Глава 18 Нападение

Где-то в Румынии, лето 2007 года


Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что. Сюжет знакомой сказки возродился в старой румынской крепости.

Плохо, когда начальство не знает, чего хочет. Еще хуже, когда начальство при этом начинает предъявлять претензии и ставить палки в колеса.

— Мне понадобилась модификация «Стакса» под один из наших серверов. И я попросил админа разместить в Сети заказ на эту модификацию. За мой счет, разумеется.

Слова эти дались нелегко. Особенно последняя фраза, про финансы. Что-что, а финансы в этом вопросе Эйзентрегера интересуют меньше всего. У него, наверное, спиртное в баре дороже.

— То есть ты платишь деньги, чтобы тебе сделали работу, за которую тебе плачу я?

— Не совсем.

— Ты сам сейчас это сказал, — произнесла голограмма Эйзентрегера. — Ты специалист по модификациям, я плачу тебе деньги, а ты просишь моих же людей найти тебе тех, кто выполнит эту работу.

— Вот только не надо на мои слова латки ставить, — бросил хакер.

— Прости, что?

Его переводчик, судя по всему, тоже был далек от идеала.

— Модификацию лучше писать группой, — пояснил Лекс. — Одному слишком утомительно и сложно. Но суть не в этом.

— Да? А где же тогда истина?

Переводчики нещадно глючили. Суть превратилась в истину… впрочем, это не страшно.

— Для того задания, что вы нам дали, модификация вируса — это черновая работа, — объяснил Лекс. — И я всего лишь хотел ускорить процесс.

— Почему ты хотел, чтобы это сделала не твоя группа, а чужая?

— Потому что вы платите слишком много денег, чтобы они отвлекались, — раздраженно сказал Лекс. — Какая вам вообще разница? Я же не пытался послать какой-то тайный сигнал, а обратился к вашему персоналу за помощью. В чем проблема?

Из-за этого обращения поднялось столько вони, что Лекс уже успел сто раз пожалеть о содеянном. Мало того что админ отказался размещать заказ, так еще и наябедничал, сука.

— Проблем нет. Есть вопросы, на которые я хочу получить ответы, — сказал Эйзентрегер. — И мне не нравится твой тон. По-моему, ты забываешь, что это я плачу тебе деньги и устанавливаю правила…

— Да я на банане вертел ваши правила. — Лекс начал распаляться. Где-то в глубине души он понимал, что вполне мог бы разговаривать повежливее и не лезть в бутылку, но за последнее время слишком много накопилось внутри негативной энергии, которая требовала выхода, словно пар в закипевшем чайнике. — И на ваше бабло я клал болт от Братской ГЭС. Отдуплитесь сначала, что вам надо в первую очередь: выполнить поставленную задачу или понтануться своими возможностями?

Возникла короткая пауза. Эйзентрегер, с которым, судя по всему, никто так не разговаривал, то ли кашлянул, то ли поперхнулся. Голограф не передавал картинку высокого качества, но и без нее Лекс готов был поспорить, что этот убеленный сединами немец от злости покраснел, как морковка.

Интересно, что он услышал от своего переводчика? Наверное, какую-то адскую ахинею, которая не имела смысла. Плевать.

— Во-первых, постарайся употреблять в разговоре поменьше сленга, — сказал наконец Эйзентрегер. — Я не понял больше половины того, что ты сказал.

Лекс промолчал, ожидая, что там будет «во-вторых». Ждать пришлось недолго.

— И во-вторых… — Голос Эйзентрегера чуть подрагивал, и явно не от страха или смущения. — Я бы на твоем месте добавил в тон немного вежливости.

— А если не добавлю, то что? — поинтересовался Лекс. — Уволите меня? Ну так флаг вам в руки. Я тут задолбался тупить… прошу прощения, мне надоело тут заниматься глупостями.

— Ты считаешь, что вы здесь занимаетесь глупостями?

— Я считаю, что мне нужна модификация вируса по заданным настройкам. Для того чтобы выполнить задачу, которую вы мне поставили. Знаете… у меня есть одна знакомая, которая пережила очень страшную аварию. У нее какая-то сложная травма мозга, в общем, она уже шесть лет не живет, а существует. Как овощ. Я оплатил ей дорогую операцию, благодаря которой к ней вернулось зрение, но это не решило всей проблемы. Она по-прежнему ходит под себя и ничего не понимает из того, что вокруг нее происходит. Просто существование, без всякого смысла. Я не хочу так же существовать. Я не овощ. Не офисный планктон, как девяносто процентов здесь присутствующих. Хотите работать? Давайте работать. Нет? Идите к черту со своей суперсекретностью.

Их разговор длился около часа, что было невероятно — обычно Эйзентрегер уделял беседам не более десяти-пятнадцати минут.

Убедившись, что Лекс действительно действовал из благих побуждений, в конце концов Эйзентрегер разрешил разместить заказ на модификацию в Интернете. Конечно же, заказ размещал админ базы, но Лексу разрешили присутствовать при этом.

Заказ был размещен на двух приватных форумах. Почти сразу же пришел ответ от некоего Анонимуса, который представлял интересы целой команды, занимавшейся модификацией вируса.

Быстро рынок занимают, подумал Лекс, читая предлагаемые условия сделки. Анонимус гарантировал, что работа будет выполнена в срок, и был согласен на оплату по окончании.

И гарантии были соблюдены. Лекс получил модифицированный вирус в течение пяти дней. Пару дней потратил на доработку тех нюансов, о которых он не мог рассказать Анонимусу, после этого изолировал один из серверов, перетащив в свою комнату и подключив напрямую к компьютеру.

Снес все, инсталлировал исин, потом залил на сервер кусок кода из тела вируса. Ничего не произошло.

Пришлось переписать вирус, прикрутить к нему таймер и установить на сервер. И снова исин не высказал никакой тревоги, даже после того как Лекс затребовал провести поиск вредоносных программ.

Проблема была в исине. Работая как спутник-навигатор в Сети, он был бесполезен без подключения к Интернету. Исин не мог развиваться без Сети, и первое время программисты ворчали, требуя либо исходники исина, его исходный код без настроек, либо дать возможность пользоваться Интернетом и подключать свои исины.

Эйзентрегер не мог дать ни того ни другого, однако он согласился войти в положение и не сильно давить с результатами. В общем-то, после этого программисты и стали все как один постепенно забивать болт на работу. Ну а что, деньги идут, работа, точнее ее видимость, создана — в общем, все довольны.

Все, кроме Лекса.

Пока его команда, в которой сейчас, по сути, руководил поляк, «в поте лица трудилась» над библиотеками, которые якобы должны были заставить исин начать самообучение программингу, — Лекс в это время засел в своей комнате и почти не покидал ее. Положа руку на сердце, трудно было бы сказать, что он работал — скорее, мучался в размышлениях, пытаясь совместить строчки кода вируса и исходников исина.

Он ходил мрачнее тучи и пару раз сорвал свою злость на Лиске, которая со своей навязчивостью просто попала под горячую руку.

А еще его мучали подозрения.

Лекс был не из тех людей, которые всюду видят заговоры и подставы. Но он все больше и больше сомневался в том, что Эйзентрегеру действительно был нужен результат, который он озвучил. С каждым днем Лекс укреплялся во мнении, что задача, поставленная Эйзентрегером, невыполнима в принципе и — что главное — кажется, сам Эйзентрегер не верил в то, что это выполнимо.

Ведь действительно, зачем собирать группу хороших программистов в каком-то богом забытом месте и ставить им дурацкие условия, которые никак не способствуют, а напротив, мешают выполнению задачи.

Что-то здесь было не то, только Лекс не мог понять, что именно.

Своими подозрениями он, конечно же, ни с кем не делился. Здесь даже стены имеют уши, а любые сомнения лучше всегда держать при себе, особенно если претендуешь на звание лидера.

Прошло около месяца после их разговора с Эйзентрегером. Лекс больше не общался с ним — отчеты делал поляк, который как-то незаметно занял роль руководителя группы во всех смыслах. Он раздавал таски, отчитывался перед Эйзентрегером и каждую неделю утверждал, что осталось еще совсем немного, одна-две недели.

В конце лета Эйзентрегер внезапно вызвал Лекса для разговора. Об этом ему сообщил поляк, только что сдавший нацисту очередной отчет.

Лекс вошел в комнату для совещаний, голограф, как обычно, тут же самостоятельно включился. Вместо Эйзентрегера на Лекса смотрела Алина.

Ее лицо по-прежнему было изуродовано шрамами, а голова обрита налысо, из-за чего Лекс не сразу ее узнал.

Изображение исчезло, через несколько секунд вместо Алины появился Эйзентрегер.

— Мои люди нашли ту девушку, о которой ты упоминал во время нашего разговора, — сказал он. — Мы поможем твоей знакомой. У нас есть хорошие специалисты в медицине. Мы сделаем ей пластическую операцию, и она будет очень красивой девушкой. Мы проведем полную диагностику, за мой счет, разумеется. Это всего лишь хорошая новость, которую я сообщаю тебе, в надежде услышать хорошие новости от тебя.

— Скоро услышите, — пообещал Лекс. — Спасибо за Алину, даже если не поможете, то все равно приятно.

— И еще одна хорошая новость для тебя и твоих друзей. Передай всем, что их письма доставлены адресатам.

Речь шла о недавнем подарке Эйзентрегера. В качестве жеста доброй воли он предложил каждому из хакеров отправить одно письмо по любому адресу. Письмо должно было быть бумажным, текст короткий: Со мной все в порядке. Работаю. Вернусь зимой. Дата, подпись.

— Письма были вручены синхронно?

— Да, поэтому понадобилось некоторое время. У нас очень хорошие специалисты во всех сферах. Надеюсь, что ты не исключение.

Выходя из зала совещаний, Лекс чувствовал, что никакой депрессии больше нет, а есть только желание свернуть горы и доказать всем, и прежде всего себе самому, что возможно все.

В коридоре столкнулся с Лиской. Она выглядела взволнованной, и от нее шел слабый запах алкоголя.

— Можно с тобой поговорить? — спросила она.

Разговоры, разговоры, а я маленький такой. То мне страшно, то мне грустно, то теряю свой покой. Вот что-что, а пустая болтовня сейчас Лексу была нужна, как телеге пятое колесо.

— Ты вроде уже говоришь, — попытался отшутиться парень, потом кивнул: — Ладно, пошли ко мне.

В комнате Лекса Лиска села на незаправленную кровать, потом встала, прошлась от стены к стене. Накручивая себя внутри и точно так же накручивая волосы на палец.

Лекс, сидя в кресле у компа, молча наблюдал за ней и думал, что, скорее всего, это будет не пустая болтовня, а что-то из разряда «поговорим по душам». У Лиски, видимо, очередной приступ депрессии, усиленный алкоголем.

Лиска наконец остановилась. Повернулась, посмотрела на него, рухнула на кровать и чуть дрожащим голосом спросила:

— Скажи… я тебя чем-то обидела?

— Блин… — поморщился Лекс. — Я же извинился за позавчерашнее…

— Я не про позавчерашнее. А вообще. Почему ты так ко мне относишься?

— Так — это как?

— Избегаешь меня, словно я тебе неприятна.

— Что за чушь… — начал было Лекс.

— Подожди, — остановила его Лиска. — Дай, я скажу сразу все. Ты избегаешь меня, грубишь, особенно в последнее время. Знаешь, если бы я знала, что ты так будешь себя вести, я бы ни за что не согласилась сюда приехать.

Лекс тяжело вздохнул. Сейчас было неподходящее время для того, чтобы выяснять отношения. Ссориться с Лиской ему не хотелось, поэтому он медленно досчитал до трех. Успокоился, выдохнул.

— Слушай, Лиска… у меня много работы. Возможно, в последнее время я был немного вспыльчив, но… Короче, извини сразу за все, что было не так…

— И за все, что будет?

— Что?

— За то, что будет, тоже извинить? Ну, заранее…

— Ладно, — кивнул Лекс. — Я признал свою вину, перевернули страницу, начали с чистого листа, хорошо?

Он хлопнул в ладоши, подтверждая тем самым, что страница перевернута и они начинают все заново, без ошибок. Закинул ногу за ногу и выжидательно уставился на девушку.

А она не такая уж и страшная. Ну, то есть не совсем во вкусе Лекса, но нормальная девчонка, без особых недостатков. Странно, тут столько парней, а она всех отшивает. Может, у нее ориентация другая?

Все эти мысли пробежались в голове Лекса и чуть было не сформировались в смешную, но не очень приличную шутку. Однако чистый лист есть чистый лист, и Лекс решил помолчать, давая Лиске право первой написать на этом листе какие-нибудь слова.

Молчание затянулось и стало, как говорят, неловким.

— Знаешь… — пьяно усмехнулась Лиска. — Я раньше думала, что невозможно представить ничего более скучного, чем прийти к кому-то в гости и услышать вопрос: «Хочешь посмотреть мои фотографии?»

Я ненавидела, когда кто-то открывал папки на компе и устраивал слайд-шоу или, еще хуже, подсовывал толстые альбомы с фотографиями из своего детства и начинал перечислять, где сделаны фотки и кто еще на них запечатлен.

— Ты об этом хотела поговорить? — осторожно вставил Лекс, когда в ее коротком спиче появилась пауза.

— О том, что я хотела бы посмотреть твои фотографии.

— В силу своей профессии я не очень люблю фотографироваться. — Лекс развел руками. — Так что извини, я гостям фотки смотреть не предлагаю.

— А что предлагаешь?

— Не тянуть время, а переходить к делу. И давай начнем наш разговор с позитива. Письма переданы, в течение нескольких дней вы получите ответ. Ты рада?

Лиска, конечно же, этому сообщению обрадовалась. Ее лицо изменилось в течение секунды — только что было скорбным, а теперь столько позитива, что хоть на обложку журнала.

— Это Эйзентрегер сказал? Только что?

— Это все, что он мне сказал по этому поводу, — сразу предупредил Лекс. — Расскажешь об этом всем, кому сочтешь нужным. Остальные узнают завтра от Эйзентрегера.

— На один день я стану королем информации? Вау, круто…

Она восхищалась, но восхищение это было наигранным, поддельным. Собственно, она этого и не скрывала.

— Лиска…

— Да?

Она вроде встрепенулась, когда услышала, как Лекс ее позвал по имени.

— Ты это… спасибо тебе за то, что ты тут. Я очень этому рад. Подожди!

Заметив, что Лиска собралась то ли встать, то ли что-то сказать, Лекс поднял руку, останавливая ее.

— Слушай, я правда рад тому, что ты здесь. Но давай сразу договоримся вот о чем. Не надо делать меня единственной причиной, по которой ты тут.

— А почему…

— Подожди. Дай, я поясню кое-что. Тебе не нравится что-то, что происходит вокруг тебя. Ты пытаешься это изменить, а если не получается, то ищешь причину своей неудачи. Так вот, не ищи причину во мне. Я предупреждал, что работа в подобного рода секретных проектах тяжела. Поверь, здесь еще не так плохо, по сравнению с другими. На финальной стадии «Стакса» нас троих почти месяц держали под таким колпаком, что…

— Зачем ты мне это рассказываешь? — перебила Лиска.

— Затем, что я давал тебе время подумать, хотя ты сразу сказала, что согласна. Так? Так. Стоп. Это только официальная прелюдия к разговору. А теперь поговорим как друзья. Мы же друзья?

— Ну, я надеюсь. — Лиска пьяно хихикнула. — А можно уточнить, что входит в твое понятие дружбы?

— Авторизация в скайпе как минимум. Скажи, зачем я здесь? Твое мнение как друга? Ты знаешь, почему я согласился на эту работу?

Лиска пожала плечами.

— Видимо, потому что ты автор «Стакса». И тебе нравится работать со своим детищем. Ты хочешь быть первым, потому что ты уже был первым и знаешь, каково оно. Леш, я понимаю, чего ты хочешь и почему ты здесь.

— Возможно. Ты про фотографии говорила… У меня есть одна фотография. Вот здесь. — Лекс дотронулся до головы. — На этой фотографии соседская девочка, Алина. Ей было десять или двенадцать лет, когда… в общем, пожар был, и она обгорела.

— Какой ужас… — прошептала Лиска.

— Ужас был в следующие шесть лет. У нее родители в этом пожаре погибли, и за ней тетка присматривала. Она после этого пожара ослепла, ходить перестала и… — Лекс покрутил пальцем у виска. — Ну, в общем, не человек, а овощ.

Лиска прижала ладошку ко рту.

— И ты держишь эту фотографию…

— Эйзентрегер только что сказал, что поможет ей. — Лекс усмехнулся. — Нет, я, конечно же, здесь не из-за этого. Но дело в том, что… я знаю, что он ей поможет. Попытается помочь, по крайней мере.

И я тоже должен что-то сделать. Не просто попытаться, а сделать. Короче, у меня нет времени играть в отношения. Ты мой друг, и я рад этому. Не надо ничего менять, будет только хуже. Лады? Мир, дружба, жвачка?

Кажется, он высказал все, что было необходимо сказать, без острых углов, то бишь без обидных слов и дерзких выражений. Расставил точки над «i», разъяснил все непонятное. Немного скомкано, но если она друг, то поймет.

Надо было бы еще добавить совет, чтобы она немного оттаяла и посмотрела на пацанов вокруг, но Лекс решил, что пока еще рано на это намекать, если вообще стоит это делать.

Лиска помолчала немного, потом спросила:

— А вот ты понимаешь, зачем здесь я?

— Бунтарский дух, — не задумываясь, ответил Лекс. — Желание показать всему миру, себе, а главное, родителям, что ты готова взорвать этот мир и строить новый. Ты в душе Че Гевара, тебе нужны революции.

— Революции? — переспросила Лиска.

— Ну, это образно. Я к тому, что тебе сейчас просто хочется менять все вокруг. Уничтожать систему, воевать против нее. А, ну и еще из-за бабла, как и все мы.

После этих слов Лиска очень долго и пристально смотрела на Лекса. Тот не выдержал и ухмыльнулся:

— Да ладно, я пошутил насчет бабла.

— Бунтарский дух? — спросила Лиска, почему-то грустно. — Революции?

— Ну да, у меня тоже есть частичка такого духа… Просто…

— Дурак ты, — грустно сказала Лиска, вставая с кровати. — Просто я люблю тебя.

Ну вот…

В общем-то, это понятно было и раньше, что Лиска к нему неровно дышала. Только не хотелось Лексу путать личное и работу. К тому же ее навязчивость… вряд ли Лекс выдержал бы ее при длительных отношениях.

Парень не сразу нашелся, что ответить. Возникла неловкая и долгая пауза. Видимо, слишком долгая, поскольку Лиска, не став более дожидаться его реакции, схватила свои наушники и выбежала из комнаты.

Лекс устало вздохнул. Первой мыслью было догнать девушку и продолжить разговор, поговорить, объяснить, попытаться понять… Но он решил не делать этого. Пусть успокоится. Завтра будет день, будет пища, тогда и поговорят — спокойно, трезво.

Но его планам не суждено было сбыться.

Это произошло ранним утром, на рассвете, когда большинство обитателей базы спали крепким сном.

Лекс сидел за компьютером, в наушниках негромко пела Катя Чехова, пальцы выбивали брейк-бит на клавиатуре, почти в темп песни.

Полями, лесами и открытыми окнами

Дождями, солнцем или просто туманами

Играть рассветами, новыми книгами

Вместе бы, вместе бы…

Я посылаю код

В две тысячи четвертый год

Я пропускаю ход, а он —

Этот день не в счет!

Шум за его спиной прорвался сквозь музыку К4. Дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену, и ручка пробила пластик, которым были обиты стены.

Лекс развернулся на стуле, одновременно снимая наушники. Сразу же услышал щелчки, доносившиеся откуда-то издалека. Никаких сомнений в том, что это выстрелы.

На пороге стоял цыган — весь в крови, с обрезом в одной руке и пистолетом в другой.

— Взлетать или умирать, — сказал он устами переводчика и, чтобы еще было понятнее, мотнул головой в сторону. И побежал куда-то.

На базу напали ночью, перед рассветом, когда часовым спать хочется сильнее всего. Нападавшие быстро очистили внешний периметр замка от охраны и заняли здание. Теперь они пытались проникнуть в подземелья, три прохода в которые сейчас удерживали боевики цыгана. Оттуда доносилась редкая стрельба.

База гудела, словно разворошенный улей. Большинство обитателей выползло в коридор, с ноутами под мышками они испуганно осматривались и шептались друг с другом. Самое время было начинать эвакуацию, но путей к отступлению не было.

Сам цыган бегал по коридору и говорил с кем-то по телефону. Лопотал что-то так быстро, что переводчик даже не реагировал на его речь, видимо, принимая ее за посторонний шум. Потом он остановился и громко произнес:

— Быть тут. Помощь придет.

В следующее мгновение что-то громыхнуло, и вокруг погас свет. Кто-то закричал, и словно в ответ на этот крик со стороны входа раздались автоматные очереди.

Загрузка...