Грань Земли

Глава 21

Из чёрной расщелины в скале выбегал ветер.

— Ни пуха, ни пера! — Сказал Дамир и похлопал Макса по плечу.

— К чёрту! — Ответил он и вздрогнул от одного взгляда на расщелину.

Но тут же ощутил нежные объятия, что придали уверенности и сил.

— Я верю, ты справишься. — Сказала Тэсса и поцеловала в щёку.

Макс сделал глубокий вдох и нервно выдохнул. Уже было шагнул, но тут Дамир взял его за руку, повернул к себе и к его лбу прижался своим лбом. Потрепал волосы и отпустил.

Макс двинулся в темноту пещеры, и с каждым шагом ветер дул, притягивал сильнее, отчего лицо стало быстро обсыхать, а глаза слезиться. Макс уже не видел, но прислушивался и понимал, что все звуки в этом месте умирают.

Макс брёл всё медленнее, а воздух становился всё чернее, осязаемее и время от времени лёгкими паутинками ложился на лицо, пробегая по коже леденящими душу мурашками. Коченели пальцы рук и ног, зуб не попадал на зуб. Земля напоминала лёд, свет тонул во тьме, а мысли даже не успевали облечься в слова, растворяясь в завываниях чёрного ветра с его протяжным скрипом. Что-то гадкое и мерзкое заползало под одежду, закрадывалось в сердце. Здесь было мокро, холодно и тоскливо.

Сколько Макс прошёл? Кажется, не больше трёх шагов, а ноги уже стали ледышками, застыла в жилах кровь и холод объял кости. Кем был Макс? Сосулькой, что растает от нескольких лучиков солнца? Инеем, что возникает в утренние заморозки и исчезает в тот же час? То был не Макс, не его руки, не его ноги, тело, голос, душа, желания и мысли. Всё это не принадлежит ему. Не является им. Просто чья-то блуждающая во мраке пустая оболочка.

Задул холодный яростный ветер и покрыл Макса своими ледяными поцелуями, и там, чего касался его шершавый язык, плоть рассыпалась, и Макса продувало сквозь брешь в сердце, куда хлестали потоки стужи. Жидкий азот, отчего Макс становился не более чем растресканным, разбитым, обмёрзлым куском льда. Впервые за всё время тьма разошлась волнами и рябью, возникла неясная фигура. Макс задрожал и оцепенел.

— Снова ты! — Произнес Ранзор и стал бродить вокруг. — Здравствуй, ничтожество, мусор! Ты так и не понял?! Никакой ты не избранный, лишь никчёмная посредственность, обуза для семьи и окружающих! Ты ведь это осознаешь, правда? — Ранзор растворился тенью и стал переливаться в воздухе. — Не знаю как, но я рад, что ты видишь меня, впервые за всё долгое время моего здесь заключения, меня кто-то видит. Пожалуй, я развлекусь с твоей душой, порву её, чтобы ты никогда не смог покинуть это место, нужно же мне с кем-то скоротать вечность. — Ранзор усмехнулся и исчез.

Во тьме возникли Дамир, Тэсса, Мама и Папа. Они стояли на коленях, и рядом вновь возник Ранзор с дубинкой, обмотанной колючей проволокой. Он стал водить битой по лицам матери и отца, царапая щёки. Родители дрожали, а их взгляды молили о прощении за все ошибки и грехи, они каялись перед самим дьяволом в мнимой надежде спастись самим и позаботиться о своих детях.

Макс схватился за сердце, чувствуя, как оно сжалось, готовое разбиться, но глаза всё ещё следили за убийцей. Ранзор вдруг метнулся к Дамиру и с размаху ударил битой в грудь. Дамир рухнул на спину и закашлялся. Ранзор стал избивать его, удар за ударом, по ногам и рукам, голове и груди, заливая всё лужей крови, а Дамир всё кашлял и кашлял, пока не захлебнулся в кроваво-рвотных массах и не отключился.

После чего Ранзор подошёл к Тэссе, и выражение её лица так же расплылось в мольбе. Бита упёрлась ей в подбородок, приподняла голову.

— Начнём-с! — Воскликнул Ранзор и, размахнувшись, ударил битой по лицу.

В Максе всё застыло, предстало смазанной масляной картиной, где красками были кровь, разодранная плоть и слёзы от увиденного — глухих ударов биты в родственную плоть. И в Максе, в этом куске льда, всё хрустело и ломалось.

Близкие люди становились мясом, а Макс и пальцем не пошевелил, ибо не смел подняться на защиту, осмеливаясь наблюдать лишь краем глаза. От каждого удара, кашля и стона тошнило и трясло, от всех этих криков, ударов, запаха крови.

Макс трясся и рыдал, и по его ноге хлынула тёплая, с терпким запашком струя. И всё меньше в нём оставалось человеческого и живого, пока его близкие стонали, взывая и вымаливая хотя бы каплю милосердия. Макс же не смел даже пискнуть в эту сторону или кинуть гневный взор, только валялся в куче собственной рвоты и мочи, а рыдания, стенания и плачи делались всё тише, пока вовсе не замолкли. Лишь теперь Макс подполз к мёртвым телам, их нельзя было узнать.

— Странно… — Произнёс голос. — Твоя душа должна была порваться!

Макс не ответил, а только тихо плакал и всё впитывал это отчаяние и страх, желание умереть, исчезнуть или вовсе не рождаться. Макс скрючился, напрягся и прижал руку к сердцу. Что-то растягивало брешь, рвало душу. Макс больше не мог здесь находиться.

Он отказывался и потому стал выбегать из пещеры со всех ног, но замедлился всего на секунду, когда пересёкся с изумлённым взглядом, попранной верой и надеждой больших золотисто-медовых глаз, вдруг наполнившихся свинцом, но бесконечная секунда оборвалась.

Макс отвернулся и убежал. Он бросился вниз по склону, спотыкался и падал, катился кубарем, пока не запутался во внезапно выросшей траве и остался лежать в ней. Макса трясло, он рвал на себе волосы, царапал и колотил себя по голове, брал грязь и размазывал по лицу, обдираясь мелкими камнями, только бы перебить внешней болью боль внутреннюю. Изуродовать себя, чтобы плоть уподобилась духу. Таким его и нашёл Дамир.

— Эй, эй, полегче! — Крикнул он, придавил его к земле и затряс, но взгляд брата всё ещё был где-то далеко.

Тогда Дамир с размаху влепил Максу такую пощёчину, что он вскрикнул, а лицо его тут же побагровело.

— Этого мало, ударь сильнее! — Сказал Макс, лёжа в грязи.

Дамир уловил его ясный взгляд и встал.

— Поднимайся! — Приказал он.

— Я вас предал! Я всех вас предал, и я, я не хочу так жить, я не хочу с этим жить! Прошу, позволь мне сдохнуть!

— Макс! С каких пор ты ползаешь в грязи и ноешь, жалеешь себя? Ты ведь никогда таким не был, да что с тобой?! — Закричал Дамир.

— Всё это брешь в душе! Меня ломает, и я уже не вижу света. Дамир! Эта брешь, я не могу, я просто не могу даже подняться, мне страшно заглянуть в глаза, твои, Тэссы. И даже в свои собственные. Боюсь того, что увижу в них!

— Каждый пёс боится чего-то, каждый испытывает страх, но это не конец света. Знаю, ты считаешь меня храбрецом, может быть так и выглядит, но мир пугает меня точно так же, как и тебя, и я знаю, что и он боится не меньше. Не буду отрицать, ты дал слабину, но ведь признался? Так прояви же волю, вернись к своему страху и надери ему зад.

Макс всё ещё валялся, но уже не был потерян, снова видел свет и мог тянуться к нему.

— Ну что, всё ещё считаешь страх прекрасным? — Спросил Дамир, когда они взбирались по холму.

— Считаю, но в этот раз он пересилил чувство красоты, я слишком увлёкся и не заметил его силы. — Макс остановился и взглянул на вершину холма.

Дамир устремил свой взор туда же. Там стояла Тэсса, объятая пламенем. Макс услыхал кувалду, бьющую в окаменевшее сердце и клокочущую в жилах злобу, увидел руки с отросшими когтями и тело, сотканное из прочной, посеревшей глины, и глаза, прожжённые холодным светом.

— Тэсса? — Окликнул её Дамир.

Она чуть пригнулась и стремительным прыжком взмыла к небу, затем с кошачьей грацией приземлилась рядом с Максом и ударила когтями. Дамир успел оттащить брата и взмахнуть рукой. В ту же секунду под ногами Тэссы открылся гейзер и выстрелив грунтом отбросил её.

— Ты что творишь?! — Закричал Дамир.

Тэсса же вскочила и бросилась на него. Он снова замахал руками, преграждая путь каменными блоками, но они рушились один за другим под натиском когтей и все до единого обратились пылью, из которой выскочила Тэсса. Ударом ноги в грудь она опрокинула Дамира и метнулась к Максу, но в неё врезался огромный плоский валун и сбил с ног. Она поднялась и побежала снова. Теперь, сколько бы валунов не пыталось её сбить, всё было тщетно. Она то перепрыгивала их, то скакала между ними, то взбиралась прямо на валуны и прыгала с одного на другой снующих прямо в воздухе, всё ближе подбираясь к Максу. Тогда Дамир мановением руки отбросил их подальше, а Тэсса всё бежала, разгонялась, но её цель становилась всё дальше. Дамир не позволял приблизиться, всячески мешая, и как только Тэсса перепрыгивала на следующий пласт, он тут же отлетал в сторону, как можно дальше.

Так было, пока Тэсса вдруг не прорвалась сквозь эту каменную сонму. Один удар когтистой лапы порушил замкнутую цепь, обратил в пыль. Тэсса уже оказалась над Максом, готовая вцепиться, когда Дамир сцепил собственные руки в замок и резко опустил. Все камни, вся земная пыль, поднятые прежде, сжали Тэссу в ком и яростно обрушили, подняв неистовое облако пыли.

И всё же Тэсса выбралась и из него тяжёлой, качающейся поступью. Холодный исподлобья взгляд всё отчётливее говорил, сколь тяжела аура, нависшая над нею.

Путь к Максу преградил Дамир. Он нарастил себе толстую броню из камня. Тэсса замерла. Глаза её вновь зажглись огнём, и напряженье мышц потребовало новой драки.

Дамир ударил. Размашисто и мощно. Тэсса увернулась и молниеносными ударами когтей стала сдирать всю каменную бронь, да так разогналась, что Дамир не мог уследить, лишь успевал наращивать всё новые бронеслои. А между тем скорость ударов возрастала. Дамир и пикнуть не успел, а Тэсса уже стиснула его каменную шею. Хватка стала мёртвой. Когти раскрошили остатки бронеслоя и начали впиваться в кожу.

— Тэээсссааа! — Закричал Макс. — Ведь тебе нужен именно я! Так я здесь!

Тэсса убрала руку от шеи Дамира, но тут же замахнулась, и когти полоснули по каменной груди. Броня разлетелась. На голой груди остались три фиолетовые раны. Дамир рухнул, скрючился, истошно закричал, пока Тэсса приближалась к Максу. Он трясся и едва стоял, но всё же вытянул руку, закрыл глаза и представил успокаивающий шелест травы, горячее трепетное дыхание, волнительное биение сердца, нежный шёпот, кофейный аромат, молчание безлюдных мест, треск поленьев в камине, перелистывание страниц, ночной стрёкот цикад. Представил и перенаправил всё это Тэссе, заглянув в её глаза, мысленно прильнув к душе и сердцу. И шаг её замедлился, глаза помутнели.

— Прости меня, прости, что подвёл, что расстроил и обманул. Да, я виновен и заслуживаю лишь презрения. Только прошу, не будь такой, как сейчас, лучше вовсе выкинь меня из сердца, но не позволяй ему очерстветь! Ни Дементий, ни Элайя не хотели бы этого. — Макс упал на колени. — Умоляю, не вреди себе!

Тэсса вся серо-каменная, с венами цвета лавы, с потухшим взглядом, остановилась рядом с Максом. И он коснулся её каменной щеки, и её кожа начала становиться мягкой, светлой и тёплой, злость в глазах гасла. Тэсса упала, вернув человеческий облик.

Макс подбежал к Дамиру, он стонал, зажимая свои раны. Макс помог брату подняться, а дальше Дамир побрёл сам. Макс же взял Тэссу на руки и направился в лечебницу, где уложил обоих в голубое сияние капсул.

— Как скоро они поправятся? — Спросил Макс.

— Если их воля и желание достаточны сильны, всё пройдёт довольно быстро. Но раны эти совсем не из простых. Прогнозировать что-либо не представляется возможным. Остаётся лишь ждать и надеяться. — Ответила Пандора.

Макс вздохнул, последний раз взглянул на Дамира c Тэссой и удалился, вышел из лечебницы, бредя куда-то в неизвестность.

Всё было так странно. Небо моргало закатами и рассветами, а порой солнце уходило в зенит. Наступало затмение. Оно сменялось полярной ночью со звездопадом, мог резко начаться дождь, но капли, не успев коснуться земли, становились снегом, градом.

Макс брёл, а рельеф вокруг разрастался горами, холмами, реками и озёрами. Куда Макс шёл? К чему хотел прийти? Где оказаться? Вот оно распутье.

Что же делать, когда всё валится из рук? За что взяться? С чего начать в этом непостоянном мире? Как проложить свою тропу в этих непроходимых джунглях и на чём проплыть необъятный океан на пути к своему счастью, если всё меняется и с каждым найденным ответом возникают всё новые и новые вопросы?

Можно даже ни на что не направлять свой взор и не зацикливаться. Забыть все вопросы, что рождаются в твоей душе и уйти с насиженного якобы места в жизни, которое ты от рождения считал своим, но уже через год, месяц или даже спустя час то самое твоё родное станет для тебя чужим. Вот ты моргнул и мир уже не тот, что прежде. Тебе казалось, что твой путь проложен асфальтом, но оказалось, это лишь грязные маслянистые разводы, через кривые отражения которых ты силился познать свой мирок со всеми его тысячами форм и искажений, недостойные взгляда и мыслей адекватного человека.

Так, минуту назад у тебя была целая жизнь и все ключи от её замков, но вдруг они сломались, и ты ждёшь мастера, что их починит, но единственный мастер это ты, а ты всё ждёшь и не можешь это осознать. Друзья, семья, близкие, родные и любимые, разве не они ключи от этой жизни? Разве не должны мы беречь, ценить их дружбу и любовь, заботу и поддержку, а не растрачивать их по мелочам, транжиря это богатство? Но стоит ключам сломаться, и ты навсегда останешься в коридоре с запертыми дверями, за каждой из которых жизнь, отныне потерянная для тебя.

В воздухе витало что-то нехорошее, и Макса охватило странное волнение. Сердце неспокойно билось и возмущалось продолжению этого пути, требовало направить мысли и тело в обратную сторону.

Макс остановился, прижал руку к груди и помассировал. А после обернулся и пошёл в лечебницу.

Там было тихо. Руны всё так же сияли голубым светом. Но купол был всего один. Под ним лежала Тэсса. Дамир водил над ней рукой и наблюдал.

— Дамир?! — Радостно воскликнул Макс.

— Тссс! — Произнёс Дамир, затем развернулся и направился к брату.

Как в страшном сне Макс увидел чёрные глаза и расчерченное венами лицо.

— Здравствуй, Максимка!

Макс вздрогнул и отшатнулся.

— Это… это невозможно!.. Тэсса сказала, что Эдем недоступен для тебя! — Прошептал Макс.

Дамир взглянул на Тэссу.

— И она была права. Но видишь ли в чём дело, в тот раз, когда твой брат был у меня в гостях, я посадил в его благородное сердце небольшое семечко в очень толстой непознаваемой кожуре, и хвала этому исцеляющему агрегату — семечко пробудилось! Росток взошёл!

Дамир провёл чёрной рукой по голубому свету купола над Тэссой, и тот потемнел. По Тэссе пробежались смолисто-фиолетовые вены. Она скрючилась и начала извиваться подобно змее. Её глаза открылись, и Тэсса вскочила, точно разбуженный безумный зверь. Она выпрыгнула из купола и зло уставилась на Макса. Дамир усмехнулся.

— Ты знаешь, как сделать мне приятно! — Сказал он Тэссе.

И она бросилась к стене, чтобы вонзить когти в сияющие голубым светом письмена. Руны стали кривиться и плавиться, стекать. Затем Тэсса стала носиться по всему лазарету, как дикая кошка и рушить стены, и водить по воздуху когтями, оставляя в нём рваные полосы подобные жутким ранам, отчего сама ткань пространства скривилась и сморщилась.

— Что ты делаешь?! — Воскликнул Макс.

Но Тэсса не ответила.

— Она не будет слушать тебя. Я высвободил её подсознание. Давай лучше поговорим о деле. Как погляжу, намёки завели нас не туда, мы в тупике, но я сильнее прежнего жажду примирения, давай же предадим забвению наши обидки. — Произнёс Дамир.

Макс молчал. Тогда Дамир подошёл к нему, стиснул шею и прижал к стене.

— Хочешь спокойной жизни? Увидеть брата? Вернуть семью, а, Максимка? Нам обоим есть что терять, но терпение моё не бесконечно. Я скажу тебе, как всё будет. Или ты помогаешь мне, или всё заканчивается весьма плачевно! Ну что, окажешь мне небольшую услугу?

— Ни за что!

— Честное слово, я разочарован! — Рука сжала шею, и Макс стал задыхаться, не способный вырваться из плена. — Ты бы мог хотя бы притвориться, потянуть время.

Из горла вырывался хрип, в глазах темнело. Вдруг потолок вспыхнул оранжевым, в нём открылась воронка. Она стала поглощать всю темноту.

Тэсса вцепилась когтями в стену, но это не помогло и бестию затянуло с куском стены.

Хватка Дамира так же ослабла.

— Вот он твой последний шанс сделать правильный выбор! — Процедил он сквозь зубы.

И его проглотило, после чего воронка захлопнулась.

Всё должно было наладиться, а вместо этого лечебница затряслась, загрохотала и обрушилась минуту спустя.