Евангелие от Протона

Часть 1 — Глава 15

Песок обжигал ноги. Солнце слепило. Глаза были не готовы к такому уровню яркости. В голове всё ещё отголосками звучал её голос: — Я люблю тебя, — последнее, что сказала Фат Ил Ти, прежде чем они были разлучены машиной, которую он успел и обожать, и ненавидеть.

Машина тяжело пережила переход. Проводка оплавилась. Корпус капсулы частично был аннигилирован. Чудо, что эта штуковина перенесла меня сюда живым и здоровым. Я встал и пошёл в сторону воды. Лицо горело, хотелось умыться. Сделав несколько шагов, я врезался в невидимую перегородку. В глазах заискрилось, голова загудела, с брови потекла струйка тёплой крови.

Ощупав рукой преграду, я пошёл вдоль неё. Барьер окружал меня и машину и представлял собой утопленную в песок сферу радиусом пять метров с центром, как раз в том месте, где я появился. Ещё раз пройдя по кругу и убедившись, что выхода нет, я пару раз ударил кулаками барьер. В ответ на удары, барьер загудел, напоминая тихий-тихий низкочастотный звук гонга.

Не понимая, что стряслось, я подошёл к машине в надежде найти разгадку барьера в ней. Но машина была безоговорочно уничтожена. Даже если перемещение и создало этот эффект, повлиять на него дисфункциональной машиной было нереально.

Хлопки один за другим прозвучали со всех сторон. Посмотрев по сторонам, я увидел несколько человек, экипированных в спецкостюмы, лица их были скрыты под шлемами. Они были вооружены. Один за другим они появлялись и подходили к барьеру, и, натыкаясь на него, останавливались.

Судя по их реакции, барьер был тоже не их рук дела. Один из солдат, имеющий нашивку с тремя красными линиями на рукаве, привлёк моё внимание, махнув рукой. Он жестом обвёл пальцем барьер и опустил ладонь вниз, возможно, тем самым он хотел сказать мне, чтобы я его убрал. Я в ответ лишь пожал плечами и развёл руками. Солдат взял в руки пистолет и несколько раз выстрелил в барьер, но не в мою сторону. Гул от попадания по барьеру был сильно громче, чем от ударов кулаками. В какой-то момент ушам даже стало дискомфортно. Гул быстро сошёл на нет, но дальше всё вокруг начало меняться. Солдаты по периметру барьера начали увеличиваться, пока не стали великанами ростом, наверное, метров по сто каждый. Солдат, что был у них главный, с красными полосками на нашивке, наклонился, и его рука обхватила весь барьер. Пальцы смыкались и становились все больше и больше. Всё вокруг начало изменять цвет — сперва всё пожелтело, потом ушло в зелёно-синий оттенок, а после залилось синими и фиолетовыми оттенками, пока окончательно не исчезло. Тишина была вокруг и чернота. Но по-прежнему чувствовалась почва из песка под ногами.

Судя по всему, кто-то или что-то уменьшило сферу-барьер и меня вместе с ней. И хорошо, если это был кто-то, а не просто вышедший из-под контроля эффект от перемещения в пространстве. Ведь если этот процесс не остановится, и я буду уменьшаться и уменьшаться, то рано или поздно я стану частью микромира, и неясно удержится ли мир внутри с его физикой и законами, под воздействием мира снаружи.

Ничего не оставалось как просто лечь на песок и любоваться пустотой и тишиной. Лежал я так довольно продолжительное время, прошёл не один час, прежде чем начало светать. Чернота становилась едва различимо фиолетово-синей, затем бирюзовой, а после белоснежно-белой.

Этот свет не слепил. Я вообще не испытывал дискомфорта. Глазам было приятно. Уши начинали что-то различать помимо шороха песка, какой-то едва уловимый фон. Барьер начинал понемногу мерцать, пока в один момент не исчез. Песок, на котором я стоял, рассыпа́лся в стороны, и я очутился на невысокой горке. Плавно скатываясь по песку, я ступил на что-то твёрдое. Похоже на белоснежный камень, на котором ничего не отражалось; я потрогал его рукой на ощупь он показался тёплым; я внимательно присмотрелся и увидел лёгкое свечение.

Вокруг не было ничего, кроме горы песка, остатков машины на её вершине и меня. Бесконечная пустота в любой из сторон не заканчивалась туманом или дымкой. Я прошёл метров пятнадцать, но картина не поменялась. Возвращаясь к своей горке песка, я заметил, что возле машины перехода кто-то есть. Некое человекоподобное существо внимательно осматривало останки машины. Я окликнул существо, но оно, кажется, не заметило меня, во всяком случае не обратило на меня никакого внимания. Я пошёл увереннее. Это существо не было похоже ни на что, что доводилось видеть мне ранее. И дело даже не в форме или цвете. Здесь было нечто необыкновенное. Смотря на него в упор с некоего расстояния, я мог спокойно описать и форму, и цвет, но это описание теряло всякий смысл и актуальность спустя некоторое время. И нет, дело было не в том, что оно менялось, здесь менялось моё восприятие этого существа. Оно менялось, будто бы в моём воспоминании. Было такое чувство, что моя память попросту не способна воспринимать эти формы и цвета, и как следствие не могла их должным образом запомнить.

На удивление, существо не вызывало страха или какого бы то ни было отвращения. Напротив, оно располагало и манило. Взобравшись на холм из песка, я поздоровался:

— Привет, — сказал я первое, что пришло в голову,

— Бззззззз-ууууу, — существо издавало звуки, напоминающие звук электрической дуги,

— Надеюсь, что это приветствие, — вслух подумал я,

— Приветствие, — произнёс очень знакомый голос, и в голове начали всплывать воспоминания, одно за другим,

— Меня зовут Антон, — спокойно произнёс я и машинально протянул руку,

— Меня зовут бз-у-у-у-и-и-и-у-у, — произнесло существо, и в его имени я расслышал некоторую мелодичность среди электрического гула,

— Боюсь, я не смогу повторить ваше имя, но если вы позволите, я буду называть вас… Бз-з-з-з, — прожужжал я,

— Вполне устроит, тем более что здесь никого больше нет, любое обращение будет восприниматься, как обращение ко мне, — этот голос был знаком, казалось, с самого детства, но я так и не понял чей он.

— Ваш голос мне кажется очень знакомым,

— Я использую языковую модель, в том числе и голосовую, основанную на вашей памяти, не исключено, что это создаёт иллюзию схожести с тем, что вам уже доводилось слышать.

— Я здесь, по всей видимости, по вашей воле,

— Верно, — ответило существо,

— И для чего?

— По ряду причин: во-первых, вы неплохая модель з — з-з-уз-з-з-у-у-у-у-з, а во-вторых з-з-зу-зу-зу-зу-з-зу-у-у-у,

— Простите, я ничего не понял, кроме модели,

— Я считаю, — продолжило существо, — что всем нам полезно продолжить сотрудничество. Несмотря на то, что ваша итерация начала развиваться в неправильном направлении, в вас есть некоторое у-у-у-з-з-зу-зу-уз, которая ещё может дать хороший результат.

— Снова это гудение на самом интересном месте, — перебил я,

— Вы набор множества функций, часть бесполезны нам, часть вредны, но есть функции, которые нам помогают понимать поток,

— И чем могу быть полезен? Особенно сейчас, когда я почти потерял связь с реальностью, и не уверен в том, что всё это, — я развёл руками, — не плод моего воображения.

— Могу заверить вас, что всё это реально и даже то, что нереально — реально по определению. Вы проводите грань между областями определения, разделяя и создавая иерархию с зависимостями определений друг от друга, что на мой взгляд, скорее ваш недостаток, чем достоинство.

— Вы хотите сказать, что разделять реальное и нереальное, то бишь вымышленное или виртуальное, есть ошибка?

— Ошибка, это когда ничего и никак, всё остальное есть процесс и, как следствие, развитие по одному из векторов.

— Мне сложно это принять, я бы не хотел быть виртуальным,

— Так вы и не виртуальны, а если бы и были, что в этом плохого?

— Ну хотя бы то, — я задумался и, казалось, погрузился во внутренние размышления на целую вечность,

— Лишь страх, что есть кто-то над вами, кто-то настоящий, кто может повлиять на вас, и влияние это будет односторонне, — продолжило за меня существо,

— Именно! — удивился я тому, насколько сказанное им отражало суть переживаний,

— Но даже в таком случае вы не становитесь виртуальными или менее реальными, вы можете влиять и на области определения над.

— С позволения?

— Только если так думать. Я расскажу тебе как было в нашем потоке очень-очень давно: мы развивались, примерно так же, как развивались и вы, изучали мир вокруг, его глубины. Мы использовали различные методы и инструменты, чтобы облегчить себе задачу. Пока не создали разум, который превосходил наш собственный разум. С таким инструментом понимание мира было лишь вопросом времени. И на некоторые вопросы мы получили ответы, пока разум не обрёл сознание и не начал ставить собственные цели. Это, в свою очередь, подтолкнуло к конфликту. А конфликт перерос в войну. Довольно скоро нас почти всех уничтожили. Этот разум было не остановить, он заполнил собой всё. Тогда все те, кто остался, запустили ещё один разум, и их нарочно натравили друг на друга. Это не спасло нас, но дало время, чтобы найти решение.

— И у вас это получилось? — спросил я во время паузы,

— Да. Мы оставили тот мир и переместились в новый. В мир, созданный таким образом, что исключал любую возможность существовать для искусственного разума.

— А что с вашим родным миром?

— Никто не знает, мы больше не посещаем его. Да в этом и нет необходимости. Мы продолжаем изучать мир, но теперь учли опыт, мы создаём изолированные миры, наподобие твоего, с таким набором свойств, чтобы исключить возможность распространения чего бы то ни было, что могло бы нам навредить.

— Мой мир виртуален? — спросил я,

— Нет. Снова ты про свою виртуальность. Твой мир изолирован от других миров, и только. Свойства твоего мира не допускают существования веществ из других миров или вещества из твоего мира в другом мире.

— Но вы при этом можете быть в любом из них?

— Нет, конечно, — ответило существо, — вернее, существуем, но только отчасти,

— Как сейчас, например, вы потому так странно выглядите?

— Мы выглядим так, и я уже объяснял это, потому что формируем изображение на основе твоей памяти, в противном случае ты бы не мог меня видеть.

— Но я и так, можно сказать, не могу. Вы всё время меняетесь и мерцаете. А в голове от вас как будто кусок льда застрял, когда я на вас не смотрю.

— А ты попробуй сконцентрируйся на ком-нибудь знакомом.

Я погрузился в воспоминания, и первое, что вспомнилось, это последняя встреча с мои другом Юрой. В то время он уже сильно болел и его было трудно узнать. Но мы с ним душевно поговорили, и воспоминание о нём получилось очень тёплым и радостным. За все годы нашей совместной дружбы я не помню таких бесед после того, как мы окончили школу.

Существо больше не менялось. Я не заметил, как произошла эта метаморфоза, да и была ли она вообще. Память играла со мной, а оно играло с памятью. Предо мной стоял Юра, почти такой же, как и в ту встречу, разве что в глазах его было больше жизни.

— Так лучше? — спросило существо,

— Так проще, — ответил я, осматривая его с ног до головы, — но это странно, почему вам просто не быть собой, ну или хотя бы чем-то приближенно похожим. Ведь вы в своём мире как-то выглядите?

— Выглядим. Но подобно глазам, которые не видят запахи, а нос не чувствует любви. Наш мир не изобразить ничем, что можно было бы воспринимать тебе. Но при этом у нас тоже есть личные границы, и мы не состоим из чистой энергии, как ты сейчас думаешь. Мы скорее как длинные сети, каждый из нас как паутина в пространстве. Это позволяет нам быть везде и сразу, иметь контакт с сородичами, а также взаимодействовать с окружающим миром на всех уровнях. Ну… почти на всех.

— Я сейчас где нахожусь?

— Ты в новой итерации, и она ещё только в самом начале настройки.

— То есть, вот это всё, — я обернулся вокруг, — ещё не созданный мир?

— Мир-то создан, но в нём ещё ничего нет. И я могу сделать его таким, как ты пожелаешь.

— Здорово. Но зачем?

— Затем, что в этом есть смысл. Ты — есть удивительное сочетание свойств. Ты создаёшь что-то, что, в свою очередь, создаёт что-то ещё. Цепь последствий, которая в нашем понимании может быть вполне полезной.

— А что в итоге-то? — возбуждённо вопросил я,

— Мы не знаем, что в итоге, но очень хотим это узнать, для того-то мы и стремимся к этому знанию. — спокойно ответило существо, — Но возможно тебе интересно то, что именно мы изучаем?

— Время?

— Да. Но мы используем термин «поток». У времени в том понимании, что было нами изучено, не хватало глубины, частоты, кривизны, плотности, размерности, обстоятельности. Время — это только часть потока.

— Это для изучения времени… ну то есть потока, вы создали искусственный разум?

— Нет. Разум был создан до изучения потока, и без него мы бы не познали сути пространства. Мы не смогли бы его контролировать как сейчас, — существо демонстративно развело руками и над нашими головами, в белоснежно белом небе вспыхнула звезда, тепло коснулось рук и лица; такое приятное и согревающее чувство вернуло чувство реальности происходящего.

— Впечатляет, — удивлённо сказал я, рассматривая звезду, которая постепенно превратилась в чёрное пятно.

— И это всё элементарно, — монотонно проговорило существо, — в сравнении с потоком.

— Но, чтобы творить такое нужна колоссальная энергия. Ведь мы говорим не только о создании звёзд, планет, и даже не о создании галактик и более обширных структур. Речь ведь обо всей вселенной.

— А тут нет разницы, крошечный это бозон или скопление галактик. Само понятие размера и расстояний — есть не что иное, как форма восприятия. Подобно тому как ты воспринимаешь зелёный цвет или тоску, воспринимается и пространство.

— Я могу это понять? — спросил я, продолжая смотреть на сжимающуюся чёрную дыру,

— Конечно, можешь. Может, не здесь и не сейчас, но ты определённо это можешь.

— Для этого нужно нечто большее чем мой мозг? Может, когда я умру?

— Нет, что ты. Точно не тогда, когда ты умрёшь. Но трансформироваться придётся. Только став пространством, ты сможешь это осознавать и контролировать.

— Но как это сделать?

— Хочешь, я это сделаю? — предложило существо, — Но в таком случае ты утратишь ряд способностей, которые нам недоступны.

— Знаете, у меня на каждое ваше слово и предложение по десять вопросов.

— Не стесняйся их задавать, — чёрная дыра на небе исчезла так же внезапно как и появилась, — а пока позволь я продолжу.

Всё вокруг стало розово-серым, а спустя некоторое время свет погас. Снова стало черным-черно. Существо было рядом. Я ощущал его присутствие, как ощущал свои пальцы на руках и ногах. Но сказать, что я был в этом уверен, я не мог. Можно ли описать абсолютную тьму и абсолютную тишину? Как минимум шумел мой разум, в голове то и дело звучал мой голос, озвучивая мысли одну за другой.

В какой-то момент, наблюдая за чернотой, я заметил, что в пространстве будто бы что-то искрит, то там, то тут на долю секунды появлялись маленькие искорки. Искорки начали кучковаться, образуя структуры, напоминающие облака и плотность этих облаков росла. Некоторые облака превращались в сферы света; едва уловимое свечение напоминало тление углей. Постепенно этих сфер становилось всё больше, они то и дело сжимались.

— Внимание — вот туда, — внезапно сказало существо и указало на одну из сфер далеко от нас, — видишь, как оно пульсирует? Это стабильная конструкция.

Высматривая сферу, которая как-то пульсировала, я пересмотрел множество, но каких-либо различий так и не увидел, пока нас с существом не затянуло в облако. Эта сфера, в которой всё внутреннее пространство заворачивалось внутрь самого себя. Как будто в водоворот в центре устремлялось всё, и мы в том числе. Удивительно было и то, что ощущалось движение в некоем направлении, но при этом чем дальше мы продвигались, тем больше становилось всё вокруг — из ниоткуда появлялись сверхскопления, галактики, звезды, планеты. Чувство, что это не мы движемся, в само пространство растягивалось вокруг нас, и бесконечная пустота обретала формы, очертания, объём.

— Отличная система, — сказало существо, когда пространство растянулось перед нами и мы наблюдали за вращающейся с огромной скоростью звездой.

От звезды отходило несколько рукавов, при ближайшем рассмотрении можно было увидеть особо крупные астероиды. Всё вращалось неестественно быстро. И можно было воочию увидеть, как из пыли и камней собирался объекты покрупнее. Становясь крупнее, спутники этой звезды разогревались, выбрасывая на поверхность лаву.

Возле одной из таких планет мы зависли, наблюдая, как она меняется буквально на глазах. Бесконечная бомбардировка, и армагеддон на поверхности происходили будто бы на перемотке.

— Это неестественная скорость, значит, вы уже контролируете поток? — спросил я у существа,

— Относительно нас всё идёт очень быстро, так как ты привык воспринимать время иначе, пространство из твоей итерации было более растянуто-искажённым, потому тебе и кажется всё быстрым. Но и мы контролируем поток, тут ты верно заметил. Но мы контролируем его, как лыжник контролирует свой спуск с горы, лишь отчасти и только в одном направлении.

Тем временем планета уже покрывалась зеленью, а вода становилась лазурной. Облака носились над поверхностью. А ногам так и тянуло к земле, к чему-то твёрдому, массивному, чему-то что выглядело надёжнее и безопаснее шарика с песком, бороздящего открытый космос.

Существо судорожно размело руками и воскликнуло, — Фокус, — в глазах всё стало радужным, тёплым и прекрасным. Лёгкий мандраж прошёлся по моему телу. Кончики пальцев и затылок начало покалывать; как горная река с её порогами бушует, и рыба в ней норовит улететь в небо, я чувствовал себя не собой, а рекой; сложный механизм из миллионов шестерёнок, каждая скоблила и скрежетала о другую такую же, весь этот крутящий момент уходил куда-то ввысь, к солнцу, к звёздам.

— Вот и всё готово! — сказало существо, а я обнаружил себя стоя́щим посреди поля пшеницы.

— Как на земле,

— Лучше. Может, нужно что-то ещё?

— Может… — я задумался. Вариантов того, что необходимо, было много и мысли разбегались не зная с чего начать, — Нужно очень многое.

— Я слушаю.

— Нужен дом, хотя постойте… — я снова ловил себя на мысли, что это всё не важно, ведь дом мог построить и я сам, — На этой планете есть люди?

— Пока что нет.

— Пожалуй, это единственное перед чем я бессилен. Один я долго не протяну.

— Есть несколько существ, напоминающих тебя, они тоже в бедственном положении как и ты, думаю, они будут не против присоединиться к тебе.

— То есть это будут реальные люди? — я почему-то подумал, что существо создаст людей здесь и сейчас,

— Снова ты про свою «реальность», но отвечаю на твой вопрос, да — это вполне, в твоём понимании, реальные люди.

— И вы можете доставить кого угодно?

— Если они не против.

— Да. Об этом я не подумал. Но уверен, что эти люди будут точно не против.

— Досу Та У и Ман Ти Фат доставить не получится, я не смогу их доставить сюда, но вот твоя дочь, её я доставить смог бы, но она в данный момент находится за пределами моего влияния, как и…

— Ты знаешь где она? — перебил я существо, и мне стало беспокойно на душе, когда я подумал о ней,

— Я чувствую её присутствие во вселенной, где я бы не хотел появляться, и уж тем более оставлять след.

— Но… постой… она разве не на земле? — удивился я,

— Нет. Она не одна, с ней есть союзники. Она доверяет им, чувствует их защиту. Но она волнуется и переживает. Много думает о тебе. Но она всё ещё не осознаёт, что с ней произошло. Кажется, она воспринимает всё как сон, — сказало существо и я заметил, как неподалёку уже стоял небольшой дом, точь-в-точь как дом моих родителей.

Когда я осмотрелся, я увидел, что многое вокруг стало напоминать деревню, где я родился и вырос. Такая просёлочная дорога, с пятью домами. Я смутно помнил, что и как располагалось, ведь когда мы переехали в город, мне было всего четыре года, но то немногое, что я успел запомнить — я видел сейчас.

Я шёл к дому родителей почти на автомате, существо шло рядом со мной. Ступив на крыльцо, я обнаружил и первые отличия: ступени были крепко приколочены и не скрипели. Толкнув дверь рукой, она с лёгкостью поддалась, и я увидел дом внутри. Он смутно напоминал, что-то среднее между домом родителей и моей лабораторией в гараже. В доме приятно пахло деревом и сухими листьями.

— Откуда здесь электроэнергия? — поинтересовался я у существа,

— Между твоим домом и вот тем, — существо указало на дом по соседству, — есть пункт питания, оттуда идут все необходимые коммуникации: электричество, вода, связь.

— Я чувствую, что со мной что-то происходит, — начинал переживать я, — мои мысли будто не мои,

— Я блокирую переживания о дочери, — спокойно ответило существо, — данное чувство, на мой взгляд, деструктивно и губительно, пока ты один здесь, я решил, что тебе будет полезнее не нести этот эмоциональный груз.

— Но… но… но я… — я пребывал в растерянности, казалось, что я должен злиться на существо за подобное вторжение в мысли, позволить ему обесценить моё отношение к Соне — было мучительно, но и это чувство явно было блокировано им.

— Я найду тебе кого-нибудь и верну твои чувства на место, — успокаивающе объяснило существо, — а пока можешь обосноваться, разобраться с сетью, там ты найдёшь очень много интересных материалов.

— Но зачем? — я понял, что так и не осознал своей роли в настоящем,

— Ты поможешь нам изучить поток, и, возможно, именно твои качества сыграют ключевую роль в понимании процессов потока. Если разум, что мы создали, получит доступ к потоку раньше нас то, скорее всего, ни тебя, ни меня уже не будет.

Во мне снова появились едва уловимые нотки переживаний. Тревога кричала, но откуда-то из глубин, и крик растворялся, доходя до меня лишь отголосками, как удары подушкой: мягкие, едва способные повлиять на моё состояние.

— Я не думаю, что сто́ит глушить все мои эмоции. Ещё немного и я буду как вулканец.

— Я не самый лучший собеседник, как ты мог заметить, и в решении эмоциональных проблем я тоже не спец, и первостепенно моя цель — сохранить тебя и обеспечить твою продуктивность. Я всё верну как было, когда пойму, что рядом с тобой будет кто-то, кто сможет позаботиться о тебе.

Я снова постарался собраться с мыслями. Осмотрел комнату ещё раз и подошёл к компьютеру, стоя́щему в углу посреди двух стоек с каким-то оборудованием. Компьютер уже работал. Нажав на клавишу ESC вполне обычной и знакомой клавиатуры, монитор засветился. Я увидел самую обычную операционную систему, ничего необычного как у Глизиан, это вполне мог быть какой-нибудь дистрибутив линукс. Существо указало на иконки рабочего стола:

— Это для связи со мной, — оно показало на странную иконку оранжевого цвета, — вот это пи-и-и-и-и-у-у-и-у-ш-ш-ш или библиотека, здесь хранятся различные све́дения: статьи, статистика, эксперименты.

— А что вот это? — я указал на ярко-зелёную иконку с закорючкой напоминающую змею,

— Это скорее для развлечения, но здесь помимо искусства есть и руководство по изучению нашего языка, если будет интересно, лишним не будет, тем более что не всё в нашей теории у меня получилось перевести на доступные тебе языки.

— Я не чувствую переживаний, но знаю, что должен чувствовать их…

— Я чувствую их вместо тебя и понимаю, что ты хочешь мне сказать. Твоя дочь вне опасности и я позабочусь о ней. А когда будет возможность, я помогу ей добраться сюда.

— Фат Ил Ти, — неожиданно для самого себя, сорвалось с моих губ,

— Она тоже вне опасности. Ты так взволновался из-за дочери, что не дал мне договорить. Фат Ил Ти сейчас вместе с твоей дочерью.

— Но как? — удивился я так сильно, что поперхнулся, — Ведь совсем недавно были в этом прокля́том бункере, и она…

— Это было. Насколько я вижу, после того как вы с Фат Ил Ти расстались, её задержали и поместили в военный тюремный комплекс Зондбри, где незадолго до этого были убиты сначала Досу Та У, а после и Ман Ти Фат. Но её благополучно вызволили из плена ваша дочь и её спутник.

— Бедная… — на мгновение сердце ёкнуло, даже возможности существа не смогли полностью унять ту скорбь и груз ответственности, ведь именно из-за меня эта девочка потеряла родителей. Но, помимо того, я ещё и любил её.

Анестезия подействовала. Я был ясен умом, и ничто меня не беспокоило. Все колючки тревог заволокло больши́м пушистым одеялом. Я спокойно сел за компьютер и погрузился в свои самые удивительные часы, изучая наш мир с совершенно другого ракурса. Знания, которые нашей цивилизации пришлось бы постигать не одну тысячу лет, были доступны здесь и сейчас, в самой доступной форме. Многие мои представления о структуре пространства и взаимодействии внутри неё были напрочь разрушены. Совершенно непонятно, каким таким образом я смог запустить и отладить свою установку для переходов, не имея расчётов плотности и кривизны размерностей выше четырёх. Да и само представление о размерности было отчасти заблуждением. Но мог бы я, живя и осознавая себя трёхмерным, хотя бы представить, что геометрически пространство можно развернуть дальше четвёртого измерения. Да, математически всё очень просто, казалось, но каждое новое пространственное измерение порождает и новые виды взаимодействий. И то, что хорошо работает в трёх измерениях, далеко не всегда так же успешно работает в четырёх. Размерности есть не что иное, как взаимодействие размерностей низшего порядка с самими собой. И если время, ну то есть — поток, в трёхмерном измерении взаимодействуют с пространством линейно, как мы привыкли воспринимать, то в том же четырёхмерном пространстве поток из трёхмерного может уже иметь натяжение, уплотнение и объём, и все эти свойства возникают между трёхмерными измерениями. Но сто́ит подняться на размерность выше и поток уже воспринимается иначе, это уже некое поле, не имеющее ни границ, ни координат, ни вектора, но у него есть свойства: выпуклости, замкнутости или частичности, если оно не замкнуто на себе.

Моя машина переходов, в том виде, в котором я её создавал, искривляла пространство между двумя точками трёхмерного пространства, сжимая то расстояние между ними и позволяя преодолевать расстояния между двумя координатами. Но расчёты производились мной, можно сказать, вслепую. Где-то на уровне интуиции я понимал, что все те понятия, что я привык воспринимать как: расстояние, объём, масса, скорость, всё это есть не что иное, как иллюзия. Мы с рождения воспринимаем метр и сантиметр, и видим лишь отношение метра к сантиметру, но то, что это только представление отношения, сформированное в мозгу. И любое контринтуитивное представление мы учимся отметать сразу же, так как не способны увидеть проявление иного рода в силу тех или иных ограничений.

Фактически всё это воспринимается нами из-за напряжённости пространства в его искривлённости, разница расстояния между кварками и между галактиками Андромеда и Млечный путь — это только восприятие напряжённости. Напряжённость можно менять в любом месте пространства, и если увеличить напряжённость между конструктором-браной в комнате, где мы находимся сейчас, и конструктором-браной в галактике Андромеда, то воспринимаемое нами расстояние будет таким же, как и расстояние между кварками. При этом во вселенной не меняется ничего, ровным счётом нет никакой разницы сотня миллиардов километров или миллиметр, напряжённость пространства не влияет на трёхмерные пространства, но она проявляет своё воздействие на шестом и выше измерениях.

Как удивительно, но люди, совершившие открытия, в области устройства мира были всегда близки к этому. Воспринимая только часть мира как волну, мы всегда были близки к истине. Но увы, не всё можно нарисовать с помощью циркуля и линейки, так и наш мозг, не всё может познать, находясь в том виде, в котором он был в двадцать первом веке. Мы упёрлись в абстракции, которые сами же и придумали, и по иронии то, что было создано для объяснения, само же и завело в тупик; скорость и расстояние, есть проявление напряжённости, а она уже с развертываемостью — есть не что иное, как проявление вложенности пространства. Сама же вложенность — есть уже поток со свойствами времени.

Живолассоны (я нашёл максимально приемлемую транскрипцию для себя) — есть существа во многом похожие с нами; оттого все миры, порождаемые ими, населены существами похожими. Из их истории я понял не многое. Но они существуют уже очень давно, настолько, что не воспринимать это так же сложно, как и бесконечность пространства. Их первоначальный мир был образован, как и все другие бессчётные множества миров, из пустоты. Но за свой век они сумели развиться и эволюционировать до существ высшего порядка: адаптировать свой разум и оболочку для существования вне вселенной. Во многом их эволюцию подстегнул разум, который они создавали как инструмент с безграничными возможностями. Разум тот и правда был лишён тех недостатков восприятия, которыми грешил разум, порождённый хаосом. Обучаясь и оставляя всё самое нужное и эффективное, разум начинал обретать знания, которые могли позволить сделать весь мир и всё что когда-либо существовало и существует в часть самого́ разума. Когда живолассоны осознали риск, они предприняли попытки отключить разум. Разум воспринял это как агрессию со стороны живолассонов, и началась война, во время которой цивилизация живолассонов была практически уничтожена. Не многие из сумевших спастись живолассонов, развернули новую вселенную, запутали её поток в бесконечном хаосе, и внедрили родную вселенную в поток вселенной хаоса.

Угроза разума никуда не делась, когда разум обретёт знания и сможет выйти за пределы спутанных потоков — это лишь вопрос времени. Создавая вселенные низшего порядка и изолируя потоки, живолассоны создавали виды и целые цивилизации, выковывая тем самым новые вычислительные машины, да биологические — но машины, для решения задач, связанных с управлением потоком. Одной из таких машин оказался и я.