Журнал «Вокруг Света» №05 за 1987 год

Великая австралийская гонка

— Комната Бёрка? — переспросил нас владелец гостиницы.— Пожалуйста, десятый номер.

Вытащив увесистую связку ключей, он открыл дверь с бронзовой десяткой. В номере жил постоялец. Будь это музей, лежавшие вещи вполне можно было принять за пожитки Берка— сапоги, одеяло, саквояж, походный котелок.

— С 1860 года здесь работал мой прадед,— сказал владелец гостиницы Ричард Мейден.— Здесь и ночевал Бёрк со своими людьми.

Для Ричарда это был не исторический эпизод, а событие вчерашнего, ну от силы позавчерашнего дня. Подобная реакция характерна для жителей страны, чья история небогата эпизодами подобного масштаба. Повторив с оператором маршрут Берка от Мельбурна до залива Карпентария, мы убедились, что память об этой эпопее жива в самых удаленных уголках материка. Случайные собеседники выкладывали нам подробности хода экспедиции более чем вековой давности так, словно следили за ней неделю назад по телевизору. Поход Берка, о котором мало кто слышал за пределами Австралии, был исполнен для них особого смысла...

К середине XIX столетия поселенцы освоили лишь побережье континента. Центральная часть Австралии величиной с пол-Европы оставалась неведомой землей, получившей наименование «Зловещее пятно». Смельчаки, отваживавшиеся ходить на разведку, возвращались ни с чем: в центр материка пробиться не удавалось. Лежавшая там красная пустыня обманывала миражами и заводила в ловушки.

Парадоксальным образом именно зной и отсутствие воды породили в воображении колонистов убеждение в том, что в центре континента лежит... «Средиземное море». Напрасно серьезные географы доказывали бесплодность этой гипотезы — легенда о внутреннем море (как и легенда об Эльдорадо) не отпускала умы.

Проверить легенду решил один из самых ярких исследователей Чарлз Стёрт. 10 августа 1844 года его экспедиция в составе 16 человек выступила в путь. Картографом в группе был молодой офицер шотландец Джон Стюарт.

«Центральные области Австралии непредсказуемы. В год здесь может выпасть с равным успехом и семьдесят пять, и семь с половиной сантиметров осадков»,— писал один из географов. Стерт и его спутники не могли знать, что тот год выдастся особенно засушливым. К концу декабря они добрались до вожделенной 29-й параллели и не нашли там моря. Земля на сотни миль вокруг высохла; Стерт оказался прикован к единственному колодцу на полгода.

Особенно тягостной была невозможность вести дневник: грифели выпадали из растрескавшихся карандашей.

Наконец 12 июля 1 845 года пошел дождь. Стерт отправил всех назад, в Аделаиду, а сам со Стюартом двинулся дальше на север, взяв провизии на 1 5 недель. Они поехали верхом вдоль крика — так называют в Австралии периодически пересыхающие реки. На берегу его Стерт обнаружил становище аборигенов.

За полвека, прошедшие с начала европейской колонизации, судьба чернокожих жителей континента фактически была уже решена. Их племена, вытесненные из районов, пригодных для оседлого существования, бродили теперь по «Зловещему пятну». Им приходилось пересекать огромные расстояния в поисках пищи и воды. Доскональное знание пустыни позволило им выжить, но голод и болезни безжалостно делали свое дело.

Белые поселенцы в подавляющем большинстве относились к аборигенам неприязненно. Ходили слухи один страшней другого об их кровожадности и жестокости. Барьер ненависти разъединил две общины и чем дальше, тем становился непреодолимей.

Стерт не верил россказням. Положив наземь ружье, он пошел к чернокожим охотникам с дружески протянутой рукой. «Этим людям в такой же мере, как и нам, свойственны все человеческие чувства»,— записал он. Мысль по тогдашним временам отнюдь не столь очевидная, как сегодня.

Аборигены указали ему путь к «большой воде». Путешественник и его молодой спутник прошли 120 миль в указанном направлении... и уткнулись в болота.

Оставив чернокожим кочевникам свою шинель и два одеяла, Стерт двинулся назад. Этот отрезок пути был самым тяжким. Поднялся горячий ветер. Ртуть на термометре подскочила в полдень до высшей отметки, и прибор, не выдержав, лопнул.

В январе 1846 года экспедиция возвратилась наконец в Аделаиду. Увидев Стерта на пороге дома, жена упала в обморок, настолько он изменился за время похода.

Продлившаяся без малого полтора года экспедиция Стерта дала обильные плоды. Хотя землепроходцы не обнаружили внутреннего моря, отрицательный результат — тоже результат. Стерт и картограф Стюарт нанесли на карту немало объектов «Зловещего пятна», доставили больше сотни образцов растений и геологических пород. Впоследствии на основе этой коллекции в центре Австралии были открыты рудные месторождения. Перечитывая сейчас его записи, удивляешься точности характеристик и наблюдений.

В качестве главы экспедиции Стерт заслуживает особой похвалы. За все время похода в его группе не возникло разногласий; система базовых лагерей и мелких разведывательных партий полностью оправдала себя. Поскольку сохранить мясо при такой жаре было нельзя, он взял с собой в виде «живого запаса» отару овец. Вдоль маршрута Стерт оставлял записки в бутылках, зарытых в местах, отмеченных опознавательным знаком; это тоже было новшеством.

«Терра инкогнита» была отодвинута за 25° южной широты.

50-е годы прошлого столетия ознаменовались для Австралии двумя событиями. Королева Виктория дала согласие на создание новой колонии, которая должна была носить ее имя. Столицей Виктории стал приморский поселок Мельбурн. Вторым событием — открытие золотых россыпей.

В любом месте земного шара «золотая лихорадка» приводила к коллективному помешательству. Но в захолустном Мельбурне люди буквально потеряли голову. Лавочники, банковские клерки и почтовые служащие, в одночасье бросив работу, ринулись добывать золото. Заходившие в Мельбурн суда мгновенно лишились экипажей — матросы, сойдя на берег, становились старателями. «В иных кварталах не осталось ни единого мужчины, а всеми делами правят женщины»,— докладывал губернатор. На приисках не умолкала стрельба, разбойники устраивали засады на дорогах.

За десять лет бума Виктория, будучи самой маленькой колонией на материке, по богатству и влиянию далеко обошла все остальные. Она обеспечивала треть мировой добычи золота, пятую часть английского импорта шерсти. Мельбурн стал играть главную роль в жизни Австралии. Здесь были открыты театр, университет, библиотека, музей, выходило несколько газет.

Единственное, что не удалось сделать, это «приручить» землю: там, на севере, по-прежнему зияло «Зловещее пятно»...

Между тем разведать центр континента диктовала настоятельная необходимость. Сообщения из Лондона доходили до австралийского юга с опозданием в два месяца, хотя телеграф уже дотянули до Индии и он вот-вот должен был достичь Явы. Если бы удалось проложить через Австралийский континент проволочную линию, связь с Лондоном заняла бы несколько часов. Кроме того, открылась бы возможность наладить через порты северного побережья торговые связи со странами Азии. Наконец, сама земля, нетронутая и неразведанная, манила скотоводов, купцов и предпринимателей...

Отцы Мельбурна образовали комитет по снаряжению экспедиции «в видах пересечения Австралийского континента», были собраны средства в размере 9 тысяч фунтов стерлингов. Газеты известили о том, что кандидатов, желающих принять участие в походе, просят подавать заявления. Таковых набралось довольно много.

Прежде всего предстояло утвердить главу экспедиции. Ученые Королевского общества предложили несколько кандидатур опытных исследователей. Комитет отверг их, поскольку они были жителями соседних колоний, а возглавить исторический поход непременно должен был викторианец. В конечном счете десятью голосами против пяти руководителем экспедиции был утвержден Роберт О"Хара Берк.

Выбор уже тогда многие сочли по меньшей мере странным. Берк не участвовал ни в одном долгом походе и не имел научной подготовки. По отзывам современников, он сочетал в себе типичные ирландские черты — прямоту и отвагу с мнительностью и мечтательностью. Переехав в Австралию, он быстро достиг поста начальника полицейского управления на золотых приисках Виктории и твердой рукой навел там порядок. Это, очевидно, произвело большое впечатление на губернатора. Ко времени начала экспедиции Берку исполнилось 39 лет.

Заместителем Берка был утвержден Джордж Ленделлс. Ему комитет поручил весьма важную миссию: отправиться в Индию и доставить оттуда верблюдов. Поскольку двигаться предполагалось через пустыню, им отводилась роль основного транспортного средства. Ленделлс вернулся с тремя десятками «кораблей пустыни»; из Индии с ним приехал молодой ирландец Джон Кинг, загоревшийся идеей похода. Вести верблюдов должны были двое сипаев Белуджи и Мохамед.

Картографом и штурманом похода стал молодой сотрудник Мельбурнской обсерватории Уильям Уиллс. Это был не по годам серьезный человек. Его заметки и карты легко читаются и сейчас. Трудно поверить, что они сделаны в полевых условиях.

Из семисот кандидатов были отобраны остальные члены походной группы. Одному из них — Уильяму Браге — было суждено сыграть особую роль в судьбе экспедиции.

20 августа 1860 года весь Мельбурн вышел проводить в дальний поход Берка и его спутников. Экспедиция, расположившаяся в Ройял-парке, походила куда больше на бродячий цирк: 23 лошади, 25 верблюдов, несметное количество багажа и снаряжения; в общей сложности груз составил 21 тонну.

Вещей оказалось слишком много.

Вскоре это понял и Берк. 6 сентября, пройдя сотню миль до поселка Суон-Хилл, он решил избавиться от ненужного груза и устроил аукцион.

На следующем отрезке пути возникли трудности. Судя по акварелям ботаника Беккера, экспедиция разделилась на две колонны: верблюдов отделили от лошадей, поскольку животные не уживались друг с другом. Среди людей тоже накалялись страсти. Ленделлс и Берк беспрерывно скандалили. С каждым днем росли непредвиденные расходы. Когда партия добралась до Балраналда, в ней царил полный хаос.

160 миль от Балраналда до Менинди лошади и верблюды с трудом плелись по заболоченной местности. Погода испортилась: начались грозовые ливни. Экспедиция приближалась к границе «Зловещего пятна».

Однажды утром сипай Белуджи разбудил лагерь криками: «Верблюды пропали!» На поиски животных ушло пять дней.

Психологический климат в группе продолжал ухудшаться. Кроме того, прибывший гонец сообщил, что из Аделаиды, столицы колонии Южная Австралия, выступила в поход группа под началом Джона Стюарта. Опытный путешественник намеревался достичь северного побережья, двигаясь по маршруту, проложенному его учителем Стертом.

Два параллельных похода вызвали у публики большое волнение. Люди заключали пари, кто первым достигнет цели. Газеты окрестили экспедиции «Великой Австралийской гонкой».

Берк решает разделить экспедицию и во главе группы из восьми человек с 16 верблюдами и 15 лошадьми двинуться вперед. Остальным предстояло разбить возле Менинди лагерь, дождаться подвод с продовольствием, а затем нагонять ушедших.

План вызывал немало возражений: Берк намеревался идти без врача, без ученых (помимо Уиллса), с малым запасом провианта. Правда, он надеялся, что арьергард подтянется к Куперс-Крику до того, как передовой отряд двинется к океану.

Куперс-Крик появляется только после летних дождей; водная артерия растягивается тогда почти на целые полторы тысячи миль и достигает озера Эйр. В сухой сезон Куперс-Крик уходит под землю, оставляя на поверхности лишь прерывистый след, окаймленный величавыми эвкалиптами.

11 ноября передовой отряд Берка добрался до одной из проток. Их приветствовали радостными воплями сотни птиц. Деревья протягивали ветви над стеклянной поверхностью воды. Место показалось замечательным, и путешественники разбили здесь лагерь 65.

Все попытки Берка пробиться отсюда дальше на север терпели неудачу. Видя, как уходит впустую драгоценное время, он принимает решение вновь разделить группу. В поход через оставшуюся половину континента он двинется с Уиллсом, Кингом и Греем.

Руководителем оставшейся группы был назначен Уильям Браге. Ему предстояло обосноваться на крохотной базе, соорудить вокруг нее укрепление и ждать возвращения Берка.

Ждать, но сколько?

Позднее Браге не раз придется вспоминать свой последний разговор с Берком. Начальник экспедиции велел ему ждать три месяца или пока не иссякнут запасы продовольствия, а затем идти назад к Менинди. При этом Берк был уверен, что через несколько дней тыловая колонна во главе с Райтом подтянется к Куперс-Крику и лагерь 65 превратится в крепкую базу.

На рассвете 16 декабря Берк с тремя спутниками ушел на север. Полевой журнал вел Уиллс. Каждый вечер он делал записи и перед сном зачитывал их руководителю. Благодаря им мы имеем точное представление о маршруте. В случаях, когда не удавалось узнать местных названий водоемов и возвышенностей, путешественники нарекали их в честь участников экспедиции; так появились на карте Браге-Крик и Райт-Крик, гора Кинг и так далее (названия эти давно исчезли, за минувшее столетие их переименовывали не один раз).

Оказавшись вместе в нелегких условиях, четверо людей составили сплоченную группу, где каждый был на своем месте. Перед ними лежал немалый путь: 1500 миль до залива и обратно до Куперс-Крика. Основную часть маршрута предстояло пройти пешком, поскольку лошадей и верблюдов до предела загрузили водой и провизией. Как правило, Берк и Уиллс шли впереди, держа направление по стрелке карманного компаса, за ними шагал Грей, ведя в поводу коня Билли, а замыкал колонну Кинг с шестью верблюдами.

Механическая монотонность изнурительного марша Берка и его спутников просто не укладывается в сознании человека XX века: час за часом, миля за милей одна и та же неохватная равнина, где глаз каждый раз упирается в пустоту, и так— изо дня в день. В подобных условиях мир сужается, человек как завороженный смотрит на носки собственных сапог, мелькающие, словно стрелка маятника, однообразный ритм притупляет все чувства, даже усталость.

Упорство, с которым эти люди шли к цели, их умение справляться с тысячами больших и малых препятствий поистине вызывают восхищение. Маршрут не был начерчен на карте, приходилось то и дело менять направление, огибая болота и скальные гряды, следить за полетом птиц, которые могли привести к воде; наконец, надо было уметь точно рассчитать силы и вовремя остановиться.

Перерывы путники позволяли себе устраивать нечасто и при малейшей возможности двигались вперед. Вычерченный Уиллсом маршрут показывал, что они продвинулись на север до 22-й параллели. Шли по 12 и более часов в день, ни разу не выбившись из этого мучительного ритма. Сейчас кажется, что такого просто не может быть.

Прошел январь. Путники добрались до хребта Селуии, и Берк решает идти напрямик, хотя верблюды «хрипели и задыхались» уже на малой высоте. Хребет вконец измотал и людей и животных. Доказательство тому — дневники Уиллса. Записки становятся отрывочными; только номера лагерей продолжают отщелкиваться с неумолимой четкостью: 101, 102, 103...

В лагере 65 у Куперс-Крика четверо людей терпеливо ждут, изо дня в день с растущим отчаянием вглядываясь в горизонт. Никто не появлялся ни с севера, ни с юга. Можно лишь догадываться, как повел бы себя Берк, узнай он, что Райт вместе с продовольствием и верблюдами только теперь покидает далекое Менинди. Колонна Райта, оставшаяся на другом краю пустыни, не двигалась с места почти три месяца.

Причины? Райт ждал официального уведомления из Мельбурна о том, что он утвержден третьим руководителем экспедиции, а следовательно, зачислен на жалованье. Гонец, доставивший наконец это известие, имел также секретный пакет, адресованный Берку. В нем была информация о ходе дел у конкурентов — экспедиции Стюарта. Не желая откладывать свою миссию, посыльный забрал из лагеря лошадей и поскакал к Куперс-Крику. В результате Райту пришлось дожидаться его возвращения. Гонец не нашел Берка и вернулся назад, лишь вымотав лошадей...

Начинался сезон дождей. Верблюды с трудом переносили обилие влаги; они увязали в трясине, жалобно стенали и отказывались двигаться дальше. Около ста миль все еще отделяли участников похода от моря. Они следовали вдоль течения реки Клонкарри к месту слияния ее с Флиндерсом.

Лагерь 119 разбили на берегу протоки. Когда Уиллс попробовал воду на вкус, та оказалась соленой. Ее мог нагнать только морской прилив! Берк и Уиллс двинулись в обход топей, но одолеть их оказалось невозможным. Даже теперь, столько лет спустя, испытываешь досаду от того, что Берку и Уиллсу так и не удалось взглянуть на море, омывающее берега Карпентария; это было бы заслуженной наградой путешественникам за все лишения и невзгоды. А так с горечью приходилось в последний момент поворачивать назад.

Они смогли совершить то, что не удавалось никому до них. Они первыми пересекли Австралийский континент. Шесть месяцев и 1650 миль отделяли их от Мельбурна. Теперь предстоял путь назад, а продовольствия оставалось всего на четыре недели.

Люди брели к югу, тяжело ступая искалеченными ногами. Отчаянное стремление добраться до Куперс-Крика было единственным стимулом, заставлявшим сделать следующий шаг. Начал жаловаться на здоровье Грей.

17 апреля 1861 года солнце окрасило в малиновый цвет дюны, отполировало добела дно колодцев и теперь прожигало пламенем прозрачный воздух. В тот день трое несчастных рыли могилу: на заре умер Грей. Люди обессилели до такой степени, что на рытье могилы ушел целый день. За неделю до трагического события им пришлось убить коня Билли и съесть его мясо. До Куперс-Крика остается всего 70 миль...

А в это время Уильям Браге, забравшись на холм над Куперс-Криком, приложив ладонь козырьком, до рези в глазах вглядывается в горизонт; в северном или западном направлении вот-вот должны появиться четыре крохотные фигурки, а с юга — целая колонна с лошадьми и верблюдами. Каждый день он сверлит горизонт, и каждый день награждает его лишь нещадной жарой. Пусто.

День за днем одно и то же, никаких перемен, никакой весточки из окружающего мира. В подобных условиях парализуется воля, теряется способность к здравой оценке реальности, человек погружается в полудремотное состояние. Позднее, отвечая на вопрос, вел ли он дневник, Браге отвечал: «Нет. А зачем? Ничего же не происходило».

Сколько еще он вправе ждать, когда Пэттон прикован к постели и тает на глазах, а его самого и Макдоно неотвратимо подтачивает болезнь? Ноги опухли, сесть на лошадь стало нелегкой задачей... Надо уходить. Браге приказывает Макдоно и Мохамеду складывать вещи.

Продовольствие и пожитки упаковали в тюки. Надежда на возвращение Берка практически угасла, тем не менее Браге зарыл запас сушеного мяса, муки, сахара, овсяной крупы и риса на случай, если все же чудо произойдет. В яму положили бутылку с запиской, а на эвкалипте вырезали надпись, навечно оставшуюся в анналах исследования Австралии:

DIG

3 FT

NW

(Рыть в 3 футах к северо-западу).

После этого Браге со своими спутниками покинул лагерь 65 и медленно двинулся вдоль русла крика. Они прошли всего 14 миль и вечером того же дня встали на привал.

А спустя девять с половиной часов после ухода группы Браге, Берк, Уиллс и Кинг, полуживые, добрались до лагеря. Позади у них лежали 2400 миль. Трое путников надеялись на триумфальную встречу, призванную увенчать их подвиг мужества и выносливости. Но лагерь был пуст! Разрыв в девять с половиной часов оказался роковым.

Это трагическое стечение обстоятельств кажется столь жестоким, что к дню 21 апреля 1861 года вновь и вновь обращаются австралийские художники и писатели, словно пытаясь как-то исправить ход событий и восстановить справедливость.

Но заклинания не способны изменить прошлое. Так все и останется: 9,5 часа и 14 миль.

Браге продолжал двигаться на юго-восток вдоль Куперс-Крика через суровую пустыню по направлению к Буллу. Однажды на рассвете он увидел колонну Райта. Обе партии немало удивились встрече. Состоялся обмен информацией. Оставив людей на дневке, Браге и Райт на трех самых крепких лошадях помчались обратно к Куперс-Крику. Вдруг они застанут там Берка? Но лагерь казался вымершим...

Волнение помешало двум всадникам заметить явные признаки пребывания людей на оставленной базе. Мельком взглянув на место, где была зарыта провизия, они не обратили внимания на рыхлую землю. Если бы они раскопали яму, то убедились бы, что провиант исчез, а вместо него лежит бутылка с запиской Берка.

Всадники повернули назад. Похоронив Пэттона, экспедиция ускоренным маршем двинулась к дому.

Рассказанная Браге история взбудоражила весь Мельбурн. В различных частях Австралии были организованы поисковые партии, ринувшиеся в буш с севера, юга и востока.

А что же произошло в лагере 65?

Берк увидел надпись на эвкалипте, открыл «тайник» и прочел записку Браге, написанную утром того же дня. Можно представить себе все их разочарование. Подкрепившись оставленными припасами, Берк, Уиллс и Кинг решили двигаться на юго-запад от Куперс-Крика. Они надеялись попасть в район, который осваивали переселенцы.

Многие впоследствии не могли понять мотивов этого решения. Куда логичней, казалось бы, двигаться вслед за ушедшим. Но дело в том, что Браге, известив руководителя экспедиции о том, что сворачивает лагерь, написал: «Все члены группы и животные здоровы». Напиши он о том, в каком состоянии находятся люди, Берк бы понял, что у его тройки есть шанс нагнать спутников. Но Берк этого не знал. Не знал он и о том, что Райт так и не добрался до Куперс-Крика, а его колонна все еще движется на север. Берк считал, что ему не догнать пешком конную группу.

Целый месяц они выбирались из окружающих Куперс-Крик болот. Один верблюд увяз в трясине, и его пришлось пристрелить; второй вскоре обессилел настолько, что его постигла та же участь. Уложив в рюкзаки остатки провизии, Берк, Уиллс и Кинг решают совершить форсированный бросок, но, пройдя 45 миль, отступили назад к Куперс-Крику.

Дни становились короче, и трое людей, оказавшиеся пленниками пустыни, чувствовали, как постепенно иссякают их силы. Встреченные аборигены учили их печь лепешки из перетертого тростника и время от времени подкармливали рыбой. Но однажды Берк отогнал их от бивака выстрелом из ружья — ему показалось, что аборигены растаскивают и без того скудные запасы провизии.

Первым стал сдавать Уиллс. Поняв, что не сможет двигаться дальше, он попросил Берка и Кинга оставить его в заброшенной туземной хижине.

29 июня Берк и Кинг покинули умирающего Уиллса и отправились вверх по берегу крика в поисках аборигенов; они понимали, что это единственный путь к спасению. Два дня спустя кончились силы у Берка. Он нацарапал прощальную записку: «Надеюсь, что нам воздастся по заслугам. Мы исполнили свой долг, но нас не дождались...»

Понимая, что у Кинга не хватит сил вырыть могилу, Берк попросил оставить его на земле с пистолетом в руке. Утром 1 июля он умер.

Кинг продолжил путь. Он нашел аборигенов, которые накормили его и дали целебного отвара. 15 сентября один из спасательных отрядов натолкнулся на стойбище и обнаружил среди туземцев оборванного, обросшего белого.

— Кто вы? — спросил человек, первым увидевший его.

— Я Кинг, сэр,— ответил тот.

— Кинг?!

— Да. Последний из экспедиции...

Когда весть о случившемся достигла Мельбурна, викторианцев охватили смешанные чувства. К ликованию по поводу того, что удалось обставить Стюарта и первыми пересечь континент, примешивалась горечь: все-таки столько смертей. Не слишком ли велика цена?

Но то была реакция горожан. Жители глубинки не скрывали своих восторгов. Когда дилижанс, куда посадили шатающегося от слабости Кинга, въехал в Бендиго, ретивые старатели высыпали навстречу, паля из ружей. Кинг забился в угол, и за героя по ошибке приняли сопровождавшего его врача.

В Мельбурне поезд встречали члены экспедиционного комитета. «В свое время при виде Данте,— писала мельбурнская «Геральд»,— люди говорили: «Вот идет человек, вернувшийся из преисподней». Эти слова хочется повторить сейчас, глядя на Джона Кинга».

Трагедия экспедиции Берка и Уиллса породила в колонии не только коллективную истерию: в сознании публики все больше укреплялось чувство вины. И поскольку оно не давало покоя, вину требовалось каким-то образом загладить. Прежде всего вознаградить за честность и мужество Кинга, позаботиться о семьях погибших участников похода.

Трагедию экспедиции никак нельзя было отнести на счет слепого рока; виновного — или виновников — надлежало подвергнуть наказанию или хотя бы осуждению. Губернатор назначил Королевскую комиссию по расследованию с целью выяснить «все обстоятельства, связанные с мученической гибелью Роберта О"Хара Берка и Уильяма Джона Уиллса», а также «истинные причины печального исхода экспедиции».

Выводы комиссии не принесли сюрпризов. Она констатировала, что экспедиция была «тщательно обеспечена всем необходимым» для успешного похода. Однако Берк допустил ошибку, разделив ее и оставив колонну с основным запасом провизии в Менинди. Большим просчетом было назначение Райта главой тылового отряда: «Поведение г-на Райта следует расценивать как в высшей степени предосудительное. Он не смог дать удовлетворительного объяснения своей задержке (в Менинди), поставившей рейдовую группу в тяжелое положение».

Немало упреков досталось и экспедиционному комитету, практически потерявшему контроль за ходом событий. Целая страница отводилась разбору поведения Браге. С одной стороны, члены комиссии утверждали, что он не должен был покидать пост на Купере-Крике до прибытия колонны или возвращения руководителя. С другой, «груз возложенной на него ответственности оказался непосильным. Получив наказ оставаться в лагере не более трех месяцев, он провел в нем четыре месяца и пять дней и покинул стоянку ради спасения смертельно больного спутника. Мы прекрасно понимаем, сколь мучительна для него мысль о том, что, прояви он выдержку и стойкость еще 24 часа, он сделался бы спасителем экспедиции и заслужил бы всеобщее восхищение».

Останки Берка и Уиллса перевезли в Мельбурн, где они покоятся под гранитным монументом. В отделе рукописей библиотеки Виктории мне дали прочесть дневники Уиллса и последнюю написанную нетвердой рукой записку Берка. Трудно передать волнение, которое я ощутил, взяв в руки эти реликвии. Только повидав собственными глазами «Зловещее пятно», по-настоящему понимаешь, что довелось испытать его первопроходцам.

Общие расходы, как скрупулезно подсчитала комиссия, составили 60 000 фунтов стерлингов — огромную по тем временам сумму. Однако, если оценивать итоги Великой Австралийской гонки в перспективе, то видишь, что затраты окупились сторицей.

В 70-х годах прошлого века от Порт-Огасты на южном побережье материка до Дарвина на его северной оконечности протянули телеграфную линию. Фактически она прошла по маршруту Стюарта; все работы были завершены за два года — потрясающее достижение, учитывая технический уровень того времени. Впервые за свою историю Австралия получила оперативную связь с внешним миром.

Наибольший выигрыш от экспедиций получили горнодобытчики. Следуя по маршруту Стерта и Берка, они обнаружили, что Писов холм севернее Менинди на самом деле является богатейшим в мире месторождением серебра, свинца и цинка. Дальше к северу в районе Клонкарри открыли огромные залежи меди, а у поселка с лирическим названием Мэри-Катлин — залежи урана.

Двинувшиеся вслед за Берком и Уиллсом геологи вскоре установили, что представления Стерта о внутреннем море не были чистой фантазией. Выяснилось, что дожди, обрушивающиеся на восточное побережье Австралии, просачиваются под почву и стекают к центру, где вода скапливается в огромном подземном резервуаре. Он так и был назван — Большой артезианский бассейн. Где бы ни бурили скважину в пределах этого необъятного ареала, оттуда — иногда с километровой глубины — начинала бить вода, теплая, чуть солоноватая, но вполне пригодная для питья. Это открытие послужило поворотным пунктом в хозяйственном развитии центральных районов. «Зловещее пятно» перестало существовать.

В один из дней в Мельбурне я шел под дождем — таким желанным после стольких дней в пустыне — на встречу с Алеком Браге, внуком того самого человека, который покинул Куперс-Крик за девять с половиной часов до возвращения Берка, Уиллса и Кинга. Дверь открыл подтянутый 75-летний джентльмен.

Алек Браге оказался приятнейшим собеседником; от него я узнал множество подробностей о дальнейшей судьбе оставшихся в живых членов экспедиции. Кингу не довелось долго пользоваться положенной ему пенсией: он скончался в возрасте 33 лет. Ленделлс и сипаи уехали в Индию.

Отцы колонии выделили племени аборигенов 200 квадратных миль земель вдоль Куперс-Крика в благодарность за помощь и спасение Кинга. Конечно, земли эти и без того принадлежали коренным жителям, однако в исторической перспективе это могло оказаться существенным для аборигенов. К сожалению, контакт с белой цивилизацией стал для них губительным: к началу века в живых осталось лишь пять членов племени. Земли были проданы с аукциона.

По мнению Алека Браге, экспедиция с самого начала была обречена. Берк не имел походного опыта, не знал особенностей австралийской пустыни. Подбор людей был случаен, и это привело к бесконечным конфликтам. Но, главное, атмосфера ажиотажа вокруг Великой Австралийской гонки заставила Берка принимать поспешные решения, исходя не из сложившейся ситуации, а под давлением обязательств, наложенных на него Мельбурном.

— Большинство австралийцев видят в Берке и Уиллсе символы мужества и упорства,— сказал Браге.— Но мало кто знает, что им пришлось искупать мужеством и страданиями чужие просчеты.

Я спросил, как относились к этой истории в семье Браге.

— Тема экспедиции была запретной у нас в доме,— ответил Алек.— Никто никогда не упоминал о ней...

Перевела с английского Н. Равен

Джозеф Джадж, американский писатель