ВЕНИЦЕЙСКИЕ СТРОФЫ



Александр ПУШКИН


(из черновиков)



В голубом небесном поле


Светит Веспер золотой,


Старый дож плывёт в гондоле


С догарессой молодой.



Воздух полн дыханьем лавра.


..........................морская мгла,


Дремлют флаги Бучентавра.


Ночь безмолвна и тепла…



Пушкин в Венеции никогда не бывал, но в его черновиках остались чудные строки о ней. Русский поэт прекрасно чувствовал и сам город с его каналами, и будто въяве видел гондолу, украшенную изумительной резьбой, изображающей быка с человеческой головой — Бучентавра… Остатки старинного Бучентавра с гондолы дожа, на которой тот выезжал в море, бросая в воду кольцо, знак обручения Венеции с океаном, можно и сегодня встретить в музее Венеции.



Александр БЛОК


Венеция



Слабеет жизни гул упорный.


Уходит вспять прилив забот.


И некий ветр сквозь бархат чёрный


О жизни будущей поёт.



Очнусь ли я в другой отчизне,


Не в этой сумрачной стране?


И памятью об этой жизни


Вздохну ль когда-нибудь во сне?



Кто даст мне жизнь? Потомок дожа,


Купец, рыбак иль иерей


В грядущем мраке делит ложе


С грядущей матерью моей?



Быть может, веницейской девы


Канцоной нежной слух пленя,


Отец грядущий сквозь напевы


Уже предчувствует меня?



И неужель в грядущем веке


Младенцу мне — велит судьба


Впервые дрогнувшие веки


Открыть у львиного столба?



Мать, что поют глухие струны?


Уж ты мечтаешь, может быть,


Меня от ветра, от лагуны


Священной шалью оградить?



Нет! Всё, что есть, что было, — живо!


Мечты, виденья, думы — прочь!


Волна возвратного прилива


Бросает в бархатную ночь!


1909



Борис ПАСТЕРНАК


Венеция



Я был разбужен спозаранку


Щелчком оконного стекла.


Размокшей каменной баранкой


В воде Венеция плыла.



Всё было тихо, и, однако,


Во сне я слышал крик, и он


Подобьем смолкнувшего знака


Ещё тревожил небосклон.



Он вис трезубцем скорпиона


Над гладью стихших мандолин


И женщиною оскорбленной,


Быть может, издан был вдали.



Теперь он стих и чёрной вилкой


Торчал по черенок во мгле.


Большой канал с косой ухмылкой


Оглядывался, как беглец.



Вдали за лодочной стоянкой


В остатках сна рождалась явь.


Венеция венецианкой


Бросалась с набережных вплавь.


1913, 1928



Николай ГУМИЛЁВ


Венеция



Поздно. Гиганты на башне


Гулко ударили три.


Сердце ночами бесстрашней.


Путник, молчи и смотри.



Город. Как голос наяды


В призрачно-светлом былом.


Кружев узорней аркады,


Воды застыли стеклом.



Верно скрывают колдуний


Завесы черных гондол


Там, где огни на лагуне —


Тысячи огненных пчёл.



Лев на колонне, и ярко


Львиные очи горят.


Держит Евангелье Марка,


Как серафимы, крылат.



А на высотах собора,


Где от мозаики блеск,


Чу, голубиного хора


Вздох, воркованье и плеск.



Может быть, это лишь шутка.


Скал и воды колдовство,


Марево? Путнику жутко.


Вдруг… никого, ничего?



Крикнул. Его не слыхали,


Он, оборвавшись, упал


В зябкие, бледные дали


Венецианских зеркал.


1912



Анна АХМАТОВА


Венеция



Золотая голубятня у воды,


Ласковой и млеюще-зелёной;


Заметает ветерок солёный


Черных лодок узкие следы.



Столько нежных, странных лиц в толпе.


В каждой лавке яркие игрушки:


С книгой лев на вышитой подушке,


С книгой лев на мраморном столбе.



Как на древнем, выцветшем холсте,


Стынет небо тускло-голубое…


Но не тесно в этой тесноте


И не душно в сырости и зное.


Август 1912



Осип МАНДЕЛЬШТАМ


"Веницейской жизни мрачной…"



Веницейской жизни, мрачной и бесплодной,


Для меня значение светло.


Вот она глядит с улыбкою холодной


В голубое дряхлое стекло.



Тонкий воздух кожи. Синие прожилки.


Белый снег. Зелёная парча.


Всех кладут на кипарисные носилки.


Сонных, тёплых вынимают из плаща.



И горят, горят в корзинах свечи,


Словно голубь залетел в ковчег.


На театре и на праздном вече


Умирает человек.


Ибо нет спасенья от любви и страха:


Тяжелее платины Сатурново кольцо!


Черным бархатом завешанная плаха


И прекрасное лицо.



Тяжелы твои, Венеция, уборы,


В кипарисных рамах зеркала.


Воздух твой гранёный. В спальне тают горы


Голубого дряхлого стекла.



Только в пальцах роза или склянка —


Адриатика зелёная, прости!


Что же ты молчишь, скажи, венецианка,


Как от этой смерти праздничной уйти?



Черный Веспер в зеркале мерцает.


Всё проходит. Истина темна.


Человек родится. Жемчуг умирает.


И Сусанна старцев ждать должна.


1920



Владислав ХОДАСЕВИЧ


"Нет ничего прекрасней и привольней…"



Нет ничего прекрасней и привольней,


Чем навсегда с возлюбленной расстаться


И выйти из вокзала одному.


По-новому тогда перед тобою


Дворцы веницианские предстанут.


Помедли на ступенях, а потом


Сядь в гондолу. К Риальто подплывая,


Вдохни свободно запах рыбы, масла


Прогорклого и овощей лежалых


И вспомни без раскаянья, что проезд


Уж Мэстре, вероятно, миновал.


Потом зайди в лавчонку banco lotto,


Поставь на семь, четырнадцать и сорок,


Пройдись по Мерчери и пообедай


С бутылкою "Вальполичелла". А в девять


Переоденься, и явись на Пьяцце.


И под финал волшебной увертюры


"Тангейзера" — подумай: "Уж теперь


Она проехала Понтеббу". Как привольно!


На сердце и свежо и горьковато.


1925-26

Загрузка...