Журнал «Вокруг Света» №12 за 1987 год

Хэммонд Иннес. Большие следы

Окончание. Начало см. в № 8, 9, 10, 11.

Ван Делден взял ружье за ствол, размахнулся и ударил ложем о ступицу, на которой крепилось запасное колесо. Потом он молча отдал ружье Кэрби-Смиту и уселся рядом с Димой. Я не слышал, что сказал майор: его слова потонули в реве двигателя.

Слева от нас маячили лавовые утесы, справа над горами слабо светился Южный Крест. Мы повернули на восток, и Дима, повиляв между изъеденными ветром скалами, замедлил ход.

Луна уже поднималась, когда мы увидели слонов — неподвижные черные силуэты на фоне неба. Дима заглушил мотор и выключил фары.

Мы разглядели несколько слонов-подростков, сгрудившихся вокруг матерей, а слева от них — группу взрослых.

— Самцы...— глядя в бинокль, сказал ван Делден.— Странное зрелище: полдюжины самцов в одном стаде с самками и молодняком.

Неожиданно я заметил возле передних ног самки детеныша, а сбоку еще одного, побольше. Самка оттолкнула малыша, и Мери с горечью сказала:

— У нее нет молока.

Детеныш затрусил к другой слонихе, попытался приложиться к ней и вдруг повалился на белесый песок. Три слонихи встали над малышом, а остальные животные напряженно смотрели на них. Слоненок не вставал, и я даже с такого расстояния видел, как взволновано все стадо.

Эйб подался вперед и смотрел в бинокль. «Та же самая!» — пробормотал он и умолк.

Три самки пытались заставить детеныша встать на ноги, поднимая его бивнями.

— Как-то раз в Марсабите одна из моих слоних несколько дней носила на бивнях мертвого детеныша,— глухо произнес ван Делден и добавил: — Я не думаю, что они пробудут тут долго.

Первыми двинулись самцы, и я понял, что тесные семейные связи у слонов нарушены. Тогда и самки неохотно пошли прочь, то и дело оглядываясь назад. Возле малыша осталась только мать. Она обняла свое дитя хоботом, словно хотела навеки сохранить его в памяти, и наконец ушла, скорбно урча и время от времени кладя хобот на спину старшего слоненка. Эйб выронил бинокль.

— Это стадо мы и видели вчера ночью,— сказал Эйб, и его глаза за стеклами очков странно блеснули. Дима запустил мотор.

— Нельзя оставлять малыша так,— сказала Мери.— Вдруг он еще жив?

— Мы не имеем права вмешиваться в дела природы,— ответил ван Делден.

— Хотя бы пристрели. Алекс на твоем месте...

— Довольно! — гаркнул на нее Эйб.

Слониха тем временем остановилась у чахлой акации и начала рвать ветки. Потом она вернулась назад и прикрыла ими неподвижное тело малыша. Она стояла и гладила его хоботом, затем резко повернулась и пошла за остальными слонами, которые уже скрывались за холмом, поросшим редкими колючками. Я перегнулся через Мери и спросил ван Делдена:

— Они идут в Балеза-Кулал?

— Вероятно. До русла реки уже недалеко.

Вскоре мы приблизились к едва заметным следам колес. Ван Делден сказал, что эта дорога ведет через пустыню Чалби в Карджи и дальше в Марсабит.

Ван Делден раскурил трубку и откинулся на спинку сиденья.

— Тут есть ущелье,— сказал он.— Оно разрезает Кулал надвое. Похоже, слоны идут туда.

— Там есть вода?

— В такую засуху вряд ли. Но там тень и достаточно зелени.

— А что случилось с Каранджей? — спросила Мери.— Ведь это он стрелял в нас?

— Возможно,— ответил ван Делден.

— Почему?

— Потому что он снова в родной стихии и по-своему любит слонов.

— Но если это был Каранджа, почему он исчез? Он должен был заметить вас,— сказал Эйб.

— Он знает, что я не доверяю ему,— проговорил ван Делден.— За все годы нашего знакомства я так и не научился отгадывать его мысли. Он хитер и ничего не делает просто так...

Мы ехали на запад, вверх по пологому плечу горы. Чем было выше, тем хуже становилась дорога. Впереди, за ущельем, терялась в облаках вершина. Мы остановились на скальной платформе, которая, казалось, висела в воздухе. До дна ущелья было добрых две тысячи футов. Мукунга лег на край скалы и заглянул вниз.

— Фантастика! — прошептал Эйб.— Просто фантастика. Какое же тут было землетрясение, если гора оказалась разломанной пополам. Слонам здесь не пройти.

Он сказал это так, что я тут же представил себе слонов, прижатых к крутым скалистым бастионам, и приближающихся к ним полукругом охотников.

— Ну, тут мы бессильны что-либо поделать,— сказал ван Делден.

— Если завтра Алекс войдет вслед за ними в ущелье...— пробормотала Мери.— Где ты будешь тогда? А ведь есть еще и Каранджа. Он никогда не любил Алекса...

— Думаешь, Каранджа пристрелит его?

— Был же Эндерби. Когда все это случилось, в Марсабите находились только вы с Каранджей. Либо он, либо...

— Ты ничего об этом не знаешь! — Ван Делден схватил ее за руку и заставил замолчать. Потом он похлопал Мукунгу по плечу.— Ты видишь что-нибудь?

— Нарапа, Membo. Слишком темно.

— Тогда поехали. Дима расскажет нам, как обстоит дело.— Ван Делден сел за руль и завел мотор.— Ехать еще далеко. Мистер Финкель?

— Я не поеду,— ответил Эйб.— Это ущелье — огромный каменный капкан. Если кто-нибудь не выгонит оттуда слонов...

— Не дурите, приятель. Если вы спуститесь в ущелье, вас затопчут насмерть.

— Но я мог бы попытаться...— Эйб и сам знал, что это безумие — отправиться в ущелье одному, без ружья и еды. Ван Делден пожал плечами.

— Как угодно.

И в этот миг я помимо своей воли выбрался из машины. Я не мог оставить Эйба одного. Мери удерживала меня, схватив за руку. Но не она, а ван Делден остановил нас:

— Если выгнать слонов из ущелья, завтра Алекс сможет окружить их на грузовиках. Если же Алекс не перебьет их, они погибнут от жары. Ради бога, парни, садитесь в машину. Этим слонам нужно время, чтобы собраться с силами. Дима скажет нам, где они, когда мы подберем его утром.

Мы съехали с дороги и начали карабкаться на плечо горы, увенчанное черным скалистым уступом, похожим на разрушенный замок. Под ним был водопой, в который вода поступала из миссии по трубам. Тонкая непрерывная струйка еще текла, но домашнего скота, принадлежавшего миссионеру, тут больше не было, водопой превратился в грязную лужу, а земля вокруг была истоптана слонами.

— Итак, здесь есть вода! — воскликнул Эйб.

— Слушайте, приятель,— рассердился ван Делден,— в этой части Африки за последние годы многое изменилось. Миссионер Маллинсон давно уехал. Тут могло произойти то же, что и в Марсабите. Как только я убрался оттуда, тамошний проклятый миссионер впустил в лес рендиле и самбуру. Дима говорит, что теперь гора совсем лысая и там нет ничего, кроме деревень. Озеро, которое мы называли Райским, высохло, и большинство водопоев тоже. И ни одного слона. Мукунга, тут были слонята?

— Да, слонихи с молодняком.

— Никогда прежде не видел здесь слоних,— озадаченно произнес ван Делден.

...Миссия стояла на склоне над тропой. В неверном лунном свете вереница деревянных построек выглядела как театральная декорация; сквозь крыши проросла листва, краска облупилась, а веранда одного из зданий почти совсем развалилась.

«Лендровер» затормозил, нас швырнуло вперед, а потом машина с ревом попятилась; в свете фар возникли две серые громадины. Слоны поджали хоботы под бивни и, задрав головы, напали на нас. Они шли плечом к плечу, загородив дорогу; я видел, как переступают их ноги, но не слышал ни звука, кроме шума двигателя. Под колесами захрустел сушняк, и вдруг нас бросило на пол — багажник врезался в ствол дерева, мотор заглох. Ван Делден выключил фары, нас окутали тьма и тишина. Я боялся пошевельнуться. Вдруг слоны затрубили, резко и очень близко. Кажется, я никогда не слышал более страшного звука.

Тут завыл стартер, мотор заработал снова, и мы двинулись прямо на слонов. Ван Делден давил на клаксон. Я мельком заметил две нависшие над нами громадные головы, блестящие бивни и извивающиеся хоботы. Потом слоны остались позади, и мы помчались по проселку.

Постепенно дорога стала свободнее, но вскоре она резко оборвалась, перерезанная глубоким оврагом. Ван Делден загнал «лендровер» в подлесок и заглушил мотор.

— Дальше пойдем пешком,— сказал он.— Тут всего ничего идти. Наденьте на себя все, что у вас есть: ночь будет холодная.

Ярдов через двести мы оказались на открытом месте, под ногами зашуршала трава. Едва выйдя из леса, тут же наломали веток и разожгли костер, а потом сбились в кучку и принялись пить горячий чай, передавая жестяную кружку из рук в руки.

Глаза у меня слипались. Мери уже спала, завернувшись в одеяло, а Мукунга лежал на спине у костра, тихонько похрапывая.

Я проснулся с рассветом. Мтоме подкладывал в костер новые ветки. Утро было пасмурное и туманное, на траве лежали капли росы. Зеленый склон терялся в облачной завесе. Я слишком замерз, чтобы двигаться. Мери вышла из буша — в наброшенном на плече одеяле она походила на индеанку, ее черные волосы распрямились от воды.

— Ветерок дует,— сказала она.

Склоны постепенно обнажались, в ущелье клубилась дымка, то появлялись, то исчезали скалистые пики. Туманная вуаль унеслась прочь, и далеко внизу показалось озеро Рудольф — огромное водное пространство, которое тянулось на север и на юг, блестя в лучах солнца. Мы увидели голый и бурый вулканический остров, а гряда едва различимых холмов отмечала дальний берег. Озеро было бледно-голубым, с белыми крапинками пены.

Чай уже кипел, и Мтоме сидел на корточках у костра, словно чернокожий жрец, совершающий некое первобытное таинство.

Внезапно рядом со мной оказалась Мери.

— Я видела слонов! — объявила она. Глаза ее сияли.— Они там, в ущелье, на каком-то маленьком скалистом островке, милях в двух отсюда. Похожи на серые валуны, но я видела, что они движутся.

— Значит, есть выход из ущелья...

— Думаешь, это те слоны, которых мы преследуем? — спросила она, и лицо ее омрачилось: если в ущелье могут войти звери, то могут и охотники.

Мукунга полез вниз по скалам, потом что-то крикнул.

— Да, там, внизу, есть слоны,— раздался сзади голос ван Делдена.— Полдюжины, не меньше. Один или два, молодые. Что там говорит Мукунга?

— Кажется, он что-то заметил,— ответила Мери. Ван Делден передал мне бинокль, и я отчетливо увидел слонов. Два молодых самца вступили в шутливое единоборство, рядом с ними слониха кормила детеныша. Картина была очень мирная в сравнении с той, что я видел у Южного Хорра.

Сзади Мукунга тараторил на своем языке.

— Он, кажется, разглядел в ущелье двух человек,— перевел ван Делден.— Может быть, вандробо или самбуру. Самбуру пасут скот на склонах внизу.

— Вы знаете, что ваш отец нашел древнюю керамику как раз в этом ущелье? — спросил я.

— Где именно? — По его тону я понял, что его это не интересует.

— Могу показать на карте,— ответил я.— Как вы думаете, можно будет поговорить с вандробо? Если это они там, в ущелье?

— Наверное, можно. С помощью Димы. Он из племени барон и хорошо знаком с людьми гор. Но ни я, ни Мукунга не можем этого сделать.— Он ушел, и Мери тихо сказала мне:

— Керамика его не интересует.

— Тогда зачем он просил меня захватить с собой рукопись и карту?

— Может быть, надеялся с их помощью узнать что-то новое о Кулале или озере, найти какой-нибудь ручей, неизвестный ему и известный слонам.

Мы снялись и двинулись обратно в лес. Днем овраг показался мне глубже.

На дне оврага пришлось ждать, пока слон-самец с огромными бивнями купался в ручье. Солнце уже сияло, склоны поблескивали от росы, парило. Желтокрылые бабочки грелись на ветвях поломанных кустов совсем рядом с нами, было очень тихо. Мы смотрели, как слон выдувает воду вверх и обливает себе голову и спину. Наконец он ушел вверх по склону, и мы, сев в «лендровер» поехали дальше, в темный лес за ручьем. До миссии мы добрались за полчаса. Димы не было, никто не отозвался на рев клаксона.

— Вы слышите что-нибудь? — спросил я.

— Похоже, мотор,— ответила Мери.— Звук идет сверху.

— Наверное, самолет,— предположил Эйб.

— Вон он! — Мери взмахнула рукой. Самолет шел прямо на нас так низко, что я почувствовал воздушную волну, когда он пронесся мимо и круто развернулся. Теперь он шел очень медленно, и, когда оказался прямо над нами, я увидел, как от кабины отделилось какое-то белое пятнышко. Пилот Пэт Мэрфи помахал нам рукой, потом поддал газа и резко набрал высоту. На землю упал носовой платок с завернутой в него запиской: «Кэрби-Смит и солдаты входят в восточное ущелье Кулала. Советую быстрее уходить в Марсабит. Радирую об обнаружении брошенного «лендровера» у миссии. Удачи. Пэт. Записку уничтожить».

Ван Делден прочел послание вслух и поднес к нему спичку. Мукунга проверял ружье и патроны.

— Вы втроем останетесь тут. Я не знаю, что с Димой, но велите ему ждать меня здесь, когда он вернется. Укройтесь в лесу: они пришлют патруль.

— Что ты собираешься делать? — спросила Мери.— Пожалуйста, вернись в лес, пока не поздно.

— Я сроду ни от кого не бегал,— ответил ван Делден.— И уеду не раньше, чем Алекс прекратит убивать слонов. Ждите меня здесь. К ночи вернусь.

— Ты хочешь убить его?

— Нет. Разве что это будет единственный способ его остановить. Ждите и молитесь за нас.— Он поцеловал Мери в лоб.— И оставайтесь в укрытии.

Мы разожгли костер, и, пока Мери возилась с мясом, я взял пластмассовую канистру и пошел за водой. Вокруг трубы было столько навоза и грязи, что я разулся и закатал штаны. Потом босиком взбежал на гребень и посмотрел оттуда на дорогу, серпантином сбегавшую с охряной горы на равнину. Солнце согревало мою голую спину, желтая пустыня была окутана знойным маревом, вдали блестела гора Мара. Я напрягал зрение, но не мог разглядеть никакого движения, кроме двух-трех песчаных смерчей.

На тропе в тени леса появилась Мери и помахала мне рукой, непринужденно шагая в мою сторону. Она со смехом взялась за вторую ручку канистры и помогла мне тащить ее вверх по склону к дороге.

— Пока ты любовался пейзажем, пришел Каранджа вместе с Димой. Оказывается, вверх из ущелья ведет звериная тропа, обозначенная на карте в миссии. Эх, знали бы мы раньше об этой карте... Теперь те слоны, что на горе, в безопасности.

— Значит, ван Делдену не было нужды спускаться на равнину.

— Молюсь, чтобы он вовремя узнал об этом...

Дверь полуразвалившегося дома была распахнута, и я слышал голоса. Эйб и Дима стояли у пришпиленной к стене карты, Каранджа восседал за письменным столом миссионера, прислонив ружье к деревянному подлокотнику.

— ...нет, я не иду отсюда, пока не поговорю с Тембо,— голос Каранджи звучал твердо, и держался он совершенно не так, как прежде,— более уверенно, почти властно.— Есть важно, я говорю с ним.

Он увидел нас и повернулся в кресле.

— Вы, мистер Тейт, говорите вашему американскому другу, это опасно идти в лес одному,— сказал Каранджа, а потом велел Диме подойти к двери и следить за проселком.

Эйб повернулся ко мне.

— Взгляни-ка на эту карту. Вот мы где,— он постучал пальцем по желтой от солнца и влаги бумаге. Я сумел разглядеть горстку домиков и дорогу, которая вилась вверх по склону горы. Тут были отмечены все ущелья, проселки и звериные тропы, даже водопровод. Посередине была вершина горы, а рядом значилась ее высота в футах.

— Слоны вышли из ущелья вот на эту тропу. Дима и Каранджа расстались с ними к северу отсюда. Масштаб здесь — миля на дюйм, значит, до слонов всего три мили с небольшим. Мы доберемся туда за два часа и встретим слонов спустя девять часов после того, как парни оставили их: за это время они не могли уйти очень далеко.

— Ну а ты что скажешь? — спросил меня Эйб.— Если мы найдем вандробо, то, может статься, ты разгадаешь свою археологическую тайну.

Я покачал головой, вспомнив слона у трубы и тех двух, что напали на нас прошлой ночью.

— Ван Делден просил ждать его тут.

— Ладно, оставайтесь. Я возьму Диму.

— Нет,— сказала Мери,— я не собираюсь сидеть здесь, пока вы будете изучать горы. Я тоже хочу посмотреть на слонов. Теперь с нами Каранджа, а у Димы есть ружье. Чего же бояться?

— Ладно,— в конце концов согласился я.— Пошли уж. Каранджа поднялся.

— Не стоит нам разлучаться...

— Патруль! — зашипел Дима от двери, и в неожиданно наступившем молчании мы услышали шум мотора. Когда мы собрали вещи и добежали до ворот, машина уже остановилась. Десять африканских солдат бросились вверх по склону к миссии. Эйб метнулся обратно в дом, и, когда он догнал нас, из-за пазухи у него торчала карта Кулала.

Через полчаса мы добрались до дна ущелья, но слонов не увидели, хотя время от времени слышали их. На дне была вода. От влажного воздуха нас прошиб пот. Каранджа послал Диму вперед, мы с Эйбом по примеру Мери сняли башмаки и опустили босые ноги в лужу. До нас доносились лишь едва слышное урчание слонов и шелест веток.

Минут через десять Дима вернулся и сообщил, что нашел проторенную звериную тропу и слонов на ней, однако не тех, за которыми он шел ночью, а маленькое стадо из трех слоних и двух почти взрослых слонят. Кроме того, дальше по ущелью тоже были слоны: Дима слышал их, но увидеть не смог.

Эйб хотел продолжать путь, но Каранджа решил, что Эйб с Димой пойдут вниз по ручью, а я, Мери и он попытаемся взобраться на противоположную стену ущелья и отвлечь патруль на себя, если он еще идет за нами. Вскоре Эйб скрылся за скальным бастионом, а мы пошли вдоль северной стены, отыскивая дорогу наверх. Карабкаться было трудно, и я радовался частым остановкам, которые делал Каранджа, чтобы окинуть взглядом дальний угол ущелья.

— Солдаты! — вдруг зашипел он.— Никто не двигайтесь.

Они шли по самой бровке обрыва и смотрели вниз. Мы застыли. Нас заливал солнечный свет, и я испытывал такое ощущение, будто стою голышом. Солдаты спускались по камням, оглядывая тропу.

— Ты видишь? — спросила Мери, схватив меня за плечо.

— Конечно.

— Не солдат, а слонов. В зелени на первом уступе, почти на одном уровне с нами.

Теперь и я разглядел их на тропе, по которой мы спускались. Серые силуэты опасливо двигались вниз. Вдруг один слон резко сел на задние ноги и заскользил. Подъехав на крупе к самому обрыву, он остановился. Мы смотрели на них до тех пор, пока все стадо не спустилось таким образом вниз и не скрылось в густом кустарнике на другой террасе.

— Никогда не подумала бы, что это возможно,— выдохнула Мери.— Тембо говорил, что в Абердарах и Нгоронгоро слоны ходят вверх и вниз по крутым горным тропам, но сама я такого не видела и не верила в это. Теперь патрулю в ущелье не спуститься, пока слоны стоят на тропе. Они затоптали наши следы!

Как я жалел, что со мной нет камеры. Какие кадры можно было снять, будь солнце у нас за спиной и не торчи тут этот патруль! Это был бы уникальный фильм: никогда прежде такое не снималось на пленку!

Каранджа опять зашипел на нас, и мы больше не разговаривали, молча глядя на край ущелья, где стояли солдаты, и на слонов, медленно спускавшихся по тропе. Прошло почти полчаса. Наконец патрульные собрались вместе и отправились обратно в лес.

— Надо подняться выше,— сказала Мери,— чтобы Тембо увидел костер. Небо ясное, будет луна, и мы сможем спуститься при ее свете.

Каранджа коротко кивнул, повернулся лицом к вершине и пошел. Я чувствовал, что ему этого не хочется, что он волнуется все сильнее и сильнее.

Пройдя еще сто футов, мы добрались до широкого карниза под скальным поясом. Здесь мы устроили привал и долго смотрели, как небо приобретает нереальный зеленый оттенок, а растущий на глазах диск солнца уходит за край земли. Плоские горные кряжи за озером становились черными, облака над Марой внезапно вспыхнули, небо потемнело до лилового.

Мы начали обшаривать ниши в скалах в поисках сухих дров и складывать их на карнизе. Показались звезды. Когда собирать хворост стало невозможно из-за темноты, Каранджа начал разжигать костер. Дрова были мокрые, но постепенно показались язычки пламени. До восхода луны оставалось меньше двух часов. Мы подкладывали веточки до тех пор, пока куча дров не запылала. В бархатную тьму взвились снопы искр, отсветы пламени плясали на скалах, наши лица стали красными, вокруг бесновались тени.

Каранджа выстрогал длинную палку и стал с ее помощью растаскивать угли так, чтобы они издали казались длинной стрелой, указывающей вниз, в ущелье и в сторону озера.

— Думаешь, он увидит? — спросила его Мери.

— Если смотрит в сторону Кулала.

Из-за края Чалби показалась луна, похожая на громадный тяжелый светильник. Она была чуть оранжевой, словно подсвечивалась изнутри. Каранджа опять пошел за дровами. Он был африканцем, и луна тоже была африканская, поэтому Каранджа воспринимал ее как должное, но мне этот пейзаж казался неземным.

Я встал и отправился в расселину в скалах, где Каранджа орудовал пангой, срубая ветки для костра.

— Почему вы здесь? — спросил я. Он повернулся ко мне, опустив руку с пангой.

— Я не хочу, чтобы армия обложила Тембо в этом ущелье. А если он убьет майора Кэрби-Смита... и то, и другое плохо политически. Есть лучше я с ним.

— А чем вы можете помочь?

— Может быть, ничем. Не знаю. Есть трудно для меня. Я африканец, и нет влияния за пределами моей страны. Я не могу писать про слонов. Но теперь, когда я увидел, что происходит тут, как они карабкаются по ущелью, все вместе на этой горе, и направляются к озеру Рудольф...— Он помолчал.— Он и я, мы думаем одинаково теперь, и я имею друзей в правительстве. Когда они узнают, что и я тоже пытаюсь остановить это убийство... Слоны — часть нашего наследия, и, может быть, я доживу до того дня, когда они снова перейдут Кулал, но теперь уже в обратном направлении, и двинутся туда, где они жили, когда я был молодым человеком,— в охраняемые районы, где весь мир снова сможет увидеть их — спокойных слонов, живущих в мире и с достоинством пестующих своих слонят. И не будет чувства голода, и не станут они в ужасе нападать на все, что движется.— Он с улыбкой покачал головой.— Может, это сон, но таковы мои надежды.

Пораженный такой бездной чувств, я несколько мгновений не мог ничего сказать. Наконец я проговорил:

— Вы доиграетесь до того, что вас убьют, если начнете опять палить в Кэрби-Смита. Может, у вас и есть друзья среди политиков, только до них ведь далеко.

— Убьют так убьют,— он усмехнулся, сверкнув белыми зубами.— Но если меня убьют, об этом сообщат в прессе, и все узнают, что Каранджа умирает потому, что он есть против политики истребления.— Он хлопнул меня по спине.— Не надо бояться.

Мы потащили ветки к огню, но они не загорались. Скалы освещала луна, ставшая яркой и белой. Под ее лучами пустыня превратилась в снежное поле.

— Мы сможем отыскать дорогу вниз,— сказал я, но Мери покачала головой.

Вдруг я заметил, как возникший вокруг луны нимб потускнел, а мгновение спустя она исчезла, и моего лица коснулся холодный влажный воздух. Нас стремительно окутали облака. В ущелье сверкнула ослепительная молния, и тут же раздался гром, от которого, казалось, задрожала вся гора. Подул ветер, начался дождь. Гром не смолкал, молнии непрерывно озаряли скалы, под которыми мы укрылись от дождя. Воздух наэлектризовался, я чувствовал это, сидя в расселине и прислушиваясь к буре, которая надвигалась на нас из-за ущелья. Это было похоже на артиллерийскую канонаду, шум стоял оглушительный.

Я не помню, как заснул, а проснулся с рассветом. Воздух был холодный, промозглый и неподвижный, а туман вокруг нашего карниза создавал впечатление, будто мы заточены в пустоте. Я ничего не видел, только скалу, уходившую в облака позади нас.

— Мы идем вниз теперь,— подал голос Каранджа.

Он дрожал в тонкой рубашке, его черная кожа посинела от холода. Нам тоже не терпелось убраться с этой чертовой горы до начала очередной бури. Каранджа спускался быстро, неукоснительно придерживаясь маршрута, которым мы поднимались вверх. На полпути подул ветерок, белый туман сменился белым солнечным сиянием, которое почти ослепило нас. Внезапно стало жарко.

Добравшись до дна ущелья, мы пошли вниз по течению ручья. На тропе виднелись только следы слонов, людей тут не было. Знойную тишину время от времени пронзал крик бабуина. Мы уже стояли под скалистым островком, и ветер дул нам в спину, когда внезапно раздался визг слонов. Каранджа опасливо двинулся вперед, держа ружье на изготовку.

— Дима! — тихонько позвал он.

Мы обошли островок и внезапно увидели его. Дима стоял за скалой, наставив на нас ружье. Узнав нас, он встревоженно закричал, и мы увидели Эйба, лежавшего у его ног с нелепо подломленной правой рукой и пепельно-серым лицом. Его глаза были открыты, и я подумал, что он мертв. Но потом губы Эйба шевельнулись, и он прошептал:

— Посмотри, в порядке ли камера.

Похоже, до его сознания не доходило, что он левой рукой прижимает ее к животу. Когда я сообщил ему об этом, он сказал:

— Возьми ее. Я снимал примерно полторы минуты. Все крупным планом.

Он закрыл глаза; лицо его было покрыто каплями пота, из раны на голове струилась кровь. Мери вытерла ее носовым платком, смочив его в ручье, потом осторожно закатала рукав рубахи. Рука Эйба выглядела так, словно по ней треснули кувалдой: кость была сломана чуть выше кисти, кожа посинела от кровоподтеков. Мери резким рывком распрямила руку, и Эйб тонко вскрикнул.

— Придется накладывать шину.— Эйб потерял сознание, и Мери говорила, обращаясь к Диме.— Что у вас стряслось?

— Это была слониха, которую Эйб называл Салли,— перевела Мери рассказ Димы.— Они сидели в скалах и ждали нас, но пришло это стадо. Его вела Салли. Она вышла на открытое место, и Эйб не смог удержаться: выскочил со своей камерой... Дима попытался остановить его, но Эйб и слушать ничего не хотел. Слониха подошла к воде, и, что самое странное, она, кажется, не возражала против присутствия Эйба. Он стоял прямо перед ней, когда она начала пить и обливаться водой, их разделял только ручей. И в этот миг она развернулась, посмотрела вверх вдоль ущелья и затрубила. Слоненок появился из кустов сзади, он пошел на зов матери, Эйб оказался у него на пути и получил шлепок хоботом.

— Я сам виноват,— Эйб снова закрыл глаза и с трудом приподнялся на локте.— Я забыл, что у нее есть еще один слоненок. Она была такая спокойная, пока не почувствовала опасность. Кажется, она понимала, что я не хочу причинить ей зла, что я безоружен. Я очень рад, что Дима не выстрелил... А это больно, когда шину накладывают? — спросил он Мери.— Я ужасный трус.

— Всего одно мгновение,— быстро ответила она. Однако мгновением не обошлось. Эйб кричал и кричал, а мы втроем держали его. Потом он, слава богу, лишился чувств и перестал вырываться. Мери вся взмокла. Она села на корточки и осмотрела обмотанную полотенцем шину.

— Надеюсь, все правильно. Прежде я вправляла кости только животным, и обычно мы давали им наркоз... Далеко ли до Лойангалани? Там есть взлетная полоса, и если над нами пройдет самолет... Где карта?

Я достал ее из сумки. До оазиса Лойангалани было добрых шесть миль.

— Он столько не пройдет.

— Надо пройти. Или мы его понесем. Необходимо как-то доставить его в больницу.

Мы двинулись в путь, как только Эйб очнулся. Я хотел бросить всю аппаратуру, но он не желал и слышать об этом, а Каранджа вцепился в пленку и камеру так, словно они были ему дороже пластмассовой канистры с водой. Мы шли медленно, с частыми остановками; Эйб мучился, но шагал сам. Жара усиливалась, озеро мало-помалу приближалось. Труднее всего оказался спуск с нижних склонов: на переход через старое лавовое поле мы потратили больше часа. Солнце жгло немилосердно, ветер нес пыль, температура повысилась градусов до ста (По Фаренгейту.). Потом начались длинные песчаные дюны. Эйб был на грани обморока и всю дорогу спотыкался, хотя мы поддерживали его с боков. Вдали уже виднелись поломанные пальмы вокруг оазиса и обгорелые до черноты домики без крыш — туристский лагерь и итальянская католическая миссия, как сказал Дима. На равнине под нами виднелась взлетная полоса, на шесте все еще висел пожухлый метеофлюгер. Над самой водой летали стаи черных птиц.

Упала ночь, а вместе со звездами появились москиты, и мы дремали лишь урывками. Наконец Каранджа и Дима принесли рыбу, уже очищенную и выпотрошенную. Мы зажарили ее на костре, насадив на колючие ветки.

Внезапно из-за пальм появилась черная фигура. Каранджа схватился за ружье. Мы вскочили на ноги.

Это был Мукунга. Он протянул нам сверток пальмовых листьев.

— Подарок от Тембо. Мясо крокодила.

Ван Делден стоял лагерем в семи милях к северу от нас, в бухте Эль-Моло. Я помнил ее по карте — мелководный заливчик напротив маленьких островков.

— Ndovu? — Мукунга кивнул.— Да, в бухте Эль-Моло есть слоны, целое стадо. А на севере еще больше. Тембо говорит, они едят водоросли. Много слонов плещется на мелководье вдоль всего берега.

— Кэрби-Смит знает об этом?

— Да, Алекс знает. Он перебазируется в Лойангалани.

Луна исчезла, черные тучи нависли над оазисом, когда мы направились на север по ухабистой дороге. После того как мы пересекли люггу, ветер ослаб. Здесь уже была растительность, по большей части колючие деревья, из-под колес взлетали мелкие птицы, похожие в свете фар на кузнечиков.

Сидевший впереди Эйб обернулся к Мери и спросил:

— Это охотничий грузовик? Как они его заполучили?

— «Экспроприировали».

— А люди в нем? Это были африканцы?

— Да, четверо. Он высадил их у колодца.

— Значит, Кэрби-Смит переходит в Лойангалани? — спросил Эйб.

— Во всяком случае, так сказали охотники. Они должны были снять лагерь сегодня на рассвете.

— Тогда почему их тут нет?

— Вероятно, из-за дороги. Мукунга сказал, что возле Сиримара по лавовым полям проехать невозможно. Землетрясения уничтожили несколько бетонных дорог, построенных миссионерами на самых непроезжих отрезках. Возможно, они просто застряли.

— Холм Мертвых,— сказал Мукунга, когда мы проехали косу, усеянную древними захоронениями.

Мы остановились и увидели ван Делдена, который стоял, будто пророк в суровой каменистой пустыне; его седые волосы реяли на ветру, ружье он положил на плечо и держал за ствол.

— Это ты, Тото? Я боялся, что ты потеряешься,— в его голосе звучала любовная нотка.

Тут Мери начала рассказывать ему про руку Эйба.

— Здесь был самолет? Его надо доставить в больницу.

— У американских летчиков и без меня дел хватает.— Ван Делден осмотрел шину.— Хорошо наложена. В Лойангалани все равно приземлиться нельзя, пока не стихнет ветер.

В грузовике была аптечка, и ван Делден сделал Эйбу укол антибиотика, после чего мы улеглись спать, защитившись от ветра низкими каменными брустверами, сложенными собственными руками. Земля была очень жесткая, но я заснул почти мгновенно. На рассвете меня разбудили голоса: Мери спорила о чем-то с ван Делденом.

— ...Скажи ему, чтобы убирался со своей бандой обратно к ущелью Южного Хорра.

— Если б ты сам поговорил с ним по-хорошему, без угроз, попытался бы условиться о каком-то лимите...

— Мы с ним говорим на разных языках.

— Ты просто ненавидишь его. С тех пор, как мама...

— Довольно, Мери.— Тут он увидел меня и смущенно произнес: — Сходите, пожалуйста, к озеру за водой.

Я добрался до черного лавового берега. У воды был щелочной привкус. Я хотел раздеться и окунуться, но, когда начал наполнять канистру, в воде мелькнула какая-то тень, и поверхность озера засеребрилась от всплесков. Чуть дальше по берегу валялось долбленое каноэ и три бревна. При моем приближении «бревна» поднялись и заскользили на коротких лапах к воде, злобно шипя. Каноэ же оказалось бревенчатым плотом, скрепленным ремнями.

Когда я вернулся, в закопченном котелке кипела вода и Мгоме, сидя на корточках над сложенным из камней очагом, варил кукурузную кашу. Мукунга ощипывал двух гусей, подстреленных вечером.

И тут раздался внезапный взрыв птичьего крика. Ван Делден схватился за ружье. Мы все повернулись и посмотрели на косу, над которой неугомонно сновали птицы. Их что-то спугнуло. Из-за холма вышел слон.

— Самец,— прошептал ван Делден.

Освещенный солнцем, слон из серого стал бледно-охряным, он сливался с песком и скалами. На одном плече у него виднелась рана. Следом появилось еще семеро.

Мукунга поднялся на ноги и что-то сказал. Каранджа тоже встал.

— Я еду с ним.

— Нет, одного достаточно.

— Есть лучше я еду с ним. Когда прибудут грузовики охотников, я думаю, они еще будут иметь поддержку армейского отряда. Может, я знаю офицера,— он повесил ружье на плечо и, не дожидаясь разрешения, последовал за Мукунгой.

Озеро уже начало зеленеть. Жара была тяжелая и влажная. Мери плескалась на мелководье, и я тоже полез в озеро, прямо в одежде. Потом я отправился посмотреть, как дела у Эйба. Он лежал в тени снятого с грузовика брезента.

— Счастливчик,— сказал он мне.— Я бы все отдал, чтобы оказаться в воде.

— Как рука?

— Не очень больно. Что тут произойдет, как ты думаешь?

— Не хочу я об этом думать.

— Ты понимаешь, что Кэрби-Смит потерял самолет, два грузовика и «лендровер»?

— Он всегда может получить подкрепление от армии. Я услышал шум мотора и, выскочив из-под брезента, увидел грузовичок, в кабине которого сидел Мукунга.

— Где Каранджа? — закричал ван Делден.

— Ушел,— последовал ответ. Через некоторое время я понял по разговору, что оазис занят армейским патрулем, а Каранджа отправился на переговоры с командиром. В одном из грузовиков стояла рация, и Каранджа был уверен, что командир позволит ему связаться со штабом армии.

— Когда это произошло?

— В половине одиннадцатого утра, после того как Алекс разместился в лагере. Потом один из грузовиков направился к гавани, второй — к взлетной полосе.

— Хорошо. Мы меняем место стоянки,— решил ван Делден.— Помоги своему пациенту, Мери. А вы, Тейт, берите плот и отгоните его вдоль берега вон туда. Он может нам пригодиться.

Когда я столкнул плот в воду, оказалось, что он устойчивее, чем я ожидал. Править было трудно, но наконец я приспособился разворачивать весло в конце каждого гребка и использовать его в качестве руля. Холм Мертвых почти скрылся из виду, когда грузовик наконец тронулся, волоча за собой предательский пыльный шлейф.

Грузовик они загнали в низинку. Спустя полчаса на том месте, где мы провели ночь, появился открытый «лендровер» с солдатами.

— Они увидят наши следы,— сказала Мери.

— Их только четверо,— процедил ван Делден. Больше мы не разговаривали. «Лендровер» подъехал к озеру, один из сидевших в нем поднялся и посмотрел на холм.

— Каранджа,— объявил ван Делден, приложив к глазам бинокль. Человек сел, и «лендровер» развернулся. У того места, где грузовик съехал с тропы, он остановился. Каранджа вылез и, бросив несколько слов шоферу, зашагал в нашу сторону. Машина уехала, а Каранджа пошел вверх по склону холма. Он махнул нам рукой и широко улыбнулся.

— Ну что? — крикнул ему ван Делден.— Ты, похоже, чертовски доволен собой?

Каранджа кивнул.

— Думаю, может, военные вывезут вас на самолете,— сказал он и сел, отирая со лба пот и пыль.

— Ты связался с командованием?

— Ndio. Я говорил по радио. Они не хотят тут беды. Но сперва они должны говорить с Найроби.

— А что Кэрби-Смит? И как быть со слонами? Ты же знаешь, я не соглашусь уехать, пока не получу гарантий, что их оставят в покое.

— И ты уедешь, если Илерет сделают резерватом?

— А тебя — егерем? — Ван Делден захохотал.— Такая, значит, сделка? Согласится ли на это Кимани?

— Кимани? Кимани конец, я думаю. После того, что ты делаешь на конференции... Пэт Мэрфи летал в Найроби и привез эти слухи. А Кэрби-Смит больше не уверен, что его операцию поддерживают.

— Ему прикажут свернуть ее?

— Это будет зависеть от того, кто станет министром вместо Кимани. Сейчас пока только разговоры идут. Пожалуйста, прими мой совет. Не делай ничего. Возможно, завтра майор получает новую директиву.

С этими словами Каранджа встал и ушел к берегу озера. Ван Делден молча смотрел ему вслед, положив на колени ружье.

Сквозь дрему я смутно сознавал, что Мтоме раздувает угли костра, что на фоне звезд движутся темные тени. Луна уже проделала половину своего пути по небосводу, прочертив яркую дорожку от Южного острова до берега под нами. Я сел и взглянул на часы. Начало пятого. Ван Делден сидел на камне, проверяя магазин своего ружья, Мери склонилась над Эйбом.

— Еще несколько часов, и тебя начнут лечить как надо,— услышал я ее голос.

— Мне хорошо,— устало ответил Эйб.— Слоны ночью не проходили?

Никто не сказал ни слова. Мы сидели среди скал и пили чай. Когда мы позавтракали и погрузились в машину, за Кулалом показались первые проблески зари.

Мукунга сел за руль, ван Делден — рядом с ним. Каранджа наклонился к Эйбу.

— Когда увидите майора Кэрби-Смита, спросите его, сидит ли Кит Кимани на посту министра или уже нет,— сказал он.— Есть важно, чтобы он ничего не делал без ведома властей. Скажите ему это.

Эйб кивнул, но глаза у него блестели как стеклянные, и я сомневаюсь, что он понял Каранджу. Мы ехали без фар, трясясь на ухабах, и Эйбу было больно. Ярдах в пятистах за люггой грузовик резко остановился. За далекими пальмами показался свет. Мукунга выключил мотор, и в тишине послышалось воркование голубей, затем донесся шум двигателя, и горстку хижин осветили фары.

— Похоже, едут,— сказал ван Делден, поворачиваясь к Мери.— Мне придется оставить вас здесь. Ждите, пока вас не подберет какой-нибудь из их грузовиков. Поторапливайтесь, я не могу тут задерживаться.

Мери вылезла. Мы с Каранджей вытащили Эйба. Он был очень бледен, очки блестели как глаза совы. Машина тронулась, но тут Дима закричал что-то, указывая на озеро. Там, на фоне воды, двигался грузовик, за ним еще один. Оба они ехали почти параллельно нашему курсу, без света. Мукунга резко дал газ, и мы помчались к люгге. С ходу проломившись сквозь нее, машина круто свернула направо и стала за утесом. Ван Делден соскочил на землю, бормоча проклятия.

И тут я увидел, что Мери и Эйб стоят на дороге, почти на том же месте, где мы их оставили. Ван Делден кивком указал на них и тревожно спросил:

— Чего они дожидаются?

Я покачал головой, боясь делиться с ним своими догадками.

— Дуреха! — зарычал он.— Они окажутся на пути слонов, если не двинутся с места.

К нам подошел Каранджа. В этот миг вспыхнули фары, взревели моторы и клаксоны, свет озарил стволы деревьев. И тут же мы услышали отдаленные вопли людей, стук по дверцам, визг и трубные звуки. Ужасный шум большой охоты разорвал в клочья мирную тишину раннего утра. На равнине замаячили грузовики, они надвигались медленно и зловеще, шум их моторов тонул в воплях охотников.

Какое-то мгновение мне казалось, что ван Делден ничего не предпримет: он лежал рядом и только сокрушенно качал головой, глядя на росшие на дюнах пальмы. Меж высоких искривленных стволов колыхались черные тени. Потом на открытое место вышло целое стадо слонов со слонятами разных возрастов и двинулось с дюн вниз, на ровное поросшее травой место. Они не трубили и не издавали ни звука, быстро двигаясь навстречу своей смерти. Во главе стада шел слон с огромными бивнями, рядом с ним — одинокий слоненок, походкой своей напоминавший балетного танцовщика. Мне мгновенно вспомнились слова Эйба, и я тотчас перевел взгляд на две фигуры, по-прежнему стоявшие на тропе. Я увидел, как Эйб рванулся вперед, как Мери попыталась остановить его.

— Господи! — всхлипнул я, а лежавший рядом ван Делден пробормотал:

— Что это он там задумал?!

Эйб побежал, неловко переваливаясь. Кажется, я слышал его крик, хотя сказать этого с уверенностью не мог: было слишком шумно. Взорвалась хлопушка, и грузовики помчались к краю пальмовой рощи, откуда они могли спуститься на ровное место и довести гон до конца. Мери почти догнала Эйба, они бежали вдвоем — крошечные фигурки в бледном свете зари. Ведшая стадо слониха заметила их; она в нерешительности остановилась, стадо сбилось в кучу позади нее. Взрослые стали сплошной стеной, оттеснив молодняк в тыл. Слоны были встревожены и взвинчены ощущением опасности.

Я понял, что задумал Эйб. Он хотел сделать то же самое, что сделал Каранджа на Маре,— погнать слонов в нашу сторону, прежде чем грузовики оттеснят их на охотников. Понял это и ван Делден. Он уже вскочил на ноги и бежал к грузовику. Мотор ожил, едва мы успели вскочить в машину. Меня охватил страх: ведь Эйб знал о слонах только то, что когда-то вычитал в книжках.

Из-под колес летел гравий. Ван Делден сжимал в руках ружье. Я стоял в кузове, держась за поручень. Над Кулалом висела туча, а справа пылили грузовики охотников. Эйб стоял ярдах в пятидесяти от слонов, подняв руку, Мери остановилась позади него. Можно было подумать, что это стоп-кадр. А потом из-за пальм выехали два грузовика, раздался шум, грянул сухой и жесткий выстрел.

Стреляли с «лендровера», который приближался справа. В тот же миг слониха ринулась в атаку; она не трубила, не издавала никаких звуков, просто неслась с огромной быстротой, взметая ногами пыль, а за ней мчалась еще дюжина слонов с поджатыми под бивни хоботами и задранными вверх головами.

Я видел, как Эйб шарахнулся в сторону, как Мери попыталась спастись бегством и как их поглотила серая масса стада. Раздался еще один выстрел, потом стрельба затрещала как дробь. Один слон вздрогнул, другой упал, но остальные продолжали нестись к «лендроверу» и двум грузовикам, которые теперь стояли прямо на пути стада. В этот миг я машинально схватился за камеру: хотел чем-то отвлечь свое сознание, отключиться от разыгравшейся перед моими глазами сцены. Когда я поднес камеру к плечу, слоны уже были рядом с грузовиками, и все смешалось в кучу. Гремели выстрелы, слышался яростный визг, жужжала камера. Еще один слон рухнул наземь, грузовик дал задний ход, но недостаточно быстро. Взорвалась хлопушка, но слоны рвались вперед как серый прилив. Хобот слонихи, которая вела их, раздробил череп водителя, бивни впились в кузов машины, и она завалилась набок. Колеса вертелись, разбрасывая песок, охотники спасались бегством.

Несколько мгновений слонихи вспарывали грузовик бивнями, будто штыками, и неистово трубили. Потом подоспел «лендровер», пули начали впиваться в тела животных. Рядом со мной раздался оглушительный выстрел, и трассирующая пуля ударила в «лендровер». Тот остановился. Два человека выскочили из машины, когда слон пригнул голову и поддел ее бивнями. Один из убегавших вдруг оказался в воздухе, потом слон придавил его коленями и раздавил, оставив на песке лишь красное месиво.

У меня кончилась пленка, и я стоял, ошарашенный и трясущийся, внезапно осознав, что мы больше не движемся. Ван Делден и Мукунга стреляли из-за капота грузовика, Мтоме и Дима пластом лежали на земле по обе стороны от нас, один грузовик пылал, второй пятился с пробитой покрышкой. Раздались новые взрывы хлопушек, но слоны не обратили на них внимания; вновь окружив свой молодняк, они пошли на север к люгге, не замечая нас, хотя мы были менее чем в ста ярдах. Пока я менял кассету, они скрылись. Остались только трупы. Один слон еще пытался поднять голову, остальные были неподвижны.

Я сел на борт. Колени у меня дрожали, ноги стали ватными. Облако над Кулалом рассеялось, солнце вставало над горой, пальмы ярко зеленели. Ван Делден обреченно брел к Мери, которая лежала с нелепо вывернутой головой и, казалось, спала. Только по мухам, облепившим ее глаза, можно было догадаться, что она мертва.

Ван Делден опустился на колени и, смахнув мух, прикрыл ей веки.

— Все из-за этого дурака-американца,— со стоном проговорил он.

— Она очень любила вас,— сказал я, подходя к нему.— Вы понимали это?

— Что вы можете знать о любви и о боли, которую она приносит? Мери была очень похожа на свою мать: она хватала жизнь обеими руками, она была такой же горячей головой... Думаете, я ее не любил? — Он уставился на меня холодными светлыми глазами.

Ван Делден встал и повернулся к Кэрби-Смиту, который прихрамывая шел в нашу сторону. Я видел, как его пальцы сжимают ружье.

В этот миг до меня донесся стон и тихий зовущий голос. Эйб лежал на старом муравейнике ярдах в сорока, скрючившись в три погибели.

— Это ты, Колин? — Кровь булькала у него в легких; он выдавливал слова и смотрел на меня остекленевшими невидящими глазами.— Как она?

— Все хорошо,— ответил я, зная, что он думает не о Мери.

— Они стреляли...

— Она убежала.

— Это все грузовики, будь они прокляты! Она напала на них, а не на меня.— Он попытался сесть.— Какая глупость...

— Лежи спокойно,— сказал я.— Береги силы.

Но Эйб меня не слышал. Его губы шевельнулись, произнося имя жены, он издал булькающий стон, изо рта струйкой потекла кровь. Наверное, в этот миг он умер. Не знаю: я ни разу не видел, как умирают. Я позвал ван Делдена, но тот не услышал меня.

— ...твое родное дитя! — донесся до меня его крик.— Господи, как жаль, что я не могу хладнокровно пристрелить тебя...

— Ты нарочно высадил их там,— спокойно ответил ему Кэрби-Смит.

— Не говори глупостей! Финкель сломал руку...

— Но ты использовал их.

— Говорят тебе, он был ранен!

— Но Мери... Оставить там Мери! Как раз на том месте, где я собирался стрелять. Ты знал, что произойдет, знал.

Они стояли и в ярости жгли друг друга взглядом, позабыв о лежащем у их ног теле.

— Ты мог остановить отстрел,— сказал ван Делден зловещим тоном.— Вместо этого ты открыл огонь по слонихе.

— Я хотел развернуть стадо.

— Нет, ты хотел развязать бойню.

— Если бы мне не пришлось стрелять с машины...

— Ты бы убил слониху. Но это не помогло бы остановить других. Или ты не понимаешь, что пережили эти звери? Да в таком состоянии они нападут на любую движущуюся машину.

— Мы бы их остановили, если б ты не влез и не начал палить по нашим грузовикам.

Я увидел, как сверкнул на солнце ствол вскидываемого ружья, и закричал, но Мукунга был начеку. Он положил ладонь на руку ван Делдена, и старик внезапно опомнился.

— Пошел с глаз моих! — зарычал он, тряся головой, как огромный бык, не знающий, что ему теперь делать.— Боже всемогущий! Я давно должен был убить тебя!

Поднимая тучи пыли, от оазиса к нам ехал грузовик. Кэрби-Смит заметил его.

Подъехав к телу Мери, армейский грузовик остановился. На подножке стоял молодой чернокожий офицер, он переводил взгляд с трупа девушки на лежащее у моих ног тело Эйба и качал головой, не зная, как ему быть в таком положении. Наконец он медленно ступил на землю, сказал что-то на суахили, и Кэрби-Смит кивнул. Потом вдруг все заговорили разом. Подъехавший на грузовике партнер майора, Джеф Сондерс, тоже вступил в сердитую перепалку. Только ван Делден ничего не говорил; он молча стоял рядом и ждал. Наконец офицер повернулся к нему.

— Где Каранджа? — спросил он по-английски. Только теперь я заметил, что Каранджи нет с нами, и вспомнил, что его не было в грузовике, когда мы выехали из люгги, чтобы предпринять эту безуспешную попытку прогнать слонов прочь. Ван Делден покачал головой. В этот миг мы увидели одинокую черную фигуру, шагавшую к нам от люгги. Офицер сел в машину и поехал подобрать пешехода. Когда он вернулся, из грузовика вылез Каранджа.

— Очень плохое дело,— сказал он Кэрби-Смиту. Его голос срывался и слегка дрожал, то ли от напряжения, то ли от сдерживаемого возбуждения.— Не будет больше отстрела, пожалуйста, и вы отступите с вашим предприятием к Южному Хорру ждать дальнейших распоряжений.

Кэрби-Смит попытался возразить, но Каранджа оборвал его:

— Это есть приказы военного командования.

Джеф Сондерс быстро возразил:

— Бригадир Осман не руководит этой операцией. Это дело политиков, и Кит Кимани дал нам...

— Мистер Кимани больше не министр. Есть новый министр ресурсов, мистер Аббас. Это мне только что сказал лейтенант Элми. Итак, вы не стреляете больше слонов до тех пор, пока я не говорю через радио со штабом.— Он повернулся к ван Делдену: — Я предлагаю, вы едете сейчас в ваш старый лагерь возле озера и ждете там. Я постараюсь организовать для вас свободный выезд из страны... Я сожалею обо всем...— Он взмахом руки обвел два распростертых тела, потом указал на грузовик.— Это подразделение отбывает теперь для укрепления армейского поста в Марсабите. Может, я устрою вам ехать с ними.

Каранджа повернулся ко мне.

— Вы сняли какой-то фильм. Я бы хотел его, пожалуйста,— он смотрел на меня и говорил командным тоном.— Есть нехорошо, что случилось здесь, будет показано Западу, так что вручите мне его, пожалуйста.

Я взглянул на ван Делдена, но тот молчал, и я отвернулся, чтобы достать пленку. Кэрби-Смит с жаром сказал своему партнеру:

— Если они не одолжат нам самолет, уговори Пэта Мэрфи отвезти меня в Найроби. Чем скорее я поговорю с Аббасом...

Они пошли прочь, и тут ван Делден, стоявший над телом Мери, поднял голову.

— Алекс! — позвал он.— Где ты хочешь похоронить ее, тут или в Найроби?

— Меня это не касается.

— Она — твоя дочь.

— Меня это не касается. Ты ее воспитывал, ты угробил. Ты и хорони.

— Что ж, если ты так на это смотришь...

Мы уложили тела на грузовичок и поехали к Холму Мертвых. Там, на скалистом склоне, мы и предали их земле, прикрыв могилы вулканическим пеплом. Потом помолчали. Ван Делден думал о чем-то своем, а я вспоминал худое лицо Эйба, темные глаза, слабую кривую усмешку. Меня воспитали без особой веры в высокие идеалы, но здесь, в этой дикой стране, я начал понимать, что у жизни должна быть какая-то большая цель. Эйб обладал неведомой мне внутренней силой, и я вдруг почувствовал, что завидую ему, его спокойной и ясной вере.

Среди ночи приехал Каранджа. Они долго говорили о чем-то с ван Делденом, но я слышал лишь приглушенные голоса. А когда проснулся, наступил рассвет и ван Делдена уже не было рядом.

Я поднялся и испуганно огляделся, боясь, что меня оставили одного. Потом я увидел их — четверых африканцев, купающихся на мелководье, и одинокую коленопреклоненную фигуру на бревенчатом плоту. Седые волосы ван Делдена блестели в свете раннего утра, в озере стояли слоны, и он плыл к ним. Поверхность воды перед плотом серебрилась, там плескалась рыба. С весла падали сверкающие капли. Он плыл на север, туда же, куда шли слоны.

Каранджа встретил меня у «лендровера», стоявшего на проселке над озером. Он шел с важным видом и улыбался, держа на плече двустволку ван Делдена.

— Вы спите очень крепко, мистер Тейт.

— Вы что, отпустили его без оружия? — спросил я.

— Много рыбы. Он жить как эльмоло теперь. Он же Слон ван Делден. И вернулся к своему народу, к слонам. Новый министр назначил меня егерем Севера. Я смотрю за всей дичью в этом районе теперь. Вот что я пришел сказать ему — что он и его слоны в безопасности.

Спустя шесть часов Пэт Мэрфи высадил меня в аэропорту Найроби, и тем же вечером я улетел в Лондон. Я больше ничего не слышал о Конелиусе ван Делдене, хотя дважды писал Карандже и один раз — его министру, а кроме того, наводил справки в посольстве Восточноафриканской Федерации. У меня нет никаких определенных сведений о его местонахождении и даже о том, жив ли он. Но я по-прежнему вижу его таким, каким видел тогда — на плоту, плывущим вдоль берегов озера Рудольф в окружении слонов, стоящих по брюхо в воде. Наверное, он останется там до конца своих дней — забытый человек, безучастный ко всему, кроме того мира, который он знает и понимает лучше всех других людей.

Перевел с английского А. Шаров