Голубиная книга. Русские народные духовные стихи XI-XIX веков

Жил блажен муж Иаков Израиль,

Имел у себя он двенадесять сынов,

Зело любил из меньшиих

Иосифа, света, Прекрасного.

Его братья старейшие

На горах овцы пасоша.

Иосиф, свет, Прекрасный

В доме своем пребывает,

Отцову старость сохраняет

И печаль его утешает

Своей красотой и лепотою.

Блажен отец Иаков

Посылает Иосифа к братьям на горы

Братию навестити

С великим своим благословением.

Послал хлеба-соли им на трапезу.

Иосиф же Прекрасный

Надевал на себя пёстру ризу,

Идет к своим братьям старейшим.

Приходит ко братьям на горы

И он громким голосом возппяет:

«Мир вам, братие, всем сказую!

Пришел я вас, братья, навестити,

Отца нашего благословенье

Блаженного Иакова,

Принес хлеб-соль на трапезу вам!»

Его братья старейшие

Свирепо на Иосифа взирают,

Хотят же Иосифа убити,

Иосифа затребити

И злой смерти его предати.

А меньший брат, по имени Вельямин,

Жалко ко братиям взмолился:

«За что бы нам Иосифа убити?

Злой смерти его предати?

Выроем глубокие ровы!»

И пеструю ризу соблекали,

В глубокий ров его свергали,

Над ризою совет советали:

«Как бы нам отцу Иакову сказати,

Пестру ризу объявити? —

Зарежемте в стаде козлища,

Над ризою над пестрою кровь проточимте,

Ризу мы кровью окровянимте!»

В стаде козла зарезали,

Над ризою кровь проточили

И ризу его окровянили.

Посылали ризу ко Израилю

С меньшим братом Вельямином.

Неправду отцу Иакову сказали:

«Блажен ты наш отец Иаков!

Дома ли наш меньший брат Иосиф?

Мы его ризу нахождали

Во чистоем поле, при долине;

Риза его вся кровяная!

Невесть его люди убили,

Невесть его люты зверья растерзали!»

Блаженный отец Иаков

С печалию ризу принимает,

На белые руки воскладает:

«Когда б его люди убили,

Они с ризой бы его не расстались;

Кабы зверья его растерзали,

Было бы на ризе цеплованье.

Подумаю, погадаю,—

Без вести головушка пропадает!

Кого призову ко рыданию?

Кому поведать печаль мою?

Кому в моем доме пребывати,

Кому мою старость сохраняти,

Кому мою древность призирати?

Кабы у меня было прежнее зренье,

Пошел бы я тебя, чадо, искати;

Наплакался бы и нарыдался

Над твоею бы красотою!»

Иосиф, свет, Прекрасный,

Во рве сидя, слезы точает,

Ко сырой земле припадает,

Устами своими глаголет:

«Увы, земля-мать сырая!

Кабы ты, земля, вещая мать, голубица,

Поведала бы ты печаль мою!

Отцу бы моему ты сказала

Блаженному Иакову,

Что, во рве сидя, погибаю,

Напрасную смерть принимаю

От своих старейших от братьев!»

И едут купцы измайловцы[69]

В египетское царство торговати.

Наезжали на старейшую братию:

«Мир вам, братия старейшая!

Чего вам есть у нас закупити?»

Его братия старейшие

Промежду себя совет советали

Про Иосифа, свет, Прекрасного,

Не хотят его злой смерти предати:

«Богатые вы купчане!

Купите вы у нас общего человека

По имени Иосифа Прекрасного!»

Богатые купчане

Во ровы загляделись,

Красоте его дивовались:

«Где такое чадо рожденно?»

Начали Иосифа торговати:

Дают три сребреницы, четыре,

И за тридсять сребрениц сторговали.

Его братие старейшие

Себе злую корысть получили,

Промежду собою разделили.

Богатые же купчане

Поедут путем возле моря.

Пребудут купчане близ подрогу,

Против его старого жилища,

Где матерь его, Рахиль, схоронена.

Иосиф, свет, Прекрасный

Жалко купчанам возмолился:

«Богатые вы купчане!

Отпустите, ослобоните

На матушкину могилку!

Горючих я слез наточуся,

С родимою матушкой прощуся!»

Богатые же купчане

Красоту его потешали:

Отпустили, ослобонили

На матушкину могилку.

Иосиф, свет, Прекрасный

Пришел, до земли поклонился,

На сырую землю он упадоше;

Он плачет, сам возрыдает,

Устами своими глаголует:

«Увы, земля-мать сырая,

Сырая земля-мать, расступися!

Матерь моя, Рахиль, пробудися!

Прими меня, матерь, во свой гроб,

Да будет нам гроб твой един отрок!

Не примешь меня, Рахиль-матерь, во свой гроб,—

Воздай мне свое великое благословение:

Чтобы мне во Египте не погибнуть

На той на египетской работе!»

Богатые же купчане

На Иосифа, свет, прослезились,

За белые руци принимали,

От сырой земли подымали,

Ласковым словом увещевали:

«Восстань, чадо любезное!

И нам ты печаль всем воздаваешь!

Достоин ты, чадо, своей красотою:

Не будешь ты в Египте работати,

А будешь перед самим царем стояти,

С вельможами честь воздержати!»

Богатые же купчане

В египетское царство приезжали,

На торжище становились.

Соезжались князья и вельможи,

Товары они не оценяют,

На Иосифа они загляделись,

Красоте его дивовались.

Докладают большому вельможе

Самому князю Пентефрею[70].

Приезжает князь Пентефрей

Со своею с женою со вельможей.

Товаров он не оценяет,

На Иосифа, света, засмотрелся,

На его красоту изумился:

«Богатые вы купчане!

По образу вы — люди измайловцы,

Сие ваш чадо — не измайловец,—

Предобрый лицом красен!»

Купцы же ко вельможам отвечали:

«По образу чадо есть прекрасный,

Предобрый есть, премудрый!»

Бессчётны казны он им насыпает,

Безданно велел торговати

За Иосифа, свет, Прекрасного.

Иосифа, свет, Прекрасного

За белые руци принимает;

Со радостью в дом приведомши,

Старейшим рабом его нарекает[71],

Весь дом на него свой возлагает;

Таково слово возговорит:

«Жена ты моя, вельможа!

Вот тебе мой слуга верный:

Умей ты его соблюдати,

Честно его наряжати».

Ин та жена вельможия

На Иосифа, света, прельстилась;

Во особы палаты отхождала,

Лицо свое умывала

И цветное платье изменяла,

Различными лафами украшала,—

Как бы Иосифа прельстити.

Иосиф, свет, Прекрасный

Не отнюдь на нее не взирает,

Умом на нее не помышляет.

И та жена вельможьева

В особу палату прихождала,

За белые руци принимала,

А бесстыдные слова ему говорила:

«О раб ты мой, Иосиф!

Сотворим грех по любови!

Красоты твоей я насмотрюся!»

Иосиф, свет, Прекрасный

Из рук у нее вырывался.

Злые бесы, лукавые,

Сетьми Иосифа обметали,

Хотят его душу ловити,

Во ад его душу погрузити,

Небесного Царствия лишити,

От света, от Христа Бога отлучити,

Иосиф, свет, Прекрасный

Не хотел с душой погибнуть,

Небесного Царствия отбыти:

Бесовские сети поломавши,

Из рук у нее вырывался,

Из палаты вон истекает,

Всем ангелам, архангелам

Великую радость сотворяет,

А злым бесам, лукавым,

Великую печаль воздавает.

И та жена вельможьева

За полы Иосифа удержала,

Полы ему оборвала,

И одежду свою изорвала,

И лицо свое кровью окровянила,

Из палаты вон истекала,

Повинным словом оболгала,

Поведала к князю Пентефрею:

«Вот ты, князь Пентефрее,

Что, говоришь, слуга верный!

Он меня испозорил:

И одежду на мне разорвал,

И лицо мне окровянил!»

Посадили его в темную темницу.

Во темноей во темнице

Сидели два царские сидельца:

Первый сиделец — хлебодар,

А вторый сиделец — виночерпий.

Премудрый сон им явился:

У хлебодара на главе

Враны-птицы сидели,

Мозг из главы точили,

А у виночерпца на голове

Цветы расцветали.

Они думают и гадают

И промежду себя сон рассуждают:

«Невесть нам быть от царя казненныим

И невесть нам быть прощенныим!»

Никто им не может рассудити,

Про страшные сны разгадати.

Иосиф, свет, Прекрасный

Двоим царским слугам сны рассуждает:

«Тебе, хлебодару, быть казнену,

А виночерпцу — вон выпущену

На свое на прежнее место;

Перед самим царем будет стояти,

С вельможами честь воздержати.

Помяни про меня про невольника!»

Хлебодара заутра показнили,

Виночерпца заутра простили.

Проходят два лета два теплых.

Самому царю Фараону

Два страшные сны явились:

Привиделось семь волов тучныих,

Привиделось семь волов худыих.

Худые тучных пожирали

И в море воду всю выпивали,

И в полях класы все поедали.

Великий Фараон-царь

Многиих волхвов призывает.

Никто ему не может рассудити,

Про грозные сны разгадати.

Тот же князь виночерпий,

Который сидел с Иосифом в темнице,

Таково слово возговорит:

«Грозный царь Фараон!

Не прикажи за слово казнити,

А прикажи слово говорити!

От того от князя Пентефрея

Сидит во темнице сиделец

По имени Иосиф Прекрасный,—

Он может: царские сны рассуждает,

Рассуждает и разгадает!»

И грозный царь Фараон

За Иосифом посылает,

Из темницы его вынимает,

Перед лицом своим становит.

Иосиф, свет, Прекрасный

Сказал царю гладные годы:

«Какой же ты есть царь Фараон!

Своего ума-разума довольно,

Что страшные сны ты рассудишь:

Не семь волов выходили,

Из моря всю воду выпивали;

Не в полях класы поедали:

На семь лет будет хлеба роду,

А после на семь лет будет гладу.

Нигде, сударь, хлеб не родится,

Окроме египетского Царства.

Вели же ты пшеницы закупати,

Во житницы насыпати,

Чем бы гладные годы проводити

И чем бы весь мир прокормити!»

Великий царь Фараон

Из царского места вставает,

Вторым царем его нарекает,

Половину ему царства отделяет.

Иосиф, свет, Прекрасный

Вторым царем пребывает

Во том во египетском царстве;

Сеет ярую пшеницу,

Засыпает житницы-амбары.

Его братья старейшие

Во египетское царство приезжали,

На торжище становились,

Дешевой пшеницы закупали,

На ставку к царю становили.

Стал же их Иосиф узнавати,

Золотой чарой волхвовати[72],

По имени их всех нарекати:

Большого брата Рувимом,

А среднего брата Семионом,

А меньшого брата Вельямином.

«Богатые вы купчане!

Которого града, чьи вы люди?»

«А мы града Костянтина[73],

Блаженного отца Иакова дети».

«Жив ли ваш отец Иаков?»

Они его вживе сказали.

«А жив ли ваш брат Иосиф?»

«Не знаем мы того, сударь, не ведаем,

Куда наш брат Иосиф девался:

Не знай во лесах заплутался,

В невему пустынь удалился».

Иосиф, свет, Прекрасный

Великую честь им воздавает,

И хлебом и солью их наслаждает,

Бесценной пшеницы им насыпает,

Он с честью из града их провождает.

Меньшому брату Вельямину

Велел в воз чару заложити.

Велел на пути остановити.

С великим стыдом в град возвратили,

Золотой чарой обличили,

На ставку к царю их становили.

«Богатые вы купчане!

Не вспомнили царской вы доброты!

Зачем вы украли сосуд царский?»

Его братья старейшие

Стали промежду себя искати,

Друг друга клеветати.

Нашли у меньшего брата,

У меньшего брата Вельямина.

Начали они его бранити

И вором укоряти:

«Ты гой еси, царь правоверный!

Вор есть головою!

Таков был у него брат Иосиф,

Така же ему и смерть солучилась!»

Иосиф, свет, Прекрасный

Слезами заливался;

Устами своими глаголует:

«Моя братья старейшая!

Не полно ли воровати,

Вам друг друга продавати?

Разве вы меня, братцы, не узнали?

Ведь я меньший ваш брат Иосиф!»

Он братью свою посрамимши.

Были перед ним, яко звери,

И стали перед ним, яко мёртвы,

Не зная, что к нему отвещати.

Иосиф, свет, Прекрасный

Никакого зла не сотворил им,

По удельным по градам их рассылает,

А меньшего брата, Вельямина,

За белы руци принимает.

Со радостию в дом свой приведомши,

Златой чарой его потешает.

Послал его по отца своего,

Блаженного по Иакова,

Со всем его с домом благодатным

Во египетское царство приведомши.

Иосиф, свет, Прекрасный

Отца своего Иакова встречает

Со многими со князьями, с боярами,

Со многими с православными христианами,

Князей-бояр он, свет, постыдился.

Из рук царских жезло уронише,

В то время он отцу Иакову поклонился,

За белые руци подымает.

Со радостью в дом свой приведомши,

На ноги к нему упадоше:

«Блажен муж, отче Иакове!

Воздай мне свое благословенье,

Чтоб мне во Египте не погибнуть!»

Царит во египетском царстве

Иосиф, свет, Прекрасный.

Он Богу был, свет, угоден,

Всему миру он доброхотен;

Угодно он Господу скончался.

Аллилуйя и слава тебе, Господи еси!