Глава 5 А ведь я знал, что не одинок

Вика пошла на поправку. Прогнозы, конечно, делать рано, но тот факт, что она открыла глаза и уже могла общаться, говорил о многом.

Щербаков не уставал удивляться очень быстрой регенерации. Если изначально он собирался снимать швы через две недели, а на полное восстановление давал минимум месяца три, то сейчас его мнение резко изменилось. Уже на третий день к вечеру, Виталий Александрович на очередной перевязке принял решение снять швы. А на пятый день он вообще выписал мою жену из стационара.

Вначале он собирался наблюдать её ещё какое-то время, вот только речь же идёт про Вику. Всего за пару дней она достала его так, что он даже не выписал её, а прямо-таки выгнал. Однако сразу же после этого пришёл ко мне и строгим голосом велел присматривать. Особенно касаемо болей в животе и всего, что связано с беременностью.

В тот же вечер произошло ещё одно событие, повлиять на которое я просто не успел.

По традиции, всех нарушителей закона и порядка мы приковывали к стене, так поступили и со Светланой. По-хорошему её, конечно, нужно было повесить, но я дожидался, когда поправится Вика.

В тот день, когда её выписали, наши диверсионные отряды добрались до стана противника. Как раз к вечеру была запланирована вылазка, потому мы с нетерпением торчали у рации, ожидая первого доклада. Затем собирались в экспресс-режиме составить план нападения и снова дожидаться сеанса связи.

Вика провела с нами примерно полчаса и, сославшись на слабость, ушла домой. Кто бы мог предположить, что она задумала совершенно другое? Да знай я о её планах, ни в жизни бы не помешал, вот только для подобного необходимо организованное мероприятие.

С места нас подбросил пронзительный визг, а когда мы выскочили наружу, оказалось уже слишком поздно. Ситуацию удалось прояснить лишь по рассказам очевидцев.

Вика прямой наводкой пошла к стене, к прикованной на цепь Светлане. К тому моменту симпатичная девушка представляла собой ужасное зрелище. Холод, рацион из объедков и отсутствие возможности нормально сходить в туалет делают своё.

Дабы она не замёрзла насмерть, её одели в кучу грязного тряпья, которого в избытке нашлось у работяг из гаража. В общем, делали всё возможное, чтобы пребывание на цепи выглядело наиболее отвратительно.

Такому наказанию подвергались не только убийцы или предатели. Нарушителей всегда хватает в любом обществе, и чтобы не доводить ситуацию до полной анархии, мы и взяли на вооружение мой первичный метод наказания.

К примеру: ударил жену в пьяном угаре — получи двое суток на цепи, проворовался — десять, ну и так далее по нарастающей, в зависимости от тяжести преступления. Ну а предательство или убийство в итоге приводило к гладиаторской схватке, с последующим изгнанием чемпиона. Как показала практика, спасением такое тоже не назовёшь.

Однако в отношении Светланы имелись совершенно другие планы. Она напала на меня и мою беременную жену и за такое я собирался её повесить. Вот только Вика решила всё так, как посчитала нужным. Да, это неправильно, но помешать мы ей не успели.

— Она к ней подошла и такая говорит: «Ты мразь, я тебя убью!» — выпалил один из очевидцев, который, похоже, застал лишь финал событий.

— Да что ты плетёшь вообще? — влезла в опрос женщина. — Не так всё было. Она ей сказала: «Ты лишила меня возможности иметь детей, я хочу знать за что?»

— И что она ей ответила? — уточнил Толя.

— Сказала, что Глеб Николаевич уничтожил близкого ей человека, и она собиралась сделать то же самое, — охотно ответила женщина.

— А после она как завизжит, — снова влез мужчина. — Я как раз в тот момент к воротам шёл, на смену, значит.

— И вдруг её прям на куски разорвало, — женщина развела руки в стороны, изображая, как это выглядело.

— Ладно, спасибо, — отстранился Толя, но очевидцы всё прибывали, и каждый спешил рассказать увиденное со своей стороны.

Я же отвёл жену домой, подальше от оживлённой толпы, в которую помимо свидетелей ещё и зевак успело набраться. Толя в итоге тоже не выдержал, вызвал по рации Савельева, мол, пусть ему мозг терзают, по факту он градоначальник, а значит люди — его забота.

Я усадил Вику за стол на кухне, сам расположился напротив и уставился на неё строгим взглядом.

— Что? — терпения девушки хватило секунд на десять. — Ещё скажи я не права⁈

— Ты не права.

— Это с какого⁈ Она меня уродкой сделала, ты шрам мой видел вообще? Я думала, она нашего ребёнка убила! Эта сука ещё легко отделалась, слишком быстро подохла!

— Вика! — рявкнул я. — Остановись и выслушай.

Девушка замолчала, но всем своим видом показывала, насколько она права и плевать хотела на здравый смысл, и уж тем более на моё мнение.

— Ты устроила самосуд, понимаешь? Мы всячески пытаемся установить закон и порядок, и за такие поступки наказываем других людей. А здесь сама Княжна делает то, что ей вздумается!

— Да срать я хотела, на то, что они обо мне подумают! Она хотела убить нашего сына! Я, по-твоему, что, должна это проглотить?

— Я не просил тебя мириться с этим, но такие вещи должны происходить в рамках правил. Я собирался её повесить на глазах у всех.

— Что же не вешал тогда? — уже более спокойно отреагировала она.

— Тебя ждал, когда из лазарета выпишут. Я понимаю твоё желание отомстить, сам каждый раз едва сдерживался, но это нужно было делать не так.

— Да какая разница, если финал выглядит одинаково⁈

— А вот и нет. Люди и так не сильно довольны моим решениям, а теперь ещё увидели, как тебе дозволено то, что запрещается другим. Да и сам принцип казни заключается в том, чтобы остальные понимали: так поступать не следует — за это накажут. И что в итоге? Ни показательного процесса, ни соблюдения законов теми, кто их создаёт. Теперь ты понимаешь, как это всё выглядит?

— Прости, — буркнула Вика, опустив взгляд в стол, — я не собиралась её убивать, просто хотела понять, за что она так со мной, ведь я её даже не знаю. А она смеяться начала, тварь!

— В смысле?

— В прямом, — она подняла на меня глаза, полные слёз. — Когда узнала, что из-за неё я больше не смогу иметь детей, расхохоталась и сказала: «Так вам и надо, мрази! Вы лишили меня близкого человека и теперь сами поймёте, каково это». О ком она говорила?

— Она дочь Платона, — честно ответил я. — Ты же помнишь его? Когда ты впервые к нам приехала из Челябинска, он был градоначальником.

— Я помню, ты рассказывал, что он тебя предал, оказался стукачом.

— Так и было, — кивнул я. — Мы посадили его на цепь, но он не смог пережить позора. В ту же ночь он перелез через стену и повесился. С тех пор мы укоротили привязь, чтобы избежать подобных прецедентов.

— И что, всё это время ты не знал, что она его дочь?

— Нет, — покачал я головой. — Похорон и прощания с предателем не было. Мне он её не представил, да и сама она об этом ничего не сказала.

— Я не поняла? — увеличила глаза Вика и мгновенно переключилась на женскую логику. — Это с какого хрена она тебе вообще что-то должна была сказать? Вас что-то связывает?

— Блин, Вика, — попытался было возмутиться я.

— Я девятнадцать лет Вика, — сузила глаза девушка. — Чё глазки вдруг забегали, а? Спал с ней⁈

— Ты совсем, что ли⁈ — не выдержал я. — Прекрати нести чушь.

— Ты что-то недоговариваешь, я же тебя насквозь вижу, — даже не подумала останавливаться та.

— Я понятия не имею, что ты там себе придумала, — отмахнулся я. — Моя совесть чиста, а если ты хочешь найти повод не доверять мне, то уж лучше ревнуй к Толяну, с ним я провожу гораздо больше времени, к тому же наедине.

Вика пару секунд смотрела на меня немигающим строгим взглядом, а затем не выдержала и прыснула от смеха. Я с улыбкой дождался, пока она закончит и продолжил допрос:

— Чем ты её так? Там живого места не осталось. Одну руку вообще в пяти метрах нашли.

— Силой, похоже, — пожала плечами та. — Она когда хохотать начал, меня прям взбесило это. В животе горячо стало, она закричала и вдруг взорвалась.

— Ладно, ты как себя чувствуешь?

— Да вроде нормально, а что?

— Мне идти нужно, — кивнул я на рацию.

— А можно я к вам, одной дома скучно.

— На охране рыл пятьдесят всего, — докладывал командир первого взвода. — Примерно три десятка плавсредств, все на вёсельной тяге. Грузоподъёмность точно не скажу, но тонны три каждая тянет, приём.

— Принял, майор, — ответил ему Цинкин. — Ждите, конец связи.

— Нет, такое добро топить никак нельзя, — в очередной раз оживился Толя. — Нам оно самим лишним не будет. Основное войско ведь не подошло ещё, пока они там кашу варят, можно спиз… увести попробовать — ведь людей хватит.

— Согласен, — уже особо не размышляя, кивнул я. — Мы, конечно, немного выиграли, когда часть людей за ворота выставили, но это всё равно капля в море.

— Потери будут, — задумался Боря. — Мы планировали совсем другую вылазку.

— Ты хоть понимаешь, что там по самым скромным подсчётам тонн пятьдесят провизии⁈ — возмутился Толя. — И что, всё это добро на корм рыбам?

— Вёсельная тяга, Толя, там гораздо больше людей, чем пятьдесят, — назидательно поднял палец вверх Цинкин.

— Борь, нам нужна эта еда, и ты сам это прекрасно понимаешь, — надавил я на больное. — Отдадим половину в твои запасы.

— Половину говоришь? — тут же задумался он и принялся тереть подбородок. — А, чёрт с вами, крохоборы.

— Сына, а ты ничего не попутал сейчас? — округлил глаза от такой наглости начальник СБ, но Цинкин лишь отмахнулся и подхватил рацию.

— Гнездо Орлам, приём, — вышел он на общий канал связи. — Третий, четвёртый взвод, как далеко основные силы противника? Приём.

— Третий на связи. В полутора часах пути, приём.

— Четвёртый, подтверждаю.

— В общем так, Соколики, — от чего-то Генерал сменил официальный, военный жаргон, на более близкий к гражданскому, — мы тут посовещались… Короче, меняем установку. Третий, как быстро сможете попасть в точку «А»?

— Минут сорок, — почти сразу ответил командующий третьим взводом.

— Значит так, четвёртый, остаёшься на месте, по сигналу начнёте шуметь. Как только почувствуете что-то неладное, сразу отходите, как понял?

— Понял тебя хорошо, Гнездо.

— Третий, дуй в точку «А», ваша задача — отжать корм и пригнать его в Гнездо. Первый, второй, как поняли?

На установку и разъяснение задачи ушло ещё минут пять. Ну и как план «Б», всё же оставили вариант с затоплением провизии. В общем, если не получится украсть, то груз обязательно должен быть уничтожен. Все нюансы обсудили, задачи поставили и вновь потянулись долгие минуты ожидания.

В тот день домой я вернулся почти под самое утро. Вика даже не дождалась доклада о завершении операции, но она-то может себе это позволить.

А спустя три дня мы встречали потрёпанных, но очень довольных ребят. Помимо всего, эти засранцы устроили нам крайне приятный сюрприз. Ни во время операции, ни по её завершении они ведь и словом не обмолвились, что четыре судна из тридцати имели на борту мычащий и хрюкающий груз. Вот теперь нашему счастью точно не было предела.

Груз довольно спокойно доставили за стены, пришлось, конечно, попотеть, но оно того стоило. Само собой, мы прекрасно помнили о тех, кого совсем ещё недавно изгнали из города, потому весь процесс контролировали вооружёнными силами. Выставили пулемётные точки, распределили снайперов и даже пеший патруль. Однако всё обошлось.

Я всё это время периодически отправлял людей на поиск Хизмэя с его паствой. Не то, чтобы меня как-то заботила их судьба, просто казалось странным, что от них ни слуху ни духу. Такое ощущение, будто сквозь землю провалились, и ведь это вполне может быть буквально.

Больше всего напрягает то, чего я не понимаю и этот момент как раз из таких. Ведь он обещал мне, что я пожалею и вдруг исчез, растворился. И вот теперь приходится постоянно держать это в голове, чтобы впоследствии волосы на ней же не рвать.

Лодки всё же пришлось подорвать и затопить. Жаба душила, но перетянуть их не оставалось ни сил, ни желания, да и время уже, честно говоря, поджимало.

Со дня на день под наши стены подойдут злые и голодные враги. Разведка сообщила, что им осталось всего-навсего сутки пути иди два дневных перехода. Так что осаду мы ожидали, можно сказать, в любую минуту.

Жизнь вообще странная штука и те события, что она мне подкидывает, порой кажутся подлыми, несправедливыми. Но то, что произошло в момент подхода вражеских сил, окончательно меня в этом убедило.

Снег полностью стаял, и под ногами творилось сплошное месиво. Я каждый раз удивлялся выбору времени года, что враг выбрал для нападения. Да, полноводность рек вносила в этот поступок долю логики, но как такой поход выдержали люди? Здесь пока от дома до Цинкина дойдёшь, все матерные слова вспомнишь, ещё и несколько новых придумаешь. А они пёрли пешим маршем, даже не от Перми, а гораздо дальше. Хотя именно в последнюю неделю передвигаться стало почти невозможно.

Но факт остаётся фактом: войска здесь, под нашими стенами, и как им удалось обойти наши ловушки — остаётся загадкой. Ни о каких переговорах речь даже не шла, бой начался сразу, как только первые шеренги втянулись на улицы. Люди Цинкина ударили из всех стволов, в полной мере воспользовавшись эффектом неожиданности и усталостью противника.

Но надо отдать должное командирам и выучке вражеского войска, сгруппировались они достаточно быстро. Несмотря на приличные потери в первые минуты боя, вскоре уже наши войска вынуждены были отступать.

Выстрелы гремели весь день, и вот сейчас бой перешёл под самые стены. Три наши пулемётные точки погасили при помощи снайперов и теперь к оружию просто невозможно было подобраться. А тем временем основная масса перешла в наступление.

Стена — конечно хорошо, вот только для современного вооружения она лишь небольшая преграда на пути к цели. Как мы ни старались создать непреодолимые укреплениями, разобрали её буквально в несколько залпов. Взрывы создали не просто брешь, а едва ли не полноценные ворота, в которых с лёгкостью разъедутся пара грузовиков.

Да, враг, естественно, нёс потери, но плотность огня с его стороны каждый раз заставляла нас отступить. Они каким-то невероятным образом всегда пробивались сквозь защитные отряды и выходили в тыл. А неладное я почувствовал в тот момент, когда небольшая группа бойцов рванула к бреши.

Я был просто уверен, что они не смогут преодолеть открытое пространство под нашим обстрелом. Но те пёрли вперёд, словно им совершенно наплевать на летящую со всех сторон смерть, будто кто-то невидимый прикрыл их защитным полем.

И вот в этот момент до меня дошло, почему не сработали ловушки, как им удалось настолько быстро, с относительно небольшими потерями пробиться к стене. Их действительно прикрывал кто-то, обладающий той же силой, что и у меня.

Именно такими небольшими группами они каждый раз разрывали наше оцепление и шаг за шагом продвигались всё глубже. Либо этот кто-то находится среди них, либо очень близко, по-другому просто не получится, уж я-то знаю. Но где он и кто такой? Ладно, с этим будем разбираться позже.

— Толя, пропустите их, они под защитой, — крикнул я в рацию, всматриваясь в уверенные лица атакующих через бинокль.

Сейчас я расположился на крыше девятиэтажки и отсюда следил за ситуацией на «поле боя». Что происходило до этого момента, знаю лишь из докладов по радиосвязи.

— Ты сдурел, они нам всю оборону покосят! — выкрикнул в ответ начальник СБ.

— Я сказал пропустить! — рявкнул я и принялся дожидаться выполнения приказа.

Командующий послушался, стрельба сделалась менее интенсивной, а люди постепенно отступали, перебегая от дома к дому.

— Боря, крупняк далеко от Металлургов? — уточнил я.

— Уже гонит, — отозвался тот. — Будет через три, две…

И тут я ударил. В крови уже давно летало достаточное количество гормона, от избытка энергии даже немного тошнило, так что мой выпад точно не остался незамеченным. Волна пошла сверху вниз и подобно бетонной плите врезалась в защитный купол, что прикрывал отряд человек в тридцать. Вряд ли для защитника это прошло спокойно и без последствий. Однажды я на собственной шкуре ощутил, каково это — попытаться заблокировать подобное.

— Давай! — закричал я в рацию, будто без моего приказа люди не собирались стрелять.

УАЗ с мобильным пулемётом на борту как раз выкатил на прямую улицу и почти одновременно с моим выпадом загрохотал. Нападающие остались без защиты всего на мгновение, но этого хватило с лихвой, чтобы пули, диаметром четырнадцать с половиной миллиметров, переработали их на фарш. Я впервые в жизни воочию увидел, как работает крупный калибр. Да что там говорить, я даже видео в интернете на эту тему никогда не смотрел.

Пули рвали плоть, пробивали за раз по несколько тел, при этом просто срезали руки, ноги, а на месте груди оставляли огромные, рваные дыры. Одного из нападавших вообще развалило на две части, а верхняя, похоже, всё ещё не понимая, что с ней произошло, даже попыталась отползти с линии огня. Кишки тянулись за обрубком, окрашивая глину… Бр-р-р, даже давить людей водонапорной башней не так жутко и противно.

И это несмотря на то, что я успел увидеть смерть, но такое зрелище ещё долго будет приходить ко мне в ночных кошмарах. Однако своей цели мы добились: атака захлебнулась, и Толя тут же вывел своих людей в оборону. Короткими очередями они добили остатки и всё же смогли развернуть пулемётную точку напротив бреши.

Враг притих. Наверняка они уже поняли, что повторить этот манёвр им больше никто не позволит. Да и наличие человека с похожей силой наверняка заставило их призадуматься. А учитывая тот факт, что изначально они вообще воевать не собирались, озадачились ребята конкретно. В общем, приём мы им устроили как надо, осталось удержать инициативу.

Так, а вот и предсказуемые парламентёры с белым флагом образовались. Первая реальная преграда на пути и тут же возникло желание поговорить значит?

— Толя, пропусти их, — бросил я в рацию.

— Принял, — отозвался тот и уже через пару минут помахал в ответ белой тряпкой с нашей стороны, мол, мы согласны, стрелять не станем.

Со стороны противника отделились пять человек и не спеша двинули к бреши в стене. Глубже мы их пропускать не собирались, хотят поговорить — получат, но здесь же, «не отходя от кассы». Нечего им лишний раз рассматривать наши укрепления, ведь впереди их ожидает ещё две линии стен и знать о них им вовсе не обязательно.

Загрузка...