ГЛАВА ВТОРАЯ

От грохота захлопнувшейся входной двери из мореного дуба, казалось, вот-вот вылетят стекла в доме.

Вздрогнув, Мартин строго взглянул на племянницу.

– Черт побери, что здесь происходит?

– Мартин, пожалуйста, выбирай выражения, – поморщилась Шарлотта.

Шарли опустилась на колени перед диваном.

– Простите меня, тетя Шарлотта. Я вовсе не хотела вас огорчать. – Она вздохнула. – Просто я… просто потрясение оказалось слишком сильным.

– Какое еще потрясение? – недовольно спросил Мартин.

– Она застала Спенса с другой женщиной, вот какое, – ответила за нее Шарлотта. – Мартин, что с тобой? Разве ты ничего не слышал? – Она потрепала Шарли по плечу. – Дорогая, я прекрасно тебя понимаю. Разумеется, это явилось для тебя ужасным потрясением.

– Уверен, всему этому есть какое-то объяснение, – сказал Мартин.

– Не будь наивным. Конечно же, объяснение есть – очевидное. – Шарлотта беспокойно заерзала. – Помоги мне сесть…

Мартин, казалось, ее не слышал.

– Спенс? С другой женщиной? Шарли, вы оба должны немного остыть, и тогда, скорее всего, выяснится, что произошло какое-то глупое недоразумение.

– Ты говоришь ерунду. – Голос Шарлотты постепенно становился нормальным. – В данных обстоятельствах Шарли сделала единственно возможное – указала этому человеку на дверь. Мартин, подай мне руку…

– Шарлотта, но они не успели толком поговорить!

Шарли не верила своим ушам: она только что рассталась со своим женихом, застав его в объятиях другой женщины, а Мартин и Шарлотта из-за этого вот-вот подерутся! Это ее помолвка расстроена, ее свадьба не состоится, а они…

Наконец весь ужас случившегося дошел до нее, и она задрожала. Не будет свадьбы, она не выходит замуж!

Мартин сочувственно похлопал ее по плечу.

– Обдумай все хорошенько, дорогая, и не делай поспешных выводов. Сейчас мы сядем все вместе, поговорим, а когда ты успокоишься, я позвоню Спенсу и приглашу его сюда.

– Пожалуйста! – в отчаянии взмолилась Шарли. – Я ценю ваше участие, но сейчас мне хотелось бы немного побыть одной.

Мартин обиделся.

Шарлотте наконец удалось принять сидячее положение.

– Ну разумеется, дорогая, – сказала она. – Ступай отдохни. Я попрошу Либби принести тебе успокоительного.

Шарли промолчала. Ей пришлось собрать все силы, чтобы пройти к себе в комнату. Закрыв за собой дверь, она без сил прислонилась к ней.

Родные, несомненно, желают ей добра. Не стоит удивляться, что дядя Мартин хочет все тщательно проанализировать, предварительно разложив по полочкам, а первым стремлением тети Шарлотты было сделать вид, будто ничего не произошло. Они так и не поняли, что не все проблемы поддаются анализу, не от всех можно отмахнуться.

Шарли упала на кровать, прямо на атласное покрывало и протянула руки к обогревателю. Но это не помогло; ей казалось, она продрогла до мозга костей.

Тетя и дядя любят ее, но у них не было своих детей, и они так и не узнали, что иногда нужно просто ласково обнять и позволить выплакаться.

Замечательно! Еще немного подобных размышлений, и она проникнется к себе такой жалостью, что свет станет немил.

Постучав в дверь, в комнату вошла Либби со стаканом воды и таблетками. Сев на кровати, Шарли взяла воду, но от таблеток отказалась. Запас снотворных и успокоительных препаратов, хранящихся у тети Шарлотты, сделал бы честь любой аптеке, и сейчас та выбрала самое сильнодействующее лекарство. Приняв его, Шарли отключилась бы до самого утра, но разве это решит проблему?

– Я так и думала, что вы откажетесь, – сказала горничная, – но миссис Хадсон настояла на том, чтобы я захватила лекарство.

– Так я лишь перенесла бы страдания на завтра.

– Иногда как раз это и требуется, – мягко заметила Либби. – Я на всякий случай оставлю таблетки – вдруг вы передумаете. А ужин я принесу позже.

– Я спущусь вниз, – попробовала улыбнутъся Шарли. – Рано или поздно мне придется побывать на этом представлении, так что лучше покончить со всем сейчас, пока я еще нечувствительна к боли.

– Хорошо, что вы попали сюда уже взрослой, – задумчиво произнесла служанка. – В противном случае они бы вас напрочь испортили, спеша вытереть каждую слезинку.

Когда горничная оказалась у самой двери, Шарли окликнула ее. Служанка обернулась, вопросительно подняв брови, и девушка неуверенно кашлянула:

– Спасибо за теплые слова.

– Шарли, силы воли и ума вам не занимать. Как-нибудь выкарабкаетесь.

Шарли слабо улыбнулась. Тетю Шарлотту хватил бы удар, если бы она услышала это спокойное, бесстрастное замечание. Она наверняка упрекнула бы Либби в черствости. Шарли же, напротив, почерпнула силы в хладнокровной рассудительности служанки.

«Спенс тоже оценил бы иронию разительного контраста между позициями двух женщин, – отрешенно подумала Шарли. – Надо будет при случае рассказать ему об этом…»

Ее словно током ударило: на какое-то мгновение она забыла, что больше никогда и ни о чем ему не расскажет!

Шарли попыталась сглотнуть комок в горле, но тщетно.

«Спенс, ну как ты мог так поступить!»

Шарли сидела, уставившись в потолок. Смеркалось, и в саду один за другим зажигались декоративные фонарики, наполняя комнату длинными тенями от ветвей деревьев.

Если существует какое-то благопристойное объяснение, то почему Спенс сразу же не изложил его? С другой стороны, если никакого объяснения нет, зачем он погнался за Шарли в особняк? И почему, застигнутый врасплох, он ограничился лишь неопределенным «Поверь мне, Шарли»?

Если бы Спенс мог оправдать свое поведение, он бы это сделал. Значит, поскольку он ничего не сказал в свою защиту, никаких оправданий у него нет. Все очень просто.

Несомненно одно. Спенс говорил и действовал так, словно на нем лежит какая-то вина. И в то же время ему удалось представить все так, словно он ни в чем не виноват. А не права именно Шарли!

Нелепость какая-то. Спенс оказался пойман с поличным – застигнут, можно сказать, прямо в постели. И совершенно естественно, что он попытался переложить вину на другого. Вероятно, он считает, что, если бы Шарли не заглянула в домик, ничего бы и не произошло. Следовательно, во всем виновата она.

С другой стороны, он ведь сказал Венди, что дальше так продолжаться не может; должно быть, он искренне полагает, что этими словами поставил точку и Шарли переживает совершенно напрасно.

Вот простое объяснение случившемуся, и оно даже не лишено смысла. Однако такие рассуждения совершенно не в духе Спенса. Не в его правилах прятать голову в песок, попав в затруднительную ситуацию. Тот Спенс Гринфилд, которого она знает…

Шарли осеклась и тотчас же грустно спросила себя:

– А знаю ли я Спенса?


Когда Шарли спустилась в зал, Шарлотта и Мартин уже были там. Девушка сразу же поняла, что разговор идет о ней, ибо, едва она появилась в дверях, наступило неловкое молчание. Мартин засуетился, пододвигая ей стул. Шарлотта теребила салфетку.

Шарли взяла ложку, опасаясь, что густой, наваристый суп не полезет ей в горло.

Мартин хлопнул ладонью по салфетке, заслужив неодобрительный взгляд жены.

– Я как раз говорил Шарлотте, что крокусы уже проклюнулись, и нарциссы тоже.

Шарли слабо улыбнулась. Милый дядя Мартин, он старается хоть как-то поднять ей настроение. Потом Шарли обратила внимание на то, что тетя почти ничего не ест, а лоб ее пересекла глубокая морщина.

Устав притворяться, девушка положила ложку на стол.

– Если вы ничего не имеете против, – тихо произнесла она, – давайте не будем больше тянуть и выскажемся начистоту. Полагаю, в общих чертах картина вам уже ясна. Уточню лишь, что я застала Спенса в домике садовника…

– У нас? – резко встрепенулась Шарлотта.

Шарли кивнула.

– А этой женщиной была…

Она осеклась. Если она сейчас произнесет при Мартине имя Венди Тейлор, завтра же та лишится работы. Но даже если она попытается выгородить Венди, ничего у нее не получится: Хаммондс-Пойнт слишком маленький городок, чтобы в нем можно было сохранить в тайне событие такого масштаба. Шарлотта не успокоится до тех пор, пока не узнает, кто был со Спенсом, а выяснив это, она первым делом обо всем расскажет Мартину. Так что молчать нет смысла.

Неудивительно, если окажется, что половина города давно обо всем догадывалась. Так что лучше сказать всю правду сейчас, чем ждать, когда Шарлотта начнет расспрашивать своих подруг по бридж-клубу – а те ведь наверняка еще начнут язвить по поводу близорукости Шарли… Да и Мартину будет лучше узнать о проблемах у него в конторе от нее, а не от приятелей, с которыми он по выходным играет в гольф.

Опустив взгляд в тарелку, Шарли тихо сказала:

– Этой женщиной была его секретарша.

– Венди Тейлор? – воскликнула Шарлотта. – Эта краля?! Говорила я тебе, Мартин: жди от нее беды. Однако Спенс меня удивил: перед ним открывались такие возможности в фирме!

С этой стороны на случившееся Шарли еще не смотрела. По словам Шарлотты получается: плохо уже то, что Спенс гуляет на стороне, но на работе – это уже чистое безумство. Однако Шарли было безразлично, Венди ли это, ее собственная лучшая подруга или же какая-то совершенно незнакомая красотка!

Она посмотрела на Мартина. Кровь отхлынула от его обыкновенно пунцовых щек, а голос впервые по-старчески задрожал.

– Завтра же утром поговорю со Спенсом, – сказал он, словно обращаясь к самому себе.

Шарли одновременно испытала разочарование и изумление. Судя по всему, и дядя тоже вдруг пришел к выводу, что ситуация серьезнее, чем казалась сначала. Похоже, оскорбленные чувства племянницы отступают на второй план перед угрозой для «Хадсон продактс».

Однако спустя мгновение до нее дошло: в течение последних двух лет, с тех пор как Спенс пришел работать на фирму, Мартин готовил его к тому, чтобы тот со временем стал во главе «Хадсон продактс». Теперь, разумеется, Мартину придется пересмотреть свое решение. И его легко понять. Конечно, он не забыл о своей племяннице, но Спенса он тоже любит.

Как сына, которого у него никогда не было.

Шарли, прежде чем говорить, подумала о неизбежных последствиях своих слов для Венди. Однако ей даже не пришло в голову, что Спенс тоже может потерять место в фирме.

Впрочем, какое ей до этого дело? Она лишь сказала правду. Если Спенс действительно не сознает всей серьезности и глупости своего поступка, его увольнение будет заслуженным, не так ли?

Однако эти рассуждения нисколько не ослабили ноющую боль в груди.

Бесшумно убрав почти нетронутые тарелки супа, Либби подала второе. Шарлотта взяла вилку и нож.

– Я очень расстроена, – сказала она. – Спенс казался мне более рассудительным. Впрочем, наверное, ничего странного в этом нет, если вспомнить, кем был его отец…

– Шарлотта, прекрати! – прервал ее муж. – Джон Гринфилд был глупцом, но из этого не следует, что его сын такой же.

– Джон Гринфилд был также лгуном и обманщиком, – резко заметила Шарлотта. – А еще он умел обвести вокруг пальца самого черта, заставив поверить в свои выдумки. Что бы ты ни говорил, Мартин, это у них в роду. Так что, возможно, оно и к лучшему, что все успело раскрыться до того, как…

Шарлотта умолкла, но смысл ее недоговоренной фразы не вызывал сомнений: «Хорошо, что все успело раскрыться до того, как этот порок успел передаться по наследству».

Шарли зажмурилась, пытаясь защититься от острой боли, пронзившей ее.

– Извините, тетя Шарлотта. Мне кажется… – Она отставила стул.

Выходя из обеденного зала, девушка услышала, как тетка добавила:

– Так или иначе, Мартин, когда в образующуюся семью деньги приносит женщина, она вправе сама заказывать музыку. Не могу судить о деловых качествах Спенса, но тут он допустил крупный просчет.

Шарли споткнулась на лестнице.

«Когда… деньги приносит женщина…»

– О нет! – прошептала она. – Боже, только не это!

Подсознательно Шарли всегда понимала, что Мартин и Шарлотта собираются оставить ей все свое состояние. Это было ясно еще тогда, когда были живы ее родители, хотя вслух об этом не говорилось. Шарли была единственной племянницей четы Хадсонов. Естественно, они позаботятся о ее будущем.

После того как Шарли переехала жить к Мартину и Шарлотте, они оплатили ее обучение в престижном колледже. Подарили ей машину. И девушка быстро научилась помалкивать о своих желаниях, ибо стоило ей обмолвиться о какой-нибудь понравившейся вещи, как Хадсоны спешили порадовать племянницу.

Мартин периодически заговаривал с Шарли об акциях и депозитах, а Шарлотта наставляла ее по поводу благотворительной деятельности, к которой обязывает богатство.

Но они никогда не спрашивали о ее планах на будущее. Шарли вежливо выслушивала наставления, оставаясь при мнении, что речи ведутся «на всякий случай». Скорее всего, большая часть состояния Хадсонов перейдет к многочисленным благотворительным организациям. И Шарли ничего не имела против, считая, что Мартин и Шарлотта и так сделали для нее достаточно. Они снабдили ее всем необходимым, чтобы войти в жизнь, и предоставили ей кров.

Неужели она была слишком наивна и Хадсоны собираются оставить ей все до последнего цента? И не в этом ли главная причина интереса к ней, так внезапно проснувшегося в Спенсе Гринфилде?


Большую часть субботы Шарли провела у телефона. В цветочном магазине, в ресторане, в местном зале торжеств ее с изумлением просили повторить распоряжение об отмене всех заказов, и лишь после этого правда начинала доходить до них. Шарли устала бесконечно повторять одни и те же мучительные фразы, не в силах избавиться от мысли, что в этот погожий день она должна была бы играть со Спенсом в гольф… или разбирать с ним свадебные подарки…

Сглотнув слезы, девушка уронила голову на руки. Пора ненадолго прерваться и выпить чаю с медом, чтобы вылечить разболевшееся горло. А потом надо приниматься за длинный список приглашенных и известить всех, что свадьбы не будет.

Тетя Шарлотта вызвалась помочь, но утром она выглядела такой слабой и измученной, будто не спала ночь, и Шарли решила, что это печальное занятие не прибавит ей сил. В ближайшие недели неприятностей и без того будет по горло; вовсе не обязательно взваливать на больную женщину что-то еще.

Шарли направилась на кухню за чаем. Поглощенная мыслями о предстоящих звонках, она обратила внимание на голоса, лишь переступив порог солярия.

– Извините, тетя Шарлотта, – вздрогнула девушка. – Я не знала, что у вас гости.

Рядом с Шарлоттой сидели три лощеные и ухоженные дамы, с плохо скрываемым любопытством разом повернувшиеся к Шарли.

Слухи разлетаются быстро. Можно не сомневаться, что остальные члены бридж-клуба заявятся с минуты на минуту. Интересно, какие предлоги выдумывают приятельницы Шарлотты, приходя к ней в гости в субботу днем?

Тетя слабо махнула рукой, указывая на свободное кресло.

– Дорогая, присоединяйся к нам..

Шарли покачала головой.

– Благодарю, но мне еще надо обзвонить множество людей. Я просто шла на кухню.

– Тогда попроси Либби приготовить кофе, – сказала Шарлотта.

Выходя из солярия, девушка услышала, как одна из гостий сочувственно произнесла:

– Бедняжка! Но как она держится, не правда ли?

– Я рада, что скоро каникулы, – ответила Шарлотта. – Ей надо немного отдохнуть от работы.

Как будто это поможет, подумала Шарли. Наоборот, у нее будет больше свободного времени, чтобы думать о том, что в этот момент она должна была бы нежиться на пляже в Нассау – вместе со Спенсом.

Войдя на кухню, она увидела, как Либби наливает кофе в большой серебряный кофейник.

– Знаю, – недовольно буркнула горничная, едва Шарли раскрыла рот. – Когда они заявились, я готовила малиновый пирог для заседания попечительского совета школы. В буфете шоколадные корзиночки. Будьте добры, положите в них по ложке мороженого, а я тем временем вымою противень.

Шарли обрадовалась возможности хоть чем-то заняться. Развернув хрупкие корзиночки, она расставила их на хрустальном блюде, наполнив ванильным мороженым.

Из сада вернулся дядя Мартин, пахнущий сырой землей и торфом.

– Не заходите в дом, – предупредила его Либби. – К нам пожаловали любительницы бриджа.

– В субботу? – недоверчиво спросил Мартин. Он заметил блюдо с мороженым. – О, какая вкуснятина!

Шарли указала выпачканной в мороженом ложкой на сломанную корзиночку:

– Возьмите. А если вы готовы подождать минутку, я закончу с этим и приготовлю вам супердесерт.

Сдвинув шляпу на затылок, Мартин взял сломанную шоколадную корзиночку.

– Не трудись, и эта сойдет. Шарли, давай прогуляемся по саду.

– Спасибо, дядя Мартин, но сегодня у меня нет настроения общаться с крокусами. – Наполнив последнюю корзиночку, она подозрительно оглядела его, облизывая ложку. – В чем дело? В кустах самшита вы припрятали Спенса?

У нее возникло такое ощущение, будто в ее груди до предела закручена какая-то пружина. Мартин отсутствовал все утро. Неужели…

Украдкой взглянув на Либби, Мартин покачал головой.

Сжатая пружина внутри ослабла.

Уложив на каждое мороженое свежую малину, Либби взяла поднос и, толкнув дверь, скрылась в коридоре.

– Я с ним говорил, – сказал Мартин и умолк, словно не зная, что говорить дальше.

– Насколько я понимаю, вам он тоже не смог ничего толком объяснить, так? Поняли вы наконец, что речь идет не о глупом недопонимании?

Мартин потупился. Шарли тотчас же устыдилась собственных слов.

– Простите, дядя. Я понимаю, вы хотите мне помочь.

– Если бы ты только поговорила с ним, Шарли…

– Это потому, что вам не удалось убедить Спенса сделать первый шаг и вы снова решили взяться за меня? Дядя Мартин, ведь это он во всем виноват. Вчера я дала ему возможность высказаться, но он, похоже, не пожелал это сделать.

Мартин раскрыл было рот, но тотчас же закрыл его, до боли напоминая выброшенную на берег рыбу.

Обняв его, Шарли уткнулась лицом в выцветшую фланелевую рубашку.

– Простите. Сейчас я была похожа на невоспитанного поросенка. Вы с тетей Шарлоттой так много для меня сделали, а я в благодарность… – Она сглотнула комок в горле. – Понимаете, дело вовсе не в том, что я отказываюсь с ним говорить; просто мне кажется, что Спенс не горит желанием встречаться со мною. Это так?

– О глупая молодость! – чуть слышно промолвил Мартин.

– Вы сами во всем убедились, да? – Смахнув слезинку с глаз, Шарли попыталась улыбнуться. – Кстати, кого вы имели в виду, говоря о глупой молодости?

Мартин вздохнул.

– Шарли…

На кухню вернулась Либби.

– Одна из дам потребовала искусственный подсластитель, – проворчала она, роясь в буфете. – Мороженое она уплетала за милую душу, но вот в кофе не желает видеть ни грамма сахара.

Шарли слабо улыбнулась.

– Либби, обычно вы бываете более терпимой к гостям тети Шарлотты.

– А подсластитель тут ни при чем, – призналась горничная. – Меня выводят из себя их разговоры насчет вас. Миссис Хадсон не может разглядеть под притворным сочувствием злорадство. Ей следовало бы выставить своих гостей за дверь.

Шарли вздохнула.

– Это же ее подруги, и вряд ли можно винить их за любопытство. Но я начинаю опасаться, что каникулы мне покажутся невыносимо длинными.

– Может, вам все же лучше слетать на Багамы, – заметила Либби, наполняя сахарницу подсластителем. – Почему бы не насладиться отдыхом – пусть это будет и не медовый месяц?

Она быстро вышла из кухни, закрыв за собой дверь.

– Да уж, медовый месяц будет необычным, – задумчиво промолвила Шарли, чувствуя в этой мысли для себя нечто странно притягательное. Однако к тому моменту, когда Шарли заварила чай и принялась обзванивать приглашенных на свадьбу, безумная идея уже напрочь вылетела у нее из головы.

Мартин же, судя по всему, поделился ею с Шарлоттой, ибо та за ужином снова заговорила о Багамах.

– Шарли, это очень разумное предложение, – закончила она, допивая чай.

– Устроить себе медовый месяц без свадьбы? Тетя Шарлотта…

– А почему бы и нет? Отель забронирован, отказываться уже слишком поздно, так что надо постараться хоть как-то это использовать. К тому же Спенс здесь совсем ни при чем. Это путешествие – наш с Мартином тебе подарок.

– Этот подарок предназначался нам обоим, – прошептала Шарли. – Не думаю…

Но Шарлотта была неумолима.

– Почему бы не насладиться великолепным отдыхом?

– Вы намекаете, что я должна подцепить там на пляже первого же симпатичного парня? Ну, знаете, тетя!

Шарлотта выпрямила спину, и голос ее стал ледяным:

– Разумеется, нет.

Атмосфера за столом оставалась напряженной, несмотря на все старания Мартина. Шарли воспользовалась первой же возможностью и покинула обеденный зал, не дожидаясь десерта, заверив Шарлотту в своей готовности заменить ее на благотворительном вечере.

– Подумать только, я действительно хочу показаться на людях, – пробормотала девушка.

Что ж, когда-нибудь сделать это придется, а если судить по мгновенной реакции дам из бридж-клуба, то лучше сделать это рано, чем поздно. Поразительно, с какой скоростью распространяются слухи в маленьких городках. Ладно, ей придется только держать голову высоко поднятой и улыбаться.

И все же Шарли не могла без сожаления думать о том, что они со Спенсом не договорились о каком-то благовидном объяснении, которое позволило бы им обоим сохранить достоинство. Конечно, о лжи и речи быть не может, и все же не обязательно посвящать в подробности весь Хаммондс-Пойнт.

В конце концов, им ведь здесь жить.


Вечер прошел далеко не так плохо, как опасалась Шарли. Хотя ей пришлось выслушать множество сочувственных и любопытных замечаний, лишь одна женщина спросила прямо, почему расстроилась свадьба.

Практически не задумываясь, Шарли повторила то, что говорила весь вечер, обзванивая приглашенных:

– Мы со Спенсом решили, что не подходим друг другу.

У нее за спиной возникла Эми Хоуэлл с чашкой кофе в руке.

– Шарли, толпа несколько рассосалась, и мы теперь можем обсудить план занятий на следующую неделю. – Она мило улыбнулась дотошной женщине, и та, фыркнув, вынуждена была отойти.

– Спасибо, – пробормотала Шарли. – Это оказалось не менее действенно, чем пинок под зад.

– Еще немного, и именно так я бы и поступила. Как ты?

Шарли с облегчением подумала, что с Эми можно не притворяться.

– Так, будто откуда-то с ясного, безоблачного неба мне на голову свалился рояль.

Эми дружески стиснула ей руку.

– Когда ты сегодня позвонила, я поначалу не могла поверить.

– Почему ты вчера спрашивала насчет Венди? Тебе уже было что-то известно?

Эми покачала головой.

– Клянусь, ничего. Просто я всегда считала, что там, где есть такая женщина, как Венди, быть беде. О небо, я сейчас рассуждаю как ханжа, да? Женское движение вышвырнет меня из своих рядов. – Она отпила кофе. – Ты в понедельник будешь в школе?

– Разумеется. А как же иначе?

Эми пожала плечами.

– Выдержат твои нервы стресс уроков?

– Сказать по правде, я с нетерпением жду этого стресса. Когда вокруг меня полно малышей, я не могу позволить мыслям бродить, где им вздумается. Вот предстоящие каникулы меня не радуют.

– Если станет совсем туго, выкидывай белый флаг. Я заберу твой класс к себе, и тогда ты сможешь собраться с силами. А насчет каникул: тебе еще не поздно присоединиться к нам и поехать в горы.

Шарли сглотнула.

– Спасибо за приглашение, но я не хочу никому мешать.

– Да что ты! Мы поедем в Колорадо на машине. Мы взяли напрокат домик на колесах, и еще один человек там поместится без труда.

– Благодарю, Эми, и все же я, пожалуй, откажусь. Мне не хочется вывихнуть ногу на горнолыжной трассе.

Эми отступила в сторону, пропуская к столу пожилого мужчину. Улыбнувшись, Шарли протянула ему кусок пирога с киви, на который он указал.

– По крайней мере вывих будет благовидным предлогом, чтобы отдохнуть от нашей бесконечной круговерти… – пожала плечами Эми.

Остальное Шарли уже не слышала. Как только пожилой мужчина отошел от стола, она увидела появившегося в дверях Спенса, и ей показалось, будто в сердце всадили нож.

Господи, как же она по нему соскучилась! А ведь прошел всего один день…

В темном костюме Спенс казался выше ростом. Шарли привыкла видеть его в ярких ветровках и свитерах, и разительный контраст лишь усилил впечатление.

Или, быть может, эти перемены вызваны не цветом костюма Спенса, а женщиной рядом с ним? Венди Тейлор, вцепившись в него, держала в руке крошечную сумочку из черного бархата в тон ее изысканному вечернему платью и смотрела на Шарли. И взгляд ее был наполнен не злорадным торжеством, а сочувствием!

Ярость затопила Шарли. Неужели у Спенса не хватило такта подождать хотя бы несколько дней? Ну хоть сколько-нибудь, чтобы в городе успела появиться новая пища для сплетен? Сейчас все подробности случившегося известны только Спенсу, Венди и ей самой. И никто другой знать об этом не должен – если только Спенс не намерен подкинуть в топку слухов свежих дров.

Шарли посмотрела на расставленные на столе десерты. Ей захотелось схватить что поближе – сочный кусок малинового пирога, испеченного Либби, – и швырнуть Спенсу в лицо.

– Если ты передумаешь насчет горных лыж, – сказала Эми, – дай знать.

Ее слова донеслись до Шарли откуда-то издалека. Она покачала головой.

– Я уже решила, чем займусь в весенние каникулы. – Ее голос прозвучал громко и звонко, так что все находящиеся в десяти футах от стола с десертами обернулись. – Я отправляюсь на Багамы.

Толпа дружно ахнула, и следом за этим наступила тишина.

– Одна? – недоверчиво спросила Эми.

– Разумеется, одна, – ответила Шарли. Взглянув Спенсу прямо в глаза, она гордо вскинула голову. – Знаешь, дорогая, по сравнению с тем, что я намеревалась сделать первоначально, одиночество кажется мне ниспосланной с неба благодатью.

Загрузка...