Эликсир Купрума Эса

Глава шестая

К вечеру небо затянуло тучами, наблюдать луну было нельзя. Перед тем как улечься спать, Родя осмотрел три подозрительных окна на фасаде Дворца пионеров. Все окна были темны. Впрочем, нет! Что-то похожее на тонюсенькую и очень бледную полоску света пробивалось в верхней части одного из окон. Родя долго, до ломоты в глазах, приглядывался к ней, но так и не смог понять: показалось ему это или нет.

Утром (это ведь было воскресенье) сразу после завтрака явился Веня, и приятели решили придать астрономической трубе более достойный вид. Они выкрасили ее черной краской для кожи, которую Родя нашел в хозяйстве отца. Краска была блестящая, на ацетоне. Она быстро высохла, и картонную трубу стало трудно отличить от металлической или пластмассовой. Громоздкую треногу друзья оставили дома.

Часов около двенадцати они вошли во дворец. Несмотря на воскресный день, в вестибюле было тихо. Только откуда-то сверху доносились звуки аккордеона и пение. Напротив входной двери за столиком с телефоном сидела женщина в черном халате. Она спросила:

– Вы в какой кружок, молодые люди?

Родя немного растерялся, но Веня быстро ответил:

– А мы еще ни в какой. Мы только записываться.

– Тогда к дежурному педагогу ступайте. Вон в ту дверь.

Ребята направились было к двери в конце вестибюля, но вдруг Веня свернул к стене направо.

– Давай-ка посмотрим, – сказал он.

На специальной доске висело два больших разграфленных листа бумаги. На одном сверху было написано: «Расписание занятий кружков и коллективов». Тут значился и театральный коллектив, и хореографический, и струнный, были здесь кружки лепки и рисования, и кройки и шитья, и «Умелые руки»… Ребята не дочитали расписание до конца. Оно их не интересовало. Но рядом висел другой лист, над которым красовался заголовок: «Расписание занятий секций общества «Разведчик».

– Во! Гляди! – сказал Веня и стал читать вслух: – «Секция кибернетики»! «Электроники и автоматики»! «Бионики»! Что такое бионика?

Прежде чем ответить, Родя почесал макушку:

– Ну, это примерно так… Вот, например, летучая мышь… Она летает в полной темноте и ни на что не натыкается.

– А! Знаю! У них там что-то вроде радиолокатора. Только не радио, а этим… как его… ультразвуком.

– Ну да. А птицы во время перелета еще как-то ориентируются. Вот люди и стараются узнать, как это у них получается, чтобы использовать это дело в технике.

– Так! Едем дальше. «Секция математики». Что же, они сидят да задачки решают? Мало я с ними в школе мучаюсь! «Энтомология», «Геология»… Во! «Секция биохимии. Ведет К. С. Дрогин». «Ка Эс» – это Куприян Семенович, Купрум Эс, одним словом. Гляди! У него две группы занимаются: одна по воскресеньям и четвергам, а другая по вторникам и субботам. С шести тридцати. А когда кончаются занятия, не указано.

– Значит, он и сегодня вечером будет заниматься. – Родя пробежал глазами все расписание до конца и сказал: – Слушай-ка! А ведь тут секции астрономии нет. Куда же нам записываться?

Веня некоторое время молчал, глядя на расписание.

– Вот это да! – наконец проговорил он. – На Луну летают, на Марс, на Венеру, всякие там автоматические станции… а тут даже астрономии нет. – Он помолчал и повернулся к Роде: – Что будем делать?

– Может, давай запишемся к Купруму Эсу, на биохимию? Заодно разведаем, что там у него с этими окнами.

– А ты знаешь, с чем ее едят, эту биохимию?

– Н-ну… это, наверное, химия пополам с биологией.

– А точнее?

Химию Родя с Веней еще не проходили, но химическими экспериментами занимались еще в прошлом году, когда учились в четвертом классе в старой школе. Родя нашел учебник химии, по которому учился еще его папа. Веня стащил у отца граммов пятьдесят аккумуляторной кислоты, и они развели ее по всем правилам, как было указано в учебнике: наливая кислоту в воду, а не наоборот. Затем они выковыряли цинк из старых батареек, нарезали его на мелкие кусочки и смешали все это в бутылке с разбавленной кислотой. На горлышко бутылки они нацепили оболочку воздушного шарика, купленного в игрушечном отделе универмага. Цинк очень хорошо реагировал с кислотой, даже слышно было, как шипят пузырьки водорода в бутылке, но шарик надувался медленно. Экспериментаторам надоело ждать, и они решили посмотреть, как водород горит. Пока Родя зажимал ладонью горлышко бутылки, Веня сбегал в кухню и принес спички. Бутылка, к счастью, не разорвалась, но водород так хлопнул, что прибежала Венина мама и тут же выбросила «лабораторию» в мусоропровод.

– А точнее? – повторил вопрос Веня.

– Ну, понимаешь, это смесь биологии и химии.

– Что «химия пополам с биологией», что «смесь биологии и химии» – это же один черт! В общем, ты в этом деле понимаешь не больше меня.

– Ага, – согласился Родя.

– Ну, вот придем мы сейчас к дежурному педагог у, а он спросит: «А что вас, собственно, интересует в этой самой биохимии?» Тогда что?

– Конечно, глупо получается… – Родя подумал. – Слушай! А давай придем и откровенно скажем: «Мы хотим не только мастерить что-нибудь, как в кружке «Умелые руки», а заниматься чем-нибудь более серьезным – что-нибудь исследовать, изобретать… Вот чем вы нам посоветуете заняться?»

– Ладно! Давай так. Только на черта мы трубу тогда притащили?

– Ну, пусть видит, что мы не игрушки какие-нибудь умеем делать.

Приятели подошли к указанной им двери и постучали.

– Да! – послышался низкий голос.

Ребята вошли в маленький кабинетик и увидели сидящую за столом пожилую женщину, сухую, со впалыми щеками и с черными, с яркой проседью, волосами.

– Чем могу служить, ребята? – спросила она басом.

Друзья помолчали, оробев. Потом Веня тронул Родю локтем, и тот заговорил, держа трубу двумя руками перед грудью:

– Здравствуйте! Мы хотим записаться в общество «Разведчик».

– Ничего не выйдет, дорогие. В «Разведчик» мы записываем начиная с седьмого класса, а вы, судя по вашему виду, этого возраста еще не достигли. – Она помолчала, глядя на трубу. – Что это у тебя?

– Труба… астрономическая.

– Самодельная, – добавил Веня. – Мы думали, у вас астрономическая секция есть, и хотели в нее записаться, а теперь… – Веня запнулся.

– А теперь? – спросила женщина.

– А теперь мы думали, что вы нам посоветуете, чем бы заняться.

– Ну чем именно?

– Ну, что-нибудь исследовать… или сконструировать что-нибудь… Полезное что-нибудь такое.

– Увы, друзья, – твердо сказала женщина. – В общество «Разведчик» принимаются ребята с более основательными знаниями. Это во-первых. А во-вторых, вот вы даже сами еще не знаете, что хотите исследовать, что конструировать. А ведь к нам идет молодежь с уже определившимися интересами. Так что милости просим годика через два.

Ребята двинулись было к двери, но Родя вдруг остановился.

– Странно! – сказал он, вдруг осмелев. – Дворец пионеров, а занимаются тут все больше комсомольцы.

– Ошибаешься, дорогой: не Дворец пионеров, а Дворец пионеров и школьников. А среди школьников могут быть и десятиклассники. Кроме того, для ребят вашего возраста у нас двадцать два кружка и коллектива. На выбор!

Ребята невнятно пробормотали «До свидания» и ушли. На душе у обоих было кисло.

– По-дурацки все получилось, – сказал Родя. – Надо было сначала придумать что-нибудь определенное – чем хотим заниматься, а тогда уж разговаривать.

– Ага. А то пришли как идиотики, – согласился Веня. Вдруг он повертел головой, оглядываясь, схватил Родю за руку и шепнул: – Ну-ка… пошли!

Родя сразу понял своего друга. Слева от двери вела наверх лестница; техничка, сидевшая в вестибюле, смотрела в сторону, противоположную от ребят, а там, наверху, находилась лаборатория биохимии, которая так их интересовала. Вдруг дверь ее открыта? Вдруг в эту лабораторию можно заглянуть? Ни Родя, ни Веня не думали, зачем им, собственно, туда заглядывать и что они в результате этого заглядывания смогут узнать. Оба шмыгнули к лестнице, на цыпочках поднялись по ней и очутились в широком, уходившем вправо коридоре. Здесь было так же пусто и тихо, как в вестибюле, только сверху по-прежнему доносилась музыка и пение. Прямо напротив лестницы находилась дверь с табличкой: «Лаборатория электроники и автоматики».

– Видал? – тихо сказал Веня. – Это самая крайняя комната. Ту т, считай, три окна. А теперь пошли сюда!

Он повел Родю направо и остановился перед следующей дверью, на которой висела табличка: «Лаборатория биохимии». Все точно! Там первое, второе и третье окно, а здесь четвертое, пятое и шестое.

Родя попробовал открыть дверь, но она была заперта. Больше тут делать было нечего, и друзья направились обратно к лестнице, но, прежде чем свернуть на площадку, Родя остановился. К глухой торцовой стене коридора были прислонены большие щиты. Самый крупный из них был шириной метра в два, а высотой – все два с половиной. Наверху его Родя прочел надпись: «Периодическая система Менделеева».

Друзья вышли на площадку лестницы. Тут Родя опять остановился и стал смотреть на щиты сбоку. Остановился и Веня. Щиты были прислонены к стене с большим наклоном. Подумав немного, Родя вдруг опустился на четвереньки и уполз в темное пространство между щитами и стеной. Держась ладонями за коленки, Веня с недоумением смотрел вслед своему другу. Секунд через пятнадцать Родя вернулся.

– Видал? – сказал он, отряхивая ладони и брюки. – Там даже сидеть можно, только голова немного упирается.

– Па-а-анятно, – протянул Веня.

– А что именно тебе понятно?

– Ну, те, кто в лабораторию пробираются, могут сначала тут спрятаться, а потом, когда все уйду т…

– Я не об этом думал. Я думал о том, что мы сами здесь можем засаду устроить.

– Гм! Засаду? Так ведь это же на всю ночь! А что родители скажут?

– Что-нибудь придумать для них придется, чтобы не волновались. А может, и вообще не надо будет никакой засады. Понаблюдаем еще разок за окнами, посмотрим, что скажет завтра Купрум Эс… Может, он уже в милицию заявил и она сама засаду устроит.

– А ну-ка дай я погляжу, – сказал Веня и, став на карачки, тоже уполз за щиты.

– Ну как? – спросил его Родя, когда он вернулся.

– Нормально. Лишь бы кто-нибудь заглянуть не догадался, когда мы тут будем сидеть. Пошли!

Приятели повернулись, шагнули на площадку да так и застыли. Перед ними на лестнице, несколькими ступеньками ниже, стояла Зойка Ладошина и серьезно смотрела на них своими черными глазами.

Очень долго длилось молчание. У Вени даже челюсть свело от удивления и досады. Наконец он выдавил с трудом:

– Ты… ты что тут?

– Я подымалась по лестнице, увидела, как Маршев вылезает из-за этих штук, ну… и я пошла уже потише. И я все слышала.

– А ты… ты почему во дворце? – снова спросил Веня, хотя этот вопрос его нисколько не интересовал.

– Я тут в кружке занимаюсь. Художественного слова. У нас сегодня репетиция внеочередная. К майским праздникам. – Зоя помолчала, посмотрела в упор на Родю, на Веню. – Мальчики, ну а теперь говорите: кто забирается в лабораторию и при чем тут Купрум Эс?

– Мы не имеем права этого сказать, – как можно тверже ответил Родя, а Веня добавил:

– Мы дали слово никому не говорить.

Снизу на лестнице появились сразу три девочки. Они поздоровались с Зоей и прошли на третий этаж. Только они исчезли из виду, как внизу появились еще две девочки. Члены кружка художественного слова начали собираться.

– Ну-ка пойдемте! – сказала Зоя и, взяв ребят за рукава, увела их в коридор второго этажа, где по-прежнему никого не было. – Мальчишки, слушайте! – решительно заговорила она, сдвинув брови. – Куприян Семенович – наш знакомый. Он даже какой-то дальний родственник моей бабушки. И если вы мне ничего не скажете, я ему сама расскажу, как вас тут увидела, как вы ползали вон там, как вы говорили, что к нему в лабораторию кто-то забирается. Понятно теперь?

– Но… Ну, мы же слово дали! – сказал Родя.

– А теперь еще слушайте! Если вы мне расскажете, я вам сама кое-что расскажу. Его родные замечают, что с ним неладное творится. Да и я замечаю, какой он странный стал. Ну?

И ребята не выдержали. Они рассказали Зое про светящиеся щели на окнах и про разговор с Купрумом Эсом.

– Ну, теперь что ты скажешь? – спросил Веня Зою.

Зоя подумала, опустив голову, прикусив нижнюю губу. Потом обратилась к Роде:

– Значит, он сначала сказал, что все это глупости и что нехорошо распускать такие слухи. Так?

– Так, – подтвердил Родя.

– А потом он вернулся и стал просить, чтобы вы ничего не говорили?

– Ну да. Чтобы не спугнуть этих… кто в лабораторию забирается.

Зоя снова потупилась, прикусила губу. На этот раз она пребывала в раздумье что-то очень уж долго. Наконец она подняла голову.

– А теперь вы дайте мне слово, что никому не разболтаете про то, что я вам скажу.

– Даю честное слово, что никому не разболтаю, – сказал Родя, и Веня повторил эту фразу.

– Очень может быть… – медленно проговорила Зоя. – Очень может быть, что он сам туда забирается.

Тут Родя посмотрел на Веню, Веня посмотрел на Родю, и каждый невольно отметил, что вид у его друга очень глупый.

– Вот это да-а-а-а!.. – протянул Веня.

– А почему… а почему ты так думаешь? – спросил Родя.

– К нам недавно приходила его жена – бабушкина приятельница, – и она говорила, что Купрум Эс как-то странно стал себя вести.

– В каком смысле странно?

– Стал по ночам пропадать. То скажет, что в кино пойдет на последний сеанс, а раньше его в кино было не затащить… То скажет, что у него совещание в районе и вернется в час ночи… А то просто уйдет прогуляться – и опять до часу… И весь дерганый какой-то и до утра часто не спит…

– Да, Родька! Тут, похоже, что-то есть, – сказал Веня и обратился к Зое: – А что, он всегда был такой… немножко с приветом?

– Бабушка говорит, что он раньше настоящим ученым был. Он в каком-то очень важном институте работал, и у него эти… научные труды есть. Он даже бабушке одну свою книжку когда-то подарил. «Химия человеческого мозга» называется. С надписью.

– А почему он простым учителем стал? – спросил Родя.

– Ну, какие-то неприятности у него в институте получились. Он ушел и стал учителем. Ой, товарищи, мне пора, я на репетицию опаздываю, – сказала Зоя другим тоном и пошла к лестнице. – Мы с вами еще об этом поговорим, только не разболтайте никому, – добавила она, обернувшись.

Друзья тоже направились к выходу. Шли они очень медленно, останавливаясь через каждые два-три шага. Идя по коридору и спускаясь по лестнице, они обсудили такие вопросы.

Если в лабораторию в самом деле проникает Купрум Эс, тогда, возможно, он вернулся к научной работе и производит какие-нибудь опыты. Но почему он это делает тайно? На этот вопрос могло быть только два ответа. Первый: опыты Купрума Эса имеют оборонное значение. Второй: Купрум Эс свихнулся и сам затевает что-нибудь недоброе – например, готовит взрывчатку или яд.

Было еще одно предположение, которое высказал Родя: может быть, Зоя ошибается и в лаборатории орудуют посторонние.

Друзья так обалдели от всех этих предположений, что с удовольствием выскочили на свежий воздух.