Журнал «Вокруг Света» №06 за 1991 год

Дональд Уэстлейк. Приключение — что надо!

Продолжение. Начало см. в № 5/91.

Они просто старались выжить

С верху Кэрби хорошо видел следы, оставленные вчера колесами самолета. Скоро его «Синтия» прочертит еще пару таких же линий, а ведь к завтрашнему дню, разозлился Кэрби, эти следы надо как-то убрать. Он пролетел над холмом и над индейской деревушкой, прилепившейся к расселине. Так он сообщал своим парням, что хочет их видеть. Голозадая детвора, игравшая среди бурых приземистых хижин, замахала руками, заметив самолет. Кэрби в ответ покачал крыльями, потом вернулся на поле, где и приземлился.

Он уже добрался до того места, где Уитчер и Фелдспэн нашли стелу с ягуаром, как над его головой из-за верхушки холма появилась горстка мужчин. Все они были плотные, коренастые. На ногах у них были веревочные мокасины или вовсе ничего. Выше — рабочие штаны, еще выше — домотканые рубахи, а уж на самом верху — плоские, грубоватые, загадочные физиономии индейцев-майя. У четверых на боку болтались мачете. Все они молча ждали, когда Кэрби вскарабкается на вершину.

— Привет, Томми, — сказал Кэрби, присоединившись к ним. — Привет, парни. Дайте-ка я отдышусь.

Томми, облаченный в рубаху из зеленых лоскутьев разных оттенков, спросил: — Что-нибудь не так?

— Ничего страшного, — ответил Кэрби и добавил: — Для таких-то парней.

— Это он про нас, — подчеркнул Луз, одетый в красную драную рубаху.

Кэрби улыбнулся и оглядел свою мышеловку. Мир уже проторил дорожку к дверям его храма. Именно тут он два года назад встретился с Томми и остальными. Именно здесь зародилась их удивительная дружба. Разумеется, верхушка холма тогда не была расчищена и никакого храма тут не было.

...Два года назад Кэрби стоял, отдуваясь, на вершине холма и с омерзением разглядывал свой участок.

— Иносент Сент-Майкл, — пробормотал он, думая о несбывшихся надеждах. Никогда еще он не испытывал подобного унижения. За полтора месяца его участок претерпел разительные перемены: сочное пастбище внизу превратилось в растрескавшийся лунный грунт, солнце испепелило траву, и пепел унесло ветром; склоны холмов выглядели еще более ужасно, превратившись в пейзажи Иеронима Босха. В глухой тишине Кэрби показалось, что он слышит, как сохнет земля, покрываясь новыми трещинами. И ему хотелось провалиться сквозь эту землю.

Но тут он заметил движение на противоположном склоне. Человек шесть индейцев медленно приближались к нему, поднимая ногами облачка пыли. «Вот и прекрасно, — подумал Кэрби, — сейчас меня еще и прихлопнут за эти чертовы часы».

Он снял часы и сунул в карман. Жаль, что туда не втиснешь и башмаки. И сам не втиснешься. Может, предложить индейцам сделку: они его отпускают, а он привозит им взамен Иносента Сент-Майкла? Так они бы на всю жизнь обеспечили себя свиным салом.

Это были грубые на вид парни с прищуренными глазами и обнаженными мачете. Они поднялись на вершину холма, остановились напротив Кэрби и стали рассматривать его. Потом один из них произнес:

— Привет!

— Привет! — отозвался Кэрби.

— Славный денек.

— Если ты так считаешь...

— Сигаретку, а?

— Нет, спасибо.

— Да нет, это ты мне дай.

— О, извини. Не курю. Но у меня в самолете есть немного зелья, и если хотите...

— И ты еще спрашиваешь! — индеец перевел слова Кэрби остальным, и те заулыбались, хотя продолжали неподвижно стоять на месте. Это было странное зрелище: все равно как если бы улыбались деревья.

— А у нас в деревне найдется самогончик, — вдруг объявил переводчик.

— И большая деревня? — осведомился Кэрби.

— Одиннадцать дворов, — серьезно ответил первый индеец, как будто Кэрби явился делать перепись населения.

— Тогда моего навоза хватит.

— Меня зовут Томми Уотсон, — индеец улыбнулся, показывая квадратики зубов, и протянул руку. Ту, что без мачете.

— Кэрби Гэлуэй.

— А это мой двоюродный брат, Луз Коко, — Томми кивнул на второго индейца.

Все спустились с холма, и Кэрби достал из кабины самолета два капроновых пакета.

— Бумаги на всех не хватит, — предупредил он.

— Ничего, возьмем у миссионера туалетную.

Потом индеец обратился к своим соплеменникам, и начались препирательства. Кэрби ждал, когда они договорятся, привалившись к самолету. В языке кекчи много цокающих и утробных звуков, поэтому на слух он довольно груб, особенно когда индейцы спорили, кому из них отправляться к миссионеру за туалетной бумагой. Наконец двое индейцев признали поражение и, грустно оглядываясь, зашагали вниз по склону. Кэрби присоединился к остальным. Они пошли через палимый солнцем холм, поднялись на следующий до середины склона и углубились в яркую зеленую рощицу, где по берегам быстрого прохладного ручейка стояли одиннадцать бревенчатых хижин.

— У вас даже вода есть, — вздохнул Кэрби. Они были уже далеко от его участка.

Томми удивленно взглянул на него:

— Так вот почему ты тут околачиваешься! Ты купил это болото?

— Ты хочешь сказать — пустыню?

— Ты еще не видел, что там в сезон дождей.

— Проклятье! Вот проклятье! — воскликнул Кэрби.

Однако у него не было времени жаловаться на судьбу.

Обитатели деревни приняли Кэрби достойно. Они даже развеселились, когда двое из соплеменников вернулись из миссии с рулонами туалетной бумаги и брошюрками, толкующими, что такое Святая Троица.

Жители деревни были потомками строителей храмов. По сравнению с той славной эпохой их связи с миром стали слабее. Теперь они возделывали землю и слонялись по джунглям, почти не соприкасаясь с веком нынешним. Такие маленькие деревушки были щедро разбросаны по центральноамериканским лесам и равнинам, и их обитатели жили по старинке, практически не имея связи с бурлящей вокруг цивилизацией. Они бросили воевать и возводить храмы, почти перестали на что-то надеяться. Они просто старались выжить.

В Южной Абилене только двое бегло говорили по-английски, Томми и Луз. Как понял Кэрби, они были самыми большими знатоками цивилизованного мира и тем разительно отличались от своих собратьев.

Индейцы принесли разные диковинные блюда, сдобренные перцем и другой взрывчаткой. Самогон освежал горло, по радио передавали гватемальскую программу. Вскоре зашло солнце, и вечерний ветер ласково шептался с верхушками деревьев под журчание ручейка. Кое-кто пустился в пляс по неровной земле. Потом настала ночь, и большинство обитателей деревушки уснули. Оставшиеся на ногах развели костры, и в оранжевом свете засновали черные призраки. Селяне принялись разговаривать с ними на своем наречии. Кэрби лежал на остывающей земле, подсунув под голову перевернутый глиняный горшок и держа в руке полупустой кувшин. Он смотрел, как над его холмом всходит луна, а рядом, скрестив ноги, сидел Луз Коко.

Затем Кэрби заснул. Или ему показалось, что он заснул. Белая луна катилась по черному небосводу. Потом ее заслонила чья-то фигура. И произнесла:

— Привет.

Это была сестра Луза, теперь Кэрби вспомнил ее. Если б луна не крутилась перед глазами, он, вероятно, припомнил бы даже ее имя.

— Хариа, — сказал он.

— Розита, — поправила она, садясь и шелестя многочисленными юбками.

— Ты права. Совершенно права.

Подобно своим соплеменникам, Розита была низкорослой, но довольно изящной. У нее были большие карие с поволокой глаза, резко очерченные скулы, широкий чувственный рот и кожа цвета темного какао. Двигалась она мягко, как пума.

Сначала она поцеловала Кэрби, потом выдохнула дым самокрутки ему в лицо, отчего Кэрби показалось, что луна вращается не в небе, а у него в голове. И наконец сказала:

— Если ты спишь тут всю ночь, жуки закусывают на смерть.

— Так пойдем в хижину.

Они пошли в хижину.

Вскоре наступило утро, и Кэрби обнаружил, что шевелить руками и ногами ему так же трудно, как и шевелить мозгами. Он кое-как выполз на солнышко и, оглядевшись, ничуть не удивился тому, что и остальные обитатели деревушки испытывают такие же муки. Неужели роду людскому уже надеяться не на что? Нет, кое-какие надежды еще остались. Кофе, ветчина, опять кофе, лепешка, опять кофе, самокрутка и короткий отдых с Розитой. Комплексное лечение помогло. Обитатели деревни прибегли к сходным средствам, и после полудня празднество возобновилось.

Завидев Луза и Томми, Кэрби присоединился к их обществу. Вот когда впервые зашла речь о наследии майя и загадках их прошлого.

— Да, парень, лихо ты сел в лужу, — сказал Томми.

— Не без помощи Иносента Сент-Майкла, — ответил Кэрби.

— У тебя своя голова на плечах. Нам труднее, у нас нет прав, спасибо предкам. Тысячу лет назад наш народ жил в шикарных городах, по уши в золоте, нефрите и всем таком прочем.

— И совершал человеческие жертвоприношения, — с волчьей ухмылкой вставил Луз.

— А потом начался исход, — продолжал Томми, — и все добро провалилось в преисподнюю. За храмом нужен присмотр, иначе он скоро превращается в груду камня.

— Особенно в джунглях, — догадался Кэрби.

— Правильно. Наносит землю, начинает расти всякая всячина, потом вянет, гниет. Снова земля, снова растительность. Дожди вымывают раствор, и вся постройка рушится к чертям. Был храм, а теперь холм. Храма и не видно.

— Слушайте, ребята, — спросил Кэрби, — вы сами жили в городах?

— Мэдисон, Хьюстон, — Томми поджал губы. — Но я говорю о наших городах. Ламанай, Тикаль. Живописные места.

— Живописные обряды, — добавил Луз.

— Ну, не знаю... — произнес Кэрби. — Не в обиду вашим предкам будь сказано, но я бы не хотел жить в городе, где людей приносят в жертву.

— Почему?

— Я ведь тоже человек.

— Хм, — задумался Луз, и они замолчали, очевидно, осознав разницу между участниками обряда и его созерцателями.

На другой день Кэрби пришел в себя, поцеловал Розиту и улетел, чтобы снова стать пилотом и попытаться вылезти из лужи, в которую его усадил Иносент Сент-Майкл. А спустя две недели он с горящими глазами примчался обратно в Южную Абилену и привез с собой еще два капроновых пакета. Здесь он поделился с Томми и Лузом своими замыслами.

— Привет от Розиты, — сказал Томми, устав ждать, когда Кэрби переведет дух. — Что-нибудь неладно с двумя вчерашними покупателями?

— Да нет, они все проглотили, — ответил Кэрби. — Сегодня днем я увижу их и окончательно обо всем договорюсь.

Трудно будет с другим парнем.

— С каким?

— Вчера получил записку. Он должен был приехать на той неделе, и вдруг ни с того ни с сего приезжает сегодня.

Томми перевел его слова, и они очень расстроили всех присутствующих.

— Вот ведь гад какой! — заметил Луз.

— Святая правда, — согласился Кэрби. — Но его уже не остановить. Придется как-то задержать парня в Белиз-Сити и сделать так, чтобы он не встретился с теми двумя. А сюда его можно привезти завтра. К этому времени все должно быть готово.

— Успеем, — заверил Томми. — Те двое особо не копались, не то что иные из твоих приятелей.

— Они даже не нашли каменный свисток, — вновь влез в разговор Луз.

— Самое главное — поле. Оно должно выглядеть так, словно на него редко садятся самолеты. А там видны следы «Синтии».

— Ладно, заметем, — сказал Томми.

— Хорошо. И вот что, Томми, — серьезно добавил Кэрби, — бросай эти свои штучки, ладно? Хватит высовываться из кустов. Если бы эти парни увидели тебя вчера, их бы инфаркт хватил. А убивать покупателей невыгодно.

— Уж и позабавиться нельзя, — проворчал Томми.

Вопрос в том...

— Вам нравятся устрицы? — спросил Сент-Майкл.

— Очень, — ответила Валери.

— Я привожу сюда всех своих подружек, — улыбнулся

Иносент. — До и после. Им нравятся устрицы, но «после» — больше.

Валери не нашлась, что ответить, но от этих слов твердые белые моллюски показались ей неудобоваримыми. Равно как и белое итальянское вино. Поэтому она набивала рот салатом.

Подошла официантка — взглянуть, не нужно ли чего, и Иносент, обхватив ее ручищей, принялся поглаживать.

— Ты здесь давно работаешь? — спросил он.

— Совсем недавно, — ответила официантка, маленькая веселая толстуха с очень милым личиком и красно-бурой кожей. — Устала день-деньской сидеть в конторе.

Иносент улыбнулся Валери.

Валери тоже пришлось улыбнуться. И съесть устрицу. Вопрос теперь состоял в том, придется ли ей завалиться в постель с Иносентом. Впрочем, «придется» — не то слово. Видимо, это будет своеобразной взяткой представителю третьего мира. Мздой за сотрудничество. Валери не очень разбиралась в механике таких дел, но поняла, что Иносент оставляет решение за ней, в то же время без излишней грубости подталкивая ее на такой путь сотрудничества. Она выпила еще вина. Иносент ослепительно улыбнулся ей:

— Ну так что, Валери, нравятся устрицы?

В ответ она хихикнула, словно одна из его подружек.

Черный сухогруз

«Эта стела может оказаться очень ценной. Смотря в каком состоянии остальная ее часть», — слышался голос Уит-чера. Тощий негр стоял у окна гостиничного номера и выглядывал на улицу. Прямо под окном был бассейн, в котором сейчас никто не купался. Отсюда нельзя было увидеть окно ресторана, но тощий негр и так знал, кто там сидит.

«Их тут целая куча», — послышался голос уже Кэрби. Кассеты двух магнитофонов нудно крутились. «Пойдемте дальше», — голос смолк, сменившись звуками одышки и шелестом травы.

Тощий негр взглянул на столик, где стояли два магнитофона, потом опять с легким сожалением посмотрел в окно. В ресторане продолжалось совещание Кэрби, Уитчера и Фелдспэна. Интересно, записывают ли американские гости и этот разговор? Пошлют ли его сюда еще раз, чтобы снять копию с другой пленки?

А как раз в это время Кэрби говорил:

— Ладно, договорились. Я вывезу из страны все, что мы найдем внутри храма. Вы продадите это через своих людей, и мы поделим барыш поровну.

— Вам придется полностью довериться нам, — ответил ему Уитчер. — Хотя вы, наверное, знаете, сколько обычно стоят такие вещи.

— Очень хорошо знаю. Кроме того, вам тоже предстоит довериться мне. А вдруг я всучу вам подделки?

Фелдспэн удивился, Уитчер рассмеялся.

— Да зачем вам это, господи? У вас есть храм, битком набитый подлинниками, которых, вероятно, достаточно, чтобы озолотить всех нас. Так чего ради подвергать риску наши отношения?

— Вот именно. По той же причине вы, ребята, будете честно рассчитываться со мной.

— Разумеется.

— Единственная трудность — вывоз товара из страны, — сказал Фелдспэн.

— У меня есть свои способы, — заявил Кэрби и умолк, потому что официантка принесла еду. Пока она расставляла тарелки, все смотрели в окно на пустой бассейн и океан за ним. Там стоял на рейде черный сухогруз. Дотошные британские таможенники обнаружили его где-то к северу отсюда и арестовали, потому что корабль был набит марихуаной. Теперь судно конфисковали, точно так же, как некогда грузовичок Мэнни Круза, и оно стояло тут в ожидании правительственного аукциона.

Наверху, в номере, магнитофон продолжал голосом Кэрби: «Все мы должны помалкивать об этом храме. Здесь, в Нью-Йорке, где угодно».

Наконец официантка ушла.

— Американцев, бывало, ловили при попытке вывезти из Белиза разные камни и прочее, — произнес Уитчер. — Ловили и сажали.

— Вот почему вам повезло с партнером, — успокоил его Кэрби.

— Вряд ли вы, однако, поделитесь с нами вашими методами контрабанды, — почти робко произнес Фелдспэн.

— Отчего же нет? — ухмыльнулся Кэрби. — По правде сказать, они — моя гордость. Понимаете, в Белизе не один главный предмет контрабанды, а два. Первый — древности майя, второй — марихуана.

Фелдспэн заулыбался, вспоминая что-то, а Уитчер спросил:

— Вы занимаетесь и тем, и другим, верно?

— Я сочетаю виды деятельности, — поправил его Кэрби. — Правительство строго карает за вывоз драгоценностей. Возможно, при выезде ваш багаж подвергнется досмотру, коль скоро у вас в паспортах записано, что вы — торговцы древностями.

— О, господи, — произнес Фелдспэн и встревожено взглянул на Уитчера.

— Их волнует только доколумбово искусство, — пояснил Кэрби. — Что касается марихуаны, то британцы и янки иногда могут пошуметь, но местным властям на все наплевать: дело это приносит немало американских долларов. Здесь им занимаются тихо и по мелочам, не то что в Колумбии или Боливии, где целая кокаиновая индустрия. К тому же зелье служит неплохим подспорьем для фермеров, которые выращивают тростник. Я вывез отсюда немало мешков, и никто даже не приглядывался ко мне. И, по правде сказать, после ленча у меня встреча с одним парнем... по этим делам.

Уитчер и Фелдспэн с любопытством уставились на него. Фелдспэн подался вперед и спросил — гораздо более доверительным тоном, чем когда они обсуждали незаконный вывоз древностей майя:

— Вы имеете в виду торговца?..

— Посредника, — ответил Кэрби. — Это американец. Прилетает сегодня утром. — Затем, словно испугавшись, что сказал слишком много, он тоже наклонился вперед. — Слушайте, там, на севере, он слывет страшным человеком, — прибавил он, понизив голос: — Если он заподозрит, что я болтал о нем, всем нам будет худо.

— Мы ни словечка не вымолвим, — заверил Уитчер.

— Если вы увидите нас вместе, притворитесь, что не знаете меня, — велел Кэрби.

— Ясное дело. — Уитчер кивнул, как заправский заговорщик.

— Значит, договорились, — сказал Кэрби. — А мой план такой. Я сажусь в мой маленький самолетик, нагруженный мешками с зельем. Все знают, чем я тут занимаюсь, и всем глубоко плевать. Я взлетаю и отправляюсь во Флориду. — Он еще больше наклонился вперед и, подмигнув, добавил: — А в мешках-то могут оказаться... древности майя.

Магнитофоны наверху щелкнули и отключились. Тощий негр зевнул, потянулся, отошел от окна и нажал кнопки перемотки.

— Блестяще! — воскликнул в ресторане Фелдспэн. Кэрби улыбнулся и кивнул.

— Я краду тачки, — сказал Уитчер.

— Совершенно верно, — согласился Кэрби.

— А во Флориде мы подкатываем тачки к самолету, — вставил Уитчер.

— Все верно. Но возникает вопрос: кто будет встречать меня там — вы или другие люди?

— Во Флориде? — гости переглянулись. — Наверное, мы все должны сделать сами. Только укажите место и время.

— Хорошо. Значит, ни с кем другим я дела не имею, — отметил Кэрби. — И я даже не вылезу из самолета, пока не увижу одного из вас.

Тощий негр положил магнитофон на место, сунул в карман второй — тот, на который записывал,— и тихонько покинул номер Уитчера и Фелдспэна.

Учитель в отпуске

Уитмэн Лемюэль покорно пристегнул ремни перед посадкой и взглянул сквозь иллюминатор на Белиз. Он увидел зеленый покров ближних холмов. Где-то там — храм Кэрби Гэлуэя. Стюардесса раздала посадочные карточки, и Лемюэль без раздумий написал: «Учитель в отпуске». Он когда-то был преподавателем, да и его нынешнюю работу в музее можно было с натяжкой назвать учительством. Он не хотел привлекать к себе внимания, зная о ревнивом отношении белизских властей к древностям. Однако, если быть честным до конца, надо признать, что и некоторые американцы считают, что ученые приезжают сюда только ради обогащения. Как будто они крадут чужое, а не охраняют наследие прошлого, принадлежащего всему человечеству. С особым раздражением он вспомнил ту высокую девушку, которая влезла в его первый разговор с Гэлуэем. Такие личности, не зная фактов, становятся в позу моралистов лишь потому, что это дает им возможность почувствовать свое превосходство. Святоши!

Самолет был уже на земле. Он пронесся мимо маленького здания аэропорта, неохотно развернулся и пополз обратно.

Лемюэль сошел по трапу вместе с несколькими попутчиками. Он всегда немного нервничал, приезжая в отсталую страну: кто знает, что у местных на уме? Медленно проходя таможенный и иммиграционный контроль, он вытягивал шею и тщетно искал глазами Гэлуэя. Галстук и непривычный зной душили его, но тут встречают по одежке, значит, снимать галстук нельзя. Однако, несмотря на галстук, его заставили открыть оба чемодана, и чернокожий таможенник принялся перебирать тюбики с кремом «после бритья», как будто намеревался их изъять. В конце концов он начертил на крышках чемоданов длинные белые полосы, чем страшно разозлил Лемюэля, и махнул рукой: ступай, мол.

На улице Лемюэль отбивался от надоедливых таксистов и вдруг услышал, как его окликают по имени:

— Мистер Лемюэль! Позвольте, я возьму ваши чемоданы.

Лемюэль нахмурился, увидев приземистого тщедушного индейца с блестящими черными глазами и широченной улыбкой, обнажавшей редкие зубы.

— Вы меня знаете? — спросил он.

— Я от Кэрби Гэлуэя, — человек говорил с акцентом,

очень похожим на испанский. — Меня зовут Мануэль Круз.

— Мне хотелось бы видеть самого мистера Гэлуэя. — Лемюэль готов был рассердиться.

— У него некоторые затруднения, — произнес Мануэль Круз более доверительным тоном, чем раньше, и метнул по сторонам обеспокоенный взгляд, словно боясь, что их подслушивают. — Я вам все расскажу в грузовике.

— В грузовике?

Тем не менее он позволил Крузу отнести чемоданы в невероятно грязный, побитый и ржавый пикап. Когда вещи бросили в кузов на ржавчину и грязь, таможенные отметки перестали иметь значение. В кабине пикапа было, по крайней мере, просторно и довольно удобно.

— Кэрби пришлось встретиться с другими людьми, — объяснил Мэнни. — Вы знаете про зелье?

— Он возит его контрабандой в Америку, — с легким осуждением сказал Лемюэль. — Да, мне это известно.

— Иногда кое-кто приезжает сюда. Кэрби не знал, что они нагрянут, понимаете? Но когда такие люди появляются и говорят: «Потолковать надо», остается только ответить: «Хорошо, сэр». Вот Кэрби и прислал меня. Велел передать, что сожалеет. Я отвезу вас в гостиницу. Кэрби зайдет позже, а завтра поедете на участок.

— Завтра? Не сегодня?

Лемюэль приехал в Белиз на неделю раньше срока еще и потому, что не совсем доверял Гэлуэю и надеялся сбить его с толку на случай, если Кэрби готовит ему каверзу. А теперь этот Гэлуэй тянет время, откладывает на завтра.

— У меня напряженный график, — сухо сказал Лемюэль. — Может быть, мне удастся незамедлительно встретиться с Гэлуэем?

— Нет, — Круз даже слегка испугался. — Кэрби не велел привозить вас, пока он занимается с этими парнями. Просил передать, чтобы вы сделали вид, будто незнакомы с ним.

— Почему?

— Это очень плохие люди. В Штатах у них есть... как это называется?.. легальная крыша. Они не хотят, чтобы кто-нибудь узнал об их занятиях. Могут и убить.

Лемюэль, разумеется, был наслышан о таких типах. Да и кто из нас не знает о них?

— Понятно, — сказал он.

— Вероятно, вы увидите Кэрби с этими двумя, — продолжал Круз. — Он как раз сейчас с ними в гостинице.

— О, правда? — спросил Лемюэль, гадая, каковы на вид эти «очень плохие люди».

Сама гостиница выглядела вполне благопристойно. Исполнительный персонал, уютная прохладная и просторная комната. Лемюэль сунул на чай коридорному и снял душивший его галстук. Расстегнул рубаху, подошел к окну и взглянул на бассейн. Слева виднелись широкие окна ресторана, в котором он наверняка будет обедать сегодня вечером. За одним из столиков сидели три человека. И один из них... Гэлуэй! Его приятели были одеты цветасто, хотя и не чересчур. От них веяло какой-то опасностью.

Предостережение

Иносент поднялся с кровати и, шлепая босыми ногами, вышел из комнаты. Валери перевернулась на спину и потянулась. Сейчас они были в одном из домов в чистенькой части Бельмопана. В ресторане Иносент извинился и ушел звонить по телефону, а потом привез ее сюда на темно-зеленом «форде».

— Тут никого нет, — объявил он. — Дом принадлежит одному моему приятелю.

Спальня оказалась маленькая, вокруг кровати валялись белье, книги и журналы.

Когда Иносент вернулся, в его волосах блестели капли воды. И он улыбался. Он всегда улыбался.

— Увы, мы не можем остаться тут навсегда, — сказал он.

— Да, — Валери села и огляделась. — Я, пожалуй, оденусь.

— Завтра утром, спозаранок, к твоей гостинице в Белизе подъедет «лендровер». Он отвезет тебя на участок, который ты хочешь посмотреть.

— Спасибо, — ее вдруг обуяли сомнение и неловкость. — А шофер? Он ничего не будет знать?

Иносент встревожился. Он был почти потрясен.

— Валери! — воскликнул он, впервые перестав улыбаться.— Разве я враг тебе? Разве я когда-нибудь поставлю тебя в неловкое положение?

Валери поверила Иносенту. Перед женщинами он, наверное, еще похорохорится, но в обществе мужчин будет помалкивать.

— Тогда все в порядке, — сказала она.

Иносент вышел на улицу и завел машину.

— Если ты подождешь полчасика, я отвезу тебя обратно в Белиз, — сказал он, когда Валери села рядом.

— Но у меня такси.

— Я уже расплатился и отпустил его. Теперь о завтрашнем дне. Ты все хорошенько запомнишь и вернешься в Белиз. Я буду там тебя ждать.

— Хорошо.

— В «Форт-Джордж» отличные номера. С кондиционерами. Очень мило!

Синее зеркало воды

— О, господи! — вскрикнул Джерри.

Алан разложил на кровати синие и красно-серебристые плавки и с задумчивым видом отступил на шаг, решая, какие из них надеть, чтобы искупаться в бассейне.

— Ты что-нибудь потерял?

— Кто-то передвинул магнитофон.

— Ты уверен? Может, что-нибудь пропало? — с легкой тревогой спросил Алан.

— Перстень на месте. Пленка в магнитофоне.

— Пленка та же?

— Черт! — Джерри нажал кнопку «пуск». Казалось, прошла целая вечность, прежде чем раздался голос Кэрби Гэлуэя: «Сюда, господа. Осторожно, змеи». Облегченно вздохнув, Джерри нажал «стоп».

— Наверное, горничную разобрало любопытство, — предположил Алан.

— Не знаю. Может, дело куда серьезнее, чем мы думали поначалу. В Нью-Йорке все это выглядело иначе, — заявил Джерри. — А тут я начинаю побаиваться.

— Если уж мы здесь, давай доведем дело до конца. Ну что, идем в бассейн?

Джерри подошел к окну, чтобы взглянуть, много ли там народу.

— Алан... — вдруг испуганным шепотом позвал он.

— Что еще там? — Алан подошел к окну.

Возле бассейна стояли двое мужчин. Кэрби был одет так же, как и за завтраком. А рядом с ним — какой-то тип в громадном желтом купальном костюме, похожем на форму боксера. У него были округлые плечи, очень белые в лучах тропического солнца, выпуклое брюшко, шарообразная лысеющая голова. На носу — громадные темные очки. Было в нем что-то от итальянского гангстера из старых фильмов.

— Торговец наркотиками! — ахнул Джерри.

Они смотрели, как Кэрби совещается с незнакомцем. У обоих был очень серьезный вид. Торговец наркотиками казался раздраженным, а Кэрби горячо уверял его в чем-то. Наконец они обменялись рукопожатием, и незнакомец отправился в мелкий конец бассейна, где принялся осторожно спускаться по лестнице. При этом он гримасничал, будто входил в ледяную воду. Погрузившись по грудь, торговец привалился к стене и задрал голову. Огромные черные очки воззрились прямо на Алана и Джерри.

Оба они невольно вздрогнули.

— Он видел нас! — воскликнул Джерри.

Алан первым пришел в себя.

— Этот торговец наркотиками понятия не имеет, кто мы. Давай спустимся. Я хочу получше его рассмотреть. Может, захватим магнитофон?

— Ты с ума сошел! — Джерри вновь взглянул на синее зеркало воды и загадочного человека в темных очках. — С такими, как он, шутки плохи!

«Разыскивается!»

Кэрби проснулся, когда пикап съехал с шоссе.

— Господи! — заорал он, хватаясь за приборный щиток. — Ты бы хоть предупреждал, а?

— Все путем! — откликнулся Мэнни и залился беззвучным смехом.

Все путем! Там, в Белизе, в «Форт-Джордж», сидят трое покупателей одновременно, и Кэрби остается лишь надеяться, что они не вступят в разговор друг с дружкой. Слава богу, это всего на одну ночь. Завтра утром он посадит Уитчера и Фелдспэна на самолет и отправит в Майами, а после полудня покажет Лемюэлю храм. Завтра, если удача не покинет Кэрби, все действительно будет путем.

Но что произойдет, если они случайно заговорят друг с другом? Конечно, вряд ли они станут обсуждать с незнакомцем затеянное мошенничество, но, допустим, это произошло. Допустим, все пропало. Что же грозит ему в самом худшем случае? План, разумеется, сорвется раз и навсегда. Посадят ли его в тюрьму? Вероятно. И не в одной только этой стране. Возможно, Белиз и Штаты еще станут препираться, оспаривая удовольствие посадить Кэрби Гэлуэя под замок.

До чего же все-таки приятное ощущение — когда тебя разыскивает полиция!

Мэнни резко свернул влево, и пикап покинул проселок, который становился все уже. Объехав толстый ободранный ствол, машина заскользила вниз по склону, поросшему кустарником. Дальше начинались джунгли, преодолев которые они окажутся на поляне позади дома Мэнни, возле огорода.

Так, Элли сейчас стряпает, а дети и собаки смотрят телевизор, поэтому Кэрби направился прямо к себе. Цифровой замок на двери предназначался скорее для защиты от детского любопытства. Приняв душ, Кэрби отправился на половину Крузов.

Дети и собаки действительно смотрели телевизор, фильм «Рио-Гранде». Когда Джон Уэйн красиво спрыгнул с мчащейся лошади, Кэрби кивнул на экран.

— Это мой папаша.

— Джон Уэйн? — с легким изумлением спросил Мэнни, поднимая глаза.

— Нет. Папаша прыгал с лошади. Он не похож на Уэйна, и его снимали только издалека, во время трюков.

— Так он — каскадер? — уточнил Мэнни, гордясь, что знает такое английское слово.

— Вот именно, — подтвердил Кэрби.

— Они очень храбрые, каскадеры.

— Немного безрассудные, — Кэрби пожал плечами.

— Значит, ты рос среди киношников? — глаза Мэнни блестели ярче, чем от «кровавой Мэри»: Кэрби нечасто заговаривал о себе.

— Мог бы, да все пошло прахом. Мать-то была актрисой.

— Кинозвездой?

— Нет, просто актрисой. Они хотели поработать вместе, да все как-то не получалось. Только один раз и вышло, в Испании. Мне тогда было два года. Считалось, что эпизод будет безопасным, а оно совсем по-другому обернулось.

— Они погибли? — в ужасе прошептала Эстель.

— Да. А меня потом отвезли к тетке в Нью-Йорк.

— Значит, ты их и не знал толком? — спросил Мэнни.

— Значит, не знал, — Кэрби вспомнил фотографии отца и матери, которыми был увешан дом тетки. Сестра матери была влюблена в отца и перенесла эту любовь на Кэрби.

Сколько он помнил себя, тетка повторяла: «Ты будешь грозой девчонок, ты такой же сорвиголова, как отец, это по глазам видать».

«Эх, испортила она меня», — со вздохом подумал он.

— Да.

— Может, как-нибудь испортить запись?

— Тогда я потеряю работу, — тощий негр покачал головой.

— Хорошо! Тогда расскажите мне об этих парнях. Кто они такие?

— Торговцы антиквариатом из Нью-Йорка.

— А может, агенты ФБР? Иначе зачем им записывать разговор с Гэлуэем.

— Не знаю. Возможно, они просто боятся, что их надуют, вот и хотят иметь запись.

— А Сент-Майкл и Гэлуэй? Они вместе влезли в какое-то дело, но не доверяют друг другу...

— Ас чего им доверять? — усмехнулся тощий негр.

— ...поэтому Сент-Майкл приказывает вам обыскать номер этих парней, и вы добываете запись.

— И теперь я должен передать ее ему.

— На этой пленке — ключ к разгадке.

— Того, кто эти парни и зачем они сделали запись?

— Нет, разгадки к тому, где они сделали эту запись.

Тощий негр удивился:

— На участке Гэлуэя.

— То-то и оно, что нет. Я был там с Сент-Майклом, когда земля еще принадлежала ему. Там ничего нет.

— А может, храм весь зарос?

— Я бы все равно разглядел его. Не я — так Сент-Майкл разглядел бы его. Неужели вы думаете, что мы способны разгуливать вокруг горы золота, нефрита и драгоценных камней, не зная об этом? Неужели Сент-Майкл продал бы землю, не выжав из нее своими лапищами все, что могло бы там быть?

Тощий негр хмуро посмотрел на магнитофон.

— Тогда я ничего не понимаю.

— В том-то и дело! В том-то и дело! Гэлуэй прикидывается, будто летает на свой участок, но это не так. Где-то в гоpax Кэрби Гэлуэй нашел храм майя! Не спрашивайте меня, как. Вероятно, увидел с воздуха. Но это — нетронутый храм, о котором никто не знает!

— Неизвестный храм... — перед глазами у тощего негра заплясали пачки белизских долларов. — Такие богатства никому и не снились.

— Мне снились, — заявил Верной. — Но сейчас, по идее, я должен разоблачить Сент-Майкла как вора и упрятать в тюрьму, чтобы затем занять его место, — глаза Вернона округлились. — Однако, если я использую храм, чтобы избавиться от Сент-Майкла, то и сам этот храм потеряю.

— О-о-о! — воскликнул тощий негр. — Но если нам первым удастся добраться до него...

— Вот именно! — Верной расхаживал по комнате, дубася себя кулаком по ляжкам и плечам. — Но где эта проклятущая штуковина? Где находится этот храм?

Неведомая земля

— Мы должны выставить продажных чиновников вон из правительства, — сказал Верной. — Иначе нам никогда ничего не перепадет.

— Тише,— произнес тощий негр, поднимая магнитофон. — Вот прослушайте эту часть.

«Вы не понимаете, — раздался голос Кэрби. — Он попросту обрушит храм. Когда вы вернетесь сюда через год, храм превратится в груду камня и земли».

— Ну и что вы об этом думаете? — спросил тощий негр.

— Алчные ублюдки! — вскричал Верной. — Обыкновенные разорители могил делают подкоп.

Верной отправился на кухню, достал две бутылки пива и вернулся в комнату дослушивать запись. Наконец тощий негр нажал кнопки «стоп» и «перемотка», а Верной проговорил:

— Это грозит тюрьмой.

— Кое для кого — да, — согласился тощий негр.

— Для Сент-Майкла, — уточнил Верной с кровожадной надеждой.

— Пока здесь этим и не пахнет, — заметил тощий негр.

— Сент-Майкл — жулик. Он стоит между мной и... и...

— И кубышкой с золотом.

— Вы обязаны отдать ему это? — Верной указал на пленку.

«Воины и купцы: прелюдия к катастрофе»

По вечерам в ресторане отеля «Форт-Джордж» свет горел тускло. Скатерти тут тяжелые и мягкие, официантки в темно-зеленых платьях бесшумно скользят по коврам. Сейчас зал наполнен наполовину, и разговоры звучат приглушенно. За одним столиком сидят улыбчивые туристы, за другим — серьезные дельцы.

Уитмэн Лемюэль оторвал глаза от супа, когда в зал вошла Валери Грин. Господи, да это она! Пролив суп на белоснежную скатерть, Лемюэль схватил журнал и прикрылся им.

Ничего не подозревающая Валери села за столик, приняла от официантки меню и ответила на неизменный вопрос о питье:

— Спасибо, только воду.

Спрягавшись за журнал, Лемюэль глотал неразбавленную водку.

Уитчер и Фелдспэн терпеливо ждали, пока официантка разберется с Валери. Они оглядывали зал, и вдруг Фелдспэн, задохнувшись, шепнул:

— Алан! Это он! Прячется за журналом!

— Ты прав. Но в конце концов, почему бы ему и не поесть здесь? Ведь он тут живет, как и мы.

— Но от кого он прячется? — спросил Фелдспэн.

Подошедшая улыбающаяся официантка отвела их к столику у правой стены.

Уитчер и Фелдспэн оказались рядом с выходом. Лемюэль сидел в центре зала. Валери очутилась в самом конце зала по правую руку. Они с Лемюэлем сидели лицом к лицу. Уитчера и Фелдспэна девушка видеть не могла, но Лемюэль просматривал Фелдспэна в три четверти, а Уитчера — со стороны затылка и правого уха.

Лемюэлю было не по себе: стоило высунуть нос из-за журнала, и вот она — напротив. А он просто не смел показываться ей. Не смел. Она узнает его, а ведь он представился ей как куратор музея. Они говорили о Белизе, всплыла тема кражи древностей. Она увидит его и тотчас поймет, чем он тут занимается. И сообщит в полицию. Скорее всего прямо здесь вскочит на ноги, ткнет в его сторону пальцем, а тогда уж пиши пропало. Что же делать?

Может быть, лучше пересесть? Плавно и проворно соскользнув со своего стула, Лемюэль очутился на соседнем. Он передвинул свой суп, прибор, тарелку с хлебом и бокалы, положил журнал справа от себя. При таком освещении она вряд ли узнает его издалека.

Почувствовав себя лучше, Лемюэль поднял голову и увидел, что смотрит прямо в лицо приятелю Кэрби Гэлуэя, торговцу наркотиками.

Официантка подошла к Валери.

— Он глядит на меня, — сдавленно прошептал Фелдспэн, стараясь не шевелить губами. — Боже мой, Алан, он передвинулся, чтобы наблюдать за мной.

Заметив, что торговец наркотиками глядит на него горящими глазами и перешептывается со своим сообщником, не шевеля губами, Лемюэль опустил голову и вперил невидящий взгляд в журнал.

Фелдспэн, вдруг заинтересовавшись видом из открытого окна, уставился на шторы. Он чуть скосил глаза, чтобы посмотреть на Лемюэля, занятого журналом. Уитчер презрительно скривил губы.

Лемюэль поднял глаза и увидел, что теперь оба торговца наркотиками смотрят на него, да еще с какими-то гримасами. Официантка подошла к нему спросить, не доел ли он суп, и на миг заслонила собой Уитчера и Фелдспэна.

— Да! — воскликнул Лемюэль. — И поторопитесь, пожалуйста, с уткой. Мне пора уходить.

— Шеф-повар как раз ее готовит. И вряд ли можно торопить жарящуюся утку.

Уитчер и Фелдспэн переглянулись.

— Алан, он передвинулся! Чтобы пялиться на меня! Он все про нас знает!

— Ради бога, Джерри, что он знает?

— Он заметил, как мы смотрим на него. Еще там, у бассейна, когда стоял рядом с Гэлуэем.

— Он был уже в бассейне, когда мы пришли купаться, и держался он как ни в чем не бывало.

— Но он сразу ушел после нашего появления.

— Через несколько минут.

— А почему, Алан, он передвинулся?

Когда официантка ушла, Лемюэль увидел, как один торговец наркотиками склонился к другому и с угрюмым видом говорит что-то. Может быть, о нем? Эти падшие создания, погрязшие в преступлениях, приходили сегодня в бассейн. Они не были похожи на гангстеров старой закалки, скорее на преступников из недавних французских фильмов — холодных, уверенных в своей мощи, бесчувственных. Лемюэль выждал несколько минут там, у бассейна, дабы не привлекать к себе внимания, и поспешил обратно в свой номер.

К Уитчеру и Фелдспэну подошла официантка.

— Два сухих «гибсона» со льдом, — сделал заказ Уитчер.

Лемюэль в растерянности озирался по сторонам и вдруг обнаружил, что смотрит прямо в глаза Валери. Он не смог сдержать тихого стона.

«Я его знаю, — подумала Валери. — Ну не странно ли, я тут всего ничего, а уже видела двух человек, которых, по-моему, встречала прежде. Сначала водитель того пикапа возле гостиницы, а теперь вот еще и этот...»

«Мне отсюда, пожалуй, не выбраться живым», — думал Лемюэль. Он уставился на страницу журнала с перекошенной фотографией, невольно склонил голову и ткнул себе в щеку палочкой для хлеба.

Уитчер заказал ужин для себя и Фелдспэна, который не был в состоянии сосредочиться на меню.

Валери извлекла из сумочки книгу «Майя: загадка и возвращение исчезнувшей цивилизации» в бумажной обложке и принялась за тринадцатую главу под названием «Воины и купцы: прелюдия к катастрофе»...

Фелдспэн залпом проглотил свой «гибсон».

Официантка принесла Лемюэлю утку. Он потребовал было бокал красного вина, но тут же отменил заказ, подумав, что лучше оставаться трезвым...

Фелдспэн залпом проглотил «гибсон» Уитчера...

Валери ела своих креветок руками, в задумчивости облизывая пальцы. Двое дельцов смотрели на нее, забыв свои разговоры о тракторных шинах...

Лемюэль попытался подозвать к себе официантку, не привлекая к себе внимания...

Другая официантка принесла Уитчеру и Фелдспэну еще два «гибсона»...

— Странный у нас сегодня народец, — сказала одна официантка другой.

— М-м-м... — последовал ответ...

Затем первая официантка увидела, как Лемюэль тихонько помахивает рукой рядом с ухом, и двинулась в его сторону.

— Да, сэр?

— Я передумал, — объявил Лемюэль. — Я, пожалуй, выпью еще неразбавленной водки. Нет, стойте. Лучше водки со льдом!

— Наверное, подкупает официантку, — предположил Фелдспэн. — Они тут все берут взятки.

— А зачем подкупать-то?

Фелдспэн подался вперед: три «гибсона» на голодный желудок сделали свое дело.

— Чтобы отравить нас, — прошептал он.

Валери покончила с креветками и читала книгу, промышленники обсуждали тракторные шины. Лемюэль нервно впился зубами в утку и принялся есть тонкие крылышки целиком...

— Он жрет кости, — сказал Фелдспэн.

— Перестань смотреть на него, Джерри.

Вдруг Валери оторвалась от книги и покраснела: она вспомнила, где видела Лемюэля...

Лемюэль бросил взгляд через плечо и увидел, что девушка смотрит прямо на него.

«Она узнала меня», — подумал Лемюэль, сгорбившись и закрывая лицо рукой и плечом. Он принялся энергично работать челюстями, чтобы побыстрее проглотить ужин и убраться отсюда.

— Он жрет, как животное, — сказал Фелдспэн.

— Джерри, перестань, пожалуйста, разглядывать его и займись лучше своими креветками.

«Может, она не уверена, что это я, — размышлял Лемюэль. — И если удастся отсюда выбраться...» Он схватил жирными пальцами свой бокал и отхлебнул половину.

Воспоминания были мучительными. Валери в тот раз выпила лишку и оседлала своего любимого конька: древности. Хотя она и знала, что надоедает этим своим собеседникам, особенно на вечеринках. И тогда, в Нью-Йорке этот человек ушел от нее. Вероятно, решил, что она обвиняет его в краж? древних сокровищ!

«Ой, — подумала она, — только бы он меня не узнал!»

— Можно мне еще один «гибсон»? — спросил Фелдспэн у проходившей официантки.

— Разумеется, сэр.

— Джерри, ты с ума сошел!

Перед Валери поставили цыпленка. Она втянула голову в плечи и принялась за еду, надеясь, что мужчина напротив слишком занят своим журналом, чтобы узнать ее.

Лемюэль взмахнул салфеткой:

— Счет, пожалуйста.

— Кофе...

— Счет!..

— Алан, дай мне ключ от номера.

— Зачем?

Продолжение в № 8

Перевел с английского Андрей Шаров