Ход конем

ПОСТОВОЙ БУЛАТОВ

Был июль. Ночью на город упал дождь. Утро стояло прохладное, тусклое. Почернело полотно асфальта. Тихо шумели клены.

Виктор Павлович Булатов остановился у распахнутых железных ворот, задумался. В асфальтированной низине шумел колхозный рынок. Это его новое место службы, его пост. Он отвечает здесь за общественный порядок, за происшествия, большие и малые.

Рынок наполнялся людьми. Слева, под полосатым навесом, стояла женщина в белой куртке и кричала:

— Беляши! Горячие беляши!..

Ее голос перебивал репродуктор:

— Уважаемые покупатели! Говорит радиоузел колхозного рынка!..

Раньше Виктор ничего этого почему-то не замечал. Просто приходил сюда по воскресеньям, покупал необходимое, не обращая внимания на шумный людской прибой.

«Справлюсь ли? Такая уйма людей! Попробуй, угадай, кто с хорошими, а кто с плохими намерениями заявился сюда», — думал он.

Рынок шумел. Сержант шагал медленно, спокойно поглядывая по сторонам. Его бесхитростные доверчивые глаза иногда задерживались то на прилавках, то на очередях, то на прохожих. Во взглядах сержант улавливал доброту, доверчивость и уважение. Но замечал и иные взгляды, косые, боязливые. Такие глаза он старался всегда запомнить…

Первые месяцы доставили Виктору Павловичу немало хлопот: на рынке появлялись хулиганы, мошенники, карманные воришки, иногда случались кражи с прилавков.

— Пришлось работать без выходных, — вспоминает Булатов. — Сколотил я своеобразный актив из продавцов, работников рынка. Не пропускал ни единого случая нарушения. Всякое дело доводил до конца.

Разговаривая со мной, сержант Булатов не отрывает внимательного взгляда от окна, из которого просматривается часть рынка.

— Ну, а покупатели как, помогают? — интересуюсь я.

— Помогают. Особенно, когда надо задержать нарушителя.

Шло время. Креп общественный порядок. Преступлений на рынке не стало. Но постовой Булатов не успокаивался, не отсиживался в служебной комнате, по-прежнему находился среди людей, у всех на виду. Люди обращаются к нему постоянно: одни наводят какие-нибудь справки, другие просят совета, третьи — помощи. Многим он здесь нужен.

Как-то подбежала к нему расстроенная женщина:

— Что это такое, товарищ милиционер? У всех на глазах торговка набавила цену на картошку. Пять копеек на килограмм! С ума сошла! Неужто на нее управы нету?

Казалось бы, какое дело постовому до рыночных цен! Другой пожал бы беспомощно плечами, объяснил:

— Помочь не могу. Базар.

Не такой сержант Булатов. Он спокойно выслушал женщину, немного подумал и пошел с ней. Он знал: картофеля в тот день на рынок привезли мало, к обеду продали. Этим, видимо, и воспользовалась торговка.

Очередь у прилавка шумела.

— Почему цену повысили? — спросил сержант у торговки.

— Картошка моя — сколь хочу, столь и прошу.

— Но вы только что продавали дешевле.

— Ну и что? Базар цену знает!

— Но базар знает и совесть!

— Напишите протокол за спекуляцию! — донеслось из очереди. — Ишь, какая выискалась!

Виктор Павлович понимал: составлять протокол нет оснований. Он убеждал торговку до тех пор, пока она не сдалась.

В один из октябрьских дней шестьдесят пятого года рынок кипел своей обычной жизнью. На посту было все спокойно, и сержант Булатов неторопливо передвигался от павильона к павильону, временами ненадолго останавливался с знакомыми, обменивался рукопожатиями. У мясного павильона задержался: из репродуктора неслись щемящие сердце слова песни:

Виктор Павлович тяжело вздохнул. Память перенесла его в суровые военные годы… Задумавшись, Булатов не заметил, как к нему подошел милиционер Харитонов.

— Между голубыми киосками двое подозрительных, — сообщил он. — Продают новый костюм.

— Идем, — бросил Виктор. — Я справа пойду, а ты слева — не ускользнут.

— Один здоровый, дьявол, высокий.

— Если что, я беру его. Ты другого.

— Ладно.

Задержанные не сопротивлялись. Предъявив паспорта, они громко возмущались, грозили жалобой прокурору. На шум собралась толпа. Нашлись заступники:

— Зачем пристаете к ребятам, портите им настроение? Никому они не мешали, не скандалили, трезвехоньки!

— Известно — милиция! Всегда придирается!

Милиционеры с укором глядели на «адвокатов», молча увели задержанных в служебную комнату. У порога Булатов шепнул Харитонову:

— Я видел за мясным павильоном нашу машину. Посмотри, если не ушла — подъезжай, отправим в отдел. Там разберутся.

Харитонов кивнул головой и выскользнул за дверь.

— Садитесь, — предложил Виктор Павлович задержанным, продолжая стоять у двери.

Низкий сел на деревянный, обитый железом, ящик. Долговязый незаметно выдвинул вперед левую ногу, буркнул:

— Насиделись.

И в неуловимый миг корпус его развернулся вправо, потом качнулся вперед… Булатов успел увернуться. Кулак вскользь задел бровь, сбил фуражку. Ловким ответным ударом сержант свалил долговязого на пол, всем телом навалился на него сверху. Тут же вспомнил о втором, оглянулся и… увидел над головой блестящую отвертку. Рывок — и второй тоже оказался на полу.

В эти секунды долговязый сумел вывернуться, бросился на улицу.

— Держите! — крикнул Булатов в раскрытую дверь и метнулся за убегающим. Сержант видел, как долговязый рухнул на асфальт метрах в четырех от порога: ему кто-то подставил ногу. В два прыжка Булатов оказался у противника…

В кабинете следователя задержанные поочередно давали показания. Выяснилось, что за шесть краж и грабеж их разыскивала челябинская милиция. Оба не раз бывали там, где хождение ограничено колючей проволокой. В Курган заявились с целью: продать часть украденных костюмов, сорочек, меховых воротников, которые держали в камере хранения, и, если удастся, совершить новое преступление.

Но по каким бы дорогам вор ни ездил, его настигнет возмездие.

Нападение на постового Булатова не помогло преступникам уйти от расплаты, им не удалось скрыться. Да и откуда им знать, что в прошлом Виктор Павлович — фронтовой разведчик, не в таких переделках бывал. В восемнадцать лет на его грудь легла первая боевая медаль «За отвагу», в девятнадцать — «За взятие Вены», потом еще две правительственных награды украсили мундир. Уголовники не знали и другое: Булатов превосходный спортсмен, награжден шестью грамотами и тремя дипломами.

— Мы не за то воевали, — озабоченно говорит Виктор Павлович, — чтобы кто-то мешал нам спокойно жить.

— Да, так оно. — Я молча протягиваю сержанту папиросу. Он крутит головой.

— Не курю.

— Давно?

— Отроду.

До прихода на службу в милицию Виктор Булатов был активным ее помощником: бригадмильцем, дружинником, нештатным участковым уполномоченным. В мае шестьдесят пятого по рекомендации парткома мясокомбината, где он работал электриком, надел синюю форму с красными погонами. С того дня неоднократно поощрялся за активную борьбу с преступностью и с нарушителями общественного порядка, награжден значком «Отличник милиции».

День на исходе. Близится вечер. Мы с Виктором Павловичем не спеша проходим вдоль торговых рядов. Отшумел колхозный рынок. Происшествий не было. Все спокойно.

Под сапогами хрустит притоптанный к асфальту снег. Сверху плавно опускаются легкие кристальные пушинки.

— Пост на рынке трудный, — говорит начальник отдела милиции Октябрьского района подполковник Геннадий Александрович Колебин. — Раньше средь белого дня обворовывали ларьки. Сейчас за рынок мы спокойны. Там порядок. В шестьдесят шестом году преступлений вообще не было.

— В чем же секрет? — поинтересовался я.

— Никакого секрета. Просто сержант Булатов очень активный постовой.

— Выходит, не просто постовой, а хозяин рынка?

— Не возражаю.

Подполковник улыбается, хотя улыбка — редкая гостья на его лице. Он на похвалы не щедрый.