Глава 12

Я отпрянула. Решимость внезапно покинула меня. Это пари, затеянное из любопытства, желания узнать, убил ли Кертис Энтони или нет, внезапно почти потеряло для меня интерес. Я доказала, что он ошибался насчет Сета. Но какое это имело значение по сравнению с тем, как глупо было с моей стороны заблуждаться насчет любимого?

Кертис сделал страшные глаза:

— Что такое? Струсила? После всего, через что тебе пришлось пройти? — Он покачал головой, явно забавляясь. — Да что с тобой? Не принимаешь выигрыш?

— Не знаю. Я просто… Мне не следовало этого делать.

— Своевременное раскаяние, — вздохнул он. Кертис напустил на себя небрежный и глуповатый вид, но я-то знала, как пугает его мысль о том, что я загляну ему внутрь. — После того как я готовился всю ночь? — Он демонстративно воззрился на часы. — Ну, решай побыстрее, потому что я не хочу пропустить главное событие.

Моя злость разгорелась с новой силой, когда мне напомнили о злосчастной и, возможно, незаслуженной участи бедняг Старлы и Клайда.

— Хорошо. Давай это сделаем.

Он попытался улыбнуться — этой своей наглой улыбочкой, — но я видела пот на его шее и даже на волосах. Огромные зрачки. Боже, да он боится. Очень боится. Может быть, мне тоже следует испугаться? Закрыв глаза, Кертис протянул руку. Я схватила ее и…

Меня втянуло внутрь.

Место, где я оказалась, было залито белым светом, слепящим, ошеломительным. Пространство было чем-то заполнено, но я не могла различить чем. Я была похожа на слепого, который смотрит на красный цвет. Я не могла понять, какое из чувств меня подводит, потому что такого органа чувств у меня просто не было. Вспышка — и сюрреалистический момент исчез. Я стояла на знакомой территории, где могла видеть и слышать.

Я была на поле битвы, ночью, жидкая грязь и мертвые тела под светом полной луны и усеянного звездами неба, которое еще не ведало огней больших городов. Кое-где, на краю поля, еще продолжались стычки. Были слышны стоны умирающих. Я с отвращением огляделась.

Потом был город, древний город, которого я не узнавала, город, который существовал за много веков до моей смертной жизни. Передо мной разворачивались картины городской жизни. Я видела, как правящий городом тиран издевался над своими подданными, наказывал за труд, отбирал еду и жизнь, когда заблагорассудится. Но, в конце концов, какая разница, если потом явилась армия кочевников и уничтожила город, убивая, насилуя и обращая в рабство его жителей?

Сцены, одна ужаснее другой, проходили перед глазами, как при ускоренной перемотке. Живые картины, отражающие общеизвестные исторические факты. Человечество страдало, а я смотрела на его страдания глазами Кертиса, ощущала его боль и отчаяние, пока наконец чаша его терпения не переполнилась. Тогда белый экран вернулся на место — его белизна ничего не значила для меня, но значила все для него. Он разорвал его пополам, словно рвал на части себя самого. И света больше не было. Только чернота и зияющая дыра в его душе.

Затем передо мной начали разворачиваться события его демонской жизни. Я видела, как Кертис совершает злодейство за злодейством — куда страшнее, чем те, из-за которых он порвал с Богом, и все потому, что теперь ему было все равно. Я чувствовала боль, пустоту, апатию. События чередовались, спрессованные в секунды, сокращенная версия жизни, не ведающей понятия времени.

Я видела его с Энтони, наблюдала пытки, о которых говорилось в зале суда. Впереди уже маячило настоящее, и я чувствовала, как гнев Кертиса на бывшего подчиненного постепенно остывает — и видела его безмерное удивление, когда его привлекли к суду. Я чувствовала его страх и отчаяние. Видела, как он старается подкупить жюри, чтобы обеспечить себе оправдательное решение. Вместе с ним испытала облегчение, когда кара обрушилась на Старлу и Клайда.

И вдруг все закончилось. Мы стояли друг напротив друга в шикарной квартире возле пляжа.

Кертис не убивал Энтони. Он говорил правду.

Я прервала контакт, дрожа от того, что увидела. Я поняла, почему к подобной процедуре прибегают столь редко, даже если нужно узнать правду. Само по себе достаточное испытание — жить с грузом своей собственной, а в моем случае позаимствованной, души. Но испытать эмоции и грехи другого — это уж слишком. Эффект получился тем более ошеломительный, потому что я была бессмертной низшего порядка, а заглядывала в душу куда более могущественного демона.

Мои колени подогнулись, и я упала на пол, обхватив себя руками. Кертис схватил со стола изящную синюю с золотыми прожилками чашу и протянул мне.

— Тошнит?

Меня и впрямь тошнило. Я склонилась над чашей, чувствуя, как к горлу подступает желчь, и крепко зажмурилась. Комната завертелась. Сколько во мне скопилось боли, за все полтора тысячелетия! Но теперь я знала, знала наверняка, что эта боль — ничто по сравнению с тем, через какие испытания прошли ангелы и демоны. Даже тень того, что чувствовал Кертис, вызвала во мне разрушительное смятение.

Проглотив стоящий в горле ком, я поборола тошноту и взглянула на Кертиса снизу вверх. Его длинное лицо было серьезным, в глазах светилась бесконечная мудрость, при том что и сам он дрожал, стараясь взять себя в руки. Для него наш эксперимент тоже оказался болезненным. Гораздо болезненнее.

Отвернувшись, я благодарно вздохнула — впечатления начинали бледнеть. Ужасная утрата, ангел, который отвернулся от Неба, потому что возненавидел его, глядя, как Всемогущий заставляет людей страдать.

— Прости, — прошептала я.

— За что? — спросил он. Его губы кривились в сардонической ухмылке. Лицо застыло — признак того, что он, несмотря на свою силу, все еще ощущает эффект моего присутствия в своей душе.

— Не знаю. — За что я просила прощения? Да за что угодно. За то, что он мне открылся. За то, что тысячелетия назад поддался гневу. За то, что делал уже в обличье демона. За то, что был обвинен в преступлении, которого не совершал.

Похоже, Кертис понял. Он вернул чашу на стол и помог мне встать, хотя и сам еще с трудом держался на ногах.

— Пришла в себя?

— Думаю, да.

— Послушай, — сказал он мне. — Половина двенадцатого. Еще есть время вернуться к твоему парню.

Он был прав. У меня в запасе еще тридцать минут. Тридцать минут, чтобы вернуться к Сету в своем настоящем облике и разделить с ним несколько драгоценных минут, где не будет места уловкам и предательству. Теперь, когда я убедилась в невиновности Кертиса, мысль о взятках не сидела занозой в моей душе.

Внезапно я нахмурилась. Воспоминания быстро таяли. Но когда я заглянула в Кертиса, я видела события нашего судебного заседания его глазами. Видела, как он вступает в переговоры с присяжными, предлагает взятки.

— Монако! — закричала я.

— Что?

— Ты не предлагал Монако!

Склонив голову набок, он внимательно изучал мое лицо.

— Кажется, тебя стукнуло сильнее, чем я предполагал.

— Нет! Когда ты пытался их подкупить, ты не предлагал тому парню перевод в Монако. Клайд сказал, что это не в твоих силах.

— Разумеется, нет, — фыркнул Кертис. — Думаешь, сидел бы я в Бельгии, если бы мог провернуть такое?

— Тогда кто это сделал? Кто давал взятки, чтобы оправдать тебя и осудить Клайда и Старлу? Кто-то еще действовал заодно с тобой. То есть не с тобой. — Я имела веские основания так говорить, ведь теперь мне было доподлинно известно, что у Кертиса не было союзника. Иначе он знал бы об этом… Демон нахмурился. Его лицо сделалось задумчивым, потом прояснилось.

— Ноэль.

— Она обладает достаточным могуществом?

— О да. Точно. Звучит разумно, кстати. Для вынесения однозначного приговора было недостаточно улик, поэтому она решила настаивать на скорейшем завершении дела и утолить жажду мести. Наказала двух невиновных, которые осмелились ей противостоять. Очень умно. Отличный способ, если нельзя распять настоящего преступника.

Да, звучало разумно. То же думали Старла и Клайд. И все же… что-то не сходилось. Я захлопала глазами.

— Это потому, что настоящего преступника там не было!

Лицо Кертиса выразило вежливый интерес.

— В самом деле?

— Это была Ноэль. Энтони убила Ноэль.

— Собственного подчиненного? — Он скривился. — Маловероятно. Особенно если учесть, что, будучи его начальницей, она могла вполне легально подвергнуть его какому угодно наказанию. — Кертис ухмыльнулся. — Я, как никто другой, знаю все лазейки. Кроме того, она питала к нему страсть.

— И Старла тоже. Притом больше чем страсть. Любовь. Но, тем не менее, на этом основании все считают ее убийцей.

— Хорошо, тут ты выиграла очко. Но что еще есть у тебя в запасе, Шерлок Холмс? Ты не можешь обвинить архдемона в убийстве. — Он скорчил гримасу. — Разве что того беднягу, кого и так приговорили к Бельгии.

Обрывки разговоров, которые я слышала там и сям за эти несколько дней, начали складываться в моей голове в целостную картину.

— Ноэль ревновала Энтони к Старле. Он отверг ее авансы, и Ноэль, должно быть, пришла в бешенство, что он предпочел ей новоиспеченную, слабенькую демонессу. Она попыталась их разлучить, так? Заявила, что это мешает работе. И тогда он вспылил. Старла рассказала мне, что он добивался перевода. Возможно, надеялся, что по-прежнему сможет встречаться со Старлой без того, чтобы из-за этого были проблемы на работе. Однако Ноэль сказала, что не даст хода его просьбе — она не хотела терять Энтони. Она его любила. Тогда и состоялась эта жуткая стычка, когда оба просто сошли с ума. Как раз тогда Клайд и видел Энтони, проходя мимо, и Энтони был в ярости. Потом Клайд виделся с Ноэль, она тоже кипела от злости.

— Значит, она убила Энтони в пылу ссоры?

— Нет, — ответила я. — То есть да. Но не только. Ссора явилась вершиной айсберга. Он ее отверг. Она думала, что теряет его. Вспомним комментарий Марго — «так не доставайся же ты никому». Это очень в духе Ноэль. Кертис тихо присвистнул.

— Ну и теорию ты развила, малышка. А улики-то все косвенные.

— Вот почему она сидела на суде злая как не знаю кто. Это была не месть. Это был гнев на себя саму за то, что она совершила, — и страх, подгоняющий ее закончить дело поскорее, пока никто не догадался. Кстати, именно поэтому Ноэль не настаивала на «прочтении» обвиняемых, якобы потому, что хотела избежать насилия. На самом же деле она знала, что тогда вас всех нужно будет оправдать.

— Да, отдаю тебе должное — ты хорошо поработала головой. — Он указал на часы. Без двадцати минут двенадцать. — Но тут ничего уже не поделаешь, даже если это правда. Время почти истекло. Сейчас там сущий бедлам, все ждут не дождутся пыток. Наверное, организовали продажу воздушных шариков и хот-догов. Никто не станет слушать.

Я невидящими глазами уставилась в окно.

— Луис выслушает.

— Может, и так. — Я не ответила, и Кертис чуть ли не дружеским жестом положил руку мне на плечо. — Слушай, возможно, ты действительно наткнулась на что-то стоящее, но теперь уже поздно. Ты безвозвратно теряешь время. По крайней мере, беги, и поцелуй парня как следует. А будешь настаивать на своей теории — и прощайте, последние секунды, которые ты могла бы ему подарить.

Кертис был прав. И я действительно потеряла большую часть времени, которое могла бы провести с Сетом. Потратила зря в обличье другой женщины. Стоит мне поторопиться, и я смогу побыть с ним уже как Джорджина. Буду наслаждаться поцелуями, а Старла и Клайд будут страдать. Я уже думала раньше, что они наверняка совершили немало преступлений, за которые заслуживают наказания. Однако теперь, после того как я побывала в шкуре Кертиса, мне в голову пришла мысль — что, если они, как и Кертис, утратили милость Божью по причинам куда более серьезным, чем глупый эгоизм?

Я подняла глаза и встретила пронзительный взгляд Кертиса.

— Не перенесешь ли меня в отель?

Он оказался прав. Конференц-зал, теперь уже окончательно превращенный в бальный, был набит до отказа. Здесь были все те, кто присутствовал на первом судебном заседании: бесы, вампиры, инкубы и демоны. Нам с Кертисом пришлось буквально пробивать себе дорогу в толпе. Его хлопали по спине, поздравляя со счастливым исходом дела. Мне достались непристойные комментарии.

Облаченный в черное демон затачивал длинное лезвие какого-то инструмента. Возле него находились Старла и Клайд. Оба «преступника» стояли не шевелясь, хотя на них не было никаких пут. Они были заморожены, спеленуты в невидимый кокон посредством магии. У меня не было сил на них смотреть.

— Помоги мне, — попросила я Кертиса. — Помоги найти Луиса.

Почти невыполнимая задача! Слишком многолюдно было в зале, просто в глазах рябило от неустанной суеты. Луис был огромного роста, и я надеялась, что смогу заметить его в толпе благодаря изумительной способности быть на голову выше других присутствующих. Но, кажется, фокус не удался.

Кертис остановился.

— Его здесь нет.

Я тоже остановилась, резко, чуть не сбив с ног раздраженного вампира.

— Откуда ты знаешь?

— Он тут один из сильнейших, сильнее даже, чем Ноэль. Будь он в зале, я бы его почувствовал, даже в такой толпе.

Я поняла, что он прав. Мы направились к выходу. Оказавшись за порогом зала, Кертис опять остановился и стал оглядываться по сторонам, точно гончая, нюхая воздух.

— Я его засек.

Мы обнаружили Луиса в баре, где он вертел в руке стакан бурбона со льдом. Казалось, он единственный из демонской конгрегации не развлекается в соседнем зале, не скручивает фигурки животных из воздушных шариков, не рисует на лице татуировки. Почувствовав наше приближение, он взглянул на нас удивленно.

— Ты должен нам помочь, — заявила я, села за столик и незамедлительно поведала всю историю, выложила улики — пусть и косвенные, — указывающие на то, что убийцей является Ноэль.

Луис слушал меня с непроницаемым лицом. Когда я закончила, он почти слово в слово повторил ответ Кертиса:

— Это недоказуемо.

— Но это все объясняет! Луис, через пять минут начнут истязать невиновных!

— Джорджина, — вздохнул Луис, — несправедливость творится в мире каждый день, где бы ты ни жила — на земле ли, на небесах или в аду. Если ты права, это сущее несчастье, но… дело обстоит так, как обстоит.

— Мне казалось, ты хочешь знать правду, — упрекнула я его.

— Я ее узнал. Твоя теория все объясняет. Убийца — Ноэль.

— Но правосудие?

— Меня не интересует правосудие. — Он улыбнулся мне — ласково и печально. — Я не из тех, кто может похвастать «досадным, но восхитительным чувством справедливости».

— Не верю! В тебе должно остаться хоть что-то!

— Послушай, меня вовсе не радует, что Ноэль останется безнаказанной, но сейчас слишком поздно. И тут не рождественский водевиль, где злодей вдруг раскаивается в своих привычках. Я демон, будь оно все проклято. Я несу в мир зло. Я сам зло.

Я представила себе схватку, в результате которой меня обвинят в излишней приверженности к добру. Но, честно, я все-таки верила, что Луис тоже знает, что правильно, а что нет. Однако если он прошел через то же, что выпало на долю Кертису… Тогда у него есть все основания для апатии.

— Если ты призовешь ее к ответу, у тебя найдутся единомышленники, — наконец сказала я. — Ты получишь одобрение. Большое повышение по службе.

Лицо Луиса выразило удивление. Потом он усмехнулся:

— Пытаешься меня подкупить?

Я переводила взгляд с него на Кертиса и обратно.

— Я слышала, что здесь принято действовать именно так.

Улыбка Луиса померкла.

— Ты никак не докажешь ее вину.

— Ну, — вступил в разговор Кертис, — есть один способ.

Он заметно оживился, когда услышал про повышение по службе. Явно надеялся, что разоблачение преступницы будет способствовать его переводу из Бельгии.

Они с Луисом обменялись взглядами. Что-то пробежало между ними.

— Нет, — сказал Луис. — Она не согласится.

— Ты достаточно силен…

Луис скривился:

— Если я пойду на это, а она окажется невиновной, тогда именно с меня сдерут кожу заживо.

— Она виновна, — подала я голос. Ни малейшего понятия, о чем они говорят, но на кону явно стояло что-то большое. — Прошу тебя, Луис!

Часы тикали. Без одной минуты двенадцать. Луис долго изучал мое лицо. Вздохнув, встал из-за стола.

— Просто не верится, что я собираюсь это сделать.

Кертис дружески ущипнул его локоть.

— Не тревожься. Я на твоей стороне.

— В самом деле?

— Нет.

Может, Луис и обладал очень мощной аурой, однако его появление в бальном зале прошло почти незамеченным. По крайней мере пока он не схватил за локоть Ноэль и не прижал ее к стене.

В зале воцарилась гробовая тишина, которую нарушали вопли Ноэль, которая пыталась освободиться. Но он держал ее не только посредством физической силы; она была гораздо слабее и в смысле магических способностей.

— Ты что, сошел с ума, мерзавец? Какого черта ты…

Она умолкла и побледнела, когда Луис положил ладонь ей на лоб. Он тоже побледнел, и по залу пронесся коллективный вздох. Я поняла, что именно он делает: заглядывает ей внутрь, как я недавно заглядывала внутрь Кертиса, с той разницей, что Луис делал это насильно. Ментальное, духовное изнасилование.

Я содрогнулась, вспомнив, каково было мне, когда я смотрела внутрь Кертиса, а уж самому Кертису пришлось раз в сто хуже. Притом, что он дал свое согласие на «прочтение», а Ноэль — нет. Демонесса бледнела все сильнее, а я пыталась представить, что она сейчас чувствует. Нет, какое там! Происходящее вообще было выше моего понимания.

Их контакт продолжался меньше минуты. Интересно, сколько понадобилось времени нам с Кертисом? Я-то пережила вечность.

Луис и Ноэль стояли друг напротив друга, тяжело дыша, скрестив взгляды. У обоих был такой вид, будто они вот-вот потеряют сознание.

— Проклятие! — воскликнул Луис. — Так ты действительно это сделала.

Ноэль отчаянно замотала головой. Взвились черные кудри, и она прижалась к стене, пытаясь найти опору.

— Нет-нет! — Она с мольбой в глазах смотрела в толпу демонов. — Он лжет. Он лжет.

Было заметно, что Луис пытается прийти в себя. Он не хватался за стену, но у него был такой вид, словно кто-то с размаху ударил его в живот.

— Пусть посмотрит кто-нибудь еще, чтобы доказать, что я лгу.

— Нет! — закричала Ноэль. Здесь, в бальном зале, могуществом она уступала только Луису. Никому из других присутствующих не было под силу заставить ее открыться, как заставил Луис. Она должна дать согласие на «прочтение» — или придется вызывать демона со стороны. — Ты ничего не докажешь, Луис. Ты лжешь. Ты…

— Я докажу, — перебил он. — Ты мне показала. Я видел. Я знаю, куда пойти и…

— Нет, не надо! Не надо!

Он пожал плечами.

— Твой звонок. Ты пыталась меня подкупить. Теперь я знаю, где добыть улику и доказать. Я вершу правосудие. Если мне придется искать доказательство, твой приговор будет… страшным. Или признайся — тогда твой приговор будет… чуть менее суровым.

Безмолвная битва. Я даже не догадывалась, о какой улике идет речь, но по выражению лица Ноэль было ясно — она не желает делать это достоянием гласности. Осознав, что выхода нет, она наконец кивнула:

— Ладно. Так и быть. Да, я признаюсь. Я убила Энтони и отдала под суд троих невиновных. Вот и все. Вы счастливы? Счастливы, черт возьми?!

Толпа пришла в неистовство. Новый поворот событий привел их в восторг. Так, наверное, было даже интереснее, чем наблюдать за пыткой Старлы и Клайда. Посреди всеобщего шума и гама я услышала за спиной смешок Кертиса.

— Дорогуша, — сказал он, — я все-таки выбрался из Бельгии.

— Каким образом? За то, что помог разобраться?

— Да. Кроме того, насколько я понял, освобождается вакансия архдемона в Лос-Анджелесе.

Загрузка...