Евангелие от Протона

Часть 1 — Глава 14

Мой плот, которому ещё только предстояло плыть через реку вселенной, был практически готов. Мелочи в виде отладки навигационной системы и калибровки потенциалов, казались сущим пустяком, в сравнении с проделанной работой. Успех, конечно, гарантировать было невозможно. Но тем не менее я не терял надежды. Но самая главная проблема, которую решить пока что не удалось, была и остаётся проблема сохранения меня самого, как личности. Переход очень плохо сказался на мне в тот раз, и о том почему, я знаю не больше чем, чем о том, что всё-таки со мной будет на этот раз. Но главное, это покинуть этот мир, вместе с моей машиной и моими знаниями, чтобы уберечь местное население от нападок, некоторой высокоразвитой цивилизации, которой, по мнению глизиан, не по душе подобные знания.

Фат Ил Ти всё своё свободное время проводила со мной. Мы вместе работали над машиной перехода. Она активно участвовала в сборке дифференциальной камеры. Её вклад был настолько ценен, что переоценить его было бы невозможно. Она искусно обуздала сварочный аппарат. Великолепная работа была проделана с её стороны. Мне же, на первом этапе сборки, этот аппарат очень не понравился. Может быть, дело в материалах, которые химически отличались от земных, и реагировали на сварку иначе. А может, просто, я утратил навык.

По части навыков меня преследуют смутные сомнения, а какую часть себя я потерял, совершив переход? И насколько я могу быть объективен в самооценке, ведь и исходные данные о моём прошлом состоянии, в виде памяти, тоже могли претерпеть изменения. А значит, я могу даже и не предполагать, о том, что реально изменилось во мне.

Не скрою, что с каждым новым днём, подходя всё ближе к моменту, когда машина будет закончена, волнение связанные с внутренними противоречиями становились все сильнее. Внутренняя борьба, между желанием жить и сопоставлением ценности целой расы индивидуумов со своей, я неоднократно попадал в ступор. Инстинкты берут верх, порой даже у старых, поживших своё альтруистов. Но логика и холодный расчёт — удел храбрых. И перспектива стать героем, даже будучи источником проблемы, вдохновляла меня.

Но больше всего меня вдохновляла Фат Ил Ти. Она была для меня ярким представителем расы глизиан. Её воспитание и интеллект поражали, если брать в расчёт то, что она была среднестатистическим учеником семнадцати лет от роду. Но в пересчёте на земные года ей было без малого двадцать один.

То, что творила местная система образования — не что иное, как чудо. Казалось бы, такая мелочь, как принцип «Учись и Учи», позволяла раскрутить маховик интеллекта студентов до немыслимого предела возможностей. Наши с ней уроки языка, проходящие в ментальном коридоре, были больше похожи на конференцию по теме «Всего и вся». В то время как я объясняю, почему в моём языке выражение «да нет, наверное» означает неуверенное нет и состоит из слов согласия, отрицания и неуверенности, она успевает мне рассказать о том, как ловко можно обойти принцип запрета, тот, что мы, земляне чаще называет принципом запрета Паули. Подобные вещи из уст ребёнка, превращают меня в неандертальца с палкой в руке.

— Данный принцип, не постулат, — с улыбкой и несколько игриво, рассказывает она, — он не учитывает одну маленькую особенность. А именно, что квантовое число не двумерное, и даже не трёхмерное, оно имеет Н-мерное основание. Подобно мнимым и компле́ксным числам, оно может находиться за пределами понимания. Несколько фермионов, с лёгкостью находятся в одном состоянии и имеют схожие квантовые числа.

И действительно, посмотри на квантовую механику не снаружи, а изнутри, глазами квантового мира, многие принципы, такие как неопределённость Гейзенберга, теряют всяческий вес и выглядят попросту односторонним взглядом на процессы, протекающие там. Многие мои представления о законах, попросту, претерпели кардинальные изменения. И картина мира, начинает вырисовываться, и казаться проще. И всё моё представление о физике, а также представление моих коллег с земли, на первый взгляд кажется поверхностным. А некоторые задачи, что на земле так и не получили алгоритмов решения, и вовсе стали задачами класса Р. И решение, образно говоря, всегда было под носом, и проверить его не составит труда.

Но удивлению Фат Ил Ти не было предела, когда она в очередной раз восхищалась тем, что я смог сам произвести все расчёты и собрать установку для перехода. При этом не зная элементарных, как ей казалось, основ бытия. Я несколько раз обмолвился ей, что источником знаний выступил контакт с неким разумом, который направлял меня и руководил всей этой операцией. Но она сочла это за чудаковатость и вдохновение, не придав особого значения. В мою защиту можно сказать, что гипотезу Римана, решение которой было найдено мной, она решить не смогла бы тоже. Во всяком случае, вот так вот, с ходу. А о равенстве классов P и NP, она, как и все представители её цивилизации, даже и не знала. Она вообще показалась ей надуманной проблемой, решение которой даст только решение, без возможности применить знания на практике. Тем не менее склонилась она к тому, что классы эти не равны.

Я буду скучать по ней, как гром, прогремело у меня в голове. И несмотря на то, что мне завещали быть ей отцом, я чувствовал к ней, далеко не только отеческие эмоции. Было странным, с моей стороны, препятствовать этому. Я не минуты не сомневался, что нравлюсь ей, да что там нравлюсь, она была по уши влюблена. Но не было ли это следствием, травмы, причина которой была связана с моим появлением. Фактически из-за меня она потеряла отца, а теперь ещё и мать. Ужасно ещё и то, что доподлинно неизвестно, жива ли Ман Ти Фат. Хотя кого я обманываю, если даже её нет в живых, просто предположим, что тогда?! Я заберу Фат Ил Ти с собой? Предположим. По возвращении домой меня закроют навечно в самой глубокой лаборатории земли, и я проведу остаток своих дней, изобретая оружие на основе тех знаний, что имею. А Фат Ил Ти, тем временем будут препарировать на соседнем столе. Что за мир я ей дам, в обмен на тот, которого лишу. И это в лучшем случае, хотя это тоже как посмотреть. Ведь по возвращении домой, мы можем развалиться и лишиться возможности быть реанимированными, как это было со мной здесь.

Но чисто гипотетически, можно найти некую планету, пригодную для жизни. Только на этот раз, не обитаемую высокоразвитыми существами. И в этом случае, покуда мне не известна причина проблем с рассудком после перехода, любое путешествие будет подобно смертному приговору.

И Фат Ил Ти, насколько я понял, не намерена оставаться здесь. Несколько раз, во время нашего с ней сеанса коридора сознания, она пыталась поговорить со мной на эту тему. Но моя слабость всякий раз уводила меня от ответа. А она, будучи ослеплённой своими желаниями, упоенная от нашего совместного времяпрепровождения, всякий раз поддавалась на мои нехитрые уловки, и позволяла мне менять тему.

Мы перепроверили все цепочки машины перехода. Проверили работоспособность систем навигации и отладки. Дифференциальная камера была опрессованна. Компьютеры производства земли и компьютеры глизиан слаженно функционировали. Фат Ил Ти была поражена успехом. Но мы оба прекрасно понимали, что есть вероятность обнаружения, стоит нам запустить процесс перехода.

Проект переселения, а именно так, в шутку, назвал я подготовку к полноценному запуску машины перехода, развернулся на полную. Фат Ил Ти предоставила всю, имеющуюся у неё, информацию о звёздах, где по расчётам могли быть, потенциально пригодные для жизни планеты. Мы выписали их все в список. И выбрали десять случайных. Теперь дело оставалось за малым. Нужно было произвести пробный запуск, и параллельно, чтобы не тратить энергию зря, проверить одну из систем. Сканировать на предмет космических объектов, я собирался своим исследовательским фотодроном детектором, который чудом оказался цел. К нему в пару я сделал ещё один на базе местного оборудования. Глизианская фотоаппаратура была поистине великолепного качества и потенциала. Также оставался открытым вопрос энергоресурсов. Аванпост на Меее хоть и мог предоставить необходимые мне гигаватты, стабильность источника энергии оставалась под вопросом. Оборвись подача энергии до того, как я достучусь до своей космической эскадрильи солнечных батарей, проект переселения будет под ударом. Нас обнаружат. И на этот раз бежать будет некуда. Так что скрестим пальчики. Настроимся сперва на мою солнечную электростанцию, а затем на звезду под номером пять в нашем списке. И просканируем систему этой звезды.

За мгновение до того, как запустить процесс накачки дифференциальной камеры, Фат Ил Ти схватила меня за руку. И мы соединились в коридоре сознания.

— Что случилось, Фати, — удивлённо обратился я к ней.

— Мы так и не обсудили очень важный момент, — с тревогой в голосе проговорил она.

— Я весь внимание, — сказал я и развернулся к ней лицом,

— Я не останусь здесь, — её голос хоть и был в слиянии нашего воображения, был натурально трясущимся, — я попросту не могу,

— Я боялся этого, — сказал я ей и подошёл вплотную, — но ты должна меня понять, я не могу так рисковать тобой. И не могу взять тебя с собой, так как это очень опасно.

— Я не боюсь опасности, — твёрдо сказала она,

— А я очень, — повисла небольшая пауза, после которой я продолжил, — ты дорога мне, Фати, и я несу ответственность за тебя.

— Но кроме тебя, — резко перебила она, — обо мне никто здесь не позаботится,

— У тебя всё ещё есть твоя мама, — слегка повысив голос, проговорил я, — ты подумала, каково будет ей?

— Моя мама, — её голос дрогнул, — как и мой отец, как и Досу Та У мертвы,

— Глупости, — ком в горле мешал мне вымолвить хотя бы еще одно слово, виски пульсировали,

— Не глупости, — разревелась она, — не глупости… Зондбри не оставят их в живых, они спятившая милитаризированная нация, и ради спокойствия и стабильности они убьют миллионы. И меня они тоже убьют!

— Умоляю тебя, Фати, — я обнял её крепко, как только мог себе представить, — я не хотел тебе этого говорить, но моя машина перехода несовершенна. Ты ведь помнишь в каком я был состоянии, когда очутился у вас на планете?

— Мне говорили, что тебя ранили, — прошептала она, — не отпускай меня, пожалуйста,

— Меня не ранили. Это было следствие перехода. Что-то нарушилось в моём мозгу, и если бы не твои родители, я бы не был сейчас тут и не говорил с тобой.

— Не отпускай, пожалуйста. — она снова заплакала, — Лучше я умру с тобой там, чем на допросе в компании конченых отморозков.

— Фати, не говори так, — прошептал я ей и поцеловал в макушку.

Коридор сознания разомкнулся. Фат Ил Ти стояла, держа меня за руку. Я ещё раз проверил координаты эскадрильи солнечных батарей, что дрейфовали на орбите солнца. И нажал на кнопку запуска.

После накачки, в ходе которой лампочки в лаборатории потускнели, открылся переход, и я благополучно соединился со своей электростанцией. К моему удивлению, дроны сохранили строй. Все панели развернулись к солнышку. Переход стабилизировался. Пропал звук свистящих дросселей. Комнату наполнил свет. Машина была полностью запитана от родного солнца.

Удивлению Фат Ил Ти не было предела. На мгновение мне показалось, что она забыла обо всём. Но кто как ни я мог её понять, ведь ещё совсем недавно, я тоже был первым человеком на земле, кто своими глазами увидел другой мир.

Просканировав первые пять звёздных систем, я параллельно принялся анализировать результаты. И они были неутешительные. В трёх из них были сплошь газовые гиганты. В двух других было по одной планете земного типа. Поступали все новые све́дения. В шестой системе было ещё печальнее. Система была ошибочно классифицирована как потенциальная и годная к переселению. Так как состояла из жёлтого карлика и чёрной дыры. Как этого не заметили глизиане, непонятно, но эта ошибка могла стоить нам жизни, открой переход мы в районе сингулярности.

У седьмой, восьмой, девятой и десятой систем — напротив, было обилие космических тел. В девятой системе проход открылся, сразу возле планеты, и не знаю, было ли это удачей, но планета была не просто обитаема, а ещё и густонаселена. На тёмной стороне, где, очевидно, была ночь, все континенты светились мириадами огней.

Фат Ил Ти очень обрадовалась и прыгала по лаборатории как ребёнок. Хотя я и не испытывал подобного восторга, понимая, что лучше будет именно на необитаемой планете, я всё же проникся эмпатией и разделил с ней этот момент улыбкой, и небольшими овациями.

План Б был готов. Оставалось проанализировать оставшиеся восемнадцать планет. И не терять больше ни минуты, спасти несчастных глизиан от бед и напастей, что я на них навлёк.

Оставив Фат Ил Ти, анализировать оставшиеся планеты, я отправился принять душ. Смыть стресс и плотно отужинать было сейчас главной задачей.

Зайдя в свою каюту, я осознал, что в ближайшее время я покину здешний мир, я осмотрелся в каюте, на предмет того, что можно было бы с собой взять на память, а что пригодиться для выживания. Брать оказалось почти нечего. Точно возьму одежду. Одеяло. Подушку. Замечательный цветок в горшке. И, надеюсь, мне позволят взять планшет-компьютер. Всё-таки это целая энциклопедия из другого мира. Упаковав всё в сумку. Я отправился в душ.

Когда я пришёл на кухню, там уже все ужинали. Я поделился с присутствующими успехом. И объяснил им, что в ближайшее время покину их. Но поскольку они очень плохо понимали мою речь, а я ужасно говорил на их языке, новость получилась скомканной. Фар Ар быстро всё доел и ушёл. А я положил порцию себе и Фат Ил Ти и решил ужинать вместе с ней в лаборатории.

Во время еды она практиковала русский язык, и я не мог не отметить, что она говорила на нём уже не хуже, чем Досу Та У. Но моментами разговор заходил в тупик. Но грех было жаловаться, мой опыт в глизианском, иначе чем позорным не назовёшь.

Прекрасный вечер. Ужин подходил к концу. В лабораторию зашёл Фар Ар. Подойдя ко мне, он протянул свёрток ветоши. Я взял, и сам не понимая зачем, поклонился в знак благодарности. Внутри, довольно тяжёлого свёртка, было оружие. Фар Ар развернулся и молчаливо пошёл к выходу.

В этот момент всё содрогнулось. Земля ушла из-под ног. И не только у меня. Я упал на пол. Фат Ил Ти упала на меня. Фар Ар в падении ударился головой о дверной проём. Спустя мгновение, в коридоре раздались голоса ребят, которые выбежали из кухни. Едва я успел встать и протянуть руку Фат Ил Ти, раздался ещё один, более мощный хлопо́к. В конце коридора, сразу за поворотом, показались клубы пыли и дыма. Свет моргнул несколько раз. Фар Ар встал и, махая руками на машину перехода, схватил оружие из моего свёртка. Он занял оборону у двери. К этому моменту уже были слышны выстрелы энергетического оружия. Где-то в шлюзовом отсеке начался бой. Фар Ар, что прокричал.

— Что он говорит? — в панике спросил я Фат Ил Ти,

— Я плохо знаю язык Зондбри, — Фат Ил Ти схватила меня за руку, — но, кажется, он просит нас уносить свои ноги отсюда,

— Он Зондбри?! — удивился я, запуская машину перехода.

— А ты не знал? — Фат Ил Ти, начала настраивать навигационный модуль.

— Даже не предполагал, — повернув рычаг подачи питания накачки конденсатора, крикнул я,

— Ужас, как шумно, — крикнула Фати Ил Ти,

— Что-то с питанием, вот она и орёт, — кричал я, размахивая руками.

Раздался ещё один мощный хлопо́к. Такой сильный, что уши заложило. И в этот момент погас свет. Установка перехода плавно переставала гудеть. Слух постепенно начал возвращаться. А вместе со слухом и звон в ушах. В кромешной тьме было видно только тусклое, синевато-белое свечение дифференциальной камеры. Из коридора послышались крики. И снова открылась стрельба. Бой был всё ближе к нам. Вспышки плазменного свечения освещали коридор. В конце концов, стрелять начали по проёму в лаборатории. Ответным огнём поддержал бой Фар Ар. Отстреливаясь, он снова что-то начал кричать. Фат Ил Ти ответила ему. А после дёрнула меня за руку и сказала: — Фар Ар сказал, что можно перейти на резервный источник энергии, но переключатель находиться в подвале и включить его можно только вручную.

Яркие вспышки наполнили комнату. Одна из вспышек прилетела в ногу Фар Ар и её разнесло. Он упал и закричал от боли, при этом продолжая отстреливаться. Во время вспышек было видно, что кровь струилась очень сильно и лужа росла буквально на глазах. Фар Ар снова что-то крикнул. Фат Ил Ти запрыгнула на стол и сорвала решётку на стене, залезая внутрь узкого вентиляционного канала. Фар Ар начинал бредить. Я не знал языка Зондбри совсем. И слышал его впервые. Но было понятно, что старик на последнем издыхании. Он посылал плазменные выстрелы один за другим. И кричал что-то тем, кто был по ту сторону баррикад.

Свет зажёгся. Я машинально включил установку накачки и навигационный блок. Трясущимися от страха и ужаса руками я внёс координаты электростанции. И запустил синхронизацию. Энергетический переход был установлен. Солнце запитало установку и лампочки в лаборатории перестали мигать. Установка была готова к прыжку. Я настроился на планету, что Фат Ил Ти пометила в списке как самую лучшую, поставив смайлик напротив.

Открыв переход по координатам, я подошёл к дифференциальной камере. Краем глаза я увидел, что в коридоре было не менее десяти вооружённых солдат. А пол там был усеян трупами. Фар Ар выглядел совсем плохо, но продолжал отстреливаться.

Внезапно, откуда ни возьмись, сзади меня показалась Фат Ил Ти, она схватила меня за руку и потянула, крича на ходу: «Скорее!». Я открыл люк дифференциально камеры. Перед нами открылся вид на пляж. С большими пальмами. Мы вошли внутрь, и Фат Ил Ти обняла меня. Но что-то странное было в её объятии.

— Прости меня, — сказала она дрожащим голосом, — прости, что обманула,

— Это всё иллюзия? — сказал я и слёзы посыпались градом из моих глаз,

— Это всё настоящее. — ответила она, — Всё настоящее. Я не смогла бы вернуться в лабораторию. Вентиляционная шахта была очень узка. А коридор полон солдат, что убили бы меня, попытайся я проскочить к тебе.

— В таком случае я бы хотел умереть вместе с тобой, — возразил я,

— Я бы тебе этого не позволила, — перебила она, — я люблю тебя,

— Не смей! — воскликнул я и бросился к люку, но в этот момент, всё вокруг стало белым и меня сковало. Руки и ноги не слушались меня. Я упал на колени.

— Я люблю тебя, — сказала она внутри моей головы, — и я знаю, что ты тоже любишь меня. Иначе и быть не может. Такая связь как у нас, могла бы быть только в том случае, если бы мы по-настоящему любили друг друга.

— Не смей! — воскликнул я снова, — Дай мне выйти!

— Я люблю тебя, — прошептала она,

— Я люблю тебя, — ответил я, — очень.

Переход закрылся. Ноги и руки снова стали мои. Но я всё равно упал, обессилев от отчаяния. Упал лицом в песок и заплакал, но уже по-настоящему.