Журнал «Вокруг Света» №09 за 1988 год

Сеул — краткое знакомство

Команду наших стрелков, приехавших в Сеул на Кубок мира, в поездках по городу сопровождали несколько гидов. Один из них — господин Ким,— высокий, худой, немного медлительный, но страшно исполнительный. Кстати, Ким — это фамилия. Затем идет имя, которое носят все мужчины одной семьи, и уже потом личное имя. В стране существует около 300 фамилий, поэтому искать просто Ли или Кима бесполезно. Женщины, выйдя замуж, не меняют фамилию.

— Чтобы не вносить путаницу,— пояснил господин Ким.

Центр Сеула, как и других современных городов,— здания из бетона, стекла, металла. В обед у подножий небоскребов снуют служащие, спешащие перекусить в кафе. В основном это мужчины, большинство из них в серых костюмах и белых рубашках. Женщин гораздо меньше, и все они, на мой взгляд, не старше сорока лет. По традиции корейская женщина должна заниматься домом, детьми. Деньги зарабатывает мужчина. Но сегодня все больше женщин идут работать. В Сеуле три женских университета, колледж, девушки учатся и в других высших учебных заведениях. Но о каком-то равенстве в выборе профессии, в праве занять ту или иную должность или получать равную оплату говорить не приходится. Скажем, в центральном агентстве южнокорейской авиакомпании «Ко-реан эрлайнз», где мы получали билеты на обратный рейс до Токио, обслуживают посетителей главным образом девушки. Они работают с компьютерами, оформляют билеты, дают справки. Только начальник — мужчина.

В газете «Корея геральд» — на английском — прочла о суде над торговцами «живым товаром», продавшими в разные увеселительные заведения Сеула и других городов 500 женщин, причем 200 были несовершеннолетними. Продали недорого, получив за каждую меньше, чем за стереосистему или цветной телевизор.

Собираясь за билетами, спросили господина Кима, где находится агентство. Подумав, он назвал номер полицейского участка. Когда развернула в машине карту Сеула, поняла, в чем дело: беглым взглядом насчитала около двух десятков полицейских участков. Они обозначены на карте наряду с отелями, парками, памятниками, храмами. Что ж, ориентир точный и, видимо, для многих привычный — полиция в жизни Сеула играет заметную роль.

За те десять дней, что провели в Сеуле, мы не видели демонстраций или выступлений студентов. Полиция — в основном дорожная... Но всюду у тротуаров тяжелые заграждения, которые выставляют поперек улиц в «горячие» дни. И еще — в Сеуле много колючей проволоки. Господин Ким на вопрос — что там, за ней? — ответил обычным: «Не знаю».

Путеводители предупреждают гостей Сеула: 15-го числа каждого месяца в городе проводятся «воздушные рейды» — учебные тревоги. Длится тревога минут 20—30, в течение которых прекращается работа во всех без исключения учреждениях, на промышленных предприятиях, останавливается транспорт. Туристам советуют последовать общему правилу — «спуститься в ближайшее укрытие».

Нам повезло: мы прибыли в город после 15-го и успели уехать до следующего 15-го. Так что «спускаться в ближайшее укрытие» не пришлось.

Через месяц после Игр-88, в октябре, здесь будут отмечать 35-летие подписания «Договора о совместной обороне» между США и Южной Кореей. 41 тысяча человек — такова на сегодняшний день численность частей 8-й армии США, несущих службу на военных базах, разбросанных по всей территории страны. Одна из них расположилась в самом центре Сеула, в двух шагах от торгового района Итайвон. Выполняя свои обязательства по «обороне» Южной Кореи, американцы нашпиговали ее ядерным тактическим оружием. Причем из 600—700 боеголовок, находящихся в основном на базе ВВС в Кунсане, 21 — это ядерные мины, угрожающие безопасности самого населения Южной Кореи.

Степень готовности Южной Кореи к обороне демонстрируют постоянно. По телевидению в те дни передавали репортаж с парада, посвященного Дню вооруженных сил страны.

Оркестры, фанфары, марширующие солдаты, артиллерия, ракеты, вертолеты, бронетранспортеры... И вот на площадь, давя асфальт гусеницами, выезжают новые танки. Мы уже привыкли, что цифра «88» сопровождает символику Олимпийских игр в Сеуле. А тут: «Танк-88»... В завершение парада на площадь вносят огромное полотнище с эмблемой Игр XXIV Олимпиады, тут же под рукоплескания и приветствия зрителей приземляется парашютист в костюме тигренка Ходори и бодро отдает честь принимающему парад генералу Чон Ду Хвану.

На другой день газеты писали: «Армия готовится к Олимпийским играм и полна решимости обеспечить порядок в стране для их успешного проведения». И сообщалось, что на время Игр власти Сеула решили закрыть большую часть университетов и отправить студентов «отдохнуть» куда-нибудь подальше от столицы.

В официальных сообщениях говорится, что все население Южной Кореи поддерживает Олимпийские игры, понимает их политическое и экономическое значение для страны. Один из рекламных роликов по телевидению мы назвали «Олимпийская телега». Сначала показывают тележку, украшенную олимпийскими кольцами и эмблемой Игр; ее тащит за оглобли один человек, затем к нему присоединяются строитель, клерк, школьник, торговец, полицейский, крестьянин... Надо понимать, что весь народ помогает готовить Сеул к Олимпийским играм.

Игры — прекрасный повод напомнить о «южнокорейском чуде». За двадцать с небольшим лет страна совершила резкий скачок в экономическом развитии, избрав для него «экспортное направление». Многие туристы знают, что купленные в США, Австрии или Англии часы или микрокалькулятор, магнитофон или что-нибудь из одежды, оказывается, сделаны в Южной Корее.

Та же «Корея геральд» сообщала, что США, Канада и страны Общего рынка, «опасаясь превращения Южной Кореи во вторую Японию», уже договариваются о введении целого ряда протекционистских мер и против Южной Кореи.

Торговые кварталы Сеула производят впечатление на всех без исключения. Представьте изобилие, краски, разноязыкий гомон восточного базара. Только вместо экзотических арбузов, фруктов-овощей на прилавках, лотках, лоточках вещи: от брелоков и золотых колец со знаменитыми дымчатыми топазами до гранаты-зажигалки и настоящего штыка. В закоулках, увешанных кофтами, платьями, заваленных джинсами и кроссовками, можно просто заблудиться.

В одной лавочке увидели спортсменов-стрелков из американской команды. У всех — сумки, пакеты, пакетики. Кто-то из наших спросил: вы-то что тут накупили? Оказалось, то же, что и мы. «Почему?» Отвечают: дешево. Вещь, за которую в США пришлось бы отдать, скажем, долларов десять, здесь можно получить за три...

Сразу замечаешь, что почти нет импортных товаров. Все свое — обувь, одежда, автомобили, бытовая техника, электроника. Импорт невелик, и эти товары — французская и итальянская косметика, швейцарский шоколад, американские сигареты, французские коньяки — очень дороги... Южнокорейский рынок, как видно, справедливо считают одним из самых «закрытых» в мире.

Объем экспорта за 20 лет вырос более чем в 500 раз. И если страна будет и дальше развиваться такими темпами, то уже к 2000 году, по прогнозам экономистов, войдет в число 15 наиболее развитых стран мира, и в первую десятку — по объему торговли. А пока, при всех успехах, у страны солидный внешний долг.

...Едем через весь город, вдоль реки Ханган. Справа мелькают современные кварталы, напоминающие любую новостройку. Слева — на склонах горы Намсан — старый город. Одно-двухэтажные домики с крышами из черной и красной черепицы громоздятся едва не вплотную друг к другу. Старая и новая части соединены 18 мостами. Мосты и река придают городу необычайную легкость, изящество. Но какие же они разные, эти два берега!

Большинство спортивных сооружений здесь были построены еще в 1986 году, к Азиатским играм. На многих проходили предолимпийские состязания. Они не только современны — по жестким олимпийским параметрам,— но и красивы.

Сеульский спортивный комплекс и Олимпийский парк — в новом городе, на небольшом острове Иуйдо. Здесь высится 63-этажный небоскреб страховой компании «Духан», находится здание Национального собрания, телекомпания «Кей-би-зс», банки, страховые компании, театры, рестораны. Здесь же, на главной площади, проходят военные парады.

Сеул обосновался на берегу Хангана две тысячи лет назад. Теперь здесь парк Токсугунг, где сохранились постройки, начиная с XV века, дворец с тронным залом и залом приемов. В этот солнечный, теплый день огромные полутемные залы пусты. Когда-то они свидетельствовали о всесилии правителей, их могуществе, подавляя подданных своими размерами и великолепием.

Жители Сеула бережно относятся к традициям, сохраняют национальные обычаи. Хотя, конечно, древний уклад быстро уходит. Когда-то несколько поколений семьи жили под одной крышей, и старейший из мужчин руководил всеми делами. Теперь иметь свой семейный дом в городе с 10-миллионным населением по карману далеко не каждому. Жилье в Сеуле очень дорогое, и его, несмотря на развернувшееся в последние годы строительство, остро не хватает. Особенно много стали строить после того, как МОК принял решение провести в Сеуле Олимпийские игры. Заняты этим в основном несколько государственных компаний, строят они быстро, хорошо, но без какого-либо общего плана развития города, разрушая «зеленые зоны». И над центром Сеула к середине дня собирается густой смог.

Олимпийское стрельбище Таэнунг находится в парке. В будни сюда приходят в основном мамы с детишками, группы из детских садов. Редко встретишь женщину с одним ребенком, чаще — с двумя. Грудных носят за спиной, привязав широким куском ткани. Детсадовские дети в форме — одинаковые курточки или жилетики, панамки, за плечами одинаковые рюкзачки. Воспитательницы свистками задают бодрый ритм, что-то выкрикивают. Дети послушно подхватывают. Как выяснилось, такая постоянная игра помогает и взрослым и детям.

В воскресенье толпа теснится возле игровых автоматов и «мини-зоопарка» с обезьянками.

Студенты устроились на берегу ручья, варят на примусе что-то аппетитное, поют под гитару. С другого берега доносятся звуки магнитофона — всюду популярный Майкл Джексон. А на полянах школьники и родители состязаются по интересам. Кто быстрее пробежит с полным воды стаканом, не расплескав его? Кто лучше исполнит народный танец? Кто отыщет приз, спрятанный в толпе зрителей?

В беседке над прудом два пожилых корейца увлеченно, ничего не замечая, играют в «го»...

В выходной здесь я увидела женщин в ярких традиционных зелено-розовых нарядах. Говорят, такие длинные, широкие платья модно надевать в театр и в ресторан... Ким сказал, что в деревнях еще сохранили любовь к народному костюму.

...Стоит свернуть в сторону от Итайвона, как попадешь в немыслимое переплетение улочек и тупичков среди невысоких домиков. Обогреваются такие дома с помощью труб под полом, по которым поступает теплый дым из кухни. Здесь не принято сидеть на стульях, спать на кроватях. Для еды ставится низенький столик, и все рассаживаются вокруг прямо на полу, на подушечках. Спать укладываются, застлав пол тонким матрасом. Утром его убирают. Комнаты расположены либо анфиладой — одна за другой, либо соединяются коридором. Многие из тех, кто живет в современных квартирах, стараются все же сохранить традиции. Даже в самой европеизированной семье есть чайный столик и парадный сервиз. Ритуал «чайной церемонии» обязана знать каждая женщина.

Честно говоря, нас волновало, что едят в Южной Корее: для спортсменов питание — вопрос не последний. И вот завтрак, обед: фрукты, рыба, мясо, курица, рис, спагетти, овощи.

Попробовали и традиционную пищу — знаменитую «кимчи» — острую квашеную капусту, от которой все горит во рту. И еще принесли штук 20 мисочек, плошечек на одном подносе: рис, бобы, мясо, креветки, соевый соус, острые приправы.

Всюду реклама женьшеня. Наконец, и наш господин Ким разговорился:

— Корейцы едят корень женьшеня в разных видах. Я, например, его варю и ем, как морковку.

— Долго надо варить?

— Зависит от размера. Маленький корень — часа полтора, большой — четыре. Некоторые едят его сырым — трут на терке и добавляют в салат.

— Каждый день?

— Конечно, нет. Это нельзя. Я вот ем женьшень раза четыре в год.

— А почему не чаще?

— Дорого! — Ким даже закрывает глаза.— Особенно горный! Мы его не покупаем. Есть целые плантации корня, он хорошо растет и на огородах.

Ким прав: на баночках с чудо-корнем трехзначные цифры — цена в долларах.

Мне удалось все же попробовать женьшеневого чая. Угостил нас доктор Ли — специалист по иглоукалыванию. Он практиковал в клинике на стрельбище. Небольшого роста, молодой, улыбающийся, доктор Ли на наших глазах помогал иглоукалыванием избавиться от курения.

Он и рассказал нам, что медики в Южной Корее внимательно изучают и применяют традиционную восточную медицину, в том числе акупунктуру и гомеопатию. Есть научные институты и клиники, студенты-медики проходят специальный курс. Начали применять в акупунктуре и лазерный луч.

Не удержавшись, я спросила доктора Ли, может ли он поставить диагноз по пульсу. Доктор скромно сказал: «Попробую», и взял мою руку. Несколько минут внимательно слушал, потом, вздохнув, сообщил, что я, видимо, очень устала. Это было за день до отъезда, и доктор был прав...

...Утром по дороге на стрельбище увидели группу юношей и девушек в спортивной форме, бегущих вдоль шоссе. На футболках — одинаковые иероглифы. Такие же — на повязках на голове. Господин Ким объясняет: это традиционный забег студентов университета, которым они отмечают сдачу экзаменов.

Показывая олимпийские арены, хозяева пригласили нас на баскетбольный матч университетских команд. Получив билеты — картонные карточки со множеством печатей и подписей, миновав коридор из полицейских у входа, мы попали в зал...

Двадцатитысячный зал набит до отказа. На площадке группы молодых людей танцуют, что-то выкрикивая и размахивая плакатами. Зрители не отстают — поддерживают их кто как может. Когда, наконец, вышли игроки, на огромные пьедесталы по обе стороны площадки взобрались... дирижеры. У каждой команды — своя группа поддержки, которая по команде с пьедестала «заводит» болельщиков. Перед матчем они обязательно состязаются в умении завоевать симпатии публики. На трибунах хлопают, свистят, топают, ряды зрителей качаются в разные стороны, люди машут руками, вскакивают. И все — по команде дирижера. Не знаю, как себя чувствуют игроки в такой обстановке, но даже следить за площадкой тяжело. И все же до чего заинтересованные и азартные болельщики!

Что можно узнать о городе за десять дней, почти все время проводя на соревнованиях? Я люблю, например, ходить по незнакомым улицам пешком, читать афиши, наблюдать за толпой на улицах, смотреть, что читают, зайти в картинную галерею или музей, просто поговорить с кем-нибудь в парке, в автобусе... Здесь все это было непросто.

Среди тех, кто обслуживал Кубок мира по стрельбе, лишь немногие могли объясняться по-английски. Иногда, чтобы меня поняли, приходилось и писать, и рисовать... «Так, ясно?» — спрашиваю. Кивают головой: «Да». Однако потом, оказывается, все наоборот.

Дня через три-четыре мы поняли, что для решения самого простого вопроса требуется не менее десяти телефонных звонков и истинно «олимпийское спокойствие». Сначала думала, что непонятен мой английский. Но, поговорив с американцами, австралийцами, англичанами, успокоилась: у них те же проблемы.

Хозяева заверяли, что на Играх будут работать квалифицированные переводчики. У нашей команды местные переводчики, два студента четвертого курса, появились за три дня до отъезда. Но один так и не решился произнести ни одной фразы. Другого с трудом уговорили провести одну из встреч с журналистами. Говорил он старательно, правильно, но очень медленно. Я предложила ему помощь — когда еще встретит русских! Он вроде бы обрадовался и — исчез.

...Мы снова в аэропорту Кимпо. Скоро объявят посадку, и я мысленно прощаюсь с теми, кого вряд ли доведется еще встретить. Вряд ли запомнила меня симпатичная тоненькая продавщица одного из магазинчиков Итайвона. Она ходила между прилавками, помогая покупателям, и пела. Узнав, что я из Москвы, она запела «Калинку». Знала только мотив припева и, напевая его, предлагала товар...

Наверное, я теперь и не узнаю того парня-студента, который рассказал мне, что изучает историю русской революции.

Запомнилась девушка из бюро обслуживания, которая много и охотно помогала нам. От нее я услышала такую поговорку: «Даже лист бумаги, брошенный на улице, становится белее, если его поднимут двое».

Сеул

Елена Стрельцова, корр. «Олимпийской панорамы» — специально для «Вокруг света»