Жара и лихорадка

Все, о чем я писал до сих пор, вряд ли можно назвать развлекательным чтивом. Не правда ли? Мне думается, что сейчас самое время сделать пятнадцатиминутный перерыв и рассказать вам о своих «заметках на полях», рассказать о вопросах второстепенных. А вдруг и среди неглавного найдется что-нибудь серьезное? Как мне подсказывает мой журналистский опыт, какой бы страшной ни была трагедия, она не может убить человеческую улыбку… Кроме того, я всегда верил, что самые сложные и запутанные вопросы можно изложить лаконично. Нет скучных тем, есть скучные писатели… Итак, я выключаю магнитофон, откладываю в сторону исписанные карточки и просто так, на память, рассказываю несколько забавных историй.

В столице Малайзии — Кучинге (северная часть острова Калимантан), огромные плакаты рекламируют верное средство, чтобы… потолстеть. Когда европейки и американки активно худеют, когда крупнейшие фармацевтические концерны и скромные анонимные общества сколачивают состояния на выпуске средств, «гарантирующих» похудание, словом, когда европейки и американки интенсивно голодают (что не всегда полезно), здесь — желательна полнота. Смуглолицые, стройные, как цветок, малайки, изящные китаянки покупают в аптеках и уличных лавчонках различные препараты, которые выбрасывают на рынок конкуренты, так как хотят поправиться.

«Почему ты должна быть худой?» — вопят газетные рекламы. И женщины делают все лишь бы только потолстеть! А это свидетельствует о том, что традиции умирают медленно: хозяин малайского гарема или богатый китаец, покупая себе каждый год новую невольницу, предпочитал полных женщин. В этом проявлялся своего рода снобизм, поскольку полнота женщин говорила о зажиточности ее господина и властелина. Продаваемые из-под полы «Руководства для новобрачных» (что-то вроде китайских эротических комиксов) всегда изображают невесту… толстой.

В этой своей поездке я всегда останавливался в отелях, в заранее забронированном для меня номере. Так как это делала Всемирная организация здравоохранения (под письмами или телеграммами стояла ее подпись), то, естественно, прислуга в отелях величала меня «доктором». Уж как я ни пытался объяснить, что я лишь пишу, а не лечу, что во Всемирной организации здравоохранения служат не только врачи, но и санитарные инженеры, и специалисты по питанию, и разные другие специалисты, что…

Все было напрасно! Чем дольше я объяснял, тем вежливей и понимающей становилась улыбка собеседника. Я довольно быстро понял, в чем тут дело: распространился слух, будто я — известный врач, который ради спокойствия путешествует инкогнито… В Корате я около получаса внушал, что я не доктор, не лечу, и вроде бы мне поверили, но когда я вечером вернулся в отель, то в списке гостей против моей фамилии было старательно зачеркнуто «д-р» и написано «проф.».

И я… сдался. Делать нечего, чему быть, того не миновать. Я больше не тратил время на бесплодные дискуссии. Тем более, не я один побывал в подобной ситуации. Вот что мне рассказал господин Мишель Бови, симпатичный швейцарец из кантона Во, который руководит в Маниле службой информации ВОЗ для западной части Тихого океана. Несколько лет тому назад ему пришлось лететь из Конго; не успел самолет подняться в воздух, как бельгийская стюардесса пригласила швейцарца в кабину к пилоту, чем он был немало удивлен. Пилот начал угощать его разными заморскими напитками и при этом жаловаться, что у него стреляет в левом боку, когда он поворачивается на правый бок, м наоборот.

— Что бы вы сделали на моем месте? — обратился пилот к швейцарцу.

— Пошел бы к врачу, — невозмутимо ответил тот. (Надо ли говорить, что в списке пассажиров он фигурировал как служащий Всемирной организации здравоохранения.)

Пришла и моя очередь давать врачебные советы. Но не в самолете, а в… лифте. Это было в Гонконге. Лифтер-китаец в первый же день показал мне свои чирии на шее и, просительно улыбаясь, попросил у меня совета. Это были обыкновенные чирии, я видал в своей жизни и пострашнее. Я начал было ему объяснять, что я не врач, а писатель, что я… ну, и так далее. В Гонконге нормированного дня нет и в помине. Мой знакомый лифтер поднимал меня на девятый этаж и днем и ночью, и его редко кто-нибудь заменял. И всегда он показывал мне свои чирии и спрашивал совета…

Скандал разразился на четвертый день. Впервые в истории отеля не гость дал лифтеру чаевые, а лифтер гостю! Это случилось поздно вечером. На глазах изумленных свидетелей — лифтер совал мне деньги!

В этом городе, где все покупается и все продается, измученный чириями китаец, видимо, решил, что скорее всего я не хочу дать совета даром. Я же, осатаневший не столько от вида чириев, сколько от разговора о них, сказал в конце концов:

— Помажь ты себе шею тигровой мазью, приятель, и отстань от меня…

Тигровая мазь — это китайская панацея от всех бед, ее производители уверяют, что она эффективна от доброй дюжины недомоганий. Когда в Гонконге я однажды оказался в роскошном доме одного фабриканта, то подумал, что кому-кому, а ему-то тигровая мазь помогла!.. Она несложна по своему составу, наверняка безвредна, иногда действительно помогает, особенно от укусов комаров. А в общем-то, в таких случаях мне всегда вспоминается старый анекдот о враче, вызванном к бедной старушке, в которой жизнь уже едва теплилась. Врач осмотрел ее и велел срочно послать за шпротами.

— Разве ей это поможет? — спросил сын умирающей.

— Поможет, не поможет, а пусть старушка перед смертью полакомится шпротами, — ответил с философским спокойствием врач.

Однако вернемся в Гонконг. Я до сих пор помню изумление на лице китайца. Подумать только: медицинское светило прибыло из самой Европы, а рекомендует ему лекарство, которое можно купить в любом уличном ларьке…

В Юго-Восточной Азии с очень большим трудом пробивают себе дорогу лекарства, действительно приносящие облегчение больным, страдающим тяжелым недугом. Зато с помощью всяких лазеек сюда попадают другие импортные «благодеяния».

Бангкок. На каждом шагу и довольно назойливо иностранцу вручают рекламные листки о банях, которые здесь насчитываются буквально сотнями. Правда, «баня» — название не совсем точное, но помыться там тоже можно…

Журналист, который изучает вопрос о здравоохранении в Таиланде, напоминает лошадь с надетыми на глаза шорами; она может смотреть только прямо. Иначе говоря, такой журналист выискивает только те факты, которые он может подогнать под собственные наблюдения. В одном из таких рекламных листков о бане ему бросается в глаза следующая фраза: «Только у нас имеется мыло с витамином „С“. Только у нас!»

Вдумайтесь — «мыло с витамином, С“», специалист-фармаколог из ВОЗ только пожмет плечами…

Наш журналист, ради установления истины, бесстрашно бросается по указанному адресу. Таксист, которому он сует под нос адрес, тут же срывается с места как бешеный: адрес ему прекрасно известен, и пассажир, отправляющийся туда, никогда не будет торговаться… (Нахальный таксист еще спросит пассажира, сколько времени тот будет мыться и не желает ли, чтобы его подождали.)

Баня с монополией на мыло с витамином «С» помещается в красивом здании в центре Бангкока. За толстой стеклянной стеной сидят банщицы на школьных скамейках, и это вполне соответствует их возрасту; у каждой на шее надето нечто вроде ошейника с номерком. Любитель помыться называет толстой «мамме-сан», хозяйке заведения, номер приглянувшейся банщицы, и та уже через минуту семенит в указанную комнату, неся в руках пластмассовый мешочек с парой тщательно выглаженных полотенец и мылом, тем самым, с витамином «С».

— Что это за мыло с витамином «С»? — спрашивает любопытный журналист.

— Это мыло, которым имеем право пользоваться только мы, — с достоинством отвечает «мамма-сан».

— Знаю. Читал, но в чем его особенность?

— Как это «в чем»? Оно прекрасно мылится…

Красивая таиландка, которую ваш покорный слуга спросил, что бы она сделала, если бы неожиданно выиграла большую сумму денег, не задумываясь ответила:

— Поехала бы в Токио, там лучше всего делают пластические операции по удалению «раскосости» глаз.

Эта мечта о разрезе глаз таком же, как у европей

ских женщин, тем более удивительна, что в Европе сейчас модно как раз обратное: красить глаза так, чтобы придать косину.

Видимо, самой природой в человеке заложено желание обладать тем, чего он лишен с рождения. Это не единственный пример, подтверждающий, что вечная Ева ищет, чем бы отличиться от окружающих…

В том же Таиланде по территории одного учебного заведения меня сопровождала студентка, которая старалась идти либо вдоль стены, отбрасывающей тень, либо в тени деревьев, тогда как я шел где придется. Я подумал, что, может быть, у нее есть веские причины не идти со мной рядом, но мой коллега, давно живущий здесь, дал мне очень простое объяснение: она боится загореть… Чем бледнее женщина, тем она элегантнее…

Приведу теперь несколько выдержек из бюллетеня для внутреннего пользования служащих штаб-квартиры ВОЗ для западной части Тихого океана с центром в Маниле. По ним видно, что врачи, постоянно работающие в атмосфере страданий и ежедневно встречающиеся со смертью, не потеряли чувство юмора.

Вот несколько «логичных» и «статистических» доказательств, осуждающих такое бедствие человечества, каким являются корнишоны.

1) Все люди, которые болеют, когда-то ели корнишоны. Последствия их потребления накапливаются годами.

2) 99,7 процента жертв дорожных происшествий и авиационных катастроф ели корнишоны за две недели до несчастья.

3) Смертность среди индивидов, родившихся между 1849 и 1859 годами, которые ели корнишоны, доходит до 100 процентов.

4) У людей, которые родились в 1893 году и ели корнишоны, наблюдается выпадение зубов, притупление слуха и ослабление зрения, а также образование морщин. Во многих случаях люди даже умирали.

5) Ученые убедительно доказали, что у подопытных крыс, которых месяц кормили корнишонами, распухло брюхо и пропал аппетит ко всякой другой пище.

В свете такого рода наблюдений над губительным действием корнишонов рекомендуется радикальная смена наших привычек: надо перейти на суп из лепестков орхидеи. Науке неизвестны случаи, когда бы употребление такого супа приводило к недомоганию.

Психолог — это человек, который при виде красивой женщины, входящей в комнату, наблюдает за теми, кто идет вслед за ней.

Больного, которому должны сделать внутримышечную инъекцию, приводят в процедурную. Там он видит нарисованную на стене большую стрелку, указывающую на маленькую табличку чуть ли не у самого пола. Больной нагибается и читает: «Сейчас удобнее всего сделать тебе укол».

Женщина из глухой деревни ежегодно приходит в родильный дом. Когда после десятых родов она собирается домой, акушерка спрашивает:

— Ну как, милочка, надеюсь мы увидимся в следующем году?

— Наверное, нет, — отвечает женщина, — мы с мужем узнали наконец, откуда берутся дети…

Как явствует из анкеты, проведенной американским журналом, многие женщины мечтают выйти замуж за нейрохирурга. И лишь очень немногие, романтически настроенные, за зубных врачей.

Однако средний дантист ничуть не хуже среднего нейрохирурга: он также красив, умен, очарователен, остроумен. Напрашивается вывод, что у зубных врачей недостаточно хорошо поставлена реклама. Если бы они посоветовались со специалистами рекламы, то наверняка, как и нейрохирурги, стали бы всеобщими любимцами.

Для начала ассоциации зубных врачей должны заказать о себе серию телевизионных фильмов. Нейрохирурги, терапевты, лорингологи уже были героями телевизионных фильмов. Зубным же врачам до сих пор это как-то не удавалось. Видел ли кто-нибудь из вас на голубом экране, как зубной врач бредет сквозь снежную пургу, чтобы спасти ребенка, у которого выпала пломба?

Серия телевизионных фильмов о зубных врачах и заполнила бы этот пробел. Красавца-героя должны звать Бен Прухница. Рядом с ним его ассистентка, прекрасная блондинка (для этой роли очень бы подошла Дорис Дэй[27]), которая уже много лет подает ему инструменты и цемент для пломб. Несмотря на то что он обожает ее резец, их отношения держатся лишь на общности профессиональных интересов; он идеалист и не может позволить себе ухаживать за ней под жужжание бормашины.

Через год после еженедельного показа фильмов О' зубных врачах следует вновь провести опрос. Убежден, что все молодые девушки будут мечтать только о них.

При всей моей симпатии к филиппинцам меня всегда поражал их несерьезный подход к жизни. Во время моей работы в Маниле там с большим интересом следили за перипетиями хорошенькой девушки по имени Маита, которая после бурных споров была признана «Мисс Филиппины». В таком высоком звании она вылетела в Лондон, чтобы принять участие в конкурсе «Мисс Вселенная».

Ее поездка была полна приключений. В столице Великобритании Маита собиралась поразить членов жюри блеском своих туалетов в национальном стиле, сшитых из ткани, получаемой из ананасовых волокон — не фрукта-ананаса, а ананасового листа (кстати, выработка такой ткани — привилегия архипелага; она очень удобна в тропическом климате). Однако багаж «Мисс Филиппины» потерялся где-то в пути, и бедной Майте буквально нечего было надеть. Возможно, члены жюри и были бы не прочь допустить ее на конкурс обнаженной, но, кажется, его условия этого не допускают… Залитая слезами, Маита сделала заявление для печати, сообщив, что видела собственными глазами, как в самолете открылись двери и весь ее багаж упал в океан…

Такое «открытие» было напечатано под большими заголовками на первых полосах вечерних манильских газет и обошло весь земной шар. Никому и в голову не пришло, что если бы в реактивном самолете на высоте 11 тысяч метров действительно открылись двери, то разница в давлении высосала бы и экипаж и пассажиров вместе с Маитой…

Теперь Маита изучает медицину. Боже, спаси Филиппины!

Я считаю, что из каждой поездки надо привозить или притчу, или легенду. Вот, послушайте!

«В некоем далеком государстве население страдало от разных болезней, которые в нашем XX столетии в основном излечимы.

Власти этого государства обратились за помощью к людям доброй воли, и туда прибыло десять специалистов; они знакомились с местными условиями, советовались с просвещенными людьми… А через год предстали перед Господином.

— Наисветлейший Господин, — сказали они, — подавляющее большинство твоих подданных никогда не показывалось врачу, никогда не обращалось за помощью к зубному врачу, акушерке или медсестре. В деревнях Твоего государства нет лабораторий, чтобы сделать простейшие анализы; лучи Рентгена не обнаруживают вовремя очаги грозных заболеваний в хилых и истощенных телах детей Твоего народа. Построй же, о Господин, для начала пятьдесят деревенских центров здоровья, и народ будет славить Твое имя в веках!

Центры здоровья, о Господин, будут распространять медицинские знания по всему государству, оказывать первую помощь, готовить фельдшеров и акушерок, проводить обследования и направлять в больницу тех, кто в ней нуждается. Прими же, о Господин, наш совет, который мы даем тебе от чистого сердца. В этих толстых томах заключена техническая документация типового центра здоровья. Мы долго думали над тем, каким должен быть этот центр: чтобы и стоил недорого, и строительные материалы использовались местные, и чтобы он был приспособлен к климатическим условиям Твоего государства. Прими также, Господин, финансовую помощь от многих народов, которые хотя и живут далеко, но скорбят над печальной участью Твоего народа и хотели бы облегчить его страдания. Если же Ты и сам раскошелишься, то можно было бы начать строительство, как только перестанут идти муссонные дожди.

Растроганный Господин поблагодарил мудрецов. Они разъехались на все четыре стороны света. Толстые тома с документами Господин повелел сдать в архив, где их наверняка обглодают крысы, обожающие высококачественную бумагу, на которой сделаны чертежи, а тропическая влажность погубит мудрые мысли, изложенные на тысячах страниц.

Деньги, полученные от сострадательных чужестранцев, добрейший Господин действительно истратил на нужды здравоохранения: он повелел построить не деревенские центры здоровья, а роскошную больницу в столице, недалеко от своего дворца. Господин лично интересовался ходом строительства, приказал сфотографировать себя на фоне больницы, а потом и внутри ее, когда он в белоснежном халате осматривал палаты, по-дружески разговаривал с врачами и даже перекинулся парой фраз с больными. Потом эти фотографии напечатали в газетах, министры превозносили ловкость и политическое чутье Господина: темные крестьяне все равно не идут к избирательным урнам, а столичным избирателям, с голосами которых считаются, строительство дорогостоящей больницы пришлось по душе.

Итак, строительство деревенских центров здоровья так и осталось на бумаге, если только уцелела сама бумага… Несчастные жители продолжают умирать в своих деревнях, а их уход из юдоли скорби ускоряют разные колдуны, заклинатели и другие ловкачи».

Вся трагедия, однако, заключается в том, что эта восточная притча — не плод моей фантазии. Я привез ее из этой поездки. Я не буду называть государство, потому что все равно ни меня, ни вас ни Господин, ни его министры не послушают, но зато могут обвинить во вмешательстве в чужие дела и нарушении традиций, по которым это государство живет многие тысячи лет.

Эту грустную историю я поведал в конце настоящей главы, чтобы напомнить, читатель, что пора возвращаться к проблемам, совсем не вызывающим улыбки. Итак, читайте дальше!