Журнал «Вокруг Света» №12 за 1986 год

Акации в песках

Вокруг Найроби раскинулось зеленое море трав. И казалось, что никакой это не другой континент, а наша Хакасия с ее бескрайними степями. Лишь когда на глаза попались баобабы, как бы растущие корнями вверх, я понял, что мы — в центре Восточной Африки.

Наша группа экспертов и журналистов из различных районов мира прилетела в Кению, чтобы ознакомиться с работой Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП), основной задачей которой стала координация деятельности различных специализированных учреждений и неправительственных организаций, направленной на сохранение и улучшение окружающей среды. Характерно, что эта международная организация ООН, созданная в 1972 году, первой разместила штаб-квартиру в развивающейся стране.

Комплекс ЮНЕП в предместье Найроби — это группа невысоких зданий, органично вписывающихся в ландшафт. Здесь трудятся специалисты и ученые из многих стран мира, в том числе и из Советского Союза. Задачи у ЮНЕП огромны — охрана морей, борьба с опустыниванием, охрана воздушного и водного бассейнов, защита генофонда планеты. И все это слагаемые ] одной, самой важной задачи — сохранения и упрочения мира на Земле.

Микроавтобус с многообещающей надписью «Сафари» везет нас на юг, в заповедник Масаи-Амбосели, расположенный прямо у подножия Килиманджаро. За окном тянется саванна. Почти не ощущается, что мы всего в двух градусах от к экватора, ведь большинство районов Кении расположено высоко над уровнем моря, и средняя температура днем около 20 градусов. Асфальтовое полотно заканчивается, и мы останавливаемся у бензоколонки возле государственной границы: по ту сторону — Танзания.

Пограничный поселок Намангар состоит всего из одной улочки. Неожиданно возле заправочной станции — приметы нашей автомобильной эпохи — появляется группа высоких, стройных мужчин. Их темные мускулистые тела обернуты ярко-красными тканями, шеи украшены амулетами и бусами, в руках — длинные копья. Так мы впервые встретились с масаями. Еще в Найроби нас предупредили, что фотографировать масаев запрещено, могут выйти неприятности. Здесь же, в Наманге, все начисто забыли о предупреждении и поспешили достать камеры. Один из воинов выразительно потряс копьем, и мы сочли благоразумным не продолжать эксперимент. В дальнейшем только мощный телеобъектив позволял издали запечатлеть горделивых местных жителей. Масаи — не самый многочисленный народ, обитающий на территории нынешней Кении, но благодаря тому, что они перемещаются в местах, облюбованных туристами, пожалуй, наиболее известный приезжим.

Основная еда — молоко домашнего скота. Охоту они не признают, да и мясо домашних животных у них не в почете. Однако масаи всегда слыли храбрецами: если лев повадится нападать на скот, ему не уйти от их длинных копий. В прошлом веке масайские воины не раз давали отпор колонизаторам, много солдат и авантюристов встретили гибель у подножия Килиманджаро. Однако белый человек утверждал свой порядок не только силой огнестрельного оружия. Болезни, занесенные европейцами и незнакомые африканцам, довершили дело.

Автобус приближался к центральной усадьбе заповедника. Близость ее ощущалась по тому, что в поле зрения попадали группы жирафов. А вот и страусы; растрепанные, с опущенными головами, птицы походили на кусты. В тени акаций дремали львы. Совсем неподалеку паслись небольшие стада зебр и буйволов. Хотя я и раньше знал, что львы вовсе не ищут крови с утра до ночи, но спокойное соседство хищника и жертвы все-таки поражало. Если львы не голодны, то и нападать им вроде бы ни к чему. Кроме того, животные, на которых охотятся львы, распознают их намерения и пускаются в спасительное бегство, только когда есть реальная опасность.

Но вот и цель нашей поездки. Полтора десятка уютных домишек, построенных в виде хижин и огороженных двойным забором из электрической проволоки для защиты от слонов,— такой предстала перед нами главная усадьба. Едва выйдя из автобуса, мы сразу же бросились за ворота с фотоаппаратами, чтобы снять слонов, пасшихся в отдалении. Как выяснилось впоследствии, выбираться за пределы усадьбы без автомобиля и сопровождающего категорически запрещено, это карается большим денежным штрафом. Нам повезло: мало того, что наш уход не заметили, но и львы, видимо, в тот момент были не очень голодны.

До поездки на юг Кении мне всегда казалось, что съемка животных в условиях дикой природы — дело исключительно сложное. Однако в Масаи-Амбосели я понял, что это не всегда так. Звери и птицы здесь совершенно не боятся автомобилей, которые курсируют по специальным дорогам. А наш шофер Джеймс, работающий в заповеднике двадцать лет, был не только опытным гидом, но и прекрасным знатоком животного мира Восточной Африки.

Вот перед нами величаво проходит стадо слонов, на спинах гигантов сидят птицы, склевывающие насекомых. Слонов в парке много, они то и дело встречаются на маршруте. Неожиданно Джеймс разворачивает машину, и мы на скорости несемся в противоположную сторону. Через открытый верх нас засыпает пылью.

— Смотрите! — предупреждает Джеймс.

Метрах в сорока от дороги пасется носорог.

— Около двух тонн весом,— азартно шепчет Джеймс и пытается подобраться поближе. Однако носорог держит дистанцию, близко не подпускает.

Судьба этого зверя вызывает тревогу. Несмотря на запрет, во многих районах Африки браконьеры продолжают отстреливать носорогов. Они спиливают только рог животного, а тушу бросают на съедение гиенам. Дело в том, что в некоторых странах до сих пор этому рогу приписывают целебные свойства. Ученые давно доказали, что это не соответствует действительности, но суеверие оказывается сильнее, и несчастные животные продолжают гибнуть под пулями.

Благодаря мастерству Джеймса, нам удалось увидеть охоту молодых львов на буйвола. Два льва медленно приближались к пасущемуся быку, а тот неторопливо отдалялся, продолжая пощипывать траву. Но расстояние между ними сокращалось. Бросок — и львы с двух сторон прыгнули на буйвола. Казалось, конец парнокопытному. Но нет, видно, львы не изучили всех тонкостей охоты. Сильным движением буйвол сбросил одного льва и боднул другого — тот кубарем отлетел в сторону. Не испытывая судьбу далее, буйвол бросился бежать. Львы отказались от преследования и ушли восвояси. Лежа невдалеке, за сценой наблюдал гривастый лев-самец. Покачивая своей пышной гривой, казалось, он с неодобрением смотрел на молодняк.

Льва традиционно воспринимаешь как наиболее агрессивное животное: царь зверей как-никак. Однако в самой Кении, да и вообще в Восточной Африке, самым агрессивным животным считается буйвол. Даже наш многоопытный Джеймс не решался приблизиться к стаду этих животных.

Гепарды, леопарды, гиппопотамы, принимающие ванны в заболоченных озерах, жирафы и зебры, антилопы и шакалы, вездесущие обезьяны, которые пытаются залезть в машину и выпросить подачку,— таков юг Кении. Теперь нам предстояло перелететь на север и познакомиться с совершенно иной зоогеографической картиной.

Аэропорт в Найроби. Пилот приоткрывает дверцу, и я с трудом протискиваюсь на соседнее с ним место. В самом маленьком из самолетов, который зафрахтовала ЮНЕП для нашей экспедиции, вмещается всего два пассажира, а в самом большом — пять. Но вот мы в воздухе. Покачивая крыльями, проваливаясь в воздушные ямы, четыре самолета, зафрахтованные ЮНЕП, устремились на север Кении: этой поездкой ЮНЕП хотела показать нам, как на практике осуществляются научные программы по борьбе с опустыниванием и деградацией почвы — бичом многих районов мира.

Почва — одно из главных сокровищ нашей планеты. Оскудеет она — и человечество окажется перед страшной угрозой голода. В наше время, по приблизительным прикидкам ЮНЕП, планета ежегодно теряет от 5 до 7 миллионов гектаров земель, пригодных для сельского хозяйства. При таких темпах— нетрудно подсчитать — в ближайшие 20 лет земля лишится 100— 140 миллионов гектаров почвы. Это почти площадь такой страны, как Ангола!

С другой стороны, это примерно равнозначно площади, которую необходимо включить в сельскохозяйственный оборот для решения продовольственной программы на нашей планете. Эрозия почв — проблема многих стран мира, но особенно остра она в некоторых районах Африки. Там деградация почвы приводит к самым страшным последствиям — недоеданию, голоду и гибели людей.

Под самолетом проплывают пестрые холмы, сплошь усаженные кофейными кустами, бананами, папайей, мелькают жилища крестьян. Впечатление, что практически вся земля обрабатывается, хотя, конечно, это не так: пригодные земли занимают менее пятой части территории страны.

Справа открывается величественный вид на гору Кения — вторую вершину Африки.

Чем дальше на север, тем более скудной становится растительность, тем реже встречаются обрабатываемые поля. Примерно через час полета только характерные черные проплешины свидетельствуют о пребывании в этих местах людей: кочевые племена регулярно выжигают траву, чтобы избавить скот от паразитов. Иногда под крылом появляются и стоянки — огороженный круг, в котором стоят хижины, а неподалеку — такие же круговые загоны для скота.

Впереди появилось зеленое пятно — районный центр Марсабит. Именно здесь, среди наступающих песков, и расположилась кенийская исследовательская станция по борьбе с опустыниванием. Еще в 1974 году правительство Кении обратилось к ЮНЕП с просьбой помочь организовать лабораторию для изучения этого явления и выработки мер против него. Лаборатория была создана и после успешной работы в течение ряда лет передана кенийцам.

Здесь мы впервые осознали весь размах — и весь драматизм — проблемы. Количество земель, пригодных для выпаса скота, ежегодно сокращается. А ведь не секрет, что Африке не хватает белковых продуктов: недавняя засуха вновь остро показала всю тяжесть продовольственной проблемы в Сахеле. В Северной Кении, например, в 1984 году погибло от засухи 40 процентов крупного рогатого скота, умирали дети, взрослые. Но в то же время увеличение количества скота приводит к большим нагрузкам на пастбища, к истощению почв. Нельзя также забывать, что в Северной Кении крупный рогатый скот служит в определенной степени символом власти, и увеличение его поголовья ничем не ограничено. Ведь пастушеские племена употребляют в пищу в основном молоко и кровь домашних животных. В хорошие времена средняя семья из трех человек может прокормиться за счет 35 голов крупного рогатого скота, 10—15 верблюдов и 150 коз. Можно себе представить, какую нагрузку несет почва от перевыпаса!

Ученые на станции рассказали, что в последнее время правительство Кении создает специальные передвижные лавки, где кочевники могут обменять или продать излишек скота. Но пока, к сожалению, торговля идет слабо: ведь местные жители не привыкли торговать скотом.

В то же время дикие животные уничтожают растительность в гораздо меньшей степени. Подсчитано, что на одной и той же пастбищной площади можно разводить в два с половиной раза больше диких травоядных (имеется в виду общий вес), чем крупного рогатого скота, коз или овец. Потому в некоторых районах Африки стали возникать фермы по разведению диких копытных на мясо. При этом важно учитывать экологическое равновесие, существующее меж травоядными. Ведь каждый вид питается определенными травами, и корма хватает всем. Однако на севере Кении этот опыт малополезен: местные жители традиционно не употребляют в пищу мясо.

Из Марсабита наш путь пролег и в поселок Карги, расположенный в одном из самых засушливых районов Кении.

Местная молодежь радостно встретила самолеты, нас окружила веселая толпа, и мы двинулись в сторону поселка. Около двух десятков лачуг, сделанных из палок, шкур и обрывков брезента, представляли собой довольно убогое зрелище. Чуть поодаль стояли большие загоны для крупного рогатого скота и коз. Кстати, именно такие загоны являются в какой-то степени причиной опустынивания. Кочевые племена делают их из живых побегов акации и других деревьев. По данным исследовательской станции, на загоны для скота каждая семья использует в десять раз больше древесины, чем идет на дрова для приготовления пищи. А деревья в этих местах служат единственным естественным препятствием на пути пустыни.

В центре деревни на плетеном кресле важно восседал вождь. Заместитель заведующего информационной службой ЮНЕП Улафон Лонгерман предподнесла старцу сувениры и через переводчика представила ему всю нашу многонациональную группу.

Вождь разрешил осмотреть свои владения, но, разумеется, запретил использовать фотокамеры. У ветхих лачуг стояли женщины, дети со вздутыми животами. Голодная пора, вызванная засухой, только что кончилась, и для племени наступали лучшие времена...

Изгороди для скота сделаны по новой технологии — сложены из камня. Это дело более трудоемкое, зато сохраняется растительность. После выжигания трав в загоне такие изгороди вновь можно использовать. Сотрудники станции также приучают кочевников к строительству загонов из сушняка. А прямо на границе песка зеленеют новые посадки акации. Скотоводов приучают ухаживать за деревцами и не давать скоту их вытаптывать.

...Вероятно, все мужское население деревни вышло провожать нас — самолет здесь не частый гость,— и вождь любезно пригласил нас залетать в гости.

Найроби — Москва

Сергей Трофименко, действительный член Географического общества СССР