Эридан

ГЛАВА 1

Карпентер не верил своим глазам. Нет, молодой анатозавр под деревом гинкго — это в порядке вещей, в век ящеров и не такое встретишь. Но мальчик и девочка на ветвях? Какого мезозоя они делают в верхнемеловом периоде?

Подавшись вперед на водительском сиденье трицератанка, Карпентер разглядывал детей сквозь бронированное стекло кабины, замаскированной под голову гигантской рептилии. Нет, не привиделось. Мальчик и девочка столь же реальны, как и загнавший их на дерево анатозавр. Явно напуганы — лица белее меловых утесов, что далеко к северу торчат над рощицами ив, дубов, саговников и гинкго, разбросанными по доисторической равнине.

Карпентера вдруг осенило. Детишки наверняка имеют отношение к тому самому ископаемому анахронизму, чье происхождение он прибыл исследовать! Правда, мисс Сэндз, свежеиспеченный хронологист Североамериканского палеонтологического бюро, не заметила в свой времяскоп никаких детей, так ведь прибор и не различает ничего мельче зауропода или холма. Нечего и удивляться, просто надо было соображать и глядеть чуть дальше своего носа. Простая логика: если здесь в эпоху ящеров обитали люди, то и ребятишек должны были иметь.

Анатозавр стоял на задних лапах, уплетая нижние побеги гинкго. Похоже, он уже забыл о детях, прячущихся на дереве. Зато дети о нем не забыли, а появление трицератанка, выглядевшего точь-в-точь, как рогатый динозавр вида Triceratops elatus, только удвоило их страх.

Не догадываясь, что сзади подкрадывается механическое чудовище, анатозавр как ни в чем не бывало хрумкал своими похожими на утиный клюв челюстями. Это был здоровенный грязно-бурый ящер, пузатый, со сплюснутой головой, мощными задними и коротенькими передними лапами. Длинный увесистый хвост помогал ему удерживать равновесие. Поскольку анатозавры не плотоядные, мальчик с девочкой, скорее всего, просто случайно оказались у него на пути.

— Вперед, Сэм! — скомандовал Карпентер бронированной машине. — Поучим-ка зверюгу хорошим манерам!

После выхода из фотонного туннеля, пробитого сквозь эпохи стационарной машиной времени Ллонки, Карпентер уже несколько часов двигался на север — черепашьим шагом, чтобы не проглядеть признаков человеческого присутствия. Он потому не сразу увязал детей с ископаемыми останками, что окаменевший скелет принадлежал взрослому мужчине. Таких скелетов больше не нашли, но это еще не повод думать, что человек здесь был один. Чтобы кости сохранились в целости миллионы лет, кто-то их должен был аккуратно похоронить, а отсюда логически следовало, что в этом районе, который в документах Бюро официально именовался Мел-16, были и другие обитатели, которым не так повезло.

Карпентер перевел Сэма на вторую передачу и пальнул из правой верхней рогопушки, целясь чуть левее бедра анатозавра. Ствол растущего чуть дальше саговника переломился с оглушительным треском. Мгновение анатозавр пялился на расколотое дерево, затем обернулся. Одного взгляда на атакующий трицератанк хватило, чтобы зверюга, вытянув хвост в струнку, пустилась наутек в направлении ивовой рощи.

Остановив ящероход в нескольких ярдах от гинкго, Карпентер вновь посмотрел на детей. Если раньше их лица были белее мела, то теперь стали серыми. Анатозавр и сам по себе не подарок, а тут еще — и трехрогое чудище, способное напугать до смерти любого обитателя Мела-16, за исключением разве что местного владыки, свирепого тиранозавра.

Передвинувшись на пассажирское место, Карпентер открыл дверь. В кондиционированное нутро Сэма ворвался влажный и жаркий, но невероятно свежий воздух. Карпентер спрыгнул на землю. Его красная клетчатая рубашка, коричневые брюки и черные ботинки прозвучали резким диссонансом в симфонии доисторических времен.

Дерево гинкго одиноко высилось на пологом склоне, а окружающая равнина простиралась на север до меловых утесов. С запада ее ограничивали лесистые холмы, переходящие в молодые горы, с востока — внутреннее море, невидимое за многочисленными перелесками, а с юга — широкая река, на берегу которой и располагались фотонно-полевые ворота из далекого будущего.

— Эй, можете слезать! Сэм вас не тронет.

На него уставились две пары глаз, широко распахнутых и синих-синих — таких он в жизни не видал. Их переполняло изумление, не разбавленное и каплей понимания.

— Ну же, слезайте, — поманив рукой, повторил он. — Бояться нечего.

Девочка с мальчиком повернулись друг к другу и обменялись фразами на непонятном языке. Потом, наконец, решились покинуть свой насест, сползли по стволу и прижались к нему спинами, не сводя с Карпентера глаз.

Карпентер остановился от них в нескольких футах и стал разглядывать.

Мальчик — на вид лет девяти, в темно-синей, окантованной золотом блузе с коротким рукавом и брюках в тон. Девочка — лет одиннадцати, одетая так же, только цвет ближе к небесно-голубому и брюки скорее похожи на панталоны. Трудно сказать, чья одежда в большем беспорядке, но у девочки она грязнее, видимо, из-за светлого цвета. Ботинки обоих облепила засохшая грязь. Девочка чуть выше ростом, голова гордо откинута, золотистые волосы свободно падают на плечи. Мальчик — темноволосый, коротко стриженный. Оба худые, с тонкими чертами лица. Похоже, брат и сестра.

Наконец, глядя серьезно в серые глаза Карпентера, мальчик заговорил — на том же непонятном языке. Не встретив понимания, перешел на другое наречие, но Карпентер снова покачал головой и попробовал начать беседу сам: по-английски, по-французски, по-немецки — других современных языков он не знал. Мальчик каждый раз качал головой, а девочка просто стояла с застывшим лицом, молча глядя на Карпентера.

Известные ему древние языки он опробовать не стал. Как правило, современные дети не смыслят ни в арамейском, ни в ионийском или дорийском диалектах древнегреческого. Сам он изучил их, путешествуя во времени по заданиям Ассоциации исторических исследований — дочернего подразделения Бюро. А что до этих двоих, то дети, определенно, современные. У них это просто на лбу написано. Непонятно, из какой страны и каким ветром их занесло в Мел-16, но прибыть они могли только на машине времени Ллонки и вряд ли в одиночку.

Казалось, надежда понять друг друга была потеряна окончательно, но мальчик полез в карман брюк и достал что-то вроде сережек. Одну пару закрепил на мочках ушей, а другую протянул собеседнику, явно призывая последовать своему примеру. Это были клипсы с крохотными подвесками. Когда Карпентер стал прилаживать их на уши, подвески оказались мембранами, которые плотно прилегли к ушным отверстиям, нисколько при этом не ограничивая способность слышать.

Мальчик повернулся к девочке.

— Давай, Дейдре, — сказал он по-английски. — У тебя тоже есть пара, и не одна, я знаю. Надевай.

Дейдре? Во всяком случае, имя звучало похоже.

Девочка вытащила из кармана такую же пару серег и молча прикрепила к ушам.

Карпентер заподозрил, что его разыгрывают.

— Быстро же ты освоил мой язык, — сухо заметил он.

— Да нет, я говорю на своем, — покачал головой мальчик, и Карпентер заметил, что губы его двигаются не в такт словам. — Это из-за толковушек моя речь похожа на вашу. Они действуют прямо на звуковой нерв, и вам только кажется, что язык ваш. Конечно, имена непереводимы, так что преобразуются в ближайшие по звучанию. А некоторые слова остаются как есть, потому что толковушки эффективны не на сто процентов. Почти все, что я говорю, вы слышите так, как сказали бы сами, и наоборот. У нас на Марсе такая мешанина разных наречий, что жизни не хватит их выучить. Даже в одной стране несколько языков. Так что без толковушек никак, вот их и придумали. Каждый носит при себе хотя бы две пары.

— На Марсе?

— Да, мы с Марса. С Большого Марса. Меня зовут Скип.

— Скип… а дальше? Фамилия?

Мальчик, похоже, растерялся.

— На Марсе только имена.

— А я Джим Карпентер. — Он взглянул на Дейдре, но та словно не замечала его. — Это твоя сестра?

— Да.

— Она что, немая?

— Ну, понимаете, мистер Карпентер, ей нельзя говорить с вами. Она принцесса.

— Ясно. Что ж, раз принцесса, значит, ты принц, а ведь ты со мной говоришь.

— Я другое дело. Дейдре особенная, она следующая в линии к трону Большого Марса. И еще любит задаваться.

Дейдре сверкнула глазами, но смолчала.

— А на Земле мы потому, что нас похитили, — продолжал Скип.

«Ну надо же, — подумал Карпентер, — забраться в верхнемеловой период, чтобы спасти от уткомордого динозавра не кого-нибудь, а саму принцессу Марса, с братишкой! А вдобавок выясняется, что их еще и похитили!»

Однако поверить в эту историю было не труднее, чем в то, что рассказал детям он сам.

— Я землянин из 1998 года, то есть из будущего — до моего времени еще 74 051 622 года. А это Сэм, мой грузовик. — Он показал на трицератанк. — Правда, в нем больше от танка, чем от грузовика… в общем, бронированный грузовик. Сэм — это кличка. Главный двигатель у него работает от батарей, которые сам же и подзаряжает. А еще у Сэма есть свой небольшой диффузионно-фотонный блок, который позволяет совершать короткие прыжки во времени и возвращаться в точку отсчета с поправкой на время, проведенное в прошлом. В отдаленное будущее встроенный контроллер прыгать не позволяет. На бортах скрыты автоматические голокамеры. В доисторических временах я обычно собираю голографический материал, но на этот раз задание особое: выяснить происхождение ископаемых останков человека. Новые методы позволяют палеонтологам очень точно датировать находки, с погрешностью до недели. Однако из-за последующих геологических изменений, в данном случае, образования Скалистых гор, нельзя сказать с уверенностью, где погиб человек.

Глаза округлились даже у Дейдре, став огромными, как осенние астры.

— Обычно я отправляюсь в прошлое не один, но голографист уволился, а я не захотел ждать замены. На съемку уйдет около двух недель. На случай, если вы не знаете: машина времени, которую придумал Ллонка, использует диффузию света. По сути, свет — это своего рода рулетка для измерения времени. Когда ее вытягиваешь, время теряет свою непрерывность, и в нем можно путешествовать — почти так же, как мы путешествуем в пространстве. Ну а Сэм меня защищает от крупных тероподов и птеранодонов. У Североамериканского палеонтологического бюро, на которое я работаю, есть и другие машины для эпохи рептилий, и еще несколько в виде млекопитающих. Но Сэм не совсем то, чем кажется. На самом деле у него нет хвоста, а вместо лап гусеничное шасси. Когда гусеницы движутся, камуфлирующее поле создает видимость шагающих лап, а когда останавливаются — неподвижных. Оно же заставляет вас видеть этот великолепный хвостище.

— Ну и ну! — покачал головой Скип. — Он явно поверил каждому слову, и даже тем, с которыми толковушки не справились. Поверила ли услышанному принцесса, осталось неясно. — Выходит, мы с нынешнего Марса, а вы с Земли будущего. Так и знал, что вы не марсианин.

— Один вопросик, Скип. Как вы умудрились забраться на дерево? Ведь для жителей Марса земная сила тяжести должна быть непривычна.

— Просто залезли, и все. А что, есть разница в силе тяжести?

— Ну да. На Марсе она всего тридцать восемь процентов от земной.

— Вы судите по Марсу будущего, мистер Карпентер, а мы с Марса нынешнего. Вероятно, со временем притяжение ослабнет.

— Так не бывает.

— Тогда не исключено, что сила тяжести на Марсе будущего больше, чем вы думаете. Вы сами его посещали, мистер Карпентер? Или кто-то из землян?

— Нет, но мы знаем, какая там сила тяжести.

— Возможно, землян ожидает сюрприз, когда кто-нибудь высадится на нашей планете.

Возразить было нечем, и Карпентер предпочел не продолжать спор. Не исключено, что дети и правда прилетели с Марса. Может, их действительно похитили.

Но похитить их могли и на Земле будущего.

Вот глупец, распинался тут о машине времени, Бюро и Сэме! Их в школе наверняка просветили насчет работы современных палеонтологов… Но откуда тогда столько удивления в глазах?

Солнце уже наполовину спустилось с доисторического небосвода, и свет его, слегка рассеянный влажной атмосферой, мягко ложился на лица Скипа и Дейдре. Только сейчас Карпентер заметил, какие впалые у них щеки и тощие руки. Если ребят и правда похитили, то явно недокармливали.

А что если они и в самом деле с Марса?

На марсиан не очень-то похожи, но как он может судить, если не знает, как выглядят марсиане?

На память пришла межпланетная станция «Маринер-9», искусственные спутники «Викинг-1», «Викинг-2» и их спускаемые аппараты. Помимо четырехгранных пирамид на плато Элизий, немного похожих на памятники материальной культуры, никаких других намеков на разумную жизнь они не нашли. Оба посадочных модуля даже не выявили наличия органики. Но ни они, ни орбитальные блоки не доказали и отсутствия жизни на Марсе, тем более не доказали, что она не существовала там в незапамятные времена.

И потом, не стоит забывать о толковушках. У него самого на указательном пальце перстень связи, который для неискушенного глаза выглядит как дешевая бижутерия. По кругу — ряд махоньких, разных на ощупь выступов, которые позволяют дистанционно управлять Сэмом. Такой прибор — продукт высоких технологий, и все же ему далеко до пары крошечных ушных затычек, воздействующих непосредственно на слуховой нерв.

Могли детишки купить такое в дешевой лавке? Вряд ли. Судя по движению губ, тот язык, на котором говорил Скип, ничуть не напоминал английский — в отличие от прозвучавших слов.

Полной уверенности, что ребята марсиане, конечно, быть не может, но при любом раскладе он теперь в ответе за них. Вы только поглядите: стоят посреди Мела-16, как будто в Центральном парке на Манхэттене! Законная добыча для первого же голодного хищника-теропода.

— Ладно, полезайте в кабину! Там будете в безопасности.

В трицератанк Карпентер забрался первым. Затем, не утруждаясь спуском нейлонового трапа, нагнулся и за руки втащил Дейдре.

— Проходи туда, — кивнул он себе за спину.

Просторный жилой отсек за водительским сиденьем отделяла от двигателя и аккумулятора огнеупорная стена. Там имелись узкая откидная койка, прикрученный к полу столик с двумя стульями, встроенный шкаф с холодильником, мойка и электроплита.

Дейдре как раз перелезала через спинку кресла, когда сверху донесся необычный свист. Вскинув голову, она глянула сквозь лобовое стекло, и лицо ее покрылось той же мертвенной бледностью, какая была на ней, когда она сидела на дереве, спасаясь от динозавра.

— Это они! — ахнула она. — Нас нашли!

Проследив за взглядом девочки, Карпентер увидел в вечернем небе три огромных силуэта.

Птеранодоны!

Крылатые ящеры пикировали на трицератанк, словно тройка доисторических штурмовиков. Схватив Скипа за руки, Карпентер затащил его в кабину и отправил назад к сестре, после чего снова взглянул на небо. Слишком уж близко подлетели эти птеранодоны, чтобы стрелять из рогопушек. Он захлопнул пассажирскую дверь и скользнул за руль.

Атакующие явно не шутили. Первый лишь чудом разминулся с Сэмом, задев правым элероном зубчатый костяной воротник трицератопса, а фюзеляж второго едва не чиркнул его по спине. Еще один вышел из пике чуть дальше остальных, и вся троица снова взмыла в небо, оставив за собой три пары выхлопных струй.

ГЛАВА 2

Карпентер недоуменно выпрямился в кресле.

Элероны? Фюзеляж? Реактивные сопла?

Ничего себе птеранодоны!

Он включил защитное поле, установив невидимый барьер вокруг корпуса Сэма, потом запустил двигатель и направил огромную машину к ближайшей купе деревьев.

— Скип?

— Да, мистер Карпентер?

— Когда твоя сестра увидела птеранодонов, то сказала: «Они нас нашли!» Кто такие «они»?

— Не знаю, кто такие птеранодоны, мистер Карпентер. Вы имеете в виду тех троих на леталках? Это и есть наши похитители.

— Ясно.

Сэм двигался быстро, благо плоская, почти без ухабов равнина это позволяла. Травы еще не вступили в полную силу, и растительный покров состоял в основном из сассафраса, лавровых кустов и карликовой магнолии. Магнолии как раз цвели, и, несмотря на все старания, у Карпентера не всегда получалось их объезжать, так что шквал лепестков то и дело осыпал лобовое стекло дождем розовых снежинок. С пути разбегались маленькие ящерицы — голубые, зеленые, желтые.

Наконец Сэм добрался до рощицы и скрылся среди деревьев. Карпентер поехал черепашьим шагом. Ивовыекроны закрывали небо.

— Похитители, о которых ты говорил, Скип… Полагаю, они тоже с Марса?

— Конечно, откуда же еще? — несколько спокойнее, чем прежде, ответил Скип. — Они похитили нас со спортплощадки во дворце после того как разоружили охрану. Их четверо: трое мужчин и женщина. Спрятали нас здесь, в своем логове на Эридане. Есть еще пятый, он остался на Марсе забрать выкуп. Но они требуют не только выкуп. Приказали королевскому правительству раздавать пищу беднякам. По-настоящему бедных у нас нет, но похитители ненавидят власть предержащих и хотят попортить им кровь.

«Эридан» толковушки Карпентера оставили без изменений.

— Эриданом вы называете Землю?

— Нет, только ее часть. Большой Марс застолбил тут участок под колонию, а название вошло в обиход из-за всего этого зверья.

«Зоопарк». Карпентер и сам не придумал бы лучшего названия. С другой стороны, на этой стадии эволюции зоопарком можно назвать и всю планету.

— И велик ваш участок?

— Белые утесы — северная граница. На западе он тянется до самых гор, на юге — до большой реки, а на востоке — до морского побережья. Между нами и морем город Риммен. Кроме похитителей, там теперь никто не живет.

— Город? Здесь?

— Ну да, его построили лет пятьдесят назад. Он…

— Пятьдесят моих лет?

— Да, толковушки очень точно пересчитывают единицы времени. Собирались строить еще один город, но геологи выяснили, что Земля далеко не так стабильна, как думали раньше, и тектонические сдвиги, те самые, о которых вы говорили, уже начались, поэтому продолжать не стали. А потом посыпались всякие неприятности. Колонисты посеяли сельскохозяйственные культуры, но весь урожай сожрали стада динозавров вроде того, что загнал нас с Дейдре на дерево, и таких, как Сэм. А в городе на людей стали нападать огромные птицы с кожистыми крыльями. Про море и говорить нечего. Собирались рыбачить, но когда увидели, что за жуткие чудища там живут, больше к берегу не подходили. Короче, когда парламент Большого Марса решил, что поселенцам лучше вернуться домой, те дождаться не могли, когда за ними прилетят.

— И теперь этот город — логово похитителей?

— Вероятно, уже много лет. Корабль, на котором нас сюда доставили, примерно в полумиле от города. Его носовую часть замаскировали, чтобы Космофлот не заметил из космоса — если кому-то придет в голову искать нас с сестрой на Земле. Впрочем, парни из Космофлота слишком для этого тупые. Из-за всех этих больших рептилий похитители не ожидали, что мы с Дейдре осмелимся улизнуть, потому и охраняли спустя рукава. Достаточно было открыть ворота и выйти. Мы попытались найти корабль, чтобы послать Космофлоту сигнал, но заблудились. Ну, не то чтобы совсем, просто из болота вылез здоровущий ящер и давай гоняться за нами — мы перепугались и побежали к холмам. Потом долго-долго шли по равнине, пока не встретили того зверя со смешным клювом, и спрятались на дереве. Ну, а потом появились вы, мистер Карпентер.

Пожалуй, вопросов хватит, по крайней мере пока, решил Карпентер. С каждым ответом все труднее верить, что ребята марсиане. Настолько похожи на американских детей, что запросто сошли бы за его сына и дочь.

В конце концов, этот город, если он и впрямь тут есть, может оказаться земным городом, а похитители с детишками — явиться из Соединенных Штатов двадцатого века. У Бюро нет монополии на путешествия во времени, и хоть устройство машины Ллонки держится в тайне, одну могли и украсть.

Впрочем, о таком случае стало бы известно.

Да еще и толковушки. Тут определенно пахнет не нашей технологией, и к тому же, если они полностью воспроизводят речь носителя языка, Скип и должен казаться американцем.

Но сейчас основная забота отнюдь не происхождение Скипа и его сестры. С Марса они или нет, их преследует эта тройка клоунов на лжептеранодонах, от которых надо как-то избавиться.

Все это время Сэм петлял среди ив и уже достиг северной границы рощи. Остановив машину на опушке, Карпентер рассматривал кусок равнины впереди. Примерно в четверти мили виднелась еще одна купа деревьев, покрупнее.

Он взглянул вверх: птеранодонов не видно. Тишину нарушает лишь мерное урчание двигателя. Но если птеранодоны высоко, их и не услышишь, а кроны почти скрывают небо.

Что делать — оставаться под покровом рощи до темноты или перенастроить камуфлирующее поле так, чтобы Сэм слился с равниной? Есть еще вариант прыгнуть назад во времени. А может, сразу рвануть к той роще, выжав из двигателя все возможное?

Карпентер выбрал последний вариант.

— Держись, ребята! — сказал он и рывком бросил Сэма вперед.

Скр-р-р-р-и-и-и-и-и!.. Неизвестно откуда взявшийся птеранодон камнем упал с неба и врезался боком в защитное поле.

Пилот едва сумел выровнять свой аппарат. Прежде чем он снова взмыл вверх, Карпентер успел рассмотреть бородатое лицо, глядевшее вниз из иллюминатора. «Леталкой» управляли, лежа ничком между длинными плоскими крыльями. На брюхе птеранодона виднелся бомбодержатель с тремя небольшими яйцевидными бомбами.

Тем не менее, надежда еще оставалась. Можно было перенастроить камуфлирующее поле или прыгнуть назад во времени, но и то, и другое на открытом месте означало выложить козыри, причем без особой нужды. Если уж совсем прижмет, птеранодонов собьют рогопушки Сэма. Поэтому Карпентер продолжил гонку к деревьям.

Магнолии ложились под гусеницы, обдавая трицератанк мимолетными шквалами розовых снежинок. Справа вдалеке паслось стадо рогатых ящеров, живых сородичей Сэма. В густой синеве весеннего неба черными «мессершмитами» кружили птеранодоны.

Скип перелез через спинку кресла и сел рядом с водителем. Мальчика трясло. Глянув через плечо, Карпентер увидел бескровное лицо Дейдре.

— Эй, ребятки, чего вы так разволновались? Сэм вас защитит.

— Мы не боимся, что они нас убьют, — ответил Скип. — Мы им нужны. Если выкуп не пришлют и не выполнят другие требования, им придется послать на Большой Марс новую радиограмму с нашими голосами.

— Их бомбы для нас не проблема, пока работает защитное поле.

— Согласен, но бомбу можно сбросить перед нами, и тогда…

Казалось, один из пилотов услышал слова Скипа — лавр перед ящероходом рассыпался ворохом листьев и обломков ветвей, а на его месте появилась воронка. Раздался глухой взрыв.

Карпентеру удалось объехать яму, хотя трицератанк опасно накренился. К счастью, заросли были близко, и через несколько секунд Сэм скрылся в них. Гинкго и ивы стояли здесь реже, чем деревья в первой роще.

Сэм перешел на шаг.

— Вот что я тебе скажу, Скип. Давай-ка перебирайся назад к сестре, и сообразите что-нибудь перекусить. Не знаю, к чему вы привыкли, но Сэм доверху набит всякой всячиной. Для начала поищите в шкафу такие запечатанные коробочки, в них бутерброды. Дернешь маленький клапан на крышке, и они откроются. А в холодильнике найдете высокие бутылки со звездами вокруг горлышка, там шипучка — ну, то есть, газированная вода, сладкая и с пряностями. Крышечка открывается против часовой стрелки, влево. Приятного аппетита!

Карпентер прокладывал курс через лес, выбирая места, где зелень погуще. Время от времени в просветах крон мелькали преследователи, но, конечно, пилоты не видели ящерохода. Припарковаться, что ли, здесь на ночь? Заодно спокойно поразмыслить, как быть с детьми. В самом ли деле они марсиане, или все это — тщательно спланированное надувательство.

Скип протянул через спинку кресла бутерброд с ветчиной.

— Дейдре просила вам передать, мистер Карпентер.

— Неправда! — возмутилась девочка.

— Нет, просила! Дала мне и показала на него.

— Ничего я не показывала!

— Нет, показывала!

— Принцесса, а не передашь и бутылочку газировки? — спросил Карпентер. — Рутбир, пожалуйста, коричневый такой.

Повисла тишина. Затем, перекрывая урчание двигателя, щелкнула дверь холодильника и раздался хлопок пробки. Маленькая рука протянула бутылку рутбира.

— Спасибо, принцесса.

— Можно, я сяду впереди? — спросил Скип.

— Конечно.

Мальчик перебрался через спинку сиденья и прошептал Карпентеру на ухо:

— Дейдре тоже хочет вперед.

— Скажи, пускай залезает, — шепнул в ответ Карпентер.

— Давай к нам, Дейдре.

Голова у Сэма была больше пяти футов шириной, но на водительское сиденье из них приходилось только четыре. И все же, когда Дейдре уселась по другую руку от Скипа, осталось немало места. Оба ели бутерброды и запивали шипучкой. И куда в них только лезло? Впрочем, какая разница, не жалко. Запасов в кладовой Сэма хватило бы на две недели для пары взрослых мужчин.

Дейдре сидела в профиль к Карпентеру, а когда выглядывала в боковое окошко, он видел только ее затылок. На Карпентера они не смотрела. Ну конечно, чего же еще ожидать? Он простой водитель, а она — принцесса! В Бюро он значился голографистом и неплохо зарабатывал, но по большей части только тем и занимался, что водил ящероходы и звероходы, то есть грузовики.

Однако, несмотря на ее холодность, Карпентер чувствовал себя заботливым родителем, который вывез детишек на прогулку в зоопарк.

И что за зоопарк! Ящерицы повсюду, отливают на солнце всеми цветами радуги. Из зарослей осоки выглядывает анкилозавр, но даже эта бронированная махина не решается стать Сэму поперек дороги. Длинноногий орнитомим, до смерти напуганный трицератанком, спрятался за дерево — ну вылитый страус. Два взрослых анатозавра тоже бросили закусывать листвой, решив пообедать где-нибудь в другом месте. Струтиомим, беззубый и уж совсем неотличимый от страуса, со всех ног рванул через прогалину. А вдобавок к ящерам — и змеи, и черепахи, и странные зубастые птицы на деревьях.

Впрочем, Карпентер держал ушки на макушке, помня о тиранозаврах, — мало ли, вдруг один из этих гигантских хищников тоже решил прогуляться.

Внезапно впереди прогремел взрыв, появилась воронка. На лобовое стекло дождем посыпались комья земли.

— Они нас заметили! — воскликнул Скип.

Объехав воронку, Карпентер направил Сэма в гущу леса. Одной рукой он вел машину, другой — держал бутерброд, а бутылку рутбира зажимал между коленей. Торопливо расправившись с бутербродом, залпом допил бутылку и поставил ее на пол. Притормозив, взглянул на запястье: почти шесть вечера, стемнеет не скоро. Он глянул на детишек. Позабыв о бутербродах и шипучке, они вглядывались сквозь выпуклое лобовое стекло в редкие клочки неба среди густой листвы.

— Кажется, самое время улизнуть от них, как думаете?

— Но как, мистер Карпентер? Сэма могут засечь даже под деревьями, а стоит выехать на открытое место, тут же окружат воронками, и вам придется отдать нас.

— Похоже, вы забыли самую важную часть моего рассказа о Сэме: он умеет прыгать во времени.

Скип сразу просиял, а Дейдре даже удостоила Карпентера взглядом. Он ухмыльнулся:

— Давайте, приканчивайте бутерброды, и выше нос!

Дейдре что-то прошептала на ухо Скипу, после чего тотсказал:

— Дейдре предлагает перескочить на пять дней назад. Тогда похитители нас ни за что не найдут, потому как их здесьеще не было.

— И вас обоих — тоже. Мы вроде как поставим время в тупик. Мелкие парадоксы оно еще терпит, но если подкинуть такой, то, чего доброго, вычеркнет из памяти не только вас, детишки, но и меня, потому что пять дней назад я тут тоже еще не появился. К тому же на прыжки тратится уйма энергии, и автономная машина времени вроде Сэма посадит все батареи, если перескочит в прошлое дальше, чем на четыре дня. Так что ограничимся-ка мы одним часом.

Чем меньше временная дистанция, тем сложнее расчеты для прыжка. Карпентер перевел Сэма на автопилот, доверив автоматике самостоятельно выбирать дорогу. Деревья по-прежнему росли густо: пока никакой опасности, что ящероход заметят похитители. В приборную панель был встроен компактный калькулятор, и Карпентер стал вбивать в него арифметические головоломки.

Скип подался вперед, следя за вычислениями на экране.

— Ваши цифры почти как наши, мистер Карпентер, — заметил он. — Если надо, сестра может умножать такое в уме. Дейдре, сколько будет 828 464 280 на 4 692 438 921?

— 3 887 518 032 130 241 880, - тут же последовал ответ.

— Пожалуй, стоит пересчитать, — сухо заметил Карпентер и нажал на кнопку. На экране загорелось 3 887 518 032 130 241 880. Он не поверил своим глазам.

— Дейдре у нас математический гений, — пояснил Скип. — А я сам больше по части механизмов. Ученые из Королевской академии наук говорят, что принцы и принцессы редко бывают гениями. По их словам члены королевской семьи обычно балбесы, хотя, конечно, это слово ученые не используют. Их небось чуть инфаркт не хватил, когда нас с Дейдре похитили.

— Думаю, вашим родителям пришлось еще тяжелее.

— Ну, в некотором роде. Если нас не вернут, придется искать нового наследника, то есть подпустить к трону кого-то из наших кузенов, что родителям совсем не понравится.

— Я имел в виду не поиски нового наследника, а то, что вы, ребята, в опасности.

— Вряд ли их это сильно заботит. Мы им, можно сказать, чужие. Даже живем в другой части дворца, и они видят нас разве что во время публичных церемоний или королевских свадеб, где должна присутствовать вся семья.

— Знаешь, — сказал Карпентер, — в ту сказку, что ты мне рассказал, и без того не верится, поэтому не делай ее еще несусветнее. Каждый заботится о своих детях, даже короли и королевы.

— Возможно, так и есть на Земле будущего, но не на нынешнем Марсе. Там никому нет дела до своих детей. Наверное, вам это кажется странным, ведь я еще не рассказал о десентиментализации. У нас в тринадцать лет всех десентиментализируют. Простейшая операция на мозге, ее способен выполнить почти каждый хирург. Ученые давным-давно выяснили, что чувства — главная причина нестабильности, и цивилизацию штормит куда меньше без всяких там сантиментов вроде любви, привязанности и сострадания, которые сбивают людей с толку. Если все это убрать, человек начинает принимать спокойные, взвешенные решения, им движет только логика. Выплески ненависти время от времени случаются, но, как правило, после десентиментализации люди выбирают оптимальный путь к успеху и богатству и спокойно следуют ему. Конечно, нашим родителям не приходится думать о деньгах, но на жизнь они смотрят так же беспристрастно, как и все прочие марсиане. Они просто не способны сильно беспокоиться обо мне и Дейдре. Наше отсутствие их, ясное дело, встревожило, но чувства тут ни при чем.

Карпентер вгляделся в серьезное лицо Скипа и строгий профиль Дейдре.

— Вот оно что. Ясно.

— Это похищение больше касается правительства, чем наших родителей. Король с королевой и преемственность трона — традиция. Нельзя сказать, что королевская семья играет большую роль в управлении государством, просто так заведено. На заре нашей истории короли держали страну в кулаке, теперь же власть перешла к народу, во всяком случае, народ так считает. Просто все привыкли к королевскому дому, нужно же смотреть на кого-то снизу вверх.

— У нас на Земле есть похожее правительство, но без всякой десентиментализации.

— Она никак не влияет на потребность в королевской семье. Это своего рода идеал, символ богатства и высокого положения.

Карпентер вдруг осознал, что общается с мальчиком так, будто они с сестрой действительно марсиане. Сомнения рассеялись, сменившись полным доверием. Ясные голубые глаза Скипа не лгали, и, не мешай здравый смысл, Карпентер поверил бы его словам с самого начала.

Иногда здравый смысл может стать худшим врагом. Здравый смысл навеял Птолемею его абсурдные геоцентрические представления о Вселенной. Тот же здравый смысл руководил средневековыми врачами, когда те пускали кровь своим пациентам. И он же подкинул Колумбу идею обозвать население Сан-Сальвадора индейцами.

Итак, детишки с Марса — принц и принцесса. Их похитили, они сбежали. Что ж, так тому и быть.

Карпентер закончил подсчеты и дернул рубильник временного скачка.

— Ну, ребята, поехали!

Трицератанк на миг окутался мерцанием и чуть заметно вздрогнул. Переход произошел так плавно, что Сэм даже не сбился с шага.

ГЛАВА 3

Карпентер перевел время на наручных часах с без шести минут шесть на без шести минут пять и, отключив поиск оптимального маршрута, перешел на ручное управление. Часы на приборной панели переустановились сами. Деревья кончились, и ящероход выехал на солнечный свет.

— Ну-ка, ребята, взгляните вверх — есть там еще эти фальшивые птеранодоны?

Ребята вгляделись сквозь лобовое стекло, Скип даже нагнулся, чтобы лучше видеть небо над лесом.

— Ни единого, мистер Карпентер!

Карпентер прибавил скорость:

— Нам лучше убраться задолго до того, как они здесь появятся. И лучше не оставлять следов.

Давно не знавшая дождей земля была плотной. Тицератанк двигался зигзагами, тщательно избегая буйной зелени, которую могли раздавить его гусеницы, и коварных, совсем лысых мест. В основном же растительный покров равнины хорошо пружинил и сразу за ящероходом принимал прежнюю форму. Добравшись до ручья, Карпентер около мили вел Сэма по его руслу.

Дейдре что-то прошептала Скипу на ухо, и тот спросил:

— Сестра хочет знать, как далеко может Сэм прыгнуть в будущее, если убрать ограничитель на светодиффузионной установке.

— Скорее всего, не дальше, чем в прошлое. Максимум на четыре с половиной дня, иначе накроются батареи. Но если я его заведу в фотонное поле своей точки выхода и за дело возьмется большая машина времени Ллонки из лаборатории Бюро, возможности расширятся до 74 051 622 лет и трех с половиной месяцев, плюс те семь или восемь часов, что я провел здесь. Однако для меня это будет настоящее, а не будущее, как для вас. Реальные прыжки в будущее запрещены во избежание всяких осложнений. Да и жить спокойнее, когда не знаешь, что сулит завтрашний день.

Повисло молчание. Затем Скип спросил:

— Какой в ваше время Марс?

Карпентер решил приврать:

— Мы не так уж много знаем о нем, так как не освоили межпланетные полеты.

— Наверняка совсем не тот, что теперь.

— Ну да, в конце концов, прошли миллионы лет, — сказал Карпентер. Пора было менять тему. — Ты упомянул Космический флот. Там поймут, что похитители привезли вас сюда, или не стоит даже надеяться?

— Не стоит, мистер Карпентер. У них для этого мозгов маловато.

— А если все же поймут, когда до нас доберутся?

— Как раз сейчас Земля и Марс в противостоянии — где-то в полусотне миллионов миль друг от друга. Космофлот долетел бы дней за пять или даже раньше.

— Не может быть! — поразился Карпентер.

— Марсианские корабли самые лучшие. На старте они используют антимасс-реакгор, потом переключаются на ионный двигатель и разгоняются ого-го как. Если бы на полпути не приходилось начинать торможение, долетели бы еще быстрее. А у вас что, вообще нет межпланетных кораблей, мистер Карпентер?

— Мы побывали на Луне, но вряд ли это назовешь межпланетным путешествием, — ответил Карпентер.

И Луна, считай, что предел, подумал он, так как после изобретения машины времени Ллонки деньги, которые могли бы пойти на космические исследования, пошли и идут на изучение прошлого.

Теперь Сэм двигался на север, и в нескольких милях за разбросанными купами деревьев уже вырисовывались утесы. А что если развернуться, рвануть к фотонному полю у реки и увезти детишек в 1998 год? Но трицератанк могут заметить, вернись он тем же путем, и в любом случае ребят едва ли стоит забирать к себе. Все же они не американцы, хоть и похожи на сверстников из двадцатого века, и могут общаться через толковушки. Они марсиане, да еще, будто этого мало, принц и принцесса!

Несомненно, оба хорошо приспосабливаются, и все же вряд ли можно ожидать, что ценности нынешней западной цивилизации — или нехватка таковых — придутся им по вкусу. И потом, куда их девать в 1998 году? Отдать под опеку? Взять на воспитание самому? Он грустно улыбнулся. Как воспитывать двоих детей, если твой единственный дом — номер в отеле?

Конечно, можно купить и настоящий дом.

Но даже если так, это далеко не все. О какой школе может идти речь, даже частной, для девочки, которая умножает в уме 828424280 на 4692438921? С которой и не заговори, если ты не королевских кровей! Такой «воображале» одноклассники проходу не дадут, да еще и обзавидуются — она же втрое умнее их.

Скипу, конечно, будет попроще, но тоже нелегко.

Есть вариант взять детей с собой в 1998 год, подержать недельку-другую и вернуть в Эридан, глядишь, к тому времени Космофлот уже выследит похитителей и примчится сюда. Однако вот Скип не верит, что его соотечественникам хватит ума, да и потом у этого плана есть недостаток куда серьезнее: слетать туда-обратно на миллионы лет обойдется в целое состояние. Отснятые голограммы послужат хоть какой-то заменой разгадке происхождения анахронизма, но если заикнуться в Бюро о новом прыжке в прошлое только ради возвращения детишек, гнев работодателя обрушится, словно град бедствий на библейского Иова. Доказывай тогда хоть до посинения, что ребята марсиане и что останки могут принадлежать бандитам, в Бюро этому поверят не больше, чем он сам вначале верил Скипу.

Уже почти полшестого. Стемнеет прежде, чем Сэм добредет до фотонного поля, а ехать в ночи по бездорожью как-то неохота. Как бы то ни было, разбираться с детьми придется завтра.

Карпентер глянул на утесы. Теперь до них было рукой подать.

— Ребятишки, как вам идея разбить лагерь на природе?

Скип посмотрел на него. Обернулась и Дейдре.

— На природе? — спросил Скип.

— Ну да. Разведем костер, изжарим еду, расстелем на земле одеяла — совсем как настоящие индейцы.

— А кто такие индейцы?

Карпентер рассказал про арапахо, чейенов, кроу и апачей, про буйволов и про безбрежные просторы прерий. Поведал о последнем бое генерала Кастера, о великих вождях Джеронимо, Сидящем Быке и Кочисе. За ними последовали индейцы востока, Деканавида и Гайавата — основатели лиги пяти ирокезских племен, шаман Красивое Озеро и четыре ветра-посланника, и трагическая участь чероки на Дороге слез. Все это время ребята не сводили с рассказчика глаз, как будто перед ними солнце, вышедшее на небосвод после долгой холодной ночи. Но потом Дейдре поймала на себе его взгляд, и зачарованное выражение тут же исчезло с ее лица. Она снова стала надменной принцессой.

Утесы еще больше подросли, и в косых лучах солнца казались еще белее, чем прежде. Издалека они выглядели как мел, но на самом деле состояли из ракушечника. В их основании, за поясом из гинкго, Карпентер увидел грот, куда и загнал Сэма, после чего выдвинул защитное поле полукругом, захватив приличный кусок земли перед входом, и подстроил камуфляж под цвет скал. Теперь снаружи это место выглядело как большой каменный выступ, но поле было непроницаемым лишь с одной стороны и не мешало смотреть, что происходит за стенами укромного убежища.

Сэм потерял все свое сходство с трицератопсом. Просто здоровенный танк с высоким зубчатым гребнем над вытянутой вперед башней.

Проверив участок и убедившись, что из рептилий тут только безобидные ящерицы, Карпентер приставил Скипа с Дейдре к работе: собирать хворост. Или, точнее, приставил одного Скипа. Дейдре не пожелала опускаться до столь низменного занятия и, стоя в стороне, презрительно наблюдала за братом. Было в парне что-то от бойскаута, который старается ради знака отличия. Вокруг в изобилии валялись мертвые ветви гинкго, и вскоре Скип набрал приличную кучу. К тому времени от его сдержанности не осталось и следа.

— Мистер Карпентер, можно я разведу огонь? — прокричал он. — Можно? Можно?

— Почему бы и нет.

Уже стемнело. Маленький огонек вскоре разросся в большое пламя, окрасив известковые стены укрытия сначала розовым, потом желтоватым. После того как ребята помылись в жилом отсеке Сэма, Карпентер разыскал на верхней, отведенной под туалетные принадлежности полке шкафчика две расчески и вручил по одной детям. Затем привел в порядок себя самого и стал рыться в запасах провизии, ища что-нибудь пригодное для пикниковых дел. Мисс Сэндз была снабженцем с воображением, поэтому ничего удивительного, что в холодильнике нашлись несколько десятков сосисок-гриль, а в шкафу — четыре упаковки булочек для хот-догов. Не позабыла она и про горчицу с кетчупом. Захватив с собой нож, Карпентер отнес сосиски, булочки, горчицу и кетчуп к костру и положил на плоский камень. После чего разыскал длинный прутик, заострил конец перочинным ножом и показал Скипу, как нанизывать и обжаривать над огнем сосиски. А когда оболочка треснула, объяснил, как класть их в разрезанную булочку и намазывать горчицей и кетчупом.

— Как думаешь, твоя сестра будет?

— Не знаю, — с набитым ртом промычал Скип и, проглотив, добавил. — Ух ты!

— Сделать ей хот-дог?

— Можно.

Карпентер заточил еще один прутик, насадил сосиску и стал поджаривать над огнем. Скип уже успел прикончить первый хот-дог и готовил себе второй. Дейдре стояла в стороне, наблюдая со смесью любопытства и презрительной насмешки, причем любопытство преобладало. Осенние астры ее глаз, казалось, раскрылись еще больше. В своей измятой и грязной одежде она не очень-то напоминала принцессу, хотя старательно уложила волосы. Даже в свете костра их цвет наводил на мысли о лютиках.

Оболочка сосиски треснула. Карпентер положил ее в булочку и, намазав слоем горчицы и кетчупа, предложил Дейдре:

— Попробуй, золотце, вдруг понравится.

Сначала она словно бы не собиралась брать, но затем протянула руку за хот-догом. Карпентер отвернулся к костру сделать еще один — себе. Когда несколько минут спустя его взгляд упал на Дейдре, от ее хот-дога уже ничего не осталось, и она что-то шептала брату.

— О, ладно! — сказал Скип, отыскал еще один прутик и, заострив позаимствованным у Карпентера ножом, насадил сосиску. Насадив еще одну на собственный прутик, он протянул обе к костру. Когда на сосисках треснула оболочка, Скип положил их в булочки. Оба ребенка намазали хот-доги кетчупом и горчицей. Дейдре откусила от своего большущий кусок, и Карпентер отвернулся, чтобы скрыть от нее улыбку.

Он заострил еще один прутик себе, после чего, изжарив и съев два хот-дога, отправился в кухонный отсек Сэма. Нейлоновую лестницу Карпентер опустил еще раньше, чтобы детишки могли лазать туда и обратно. На электроплитке уже булькало какао, но для полноценного пикника кое-чего явно не хватало. Традиция есть традиция. А вдруг заботливая мисс Сэндз догадалась припасти и маршмеллоу? Так и есть! В глубине шкафа отыскался целый пакет плотных разноцветных зефирок. С ликованием Карпентер вынес свою добычу наружу, прихватив три чашки и кастрюльку с какао. Разлив напиток, он открыл пакет.

— Такого, детишки, вы еще не видывали.

Под их удивленными взглядами он насадил маршмеллоу на кончик прутика и протянул к догорающему пламени. Детишки смотрели во все глаза. Когда зефирка покрылась поджаристой коричневой корочкой, Карпентер снял ее с палочки и откусил кусочек.

— Недурно.

Скип уже последовал его примеру и теперь держал прутик над огнем. Дейдре подсела ближе к костру, ее глаза неотрывно смотрели на начавшее подрумяниваться лакомство.

Карпентер молча взял прутик, нанизал на кончик угощение и вручил ей. И вот она уже стоит рядом с братом, который поджаривает себе вторую порцию, и над костром покрываются золотисто-коричневой корочкой оба кусочка.

К тому времени, как огонь сошел на нет, превратившись в тлеющие уголья, маршмеллоу смели подчистую.

— Ну что, ребятки, спали когда-нибудь под открытым небом? — спросил Карпентер.

Скип покачал головой.

— Вы, конечно же, можете переночевать и внутри Сэма. Один устроится на койке, второму я постелю на полу, а сам…

— Нет, лучше снаружи. Как индейцы, — перебил Скип. — Согласна, Дейдре?

Девочка кивнула.

Света от костра пока хватало, чтобы обойтись без большого прожектора, встроенного в стальную бронированную голову Сэма, и Карпентер отправился собирать для подстилки разбросанные по земле ветки гинкго, выбирая те, что посвежее. Затем открыл багажный отсек под полом каюты. Там хранилось столько одеял, что хватило бы на небольшую армию. Притащив к лежакам из ветвей целую охапку, он застелил каждый тремя одеялами. Затем сходил в каюту за новой партией и свернул из двух по подушке, а еще положил по одному сверху, чтобы детишки могли укрыться.

К рассвету может сильно похолодать. Защитное поле не пропустит динозавра, но к ночному воздуху это не относится.

На лицах ребят читалась усталость, но когда Карпентер сказал, что пора закругляться, мальчик замешкался. Дейдре без слов выбрала одно из двух мест для ночлега, разулась, легла и натянула одеяло до подбородка. Скип наблюдал, как.

Карпентер готовит себе постель, а когда тот уселся на одеяло, опустился рядом.

— Эй, это мое.

— Я… я еще не хочу спать.

— А с виду устал.

— Да нет.

Рычание и вопли, весь вечер раздававшиеся по ту сторону защитного экрана, внезапно сменились жутким ревом и грохотом, будто заработала гигантская асфальтодробилка. Земля задрожала, крошечные язычки пламени, кое-где еще лизавшие угли костра, взметнулись вверх.

— Судя по голосу, сам старина тиранозавр, — сказал Карпентер. — Наверное, вышел перекусить парочкой ормитомимов.

— Тиранозавр?

Карпентер ни разу не видел этого чудовища во плоти, но в предыдущих путешествиях встречал его предков аллозавра и горгозавра.

Услышав описание ящера, Скип понимающе кивнул:

— Вот еще почему колонисты так жаждали отсюда убраться. Ну и жуткие же монстры у вас тут водятся, мистер Карпентер!

— В моем времени их нет. Через несколько миллионов лет вымрут. Наверно, когда-то и на Марсе жили такие.

— Нет, никогда.

— Были же и до гуманоидов какие-то формы жизни?

Скип покачал головой.

— Нет. Будь это так, наши палеонтологи нашли бы следы. На Марсе никогда не существовало другой жизни, кроме той, что сейчас, да и та только с последнего ледникового периода. А что, динозавры все вымрут, мистер Карпентер?

— Крупные — да.

— Из-за чего?

— Никто не знает, что с ними случилось. Они исчезли, когда закончился меловой период — так мы называем эту эпоху. Думали найти ответ на загадку с помощью машины времени, но так и не смогли. Когда я или мои предшественники прыгали в последние тысячелетия мелового периода, всякий раз почему-то попадали в более далекое прошлое.

— Наверняка это кью. Не хотят, чтобы вы выяснили.

Толковушки оставили слово «кью» без изменений, каки «Эридан».

— Кью?

— Они засеяли Марс гуманоидной и прочими формами жизни. Видимо, однажды засеют и Землю, судя по тому, какие вы в будущем.

— Ну, если они собираются засеять Землю людьми, почему начали с рептилий?

— Рептилии, скорее всего, эксперимент. И что-то в нем пошло не так.

Карпентер подумал о Дарвине, но вряд ли стоило распинаться, излагая теорию эволюции девятилетнему мальчишке с Марса.

— Кто такие эти кью, Скип?

— Никто не знает. По теории, они из другой галактики, но никто не знает, что ими движет. Здешние колонисты уверяли, что видели их.

— Здесь? На Земле?

Да. И люди на Марсе уверяют, что видели. А еще кью оставили следы.

— Что за следы?

— Огромные постройки.

— И ваши ученые думают, кью засеяли Марс?

— Ну, это факт.

Тут «асфальтодробилке», как видно, попался особо неподатливый участок дороги, и, судя по серии чудовищных звуков, ее двигатель приказал долго жить. Скип придвинулся к Карпентеру.

— Не бойся. Сквозь это защитное поле не прорваться даже армии тиранозавров.

— Вы женаты, мистер Карпентер?

Вопрос показался Карпентеру взятым с потолка. Не иначе, как парень схитрил, стараясь втянуть его в разговор, чтобы подольше не ложиться спать.

— Ты имеешь в виду пожизненный союз между мужчиной и женщиной?

— Да, отношения, основанные на любви и выгоде. На Марсе государство следит, чтобы в пары попадали совместимые люди.

— Но как два человека могут понять, что любят друг друга, если их, как ты выражаешься, десентиментализовали?

— Ну, вообще-то, они не могут. Вот почему государство так печется о совместимости. А вы женаты?

— Нет.

— Почему? Вы достаточно взрослый.

— Ну, понимаешь ли, на Земле будущего все несколько иначе, чем у вас на нынешнем Марсе. Государство в такие дела не лезет, и бизнес тоже, хотя, возможно, и зря. Обычно все происходит так: мужчина влюбляется в женщину, та — в него, и, как правило, дело заканчивается браком. Бывают и ошибки, тогда брак разваливается.

— Вряд ли легко достичь совместимости, если люди не десентиментализированы.

— Похоже, тут мы сплоховали.

— А что касается любви, мне кажется, вас, мистер Карпентер, давно уже должна была полюбить какая-нибудь девушка, а вы — ее.

— Иногда мужчина влюбляется в девушку, а та не отвечает взаимностью.

— И с вами такое случилось?

Дейдре повернулась на бок под одеялом. Не спит?

— Да, так и случилось, — ответил Карпентер.

Он поймал себя на том, что рассказывает Скипу о мисс Сэндз. Его будто прорвало впервые за долгие годы, и, пожалуй, слова действительно лились потоком, ведь много лет он ни с кем по-настоящему не говорил: то есть, не было никого, кто слушал бы с интересом, а не просто из вежливости.

— Девушку зовут мисс Сэндз, она хронологист в Североамериканском палеонтологическом обществе, а заодно снабженец. Ее имя Элейн, но все зовут ее Сэнди… ну, почти все. Для меня она мисс Сэндз… Следит, чтобы мы ничего не забыли, и перед стартом определяет координаты цели: сначала — время с помощью радиоуглеродного ретроскопа, потом наводит на место времяскопом. А затем она и ее ассистент, Питер Филдз, бдят, чтобы прийти на помощь, если хронографист пошлет назад жестянку куриного супа — это своего рода сигнал бедствия. Видишь ли, у нас в Америке курица традиционно служит символом страха.

— Вы ее любите, мистер Карпентер?

— Полюбил с первого взгляда.

— И что она сказала?

— Ну, вообще-то, я ей не признавался. Так и не решился. Видишь ли, мисс Сэндз — это не простая девушка, не такая, как все… а я всего лишь один из голографистов, с которыми она связана по работе. Такое чувство, будто и не замечает меня, не больше, чем какую-нибудь мебель. Здрасте, до свиданья, вот и все разговоры, да и то не взглянет. Понимаешь, к такой девушке нельзя просто так подвалить и сказать «Я тебя люблю». Ее боготворят издали и смиренно ждут, пока она смилостивится и заметит твое существование. Могу себе представить, что она ответит, если я признаюсь в любви!

— За спрос денег не берут…

Карпентер покачал головой:

— У меня не хватит духа. Да и с какой стати мне ждать ответных чувств? Я всего лишь простой водитель. Зачем я ей?

— Как это, зачем? Видите ли, мистер Карпентер, меня пока не десентиментализировали, и я понимаю, о чем речь. Если вы любите по-настоящему, какое у нее право ожидать чего-то еще?

— В жизни так не бывает. Вы, марсиане, совершенно правы. Лучше, когда брак имеет деловую основу, даже если особой любви нет. Любить можно сколько угодно, но если двоих ничего больше вместе не удерживает, все развалится.

— Мне кажется, это не аргумент, мистер Карпентер, водители вроде вас наверняка хорошо зарабатывают.

— А мне кажется, одному молодому человеку давно пора спать.

— Но я не устал.

— Еще как устал! Уснешь, стоит только глаза закрыть.

Скип неохотно поднялся на ноги.

— Что говорят на Земле будущего, когда ложатся спать?

— «Спокойной ночи». А утром, как встанешь и кого-то увидишь, — «с добрым утром».

— Спокойной ночи, мистер Карпентер.

— Спокойной ночи, Скип.

Мальчик пошел к лежанке из веток, разулся и скользнул под одеяло. Почти сразу послышалось его сонное посапывание, к которому вскоре присоединилась Дейдре. Похоже, она все слышала.

Одеяло сползло, Карпентер подошел и натянул его повыше. Дейдре повернулась на бок, и ее золотистые, словно лютики, волосы окрасились отсветами костра. Есть ли на Марсе усеянные лютиками луга, как на Земле будущего?

Скорее всего, есть, и солнце так же поднимается над марсианским горизонтом, сверкая в бриллиантовых каплях росы.

Карпентер и сам устал, но сомневался, что сможет заснуть. Он проверил угасающий огонь и всмотрелся в темноту за пределами защитного поля. Огромный хищник уже ушел, уступив сцену доисторическим созданиям помельче. Вот промелькнули несколько струтиомимов, похожих на страусов, из рощицы гинкго показался смутный силуэт анкилозавра. С шелестом шныряли насекомоядные. Прибывающая луна высоко в небе выглядела непривычно — наверное, потому, что ее лик еще не испятнало столько кратеров.

Перед глазами вместо луны вдруг возник костер, а у костра — девочка с мальчиком, которые жарят зефирки над догорающими углями. И почему было не жениться, не завести детей? Ведь на Карпентера поглядывало немало красивых девушек. Зачем прошел мимо? Чтобы в тридцать два безнадежно влюбиться в неприступную богиню, которая его даже не замечает? Разве холостяцкая свобода чем-то лучше счастья любить и быть любимым? Неужто одинокая комната в гостинице — это крепость, достойная настоящего мужчины, а выпивка в полутемных барах в компании доступных девиц, которых наутро уже не помнишь — это предел желаний после трудов дневных?

Столько всего перепробовано: подвизался в любительском боксе, валил лес, карабкался на горы Тибета — не на Эверест, но почти. Несколько лет прослужил в торговом флоте, потом устроился на сталелитейный завод, а в итоге закончил голографистом в службе времени.

Из двух стаканов, пустого и полного, он выбрал пустой.

Хотя, в конце концов, не такой уж пустой — прошлое подарило сокровище, отброшенное в будущем за ненадобностью, — детей, девочку и мальчика.

Опустилась ночная прохлада. Заглянув в кабину трицератанка, Карпентер достал из чехла на дверце карманный бластер и сунул за пояс. Подбросив в огонь хвороста, улегся и положил оружие рядом. Потом завел внутренний будильник, чтобы проснуться с первыми лучами солнца. Едва ли похитители выследили ящероход, и все же при свете дня фальшивый выступ в основании скал будет смотреться ненатурально. Первым делом надо найти детишкам укрытие понадежнее, а там уже решать, что с ними делать.

Он лежал и слушал, как трещит ожившее пламя, отбрасывая бледные отблески на лица детей. На уступе скалы в нескольких футах светился золотом взгляд ящерки. Издали донесся низкий рев динозавра. Рядом на постелях из веток тихо посапывали двое детей.

На заре он проснулся. Костер уже погас, но разводить заново было некогда. Карпентер занес три чашки и чайник в кухонный отсек и вымыл, потом снова заварил какао. С утреца пойдет. Позже, когда найдется более безопасное место, ребята получат шикарный завтрак.

Налив какао в свою чашку, он оставил ее в кабине, а две другие и чайник вынес наружу. Дети крепко спали.

— Подъем, ребятки… Пора в путь-дорогу!..

Дорога оказалась недолгой. По сути, даже не тронулись в путь. Карпентер ошибся дважды: вернув бластер в чехол на дверце и убрав силовой щит, чтобы дать батареям возможность подзарядиться. Едва он покончил с какао и спрыгнул на землю, из рощи гинкго появились трое людей. Расположились они грамотно: один слева, другой справа, третий — прямо напротив. Длинные стволы трех серебристых ружей были направлены Карпентеру в грудь.

ГЛАВА 4

Бандит посередине оказался женщиной. Рослая, подтянутая, с жестким красивым лицом. Примерно тех же лет, что и Карпентер. Черные волосы падают на плечи, на правой щеке — багровый шрам.

Двое угрюмых бородатых мужчин по сторонам были того же возраста. Один худой и жилистый, другой — великан с обезьяньей физиономией. Он улыбался, обнажив крупные торчащие зубы.

Длинные, грязного цвета волосы обоих давно не знали расчески. На всех троих — перепачканные в глине комбинезоны и башмаки.

Карпентер нащупал на указательном пальце перстень связи и нажал на крошечный квадратный выступ. Сэм как раз стоял мордой к равнине. Он тотчас рванул прочь от утесов, заставив женщину отпрыгнуть с дороги. Он набрал скорость так резко, что раскрытая дверца кабины захлопнулась сама собой.

Бандиты начали палить, когда ящероход уже почти исчез за деревьями. Их ружья стреляли чем-то вроде лазерных лучей, но, похоже, ни один не попал в цель, поскольку двигатель Сэма урчал без перебоев, постепенно затихая вдали.

Перстень запустил автопилот, который будет вести танк еще пять миль, а приборы не дадут Сэму застрять в овраге или столкнуться с деревом.

Троица похитителей пришла в ярость, больше всех обозлился высокий с обезьяньими зубами. Он двинулся на Карпентера. До этого Дейдре со Скипом стояли как статуи, забыв про недопитые чашки с какао в руках, но тут мальчик прокричал:

— Осторожно, мистер Карпентер: с ним шутки плохи!

Ярость на лице высокого не скрывала даже борода. Егоприщуренные голубые глаза метали молнии. Он остановился в нескольких футах от Карпентера:

— Выходит, ты тут с приятелем.

Карпентер кивнул. Ему только на руку, если похитители решат, что кто-то уехал на Сэме.

— Что тебе тут надо? Кто ты такой?

Высокий был без толковушек, так что отвечать не имело смысла.

— Он из будущего и не говорит по-нашему, — объяснил Скип.

— Заткнись! — рявкнул великан.

Подошли остальные похитители.

— Он знает, где его дружок, — сказала женщина. — Заставь его говорить, Флойд.

Высокий ткнул Карпентера стволом в грудь.

— Мы не любим секретов. Где твой напарник?

— Я же вам сказал. Он не говорит по-марсиански! — крикнул Скип.

Женщина подошла к Скипу и Дейдре.

— Значит, ты нам расскажешь, — кивнула она мальчику.

— Я не знаю.

Она повернулась к Дейдре.

— Принцесса наверняка знает.

Дейдре лишь презрительно взглянула на нее, как на червя. Рассвирепев, женщина рявкнула:

— Говори, не то сломаю твою птичью шею, надменная тварь!

Дейдре плюнула ей в лицо. Женщина занесла кулак, и Карпентер ринулся на помощь, позабыв и про Флойда, и про то, что похитители вооружены. Однако Флойд был начеку, и приклад его ружья, описав зловещую дугу, устремился к голове Карпентера. Благодаря боксерским рефлексам он успел подставить плечо, но на ногах не удержался. Перед носом у него тут же оказалось дуло ружья.

Между тем девочке удалось увернуться от удара. Вперед выступил третий бандит.

— Такая большая машина наверняка оставит след. Давай пойдем по нему, Флойд.

— Вчера не оставила.

— Просто мы не знали, где искать. Хорош тут возиться, пошли.

Дуло ружья у носа Карпентера нерешительно сдвинулось, затем исчезло.

— Обыщи его и свяжи, — приказал Флойд тощему.

В карманах у Карпентера не было ничего особо ценного: бумажник остался в кабине, а часы не так уж и нужны. Волноваться стоило лишь о кольце связи. Что толку бежать, если не удастся вызвать Сэма.

Тощий вытащил из карманов Карпентера нож и бумажник, конфисковал часы, но кольца то ли не заметил, то ли счел ненужной безделушкой. На толковушки в ушах он тоже, видно, не обратил внимания. А может, похитителям попросту не было дела до того, понимают их или нет.

Когда тощий связал руки Карпентеру белой веревкой, которую дала женщина, Флойд рывком поставил его на ноги и толкнул к деревьям. Детей погнали следом, но руки у них остались свободны. За тремя пленниками шли похитители.

— Похоже, мало вам от меня пользы, ребятки, — обернулся Карпентер к Скипу.

— Неправда, мистер Карпентер. Вы сделали для нас всечто могли.

— Как зовут того, кто меня обыскивал?

— Фред. Высокого — Флойд, он главарь, а женщину — Кейт. Четвертый, Хью, наверное, остался в городе. Он хуже всех.

— Как можно быть хуже этой троицы?

— Не знаю, ему как-то удается.

— Молчать! — рявкнула Кейт.

Кейт, Флой, Фред, Хью — имена звучали вполне по-американски, так же как Дейдре и Скип, но Карпентер знал, что это не так. Знал он и кое-что еще.

Они не просто похитители. Это террористы.

Поодаль за рощицей гинкго стоял вездеход. Чем-то он напоминал лунный автомобиль, которым пользовались участники экспедиций «Аполлон», только намного шире и какой-то чуждой конструкции с понтонами в придачу к колесам и даже парой гребных винтов для плавания — этакий багги-амфибия.

Скипа затолкали на заднее сиденье, а по бокам уселись Флойд с Фредом. Карпентера и Дейдре женщина, ткнув стволом в спину, загнала вперед, потом забралась за руль, убрала ружье в держатель на борту и завела машину. Сорвавшись с места, багги круто вильнул влево и помчался по следу гусениц трицератанка, прорезавшему равнину, словно проселочная дорога.

Из-за горизонта выкатило солнце, наваливалась влажная жара, типичная для верхнего мела. Зато воздух дышал невероятной свежестью, благодаря которой жара и влажность, хоть и никуда не делись, переносились легче. Карпентер уже понял, как похитители обнаружили лагерь. Камуфлирующее поле Сэма не затрагивало инфракрасный спектр, а их птеранодоны наверняка сновали вдоль утесов, обшаривая местность с помощью приборов ночного видения. И тупой бы понял, что Карпентер с детьми направится именно туда, но похитители не догадались бы про камуфляжное поле, не пошевелив извилинами. Значит, не дураки.

Профиль Кейт был хорошо виден за золотой, словно лютики, головкой Дейдре. Косой шрам от скулы к углу рта искривил губы женщины в гротескной улыбке. Нож? Чей? Флойда? Фреда? Хью? Кто бы ни разукрасил лицо Кейт, шрам она носит с гордостью. Возможно, это ее способ сказать марсианскому обществу «катись к черту». Манифест ненависти ко всему человечеству. Впрочем, у нее в глазах ненависти и так хватает.

Кейт гнала как одержимая, не зная, что уже через пять миль Сэм остановится. Вездеход мотало из стороны в сторону на ухабах. Как видно, двигатель работал на электричестве, потому что почти не шумел. По большей части след вел по прямой, но иногда отклонялся, огибая деревья. Багги ни за что не догнал бы Сэма, если бы ящероход сохранил прежнюю скорость, но его на это не запрограммировали. И внезапно Кейт воскликнула:

— Вот он!

Сэм, оставив позади пять миль, встал посреди чистого поля.

Кейт на всей скорости рванула к ящероходу. На заднем сидении Флойд с Фредом приготовились стрелять.

— Видно, сломался, — предположил Фред. — Либо водитель лежит в засаде.

— Притормози нашу крошку, Кейт, — приказал Флойд.

Кейт перешла на черепаший шаг.

Примерно в полумиле от Сэма паслось большое стадо рогатых ящеров. Карпентер призадумался. Пусть руки ему связали, зато пальцы свободны и большим запросто можно коснуться кольца. Первым порывом было устроить Сэму еще одну пятимильную пробежку, но благодаря стаду родился более интересный план.

Карпентер немного подался вперед. После удара ружьем левая рука слушалась плохо, пальцы онемели, но левая и не требовалась, козырная карта была в правой. Он осторожно повернул кольцо, нащупал круглый выступ и нажал.

Сэм зарысил к «сородичам».

— Поднажми, Кейт! — закричал Флойд. — Не то уйдет!

Кейт поднажала. Сэм продолжал рысить. Он не остановится, пока на кольце утоплена кнопка.

Багги хватало скорости лишь на то, чтобы не отставать. На заднем сиденье Флойд вскинул ружье, но левое переднее колесо как раз попало в яму, и лазерный луч ушел в небо.

Сэм уже почти добрался до стада. Примут ли его «свои»? На первый взгляд, он такой же Triceratops elatus — этот вид уже вытеснил своих предшественников из раннего мела.

Стадо не проявило никакого интереса к Сэму. Впрочем, к багги ящеры отнеслись с таким же равнодушием. Флойд выстрелил еще раз, но луч угодил в далекое дерево.

— Ну же, Кейт, давай! Догони его!

— Не могу!

Сэм смешался со стадом.

Динозавры продолжали деловито объедать кусты. Ветер доносил резкий запах ящеров. Сэм пах иначе. По идее, это должно было заклеймить его как чужака, однако трицератопсы не отрывались от еды. Видно, от всех вместе исходила такая вонь, что больше они ничего не чуяли.

Чуть отпустив кнопку, Карпентер перевел Сэма, который уже скрылся из вида, на прогулочный шаг. Вокруг, куда ни глянь, бродили трицератопсы, стояли трицератопсы, кормились трицератопсы. Рядом прыснула Дейдре: она заметила кольцо и догадалась о его назначении.

— Где он?! — закричал Флойд. — Где?!

Сэм затерялся среди «сородичей».

Между тем, вездеход бандитов оказался в опасной близости от стада, и огромный самец вдруг поднял голову и развернулся.

Ящер был даже крупнее Сэма. Набычившись, он копнул лапой землю. Фред прицелился, но тут машину так тряхнуло на ухабе, что террорист едва не вылетел наружу.

— Валим отсюда, Кейт!

Копнув землю еще раз, громадный самец бросился в атаку. Кейт заложила безумный вираж на двух колесах и рванула прочь. На заднем сиденье Фред с Флойдом начали палить в рассвирепевшего динозавра — почем зря. Багги снова на что-то наскочил и чуть не перевернулся, но Кейт и не думала сбавлять скорость, пока Флойд не прокричал:

— Отстал! Кейт, притормози!

Карпентер убрал палец с кнопки на кольце и откинулся на спинку сиденья, насколько позволяли связанные запястья. Сегодня террористам ящерохода не отыскать. Да и завтра, пожалуй, если стадо не переберется в другое место, но раз, по их мнению, за рулем кто-то сидит, они решат, что он уже далеко. А значит, вместо поисков станут выпытывать, куда увели трицератанк.

Пока об этом можно не думать, хотя, возможно, скоро придется, так как Кейт двинулась на восток. Пленников везут в город.

Поездка по бездорожью в Риммен больше напоминала сафари. Двое на заднем сиденье палили во все, что движется, да и Кейт то и дело останавливалась, чтобы к ним присоединиться. Все они стреляли так себе, зато на их стороне был закон больших чисел. Бандиты убили трех орнитомимов, двух анатозавров и пять крупных ящериц. Объезжая большой водоем, изрешетили своими лучами гигантского аламозавра. В ящера перестали стрелять, лишь когда чудовищная груда окровавленной плоти почти ушла под воду. Затем компании подвернулось стадо троодонов, и тут уж охотники оторвались по полной: Кейт остановила багги, и все трое открыли беспрерывный огонь. Троодоны — небольшие, похожи на страусов, с костяным наростом на голове. Прежде чем стадо додумалось бежать, стрелки завалили шестерых. Спрыгнув с багги, Флойд с Фредом закинули одну из туш на крышу. Сегодня в меню суп из троодона. Чуть позже, переезжая через мелкий ручей, Кейт снесла лучом голову дромеозавру. У палеонтологов будущего эти ящеры с крупным мозгом и большими глазами получили название страусоподобных из-за сходства с современными эму.

Судя по виду, Дейдре едва сдерживала тошноту. Карпентеру и самому было не по себе. Вокруг туши на крыше жужжал рой насекомых, и Кейт теперь с трудом различала, куда едет. Впрочем, похоже, ее это не волновало. Наконец показался город, верхушки домов выглядывали из-за обширных зарослей саговых пальм. В лучах утреннего солнца здания казались белее мела, многие напоминали пирамиды. Когда вездеход выбрался из зарослей, оказалось, что город окружен стеной, такой же белой, как и все остальное.

Далеко слева виднелось гигантское сооружение из белых блоков. К нему примыкало несколько широких низких печей вроде цементных, а рядом возвышался кран. Заросли подступали к самым стенам. Зданиями уже долгое время не пользовались. Цементная фабрика, никаких сомнений.

Риммен был построен из бетона.

Но такого бетона Карпентер прежде не видывал. Стена блестела как полированный камень. Однако ближе стало заметно, что бетон уже крошится.

По словам Скипа, город построили почти полвека назад. Даже во влажном климате бетон обычно столько не выдерживает, а значит, строителей больше заботила красота, нежели долговечность.

Через тысячу лет бетон рассыплется в пыль, а стальную арматуру, балки и колонны съест ржавчина.

Вдоль стены, будто декоративный кустарник, тянулись цветущие магнолии. Кейт подъехала к решетчатым воротам, похожим на крепостные. Фред спрыгнул на землю, просунул руку за прутья и стал возиться со стальным засовом. Наконец тот поддался, скользнув в стенной паз, и ворота распахнулись. Когда Кейт проехала, Фред вернул засов на место и снова забрался в багги.

Стена оказалась не менее двадцати футов толщиной и наводила на мысль о той, что когда-то окружала древний Вавилон. Впрочем, здешней была уготована не лучшая участь.

В городе преобладали пирамидальные постройки, которые Карпентер уже видел издалека — с треугольным основанием и такими же окнами. Были и прямоугольные, но тоже похожие на пирамиды благодаря последовательно сужающимся террасам-этажам, число которых колебалось от пяти до восьми. Марсианская архитектура отличалась однообразием и простотой. Каждое окно делилось пополам по вертикали, но стекол видно не было. В пирамидах окна располагались не в ряд, и об этажах судить было трудно, но высотой эти здания значительно превосходили остальные.

Трехсторонние пирамиды… Связаны ли они с теми гигантскими сооружениями, что через миллионы лет сфотографирует на Марсе «Маринер-9»? Верится с трудом. Конечно же, те тетраэдры на плато Элизий не могли построить настолько давно.

С широкого проспекта Кейт свернула на боковую улицу Увы, Карпентер сейчас был не в кресле Сэма. «Увы» по целому ряду причин, но главным образом из-за голограмм, которые могли быть отсняты камерами трицератанка. Документальные кадры марсианского города в верхнем меле! Да у Бюро глаза на лоб полезли бы! Естественно, там не поверили бы, что это марсианский город. Палеонтологи стали бы повсюду рыскать в поисках другого «приземленного» ответа, а если бы не нашли — сфабриковали.

Багги ехал по мостовой, та состояла из какой-то более грубой разновидности бетона, чем стены и здания. Дорожное покрытие сильно потрескалось. Кейт снова свернула. Карпентер пытался запомнить маршрут и надеялся, что Дейдре со Скипом заняты тем же. Что-то ему подсказывало: у них это получится много лучше.

Кейт все глубже забиралась в город. По сторонам улиц в лунках на тротуарах росли саговые пальмы. Время от времени за вереницей домов мелькал участок стены, и Карпентер понял, что это вовсе не город, поскольку он способен приютить не более тысячи жителей, даже меньше, ведь часть этих построек определенно склады, административные здания и тому подобное. И все же в голове засело «город». Неромантично было бы называть столь экзотичное место просто деревней.

Когда вдалеке появился пешеход, Карпентер сначала подумал, что не все колонисты сбежали назад на Марс. Затем понял: это, скорее всего, четвертый террорист. Совершает утренний моцион? Когда багги поравнялся с мужчиной, тот отбросил бутылку, которую нес, и запрыгнул на подножку. Массивный, словно борец сумо, и безволосый, он был точно в таком же комбинезоне, что и остальные, но куда более грязном. Выпяченные толстые губы, заплывшие глазки-бусинки, как синие агаты. От него несло спиртным.

Сумоист перегнулся через Карпентера и улыбнулся Дейдре.

— Ба, мне вернули мою милашечку! — воскликнул он странно писклявым голосом.

Дейдре, насколько смогла, подалась назад. Ее глаза выражали оскорбленное достоинство… и ужас. Карпентер, нагнувшись вперед, оттеснил террориста. Тот улыбнулся в ответ. Сердечно так.

— Нет, вы только гляньте, кто тут у нас еще!

— Его дружок смылся на танке, — сообщил Фред. — Ничего, мы с ним позабавимся, и он расскажет, куда тот поехал.

— А этот не с Большого Марса, — прищурился Хью. — Да он вообще не марсианин!

— Мы пока не знаем, кто он такой, но обязательно выясним, — пообещала Кейт.

Хью потрепал Карпентера по щеке.

— Жду не дождусь.

Террористы облюбовали под базу одно из пятиэтажных зданий с террасами. Широкая дверь позволила легко загнать багги внутрь.

Флойд ткнул Карпентера ружьем в спину.

— На выход.

Когда все покинули вездеход, Фред опустил дверь. Несмотря на чуждый дизайн, она во многом напоминала гаражные ворота двадцатого века.

Первый этаж представлял собой одну большую комнату с винтовой лестницей в центре. Судя по разбросанным тут и там вещам, террористы тщательно прочесали город. У входа стояла деревянная скамья, заваленная предметами обихода, как видно, позабытыми колонистами в спешке. Тут были связки проволоки, мотки веревки, груды одежды, нагромождения странных приборов, а также тарелки, кастрюли, сковородки. У дальней стены виднелось что-то вроде кухонной плиты. Рядом был сервант, а недалеко от него — раковина, переполненная грязной посудой. Перед сервантом стоял деревянный стол на шести ножках и четыре стула диковинной формы. Неподалеку на расчищенном участке пола валялись четыре длинных засаленных тюфяка с кучей одеял сверху.

Помещение освещали окна с двух сторон, другого света не было. Солнце стояло в зените, и его лучи едва касались оштукатуренной стены слева, поэтому фрески Карпентер заметил не сразу, но, увидев, не смог оторваться. Сочная зелень холмов и полей, глубокая синева неба. Реки, чем-то похожие на каналы. Деревушка в зеленой долине с такими же домами, как в Риммене. А дальше — гигантские трехсторонние и величественная четырехсторонняя пирамиды, которые «Маринер-9» сфотографирует в далеком-предалеком будущем. Перед ним была восточная оконечность Элизия, но не того, который увидят в будущем, а нынешнего, полного жизни.

Кейт ткнула ружьем в спину.

— Наверх, живо!

Карпентер переглянулся с детьми. Их голубые глаза выражали отчаяние.

— Ничего, ребятки, как-нибудь выкарабкаемся.

— Заткнись и двигай! — рявкнула Кейт.

Карпентер стал пробираться к лестнице между куч барахла. Хотелось крутануться к Кейт и вырвать ружье, но он знал, что его пристрелят гораздо раньше. Метнув через плечо прощальный взгляд, чтобы подбодрить детей, Карпентер понял, что в его глазах точно такое же отчаяние. Опустив голову, он поплелся наверх.

ГЛАВА 5

Под дулом ружья Карпентер поднялся по бетонной лестнице на четыре пролета. Тщательно отполированные, гладкие ступени уже начинали крошиться. На каждом этаже восьмиугольный лестничный проем проходил сквозь восьмиугольную галерею, на которую, в свою очередь, если судить по количеству дверей, выходило восемь комнат. Окрашены были только двери — бледные, безжизненно-голубые. Голые бетонные стены, полы и потолки выглядели как полированный камень. Увы, «камень» во многих местах потрескался, и кое-где уже появились сколы. Планировка наводила на мысль, что раньше здание служило отелем. На первом этаже когда-то мог находиться вестибюль.

Но кто его знает, возможно, все прямоугольные здания города устроены так же, и логово террористов никакой не отель, а типовой многоквартирный дом.

Мысль обо всех этих металлоконструкциях, а их наверняка привезли с Марса, вызывала благоговейный трепет. За семьдесят миллионов лет до того, как русские запустили первый спутник, марсианская раса, о которой в двадцатом веке понятия не имеют, доставила в земную мезозойскую эру стальной каркас целого города!

Ладно, пускай даже не города, а поселка, все равно это удивительное достижение. А как подумаешь обо всех бесчисленных мелочах, которые тоже пришлось везти… не говоря уже о людях!

Правда, кое в чем строители облегчили себе жизнь. Цемент они не доставляли, а производили на Земле, скорее всего, используя известняк с утесов и местную глину со сланцем. Да и в состав той магической смеси, которая придала бетону вид полированного камня, должны хотя бы частично входить земные ингредиенты.

На пятом этаже Кейт открыла одну из комнат. Краска на двери во многих местах облупилась, из-под нее проглядывала сталь. Если все двери здесь стальные… Вновь нахлынувшее благоговение, впрочем, поумерилось при мысли об отчаянии в глазах Дейдре и Скипа.

Как ни велики возможности Большого Марса, освобождать двух детишек от террористов там не торопятся. Эту задачу придется решать самому.

Кейт втолкнула Карпентера в комнату и приказала лечь на пол, после чего связала ему ноги. Флойд в это время держал его на прицеле. Длинной синтетической веревки хватило, чтобы замотать ноги почти до колен. Ладно, лишь бы террористке не взбрело в голову проверить кое-как связанные запястья. Пронесло: ограничившись прощальным пинком в бок, она удалилась с Флойдом и закрыла за собой дверь. Ни замка, ни ручки видно не было, но послышался холодный, не обнадеживающий щелчок.

Солнце уже прошло зенит, и сквозь единственное окно на пол падал маленький прямоугольник света. Вокруг ничего, кроме пыли. Стены и потолок словно насмехались над беспомощностью пленника. Когда-то они были бледно-зелеными, но краска сильно облезла.

Он лежал на спине посреди комнаты. Сгибая и разгибая ноги, подполз к наружной стене и сел у окна. Онемение в левой руке уже прошло, и он стал двигать запястьями, растягивая узел, благо бандит затянул его не туго. В бойскаутах Фред явно никогда не состоял, если на Большом Марсе они и были.

Пытаясь освободить руки, Карпентер в то же время рассматривал путы на ногах. Казалось, веревке диаметром в полдюйма нипочем любая нагрузка, ну, или почти любая. И это радовало, так же как ее длина. Начал вырисовываться план.

Ветер доносил густой запах равнины. Время от времени вдалеке вскрикивал, хрипел или визжал какой-нибудь теро-под, зауропод или орнитопод. Слышался смутный шелест, наверняка шум прибоя — в эту эпоху внутреннее море пересекало длинным продольным рукавом большую часть Северной Америки. То самое море, в котором побоялись рыбачить колонисты. Их нежелание выходить на лодках в опасные воды вполне понятно. Там их поджидали эласмозавры с длинными шеями и плиозавры с короткими, а также похожие на ящериц тилозавры и гигантские мозазавры. Жаль. Улов был бы хорош: эта стадия мелового периода изобилует костистыми рыбами.

Прямоугольник света полз по полу, постепенно удлиняясь. Запястья уже болели, а веревка наотрез отказывалась растягиваться. Карпентер с утра не пил ничего, кроме какао, во рту и в горле пересохло. В комнате было жарко, и даже от незначительных усилий со лба градом катился пот, разъедал глаза. Мысли все время возвращались к Дейдре и Скипу. Вряд ли террористы причинят им вред. Об этом лучше не думать. Раз похитители так охотились за беглецами, значит, для радиограммы на Марс все еще нужны их голоса, и пока детям ничто не грозит. Но что будет потом?

Попытки освободить руки подстегивало отчаяние. Карпентер уже содрал кожу с запястий, но не обращал внимания на боль. Он все пытался себя ободрить. Дейдре всего лишь ребенок, Скип тоже. Даже террорист не переступит черту. До рукоприкладства пока явно не доходило. Скип бы рассказал. Но, может, еще рано, может, это в планах.

Недавно Кейт чуть не ударила Дейдре. Карпентера передернуло. Затем, он вспомнил, как смотрел на девочку Хью, и снова содрогнулся. Если кью засеяли Марс, почему не отделили зерна от плевел? Избавились бы от Флойда, и Фреда, и Кейт, и Хью. Чтоб они провалились, эти мифические сеятели!

Путы на запястьях еще немного ослабли, но недостаточно. Прямоугольник света дополз до дальней стены и начал карабкаться вверх. Карпентер прислушался к звукам в здании — ничего. Чем сейчас заняты террористы? Отправились на корабль? По словам Скипа, тот в полумиле к югу. Возможно, они уехали туда с детьми и шлют радиограммы на Марс. Если так, скоро нужда в ребятах исчезнет, и тогда…

Карпентер сосредоточился на запястьях, заставив остальные мысли умолкнуть. Толку сходить с ума от беспокойства — никакой пользы ни ему, ни детям. Прямоугольник света уже добрался до потолка и стал уменьшаться. Руки никак не освобождались из пут. Мучила жажда, в рот будто песка насыпали. Он продолжал крутить запястьями. Наконец прямоугольник света исчез. В комнате стало сумрачно.

Туда-сюда, туда-сюда. Сумерки сменила темнота. Карпентер все пытался освободить руки и уже натер их до крови. Внезапно с галереи донеслись звуки шагов. Под дверью появилась полоска желтого света. Затем дверь со щелчком распахнулась, и в комнату вошел кто-то с небольшим фонарем. Это была Кейт.

Она закрыла за собой дверь и поставила фонарь на пол. Таких Карпентер еще никогда не видел. Свет исходил от предмета, похожего на большое желтое яйцо. «Яйцо» лежало в гнезде из разноцветных проволок, к которому крепилась изящная металлическая рукоять. Комнату наполнил мягкий, теплый свет. Кейт села на пол напротив фонаря и положила ногу на ногу. Достала из нагрудного кармана пару толковушек и вставила в уши.

— Твой дружок и ты, откуда вы?

— С Земли будущего.

Она моргнула.

— Ну, то, что не с Марса, мы знаем, как и то, что на этой планете нет людей. Семь остальных планет вообще мертвые. Если ты и твой дружок из другого мира, то из другой звездной системы, а значит, прилетели со своим дурацким танком на корабле и где-то спрятали его. Как-то в это не верится. Ученые говорят, путешествия во времени возможны, так что, видать, ты и впрямь из будущего.

— Как вы поняли, что я не марсианин?

— Просто знаем, и все. Далеко твое будущее?

— Дальше не придумаешь.

— Зачем ты здесь?

— Голографирую этот период прошлого.

— Куда смотался твой дружок?

— Вы сами видели. Присоединился к цератопсам.

— У вас наверняка где-то база. Он туда подался?

— Когда я услышал шаги, то подумал, что наконец получу еду.

— Возможно, у тебя тут не один дружок. Если так, то мы хотим знать, где искать всех. И нам нужен ваш танк.

— Даже хлебная корочка помогла бы, да и от глотка вина я бы не отказался.

Кейт слегка подалась вперед. От мягкого света фонаря ее шрам стал не так заметен, но карие глаза превратились в бледно-оранжевые.

— Мы хотим ваш танк, и мы его получим.

— Меняю его на детишек.

— На что они тебе сдались?

— Они дети, и они беззащитные. На каких условиях вы возвращаете их Большому Марсу?

— Там никогда не получат детей, что бы ни сделали.

— Мальчику девять, девочке одиннадцать. Они виновны лишь в том, что родились богатыми. Если вам так уж приспичило наказать марсианскую верхушку за некие обиды или просто из ненависти — накажите, но потом верните ребят обратно.

Кейт ухмыльнулась во весь рот, так что даже шрам приподнялся.

— Да ты и сам часть верхушки, верно? В своем времени.

— Да нет. Там и знать обо мне не знают, и я ненавижу нашу верхушку точно так же, как и вы свою. Возможностей ее свергнуть у меня не больше вашего, но даже если бы я мог, то не стал бы, потому что ее место, скорее всего, займет другая, еще худшая.

— Это если не продумать как следует.

— Те, кто свергает элиты, не настолько грамотны, чтобы думать. Да и хотят такие люди лишь власти, которую якобы ненавидят.

— Из-за таких придурков, как ты, власти нами и правят.

— Казалось бы, захоти вы мой — наш — танк по-настоящему, давно бы разыскали со своих леталок, — меняя тему, сказал Карпентер.

— Ага, а твой дружок сиганул бы, как вчера, в прошлое.

И снова Карпентер понял, что имеет дело далеко не с тупицами. Террористы не только догадались, где он тогда спрятался с детьми, но и сообразили, как ускользнул.

— Ладно, по крайней мере, теперь ясно, почему ты так легко поверила, что я из будущего… и почему хочешь ящероход.

Кейт встала:

— На самом деле нам все равно, откуда ты. — Она подняла фонарь. — Днем ты получил маленькую передышку, потому что нам надо было подготовить следующее сообщение королевству. Сейчас у тебя еще одна, так как мы хотим, чтобы ты подумал, чем для тебя обернется нежелание расколоться. Утром я вернусь, и если ты не расскажешь, куда твой дружок увел танк, я выжгу девчонке глаза.

Дверь за женщиной защелкнулась, и комната погрузилась в могильный мрак, который казался еще чернее от ужаса перед угрозой Кейт и тошнотворной уверенности, что та не шутит. Ужас застилал глаза, даже когда они привыкли к темноте, и комнату стало видно в свете звезд.

Карпентер снова ожесточенно заработал над путами, пытаясь вытащить руки, которые уже кровоточили. Время шло незаметно, и он вздрогнул, когда к свету звезд добавился лунный. Надо спешить. Окно выходит на запад, а значит, луна уже миновала зенит.

В конечном счете кровь помогла, сыграв роль смазки. Правая рука выскользнула из веревки, и Карпентер поднял ее к глазам, словно видел впервые в жизни. Левая тоже была в крови и выглядела так же непривычно.

Он развязал «тещины» узлы, которые понаделал Фред — удивительно, как они вообще держали. На веревке, которой Кейт связывала ноги, то же самое. Избавившись от пут, Карпентер походил по комнате, разгоняя кровь. Затем разложил обе веревки на полу: короткую фута в два с половиной и длинную — чуть больше десяти. Вокруг здания был небольшой парк из саговников. Верхушки пальм не дотягивали до окна, зато террасы на нижних этажах выдавались наружу ступеньками. От верхней под окном до следующей было футов двенадцать, веревки более чем достаточно.

Дрожь напряжения понемногу отпускала. А если бы не хватило? Он взялся за вертикальную перемычку оконной рамы. В неярком свете звезд и луны ее трудно было разглядеть, но пальцы ощутили небольшие выступы. Такие же шли по всему периметру рамы — наверное, проектор силового поля, но сейчас имела значение только прочность самой стойки. Подергав ее, Карпентер остался доволен.

Лишь бы остальные окна оказались столь же крепкими.

Он связал веревки вместе тугим рифовым узлом, свернул получившиеся тринадцать футов и закинул на плечо. В поисках Скипа с Дейдре придется заглядывать в каждую комнату, а для начала надо осмотреть весь этаж. Не исключено, что детишек все еще держат внизу, но кто его знает.

Скорее всего, окна есть во всех помещениях. Три по фасаду на каждом этаже, кроме первого, и столько же, вероятно, с торцов. То есть, в угловых комнатах по два окна, и по одному в остальных вроде этой.

Высунувшись из окна, он посмотрел на посеребренные луной перистые листья саговников, затем перевел взгляд на пустые окна соседнего здания. Справа серебрилась мостовая улицы, на которую выходило фасадом убежище похитителей. Бледный диск ночного светила навевал воспоминания о детях за лагерным костром.

Возможно, бандиты еще здесь. Он протиснулся в окно и спрыгнул на террасу полуметровой ширины. Чем не идеальная тропа для бывшего скалолаза! Тем не менее, перед каждым шагом тропу приходилось ощупывать ногой — потрескавшийся бетон мог обвалиться. Добравшись до окна угловой комнаты, Карпентер заглянул внутрь. Никого.

Так он обогнул угол здания. Сюда лунный свет не попадал, осталось лишь мягкое жемчужное сияние звезд. Как и ожидалось, с этой стороны тоже было три окна.

Миновав угловую комнату, он заглянул в следующее окно. Тоже пусто, и так на всем пятом этаже.

Пора было спускаться.

Не доходя до своей бывшей тюрьмы, он остановился возле углового окна и, подергав на всякий случай перекладину, закрепил на ней конец веревки «удавкой с полу штыками» — этот альпинистский узел хорошо держится под натяжением, но когда оно ослабнет, сразу развязывается.

Несмотря на яркую луну, звезды хорошо различались в небе. Звезды мелового периода. А вот и оранжевая булавочная головка Марса. Даже странно, здесь, в марсианском городе, почти веришь, что попал на сам Марс — тот, древний, с сочной зеленью холмов и долин, реками-каналами и трехгранными пирамидами, которые простоят семьдесят четыре миллиона лет, если не вечно.

Хотя здание немного сужалось кверху, окна располагались одно под другим. Спускаться, перебирая руками веревку, пришлось мимо окна этажом ниже, но деваться было некуда. Отсутствие света в комнате успокаивало, и все же Карпентер с облегчением перевел дух, когда заглянул внутрь и убедился, что там никого нет.

Встав на террасу, он дал веревке провиснуть и сдернул ее вниз. Затем снова смотал, закинул на плечо и двинулся в обход здания. Комнаты западного и северного торцов оказались пустыми, но из дальнего углового окна на восточной стороне исходил свет, который он не заметил сверху, потому что двигался лицом к стене.

Карпентер сбавил шаг, стараясь не издавать ни звука. Заглянул в среднюю комнату — никого. Добравшись до освещенного окна, остановился и украдкой бросил взгляд из-за рамы. Кейт, Флойд и Фред устроились за шестиногим столом, на котором стояли уже знакомый фонарь, большая плоская бутыль и четыре кружки. Хью был у двери с другим фонарем — видно, собрался уходить. Никаких следов Скипа с Дейдре. За открытыми дверцами высокого, до потолка, буфета выстроились бутыли наподобие той, что на столе.

Бар для своих? Ну-ну.

Отодвинувшись от окна, Карпентер прислушался. Террористы о чем-то спорили. Их можно было различить по голосам: грубому и скрипучему у Флойда, хрипловатому у Фреда и высокому, как лирический тенор, у Хью.

— Куда спешить, не понимаю, — хмыкнул Хью. — Кирк выйдет на связь не раньше полуночи.

— А вдруг раньше? — буркнул Флойд. — На всякий случай будь на месте.

— Да с какой стати?

— Сказано тебе, иди! — рявкнул Флойд.

Хлопнула дверь.

— Не стоило его такого посылать, — заметила Кейт. — С утра в обнимку с бутылкой, еще багги загонит в трясину.

— Не нравится, езжай сама! — гаркнул Флойд.

— Я женщина! Не хватало еще пилить к кораблю впотьмах.

— Тогда сиди и не вякай!

— На кону миллион спейсов, а ты посылаешь косого разговоры разговаривать?

— Да остыньте вы, справится он, — махнул рукой Фред.

— Почему нельзя было связаться днем? Ему там на Марсе какая разница? — фыркнула Кейт.

— Кирк странный тип, — отозвался Фред.

— Как думаешь, заплатили? — спросила Кейт.

— Если нет, им же хуже! — ответил Флойд.

— А если да, надо брать спейсы и валить, — заявил Фред. — Ну их, эти пособия беднякам, роспуск секретной службы и прочие дурацкие требования.

— Ты что, Фред, больной? — процедила Кейт.

— Ну, насчет шпиков еще можно понять, — хмыкнул Фред, — это нам на руку, но какое нам дело до бедных? Миллион спейсов — другое дело.

— Завтра мы снова выпустим в эфир их сопляков и стрясем из правительства все до копейки! Пускай еще поползают.

— Слушай, Флойд, а так ли уж сильно они хотят вернуть принца с принцессой? У короля навалом племянников и племянниц.

— Тупишь, Фред, — бросила Кейт. — Трон наследует старший ребенок независимо от пола. Большим Марсом правят традиции. Не король, не парламент, не первый спикер, а традиции. За всю историю королевства трон еще ни разу не оказывался без наследников. Это будет удар по всей стране, парламент и первый спикер пойдут на что угодно, лишь бы их вернуть. Из кожи вон вылезут!

— И без толку! — рассмеялся Фред.

— Принцессой сама займусь, — продолжала она, — этой грязной аристократочкой…

Карпентер содрогнулся.

Теперь разговор пошел о нем. Флойд с Фредом уже знали от Кейт, что пленник явился из будущего, и, похоже, поверили так же охотно и по той же причине: из-за прыжка Сэма в прошлое. Однако никому из них даже в голову не приходило, что это будущее настолько отдаленное. Максимум тысяча-другая лет, думали они. Террористы пришли к выводу, что кью скоро засеют Землю людьми, несмотря на ее геологическую нестабильность.

Они продолжали гадать, где спрятан танк. Фред высказался за горы. Кейт предположила, что в будущем, но Фред усомнился. Подожди до утра, сказала она, наш гость сам все расскажет, лишь бы принцессе не выжгли глаза. Кейт не могла понять, почему гипотетический дружок Карпентера не прыгнул в прошлое сам, когда заметил погоню. Не хотел раскрывать эту свою способность? Потом террористы стали обсуждать, как потратят выкуп. У каждого оказался целый список — очевидно, того самого, хмыкнул про себя Карпентер, чем могла похвастаться так презираемая ими верхушка общества.

Услышав все, что хотел, он решил не рисковать и обошел вокруг здания, чтобы заглянуть в последнюю комнату с другой стороны. Там оказалось пусто, можно было спускаться на третий этаж.

Обходя окна, он прислушивался к шуму двигателя. Хью уже должен был выехать, однако, похоже, не спешил. На северной, обращенной к улице стороне Карпентер глянул вниз, ожидая в любой миг увидеть машину, но все было тихо. По спине пополз холодок.

В среднем окне горел свет.

Скверная привычка ожидать худшего на этот раз оправдалась. Из окна донесся писклявый тенор:

— Тебе не уйти, моя милашечка.

Посреди комнаты стоял Хью. Фонарь-яйцо висел на крюке в стене, освещая комнату, немногим уступающую по размерам бывшей камере Карпентера и такую же уродливую, несмотря на мягкий свет.

В углу свернулся крепко связанный Скип. У ног Дейдре лежали ее путы. Их перерезали, но ножа не было видно. Девочка прижалась спиной к стене, блузка с нее была сорвана, нижняя сорочка разодрана до середины. Лицо — белее мела, как в тот раз на дереве. А в похожих на осенние астры глазах — смертельный ужас.

Хью сделал шаг, потом еще один. С его толстых губ текла слюна. Дейдре еще сильнее вжалась в стену, отступать было некуда.

Стены комнаты были выкрашены голубым, но сейчас Карпентер видел все в красном цвете. Он снял с плеча веревку и даже не заметил, как та выскользнула из пальцев и упала с террасы на мостовую. Для него существовала только эта комната.

И Хью.

ГЛАВА 6

Толстяк смотрел только на Дейдре и не заметил, как Карпентер скользнул в окно.

Не замечал до тех пор, пока Карпентер не встал между ним и девочкой. Дейдре тихо вскрикнула.

— У него нож, мистер Карпентер! — предупредил Скип.

Если у Хью и был нож, то не на виду. В любом случае Карпентер не беспокоился: вряд ли в драке с относительно хилым соперником террорист сразу полезет за ножом.

Похоть в его глазках-бусинках превратилась в ярость, но не шла ни в какое сравнение с той, которую испытывал сам Карпентер. Ярость Карпентера была холодной и расчетливой. Он знал: надо, чтобы Хью сделал первый ход. Может, у бандита и марсианские мышцы, но он вполовину крупнее.

Того, кто тяжелее, нужно вынудить напасть первым, чтобы использовать его вес против него самого.

Хью начал выплевывать слова, с которыми толковушки Карпентера справиться не смогли. Скорее всего, ругательства, которым не нашлось эквивалента.

И уж точно нецензурные.

Наконец Хью бросился вперед. Карпентер выбрал момент, когда здоровяк перенес весь свой вес на правую ногу, и пнул его в коленную чашечку. Тот крякнул от боли и горой осел на пол. Карпентер занес ногу для удара в горло, но противник ее перехватил, вывернул, свалил его на пол и тут же оседлал.

Карпентер извивался под навалившейся тушей. Горло сжимали толстые пальцы, их сила приводила в ужас. Предположение Скипа, что земляне неверно оценили гравитацию будущего Марса, не выдерживало критики, но догадка про ослабевшее со временем тяготение вполне подтверждалась. Даже по одной хватке на горле можно было представить истинную силу Хью, а откуда бы она взялась, не равняйся его вес на Марсе весу на Земле? Хоть и невозможно с точки зрения науки, а все же неоспоримый факт.

В отчаянии Карпентер двинул коленом противнику в пах. Человек-гора взвизгнул, толстые пальцы разжались, и Карпентер кое-как выкарабкался из-под него. Хью тяжело поднялся, пошатываясь и глотая воздух широко открытым ртом. И тогда Карпентер сделал то, с чего следовало начать — провел прямой справа, — но поскользнулся, удар вышел слабым и пришелся в висок. Как бы то ни было, противник его ощутил. Карпентер ударил слева, Хью успел блокировать, но опущенная левая рука открывала его для нового удара справа.

— Нож! Нож! — закричал Скип. — У него в рукаве!

Но Карпентер уже бил. Нож появился как по волшебству и устремился к руке, которая как раз летела в челюсть Хью. Удар попал в цель, но клинок успел вонзиться Карпентеру в плечо. Из раны тут же хлынула кровь.

С такой раной долго не устоять. Правая рука вышла из строя, зато удар сильно оглушил Хью. Тот еще держался на ногах, но его глаза остекленели. Карпентер добавил левой, прямо в челюсть, но силы стремительно уходили, и удар вышел не очень весомым. Он снова ударил левой. Бандит покачнулся. Карпентер уже стоял в собственной крови. Еще левой. Хью все качался.

— Ради бога… Падай! — прошептал Карпентер и занес кулак снова, но человек-гора уже оседал на пол, так и не выпустив ножа из руки.

Кровь требовалось остановить как можно быстрее. Карпентер попытался расстегнуть ремень, но одной рукой не смог, и тогда на помощь пришла Дейдре. Она вытянула ремень и обернула вокруг руки, превратив в тугой жгут.

— Поторопись, золотце, освободи Скипа, — прошептал Карпентер, но она и так уже вытащила нож из рук Хью и спешила к брату. Разрезав его путы, отбросила нож и схватила блузку. Надела и тут же вернулась к Карпентеру.

Он лихорадочно нащупывал кнопки на кольце. Лишь бы что-нибудь случайно не нажалось при ударе. Кнопка вызова — маленький шестигранник, только найти и надавить. Кто бы мог подумать, что ему так отчаянно потребуется Сэм.

Скип уже стоял рядом с сестрой, тонкие черты мальчика искажало страдание. Посмотрел на перетянутую окровавленную руку, потом в лицо:

— Как вы, мистер Карпентер? Очень больно?

— Нормально, — соврал тот. — Пошли-ка отсюда, ребятки. Надо выбираться из города, Сэм на подходе. — Комната перед глазами накренилась, но он приказал себе не падать. — Поспешим. Те трое наверху, возможно, нас услышали. Скип, прихвати фонарь.

Дейдре толкнула дверь, и они вышли на внутреннюю галерею. Сверху донеслись голоса и звуки шагов, потом на лестнице в луче фонаря появилось лицо Кейт. Раздался ее резкий голос.

— Он сматывается! Уходит с детьми!

Вниз по ступенькам, сначала Скип, за ним Дейдре, Карпентер прикрывал тыл. Сверху доносился яростный топот. Фонарь в руке Скипа болтался из стороны в сторону. Были ли ружья в той комнате, где террористы над своим бухлом плели нити судьбы? Вроде нет. Так или иначе, на винтовой лестнице толку от них никакого.

Второй этаж. Лестница плыла перед глазами, закручиваясь немыслимым узлом. Усилием воли он вернул ее на место. А вот и нижний зал.

— Машина! — крикнул Скип. — Заберем их машину!

Вездеход был припаркован прямо у выхода. Скип поставил фонарь на пол и сел за руль. Карпентер направился к воротам. Они не автоматические, Флойд закрывал их. Карпентер засунул пальцы в глубокий паз у основания и дернул, но без толку. Подскочила Дейдре, теперь тянули оба. То ли она была сильнее, чем на вид, то ли у него нашлись силы, но дверь плавно поползла вверх.

Скип уже завел двигатель. Террористы с Кейт во главе уже спускались в гараж. Без оружия. В свете фонаря Карпентер разглядел ружья, прислоненные к стене кухни.

Дейдре тянула его к машине.

— Полезай первой, золотце, — сказал он.

Когда она забралась на переднее сиденье, он подобрал фонарь левой рукой и изо всех оставшихся сил швырнул его в сторону засаленных тюфяков. Тот взорвался, и к скомканным одеялам побежали огненные дуги.

Террористы растерянно застыли у подножия лестницы. Кейт опомнилась первой.

— Флойд! Фред! Закрывайте дверь, не то они смоются! Я за ружьями.

Обходя пламя, она кинулась в кухню. Флойд с Фредом побежали к двери.

Дейдре схватила Карпентера за руку и почти втащила на сиденье. Скип нажал педаль акселератора, и не успели Флойд с Фредом добежать, как багги вырвался на улицу.

Город казался нереальным. Здания качались, улицы дрожали, саговые пальмы размахивали перистыми листьями. Звезды кружились над головой в бешеном вихре, а рядом внебе плясал бледный диск луны.

Обозлившись, Карпентер заставил здания, улицы и пальмы вновь обрести прежнюю четкость. Звезды он приклеил намертво к небу, а луну прибил гвоздем.

Дейдре ослабила и вновь затянула на его руке жгут. Странно, принцесса Марса, а прислуживает простому шоферюге. На мгновение у нее на щеке блеснуло что-то вроде крошечной звездочки. Не знай он девочку лучше, поклялся бы, что это слеза.

Каким же маршрутом их везла в свое логово Кейт? Эти улицы и проспекты — настоящий лабиринт. Тем не менее, Скип лихо срезал углы и несся по кривым улочкам так, словно ездил по ним всю жизнь. База террористов осталась далеко позади, и он включил фары. А вот и ворота в стене.

Скип затормозил и выскочил из машины. Дейдре вылезла со стороны водителя, и дети стали возиться с тяжелым стальным брусом, который Фред с таким трудом вернул в стенной паз. Карпентер уже наполовину выбрался из багги, но с облегчением увидел, что засов поддался, и дети распахнули ворота. Дейдре с водительской стороны проскользнула на соседнее место, и вернувшийся за руль Скип погнал прочь из города.

— Сэм… он вот-вот появится, — произнес Карпентер, удивляясь, что собственный голос кажется таким далеким.

Скип взял влево и они оказались в зарослях саговника, которые проезжали по пути в город. Еще немного забрав влево, багги вышел на курс, параллельный городской стене. Карпентер хотел объяснить, что нажал кнопку на кольце связи, и поэтому Сэм в любую минуту примчится на вызов, но почему-то никак не мог оформить мысли в слова. В любом случае, объяснение не потребовалось, потому что, как только багги выбрался из зарослей под луну и звезды, в поле зрения возник знакомый силуэт.

— Сэм! — воскликнул Скип, нажав на тормоз. — Надо же!

Дейдре перелезла через колени Карпентера и помогла ему выбраться из машины. Луна снова запрыгала, звезды закружились в водовороте. В свете луны Сэм будто качался. Почему Скип тоже не выходит из багги? Скип, выходи! — попытался крикнуть Карпентер, но слова так и не слетели с языка.

Мальчик проехал вперед, вгляделся в полосу, которую прорезал свет фар, и на всей скорости послал багги прямо вперед. Карпентер снова попытался крикнуть, но губы не слушались. Он увидел, как парнишка спрыгнул на землю, приземлился на ноги и выполнил отличный кульбит. Багги мчался вперед, затем остановился. И вдруг на глазах Карпентера его стало затягивать в трясину.

Скип бегом возвратился.

— Я запомнил это место, когда мы искали корабль. Тут зыбучие пески.

Понтоны немного помогали багги, но не слишком. Машина стремительно погружалась. Мигнув, погасли фары. В лунном свете было видно, что багги почти затянуло в песок. Наконец, с громким «Плюх!» он окончательно исчез.

Глядишь, если бы полевые сотрудники Бюро еще чуть-чуть покопали, нашли бы окаменевший каркас настоящего инопланетного вездехода.

Сэм притопал сбоку, словно огромный пес, заждавшийся хозяйской ласки. Нажав шестиугольную кнопку, Карпентер отключил дистанционное управление. Затем нащупал на пассажирской двери потайную ручку и открыл замок. Дверь распахнулась.

— Я поведу, я знаю как, — сказал Скип.

Карпентер молчал, привалившись к одной из гусениц Сэма. Рукам, которые его поддерживали, не хватало силы, и он продолжал сползать, пока не ощутил спиной землю.

Небо превратилось в карусель, луна — в серебристую лошадку, и все это кружилось, и кружилось, и кружилось. Он попытался забраться на лошадь, как в детстве, но та ускользнула, а карусель кружилась все быстрее и быстрее, и в конце концов раскрутилась до того, что улетела во тьму и исчезла.

ГЛАВА 7

Карпентер лежал в церкви в открытом гробу и не сомневался, что умер.

Нет, не в церкви. В кафедральном соборе.

Белые колонны из квадратных глыб известняка поднимались с обеих сторон к высокому сводчатому потолку, свет от которого отражался вниз, в обширный неф.

Стен Карпентер разглядеть не мог. Возможно, они были слишком далеко.

Ну точно, умер — рядом сидел ангел и плакал.

На коленях у ангела была миска, в руке ложка, а в миске, судя по запаху — куриный суп.

Гроб имел приподнятое изголовье, так что, даже лежа, Карпентер почти сидел. Кто-то позаботился укрыть его одеялами.

Ложка в руке ангела коснулась губ, и Карпентер проглотил ее содержимое. Так и есть, куриный суп. Он проглотил еще ложку.

Он же умер. Зачем ангелу кормить его супом?

Мир поблек перед глазами и растаял.

Когда Карпентер снова открыл глаза, ангел еще сидел рядом. Он больше не плакал, но глаза у него были мокрые и своей голубизной напоминали осенние астры после дождя в сентябре.

Миска с супом по-прежнему стояла у ангела на коленях. А может, это была другая миска. Так или иначе, пахло куриным супом. Ложка коснулась губ, и он проглотил немного. Хороший суп, такого вкусного еще не пробовал.

Собор приобрел более отчетливые очертания. Вдалеке виднелась стена, больше похожая на нагромождение камней, а левее был проем, заросший ползучими растениями. Сквозь их переплетение, раскрашивая арабесками пол, проникал солнечный свет. Наверное, снаружи уже наступило утро, а то и день.

Странный вход для кафедрального собора.

Снова ложка, еще глоток. Затем появился пакетик молока с воткнутой трубочкой. Карпентер потянул через трубочку. Холодное — должно быть, из холодильника Сэма.

Сэм?

Да. Сэм. Его трицератанк.

Он услышал невнятный звук, будто где-то журчал ручей.

И снова провалился в беспамятство.

Очнувшись, он увидел сразу два лица — ангела и мальчика. Узнал Скипа, а потом и ангела. Это была принцесса Большого Марса.

Это ее дворец?

Опять куриный суп. Ложка за ложкой. И опять молоко. Он выпил полупаковки, а может, и целую.

Что-то с правой рукой… Она голая и аккуратно забинтована от предплечья до плеча.

Другая рука тоже голая, и плечи. Куда подевалась рубашка?

И брюки исчезли. И ботинки. И белье. Он лежал под одеялами совсем голый.

Наверно, пока валялся без сознания, кто-то его раздел.

А может, раздели перед тем, как уложить.

Это никуда не годится. Куда делся новехонький костюм?

Выходит, не умер? — подумал он и снова отключился.

На этот раз его занесло на Землю будущего. И увидел он не кого-нибудь, а саму мисс Сэндз. Та была в своем кабинете в отделе хронологии, а он как раз вошел. Как давно он жаждал признаться в своей нерастраченной любви, что пылала в сердце, но все не осмеливался. Однако теперь здесь не тот, прежний Карпентер. Пусть она насмехается сколько хочет, он все равно скажет.

Он пересек кабинет, смело взглянул на девушку поверх ее опрятного рабочего стола.

— Мисс Сэндз, поэты веками воспевали любовь с первого взгляда, но получали в ответ лишь насмешки циничных критиков. Тем не менее, я хочу заявить здесь и сейчас, что дураки как раз не поэты, а циники, и в тот миг, когда вы, мисс Сэндз, впервые предстали перед моими глазами, любовь поразила меня как гром среди ясного неба, и с тех пор я сам не свой. Я месяцами боготворил вас издалека и не осмеливался открыться, ибо знал, что мои чувства останутся без ответа. Однако они столь пламенны, что я больше не могу терпеть и бросаю свою любовь к вашим ногам, пусть даже вы с отвращением ее отвергнете. Вот моя любовь, мисс Сэндз, здесь перед вами, поступайте с ней, как душа пожелает, засуньте в угол или вытрите об нее ноги!

Снова придя в себя, он понял, что теперь может приподняться сам, и спине больше не нужна поддержка изголовья, а само изголовье — это свернутые одеяла, уложенные горкой на лежанку из веток. Слева и справа виднелись похожие постели, а рядом на свернутом одеяле сидел вездесущий ангел с миской куриного супа — принцесса Большого Марса.

— Золотце, почему ты плачешь?

Она спрятала лицо, но вскоре снова повернулась, предлагая все ту же ложку с согревающим супом.

Рядом с принцессой присел ее брат Скип.

— Ого, вы идете на поправку, мистер Карпентер! Скоробудете как новенький!

Их одежда снова была чистой, как из прачечной, только вряд ли в Эридане имелись прачечные.

Появился пакетик с молоком, на этот раз без трубочки. Карпентер отпил немного.

Сэм стоял слева, довольно далеко от входа, увитого лианами. Из-за отключенного камуфляжного поля у танка не осталось ни ног, ни хвоста. Встроенный в гофрированный воротник прожектор смотрел в высокий потолок, и неф освещался отраженным лучом.

От заросшего дверного проема снова падали косые солнечные лучи.

— Сейчас утро или день? — спросил Карпентер.

— Утро, — ответил Скип.

— Кажется, где-то журчит вода.

— Это подземный ручей.

— Надеюсь, ребятки, вы из него не пили.

— Нет, мы не дураки. Брали воду из бака в Сэме, а в ручье только отмывались. Мистер Карпентер, мы… нам пришлось постирать вашу одежду. Она вся была в крови.

— Где она?

— Там, у ручья развешана. Я натянул веревку для белья.

— Скип, а где мы сейчас вообще?

— В подземной выработке. Тут добывали известняк, чтобы делать строительный цемент. Потолок крепили колоннами, и вышло так красиво, что решили высечь на потолке своды, а со временем добавили галерею и лестницу к ней. Продолжали копать за галереей — там известняк лучше — и наделали туннелей, они выходят на поверхность далеко-далеко среди утесов. Ручей тоже подземный, на него наткнулись случайно. Вытекает из стены под галереей и снова уходит в скалы под лестницей.

— Как же вы, ребятки, узнали о таком месте?

— В школе рассказывали.

— Похоже, мы внутри той самой скальной гряды, где уже ночевали.

— Да, но намного восточнее, здесь уже море недалеко, а город ровно к югу.

— Далеко?

— Миль пять. Строители вывозили известняк по монорельсовой дороге, но ее опоры обрушились.

— А террористы… ну, похитители — они тоже небось знают об этом месте?

— Может, и знают, но колонисты перед отлетом взорвали вход в шахту — вон там, где груда камней, — и снаружи кажется, что внутрь не попасть.

— Зачем им понадобилось взрывать?

— Со злости, наверно.

— Как же вы с Дейдре вход разыскали?

— Намучились, конечно, — кивнул Скип. — Когда вы свалились, мы еле-еле подняли вас в танк, но не знали, куда ехать. А потом Дейдре вспомнила о шахте, и мы решили рискнуть. Она знала, что колонисты взорвали вход, но могла остаться дыра, куда бы прошел Сэм. Только к рассвету нашли, заросла совсем.

Ложка супа коснулась губ. Карпентер проглотил и вдруг подскочил в постели.

— Вы наверняка наследили!

— А вот и нет! Я включил задние огни и поехал по старым следам, а когда добрался до ручья — мы еще пересекали его по пути в город — двинул к утесам прямо по воде. Это тот же ручей, что и здесь, он выходит на поверхность дальше к западу. А у входа Сэм уже не мог наследить, тут одни камни. Никто нас не найдет.

— Ну, вы даете, — с уважением покачал головой Карпентер.

— А еще мы поставили защитное поле на входе так, что, даже если и выследят, внутрь не попадут.

— Защитное поле можно закоротить.

— Не додумаются, они тупые.

Еще ложка супа. Отчего такая усталость? Свет снова померк перед глазами.

Опять свет — и принцесса, как будто и не отходила. За сплетением лиан у входа — ночная тьма.

— Ты, наверное, устала, золотце. Почему бы тебе не отдохнуть?

— Она спит тогда же, когда и вы, мистер Карпентер, — послышался голос Скипа, — да и рано еще. Поешьте супчика, только что сварили.

Та же миска на коленях у девочки, та же ложка. На этот раз он приговорил всю миску. А вот и молоко в пакетике.

— Консервированное, — сообщил Скип, — остальное скисло.

Карпентер принял из рук Дейдре пакетик. Она смешала молоко с водой, и вышло не так уж плохо. Оказалось, правая рука уже слушается, почти как новенькая. Он опустил глаза на аккуратную белую повязку.

— Как же вы, ребятки, сумели остановить кровь?

— Дейдре сшила артерию. В шкафу нашлись иглы, нитки и все остальное. Она в таких вещах мастерица, в школе научилась.

Карпентер потрясенно взглянул на девочку.

— Так ты сама сделала операцию, золотце?

Дейдре кивнула. Слезы уже просохли, но личико было таким скорбным, что, казалось, она вот-вот снова расплачется.

— Ну, было бы из-за чего печалиться, золотце.

Она поставила миску на пол, положила ложку, встала и ушла.

— В последние дни она что-то не в себе, — сообщил Скип.

— С чего бы это?

— Не знаю. Поди пойми этих женщин.

— Я их тоже не понимаю. Да, ребятки, намучились вы со мной.

— Что вы, мистер Карпентер. Это вы с нами мучаетесь. Без вас мы долго не протянули бы.

— Сейчас вам от меня не много пользы, а если не встану и не начну расхаживаться, будет еще меньше. Принеси мою одежду, Скип.

— Как скажете. Ботинки у кровати.

Ноги были как ватные, и «кафедральный собор» все еще кренился, но Карпентер был полон решимости и, опершись на плечо Скипа, заставил непокорные конечности слушаться. В конце концов, зрение пришло в норму и удалось разглядеть стены с обеих сторон и галерею вдали, к которой вели прорубленные ступени. Скорее работа скульпторов, чем шахтеров — прямо хоть выставки тут устраивай.

До лестницы он не дошел, успел лишь рассмотреть подземный ручей. Слабый отраженный свет не позволял судить, но что-то подсказывало: вода чиста, как хрусталь. Он улыбнулся, увидев бельевую веревку Скипа. Она была из багажного отсека и натянута меж двух веток, которые мальчик принес снаружи и воткнул в трещины известняка. Трещины, наверное, появились от взрыва, закупорившего вход, оттого же и тонкий слой белой пыли на полу.

Стоя у подземного ручья, он заслушался тихим журчанием. Затем Скип помог ему добрести до лежанки из ветвей. Дейдре куда-то исчезла. Забралась в танк? Карпентер плюхнулся на постель, ощущая невероятную слабость. Должно быть, много крови потерял, пока молотил Хью по челюсти. Сбросил ботинки.

— Пожалуй, Скип, мне стоит поспать.

— Конечно, мистер Карпентер. Ни о чем не волнуйтесь. Мы с Дейдре рядом.

Сколько он проспал? Вероятно, не очень долго, потому что за увитым растениями входом все еще темно. Не провалялся же он сутки напролет. Дейдре здесь, ее кровать аккуратно застелена. Скип — на лежанке с другой стороны, крепко спит, укрывшись одеялом.

Судя по утренней прохладе, рассвет уже близок. У Дейдре на коленях ни миски, ни молочного пакета. Зачем она тут сидит, мерзнет?

— Не устала, золотце?

Она покачала головой.

Изголовье его постели кто-то опустил, убрав свернутые одеяла. Карпентер знал, что скоро не уснет, а просто лежать пластом не хотелось. Он стал возвращать одеяла на место, но Дейдре оттолкнула его руки и сделала все сама, а потом снова уселась.

В высоком сводчатом нефе было тихо. Тишина успокаивала. Детишки рядом, с ними все хорошо. Конечно, еще надо как-то вернуть их на Марс, но пока рано беспокоиться. А даже если не получится, всегда можно забрать с собой на Землю будущего. Сейчас главное — их безопасность.

— Мистер Карпентер…

Он взглянул на Дейдре. Девочка впервые обратилась к нему напрямую. Лицо оставалось в тени, потому что Скип уменьшил яркость прожектора, и все же она явно плакала.

Расстроилась из-за Хью? Верится с трудом. Здоровяк едва до нее дотронулся. Тогда что ее так огорчило? Почему, как ни откроешь глаза, она почти всегда плачет?

— Золотце, с чего тебе лить слезы?

— Есть с чего, мистер Карпентер.

— Я же с вами, все нормально.

— Знаю, мистер Карпентер, потому и плачу.

Ну что на такое скажешь?

— А еще потому, что так скверно себя вела и не хотела с вами разговаривать. Нам еще никогда не встречались такие удивительные люди. Никто до вас не был ко мне так добр, так не заботился… А я, гадкая, надутая принцесса, даже слова для вас жалела… и теперь так стыдно, что жить не хочется!

Карпентер погладил ее по волосам. Через миг она уже рыдала у него в объятиях.

— Ты не обязана со мной говорить, золотце. Я же понимаю… но люблю тебя из-за этого не меньше.

— Вам бы следовало меня ненавидеть.

— Как можно тебя ненавидеть?

— Я гадкая и надменная!

— Даже нарочно не смог бы. Если бы не ты, меня бы уже не было. И потом, такого вкусного куриного супа, как твой, я в жизни не пробовал.

— Это же консервы, мистер Карпентер! И я даже не знала, что он куриный, что бы эта куриность не означала. Ничего я не готовила, просто лила воду и разогревала.

— Ну, так это и есть главное!

— Как греть?

— Ага, не так согреешь, и все пропало.

Она вскинула глаза.

— По-моему, мистер Карпентер, вы меня дурачите.

— Ну, разве что самую капельку.

— Почему вы зовете меня «золотцем», мистер Карпентер? Это тяжелый металл, мягкий и мало к чему пригодный.

— На Земле в моем времени золото стоит очень дорого. Его сложно добывать, а синтезировать дешево мы пока не научились. Люди испокон веков из-за него воевали, такое оно ценное. А еще «золотцем» мужчина называет девушку, которая ему нравится.

Ее лицо озарила улыбка, словно солнце выглянуло из-за туч после ливня в апреле.

— Мне… мне нравится, когда вы меня так называете, мистер Карпентер.

— А теперь одному моему знакомому «золотцу» давно пора спать.

— Моя кровать справа от вашей.

— Знаю.

— Если что-нибудь понадобится, будите.

— Спи спокойно, золотце. Я себя отлично чувствую.

К утру Карпентер окреп настолько, что смог ходить без посторонней помощи. За увитым растениями входом было серо, слышался стук дождя. Дети крепко спали. Он прошел к Сэму и через открытую дверь со стороны пассажира заглянул внутрь. Тревожных красных индикаторов нет. Позже он запустит двигатель и даст батареям немного подзарядиться. Возможно, Скип это уже сделал, но если подзарядить еще немного, вреда не будет.

Карпентер постоял, прислонившись к гусенице ящерохода, который без камуфляжного поля чем-то напоминал бульдозер-переросток. Можно было взять Эдит, большой тиранотанк, и, скорее всего, так бы и вышло, не уволься Джордж Аллен, второй водитель. В одиночку куда практичнее прыгать на Сэме.

Приготовить бы детишкам завтрак, да сил не хватает. Впрочем, правая рука уже слушается. Еще чуть-чуть, и Дейдре может снимать бинты. Даже не верится, что она сама сшила артерии, но факт есть факт.

Не будь принцессы, он бы уже умер. А если бы не Скип, который упорно вел Сэма ночью к утесам, все трое вновь попали бы в руки террористов и, очень вероятно, сейчас были бы мертвы.

Карпентер потрогал свое лицо. Щетине дня три, самое малое. Он забрался в ящероход и побрился над маленькой раковиной. В кабине имелись душевая лейка, слив и шторки, но транжирить воду вряд ли было разумно, хотя в баке танка оставалось больше половины. Да и ни к чему это, можно искупаться в ручье.

Захватив из шкафа мыло и большое полотенце, он побрел к подземному потоку. Вода выглядела холодной. Такой она и оказалась — просто обжигающей. Нелегко мыться, когда пытаешься не замочить толковушки и повязку на руке, но он как-то справился. Растерся, согреваясь, полотенцем, оделся и почувствовал себя, будто заново родился.

К этому времени Скип уже проснулся. А Дейдре крепко спала.

— Ого! — воскликнул мальчик, увидев Карпентера. — Вы уже ходите. И побрились!

— Давно мы здесь, Скип?

— Четвертый день.

— Пожалуй, давно пора, ну и залежался я.

— Пойду разбужу Дейдре, пусть приготовит завтрак.

— Не надо, дай ей поспать.

— Тогда я сам… хотя какой из меня повар? Эх, готовить бы как Хаксли!

— Хаксли?

Скип кивнул на галерею.

— Это старик, он живет в утесах.

— Там кто-то живет, и ты молчал? — возмутился Карпентер.

— Я хотел, но… — пожал плечами мальчик. — Все как-то случая не было.

— Не ходили бы вы, ребятки, абы где и не якшались с незнакомцами!

— Да он совсем безобидный, мистер Карпентер! Это один из колонистов. Они улетели, а Хаксли остался. Говорит, сыт досыта Большим Марсом, да и всей планетой, если на то пошло, так что в жизни туда не вернется. Он хочет с вами встретиться.

— Тогда почему не показывается?

— Стесняется. По-моему, после стольких лет одиночества он стал побаиваться людей.

Дейдри проснулась, отбросила одеяло и сунула ноги в ботинки.

— Соня! — сказал Скип.

Она встала на ноги. Глаза — осенние астры скользнули по лицу пациента.

— Доброе утро, мистер Карпентер.

— Доброе утро, золотце.

Скип вытаращился на сестру.

— Ага, значит, все-таки решилась слезть со своего трона!

— Помолчал бы! — ответила Дейдре.

— А я как раз завтрак собрался готовить.

— Я сама приготовлю… Наверное, вам уже надоел суп из курятины, мистер Карпентер?

— Пожалуй, в ближайшем будущем я проживу без куриного супа. Кофе бы мне… с яичницей.

— Ой. А… я не знаю, как готовить кофе… и яичницу.

— Сойдет и какао. Я покажу, как его варят. И как жарят яйца.

Скип все еще таращился на сестру.

— А тебе что сделать на завтрак? — спросила его Дейдре.

— То же, что и мистеру Карпентеру. — Скип повернулся к нему. — Мою сестричку прямо не узнать.

— Женщины — загадочные создания, — ответил Карпентер.

Дейдре двинулась вглубь собора.

— Куда это она, Скип?

— Умываться. Пожалуй, мне тоже не помешает.

— А после завтрака навестим Хаксли.

— А вам хватит сил, мистер Карпентер? Это далековато. Он каждый день приходит к ручью за водой. Может, подождем?

— Ничего, справлюсь. Хотя бы попытаюсь.

Может, этот Хаксли и безобидный, но кто его знает. В любом случае — еще один кандидат в окаменелые останки.

ГЛАВА 8

Дейдре считала, что Карпентер рановато решился на столь долгую прогулку, и просила подождать хотя бы до завтра, прежде чем оправляться к Хаксли. В ответ он со смехом сказал, что искупался в ручье и теперь отлично себя чувствует.

— Мистер Карпентер! — топнула она ногой. — Зачем вы собой рискуете? Вы же потеряли уйму крови! Чудо, что вы до смерти не замерзли в этой воде!

— Я… кажется, я не подумал как следует, золотце.

Однако намерения посетить Хаксли он не оставил, и.

Дейдре в конце концов уступила. Перед тем как отправиться в путь, Карпентер забрал бластер из кобуры на двери и засунул за пояс. Как же это по-детски, подумал он, завести дружбу с тем, о ком ничего не знаешь! Впрочем, тут, скорее, виноват Скип. Дейдре вряд ли снизошла бы до беседы с неизвестно кем.

Дети показывали дорогу. Ступив на прорубленную в известняке лестницу, Карпентер усомнился в себе. Хватит ли ему сил? Поднимались медленно. Вскоре Дейдре сбавила шаг и поравнялась с ним.

— Я прекрасно справляюсь, золотце, — улыбнулся Карпентер.

И все же он обрадовался, добравшись до галереи.

Тщательность, с которой ее вырубили из камня, навевала мысли об оперном театре. Карпентер никогда не бывал в опере, но не сомневался, что галереи там выглядят именно так. Зевы коридоров вдоль задней стены были словно выходы, через которые представители высшего света расходятся по своим роскошным ложам.

Уходя, он направил луч прожектора вверх, но в дальние углы собора свет почти не доходил. При лучшей видимости, вероятно, стали бы заметны изъяны, и галерея не казалась бы такой изящной.

Скип свернул в один из коридоров. Он предусмотрительно прихватил карманный фонарик из ящика под контрольной панелью Сэма, и теперь его включил. Коридор оказался довольно широким. Дейдре по-прежнему шагала рядом с Карпентером.

— Пускай Скип ведет, — сказала она.

— Разве ты не знаешь дорогу?

— Нет, я там не бывала, только видела старика, когда тот приходил за водой.

Коридор плавно поднимался. Дойдя до развилки, Скип пошел влево, вскоре свернул налево еще раз, потом направо. Подъем продолжался — судя по всему, они приближались к вершине скалы и уже прилично углубились внутрь.

Еще поворот налево, еще направо. Карпентер старался запомнить путь. Увы, умение ориентироваться на местности не было его сильной стороной. Вскоре впереди показался свет — всего лишь крошечная точка. По мере приближения она приобрела форму маленького квадрата, и наконец стало ясно, что это открытое смотровое окно в двери.

— Хаксли, я здесь! — прокричал Скип. — С мистером Карпентером и сестрой.

Дверь, по виду стальная, была точь-в-точь как в городских домах. За смотровым оконцем появилось лицо: морщины, пара мутно-голубых глаз, космы седых волос. Скип привстал на цыпочки, показываясь. Дверь медленно подалась внутрь, на нее упал свет из комнаты, и догадка Карпентера подтвердилась — поверхность была стальной.

Однако его интересовала не столько дверь, сколько человек, который ее открыл. Невысокий от природы, с годами Хаксли совсем съежился. Шевелюру он укладывал на манер Эйнштейна, если, конечно, тот причесывался вообще. Запавшие щеки наводили на мысль об отсутствии зубов. Лицо землистого цвета оживляли бы мутно-голубые глаза, не будь они такими пустыми. Сразу вспоминались жесткие глаза террористов. Возможно, когда-то Хаксли тоже был жестким. Потрепанная туника, свисавшая до колен, напоминала шкуру гадрозавра, с которого ее, скорее всего, и сняли, а ноги были обуты в нелепые, вырезанные из древесины ботинки.

— Входите, входите, — опасливо пробормотал старик, — я дома.

— Я с мистером Карпентером и сестрой, — повторил Скип.

— Ничего, ничего.

В середине низковатой комнаты, вырубленной в известковой скале, стоял грубый деревянный стол с тремя такими же грубыми стульями по бокам. На столе испускал мягкий свет фонарь-яйцо. Напротив входной виднелась похожая дверь с забранным стальной решеткой окошком, за которым проглядывал изрядный квадрат серого дня. По левой стене тянулись ярусами деревянные полки, заставленные похожими на папки томами. Напротив вдоль стены висела кухонная утварь, там же стояли плита, грубый деревянный шкаф и металлическая ванна, заваленная грязной посудой. Между шкафом и плитой темнела арка прохода в другую комнату, а может, чулан. Сдвижной люк в потолке, скорее всего, закрывал еще одно зарешеченное окно. Жилище явно находилось чуть ниже уровня земли, а за второй дверью, вероятно, скрывался выход на поверхность.

Выходит, в собор при всей его кажущейся безопасности все это время существовала лазейка. Правда, вряд ли Хаксли оставлял ее открытой.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище, — обратился он к Карпентеру.

Скорее подошло бы определение «неприбранное». На полу лежал сантиметровый слой грязи, а стену над плитой усеивали разноцветные пятна. В нос била вонь старой помойки. Возможно, от Хаксли тоже пахло, но это было трудно понять.

— Дейдре, — сказал Скип, — у тебя есть еще пара толковушек. Дай их Хаксли, чтобы он понимал мистера Карпентера.

Получив толковушки, Хаксли прикрепил их к ушам, и Карпентер спросил:

— Вы живете здесь с тех пор как все улетели?

— Да, с тех самых пор. — Старик показал на стол и стулья. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Карпентер выбрал стул, который выглядел чище остальных. Скип уселся напротив, а Хаксли рядом. Дейдре пришлось стоять, но она, похоже, не возражала.

— Скип сказал, вы из будущего, — уронил Хаксли.

— Из далекого будущего.

— Он говорил про семьдесят миллионов лет. Я ему не поверил, но теперь верю. Видно, что вы не из марсиан, а кью вряд ли засеют планету много раньше этого срока.

— Как вы поняли, что я не марсианин?

— Это ясно как день, хотя внешне вы от нас не отличаетесь.

— Вы предположили, что кью собираются засеять Землю людьми вроде вас. В том веке, из которого я прибыл, у нас множество всяких рас с очень разной историей. В основе своей они одинаковы, но отличаются цветом и сложением. Вы и дети похожи на мою расу, но на Марсе наверняка есть и другие.

— Есть, но между ними нет внешних отличий. Вы серьезно про разницу в цвете?

— Должно быть, кью использовали у вас семена одного вида. Чтобы заселить Землю, потребуются разные.

— Возможно, заселение Марса было первым экспериментом, в дальнейшем они усложнят опыты.

— Но почему они засеяли Марс людьми сразу же, а на Земле запустили эволюцию, которая привела к рептилиям?

— Откуда мне знать. Наверное, не ожидали таких результатов, потому сейчас и явились.

— Вы их видели?

— О да, и не раз.

— Какие они?

— Как геометрические фигуры. Надо полагать, они собрались уничтожить рептилий. По крайне мере, некоторых.

Старик, словно заглянул в будущее, но Карпентеру не верилось, что динозавры вымерли из-за кью. Если на то пошло, ему не верилось, что кью вообще существуют.

Он показал на заставленные папками полки.

— Книги?

— Да, я много читаю. Раньше охотился, потом закончились заряды, и теперь больше ничего не остается делать. Здесь лучшее, что было в библиотеке Риммена. Я перенес их сюда, когда улетели колонисты, а заодно кучу всякой всячины: плиту, лохань для мытья посуды, столовые приборы, инструменты, разделочные ножи, фонарь с запасом батареек, стальные двери для нового жилья… А еще набрал продуктов до конца жизни. Таскал все это много дней.

С дверьми пришлось труднее всего. Дважды нападали динозавры, едва не расстался с жизнью.

— Почему вы не остались в городе?

— Он напоминал мне о Марсе. Все эти дома… Я хотел забыть Марс, но когда мы прилетели сюда, то привезли его с собой. Я был главным помощником у начальника строительства Риммена, но архитектурный проект зависел не от меня.

— Скип рассказал вам о похитителях?

— Да. Теперь я вдвойне рад, что не остался в городе.

— Похитители — я называю их террористами — ненавидят правящие круги Большого Марса. Вы сказали, что хотели позабыть родину. Тоже ненавидите систему?

— Скажем так, недолюбливаю. Когда-то я был ее винтиком. Понятно, вы ничего не знаете о нашей планете — то есть, теперешней — разве что по рассказам этих двух ребят. У нас пять крупных государств. Большой Марс меньше их всех, зато самый технологически развитый. Тем не менее, мы упрямо держимся за дурацкую, почти бесполезную монархию. Она как глазурь на торте из властолюбцев, дельцов, ну и черни, само собой. Хуже всего двуличие, я бы даже сказал, двойное двуличие. За счет заслуг к кормушке не пролезешь. Чтобы выбиться наверх, приходится жульничать и подлизываться. А что до десентиментализации, которую все проходят в тринадцать лет, то это просто фарс. Скип вам рассказывал о десентиментализации?

Карпентер кивнул.

— До поры до времени все работает отлично. На решения человека не влияют любовь, привязанность или сострадание. И все же, его решения редко беспристрастны: десентиментализация всего-навсего убирает заслоны перед жадностью. Если оставить в стороне королевскую семью, у которой и так денег, как грязи, на островном континенте Большой Марс живут два рода людей: те, кто с помощью двуличия пролез на теплое местечко, и те, кто отчаянно пытается их вытеснить. Если с искусством лести плохо, как в моем случае, вы обречены и навеки останетесь чернью. Впрочем, мне повезло. Скорее благодаря случаю, а не знаниям, я получил должность помощника главного инженера. Еще немного, и меня самого назначили бы руководить строительством второго города в горах, но затем от проекта отказались. Лишили меня возможности показать себя и достойного жалования. Вот я и решил больше не иметь с ними никаких дел — ни с государством, ни с планетой!

— Значит, Большой Марс — остров? — спросил Карпентер.

— Да, огромный остров. Не знаю, как выглядит Марс в ваши дни, но сейчас его северное полушарие — один большой океан, который омывает маленький ледяной континент на полюсе. Большой Марс — в восточном полушарии у побережья материка, а тот занимает почти всю южную половину планеты.

Элизий, подумал Карпентер, тот самый. Геологи будущего тоже говорят, что на красной планете когда-то существовал океан, а Элизий был островом.

— Если Большой Марс то место, о котором я думаю, то пирамиды все еще стоят. Их сфотографировал один из наших космических кораблей. Трехсторонние такие. И одна четырехсторонняя.

— Кью построили их задолго до нас непонятно зачем, из странного материала, который так и не удалось определить. Неудивительно, что они все еще стоят. Как вы могли заметить в Риммене, они в значительной мере повлияли на нашу архитектуру. Любопытно, от современного Марса что-то еще сохранилось?

Из-за Дейдре со Скипом Карпентер увильнул от рассказа о том, как выглядит поверхность их планеты в будущем, и продолжил развивать тему пирамид.

— В моей стране на Земле мы строим большой обелиск в одной из своих западных пустынь в честь двухсотлетия американской цивилизации. Мы называем его «Боже, благослови Америку». Строить начали двенадцать лет назад и по графику должны закончить к исходу века. Такой махины мы еще не возводили — самая высокая постройка в истории Земли, — но пирамиды Марса ее затмевают.

— Кажется, ваша цивилизация достигла пика, точно так же, как и наша. Подниматься по лестнице истории дальше некуда. По оценкам наших палеонтологов, кью засеяли Марс около двадцати двух сотен лет назад, как только завершился последний ледниковый период. Сейчас близится новое большое похолодание.

— Уверен, оно произойдет еще не скоро, и пока вашему образу жизни ничто не угрожает.

— Ну, моему уж точно, мистер Карпентер.

— Я все думаю о принце с принцессой.

— О ком?

— О Скипе и Дейдре. Она наследница трона, вы не знали?

Вмиг побледнев, Хаксли вскочил и поклонился девочке.

— Ваше высочество, примите мои извинения. — Он поклонился Скипу. — Ваше высочество, отчего же вы молчали?

— Да как-то в голову не пришло.

Хаклси выскочил из-за стола, волоча за собой стул.

— Присаживайтесь, Ваше Высочество! — сказал он Дейдре.

Покачав головой, она взглянула на Карпентера.

— Мистер Карпентер, как вы себя чувствуете?

Комната только что проделала перед глазами Карпентеракульбит, но уже выровнялась.

— Голова на секунду закружилась. Теперь все нормально.

— Нет, не нормально! Скип, помоги мне! Надо отвести его обратно и уложить в постель.

Карпентер поспешно выпрямился, стараясь держаться бодрее, но Дейдре не купилась на браваду.

— Говорила же, для вас это слишком далеко!

Дети подхватили его под руки с двух сторон.

— Приятно было с вами побеседовать, Хаксли, — пробормотал он через плечо.

— Заходите еще, как почувствуете себя лучше, мистер Карпентер. — Хаксли снова отвесил поклон.

Коридоры вели себя смирно и почти не раскачивались — наверное, потому, что Скип направлял луч фонаря в пол, и стен было не разглядеть. Добравшись до лестницы, Карпентер ощутил невероятную радость и вскоре с облегчением рухнул на свою лежанку из ветвей.

— Скип, принеси из Сэма еще одно одеяло, — услышал он голос Дейдре и провалился во тьму.

ГЛАВА 9

Снова куриный суп. И ангел у постели.

Карпентер не знал, сколько провел во сне. Судя по темноте за входом, наступила ночь, а по тому, как сладко сопел Скип, возможно, даже середина ночи. Прожектор Сэма был выключен.

— Поспала бы ты, золотце.

— Съешьте супа, мистер Карпентер. Я только что приготовила.

Изголовье постели снова было приподнято.

— Как ты узнала, что я скоро проснусь?

— Это я вас разбудила. Вам сейчас еда нужнее, чем сон. Суп, мистер Карпентер.

Он проглотил то, что она поднесла в ложке.

— Послушай, я могу есть сам.

— Нет, не можете, мистер Карпентер, потому что я вам не позволю.

— Что-то ты раскомандовалась.

— Ничего не раскомандовалась, просто вы напугали меня до смерти. Вот, выпейте молока.

Он подчинился. Это было консервированное молоко с водой.

— Золотце, а как этот Хаксли определил, что я не марсианин? И террористы это сразу поняли, и вы. Что во мне такого особенного?

— Ваше лицо — оно не такое суровое, как у марсиан. Иглаза совсем другие — добрые.

— Твои такие же.

— Я не взрослая, меня еще даже не десентиментализировали.

Карпентер сразу подумал о террористах.

— Неужели у всех взрослых марсиан такие же лица, как у Кейт с приятелями?

— Ну, не всегда такие, но все равно жесткие, и взгляд холодный.

— У Хаксли лицо не жесткое, да и глаза пустые.

— Он уже старый, но если копнуть поглубже… Скушайте супа, мистер Карпентер.

— Вот я поем, и сразу ложись баиньки.

— Лягу, мистер Карпентер. Выпейте еще молока.

— Есть, мэм.

Утром он чувствовал себя отлично и получил разрешение прогуляться. Решил, что осилит яичницу, и объяснил Дейдре, где найти и как поджарить бекон. Она заодно сварила какао и принесла все на подносе, с ролью которого прекрасно справилась разделочная доска. Дейдре придерживала ее, пока Карпентер завтракал.

По другую руку от него на кровать присел Скип.

— Как вам Хаксли, мистер Карпентер?

— На вид вполне безобидный.

— Сегодня утром он приходил за водой и посматривал сюда. Я даже подумал, заглянет в гости, но нет. Ушел наверх.

— Неплохо бы завести двигатель, пускай попыхтит, чтобы батареи заряжались.

— Хорошо, мистер Карпентер. Я и так его все время включал и выключал. Помните? Я ведь гений по части механизмов.

— Сколько можно хвастать! — поморщилась Дейдре.

— Я не хвастаю!

— Нет, хвастаешь!

— Правило дня: никаких семейных ссор, — оборвал их Карпентер.

Буря в стакане воды улеглась, и Скип пошел к Сэму.

Дейре позволяла лишь краткие прогулки, а в остальное время Карпентер то дремал, то размышлял о своих подопечных. Рана на руке отлично заживала, и принцесса уже заменила повязку другой, совсем легкой. Карпентер сравнил свою сиделку с Флоренс Найтингейл, и пояснил, что та была первой на Земле сестрой милосердия. Как оказалось, врачевать и ухаживать за больными на Марсе учат всех девочек. Выходит, неприглядная картина, которую нарисовал Хаксли, описывая свою родину, не более чем карикатура? Жадность не такая уж уникальная движущая сила, и едва ли на Марсе двуличия больше, чем в старых добрых Штатах через семьдесят с лишним миллионов лет. Несмотря на принудительную десентиментализацию, на Большом Марсе, вероятно, не так уж скверно, особенно если ты из королевской семьи. Что возвращает к вопросу номер один: как доставить детишек на родную планету?

Правда, Хаксли говорил, что приближается новый ледниковый период… ну и что с того? Земле тоже то и дело сулят великое похолодание, ничего тут не поделаешь. В идеале бы вернуться в тот момент прошлого, когда террористы пьянствовали на четвертом этаже своего логова, а он сам боролся с Хью на третьем. Войти в корабль и послать радиограмму на Большой Марс — плевое дело. Вот только времени с тех пор прошло чересчур много, батарей не хватит, и уж точно не останется заряда на обратный путь. Оказаться с детьми на сдохшем ящероходе под самым боком у бандитского корабля?

Единственно разумное решение — подкрасться на Сэме, затаиться и ждать, пока корабль не останется без присмотра. Ждать придется долго, ведь террористы знают, что радиограмма — единственный шанс ребят на спасение. Ну и что, пускай трясутся над кораблем как наседка над цыплятами, рано или поздно допустят промах. Может, Хью снова напьется и оставит пост, или уснет. Тогда придется как-то проникнуть на борт, чтобы убедиться, хоть это и риск. Ладно, по ходу решим, а пока надо скорее встать на ноги. Вдруг бандиты решат, что им хватит и выкупа, который получит их сообщник на Марсе, бросят детей и смоются.

Ланч. Куриный суп. Молоко.

Скоро польется из ушей. И вообще, сколько можно валяться в постели?

Карпентера вдруг осенило.

— Может, позволишь мне приготовить ужин, золотце? Нечестно, что вся кухня на тебе.

— Я люблю готовить.

— Ну, даже если любишь, наверняка уже надоело. Давай-ка я начну пораньше и удивлю вас чем-нибудь особенным!

— Мистер Карпентер, вы меня вокруг пальца не обведете! Просто ищете повод встать.

— Но я чувствую себя отлично. Я…

— А завтра будете еще лучше. Тогда и сможете делать, что угодно. Пока же кухней займусь я!

А какая была идея! Ладно, попробуем другую.

— Золотце, в морозильнике должны быть такие плоские квадратные коробки, у них на крышках картинки с едой. На Земле будущего мы называем это ТВ-ужинами. Вообще-то, я терпеть их не могу, но сейчас они придутся кстати. Поищи там две-три шутки с разными картинками.

Она принесла макароны с сыром, жареного цыпленка и котлеты с картошкой. Карпентер показал на коробку с котлетами.

— Мне вот это.

— И мне! — вставил Скип.

— Две такие коробки найдутся, золотце?

— Три, я буду то же самое.

Карпентер прочел инструкцию вслух. Дейдре сказала, что запомнит, и вечером состоялся ТВ-ужин, хотя до изобретения телевидения оставалось еще семьдесят четыре с лишним миллиона лет. Она пристроилась со своей коробкой на кровати по одну руку от Карпентера, Скип со своей — по другую, и посиделки вышли почти столь же замечательные, как с поджаренным на костре маршмеллоу.

Карпентер с грустью думал о бесконечных милях пустоты, разделяющих Марс и Землю. Ему вдруг представилось, как стройная принцесса с волосами цвета лютика поднимается по золотым ступеням к золотому трону — с каменным лицом без единой тени былой доброты, — а высокий, повзрослевший Скип, с жестким взглядом, точно как у Флойда, стоит среди членов правящей семьи, расфуфыренных по случаю коронации. До чего же хочется забрать их обоих на Землю будущего! Но можно ли сделать это с чистой совестью? Нет, никак.

Ночью ему не спалось, возможно, потому, что провалялся полдня. Ворочался, ворочался, потом открыл глаза и сел в кровати. Кто это сидит рядом на свернутом одеяле? Ну конечно, ангел, также известный как принцесса Большого Марса.

Куриный суп? Молоко? Нет, у нее не было ни того, ни другого. Она просто одиноко сидела в ночи перед свой разворошенной постелью.

— Вам тоже не спится, мистер Карпентер?

— Да. Не стоит сидеть тут, золотце, шла бы ты в кровать. Холодно.

— Я все думала о наших со Скипом неприятностях и так разволновалась о будущем, что не смогла сомкнуть глаз. И тут заметила, что вам тоже не спится.

— Оставь волнения мне. Я как-нибудь верну вас на Марс.

Она помолчала.

— Еще я все время думала о мисс Сэндз, о том, что она вас, как вы сказали, не любит.

— У принцессы Большого Марса ушки на макушке?

— Я случайно услышала, когда мы ночевали в утесах и вы рассказывали Скипу. Притворялась, что сплю, но подслушивать не собиралась.

— Тогда ты знаешь, что на Земле будущего девушки не всегда отвечают любовью на любовь. Вот так и у меня с мисс Сэндз.

— Не поверю в это ни на минуту, мистер Карпентер. Наверняка она держит свою любовь в тайне точно так же, как вы свою.

— Золотце, мисс Сэндз даже не смотрит на меня.

— Уверена, она смотрит на вас все время, пока вы этого не видите. Я знаю девушек, мистер Карпентер. Но лучше не говорите с ней так, как во сне, а то она подумает, что вы со странностями.

Он вспомнил сон, в котором зашел в кабинет к мисс Сэндз и признался в любви. По всей видимости, он тогда говорил вслух.

— Думаю, мисс Сэндз уже уверена, что я со странностями.

— Неправда! Честно говоря, мистер Карпентер, вы меня иногда просто бесите! С какой стати ей в вас влюбляться, если вы с ней даже не разговариваете? Да скажи вы ей о своей любви, она бросилась бы вам в объятия!

— Сильно сомневаюсь, золотце.

— Вот попробуйте, и увидите!

— Я над этим подумаю. А пока, пожалуй, нам обоим стоит попытаться уснуть.

Она вдруг подалась вперед и чмокнула его в щеку. Почему осенние астры стали такими синими-синими? От тусклого света?

— Любая бросится, — прошептала она, прячась под своим одеялом.

Дождь давно закончился, и от увитого растениями входа косо падали лучи солнца, от которых и проснулся Карпентер. Он тихо встал, стараясь не разбудить детей, и обулся. Побрился в каюте, приготовил завтрак.

Оладьи и сосиски. Ковшик какао.

— Эй, ребятки! Поднимайтесь, налетайте! — позвал он из пассажирской двери.

Завтракали в жилом отсеке. Стула было всего два, и Скип присел на край койки. Куснув сосиску, он сделал большие глаза, потом закинул в рот политый сиропом блинчик и вытаращил их еще больше. Дейдре ела с изяществом, но от добавки тоже не отказалась.

Желая доказать Дейдре, как силен, Карпентер настоял на том, что помоет посуду. Пока он возился с тарелками, Скип вышел наружу, подошел к двери с водительской стороны и сообщил, что Хаксли, когда приходил за водой, хотел поговорить о чем-то важном и был бы признателен за еще один визит. Карпентер посмотрел на Дейдре, она протирала тарелки.

— Что ж, думаю, можно, мистер Карпентер, но мы с братом пойдем с вами.

На этот раз Скип пропустил его вперед. После галереи Карпентер выбрал правильный коридор, а на развилке свернул влево. Однако из-за многочисленных боковых ответвлений заколебался и чуть было не свернул неправильно, но Скип вовремя показал на следующий коридор. Затем понадобилось свернуть направо, налево и в конце опять направо. Теперь боковых коридоров стало меньше, и Карпентер находил дорогу без дальнейших затруднений. Наконец, впереди показалась светящаяся точка смотрового окна.

Потолочный люк был сдвинут в сторону, и комнату заполнял утренний свет, в котором грязь еще сильнее бросалась в глаза, чем при свете фонаря. Старик отвесил поклон принцу и принцессе. Нашел где-то еще один стул, поставил его к столу рядом с остальными и снова поклонился Дейдре.

— Пожалуйста, присаживайтесь, Ваше Высочество.

Хаксли явно не собирался садиться, если она не удовлетворит его просьбу, и Дейдре примостилась на самый краешек стула. Карпентер со Скипом тоже сели. Хаксли занял оставшееся место напротив Карпентера.

— В ваш предыдущий визит, мистер Карпентер, я упомянул, что на Марсе близится новый ледниковый период, — сказал старик.

Карпентер кивнул. Неужели Хаксли позвал его только за этим? Ради разговора о гипотетическом ледниковом периоде?

— Из-за очень вытянутой орбиты и сильнейшего наклона оси, от четырнадцати до тридцати пяти градусов, Марс — вечная жертва ледниковых периодов, — продолжал Хаксли. — Один конец орбиты на тридцать миллионов миль ближе к Солнцу, и порой, когда планета максимально к нему приближается, она так наклонена, что северное полушарие почти не получает света. А на противоположном конце орбиты планета настолько далеко от Солнца, что лето в северном полушарии так и не наступает по-настоящему. В такие периоды на Северном полюсе нарушаются нормальные процессы таяния льдов. Примерно каждые двадцать четыре тысячи лет ситуация в корне меняется, и то же самое происходит уже с южным полушарием. Однако между этими двумя климатическими крайностями есть отрезок времени, когда оба полушария освещаются поровну. Тогда лед в полярных шапках тает как положено, вода испаряется и поглощается атмосферой, климат становится теплее. Эти благодатные межледниковые периоды длятся приблизительно по три тысячи лет и наверняка повторялись уже не раз. Кью с выгодой использовали текущий период и с известными только им целями засеяли нашу планету людьми и прочими формами жизни… Вас, мистер Карпентер, кажется, не особо удивляют резкие перепады марсианского климата. Может, в ваше время Марс как раз обледенел?

Не подумав, Карпентер брякнул:

— Когда я заходил в прошлый раз, вы описали огромный океан. Так вот, от него не осталось и следа. А когда планета максимально подходит к солнцу, ее северное полушарие вообще не видит света.

Дейдре прикоснулась к его плечу.

— А жизнь там есть, мистер Карпентер?

— Неизвестно, золотце, — быстро ответил он. — Мы лишь сфотографировали планету с орбиты, с такой высоты, что невозможно судить, есть там жизнь или нет, и послали на поверхность автоматические зонды. Не исключено, что жизнь есть, а цивилизация может быть и под землей.

Неприятные подробности Карпентер решил оставить при себе. Атмосфера на Марсе будущего состоит в основном из углекислого газа и так разрежена, что любая вода мгновенно испарилась бы.

— Но Марс моих дней отстоит от вас более чем на семьдесят четыре миллиона лет, — добавил он, — так что вам со Скипом не о чем беспокоиться.

— Определенно не о чем, принцесса, — поддержал Хаксли. — Да и Марс через восемьсот лет — а именно тогда, как вам несомненно известно, наши ученые обещают начало следующего большого похолодания — тоже определенно не ваша с братом тревога. Поверьте, к тому времени, когда обледенение станет реальной угрозой, построят космические корабли, способные перенести всю цивилизацию в другую звездную систему. — Он снова повернулся к Карпентеру. — Я просто хотел внести ясность в этот вопрос, мистер Карпентер. Новый ледниковый период отстоит так далеко, что не имеет никакого отношения к вашей дилемме.

— Какой дилемме?

— Забрать принцессу с принцем в будущее или попытаться вернуть их на Марс.

— Ну, ваш ледниковый период я и не принимал в расчет.

— Я боялся, что это как-то повлияет на ваши решения… Да, дилемма непростая. Мы оба понимаем, что принц с принцессой, как бы кому-то ни хотелось, где попало не приживутся. Судя по вашей речи и манерам, ваше общество не так уж отличается, но какая-то разница неизбежно есть, да и в любом случае вы будете не в состоянии обеспечить двум членам королевской семьи тот образ жизни, который они привыкли принимать как должное. Им попросту нечего делать на Земле будущего, их место на родной планете. Более того, Ее Высочеству предстоит взойти на трон Большого Марса, а на Земле она лишится того, что принадлежит ей по праву рождения. Однако, если вы решите, что детям лучше вернуться на Марс, вам придется как-то перехитрить похитителей и послать сообщение Космофлоту через их радиорубку. Это, конечно, рискованный путь, но другого, увы, не будет… Короче, дилемма непростая.

Помолчав, старик снова заговорил:

— Знаете, когда человек решает стать отшельником, он не отрезает себя безвозвратно от себе подобных — на такое решится только слабоумный. Он оставляет себе возможность вернуться, если что-то пойдет не так, или сам передумает. А если цивилизация далеко, необходимо располагать каким-то средством передвижения. Только наличие выбора делает добровольное изгнание терпимым. Когда такой человек отправляется вечером спать и встает утром, он делает это, зная, что, если очень захочет, то в любое время может вернуться в общество, от которого себя изолировал. Как главному помощнику начальника римменской стройки мне выдали машину для поездок и, что важнее, личный космический корабль, в котором я мог летать на Марс, когда того требовали деловые вопросы, или просто в отпуск. В центре Риммена есть небольшой космопорт, там важные должностные лица вроде меня держали свои корабли. Во время исхода я взлетел, якобы возвращаясь на Марс, но вместо этого несколько раз облетел Землю и ночью приземлился в овраге за утесами. С тех пор я больше не использовал корабль, но он все еще здесь, прямо за задней дверью. Это и есть моя свобода выбора. Корабль совсем маленький и без средств межпланетной связи, но туда поместятся двое взрослых или… один взрослый и двое детей. Скорость, конечно, не та, что у больших кораблей, но при нынешнем расположении Марса и Земли, путешествие между ними займет меньше недели. Ионный двигатель законсервирован, с ним ничего не случится. Вчера я проверил антимасс-реактор, он в превосходном состоянии. Мое предложение, мистер Карпентер, избавит вас от вашей дилеммы. Я отвезу принца с принцессой на Марс.

ГЛАВА 10

Весь остаток дня в соборе стояла тишина. Время превратилось в ожидание. Дети были без вещей, нечего упаковывать, нечем заняться. В полдень Дейдре подала легкий ланч, как ни странно, лишенный всякого полета фантазии — просто какао и бутерброды из вакуумных упаковок. И сама она, и ее брат отнеслись к еде с равнодушием. Наверное, думали только о Марсе. Карпентер тоже ел без аппетита.

Вылет назначили на семь вечера по времени Карпентера. Старик за неимением часов определял время по Солнцу. Он пообещал сам прийти за детьми, но Карпентер, сожалея об утрате наручных часов, то и дело бегал смотреть на приборную панель. Хаксли сказал, что весь день будет упаковывать провизию в дорогу, так как из-за тесноты грузового отсека вынужден брать только самое необходимое. Карпентер предложил поделиться запасами, но тот отказался: слишком привык к марсианской еде, и полкомнаты до сих пор завалено пайками из покинутого колонистами города. Карпентера беспокоило, что за такое время продукты могли испортиться, но, по словам Хаксли, еда в марсианской вакуумной упаковке могла храниться вечно, у них эта технология была доведена до совершенства.

Возвращаться на Землю старик больше не собирался. Он рассчитывал получить награду за принца с принцессой и стать супербогачом, у которого нет причин дуться в пещере на безлюдной планете.

Тайны из своих мотивов Хаксли не делал.

— Я родился в бедности, а теперь смогу умереть в богатстве! — Такая откровенность даже настораживала.

Овраг, где стоял корабль, находился менее чем в четверти мили от «хижины отшельника». Суденышко высотой футов в тридцать удерживали над землей изящные стальные опоры. Первое время старик маскировал его свежими ветками, заменяя их каждую неделю. Теперь нужда в этом отпала, так как кроны деревьев на краю оврага разрослись и скрывали корабль. Скип проверил антимасс-реактор и проблем не обнаружил. Законсервированный двигатель осмотреть не получилось, но заржаветь он не мог, так что беспокоиться, в общем-то, не о чем.

Карпентер заглянул в пассажирский отсек. Места как раз хватало сесть взрослому и двоим детям, и даже чуть-чуть оставалось, чтобы пройтись.

У него не было ни единой причины не отпускать Дейдре со Скипом на Марс.

Вечером, когда он разбирал постели и сворачивал одеяла, Дейдре сказала:

— Теперь, мистер Карпентер, вы можете спокойно вернуться в свой 1998 год.

— Нет, золотце, я тут еще немного пошныряю. Меня отправили в прошлое выяснить, откуда взялась одна ископаемая находка. Бюро не понравится, если я вернусь с пустыми руками.

— Вы им расскажете о нас со Скипом?

— Еще бы.

— Думаете, кто-то поверит, что здесь, в таком далеком прошлом, вы нашли принца и принцессу с Марса?

— Может, и не поверят, но я все равно расскажу. Хоть чему-то да поверят, когда увидят вас со Скипом на тех кадрах, что отсняли камеры. А лучшие снимки с вами я присвою и поставлю в рамках на камин. Ну ладно, не на камин, потому что у меня его нет, а на полку с радиоприемником.

Дейдре молчала. Наверное, думала об огромном дворце, в котором скоро снова окажется, и толпе угодливых слуг. Скоро, очень скоро она позабудет о жареном маршмеллоу. Карпентер сглотнул.

— Думаю, золотце, из тебя получится замечательная королева.

Она молча отвернулась и пошла в конец нефа к ручью. Села на берегу, обхватив колени руками. Карпентер, недоумевая, смотрел вслед.

Он снова начал сворачивать одеяла.

И все-таки беспокойство его не оставляло. Что он знает о Хаксли помимо того, что старик рассказал сам?

Кроме того, Хаксли выглядит по меньшей мере лет на семьдесят пять. А может, ему и все сто, если марсиане живут дольше. Так или иначе, он приближается к концу своей жизни.

А что если смерть настигнет его как раз на полпути к Марсу?

Тогда Скипу придется взять управление кораблем на себя. Пожалуй, он справится. Но Скипу всего девять!

Однако главный вопрос не долгожительство Хаксли, а насколько тот достоин доверия. Старик прожил в пещере почти полвека. О чем он размышлял все это время? Какие идеи могли взбрести ему в голову?

Насколько сильно его взгляды могли отклониться от воззрений общества?

— Я прибрался внутри Сэма, — сказал Скип. — Теперь все готово, можете искать того, кто превратился в ископаемые останки.

— Спасибо, Скип. Сэм тебе тоже благодарен.

Карпентер подошел к трицератанку и глянул через дверь на часы: без пяти два.

Прожив полвека один в пещере, старик однажды отправился за водой, и у ручья увидел двух ребят, спящего мужчину на постели из ветвей и странную машину.

Мальчик решает с ним подружиться. Старик довольно равнодушно выслушивает рассказ о похитителях. Откуда ему знать, что это принц и принцесса Большого Марса? Выясняется это лишь после встречи с Карпентером.

По словам старика, он не любит марсианские власти. Недолюбливает, точнее. Как же, как же, «недо» — да он их должен ненавидеть всей душой! Иначе не поселился бы в пещере за миллионы и миллионы миль от своих льстивых соотечественников.

Принц и принцесса, самая верхушка элиты. Пускай лишь формально, но все же верхушка.

Сахарная глазурь на пироге.

С чего это старик, которому и жить-то осталось всего ничего, вдруг захотел богатства?

К обломку скалы у входа, на котором сидел Карпентер, с бинтом и ножницами подошла Дейдре.

— Думаю, мистер Карпентер, пора наложить на вашу руку свежую повязку. Пока не вернетесь в будущее, этим будет некому заниматься.

Ее ловкие пальцы сменили бинты. Карпентер хотел было снова сравнить Дейдре с Флоренс Найтингейл, но вспомнил, как она ушла после комплимента про замечательную королеву, и смолчал.

Он снова подошел к Сэму и глянул на часы: без минуты три.

Месяцами напролет, год за годом, десятилетиями один в пещере, и книги — единственная компания. Сидеть, читать, вспоминать.

Вспоминать, как раз за разом отодвигали в сторону, когда открывалась желанная вакансия, о презрении со стороны тех, кто поднялся выше по карьерной лестнице, о налогах, наверняка съедавших здоровенный кусок и без того жалких доходов. Рисовать в мыслях шикарные дворцы толстосумов. Вспоминать, как подразнили высокой должностью, а потом оставили ни с чем.

Вспоминать, злобствовать, исходить ненавистью.

Лютой ненавистью волка.

Разрывая на себе овечью шкуру, бегать из угла в угол меж каменных стен своей каменной пещеры.

И вдруг узнать, что в его логово случайно занесло принца и принцессу Большого Марса.

Вечером Дейдре сварила какао и разогрела ТВ-ужины. На этот раз были макароны с сыром.

— Превосходное какао, золотце, — отхлебнув, похвалил Карпентер.

К его удивлению, по щеке Дейдре скатилась слеза.

Он представил, как дети поднимаются на борт корабля. Представил, как следом поднимается Хаксли. Как за ними закрывается шлюз, и корабль уходит в космос.

Пятьдесят миллионов миль…

На часах Сэма было полседьмого.

Дейдре со Скипом сидели на пороге открытой двери кабины, глядя в никуда.

Наверное, думали о дворце и королевских привилегиях, которыми скоро снова смогут пользоваться.

Пробравшись мимо них за стаканом воды, Карпентер вышел через другую дверь.

Маршмеллоу на палочке не заменит имперский скипетр.

Карпентер подошел к выходу и посмотрел через гущу лиан. Еще один день мелового периода клонился к закату. Вечнозеленые дубы на каменистом склоне отбрасывали длинные тени. В ветвях порхали зубастые птицы. Под деревом, опираясь на длинный хвост, пощипывал нижние листья струтиомим. После дождя все вокруг сверкало чистотой. Справа на фоне глубокой сини предвечернего неба вставали далекие горы, еще новые на лике Земли. Ветер принес еле слышный полукрик-полурев хищника. За дубами лежала скрытая от глаз равнина с лаврами и сассафрасами, и карликовыми магнолиями в цвету. Прекрасный Эридан.

Дейдре и Скип его дети. Пусть они принц и принцесса Большого Марса, но их нашел он, а не Хаксли — и не сможет жить, если с ними что-то случится.

Почти семь. По каменным ступеням в неф спустился Хаксли. Карпентер подошел к Сэму. Дейдре и Скип спрыгнули на каменный пол и встали рядом. Хаксли, проклацав по полу деревянными башмаками, подошел и поклонился.

— Время близится, Ваши Высочества. Мой корабль к вашим услугам.

— Я тут подумал… — повернувшись к Дейдре со Скипом, начал Карпентер. — Понимаю, как сильно вы хотите домой. Понимаю, как тоскуете по дворцу, да и по родителям, хоть вы об этом молчите. Я знаю, что вы чувствуете. — Он взглянул на Хаксли. — Ребята, скорее всего, меня возненавидят, но я не настолько в вас уверен, чтобы доверить их вам. — Он снова посмотрел на детей. — Простите, но я попросту не могу вас отпустить.

Он застыл от изумления, когда двое детишек бросились его обнимать, а Дейдре, подпрыгнув, чмокнула в щеку.

ГЛАВА 11

Ветви из разобранных постелей настолько просохли, что годились в костер. Карпентер отбирал самые мелкие, и Скип, догадавшись зачем, начал складывать их горкой.

— Золотце, глянь, вдруг в шкафчике у Сэма остался еще пакет зефирок.

— Вот он! Нашла!

Крошечные языки пламени весело запрыгали с ветки на ветку, и невысокая горка хвороста занялась. Карпентер уже заострил прутик кухонным ножом. Дейдре готовила другой.

— Подождем, пока прогорит, — сказал Карпентер.

— Как вы думаете, Хаксли разозлился? — поинтересовался Скип.

— Возможно.

— Судя по тому, как он рванул отсюда, точно разозлился. Видно, ему даже в голову не приходило, что вы вовсе не горите желанием от нас избавиться.

Дейдре заострила второй прутик и вручила его Карпентеру.

— Пойду, сварю какао.

Он кивнул.

— А потом устроим совет.

Маленький огонь быстро ушел в угли. Дейдре принесла какао и три кружки, после чего все уселись у костра. В доисторическом кафедральном соборе запахло жареным маршмеллоу.

Пакета хватило ненадолго.

Хотелось вспомнить слова какой-нибудь песни, но на ум ничего не приходило, и дети спели свою. Тонкая волнующая мелодия навевала мысли о зеленых полях, холмах и синих реках-каналах, как на фреске в логове террористов, но слова рассказывали о рыбаке, который запутался ногой в сети и упустил весь улов. И все равно песня была прекрасной. Карпентер с радостью послушал бы еще, но дела требовали внимания.

Он опрокинул в рот остатки какао.

— Думаю, вы оба догадываетесь, о чем будет разговор.

Дейдре со Скипом кивнули.

— Я не смог отпустить вас с Хаксли, но старик прав. Вы оба — часть Марса.

Еще два серьезных кивка.

— Поэтому мне надо как-то пробраться на корабль террористов и послать Космофлоту радиограмму. Ты, Скип, кажется, говорил, что они доберутся сюда меньше, чем за пять дней.

— Дейдре может точно рассчитать, сколько им потребуется, мистер Карпентер.

— Пока не надо. Сейчас главное — выяснить, как проникнуть на корабль. Попрыгаем в прошлое туда-сюда, может, поймаем момент, когда охранник покидал свой пост. Тут я и проберусь на борт. Правда, шансы, что нам так повезет, невелики, и…

— Но, мистер Карпентер, — прервала Дейдре, — вы не сможете воспользоваться передатчиком, даже если незаметно проникнете на корабль.

— Ну так научите меня.

— Думаю, нам стоит пойти с вами.

— Я хочу вернуть вас на Марс, а не отдать снова в руки похитителей.

— А что нам за польза, если вы сами попадете к ним? — спросил Скип.

— Не попаду.

— Вы только и делаете, что рискуете, с тех пор как спасли нас от того динозавра. Пора бы и нам, — сказала Дейдре.

— Если все сделать правильно, золотце, ни о каком риске и речи не будет. Смотрите: припаркуем Сэма поближе к кораблю, замаскируемся и будем держать бандитов под наблюдением. Просто дождемся, пока часовой отлучится. Рано или поздно кто-нибудь из них допустит оплошность.

— А может, обождать неделю-другую с наблюдением? — предложила Дейдре. — К тому времени они перестанут нас искать и снимут охрану.

— Я бы подождал даже дольше, — подхватил Скип, — на всякий случай.

— Нет уж, ребятки, вам меня не провести.

— Ну что вы, мистер Карпентер!

— Хватит. Суть в том, что мы не можем позволить себе ждать. Еды еще полно, но навечно ее не хватит, а бандиты в любую минуту могут улететь.

— А вдруг уже улетели! — воскликнула Дейдре.

— Не исключено, хотя вряд ли. Завтра начнем наблюдение, а пока нам всем не мешало бы хорошенько выспаться.

— Я еще не допил какао, — сказал Скип.

— И я, — поддакнула Дейдре.

— Значит, одним моим знакомым принцу с принцессой лучше бы допить какао побыстрей.

Дети отправились спать в каюту. Вряд ли стоило снова сооружать лежанки всего на одну ночь, и Карпентер спалил часть ветвей в костре, но истинная причина сменить место ночлега заключалась в Хаксли. Старик определенно не тянул на грозного врага, но не стоило легкомысленно относиться к человеку, который почти полвека прожил в пещере и только что лишился возможности обогатиться.

Дейдре уступила Скипу койку, а себе постелила на полу. Выключив свет в кабине, Карпентер перенастроил защитное поле. Теперь оно окружало ящероход, но сбоку еще оставалось как раз столько места, чтобы устроить себе у подножия нейлоновой лестницы постель из одеял. Он убавил яркость наружного прожектора, пожелал детям спокойной ночи, скинул ботинки и улегся, положив рядом с собой бластер. Такие предосторожности могли вызвать усмешку, но Карпентер знал, что значат деньги на Земле будущего, и, как выяснилось из беседы с Хаксли, на Марсе они значили то же самое.

Неяркий свет, отраженный от высоченного потолка, не тревожил глаза, но сон долго не приходил, а когда задремать все таки удалось, то и дело прерывался. В голове крутились все те же мысли. Может, стоило позволить забрать детей? Может, на решение повлиял страх одиночества, эгоизм, а вовсе не забота об их благополучии?

И все же свет мешал спать. Если на то пошло, он был таким ярким, что вырвал Карпентера из глубокого сна, заставив открыть глаза. Точно, свет был просто ослепительным! И, что самое странное, спустился он с потолка и сошелся в длинный сверкающий клинок, который теперь опускался уже сам.

Карпентер перекатился на бок, и большой мясницкий нож глубоко вошел в одеяла. Хаксли занес его снова, но задел за гусеницу трицератанка, и клинок с колокольным звоном ударил по металлу. Пальцы не удержали рукоятку, нож покатился по полу, и Хаксли, босоногий оборванец, выглядевший как пришелец изо сна, повернулся и дал деру.

В дверях Сэма появилась Дейдре.

— Мистер Карпентер, что случилось? — Она посмотрела вслед старику, который, шлепая по каменному полу босыми ногами, уже почти добежал до лестницы. Затем ее взгляд упал на нож.

— Хаксли… он пытался убить вас!

Карпентер поднялся на ноги. В проеме двери рядом с сестрой возник Скип.

— Скип, фонарь! — скомандовал Карпентер. — Надо его догнать.

Посветив на пол, он заметил трехжильный медный кабель, поднял его и перебросил Скипу. Так вот чем Хаксли замкнул поле!

— Включи щит снова и закрой дверь. И чтобы никто из вас не выходил, пока я не вернусь!

Хаксли уже почти поднялся по лестнице. Карпентер схватил пистолет, сунул ноги в ботинки и погнался следом. Когда он добежал до галереи, старика уже не было. В какой же из коридоров тот свернул? В этот? Вдалеке шлепали босые ноги. У развилки Карпентер свернул влево. Шлеп-шлеп-шлеп. Теперь звук казался более далеким… или это из-за эха? И что делать с мерзавцем, избить? Да ну… Так или иначе, пару слов сказать надо, он должен понять, что если еще раз сунется, эта попытка станет для него последней.

Шлепки босых ног затихли совсем. Наверное, все-таки не тот коридор. Беглец, скорее всего, двигался к своему жилищу, куда же еще, поэтому должен был свернуть налево. Куда же свернул он сам? Ошибся, как в прошлый раз? Тут настоящий лабиринт… Карпентер свернул еще раз, остановился и прислушался, но тишину нарушал только звук его собственного дыхания. Он посветил перед собой фонариком. Ни следа Хаксли. На полу лежал слой нетронутой пыли.

Карпентер вернулся в первоначальный коридор. Наверняка в следующем из левых повезет больше. Нет, и здесь ни звука. Он посветил фонариком. Следы! Пыльный пол усеивали отпечатки ног. С облегчением вздохнув, он побежал вперед. Должно быть, старик уже свернул.

Да, это правильный поворот, а вот и нужный коридор! Оставалось свернуть еще два раза: налево и направо. Последний коридор вел прямиком к жилищу отшельника, но вместо яркой точки в конце светился целый прямоугольник — распахнутая дверь.

Дышать было все тяжелее, дорога шла в гору. Вынув бластер, Карпентер медленно двинулся к светящемуся проему. Старик говорил, что давно расстрелял все заряды, и скорее всего не врал, иначе воспользовался бы при покушении ружьем, а не ножом мясника. Тем не менее, хоть он и бросил нож, у него наверняка найдутся еще. Чего доброго, поджидает в засаде за дверью, занеся другой клинок для смертельного удара.

Выяснить можно было лишь одним способом. Карпентер осторожно проник в комнату, освещенную фонарем, но там его ждал не Хаксли, а хаос.

Хаос из книг.

На одной из книжных полок виднелась большая брешь, и упавшие тома валялись по всему полу. След из книг вел к открытой двери наружу. Было несложно угадать новый сценарий. Конечно, если Хаксли просто расскажет, где искать наследницу трона и ее брата, ему не заплатят той же кучи денек, как за их возвращение домой, да и великим героем не сделают. Однако что-то он все же заработает и станет хоть плохоньким, но героем. А свое нападение на Карпентера сможет списать на то, что пытался вызволить детей из рук бесчестного негодяя, втершегося к ним в доверие. Понятно, Дейдре со Скипом попытаются рассказать правду, но само то, что Хаксли дал им возможность спастись, подорвет доверие к их словам.

Старик прихватил из своей библиотеки все, что смог унести. Теперь вес милых его сердцу произведений не имел значения. Карпентер вышел наружу и поднялся по короткой лестнице. На залитом звездным светом плато след из книг обрывался, но Карпентер и так знал, где корабль. Однако мешать Хаксли хотел меньше всего на свете, поэтому остановился и стал ждать. Наконец маленький корабль беззвучно взмыл в небо.

Дилеммы больше нет, осталось лишь ждать в соборе, пока прибудет Космический флот. Как только один из кораблей приземлится, надо будет развести большой костер у входа, чтобы спасатели легко нашли укрытие. Потом Дейдре со Скипом улетят на Марс.

Беспокоиться станет больше не о чем.

Карпентер сглотнул. Хотелось курить, хоть он и бросил еще пять лет назад.

Кораблик уже поднялся высоко в доисторические небеса, и его двигатель включился со вспышкой, похожей на звезду. Звезда росла прямо на глазах, раскаляясь до белой, ослепительной сверхновой… Только это была не звезда. Корабль и Хаксли. Его книги.

Карпентер изумленно смотрел на яркий погребальный костер, пока тот постепенно не угас вдали. Решение оказалось все же верным, хоть и по другой причине.

Одно было ясно: окаменевший человеческий скелет, который откопают полевые сотрудники Бюро в 1998 году, будет принадлежать не Хаксли.

ГЛАВА 12

Рассвет застал команду Сэма уже на равнине далеко от пещеры.

Они покинули бы собор еще раньше, чтобы подкрасться к кораблю террористов затемно. Но разве найдешь дорогу без прожектора? А свет бы их выдал.

Ночью Карпентер выскользнул наружу и обследовал окрестности. Пока террористы никак не проявляли себя, но не мешало убедиться в отсутствии засады.

Во всяком случае, было ясно, что бандиты не догадываются, где он спрятал детей.

Когда ночной занавес поднялся, и розовые одежды зари истаяли под первыми лучами солнца, широкая сцена равнины раскинулась перед глазами во все стороны. Отдельные разбросанные купы деревьев не слишком обнадеживали в качестве укрытия, но иного способа незаметно подобраться к кораблю в обход города не было.

Объезжая город по большой дуге, Карпентер постоянно посматривал на небо. Ни одного птеранодона, зато к западу пасется стадо цератопсов. Может, то самое стадо?

Дейдре со Скипом сидели рядом.

— Надо же, одни Сэмы! — воскликнул Скип.

— Смотрите! — показала Дейдре. — То самое дерево, куда нас неделю назад загнал тот здоровенный пузатый ящер!

Карпентер обернулся. И впрямь похоже, но на этой равнине столько гинкго, что полной уверенности нет.

Скип перебрался назад в жилой отсек.

— Как насчет бутылочки газировки, мистер Карпентер?

Карпентер покачал головой.

— Дай мне, — попросила Дейдре.

Скип откупорил две бутылки, вручил одну Дейдре и вернулся на переднее сиденье.

— А вон там что? Ничего себе, деревце! Взгляните-ка, мистер Карпентер!

И впрямь, всем деревьям дерево, с хвостом, огромной головой и острыми зубами. Греется под косыми лучами утреннего солнца.

Владыка тиранозавр собственной персоной.

— Что ж, старина, рано или поздно мы бы все равно встретились, — хмыкнул Карпентер.

Тиранозавр не просто грелся на солнце, а наблюдал за Сэмом. Про трицератанки он ничего не знал и наверняка не прочь был закусить сочным мясцом.

Красный язык влажно блестел в полуоткрытой метровой пасти, а страшные зубы длиной с локоть, как раз предназначенные, чтобы прокусывать толстую шкуру цератопсов, не могли дождаться, когда вопьются в завтрак.

Ящер словно усмехался.

Карпентер резко сбросил скорость, почти остановив танк.

Дети позабыли про газировку и во все глаза смотрели на это высшее достижение эволюции рептилий. Возвышаясь на мощных задних лапах, ящер достигал высоты двухэтажного дома, а в длину от носа до кончика гигантского хвоста был десятка полтора метров. Темно-серая шкура, покрытая грязью, вызывала омерзение. Слаборазвитые передние лапы заканчивалась каждая двумя пальцами-когтями — разве что чашку с чаем удержать.

Из пасти чудовища шлепнулся на землю большой комок вязкой слюны.

Тиранозавр издал оглушительный рев — или вопль, трудно сказать.

— Сматываемся отсюда, — прошептал Скип.

Под ногами чудовища уже содрогалась земля. Оно приближалось.

— Ну все, нам конец, — выдохнула Дейдре.

— Не бойтесь, ребятки, — сказал Карпентер. — Сэм ему не по зубам.

Тем не менее, пальнуть из рогопушки так и тянуло, просто на всякий случай — но выстрел мог насторожить террористов.

Тиранозавр заслонил собой солнце, на трицератанк упала жуткая тень ящера. Гигантская голова устремилась вниз. Застопорив правую гусеницу, Карпентер сделал резкий разворот, подставляя под удар хвост Сэма. Но вот беда, на самом деле Сэм не имел хвоста. Огромные челюсти скользнули по защитному полю и клацнули друг о друга как два такси в аварии на Пятой авеню. Тут уж динозавр взревел на самом деле.

— Ого… ну и разозлился! — покачал головой Скип.

Карпентер продолжал разворачиваться, и теперь рогопушки вновь нацелились на врага. Тиранозавр был уверен, что Сэм помчится вперед, опустив голову, как заведено у рогатых ящеров. Тут-то и настанет время, уйдя в сторону, вонзить свои зубищи ему в спину. Только Сэм «думал» иначе и вместо атаки продолжал пятиться, чем разъярил противника еще больше и тот напал сам. Карпентер сразу же сдал назад и в тот миг, когда ящер перенес весь вес на правую лапу, врезался плечом Сэма ему в левую.

Тиранозавр бешено завертел хвостом и лишь благодаря этому не опрокинулся.

Широко раскрыв пасть в пронзительном вопле, он продемонстрировал все свои зубы-ножи. Зловонное дыхание ворвалось в кабину сквозь решетки вентиляции, и внутри запахло, будто на одной из улиц Нью-Йорка во время забастовки мусорщиков. Тиранозавр решил снова попытать счастья, как видно, позабыв, чем закончилась для него прошлая атака. На этот раз Карпентер на всей скорости врезался в правую ногу противника, когда тот поднимал ее от земли. Теряя равновесие, ящер попытался описать пируэт, но получалось у него не лучше, чем у слона танцевать чечетку. Без толку крутя громадным хвостом, он кренился, как подрубленное дерево, и Карпентер поспешил отвести Сэма в сторону. Наконец, восьмитонная гора плоти завалилась, подмяв два молодых гинкго… Бум! Бум! Бу-бум!

Распростертый на спине динозавр бешено задрыгал задними лапами, забил хвостом и в итоге перекатился на живот. Но его положение по-прежнему было незавидным. Когда он стоял, хвост служил противовесом огромной голове, но теперь не справлялся с этой ролью. Ящер заработал жалкими передними лапами, стараясь оттолкнуть грудь от земли, но когда его попытки почти увенчались успехом, Карпентер снова пошел на приступ. Ткнувшись с разбега мордой Сэма в плечо противника, он поверг его ниц, но в этот раз с чуть другим «бу-бум!»

Дети на переднем сиденье покатывались со смеху.

— Подтолкните его еще разок, мистер Карпентер, — сказал Скип, когда ящер снова перевернулся на брюхо.

— Да ладно, ему и так несладко. Поехали лучше дальше.

— А он за нами не погонится? — опасливо спросила Дейдре.

— Не думаю. Сэм не пахнет цератопсом и оставляет другие следы. В любом случае он легко обгонит нашего приятеля. Как по-вашему, ребята, мы уже миновали город?

— Давно, — кивнул Скип. — Хотя, пожалуй, можно еще немного проехать на юго-восток. Если бы не отклонились к югу, вышли бы точно к кораблю.

— Возможно, с юга подкрасться будет проще. Попытаемся. — Карпентер двинул Сэма вперед по равнине.

— До моря уже всего ничего, — заметила Дейдре.

Когда полтора часа спустя ящероход преодолел очередной косогор и впереди показалось море, Карпентер пришел в замешательство. В 1998 тут ничего такого не было. По сути, оно не так уж отличалось от водных просторов будущего, хоть и было, разумеется, много-много мельче, а вдоль берега тянулись болотистые заросли. Однако морская гладь не уступала синевой Тихому океану и казалась такой же бескрайней.

Но еще больше озадачил Карпентера гигантский геометрический узор, похожий на косую решетку, который вдруг возник в небе прямо по курсу Сэма.

— Это кью, — благоговейно прошептала Дейдре.

Узор завис перед солнцем, которое уже на треть поднялось по небосклону. Казалось бы, линии на ослепительном фоне должны утратить свою четкость, но их чернота затмевала яркость светила.

— Это просто перекрещенные линии. Почему ты называешь их кью, золотце?

— Именно так выглядят кью.

— Ты видела их раньше?

— Нет, зато говорила с теми, кто видел. Кроме того, я видела пирамиды, и на каждой точно такие же кресты.

— Это кью, так и есть, — подтвердил Скип.

— Может, их космический корабль?

— Может, и корабль, — согласилась Дейдре. — Даже ученые Большого Марса точно не знают, кто на самом деле появляется в небе и изображен на пирамидах — кью или их корабли.

— Похоже, вы их совсем не боитесь.

— Ну да, — кивнул Скип. — Кью не обращают внимания на людей.

— Похоже, эта штуковина в небе нами заинтересовалась.

— Скорее всего, их заинтересовал Сэм, — сказала Дейдре. — Он ведь анахронизм.

— Как и я сам, — усмехнулся Карпентер.

— Да, но Скип верно сказал. Кью никогда не обращают внимания на людей. Такое чувство, что мы для них пустое место.

— А, казалось бы, должно быть наоборот, ведь это они засеяли людьми Марс и собираются засеять Землю.

— Думаю, они уже в некотором смысле засеяли Землю. Вряд ли время течет для них так же, как для нас.

— Ну, если они уже засеяли Землю в будущем, тогда, наверное, недоумевают, что я забыл в теперешнем Эридане.

— Нет, им попросту все равно, — возразила Дейдре. — Если и заинтересовались, то Сэмом.

— Гляньте! — воскликнул Скип. — Они уже на лобовом стекле!

Карпентер перевел глаза на узор и почесал затылок.

В памяти всплыл рассказ Эдгара По, прочитанный еще в школе. Во время эпидемии холеры в Нью-Йорке герой истории принимает приглашение родственника пожить у него в коттедже на реке Гудзон. Однажды на исходе знойного дня гость сидит с книгой у открытого окна и вдруг видит, оторвавшись от страницы, как по склону ползет невероятный гигантский монстр. В конце концов выясняется, что чудовище — это всего-навсего небольшая бабочка-сфинкс, и спускалась она по паутинке за окном.

Так, может, рисунок с самого начала появился на стекле кабины?

Та же самая бабочка из рассказа, один в один.

В кабине стремительно холодало. Капентер сверился с термостатом. Там было все в порядке, но температура продолжала падать. Он видел свое дыхание. Видел дыхание детей. И видел, что им страшно.

Они придвинулись ближе, прижавшись друг к другу.

— К… кажется, кью изучают Сэма, — выдавила Дейдре.

— Каким образом, золотце?

— Н… не знаю.

— Глядите! — воскликнул Скип, показывая на небо. — Террористы!

Вскинув глаза, Карпентер увидел трех — нет, четырех! — «птеранодонов», летевших на юг высоко над побережьем. Он попытался ускориться, чтобы загнать Сэма под ветви ближайшей ивы, но двигатель больше не работал, несмотря на включенное зажигание.

Очевидно, они пока не заметили танк, потому что продолжали свой полет как ни в чем не бывало. Наконец черные тени исчезли из поля зрения, но Карпентер знал, что бандиты вернутся.

— Может, тоже увидели кью? — предположил он. — Потому и прилетели?

Дейдре покачала головой.

— Тогда они вообще остались бы в городе. При кью лучше в небо не соваться. Просто ищут нас.

Мысленно согласившись, Карпентер снова взглянул на узор.

Что это, группа существ или одно-единственное? Или все-таки корабль?

А если корабль, и он сначала был в небе, то как ему удалось уменьшиться во сто крат и так быстро переместиться на лобовое стекло? Словно кто-то криво нарисовал на нем решетку для крестиков-ноликов. Чем бы этот узор ни был, он всего лишь двумерный. Странно.

Может, кью или их корабли всегда показываются только в двух измерениях? Или просто наши глаза так их воспринимают, а на самом деле измерений все четыре? Интересно, каков этот узор снаружи?

Карпентер попытался открыть дверцу с водительской стороны, но ее заклинило. Что ж, следовало ожидать.

Наверняка другая, с пассажирской стороны, тоже не откроется. Нечего и пытаться.

На него вдруг накатило холодное безразличие, какое иногда чувствуешь, глядя на звезды. Значит, вот что Дейдре имела в виду, когда сказала, что кью до людей нет дела. Теперь понятно, как можно знать о своих создателях, но не поклоняться им.

— А у вас на Марсе они часто показываются?

— Постоянно, — ответил Скип.

— Уже много поколений, — кивнула Дейдре. — Кью часть нашей истории.

— Но не нашей, хотя засеяли Землю. Почему?

— Вероятно, уже потеряли к Земле интерес и больше не показывались, — предположила Дейдре. — А может, улетели в другую часть галактики. Но и в вашей культуре должны были остаться их следы.

Решетка для крестиков-ноликов? Карпентер с сомнением покрутил носом.

— Может, ты и права, золотце.

Он снова взглянул на рисунок. Тот утратил недавнюю четкость, внутри кабины заметно теплело.

— Уходят, — заметил Скип.

Линии решетки распались на отдельные волокна, температура продолжала повышаться. Внезапно снова включился двигатель. Узор исчез.

Когда он только появился на лобовом стекле, Карпентер не догадался посмотреть на часы. Однако, судя по положению солнца, продолжалось это довольно долго, хотя кажется, что совсем чуть-чуть. Наверное, в присутствии кью время идет быстрее, а может, их корабль, если это был он, нарушил нормальное восприятие потока времени.

Скип вдруг вскрикнул.

— Бандиты! Они вернулись!

— И заметили Сэма! — воскликнула Дейдре.

Птеранодоны уже пикировали на ящероход. Карпентер поспешно загнал его под ветви ближайшей ивы, и три летательных аппарата, развернувшись, воссоединились в вышине с четвертым.

Откуда взялся четвертый?

Карпентер глянул вверх сквозь листву и пересчитал птеранодонов. Ошибки нет, четверо.

Корабль террористов остался без охраны!

Судя по глазам Дейдре, она пришла к тому же выводу. Через секунду его же сделал и Скип.

— Они так жаждут нас разыскать, что позабыли о корабле. Но нам от этого никакой пользы, потому что доберутся они до него раньше нас.

— А вот и нет, — ответил Карпентер и начал скармливать данные компьютеру Ллонки.

Дейдре подалась вперед.

— Это те же цифры, что и раньше, мистер Карпентер.

— Точно. Возвращаться больше, чем на час, непрактично. Ну что, пораскинешь мозгами, золотце?

— 828 464 280 на 4 692 438 921 равно 3 887 518 032 130 241 880.

Карпентер закончил вычисления и дернул рубильник.

— Ну, поехали!

Сэм замерцал, его слегка тряхнуло… Солнце откатилось назад, тень ивы удлинилась, и птеранодоны в небе исчезли.

ГЛАВА 13

Корабль выглядел как большое металлическое дерево с тремя тонкими стволами. «Крону» его составляли высохшие переплетенные ветви с сухими листьями, прикрепленные к носу.

Стволами были на самом деле стальные опоры, на которых стоял корабль. Карпентер не мог понять, как они, такие тонкие и хрупкие на вид, выдерживают вес звездолета. Судя по всему, марсианские металлурги на несколько шагов опередили своих будущих земных коллег.

Вокруг опор теснились настоящие деревья: несколько высоких гинкго, ивы и саговые пальмы. Уровень почвы тут понижался, и земля густо заросла осокой, среди которой проглядывали многочисленные зеркала воды. Хорошее место для укрытия, не зря террористы его облюбовали.

Не доезжая полусотни шагов, Карпентер остановился в чаще и подождал, пока птеранодоны улетят.

Открытый люк шлюзовой палубы лишний раз подтверждал, что на корабле никого нет.

— Хорошее укрытие для корабля. — Дейдре словно прочитала мысли Карпентера. — И все же глупо стоять посреди болота. Если ребята из Космофлота догадаются, что мы в Эридане, корабль легко засекут масс-детектором… хотя где им до такого додуматься.

— У террористов наверняка есть укрытие и на Марсе.

— Да, там остался Кирк, их сообщник.

— Почему тогда они не спрятали вас там, а потащили аж на Землю?

— Вообще-то, на быстром космическом корабле вроде этого до Земли не так уж и далеко. Это разведывательный корабль Космофлота. Скорее всего, его украли из орбитальных доков. А в Космофлоте наверняка даже не заметили!

— Похоже, ребята из Космофлота звезд с неба не хватают.

— Да нет, они вполне ничего, мистер Карпентер, — усмехнулась Дейдре, — поначалу, во всяком случае. Просто их учат не думать, а выполнять приказы.

— Без приказа и шагу не ступят, — кивнул Скип.

— Но что глупее всего, космический флот нам вообще не нужен, — добавила девочка. — Мы не воевали веками.

— Везет вам на Марсе!

— А что, на Земле будущего есть войны, мистер Карпентер? — спросил Скип.

— Несколько крупных было, — сказал Карпентер. — Сейчас, правда, мы достигли мира во всем мире. — Он открыл дверцу с водительской стороны. — Я к радиопередатчику. Мы и так потеряли полчаса преимущества во времени.

— Мы с вами, — заявила Дейдре.

— Нет. Ждите в Сэме, ребята, и…

— Мистер Карпентер, вы не разберетесь с марсианской аппаратурой! Даже не поймете, где искать! И потом, как вас поймут на Марсе без толковушек?

— Их можно надеть.

— Да кто их станет надевать? Подумают, что какой-то псих настроился на межпланетный канал, и прервут связь.

— И вообще, что там опасного? Террористов здесь нет! — добавил Скип.

Карпентер посмотрел на корабль. Шлюз у самой земли, рядом с одной из опор. По ней можно залезть, но получится ли открыть люк? Эти марсианские механизмы… Ничего не поделаешь, в одиночку не справиться.

Он загнал Сэма под иву, повернув носом к ближайшей опоре. Туз в рукаве никогда не помешает.

— Ладно, золотце, ладно, Скип. Уговорили.

Они зашагали к кораблю, Карпентер шел первым.

— Ну что, Скип, сумеешь открыть шлюз?

— Запросто, мистер Карпентер.

Мальчик вскарабкался по металлической опоре и открыл люк простым прикосновением.

— Он даже не был заперт.

Карпентер нахмурился. Не слишком ли гладко?

Скип скинул гибкую металлическую лестницу. Карпентер вскарабкался первым, Дейдре — следом. Внутри корабля было жарче, чем снаружи. В шлюзовой камере почему-то горел свет. Скип с той же легкостью справился с внутренним люком и первый вошел в коридор.

Однако мальчик был не так уж уверен в себе и шел медленно. Коридор оказался круговым, по обе стороны в него выходили стальные двери, расположенные через широкие промежутки. Скип открыл одну и тут же закрыл.

— Там двигатель и антимасс-реактор.

Он заглянул в дверь напротив.

— Дейдре, глянь-ка! Потайная лестница. Ну, может, и не потайная, но по ней нас точно не водили.

Дейдре шагнула внутрь, Карпентер заглянул через ее плечо. Гладкие металлические стены образовывали колодец, снизу поднимались узкие винтовые ступени, рассчитанные на одного человека.

— Похоже на аварийную лестницу.

— Наверняка так и есть. Но лучше подняться по обычной, если, конечно, я ее найду.

Они двинулись дальше, по-прежнему со Скипом во главе. Очередная дверь на внешней переборке, по словам мальчика, тоже вела в двигательный отсек. Коридор закончился куда более широкой дверью.

— Должно быть, она. — Скип открыл дверь, за которой виднелись широкие ступеньки. — Та самая, мистер Карпентер, по которой нас приволокли на корабль. Это ход на другую палубу. Идемте.

Ступени были подсвечены наклонными люминесцентными трубками. Как видно, террористы оставили свет на всем корабле. Карпентер с Дейдре шел следом за Скипом, пытаясь считать уходящие минуты. Не получалось, естественно, но тревожиться было не о чем. Временной скачок позволил выиграть час, и хотя значительная часть уже прошла, времени отослать сигнал СОС хватало. Вот пошлют и со всех ног рванут к Сэму, пересидят до конца дня и вернутся в собор встречать Космический флот.

На следующей палубе зеленел сад. Под светом встроенных в переборки ламп в металлических «грядках» теснились растения, очень похожие на земные папоротники.

Еще выше оказались камбуз и кают-компания. После свежести сада здешняя вонь буквально валила в нос. Большое помещение загромождали груды коробок, шкафы были встроены в переборки. Стол и длинные, почти от стены до стены, скамьи — прикручены к полу. Встроенная плита и мойка с горой немытой посуды заросли грязью. Карпентер невольно вспомнил логово террористов и убежище Хаксли. У марсиан что, не принято мыть посуду?

Следующая палуба представляла собой сплошное круглое помещение, стенами которого служила обшивка корабля. Здесь было пусто, если не считать разбросанного по полу мусора.

— Раньше, когда корабль еще принадлежал Космическому флоту, тут жила команда, — пояснила Дейдре. — Как видно, бандиты повыбрасывали все кровати.

Скип показал на цилиндрическую колонну возле стены.

— Наверное, внутри та самая винтовая лестница, даже дверь есть. Точно, аварийный ход, мистер Карпентер.

Помещение выше, должно быть, когда-то занимали офицеры. Несомненно, именно здесь террористы коротали время в полетах. От большой комнаты отдыха во все стороны расходились двери кают — сейчас закрытые. Окруженная шестью плюшевыми креслами, в центре комнаты стояла низкая тумба, а на ней — огромный куб, похожий на ледяной. Что это, можно было не спрашивать. Карпентер сразу догадался, что перед ним марсианский голокуб, хотя он ни разу его не видел.

Дейдре показала на одну из дверей.

— Они держали нас вон там.

— А сами все время смотрели фильмы, нам слышно было, — добавил Скип.

Порнушку, скорее всего. А дети тем временем лежали голодные и холодные. Возненавидеть бы этих гадов еще больше, но сильнее уже некуда.

Круглые полки в нижней части тумбы были заставлены небольшими катушками. И чего вдруг террористов потянуло в город, если у них тут столько фильмов, такие мягкие кресла, да и постели наверняка удобные?

Видно, городское логово больше напоминало близкий сердцу родной дом.

Следующая палуба походила на огромный вычислительный центр. Повсюду компьютерные консоли, лампочки, тумблеры, ряды дисплеев. Похожий зал был на корабле Хаксли, хотя, конечно, поменьше и куда менее впечатляющий. Скип говорил, это зал управления антимасс-реакто-ром, но тут все выглядело неизмеримо сложнее.

— Почему аппаратура здесь, если сам реактор внизу? — поинтересовался Карпентер.

— Здесь общий компьютер корабля, — объяснила Дейдре. — Реактором управляет только его часть, хоть и большая, конечно. Преодолеть притяжение планеты непросто, требуется много расчетов — ум человека с ними не справляется.

— По-моему, чтобы летать на марсианском корабле, надо быть гением.

— При чем тут гений? Знай себе, какие кнопочки нажимать в ходовой рубке, и все дела, — сказал Скип.

Они снова стали подниматься по трапу.

— Ходовая рубка двумя палубами выше. Там и находится радиопередатчик.

Между вычислительным залом и ходовой рубкой располагался ангар для «птеранодонов». Через открытый люк задувал ветерок с равнины, родившийся где-то в горах. Рядом проходила сверху вниз колонна винтовой лестницы. Шлюзовая камера отсутствовала, и понятно — леталки в космосе не нужны.

Сложенные у одной из переборок, они напоминали больших воздушных змеев с кожистым покрытием. Яйцевидные бомбы лежали в контейнерах из стальной сетки, прикрепленных к полу. Один контейнер был неполным.

Карпентер подошел к открытому люку. Ива, под которой был припаркован трицератанк, не дотягивалась до носа корабля, и поверх нее виднелась волны холмов, а вдали на горизонте — молодые горы, которые когда-нибудь назовут Скалистыми. Справа сквозь просветы в кронах гингко проглядывали пирамидальные строения города, а за ними вдали — меловые утесы.

Карпентер посмотрел на юг, высматривая птеранодонов. Конечно, им еще не время возвращаться, но как только они пролетят над Сэмом, и тот проделает свой трюк с исчезновением, террористы направятся прямиком к кораблю.

— Как тут красиво, мистер Карпентер, — раздался рядом голос Дейдре. — Когда вернусь на Марс, мне этого будет не хватать.

— Марс наверняка тоже красивый.

— О да, но иначе. Когда люди долго живут на планете, они что-то у нее отнимают. Конечно, в каких-то отношениях она становится еще краше, но многое и теряет.

Карпентеру вспомнилась Земля будущего. Города, автострады… «Клеверный лист» транспортной развязки тоже по-своему красив с высоты, да и города издалека не лишены налета романтики, которой внутри нет и следа. Однако ничто из того, что уже построил или еще построит человек, и близко не сравнится с первозданной прелестью Эридана. Больно думать, что скоро придется покидать эту прекрасную землю.

Время уходило, он отвернулся от люка.

— Двинем-ка лучше в ходовую рубку, ребятки.

Скип снова показывал путь. Рубка оказалась понятна Карпентеру не больше, чем компьютерный зал. Она занимала половину палубы, а в дальней переборке виднелось несколько дверей. Перед лабиринтом консолей, дисплеев и мигающих огней стояли два похожих на подушки кресла с ремнями безопасности, а слева и справа от них в обшивке были вырезаны два огромных смотровых окна. Из одного открывался вид на море, из другого — на равнину.

Дети уселись в кресла, и Дейдре потянулась к маленькому шестиугольнику на одной из консолей… Внезапно дверь в дальней переборке распахнулась.

На пороге стоял Флойд с ружьем в руках и ухмылялся, скаля зубы. Дейдре со Скипом обернулись, их лица побелели от страха. Ухмылка Флойда расплылась до ушей, дуло ружья смотрело Карпентеру в грудь.

— Добро пожаловать на борт, старина.

ГЛАВА 14

— Золотце, я думал, их только четверо, — сказал Карпентер.

— Так и есть. Значит, четвертой леталкой управляет автопилот.

Флойд был без толковушек и не понял Карпентера, но по ответу Дейдре догадался, о чем речь.

— Мы смекнули, что вы станете делать, когда увидите четыре леталки. И до нас дошло кое-что еще. Нет у тебя никаких дружков, кроме дистанционки. Сдается мне, она в большой пряжке на твоем ремне. Но перед тем как снимать, достань из-за пояса свой пистолетишко и положи на палубу.

— Как скажешь, Флойд. — Карпентер положил бластер на палубу и, начав расстегивать ремень, обратился к Скипу и Дейдре. — Не вставайте с кресел, ребятки, и пристегнитесь.

Снимая ремень, повернуть кольцо связи — плевое дельце.

— Золотце, если корабль упадет на бок, бомбы в ангаре не рванут? Ну, или еще что-нибудь? Отвечай только «да» или «нет».

— Нет.

— Скип, оборудование на палубе закреплено достаточно прочно, чтобы не попадать на нас при ударе? Да или нет.

— Да.

— Эти кресла — они прикреплены к полу?

— Да.

— Ребята, вы оба пристегнулись как следует?

Двойное «да».

— Эй ты, хватит трепаться, снимай ремень! — прикрикнул Флойд, поспешно надевая толковушки.

Опоздал ты, старина, подумал Карпентер и нажал х-образную кнопку на кольце, посылая Сэма на таран.

Внизу тотчас взревел большой двигатель и залязгали гусеницы. Суровость на лице Флойда сменилась растерянностью. Позабыв о Карпентере, он кинулся к обзорному окну, рванул рычаг, и стекло уехало в корпус. Бандит высунулся в проем и прицелился в трицератанк, но уже через долю секунды тот протаранил опору. Корабль резко накренился, и Флойд, все еще с ружьем наизготовку, вылетел в окно, словно Икар с реактивным двигателем.

Хрряяясь! — подломилась опора.

Карпентер метнулся к креслам и втиснулся между ними.

— Держитесь крепче, ребятки!

Падая все быстрее, корабль врезался в крону ивы, из-под которой Сэм пошел в атаку. Как и надеялся Карпентер, дерево погасило скорость. Затрещали ветви, корабль немного развернуло, после чего корпус рухнул с еще одним оглушительным «хрясь». Тряхнуло так, что Карпентер не удержался, и его швырнуло спиной об стену. Свет перед глазами померк.

И появился снова. Карпентер увидел над собой лицо Дейдре, осенние астры ее глаз потемнели от тревоги. Она расстегнула ему клетчатую рубашку и теперь хлопала по щекам. Он попытался выдавить широкую улыбку, хоть и не совсем успешно, и сделал глубокий вдох, чтобы возместить воздух, который вышибло из легких при падении. Затем осторожно встал на ноги. Вроде ничего не сломано. Ходовая рубка тоже не пострадала, но выглядела странно, так как вместо палубы он стоял на стене.

Дейдре обхватила его руками и прижалась к груди.

— О, мистер Карпентер, вечно вам из-за нас достается!

Он ласково взъерошил ее желтые, словно лютик, волосы. И вдруг с тревогой обернулся.

— Где Скип?

Не успела она ответить, как в лежащую на боку комнату пробрался Скип. Он нес маленький контейнер.

— Мистер Карпентер! Как вы?

— Он ходил за кислородом для вас, — пояснила Дейдре. — Впрочем, похоже, ничего уже не нужно.

— Угу, я отлично себя чувствую.

Что было не совсем правдой: голова еще немного кружилась. Но зачем детям об этом знать? Он поискал бластер, и не смог найти. Затем подошел к открытому окну и вышел через него наружу, благо теперь оно было расположено так, что могло служить дверью. Ива превратилась в лохмотья. Он вгляделся, выискивая за поломанными ветвями и расколотым стволом трицератанк. Может, подмяло кораблем? Ну, это вряд ли. Когда тот рухнул, Сэм наверняка был уже далеко. Карпентер нажал кнопку вызова на кольце и отправился разыскивать Флойда.

До чего же тихо! Должно быть все зауроподы, орнитоподы, тероподы, анкилозавры и цератопсы на мили вокруг, не говоря уже о ящерицах, черепахах, лягушках, крокодилах, насекомоядных и морских гадах, услышали грохот падения и приостановили свои повседневные дела.

Когда Флойда найти не удалось, первой мыслью Карпентера было, что террорист пережил падение и лежит в засаде, спрятавшись в зарослях осоки. Затем он набрел на одну из трясин, которыми изобиловали здешние места, и увидел ее взбаламученную поверхность.

И ни следа ружья.

Очевидно, Флойд его так и не выпустил из рук.

Глядишь, копни полевые сотрудники Бюро глубже, нашли бы не только окаменелый скелет Флойда, но и отпечаток ружья.

Пока Карпентер стоял, вперив взгляд в трясину, прирысил Сэм. Остановившийся в нескольких шагах ящероход представлял собой печальное зрелище. Камуфляжное поле по-прежнему работало, так что ноги и хвост были на месте, зато «несокрушимое» лобовое стекло разбилось и куда-то исчезла большая часть бутафорского зубчатого воротника. Одна из рогопушек смотрела на юг, вторая — на север, на морде появилась большая вмятина.

Карпентер отключил дистанционное управление. Только бы в Бюро не вычли из жалования расходы на ремонт.

Подбежали Дейдре со Скипом. Карпентер показал на трясину, но их больше заботил Сэм, чем судьба Флойда.

— О, мистер Карпентер, как ему досталось! — воскликнул Сэм.

— Его можно починить, — сказал Карпентер, — и он все еще на ходу. — К этому времени в его голове уже полностью прояснилось. — Идем, ребятки, пошлем, наконец, этот СОС! Или вы уже послали?

— Еще нет, — ответил Скип.

— Тогда вперед. Вы отправляйте, а я пока поищу пистолет.

Они уже порядком удалились от упавшего корабля и теперь поспешили обратно. Перед входом Дейдре бросила взгляд на небо и напряглась.

— Мистер Карпентер, они возвращаются!

Над горизонтом появились четыре зловещие точки.

— Бегите к Сэму, ребята! Живо!

Они сорвались с места, и Карпентер последовал их примеру. С легкостью обогнав его длинные, но куда менее проворные ноги, дети забрались в кабину раньше, чем он преодолел половину расстояния. Точки уже стали птеранодонами и устремились к кораблю. Стоит террористам увидеть, что произошло, церемониться не станут. И, словно для того, чтобы облегчить им эту задачу, Карпентер споткнулся о пересекавшую путь черепаху и ничком растянулся на земле.

Когда он снова поднялся на ноги, Дейдре со Скипом уже захлопнули пассажирскую дверь. Мгновеньем позже трицератанк замерцал и исчез.

Почти сразу осоку пригнуло к земле, словно от сильного ветра. Ветер был настоящий, но дул почему-то сверху вниз. Карпентер задрал голову. На равнину медленно спускался огромный космический корабль. Настолько громадный, что в воздухе, казалось, подвесили небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг.

Из основания небоскреба выдвинулись металлические опоры, и он сел, заняв не меньше места, чем настоящий. Опоры подстроились, придав кораблю строго вертикальное положение, и через секунду с острия его носа выстрелили четыре радужных луча. Бах! Бах! Бах! Бах! «Птеранодоны» — три с пилотами и беспилотник — исчезли, словно их и не было.

Парадные двери распахнулись, выдвинулись сходни шириной с тротуар на Пятой авеню, и вниз промаршировали две колонны солдат в ослепительно-белой форме незнакомого покроя. Каждый держал серебристое ружье.

У подножия колонны развернулись в две параллельные шеренги и замерли. Повисла тишина. Прошло минут пять или десять, а может, и четверть часа. Затем в проеме появился высокий мужчина в таком белом мундире, что форма солдат показалась грязной. В руке у него был мерцающий жезл, похожий на волшебную палочку. С левого плеча до пояса уступами ниспадали разноцветные ленты. Прямо как в стародавней оперетте «Фрегат ее Величества „Передник“» про любовь капитанской дочки к простому матросу. Небось сам главнокомандующий Космическим флотом.

Незнакомец величественно спустился по сходням, прошествовал между шеренгами солдат и уставился на Карпентера через заросли карликовых магнолий и осоки. Только Карпентер собрался подойти, как на том же месте, откуда исчез, материализовался Сэм. Из его разбитого лобового окна валил черный дым, камуфляжное поле больше не работало — теперь это был подбитый танк, едва вернувшийся с поля боя. Дверца с пассажирской стороны распахнулась, и из кабины спрыгнули Дейдре со Скипом, окутанные клубами дыма. Только теперь Карпентер понял, что сделали ребята, и мысленно помахал ручкой родному двадцатому столетию.

— О, мистер Карпентер! — воскликнула Дейдре, подбегая. — Мы не нарочно, кто же думал, что он сломается! Чтобы послать сигнал, прыгать пришлось далековато, иначе флот не успел бы прилететь, и вы бы погибли от бомб террористов!

— Но как же вам удалось незаметно пробраться на корабль?

— Была ночь, и мы взобрались по аварийной лестнице, — объяснил Скип. — Ерунда.

— Вы сильно рисковали.

— Вообще-то, не так уж сильно, — возразила Дейдре. — Нас не могли поймать хотя бы по той причине, что тогда нам не пришлось бы туда прыгать.

— На часах был Хью, — начал Скип. — Мы заглянули на палубу с офицерскими каютами, а он храпит себе в кресле. Дейдре точно рассчитала, сколько надо времени кораблю, чтобы прибыть сюда и успеть вас спасти. Ну, мы связались с флотом и рассказали, где и когда нас искать. Все бы ничего, если бы машина времени не сломалась. Мне пришлось разбирать ее и чинить. Пока вы лежали раненный, я Сэма изучил вдоль и поперек, так что отремонтировал в два счета. Вот только батареи… Мы думали, их хватит на обратный скачок, но…

— Ну и что, пускай сгорели! — перебила сияющая Дейдре. — Зато теперь, мистер Карпентер, вы можете отправиться с нами на Марс.

— Почему бы и нет, — ответил Карпентер.

— Мы найдем вам отличную работку во дворце, — продолжил Скип, — и…

— Сожалею, что вынужден прерывать столь занимательную беседу, — произнес суровый голос, — но согласно уставу, все миссии должны выполняться как можно оперативнее.

Обернувшись, Карпентер впервые увидел командующего вблизи и на мгновение растерялся. Жесткость лиц террористов не удивляла, так как была вполне ожидаема. Суровый лоб, суровый нос, пара суровых скул, губы и подбородок, словно высеченные в скале. Злобные черные бусинки глаз выглядывают из двух темных пещер. И вся команда такая же — сплошь холодные, жесткие лица.

Командующий поклонился сначала Дейдре, затем Скипу. Карпентер внимания не удостоился.

— Мы никогда не встречались, Ваше Высочество, но я часто видел вас издалека. Я Горацио, капитан флагмана «Летящая звезда». Информацию об основных событиях после вашего похищения мне передали по каналам связи вместе с приказом командования прибыть на Землю точно в указанный вами срок. Тем не менее, принцесса Дейдре, я буду благодарен, если вы соблаговолите лично рассказать обо всем, что произошло с вами и братом на Земле.

Дейдре заговорила. Чем больше она углублялась в свою историю, тем сильнее краснел Карпентер, потому что речь шла по большей части о нем. По словам принцессы, то, на что он пошел ради нее с братом, было ничем иным как геройством. Он представал кем-то вроде божества из эриданского эпоса.

— Поэтому мы просто обязаны взять его с собой на Марс, оказать ему там заслуженно теплый прием и подыскать доходную должность среди высших чинов королевства, — заключила она.

Горацио эти подвиги, похоже, совсем не впечатлили, но он, по крайней мере, заметил существование Карпентера, и грязноватые бусинки глаз повернулись в его сторону. Небрежно вставив в уши пару толковушек, он удостоил землянина надменным кивком.

Карпентер стиснул зубы, но затем напомнил себе, что офицеры марсианского космического флота, по всей видимости, воспитаны в косной кастовой системе и к тому же десентиментализированы. Так почему Горацио должен относиться к нему иначе, чем как к грязи?

— Она права насчет Марса, только я не рассчитываю на доходную должность, — начал Карпентер. — Любая работа сгодится. Как уже сказала принцесса, мой ящероход вышел из строя. Конечно, есть надежда, что я доберусь до точки входа на своих двоих и пошлю в будущее сигнал бедствия, но она призрачная.

Несмотря на их почти одинаковый рост, Горацио как-то удавалось смотреть свысока.

— У меня нет приказа забирать вас на Марс, — процедил он.

Осенние астры детских глаз гневно вспыхнули.

— Зато теперь есть! Я приказываю вам его забрать!

— Позвольте вам напомнить, принцесса Дейдре, что, хотя ваша номинальная власть намного превосходит мои официальные полномочия, ничьи, даже ваши, Ваше Высочество, приказы не имеют веса, пока вы не десентиментализированы. Поэтому я вынужден оставить этого человека, заслуги которого вы расписали столь сентиментальными красками, ровно там, где нашел — на той планете, где он родился — или, точнее, родится, если верить его словам, через семьдесят четыре миллиона лет.

Дейдре вышла из себя.

— Вы же командир военного корабля! Нет приказа, так прикажите!

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Это не входит в мои полномочия.

— Тогда запросите Большой Марс.

— По столь ничтожному поводу? Я не смею, Ваше Высочество.

— Тогда я сама это сделаю!

— Об этом не может быть и речи, Ваше Высочество. Лишь экипаж корабля вправе выходить на волну флота, и то исключительно по поводу текущих операций. Пожалуйста, отойдите чуть подальше, Ваше Высочество. И вы, Ваше Высочество, — обратился он к Скипу. — После того как это разведывательное судно было осквернено пребыванием в руках похитителей, флот не может пользоваться им дальше, и я должен его уничтожить.

— Да вы просто пытаетесь скрыть, что бандиты увели корабль у вас из-под носа! — фыркнула Дейдре.

— Пожалуйста, Ваше Высочество, — повторил Горацио, — отойдите подальше.

Дейдре взяла Карпентера за руку.

— Похоже, нам лучше послушаться, мистер Карпентер. Идем, Скип. Вряд ли то, что собирается сделать капитан, как-то навредит Сэму.

После того как Карпентер, дети и высадившиеся солдаты отошли на десяток шагов, Горацио взмахнул своей волшебной палочкой. Она сначала поголубела, затем позеленела, после чего со «шпиля» Эмпайр-стейт в корабль террористов ударил радужный луч, бесследно испарив его от носа до кормы.

Высеченные из камня губы Горацио слегка шевельнулись, изобразив что-то вроде самодовольной улыбки. Он подозвал двух солдат.

— Сопроводите Их Высочеств на борт «Звезды» и проследите, чтобы они получили каюты, достойные столь благородных особ.

— Я не сдвинусь ни на шаг, пока вы не согласитесь взять мистера Карпентера! — заявила Дейдре.

Горацио поднял мизинец на левой руке. Из строя выступили два человека и бережно подхватили Дейдре со Скипом под руки. Дети пытались вырываться, но «сопровождающие» были намного крупнее и сильнее. Карпентеру оставалось лишь беспомощно наблюдать. Горацио только дай повод, с радостью прикажет изрешетить земляшку лучами из ружей!

Ребят уже волокли по сходням.

— Ну почему вы не забрали нас на Землю будущего, мистер Карпентер? — расплакалась Дейдре. — Мы так этого хотели!

— Надо было, золотце, надо.

— Осталась одна банка куриного супа, можете послать ее в будущее! Ах, мистер Карпентер, только бы у вас получилось!

— Может, удастся починить Сэма, — добавил Скип. — Вдруг оживет хотя бы одна батарея!

— Справлюсь, ребятки, обо мне не волнуйтесь! — Карпентер повернулся к Горацио. — Оставьте мне хотя бы ружье.

— Выдавать посторонним армейское имущество запрещено.

— Так и думал, что вы откажете.

Детей уже доволокли до дверей «небоскреба».

— Прощайте, ребятки! Никогда вас не забуду!

Дейдре отчаянно рванулась из рук солдат. Ее лицо исказилось болью.

— Я люблю вас, мистер Карпентер! — прокричала она, исчезая вместе со Скипом внутри корабля. — И буду любить всю жизнь!

В глазах у Карпентера все расплылось, и он понял, что совершил ужасную ошибку. Эти дети не часть Марса — не больше, чем он сам.

Двумя молниеносными движениями Горацио вырвал из ушей Карпентера толковушки. Затем отдал своим подчиненным какой-то приказ, и те мигом ощетинились ружьями. Пропустив капитана к дверям, обе колонны двинулись следом и погрузились на корабль.

Захлопнулась парадная дверь. Эмпайр-стейт, вздрогнув, оторвался от земли. Убрались внутрь посадочные опоры, трава вокруг полегла от мощного порыва ветра. Огромное гротескное здание с двумя юными пленниками внутри зависло в воздухе, а затем взмыло в небо и истаяло, подобно утренней звезде.

Карпентер долго смотрел туда, где она исчезла. Ему виделись лица двоих детей, но они были другими, незнакомыми. Время совершило скачок вперед, ребята подросли, их взгляды стали жесткими и бесчувственными, и вся та любовь, что когда-то светилась в их глазах и тронула его сердце, исчезла без следа.

Он горько повесил голову.

«Я люблю вас, мистер Карпентер! И буду любить всю жизнь!»

Оставалось взять последнюю банку супа и топать через равнину. Эй, хищники большие и малые, подходите, если желаете. Плевать, удастся дойти до фотонного поля или нет.

Земля под ногами задрожала. Ага, как по заказу!

Какая честь, по его душу явился сам владыка — славный старина тиранозавр! Бежать слишком поздно. Да и куда бежать?

— Валяй старик, чего ждешь? Ты мой адресок давно знал!

ГЛАВА 15

Не тот ли это тираннозавр, которого поутру победил Сэм? Похож, только ходит по-другому: не вразвалочку, а вприпрыжку.

Трехпалые лапы не топают по земле, хоть и носят такой громадный вес. Вместо этого зверюга приближается с мерным металлическим лязгом.

И рычит он тоже необычно: низко и мягко, ни капли не кровожадно.

Тиранозавр подошел уже близко, можно было разглядеть худосочные передние лапы с пальцами-когтями. В открытой пасти виднелись длиннющие зубы. Гигантская голова на толстой, как дерево, шее, могла бы внушать ужас, но… В Эридане одиночество, на Земле будущего, если удастся туда вернуться, такое же одиночество. Так чего пугаться какой-то драконьей башки?

Карпентер поморщился, глядя на громадные, словно колонны, задние лапы. Он едва достал бы чудовищу до колен.

Не дойдя нескольких шагов, ящер остановился и, приподняв тяжелое веко, уставился на человека прозрачным водянистым глазом. Хватит на два укуса, или проглотит сразу?

Карпентер спокойно стоял, рассматривая чудовищную голову. Зверюга разинула пасть, потом еще шире… Верхняя челюсть поднялась почти вертикально, и над нижним рядом длинных зубищ показалась хорошенькая головка, никак не подходящая ящеру. Ба, знакомое лицо!

— Мисс Сэндз! — ахнул Карпентер и, отшатнувшись от неожиданности, чуть не грохнулся наземь.

Теперь, когда угроза смерти миновала, к нему волшебным образом вернулось желание жить. Постепенно приходя в себя, он приблизился к громадному тиранотанку и хотел было похлопать его по ноге, но рука прошла сквозь камуфляжное поле и наткнулась на гусеницу.

— Эдит, моя ты красотка!

— Как вы там, мистер Карпентер? — крикнула сверху мисс Сэндз.

— Нормально.

Рядом показалась темноволосая голова Питера Филдза, ее помощника. Парня приняли в Бюро по рекомендации мисс Сэндз через месяц после того, как там стала работать она сама.

— Мы рады, что вы живы и здоровы, — сказал Питер. — Сейчас разверну Эдит.

Он подогнал большой танк задним ходом к Сэму, после чего скинул с нижней губы тираноподобной махины трос и нейлоновую лестницу. Затем они с девушкой спустились и с помощью Карпентера взяли Сэма на буксир.

— Как вы, ребята, узнали, что я в беде? Я ведь не посылал банку куриного супа.

— Интуиция. — Питер Филдз повернулся к мисс Сэндз. — Ну, Сэнди, похоже, все готово.

— Что ж, тогда домой. — Она робко покосилась на Карпентера. — То есть, если вы уже закончили с миссией.

Ее лицо неуловимо изменилось, но от этого не стало менее привлекательным. Наоборот, даже прекрасней, чем раньше. Карпентер, потупившись, уперся взглядом в ее коричневый полевой френч.

— Полностью, мисс Сэндз. Вы не поверите, сколько всего случилось…

— Ну, не знаю. Порой самые невероятные истории на поверку оказываются правдой. Пойду, приготовлю вам что-нибудь перекусить, мистер Карпентер.

Она проворно взобралась по лестнице. На Мисс Сэндз были юбка-брюки в тон френчу и высокие коричневые сапоги. На Питере Филдзе — приблизительно то же самое, только вместо юбки — штаны, а вместо френча — рубашка. Карпентер поднялся по лестнице следом за мисс Сэндз, Питер замыкал тыл. Кабина водителя находилась в голове «тиранозавра», и парень сразу уселся за руль. Мисс Сэндз спустилась в жилой отсек.

— Может, приляжете, мистер Карпентер? — предложил Питер. — Выглядите совсем измотанным.

— Так оно и есть, в общем-то, — признался он.

Спустившись, он растянулся на койке. Усталость была скорее эмоциональной, чем физической: сначала прощание со Скипом и Дейдре, потом тиранозавр, который оказался Эдит. Новая встреча с мисс Сэндз…

Она еще раньше поставила греться воду для кофе, а теперь достала из холодильника копченый окорок и положила на разделочную доску. Есть Карпентеру совершенно не хотелось, но он не стал об этом говорить.

Наверху, в водительской кабине, Питер Филдз завел двигатель. Хороший он водитель, готов сидеть за рулем день и ночь. Может с закрытыми глазами разобрать и собрать любой ящероход. Даже странно, почему они с мисс Сэндз еще не поладили. Оба такие красивые, что, казалось бы, должны влюбиться друг в друга с первого взгляда. Хорошо, что не влюбились… впрочем, от этого нисколько не легче.

Но почему они ни словом не обмолвились о корабле Космического флота? Ведь наверняка видели, как он взлетел.

Эдит двинулась на юго-запад к реке и фотонному полю на другом конце равнины. В задний обзор виднелся бедолага Сэм, кативший следом на буксире. В тот памятный первый день детишки сидели рядышком на водительском сиденье, ели бутерброды и запивали шипучкой, а прекрасный Эридан, зеленый от кустов и деревьев, осыпал трицератанк розовыми дождями цветущих магнолий. Пытаясь отогнать мучительное воспоминание, Карпентер поискал глазами мисс Сэндз. Та нарезала ветчину. Он скользнул взглядом по ее сапогам и стройным коленям, виднеющимся из-под юбки. Задержался на тонкой талии, поднялся глазами к медным волосам и вновь восхитился, до чего мягко они струятся по плечам…

Странно, как темнеют с возрастом волосы. Как меняются голоса — даже у девочек…

Он вдруг замер, лежа на койке, потом спросил:

— Мисс Сэндз, сколько будет 499 999 991 умножить на 8 003 432 111?

— 400 171 598 369 111 001, — рассеянно ответила мисс Сэндз[1].

Она чуть вздрогнула, затем продолжила нарезать ветчину.

В каюте воцарилась тишина, даже слабый лязг гусениц Эдит и низкое, ласковое урчание ее двигателя куда-то пропали. Только нож в руках у мисс Сэндз с еле слышным шорохом проходил сквозь ветчину и тихо стучал по доске.

Карпентер сел на койке и спустил ноги на пол. В лицо пахнуло прохладной струей из кондиционера, но дышать все равно было трудно.

Возьмите пару одиноких марсианских детишек, которые в жизни не знали, что такое любовь. Отдайте в руки террористов и отвезите на другую планету, и пусть ребят спасет от анатозавтра землянин, непохожий на их родителей и наставников, как небо на землю. Затем посадите в ящероход, который, помимо прочих достоинств, еще и огромная занимательная игрушка, устройте поездку на пикник и впервые в жизни покажите, что такое привязанность. А затем пусть детей снова схватят, а землянина ранят, когда он бросится их спасать, что даст им возможность проявить мужество и способность любить, от которых их вскоре должны избавить в том обществе, где они родились. Наконец, отберите все это, а землянина оставьте одного на враждебной равнине.

Однако же, 74 051 622 года! И планета, чье будущее для детишек — загадка!

Это попросту невозможно! Слишком невероятное путешествие.

Но так ли невозможно?

Разве мальчику, который сумел разобрать и собрать маленькую машину времени, не под силу собрать большую? Разве он не смог бы присоединить ее к космическому кораблю, если им с сестрой, как принцу и принцессе, ничего не стоит получить доступ к одному из судов? Что им тогда помешало бы преодолеть время и расстояние до Земли будущего? И разве так уж сложно было найти нужный период времени? Достаточно лишь понаблюдать за западным полушарием Земли, пока там не появится обелиск «Боже, благослови Америку».

Должно быть, они приземлились вскоре после начала строительства. И наверняка спустились в ночи, там, где легко спрятать корабль.

Они знали, что не стоит слишком сильно вмешиваться в события. Знали, что придется плыть по течению времени. В каком бы штате они ни приземлились, государство наверняка взяло их под свою опеку и отдало на усыновление. Скорее всего, ребята взяли себе имена людей, которыми надеялись стать, а потом появились и фамилии. А уж с английским у них проблем точно не было: вероятно, ходили в толковушках, пока не освоили. Дети выросли, Дейдре отучилась в колледже и стала хронологом, затем получила работу в Бюро и пристроила туда своим помощником Скипа.

Чтобы прийти на помощь своему спасителю, они проделали долгий и кружной путь.

Просто поразительно!

Знали ли они до того, как получили фамилии, что станут мисс Сэндз и Питером Филдзом? Да нет, такое знать невозможно. Они могли на это только надеяться. Как бы то ни было, их миссия преследовала одну единственную цель: выручить и вернуть своего землянина в 1998 год.

Им пришлось мириться с парадоксами времени. Мисс Сэндз могла позволить себе всякие мелочи — загрузить в Сэма дополнительные одеяла, положить в шкафчик пакеты с маршмеллоу, — но ни она, ни Питер не осмеливались сказать: «Мистер Карпентер, не надо вам в Мел-16, потому что там вас сначала сильно ранят, а потом вы вообще попадете в передрягу». Они знали: нельзя изменять то, что уже с ними случилось, придется войти в жизнь Карпентера незнакомцами.

Но так ли уж надо было строить из себя незнакомку столь упорно, как это делала мисс Сэндз? Могла бы и одарить взглядом разок-другой, как-то дать понять, наконец, что замечает.

Видно, Дейдре устыдилась той клятвы в любви, которую дала маленькой девочкой. Теперь она выросла и, вероятно, считает, что вела себя глупо. А, может, все-таки отвечает взаимностью и все это время боялась, как бы не выдать свою любовь раньше времени?

Должно быть, в каюту наполз туман, потому что глаза уже ничего не видели.

«Щелк», — стучал нож мисс Сэндз о доску. — «Щелк, щелк, щелк».

Она уже нарезала столько ветчины, что даже тиранозавру, наверное, хватило бы перекусить.

— Я… я не так уж и голоден, мисс Сэндз, — робко подал голос Карпентер.

Мисс Сэндз положила нож на доску.

Карпентер встал.

— Мисс Сэндз…

Тут она повернулась, и он увидел осенние астры. Они смотрели точно так же, как в те доисторические ночи, когда маленькая девочка дежурила у его постели в соборе мелового периода. «Да скажи вы о своей любви, она бросилась бы вам в объятия!»

— Я люблю тебя, золотце, — сказал он.

И мисс Сэндз бросилась ему в объятия.