Голубиная книга. Русские народные духовные стихи XI-XIX веков

Ай же ты, Кирик младенец

Трехгодный без двух месяцей

И мать твоя Улита!

И нашли этого Кирика младенца

У Максимьяна-царя во граде,

Во соборной церкви апостольской

Против Петра и Павла.

Читает книгу Кирик младенец

Трехгодный без двух месяцей,

И стоит тут его мать Улита.

Приходят злы мученики царя Максимьяна,

Говорили Кирику младенцу:

«Ай же ты, Кирик младенец

Трехгодный без двух месяцей

И мати твоя Улита!

И ты поверуй во веру нашую,

Поклонись нашим богам-идолам».

И говорил-то Кирик младенец:

«Ай же вы, злы мучители Царя Максимьяна!

И не поверую я в веру вашую,

И не поклонюсь я вашим богам-идолам,

Какой ответ со первого дни,

Такой ответ и до последнего дни».

И взяли эты злы мучители

Кирика младенца

Трехгодного без двух месяцей

И матерь его Улиту,

Повели к Максимьяну-царю ко мучителю.

Говорил Максимьян-царь:

«Ай ты, Кирик младенец

Трехгодный без двух месяцей

И мати твоя Улита!

Ты поверуй в веру нашую

И поклонись нашим богам-идолам».

И говорил ли Кирик младенец

Трехгодный без двух месяцей:

«Ай ты, Максимьян-царь!

Не поверую я в веру вашую

И не поклонюсь я вашим богам-идолам;

Какой ответ со первого дни,

Такой и до последнего дни».

Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,

Приказал своим злым мучителям:

«Вы возьмите, мои злы мучители,

Кирика младенца

Трехгодного без двух месяцей

И матерь его Улиту

На воде топить».

Кирик младенец на воде гоголем пловет,

Гоголем пловет — голова вверху,

И сам стихи поет херувимский;

Голос у него по-архангельски.

Разъяровался Максимьян, царь-мучитель,

На того ли Кирика младенца

Трехгодного без двух месяцей

И на матерь его на Улиту.

«Ай же вы, мои злы мучители!

Вы возьмите Кирика младенца

Топором рубить».

И начали его злы мучители

Топором рубить.

Во топоре все лезья приломалися.

Он, Кирик младенец, стоем стоит,

Ничто ему, святому не диялось;

И сам песни поет херувимский,

Голос у него по-архангельски.

Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,

Приказал своим злым мучителям:

«Вы возьмите Кирика младенца

В колесе вертеть».

Он, Кирик младенец, стоем стоит,

Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,

Голос у него по-архангельски.

Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,

Приказал ли своим злым мучителям:

«Идите-тко в поле широкое,

Копайте яму глубокую —

Глубиной-то яму до пяти сажен,

Шириной-то яму десяти сажен,

И насыпайте в эту яму великую

Угля зрелого,

Поставьте на эти на угли на зрелыи котел железный.

Накладите туды селитры-олова

И раздуйте эты угли зрелыи

Этыми мехами да великими».

Затряслась и мать сыра земля на три поприща.

Ужаснулася мати его Улита

Этого реву котельного.

Говорил ли Кирик младенец:

«Мати моя Улита!

Не устрашись реву котельного,

Господь Бог нас помилует».

И говорил ли Максимьян, царь-мучитель:

«Иди, Кирик младенец, в котел железный,

Разварена там селитра и олово

Во том котле да во железном».

И зашел-то Кирик младенец

Со матерью со Улитою,

И говорил-то Кирик младенец:

«Максимьян, царь-мучитель!»

Кирик младенец стоем стоит

Во том котле да во железноем

И сам стихи поет херувимский,

И голос у него по-архангельски.

Говорил ли Кирик младенец Максимьяну-царю:

«Ай же ты, Максимьян, царь-мучитель!

Разварено у тебя в том котле селитра и олово,

Как море да ледяное.

Ай ты, Максимьян, царь-мучитель!

Пихни свой перст по первому суставу

Во этот котел железный».

Ушибло у Максимьяна-царя

Перст по первому суставу.

Возъяровался Максимьян, царь-мучитель

«Ай ты, Кирик младенец!

Исцели перст — поверую в веру вашую.

Поклонюсь я Богу вашему

Христу распятому».

И исцелил перст Кирик младенец

У царя Максимьяна.

«Ай же вы, мои злы мучители!

Раздуйте угли пуще зрелыи

Тыма ли мехами великима!»

Говорит Максимьян, царь-мучитель:

«Иди, Кирик младенец,

Во тот котел железный,

Пуще разварены селитра и олово»!

И вшел Кирик младенец,

Мать его Улита

Во тот котел железный.

Там Кирик стоем стоит,

Стоем стоит, сам стихи поет,

Стихи поет херувимскии,

Голос у него по-архангельски:

«Господь Бог нас помилует!»

Говорит ли Кирик младенец:

«Максимьян, царь-мучитель!

Пихни руку по первой по завиви

В этот котел железный.

Как есть студеное море!»

Пихнул Максимьян-царь

Руку по первой по завиви

В этот котел железный.

Отшибло руку у Максимьяна-царя

По первой по завиви.

Говорил ли Максимьян, царь-мучитель:

«Ай же ты, Кирик младенец

Трехгодный без двух месяцей

И мати твоя Улита!

Исцели руку мою по первой по завиви,-

И поверую я во веру вашую,

И поклонюсь я Богу вашему

И Христу распятому».

Воздернул Кирик младенец

Руки свои на свою главу:

«Ай же ты, Господи, Господи!

Исцели руку у Максимьяна-мучителя

По первой по завиви,

Он поверует в веру нашую,

Он поклонится Богу нашему,

Христу распятому».

И исцелил руку по первой по завиви.

Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,

На того ли Кирика младенца,

На матерь его на Улиту.

«Ай же вы, мои злы мучители!

Возьмите Кирика младенца

И матерь его Улиту,

Ведите во поле широкое

И пригвоздите ко дубу ко широку».

И взяли эты злы мучители

Кирика младенца

Трехгодного без двух месяцей

И матерь его Улиту,

Свели в поле широкое

И пригвоздили ко дубу ко широку.

Он, Кирик младенец,

Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,

Голос по-архангельски.

Возъяровался Максимьян, царь-мучитель:

«Возьмите, мои злы мучители,

Выньте Кирика младенца

И матерь его Улиту

И со этого дуба со широка,

Кладите его да на широко поле

И расстреляйте его тело белое,

И сожгите его тело белое

На том огни на здрящеим».

И сожигали Кирика младенца

На том огни на здрящеим.

Приказал Максимьян, царь-мучитель,

Спустить тело белое на широко поле.

Он, Кирик младенец,

Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,

Голос у него по-архангельски.

Речет Господь: «Ай же ты, Кирик младенец,

Претерпел ты муку великую;

Что ты хочешь получить

За эту за муку за великую?»

«Господи! Ничего я не хочу получить.

Который раб меня вспомнит

Дважды днем на молитвах,

Сбавлен пусть тот раб

От вечной муки»,—

И славит тебя, Кирика младенца,

Во веки веков. Аминь.