Журнал «Вокруг Света» №07 за 1973 год

Полчаса чистого неба

Третий день кисла погода, а вместе с ней и мы. Мелкий сеяный дождичек то переходил в крупный, сбивавший последние желтые листья, то вдруг прекращался, и ветер начинал гнать по небу клочья облаков.

Тогда мы немного оживали — может, развиднеется. А нам всего-то и нужно было полчаса чистого неба. Полет давным-давно был проработан, расписан и разыгран, но мешала погода, вернее ее отсутствие, и мы снова отрабатывали здесь, на земле, наши действия, зная, что осеннее небо не даст нам много времени.

Прыжок, который должен был совершить парашютист-испытатель Валерий Галайда, был очень нужен — им заканчивался комплекс испытаний нового парашюта. И вот теперь некстати испортившаяся погода мешает завершить удачно прошедшие испытания.

Самолет, с которого должен прыгнуть Валерий, буду пилотировать я. Дождь действует нам с Галайдой на нервы, а товарищ Валерия сидит в ангарчике под брезентом, спокойно сложив руки на груди. Ему безразлично, идет ли дождь или светит солнце — лицо его остается бесстрастным, это манекен, до поры до времени заменявший испытателя в ответственных прыжках. Но теперь в воздух уйдет человек, и мы снова склоняемся над картой...

Значит, так, первый заход холостой, чтобы «прицелились» кинооператоры. Второй — для работы. Надо точно рассчитать, когда и где дать команду штурману на открытие грузового люка самолета, чтобы киносъемка зафиксировала все этапы прыжка.

И снова взгляд на небо: не просветлело ли, не поднялась ли облачность...

На аэродром, где мне отныне предстояло работать, автобус привозил испытателей к вечеру. В гостинице мне выделили отдельный номер. В комнате было чисто и тепло, за окнами мягко сыпал крупный снег, а я одиноко сидел в своей комнате и тоскливо глядел в темноту окна на заснеженные сосны.

В дверь постучали. Вошел невысокий темноволосый человек, которого в автобусе все окликали «Валера, Валера!». Вошедший представился:

— Галайда.

Я назвал себя.

— Насовсем к нам или в командировку? — спросил Галайда.

Я ответил.

— Знаешь что, — сказал Валерий, — пошли ко мне пить чай. Ребята в кино уехали, одному сидеть скучно, да и тебе, я вижу, не очень-то весело.

Пока Валерий доставал из шкафа сухари, сахар и банку с вареньем, я потихоньку осматривался. У стены стоял кульман с приколотым к доске начатым чертежом. На стенах — выполненные в резкой, жесткой манере рисунки углем: заснеженный лес, снаряжение парашютиста, брошенное на кресло. Под потолком очень красивые светильники.

— Мы ведь здесь подолгу живем, — объяснил Галайда, перехватив мой взгляд, — вот и создаем уют сами. А то казенно как-то было. — Валерий размешивал чай, исподволь расспрашивал меня, рассказывал сам, как, прыгнув впервые в жизни, навсегда полюбил парашютный спорт, стал испытателем и прыгает уже двадцать лет. Он говорил, а у меня в голове все крутилась его фамилия — Галайда. Где-то я ее уже слышал и наконец вспомнил: я же читал о нем... Валерий в числе первых пятнадцати человек в мире перешел рубеж — две тысячи прыжков, из них только испытательных выполнил полторы тысячи! Неоднократный рекордсмен мира, много раз катапультировался из реактивных машин на большой скорости, причем первое катапультирование совершил всего на двадцать девятом прыжке, прыгал с различных типов самолетов...

С этой встречи и началась наша дружба.

Мне часто приходится возить парашютистов-испытателей «на высоту», и в небе, когда они уже покинут борт самолета, я легко их различаю: вон в ярком белом шлеме Борис, вон Саша — у него в падении характерная группировка — он крупный, а в воздухе сжимается в комочек. Однажды, сбросив парашютистов и делая над ними традиционный вираж, я вдруг не увидел Валерия. Двух парашютистов вижу, на одной почти высоте со мной, третьего нет. Запрашиваю землю. Отвечают: «Третий приземляется».

Потом уже, расспросив поподробнее Галайду, я узнал, как было дело. Валерий прыгал последним в группе. Высота восемьсот метров, открытие купола — мгновенное. Выдернул кольцо, а парашют не открывается. Уже обогнал ранее выпрыгнувших ребят, посмотрел назад — не видно вытяжного «шарика». Дернул за кольцо запасного парашюта. Запасной только начал открываться, как вдруг «пошел» главный купол! И тут сработала мгновенная реакция испытателя. Валерий схватил запасной парашют, скомкал его, обхватил коленями, не дал открыться. Упустишь момент — запасной может уйти в главный купол, намертво перепутаться с ним, захлестнуть стропы, и тогда...

Как-то жарким летним днем полеты закончились раньше обычного. Поднялся сильный ветер, и испытания были отложены.

Автобус, увозящий нас с аэродрома, запаздывал, и все, кто уместился, битком набились в «Волгу» Валерия. Галайда всех развез по домам, а меня затащил к себе. Жена Валерия была еще на работе, и он принялся хозяйничать сам, наотрез отказавшись от моей помощи, а мне, чтоб не скучал, сунул пачку фотографий. Парашюты, парашюты... Тут все понятно. А вот фотография — Галайда в акваланге. Это требует пояснения.

— А-а... — смеется Валерий. — Отдыхаю от неба. В отпуск ухожу в море, но больше месяца не выдерживаю — тянет снова под купол...

Но однажды с Галайдой произошел в воздухе особый случай, чуть не лишивший его парашютного дела навсегда.

Валерий прыгал вместе с известным испытателем Георгием Ждановым, которого Галайда считает своим учителем в парашютизме.

В задании не было ничего необычного — затяжной прыжок с открытием купола через двадцать секунд.

При выходе из самолета Валерия, более легкого, чем Жданов, закрутило потоком воздуха, и он оказался точно над Георгием. «Надо срочно открывать парашют, — решил Галайда. — Иначе столкнемся!» Но в этот момент вспыхнул шелк купола, открывающегося за спиной Жданова. И Валерий падал прямо на этот купол! Галайда успел только дернуть за кольцо и раскинуть руки и ноги, чтобы плашмя встретить неожиданное препятствие.

На скорости Валерий ударился о плотную ткань купола и пробил ее. Стропы парашюта Жданова намертво перехватили ногу Валерия. В это время открылся парашют Галайды и начал буквально вырывать его из купола Жданова. Чудовищная боль в раздавливаемой петлей строп ноге на секунду помутила сознание, но Валерий не выпустил из рук купол парашюта друга. К счастью, стропы, захватившие ногу Валерия, оборвались, теперь он свободен. Но нога, поврежденная в колене, уже не помощник при приземлении. Зато пробитый парашют Жданова наполнился, расправленный руками Галайды. Искалеченный, он все-таки держался в воздухе. Георгию даже не пришлось открывать запасной парашют, он приземлился благополучно.

А Валерий, вес которого пришелся на одну ногу, при приземлении получил еще одну тяжелую травму — сломал вторую ногу в голени.

Когда он очнулся, весь закованный в гипс, первым его вопросом было:

— Доктор, я буду прыгать?!

— Голубчик, на вашем месте я бы спросил — буду ли я ходить, — ответил врач.

Он начал ходить. Потом начал разрабатывать ногу. Часами, сидя в горячей ванне, массировал, сгибал и разгибал непослушное колено. Временами терял сознание от боли, — тогда на помощь приходила жена. Недаром Валерий говорит, что из трех тысяч его прыжков, половина — Шурины...

Днем мы так и не дождались чистого неба. Но ночью поднялся ветер, разогнал облака, и мы с Валерием проснулись от того, что за окном нет привычного шума дождя. К полудню полоса провялилась, песок вобрал в себя воду, лужи подсохли, и я повел свой корабль на взлет.

Каждому испытанию — будь то самолет, прибор, парашют — предшествует кропотливая подготовка. И при подготовке может пригодиться накопленный опыт. Пришлось и мне посидеть, обложившись отчетами прошлых лет об испытаниях, похожих на те, что предстоит выполнить Валерию, изучая, что и как делали летчики до меня.

Мне приходилось десантировать с самолета много разных «объектов», о парашютистах я уже не говорю, но, пожалуй, ни одна из работ не сравнится по «ощутимости» со сбросом многотонного груза. За те несколько секунд, что груз по фюзеляжу самолета идет до люка, центр тяжести самолета смещается далеко назад. Самолет необходимо удержать в строго горизонтальном положении, причем пилотируя его в одиночку, без помощи второго пилота, удерживая машину только маленьким «динамическим» штурвалом, от которого идет запись нагрузок на рулях. И в то же время нужно тщательно выдерживать заданный режим — курс, скорость и высоту. Выполняю разворот на курс, издалека подбираюсь к точке выброски, чтобы штурман спокойно, не торопясь приготовился к сбросу. Самолет на режиме. Стрелки приборов буквально «приклеились» к показаниям заданной высоты и скорости. Мы сидим, вцепившись в управление, каждым нервом ощущая малейшее движение самолета. Штурман передает: «Приготовиться!» Второй пилот отпускает управление, а я перехожу на «динамический» штурвал. Напряженные секунды ожидания следующей команды штурмана. Нельзя даже смахнуть пот, заливающий глаза. Кажется, время остановилось вообще. Наконец... «Сброс!» И сразу в наушниках радостный голос экспериментатора: «Командир! Груз вышел!» Но мне и без его сообщения слышно, как с лязгом прокатилась по рольгангу и ушла в грузовой люк платформа. И я спешно закладываю глубокий вираж, чтобы посмотреть, как там. За те секунды, что я разворачиваюсь на обратный курс, парашюты, несущие груз к земле, уже открылись, и на фоне синего неба я вижу их распустившимися в воздухе цветами, огромными хризантемами. Пока я заканчиваю вираж, груз уже приземлился, отцепка куполов сработала, и они гаснут, опадают в стороне, словно паруса брига, попавшего в штиль...

Сегодня нам предстоит выполнить полет не менее ответственный.

Моя задача — выдержать самолет на режиме так же тщательно, как и при сбросе груза. Ведь на скорости пятьсот километров в час тело парашютиста, подхваченное почти «твердым» потоком воздуха, получает беспорядочную закрутку с особенно опасными кувырками через спину, остановить которую обычными противоприемами выше человеческих сил. А при попытках принять удобное для открытия купола положение парашютистам-испытателям заламывало руки. Представляете, какой удар потоком получит парашютист, если даже самую малость подвернуть самолет на курсе в момент прыжка?

Медленно открываются створки грузолюка... Я представляю себе, как неуютно сейчас Валерию в гулком темноватом чреве фюзеляжа. Но это мой ощущения, а Валерий, я знаю, сейчас занят делом — проверяет в последний раз снаряжение и принимает положение, удобное для прыжка.

На приборе заданная скорость. Штурман зажигает желтый сигнал. «Приготовиться!» Следом за ним вспыхивает зеленый: «Пошел!», и Галайда ныряет в синеву...

Мне надо еще немного пройти по прямой, чтобы прыжок Валерия зафиксировали кинокамеры, а потом — крутой разворот — хочется скорее увидеть парашютиста...

Пока мой корабль выполняет «поворот через фордевинд», Галайда почти у самой земли. Я со снижением выхожу из разворота, а Валерий уже приземлился, рядом белое пятнышко погашенного парашюта...

Ю. Аржанов