ГЛАВА 34

Снова явился кошмар. И был он таким же, как всегда, — удушливый жар, вонь, треск веревок, подобный треску кнута. Затем падение, в ходе которого папа выталкивает ее из гондолы, а сам в объятиях пламени взмывает ввысь. О том, что видение неминуемо, Дэрин знала, когда еще только закрывала глаза: она видела, как пущенная нынче с темной воды ракета чиркнула о таксомотор, подпалив один из ненадежных баллонов. Жуткая картина не выходила из головы даже после того, как через полчаса прилетел курьерский орел с сообщением, что никто из пассажиров и экипажа серьезно не пострадал.

Вот так она и провалялась всю ночь с наплывающими дурманными видениями пожаров и гибельных разрушений. А когда наконец взошло солнце, Дэрин стряхнула с себя одеяло и решительно села: какой тут, к черту, сон. Сегодняшний день тоже сулил кошмар. «Никто не пострадал» означало в том числе и то, что по-прежнему живет и здравствует Эдди Малоне. Более того, он уже наверняка добрался до офиса своей газетенки с рассказом о девушке-авиаторше за пазухой. «Левиафан» пристыковался всего в сорока милях от центра Нью-Йорка, и как только тот пасквиль достигнет британского консульства, новость отправится с максимальной скоростью, какую только способен развить быстрейший курьерский орел. Хорошо хоть на корабле сейчас нет капитана, а старший офицер вряд ли решится бросить Дэрин в карцер без приказа. Впрочем, достаточно будет и укоризненных лиц товарищей по команде. Как бы ни вело себя колено, офицеров, что придут за ней, Дэрин решила встретить в приличной служебной форме. Она как раз успела в нее облачиться, когда раздался стук в дверь. Оцепенев от напряжения, она стояла и таращилась в окно.

Что, уже? Конец всему, на что были положены годы трудов?

— Войдите, — сказала Дэрин негромко.

Но это оказалась всего лишь ученая леди со своим лори и Таццой:

— Доброе утро, мистер Шарп.

Дэрин не ответила, отставив лишь руку для приветственного тычка носа Таццы.

Доктор Барлоу слегка нахмурилась:

— Вам нездоровится, мистер Шарп? Вид у вас слегка… бледный.

— Да так, просто… Как-то не спалось.

— Бедняжка. Наш приезд в Нью-Йорк не обошелся без сюрпризов, не так ли? Хотя, по крайней мере, в итоге нам повезло.

— Да, мэм, — ответила Дэрин со вздохом. — Понятно, если бы этому гниде Малоне повезло в меньшей степени, мне было бы чуть легче.

— А, вы вон о чем. — Вытянув из-за стола стул, доктор Барлоу присела. — Эти утренние новости действуют на вас слегка волнительно?

— Новости? — сглотнув, чуть дрогнувшим голосом переспросила Дэрин.

— Ну да, конечно. Весь корабль только ими и гудит.

Ученая леди с улыбкой извлекла из ридикюля аккуратно свернутую газету.

— Значит, у… уже? — заикаясь, спросила Дэрин. — И офицеры послали за мной вас?

— Молодой человек, — с укором глянула на нее доктор Барлоу и протянула газету. — Никто никого ни за кем не посылал.

Дэрин с бьющим сердцем развернула передовицу; пчелы в коленке, пробудившись, тоже сердито гудели. На передовой странице красовался снимок побитого дождиком, испачканного сажей Алека на фоне разбитого таксомотора; внизу аршинными буквами кричал заголовок:

«ТАЙНЫЙ НАСЛЕДНИК

АВСТРИЙСКОГО ТРОНА

ВЫЖИВАЕТ ПОД РАКЕТНЫМ ОБСТРЕЛОМ!»

Вообще неудивительно, что передовица была посвящена в основном покушению на Алека. Наискось пробегая глазами по странице, Дэрин схватывала пересуды насчет того, нет ли в покушении германского следа, не хотели ли вражеские агенты убить еще и Николу Теслу, а также насчет предстоящих выборов мэра. Но при этом ни слова на тему, имя которой Дэрин Шарп.

Она пролистнула еще несколько газетных страниц — вот «Левиафан» висит над Токио, вот команда корабля встречается с Панчо Вильей, а германский посол отвечает на угрозы великого изобретателя в адрес держав жестянщиков. Была здесь даже некая безумно-аллегорическая карикатура: Тесла своим электричеством укрощает дарвинистские и жестянщицкие державы.

Но ни слова о сумасбродке-авиаторше.

— Видимо, Малоне выжидает, — вслух подумала Дэрин.

— Я думаю, молодой человек, вы не улавливаете подоплеки. Все объясняет первый заголовок.

Дэрин вернулась на передовицу и снова в нее вгляделась.

— «Тайный наследник австрийского трона…» — снова прочла она, и смысл этих слов ей, наконец, раскрылся. — Но как Эдди Малоне разузнал насчет папского эдикта?

— Вы о письме папы? — усмехнулась доктор Барлоу. — А я-то думала, вы всё об этом знали.

— Ну да, мэм. Алек рассказывал мне о нем в Стамбуле.

— Вот ведь как. Так и напрашивается вопрос: есть ли на этом корабле хоть кто-нибудь, кому насчет себя нечего скрывать?

— Надеюсь, мэм. Знали б вы, как это муторно. — Дэрин повела головой из стороны в сторону. — Но зачем было рассказывать этой…

— Гниде казематной, — вежливо подсказал лори.

И в эту секунду Дэрин поняла. Алек заключил еще одну сделку. Как тогда в Стамбуле, когда Малоне мог выдать план восстания и согласился выменять свое молчание на рассказ о жизни Алека.

А на этот раз Алек выдал свой главный секрет ради нее. Ради Дэрин.

— Ох, — выдохнула она.

— Вот именно, «ох», — съязвила ученая леди. — Как-то вы медленно стали соображать, мистер Шарп. Вы уверены, что имеете с коленом не ушибли еще и голову?

— Почему вы зовете меня мистером Шармом? — отвлеклась от газеты Дэрин.

— Потому что вы вроде как мичман под этим именем. А учитывая характер публикации, — доктор Барлоу постучала пальцем по газете, — чему-то иному никто и не поверит. Так что прошу вас, собирайтесь. Через час у нас с вами отъезд.

— Отъезд куда, мэм?

— В город Нью-Йорк. Сегодня днем сербское консульство устраивает в честь мистера Теслы и принца Александра прием. Форма одежды, разумеется, парадная. Я вижу, вы уже приоделись.

— Да уж. Но зачем тащить туда меня?

— Очевидно то, мистер Шарп, что законный наследник Австро-Венгерского престола испытывает к вам дружеское — о чем-либо большем боюсь и говорить — чувство. — Доктор Барлоу щелкнула пальцами, подзывая Таццу. — Ну а поскольку ваш мелкий скелетик по-прежнему в шкафу, Зоологическое Общество Лондона имеет на вас большие виды. Так что давайте готовьтесь.

— Мистер Шарп, — подчеркнул лори.

* * *

Поездка через Гудзон была великолепна: к югу гордо возвышалась статуя Свободы, впереди возвышались громады небоскребов Манхэттена. Даже шлейф паромного дыма в небесной синеве смотрелся достаточно величаво. За прошедшие три месяца Дэрин привыкла к машинам жестянщиков, как, видимо, и Алек стал немного дарвинистом. Пронимающая вибрация моторов воспринималась телом как что-то почти естественное и даже как будто успокаивала поврежденную коленку.

На паромной пристани их с доктором Барлоу в сопровождении корабельной охраны ждал бронированный шагоход. Не такой большой, как настоящая боевая машина, для оживленных улиц Нью-Йорка он тем не менее был вполне маневрен и при этом наверняка пуленепробиваем. После ночного обстрела никто из команды «Левиафана» уже не выпускался наружу без прикрытия. У Дэрин под кителем находился в ножнах нож-стропорез, а медный набалдашник на изготовленной Клоппом трости был размером с небольшой персик.

И пусть Дэрин припадала на одну ногу, бойцовская хватка никуда не девалась. Шагоход проделывал путь через подвижную людскую толчею и под поездами на виадуках. Чем севернее, тем ниже становились дома и напоминали теперь больше таунхаусы Лондона, чем американские высотки. Воздух здесь был чище, чем в Стамбуле: благодаря деятельности Теслы и Томаса Эдисона — еще одного великого американского изобретателя — город работал больше на электричестве, нежели на пару.

Наконец шагоход добрался до консульства Сербии — большого помпезного особняка, возле которого по обе стороны пешеходной дорожки дежурил строй полицейских.

— Мать честная, — Дэрин отвернулась от окошечка шагохода, — похоже, они готовы к серьезной заварухе. Но ведь германцы не настолько тупы, чтобы затевать потасовку посреди Манхэттена?

— Германцы, я уверена, будут испытывать президента Вильсона на прочность, — заметила ученая леди. — Ведь страна разделена. Тот же «Нью-Йорк уорлд» Германию поругивает, а вот газеты мистера Херста назвали покушение выходкой террористов, а не делом рук жестянщиков.

— Хм, — призадумалась Дэрин. — Может, этот гнида-толстосум и впрямь германский агент?

— Британцев мистер Херст, прямо сказать, не жалует. — Шагоход, по инерции дернувшись, застыл, и доктор Барлоу встала, аккуратно оглаживая платье. — А германцы в свою очередь знают, что одной шальной ракетой Америку в войну не втянуть.

— Мэм, — мрачно спросила Дэрин, — вы как думаете, германцы охотились за Алеком? Или их больше волновал мистер Тесла?

— Минувшей ночью, — доктор Барлоу вздохнула, — я считаю, их мишенью был Тесла. Но после утреннего выпуска газет их приоритеты могут и смениться.

Впрочем, в стенах консульства о вооруженной полиции снаружи быстро забылось. Дорожный плащ и шляпку ученой леди учтиво подхватили своими белыми перчатками лакеи в бархатных ливреях, а от мраморных стен эхом отдавались звуки танцевальной музыки. На короткой лестнице за парадным входом доктор Барлоу любезно взяла Дэрин за руку, чуть облегчив, таким образом, нагрузку на больное колено.

Какими бы сварливыми ни были те пчелы, свою работу они делали быстро: Дэрин удавалось идти, не хромая, хотя за трость Клоппу все же большое и искреннее спасибо. Шум голосов и музыка нарастали по мере того, как степенный дворецкий вел их через консульство к большому и людному танцевальному залу.

Светский раут был в разгаре. Из господ примерно половина была в военных мундирах, а другая в одежде для утренних приемов — полосатые брюки и фраки. Облачение дам было преимущественно в мягких пастельных тонах; у некоторых наиболее дерзких край юбок поднимался до середины лодыжек (тетушки Дэрин были бы этим шокированы, но, вероятно, это был лишь очередной признак того, насколько быстро меняются в Америке женщины).

Разумеется, сейчас, когда секрету Дэрин вроде бы опять ничего не угрожало, это наблюдение ее не очень занимало. В Америке она все равно не задержится, а откочует вместе с доктором Барлоу работать в этом тайном Обществе. После утреннего визита ученой леди Дэрин охватило такое облегчение, что этот нехитрый факт укладывался в ее голове на протяжении всего дня: с вечерним отлетом «Левиафана» в Лондон с Алеком ей придется распрощаться.

А вот, кстати, и он, легок на помине: стоит с Боврилем на плече в противоположном конце зала, рядом с Теслой, а вокруг уже угодливо льнут прилипалы в штатском.

— Извините, мэм.

— Ах да, конечно, — сказала доктор Барлоу, поглядев в направлении взгляда Дэрин. — Только будьте… дипломатичны, мистер Шарп.

— Прошу прощенья, мэм, но, чтобы водить вас за нос все три этих месяца, дипломатичности мне хватало.

— Злорадство, молодой человек, черта отнюдь не рыцарская.

Дэрин на это лишь хмыкнула и стала пробираться через зал. Вскоре она уже находилась на расстоянии слышимости от Теслы, который самозабвенно распинался насчет коммерческого потенциала «Голиафа» — что, дескать, благодаря ему можно будет не только разрушать города, но и передавать на огромные расстояния (фактически по всему свету) кинокартины и электроэнергию, считай, задаром.

Потоптавшись какое-то время в кругу восхищенно застывших слушателей, она встретилась глазами с Боврилем. Тварюшка что-то сказала Алеку на ухо, и тот, встрепенувшись, начал отходить от Теслы, который едва ли обратил на это внимание. Минуту спустя они уже вместе стояли в уголке.

— Дэрин Шарп, — тихонечко сказал Бовриль.

— Да, зверок, — отозвалась Дэрин, а сама, поглаживая лори шерстку, смотрела на Алека. — Спасибо тебе.

Алек улыбался своей особой, задумчиво-мягкой улыбкой, как всегда в те моменты, когда чем-нибудь втихомолку гордился.

— Я ведь обещал оберегать твой секрет, разве не так?

— Ага, за счет вранья. Лишь бы правду, язви ее, скрыть.

— Я же не мог позволить тебе осрамиться. Ты ведь лучший солдат из всех, кого я знаю.

Дэрин неловко отвернулась. Ей столь многое хотелось сказать Алеку, но прозвучало бы это наверняка путано и как-то… не по-солдатски.

— Фольгер на тебя небось дуется, — сказала она вместо этого.

— Да нет, он до странности спокоен. — Алек поглядел Дэрин через плечо, но оборачиваться она не стала. — Как раз сейчас, когда мы разговариваем, он активно обольщает французского посла. Если я когда-нибудь займу трон, нам потребуется их признание.

— Да черт бы с ним, с троном. Я рада, что ты хоть жив, не убился.

Взгляд Алека снова обратился на нее:

— Как, в общем-то, и я.

— Ты извини, я так по-дурацки острю, — промямлила она. — Всю ночь заснуть не могла.

— Наверное, чем-то напоминало несчастье с твоим отцом, да? Хотя на мне ни царапины. — Он словно в доказательство обвел себя руками. — Может, проклятие сошло. Или это провиденье.

— Ага, точно: удачи полные штаны, — невесело усмехнулась Дэрин, избегая его взгляда. — Только теперь, когда я снова мичман Дилан Шарп, мне предстоит отлет с «Левиафаном». Наши сутки к вечеру истекают.

— Ой, я и забыл, что это нейтральный порт! — В глазах у принца мелькнул испуг; Алек как будто лишь сейчас понял, что, защитив секрет Дэрин, он тем самым отослал ее от себя. — Так что теперь тебя вряд ли выпихнут со службы, да?

— Да. — Она оглядела расфуфыренную публику, расхаживающую вокруг. На них с Алеком никто не смотрел, но все равно было в этом что-то не то: прощаться вот так, наспех, среди толпы.

— Но ведь ты все равно могла бы… — Он замялся, кашлянул. — Что, если б ты вот так взяла и осталась?

— В смысле, соскочила с корабля?

— Ну а что? Рано или поздно, Дэрин, они все равно выяснят, кто ты есть. А сейчас, пока твой секрет по-прежнему при тебе, ты могла бы присоединиться к нам без скандала.

— Дезертирство еще хуже, чем скандал, Алек. Ты сам подумай, как я могу отвернуться от своих товарищей?

— Знай они, кто ты, они бы сами от тебя отвернулись.

Какое-то время она пристально смотрела на него, затем пожала плечами. В принципе он прав, просто дело не в этом.

— Моя страна воюет. А я не дезертир.

— Ты можешь помочь своей стране тем, что остановишь войну. Останься со мной, Дэрин.

Она покачала головой, не в силах что-либо сказать. Остаться, конечно, хотелось, но не по каким-либо благородным причинам. Какой бы ужасной ни была эта война, ее, Дэрин, не направляла столь возвышенная цель, как установление мира. Судьбоносная рука провиденья, она для чертовых принцев, а не для простых солдат.

А то, чего хотелось Дэрин, было в равной степени недостижимо, останься она здесь или умчись за десять тысяч миль.

Алек ее мыслей, разумеется, прочесть не мог. Он лишь выпрямился и суховато сказал:

— Извини. Действительно, глупо с моей стороны. У каждого из нас свой долг. Мистер Тесла там сейчас как раз беседует с одними очень богатыми людьми. Их деньги нам понадобятся для усовершенствования «Голиафа».

— Тогда тебе надо поспешить обратно и впечатлить их своей латынью.

— Чем скорее закончится эта война, тем быстрей мы сможем… — Голос его осекся.

— Снова увидеться, ага.

Алек щелкнул каблуками.

— До свиданья, Дэрин Шарп.

— Пока, Александр Гогенбургский, — сказала она, чувствуя, как в горле застрял непрошеный комок.

Ну вот. Впереди годы разлуки, а единственная фраза, которую она напоследок произнесла, была нелепа:

— Тебе хватит ума раскиснуть и поцеловать мне руку?

— Я и мечтать о том не могу. — Алек поклонился и не спеша сделал шаг назад, как будто пытался отойти, но не мог. Затем его глаза посмотрели куда-то мимо, и он улыбнулся, казалось, с облегчением. — По крайней мере, здесь есть еще кто-то, желающий умыкнуть тебя на минутку.

Дэрин прикрыла глаза:

— Только не говори мне, что это тот гад Малоне.

— Вовсе нет, — сказал Алек. — Это посол Оттоманской республики и его юная красавица-ассистент.

— Кто-кто? И его что? — спросила, оборачиваясь, Дэрин.

Перед ней стояли Лилит и Кизлар-Ага.

Загрузка...