Глава 10

Когда я была смертной, у меня был никудышный глазомер, но века практики ни для кого не проходят даром.

— Ничего себе, — взвыл Сет, вытаращив глаза.

Мячик для пинг-понга вылетел из моей ладони и аккуратно опустился прямо в стакан, наполненный голубой водой. Такой стакан был один, а вокруг тесными рядами стояли стаканы с обычной бесцветной водой и водой, закрашенной красным.

Выбрав цель, я метнула следующий мячик. Он тоже оказался в стакане с голубой водой. Таким образом, я попала в цель три раза подряд.

Парень, который сидел на этом аттракционе, покачал головой:

— Такое нечасто увидишь.

Сет радостно мне улыбнулся, то есть улыбнулся Бет. Мы взяли такси, чтобы доехать до небольшого парка развлечений возле пляжа, и почти весь вечер слонялись от одного аттракциона к другому и играли в разные игры. В результате я почувствовала отвращение едва ли не большее, чем когда выслушивала разглагольствования присяжных. Подкуп, интриги демонов — по сравнению с этим мое перевоплощение в соперницу и проверка бойфренда на прочность казались делом вполне житейским.

— Это было поразительно, — сказал Сет. — Ты занимаешься спортом или еще чем-то подобным?

— Время от времени, — ответила я загадочно.

— Вот, принимайте. — Покачав головой, распорядитель аттракциона вручил мне огромного плюшевого дракона. Я отдала его Сету, у которого в руках уже были единорог и медведь.

— Уверен, что дотащишь их? — поинтересовалась я, когда мы уходили.

— Я-то ведь ничего не выиграл, — ответил он, перехватывая животных поудобнее, — всю работу сделала ты. Должен же я по крайней мере помочь чем могу.

Я рассмеялась. Типичный для Сета ответ.

— Я не могу оставить зверюшек у себя, — сказала я. — Не хочешь ли их взять?

— Нет, — поспешно ответил он. — Будут проблемы.

Интересно, что он имеет в виду. Будет нелегко втиснуть их в багаж? Или объяснить подруге, каким образом к нему попали призы, выигранные другой девушкой в ярмарочном балагане?

Краем глаза я заметила пушистое бледно-розовое облако. Продавец сахарной ваты! Я купила большой моток, и мы с Сетом уселись на ближайшую скамейку, чтобы он мог освободиться от своей ноши и помочь мне съесть пушистое лакомство.

— Боже правый, — сказал он, отправляя в рот очередной кусок. — Прямо-таки чувствую, как у меня начинается диабет.

Я ответила не сразу — таким блаженством было ощущать, как сахарные нити тают на языке.

— Ты, кажется, в хорошей форме, — заявила я несколько минут спустя. — Думаю, особого вреда не будет.

— Сейчас, конечно, нет, но мне нельзя заводить вредные привычки. Я бегаю по утрам и плаваю, однако, учитывая, сколько времени мне приходится проводить сидя… хм, я должен следить за собой. Но не сейчас, разумеется. — Он оторвал следующий кусок.

Я тихо засмеялась:

— Понимаю. Мне приходится бегать в спортзал каждый день и… — Я замолчала. Какие виды фитнеса в моде сейчас у смертных? — И отдавать дань эллиптическому тренажеру. Шило в заднице — прошу прощения за нечаянный каламбур. Знаешь, я ненавижу женщин, которые могут есть что угодно, не набирая ни грамма лишнего веса.

Сет кивнул:

— Моя подруга именно такая… — Он осекся на полуслове и отвернулся.

— Да ладно тебе, — сказала я. — Можешь говорить о ней, если хочешь. Мы ведь просто друзья, не забыл? — Воцарилась неловкая пауза. Мы не пытались кокетничать или намекать на то, что все возможно, но ни один человек в здравом рассудке не стал бы отрицать, что в нашей прогулке есть романтический подтекст. — Итак, что там с ней? Она, правда, в хорошей форме?

— Да, — ответил он наконец. Опасная тема замкнула цепь, и он снова утратил разговорчивость. — Очень стройная.

— Круто, — сказала я. — И она ничего для этого не делает? У нее, должно быть, хорошие гены.

Сет чуть не подавился сахарной ватой.

— Точно. Просто великолепные гены.

— Сколько времени вы уже встречаетесь?

— Пару месяцев.

— И это серьезно? — Он не ответил, и я поспешно сказала: — Послушай, если не хочешь об этом говорить, то и не надо. Без проблем, правда.

— Нет-нет. — Сет вздохнул. — Просто… Извини. С моей стороны это как-то нечестно. Мы. Ты и я. — Он махнул рукой в сторону счастливых людей, толпящихся вокруг аттракционов. — Вот это. Не знаю… Не уверен… Не знаю.

— Чувствуешь себя виноватым? — спросила я. Он задумался.

— Да. Немного. Хочу сказать, что мы в городе по ее… делу. Сейчас она занята, а я не то чтобы пренебрегаю своими обязанностями, встречаясь сегодня с тобой, но… чувствую, что…

— Что это неправильно? — закончила я за него.

— Точно.

— Понимаю. Это нелегко… когда мужчина и женщина просто друзья. Не хочу, чтобы у тебя были из-за меня проблемы. Можешь идти, если хочешь. — Я сделала многозначительную паузу, готовясь нанести смертельный удар. — То есть особенно если у вас с ней и без того проблемы. Тогда, вероятно, лучше всего, чтобы мы не…

Сет смотрел вдаль, на серую полоску Тихого океана.

— Никаких проблем. Так, неурядицы время от времени.

Я ждала, что он скажет еще что-нибудь, но он молчал. Итак, Сет вовсе не думал, что наши отношения безоблачны. Впрочем, чему удивляться? Я была такого же мнения. Однако слышать, как он признается в этом едва знакомой женщине… Я ощутила болезненный укол где-то в груди.

Впрочем, он, кажется, не собирался вдаваться в подробности. Уже хорошо. С другой стороны, он не выражал намерения встать и уйти, тем самым отвергая мою — или Бет — попытку покончить с неприятной ситуацией. Я пыталась сообразить, что могла бы сказать сейчас женщина, демонстрируя готовность помочь, в то же время сгорая от вожделения. Видит Бог, в прошлом я тысячи раз играла эту роль. Участливая наперсница — самое то, чтобы толкнуть человека в объятия греха.

— Может, хочешь поговорить? — Я кротко улыбнулась. — Хочешь выслушать женскую точку зрения?

Сет улыбнулся:

— Более чем. Пробле… То есть наши неурядицы, они как трещинки там и сям на каком-нибудь предмете искусства. — Он замолчал, как обычно, подыскивая подходящие слова.

— Трещинки могут постепенно разрушить предмет искусства, — заметила я.

— Да, — тоскливо ответил Сет. — Но пока все прекрасно. — Снова молчание. Наконец он расправил поникшие плечи. — Знаешь, не пора ли нам идти? Извини, я не хотел…

Меня затопила радость. Сет решил уйти от ситуации.

— Нет-нет, все в порядке, — заверила я его, комкая бумагу из-под сахарной ваты. — Становится поздно.

Мы встали, и Сет снова подхватил выигранные мной игрушки. Взглянул на них хмуро, а затем стал внимательно рассматривать людей, гуляющих по аллее, развлекающихся аттракционами или просто наблюдающих. Я проследила направление его взгляда и сразу поняла, что привлекло его внимание.

Женщина — за тридцать, наверное, — с двумя детьми школьного возраста, девочкой и мальчиком, толкающая перед собой коляску, в которой восседал третий ребенок, совсем еще малыш. Мальчик показывал на один из аттракционов. Я не слышала, о чем они говорят, но мальчик, казалось, чем-то очень взволнован. Они прошли мимо нас, и я отчетливо расслышала ответ матери.

— Никто никогда не выигрывает эти призы, — выговаривала она ему. — Так что зря потратим деньги.

Они зашли в тень карусели, и женщина, присев на корточки, принялась возиться с бутылочкой для малыша.

— Я сейчас, — сказал мне Сет.

Улыбка сама собой заиграла на моем лице, когда я смотрела, как он идет, зажав в руках ворох плюшевых игрушек. Мать с детьми стояли далеко от меня, поэтому я просто наблюдала, как Сет говорит с ними и отдает подарки. Мое сердце затрепетало, и внутри я сделалась мягче и нежнее, чем сахарная вата. Сет был просто поразителен. Он один такой на свете. Такой добрый. Такой ласковый.

— Думала ли ты, — раздался голос прямо над моим ухом, — как легко может соскочить болт, который крепит такую кабинку на карусели? Учитывая, с какой скоростью они несутся… бр-р. Для пассажиров дело кончится плохо. Очень плохо. Не говоря уж о тех зеваках, на кого она упадет.

Я вздрогнула. На меня смотрели ледяные глаза Малиновой Помады из жюри. Рядом с ней стоял Безвольный Подбородок. Их силуэты слегка искрили — значит, они были невидимы для смертных. Проклятие. На долю секунды, восхищаясь добротой Сета, я забыла о собственных несчастьях. А теперь они снова были тут, прямо напротив меня.

— А приходило ли тебе в голову, — добавил Безвольный Подбородок, — сколько народу в этой толпе вооружено? Огнестрельное оружие, ножи. Появись сейчас вор, который якобы пытался стащить чей-нибудь бумажник, и все может пойти наперекосяк — очень легко! Черт, не нужно даже никакого криминала. Тривиальная драка, кто-то выхватывает пистолет, какой-нибудь зевака из толпы оказывается в нужное время на нужном месте и…

— Все же это не так опасно, как водить машину, — рассуждала демонесса. — Люди никак не хотят верить статистике, которая твердит — летать самолетами куда безопаснее, чем ездить в автомобиле, ведь просто поразительно, что может случиться на дороге! Пьяный водитель. Отказ тормозов. Право, меня просто удивляет, что смертные вообще доживают до почтенных лет!

— К счастью, — возразил Безвольный Подбородок, — мы не смертны. Нам незачем беспокоиться из-за подобных пустяков. — Он отвернулся, и я поняла, что он смотрит на Сета, который все еще разговаривал с детьми и их мамой. — Бедные недотепы.

— Вы мне угрожаете? — тихо спросила я. Малиновые губы Малиновой Помады сложились в жестокую усмешку.

— Разумеется, нет, малышка. Ты знаешь правила. Мы не можем причинить вред — тебе лично. Даже мечтать не стоит.

Она тоже уставилась на Сета.

— Слушайте, ребята, если выдумаете…

— О, ты только взгляни! — перебил Безвольный Подбородок, кивая на часы. — Нам пора возвращаться. Утром снова прения, и я уверен, нам всем нужно хорошо выспаться ночью, на случай если завтрашний денек выдастся столь же утомительным, как сегодня.

— Хорошо, — решительным голосом согласилась Малиновая Помада. — Но будем надеяться, что сегодняшнее не повторится.

И они исчезли. Минутой позже ко мне подошел радостно улыбающийся Сет. Одна из его истинных улыбок, которые я так любила. Но сейчас мне было не до того.

— Как видишь, есть люди, которые могут по достоинству оценить меткую руку. — Он взглянул на меня, и улыбка померкла. — С тобой все в порядке?

Нет. Совсем не в порядке. Я едва могла собраться, чтобы взглянуть ему в лицо. И мне было очень холодно, несмотря на теплую погоду. Слова, услышанные от демонов, истерзали меня, точно шрапнель.

— Я… да… — Я почти не могла говорить. — Вдруг почувствовала себя неважно. Давай уйдем.


В ту ночь я спала плохо. «Плохо» — то есть не спала совсем. Я взбивала подушку, крутилась с боку на бок и смотрела то на Сета, то в потолок. Очевидно, съеденное в парке лакомство не вызвало у него «сахарного кайфа», потому что он спал как убитый, когда я вернулась в наш номер в своем обычном облике. Сет мирно и крепко проспал всю ночь с довольным выражением лица. Он совсем не был похож на парня, которому запрещено прикасаться к подружке-суккубу, над которым к тому же нависла смертельная опасность.

Конечно… конечно же, они этого не сделают, думала я. Они блефуют. Пытаются меня напугать. Не могут они этого сделать.

За исключением того… что могут. Я неприкосновенна в силу принятых в суде правил и собственной демонической природы. Но никому в аду не придет в голову беспокоиться, если что-нибудь произойдет с Сетом. Он смертный, ничтожная пешка в их игре. Никто и бровью не поведет, если он погибнет при загадочных — или совсем обыденных — обстоятельствах.

Мне становилось плохо при одной мысли, что они могут попытаться сделать. Но в душе я прекрасно знала — я не имею права сходить с ума. Ведь я проклятый суккуб. Работаю на ад. Все участники этого безумного спектакля уступили соблазну и продали души ради корысти, ревности или других пороков. Какие моральные принципы? О какой чести речь? О какой справедливости? Никому нет дела до Сета. Всем наплевать, виновны Старла и Клайд или нет.

Разумеется, кроме меня.

Когда наступило утро, я сошла вниз, в комнату заседания, словно лунатик. Остальные были уже в сборе, точно как вчера. Когда я вошла, они все воззрились на меня. Меня затошнило от их отвратительных ухмылок и понимающих взглядов. Я сделала вид, что не замечаю их, и села в углу.

— Отлично, — заявила Малиновая Помада. Воспоминание о том, как она таращилась на Сета, молнией пронеслось в моем мозгу. — Не пора ли приступить к делу? Кто за то, что виновны Старла и Клайд?

— Я! — крикнул Арахисовое Масло.

— Я, — подал голос Безвольный Подбородок.

По очереди высказались все. Как и вчера, последней должна была высказаться я. Двенадцать демонов буравили меня взглядами. Может быть, мне просто померещилось, что я чувствую в воздухе запах серы? Сидя в своем углу, я сжалась в комок.

«Скажи лишь слово, — раздался сердитый голос в моей голове. — Уступи им! Покончи с этим! Отправляйся домой. Отведи опасность от Сета».

Сет! Важен был только он. Что бы ни случилось со Старлой и Клайдом, это их не убьет. Будет больно. Ода, страшно больно. Пять веков нестерпимой боли! Но они выживут. Не то, что Сет. Сет смертен. Несчастный случай — и его нет в живых. И это при том что у Старлы с Клайдом наверняка есть «послужной список», содержащий немало других жестокостей, за которые они заслуживают наказания. Сет не делал ничего плохого. Он добрый. Он подарил детям плюшевых зверюшек. Сет не подвел свою подружку, устояв перед другой женщиной, которая ему нравилась. Сет поступал так, как нужно.

Сет всегда поступал правильно.

Слова сами сорвались с моих губ:

— Я… еще… не… убеждена.

Вчера они просто удивились, услышав мое особое мнение. Но сегодня они действительно были удивлены — очень удивлены. Наверное, не удивлялись так со времен Реформации.

Первым на меня набросился демон, который накануне курил сигарету:

— Как ты, маленькая…

— Не надо! — удержал его Арахисовое Масло. Вступил другой демон:

— Но вы слышали! Она…

— Да, — вмешался еще кто-то. — Значит, из-за потаскухи-суккуба я не стану заместителем в Монако?

— Спокойно, — крикнула Малиновая Помада. Стало тихо. Она уставилась на меня, и мою плоть словно сковало ледяным панцирем. На меня наползала ее бессмертная аура, липкая и зловонная. Как гниющие тепличные цветы.

— Она еще сомневается. — Ее голос звучал очень спокойно, очень твердо.

— Попробую ее убедить, — проворчал демон-курильщик.

Однако демонесса сделала знак Безвольному Подбородку.

— Прошу, изложи наши соображения еще раз.

Демон повиновался. Он говорил с легким раздражением, но не пропустил ни одного из чертовых резонов, которые я уже слышала накануне. Закончив, он выжидательно уставился на меня.

«Сет, Сет, — шептал мой внутренний голос. — Что же ты делаешь?»

Дрожа с головы до пят, я начала:

— Я… значит, я…

Демонесса остановила меня:

— Хорошо, можешь пока не отвечать. Просто поразмысли над тем, что мы тебе сказали. Давайте сделаем перерыв на обед и соберемся снова через полчаса.

Я изумилась. Остальные были удивлены не меньше. Обед? Мы заседали всего пятнадцать минут. Но как бы ни хотелось им поскорее добиться моего согласия, демоны были рады перерыву. Они торопливо разошлись. Некоторые просто растворились в воздухе. Я боялась, что кто-нибудь перед уходом схватит меня за руку и прошипит на ухо несколько гадостей, однако ничего подобного не случилось.

Я в одиночестве сошла вниз, расстроенная, вне себя от тревоги. Мне совсем не хотелось есть, но поскольку я не ела весь день, то решила по крайней мере выпить кофе с пончиком. В лифте я обнаружила Клайда — он ждал меня.

— Не надо со мной говорить, — устало сказала я. Его лицо было сурово.

— Я слышал, что происходит. Они хотят подставить меня со Старлой.

— Да, знаю, вроде того, — сухо ответила я. — Вот уже два дня мне приходится отбивать атаки двенадцати разгневанных демонов.

— Мы не убивали, — со злостью сказал он.

— Я знаю, знаю. Никто этого не делал. — Боже, как бы мне хотелось оказаться подальше от Клайда! Лучше всего в собственной постели, но, если честно, я бы не стала сейчас привередничать.

— Ты не можешь допустить, чтобы нас осудили. Это несправедливо. — Страх и отчаяние в его голосе удивили меня. Клайд всегда казался таким невозмутимым, словно растянутое на пять сотен лет изымание внутренностей его совсем не пугало.

— Справедливо? Справедливо?

Мы вышли из лифта. В вестибюле я заметила Сета, который собирался идти работать. Он остановился, чтобы сказать что-то консьержу, и тут заметил меня. Я сделала знак, чтобы он дождался меня, а затем повернулась к Клайду.

— Я скажу тебе, что такое «несправедливо». Видишь парня вон там? Это мой друг. Он ни в чем не замешан. Приехал сюда, чтобы составить мне компанию. Но после того как я высказала свое особое мнение по вашему делу, эти мерзавцы присяжные начали угрожать, что убьют его, если я не проголосую так, как они хотят. Вот что такое «несправедливость».

Лицо Клайда немного смягчилось. Он мрачно взглянул на меня:

— Они не посмеют.

— Не посмеют? Но в любом случае, если они не решатся его тронуть, а я решусь и дальше изображать благородство, мне все равно не поколебать их намерений. Дело просто закончится своим чередом. Предложенные Кертисом награды слишком хороши. Мне он предложил… хм, то, о чем я давно мечтала. А одному демону Кертис пообещал, что сделает его помощником босса в Монако.

Клайд презрительно фыркнул:

— Он лжет. Курт очень могущественен, но такое ему не под силу. Думаешь, сидел бы он до сих пор в Бельгии, если бы знал, как дернуть за ниточки и получить назначение в Монако?

Великолепно! Фальшивые взятки. Как будто недостаточно самого факта подкупа.

— Что ж, даже если и так, — возразила я, — тот демон в жюри очень даже ему поверил. Вот что важно.

— Значит… Ты сдаешься.

— А ты как будто этим шокирован? — воскликнула я. — Почему всем вокруг не возбраняется иметь черную душу, а вот от меня требуют высоких моральных принципов?

Он медленно, торжественно произнес:

— Потому что в тебе есть нечто, что ты сумела сохранить. Искра добра.

— Искра добра?

— Именно. А в нашем мире это значит…

И тут без всякого предупреждения обрушилась люстра.

Она не накренилась, не дрогнула. Не было ни малейших признаков того, что она вот-вот рухнет вниз. Раздался страшный грохот. И та самая люстра в вестибюле, которую я высмеяла как дешевую подделку, с треском обрушилась вниз и ударилась о каменный пол, взорвавшись ослепительным фонтаном стеклянных брызг. Вестибюль засыпало стеклянными осколками всех размеров. Видимо, это все-таки был хрусталь, а не пластик. Мы как бы смотрели постановку «Призрак оперы», только спецэффекты были получше.

Мы не могли бы пострадать по-настоящему, однако Клайд инстинктивно схватил меня за руку и толкнул назад. Ошеломленные, мы разглядывали картину разгрома. Кричали люди. По какому-то странному стечению обстоятельств непосредственно под люстрой никого не было. Это было просто чудо — странная ирония, учитывая, кем были очень многие из нынешних постояльцев отеля. Однако разлетевшиеся по всему помещению осколки наделали дел — почти все, кто был в вестибюле, получили более или менее серьезные порезы.

В том числе и Сет.

Я бросилась через весь вестибюль к Сету, обогнув по пути остатки люстры на полу. Сет все еще стоял возле стойки консьержа. Его сумка упала на пол, а в руке он держал двухдюймовый осколок. Один его край был в крови. Соответственно по щеке шла кровоточащая царапина.

— Ах, Боже мой! — воскликнула я. — Ты цел?

Он поморщился:

— Кажется, да. Нигде не торчат еще осколки? Я не вижу.

Крошечные кусочки стекла и тонкая стеклянная пыль покрывали его одежду, но, к счастью, я не нашла ни одного осколка, впившегося в кожу. На улице было тепло, однако по привычке жителя Сиэтла Сет надел сегодня фланелевую рубаху поверх майки. Толстая ткань и длинные рукава послужили ему хорошей защитой.

Я горестно рассматривала порез на его лице, не решаясь к нему прикоснуться.

— Тебе следует показаться врачу, — услышала я за спиной голос Клайда.

Сет покачал головой:

— Тут не нужно накладывать швы. Другие пострадали намного больше.

— Тебе повезло, что ты так легко отделался, — едва смогла произнести я, обводя взглядом помещение. Я увидела раненых, которым действительно была необходима медицинская помощь. Никто, кажется, не погиб и не получил увечий. Только царапины и порезы. Ужас от произошедшего постепенно доходил до моего сознания. Но Сет, которого могли бы госпитализировать из-за упавшей люстры, — это уже чересчур неправдоподобно.

— Не могу поверить…

Я замолкла. Прямо напротив меня стояли четверо. На этих четверых не было ни единой царапинки. Четыре демона. Четверо присяжных. Они смотрели на меня, и в их глазах я видела зло. Накрашенные малиновой помадой губы сложились в ехидную ухмылку. Вдруг… вдруг я все поняла.

Я повернулась к Сету и сжала его руку. Мое сердце словно налилось свинцом. Клайд, который тоже увидел то, что видела я, взглянул на меня расширившимися от страха глазами:

— Джорджина…

Но я покачала головой.

— Мне жаль, — сказала я, не кривя душой. — Но жалкая искра добра в действительности не значит ничего.

Загрузка...