Глава 13. AI

Где-то в Румынии, апрель 2007 года


Групп было четыре. Три из них, включая группу Лекса, собрали на основе сработавшихся команд, дополнив новыми людьми, а четвертую люди Эйзентрегера сформировали из хакеров-одиночек, поставив во главе выскочку Словена.

База находилась под старинным замком, огромный подвал которого был на скорую руку перестроен в мини-гостиницу. Два с лишним десятка номеров, занято чуть больше половины.

Персонал импровизированной гостиницы — три повара, три стюарда, два сисадмина и несколько охранников — наушники не носил и в разговоры предпочитал не вступать. Наушники были только у цыгана, но он постоянно ходил с таким видом, что к нему не хотелось даже приближаться. Персонал проживал наверху, в самом замке, где, согласно официальному прикрытию, шли строительно-реставрационные работы.

Спортзал, кинотеатр, столовая — места, где все группы могут в любое время встречаться друг с другом. Еще во дворе, правда, только в определенные часы.

Оставшаяся часть базы поделена на секторы. У каждой группы свой сектор, в котором своя серверная и несколько изолированных номеров. У каждого сектора свой цвет. В пол «гостиницы» удачно встроены разноцветные указатели, чтобы не заблудиться.

У Лекса светло-зеленый.

У службы безопасности красный.

Тренажеры новые, на некоторых даже остатки заводской пленки.

В кинотеатре на двенадцать посадочных мест крутят новинки из Голливуда, точь-в-точь согласно мировым премьерам. Еду готовят три повара. Меню не блещет разнообразием, зато в пятидесятикубовом морозильнике есть много замороженной пиццы, сосисок и прочего ассортимента быстрого питания.

Индивидуальная часть программы — у каждого хакера отдельная комната, довольно просторная, с простеньким ремонтом, икеевской мебелью, широкой двухспальной кроватью, отдельным санузлом, беговой дорожкой и душевой кабиной. Телевизор, DVD-проигрыватель, микроволновка для пиццы и сосисок, ноутбук, рабочее место с мощным системником и двумя мониторами.

Все новое, только что из магазинов, со складов, еще с запахом заводской упаковки.

И сердце базы — комната для совещаний, ключ от которой поочередно на сутки вручался руководителям групп. Там устраивались мозговые штурмы, там же каждый вечер появлялась голограмма Лотара Эйзентрегера, выслушивая от очередного руководителя группы десятиминутный отчет о проделанной работе.

Никакой исходящей связи с внешним миром. Никаких телефонов, раций или почтовых голубей. Никаких прогулок кроме заднего двора замка, в строго установленное время. Интернет в режиме офлайна, раз в месяц под наблюдением можно сделать запрос в банк о состоянии счета, чтобы убедиться, что зарплата поступила точно и в срок.

Еду по желанию могли принести в комнату. В локальной сети было все, что можно скачать с торрентов. Если кто-то не выносил прямого общения, он мог запереться в своей комнате, и пока выдавались результаты, никто не смог бы его побеспокоить.

Таких одиночек было человек пять, среди них оказался и француз из группы Лекса, с ником из наугад набранных символов и именем Жан. Он сразу объявил, что всех их любит, но не станет покидать комнату ради того, чтобы просто поболтать, и сделал исключение только для первого совещания.

Ему очень нужны деньги, но зачем — этого никто не знал. Он был настроен на работу и уверен, что именно их группа должна выдать лучшие результаты для получения суперприза.

Каждая группа получила копии так называемых персональных спутников, которые существенно облегчали поиски нужной информации в сети и даже могли на примитивном уровне общаться со своими админами.

А также им выдали исходники вируса «Стакс», в нескольких модификациях, среди которых Лекс обнаружил и свою, заточенную совсем недавно под железо и операционные системы японского провайдера NEC Biglobe.

Перед хакерами стояла непростая задача — научить исин модифицировать вирус. Или, как сказал Лотар Эйзентрегер, сделать исин и вирус одним целым.

Как это сделать технически, никто понятия не имел, но за те деньги, что платил хакерам Четвертый рейх, все готовы были не то что программировать, а горы сдвинуть.

— Та группа, которая сделает это первой, оставит за собой право придумать и прописать в теле вируса его новое название, — подбросил Лотар дополнительный стимул.

Первый день, конечно же, никто не работал. Большинство слонялось по базе, изучая и обсуждая все плюсы и минусы обстановки. Тестировали, дегустировали, пили пиво и общались — преимущественно внутри своих групп. Проще говоря, акклиматизировались.

То, что эта база одноразовая, было понятно с первого взгляда. Внутренняя отделка из дешевого пластика, недорогая, хотя и надежная, система вентиляции, простенькая мебель и даже пластмассовые тарелки и вилки — все говорило только об одном: после использования это не жалко выкинуть.

На второй день понемногу приступили к работе. Молчаливый цыган вручил Лексу — выпала их очередь — ключ от комнаты совещаний, и вся группа собралась там, чтобы обозначить первостепенные задачи. Время было около полудня, некоторые, включая Андерса, только-только проснулись и еще толком не понимали, что происходит.

Круглый стол, вокруг десяток стульев, еще столько же вдоль стены. В центре стола уже знакомый им голографический проектор.

Отдельно стоит вайтборд. Эта ослепительно белая доска с глянцевым покрытием — самый необходимый атрибут для любой команды разработчиков, особенно немного двинутых и разговаривающих на разных языках. В кармашке на одной из ножек вайтборда десяток разноцветных фломастеров, рядом специальная тряпка для того, чтобы стирать написанное.

К вайтборду Лекс и подошел первым делом. Взял наугад фломастер, разделил доску пополам. На одной половине написал «AI», на другой «STUX». Подождал, пока остальные усядутся, затем спросил:

— Кто и что может рассказать про искусственный интеллект?

— Это не искусственный интеллект, — сказал поляк. — Это обычный поисковик со встроенным эвристическим анализатором и примитивной говорилкой.

— И тем не менее это искусственный интеллект, — сразу же поправил его француз.

— У тебя есть аргументы?

— Да. У меня есть такой спутник.

Матиас, еще один взрослый дядька, прибывший сюда из Англии и постоянно ведущий себя как тинейджер, с восхищением воскликнул:

— Йо, круто! Я слышал, эта штука триста кусков стоит!

— Это не аргумент, — ответил поляк. — У меня на ноутбуке стоят «Окошки», и я ими даже пользуюсь, но я не называю их операционной системой.

— И тем не менее «Виндоус» — операционная система, а эта программа, точнее, комплекс программ, — искусственный интеллект.

— Курва-матка-чешуя! — фыркнул поляк. — Это такой же искусственный интеллект, как я немецкая овчарка!

Француз посмотрел на него задумчиво — похоже, в его наушниках возникли трудности с переводом. Потом медленно произнес:

— Гав-гав.

Обычно подобные споры возникали на приватке. Уходя от сути вопроса, участники начинали обсуждать «Виндоус», железо, дизайн, игры — все что угодно, кроме самого главного.

В режиме онлайна такие споры могли длиться часами. Иногда эти дискуссии заканчивались переходами на личности. В таких случаях Лекс, пользуясь правами админа, закрывал топик и набрасывал на особо провинившихся сутки «read only».

В реале контролировать команду оказалось несколько труднее.

— Лекс, сотри «Эй-Ай», — попросил поляк. — От того, что этот поисковик установлен на коммуникатор Жана, он еще не стал искусственным интеллектом.

— Если у тебя чего-то нет, это не становится дерьмом.

— А я и не называл этот поисковик дерьмом…

— Хватит! — воскликнул Лекс. — Жан… в нескольких словах опиши принципы этого… кхм… комплекса программ.

Жан заколебался. Кажется, доклад не входил в его планы.

— Ну… я могу расписать и скинуть тебе…

— Не надо расписать, надо сейчас рассказать.

— Ладно, — неохотно пожал плечами Жан.

Поляк подобрался. Он явно собирался придираться к каждому слову своего недавнего оппонента, и Лекс сделал ему знак рукой, чтобы не перебивал.

Жан тем временем начал:

— Каждый персональный спутник уникален и затачивается под конкретного хозяина. Я не знаю, кто и где производит первичную настройку, но, когда я получил свой, программа уже знала, кто я, как меня зовут, мои интересы, некоторые привычки. Это круто. — Француз расплылся в улыбке, видимо, вспоминая какой-то смешной момент, затем продолжил: — Со временем программа обучается, чем дольше я с ней взаимодействую, тем функциональнее она работает. Она самообучается, понимаете? Самостоятельно перенимает мою манеру общения и не просто подставляет стандартные ответы, а отвечает что-то осмысленное даже на тупые вопросы вроде «Как дела?». Эта программа находит все, что мне нужно, и мне даже не приходится вбивать текст — я общаюсь с ней по микрофону. Я говорю ей: детка, найди для меня кое-что, — и она находит прежде, чем я заканчиваю объяснять, что мне нужно. Это словно мой виртуальный клон. И еще кое-что насчет ее обучаемости. Она через месяц после активации уже умела читать литы на шестнадцати языках, если это вам о чем-нибудь говорит.

Литы — это старый детский шифр, в котором буквы менялись на похожие символы, менялись окончания, суффиксы. Не бог весть какое шифрование, визуально все читается просто. Когда-то такой шифр помогал скрыть тексты в чатах от запросов дотошных поисковых программ, но длилось это недолго.

Тем не менее еще одна удобная опция для личного поисковика. Не надо самому заниматься настройкой — уже большой плюс.

— Где ты его взял? — спросила Лиска.

— Друзья помогли. Я, кстати, не триста, а шестьсот кусков отдал. Слишком много посредников было.

— У мой кузина тоже такое есть, — подал голос серб с ником Кэтчер, живущий где-то в Баварии. — Очень нравится.

Он говорил по-немецки, но настолько плохо, что переводчик в наушниках не справлялся.

— Спутник знать о хозяине все. Из этого следовать уникальный защита, который нельзя сломать. Он понимать хозяина как человека, я тоже видеть в нем себя виртуального.

— Говори на родном языке! — раздраженно попросил поляк.

— Хорошо, но я чуть забыть свой родной говор, — сказал серб. — Давно не дышать на родине, слова стать чужие…

Поляк обреченно отмахнулся.

— И как этот спутник можно обучить модифицировать вирус? — спросила Лиска у француза.

— Понятия не имею, — ответил тот. — Спутники, которые нам дали, уже заточены под каких-то людей. Надо для начала избавиться от заточки, получить так называемые чистые клиенты.

— А у нас сейчас грязные?

— Спутники настраиваются где-то в одном месте, — пояснил француз. — Я не знаю, где и кто их делает, там такая цепочка посредников, что даже Синдикат не разберется. И каждый спутник уникален и модифицирован под конкретного хозяина. Как он настраивается, никто не знает, но, насколько я знаю, без настройки спутников не бывает.

— Я подозревать, что первичной настройкой занимаются русский программисты, — сказал серб. — Святой Петербург, иметь вы такой город?

— Иметь, иметь, — пробормотал Лекс, у которого с Питером были связаны не самые лучшие воспоминания.

— Я думать, что можно делать защитные программы на основе спутника, — сказал серб. — Учить менять шифрование, некоторые кодировки. Про вирус не думать, но так можно тоже. Я пробовать писать скрипты в прошлый месяц. Есть на моем ноутбуке, я доработать и показать вам позже.

— Хорошо, — кивнул Лекс. — Кто-нибудь уже просматривал исходники этого… спутника?

При этих словах он мрачно посмотрел на Лиску. Этой ночью он хотел посидеть с исходниками, но пришли Лиска с Андерсом, пьяные и веселые. Лекс хотел их выпроводить, но Лиска чуть ли не на коленях уговорила его на ночные бессмысленные разговоры.

Андерс вчера пил, курил, снова пил — а сегодня сидит так, словно у него вместо головы наковальня.

— Это не искусственный интеллект, — пробормотал поляк.

— Ладно. Тогда сейчас я вам расскажу про «Стакс». А потом мы разойдемся по рабочим местам и будем думать, что со всем этим делать.

— Что ты нам можешь рассказать нового про «Стакс»? — хмыкнул поляк. — Мы же его вместе уже модифицировали.

— Расскажу как минимум то, что я сделал оригинальную версию этого вируса, — сказал Лекс.

При этих словах Андерс поднял голову и гордо посмотрел на всех, словно это он был автором «Стакса».

— Ты? — недоверчиво спросил поляк.

— Ну, вообще-то нас было трое, — признался Лекс. — Еще Симон и Тулли.

— Я всегда подозревал, что эти двое работали вместе над чем-то крупным! — Поляк хлопнул в ладоши. — Но у меня была мысль, что они — виртуалы одного человека.

— Нет, это два разных человека, — сказал Лекс. — Мужчина и женщина, по-моему, даже муж и жена.

— Точно так я и думал! — снова хлопнул поляк в ладоши.

— Но их с нами нет, — сказал Лекс, чуть повысив голос. — Поэтому рассказывать буду я, как ведущий разработчик «Стакса». Вирус «Стакс», оригинальная версия. Писалась для атаки на ресурсы ядерного проекта одной…

— А где есть они? — неожиданно спросил серб.

— Что? — Лекс, недовольный тем, что его перебили, уставился на серба. — Ты о чем?

— Они жить еще или отказались и все?

— То есть?

Все уставились на серба, явно не понимая, о чем речь.

— Ну… я просто решить, что их убивать, если они знать про нас и отказаться…

— Курва-матка-чешуя, ты боевиков пересмотрел? — выругался поляк. — Мы же не с убийцами работаем.

— А с кем? — мрачно спросил француз.

Над столом повисла долгая неловкая пауза.

Лекс откашлялся.

— Я все же расскажу вам про «Стакс». Как вы знаете, оригинальная версия использует уязвимости «Окошек», одна из которых, «нулевой день»…

— Прежде чем продолжишь, сотри, пожалуйста, «AI». — Поляк поднял руку, указывая на доску. — Это не искусственный интеллект, а удачно собранный пакет поисковых программ.

Лексу захотелось подойти к нему и отвесить хорошую затрещину. Вряд ли это троллевидное существо решится на ответку.

Все же он стер буквы. А потом около получаса рассказывал детали написания вируса, и еще почти два часа после этого они до хрипоты спорили друг с другом, пытаясь определить свои дальнейшие действия.

В этот же день вечером Лекс находился в комнате для совещаний в полном одиночестве, если не считать голографического изображения Лотара Эйзентрегера.

Вайтборд был безжалостно исчеркан разноцветными фломастерами. Надписи на нескольких языках, стрелочки, кружочки-квадратики — хаос, родившийся после споров, которые, в общем-то, ни к чему толковому не привели.

Лекс делал первый доклад. Отчитался, что провели первое совещание и приступили к работе.

Завтра раздача тасков. В течение недели первые результаты. Лозунги, цифры, термины.

Эйзентрегер явно не понимал большую половину слов, которые использовал Лекс и почти наверняка плохо переводил звуковой адаптер. Тем не менее ариец терпеливо слушал, не перебивая.

Отчет был коротким, минут на десять. Когда Лекс закончил, возникла пауза, затем Эйзентрегер неожиданно спросил:

— Кстати, ты тоже думаешь, что мы их ликвидировали?

— Что?

— Твой сотрудник, серб… Кэтчер, кажется. Он считает, что мы могли ликвидировать твоих друзей только за то, что они отказались с нами сотрудничать.

Лекс вскинул голову.

— Вы что, подслушиваете нас? — спросил он и тут же про себя выругался.

Ну конечно же, подслушивают. Переводчик в наушниках передает все куда-то на базу, где записи фильтруются и анализируются.

— Проект, над которым вы работаете, стоит очень много денег. Вам платят самые высокие гонорары в мире. Ты удивлен тем, что вы находитесь под контролем?

— В общем-то, нет, — кивнул Лекс.

— Но ты не ответил на мой вопрос — ты тоже считаешь, что мы ликвидировали Симона и Тулли?

— Я считаю, что вы могли это сделать, — прямо ответил Лекс. — А сделали вы это или нет, я понятия не имею. А предположения строить я не люблю, предпочитаю факты, а не домыслы.

— Что ж… твой ответ мне понятен, — сказал Лотар Эйзентрегер. Помолчав немного, добавил: — И тем не менее я хочу, чтобы ты знал, что твои бывшие коллеги живы и здоровы.

Этот разговор имел какой-то скрытый смысл, но Лекс его не улавливал и не мог понять, чего от него добивается Эйзентрегер.

— Если это необходимо, я могу озаботиться доказательствами своих слов, — сказал Эйзентрегер.

— Не надо, — ответил Лекс.

— То есть ты веришь мне? — удивился штурмбанфюрер.

— Нет, просто меня не интересует их жизнь. Но я передам Кэтчеру, что с ними все в порядке.

— Что ж, тогда передай ему и всем остальным еще кое-что. Каждый из вас сможет передать сообщение для родных или близких. В самое ближайшее время. Это не совсем отвечает правилам безопасности нашего проекта, но вы должны понимать, что мы делаем все возможное.

— Мы понимаем, — кивнул Лекс.

— У тебя все по работе?

— Насчет спутников… так называемых искусственных интеллектов. Принцип их работы — это взаимодействие со своим хозяином и Сетью, — сказал Лекс. — У нас нет ни того, ни другого. И нас интересует, возможно ли в дальнейшем свободное подключение к Интернету?

— Ты считаешь, что без Интернета вы не справитесь с исходниками компьютерной программы?

Лекс пожал плечами.

— Я считаю, что с Интернетом все было бы гораздо проще.

— На данном этапе это исключено, — резко ответил Эйзентрегер. — Свободный доступ к Интернету и подключение любого из спутников к нему будет очень серьезным нарушением безопасности. Работайте автономно. Надеюсь, вы сможете предоставить результаты, которые заставят меня увеличить ваш гонорар.

Изображение Эйзентрегера исчезло. На его месте некоторое время в воздухе висела свастика, но вскоре исчезла и она.

Лекс подошел к вайтборду, посмотрел на то место, где утром он писал буквы «AI». Буквы-то он стер, но следы от маркера в том месте остались.

Взяв маркер, Лекс зачем-то обвел следы от букв, посмотрел на них, затем стер и только после этого направился к двери.

Выходя из комнаты совещаний, Лекс столкнулся с цыганом. Тот протянул руку, Лекс не сразу понял, что происходила торжественная передача ключа.

Буквально вырвав его из рук, цыган закрыл комнату и пошел куда-то в сторону столовой.

К Лексу подошла Лиска.

— Что сказал про Интернет? — спросила она.

— Пока без него, — ответил Лекс. — Как там поляк?

— Говорит, что никакой это не искусственный интеллект. Еще говорит, что надо писать скрипты поэтапно. Все вроде за, я против. Андерсу, похоже, пофигу — он накурился с тем типом в свитере. Что будем делать?

— Работать, — ответил Лекс. — Для этого мы сюда и приехали.

Загрузка...