Глава 31

В часы, последовавшие за капитуляцией, в форте Стэнли все находились в состоянии недоумения и растерянности. Невероятное известие о сдаче было для сражавшихся как удар обухом по голове. Элизабет продолжала заниматься ранеными: ей придавало силы чувство вины, потому что в глубине души она отлично понимала: скоро ей придется покинуть этих людей. Риф отправил последний рапорт бригадному генералу Уоллису, в котором сообщал о полученных ранее инструкциях. Адам спешно готовился к длительному переходу.

– Бригадный генерал хочет, чтобы мы взяли с собой двоих, – сказал Риф, когда все собрались в ранний вечерний час. – Капитана Генри Бассета и Лоуренса Фишера. Бассет знает кантонский диалект как свой родной, а Фишер – врач. Особенно пригодится Бассет, если придется со временем разбиться на две группы или если что-нибудь со мной случится. – Элизабет тихо ойкнула, но он не обратил на нее внимания и продолжал, обращаясь к Адаму: – Ты уверен, что хочешь отправиться с нами? Путешествие может обернуться нешуточной прогулкой.

Адам понимал, что Риф прежде всего имел в виду его больную ногу.

– Я решил идти, – упорно повторил он. – С этой хромотой я живу уже столько лет, что даже перестал замечать ее. Она и сейчас не будет помехой, даже после того, как японцы еще подпортили ее шрапнелью.

Риф не стал спорить. Будь на месте Адама кто-нибудь другой, он не раздумывая отказал бы. Но они вместе сражались, рисковали жизнью, чтобы спасти друг друга. Поэтому у Рифа язык не повернулся бы сказать, чтобы Адам оставался. Тем более что с Рифом пойдет Элизабет.

– Что ж, ладно, – сказал он, понимая, что, если дело дойдет до чего-нибудь серьезного, Адам не раздумывая отдаст за Элизабет жизнь. – Как у нас дела с едой?

У них имелось несколько банок говяжьей тушенки, сардин, сгущенного молока и несколько коробок круп и хлопьев.

– Это все, чем мне удалось разжиться, – будто оправдываясь, сказал Адам.

Понимая, что многие уже давно в глаза не видели приличной еды, Риф промолчал.

– Когда уходим? – спокойно поинтересовалась Элизабет.

– Через час. Как только стемнеет. Бассет и Фишер встретят нас на берегу.

– И куда мы отправимся? – спросил у Рифа Адам, расстилая на земле карту местности.

– Возьмем моторную лодку, на которой китайцы переправляли провиант через залив. Она старая и немного протекает, так что плыть в ней рискованно, но, если удастся достигнуть острова Ламма, торпедный катер будет ждать нас у его западного побережья.

Адам давно уже подозревал, что Риф связан с военной разведкой. И раз он говорит, что их будет поджидать торпедный катер, стало быть, нет причин ему не верить.

– Если повезет, – продолжал Риф, – катер высадит нас на северо-востоке Новой территории, где немало вполне боеспособных и активно действующих отрядов китайских повстанцев. Они окажут нам необходимую помощь.

– А оттуда мы на своих двоих? – спросил Адам, проводя указательным пальцем по отмеченной на карте береговой линии.

Риф кивнул:

– Да, шестьдесят миль пешком. Когда окажемся на территории, контролируемой китайцами, то до Чунгкина доедем по железной дороге.

– А что ты будешь делать потом? – спросил Адам, усаживаясь на корточки и с интересом глядя на Рифа.

– Мне приказано остаться в Чунгкине и помогать китайцам формировать войсковые части.

Некоторое время Адам сидел задумавшись. В Чунгкине находилось британское посольство, и можно было не сомневаться, что он тоже не останется без дела. Но он совершенно не знал Китая и не говорил по-китайски. И потому, разумеется, ему бы никто не поручил такое дело, как Рифу. Вероятнее всего, его пошлют в Индию или в Бирму, где до конца войны ему придется выполнять какую-нибудь канцелярскую работу. Ему пришло в голову, что как бы там ни было, но он будет вместе с Элизабет: ведь в конце концов формально они все еще муж и жена. Как к этому относился Риф, было трудно сказать, на его лице нельзя было прочитать ровным счетом ничего.

Гладкая темная челка упала на лоб усталого Рифа.

– Пора, – сказал он Адаму.

Сейчас только тот обратил внимание, что Риф поднялся очень тяжело, без обычной звериной легкости. Хотя Риф и выбросил перевязь вскоре после того, как они покинули «Репалс-Бей», было очевидно, что рана в плече и забинтованная рука его серьезно беспокоят. Адам от души ему сочувствовал. Ведь что ни говори, а впереди целых 1200 миль до Чунгкина, тем более что без Рифа шансов добраться туда у них не было никаких. Вскинув вещмешки на плечи, они двинулись к берегу. Адам успокаивал себя мыслью о том, что, не будь Риф так уверен в успехе, он едва ли отправился бы в такой опасный путь. Он мог сколько угодно рисковать собственной жизнью, но был явно не из тех, кто рискует жизнью других, особенно жизнью любимой женщины.

С подернутого вечерней дымкой пляжа они видели мерцающие огни вдоль береговой линии.

– Должно быть, это япошки жгут рыбацкие хибарки, – предположил капитан Бассет.

Элизабет почувствовала, как мурашки пробежали у нее по спине: она была теперь совершенно уверена, что тот дом, в котором им было так хорошо с Рифом, ей больше никогда уже не увидеть.

Капитан Бассет был невысоким плотным молодым человеком с прямыми светлыми волосами и постоянной улыбкой на лице. Присутствие в группе Элизабет явилось для него полнейшей неожиданностью. Но он даже и виду не подал, насколько поражен тем, что эта женщина намерена идти с ними до конца маршрута, почти через весь Китай. Они двинулись вдоль берега и вскоре нашли катер. Бассет успел сказать Элизабет, что говорит не только по-китайски, но знает еще французский, итальянский, урду и пушту. Он поинтересовался, не из Скандинавии ли она, – в надежде, что, будь она из Скандинавии, он мог бы выучить новый язык за время путешествия, – и был огорчен, услышав ответ Элизабет.

Капитан Фишер был молчалив и сдержан. Он отвел Рифа в сторонку и сказал, что категорически возражает против присутствия женщины в таком трудном и длительном путешествии, но его возражения Риф сразу же отмел. Фишеру было заявлено, что миссис Гарланд пойдет с ними. Пока шли по берегу, Фишер с любопытством поглядывал на Адама Гарланда. Тот не производил впечатление влиятельной фигуры. Поэтому Фишеру оставалось лишь ломать голову над тем, что именно сделал или сказал Гарланд, уговорив такого жесткого человека, как Риф Эллиот, взять Элизабет с собой.

Китайцы, которые подвозили провиант войскам, оказавшимся отрезанными на полуострове, несмотря на плотный вражеский огонь и серьезный риск, продолжали свое опасное дело.

– Нужно торопиться, – взволнованно сказали они, как только Риф помог Элизабет взобраться на борт одного из суденышек. – Береговые батареи японцев пока молчат. Нужно поспешить, пока не начался обстрел.

Когда все расселись в мокрой протекающей лодке, от которой исходил неприятный запах, Элизабет разглядела на носу детскую фигурку. Она улыбнулась, но маленькое бледное личико не озарилось ответной улыбкой.

– Ваш малыш? – шепотом спросила она у перевозчика, как только мотор заработал и лодка принялась набирать скорость.

Китаец покачал головой и что-то ответил на своем языке.

– Это не мальчик, а девочка. И он говорит, что не знает, кто она такая, – перевел его слова Риф, неотрывно наблюдающий за береговой линией, чтобы вовремя заметить возможные приготовления на прибрежных батареях. – Он говорит, их деревня была разбомблена, а девочку он нашел в лодке, она лежала там, свернувшись калачиком. С тех пор она всюду с ним. Ест, что он ей дает. Ее родители погибли.

Девочка продолжала смотреть на Элизабет, ее черные глаза были широко раскрыты.

– У нее такой вид, будто она голодная, – в ужасе произнесла Элизабет.

Риф взглянул на девочку. Недоуменное и вместе с тем покорное принятие собственной судьбы, которое легко читалось во взгляде ребенка, он нередко видел в последние недели на многих лицах.

Элизабет принялась рыться в своем рюкзаке, и Риф не остановил ее, несмотря на то что Фишер сказал ледяным тоном:

– У нас не так уж много провизии, чтобы раздавать ее направо и налево.

Элизабет никак не отреагировала на его слова, вытащила коробку сардин и вложила ее в руку ребенка. Девочка выглядела такой худенькой, изможденной и забитой, что определить ее возраст было невозможно. Должно быть, ей было лет семь-восемь, но глаза у нее были недетскими.

Металлическую коробку сардин она схватила с жадностью и прижала подарок к груди, словно кто-то пытался выхватить у нее неожиданно обретенную драгоценность.

– Все нормально, – сказал Адам, желая успокоить девочку. – Это твое, не бойся.

Внезапно на берегу полыхнуло пламя, и вокруг лодки стали рваться снаряды.

Элизабет легла ничком на вонючее днище лодки, прижимая к себе девочку. Адам расслышал, как Риф яростно, хотя и сдержанно, прорычал ругательство в ответ на открытую по лодке стрельбу из винтовок и пулеметов. И когда Адам решил, что у них не осталось уже никакой надежды, неожиданно на востоке появилась более солидная, чем их моторная лодчонка, цель.

Адам подполз к Рифу.

– Что такое? Ты ранен? – спросил он.

– Нет! – резко ответил ему Риф. Он сидел, пригнув голову, на корме, вглядываясь в темноту и стараясь понять, какое судно привлекло внимание стрелявших.

Адам вновь сел на банку, понимая, что нет смысла повторять вопрос. Он протянул Элизабет руку, помог ей подняться и сесть с ним рядом. Девочка прижалась к Элизабет, напуганная еще и тем, что берег постепенно удалялся.

Обстрел понемногу стих. Ночной ветер оказался очень свежим, и Элизабет все сильнее прижимала к себе плохо одетого ребенка, стараясь согреть его своим теплом.

– Ну не ирония ли: когда пересядем на торпедный катер, придется какое-то время двигаться в обратную сторону, – сказал капитан Фишер, когда в темноте показался остров Ламма, похожий на черный покатый бугорок на горизонте.

– Тут уж ничего не попишешь, – резко ответил Риф. – Катер не может подойти к самому берегу, чтобы забрать нас. Он сейчас на западном побережье, чтобы япошки не достали его своим огнем. Как только мы окажемся на его борту, катер будет держаться на безопасном расстоянии от береговой линии Новой территории. Сидевший на руле китаец выключил движок, и лодка мягко ткнулась в песчаный берег.

– Сколько отсюда до восточного побережья? – спросил Фишер, когда они сошли на берег.

– Миля, может, чуть меньше. Тут очень узкая полоска суши, – отрывисто сказал Риф и одернул китель.

Элизабет, чуть ускорив шаги, просунула свою руку Рифу под локоть. Она хотела прикоснуться к нему и как-то отблагодарить за то, что до сих пор все шло нормально и никто из отряда не ранен. Риф ответил ей пожатием руки, затем подошел к перевозчикам-китайцам, чтобы убедиться, что они будут ждать условленные четыре часа.

Капитан Бассет посмотрел ему вслед, затем перевел взгляд на Элизабет. Он ничего не понимал. Ему дали понять, что эта женщина – жена Гарланда. Но если она к тому же и любовница Эллиота, тогда предстоящее путешествие будет изобиловать опасностями, исходящими не только с вражеской стороны.

Риф повел группу по широкой утоптанной тропинке, которая петляла между источавшими сладковатый запах соснами. Они прошли ярдов двадцать, когда Фишер вдруг резко остановился.

– За нами кто-то идет! – прошептал он. – Тише! Все разом застыли и прислушались. Нет, ничего, кроме ветра да шелеста деревьев, не было слышно.

– Ошибся, старина, – сказал капитан Бассет, поправляя свой рюкзак. – Пошли, торпедный катер не станет нас ждать до бесконечности.

Они вновь двинулись в путь, стараясь идти цепочкой. Элизабет шагала позади Рифа, за ней Адам, а капитан Фишер и капитан Бассет замыкали шествие, прикрывая тыл.

Тропинка полого поднималась в гору, затем начался резкий спуск к морю.

– Я, кажется, вижу катер! – прошептал Адам Рифу, показав рукой на одинокое судно, покачивающееся на волнах. – А вот как привлечь внимание экипажа, не создавая шума и не беспокоя япошек, которых тут наверняка пруд пруди?

– Ну, это едва ли нам удастся, – в своей обычной резкой манере сказал Риф. – Как бы то ни было, придется рискнуть.

Они торопливо спустились к берегу. Капитан Бассет сорвал с себя рубашку и принялся отчаянно махать ею, а остальные хором закричали. Через несколько минут от катера отвалил ялик. Элизабет прислонилась к Рифу, ослабев от облегчения.

– Все должно быть нормально, – сказала она, когда он здоровой рукой обнял ее за талию. – Как только окажемся на борту, сможем считать себя в относительной безопасности.

За спиной раздался шум, причем все отчетливо услышали его.

– Что за черт?! – в сердцах воскликнул капитан Бассет, резко обернулся и вытащил пистолет.

Маленькая худенькая фигурка бежала к ним по песку.

– Это же ребенок! – не веря своим глазам, воскликнул Адам. – Девочка всю дорогу шла за нами следом.

– Пусть уходит! – резко сказал Фишер. – Мало того, что нужно отвечать за женщину, так еще и ребенок объявился.

Девочка, поняв, что она оказалась нежелательной среди этих взрослых людей, чуть подалась назад. Элизабет просительно взглянула на Рифа.

– Мы не можем оставить ее здесь. Она умрет от голода. Хотя бы в Мирс-Бей ее обязательно нужно доставить. Там деревня, люди. Может, кто-нибудь согласится взять ее.

– Господи, что за чушь! – с нескрываемым презрением сказал Фишер.

– Прошу тебя, дорогой, – сказала Элизабет. – Несколько часов – и девочка будет в полной безопасности.

Риф посмотрел на жалкую фигурку. Платье девочки было, скорее, откровенными лохмотьями, оно не защищало от холода и непогоды. Из-под него виднелись босые ноги.

– Ладно, – коротко сказал он. – Но на твою ответственность, Лиззи. Никто другой ею заниматься не будет, учти.

Ялик причалил к берегу, и темная фигура пригласила на борт Бассета и Фишера. Элизабет бросилась к девочке.

– Пойдем, – сказала она, взяв малышку за руку. – Всегда держись рядом со мной, понятно?

Когда они уже плыли в ялике к катеру, Адам удивленно взглянул на Рифа. Казалось, лицо у того заострилось, а скрытая под кителем раненая рука выглядела еще более беспомощной.

Капитан катера сразу же уединился с Рифом, и поэтому у Адама не было возможности спросить Эллиота, как тот себя чувствует.

Вскоре они выбрались в Китайское море и развили скорость около двадцати узлов в час. В полной темноте они плыли на восток. Командир старался держаться на почтительном расстоянии от береговой линии. Затем, повернув на север, катер обогнул Новую территорию и направился к Мирс-Бей.

– Где бы вы хотели высадиться на берег, сэр? – спросил у Рифа капитан катера, как только первые лучи солнца осветили небо на горизонте.

– Там есть небольшая бухточка, – сказал Риф. В душе он радовался тому, что в темноте им удалось пройти незамеченными. – Вот там нас и высадите.

Капитан подошел как можно ближе к берегу. Вновь спустили ялик, и все перешли в него. Было свежо, особенно на воде.

– А теперь? – спросил Адам, когда они поплыли к берегу, освещаемые лучами утреннего солнца. – Тут место пустынное, вокруг ни души. Интересно, сколько отсюда до деревни?

Риф был серым от усталости.

– Не очень далеко, – сказал он. – Около полумили.

– А разве нельзя немного передохнуть? – спросил Бассет и, увидев сдержанное одобрение на лице Фишера, добавил: – Кстати, я подумал о миссис Гарланд. Она, должно быть, чертовски устала.

Да, Элизабет очень устала, но она покачала головой, давая знак Рифу, что вполне может идти. Она понимала, что тот хочет пройти оставшееся расстояние поскорее.

– Нет-нет, – сказала она, по-прежнему держа маленькую китаянку за руку. – Ради Бога, не беспокойтесь обо мне, капитан Бассет. Я в полном порядке.

Она улыбнулась ему, и капитан Бассет сразу почувствовал легкое возбуждение. Даже вчера вечером, когда было плохо видно в наступившей темноте, он понял, что Элизабет – на редкость красивая женщина. Теперь же, в лучах восходящего солнца, он впервые смог убедиться в том, как она красива. Ее светлые, с серебристым отливом волосы были собраны в узел на затылке с помощью коралловых шпилек. Золотисто-зеленые глаза были прикрыты густыми ресницами. Он заметил, что под армейским кителем, надетым для тепла, на ней была грязная, заляпанная кровью форма добровольца. Он еще подумал о гражданской профессии Элизабет, если, конечно, у таких женщин вообще бывают гражданские профессии. Как-никак ее муж, Адам Гарланд, без ума от своей супруги, каждый его взгляд откровенно говорит об этом. Впрочем, от нее без ума и капитан Эллиот.

Бассет задумался о том, знает ли Адам Гарланд о связи жены с капитаном. Эта троица отличалась необыкновенным дружеским единением, так что Гарланд вполне мог ничего и не знать. Раздумывая о том, что за странные отношения их связывают, Бассет немного отстал. Остальные мерно вышагивали к деревне между обработанных полей.

– Это деревня Хакка, – на ходу сказал Риф Адаму, едва только они вошли в селение. – Народ тут должен быть настроен к нам довольно дружелюбно. Но вряд ли мы найдем здесь китайских повстанцев, которые могли бы нам помочь. Боюсь, что придется полагаться лишь на собственные силы.

Хотя час был очень ранним, с полдюжины бойких детишек выбежали им навстречу: они отчаянно размахивали руками и громко кричали, призывая остальных выйти и поглазеть на забавных чужеземцев. Дети привели их в селение, где группа оказалась на мощеном дворике, в центре которого росло дерево.

– Это, кажется, деревенская площадь, – вполголоса произнес Адам, обратившись к Элизабет.

В это время пожилой человек, похожий на старосту или вождя, в голубом полотняном пиджаке и длинных брюках, пригласил их за массивный каменный стол. Женщины, согнувшиеся от тяжелой ежедневной работы, с лицами в глубоких морщинах, в традиционных китайских черных одеждах, улыбались гостям беззубыми ртами и предлагали выпить чаю.

Путешественники охотно последовали приглашению, и Адам вспомнил, как он впервые отведал китайского чаю. Это было в небольшом чайном домике на побережье, в Виктории, куда они зашли с Бет. С тех пор утекло много воды, словно все это происходило в другую эпоху: Адам не мог поверить, что на самом деле минуло всего лишь два года.

Риф по-китайски беседовал с главой деревни; капитан Бассет внимательно следил за ходом беседы. Потом он повернулся к остальным и сказал:

– Вождь даст нам в провожатые молодого человека, и тот отведет нас в ближайший лагерь повстанцев. А теперь старик приглашает нас откушать вместе с ним.

– Хорошее дело! – весело сказал Бассет. На его лице появилась широченная улыбка, когда он увидел, что женщины несут чашки с рисом и палочки для еды.

– Мне нужно с тобой поговорить, – тихо обратился Риф к Адаму.

Элизабет накладывала на тарелку маленькой китаянки риса и овощей из большого блюда в центре стола. Риф незаметно выскользнул из-за стола.

Адам последовал за ним. Они отошли к дереву. В голове Адама вихрем проносились мысли. Еще когда береговая батарея открыла огонь, он почувствовал, что что-то не так.

– Вам придется продолжать путь без меня, – решительно заявил Риф, когда они отошли на такое расстояние, что никто не смог бы их подслушать.

Пораженный, Адам тупо уставился на него. Он ожидал услышать что угодно, только не это.

– Но ты должен идти с нами! – возразил он. – Ведь до Чунгкина более тысячи миль! Без тебя мы ни за что не сумеем туда добраться!

– Со мной у вас тоже никаких шансов, если уж на то пошло, – мрачно сказал Риф и медленно, с усилием расстегнул китель.

Бинты были черные, пропитавшиеся кровью.

– О Господи... – прошептал Адам. – А ведь я знал! Знал, что твоя рана очень серьезна!

– А я понимал, что нет смысла говорить об этом кому бы то ни было, – сказал Риф.

Адам был поражен, увидев, с каким усилием Риф произносит слова.

– Я просто хотел... удостовериться, что у вас будет провожатый.

Он чуть покачнулся. Адам подхватил его и поддержал.

– И что же, по-твоему, я должен теперь делать? – взволнованно спросил он, похолодев в глубине души от предчувствия, что Риф не оправится от полученной раны.

– Карты, компас, медицинские причиндалы, все... все у меня в рюкзаке, – сказал тот. Его лоб покрылся испариной. – Провожатый отведет вас к повстанцам. – Он помедлил, с трудом вдохнул и добавил: – Держись Фишера. Хоть он и вспыльчив, сукин сын, но будет вам полезен.

– Элизабет не бросит тебя здесь одного, – сказал Адам. – Мы все останемся в деревне.

Риф отрицательно покачал головой.

– Нет! – решительно заявил он. – Эту территорию контролируют японцы. Тут небезопасно. Если кто-нибудь видел, как мы подходили к берегу на торпедном катере... через час тут уже может быть враг. Вы должны уходить! Немедленно!

– Бет никогда не согласится на это! И видит Бог, я не смогу переубедить ее, нет у меня таких слов.

Риф чуть заметно улыбнулся.

– Знаю, и рад этому. – Он еще раз с усилием вдохнул и добавил: – Я попробую поговорить с ней. Скажу, что буду прикрывать группу с тыла и что мы встретимся вечером. Но ради Бога, не давай ей говорить со мной больше нескольких секунд. Иначе она обо всем догадается.

– О Господи... – упавшим голосом сказал Адам. – Боже, Боже мой...

Риф облизнул пересохшие губы.

– Хочу, чтобы ты сделал для меня одну вещь, Адам.

– Все, что угодно! – Адам чувствовал, что слезы набежали у него на глаза. Ведь именно этого человека он раньше ненавидел всей душой, а теперь чувствовал, что, если Риф умрет, это будет для него невыразимым горем.

– Лиззи беременна. – Риф увидел удивление в глазах Адама и чуть заметно улыбнулся. – Позаботься о ней вместо меня, Адам. И о ребенке.

Они крепко пожали друг другу руки. Адам чувствовал, как по его щекам бегут слезы. К ним подошла Элизабет.

– Что это вы уединились? Я не помешаю? – улыбаясь спросила она.

– Не позволяй ей долго оставаться со мной, – яростно прошипел Риф.

Адам стиснул Рифу локоть, показывая, что все понял. Затем отвернулся, не в силах вымолвить ни слова. Но Элизабет не заметила его душевного состояния. Она смотрела только на Рифа. Ее поразил его изможденный вид.

– Ты ничего не ел, – мягко сказала она. – Будет гораздо лучше, если пойдешь и перекусишь.

Риф через силу улыбнулся Элизабет своей неотразимой улыбкой. Ее волосы отсвечивали золотом, и Рифу так хотелось дотронуться до них, но он знал, что, если позволит себе эту небольшую слабость, дрожь в руке выдаст его истинное состояние. Он привалился к стволу дерева и придал лицу обычное надменное и безразличное выражение.

– Я хочу, чтобы ты шла дальше с Адамом, Бассетом и Фишером, – произнес он, нечеловеческим усилием подавляя страшную боль и стараясь не выдать себя. – Я буду прикрывать вас с тыла, так сказать, буду вашим арьергардом.

Она согласно кивнула. Правда, ее не очень-то прельщала перспектива шагать целый день, не видя перед собой Рифа, но тут всем заправлял он, а Элизабет не собиралась осложнять ему жизнь, и без того очень нелегкую.

– Юнг Шуи не хочет оставаться в этой деревне. Позволь ей пойти с нами. Я буду делиться с ней своей порцией еды и следить, чтобы она не мешала.

– Юнг Шуи – так ее зовут? – Он старался выиграть время, чтобы все как следует обдумать. Если девочка пойдет с Элизабет, это может оказаться к лучшему. С ребенком на руках, чувствуя за него ответственность, Элизабет будет не так тяжело справиться с горем, когда она узнает, что Риф никогда их не догонит.

– Ладно, – решил он наконец. Риф понимал, что Фишеру это придется не по душе, но Адам как-нибудь сумеет все уладить. – Бери ее с собой, если хочешь, но имей в виду, что рано или поздно тебе все равно придется с ней расстаться.

Она вовсе не была в этом уверена. Девочка осталась сиротой, и Элизабет уже приходила в голову мысль удочерить ее.

Адам с волнением наблюдал за ними. Риф понимал, что через несколько секунд он выполнит его просьбу и сделает так, чтобы Лиззи ушла.

– Тебе пора, – резко сказал он. – Нельзя, чтобы остальные ждали тебя одну.

– Я увижу тебя вечером? – Элизабет улыбнулась Рифу, и в ее глазах светилась любовь к нему, переполнявшая ее сердце.

– Непременно, – ответил он и почувствовал, как внутри у него все опустилось. – Вечером мы обязательно увидимся, Лиззи.

Она поднялась на цыпочки, наплевав на то, что могут о ней подумать Бассет и Фишер, и нежно поцеловала Рифа в губы.

– Я люблю тебя! – сказала она, с радостью думая о том, что впереди у них еще много лет совместной жизни. Затем она вернулась к остальным, подняла свой рюкзак и, взяв Юнг Шуи за руку, двинулась вслед за Адамом, который энергично шагал за проводником.

Деревенские ребятишки бежали следом. У околицы Адам чуть задержался, поблагодарил главу селения за гостеприимство и оказанную помощь. Бассет и Фишер обменялись рукопожатиями и с другими старейшинами, провожавшими чужестранцев до околицы. Элизабет обернулась и посмотрела на Рифа. Тот продолжал стоять, привалившись к стволу дерева в центре площади: спокойный, раскованный, со своим обычным пренебрежительным взглядом, как в самый первый день, когда Элизабет увидела его в баре отеля «Гонконг». Солнце отражалось от его густых иссиня-черных волос, уголки губ тронула странная, немного ироничная улыбка. Он поднял руку и взмахнул ею на прощание. Она послала ему в ответ воздушный поцелуй, повернулась и зашагала вслед за Адамом, который уверенно продвигался по узкой тропинке между полей, взбираясь по склону холма.

Несмотря на то что все давно уже не спали, они шли без остановки почти целый день. Когда они подошли к высокой горной гряде, то увидели далеко внизу сверкающее море. Но вскоре группа спустилась в лощину, поросшую бамбуком и елями. Юнг Шуи проворно бежала за Элизабет, не спрашивая, куда они идут, да и не особенно интересуясь этим. Она была благодарна Элизабет за поддержку и помощь и ни о чем не задумывалась.

Вскоре после полудня молодой проводник из Хакки занервничал: он то и дело останавливался, прислушиваясь, будто пытался уловить какие-то звуки, недоступные остальным.

– В чем дело? – тоже нервничая, спросил Адам. – За нами следом кто-то идет, да?

– Не быть уверен, – ответил китаец. Двигаясь все более осторожно, он сошел с тропинки и через заросли бамбука повел группу вверх по довольно пологому склону. На вершине холма они залегли. И очень вовремя. Вниз по тропинке в сторону деревни направлялся японский военный патруль.

– Кажется, сейчас самый подходящий момент чуточку передохнуть, – мрачно сказал Фишер, с усилием скидывая свой рюкзак.

Китаец согласно кивнул и принялся на своем языке что-то быстро говорить Бассету.

– Он говорит, нам следует пробыть тут до вечера, так как в округе могут быть и другие патрули, – перевел Бассет.

Возражений не последовало. Все страшно устали и нуждались в отдыхе.

– А как же Риф? – прошептала Элизабет, обращаясь к Адаму. – С ним будет все в порядке?

Адам подумал о Рифе, о том, как из раны под кителем у него вытекает кровь, а с нею – жизнь.

– Разумеется, – кратко сказал он, не в силах взглянуть Элизабет в глаза. – С ним будет все в порядке.

Вечером они вновь двинулись в путь. Прошли мимо деревень, лежащих в руинах после бомбежек. Вскоре после полуночи они достигли лагеря повстанцев.

– Слава Богу, – довольно сказал Бассет, усаживаясь на копну сена. – У меня бы недостало сил идти дальше.

– Завтра опять в путь, – грубо напомнил ему Фишер. Но завтрашний день Бассета пока не интересовал.

Как был в одежде, он закрыл глаза и через секунду уже громко храпел.

– Ничего не понимаю. – Элизабет озабоченно посмотрела на Адама. – Где же Риф? Почему он не догнал нас?

– Догонит, – сказал Адам, не представляя, какими словами можно рассказать Элизабет всю правду. – Попытайся уснуть, Бет. Утром предстоит тяжелый путь.

Она спала очень беспокойно, часто просыпалась и всякий раз убеждалась, что Риф еще не появился. На рассвете партизанский лагерь ожил и стал похож на муравейник. Их угостили колбасками и – чего уж никто не ожидал – горячим какао.

– Сегодня нам предстоит пересечь дорогу, на которой часто встречаются японские патрули и конвои, – сказал Бассету командир повстанцев, присаживаясь возле англичанина. – Группа наших людей пойдет первой, и они прикинут, где лучше всего вам пересечь трассу.

Бассет пересказал это остальным. Адам и Фишер молча выслушали его. Они отлично понимали, какая судьба им уготована, если попытка не увенчается успехом и они попадут в руки японцев.

– Но мы не можем уйти! – резко сказала Элизабет Адаму. – По крайней мере до тех пор, пока не придет Риф.

Бассет и Фишер уже взвалили рюкзаки на плечи. Молодой китаец-провожатый не выказывал никакого желания возвращаться в деревню. Очевидно, он решил остаться с партизанами.

– Нам нужно идти дальше, – сказал Адам повстанцам.

Бассет и Фишер уже тронулись в путь.

– Мы не можем уйти без Рифа! Я остаюсь! – заявила Элизабет. Она так расстроилась, что у Адама разрывалось сердце.

– Ты должна идти, Бет, – сказал Адам, понимая, что ужасного объяснения уже не избежать. – Риф не придет. Когда нас обстреляла береговая батарея, его ранили. Он остался в Мирс-Бей, чтобы не задерживать отряд.

– Я не верю! – Она отступила от него на полшага. – Я не верю тебе! Это неправда! О, прошу, скажи, что это неправда! – Ее глаза лихорадочно сверкали, кровь отлила от лица.

– Дорогая, мне очень жаль, – сочувственно сказал он, потянувшись, чтобы обнять ее. – Риф знал, что, если сказать тебе правду, ты его не оставишь. А он хотел, чтобы ты шла с нами, чтобы была в безопасности.

– Нет! – воскликнула она. – Нет! Нет!!!

Резко повернувшись, она бросилась прочь от повстанцев, Фишера и Бассета и побежала туда, откуда они пришли. Она бежала к Рифу.

Адам бросился за ней, схватил за руку и резко повернул к себе.

– Перестань! – в отчаянии крикнул он. – Не можешь же ты и вправду вернуться туда! На дороге полно японцев.

– Плевать! – Она пыталась вырвать свою руку. – Я не оставлю его! Я пойду к нему! И ты не посмеешь мне помешать!

– Когда ты вернешься, его уже там может и не быть! – крикнул Адам ей в лицо. Затем, проклиная себя за жестокость, он сказал как можно мягче: – Он умирал, когда мы уходили.

Она шумно вдохнула, взглянула на Адама глазами, полными крайнего недоумения, и громко закричала.

Он никогда в жизни не бил женщину и думал, что не способен поднять руку на Бет. Но рука Адама, казалось, сама по себе наотмашь, сбоку ударила Элизабет по лицу. Наступило молчание.

– Он умирает, и ничего, черт побери, с этим не поделаешь! – заорал Адам. – А теперь, Бога ради, веди себя так, чтобы его гибель не оказалась напрасной! Иначе набегут японцы и перебьют всех, кто рисковал своей жизнью, чтобы нам помочь.

Элизабет истерично всхлипывала. Слезы ручьем текли по ее лицу. Адам, крепко взяв ее за руку, увлек за собой.

– Пойдем же! – убитым голосом сказал он. От его прежнего гнева не осталось и следа. По лицу Адама тоже текли слезы. – Нужно нагнать остальных, Бет. Нам с тобой нельзя отставать.

Загрузка...