Фанатка

Глава 1

– Ната! Натка, неужели это ты? – красивая, элегантно одетая молодая женщина окликнула проходящую мимо нее солидную даму

– Простите? – Дама остановилась и пристально вгляделась в лицо стоящей напротив незнакомки. Светлые платиновые волосы красиво обрамляли совсем еще молодое, энергичное и загорелое лицо; темные, живые глаза весело ответили на изучающий их взгляд… Что-то знакомое почудилось даме и в этих широко распахнутых глазах, и в улыбке… Так ли уж неизвестна ей эта женщина?

– Неужели я так изменилась, что даже лучшие подруги детства меня не узнают? Стало быть, буду еще богаче!

Она знает эту женщину, определенно знает! Но откуда?

Полная дама неловко улыбнулась и пробормотала:

– Да-да, конечно-конечно, я узнала…

– Не ври, ничего ты не узнала! – торжествующе воскликнула молодая женщина, и тут вдруг солидная Натка словно прозрела.

– Танька! – ахнула она. – Да неужели это ты! Да ты просто чемпион по изменениям, вот что я тебе скажу!

Подруги крепко обнялись и снова принялись изучать друг друга.

– А вот ты совсем не изменилась, – покачала головой Татьяна. – И слава Богу! Я бы тебя не окликнула, ты бы мимо прошла… И мы бы не встретились еще целых десять лет!

Действительно, тогда они и виделись последний раз – десять лет назад. Как раз перед Татьяниным отъездом в Москву, в институт. А когда Татьяна на каникулы приехала в Новинск, там уже не было Натки – она вышла замуж и уехала с мужем за границу. И, как это часто бывает, потеряв друг друга из виду, девушки перестали общаться их жизненные дороги разошлись, чтобы теперь снова пересечься здесь, на площади, десять лет спустя.

– Ну как ты, что ты? – тормошила Натку Татьяна.

Подруги расположились в летнем кафе на Садовом кольце, недалеко от площади Маяковского.

Вокруг веселой каруселью бурлила солнечная разноцветная московская жизнь, шумели автомобили.

Десять лет – большой срок, людям есть что рассказать друг другу после такой длительной разлуки.

– У меня отличная семья, прекрасный муж – вот этот темноволосый, трое детей. – Ната с гордостью показывала подруге фотографии. – Старший уже помогает отцу в автомастерской, а младший – тот другой, он любит читать, часами просиживает у компьютера. Малышке всего два годика, это наша с отцом радость. Она единственная из детей похожа на меня. Чем занимаюсь? Пока не было детей, работала – там хорошие руки в цене! Была своя клиентура, в общем, на жизнь хватало. Муж – автомеханик, вначале пахал «на чужого дядю», а потом решил завести собственное дело, у нас теперь своя автомастерская. Немецкий? Да, я быстро выучила, в школе-то у меня одни пятерки были. А дети – для них немецкий – родной язык, они по-русски говорить почти не умеют. А ты? Как ты живешь? Да что тебя спрашивать – вон как шикарно выглядишь! На двадцать пять, не больше. Ты всегда была баловнем судьбы, Танька! Везучая ты, что и говорить.

Лицо Татьяны немного омрачилось.

– Да, везучая, – кивнула она. – Но только в делах. И какой ценой! Удача – это не случай, а тяжелая, изнурительная, часто неблагодарная работа…

Татьяна рассказала подруге о том, как шесть лет назад, выиграв конкурс моделей, она получила выгодные контракты, и как смогла заработать «начальный капитал» для своего собственного дела.

– Я купила квартиру в Москве, перевезла туда маму и Женьку. Мама снова встретилась с отцом… А знаешь, когда я еще не знала, что у отца семья и не была знакома с его женой, в глубине души надеялась, что когда-нибудь они с мамой снова будут вместе… Глупость, конечно, детство, но – мечтала, мечтала… Может быть, и мама втайне на это надеялась? Поэтому и оставалась все эти годы одна? И ей нужна была встреча с отцом и его женой, чтобы понять – прошлое нужно оставить в прошлом. Короче, год спустя они поженились… угадай, с кем? С Борисом Павловичем. Честное слово! И живут теперь душа в душу.

– А ты? Что-то ты, подруга, все о маме да о маме. Как твоя-то жизнь сложилась?

– Моя жизнь… Да все хорошо. У меня есть собственный салон мод, квартира, я довольно неплохо обеспечена…

– А муж?

– Мужа нет. Был… но в прошлом году мы развелись.

И Татьяна начала «изливать душу», вначале неохотно, а потом взахлеб. Чувствовалось, что ей давно уже не с кем было поговорить по душам.

– Понимаешь, он показался мне хорошим, просто идеальным. Умный, симпатичный, веселый мужик, не зануда, любит меня! Что еще бабе надо? И я его полюбила… насколько смогла. Только, наверное, это была не та любовь, которую он ждал. Чего-то ему не хватало… А может, я сама не могла ему дать того, что он хотел. И главное – у нас не было детей. Так что Женька у меня до сих пор – единственный ребенок. На вот, посмотри. Ему уже тринадцать, он выше меня! Короче, Женька тоже встал между нами. Нет, никакой явной неприязни не было, Михаил любил его, ничего не скажу. Но парень стал ему как бы постоянным укором и тайной, потому что я до последнего времени скрывала от него правду о Женькином отце. Наверное, это и стало решающим в нашем разрыве. Если бы я тогда, в самом начале, призналась ему во всем, это не привело бы к таким последствиям. Но, как назло, в Голландии у меня с Жекой вышла неприятная история… – Татьяна вкратце посвятила подругу в суть дела, – и после этого у меня просто язык не поворачивался сказать Михаилу, кто отец Женьки! А зря. Сглупила я тогда. Женька вырос и стал так похож на отца, что правду нельзя было скрыть. Михаил заподозрил что-то и решил выяснить все. Это ему удалось – не от меня, от маминого Бориса Павловича – он не знал, что Михаил не в курсе. Вышло совсем плохо. Муж решил, что я все эти годы обманывала его. Разубедить его было совершенно невозможно – он мне уже не верил. И тут, как назло, он нашел эту мою детскую коллекцию – все эти мелочи, связанные с Жекой – и вообразил, что я все еще люблю его. Некоторое время после всего этого мы еще жили вместе, но что-то главное было нарушено, что-то разбилось между нами. Он совершенно перестал мне верить. А потом однажды он привел ко мне милую симпатичную девушку и сказал, что у них с ней скоро будет ребенок. Представляешь? То есть эта девица смогла дать ему то, на что оказалась неспособна я. Ну и… я отпустила его. Без скандалов, без истерик… – Татьяна вздохнула и качнула в руках бокал с соком. – Я понимала, что и сама виновата в том, как все повернулось. Наверное, я действительно не любила его по-настоящему. А он, конечно же, заслуживал чего-то большего…

– Нечего его оправдывать! – фыркнула Ната. – Он тоже эгоист порядочный, я тебе скажу. И не так уж сильно любил тебя! Если бы любил по-настоящему – поверил бы и простил, ясно?

– Нат, все в порядке. Знаешь, что я тебе скажу – я ведь тоже вздохнула с облегчением, когда мы разошлись. Значит, и для меня этот брак был в тяғость.

Подруги замолчали, каждая погрузилась в свои мысли.

И тогда Ната, наконец, решилась задать вопрос, который вертелся у нее на языке с самого начала встречи:

– Ну, а он как? Ты что-нибудь о нем знаешь? И знает ли он… я имею в виду Женьку?

Татьяна покачала головой.

– Нет. Про Женьку он ничего не знает. А я – про него. Он же больше не поет, это тебе и самой должно быть известно.

Ната усмехнулась.

– Эх, подруга! Мне бы твои заботы. Ты, я вижу, совсем не представляешь себе моей сумасшедшей жизни… да мы там, дай Бог, раз в неделю радио послушаем, да и то на немецком. Что у вас тут делается, кто поет, кто не поет – нам это совершенно неизвестно. Да и неинтересно мне это уже давно… Ладно, извини, что перебили, продолжай.

– Ну, в общем, как это у нас тут говорят, выпал он «из звездной обоймы». Дисков новых не выпускает, ни с кем не тусуется, где он сейчас, что с ним – никому не известно. Он же тогда, шесть лет назад, как раз после Голландии, совсем разорился и разошелся со своей командой. А после – с женой. Квартиру ей оставил, машину, все! Выпустил последний свой диск под названием «Разочарование» и словно растаял в воздухе. Говорили, он куда-то в Сибирь уехал, но куда…

– Значит, ты его с тех пор так ни разу и не видела? – В глазах Наты зажегся какой-то непонятный огонек.

– Да говорю же тебе, нет!

– А хотела бы?

Татьяна засмеялась:

– Нат, ты как девчонка, честное слово! Что мы, на собрании фан-клуба, что ли? Хотела бы, не хотела… Все это давно уже в прошлом.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – Татьяна все еще не понимала, куда гнет ее подруга. Но вскоре все стало ясно.

– Тогда пошли! – скомандовала Ната, подхватила сумочку, с неожиданной для ее комплекции резвостью выскочила из-за стола и заспешила куда-то вниз по улице.

– Ты куда меня ведешь? – Татьяна едва поспевала за подругой. – Что ты хочешь мне показать?

– Вот это! – кивнула Ната, когда они, наконец, остановились.

В подземном переходе, куда привела ее подруга, было сумрачно и прохладно. Глаза Татьяны не сразу привыкли к темноте, однако то, что она услышала, заставило ее вздрогнуть и покраснеть. Хорошо, что Ната не видела ее в этот момент! Вот бы она посмеялась над «ушедшими детскими чувствами!».

Бродячий музыкант, подыгрывая себе на гитаре, пел Жекины песни.

Те, самые ранние, самые любимые, которые стали уже почти народными.

Он пел тихо и задушевно, и Татьяна почувствовала, как сжимается ее сердце.

– Узнаешь? – шепнула Ната и слегка подтолкнула ее в глубь перехода.

Татьяна нащупала в кармане мелочь и подошла к музыканту.

Она положила в широкополую шляпу несколько монеток и подняла глаза.

Глава 2

Эта встреча перевернула всю ее устоявшуюся жизнь.

Следующие несколько дней она опять приходила в этот переход – он был там, стоял с гитарой с утра до вечера перед своей шляпой и пел.

Он ни разу не посмотрел на нее, не дал понять, что узнает ее. Да и кого он должен был узнать? Кто она была ему?

Она поразилась тому, как случай свел их снова – это было неспроста!

Она поразилась тому, как плохо он выглядел – исхудавший, небритый, с потухшим взором.

Но больше всего она поразилась собственным чувствам – оказывается, они были живы! И не только живы, но и свежи, глубоки – точно такие же, какими они были в юности… Неужели этот человек так врос в ее душу, что теперь его никакими силами не изгнать оттуда?

Татьяна сидела перед журнальным столиком и рассматривала свои детские «сокровища».

Вот они, маленькие сувениры, напоминающие ей о Жеке.

Гостиничный ключ с пластиковым набалдашником, колечко, которое он когда-то давно сам подарил ей, серебряная туфелька и, конечно же, фотография с автографом «Моей самой славной поклоннице…».

Права ли она была там, в Голландии?

Может, ей не стоило отталкивать тогда Жеку?

Теперь, много лет спустя, она снова терзалась сомнениями, и снова, как и все эти годы, душа ее говорила: «Ты была права. Ты не была бы с ним счастлива. Он был избалован, испорчен. Он должен был измениться».

И тут же какой-то голос противоречил: «Измениться? Чтобы стать таким, как сейчас? Голодным, несчастным… Как побитая собака! А может быть, если бы я тогда поддержала его, этого бы не случилось?»

Решение пришло само собой.

Она может, она должна сейчас поддержать его. Она готова к любым жертвам и лишениям, лишь бы Жека снова нашел себя!

Но нужна ли она ему? Не забыл ли он о той, к которой там, в Голландии, кинулся со словами: «Девушка, я вас люблю!».

Может быть, все это было просто пьяным бредом?

Перед тем как прийти к нему, ей нужно было проверить все это…

– Мам! – окликнул ее ломающийся мальчишеский голос. – Мам! Ты посмотри, что я принес!

Татьяна с улыбкой обернулась – она была рада, что сын отвлек ее от печальных мыслей.

Она увидела сына и ахнула.

Жека стоял перед ней со сломанной электрогитарой.

– Парни принесли. На какой-то свалке нашли. Наш трудовик смотрел, сказал можно починить при желании. Здорово, а?

– Женька… Да зачем он тебе нужен, этот хлам… Ты бы сказал, я бы тебе новую купила…

Парень надулся и отступил.

– Купила… Хлам… Я к тебе, как к человеку, пришел, а ты… Ломает меня от тебя. Зачем они мне нужны, те, которые ты мне купишь? Я хочу сам… Свое… Чтобы своими руками… Без этих твоих денег!

– Жень! Не обижайся! Это я так… сдуру сказала. Конечно, делай как хочешь. А гитара действительно неплохая!

– Правда? – отходчивый парень уже снова улыбался. Да я на ней знаешь, что смогу! Эту, свою любимую, «Ржавые гвозди, ржавые гвозди!» – один в один сделаю!

Женькино увлечение тоже было наследственным. Да и откуда, как не от отца, могла появиться в нем эта страсть к музыке! С пяти лет он дома пел, не переставая, в шесть поступил в музыкальную школу, в этом году должен был ее окончить, и уже твердо знал, что будет делать дальше – конечно же, сколачивать группу! Нужны были только инструменты…

– А главная фишка в том, что еще мне тюнер обещали – старенький, но еще пашет! Мам, ты разрешишь нам у меня в комнате репетировать? В школе нельзя, директор запретил…

– С электрогитарами и тюнером – дома? Ох, дурачок… Лучше я завтра сама с директором поговорю, ладно?

Но парень ее уже не слышал – судя по звукам, он разбирался со своим новым сокровищем.

Почему бы ей не поучиться целеустремленности у собственного сына?

Татьяна усмехнулась и сгребла все свои сокровища в кучу.

Что ж, у нее есть возможность проверить Жекины чувства к ней.

Теперь она знает, что делать!

Глава 3

Жекины дела были и в самом деле настолько плохи, что теперь ему приходилось петь в переходе.

Старые друзья отвернулись от него, но он понимал, что во многом и сам виноват.

Вика ушла, как только после всех передряг выяснилось, что он беден. Однако при этом дамочка не постеснялась «урвать» свое: отстаивая свои права, она совершенно забыла о Жекиных, забрав себе квартиру и оставив Жену практически без жилья.

И вот теперь он был «бомж с пропиской» имел паспорт с московской регистрацией, но не имел своего угла. Он снимал комнату у двух пенсионерок и для того, чтобы оплатить ее, ему нужно было каждый день приносить из перехода немалую сумму.

До этого перехода Жека докатился не сразу. Его падение было постепенным, но неуклонным. Тогда, после Голландии, он впал в самую настоящую, глухую, беспробудную депрессию. Собственная жизнь так опостылела ему, что не хотелось больше ничего ни славы, ни песен, ни дружбы, ни любви… Любовь тоже предала его – предала как раз в тот единственный раз, когда сама осенила, наконец, своей благодатью.

Жека совершенно перестал работать, он целыми днями валялся на кровати, глядя в и глотая сигаретный дым вперемешку с водкой. Собственная жизнь казалась ему пустой и бесцельной, лучшие годы были прожиты зря… Он только сейчас вдруг со всей пронзительной остротой и горечью понял, что слава и деньги не приносят счастья… если только рядом нет тех, кто готов бескорыстно разделить с ним все тяготы жизни.

А таких не оказалось.

Илюша и Петрович махнули на него рукой и ушли, ушли и другие ребята из команды, ушла Вика… Ну, хоть в чем-то было добро от того худа, которое творилось с ним!

Однако в результате он остался один, совсем один посреди своей беспутной жизни…

Конечно, у него были любящие родители, они волновались за него, звонили каждый день…

Но это не помогало, а только ухудшало дело. В двадцать пять чувствовать себя мальчиком, зависимым от папочки с мамочкой!

В угаре и тоске Жека уже был близок к тому, чтобы подойти к окну, открыть раму и… Но мысли о родителях и остатки инстинкта самосохранения остановили его, прогоняя прочь черные намерения.

И тогда он решил уйти.

Просто исчезнуть из собственной жизни, собственного круга. Не встречаться больше с теми, на кого тошно было смотреть. Не видеть этих гадких взглядов, в которых жалость мешалась с отвращением. Изменить свою жизнь так, чтобы ничего в ней не напоминало о прошлом. Жека объявил родителям, что ему нужно отдохнуть, развеяться, поэтому он уезжает в Сибирь по приглашению одной из тамошних групп.

Родители восприняли эту идею с невероятным они рады были любому средству, энтузиазмом которое могло бы спасти их сына.

– Письма я буду передавать через наших ребят, – предупредил он. – Поэтому не удивляйтесь, что они будут без штампа.

И Жека «уехал».

Он собрал те вещи, которые уместились в один чемодан, взял свою любимую гитару и отправился на другой конец Москвы.

Он забрался в самый глухой угол столицы, полчаса на автобусе от метро – если уж менять жизнь, то менять полностью! Комнату он нашел довольно быстро – все столбы пестрели объявлениями. Оставшихся у него денег хватило на оплату за полгода вперед и на питание в первые три месяца.

И вот тут-то Жека понял, что такое жизнь простого смертного.

Ему никогда раньше не доводилось так жить ни в детстве; ни в более поздние годы…

Толкучка и давка в транспорте, один магазин на весь микрорайон, грязный подъезд с выбитыми стеклами – все это Жека впервые «попробовал» в 25 лет! Он страдал от этих непривычных неудобств, в то время как люди вокруг него казались вполне счастливыми и довольными…

Ему нужно было найти себе работу, он перепробовал многое, прежде чем понял, что за одну свою ноту раньше получал в десять раз больше, чем за месяц работы почтальоном или дворником!

Ему было тяжело, очень тяжело. Он никак не мог приспособиться к этой своей новой жизни. Тяготы быта давили на него, как никогда. С горечью он начал понимать, что если бы он начинал с такого, если бы ему пришлось пробиваться на сцену самому, с трудом, с борьбой, то он бы гораздо больше ценил то, что имел и с чем так легко смог расстаться…

Он регулярно писал родителям – и это была единственная ниточка, связывающая его с прошлым. Письма он сам привозил к ним домой и опускал в почтовый ящик…

В тусовке быстро забыли его, как забывают всякого, кто не мельтешит ежедневно перед глазами. Он читал о собственном исчезновении в журналах – сначала это было забавно, а потом – горько, потому что уж слишком скоро его имя исчезло со страниц…

Однако публика не забыла его. Он попробовал петь в переходе и имел успех. Люди останавливались, слушали его, подпевали… Да, песни вот это и был его капитал! Теперь они в буквальном смысле кормили его – он понял, что в переходе, по крайней мере, действительно может заработать хоть что-то.

И вот уже несколько лет он каждый день приезжал в этот переход, чтобы с утра до позднего вечера петь. Это хоть как-то спасало от одиночества, по крайней мере, вокруг всегда были люди, много людей…

Но лучше ему от этого не становилось.

Настал момент, когда он понял, что дело не в том, где он живет и с кем общается, а в нем самом. Что, если он хочет изменить свою жизнь, он должен измениться сам. А на это у него не хватало ни желания, ни воли…

Черные птицы мыслей о самоубийстве вновь закружили у него над головой.

Ему тридцать один год, и он был никто. Ничтожество без семьи, без друзей… Неудачник без настоящего и будущего… Пустое место, отброс. нищий… Несколько песенок – вот и все, на что он оказался способен в этой жизни…

В этот день он решил закончить свою певческую карьеру, а вместе с ней – и все остальное.

Он пел в переходе в последний раз.

Глава 4

Жека открыл дверь своей комнаты, бросил на кровать гитару и задвинул шторы. Почему-то ему казалось, что то, что он собирался осуществить, нельзя было делать при дневном свете – а этот вечер, как назло, выдался таким ярким и солнечным.

Он вытащил из кармана шляпу и опрокинул ее содержимое на стол: нужно было пересчитать деньги и отдать старушкам. Смешно – через два часа его уже не будет, а он сидит и скрупулезно подсчитывает мелочь!

Среди монеток ему попалась какая-то вещица – сначала он отбросил ее – мало ли чего кидают ему в шляпу! Жвачку, пробки от бутылок и даже пивные банки – он уже привык к этому мусору.

Однако это было что-то другое. В полутьме он не мог как следует разглядеть, ему пришлось подойти к окну и отдернуть шторы.

Яркий луч света брызнул ему в глаза – на ладони его лежало, переливаясь и нежно мерцая разноцветными бликами, маленькое колечко с опалом…

Сердце Жеки остановилось, а потом бешено забилось. В груди что-то вспыхнуло, обдавая жаром. Это колечко было ему чем-то знакомо, но чем… Откуда он знает его? Почему от этой вещицы на душе у него стало светлее? Он не в первый раз находил у себя в шляпе что-то подороже тех монет, которые ему обычно бросали. Один раз это были даже дорогие часы… Однако прежние находки не вызывали у него такого потепления в сердце…

Он вертел кольцо пальцами, попытался даже примерить его, но это не помогло. Память молчала.

В конце концов Жека положил загадочную находку на подоконник, поклявшись себе отгадать эту загадку.

И тут же, опомнившись, ругнул сам себя – когда? Когда он собирается это сделать, ведь у него больше не будет времени!

Нет, будет! То, что он задумал, можно отложить… На день, на два. Какая в конечном счете разница! У него появилось дело, и он должен его закончить.

О том, с чем связано кольцо, Жека вспомнил поздней ночью, перед самым сном. Он уже почти заснул, когда перед его мысленным взором ярким светом вспыхнула картина: он протягивает коробочку с кольцом молодой черноволосой девушке, она смущается, краснеет… Он вспомнил эту девушку, ее звали Татьяна Ильинична, и с ней была связана едва ли не лучшая неделя его жизни! Да-да, целую неделю он провел вместе с этой незаметной девушкой, которая вначале показалась ему значительно старше своих лет. За эту неделю он создал один из лучших своих дисков. А какие пирожки она пекла! Вот только потом она куда-то так неожиданно исчезла… Жека вспомнил, как первое время после ее ухода не хватало ему этой девушки. С приходом Вики в доме и в его душе опять поселился бардак…

Желание еще раз попробовать эти пирожки было настолько острым, что Жека окончательно проснулся и сел в кровати. Дурак, ох, какой же он дурак! Сколько времени потратил впустую. Нужно было давно, тогда еще найти ее, эту Татьяну Ильиничну! Сейчас она, наверное, уже замужем… А может, и нет! Во всяком случае, попробовать нужно.

На следующее утро Жека не стал брать с собой гитару он решил начать поиски. Захватив с собой колечко, он отправился в РЭУ того дома, где жил раньше.

Однако ничего путного ему узнать не удалось – за прошедшее время коллектив почти полностью обновился. Не узнали даже самого Жеку – конечно, за эти годы он сильно изменился, но все-таки в этом доме он прожил довольно долго. Лишь одна старушка вспомнила о той девушке, которую описывал Евгений, и дала новинский адрес Анны Васильевны:

– Девчонка-то эта, о которой ты хлопочешь, у нее жила, у Аннушки. Ты ей напиши, может, она тебе и ответит!

Это была хоть какая-то зацепка. Счастливый Жека в этот же день отправил в Новинск письмо и стал терпеливо ждать ответа.

Пение в переходе он возобновил только теперь он делал это с гораздо большим воодушевлением: то и дело ему представлялось, что около него появляется Татьяна Ильинична и узнает его. По этой же причине он стал ежедневно бриться и причесываться, а также сменил костюм. И первый раз за все эти годы начал вглядываться в лица проходящих мимо него людей.

В его жизни появился хоть какой-то смысл, и черные мысли на время отступили.

* * *

Татьяна тоже ждала ответа. С того самого момента, как она начала претворять в жизнь задуманный ею план, она каждый день спускалась в переход и проходила мимо Жеки. Чтобы раньше времени не привлечь к себе его внимания, она никогда не останавливалась около певца, лишь на ходу бросала в шляпу монетку.

Ответ она получила на третий день после того, как опустила в шляпу колечко.

Жека впервые за то время, как она нашла его, появился в переходе бритым и причесанным. Он выглядел бодрым и посвежевшим, и голос его звучал почти так же, как в былые времена. А когда она быстро прошла мимо, до нее донесся легкий запах одеколона…

Сработало!

Но ее ли колечко? А может, он изменился из-за чего-то другого?

Татьяна и хотела поверить в очередное чудо, и боялась этого. Но факты говорили сами за себя если бы на Жеку повлияло что-то другое, он бы не вернулся сюда, в переход. А раз вернулся, значит, ищет встречи! Значит, не забыл! Значит, она, Татьяна Ильинична, нужна ему…

А через две недели пришло письмо из Новинска.

Анна Васильевна спрашивала, можно ли дать ее адрес «одному молодому человеку, который очень тобой интересуется. Я знаю, что ты, Танечка, сейчас не замужем, поэтому и спрашиваю об этом. А молодой человек очень интересуется, прямо умоляет рассказать ему, где ты».

Прочитав письмо, Татьяна закрыла глаза и долго сидела, прижав исписанный с двух сторон листок к груди. Она оказалась не готова к тому, что все решится вот так, быстро и сразу.

Значит, он ищет ее. Значит, он хочет встречи с ней! Может быть, стоит сделать ему такой подарок – просто подойти и открыться?

Нет, не сейчас. Пока еще ни он, ни она не готовы к этому. Как бы не хотелось Татьяне немедленно, сейчас же бежать к Жеке и рассказать ему обо всем, нужно было еще немного подождать. И продолжить осуществление задуманного плана…

Она написала Анне Васильевне, чтобы она ничего пока не сообщала молодому человеку – ей, Татьяне, нужно время, чтобы все обдумать.

Глава 5

Хотя теперь Жека внимательно наблюдал за теми, кто проходил мимо него в переходе, он не заметил, кто из женщин опустил ему в шляпу фотоснимок.

Его собственное фото с автографом: «Моей самой славной поклоннице! Буду рад встрече наедине…» было снабжено припиской, сделанной уже другим почерком: «Я тоже буду рада этому».

Эта находка не столько поразила Жеку, сколько заинтриговала: в прошлый раз это был удар, шок, а теперь - просто «спортивный» интерес.

Ему задали еще одну загадку, и он был бы совсем не прочь поломать голову над ее решением.

А вопросов этот снимок задавал немало.

Вот например, когда же и кем была сделана эта приписка?

Одно дело – много лет назад девчонкой-фанаткой, которая, конечно же, мечтала о встрече со своим кумиром. И вот она, случайно узнав Евгения, возвращает ему теперь уже совсем не нужное ей имущество.

И совсем другое дело, если зрелая женщина, которой все еще не безразличен всеми забытый певец, этими словами посылает сигнал о своем интересе к нему!

А он? Может ли он теперь сказать, что хотел бы встречи наедине со «своей самой славной поклонницей»?

Проанализировав свои чувства, Жека ответил себе: да, хотел бы. Ему был бы очень интересен человек, для которого он еще что-то значит. На миг ему стало неловко – ведь он ждал появления в своей жизни незабвенной Татьяны Ильиничны! Не был ли его интерес к владелице фотографии изменой, предательством?

Нет, конечно же, нет, – успокоил Жека самого себя. Шанс найти Татьяну Ильиничну почти что равен нулю, а даже если он ее и найдет, то вряд ли сможет на что-нибудь рассчитывать ведь она, скорее всего, замужем. Так почему бы ему не встретиться с той, которая сама ищет с ним встречи?

В любом случае – попробовать стоило. Стоило ответить на вызов, сделанный ему загадочной поклонницей. Даже если это ни к чему не приведет, он все равно ничего не терял. «Да и терять-то по большому счету уже нечего», – усмехнулся про себя Жека.

И лишь только Жека принял решение, как тут же понял – нет, это неосуществимо. Как сможет он найти эту женщину? Он не знал о ней ничего, хотя она, судя по всему, была в курсе его дел. Ох уж эта слава! Пусть даже и былая. Известность – это всегда односторонние отношения – люди знают о знаменитости все, она о них – ничего…

Что ж, в таком случае у него остается одно – ждать.

Ждать? Опять чего-то ждать?

Он не мог больше так. В первый раз за последние годы у него появилась какая-то цель, ему чего-то искренне захотелось…

В этом уставшем, постаревшем человеке вдруг на какой-то миг проснулся прежний Жека – с его неукротимой энергией, огромной жизненной силой…

Нет уж, он найдет свою «самую славную поклонницу», найдет, чего бы ему это не стоило! И у них состоится «встреча наедине»!

Правда, для этого ему придется сделать одну неприятную вещь… ну, да ладно! Надо, так надо.

Жека снял телефонную трубку и набрал номер своего бывшего администратора Илюши, с которым был в ссоре вот уже шесть лет.

– Илюха, это я, – тихо сказал он, когда ему ответили.

Реакция собеседника была столь бурной и многословной, что в первые пять минут Жека не смог вымолвить ни слова – он только смущенно и растроганно усмехался в ответ на упреки и ругань старого друга.

– Идиот, свинья, старая кляча! – ругался Илюша, а Жека чувствовал, что просто тает от удовольствия. – Мы тебя шесть лет ищем по всему свету, куда ты запропастился, мерзавец, придурок, барбос! А Петрович-то, Петрович! Уж он-то как будет рад, дубина ты стоеросовая!

Успокоившись и договорившись о немедленной встрече, Илюша выслушал просьбу Жеки и немного смягчился:

– Старые грешки замаливаешь… Совесть проснулась! Ну-ну. Конечно, помогу, о чем речь!

Уже за один этот разговор Жека был благодарен таинственной незнакомке – кусочек бумаги помирил его с лучшим другом…

Илюша в отличие от Жеки не изменил себе – он выполнил просьбу быстро и точно. Нужная информация была у него уже к моменту встречи, о которой они условились по телефону.

– Эта девушка жила в Новинске, – рассказал он, с жалостью глядя на Жеку: хоть он и старался не подать виду, изменения, произошедшие с другом за последние годы, поразили его. Тогда это был избиливанный «звездный мальчик», теперь усталый, несчастный человек. – Ее имя – Наталья Лойко, и вот ее новинский адрес. Она была председательницей твоего фан-клуба. Я поднял наши архивы и даже нашел ее снимки, на возьми, – и протянул Жеке снимок, на котором певец был изображен в обнимку с Натой.

Новинск! Тот же самый город, куда он отправил письмо в поисках Татьяны Ильиничны… «Какое странное совпадение», --- мимолетно удивился Жека, рассматривая девушку на снимке.

Это явно был не «его» тип – крепкая, полная, уверенная в себе… Бой-баба! Богатырь в юбке. Так вот, значит, какая она «самая славная поклонница»!

Жека внимательно рассматривал карточку, но, хоть убей, никак не мог вспомнить эту девушку. Ох, и много же их было в те времена! А она вот, оказывается, помнит его, он для нее что-то значит. Что ж, он не обманет ее доверия! Он найдет ее, обязательно найдет.

Даже если ему придется самому отправиться в Новинск!

Хотя для начала можно воспользоваться услугами почты.

В этот день они долго проговорили с Илюшей, тот познакомил его с женой, показывал фотографии детей, которые отдыхали с бабушкой на даче, рассказывал о работе, и Жека только и оставалось, что завистливо вздыхать, слушая товарища. «И ведь у меня могло быть такое! Как же я упустил то, что в жизни важнее всего?» – думал певец, но почему-то на душе у него было светло и спокойно.

Глава 6

Письмо от Наты пришло ровно через две недели после того, как Татьяна положила в шляпу Жеки фотокарточку.

«Дорогая подружка! Ты просто умрешь, когда я расскажу тебе, что происходит. Тебя ищет кто бы ты думала? Да-да, Евгений Малышев, наш Жека, тот самый, из-за которого мы когда-то были с тобой заклятыми соперницами. Хотя, кто знает? Может, если бы не эта детская вражда, мы бы и не подружились так сильно потом? Ну, ладно, это все так, к слову. Короче, я сама чуть не упала, когда мне вручили письмо от него – даже мужу дала прочесть, а то он сначала не поверил! Красиво так написано, с чувством – наша пропавшая знаменитость, видите ли, ищет «свою самую славную поклонницу»! Ту, которой он когда-то отправил фотографию с автографом.

Ох, и велико же было мое искушение снова побыть этой самой славной поклонницей! Встретиться с ним и узнать, что ему надо… Да и перед своими похвастаться, с какими людьми была знакома наш Жека какой-никакой, а все ж таки любимец публики.

Но нет. Дело-то касается тебя, я это сразу просекла. А дружба – это святое.

Повезло ему, конечно, что я тут, в Новинске, оказалась – приехала навестить маму да и задержалась на неделю. И как раз вчера пришло это письмо.

Я отсылаю его тебе – ведь ты же и есть та «самая славная поклонница», которую он разыскивает! Разбирайся сама со своим кавалером, но только я тебе скажу – это все просто сказка. Расскажи кому – не поверит! Ты уж мне напиши, чем дело закончится!

Пока, целую, Ната».

В конверт было вложено и письмо Жеки, адресованное Наталье Леонидовне – Татьяна прочла его, а потом сложила и спрятала в папку вместе с письмом от Анны Васильевны.

На следующий день она положила в шляпу Жеки ключ с пластиковым набалдашником.

Ее саму уже начала захватывать эта игра. Пусть, пусть еще немного поломает голову! Вон как он взбодрился после предыдущих раундов. Решение загадок, которые задавала Татьяна, явно пошли мужику на пользу!

* * *

Это было действительно так.

Жека и не знал, что какие-то мелочи, ерунда, пустяковые вещицы могут так повлиять на его жизнь.

Может быть он, как утопающий, сам обманывал себя и просто пытался ухватиться за соломинку?

Что ж, спасибо тогда «соломинкам» и тем, кто подбросил их – они встряхнули его, поставили перед ним цель и заставили действовать, придали жизни хоть какой-то смысл.

Когда он извлек из шляпы ключ с набалдашником, то понял – кто-то затеял с ним игру. Какую-то непонятную, но очень увлекательную викторину. Кто же они, его загадочные партнеры? Какой цели они добиваются? Судя по тому, что игра продолжается, все его предыдущие ходы были верными… Хотя никакого результата пока не получил – те два письма, которые пришли ему из Новинска, не дали никаких определенных сведений. Пока что он так и не нашел тех, кого искал.

И тут его осенило. А с чего он взял, что их – партнеров много в этой головоломке? А может, это дело рук одного человека? Ведь все правила этой необычной игры как будто написаны одним почерком… Несомненно, женским – трудно было бы предположить, что им так настойчиво интересуется мужчина. К тому же все эти интригующие штучки не могли не быть выдумкой именно женского ума.

Итак, его соперница в этой игре – представительница прекрасного пола.

Что ж, он готов к продолжению!

Жека внимательно рассматривал ключ – на пластиковом набалдашнике выбит номер 195. Гостиничный ключ, ничего особенного, никаких зацепок… Каким образом этот ключ связан с ним? Какое отношение он имеет к той, которая подбросила его? Чем, какими событиями этот кусочек металла объединяет их?

Пока что Жека даже не знал, с чего начать поиски. Сколько их было в его жизни, этих гостиниц! Тысячи, наверное – сколько их всего может быть в России, да и во всем мире?

Можно, конечно, еще раз позвонить Илюше и попросить вспомнить, когда и где он останавливался в номере 195… Но только и для вновь обретенного друга это совсем непростая задача. Да и сохранились ли у него эти сведения? Нет, надо попробовать самому. А уж если не получится – что ж, тогда можно пойти и на поклон к Илюше…

А для начала можно еще немного порассуждать.

Например, выяснить, что объединяет первые две находки? Ничем, казалось бы, не связанные между собой предметы колечко с опалом, которое он когда-то подарил одной женщине, и фотографию с автографом, отправленную совсем другому человеку? Они действительно разные люди, эти Татьяна Ильинична и Наталья Леонидовна. Но что-то же должно быть между ними общего…

И тут Жеку в очередной раз осенило – Новинск! Оба письма, которые он написал в поисках этих женщин, отправлены им в Ногинск! Маленький неприметный городок, не удостоенный даже точки на приличной карте! Глубокая российская провинция…

Следующий вывод напрашивался сам собой – так может и теперь ответ нужно поискать в Новинске?

Жека вскочил и лихорадочно забегал по комнате.

Допустим, он когда-то побывал в этом Новинске. Конечно же, он жил в местной гостинице – как правило, на гастролях всегда было так. И что же такое случилось в гостинице городка Новинска, что должно было связать его с этим ключом и той, которая все эти годы хранила свой талисман? Да, именно годы – в обозримом прошлом Жека не помнил своих гастролей в этот город.

Жека вдруг понял, как важно для него найти ответ на этот вопрос. Нет, это совсем не игра. Это гораздо серьезнее, это единственная ниточка, выводящая его из лабиринта собственного безумства… А что, если он сделает неправильный ход? Если эта ниточка прервется?

От этой мысли Жеке чуть было не стало плохо.

Он сорвал трубку и набрал номер Илюши.

– Псих! Ты хоть представляешь, который час? – Сонный голос приятеля звучал недовольно и жалобно. – Три пятнадцать ночи!

– А я и не знал, что ты подрабатываешь в службе точного времени! – фыркнул Жека. – Давай-давай, просыпайся, а не то я к тебе домой наведаюсь!

– Домой? Ни за что! Ты меня перед женой скомпрометируешь. Ну, говори, чего тебе? – Голос в трубке зазвучал еще жалобнее.

– Илюха, ответь, какие ассоциации вызывает у тебя название «Новинск»?

– Ты только за этим и звонил? – застонал Илюша. – Псих, ну точно псих. Так вот, в три часа ночи у меня на все слова в мире есть только одна ассоциация – в койку и спать. Тебя это устроит?

– Да, спасибо… – растерянно проговорил Жека и положил трубку.

Это было какое-то сумасшествие, наваждение, но «в койку и спать» действительно было как-то связано с Новинском! Едва только Илюха произнес эти слова, его, Жеку, словно что-то ударило в сердце…

А потом его осенило в последний раз за этот день (вернее, ночь). Ведь у него есть самый надежный способ разбудить свои собственные ассоциации и приподнять пласты памяти – послушать свои собственные песни! Он знал их так как родители знают собственных детей – он помнил, как и когда рождалась каждая из них, как потом он трудился над ними, лепил из сырого материала окончательный вариант, как, «вырастив» их, отправлял в «свободный полет»…

Его решение оказалось абсолютно верным – он действительно нашел на собственном диске ответ на свой вопрос.

«Глаза, как два вулкана», «раскаленная лава волос» это же про нее! Про ту сумасшедшую девчонку в гостиничном номере… Боже мой, как же он мог забыть об этом!

Воспоминания бросили Жену в жар. Еще одна забытая страничка собственной жизни открылась вдруг ему. Он должен найти ее, узнать, что с ней стало, выяснить, не она ли подбросила ему этот ключ…

На следующий день Жека отправился в Новинск.

Глава 7

Он приехал в городок обычным рейсовым автобусом, без помпы и шума. Ни один человек не обратил на него внимания, никто не встречал его на остановке букетами цветов и радостными воплями… То ли было тогда, сколько же лет тому назад? Да, тринадцать! Чтобы сдержать толпы беснующихя фанаток, милиция выстроилась в оцепление, но девчонки все-таки прорвались, они облепили машину, как саранча, в салоне стало темно, и только орущие ротики размазывались по стеклам…

Машину пришлось потом отмывать от губной помады – она была зацелована вся, даже покрышки…

И где они теперь, эти девочки?

Подросли, обзавелись семьями, воспитывают своих таких же сумасшедших малолеток…

Они переболели фанатичной любовью к звездам, как ветрянкой или краснухой, но надежным ли стал их иммунитет?

Жека надвинул кепку на глаза, хотя в этом не было необходимости – его и так никто бы не узнал. У новых подростков были новые кумиры – вон на площади все тумбы обклеены афишами! Вася Перец, Ефросинья Чумовая, Джа-кузи – имена-то какие!

Певец остановился у здания гостиницы и поднял голову. Вот где-то там, на четвертом этаже находился номер сто девяносто пять. Интересно, живет ли там сейчас кто-нибудь? А, впрочем, какая разница!

Жека решительно шагнул к дверям и нос к носу столкнулся с осанистым швейцаром. Огромный бородатый дядька казался невозмутимым, однако маленькие серые глазки его цепко осмотрели и быстро оценили певца и вынесли приговор, после чего швейцар с невозмутимым презрением отвернулся.

Жека вспыхнул. Поведение швейцара было настолько красноречивым, что не нуждалось в расшифровке – певца признали неплатежеспособным и до разговора с ним не желали снисходить.

А ведь швейцар, судя по всему, был одним из тех, кто мог ответить на вопросы Жеки…

Что ж, попытка не пытка. Стараясь не обращать внимание на нелюбезное поведение швейцара, Жека вежливо обратился к нему:

– Эй, командир! Давно здесь работаете?

Никакой реакции. Дядю, наверное, высекли из камня!

Жека попытался еще раз – с тем же успехом.

Тогда он достал из кармана ключ с набалдашником и, поигрывая им, переспросил о том же.

На этот раз швейцар отреагировал – бросив быстрый взгляд на ключ, он повернулся к Жеке и, глядя на того в упор, буркнул:

– Чего надо?

– Вы что-нибудь знаете про девушку, которая имеет отношение к этому ключу?

Дядя Ваня сумрачно взглянул на Жеку и покачал головой. При желании он мог бы кое-что вспомнить… Хоть это и может показаться странным, он сразу же узнал этот ключ, он хорошо знал свою гостиницу, работал тут с самого первого дня. Так вот, подобные ключи были в гостинице давно, лет тринадцать назад, с тех пор их несколько раз меняли. А этот, 195, – от номера для шишек. Тот, что Танька тогда стащила… Он мог бы рассказать про Татьяну, но парень ему не понравился. Обшарпанный какой-то, несолидный. Кто его знает, зачем ему эти сведения, не будет он кому ни попадя выдавать племянницу. И рассказывать никому ничего не обязан. Ничего не знаю, и все тут. А если парень полезет, так он и охрану может позвать.

Однако Жека не стал настаивать. Он понял – если швейцар и в самом деле что-то и знает, то все равно ничего не расскажет. Да и кто такой в сущности, он, Жека? Чужак, посторонний, которого неизвестно каким ветром занесло в эти края.

Верный привычке, Жека попытался было предложить швейцару деньги, но ответом ему был полный холодного презрения взгляд. Тогда он сунул в руку непробиваемого дядьки свою визитку и попросил написать ему, если что.

Больше ничего предпринять он не мог.

В Москву Жека возвращался в прескверном настроении.

Визиты по другим новинским адресам также оказались неудачными, в общем вся предпринятая им поездка была нелепой и никому не нужной.

Глава 8

Если бы Жека знал, как радостно Татьяна восприняла переданное дядей Ваней известие о его поездке, он бы так не расстраивался. Он не понимал, что девушке важен был сам факт того, что Жека, когда-то избалованный всеобщим вниманием, теперь сам мчится на край света, чтобы найти «то, не знаю что». Конечно, швейцар не узнал его, он просто сообщил племяннице: «Какой-то подозрительный тип интересуется теми самыми давними делами, но он, дядя Ваня, молчал как партизан, и зануда ничего от него не добился».

Итак, Жека принял правила игры.

По тому ощущению радостного подъема и предчувствия чуда, которое охватило ее в последние дни, Татьяна вдруг сделала открытие и о самой себе.

Оказывается, она действительно любит Жеку! Не знаменитость, не красавца и не баловня судьбы, а этого, несчастного, всеми забытого уличного певца… Он был нужен ей, нужен любой, именно он, а не его успехи и деньги.

Что ж, пора было готовиться к встрече.

Татьяна страстно ждала этого момента и боялась его одновременно.

Затеянная ею самой игра и помогала ей, и мешала – теперь ее стали мучить сомнения, понравится ли Жене она сама? Не слишком ли сильно она рисковала, отправляя Жену в прошлое на поиски своих прежних образов? А может, не, более юные Татьяны, были ему милее? А та, которую он скоро встретит, обманет его ожидания, разочарует его?

В эти дни Татьяна много и беспокойно, совсем как в юности, проводила перед зеркалом. Критически оглядывая себя, она старалась угадать, как будет выглядеть в глазах любимого. Это было глупо, совсем по-детски, она понимала это и ничего не могла с собой поделать.

Конечно, за последние шесть лет она очень изменилась. Волосы приобрели естественный цвет, она отрастила их и теперь укладывала в немного старомодную (а потому выглядящую сверхстильной), но очень идущую ей прическу. Она больше не увлекалась цветными контактными линзами, поэтому и глаза ее были теперь натурального темного, почти черного цвета. Эксперименты молодости окончились, она нашла свой стиль, а по сути, как и многие женщины в этом возрасте, вернулась к тому, с чего начинала – к естественности и безыскусной утонченности. Минимум косметики, максимум свежести и здоровья. Благодаря Татьяне, имевшей достаточный вес в мире моды, этот стиль стал постепенно распространяться…

Но одно дело хорошо выглядеть в собственных глазах, и совсем другое – мнение любимого.

Сомнения и страхи можно было разрешить только одним путем.

Со вздохом она открыла тумбочку.

Опустело хранилище ее сокровищ, исчезли те талисманы, которые все эти годы она так бережно хранила, остался только один сувенир в память о Жеке – серебряная босоножка Золушки. Но нет, Татьяна не жалела об этих вещицах – они сыграли предназначенную им роль.

Она вытащила последний экспонат этой маленькой коллекции и крепко сжала в руках.

Что ж, завтра она расстанется и с ней.

А пока что ей нужно было послать три телеграммы в Новинск…

* * *

Уныние, овладевшее Жекой после поездки в Новинск, не проходило. Все вокруг, казалось, давило на него темное, налитое свинцом небо, лениво, но метко плюющее по кузовам и тяжелыми каплями, скучные серые лица прохожих, хоронящихся от дождевого обстрела под зонтами, собственные неудачи… Да, он неудачник! Неудачник во всем, не смог даже своих поклонниц разыскать…

Жека снова пел, не поднимая глаз. Все бесполезно, понял он. Это тупик, безнадега. Лучше не дергаться, а принять покорно свою долю, как она есть.

В шляпе что-то блеснуло – опять пивная банка! Ну, ни как молодежь не угомонится!

Крепко выругавшись, Жека наклонился и выудил маленькую серебряную босоножку…

Наверное, он долго стоял вот так, замерев, с открытым ртом, с туфелькой на ладони, потому что пристроившаяся по соседству старушка участливо спросила:

– Сынок, ты, случайно, не заболел? А то полчаса стоишь, как монумент, без движения. Я слыхала, болезнь такая есть, вирусом передается, когда вот так ни с того ни с сего замирают, как вкопанные. Может, это у тебя такое?

– Бабушка, кто это положил? Вы не видели, кто подкинул мне вот это? – Жека лихорадочно озирался: теперь, получив очередное «подаяние», он не мог себе простить, что так раскис и пропустил руку, сделавшую его… А рука могла быть только одна – красавица из Амстердама! Та самая девушка, от которой, как от вредной привычки, он так и не смог освободиться. Как же долго он искал ее тогда, эту Таню Ларионову! Рыжеволосую зеленоглазую заразу…

– А как же, – неожиданно уверенно кивнула старушка. – Девушка тут была. Минут пять тебя слушала. Да неужели ты не заметил ее? Красивая такая, волосы блестят! А глаза…

– Зеленые? Глаза – зеленые?

– Да я в темноте и не разглядела, – старушка участливо погладила Жеку по руке. – Вот что большие, это я увидела. Да ты беги, может, еще догонишь ее, она только-только наверх поднялась!

Жека выскочил из перехода под проливной дождь и огляделся.

Нет, никаких рыжеволосых вокруг не было и в помине.

Да и вообще никого вокруг не было – разгулявшиеся водяные струи больно хлестали опустевшую площадь. Лишь вдали у переулка мелькнула женская фигурка в бежевом плаще… нет, эффектная платиновая блондинка никак не могла быть Таней Ларионовой.

Глава 9

Жека отнес босоножку домой – с той, что была у него, они составили пару.

Весь следующий день он не выходил из дома – любовался находками и размышлял.

Итак, это она. Это она подала ему знак, это ее предстояло найти – ту, что свела его с ума шесть лет назад. Жека вспоминал, как все это было тогда – ошеломляющий любовный нокаут, мгновенный взрыв счастья и шесть лет тоски. Да-да, наверное, именно тогда и началась эта депрессия – после безжалостной разлуки.

И вот теперь… неужели он увидит ее?

Жека и ждал этой встречи, и боялся ее.

В первый момент ему захотелось что-то лихорадочно делать, куда-то бежать, покупать какие-нибудь шмотки, чтобы приукрасить то безобразие, в которое он превратился за эти годы.

Однако потом поселившийся в нем в последние недели доброжелатель сказал ему: «Оставь. Она уже видела тебя таким, что дальше некуда. Видела и

приняла. Так что не суетись, а займись чем-нибудь поважнее».

Поважнее? А что же для него сейчас самое важное – поиски прекрасной дамы? Пение в переходе?

«Нет, не это, – ответил тот же внутренний голос. – Есть нечто гораздо более важное…»

И вдруг Жека понял – что.

Он отправился в кладовку и достал оттуда пыльную коробку с синтезатором. Нетронутым инструмент простоял с тех пор, как Жека поселился в этой квартире. А до этого он молчал несколько лет – с тех пор, как иссяк источник Жекиного вдохновения. Запихивая ненужный синтезатор подальше, певец был уверен, что хоронит свое будущее навсегда.

И вот теперь ему вдруг снова захотелось музыки. Захотелось снова сделать клавиши и звуки послушными. Захотелось услышать голос своего сердца…

Весь следующий день Жека провел за инструментом. Синтезатор ожил под его пальцами – он плакал и пел, сожалел об утраченном и ждал чуда, он вновь зажег погасшую свечу Жекиной души. Словно и не было этих лет, полных молчания.

И тогда Жека вдруг сделал еще одно открытие. Он догадался, что же еще общего было между теми женщинами, которых он искал. Каждая из них подарила ему вспышку вдохновения, свидетельство тому – его творчество, его диски.

А на третий день Жека получил сразу три письма из Новинска.

«Та, которую вы ищете, будет ждать вас 10 августа в час дня по адресу…» – писали его корреспонденты, слово в слово повторяя друг друга.

Итак, чудо свершилось.

Он нашел их.

Или это они его нашли?

И кто же та, что с блеском выиграла последнюю партию в ею же самой затеянной игре?

* * *

Для встречи Жека выбрал свой самый лучший костюм – тот, что нетронутым провисел в его шкафу шесть лет.

Он купил букет белых лилий и захватил с собой пару серебряных босоножек.

Так кого же из четверых он встретит сейчас – Татьяну Ильиничну, Наталью Леонидовну, девчонку-фанатку или красавицу-модель Таню Ларионову? И кто из них его таинственная спасительница?

За час до назначенного срока он был в Татьянином дворе.

За десять минут до встречи он поднялся на нужный этаж и немного покурил на лестничной клетке, чтобы успокоиться.

Наступил час дня, он подошел к двери, позвонил и…

…Это была совершенно незнакомая женщина. Она ничего не говорила, только стояла молча на пороге и смотрела на него прекрасными черными глазами так отчаянно, словно перед ней пылал пожар.

И Жека не смог сделать ни шагу. Он замер, не в силах отвести взгляд от этих черных омутов. И чем больше он тонул в них, тем больше узнавал и эти глаза, и это лицо – он вдруг понял, что он не просто знаком с этой женщиной, он давным-давно знает ее, потому что она уже много-много лет живет в его сердце.

И когда он понял это, он разгадал головоломку все кусочки ее вдруг сложились в одно целое.

Это же было так просто! Все те, кого он искал это была она. Татьяна Ильинична Ларионова. Сумасшедшая фанатка, скромная домохозяйка, красавица-модель - все это одна и та же женщина. Она являлась к нему в разных обличиях, а он не угадывал в ней ту, единственную, которая была назначена ему судьбой. И был за это наказан.

И вот теперь он узнал ее.

– Прости, что пришел так поздно. Я искал тебя целую жизнь, – проговорил он, протягивая цветы.

– А я все это время ждала, – ответила она, приглашая его войти. – И с чего ты взял, что поздно? До вечера еще далеко.

– А кто такая Наталья Леонидовна? – невпопад поинтересовался он, но она прекрасно поняла его.

– Это моя подруга. Когда-то давно я отдала ей твою фотографию… Но это долгая и старая история. Вряд ли тебе будет интересно.

– Почему же? Я никуда не спешу. У нас в запасе много времени… Ведь до вечера еще далеко.

Они еще долго говорили птичьим языком влюбленных, который непосвященным непонятен, в котором больше взглядов, чем слов, и чувств, чем мыслей.

А потом хлопнула дверь и на пороге возник Женька.

– Мама, представляешь, химичка сломала ногу и нас отпустили с последнего… Извините, мы, кажется, незнакомы? – смутился парень, увидев гостя. И тут же, побледнев, отступил на шаг, а потом беспомощно и умоляюще взглянул на мать.

Она молча кивнула.

Тогда парень повернулся к Жеке и спросил:

– Ты послушаешь мои песни… папа?

И Жека, во все глаза глядя на свою тринадцатилетнюю копию, кивнул и, с трудом сглотнув какой-то ком, закрывший горло, прошептал:

– Конечно… сынок.

* * *

Шестой альбом Евгения Малышева вышел ровно через полгода.

Он назывался «Свет».

На обложке диска была фотография Татьяны – она смеялась, подбрасывая вверх солнце.

Он пел только для нее.