Фашистский меч ковался в СССР

Глава 2 ОТНОШЕНИЯ РККА И РЕЙХСВЕРА СТРОИЛИСЬ НА СВОЕОБРАЗНЫХ НАЧАЛАХ

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ РВС СССР ФРУНЗЕ[71] КОПИИ: УНШЛИХТУ, ЧИЧЕРИНУ.

ПЕРЕХВАЧЕННОЕ НЕМЕЦКОЕ АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ[72]

5 февраля 1925 г.

Совершенно секретно

Осуществляя идеи, кои легли в основание плана Дауэса [73], Антанта и, в частности, Франция, вполне правильно учитывали, что принятие Германией этого плана, естественно, направит активную промышленную политику Германии на запад Европы, а это повлечет за собой изменение того политического курса, который был намечен Рапалльским договором с Советской Россией и представлял собой продолжение исторического движения «драпг пах остей» в сторону русского рынка.

С момента принятия Германией плана Дауэса виднейшие представители «восточного» течения германской политики барон Мальцап и граф Брокдорф-Рапцау [74] пытались тем не менее предотвратить переход германской политики на западное направление. Однако, ввиду того, что руководящими для германской политики соображениями служат теперь, более чем когда бы то ни было, промышленные и финансовые интересы германской промышленности, и ввиду того, что годы практической работы, прошедшие после Рапалльского соглашения, педали ожидаемых результатов, чему было причиной не только невозможность для Германии, в силу ее финансового положения и политического, вести широкую политику в СССР, но также и то, что русское правительство не стремилось облегчить для Германии сс заинтересованность на востоке Европы.

После принятия плана Дауэса голосовавшая за него большая часть германской промышленности либо самостоятельно – помимо даже своего правительства – приступила к обеспечению своих интересов прямыми переговорами с французской и английской промышленностью и их финансовыми кругами, – либо частью опираясь на кабинет Лютера[75], симпатизирующего западному направлению, частью на Штреземана [76], который тоже примыкает к этому течению.

Наконец, часть рейнской промышленности, опираясь вообще на правительство, тянула все его внимание на запад Европы. Сопротивление Крупна было сломлено, главным образом, благодаря Видспфельду[77] и возможности получить кредиты в САСШ[78]. Крупп в настоящее время тоже является сторонником промышленного движения на запад, главным лидером которого служит Тиссен[79]. Такое направление политики Германии вызвало необходимость ухода Мальцапа, который по-прежнему стоит за «рапалльское направление». Вместе с тем, сама политика СССР давала и дает вес больше основания для Германии отходить от восточного направления. Правительство СССР стремится обеспечить свое положение у сильнейших стран Антанты.

Нет сомнения, что Москва готова пожертвовать интересами Германии. Большевики разочаровались в революционном движении в Германии. Коммунистический Интернационал возлагает, по-видимому, большие надежды теперь на Францию. Советские военные круги стремятся ознакомиться не с придавленной германской военной доктриной, но со свободной, развивающейся военной наукой, основанной на практике французской. Важно, например, что концессия Юнкерса[80], главнейшее олицетворение Рапалльского договора, которая до сего времени успешно работала в СССР, вступила в новую стадию.

По-видимому, под влиянием предстоящих франкосоветских переговоров большевики потеряли интерес к Юнкерсу и готовы пожертвовать им, если удастся заручиться кредитными возможностями в области воздухоплавания у французской промышленности. Мы имеем сведения, что Москва готовится обсуждать с Францией воздухоплавательные вопросы и готова пойти навстречу французской аэропланной промышленности… Уход Троцкого[81] отразился неблагоприятно на германо-советских отношениях. Работа Рапцау в Москве встречает все большие и большие затруднения.

Приезд Эрбета[82] отодвинул его совершенно на второй план. Правительство вызвало его для доклада в Берлин и для того, чтобы ознакомить его с новыми направлениями германской политики и идеями, коими она руководствуется. Мало шансов на то, что Мальцапу удастся привлечь американский капитал, условием чего является признание СССР со стороны САСШ, что лежит в основе работы Мальцана для осуществления заветов верности его идее «движение на восток Европы».

Мы располагаем достаточными данными, чтобы уверенно сказать, что Франция развивает свою восточную политику и что центром таковой станет Москва и что, связав Германию планом Дауэса и привязав этим интересы германской промышленности к движению на запад, Франция готовится к активной политике в СССР. Французский посол в САСШ не только ратует за признание Вашингтоном Москвы, но и ищет для французов работы в России. Старый план Франции осуществляется, хотя он сильно стеснен англо-американским движением. Де-Монзи[83] прав, когда он заявляет, что пропущено много времени. Несмотря на все это, мы фактически не в состоянии изменить нынешнего положения.

Наши интересы сейчас на западе Европы. Наша промышленность работает только при условии соглашения с Францией и Англией. Нынешнее правительство идет лишь по течению, и им руководит наша промышленность. Однако, вместе с тем, чем сильнее наши социалисты, тем сильнее и наше политическое движение на запад. Все политические партии, кроме крайне правых и крайне левых, толкают и ведут нашу политику на запад.

Вступление Германии в Лигу Наций положит еще один крупный камень на пашу прежнюю политику «движения на восток», однако другого выхода нет. Логически мы не можем ориентироваться на Россию и не можем искать спасения в ней. Наша судьба связана теперь с западом Европы.

Нельзя не признать, однако, что Рапалльский договор облегчил нам многое и придавал нам известный вес в международной политике, но еще больше использовали его большевики, которые готовы по всем данным считать его пользу исчерпанной для себя. Психологически, как и политически, работа Франции в СССР более выгодна и удобна, чем была наша работа, и поэтому следует ожидать, что она для Франции практически даст большие результаты, чем дала нам паша рапалльская политика. Экономически и в промышленном отношении Россия и Германия оторваны друг от друга, и если СССР и может еще до известной степени существовать самостоятельно, то мы, с нашим политическим положением и с наличием плана Дауэса и Версальского договора, сделать этого не можем. Наша изоляция промышленно для нас недопустима, и поэтому мы должны искать помощи на Западе, так как условия Востока нам этого дать не могут.

Конечно тяжело, что широкие планы Юнкерса в России будут разрушены, но здесь решающую роль играет поведение правительства СССР, так как именно Юнкерс может работать преимущественно на русском рынке, так как при существующих условиях работа сто на западе Европы не представляется возможной. Однако Москва интересуется сейчас прежде всего договором с Францией. И в нем она выпьет все свое разочарование в Германии, так как, несмотря на особенности нашего положения, Москва ожидала от нас большего, и, быть может, вполне основательно, однако наша внутренняя политика и нерешительность внешней не дали возможности использовать время и выгодное положение, которые были. Теперь уже поздно и нет смысла.

Вероятно, скоро мы будем поставлены в необходимость защищать выгоды, которые мы имеем от Рапалль-ского договора, а не только развивать их. Можно предположить, однако, что со временем, когда нынешнее положение для нашей промышленности будет пережито и когда мы войдем в стадию промышленной стабилизации, паша усилившаяся на основании того же плана. Дауэса промышленность сможет двинуться опять на восток, но надо полагать, что мы к этому времени не сможем уже больше конкурировать с осевшей на русском рынке иностранной промышленностью и капиталом, так как идея захвата промышленностью опорных пунктов для будущего в России не была выполнена по многим причинам. Возможно также, что Антанта сама направит нас на русский рынок в размерах, кои будут необходимы для британской промышленности, однако нашего политического сближения с Россией это, конечно, не даст. Такое новое положение значительно облегчает нам борьбу с деятельностыо Коммунистического Интернационала и его органов, а также с большевистскими агентами.

Верно: Начальник II отделения[84] (подпись)[85]

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 98. Л. 153-157 Заверенная копия.

О ГЕРМАНО-РУССКИХ ВОЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ[86]

22 февраля 1925 г.

В Приложении к докладу Междусоюзнической Контрольной Комиссии[87] имеются три места, касающиеся германо-советских отношений. В одном месте, доказывающем, что Германия продолжает вывоз военного имущества за границу и выполняет военные заказы всякого рода и, в особенности, вывозит специальные, идущие для военных целей химические продукты, говорится со ссылками на документы Берлинского Торгового Представительства СССР и статистического материала НКВТ[88], что таковой экспорт направлен главным образом в СССР.

В другом – устанавливается деятельность германской промышленности на Красную Армию СССР и, в особенности, деятельность фирмы «Юнкерс» на русской территории и на германской по заказам русского правительства. В третьем – говорится, что специальная комиссия офицеров Генерального штаба рейхсвера присутствовала на маневрах Красной Армии в различных военных округах СССР и что таковая комиссия выполняла функции, запрещенные Германии по Версальскому договору.

Приведенные здесь доказательства агентурного характера, и МКК[89] сообщает их, как не подлежащие, по возможности, опубликованию в ноте союзников.

Верно: Начальник II отделения (подпись)

ЦГАСА. Ф. 33987. Он. 3. Д. 98. Л. 161 Заверенная копия.

БЕРЛИН. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ЛУНЕВ[90][91]

13 августа 1925 г

Оптический завод Герца осмотрел 12 августа 1925 г. Директор Ипап[92] особенно напирал на осмотр стеклянного завода, причем все время убеждал меня в том, что крайне нецелесообразно было строить собственный завод оптического стекла в России и что гораздо выгоднее покупать это стекло за границей (хотя бы у Герца). Он старался доказать, что даже теперь, когда завод построен, все же выгоднее оставить его, а закупить запас стекла за границей. Обработка стекла, изготовление механических частей оптических приборов, счетных машин на заводе – все это механизировано и даже автоматизировано.

Нам было продано в свое время оборудование для съемки, причем тов. Ершов, принимавший это оборудование, дал обещание выслать снимки, производимые в районе Первомайска, для опытов со второй стадией работ.

Все приборы сложны и точны. Отделы завода занимаются выработкой военных приборов (панорамы, стереотрубы, дальномеры) и находятся в Прессбурге, в Вене. О каких бы то ни было иных отраслях производства там ничего не удалось узнать. Не осмотрел… завода фотоматериалов (пленок и пластинок) за недостатком времени. Имея возможность постоянно бывать на заводе, я сомневаюсь в целесообразности частых посещений, так как чтобы выяснить что-нибудь важное во время простого обхода, нужно быть специалистом.

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 98. Л. 70-71 Копия.

РАДИОСВЯЗЬ В РЕЙХСВЕРЕ[93]

14 августа 1925 г Берлин

Совершенно секретно

Мне было предложено (на мой запрос) осмотреть радиотелеграфное оборудование, принятое в рейхсвере. При переговорах об этом осмотре с майором Зенфлебеном и генералом Вурцбахером был вызван другой майор, специалист по этой части, причем он заявил следующее: в настоящий момент Р. В.[94] переходит без ведома союзников на систему незатухающих колебаний, причем все старое (искровое) оборудование будет заменено в течение года. Части новых аппаратов заказаны у разных фирм (Телефункен, Гутб и Леренц), а сборка будет производиться в специально оборудованных мастерских в Темпельгофе. Мастерские начинают работу завтра, 15 августа. Мне посоветовали подождать месяц, пока наладится работа и будут готовы несколько приборов, тогда я смогу осмотреть их все; на это, конечно, согласился, так как смотреть старое оборудование не имеет смысла. По словам того же майора, должны быть подготовлены: 120 приемно-передаточных станций по 200 ватт и несколько сот … таких же станций по 20 ватт. Полагаю, что все сведения, кроме, может быть, последних цифр, – верны.

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 98. Л. 71

Копия.

«ИСТОЧНИК ЗАСЛУЖИВАЕТ ДОВЕРИЯ.»[95]

АГЕНТУРНЫЕ СВЕДЕНИЯ, ПОЛУЧЕННЫЕ ЯПОНСКИМ ПОСОЛЬСТВОМ В БЕРЛИНЕ

17 августа 1925 г

В течении политической мысли всех без исключения правых кругов политиканствующей части Германии наблюдались два периода. Первый непосредственно истекал из тех первоначальных ожиданий, которые существовали в Берлине в то время, когда германское гарантийное предложение[96] впервые появилось на международной политической арене и когда связанные с ним идеи, казалось, могли получить осуществление в связи с обещаниями британской дипломатии и всей английской политикой, как в Балтике, так и в отношении к СССР[97].

Германские политики полагали, что поиск Великобританией базы в Польше и то, что британский империализм усиливает таковую в странах Балтики, является основанием, на котором он и намерен вести самую решительную борьбу против Москвы. В поисках союзника Англия привлечет и Германию к своей русской политике, взамен чего Германия будет компенсирована изменением существующего статуса-кво на восточных границах рейха. Кроме того, Англия не станет препятствовать слиянию Австрии с Германией. В этот период, во время которого и официальная германская политика, и в частности, ее руководитель Штреземан, имели чрезвычайный оптимизм, правые германские круги помышляли о прямом походе на Москву и готовы были видеть в этом способ разбить цепи Версальского договора.

-Часть германской промышленности, которая нуждалась в кредитах и вела соответствующие переговоры в Лондоне или Вашингтоне, поддерживала эти мысли и ратовала за абсолютное направление германского политического и экономического курса на запад Европы и за реорганизацию положения на Востоке, и в частности, в СССР, которая не давала промышленных выгод и в то же время связывала руки рейха в области внешней политики. Нет сомнения, если бы в этот момент английская политика пошла бы, действительно, и дальше в том направлении, в каком она демонстрировала в Берлине, т. е. если бы французскому правительству не удалось бы парализовать начинавшееся в Англии движение и не заключить его в рамки, размеры которых совершенно недостаточны для осуществления германских надежд, – сторонники западной ориентации вышли бы победителями, и враги Англии и немногочисленные русофильские круги того времени принуждены были сдать свои позиции.

Однако связанность английской политики обязательствами в отношении Франции и искусство советской дипломатии способствовали тому, что в решительный момент положение резко изменилось. Несмотря на то, что социал-демократические круги продолжают оставаться на только западной ориентации Германии, демократы ищут создания компромисса для обеих восточных и западных ориентаций. Первые политические результаты германских дипломатических переговоров и обмен дипломатическими актами с союзными странами показали, что ни при каких условиях Германия не может рассчитывать на то, что Великобритания хочет или в состоянии изменить нынешнее положение Германии, поскольку это идет против Версальского договора. Последний не служит предметом компенсации со стороны Англии, а также сама английская политика в отношении СССР является политикой подготовки будущего столкновения, но время такового определяется общим политическим положением Великобритании. Эти же результаты показали, что Германия не может рассчитывать, даже идя за Англией, получить больше, чем это позволяет нынешнее положение во франкоанглийских отношениях. Лондон далек от мысли портить свои отношения с Парижем до тех пределов, какие нужны для полного осуществления всех германских желаний. Наконец, русско-французские переговоры, как контрманевр СССР, имели свой успех и почти создали новое положение, при котором Англия оказалась бы в русском вопросе до известной степени в зависимости от Франции.

Таким образом, британская политика принуждена была вновь лавировать, и это в свою очередь автоматически повело к тому, что германские политические круги быстро переменили прежний курс. Штреземану, которому приходится брать среднюю линию между обоими течениями, представляется, таким образом, необходимым занять несколько иную позицию, чем вначале, и при обсуждении гарантийного пакта. Для сторонников западной ориентации не вовремя возник германо-польский конфликт в вопросе оптантов[98], и старая идея – совместной борьбы в будущем СССР против Польши – получила новую почву.

Правые националистические группы столь же быстро переменили свой курс на Москву, как ранее они сделали это против Москвы. <…> Благодаря тому, что политическое управление правыми организациями централизовано… правые круги быстро и твердо переменили свою ориентацию. После того, как неделю тому назад граф Гольц официально изложил политическую программу правых и предписал придерживаться ее, национальные организации, сохраняя всю враждебность коммунизму и его апостолу в Москве, признали необходимым в силу германских государственных интересов поддерживать политику связи с СССР и не идти в поводу у Англии, ибо весь гарантийный проект направлен Антантой к тому, чтобы связать еще больше германскую внешнюю политику и возможности развития германской государственности.

Германское правительство запросом своих заграничных представителей выяснило, что исключительное ориентирование на запад не ведет к предполагаемым целям, и что Германия, безусловно, в той или иной форме должна полностью сохранить свои отношения с СССР, и что именно эти отношения служат главным козырем Германии в области ее западной политики.

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 98. Л. 73-76.

Копия. [99]

ВОРОШИЛОВ – МОЛОТОВУ : «ПО СОДЕРЖАНИЮ ПИСЬМА ТОВ. ЧИЧЕРИНА НЕ ЧУВСТВУЕТСЯ, ЧТОБЫ ГР. РАНЦАУ ПОЛУЧИЛ… БОЛЬШЕВИСТСКИЙ ОТПОР НАШЕГО НАРКОМИНДЕЛА»[100]

7 марта 1926 г Москва

Совершенно секретно

В письме на Ваше имя с копией членам Политбюро и Коллегии НКИД от 5 марта с. г., озаглавленном: «Скандал с Германией», тов. ЧИЧЕРИН, между прочим, пишет: «Посол[101] с величайшим возбуждением указал, что эта фраза есть в сущности донос Антанте на секретные вооружения Германии[102], т. е. как раз по одному из самых больных вопросов между побежденной страной и Версальскими победителями. Это равносильно угодничеству перед последними».

Эта цитата является словами, произнесенными, как сообщает тов. Чичерин, в «величайшем возбуждении» германским послом. Далее следуют слова нашего Нарком-индела, неизвестно, в каком состоянии написанные: «действительно, эта фраза совпадает с доносами всяких французских милитаристов на Германию, и в устах нашего Нар-комвоенмора она совершенно неожиданна и чревата непредвиденными последствиями».

Не знаю, совпадает ли моя фраза о германских вооружениях с доносами «всяких французских милитаристов», но тон письма тов. Чичерина в отношении меня совпадает с графским, безусловно. Тов. Чичерин в своем письме ни единым словом не обмолвился, как он парировал наскок «его сиятельства»[103] на выступление Нарком-военмора. По содержанию письма тов. Чичерина не чувствуется, чтобы гр[аф] Ранцау получил соответствующий большевистский отпор нашего Наркоминдела.

По существу вопроса я не вижу ничего «вопиющего» в моем выступлении, тем более что оно было сделано в присутствии еще трех членов Политбюро: тт. Сталина, Бухарина и Калинина, не сделавших мне ни малейших замечаний. ?<…>

Нелишне было бы знать, как реагировал Наркоминдел на сообщение (ТАСС) «Известия»[104] от 25 февраля с. г. № 46 о том, что представитель морского ведомства, выступая в главной комиссии рейхстага против коммунистов и социал-демократов за увеличение сметы Морведа[105] на 47 мил. марок, «ссылался на необходимость усиления морской обороны восточного побережья, причем указывал на маневры Советского флота в Балтийском море».

Если в моем выступлении германский посол усмотрел «донос» и пр., против чего тов. Чичерин не возражал, то выступление официального представителя германского морского ведомства, не на митинге, а в Главной Комиссии рейхстага, с провокационными выпадами против СССР, есть действительно травля нашего государства, с чем призван бороться прежде всего Народный комиссариат иностранных дел.

С коммунистическим приветом Ворошилов ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 151. Л. 92-93.

УНШЛИХТ – СТАЛИНУ: «В СТРОГОЙ КОНСПИРАЦИИ БЫЛИ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В ОДИНАКОВОЙ СТЕПЕНИ И МЫ, И ОНИ»

31 декабря 1926 г.

Совершенно секретно

Последние разоблачения английской и германской прессы о совместном сотрудничестве СССР с Германией являются одним из моментов, отражающих изменение внешней политики Германии[106]. До сих пор основная идея сотрудничества обеих сторон опиралась для нас на полезность привлечения иностранного капитала к делу повышения обороноспособности страны; для них – она выте-71 кала из необходимости иметь совершенно укрытую базу для нелегальных вооружений.

В строгой конспирации были заинтересованы в одинаковой степени и мы, и они. С нашей стороны в этом отношении следовали неоднократные напоминания (лично, во время моего пребывания в Берлине, в письмах от 28.VIII; 13.Х1-26 г. и т. д.).

Оценивая сотрудничество за истекший период в указанной плоскости, приходим к выводу, что оно не оправдало ожиданий обеих сторон. Мы получили только частично пригодное оборудование известных предприятий, могущее быть использовано только после больших работ по перестройке; они ухлопали все свои средства, оскандалились, но использовали в числе прочих политических спекуляций и эти предприятия.

С ослаблением непосредственной политической зависимости Германии от стран Антанты, приобретением некоторого права голоса в Лиге Наций все меньше остается места для нелегальных вооружений и все больше мерещится возможность добиться легальным путем необходимых результатов. Однако неверно было бы утверждать, что Германия полностью отказалась от нелегальной возможности поднятия своей обороноспособности. Несомненно, что с увеличением своего удельного веса немецкие дипломаты постараются добиться желаемых результатов путем прямых переговоров, имея одновременно про запас на случай неудачи некоторые нелегальные возможности. Таким образом, основная задача, поставленная нами в начале сотрудничества – усиление материальной части РККА (по организации военной промышленности) – не привела к желаемому результату и в дальнейшем от рейхсвера уходит, так как, во-первых, он не располагает достаточными средствами для этого, и, во-вторых, правительство, ограничивая самостоятельность рейхсвера, стремится подчинить его интересам своей внешней политики.

Также необходимо отказаться от посредничества РВМ[107] в наших отношениях с германскими фирмами, ибо это, кроме волокиты и лишнего контроля, ничего не дает. <…> Считаю, что, продолжая в дальнейшем совместную работу с немцами, мы должны придерживаться следующего основного положения: стремиться использовать их тактический и оперативный опыт мировой войны и дальнейшие разработки этого опыта (участие наших специалистов на германских военных играх, маневрах и т. д.),

а также важнейшие технические новшества немцев по связи, артиллерии, авиации, танковому делу как в чисто техническом, так и в тактическом отношениях.

При этом необходимо оговорить, что внешне наша линия никаких изменений претерпевать не должна, и они должны оставаться в уверенности, что. мы по-прежнему заинтересованы в их материальной поддержке. Однако, если немцы в дальнейшем будут придерживаться взятой ими за последнее время линии (усиление курса западной ориентации, разоблачения совместной работы), возможно, что нам придется отказаться от совместной работы и в этой области.

К сегодняшнему дню мы имеем 6 совместных предприятий[108], краткая характеристика которых сводится к следующему:

1. Авиашкола в Липецке. Школа существует с мая 1925 г. На декабрь 1926 г. с нашей стороны прошли тренировку на истребителях 16 военлетов, техническую подготовку по детальному изучению, уходу и эксплуатации мотора Нэпир-Лайон – 25 постоянных механиков и 20 переменных. В мастерских при школе сгруппирован кадр рабочих до 40 человек высокой квалификации, которые под руководством немецких инженеров производят различные работы по дереву и металлу. Тренировки в школе проходят над осуществлением выполнения различных новых тактических приемов. Изучение тактических новшеств для нас очень ценно, так как тактические приемы различных видов авиации изучаются немецкими инструкторами школы путем пребывания в Америке, Англии и Франции.

По отзывам наших компетентных товарищей, школа своей работой дает нам: 1) капитальное оборудование культурного авиагородка; 2) возможность в 1927 г. поставить совместную работу со строевыми частями; 3) кадр хороших специалистов, механиков и рабочих; 4) учит новейшим тактическим приемам различных видов авиации; 5) испытанием вооружения самолетов, фото, радио и др. вспомогательных служб дает возможность путем участия наших представителей быть в курсе новейших технических усовершенствований; 6) дает возможность подготовить наш летный состав к полетам на истребителях и, наконец; 7) дает возможность путем временного пребывания в школе наших летчиков пройти курс усовершенствования.

Все это дает нам возможность заключить, что совместная работа по авиации в указанном направлении приносит нам несомненную пользу и желательно дальнейшее сотрудничество.

2. Авиахимические испытания. 21 августа с. г. был заключен договор о проведении аэрохимических испытаний. На основании этого договора к работе было приступ-лено в конце сентября. Вся первая часть программы выполнена. Было произведено около 40 полетов, сопровождающихся выливанием жидкости с различных высот. Для опытов применялась жидкость, обладающая физическими свойствами, аналогичными иприту. Опыты доказали полную возможность широкого применения авиацией отравляющих веществ. По утверждению наших специалистов, на основании этих опытов можно считать установленным, что применение иприта авиацией против живых целей, для заражения местности и населенных пунктов – технически вполне возможно и имеет большую ценность. С весны 1927 г. предстоит выполнить 2-ю фазу испытаний – провести разбрызгивание с разных высот иприта, который предполагается приготовить в феврале по методу немцев у нас. Одновременно будет испытана пригодность противогазов, защитительной одежды и др. способов химической защиты. Действие иприта будет испытано на опытных животных.

Помимо этого, немцы в настоящее время разрабатывают приборы для прицела. Всю программу предположено закончить к осени 1927 г. Касаясь результатов, необходимо сказать, что испытания эти принесли нам уже большую пользу. Помимо того, что они дали мам неизвестный для нас ранее метод разбрызгивания, мы получили сразу весь, вполне проработанный материал и методику работы, так как с каждым из их специалистов работал наш специалист и перенял весь их опыт на ходу. В результате этого наши специалисты, соприкоснувшись на практике с более высокой технической подготовкой немецких специалистов, в короткий срок научились весьма многому.

Наши материальные затраты, по сравнению с немцами, незначительны. Заканчивающаяся первая часть испытаний стоила нам, не считая оплаты наших специалистов, около 20 тыс. рублей. Им же эти испытания обошлись, вероятно, в несколько сот тысяч рублей, так как все оборудование куплено ими, за транспорт платили они, и их специалисты обошлись в несколько раз дороже, чем наши.

Из этого краткого сообщения вытекает, что опыты эти должны быть доведены до конца, так как, благодаря им, мы получим совершенно проработанный и законченный ценнейший способ современного боя, сумев приспособить для этой цели наш воздушный флот и заблаговременно изучить способы защиты.

3. О пулеметах Дрейзе. Продолжительные переговоры по вопросу о постановке производства пулеметов Дрейзе нас не привели ни к какому результату, ввиду неприемлемых условий, выставленных германской стороной. Учтя новизну конструкции и хорошие свойства пулеметов, Метахимом[109] в декабре 1925 г. был дан заказ на 10 кавалерийских пулеметов, изготовленных под русский патрон, ориентировочно по 6000-7000 марок за штуку, на 10 пистолетов-пулеметов по 800-1000 марок за штуку.

Испытания легкого и тяжелого пулеметов, переделанных под наш патрон, в присутствии нашего военного атташе в Германии, по отзывам последнего, дали хорошие результаты. Военный атташе доносит, что один экземпляр легкого пулемета будет сдан для отправки в Москву 1 января, 10 заказанных экземпляров будут готовы, вероятно, к 1 апреля, 1 экземпляр тяжелого пулемета будет отправлен к 1 февраля 1927 г.

Считаю необходимым настоять на исполнении указанного заказа к намеченному сроку, не идя в этом вопросе ни на какие дальнейшие комбинации.

4. О танковой школе. 2-го декабря с. г. было заключено соглашение об организации объединенной танковой школы. Оценку работы последней возможно будет дать только после нового оборудования школы (оборудуется за счет немецкой стороны) материальной частью и постановки учебного дела.

5. О «Берсоли». На основании Постановления Политбюро от 25 ноября 1926 г., протокол № 71, мною были даны указания тов. Крестинскому о необходимости толкать немцев на разрыв, с просьбой сообщить результаты переговоров с Хайе[110]ь и свои соображения в смысле указания наиболее приемлемого для нас способа разрыва, исходя из всей совокупности создавшейся политической обстановки. По донесению нашего военного атташе в Берлине, при переговорах с Н.[111] немцы вновь высказали желание работать по «Берсоли» в доле с нами. Хайе будто бы хочет просить для этой цели у правительства деньги. Наша точка зрения (в редакции Крестинского и Лунева) была изложена в письменной форме и передана Хайе.

Ответ ожидается в ближайшие дни. С нашей стороны, вопрос подготовлен, и, как только будут получены соображения т. Крестинского, вопрос будет поставлен на окончательное решение Комиссии Обороны. Касаясь работы на заводе, необходимо отметить, что, согласно доклада профессора Шпитальского, все основные вопросы по конструированию и проектированию установок Т. и Н.[112] – разрешены.

6. О «Юнкерсе». Переговоры с фирмой «Юнкерс» по ликвидации концессионного договора и договоров на бомбовозы еще не закончены. Главконцесском согласился уплатить в возмещение всей суммы его претензии 3 500 000 рублей. Здешний представитель фирмы снизил свои требования за все до суммы 2 500 000 рублей. После этого представитель фирмы выехал в Берлин для доклада правлению фирмы. 17 декабря, по возвращении его из Берлина, переговоры вновь начались, не дав пока никаких результатов. На основании изложенного, я склоняюсь сделать следующие выводы:

1. Попытки привлечь в нашу военную промышленность через РВМ германский капитал не увенчались успехом. Поэтому впредь мы вынуждены отказываться от организации совместных с РВМ военно-промышленных предприятий.

2. Дальнейшая наша совместная работа с РВМ, продолжая внешне сохранять дружественный характер, должна идти по линии использования тактического и оперативного опыта немцев и важнейших технических новшеств (по артиллерии, танковому делу, связи и т. д.). При этом мы не должны допускать возможности проникать им в организм нашей армии.

3. Продолжать совместную работу в танковой и авиашколе и по авиахимическим испытаниям.

С коммунистическим приветом Уншлихт

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 151. Л. 18-23.

Подлинник.

УНШЛИХТ – ЛИТВИНОВУ, КОПИИ – СТАЛИНУ И ВОРОШИЛОВУ

31 декабря 1926 г.

Совершенно секретно

Отвечая на Ваше письмо от 16.XII и высказывая свои соображения, я имею единственной целью объективно подойти и разобрать стоящие перед нами вопросы в связи с последними разоблачениями германской прессы.

Из имеющихся в моем распоряжении материалов, касающихся внешней политики Германии, я склонен сделать нижеследующие основные выводы.

1. Ведя политику хозяйственного и политического сближения с Францией… и одновременно играя на франко-английских противоречиях, Штреземан уже добился на этом пути значительного успеха. Агентурные данные указывают, что в своей внешней политике германское МИД намечает следующую политическую линию: сближаясь с Францией, но не обостряя отношений с Англией, Штреземан добивается разрешения задач германской буржуазии на западе (дальнейшее смягчение военного контроля, освобождение оккупированных областей и Саара, пересмотр плана Дауэса и т. д.), подчиняя этим задачам свою политику на востоке, по отношению к Польше, Чехословакии, СССР и Литве. Имеются указания на согласие Англии оказать поддержку при разрешении задач на восточных границах Германии и по вопросу о военном контроле.

Штреземан считает, что он добьется еще больших успехов в своей игре на англо-французских противоречиях, если этой задаче подчинит свою политику по отношению к СССР. Он оценивает значение дружественных отношений к нашему Союзу с точки зрения использования СССР для своей политики лавирования и для хозяйственных интересов Германии, с каждым днем все меньше и меньше считаясь с интересами и желаниями СССР.

2. Во внутренней политике отмечается усиление экономического и политического влияния тех слоев буржуазии, которые не связаны с теперешними руководящими кругами рейхсвера и стремятся изменить ориентацию последнего в смысле отказа от сотрудничества с СССР. Одновременно усилилось влияние морских кругов, ведущих линию сближения с Англией. Опираясь на эти силы, Штреземан ведет борьбу за усиление своего влияния на рейхсвер, за подчинение политики последнего иностранной политике германского правительства и изменение его «русской» ориентации. ₇

Уход Секта является крупным успехом Штреземана в этом направлении. Дальше идет усиление тех кругов в национальных организациях (в частности, в Восточной Пруссии, по обеим сторонам коридора в Восточной Силезии), которые подчинили свою тактику МИД! Штреземап обещал этим союзам повести более активную политику на востоке Германии, указывая при этом, что он будет основываться в этом вопросе на помощь Англии. Успех Германии на последней сессии Лиги Наций в отношении кенигсбергских укреплений в значительной мере объясняется поддержкой Англии. Этим укрепляется взятый Штрезе-маном курс внешней политики, доказывающий, что при поддержке Англии скорее можно добиться успехов по отношению к Польше, чем придерживаясь «русской» ориентации.

3. Штреземан опасается выступить более явно против нынешнего руководства рейхсвером, ибо он боится обострить с ним свои отношения. До последнего времени Штреземап не пользовался в рейхсвере более заметным авторитетом. Поэтому ему необходимо было использовать борьбу против рейхсвера других партий и лиц (в частности, демократов и социал-демократов), применить целый ряд обходных маневров, чтобы выступить в конце концов в роли защитника от радикальных элементов, стремящихся «републиканизировать» рейхсвер.

4. Кампания «разоблачений» относительно связей рейхсвера с СССР является такого рода обходным маневром. Результаты переговоров на последней сессии Совета Лиги Наций показали, что эти «разоблачения» не имели никакого влияния на ход переговоров и имеют своей целью в первую очередь повести атаку против восточной ориентации рейхсвера. Германские социал-демократы, поддерживающие полностью внешнюю политику МИД, не посмели бы без прямого или молчаливого согласия Штреземана выступить на собственный риск с «разоблачениями».

Следует полагать, что последний был полностью в курсе дела и ловко использовал требования Англии и Франции, а также социал-демократов, оставаясь лично в весьма выгодном положении.

В дальнейшем не исключена возможность повторения таких «разоблачений», если необходимо будет доказать Англии свое желание бороться с «советскими» настроениями рейхсвера. В связи с последними «разоблачениями» весьма характерным является сообщение нашего военного атташе в Берлине, которое гласит следующее:

«Сегодня в «Форвертс» (10.XII) снова паскудная статья: речь в рейхстаге, в которой оратор социал-демократ прямо говорит, обращаясь к коммунистам спросите Чичерина, что такое «ГЕФУ» или «ВИКО». Последнее название всплывает первый раз в прессе. Немудрено, так как я со всех концов получаю сообщения, рисующие удивительную беспечность друзей по всем этим вопросам. Так, например, пароходы «Артусгоф» и «Готенгоф» выгружались днем в Штеттине на рейде, на глазах у катающихся по реке людей, в неурочном месте. Ленинградская немецкая колония знает хорошо «ГЕФУ» во всех подробностях.

Доктор Тиле распространялся в Эссене на банкете, в присутствии иностранцев, о своей деятельности в СССР, куда он попал по секретным заданиям РВМ и т. д. Материалов против нас, а попутно и против них, у враждебных нам кругов – куча. Больше того, по указанию нашей агентуры, кампанию в прессе открыл сам Штреземаи, передав социал-демократам через своего секретаря соответствующий материал.

5. За последнее время заинтересованность Германии в СССР, как в военной базе, постепенно уменьшается. В частности, характерным в этом отношении является стремление Германии использовать все послабления союзников для создания собственной военной промышленности. В отношении авиации это в основном осуществлено в связи с теми уступками, на которые Франция пошла в вопросах германского авиационного строительства (развитие гражданской авиации). В отношении флота (также подводного) наблюдается сотрудничество германского морского ведомства с Англией. Характерно, что основная часть морских кругов Германии в отношении СССР солидарна с политикой Англии, не одобряя восточной ориентации рейхсвера. Внешней базой для тяжелой артиллерии Германии является Швеция. Кроме того, немцы имеют базы в Финляндии, Испании, Голландии и Аргентине. За последнее время усилилось сотрудничество с Чили (флот, авиация, гидроавиация, газовое дело).

Наблюдается также усиление позиции Германии и Турции. Этого достаточно, чтобы выявить тенденцию уменьшения заинтересованности Германии в СССР как в вопросе о военно-политическом сотрудничестве, так и в вопросе сотрудничества нашего военведа с РВМ. <…> С коммунистическим приветом Уишлихт

ЦГАСА. Ф. 33987. Ом. 3. Д. 151. Л. 3-5. Подлинник.

БЕРЗИН – ВОРОШИЛОВУ: «НЕОБХОДИМО… УДЕРЖИВАТЬ ГЕРМАНИЮ ОТ ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ПЕРЕХОДА ВО ВРАЖДЕБНЫЙ НАМ ЛАГЕРЬ…»[113]

29 января 1927 г

Москва

Совершенно секретно

<…> 5. Для оттяжки войны нашего Союза с капиталистическим миром и улучшения нашего военно-политического положения целесообразно и необходимо:

а) Добиться сепаратного сырьевого соглашения с Финляндией, гарантирующего ее нейтралитет в случае войны СССР с третьей стороной;

б) Препятствовать разрешению польско-германских спорных вопросов (Данцигский коридор, Верхняя Силезия и т. д.);

в) Препятствовать заключению польско-балтийского союза;

г) Удерживать Германию от окончательного перехода во враждебный нам лагерь;

д) Содействовать обострению франко-английских отношений;

е) Продолжать борьбу за наше влияние на Турцию и Персию;

ж) Продолжать всемерно содействовать нашему политическому усилению в Китае, используя национально-освободительные и революционные силы Китая.

6. Содействовать обострению отношений между Японией и САСШ, не допустить англо-японского соглашения по вопросам китайской политики.

Начальник IV Управления Берзин Зам. Начальника III Отдела (подпись) [неразборчива]

ЦГАСА. Ф. 33987. Он. 3. Д. 128. Л. 26.

Подлинник.

ЛУНЕВ – ЮРОВСКОМУ[114] ИЗ БЕРЛИНА

21 февраля 1927 г.

Совершенно секретно

1. Друзья[115] тщательно скрывают от нас, что Гесслер[116] уже выступал перед комиссией рейхстага. На мой вопрос, заданный в общей форме (какую цель преследует выступление Гесслера, и не повредит ли оно нашей будущей работе), Фр.[117] отвечал только о предстоящем в среду 23-го числа заседании комиссии рейхстага по иностранным делам. Таким же образом разговаривал Бродовский[118] с Шубертом[119]. Как Шуберт, так и Фр., заявляют, что содержание выступлений по русскому вопросу будет предварительно согласовано между Дирксеном[120] и Фишером[121]. Последний заявил, что для этого согласования он будет иметь доклад у генералов Ветцеля[122] и Хайе. Ни одним словом не было упомянуто, что Гесслер уже сделал известное Вам заявление в бюджетной комиссии. Полагаю, что они действительно хотят (как утверждает Фр.) отобрать у с [оциал]-д [емократов] возможность дальнейшей травли тем, что выложат в секретной комиссии (комиссия по иностранным делам является секретной) все, что уже известно e-д., а может быть, и еще кое-что, что все равно трудно будет сохранить в тайне (Липецк после разоблачения Клима[123]).

Этим самым они проманифестируют свою лояльность перед Лигой Наций. По крайней мере Гесслер пока ничего не говорил такого, что не было бы уже известным, и ничего не говорил о вещах, о которых еще не проникло ничего в печать. Фр. заявил на мой вопрос, что согласование будет происходить в таком духе, чтобы не открыть ничего нового, так как они вполне отдают себе отчет в том, что все сказанное в присутствии социал-демократов будет немедленно известно французам и др. Кроме того, это согласование должно обеспечить возможность дальнейшего сотрудничества (с ведома и благословления социал-демократов?). Я принял это заявление к сведению и обещал доложить Вам. Вывод можно будет сделать только после среды.

2. Фр. передал мне перевод радио, перехваченного им, которое прилагаю. Я сказал ему, что это либо дезинформация, направленная к тому, чтобы нас поссорить, или же речь идет о других летчиках, высланных из СССР для получения обратно самолета, так как последний должен был быть возвращен нам, как я читал, уже в Риге, в латвийских газетах. Лично я считаю первое толкование более вероятным.

3. Директор одного предприятия, ведущего дела с г. Фишманом[124], заявил мне, что, по его сведениям, в ближайшее время ожидается правительственный запрет на передачу нам каких бы то ни было секретов военных производств. Я задал вопрос Фр., поставив это заявление в связь с заявлением директора Круппа Эстерлена, о том, что якобы Р. В. М. запретил ему продолжать переговоры с нами. Фр. назвал все это измышлениями, и я с ним вполне согласен в первом случае; что же касается Круппа то здесь еще неизвестно, как обстоит дело. Эти разговоры я использую для того, чтобы портить кровь Фр. Он тогда становится покладистей.

4. Я сообщил Фр. о принципиальном согласии Вашем и тов. Литвинова о согласовании выступлений на конференции по разоружению. Однако, думаю, что теперь уже поздно что-либо согласовывать, так как конференция уже на носу, а о переносе ее из Женевы пока ничего не слышно.

5. Далее, Фр. просил дать ему поскорей ответ насчет Брухмюллера[125].

6. Франк сказал, что они имеют вполне достоверные сведения, что поляки ведут в Париже переговоры об увеличении 400-милл. кредита для заказов по авиации и моторизованной тяжелой артиллерии. Кроме того, они заказали на заводах Рено 2 000 легких и 500 средних (с мотором 25 л. с.) танков.

Последнее известие кажется мне совершенно невероятным, так как цифры чересчур велики. Прошу по мере проверки сообщить мне Ваши данные.

7. У меня был представитель Штольценберга[126], который заявил мне, что он имеет в Испании хорошо действующую установку[127] и был бы не прочь снова вступить с нами в дела, минуя всяческих посредников. Я сказал, что не знаю, будет ли иметься такое желание с нашей стороны, поскольку имеется достаточно горький опыт сотрудничества с ним; вероятно, было бы полезным, чтобы Шт.[128] представил реальные доказательства того, что он не только хочет, но и может выполнить свои обязательства. Его представитель заявил, что он попытается устроить нашим спецам приглашение в Испанию на заводы Штольц. Я сказал, что это предложение для меня ново, но о нем я доложу в Москву. Прошу указаний, как с ним быть дальше. <…>

Лунев

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 151. Л. 87-89.

ИЗ РЕЧИ СТАЛИНА НА ПЛЕНУМЕ ЦК ВКП(б)

19 ноября 1928 г

Вопрос о быстром темпе развития индустрии пс стоял бы у нас так остро, как стоит он теперь, если бы мы имели такую же развитую промышленность и такую же развитую технику, как, скажем, в Германии, если бы удельный вес индустрии во всем народном хозяйстве стоял у нас так же высоко, как, например, в Германии… В том-то и дело, что мы стоим в этом отношении позади Германии и мы далеко еще не догнали ее в технико-экономическом отношении.

Вопрос о быстром темпе развития индустрии не стоял бы так остро в том случае, если бы мы представляли не единственную страну диктатуры пролетариата, а одну из стран пролетарской диктатуры, если бы мы имели пролетарскую диктатуру не только в нашей стране, но и в других, более передовых странах, скажем, в Германии и Франции.

При этом условии капиталистическое окружение не могло бы представлять для нас той серьезной опасности, какую оно представляет теперь, вопрос об экономической самостоятельности нашей страны, естественно, отошел бы на задний план, мы могли бы включиться в систему более развитых пролетарских государств, мы могли бы получать от них машины для оплодотворения нашей промышленности и сельского хозяйства, снабжая их сырьем и продовольственными продуктами, мы могли бы, следовательно, развивать нашу индустрию менее быстрым темпом. Но вы знаете хорошо, что мы не имеем еще этого условия и мы все еще являемся единственной страной пролетарской диктатуры, окруженной капиталистическими странами, многие из которых стоят далеко впереди нас в технико-экономическом отношении.

Вот почему вопрос о том, чтобы догнать и перегнать экономически передовые страны, Ленин ставил как вопрос жизни и смерти нашего развития.

Таковы внешние условия, диктующие нам быстрый темп развития нашей индустрии…

Сталин И. В. Сочинения.

Т. 11. М„ 1949. С. 251-252.

БЕРЗИН. ДОКЛАД «О СОТРУДНИЧЕСТВЕ РККА И РЕЙХСВЕРА»

24 декабря 1928 г.

Москва

Совершенно секретно

Переговоры о сотрудничестве между РККА и рейхсвером, насколько мне известно, начались еще в 1922 г. (точных данных в IV управлении не имеется). Переговоры в то время велись членом РВС Союза тов. Розенголь-цем и после длительного обмена мнениями осенью 1923 г. приняли конкретную форму договоров:

а) с фирмой Юнкерс о поставке самолетов и постройке на территории СССР авиазавода;

б) с командованием рейхсвера о совместной постройке завода по выделке иприта (акционерные общества «ВИКО», «Метахим», «Берсоль»). Далее в 1924 г. через фирму «Метахим» был принят нашей промышленностью от рейхсвера заказ на 400 000 снарядов для полевых З”[129] орудий.

Вышеуказанные договоры (с фирмой Юнкерс и договор по постройке ипритного завода) не дали для нас положительных результатов. Фирма Юнкерс не исполнила взятые на себя обязательства по поставке нам металлических самолетов и завода не построила. Договор поэтому был расторгнут в 1926-1927 гг. Договор о совместной постройке ипритного завода также пришлось в 1927 г. расторгнуть потому, что фирма Штольценберг, которой рейхсвер со своей стороны перепоручил техническое исполнение взятых по договору обязательств

(поставка оборудования и организация производства), получив от рейхсвера около 20 милл. марок, фактически надула и рейхсвер и нас. Поставленное Штольценбергом оборудование не соответствовало условиям договора, и методы изготовления иприта нашими специалистами, а впоследствии и немецкими, были признаны устаревшими и негодными.

Материального ущерба в этом деле не понесли, но потеряли почти три года времени, так как, в надежде на строящиеся, не предприняли меры к самостоятельной организации производства иприта.

Заказ рейхсвера на 3” снаряды нами был исполнен и снаряды в 1926 г. переданы немцам. Однако расчеты по этому делу (правда, по вине нашей промышленности) были закончены лишь в конце текущего года. Дело с этими снарядами, как известно, принесло нам большой политический ущерб, так как факт изготовления нами снарядов для Германии, по вине самих немцев, известен немецким социал-демократам, которые (насколько нам известно) с благословения Штреземана подняли против нас большую кампанию в прессе.

Таким образом, первый период нашего сотрудничества с рейхсвером мам никаких положительных результатов (я не говорю о чисто политической стороне дела) нам не дал.

Начиная с 1925 г., когда уже ясно определились неуспехи с Юнкерсом и ипритным заводом, сотрудничество постепенно переводится на другие рельсы.

Если договорами 1923 года немцы, как видно из секретного письма командования рейхсвера от 7/1-1927 г. на имя представителя в Москве – Лита, немцы стремились стать поставщиками для нас в области авиации и химии и обеспечить за собой влияние на соответствующие отрасли нашей промышленности, то с этого времени они «более всего заинтересованы в том, чтобы вскоре приобрести еще большее влияние на русскую армию, воздушный флот и флот». Речь, как видно, идет о влиянии на организацию и тактическую подготовку нашей армии.

В связи- с этим немцы еще в 1925 г. соглашаются допустить 5 наших (на взаимных началах) командиров на свои тактические учения в поле и маневры, а в 1926 г. уже ставят вопрос о совещании по оперативным вопросам, с целью выработки единства оперативных взглядов.

В 1926 г. впервые допускаются наши командиры (тт. Свечников и Красильников) в качестве слушателей на последнем курсе Германской военной академии (академические курсы).

В том же году немцы заключают с нами договор об организации танковой школы в Казани и совместных газовых опытов в Подосинках (ныне «Томка»).

В настоящее время наши взаимоотношения с рейхсвером имеют конкретное выражение:

а) взаимного ознакомления с состоянием и методами подготовки обеих армий путем командировки лиц командного состава на маневры, полевые поездки и на академические курсы;

б) в совместных химических опытах (предприятие «Томка»);

в) в совместной организации танковой школы в Казани («Кама»);

г) в авиационной школе в Липецке («Липецк»);

д) в командировании в Германию для изучения отдельных вопросов и ознакомления с организацией работ ряда представителей отдельных управлений (УВВС, НТК[130], Артуправления, Главсанупра и др.).

1. Переходя к оценке отдельных видов сотрудничества, необходимо сказать, что наиболее ощутимые результаты нам дают поездки нашего комсостава на маневры, полевые поездки и академические курсы в Германии. Путем изучения организации отдельных родов войск и постановки штабной работы, методов обучения и подготовки, а также течения военной мысли наши командиры не только приобретают ряд полезных знаний, расширяют свой кругозор, но и получают известный толчок к изучению отдельных вопросов и самостоятельного решения их применительно к нашим условиям. Короче говоря, наши командиры, углубляя свои познания, приобретают так называемую «военную культуру». Пока для нас недоступны другие западно-европейские армии, эту возможность усовершенствования ряда наших командиров целесообразно и необходимо сохранить.

2. Существующие предприятия пока что нам реального дали немного. Наиболее старое предприятие – авиационная школа в Липецке до 1928 г. нами использовалась слабо. Эта школа организована немцами в 1923-1924 гг.[131], имеет целью не только подготовку летного состава (летчиков и летных наблюдателей), но и опытно-исследовательские цели. Школа первые два года была материально слабо обеспечена, имела старые самолеты, и работа для нас особого интереса не имела. Начиная с

1927 г., школа стала работать, и наш интерес к ней возрос. Все расходы по организации, оборудованию и содержанию школы несут немцы.

3. Химические опыты в Подосинках, а затем в «Томке», дали положительные результаты, и продолжение этих опытов в течение ближайшего года Химуправлением признается целесообразным. Цель этих опытов – испытание новых приборов и новых методов применения OB[132] (артилл., авиац., спецгазометы и т. д.), а также новые способы и средства дегазации зараженной местности. Расходы по опытам оплачиваются поровну.

4. Танковая школа в Казани до сих пор еще не начала функционировать; занятия в ней начнутся, по заявлению немцев, лишь с весны 1929 г., когда будут из Германии доставлены необходимые для школы танки. Пока что немцы в течение двух лет отстроились и оборудовали школьные помещения, мастерские и учебное поле. Из этого предприятия мы сможем извлечь пользу лишь с начала занятий, так как имеем право на -паритетных началах иметь равное количество учеников. Оборудование школы и содержание, за исключением предполагаемых наших учеников, оплачивается немцами.

На организацию и содержание вышеуказанных предприятий немцы тратят крупные суммы денег, нам неизвестна точная цифра расходов (кроме прямых расходов на нашей территории по строительным работам и содержанию личного состава, нужно учесть еще расходы по оборудованию, которое полностью прибывает из Германии), но расходы по «Томке» (химические опыты) уже достигают миллиона марок, расходы по организации и содержанию танковой школы выше 500 000 марок, а расходы по Липецкой школе, считая оборудование, свыше миллиона марок. Если учесть прежние расходы рейхсвера в виде дотации Юнкерсу по линии сотрудничества с нами и потерю рейхсвером около 20 000 000 марок на деле Штольценберга (ипритный завод), то нужно сказать, что материальные затраты рейхсвера на «предприятия» в СССР весьма крупны и до сих пор не оправдывались теми конкретными результатами, которые дают эти предприятия.

Нет сомнения, что все немецкие предприятия, кроме прямой своей задачи, имеют также и задачу экономической, политической и военной информации (шпионажа). За что говорит хотя бы то, что наблюдающим за всеми предприятиями состоит такой махровый разведчик германского штаба, как Нидермайер. С этой стороны предприятия нам приносят определенный вред.

Но этот шпионаж, по всем данным, не направлен по линии добычи и собирания секретных документов, а ведется путем личного наблюдения, разговоров и устных информаций. Такой шпионаж менее опасен, чем тайный, ибо не дает конкретных документальных данных, а ограничивается лишь фиксированием виденного. Немцы имеют на территории нашего союза более чем достаточно людей, при помощи которых они могут организовать прекрасную тайную разведку, вследствие чего удаление с нашей территории немецких предприятий в смысле уничтожения немецкого шпионажа дает чрезвычайно мало.

До начала 1928 г. (приезд полковника Миттельбергера[133]) отношение немцев к сотрудничеству было выжидательное и довольно прозрачно отражало все те колебания между востоком и западом, которые наблюдались в германской внешней политике. «Военное сотрудничество» с Советским Союзом для германской дипломатии было лишь козырем в переговорах с Францией и Англией. Однако с началом нового сближения между Англией и Францией (начало 1928 г.) и крахом немецких надежд на благоприятное для Германии решение репарационного вопроса и «рейнской проблемы» (очищение от французских и бельгийских войск рейнской зоны) отношение руководящих кругов рейхсвера к вопросу сотрудничества с РККА постепенно меняется. В СССР для ознакомления с РККА и изучения возможностей сотрудничества командируются такие ответственные лица, как зам. начальника Генерального штаба Миттельбергер, а затем и начальник Генерального штаба генерал Бломберг. Во взаимоотношениях отмечается более дружественный тон, чем это было раньше. Конечно, сейчас еще рано говорить о серьезном длительном курсе на восточную ориентацию, но неудачи немцев в попытках договориться по репарационным вопросам и по вопросу освобождения от оккупационных войск рейнской зоны, очевидно, будут «восточную ориентацию» укреплять. Этим и объясняются новые предложения командования рейхсвера об «урегулировании и расширении» сотрудничества обеих армий, предложенные через Нидермайера и тов. Корка.

Конкретно эти предложения сводятся к следующему:

1. Замена личного состава предприятий, состоящего из офицеров запаса, квалифицированными офицерами активной службы в рейхсвере.

2. Открытие весной 1929 года танковой школы в Казани и доставка туда новых тяжелых и средних немецких танков последней конструкции.

3. Заключение договора о газовых опытах и расширение этих опытов. Доставка из Германии химических снарядов и 4-х полевых гаубиц для опытной стрельбы.

4. Присылка радиостанций для увязки работы танковой школы в Казани и Липецкой школы, воздушная связь между школами и проверка действия радиостанций на самолетах на более далекие расстояния, чем позволяет липецкий аэродром.

5. Постепенное сближение морских штабов обоих государств путем поездки представителя наших морских сил в Германию или представителя германского флота в Москву, установление личного знакомства между ответственными руководителями обоих флотов, обсуждение некоторых общих проблем и т. д.

6. Контактирование разведывательной деятельности обеих армий против Польши, обмен разведывательными данными о Польше и встреча руководителей обеих разведок для совместного рассмотрения данных о мобилизации и развертывании польской армии.

7. Совместная работа конструкторских сил в области артиллерии и пулеметного дела с использованием достижений в этой области, как германской, так и нашей промышленности, при условии равноправного использования результатов этой конструкторской работы (предложение, переданное через проф. Шмица).

8. Продолжение взаимных командировок на маневры, нолевые поездки, допущение наших командиров на последний курс военной академии рейхсвера, приезд нескольких германских офицеров для стажировки в наших частях.

Кроме того, фирма Юнкерс в частном порядке подняла перед нашим военным атташе в Берлине вопрос относительно возобновления своей работы в СССР; в частности, о постройке авиазавода на концессионных началах свои предложения фирма Юнкерс согласна конкретизировать, если будет дан принципиальный ответ о машем согласии на переговоры.

Резюмируя вышеизложенное, полагаю целесообразным:

1. Сотрудничество с рейхсвером в существующих формах продолжать.

2. В максимальной степени использовать возможность обучения и усовершенствования нашего командного состава путем посылки на последний курс немецкой академии, для участия в полевых поездках, маневрах и т. д. Равным образом практиковать отдельных специалистов для изучения способов и методов работы в отдельных отраслях военной промышленности.

3. Настаивать перед немцами на скорейшем открытии танковой школы и в максимальной степени использовать таковую для подготовки нашего комсостава танковых войск.

4. Впредь возможно широко использовать результаты опытных работ немцев в Липецкой школе, путем введения туда разрешенного договором количества наших учеников.

5. Продолжать химопыты, обусловив в договоре возможность отказа от дальнейших опытов тогда, когда мы сочтем это необходимым.

6. Предложение об установлении контакта между руководителями обоих флотов принять, ограничив этот контакт личным знакомством руководителей и обсуждением вопросов общего характера.

7. Предложение об обмене разведывательными данными по Польше и совместном обсуждении вопросов мобилизации и развертывания польской армии принять. Попытки установить организационные контакты между разведками – отклонить.

8. Вопрос о совместной конструкторской работе решить в зависимости от более конкретных предложений со стороны рейхсвера.

Изложенное докладываю на усмотрение.

Начальник IV Управления штаба РККА Берзин

ЦГАСА. Ф. 33987. Он. 3. Д. 295. Л. 71-78.

Подлинник.

ИЗ БЕСЕДЫ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ФИРМЫ «КРУПП» И СОВЕТСКОЙ МАШИНОСТРОИТЕЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ[134]

17 апреля 1929 г

Москва

Совершенно секретно

После детального обмена мнений представители фирмы «Крупп» сформулировали свои предложения в нижеследующем:

1. Фирма «Крупп» предлагает передать русской стороне накопленный ею опыт по всем без исключения специальным конструкциям (системы орудий, снаряды, взрыватели, трубки) до 1918 г. и весь тот опыт, который она имеет по всем без исключения конструкциям, сделанным после 1918 г. Последние конструкции разработаны в тесном сотрудничестве фирмы с германским правительством, причем германское правительство осведомлено о ведущихся переговорах и дало на эти переговоры санкцию. Представители фирмы при этом оговорили, что все, что касается новейшей техники и сконструированного ими после 1918 года, на каждую из этих конструкций им надо будет испросить разрешение правительства, подтверждая, что в целом, однако, переговоры одобрены.

2. Для осуществления этой мыслимой ими широкой технической помощи фирма «Крупп» усилит свое Конструкторское Бюро в Эссене, где будут выполняться специальные русские задания, если таковые будут им предъявлены. В это бюро могут направляться русские конструкторы для постановки работы, и кроме того, по требованию русской стороны, германские конструкторы могут на тот или иной срок приезжать в Москву на все заводы для руководства и работы в русских КБ или для наблюдения за изготовлением опытных образцов. Кроме того, фирма «Крупп» предоставит в распоряжение русской стороны накопленный опыт в лабораториях и на полигонах, по внешней баллистике и т. д., а также будет передавать все те технические достижения, которые с момента заключения договора и на его срок будут осуществлены в КБ фирмы.

3. Фирма «Крупп» передает конструкции, которые в будущем будут ею выработаны по поручению германского правительства. <;…>

4. <…> Достигнуто условие, чтобы опыт, накапливаемый в русских условиях по системам, сконструированным в КБ фирмы или по системам, в разработке которых принимали участие германские конструктора в Советском Союзе, взаимно передавались бы, фирме «Крупп».

<… >

6. Представители фирмы «Крупп» вместе с тем предлагают передать весь опыт, который имеется в области производства материала для военного снаряжения, метода его обработки и весь режим обращения с ним. Далее, представители фирмы предлагают передать имеющийся у них опыт в отношении взрывчатых веществ и порохов, подчеркивая, что и в этой части то, что имеется до 1918 г., они предоставляют с согласия германского правительства.

7. Передавая помощь по последним вопросам, фирма «Круппа» также передает опыт, который имеется в области применения порохов и взрывчатых веществ.

<… >

9. В отношении компенсации за техническую помощь по качественной металлургии и по специальным вопросам <…> представители фирмы «Круппа» заявили, что они желали бы получить от русской стороны за полную техническую помощь – 2 миллиона долларов.

10. Учитывая политическое значение настоящего соглашения, представители фирмы «Крупп» считают необходимым исходатайствовать санкцию на него соответствующих правительственных органов в Германии, о чем русская сторона должна быть поставлена в известность.

ЦГЛСА. Ф. 33987. Он. 3. Д. 295. Л. 228-228 об.

«…ПЕРЕГОВОРЫ ВЕЛИСЬ В МОСКВЕ…»[135]

мая 1929 г.

Совершенно секретно

Переговоры велись в Москве от 10 до 20 апреля 1929 г. С нашей стороны в переговорах участвовали: тт. Ксандров, Толоконцев, Урываев, Будкевич, Корзун и Иванов[136]. Для обсуждения вопросов по специальностям привлекались тов. Оборин от Главмашстроя, тов. Неймаер от Гомзы[137], тов. Григорович от Научно-Технического Совета, Бутырин от Главэлектро, тов. Пастухов от Орудийно-Арсенального треста и тт. Молодцов и Смирнов от

АУ[138] и Начальник Снабжения РККА. В совещаниях по военным вопросам участвовал строго определенный круг лиц, по назначению тов. Толоконцева.

Со стороны Круппа вели переговоры: проф. Герене, член Директориума Акционерного Общества Фрид Крупп, глава делегации; д-р инженер Грисман – директор завода в Магдебурге Акционерного Общества Фрид Крупп и Бамбергер – директор Восточного Отдела Акционерного Общества Фрид Крупп.

Представители сторон имели ряд совещаний (протоколы и стенограммы велись систематически) по двум основным вопросам: о технической помощи в области мирной продукции (производство и обработка высокосортной стали, чугуна, специальные способы контроля над процессом производства) и о технической помощи в области специальной – военного производства.

Результаты переговоров могут быть представлены в следующих положениях:

I. Срок действия договора, со дня его подписания и утверждения, устанавливается на 10 лет;

II. Объектом договора является техническое содействие фирмы Крупп советской промышленности в области мирного и военного производств. Фирма Крупп передает Советской стороне весь накопленный ею опыт и знания во всех областях производства, которые являются ее специальностью или которые ей приходилось изучать. Для осуществления этого содействия фирма Крупп представляет возможность советской стороне изучать на своих заводах, лабораториях и полигонах как всю постановку работы фирмы Крупп в целом, так и отдельные вопросы по нашему выбору. Конструкторское Бюро фирмы в Эссене должно быть соответственно расширено для обслуживания советских требований. Если Советская сторона пожелает, Конструкторское Бюро будет организовано в СССР. Помимо указаний в области постановки новых в СССР методов производств, заимствованных у фирмы Круппа, фирма Круппа обязана давать указания и по вопросам технически правильной и рациональной организации производства вообще. Фирма Круппа по требованию Советской стороны обязана командировать к нам потребное количество инструкторов надлежащей квалификации и по нашим специальным требова- миям. Советская сторона имеет право командировать во все учреждения Круппа, в том числе и в Конструкторское Бюро в Эссене, необходимое количество своих инженеров и работников.

III. Представители фирмы Крупна сделали, однако, следующие существенные оговорки в области специального военного производства.

1. Все, что фирма Круппа имела в области производства опыта и знаний до 1918 г., безоговорочно может быть «передано» нам для изучения и введения у себя.

2. Достижения периода времени от 1918 г. по день подписания договора могут быть нам «переданы» лишь с согласия Рейхсвера, хотя это согласие заранее обеспечено.

3. Новые конструкции и изобретения в течение действия договора «передаются» нам каждый раз с согласия германского правительства.

4. Все, что достигнуто фирмой Круппа совместно с фирмой Бофорс в Швеции, «передается» нам с согласия этой фирмы. Фирма Круппа предложила свое посредничество по установлению сотрудничества между советскими заводами и фирмой Бофорс, если бы мы этогошоже-лали.

IV. Содержание русского отдела в Конструкторском Бюро в Эссене, содержание советских сотрудников, которые будут командированы для работы у Круппа, и инженеров-конструкторов, которые будут командированы Круппом в СССР, должно отдельно, по себестоимости оплачиваться Советской стороной.

V. Советской стороной в течение переговоров было выработано уточненное определение «Объема и характера технического содействия». Внесена существенная поправка о том, что советские инженеры вводятся в состав Конструкторского Бюро в Эссене, а не просто образуется – «русский отдел» при этом бюро.

VI. <…> Существенные разногласия выявились в вопросе о сроках и размерах платежей по обеим частям договора о техническом содействии. Представители фирмы Круппа, отказавшись от начального своего запроса – 2-х миллионов американских долларов, с уплатой из них в первые два года 1 500 000 американских долларов, сделали следующее заявление: советская машиностроительная промышленность уплачивает фирме Крупп 1 850 000 американских долларов нижеследующим образом: при подписании договора 500 тыс. американских долларов, через 6 месяцев – 125 тыс. долларов, через 9 месяцев – 100 тыс. долларов. <…>

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 295. Л. 227

.9.4

ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ПРИГЛАШЕНИЯ РЕЙНМЕТАЛЛА…[139]

8 мая 1929 г Совершенно секретно

Член Президиума и Начальник Военно-промышленного Управления[140]:

Климент Ефремович!

Сегодня получена от Круппа телеграмма, что он согласен на наши условия, которые мы им предложили здесь в Москве. Просят нашего согласия прислать [им снова][141] в Москву. Для окончания переговоров и подписания договоров, мы им подтвердили согласие на их приезд. Как теперь быть с Рейнметаллом? До окончания дела с Круп-пом воздержаться от приглашения его в Москву для переговоров.

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 216. Л. 216. Рукописный подлинник.

СТОМОНЯКОВ[142] О БЕСЕДЕ С ДИРКСЕНОМ

5 июля 1929 г.

Совершенно секретно

Дирксеи во время беседы с Микояном[143] и мною сказал, что он ожидал скорого окончания репарационных переговоров и открытия после этого кредитных переговоров с нами. Парижские переговоры, однако, чрезмерно затянулись. К тому же они не дали возможности заинтересованным правительствам закончить быстро все это дело, утвердив решения парижской репарационной конференции, и появилась надобность в новых переговорах, которые состоятся на предстоящей политической конференции. Вторым обстоятельством, помешавшим скорому открытию кредитных переговоров, были майские события в Берлине и Москве[144] и антинемецкие демонстрации в Ленинграде. Не то, чтобы эти события изменили мнение гермпра[145] о необходимости кредитной акции, но они создали неблагоприятную атмосферу вокруг советско-германских отношений и тем самым ослабили заинтересованность германской общественности и в особенности германских хозяйственных кругов в новых мероприятиях для усиления германского экспорта в СССР. В Германии стали открыто говорить, что Коминтерн ставит ставку на Германию и прощупывает возможности открытого выступления рабочих против гермпра.

В Германии говорят, что мы недостаточно считаемся с ее интересами и недостаточно обращаем внимание на ее протесты; в частности, ленинградский инцидент был урегулирован неудовлетворительно, ибо мы даже не выразили по этому поводу сожаления.

Третьим обстоятельством было усиление за последнее время германского экспорта, превысившего за последние 12 месяцев на 1,5 млрд, марок цифры предыдущего года. ,<…> Произошло падение заинтересованности германской промышленности в осуществлении новой кредитной акции. <…> В Берлине полагают, что переговоры о кредитах будет целесообразнее начать уже после окончания международной конференции, на которой будут урегулированы репарационные и политические проблемы, стоящие в порядке дня. <…>

Я ответил Дирксену, что благодарю его за эти сообщения, которые я передам тов. Микояну и Коллегии НКИД. Дирксен прервал меня, сказав, что он не имеет поручения из Берлина делать мне эти сообщения и делает их по собственной инициативе и в частном порядке. <…> Ни в Берлине, ни в Москве германская сторона не считала даже нужным сообщить нам, почему же германские делегаты не приезжают. Мы не гнались за германскими кредитами. Начиная с декабрьских переговоров, мы неоднократно в ясной и недвусмысленной форме заявляли германской стороне, в ответ на ее вопросы, что германские кредиты не являются необходимыми для нас, ибо наше хозяйство может обойтись и без них. <…> У нас многие полагают, что молчание гермпра по кредитному вопросу после заявления германского посла о назначении германских делегатов и об их приезде через 3 недели объясняется исключительно политическими причинами. У нас полагают, что влиятельные круги в Германии требуют от гермпра, чтобы оно оставило себе возможно более свободные руки в отношении СССР для предстоящих политических переговоров с Антантой. Эти круги явно полагают, что не надо торопиться также с кредитами и кредитной акцией, ибо, может быть, Германия сможет заключить с Антантой выгодное для себя соглашение, а также и в отношении СССР, и может быть, после международной политической конференции, для Германии откроются новые возможности, также в отношении экспорта в СССР. Молчание Германии производило здесь поэтому весьма неблагоприятное впечатление и рассматривалось как результат усиления антисоветских тенденций в Германии. Дирксен сказал, что это, конечно, не так, и что, как он уже мне сказал, основной причиной являлось и является опасение, что предоставление нам кредитов может сильно испортить позицию Германии при предстоящем окончательном урегулировании репарационного вопроса. <…>

Затем я заговорил относительно «индискреции»[146] и сказал, что для нас не подлежит никакому сомнению, что «утечка» произошла с германской стороны. Дирксен, по существу, все же полагает, что индискрсция произошла с советской стороны.

Я в заключение сказал Дирксспу, что самым печальным является то, что с германской стороны склонны близоруким образом преувеличивать значение всяких временных неприятностей и ставить из-за них под вопрос самую основу наших отношений. Между тем в Берлине должны были бы понять, что при столь большом различии наших политических и экономических систем некоторое количество конфликтов, инцидентов и трений между обоими государствами является абсолютно неизбежным Катим неизбежным спутникам советско-германской дружбы надо относиться с философским спокойствием и, принимая все меры для их возможного сокращения и локализации, не преувеличивать их значения и не допускать, чтобы от них страдали отношения между нашими государствами, покоящиеся на параллелизме некоторых внешнеполитических интересов и экономических интересов на протяжении большого промежутка времени. Нельзя допускать, чтобы из-за временных препятствий, встречающихся на нашем пути, мы теряли дорогу и теряли перспективу. <. >

Б. Стомоняков

ЦГАСА. Ф 33987 Он 3 Д. 295 Л 231-236.

Копия.

Б 2262

ИЗ БЕСЕДЫ ВОРОШИЛОВА С ДЕЯТЕЛЯМИ РЕЙХСВЕРА ГЕНЕРАЛОМ ГАММЕРШТЕЙНОМ[147] И ПОЛКОВНИКОМ КЮЛЛЕНТАЛЕМ

5 сентября 1929 г Совершенно секретно

Ворошилов. <…> Меня интересует общее впечатление, которое Вы получили.

Генерал Гаммсрштейн. Я получил впечатление, что здесь предстоит еще много работы. Но эта работа начата с большим идеализмом и производящей большое впечатление планомерностью, и я убежден, что Ваше строительство идет по восходящей линии. <…> Я понимаю, что вопрос касается учреждений в Липецке, Казани и Томске[148] Общее впечатление от них у меня осталось удовлетворительное… В Казани я был совместно с г-иом Куликом[149] и в Томске с г-иом Фишманом. <…>

Ворошилов. В прошлом году я имел с генералом

Бломбергом беседу по всем конкретным вопросам, и, кажется, эта беседа разрешилась в сторону обоюдной выгоды. Я ие скрываю, что в наших взаимоотношениях были некоторые шероховатости, по в основном мы имели положительные результаты. <;…> Я рассматриваю господина генерала Гаммерштейна как представителя дружественного нам государства и человека, который хорошо расположен к Красной Армии, о чем я неоднократно слышал от товарищей, учившихся в Германии. Поэтому речь может идти не о доверии и недоверии, а о том, сможем ли мы найти новые дополнительные пути, которые улучшили бы и конкретизировали наши взаимоотношения на общую пользу Германии и СССР. <…>

Гаммерштейн. Мы хотели бы увеличить число курсантов с 10 до 20, чтобы лучше использовать затраченный капитал. Мы предполагаем весною сделать опыты с более новыми танками[150]. Мы предполагаем 10 курсантов обучать еще технически на германских заводах, поставляющих нам танки и тактически – по теоретическому курсу в аудитории. <…>[151]

По соседству со школой в Казани находится артиллерийская часть. Было бы полезно, если бы туда поместить танковый взвод, так как целью являются не только технические работы, но и тактическое применение, и поэтому было бы приятно, если здесь участвовали бы и русские части. К тому времени в Казани будут, кроме 3 тяжелых, еще 3 легких танка.[152]

Ворошилов. Наши взаимоотношения построены на своеобразных началах. Мы заинтересованы по-разному в совместной работе. Рейхсвер желает иметь базу для опытов вновь сконструированных танков, обучения танкистов-специалистов, изучения тактики и свойств танков. Мы же заинтересованы, кроме указанного, еще и в том, чтобы получить техническую помощь. Конкретно: я хотел бы, чтобы господин генерал Гаммерштейн и господин полковник Кюлленталь откровенно мне сказали, до каких пределов могут простираться наши взаимоотношения в смысле получения нами помощи со стороны Рейхсвера <…>[153]

Гаммерштейн. <…> В общем и целом я скажу, что в принципе пожелания русских совершенно отвечают взглядам немцев, но необходимо, чтобы закончить период технических испытаний. <…>[154] Еще одно дополнение: я тем более разделяю мнение г-на Ворошилова, так как у- нас, благодаря Версальскому договору, невозможно осуществить массовое производство танков. <…>

Ворошилов. Для нас чрезвычайно важно работу по лабораторным опытам, ведущуюся в Казани немцами, увязать с нашими мероприятиями по танкостроению. Если немцы сейчас считают несвоевременным создание у нас КБ, то, может быть, наши инженеры могли бы быть включены в состав КБ, работающих по танкам. <…> Я знаю, что вследствие Версальского договора Германия не может производить танки. СССР не связан никакими договорами и может строить танки не только для себя, но и для других Кроме того, при известных условиях возможно построить у нас нескольких специальных предприятий… Мы хотели бы с помощью господ генералов Гаммерштейна, Блом-берга, Хойе и др. высших чинов Рейхсвера, с которыми у нас хорошие взаимоотношения, установить также взаимоотношения с немецкой промышленностью, чтобы в ближайшее время мы смогли получить техническую помощь для нашей армии.

Гаммерштейн. В отношении работы я, к величайшему сожалению, должен внести некоторые ограничения. Для нас будет очень приятно, если русские и немецкие инженеры совместно будут вес изучать в Казани. Но что касается Германии, то следует учесть, что немецкие фирмы работают вопреки Версальскому договору, так, что, например, Крупп озабочен тем, чтобы ему это не повредило.

Ворошилов. <…>[155] Рейхсвер не оказал нам содействия, на которое мы, в порядке взаимности, имеем право рассчитывать.

Гаммерштейн. Я предлагаю для укрепления отношений во всех промышленных вопросах генерала Людвига, во всех тактико-оперативных вопросах – полковника Хальм <…> и в отношении всех общих предприятий господина Нидермайера[156]. [157] У вас коммунистический строй является государственным строем, у нас коммунизм враждебен государственному строю. <;…> Основами дружественных отношений двух стран являются три фактора: дружба армий, возможно дружественная внешняя политика и взаимное признавание внутренней политики каждой страны.

<…>

Ворошилов. <…>[158] Два слова о политических вопросах. Мы должны исходить из того, что по социально-политическому строю наши государства являются антиподами. <…> Разумеется, речь может идти только о наших деловых взаимоотношениях. Обе стороны в своей совместной работе, как я понимаю, не должны допускать таких действий, которые наносили бы ущерб нашим государствам. Нам незачем припутывать III Интернационал или партии к нашим чисто деловым отношениям. <…> В № 8 журнала «Милитер Вохенблатт»[159] появилась статья генерала в запасе фон Мирка о мощи СССР на Дальнем Востоке. Статья пропитана ненавистью и враждой к нам и представляет «богатый» извращенный материал, главное лживый, для Антанты, против которой мы, казалось бы, должны идти единым фронтом.?<…> Можно не любить большевиков, ио следует уважать наш народ, который ведет жесточайшую борьбу за свое существование.

<… >

Гаммерштейн. <…> Заставить «Милитер Вохенблатт» не помещать некоторых статей мы, к сожалению, не можем, так как этот журнал является частным предприятием.[160]

Мы не держим в руках нашу печать настолько, насколько это имеет место у Вас.

Ворошилов. Какие у господина генерала Гаммерштейна имеются пожелания насчет Томки?

Гаммерштейн. Здесь имеется много общего с Казанью. В Томке мы имеем общий опытный Институт, и мы желали бы, чтобы это так оставалось. Мы думаем, что русские расширят Институт и что тогда русский опытный газовый батальон придет в Чиханы. Но мы желаем, чтобы Институт и батальон оставался таким, какой он есть, не будучи слитым с войсковой частью. <…> С господином Фишманом я согласен во всех вопросах, но у нас есть расхождение в вопросе о разделении между Томкой и Чиханами. Практически это выразилось бы в том, что если имеется ангар для самолетов в Чиханах, то таковой же, правда меньший, должен быть также в Томке.

Ворошилов. <…>[161] Мы считаем, что немецкая химическая промышленность пепревзойдена еще до сих пор во всем мире. Нас удивляет поэтому скромность и бедность технических средств и аппаратуры на этом специально организованном опытном полигоне. Это наводит на мысль, что здесь или недоразумение или нежелание вводить нас в курс новых и старых химических средств борьбы, которые Рейхсвер имеет.

Гаммерштейн. <…> Все, что мы имеем, все это находится в Томке и, мне кажется, что в Томке под прекрасным руководством генерала Треппсра делается все, что возможно, и что господин Фишман, который мне очень нравится, в своем увлечении хочет идти слишком быстро. У нас нет ничего секретного, все, что мы имеем, находится в Томке. <…> Мое предложение – все же в том же духе – продолжать работу в этом маленьком институте в Томке.

<… >

Ворошилов. <…> Вопрос о темпе вооружений и испытаний, в особенности химических средств, имеет первостепенную важность. Никто из нас не знает, когда война может вспыхнуть. <…> Теперь разрешите перейти к вопросу о Липецке. Липецкая школа существует давно, это самое старое из учреждений, и она дала хорошие результаты для Рейхсвера, в то время как мы, к сожалению, не извлекли из ее существования никакой пользы.

Гаммерштейн. <…> У меня имеется просьба, чтобы тактическое учение в Воронеже все же состоялось и чтобы оно было оставлено в программе. Что же касается Липецка, то теперь мы расширим исследовательскую работу и увеличим технику. <…->[163]

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 375. Л. 1 – 13.

ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б) О СУЩЕСТВУЮЩИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ С РЕЙХСВЕРОМ[164]

1920 г

Совершенно секретно

Слушали:

1. О существующих взаимоотношениях с Рейхсвером.

Постановили:

1. а) Потребовать от немцев усиления конспирации в сотрудничестве обеих армий, а также гарантии недопущения разглашения в печати каких бы то ни было сведений, касающихся этого сотрудничества.

б) Потребовать от немцев компенсации за пользуемые ими наши здания и земельные площади в Липецке, Казани и Томке в виде арендной платы.

в) Дальнейшее существование указанных предприятий обусловить необходимостью улучшения оборудования их новейшей техникой (новейшего типа танки, самолеты, OB и т. д.) и создания научно-исследовательских отделов с мастерскими и лабораториями, обеспечив участие в них наших научно-технических работников.

г) В максимальной степени использовать возможность усовершенствования нашего начсостава путем посылки командиров в немецкую военную академию, для участия в маневрах, полевых поездках, играх и стрельбах и т. д., на началах взаимности допускать посещение немцами РККА.

2. О новых предложениях немцев.

а) О совместном сотрудничестве конструкторских сил Германии и СССР в области артиллерии и пулеметного дела; об использовании новейших достижений в этой области Рейхсвера и германской промышленности, с одной стороны, и советской промышленности – с другой.

2. Ответы советской стороны

а) С целью использования германского опыта в области конструкторских достижений военной техники допустить сотрудничество конструкторских сил обеих стран в области артиллерийского и пулеметного дела и в отношении военной химии. Признать возможным привлечь крупных немецких специалистов для конструкторской и производственной работы в СССР.

б) Об установлении контакта между РККФ и германским морским флотом (первоначально – приезд руководителя РККФ в Берлин и руководителя германского флота в Москву)

в) О контакте разведывательной деятельности РККА и РВ рейхсвера против Полыни с целью обмена разведывательными данными о Польше и совместной разработки данных мобилизации и развертывания польской армии.

<… >

д) О предложении немцев установить рации для связи танковой школы и липецкой воздушной школы.

3. Предложения фирмы Юнкерс.

Начать переговоры о постройке завода в СССР.

б) К предложению об установлении контакта между обоими флотами отнестись сдержанно, допустив контакт в единичных и выгодных для РККФ (конструкторские достижения в области подводных лодок и т. п.) случаях. Проникновение немцев в РККФ не допускать.

в) Обмен разведывательными данными о Польше и совместное обсуждение вопросов мобилизации и развертывания польской армии признать целесообразным Предложение об установлении совместной организационной работы обеих разведок отклонить.

д) Отклонить.

3. Начать предварительные переговоры с фирмой Юнкерс в целях выяснения конкретных предложений фирмы, после чего обсудить вопрос дополнительно.

ЦГАСА. Ф 33987 On. 3 Д. 329 Л 146-147, Д. 295. Л. 69-70

ИЗ ДНЕВНИКА ЛИТВИНОВА. ПРИЕМ ДИРКСЕНА

20 февраля 1930 г Секретно

1. Дирксен начал сообщение о том, что по предложению англичан в Женеве обсуждается вопрос о согласовании некоторых статей устава Лиги Наций с пактом Келлога[165] и что германское правительство решило предо ставить в соответственную комиссию свои соображения по этому поводу в письменной форме. Совершенно доверительно Дирксен вручил мне копию этой записки. Был совершенно ясен диверсионный характер этого шага, долженствующего доказать готовность германского правительства и впредь держать с нами контакт по международным вопросам.

2. Затем Дирксен своими словами передал мне содержание длинной телеграммы, полученной им от Курциуса[166] в ответ на переданные в Берлин мои соображения. <…>

<…> Свою лояльность по словам Курциуса Германия доказала нам в прошлом году в связи с советско-китай ским конфликтом и получавшимися ею предложениями об образовании антисоветского фронта. <…> От себя Дирксен добавил, что мы сами некоторыми действиями способствовали обострению советско-германских отношений:

<…> а) Официальное чествование в Ленинграде и др . местах Макса Гельца[167].

б) Официальный прием делегации красных фронтовиков [168] Дальневосточной армией и Блюхером

в) Прием делегатов красных фронтовиков в Большом театре по случаю съезда Осоавиахима, на котором присутствовали Ворошилов и другие члены правительства

г) Имея в виду особые отношения, существующие между .Красной Армией и Рейхсвером, и некоторые специальные соглашения, заключаемые с ведома германского правительства, идущего при этом на большой политический риск, германское правительство особенно фраппировано[169] публичной манифестации близости между т. Ворошиловым и красными фронтовиками. <…>

4) Дирксен спросил, не считал ли бы я полезной поездку в Берлин кого-нибудь из членов Политбюро. Разговоров между деятелями обоих иностранных ведомств, между ним и мною и между Курциусом и Шубертом с Крестинским, очевидно, недостаточно и требуются объяс-105

нения между вышестоящими лицами (это предложение является откликом изложенного в каком-то секретном германском документе мнения – о совершенной неавто-ритстпости Чичерина, Литвинова и всего НКИД, и о Политбюро и ОГГ1У как действительных руководителях внешней политики). Я снова указал Дирксену, что сейчас дело не только во взаимных заверениях в лояльности между членами правительств, но в публичном занятии какой-нибудь определенной позиции германским правительством перед лицом разворачивающихся в Германии антисоветской кампании и имевших место антисоветских выступлений германских властей.

Литвинов

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 349. Л. 61 – G4.

Подлипни к.

КРЕСТИНСКИЙ О ЕГО БЕСЕДЕ С КУРЦИУСОМ[170]

Среда, 5 марта 1930 г.

[Курциус] : Я всегда выступал сторонником самого тесного сближения с СССР. Я считаю, что у нас есть много общих хозяйственных, политических задач. <…> И теперь, когда в общественном мнении буржуазного мира, в том числе и Германии, имеются неблагоприятные настроения по отношению к СССР, я хочу не только сохранить, по расширить и углубить дружеские отношения с СССР. <…>[171]

[Крестинский]: У нас есть сведения, что инициатива кампании против Деропа[172] идет из прусского министерства внутренних дел. Эта наша информация подтверждается тем, что сначала в правлении Дерупафта, а затем в отделении Деропа в Бадене появилась полиция и потребовала списки служащих, а также перечень всех лиц, у которых стоят насосы с бензином Деропа. Это означает планомерный поход против бензинного экспорта, который отпугнет от нас и покупателей и контрагентов, продающих наш бензин непосредственно потребителям[173]. Нелепое утверждение «Форвертса» о субсидировании мною «Роте Фане»[174] при помощи покупки 5000 экз. может вызвать у всякого разумного человека только смех. <…>- Я не останавливаюсь подробно на каждом из вышеприведенных фактов, я не даю исчерпывающего списка наших претензий, но г. министр должен из того, что я сказал, понять, что в нашем общественном мнении, конечно, появляется раздражение против германской стороны, что у нас естественно, начинают думать, говорить и писать о переориентации против нас германской общественности и германского правительства. <…>

[Курциус]: Невольно встает вопрос: как согласовать существующие между нами дружественные отношения и часто недружелюбные заверения с этими нападками на нас в зависящей от вашего правительства прессе? А затем деятельность Коминтерна и вашей партии. Конечно, ни вы, ни ваше правительство не оказываете непосредственной денежной помощи немецким коммунистам, но подстрекаете их на выступления против германского правительства. Но это делает Коминтерн, это делает компартия вашего Союза. А нам так трудно провести грань между Советским Правительством и Коминтерном, при том огромном влиянии, которое и в Коминтерне, и в советском государстве имеют руководители вашей партии, в частности г Сталин.

Было бы очень существенно, если бы ваша партия или Коминтерн в той или другой мере заявили о своем безразличии в отношении к германской компартии. Это сразу бы оздоровило бы атмосферу и ликвидировало бы враждебность по отношению к вам в целом ряде наших общественных кругов. <…>

Мой ответ: Вы преувеличиваете зависимость нашей прессы от правительства. <…>[175] Я думаю, что возможность влияния на прессу у нас вряд ли большая, чем у герм-пра. <…>- Мы ни в коей мере не можем взять на себя какую-либо ответственность за действия Коминтерна. У нас полтора миллиона членов. Все они работают, получают жалованье, платят большие или меньшие партийные взносы. Это дает нашей партии несколько десятков миллионов рублей в год. Большая часть этих денег идет, конечно, на нужды самой ВКП(б), но известный процент (5 или 10, точно не знаю) идет К. И.[176] Это составляет несколько миллионов в год.

[По словам Курциуса], если он все время возвращается к вопросу о Коминтерне и ВКП, то лишь с целью обезвредить наших противников в Германии. <;…> Он понимает, что мы не можем принять на себя какие-либо обязательства от имени Коминтерна и по поводу Коминтерна. Но он всего и не хочет. Ему не нужно никаких заявлений. Ему нужно лишь, чтобы т. Сталин, который все-таки обладает почти диктаторской властью в ВКП, дал попять как-нибудь немецким коммунистам, что он большого интереса к их выступлениям не проявляет, этого было бы достаточно. Курциус хочет привести еще один пример. Он никогда не говорил со мной о взаимоотношениях между Рейхсвером и нашей Красной Армией. Но он знает о них, дорожит ими. Но, естественно, его отношение изменилось бы, если бы работники нашей Красной Армии, вступающие в контакт с Рейхсвером, начали заниматься компропагандой в Рейхсвере.

Мой ответ: г. Курциус неправильно полагает, что в СССР имеется диктатура Сталина. Несомненно Сталии является наиболее влиятельным в нашей партии человеком, к его мнению прислушивается вся партия. Но это вовсе не обозначает, что он мог бы навязать партии какую-либо неправильную политическую линию. Его силы и корень его влияния заключается в том, что он находится в контакте с широкими кругами партии и рабочими беспартийными массами вообще. <…>[177]

Крестинский

ЦГАСА. Ф 33987 Он. 3. Д. 349. Л 65-81 .

Подлинник.

ГОРАЦИЙ ГУМБОЛЬД – АРТУРУ ГЕНДЕРСОНУ[178]

СВЕДЕНИЯ, ПЕРЕДАННЫЕ АНГЛИЙСКИМ ВОЕННЫМ АТТАШЕ В БЕРЛИНЕ

1930 г.

Первоначальная смета рейхсвера на 1929-30 г., внесенная генералом Греннером на рассмотрение Рейхстага весной текущего года, достигла 482 409 090 рейхсмарок. После критики в результате сокращений общие расходы на содержание армии были доведены до 471 394 820 рейхсмарок. <…>

Вооружение рейхсвера можно считать устаревшим по сравнению с вооружением армий других европейских стран. <…> Известно также, что, невзирая на статьи договора (Версальского), из Германии в Швецию экспортируются дистанционные трубки с часовыми механизмами, а перископы – для субмарин в Голландию, как равно и капсули в Бразилию.

Наиболее интересным случаем быстрого продвижения в чинах является продвижение генерал-лейтенанта фон Бломберга. Он с должности директора «Трапен Амт» назначен на 51-м году на важную командную должность – командира 1-й дивизии в Восточной Пруссии. 3 и 4-я пехотные дивизии в настоящий момент находятся под командой двоюродных братьев Иохима и Эдвина фон Стельп-нагель, в то же время Отто фон Стельпнагель, брат Эдвица, занимает должность инспектора транспортной службы. Два наиболее важных департамента Министерства Рейхсвера: «Трапен Амт» и «Персональ Амт» находятся под управлением братьев Курта и Гендера фон Гаммерштейн-Экворд. <…>

В минувшем году все выглядело так, как будто сторонники сближения с восточным соседом взяли верх в военной политике Германии. И что политика эта концентрируется вокруг более тесного сотрудничества с Россией. Советские офицеры неоднократно присутствовали при маневрах в различных частях Германии, а генерал фон Бломберг с группой штаб-офицеров отправился с какой-то секретной миссией в Россию. Однако, в том числе, начиная с первомайских волнений в Берлине и знаменательной речи Ворошилова на московском параде[179], произнесенном в присутствии германского посла – отмечается определенное охлаждение в русско-германских отношениях. Тем не менее, генерал-майор фон Гаммерштейн-Экворд (зам. Бломберга) в сопровождении полковника Кюлленталя и капитана Гофмейстера – сотрудников осведомительского отдела, присутствовали на сентябрьских маневрах в Красной Армии. Эти офицеры совершили длительное путешествие но России. Они посетили Украину, Волжские и Уральские районы, а также Кавказ и Крым.

Хотя политические отношения между Германией и Советской Россией в данный момент и не отличаются особой сердечностью, тем не менее, создается впечатление, что военные германские власти намерены поддерживать тесную связь со своим будущим могучим союзником, в случае возможного конфликта с Польшей.

Отношение к нам рейхсвера по-прежнему продолжает оставаться сдержанным. Конечно, основная идея, которую он питает, – эго разрыв между нами и Францией. <…> Я лично не считаю рейхсвер в нынешнем его состоянии угрозой европейскому миру. Правда, для меня возможности видеть эти войска за работой были весьма ограничены. <…> Рейхсвер содержит в себе отличный людской материал, обладает отлично подготовленными офицерскими кадрами, по в настоящий момент, благодаря ограничениям, при наличии которых ему приходится развиваться, он не может считаться равным ни британской, ни французской армиям. У меня создалось впечатление в том смысле, что руководящие круги его, скорее, интересуются будущим его, чем настоящим положением, и что поэтому мы должны расценивать его как ячейку, которая впоследствии может быть увеличена во много раз, а не как гомогенную боевую единицу, пригодную для непосредственного применения к делу. С этой точки зрения рейхсвер требует и заслуживает самого серьезного к себе отношения и изучения.

Имею честь и т. д.

Полковник Маршаль Корнуэль.

Военный атташе

ЦГ АСА. Ф. 33987. Он. 3. Д. 70. Л. 153-1G2

ЗАПИСКА КУЙБЫШЕВА[180] В ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

22 апреля 1930 г.

Совершенно секретно

Принятой системой вооружения Реввоенсоветом предопределяется постановка в производство ряда систем артиллерийского вооружения более совершенной техники, главным образом, в части противотанковой и зенитной борьбы, а также и более современных систем в области минометания. Учитывая то обстоятельство, что развертывание конструкторских бюро по всей системе вооружения представляет громадное затруднение в установленный и желательный для Рабоче-Крестьянской Армии срок, Воен-вед и промышленность считали необходимым для сокращения сроков и облегчения задачи перевооружения и получения опыта в области конструирования и производства новейших систем европейского вооружения приобрести техническую помощь от лучших европейских фирм.

В связи с этим были предприняты меры к выяснению, какие из известных европейских фирм могли бы быть в этом отношении полезны. Для этого в течение 1929 г. велись предварительные переговоры на этот предмет, как с фирмой Крупп, а также с фирмой «Рейнметалл». При подобном изучении этого дела и при заключении договора с Круппом на техническую помощь по специальным сталям вопрос привлечения технической помощи от фирмы Крупп на артиллерийские системы вооружения был снят в связи с неприемлемыми для нас условиями, выдвигаемыми фирмой, о чем своевременно было доложено Политбюро, и после этого как Военвед, так и промышленность остановились на фирме «Рейнметалл», являющейся в настоящее время единственной фирмой в Европе, с которой мы могли приступить к ведению переговоров об означенной технической помощи. В процессе предварительных переговоров были выявлены три желательных и необходимых системы от этой фирмы.

Первое направление – это заключение договора на техническую помощь для постановки производства уже разработанных ими и построенных четырех систем и разработанных, но не построенных двух систем артиллерийского вооружения.

Эти системы следующие:

1) 3-х дюймовая зенитная пушка, по своим баллистическим качествам имеющая ряд преимуществ против находящейся в настоящее время на вооружении аналогичной системы, как-то: высота по зениту до 10 клм и горизонтальная дальность 16 клм при 20-ти выстрелах в минуту;

2) 15-ти сантиметровый миномет, вес снаряда 38 кгрм, дальность 5000 метров и вес системы 1130 кгрм.

3) 37-мм противотанковая пушка (система, не имеющаяся в настоящее время на вооружении РККА, предназначающаяся для борьбы с танками), вес системы 310 кгрм.

4) 2-сантиметровая автоматическая пушка (пулемет), предназначенная как для борьбы против танков, так и для стрельбы по зенитным целям.

5) 2 системы – это 6-ти дюймовая гаубица и 37 мм автоматическая зенитная пушка.

По отношению к означенным системам техническая помощь в этом договоре выражается в представлении фирмой разработанных рабочих чертежей, производственных процессов, которые применяются самой фирмой, и в содействии постановки производства на наших заводах, для чего фирмой командируются по 10 человек соответствующих специалистов, в задачи которых входит составление плана производства заводов, постановки самого производства и дачи всех необходимых советов по производству в течение действия договора. В результате осуществления этого договора предусматривается развитие и производство этих систем в 1931 году, т. е. до конца календарного 1931 года до следующих размеров: 3-х дюймовой зенитной пушки 58 систем, 15-сантиметрового пулемета 168 систем, 37-мм танковой пушки 390 систем и 2-сантиметровой автоматической пушки (пулемета) до 270 систем.

Стоимость этого договора о технической помощи выражается в сумме 1 125 000 американских долларов, уплачиваемых в течение полутора лет. <…>

Кроме указанных здесь платежей по настоящему договору на нас ложится также обязательство по предоставлению квартир для приглашаемых от фирмы специалистов, работающих над осуществлением настоящего договора, и организация для них всех бытовых условий.

Вторая линия осуществления технической помощи – это организация Конструкторских Бюро для разработки по нашим заданиям технических систем артиллерийского вооружения, которые входят в общую систему утвержденного РВСоветом плана перевооружения у нас Неразработанных, главным образом, крупнокалиберных и средних калибров систем. По этой линии предусматривается получение от фирмы 20 квалифицированных специа-листов-конструкторов, а также представление необходимых материалов из архива фирмы, дающих возможность осуществить разработку соответствующих конструкций по нашим заданиям в укороченные против наших разработок сроки, причем вместе с этими системами предусматривается также разработка по снарядам, трубкам, взрывателям и всему выстрелу в целом. Этот договор заключается с фирмой на 5 лет и оплачивается фирме с нашей стороны ежегодно в сумме 200 000 американских долларов в следующие сроки: 1/IX.30 г. – 50 000 ам. долларов, 1/XII.30-50 000 ам. долларов, I/111.31 г. – 50000 ам. долларов и 1/IV.31 г. – 50 000 ам. долларов и т. д. Ежегодно и сверх этого после воинских испытаний, давших удовлетворительные результаты первых опытных экземпляров в новой артиллерийской системе, представленной по проекту, разработанному Бюро специалистов фирмы, предусматривается выплата премиальных вознаграждений для мелких калибров артиллерийской системы, до 12 сантиметров – 20 000 ам. долларов, средних калибров от 12 до 24 сантиметров – 30 000 ам. долларов за систему и свыше 30 сантиметров 40 000 ам. долларов за систему и сверх этого на нас ложится также расход, связанный с предоставлением указанным специалистам квартир.

Третье направление договора предусматривает приобретение некоторого количества артиллерийских систем, частью в полуфабрикатах, частью готовых и затем получение от фирмы для сокращения срока развертывания производства артиллерийских систем, указанных в первом договоре, т. е. 4-х артиллерийских систем, разработанных фирмой технологического инструмента, специального мерительного и режущего инструмента,-приспособлений и штампов.

За этот третий договор мы обязаны фирме заплатить

1 082 000 ам. долларов.

Таким образом, суммируя весь вопрос о технической помощи с фирмой «Рейнметалл» по этим трем договорам, нам предстоит заплатить фирме за все это дело 2 493 000 американских долларов.

Кроме того, необходимо отметить, что реализация этого договора потребует в этом году расхода в валюте на приобретение необходимого оборудования, перепланировки одного из орудийных заводов, который предназначается, главным образом, для этой цели (8-й завод в Мытищах), порядка 2 000 000 руб. На оборудование и расход внутреннего порядка на постановку производства фасонного стального литья, немедленную заготовку полуфабрикатов, нормального инструмента как режущего, так и мерительного, подготовку и набор необходимой рабочей силы и все мероприятия, связанные с осуществлением этого договора, в этом году в сумме порядка 1 500 000 –

2 000 000 рублей.

Необходимо отметить, что, принимая во внимание особую секретность означенного договора и спешность его проведения, проработка договора велась не в порядке существующих нормальных условий, т. е. привлечения к этому делу органов концессионного комитета, а небольшой группой товарищей, которым было поручено это дело, т. е. Начальником Вооружений т. Уборевичем со стороны Военведа и Начальником ГВПУ[181] т. Урываевым с допущением к этому делу ограниченного круга доверенных специалистов как по юридической, так и технической части.

Соглашение с фирмой «Рейнметалл» в настоящий момент предварительно парафировано[182], как с нашей стороны, так и со стороны фирмы. Просим вынести решение на окончательное подписание договора и на производство соответствующих валютных расходов сверх утвержденного валютного плана.

В. Куйбышев

ЦГАСЛ. Ф 33987 Он 3. Д. 112 Л. 74-77 Копия.

ИЗ БЕСЕДЫ ГЕРСТЕНБЕРГА И МЕЖЕНИНОВА

31 октября 1930 г.

Совершенно секретно

…Герстенберг. Я получил письмо, где Мольтке пишет о том, что Путна обратился к нему с просьбой о предоставлении Липецкого авиаполигона для испытания Ваших бомб. Что этот вопрос Мольтке заинтересовал и он рад вести совместную работу по испытаниям и просит дать образцы бомб.

Меженинов. О разговоре г. Путна мне ничего неизвестно. Вероятно, это продолжение разговора об обычных занятиях по учебному бомбометанию цементными бомбами нашей эскадрильи. Эти образцы мы уже передали.

Герстенберг. Нет, здесь в письме говорится об испытаниях боевых бомб.

Меженинов. Я плохо понимаю. Если позволите прочитать абзац письма г. Мольтке.

Герстенберг. Читает сам: «г. Путна обратился с вопросом о предоставлении авиаполигона для испытания бомб и т. д.».

Меженинов. Это, вероятно, вопрос об испытании эдектронных[183] бомб. Вы нам предоставили несколько штук.

Герстенберг. Нет. Разговор идет о Ваших новых боевых бомбах, которые Вы хотите испытать.

Меженинов. Об этом я сейчас не имею и не могу получить никаких данных.

Герстенберг. В беседе у Алксниса[184] мы говорили о плане совместных работ. Вопрос о бомбах, очевидно, туда войдет, и можно будет узнать, когда будут производиться испытания. <…>

ЦГАСА. Ф 33987 Оп. 3. Д. 349. Л. 88.

К ВОПРОСУ О ДИРИЖАБЛЕСТРОЕНИИ И О ВОЗДУШНОМ СООБЩЕНИИ НА ДИРИЖАБЛЯХ ТИПА «ЦЕППЕЛИН» ПО РОССИИ И ПО СИБИРИ[185]

1930 г.[186]

Совершенно секретно

Доктор Эккенер: Мы готовы принять в наше конструкторское бюро – в целях предоставления Вашим будущим работникам верфи возможности обучения и прохождения практики, о необходимости чего мы уже упомянули –

1-2 инженеров, командированных Вами приблизительно за 2 месяца до начала постройки с тем условием, чтобы они, после введения их в курс работы, участвовали бы в обязательном порядке в конструкторских работах. Разумеется, что непременным условием при выборе этих инженеров является их соответствующая техническая подготовка и их практический стаж, например, в судостроении и мостостроении. <…> После перехода дирижабля в Вашу собственность, необходимо начать подготовку Вашего экипажа, для чего нами делаются следующие предложения. Мы обязываемся представить одну или две вахты для экипажа дирижабля за счет Русского Правительства, пока обучение будет происходить в одном из немецких аэропортов. <…>

Как только после целого ряда полетов присланный Вами экипаж в достаточной мере освоится с управлением и обслуживанием дирижабля, последний может быть переведен в русский аэропорт. Для перелета в СССР нами будут представлены еще от одного до двух немецких вахт на тех же условиях, как и прежде. Затем может начаться подготовка дальнейшего русского персонала. В этих целях мы постараемся составить из нашего персонала одну высококвалифицированную немецкую вахту, которая, однако, должна будет поступить к Вам на службу, поэтому заключение трудовых договоров должно происходить между Вами и отдельными членами экипажа; но мы охотно окажем вам содействие при заключении этих договоров. Мы полагаем, что подготовка русского экипажа может закончиться приблизительно в течение 2-х месяцев, при условии, что Вами будут подобраны соответствующие люди. На такой срок мы могли бы предоставить в Ваше распоряжение одну вахту. Мы считали бы целесообразным, чтобы руководство дирижаблем находилось бы во время обучения в руках представленного нами командира, но по этому вопросу был бы целесообразен обмен мнений.

Мы готовы помочь вам советом при сооружении верфи, предназначенной для строительства дирижаблей, как относительно выбора места, так относительно сооружения и оборудования ангара, согласно Вашим желаниям и по мере наших возможностей. То же самое относится и к сооружению аэропортов для дирижаблей, сооружения мачт, газовых заводов и т. д. Причем необходимо отметить, что при сооружении установок для производства горючего газа могут потребоваться дальнейшие переговоры и договора с соответствующими фирмами относительно предоставления лицензий.

Мы готовы для предполагаемого Вами строительства дирижаблей предоставить Вам при условии заключения лицензионного договора все наши патенты и весь наш опыт как в настоящем, так и в будущем. <…>

В дополнение мы хотим отметить, что содержание работников, необходимых при пробных или учебных, а также изыскательских полетах в СССР должно быть возложено на Вас. В дальнейшем мы считаем нужным указать, что командированный Вами персонал, разумеется, должен подчиниться немецким законам, а также условиям труда и т. д. и должен, в частности, обязаться выполнять действующие правила, подчиняться нашим заводским правилам внутреннего распорядка и также нашим указаниям.

Мы просим Вас рассмотреть намеченную выше программу и с интересом ждем Вашего благожелательного ответа. Мы предлагаем начать переговоры о подробностях программы и се осуществлении.

М. П. Луфтшиффбау Цеппелин[187] Д-р Эккенер

ЦГАСА. Ф 33987 Он. 3. Д. 112. Л. 148-151 Заверенная копия.

ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б) О ДИРИЖАБЛЕСТРОЕНИИ

12 декабря 1930 г. Совершенно секретно

Исходя из Постановления Политбюро от 5.9 с. г. О развитии гражданской авиации и формах ее связи с военной», предусматривающего приступ к постройке верфи для дирижаблестроения с таким расчетом, чтобы к концу пятилетки выпустить не менее 10 дирижаблей:

1. Признать необходимым обеспечить постановку производства в СССР дирижаблей 4-х типов: мягких, полу-жестких, жестких и цельнометаллических, имея в виду, что помимо опытных конструкций к концу пятилетки дирижабельный флот СССР должен обладать следующим парком:

2. Исходя из этой программы, поручить ВО ГВФ вести опытное и серийное дирижаблестроение на основе максимального использования советского опыта и учета и заимствования наиболее передового мирового опыта.

3. Поручить Госплану СССР предусмотреть в пятилетием плане строительство двух баз: одной в Поволжье для опытного строительства, производства и капитального ремонта дирижаблей, второй – в Центральной Сибири для эксплуатации и ремонта дирижаблей. <…>

4. Поручить ВСНХ и НК РКП[188] СССР в 2-х месячный срок произвести тщательное обследование работ по гелию, производившихся до настоящего времени, и составить план широких разведывательных и производственных работ. <…>

Поручить Госплану проработать вопрос о целесообразности привлечения иностранной технической помощи для постановки гелиевой добычи в СССР.

5. Утвердить программу капитального строительства по дирижаблестроению в 1931 г. в следующем объеме:

а) Строительство 11 дирижаблей различных кубатур, из них 5 мягких (советской конструкции), 2 полужестких (советской и итальянской конструкций), 2 жестких 150 тыс. куб. м (немецкой конструкции, один заказать в Германии и приступить к постройке другого в СССР) и 2-х опытных цельнометаллических (советских конструкций с использованием данных САСШ);

б) Постройка верфи с соответствующими сооружениями, в том числе 1 эллинга в 200 тыс. куб. метров, цехов – ВТУЗа и школы техников и пилотов.

6. Поручить:

Госплану СССР предусмотреть в к/ц[189] на 1931 г. обеспечение этого строительства средствами в пределах 20 млн. р. и строительными материалами;

НК Труду СССР – кадрами инженеров, техников и рабочих;

ВСНХ СССР – строительной организацией и содействием в проектировочных работах;

НК Снабу СССР – соответствующим снабжением;

НК Внешторг СССР – соответствующим импортным контингентом по уточнении такового тт. Розенгольцем и Гольцманом[190].

7. Поручить ВО ГВФ[191] начать переговоры в Германии, Италии, САСШ о приобретении технической помощи для строительства соответствующих типов дирижаблей и наземных сооружений.

К. Мехоношин В. Зарзар

ЦГАСА. Ф 33987 Он. 3. Д. 112. Л. 152-155.

ВЕСЬМА СРОЧНО. СЕКРЕТНО. НАРКОМВОЕНМОРУ ВОРОШИЛОВУ

ПРОТОКОЛ

КОМИССИИ ПО РАЗРЕШЕНИЮ ИНОСТРАННЫХ ПЕРЕЛЕТОВ

ЧЕРЕЗ СССР

8 октября 1931 г.

Слушали: Германская летчица Елли Байнхорн просит разрешения на пролет через территорию СССР из Германии в Персию, по маршруту линии «Дерулюфт» до Москвы и далее по маршруту линий ВО ГВФ через Харьков, Ростов, Армавир, Владикавказ, Баку и Пехлеви. Елли Байнхорн предполагает иметь на борту самолета фотоаппарат для производства съемок на местах посадок, если на это последует разрешение.

Со стороны ОО ОГПУ[192], 6 управления Штаба РККА и ВО ГВФ возражений против полета Елли Байнхорн через территорию СССР нет, но все возражают против маршрута по побережью Черного моря и против наличия на самолете фотоаппарата.

Постановили: Разрешить полет из Германии до

Москвы по маршруту линии «Дсрулюфт» и далее но маршруту линий ВО ГВФ через Харьков, Ростов, Армавир, Пятигорск, Владикавказ, Грозный, Баку и Пехлеви.

Отказать в выдаче разрешения иметь на борту самолета фотоаппарат.

А. Гольцмап ЦГЛСЛ. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 112. Л. 20G.

ФОН ДИРКСЕН – ФОН БЮЛОВУ[193]: ЛИЧНО И СЕКРЕТНО[194]

17 октября 1931 г

Дорогой Бюлов!

Разрешите мне сегодня написать Вам об одном деле, которое, ввиду его секретного характера, не может рассматриваться как в обычном служебном порядке. Неделю тому назад сюда прибыл генерал Адам с двумя лицами из Министерства рейхсвера и, таким образом, после ряда предварительных осложнений, это посещение в настоящее время состоялось. К счастью, это посещение до сих пор оправдывает те надежды, которые на него возлагались. Между Адамом и Народным комиссаром по военным делам Ворошиловым состоялась беседа, продолжавшаяся свыше трех часов, и г. Адам остался очень доволен результатами ее. <…> Ворошилов устроил обед. <;…> Он пригласил меня и мою жену, лиц, прибывших из Министерства рейхсвера с Кестрингом[195], а также гг. фон Твардовского и Гильгера[196] с женами к обеду, причем не в гостиницу, а к себе, в Кремль. Принимая во внимание здешние условия, это является фактом совершенно необычайным. Мы встретили там еще Енукидзе[197], здешнего «Мейсснера»[198], Крестинского, Тухачевского – преемника Уборе-вича на посту Начальника Управления Вооружений, заместителя Председателя Военного Совета, начальника Генерального штаба Егорова (бывшего царского офицера), начальника Московского Военного Округа Корка (бывшего царского офицера и бывшего военного атташе в Берлине) – с женами. <…>

После обеда я встретился с Ворошиловым, чтобы разъяснить ему, насколько серьезно мы следим за польско-советскими переговорами. Ввиду того, что Ворошилов является членом Политбюро и одним из ближайших друзей Сталина, – его слова давали мне возможность ознакомиться с намерениями политического центра.

Ворошилов самым категорическим образом подчеркивает неизменное чувство дружбы, питаемое здесь к Германии. По его словам, как переговоры с Францией, так и переговоры с Польшей представляют из себя явления чисто политического и тактического характера, которые диктуются разумом. В особенности же ясно отдают себе здесь отчет об отсутствии внутренней ценности договора о ненападении с Польшей. <…> Границы с Польшей Ворошилов считает, как это он подчеркивал в разговоре с Адамом, неокончательными.

Я беседовал особенно много с Тухачевским, который имеет решающее значение в деле сотрудничества с «Рейнметаллом» и для того учреждения[199], которое возглавлялось до сих пор Нидермайером. Он далеко не является тем прямолинейным и симпатичным человеком, столь открыто выступавшим в пользу германской ориентации, каковым являлся Уборевич. Он – скорее замкнут, умен, сдержан. Надеюсь, что и он будет сотрудничать лояльно, когда он убедится в необходимости и выгодности этого сотрудничества. <…>

Фон Дирксен

ЦГАСА. Ф 33987 Оп 3. Д. 70 Л 267-269 Перевод е немецкого.

ИНФОРМАЦИЯ О ВСТРЕЧЕ ТУХАЧЕВСКОГО С АДАМОМ, КЕСТРИНГОМ, ГОФМЕЙСТЕРОМ И МАНШТЕЙНОМ

10 ноября 1931 г.

Москва

Секретно

Генерал Адам заявил, что он очень рад лично познакомиться с виднейшим руководителем РККА т. Тухачевским, и изъявил желание поговорить с ним по целому ряду вопросов, относящихся к предприятиям.

Т. Тухачевский указал, что, несмотря на некоторые достижения и успехи, темпы работы совместных предприятий все же чрезвычайно медленны, а техническая база их настолько узка, что эффект от совместного сотрудничества крайне неудовлетворительный и не оправдывается ни со стороны материальных затрат, ни с политической. Необходимо усилить темпы и извлечь максимальную пользу.

В частности, по Липецку, – желательно в будущем году произвести опыты на самолетах новейших конструкций с мощными моторами на тяжелом топливе. Кроме того, необходимо испытать самолет Юнкерса с герметически закрытой кабиной в зимних условиях и в полетах на больших высотах, произвести бомбометание с этих высот и стрельбу из тяжелых пулеметов по конусам.

Адам подчеркнул, что ему то же самое говорил вчера Народный Комиссар[200] и что ои по возвращении в Берлин обратит самое серьезное внимание на работу предприятий.

Далее тов. Тухачевский указал на необходимость усиления техники, как в Томке, так и в Казани. Адам, не будучи детально в курсе дел предприятий, попросил Тухачевского принять Гофмейстера и переговорить с ним по всем интересующим нас вопросам, на что дано было согласие.

Тов. Тухачевский поинтересовался мнением Адама относительно унификации артиллерии, который свел их к 6 образцам. В ответе Адама чувствовалась некоторая неуверенность, в то время как пояснения т. Тухачевского выказали глубокое знание современной техники артиллерийских образцов и это не могло не произвести соответствующего впечатления на Адама. Адам в свою очередь интересовался опытом механической тяги артиллерии из периода советско-польской кампании 1920 г. Тов. Тухачевский ответил, что в тот период механизация пребывала в первоначальной стадии и использование ее ограничивалось первыми днями наступления.

Начальник отдела внешних сношений

Сухоруков

ЦГЛСЛ. Ф. 33987. Он. 3. Д. 375. Л. 1С2-1G3. Подлинник.

ВОРОШИЛОВ – СТАЛИНУ

11 ноября 1931 г

Дорогой Коба!

Направляю запись разговора с Адамом. Все сказанное Адамом застенографировано. Свои слова записал с возможной потребностью. Личные впечатления сообщу при встрече[201].

Пр ивст. Ворошилов

ЦГАСА. Ф. 33987 Он. 3. Д. 375. Л. 21 Копия.

ДИРКСЕН О ВСТРЕЧЕ С ТУХАЧЕВСКИМ[202]

13 ноября 1931 г.

<…> Меня интересовал в особенности вопрос о сотрудничестве в области специальной индустрии[203]. <…> Для меня является сомнительным, сможет ли быть выполнен строительный план, относительно которого состоялось соглашение, на что указано в договоре и выполнения которого ожидает Советское правительство. На заводах наблюдается большой недостаток в квалифицированных рабочих, и требования заводоуправления о предоставлении необходимого количества обученной рабочей силы, ввиду недостатка соответствующего человеческого материала, не удовлетворяются. В результате этого не развертывается производство всех трех предусмотренных в договоре различных типов, а производится только 10-сантиметровый тип.

<…> Тухачевский высказал затем еще ряд различных жалоб, котгорые все сводились к тому, что мы снабжаем Советское правительство материалами неудовлетворительно и что оно информируется по многим вопросам более полно со стороны Англии либо Италии.

В связи с этим он упомянул, в особенности, о новых тапках германской конструкции, которые мы, очевидно, держим в секрете, в то время как с английской стороны нам были предоставлены чертежи. Далее он также назвал пефтемотор фирмы «Юнкерс», вызывающий здесь к себе оживленный интерес. Что касается танка, г-н Адам обещал навести справки и, в случае благоприятного исхода их, удовлетворить это желание.

Что касается нефтемотора, г. фон Манштейн заявил, что его учреждение до сих пор не располагало еще такими средствами, чтобы приобрести себе подобный экземпляр.

Г-ну советнику посольства фон Твардовски для сведения ЦГЛСЛ. Ф 33987 Оп. 3. Д. 70. Л. 259-2G2.

ВОРОШИЛОВ: «Я ВАС ЕЩЕ РАЗ ЗАВЕРЯЮ, ЧТО ВСЕ НАИБОЛЕЕ ЦЕННОЕ И ВАЖНОЕ ВАМ ПЕРЕДАЕТСЯ»[204]

19 ноября 1931 г Совершенно секретно

Адам. Рейхсвер твердо уверен в продолжении в будущем тех же дружественных отношений, которые существуют между нами до сих пор. Мы стоим на той точке зрения, что оба государства должны полагаться друг на друга и совместно работать. Я лично смотрю с большим уважением на русский идеализм, на русскую силу и на русскую работу. <…> Общественное мнение наших солдат немного обеспокоено Вашими переговорами с Францией, но мы уверены, что это идет у вас не от сердца, а исходит из материальных расчетов, не больше. Конечно, было бы у нас больше беспокойства, если бы под давлением Франции Вами велись переговоры с Польшей. <…>

Для армии было бы очень неприятно, если бы при этих переговорах с Польшей были бы подтверждены наши существующие границы, которые мы не можем признать за Польшей. <…> И Вам, и нам нужен мир. <…>

Ворошилов. <…> Я должен заверить самым категорическим образом, что в переговорах с Францией нет и не может быть ничего, направленного против Германии. Наша страна заинтересована в добрососедских отношениях со всеми государствами. Не исключена возможность, что мы будем вести с Польшей переговоры о пакте о ненападении. <…> Но разговоров о границах и вообще о Германии мы вести с поляками не собираемся. С Польшей мы можем говорить только о взаимном обязательстве не нападать друг на друга.

Адам. Я уже сказал и Вы подчеркнули, что Вам и нам нужен мир. Но хоть мы и миролюбивы, нас могут принудить к войне. Пока существует свет, когда кто захочет воевать, никакие пакты не помогут. <…> Я того мнения, что между Советским Союзом и Францией существует обоюдная подозрительность. Генерал Гаммерштейн <…> готов способствовать улучшению этих отношений. <…> В наших сношениях с Литвой Мемельский вопрос[205] является до сих пор открытой раной. Но между нашей и литовской армией большая дружба, которая в этом году еще укрепилась, у нас среди военных есть люди, которые мечтают о военной конвенции с Литвой.

Ворошилов. Я вполне согласен, что, невзирая на стремление и нашего и Вашего государства к миру, может создаться обстановка, когда придется защищаться от нападения. Не могу возразить и против того, что пакт не есть полная гарантия от войны. Но сейчас, когда мировая война еще свежа в памяти у народов, пакт о ненападении имеет ту особенность, что вокруг него можно мобилизовать общественное мнение, которое при наличии пакта может повернуться вдвойне, не в пользу нападающей стороны. В этом именно смысле пакт может иметь известное значение. <…>

Адам. Нас интересует у Вас то, чего мы у себя не можем видеть – особенно танки, тяжелая артиллерия и использование большого вашего опыта по применению крупных авиационных сил.

Ворошилов. Есть неясности в отношениях СССР и Германии. <…> Вот хотя бы Казанская школа. Мне кажется, что-то в ней неладно. Если бы я не знал немецкой армии, то я прямо сказал бы, что здесь вредительство.

Вы знаете значение этого термина. <;…> Три года в Казани возятся и никакой новой материальной части. Все те же танки, что привезли сначала. Я говорил – шлите конструкторов – и Вы, и мы будем иметь танки. <…>

Адам. Мы подходим к танковому вопросу с большой осторожностью, как потому что у нас мало средств, так и потому, что танки очень дороги и очень скоро стареют. Я внимательно пересмотрю этот вопрос – не лежит ли на нас вина в этом деле. <…>

Ворошилов. <…> Поскольку эти предприятия являются совместными, цель и назначение их принести пользу обеим сторонам. <;…> У нас есть уже промышленная база, но у нас пока мало людей – конструкторов. У Вас же люди есть, мы так и полагали, что Ваша сторона будет давать макеты, чертежи, проекты, идеи, конструкции, словом, что мы получим лаборатории и для Вас и для нас. Ничего этого нет. <…> О школе много кричат – и поляки и американцы. <…> Я не понимаю, почему не используются все возможности, может быть, от нас все-таки что-то скрывают или почему-либо не считают нужным все сделать. Такое мнение не только у меня. Ведь я не сам лично всем распоряжаюсь, я член Правительства и отчитываюсь перед ним. Мне говорят – риск есть, а где же результат, покажите танки, а показать нечего, три года совместной работы и пуль полезности. <…> Я не подозреваю, это не вывод мой, но у меня есть сомнение, все ли делается с открытой душой.

Адам. Я уверен, что мы ничего не утаиваем, я прослежу сам за этим делом.

Ворошилов. Разрешите задать Вам вопрос, немного может быть посторонний. Как Вы считаете, как Начальник Генштаба Рейхсвера, – танки в будущей войне будут играть действительно первостепенную роль, или они являются подсобным боевым средством.

Адам. Я категорически придерживаюсь того мнения, что танки в будущей войне будут играть вспомогательную роль и что нам надо обратить особое внимание на противотанковые средства; при хороших противотанковых средствах танки не будут иметь большого значения.

Ворошилов. Если танки не будут иметь большого значения, зачем тогда противотанковые средства?

Адам. Танки очень дорогое оружие, и только богатое государство может позволить себе иметь их.

Ворошилов. Я с Вами не совсем согласен. Если нужно противотанковое оружие, то против хороших танков. Я

уверен, что Вы, невзирая на трудное положение Германии, будете применять танки, и хорошие танки… Танки у вас будут, следовательно, Вы заинтересованы в развитии танкового дела. Танки Рейнметалла, Крупна и еще один, которые Вы привозили, далеко отстают от современной техники танкостроения.

Адам. Тогда это ошибка – нам надо быть всегда в курсе развития танков и строить современные танки… Неверно, что танки решили войну, но танки надо иметь, чтобы защищаться против танков, следить за их развитием и строить танки.

Ворошилов. Как тогда Вы расцениваете английскую линию на широкое развитие механизации вооруженных сил?

Адам. Англичане тоже ограничены в средствах и воздержатся от широкого развития танков… Большие битвы никогда не будут решены танками, а людьми.

Ворошилов. <…> В Томке дело обстоит несколько лучше, чем в Казани. <…> Мы даем все необходимые условия и просим взамен тоже конкретную материальную компенсацию. <…> Я полагаю, что Рейхсвер так же, как и Красная Армия, первым применять газы не будет, но имейте в виду, что другие армии этим делом занимаются по-настоящему… Мое мнение и здесь таково: что школа не дает необходимого и возможного эффекта.

Адам. <…> Очень благодарен, что немецкие летчики смогут у Вас учиться. <…> Наша разведывательная работа против Польши поставлена очень слабо. Благодарю за полученные от Вас разные материалы и прошу способствовать получению их и в дальнейшем. Мы знаем, что Ваша разведка дает гораздо лучшие материалы, чем наша.

Ворошилов. Мне приятно слышать такую похвалу нашим разведчикам, по боюсь, что они не совсем заслужили подобную честь.

Адам. Скажу пословицу: только плохой человек дает больше, чем у него есть в кармане.<…>[206]

Ворошилов. <…> Я Вас еще раз заверяю, что все наиболее ценное и важное Вам передается.

Адам. Последнее – хочу коротко сказать о конференции по разоружению и нашей в Женеве совместной работе. Наша точка зрения военных людей, что надо воевать за разоружение в каждой величине. Наши пункты: равная для всех безопасность, единство методов, единство запретов. За это нужно воевать. Если этого нельзя достигнуть –

надо уходить с конференции. <…> Я лично в эту конференцию не верю, вряд ли что выйдет.

Ворошилов. Мы будем стоять на позиции полного разоружения, если из этого ничего не выйдет, будем бороться за частичное разоруж ние в той форме, которая была декларирована т. Литвино ым. Я тоже не верю в эту комедию и считаю, что все это затевается для общественного мнения. Но мы к этой комедии относимся серьезно постольку, поскольку она дает некоторую возможность придержать наблюдаемый сейчас везде бешеный разбег к войне.

Адам. Это был бы большой жест – покинуть конференцию.

Ворошилов. Прошу Вас не понимать так, что мы уйдем с конференции. Если мы это сделаем, то сыграем на руку Лиге Наций или руководящей группе в Лиге Наций. Одиум[207] провала падет на нас. Мы не уйдем до конца и будем бороться за разоружение.

Адам. Я именно так и понимаю, остаться до конца, но не подписывать. Это моя личная точка зрения. <…>

Ворошилов. Я думаю, что и дальнейшие наши дружественные отношения будут развиваться и крепнуть. <…>[208]

ЦГЛСЛ. Ф. 33987 On. 3. Д. 375. Л. 22 -40

ФОН ДИРКСЕН О СВОЕЙ ВСТРЕЧЕ С ВОРОШИЛОВЫМ[209]

12 декабря 1931 г Москва

Совершенно секретно

<С…>Ворошилов снова подтвердил, что даже в случае подписания договора с Польшей ни в коем случае не последует какого-либо ухудшения или изменения в дружественных отношениях Советского Союза с Германией. Ворошилов сказал, что ни при каких обстоятельствах, разумеется, не может быть и речи о какой-либо гарантии польской западной границы; советское правительство – принципиальный противник Версальского договора, оно никогда не предпримет чего-либо такого, что могло бы каким-либо образом укрепить Данцигский коридор[210] или Мемельскую границу. Что касается польской восточной границы, то ведь Советский Союз заключил мирный договор с Польшей и, таким образом, до известной степени признал границу. В процессе беседы я имел случай спросить г-на Ворошилова о том, что он думает о настоящем положении германо-советских отношений, на что он мне ответил, что взаимоотношения в настоящее время как с точки зрения политической, так и экономической – удовлетворительные.

ЦГАСА. Ф. 33987 Оп. 3. Д 70. Л. 253-258.

ФОН НИДЕРМАЙЕР – ТУХАЧЕВСКОМУ

17 декабря 1931 г.

Москва

Многоуважаемый господин Тухачевский!

Я не хотел бы еще раз отнимать Ваше драгоценное время и прошу Вас поэтому разрешить мне попрощаться с Вами этим путем: я очень сожалею, что не имею возможности продолжить с Вами нашу совместную работу, и желал бы и в будущем иметь случай дать доказательства моей дружбы к Красной Армии и к советскому государству Я сопровождаю Вашу работу наилучшими пожеланиями и прошу Вас также не забывать преданного Вам

Нидермайер

ЦГАСА. Ф 33987 Он 3. Д 72 Л СЗ.

Подлинник.

6-2262

АДАМ[211] – ВОРОШИЛОВУ

23 декабря 1931 г Совершенно секретно

Многоуважаемый господин Народный Комиссар!

Полагаю, что Вы уже вернулись в Москву, тороплюсь выразить Вам еще раз, господин Народный Комиссар, мою искреннюю благодарность за необычайно любезный и гостеприимный прием, который я встретил во всех учреждениях и служебных органах Советского Союза.

На меня произвело большое впечатление строительство, которое мне удалось увидеть в Советском Союзе.

Особенно я благодарен за предоставленную мне возможность осмотреть и ознакомиться с войсковыми частями и учреждениями Красной Армии. Я мог при этом убедиться в высоком уровне подготовки и сильно возрастающем вооружении и снаряжении.

<…> В военной Академии, школе ВЦИК’а и школе имени Каменева[212] в Харькове я констатировал крупные успехи преподавателей и курсантов, хотя я полагаю, что по германским взглядам с методами преподавания при дальнейшем развитии можно было бы обращаться еще свободнее и менее схематично. Посещение 62-го кавалерийского полка дало мне представление о хорошей кавалерийской подготовке командного состава. В танковом полку я с особым интересом констатировал введение 3-х интересных и несомненно вполне пригодных для войны машин, технические недостатки которых были мне указаны командиром полка. Мне, конечно, неизвестно, существует ли намерение сочетать эти современные машины с тяжелой и устаревшей техникой в составе полка также и во время войны. Но я бы не считал это целесообразным. Далее меня крайне заинтересовал осмотр моторизованного разведывательного отряда в Киеве. В особенности целесообразным мне кажется состав отряда. Однако, он может быть использован только как разведывательный отряд крупных соединений (армейского корпуса, армии), а не дивизий. Превосходными оказались достижения уже известной нам из доклада капитана Ашенбреннера Харь ковской воздушной бригады.

В общем я получил впечатление, что Красная Армия планомерно и сознательно работает над развитием своей подготовки и вооружения и уже представляет сегодня очень значительную силу. <…>

С выражением величайшего почтения преданный Вам

Адам

ЦГАСА. Ф. 33987 Он. 3. Д. 375. Л. 96-99. Подлинник на немецком языке с подписью Лдама.

1930 г. начальник штаба рейхсвера (Трупненамт’а) В 1925 г. имел чин подполковника, в 1926 г произведен в полковники В 1929 г. – в генерал-майоры. Имеет орден железного креста 1-й степени. Генерал-майор Адам считается одним из наиболее способных молодых генералов рейхсвера. Политически самостоятельной роли не играет; примыкает к группе «восточной» ориентации Гаммерштейна – Шлейхера» (ЦГАСА. Ф 33987. Он. 3. Д. 375) К приведенному тексту характеристики начальником сектора военных и военно-морских атташе Штерном была собственноручно сделана следующая приписка: «По моим личным впечатлениям Адам очень живой, румяный, подвижный человек, выглядит и держится много моложе своих 54 лет, бравый солдат, любит выпить, побалагурить, посмеяться, пообещать, немного по-военному грубоват Вообще несравнен но больше военный солдат, чем полковник. Путна называл его «немецкий Ковтюх» (Е. И. Ковтюх – комкор). Эго не совсем верно – Адам много живее Ковтюха. Адам – баварец, а но нашим впечатлениям из всех немцев баварские офицеры к нам особенно холодны. Помимо немецкого национализма у них еще и свой – баварский. Баварские офицеры (а в Баварии пруссаков в войсках почти нет; до войны даже была отдельная военная академия и генштаб в Мюнхене) почти сплошь дворяне, монархисты, теснее, чем где бы то ни было, связаны со Стальным Шлемом и фашистами. Штерн» (ЦГАСА. Ф 33987 Он. 3. Д. 375. Л. 109-109 об. Подлинник)

«РЕЙХСВЕР С НАМИ «ДРУЖИТ», В ДУШЕ НЕНАВИДЯ НАС»

12 марта 1932 г Совершенно секретно

<…> Учитывая в достаточной степени политическое значение рейхсвера и его руководящих кругов для Германии, мы, идя на материальные жертвы, сделали много для того, чтобы иметь хорошие отношения с рейхсвером.

б[213]:

Однако, при этом мы никогда не забывали, что рейхсвер с нами «дружит» (в душе ненавидя нас) лишь в силу создавшихся условий, в силу необходимости иметь «отдушину» на востоке, иметь хоть какой-нибудь козырь, чем пугать Европу. Вся «дружба» и сотрудничество рейхсвера шли по линии стремления дать нам поменьше и похуже, но использовать нас возможно полнее. <…>[214]

Ворошилов

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 342. Л. 179-180.

Подлинник.

НИДЕРМАЙЕР ГОТОВ ОРГАНИЗОВАТЬ ВСТРЕЧУ С ГЕРИНГОМ[215]

СООБЩЕНИЕ СОВЕТНИКА ПОЛПРЕДСТВА СССР В ГЕРМАНИИ АЛЕКСАНДРОВСКОГО

28 июля 1932 г.

Совершенно секретно

[Александровский] <…?> Под строгим секретом Нидермайер сообщил, что с осени в Берлине начнет работать военная академия, запрещенная Версальским договором. <…> Шлейхер берет курс на полное разрушение совершенно невыгодных и устарелых форм, предписанных Рейхсверу Версалем. Практически это обозначает упразднение ряда таких форм. <…> Нидермайер думает, что и вопрос о военной авиации примет совершенно иной характер.

В достаточно осторожной форме Нидермайер дал понять, что такая коренная реорганизация армии направлена острием против Запада (Франция) и будет проделываться вопреки международным запрещениям. Нидермайер после отпуска, если я заинтересован, то он с соблюдением всяческой осторожности готов организовать встречу с Герингом и всячески содействовать постоянному контакту между Полпредством и наци. <…;>

ЦГАСА. Ф 33987 Оп. 3. Д. 342. Л. 191 – 196. Подлинник.

«БУДЕТ ДОЛОЖЕНО В БЕРЛИН…»

ПЕРЕГОВОРЫ ВОРОШИЛОВА, ТУХАЧЕВСКОГО, АЛКСНИСА И ДЕРЕВЦОВА[216] С АДАМОМ И ГОФМЕЙСТЕРОМ

Ноябрь 1932 г

а) По Липецку

I. Ознакомиться в 1932 г. с нижеследующими опытами и испытаниями:

1. Опыты полетов в стратосфере.

2. Возможности применения нефтяных двигателей в области военной авиации с производством опытов в Липецке.

3. Опыты полетов в тумане.

4. Опыты в области автоматической стабилизации самолетов в воздухе.

5. Автоматизация бомбосбрасывання.

6. Фотография высотная и фотография в облаках.

7. Опыты бомбометания с больших высот.

Будет доложено в Берлин.

Испытания по финансовым соображениям должны быть проведены в Германии. Паши представители могут быть информированы о ходе опытов путем командировки их в Германию

Будет доложено в Берлин. – » –

8. Проработка объектов, перечень которых передан т. Алкснисом 22.11.1932 Гофмейстеру для передачи Миттельбергеру (моторы, самолеты, вооружение, аэронавигация, принадлежности для безопасности, радиоприборы, фото, одежда).

9. Передача изображения с самолета на землю.

10. Управление самолетами на земле и в воздухе.

11. Проработать вопрос взаимодействия авиации с быстроходными частями в маневренных условиях войны (мехчас-ти, кавчасти).

12. Проработать вопрос управления пристрелкой и корректировкой стрельбы арт-групп в условиях большой насыщенности воздуха своей и неприятельской авиации.

13. Допустить участие наших командиров в тактических занятиях по авиации в Германии.

14. Дать «Зеленую книжку» по применению авиации и наставление по взаимодействию авиации с войсками.

15. Показать в Липецке новые высотные измерительные приборы, прицельные приспособления, пушечные и пулеметные авиаустановки, усовершенст-вованные средства связи.

10. Опыты стрельбы из крупнокалиберных пулеметов с воздуха но земным и воздушным целям.

17. Осветительная служба при ночных полетах.

18. Липецк превращается исключительно в школу подготовки и обучения летчиков и вследствие сворачивания немцами работы по опытам его значение сводится на нет.

Будет доложено в Берлин.

– » –

– » –

В этом году Липецкая школа должна стать в большей степени опытным учреждением, чем учебным. Учебные цели должны отойти на второй план. Однако, этот путь развития нарушается плохим финансовым положением Германии.

I

19. Были отказы в показе в Липецке некоторых объектов радиоаппаратуры и т п. со ссылкой на патент фирм.

б) По Казани

1. В Казани нет никакой новой материальной части. За

3 года нет реальных результатов.

2. Число курсантов будет такое же, как ив 1931 г.

3. Общее руководство и разработка учебного плана остается за немцами. Наши курсанты занимаются по нашим уставам. Курсы должны быть курсами усовершенствования. Для наших курсантов важны вопросы тактики, а не техники. Подготовка в рамках взвода тактическая и техническая.

4 Количество немецких преподавателей:

по тактике – 3

(один из них по стрельбе) по технике – 2

(динамике – в особенности для курсантов-инженеров, из них – 1 офицер)

По радиослужбе – 1

по езде – 1

5. Необходимо иметь в школе обеим сторонам новые типы танков.

в) По Томке

Шире поставить опыты, иметь больше аппаратуры и всяких

Это недопустимо. Если впредь будут иметь место такие факты, просьба сообщить для немедленного устранения.

Адам пересмотрит этот вопрос в Берлине.

Это зависит от числа преподавателей.

Против параллельного курса не возражает.

Столько дать трудно, по это будет пересмотрено.

К каждому из них прикомандирован наш помощник. Новые машины в 1932 г прислать невозможно.

Вопросы, поставленные немцами.

1) Просьба прислать в Казань новые машины (Кристи и Виккерс). Они сами новых машин прислать не могут

2) Увеличить материальную часть одинаковой скорости (для обучения 60 чел.).

3) Сократить количество требуемых советской стороной немецких преподавателей.

(нами ответов не дано)

Может быть теперь удастся поставить немецкую химнче-

средств пассивного и активного действия.

г) Общего характера 1 Ознакомить со следующими вопросами:

а) опыты термической обработки, цементировки, нитрации и электросварки брони.

б) штамповка и прессовка брони.

в) опыты по изучению средств борьбы с противотанковыми минами.

г) производство нитрошелка.

д) производство порохов.

2. Посылка советских техников для участия в опытах.

3. Брак поковок для тяжелых калибров арторудий, вырабатываемых в порядке техпомощи Круппа.

4. О раздутии стволов 37-мм Рейнметалла.

5. О техпомощи в деле производства жидкого дегазатора.

6. О техпомощи на производство искусственного шелка для выработки орудийного пороха.

Поскольку эти предприятия являются совместными, цель и назначение их принести пользу обеим сторонам; естественно, мы должны так распределить расходы, чтобы предприятия давали максимум пользы. Мы скую промышленность лицом к себе; раньше она в нас не нуждалась.

Пожелания немцев: Вследствие небольших бюджетных возможностей опыты могут вестись не более 2 месяцев в году, поэтому приезжать каждый год нецелесообразно. Желательно, чтобы ВОХИМУ[217] взяло на себя:

A) снабжение «друзей» OB, Б) расходы на рабочую силу.

B) расходы по приобретению животных.

Будет выяснено в Берлине.

– » – – » –

Будет выяснено в Берлине.

РВ охотно будет помогать своими советами.

Все недоразумения могут и должны быть быстро урегулированы. Отсрочки платежей нежелательны, т к. они сокращают возможности фирмы.

Будет запрошено в Берлине.

(запрошен)

Пожелания немцев1. Взять советской стороне на себя зарплату рабочим предприятий, за что немецкая сторона оплачивает в марках определенную сумму 2. Платежи за предметы и приспособления из инвентаря можем многое улучшить в Казани, если Ваши средства пойдут на технику предприятий, и сама техника будет более реальной продаваемых советской стороне, производить в обмен на горючее и материалы.

ЦГАСА. Ф. 33987 Оп. 3. Д. 375. Л. 16-20.

ГАММЕРШТЕЙН: «ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, РОССИЯ НЕПРИСТУПНА…»[218]

11 декабря 1932 г

11 декабря 1932 г. Гаммерштейн имел следующий разговор с венгерским посланником в Берлине Кания.

Кания. <…> Россия добилась все-таки чрезвычайных успехов своими пактами о ненападении, и ее дипломатические позиции очень укрепились.

Гаммерштейн. Следует, конечно, отличать дипломатическую мощь от мощи действительной. Все же, по моему мнению, Россия неприступна. И ее соседям придется горько. Русская армия и русские рабочие будут фанатично защищать свою родину. Я знаю, насколько велик рост заводов военной промышленности в Перми, но если они только подготовлены к пуску, то и тогда Россия при ее блестящем географическом положении непобедима. Ну какое для России это может иметь значение, если удастся на время захватить даже и Москву!

ЦГАСА. Ф. 33987 Оп. 3. Д. 497 Л. 2-5.