Хорошая девочка должна умереть

Глава тридцатая

Он был мертв.

Джейсон Белл и Убийца КЛ: един в двух лицах. Он был мертв.

Не надо даже проверять пульс или дыхание. Достаточно на него взглянуть: на то, что осталось от его головы…

Пиппа убила его. Разорвала круг. Больше он никого не тронет.

Это все не по-настоящему, ее здесь нет, она вовсе не сидит, сжавшись комочком возле перевернутого стеллажа, и не раскачивается из стороны в сторону. В валявшемся рядом молотке мелькало отражение.

Нет, это взаправду. Он здесь, и она тоже. Он мертв, потому что она его убила.

Долго она сидит? Чего ждет: что он вздохнет и встанет на ноги? Этого еще не хватало…

Выбор был прост: или он, или она. Только не в порядке самозащиты, а в результате осознанного выбора. Он мертв, и это правильно. Так и должно быть.

Но что ей теперь делать?

У Пиппы не было плана. Она не заглядывала дальше того момента, когда разорвет порочный круг и убьет Джейсона ради спасения собственной жизни. Дело сделано — что теперь? Пиппа мысленно задала этот вопрос Рави. Она спросила у него, потому что он единственный, кто способен ей помочь. Однако Рави молчал. В голове было пусто, только звенело в ушах. Почему он ушел? Он ведь так ей нужен…

Впрочем, Рави тоже был ненастоящим, просто ее мысли говорили его голосом, став спасательным кругом в смертельной пучине. Теперь Пиппа в безопасности. Она выжила, скоро его увидит… Желательно как можно скорее. Иначе не выдержит и сорвется.

Пиппа поднялась, стараясь не замечать пятен крови на толстовке и на ладонях. На сей раз настоящей. Заслуженной. Она вытерла руки о штаны.

В заднем кармане Джейсона отчетливо виднелся прямоугольный предмет. Айфон. Пиппа осторожно приблизилась, стараясь не смотреть на красную лужу, отражавшую свет ламп. Подходить близко не хотелось — вдруг каким-то образом Джейсон вернется к жизни. Но без этого нельзя. Ей нужен телефон, чтобы позвонить Рави: пусть не волнуется за нее, все теперь будет хорошо.

Она потянулась за телефоном. Стоп! Надо подумать. Если позвонить с телефона Джейсона, останутся следы, которые укажут на Рави. Да, Джейсон — маньяк и убийца, но он умер насильственной смертью, пусть и совершенно заслуженной. Закону плевать. Кто-то должен ответить. Поэтому Рави звонить нельзя. Ни в коем случае.

А одной, без него, Пиппе не справиться. Слишком темно и одиноко вокруг…

Она переступила через тело Джейсона и на ослабших ногах вышла на улицу, на свежий воздух. Вдохнула его полной грудью. Почему-то в нем отчетливо ощущался металлический вкус крови.

Пиппа сделала несколько шагов в сторону машины, но запах словно ее преследовал. Она повернулась, глядя на свое отражение в темном стекле автомобиля. Спутанные волосы торчали в разные стороны. Опухшее лицо было в ссадинах. На носу появились темные веснушки — брызги чужой крови…

Голова кружилась, колени подгибались. Пиппа смотрела на себя и видела тьму в глубине зрачков. Затем моргнула, разглядев салон автомобиля. Лунный свет снова указал ей дорогу: на заднем сиденье лежал ее рюкзак.

Джейсон прихватил его, когда забрал ее.

Пиппа обрадовалась рюкзаку, как старому другу. Джейсон не стал запирать машину, даже ключи до сих пор торчали в замке. Видимо, рассчитывал быстро управиться. Пиппа оказалась быстрее.

Она вытащила рюкзак. Хотелось прижать его к груди, чтобы впитать хоть немного тепла из прежней жизни. Однако нельзя — испачкает рюкзак кровью.

Внутри все было на месте. Все, что взяла Пиппа, когда утром выходила из дома: кое-какая одежда, зубная щетка, бутылка воды, косметичка… Она вытащила бутылку и сделала большой глоток: во рту после сдавленных криков ужасно пересохло. Но если выпить еще, ее обязательно стошнит. Пиппа вернула бутылку на место и продолжила перебирать вещи.

Телефона не было. Она это знала, хоть и надеялась на лучшее. Разбитый телефон валялся теперь где-то на дорожке в конце Кросс-лейн. Джейсон не мог взять его с собой, чтобы не связывать себя с жертвой. Он уже много лет водил полицию за нос и прекрасно разбирался в таких тонкостях.

Вновь выглянувшая луна мельком отразилась в предмете, лежавшем на пассажирском сиденье. Да, Убийца КЛ и впрямь учел многое. Он звонил своим жертвам с одноразового телефона, иначе на него вышли бы после первого же убийства. Теперь Пиппа знала это наверняка. Экран маленькой «нокии» вроде ее собственной путеводным маяком сиял лучиком лунного света.

У Джейсона Белла был одноразовый телефон. Куплен явно за наличные, и отследить его звонки нельзя, если только полицейские не найдут сам гаджет. Но они не найдут, уж Пиппа об этом позаботится.

Наклонившись, она коснулась пальцами холодного пластика. Нажала кнопку, и ярко вспыхнул зеленый экран. Батарейка еще не села. Пиппа подняла глаза и, чуть не плача от радости, вознесла луне молитву.

Судя по цифрам на экране, было 18:47. Неожиданно. Казалось, что Пиппа просидела в багажнике машины несколько дней, на складе — пару месяцев, а в оболочке из клейкой ленты — так и вовсе целую вечность. В реальности же прошло три неполных часа.

18:47: обычный ранний сентябрьский вечер с розоватыми сумерками, прохладным ветром и мертвым телом на задворках.

Пиппа пролистала меню, чтобы проверить список последних звонков. В 15:51 на телефон поступил вызов с неизвестного номера — это звонила Пиппа. Прямо перед этим Джейсон набирал ее номер. Телефон все равно пришлось бы выкинуть, чтобы оборвать ниточку между ней и покойником на полу склада. Но пока с его помощью можно позвонить Рави и позвать на помощь.

Набрав нужный номер, Пиппа замешкалась над кнопкой вызова. Стерла номер и набрала домашний. Так лучше — не столь очевидная связь на тот случай, если телефон все-таки найдут.

Хотя его не найдут.

Пиппа нажала зеленую кнопку и поднесла аппарат к уху.

Раздался гудок. Один, второй, третий. Потом щелкнуло.

— Здравствуйте, резиденция Сингхов, — произнес бодрый высокий голос.

Мать Рави.

— Здравствуйте, Ниша, это Пиппа, — сказала она.

Голос заметно срывался.

— А, вот и ты, Пиппа! Рави тебя обыскался. Он иногда такой нервный, — засмеялась Ниша. — Слышала, ты собираешься к нам на ужин? Мохан требует, чтобы мы сыграли в шарады. Он взял тебя в свою команду.

— Ну… — Пиппа откашлялась. — Если честно, я не уверена, что получится. Появились кое-какие дела. Простите.

— Ох, как жалко… Пиппа, у тебя все хорошо? Ты говоришь как-то странно.

— Простудилась немного, вот и все. — Она шмыгнула носом. — А Рави дома?

— Да-да, конечно. Две секунды.

Издалека раздался приглушенный голос. Пиппа опустилась на гравий, глаза остекленели. Не так давно она думала, что уже никогда его не услышит.

— Это Пиппа! — пояснила Ниша, и голос Рави зазвучал отчетливее.

В трубке зашуршало — ее передали в другие руки.

— Пиппа? — изумленно спросил Рави.

Пиппа на мгновение замерла, впитывая его голос и чувствуя, что вернулась домой. Она больше никогда, ни за что на свете не будет воспринимать его как должное.

— Пиппа? — повторил он громче.

— Д-да, я здесь.

Комок в горле мешал говорить.

— О господи, — выдохнул Рави. Было слышно, как он бегом поднимается по лестнице. — Куда ты, черт возьми, пропала? Я звоню тебе несколько часов! Все время занято. Надо же проверять хоть иногда автоответчик. — Он говорил с неожиданной злостью. — Я звонил Нэт, она сказала, ты к ней не заглядывала. Только что вернулся от тебя, проверял, вдруг ты дома. Машина на месте, тебя нет. Переполошил твоих родителей: они-то думали, ты со мной. Пиппа, еще немного — и я начал бы звонить в полицию! Ты где, черт побери?

Он злился, но Пиппа все равно улыбалась, крепко прижимая телефон к уху, чтобы быть еще ближе к Рави. Она исчезла, а он… он ее искал.

— Пиппа?!

Она представила выражение его лица: строгий взгляд и приподнятую бровь в ожидании объяснений.

— Я люблю тебя, — сказала она, потому что говорила это слишком редко. Неизвестно, когда эти слова прозвучат в последний раз, поэтому лучше повторять их как можно чаще. — Я люблю тебя. Прости.

Рави замолчал, прерывисто выдохнув.

— Пиппа… — произнес он, позабыв о злости. — У тебя все хорошо? Что случилось? Я же чувствую… Что не так?

— Просто не знаю, когда говорила в последний раз, что люблю тебя. — Она вытерла глаза. — Прости.

— Пиппа! Я сейчас приеду. Только скажи, где ты.

— Правда? Ты мне нужен. Очень нужен. Я одна не справлюсь.

— Уже еду, — уверенно заявил Рави. — Только скажи куда. Что случилось? Опять объявился Убийца КЛ? Ты выяснила, кто он такой?

Пиппа уставилась на торчавшие из дверного проема ноги Джейсона. Шмыгнула носом и через силу отвела взгляд.

— Я… я на складе «Грин Син», компании Джейсона Белла, в Нотти-Грине. Знаешь, где это?

— Что ты там делаешь? — в замешательстве спросил Рави.

— Просто… Рави, у меня батарейка садится. Ты знаешь, где это?

— С какого телефона ты звонишь?

— Рави!

— Ладно, ладно! — ответил он, тоже срываясь на крик. — Я знаю, где это. Найду.

— Нет! — тут же выпалила Пиппа. Нельзя включать навигатор и вбивать в него адрес. — Рави, телефон с собой не бери. Оставь его дома, ладно? Не бери с собой. Оставь!

— Пиппа, но…

— Ты должен оставить телефон дома. Посмотри адрес на «Гугл-картах», только не впечатывай «Грин Син» в поисковой строке. Просто открой карту и посмотри, где это.

— Пиппа…

Она перебила его, потому что ей пришло в голову кое-что еще:

— Погоди. Основным маршрутом тоже ехать нельзя. Никаких трасс. Ни в коем случае. Только проселочные дороги. Не вздумай засветиться на камерах, ясно? Езжай обходными путями. Понял?

Она говорила резко: первоначальный страх прошел, остался на складе вместе с трупом.

— Понял. Смотрю маршрут. Вниз по Уотчет-лейн, в Хэзлмир, — пробормотал под нос Рави. — Потом проселочной дорогой, свернуть направо возле деревни. Да, — снова сказал он в трубку. — Я найду. Сейчас запишу маршрут. Ехать обходными путями, телефон оставить дома. Я понял.

— Хорошо, — сказала Пиппа и выдохнула.

Даже это малейшее усилие заставило почувствовать слабость и осесть на гравий.

— У тебя все нормально? — спросил Рави, снова принимая командование, потому что таким голосом обычно отдают приказы. — Какие-то проблемы?

— Нет, — тихо ответила она. — Уже нет. Не совсем.

Может, он сам догадается? Услышит по голосу, надсадно-хриплому и навеки сохранившему печать последних трех часов?

— Ладно, держись. Еду. Буду через двадцать минут.

— Постой. Не гони, не вздумай попа…

Он уже сбросил вызов, и в ухе противно запищали гудки. Рави ушел — но скоро будет рядом.

— Люблю тебя, — сказала Пиппа в пустую трубку, потому что не хотела, чтобы это прозвучало в последний раз.

Опять захрустел гравий. Пиппа расхаживала взад-вперед, считая шаги, чтобы отмерять секунды, а вместе с ними и минуты. Взгляд против воли то и дело сворачивал в сторону мертвого тела.

Первоначальный шок улегся. В голове понемногу складывался план. Не хватало только Рави. Без него она не справится; ей нужно его общество, его совет, который укажет верный путь и позволит найти золотую середину.

Темнеющее небо разорвали фары, и на площадку перед распахнутыми воротами въехала машина. Пиппа прикрыла глаза от яркого света и махнула Рави, призывая остановиться. Автомобиль встал прямо перед воротами, фары погасли.

Из машины выскочил Рави, не захлопнув двери, ринулся к Пиппе, раскидывая ногами камешки.

Она застыла, глядя на него будто впервые. В животе что-то сжалось, а в груди ослабло, выбираясь на свободу. Рави обещал, что они увидятся, — и вот он здесь, совсем рядом, бежит к ней.

Пиппа подняла руку, не подпуская его ближе.

— Телефон дома? — с надрывом спросила она.

— Да, — ответил Рави, в ужасе распахивая глаза. Он и сам наконец разглядел Пиппу. — Ты ранена! — Он снова к ней бросился. — Что случилось?

Пиппа попятилась.

— Не подходи! Все… нормально. Это не моя кровь.

Она забыла, что хотела сказать.

Рави принял спокойный вид и поднял руки, чтобы успокоить заодно и Пиппу.

— Пиппа, посмотри на меня, — тихо велел он, хотя она видела, что он ужасно нервничает. — Расскажи, что случилось. Что ты здесь делаешь?

Пиппа оглянулась и посмотрела на ноги Джейсона, торчавшие из дверного проема.

Рави проследил за ее взглядом.

— Ох, твою мать… Он хоть живой?

— Нет, — ответила Пиппа, оборачиваясь. — Это Джейсон Белл. Он и был Убийцей КЛ.

Рави заморгал, мысленно повторяя ее слова и пытаясь найти в них смысл.

— Он… что? А как же… — Рави покачал головой. — Ты-то откуда знаешь?

— Откуда я знаю, что он маньяк? Все очень просто: он меня похитил. Схватил на Кросс-лейн, закинул в багажник машины. Привез сюда. Замотал лицо лентой, привязал к стеллажу точно так же, как остальных девушек до меня. Здесь он их и убивал. Меня он тоже собирался убить. — Теперь, в пересказе, события последних трех часов казались нереальными. Как будто все случилось с кем-то другим. Слова с трудом проталкивались в пережатое горло. — Я уже считала себя покойницей… Не знала, увижу ли тебя. Хоть кого-то… Думала о том, как тебе сообщат про мою смерть, и…

— Эй, эй, эй! Все хорошо. Ты живая. Я здесь, ясно? — Рави оглянулся на тело Джейсона, задержавшись на нем взглядом. — Твою мать, — прошипел он. — Черт-черт-черт… Поверить не могу. Нельзя было тебя отпускать!.. Ты в порядке? Он тебя не тронул?

— Нет, я… Все нормально, — сказала Пиппа, и снова в этом коротком, ничем не примечательном слове, будто в омуте, обнаружилось двойное дно. — Только царапины.

— Хорошо. Итак, как же он… — начал Рави, повернувшись к мертвецу.

— Он связал меня и оставил одну, — медленно произнесла Пиппа. — Не знаю, куда он ездил и как долго его не было. Я смогла опрокинуть стеллаж, освободить руки и снять скотч. Там есть окошко, я вылезла через него, и…

— Так, ясно. Ладно, — перебил Рави. — Все хорошо. Все будет хорошо. Черт… Что бы ты ни сделала, это самооборона, ясно? Самооборона в чистом виде. Он собирался тебя убить, поэтому ты имела право защищаться. Вот и все, ничего страшного. Давай вызовем полицию, хорошо? Расскажем им, что случилось и что это была самооборона.

Пиппа покачала головой.

— Нет? — Рави нахмурился. — Что значит «нет»? Мы обязаны вызвать полицию! У нас здесь, между прочим, труп.

— Это была не самооборона, — тихо ответила Пиппа. — Я сбежала. Могла спокойно уйти. Однако увидела, как он едет обратно, и тоже вернулась. Я убила его, Рави. Подкралась из-за спины и ударила молотком. Потому что приняла такое решение. Никакой самообороны. У меня был выбор.

Рави качал головой: он все еще не видел полной картины.

— Нет-нет-нет, он собирался убить тебя, поэтому ты убила его! Пиппа, это и есть самооборона. Все нормально.

— Я убила его.

— Потому что он собирался убить тебя, — с надрывом повторил Рави.

— Откуда ты знаешь? — спросила Пиппа.

Надо, чтобы он сам увидел, чтобы понял: на самооборону списать не получится. Пиппа уже успела все взвесить, пока расхаживала взад-вперед.

— Откуда я знаю? — недоверчиво переспросил Рави. — Он тебя похитил! Он — серийный убийца!

— Убийца КЛ уже шесть лет сидит в тюрьме, — не своим голосом произнесла Пиппа. — Он сам признался. После его ареста убийства прекратились.

— Что? Н-но…

— Он признал себя виновным. Нашлись доказательства. Результаты экспертизы и всякие косвенные улики. Убийца давно в тюрьме. Так зачем мне убивать Джейсона Белла?

Рави смущенно прищурился.

— Потому что он и есть настоящий маньяк!

— Убийца в тюрьме, — повторила Пиппа, наблюдая за Рави в ожидании, когда он поймет. — Джейсон Белл был крайне уважаемым человеком. Владельцем крупной компании, никто не может сказать о нем дурного слова. Он дружил со всякими влиятельными лицами, даже с инспектором Ричардом Хокинсом. В свое время пережил трагедию — трагедию, не возражай! — а я подлила масла в огонь. Итак, чем этот человек мне не угодил? Почему я субботним вечером вторглась на его территорию? Ради чего подкралась к нему сзади и ударила молотком? Причем неоднократно. Даже не знаю, сколько раз. Посмотри, Рави, сходи. Я не просто убила его, а с особой жестокостью. Вроде есть такая статья. Это совершенно не вяжется с самообороной. Итак, зачем я убила этого милого, респектабельного джентльмена?

— Потому что он был серийным убийцей? — повторил Рави уже не так уверенно.

— Убийца в тюрьме, — отчеканила Пиппа и увидела, как Рави меняется в лице, осознавая смысл ее слов.

— По-твоему, так скажут в полиции?

— Неважно, как обстоят дела на самом деле, — продолжала Пиппа. — Важно то, в каком свете их представить, чтобы выглядело правдоподобно. Разумеется, мне не поверят. Какие доказательства у меня есть, кроме слов? Джейсону годами все сходило с рук. Он старательно подчищал за собою улики. — Она выдохнула. — Я не верю полиции, Рави. Прежде верила, но они столько раз меня подводили… Если позвонить им, скорее всего, дело закончится тем, что меня до конца дней упекут за решетку. Хокинс и без того думает, что я чокнутая. Возможно, он прав. Я сознательно убила человека, Рави. И, кажется, ни капельки не жалею.

— Потому что он собирался убить тебя. Потому что он чудовище. — Рави потянулся ее обнять, но вовремя вспомнил о крови и бессильно уронил руки. — Мир без него станет намного чище и безопаснее.

— Да, — согласилась Пиппа, вновь оглядываясь и проверяя, не шевелится ли Джейсон: вдруг он их подслушивает. — Но другие этого не поймут.

— Тогда, черт возьми, что теперь делать? — спросил Рави, переступая с ноги на ногу. Губы у него тряслись. — Нельзя, чтобы тебя посадили за убийство. Так нечестно, ты не заслуживаешь. Ты… не знаю, можно ли сказать, что ты поступила правильно, однако ошибкой это точно не было. Он зверски убил несколько человек и заслужил такую смерть. Я не хочу тебя терять. Не могу. Ты для меня все, Пиппа!

— Знаю, — кивнула она, испытывая приступ ужаса. Тем не менее пришли и другие чувства, сдерживающие страх.

План. Нужен новый план.

— Нельзя прийти в полицию и сказать… — Рави затих, закусив губу, и еще раз оглянулся на торчавшие ноги. Помолчал немного, потом глаза у него сверкнули: он лихорадочно размышлял. — В общем, в полицию нельзя. С Сэлом они ошиблись, так? С Джейми Рейнольдсом тоже. Доверять твою судьбу присяжным мы не можем. Они уже оправдали Макса Хастингса.

Пиппе хотелось взять Рави за руку, почувствовать тепло его кожи и переплести с ним пальцы, как прежде. Стать единым целым.

Они посмотрели друг другу в глаза, общаясь без слов. Наконец Рави моргнул.

— Что нам остается?.. Как выставить все так, чтобы это сошло с рук? — спросил он вслух. Вопрос был до того нелепым, что хотелось улыбаться. Как избежать наказания за убийство? — Теоретически… можно ли… не знаю… закопать его где-нибудь, чтобы не нашли?

Пиппа покачала головой.

— Нет. Равно или поздно тела находят, как это было с Энди. — Она протяжно выдохнула. — Я в свое время изучила немало дел про убийства и прослушала сотни криминальных подкастов. Есть только один способ выйти сухим из воды.

— Какой?

— Уничтожить улики и не находиться здесь в момент убийства. Иметь железное алиби и гарантированно быть в другом месте.

— Но ты же была здесь. — Рави беспомощно захлопал ресницами. — А во сколько ты его?..

Пиппа посмотрела на экран одноразового телефона.

— Около половины седьмого. Примерно час назад.

— Что за телефон? — Рави кивнул на трубку. — Ты ведь звонила мне не с телефона Джейсона?

— Нет, это одноразовый. Не мой, а Джейсона, но… — Голос сорвался на шепот, когда Пиппа увидела в глазах Рави немой вопрос. Похоже, придется открыть все свои секреты. Теперь есть тайны посерьезнее. — У меня тоже дома спрятан одноразовый телефон, о котором никто не знает.

У Рави дернулись губы, почти складываясь в улыбку.

— Я всегда говорил, что рано или поздно ты его купишь. Н-но зачем он тебе?

— Вообще у меня их шесть штук, — вздохнула Пиппа. Почему-то признаваться в этом было намного сложнее, чем в убийстве. — Они… э-э… Я сильно переживала после смерти Стэнли. Говорила, что все хорошо, а на самом деле дела обстояли не очень. Я… покупала ксанакс у Люка Итона, после того как врач отказался мне его прописывать. Просто чтобы выспаться. Извини.

Пиппа опустила взгляд, уставившись на кроссовки. На них тоже виднелись брызги крови.

У Рави обиженно вытянулось лицо — он явно ждал не таких откровений.

— И ты меня извини, — тихо промолвил он. — Я видел, что ты переживаешь, а чем помочь, не знал. Думал, тебе нужно успокоиться и сменить обстановку. — Он вздохнул. — Надо было сказать мне, Пиппа. Что бы ты ни сделала — без разницы. — Он мельком покосился на тело Джейсона. — Больше никаких секретов, ладно? Мы команда. Ты и я. Мы все решим. Вместе. Мы обязательно справимся, обещаю.

Пиппе ужасно хотелось обнять его, почувствовать на плечах руки. Но нельзя. Ее тело, ее одежда — улики на месте преступления, не стоит оставлять на Рави следы. Он словно догадался о ее мыслях: наверное, прочитал по глазам. Шагнул вперед и одним пальцем бережно приподнял ей подбородок, коснувшись там, где не было крови.

— Итак, если Джейсон умер в 18:30… — начал Рави, заглядывая ей в глаза. — Как мы обеспечим тебе алиби на это время, если ты была здесь?

— В текущих обстоятельствах — никак, — ответила Пиппа, мысленно оценивая зарождавшуюся в голове идею.

Пожалуй, все-таки… Все-таки…

— Я много думала, пока ждала тебя. Время смерти оценивают приблизительно, судмедэксперт опирается на три фактора. Трупное окоченение — когда мышцы костенеют после смерти; трупные пятна — когда кровь скапливается под кожей, и температура тела. Эти три параметра позволяют оценить время смерти. Я подумала: если удастся затянуть эти процессы и сделать вид, будто смерть наступила позднее, то мы сумеем обеспечить себе надежное алиби — отдельно друг от друга, со свидетелями, камерами и прочими неоспоримыми доказательствами.

Рави на мгновение задумался, покусывая нижнюю губу.

— И как это можно организовать? — спросил Рави, опять стрельнув взглядом в сторону мертвого Джейсона.

— Прежде всего, понизить температуру тела, — начала Пиппа. — Чем холоднее вокруг, тем медленнее наступит окоченение и появятся трупные пятна. И, кстати, по поводу пятен: если перевернуть тело, прежде чем кровь скопится в одном месте, процесс обернется вспять. Если труп перевернуть несколько раз и охладить при этом, можно выиграть несколько часов.

Рави кивнул и огляделся, изучая обстановку.

— Но как его охладить? Думаю, уже поздно сокрушаться по поводу того, что у Джейсона Белла не склад холодильников…

— Есть еще одна загвоздка. Если будем держать его в холоде, чтобы не допустить окоченения и пятен, температура тела также снизится. Он станет слишком холодным, и ничего не получится. Так что нам придется сперва охладить его, а затем отогреть.

— Точно, — кивнул Рави, недоверчиво фыркнув. — Сначала запихнуть его в морозилку, а потом — в микроволновку. Господи, поверить не могу, что мы говорим всерьез. Это же бред, Пиппа! Полнейший!

— Морозилка не подойдет, — возразила Пиппа. — Там слишком холодно. Скорее нам нужен холодильник. Затем — разумеется, после того, как мы его отогреем, — надо сделать так, чтобы тело обнаружили не сразу, а через несколько часов. Иначе ничего не выйдет. Нам нужно, чтобы труп был теплым и податливым, а на коже проступали синяки — если надавить на тело, скопившаяся кровь должна перемещаться. Пусть его найдут ранним утром, тогда решат, что он умер за шесть — восемь часов до этого.

— Думаешь, получится?..

Пиппа пожала плечами и горько усмехнулась. Рави прав: это бред.

Тем не менее, несмотря на все обстоятельства, она выжила и уцелела, хотя статистика была против нее. Вдруг получится и сейчас?

— Не знаю, мне прежде не доводилось убивать людей и прятать трупы, — фыркнула она. — Должно сработать. Наука — дело тонкое. Я прочитала немало исследований, пока собирала информацию про Джейн Доу. Если все организуем правильно — сперва охладим тело, перевернем пару раз, а потом отогреем, — должно получиться. Будет выглядеть так, словно он умер… не знаю… часов в девять или в десять вечера. Мы в тот момент будем в другом месте. В окружении кучи свидетелей.

— О’кей, — кивнул Рави. — Ладно, попробовать стоит. Хорошо, что ты эксперт по убийствам.

Пиппа поморщилась.

— Я в том смысле, что ты изучала теорию, а не отрабатывала практику. Надеюсь, сегодня первый и последний раз. — Рави хотел выдавить улыбку, но не сумел. — Я вот что подумал: допустим, мы действительно подстроим так, чтобы тело обнаружили в нужный момент. Полицейские заведут дело. Начнут следствие. Будут искать убийцу. Пиппа, они ведь не остановятся, пока его не найдут.

Пиппа склонила голову набок, заглянув в глаза Рави, где застыло ее отражение. Поэтому он ей и нужен: чтобы подталкивать вперед или сдерживать, когда она теряет голову. Рави прав. Они могут обмануть судмедэкспертов, оттянув время наступления смерти, организовать себе алиби, но полиция все равно будет искать преступника и не успокоится, пока не найдет. Если они с Рави допустят хоть одну ошибку, то…

— Ты прав, — кивнула она и потянулась взять его за руку, но вовремя опомнилась. — Ничего не выйдет. Им нужен убийца. Тот, кто убил Джейсона Белла.

— Итак… — заговорил Рави, однако Пиппа не слушала. В голове перемешалось все, что там было: ужас, стыд, кровь на руках, багровые от ярости фантазии и лицо ее злейшего врага: скуластое и бледное.

— Я знаю, — перебила она Рави. — Я знаю, кто убийца. Я знаю, кто желал смерти Джейсону Беллу.

— Да? — опешил Рави. — И кто же?

Так было уготовано судьбой. Круг замкнулся. Конец стал началом, начало — концом. Все вернулось к своему истоку, чтобы дать возможность исправить содеянное.

— Макс Хастингс, — произнесла Пиппа.

Глава тридцать первая

Двенадцать минут.

Разговоры заняли двенадцать минут. Пиппа знала точно, потому что сверялась с часами на экране одноразового телефона. Ей казалось, времени прошло намного больше — в конце концов, они обсуждали, как обвинить человека в убийстве. Дискуссии, разбор мелких деталей и споры должны были затянуться на долгие часы. И все же они управились за двенадцать минут. Обсудили план, нашли в нем дыры, наскоро их залатали. Решили, кто будет им помогать и на каком этапе. Пиппе не хотелось никого втягивать, но Рави убедил ее, что без посторонней помощи не обойтись.

В какой-то момент план чуть не сорвался, однако Рави вспомнил одно дело, которое недавно разбирал на стажировке: там фигурировали вышки мобильной связи, — и Пиппа сразу сообразила, кому надо звонить.

Двенадцать минут — и план сложился. Четкий, ясный и вполне реализуемый. Он свяжет их до конца дней. После этого оба изменятся. Задача предстоит непростая, все рассчитано по минутам, нельзя допустить ни единого промаха, ни одной оплошности. Ни малейшей ошибки.

Но в теории все должно сработать. Тогда им удастся избежать наказания за убийство.

Джейсон Белл пока еще жив. Он умрет только через несколько часов. От руки Макса Хастингса. И того наконец упекут за решетку, где ему самое место.

— Они оба заслужили наказание, — сказала Пиппа. — Правда? Джейсон свое уже получил, а вот Макс…

Она ненавидела его всеми фибрами души, но выбрала на роль козла отпущения не поэтому. Наверное…

— Да, — согласился Рави. Пиппа знала, что он тоже ненавидит Хастингса. — Они оба те еще твари. Джейсон убил пятерых человек. И тебя убил бы. Именно он спровоцировал смерть Энди и Сэла, из-за него все началось. И Макс — та еще сволочь. Он и дальше будет издеваться над людьми, мы прекрасно это знаем. Они оба заслужили наказание. — Рави бережно постучал пальцем по чистому местечку у Пиппы на подбородке и приподнял ей голову, чтобы заглянуть в глаза. — Если выбирать между тобой и Максом, я, безусловно, выбираю тебя.

Пиппа невольно подумала про Эллиота Уорда, который сделал такой же выбор, выставив убийцей Сэла, чтобы спасти себя и дочерей. Сейчас и Пиппа оказалась в этом сером непонятном пространстве, затащив вместе с собою Рави. Опять все идет по кругу.

— Ладно, — кивнула она, стараясь не отвлекаться. План готов, пора начинать его реализацию, время играет против них. — Всякие мелочи решим потом, а пока самое важное…

— Охладить, затем подогреть тело, — договорил вместо нее Рави, снова глянув на торчавшие ноги.

Он еще не подходил к Джейсону и не видел, что с ним сотворила Пиппа. Она надеялась, что после этого он не станет глядеть на нее иначе.

Рави указал на кирпичный дом позади них, стоявший отдельно от склада.

— Похоже на административное строение, где обычно сидят офисные сотрудники. Наверное, там есть кухня? С холодильником и морозилкой…

— Наверное, — согласилась Пиппа. — Только вряд ли туда поместится человек.

Рави напряженно втянул в себя воздух.

— Опять-таки, что мешало Джейсону Беллу открыть мясоперерабатывающий комбинат с большими морозилками?

— Давай осмотримся, — предложила Пиппа, поворачиваясь к металлической двери, из-за которой торчали ноги Джейсона. — У нас есть ключи. — Она кивнула на связку, до сих пор висевшую в замке. — Он здесь главный, значит, у него есть ключи от всех дверей. А еще он сказал, что вырубил сигнализацию и камеры видеонаблюдения. Мол, впереди выходные, можно развлечься. Поэтому нас никто не заметит.

— Хорошо, — кивнул Рави, но остался стоять на месте, потому что пойти за ключами означало приблизиться к трупу.

Пиппа пошла первой, затаив дыхание и не сводя взгляда с разбитой головы Джейсона. Моргнула, отвернулась и вытащила из двери тяжелую связку.

— Надо запомнить все, что мы трогали, особенно я, чтобы потом стереть отпечатки, — сказала она, взвешивая ключи в руке. — Идем.

Пиппа переступила через Джейсона, стараясь не вляпаться в кровь, натекшую возле головы.

Рави последовал за ней, и Пиппа заметила, как он задержался на мертвеце взглядом и часто заморгал, словно мечтал проснуться.

Кашлянув, он торопливо нагнал Пиппу.

Оба молчали. Что можно сказать?

Не с первой попытки Пиппа подобрала ключ от двери в дальнем конце склада, рядом с верстаком. Толкнула ее.

Рави натянул рукав на пальцы и щелкнул выключателем.

Лампы наверху загудели, и помещение затопило светом. Должно быть, здесь прежде располагался амбар, потому что потолок терялся над головой. Перед ними тянулись ряды машин. Газонокосилки, триммеры, воздуходувки, какие-то совершенно незнакомые механизмы и столы с мелочами вроде ножниц для живой изгороди. Справа стояли более громоздкие агрегаты, скорее всего тракторы, покрытые черным брезентом. На стеллажах вдоль стен поблескивали металлические инструменты, красные канистры и полиэтиленовые мешки с землей.

Пиппа повернулась к Рави. Тот лихорадочно оглядывал комнату.

— Что это?

Он указал на ярко-оранжевую машину: очень высокую и с воронкообразным верхом.

— Наверное, измельчитель, — предположила она. — Или дровокол, не знаю, как правильно называется. В него кладут ветки, и он переламывает их в щепу.

Рави задумчиво пожевал губы.

— Нет, — решительно сказала Пиппа, догадываясь, куда свернули его мысли.

— Я молчу. Но больших холодильников здесь точно нет.

— Машины… — взгляд Пиппы замер на косилках, — машины работают на бензине, так ведь?

Рави догадался, к чему она клонит.

— Бензин прекрасно горит.

— Бензин не просто горит, — заметила Пиппа. — Он взрывается.

— Хорошо, — согласился Рави. — Но это оставим на потом. Ничего не получится, если мы не придумаем, как остудить тело.

— И согреть, — добавила Пиппа, невольно заглядывая Рави в глаза. В них виднелось отчаяние.

Их план грозил закончиться пшиком, не успев толком реализоваться. Ее жизнь висела на волоске, и чаша весов склонялась не туда… Давай же, думай! Есть тут что-нибудь полезное? Наверняка должно быть!

— Давай проверим офис.

Рави взял дело в свои руки и повел Пиппу на склад химикатов, осторожно переступая через лужи гербицида и крови. Оба аккуратно, словно это было игрой, перешагнули через тело, которое с каждым разом выглядело все более мертвым.

Пиппа оглянулась: на полу склада валялись мотки изоленты с клочками ее волос и пятнами крови.

— Здесь повсюду моя ДНК. Скотч надо забрать с собой, выкину его вместе с одеждой. Еще придется отмыть все полки. Отскоблить дочиста, а уже потом поджигать склад.

— Конечно, — кивнул Рави, забирая у нее ключи. — Надеюсь, в офисе найдутся чистящие средства.

Пиппа снова увидела свое отражение в окне машины, когда они проходили мимо, и кое-что вспомнила.

— Твою мать!

Рави, хрустнув гравием, остановился.

— Что? — спросил он, и его отражение появилось рядом с ней в окне.

— Мои отпечатки. Они по всему багажнику.

— Не страшно, решим, — ответил в стекле Рави, и Пиппа увидела, как он тянется к ее руке, но вовремя вспоминает и делает шаг назад.

— Нет, правда, там полно моих следов. — Пиппа снова запаниковала. — Волосы, кожа. Отпечатки, которые есть в полицейской базе. Я старалась как могла. Думала, скоро умру, и хотела, чтобы убийцу поймали. Вот и оставляла улики, чтобы на него гарантированно вышли.

Рави переменился в лице. Губы у него дрогнули, словно он сдерживал слезы.

— Как же ты, наверное, испугалась… — чуть слышно произнес он.

— Да, — вымолвила Пиппа.

Каким бы жутким ни был их план, что бы ни ждало их в случае неудачи, ничто не сравнится с тем ужасом, который она испытала в багажнике машины и на том складе. Отголоски этих чувств до сих пор блуждали под кожей.

— Решим, ясно? — громко заявил Рави, пытаясь спрятать дрожь в голосе. — Машиной займемся потом, когда вернемся. Сначала нужно найти что-нибудь, чтобы…

— Охладить труп, — произнесла Пиппа, глядя в сторону, на машину Джейсона. — Охладить, а потом согреть…

Идея рождалась постепенно, с простого «а что, если», однако так стремительно набрала силу, что вскоре вытеснила все прочие мысли.

— Господи, — прошептала Пиппа и повторила уже громче: — Господи!

— Что? — спросил Рави, невольно озираясь.

— Машина! Она и есть наш холодильник. Новейшая модель, навороченный внедорожник. Наверняка тут мощный кондиционер?

Рави идею одобрил, судя по тому, как лихорадочно заблестели у него глаза.

— Еще какой! Особенно если выставить минимальную температуру, врубить на всю катушку и наглухо закрыть окна. Да, будет чертовски холодно.

Еще чуть-чуть — и он бы улыбнулся.

— В стандартном холодильнике около четырех градусов по Цельсию. Как думаешь, мы такую сможем организовать?

— Откуда ты знаешь, какая температура в стандартном холодильнике? — спросил Рави.

— Я много чего знаю. Неужели ты до сих пор не понял?

— Ну… — Рави взглянул на небо, — сегодня вечером прохладно. На улице не больше пятнадцати градусов. Нужно, чтобы машина остыла градусов на десять… Да. Да, полагаю, это вполне реально.

У Пиппы дрогнуло в груди, тиски на сердце ослабли, и дышать стало легче. У них все получится. Они смогут сыграть в бога. Воскресить на время мертвеца, чтобы тот умер от руки другого человека.

— А потом… — сказала Пиппа, — когда вернемся…

— На всю мощь включим обогреватель, — закончил за нее Рави.

— И вернем ему температуру человеческого тела, — подытожила Пиппа.

Рави кивнул, прикидывая шансы.

— Да. Все будет хорошо.

Конечно. Обязательно. Но они еще не начали, а время уже подгоняло.

— Помнишь, как это было в прошлый раз? — спросил Рави, натягивая перчатки, которые нашел в офисе, в шкафу, где лежали запасные комплекты униформы с логотипом компании.

— Когда мы таскали трупы? — уточнила Пиппа, хлопнув перчатками, и маленькие комочки грязи рассыпались в пыль.

— Нет, это с нами впервые, — фыркнул Рави. — Я о том, как мы в прошлый раз надевали перчатки, чтобы совершить преступление. Когда лезли в дом к Беллам. Где он и жил, между прочим.

Рави кивнул в сторону склада.

— Это было…

Он вдруг замолчал.

— Не надо, — сказала Пиппа, строго на него глянув.

— Что?

— Ты хотел отпустить какую-то неуместную шуточку. Уж я-то вижу.

— Точно. Ты меня знаешь.

Он прав. Пиппа знала, что Рави обожает черный юмор — так он справлялся со стрессом.

— Ладно, пошли.

Она присела и подняла край брезента, укрывавшего трактор. Черный материал зашуршал, когда Пиппа перекинула его через вверх машины, а Рави стащил с другой стороны и кое-как свернул. Получившийся рулон перенесли из гаража на склад химикатов, где до сих пор воняло гербицидами, от которых начинала болеть голова.

Рави расстелил брезент на бетоне рядом с Джейсоном, стараясь не задеть лужи. Губы у него напряженно поджались, глаза расширились и остекленели. У самой Пиппы, наверное, было такое же отстраненное выражение лица.

— Не смотри, — сказала она.

Рави шагнул к ней, намереваясь помочь с телом.

— Не надо. Ничего не трогай без лишней нужды. Не хочу, чтобы ты оставлял следы.

Иначе все станет намного хуже… Ладно ее одну посадят за убийство… А вдруг вместе с ней обвинят и Рави? Нет, его утаскивать за собой нельзя, поэтому он не должен ничего трогать. Если они проиграют, Пиппа всю вину возьмет на себя.

Рави ничего не знал. Ничего не видел. Ничего не делал.

Пиппа встала на колени и осторожно взялась за плечо Джейсона. Он еще не окоченел.

Наклонившись, она толкнула тело, переворачивая на спину. Лицо не пострадало; казалось, Джейсон, бледный и вялый, просто спит. Пиппа снова перекатила его, чтобы он лег на край брезента. Потом еще раз — на середину.

— Ладно, — сказала она, оттягивая край брезента и накрывая труп. Рави то же самое проделал с другой стороны.

Джейсон исчез. От Убийцы КЛ остались только темно-красные лужи и брезентовый сверток.

— Пусть лежит на спине, чтобы не появились трупные пятна, — сказала Пиппа, вставая там, где у Джейсона должны были находиться плечи. — Потом, когда вернемся, перевернем на живот. Кровь опять потечет вниз.

— Ага, ладно, — кивнул Рави, наклоняясь и хватая Джейсона за лодыжки через брезент. — На счет три. Раз, два, взяли!

Джейсон оказался тяжелым, даже слишком. Вдвоем им удалось поднять сверток и медленно протащить его сквозь металлические двери. Рави пятился, поглядывая вниз, чтобы ненароком не вляпаться в лужу крови.

Снаружи тихо гудела машина. Они заранее завели двигатель и включили кондиционер на максимум. Двери закрыли, чтобы удержать холод внутри. В морозилке офисного здания Рави нашел несколько пакетов со льдом — видимо, хранили на тот случай, если кто-то из работников поранится. Их разбросали внутри машины возле вентиляционных отверстий, чтобы еще больше охладить салон.

— Я открою дверцу, — предупредил Рави и наклонился, аккуратно опуская ноги Джейсона на гравий. Пиппа выставила перед собой колено и уперлась мертвецу в спину, принимая на себя большую часть его веса.

Рави открыл заднюю дверь.

— Уже довольно холодно, — сказал он, снова хватаясь за нижнюю половину свертка и с кряхтением его поднимая.

Бережно, сантиметр за сантиметром, они впихнули труп в салон, уложили на заднее сиденье и протолкнули внутрь.

Там и впрямь было как в холодильнике. Вот только голова покойника не помещалась.

— Погоди, — сказала Пиппа и обежала машину, чтобы открыть дверцу с другой стороны.

Она засунула руки под брезент, ухватилась за лодыжки Джейсона и согнула ему ноги в коленях. Удерживая их в таком положении, медленно закрыла дверцу, и нога стукнула по обшивке, словно мертвец пытался вылезти.

Рави закрыл дверцу с другой стороны, отступил и напряженно выдохнул.

— Кондиционер проработает все время, что нас нет? — уточнила Пиппа.

— Да, бак почти полный. Двигатель будет работать, пока сами не выключим, — ответил Рави.

— Хорошо, — кивнула она. Еще одно слово, начисто лишенное смысла. — Итак, теперь едем домой. Согласно плану.

— Да, согласно плану, — повторил за ней Рави. — Страшно оставлять склад в таком виде. Здесь повсюду твои следы.

— Знаю. Ничего, сюда никто не придет. Джейсон сам так сказал. Он планировал меня убить, а перед этим мучить всю ночь, а то и все выходные. Без камер, без сигнализации. Значит, у нас такие же условия. Когда вернемся, все будет на месте. Потом уничтожим следы и наделаем новых.

Пиппа взглянула в окно машины, на свернутый черный брезент и мертвеца внутри. Который якобы еще был жив.

Рави стянул с рук перчатки.

— Ты берешь рюкзак?

— Да, — ответила Пиппа, тоже снимая перчатки и кладя обе пары в рюкзак. Там уже лежали куски скотча, которым были обмотаны ее лодыжки и запястья, а также посмертная маска с вырванными волосами.

— Все на месте?

— Да, — сказала Пиппа, застегивая молнию. — Все, что я собрала днем. Еще перчатки и скотч. И телефон Джейсона. Я ничего не оставила.

— А молоток? — спросил Рави.

— Молоток пусть лежит здесь. — Она выпрямилась, закидывая рюкзак на плечо. — Потом сотрем с него отпечатки. Максу тоже понадобится орудие убийства.

— Хорошо, — кивнул Рави и зашагал к своей машине, брошенной у открытых ворот. — Поехали домой.

Глава тридцать вторая

Следовало все еще раз проверить.

Рави перегнулся через ручной тормоз, внимательно разглядывая Пиппу.

— На щеках есть засохшие крапинки. И на руках. — Он посмотрел ниже. — А на толстовке пятна. Сразу иди наверх, чтобы не увидели.

Пиппа кивнула.

— Да, хорошо.

Она застелила сиденье чистой футболкой из рюкзака, стараясь не запачкать кровью машину, и попыталась стереть пятна с лица и рук, пока Рави закоулками вез ее домой. Нельзя никому попадаться на глаза в таком виде.

Пиппа открыла дверцу машины локтем и вышла. Запихнула футболку, на которой сидела, обратно в рюкзак и застегнула молнию. Ключи от дома она уже достала и держала в другой руке.

— Ты уверена? — снова спросил Рави.

— Да, — ответила Пиппа.

По дороге они опять обсудили план.

— С этой частью я справлюсь сама.

— Позволь тебе помочь, — сказал Рави с заметной ноткой отчаяния.

Пиппа посмотрела на него, разглядывая каждую черточку, чтобы не забыть.

— Ты уже помог мне. Гораздо больше, чем думаешь. Сперва помог мне выжить на складе. Потом приехал за мной. Дальше я справлюсь сама. Мне надо знать, что тебе ничего не грозит. Так надо. Не хочу, чтобы тебя привлекли к ответственности, если вдруг что-то сорвется.

— Я понимаю, но…

Пиппа перебила:

— Сейчас идешь и организовываешь себе алиби на весь вечер. Вдруг нам не удастся отложить время смерти… Что ты будешь делать?

Ей хотелось вновь услышать его версию и убедиться, что подкопаться не к чему.

— Я иду домой, беру телефон и еду в Амершем, забираю там своего кузена Рахула, — произнес Рави, глядя перед собой. — Стараюсь засветиться на дорожных камерах. Наличные сниму в банкомате, чтобы попасть на запись. Потом пойдем в какую-нибудь пиццерию и закажем еды, расплатившись моей карточкой. Будем шуметь, привлекать к себе внимание, чтобы нас гарантированно запомнили. Снимем на телефон фото и видео с геолокацией. Еще, наверное, позвоню матери и сообщу, во сколько приеду домой. Напишу тебе и спрошу, как дела, потому что еще не в курсе, что ты потеряла телефон, а мы весь день не виделись. — Он вздохнул. — Потом поедем в паб, где обычно тусуются приятели моего кузена, чтобы было много свидетелей. Пробуду там до половины двенадцатого. Отвезу Рахула домой и поеду обратно; по пути заправлюсь бензином, чтобы меня сняла еще одна камера видеонаблюдения. Приеду и сделаю вид, будто ложусь спать.

— Отлично, — сказала Пиппа, глянув на часы с приборной панели. Было 20:10. — Встречаемся в полночь?

— О’кей. Ты ведь позвонишь? С одноразового телефона? Если вдруг что-то пойдет не так?

— Все будет хорошо, — ответила Пиппа, пытаясь убедить его взглядом.

— Пожалуйста, осторожнее, — попросил Рави, сжимая руль вместо ее руки. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она в очередной раз. Не в последний: они увидятся через несколько часов.

Пиппа набрала полную грудь воздуха, чтобы собраться, затем повернулась и пошла по дорожке в сторону дома.

Она видела в окне свою семью; на лицах родных плясали отблески телевизора. Какое-то время Пиппа наблюдала за ними из темноты. Джош в пижаме, неуклюжий и маленький, сидел на коврике и играл с лего. Отчим шумно смеялся над какими-то шутками из телевизора; хохот был слышен даже на улице. Мама хмыкнула, хлопнула его ладонью по груди, и Пиппа прочитала по ее губам: «Ох, Виктор, это же не смешно».

— Когда люди падают, всегда смешно, — громогласно парировал тот.

У Пиппы защипало в глазах и перехватило горло. Она думала, что больше никогда их не увидит. Не будет улыбаться вместе с ними, плакать, смеяться, взрослеть по мере того, как стареют родители, перенимая их привычки: то, как отчим готовит картофельное пюре или как мать украшает на Рождество елку. Не увидит, как Джош превращается в мужчину, не узнает, как звучит его подростковый басок. Из таких деталей, больших и маленьких, складывается жизнь. Пиппа чуть не потеряла ее, а теперь получит обратно.

Если все сделать правильно.

Она проглотила комок в горле и как можно тише отперла замок.

Скользнула в дом, прикрыла за собой дверь с едва различимым щелчком, надеясь, что его заглушит шум аплодисментов, звучащих в тот момент из телевизора. Ключи Пиппа сжимала в кулаке, чтобы ненароком не звякнули.

Медленно, осторожно, затаив дыхание, она прошла мимо гостиной, покосившись на затылки, прислоненные к дивану. Отчим зашевелился, и сердце у Пиппы екнуло. Она застыла на месте. Но нет, все в порядке, он просто усаживался поудобнее, обнимая мать за плечи.

Она шагнула к лестнице: тихо, украдкой. Третья ступенька скрипнула под ногой.

— Пиппа?! Это ты? — позвала мать, оборачиваясь.

— Ага. Я! — отозвалась Пиппа, торопливо взбегая по лестнице, пока мать ее не увидела. — Простите, мне очень надо в туалет.

— У нас и внизу есть, если ты забыла, — крикнул отчим, когда она уже сворачивала за угол. — Если, конечно, тебе приспичило не по…

— Я думала, ты ночуешь у Рави. — Это опять мама.

— Сейчас приду! — крикнула Пиппа, забегая в ванную, закрывая за собой дверь и запирая защелку. Ручку тоже надо будет отмыть.

Чуть не попалась. Вроде ничего не заметили: ни капель крови, ни взлохмаченных волос, ни ссадин по всему лицу. Их придется прятать в первую очередь.

Пиппа сняла толстовку через голову, закрыв рот и глаза, чтобы засохшая кровь не попала на слизистые. Вывернула вещь наизнанку и уронила на плитку. Скинула кроссовки с носками, затем сняла легинсы. На темной ткани крови не было видно, но Пиппа знала, что она там есть, прячется в волокнах. Сверху лег спортивный топ, посреди которого темнело маленькое ржавое пятнышко, где кровь просочилась сквозь толстовку. Пиппа сложила одежду в кучу и включила душ.

Теплую воду. Горячую. Еще горячее. Такую, что невозможно терпеть. Вода должна обжигать, чтобы снять верхний слой кожи. Как иначе смыть с себя следы маньяка?

Пиппа намазалась гелем для душа, глядя, как розоватая вода стекает по ногам между пальцами и сочится в канализацию. Затем принялась тереть кожу и намыливаться, вылив на себя почти полный пузырек геля и не забыв выскоблить содержимое из-под ногтей. Трижды прополоскала волосы; пряди заметно истончились и стали ломкими. От шампуня защипало ссадину на щеке.

Отмывшись дочиста, Пиппа вылезла из душа и замоталась в полотенце. Воду выключать не стала: пусть смоет остатки крови с поддона. Его тоже надо будет протереть.

Придерживая полотенце подмышками, она взяла мусорное ведро с откидной крышкой, стоявшее рядом с унитазом, и вытащила изнутри пластиковый вкладыш. Там лежали две пустые втулки от туалетной бумаги, Пиппа вынула их и поставила на подоконник. В шкафчике под раковиной нашла отбеливатель, отвинтила крышку и плеснула в пластиковое ведро. Потом налила еще немного. И еще. Все до последних капель. Выпрямилась и добавила в ведро теплой воды из-под крана, разбавив отбеливатель.

За один раз все не унести, придется сходить в комнату два раза. Родные сидят внизу и не должны ее заметить. Пиппа подняла ведро, весьма увесистое, и, прижав его к груди, открыла дверь. Вышла, пошатываясь, пересекла лестничную площадку, направилась в свою спальню и поставила ведро на пол. Вода заплескалась в опасной близости от края.

Снова раздались аплодисменты. Пиппа метнулась в ванную и схватила кучку окровавленной одежды и рюкзак.

— Пиппа? — позвала мать.

— Я только что из душа! Сейчас спущусь! — крикнула Пиппа в ответ, торопливо вбегая в комнату и закрывая за собой дверь.

Она бросила груду одежды рядом с ведром, затем встала на колени и осторожно, одну за другой, опустила вещи в отбеливатель. Кроссовки — тоже. Они наполовину утонули в воде.

Из рюкзака Пиппа вытащила обрывки клейкой ленты, которой были обвязаны ее лицо, руки и лодыжки, и кинула их в пахучую смесь. Достала одноразовый телефон, сдвинула заднюю панель, чтобы извлечь сим-карту. Сломала карточку пополам и бросила разобранный телефон в воду. Затем нижнее белье, которым вытирала с лица кровь, и запасную футболку, на которой сидела в машине. Наконец, фирменные перчатки «Грин Син», которые надевали они с Рави, — пожалуй, самый главный компромат. Пиппа отодвинула другие вещи и утопила перчатки на дне. Отбеливатель удалит видимые пятна крови и, возможно, выест из тканей краску, но это лишь временная мера: завтра вещи должны исчезнуть без следа. Еще один пункт в список будущих дел.

Пока же Пиппа спрятала ведро в гардеробной, положив сверху кроссовки. Сильно пахло отбеливателем, но в ее спальню все равно никто не войдет.

Она вытерлась и надела черную толстовку с капюшоном и черные легинсы. Повернулась к зеркалу, чтобы заняться лицом. Волосы свисали тонкими сосульками, кожу на голове саднило. На макушке виднелась проплешина — там вырвало целый клок. Надо прикрыть. Пиппа причесалась пальцами и собрала волосы в высокий тугой хвост. На всякий случай надела на запястье еще две резинки: пригодятся, когда они с Рави вернутся в «Грин Син». Лицо, ужасно серое и болезненное, пестрело пятнами, пришлось густо намазаться тональным кремом, а воспаления прикрыть консилером. Теперь Пиппа выглядела бледной, а кожа местами шелушилась, но выйти в люди уже можно.

Она опустошила рюкзак и упаковала его снова согласно составленному вместе с Рави списку, выжженному в мозгу, словно мантра. Две шапочки, пять пар носков. Три одноразовых телефона из ящика стола. Наличные, которые хранились в потайном отделении, — Пиппа на всякий случай взяла все деньги. В кармане пиджака, висевшего в шкафу над ведром с отбеливателем, она нашла визитку с тиснением, к которой не прикасалась со времен памятной встречи, и осторожно сунула ее в передний кармашек рюкзака. Украдкой наведалась в родительскую ванную, прихватила пригоршню латексных перчаток, в которых мама красила волосы: по три пары на каждого. Снова перебрала рюкзак и убедилась, что в кармашке лежит дебетовая карта: пригодится для алиби. И ключи от машины — тоже.

Оставалось раздобыть внизу кое-какие мелочи, постаравшись не попасться на глаза бдительной родне, особенно младшему братцу, обожавшему совать нос в чужие дела.

— Вот и я! — выпалила Пиппа, бегом спускаясь по лестнице. — Решила принять душ, потому что ухожу, побегаю сегодня пораньше.

Она врала слишком торопливо; надо говорить медленнее и не забывать про дыхание.

Мама оторвала голову от спинки дивана и посмотрела на Пиппу.

— Ты собиралась идти ужинать к Рави…

— И остаться у него с ночевкой, — добавил Джош, невидимый за спинкой.

— Мы передумали, — пожала плечами Пиппа. — Рави поехал навестить брата, а я решила заглянуть к Каре.

— Почему я впервые слышу про ночевку? — строго поинтересовался отчим.

Мать прищурилась, внимательно разглядывая ее лицо. Заметила что-то неладное? Ссадины под гримом? Или затравленный пустой взгляд? Пиппа вышла из дома маленькой девочкой, а вернулась человеком, на себе узнавшим, что такое насильственная смерть, и каким-то чудом оставшимся в живых. Более того — она сама стала убийцей. Неужели мать заметила в ней перемены? Разглядела в глазах? Прочитала по лицу?

— Вы не поссорились? — спросила мать.

— Что? — растерялась Пиппа. — Мы с Рави? Конечно, нет.

Она попыталась беззаботно фыркнуть: мол, что за глупости? Если бы все было так просто, и дело и впрямь ограничилось размолвкой с бойфрендом…

— Сейчас перекушу на кухне и пойду.

— Ладно, милая, — сказала мама, явно не поверив. Так даже к лучшему: пусть считает, что они с Рави поссорились. Что угодно, лишь бы не докопалась до правды: что дочь зверски прикончила серийного убийцу и сейчас, в этот самый момент, намерена свалить вину на одного урода-насильника.

На кухне Пиппа открыла ящик, где мать хранила фольгу и бумагу для выпечки, а также полиэтиленовые пакеты. Схватила четыре штуки с застежкой для сэндвичей, и еще два побольше, для заморозки, сунула их в рюкзак. Из другого ящика достала зажигалку и добавила ее к остальным вещам.

В списке оставался последний пункт. Точнее, проблема, которую предстояло решить. Пиппа надеялась, что к этому моменту ее озарит какой-нибудь идеей, но пока в голову ничего умного не приходило. Семья Хастингсов повесила камеры видеонаблюдения по обеим сторонам от входной двери после того, как стараниями Пиппы несколько месяцев назад им разрисовали дом. Нужно каким-то образом обойти их. Только как?!

Пиппа открыла дверь в гараж; холодный воздух приятно освежал кожу. Она осмотрела помещение, скользнув взглядом по родительским велосипедам, по отцовскому набору инструментов, по комоду с зеркалом, для которого с трудом нашли место. Есть здесь что-нибудь эдакое, способное отключить камеры видеонаблюдения?.. Глаза задержались на коробке с инструментами. Пиппа открыла крышку и заглянула внутрь. Сверху лежал молоток. Можно, наверное, подойти сбоку и разбить камеры, но Макс может услышать шум. Еще есть кусачки — можно перекусить провода. Правда, хотелось бы устроить что-нибудь не столь заметное и больше соответствующее их легенде.

Взгляд невольно застыл на предмете, лежавшем полкой выше. У Пиппы перехватило дыхание. Она выдохнула: отличная идея.

Почти полный моток серой клейкой ленты.

Именно то, что требуется.

— Долбаный скотч… — пробормотала Пиппа под нос, схватила рулончик и запихнула в рюкзак.

Выйдя из гаража, на пороге она застыла. На кухне был отчим; он держался за открытую дверцу холодильника и смотрел на Пиппу.

— Что ты делала в гараже? — спросил он, сосредоточенно морща лоб.

— О, я… искала свои синие кроссовки, — сказала Пиппа, на ходу придумывая отговорку. — А что ты тут делаешь?

— Они на полке у двери, — ответил отчим, кивая головой в сторону коридора. — Решил налить твоей матери вина.

— А что, вино стоит на полке рядом с курицей? — спросила Пиппа, проходя мимо него и взваливая на плечо рюкзак.

— Да, пришлось героически прогрызать к нему путь, — парировал отчим. — Когда ждать тебя домой?

— В полдвенадцатого, — сообщила Пиппа, прощаясь с матерью и Джошем.

Мать велела не задерживаться допоздна, потому что утром они едут в «Леголенд». Джош запищал от восторга. Пиппа обещала вернуться в срок. Сцена была до того обыденной, что у Пиппы перехватило дыхание: словно ее ударили под дых. Интересно, будет ли у нее еще один такой вечер? Пиппе хотелось одного: нормальной жизни, ради нее она все и затеяла, но есть ли у нее шанс? Впрочем, все лучше, чем сесть в тюрьму за убийство Джейсона.

Она закрыла за собой дверь и выдохнула. Предаваться размышлениям некогда, пора сосредоточиться на деле. В пятнадцати километрах отсюда их ждет покойник, надо уложиться в срок.

Было 20:27, она отставала от графика.

Пиппа отперла машину и села за руль, положив рюкзак на пассажирское сиденье. Повернула ключ в замке зажигания и тронулась с места. Нога на педали дрогнула. Первый шаг позади.

Пора переходить к следующему.

Глава тридцать третья

Приоткрылась темно-красная дверь, и в щели мелькнуло недовольное лицо.

— Я же сказал, — произнес мутный силуэт. — У меня ничего нет.

Люк Итон полностью распахнул дверь. Коридор за ним был темным. Уличные фонари осветили татуировки, которые ползли по шее, словно сеть, скреплявшая плоть воедино.

— Хватит писать мне по сто раз, — резко сказал он. — И перестань заявляться в гости просто так, без предупреждения…

— Дай мне что-нибудь сильнее, — перебила Пиппа.

— Что? — Люк уставился на нее, проведя рукой по гладко выбритому затылку.

— Сильнее, — повторила Пиппа. — Рогипнол, например. Он мне очень нужен. Срочно.

Лицо у нее было пустым, словно щит или маска, за которой пряталась восставшая из мертвых девушка. Но руки, нервно дрожавшие в карманах толстовки, могли ее выдать. Если у Люка нет рогипнола, если он продал свои запасы Максу Хастингсу, тогда все кончено. Если не сработает хоть одна часть их плана, весь план рассыплется, как наспех возведенный карточный домик. Сейчас Люк в своих серых татуированных руках держал ее жизнь.

— Точно? — спросил он, внимательно разглядывая Пиппу. — Уверена?

Пиппа опустила плечи. У него наверняка есть запас.

— Да, — ответила она резче, чем хотелось бы. Слово пулей вылетело изо рта. — Мне нужно… нужно выспаться. Хотя бы раз.

Она шмыгнула и вытерла нос рукавом.

— Угу. — Люк не спускал с нее взгляда. — Видок у тебя паршивый. Но стоит эта штука дороже, причем намного.

— Плевать. Сколько надо, столько и заплачу. Давай быстрее.

Пиппа вытащила из кармана стопку банкнот. Здесь было восемьдесят фунтов. Она сунула их в протянутую руку Люка.

— Давай!

Люк посмотрел на деньги, зажатые в кулаке, и дернул щекой, словно пережевывая неведомую мысль. Пиппа буравила его взглядом, втыкая ему в голову невидимые марионеточные нити и старательно дергая за них, поскольку от Итона зависела ее жизнь.

— Ладно, стой здесь, — велел он.

Прикрыл за собой дверь и зашлепал босыми ногами по темному коридору.

Предстояла долгая ночь, в любой момент все может сорваться. Пиппа выжила, однако за свою жизнь еще предстояло побороться — едва ли не старательнее, чем тогда, на складе.

— Вот, — сказал Люк, возвращаясь к двери и снова приоткрывая ее. За цепочкой блеснули темные глаза.

Он протянул в щель крохотный бумажный сверток.

Пиппа взяла его, развернула и заглянула внутрь. Там лежали два маленьких прозрачных пакетика с четырьмя зелеными, как мох, таблетками.

— Спасибо, — сказала Пиппа, комкая сверток и запихивая в карман.

— Послушай. Не принимай слишком много, ладно? Эта штука сильнее той, к которой ты привыкла. Одной таблетки хватит, чтобы вырубить до самого утра.

— Ясно, спасибо, — сказала Пиппа, заметив на его лице странное беспокойство.

Неожиданно… Она думала, Итон на такие чувства неспособен. Видимо, она и впрямь выглядит паршиво.

Замок тихо щелкнул, а Пиппа пошла обратно к машине, проходя мимо белого «БМВ». Вслед за ней в темных окнах прошагало отражение. В автомобиле она достала бумажный сверток из кармана. Вытащила прозрачные полиэтиленовые пакетики и посмотрела на них в свете уличных фонарей. Восемь таблеток с надписью «1 мг». По словам Люка, одной хватит, чтобы вырубить ее до утра. Но препарат предназначался вовсе не ей. Надо правильно рассчитать дозировку, чтобы сработало как можно быстрее, не вызвав отравления. Не хватало еще второй раз за день стать убийцей.

Пиппа открыла оба пакетика и вытащила две таблетки. Одну переложила в другой пакетик, теперь там оказалось пять штук. Другую разломила надвое, бросив по половинке в каждый пакетик. Два с половиной миллиграмма. Должно хватить.

Пакетик с оставшимися таблетками Пиппа убрала в бумажный сверток и засунула в рюкзак. Их она выбросит вместе с остальными уликами. Оставлять не стоит — она себе ни капельки не доверяла.

Другой пакетик с отмеренной дозой она покрепче закрыла и бросила под ноги рядом с педалями. Поставила сверху ботинок и надавила пяткой, чувствуя, как хрустят таблетки. Затопталась активнее, старательно растирая крошки в пыль.

Подняла пакетик и поднесла к глазам. Таблетки исчезли, их сменил мелкий зеленый порошок. Пиппа встряхнула его, проверяя, не осталось ли крупных кусочков.

— Вот и славно, — пробормотала она под нос, засовывая пакетик с порошком в карман и для надежности похлопав сверху.

Потом завела машину. Фары отпугнули темноту — ту, которая была снаружи. Тьма в голове развеиваться не спешила.

Было 20:33. Уже 20:34. Предстояло заехать еще по трем адресам.

Глава тридцать четвертая

Дом Рейнольдсов на Сидер-вэй был похож на морду страшного чудовища. Пиппе всегда так казалось, еще с детства. Так было и сейчас, когда она шагала по дорожке к зубастой двери, а окна смотрели на нее сверху. Дом оберегал жившую в нем семью; он не должен был ее впускать, он должен был ее отталкивать. Однако люди внутри считали иначе.

Пиппа громко постучала и увидела в матовом стекле высокий силуэт.

— Кого там принесло… О, привет, Пиппа! — широко улыбнулся Джейми, открывая дверь. — Не знал, что ты придешь. Мы втроем как раз собирались заказать пиццу, будешь с нами?

Ответ застрял у Пиппы в горле. Она не знала, с чего начать, но ей и не пришлось ничего говорить: в коридоре за спиной у Джейми появилась Нэт, и лучи от потолочных ламп скользнули по белокурым волосам, заставляя их светиться.

— Пиппа! — обрадовалась та, подходя ближе и вставая рядом с Джейми. — У тебя все хорошо? Недавно звонил Рави, сказал, что не может до тебя дозвониться. Говорил, ты собиралась зайти ко мне…

Прищурившись, она скользнула взглядом по лицу Пиппы. Нэт могла видеть сквозь маски; она и сама долго их носила.

— Все хорошо? — снова спросила она.

Удивление сменилось тревогой.

— Э-э-э… — хрипло сказала Пиппа. — Я…

— О, привет, Пиппа, — раздался еще один знакомый голос. Из кухни, не отрывая глаз от телефона, вышел Коннор. — Мы как раз заказываем пиццу. Ты с нами?

— Коннор, помолчи, — перебил брата Джейми, и Пиппа увидела в его глазах такое же выражение, что и у Нэт.

Они все поняли. Прочитали по лицу.

— Что-то случилось? — спросил Джейми.

— Все хорошо? — Коннор подошел, тоже встревоженный.

— Э-э… — Пиппа вздохнула, чтобы успокоиться. — Нет. Не все.

— Что… — начала Нэт.

— Случилось кое-что нехорошее, — сказала Пиппа, опуская голову и видя, как трясутся у нее пальцы. Они были чистыми, но из-под ногтей сочилась кровь. Она не знала, чья: Стэнли, Джейсона Белла или ее собственная. Пиппа спрятала руки в карманах, где лежали пакетик с порошком и одноразовый телефон. — И… Я хотела попросить вас о помощи. Всех вас. Вы можете отказаться. Правда. Честное слово, я пойму.

— Проси что угодно, — сказал Коннор, заметив ее страх. Глаза у него потемнели.

— Нет, Коннор, подожди, — перебила Пиппа, пристально глядя на друзей.

Они обязательно взялись бы за ее поиски. С ними Пиппа не раз прошла сквозь огонь и воду. Она убедилась, что это те самые люди, которые ради нее перевернут весь мир, что можно к ним обратиться за помощью… например, если надо избежать наказания за убийство.

— Нельзя соглашаться сразу, вы не знаете, что случилось… — Она помолчала. — Я прошу вас о помощи, но вы не должны спрашивать, почему и что именно произошло. Я никогда, ни при каких условиях, вам не расскажу.

Все трое внимательно на нее уставились.

— Никогда, — повторила Пиппа. — Надо, чтобы вы вели себя естественно. Поэтому вы не должны знать правду. Хотя… мне кажется, вы согласились бы. Надо сделать так, чтобы один нехороший человек получил по заслугам. Но вы никогда не узнаете, в чем дело.

Нэт шагнула вперед, через порог, и взяла Пиппу за плечи. Руки у нее были теплыми.

— Пиппа, — произнесла она, заглядывая ей в глаза, — тебе надо, чтобы мы позвонили в полицию?

— Нет! — фыркнула Пиппа. — Никакой полиции. Ни за что.

— Что значит «сделать так, чтобы нехороший человек получил по заслугам»? — спросил Коннор. — Ты про Макса? Макса Хастингса?

Нэт напряглась. Пальцы на плечах Пиппы сжались.

Пиппа подняла голову и чуть заметно кивнула.

— Я могу навсегда устранить его, — прошептала она, накрывая руку Нэт своей ладонью. — Если получится. Только вы никогда не узнаете, в чем дело. Я не могу рассказать вам правду, и вы тоже не должны ничего говорить.

— Я с тобой, — сказал Джейми, напряженно стискивая зубы. — Я сделаю что угодно. Ты спасла меня, Пиппа. Спасла мне жизнь, значит, я обязан тебе помочь. Неважно, в чем именно. Тебе нужна помощь — смело на нее рассчитывай. Все что угодно. Лишь бы стереть его в порошок.

— Я с вами, — кивнул Коннор, роняя светлые волосы на веснушчатое лицо. — Когда мне потребовалась помощь, ты была рядом. — Он неловко пожал плечами, вытянув угловатые руки. — Разумеется, я тебя не брошу.

У Пиппы защипало глаза. Она переводила взгляд с одного Рейнольдса на другого. Их лица навсегда останутся в ее памяти, они оба сыграли в ее жизни важную роль. Отчасти ей хотелось, чтобы они отказались — ради них же самих. Впрочем, она проследит, чтобы им ничего не грозило. Если план сработает, все будет хорошо; если же нет, она одна за всех ответит. Она дала себе слово. Иначе не пришла бы сюда, не встала бы на пороге и не попросила о помощи.

Пиппа посмотрела на Нэт и увидела в ярких голубых глазах свое отражение.

Когда-то Нэт никто не поверил, так же как не верили Пиппе. Они разделили тьму на двоих. Пиппа знает, как рыдала Нэт в тот день, когда Макса оправдали. Эта боль связала их воедино. Они смотрели друг на друга и видели сквозь маски.

— У тебя будут проблемы? — спросила Нэт.

— Уже есть, — тихо ответила Пиппа.

Нэт протяжно выдохнула, отпустила Пиппу и взяла ее за руку, переплетая пальцы.

— Что надо делать?

Глава тридцать пятая

Тюдор-лейн. Одна из тех улиц в Литтл-Килтоне, которые не давали Пиппе найти себя. Возвращение было неизбежно, нынешний путь уготован ей судьбой.

Впереди справа показался дом Хастингсов, где все и началось много лет назад. Именно здесь собрались в ту ночь пятеро подростков, в том числе Сэл Сингх, Наоми Уорд и Макс Хастингс. У Сэла изначально было алиби, однако стараниями Эллиота Уорда его оговорили. Значит, здесь и надо положить всему конец.

Пиппа оглянулась через плечо на друзей, что сидели в машине Джейми, припаркованной чуть дальше по улице. Ее собственный автомобиль стоял рядом; Нэт кивнула из темного салона, и Пиппа выдохнула. Взявшись за лямки рюкзака, она пересекла улицу и остановилась возле забора, окружавшего дом Хастингсов. Заглянула в сад сквозь ветви. Перед крыльцом, как и ожидалось, стояла только одна машина — Макса. Его родители нынче жили на вилле в Италии — избавлялись от стресса после Пиппиных «выходок». Если Пиппа рассчитала правильно, Макс вернулся с пробежки около восьми вечера. Их регулярные встречи на протяжении последних месяцев были не так уж бесполезны.

Макс должен находиться в доме один и не догадываться, что к нему пришли гости. Впрочем, Пиппа его предупреждала. Давно, много дней назад: «Насильник, я тебя достану!»

Камеры, установленные по обе стороны от входной двери, по косой смотрели вниз на садовую дорожку, ведущую к крыльцу. Может, и не работают вовсе, просто муляжи, но лучше считать их настоящими. Ничего страшного: у камер все равно есть слепая зона возле стены.

Пиппа похлопала по карманам, проверяя, на месте ли скотч, а также одноразовый телефон, пакетик с порошком и пара латексных перчаток. Потом ухватилась за перекладину забора чуть выше пояса и закинула наверх ноги. Тихо спрыгнула по ту сторону в тень под дерево. Держась правого края живой изгороди, подошла к дому, к тому самому окну, которое разбила несколько месяцев назад.

В комнате было темно — там располагался кабинет, — но за приоткрытой дверью в коридоре виднелся свет.

Прижимаясь к стене, Пиппа бочком подобралась к ничего не подозревающей камере. Сунула руку в карман, взяла рулон скотча и нащупала краешек. Оторвала кусок. Вытянулась во весь рост, вставая на цыпочки, и просунула руку под камеру, держа ленту наготове. Прижала ее к линзе, полностью залепив объектив. Сверху для пущей надежности приклеила еще один кусочек скотча.

Первая камера готова, теперь вторая. Однако подойти к ней сразу нельзя. Пиппа ушла тем же путем: вдоль дома и живой изгороди, перепрыгнула через забор под деревом. Прошла по тротуару с опущенной головой и поднятым капюшоном к другой стороне дома. Между двумя кустами в заборе обнаружилось отверстие. Пиппа пролезла в дыру и обошла дом. Бочком подкралась к крыльцу. Оторвала еще кусок скотча, привстала и заклеила объектив.

Выдохнула. Отлично, камеры больше не работают, и понять, кто их отключил, невозможно.

Пиппа обошла дом сбоку, осторожно приблизившись к светящемуся окну со стороны заднего фасада. Наклонилась вбок и заглянула.

В комнате ярко горели желтые лампы на потолке, по стенам метались голубые всполохи. Пиппа нашла взглядом их источник: огромный телевизор, висящий на задней стене. Перед экраном сидел Макс Хастингс, его растрепанная светлая макушка виднелась над подголовником дивана. Держа в руках джойстик, он тыкал в одну и ту же кнопку, и пистолет на экране плевался пулями. Макс сидел, закинув ноги на дубовый кофейный столик, где стояла мерзкая синяя бутылка, которую он повсюду таскал с собой.

Пиппа сделала два глубоких вдоха, прислонившись спиной к кирпичам и зажав между коленями сумку. Именно этого Рави и боялся: Пиппа могла случайно сорваться и потерять голову, поэтому он хотел быть рядом, чтобы помочь.

Впрочем, Макс дома, и синяя бутылка у него под рукой. Если Пиппе удастся залезть в дом, больше ничего не требуется. Макс даже не узнает, что она была у него в гостях.

Времени будет в обрез. В лучшем случае пара минут. Джейми предложил отвлечь Макса: сказал, что продержит его у дверей хоть целый час. Они вместе учились, поэтому Джейми придумает, чем его занять.

Однако Нэт покачала головой и шагнула вперед.

— Ты упрячешь его за решетку до конца дней? — спросила она у Пиппы.

— От тридцати лет до пожизненного.

— Тогда это мой последний шанс с ним попрощаться. Я его отвлеку, — сказала она, решительно стискивая зубы.

Такое же выражение было на лице Пиппы, когда она полезла в карман, сжимая пальцами скользкие латексные перчатки. Потом она достала одноразовый телефон, в чью память был забит номер одноразового телефона, который она только что дала Джейми и Коннору.

«Готова», — медленно напечатала Пиппа, чувствуя, как пальцы неудобно скользят внутри перчаток.

Прошло несколько секунд, вдалеке хлопнула дверца машины.

К дому шла Нэт. Вот-вот она позвонит в дверь.

С этого момента жизнь Пиппы будет зависеть от последующих полутора минут.

Пронзительный писк дверного звонка показался диким грохотом.

Пора!

Глава тридцать шестая

Стекло запотело от дыхания. Бьющееся сердце рвалось из груди.

Поверх подоконника Пиппа увидела, как Макс ставит игру на паузу.

Он встал, бросил джойстик на диван, от души потянулся, вытер ладони о шорты.

Повернулся к дверям.

Вышел в коридор.

Пора!

Пиппа рванула вперед.

Обежала вокруг дома.

Услышала, как в дверь позвонили снова.

Макс изнутри приглушенно крикнул:

— Да иду я, иду!

В задней части дома были и другие окна. Закрытые. Конечно, сейчас сентябрь — холодно… Можно, разумеется, разбить стекло, открыть защелку и залезть в дом, молясь про себя, чтобы Макс не услышал звон. Но разбитое окно вызовет ненужные вопросы.

Сколько прошло времени? Наверное, Макс уже открыл дверь и увидел, кто явился к нему в гости?

Стоп. Хватит забивать голову, лучше шевели ногами!

Пригнувшись, Пиппа обежала вокруг дома и увидела большую веранду со сложенным зонтиком, на которую выходили широкие белые двери с маленькими квадратиками стекла. За ними было темно, но путь освещала луна, показав, что внутри просторная столовая. Хотя дверь, соединявшая столовую с гостиной, была закрыта, по ее периметру тянулась желтая полоска света.

Пиппа жадно глотнула воздух — каждый вдох причинял неимоверную боль — и поспешила к дверям веранды. Через стекло увидела связку ключей в замке изнутри. Отлично! Надо просто разбить стеклышко, просунуть руку и отпереть дверь. Неидеально, но сойдет…

Только быстрее!

Пиппа ухватилась за ручку, примеряясь локтем к стеклу. Однако ударить не успела: ладонь вдруг потянуло вниз. Ручка опустилась под ее весом, и дверь открылась.

Замок оказался не заперт.

Неожиданно! Вероятно, Макс совсем ничего не боится — считает себя самым опасным в городе хищником. Злобной тварью, которая сидит у всех на виду. Или он просто рассеянный… Пиппа не стала ломать голову над всякими пустяками, а проскользнула в дом и тихо закрыла за собой дверь.

Вот она и внутри.

Сколько прошло времени? Долго еще Нэт сможет его отвлекать?

Теперь Пиппа слышала голоса, только слов было не разобрать. Она открыла дверь столовой и прокралась в гостиную. Из комнаты к выходу вел небольшой коридорчик. У открытой двери, спиной к Пиппе, стоял Макс. Из-за плеча у него выглядывала белая макушка.

— Не понимаю, зачем ты пришла, — донесся голос Макса.

— Хотела поговорить, — ответила Нэт.

Пиппа затаила дыхание и медленно шагнула вперед. Взгляд переместился с Макса на синюю бутылку с водой, стоявшую на кофейном столике.

— У меня такое чувство, что не стоит с тобой разговаривать, по крайней мере без адвоката, — произнес Макс.

— Странно, c чего бы? — спросила Нэт, шмыгая носом.

В бутылке оставалась вода, почти треть. Жаль, что так мало, но должно хватить. Таблетки вроде не имеют вкуса.

Пиппа шагнула с полированного паркета на огромный ковер с цветастым рисунком. Здесь, в середине комнаты, не было предметов, за которыми можно спрятаться. Если Макс обернется, то ее увидит.

— Ладно, о чем ты хотела поговорить?

— Об иске за клевету, который ты подаешь против Пиппы.

Пиппа кралась вперед, осторожно ступая на половицы, чтобы ненароком не скрипнули. Она достигла края большого дивана и, пригнувшись, двинулась вперед, к бутылке. На диване валялись джойстик и телефон Макса.

— А что тебя смущает? — спросил Макс.

Пиппа протянула руку в перчатке, обхватывая прочный пластик. Носик был поднят, на нем виднелись капельки слюны.

— Зачем тебе этот иск? — спросила Нэт.

Пиппа медленно отвинтила крышку.

— Пришлось, — пожал плечами Макс. — Она распустила обо мне всякие сплетни, изрядно подпортила репутацию.

Крышка бутылки отлипла от сосуда. К ней крепилась длинная пластиковая трубочка.

— Репутацию? — горько усмехнулась Нэт.

Несколько капель воды упали с трубочки на ковер.

— Да, репутацию.

Пиппа сунула руку в карман и вытащила пластиковый пакетик с зеленым порошком. Придерживая бутылку сгибом локтя, открыла его.

— Один маленький нюанс: это не сплетни, о чем тебе прекрасно известно. Черт возьми, Макс, есть ведь запись, на который ты сам признаешься. Описываешь все, что делал с Беккой. И со мной. И с остальными девочками. Мы же знаем, как было на самом деле.

Пиппа накрыла пакетиком горлышко бутылки. Зеленый порошок с тихим шипением скользнул в воду.

— Запись сфабрикована. Я такого не говорил.

Зеленая пыль прилипла к внутренним стенкам бутылки и осела на донышко.

— Ты столько раз это повторял, что и сам поверил? — спросила Нэт.

Пиппа аккуратно взболтала воду, собирая остатки порошка.

— Слушай, у меня правда нет времени.

Пиппа замерла.

За диваном ничего не было видно. Неужто разговор окончен? Макс выставил Нэт прочь и запирает дверь? Сейчас обернется и увидит Пиппу посреди гостиной на коврике с бутылкой в руках…

Какой-то шум. Возня. Стук.

— Я не договорила, — произнесла Нэт громче прежнего.

Намного громче. Наверное, подает сигнал. Мол, «убирайся отсюда, Макс уже идет».

Пиппа в последний раз встряхнула бутылку. Порошок растворился, отчего вода стала мутной; впрочем, сквозь темно-синий пластик этого не понять. Пиппа подняла крышку и надела на горлышко.

— Что ты делаешь? — резко спросил Макс.

Пиппа вздрогнула. Нет, он обращался не к ней. Он все еще стоял в коридоре и разговаривал с Нэт.

— Чего ты хочешь?

Нэт кашлянула, громко и ненатурально. Пиппа поняла, что это сигнал.

Она поставила бутылку на кофейный столик в то самое место, откуда взяла, и пустилась в обратный путь.

— Я хотела сказать…

— Ну? — нетерпеливо рявкнул Макс.

Добравшись до края дивана, Пиппа глянула на говоривших. Нэт стояла, поставив одну ногу за порог и не давая захлопнуть дверь.

— Если подашь иск против Пиппы, я буду ходить на каждое заседание суда. Я буду давать против тебя показания. И остальные — тоже.

Пиппа уставилась на закрытую дверь в столовую. Макс туда не пойдет. Там можно спрятаться.

— Во второй раз тебе не вывернуться, обещаю. Мы тебя достанем.

Снова шум. Шелест ткани. Глухой удар.

Кто-то вскрикнул.

Нет, Пиппа не успеет. Слишком далеко. Она метнулась направо, не к столовой, а к решетчатой двери, расположенной под парадной лестницей. Открыла ее и влетела внутрь, забившись в тесное пространство между пылесосом и шваброй. Наклонилась и закрыла дверцу.

С хлопком.

Нет, это другая дверь. Входная.

Грохот эхом разнесся по коридору.

Нет, не эхо. Шаги.

Это Макс.

Деревянные половицы заскрипели, в щели между планками мелькнул размытый силуэт.

Макс остановился рядом со шкафом, и Пиппа перестала дышать.

Глава тридцать седьмая

Практически не дыша, Пиппа прижималась глазом к дверце шкафа, пытаясь разглядеть, что за нею происходит.

Макс снаружи шатнулся. Спотыкаясь, прошел мимо, прижимая руку к лицу. Пиппа осторожно выдохнула, чувствуя кожей собственное дыхание. Наверное, Нэт дала ему оплеуху. Отсюда и шум. В планах такого не было, зато лишняя секунда помогла Пиппе спрятаться.

Макс ее не заметил, он не знал, что в доме незваный гость. Наркотики на месте — плавают в синей бутылке с водой. Самая сложная часть плана, вызывавшая наибольшие опасения у Рави, позади.

Теперь остается ждать.

Макс миновал гостиную и направился к арке, ведущей в кухню. Оттуда донесся грохот. Макс выругался под нос и еще раз хлопнул дверью. Через минуту вернулся, прижимая что-то к глазу, и подошел к дивану. В руке он держал нечто зеленое и блестящее; скорее всего, пачку замороженного горошка. Вот и славно. Нэт наверняка врезала ему от души. Правда, теперь у Макса будет синяк, придется как-то объяснять его происхождение…

Впрочем, это не так уж плохо. Скорее даже хорошо. Между Максом и Джейсоном Беллом завязалась потасовка. Джейсон ударил его, Макс сделал вид, что уходит, взял молоток и подкрался сзади. Да, синяк отлично впишется в общую картину.

Макс плюхнулся на прежнее место; Пиппа теперь видела только его затылок. Макс, что-то буркнув под нос, громко зашуршал пакетом с горошком и подался вперед.

Противные сосущие звуки разнеслись по всему дому, пробирая до самых костей.

Пиппа пошевелилась, и рюкзак зацепился за крышку пылесоса. Она высвободила лямку и выпрямилась, снова заглядывая сквозь планки. Теперь, с такой высоты, Макс был виден. Одной рукой он прижимал к глазу пакет замороженного горошка, другой держал бутылку. Сделал по меньшей мере четыре больших глотка, прежде чем поставить ее на стол. Но этого мало. Он должен выпить все до последней капли.

Пиппа вытащила из кармана одноразовый телефон. 20:57. Черт, уже почти девять вечера. Манипуляциями с телом Джейсона удастся выиграть самое большее три часа. Значит, оставалось не более получаса до того момента, как начнется отсчет времени смерти. Через сорок пять минут Пиппа должна организовать себе алиби.

Пока же она сидела в шкафу. Единственное, что оставалось, — это ждать. Наблюдать за Максом из укрытия и мысленно уговаривать его выпить еще воды.

Макс не слушался. Он положил телефон на кофейный столик, потом взял джойстик и снял игру с паузы. Раздались выстрелы. Много выстрелов, однако Пиппа услышала только шесть, и кровь Стэнли опять потекла по пальцам. Кровь Стэнли, а не Джейсона.

Отчего-то она чувствовала разницу.

Ровно в 21:00 Макс сделал еще один глоток.

Второй — в 21:03.

В 21:05 он сходил в туалет на первом этаже, который находился прямо рядом со шкафом, и Пиппа прекрасно все слышала. Макс не стеснялся, а она опять разучилась дышать.

В 21:06 Макс вернулся на диван и снова выпил воды. Из носика донесся сосущий звук. Макс поставил бутылку с водой на столик, затем снова взял ее и поднялся. Что он делает? Что происходит?

Пиппа не видела, как ни выворачивала шею.

Он прошел на кухню. Раздался плеск воды. Вскоре Макс появился, держа в руке злосчастную бутылку и навинчивая на горлышко крышку. Налил свежей воды. Должно быть, все выпил или, по крайней мере, большую часть, раз пошел наливать новую.

Наркотики теперь в желудке Макса.

Он споткнулся, запнувшись о собственную ногу. Постоял немного, рассеянно моргая, будто не понимал, где находится. Под глазом виднелась красная отметина.

Видимо, таблетки начали действовать. Первая доза попала в организм больше десяти минут назад. Интересно, скоро он отрубится?

Макс неуверенно поднял ногу, слегка качнулся и торопливо шагнул к дивану. Снова отпил воды. Пиппа знала, что у него сильно кружится голова. Она испытывала то же самое год назад, когда Бекка подсыпала ей отраву, хотя в гораздо большей дозировке. Тогда ее накрыло свинцовой тяжестью, и возникло такое чувство, будто разум отделяется от тела. Скоро Макс перестанет чувствовать под собой ноги.

Интересно, о чем он думает, сняв игру с паузы и снова принявшись палить во все стороны из укрытия за полуразрушенной стеной? Может, о том, что голова кружится из-за недавней оплеухи? Он, наверное, чувствует неимоверную усталость, глаза закрываются сами собой, и Макс говорит себе, что надо выспаться. Он еще не знает, что как только заснет, то выйдет из дома и убьет человека.

Макс опустил голову на подголовник дивана, где лежал пакет горошка. Пиппа не видела его лица, но глаза, вероятно, еще были открыты, потому что он по-прежнему стрелял.

Экранный персонаж двигался вяло, мир дергался и носился вокруг него бешеными кругами: Макс терял контроль над пальцами.

Пиппа затаилась, переводя взгляд с дивана на телевизор.

Ждать. Надо ждать.

Она глянула на часы. Минуты стремительно убегали.

Наконец оба объекта наблюдения замерли. Макс растянулся на диване, уронив голову на подлокотник, а персонаж на экране застыл посреди поля боя, и его полоска жизни иссякала по мере того, как он получал удар за ударом.

«Убит», — сообщила игра, переходя на экран загрузки. Макс не отреагировал, даже не дернулся.

Сейчас 21:17; прошло двадцать минут с той поры, как он впервые выпил воды с наркотиком.

Пиппа не знала, крепко ли он уснул. Из шкафа под лестницей мало что было видно. Если она покинет укрытие, но окажется, что Макс не спит, ей конец.

Она осторожно толкнула решетчатую дверцу шкафа, приоткрыв ее на несколько сантиметров. Огляделась в поисках чего-нибудь маленького и увидела пылесос, длинный провод которого был обмотан вокруг корпуса. Годится. Пиппа размотала часть провода и покрепче взялась за него, чтобы тут же втянуть обратно и закрыть дверцу шкафа, если Макс вдруг дернется.

Потом бросила вилку в сторону гостиной. Та, загремев, трижды ударилась о половицы и со свистом втянулась обратно в корпус.

Макс не шелохнулся, он неподвижно лежал на диване.

Уснул.

Пиппа вернула тяжелый пылесос на место; он громыхнул, стукнувшись о пол, но Макс по-прежнему не двигался. Пиппа выбралась из шкафа и прикрыла за собой дверцу.

Макс лежал, прижимаясь щекой к жесткой обивке, из груди с тихим свистом вырывалось дыхание. Дышит, уже хорошо.

Пиппа подошла к кофейному столику. Волосы на затылке ощутимо вставали дыбом. Было такое чувство, словно Макс следит за ней даже сквозь опущенные веки. Вокруг одного глаза наливался синяк. Он выглядел беспомощным, лицо — так и вовсе как у мальчишки. Люди во сне всегда кажутся невинными, юными и безгрешными. Но Макс отнюдь не белая овечка. Сколько раз он смотрел на девушек, так же беспомощно лежащих перед ним? Чувствовал ли он за собой вину, как чувствует ее сейчас Пиппа? Нет, вряд ли, он прогнил насквозь. То ли родился с изъяном, то ли был так воспитан, уже неважно.

Пиппа поняла, что подставляет его не только затем, чтобы спасти свою шкуру.

Ей банально хотелось мести.

Этот город слишком мал для них двоих. Что там город — весь мир! Одному надо уйти, и Пиппа собиралась драться до последнего.

Она потянулась вперед, взяла телефон Макса. Экран вспыхнул. Уже 21:19. Надо торопиться.

Судя по значкам в верхней части экрана, батарея была заряжена наполовину. Хорошо, этого должно хватить.

Пиппа отошла от Макса за диван. Нажала боковую кнопку, чтобы перевести телефон в беззвучный режим, затем опустилась на колени, снимая рюкзак. Сунула руку внутрь, достала маленький прозрачный пакет для сэндвичей, вместо него закинув опустевший пакетик из-под таблеток и рулон клейкой ленты.

Телефон она положила в пакет и надежно застегнула. Встала и повернулась к входной двери. Рюкзак оставила на полу: еще вернется. Только отдаст телефон Макса Джейми и Коннору.

Она прошла мимо комода в коридоре, где стояла деревянная миска с россыпью монеток и ключей. Порылась в ней, отыскав брелок от «ауди». Скорее всего, это ключи от машины Макса, а остальные, что висят на кольце, — от дома. Они тоже понадобятся.

Держа в одной руке ключи, а в другой — надежно упакованный телефон, Пиппа отперла замок и вышла на улицу в прохладный вечер, аккуратно закрыв за собой дверь. Она зашагала по дорожке перед домом, мельком глянув на залепленные скотчем камеры.

Пассажирская дверь поджидавшей ее машины открылась, высунулась Нэт.

— Все нормально? — спросила она.

— Д-да, прекрасно, — ошарашенно сказала Пиппа. — Что ты здесь делаешь? Я же велела тебе сразу уходить, ехать в дом брата и обеспечить себе алиби.

— Я не собиралась оставлять тебя одну, — заявила Нэт. — Пока не удостоверюсь, что тебе ничего не грозит.

Пиппа кивнула. Так она и думала. Правда, она вовсе не одна, Джейми и Коннор тоже рядом. Впрочем, опасения Нэт понятны.

— Все нормально? — спросил с заднего сиденья Коннор.

— Да, он спит, — ответила Пиппа.

— Прости, пришлось его ударить. — Нэт смущенно опустила глаза. — Он пытался вытолкать меня за дверь, а я видела, что ты еще стоишь посреди комнаты, поэтому…

— Все хорошо, — перебила Пиппа. — Так даже лучше.

— Мне, кстати, понравилось, — улыбнулась Нэт. — Давно чесались руки.

— Срочно езжай к брату. Вряд ли Максу поверят, что ты приходила к нему в гости, но лучше перестраховаться.

— Все будет нормально, — заверила Нэт. — Дэн пьет пятую кружку пива. Я скажу ему, что сейчас 20:45, и он не заметит подвоха. Ким с ребенком сегодня у матери.

— Ладно.

Пиппа переключила внимание на Джейми, который сидел за рулем. Перегнувшись через Нэт, она передала ему упакованный телефон. Джейми взял его и, слегка кивнув, положил на колени.

— Поставила на беззвучный режим, — сообщила Пиппа. — Батарейки вроде хватит.

Джейми снова кивнул.

— Я отключил геолокацию, — сказал он, указывая на встроенную в машину систему. — Два поворота направо, потом прямо до «Грин Син лимитед». Едем объездными путями.

— Ваши телефоны выключены? — уточнила Пиппа.

— Выключены.

— Коннор?

— Да, — ответил тот, сверкнув глазами с заднего сиденья. — Выключил еще дома. Включать не будем, пока ситуация не прояснится.

— Молодцы. — Пиппа выдохнула. — Итак, когда доберетесь до места, то увидите, что ворота открыты. Не заходите внутрь, ясно? Ни в коем случае. Дайте слово.

— Хорошо, не станем, — сказал Коннор.

Братья коротко переглянулись.

— Обещаем, — добавил Джейми.

— Даже не заглядывайте в ворота, просто встаньте неподалеку, — велела Пиппа. — Телефон Макса пусть лежит в пакете, не трогайте его. Там на траве у дороги несколько больших камней. Телефон в пакете положите за самый первый. Положите и уезжайте.

— Пиппа, мы все поняли, — произнес Джейми.

— Извини, я просто… боюсь, вдруг что-то сорвется.

— Все будет нормально, — мягко заверил Джейми, успокаивая ее расшалившиеся нервы. — Мы с тобой.

— Уже решили, куда поедете? — спросила она.

— Да. — Коннор наклонился вперед, в желтый круг света из зеркала заднего вида. — В Уикоме сегодня кинофестиваль «Марвел». Поедем туда. На стоянке включим телефоны. Позвоним кому-нибудь, напишем. Там повсюду камеры.

— Ясно. — Пиппа кивнула. — Отлично, Коннор.

Он слабо улыбнулся — было видно, что Коннор напуган, поскольку понимает, что случилось нечто ужасное, хотя понятия не имеет, что именно. Нет, они, конечно, обо всем догадаются, когда по городу поползут слухи. Но это будет нескоро, а пока они действуют вслепую, оттого им страшно вдвойне. Впрочем, Коннору бояться нечего. Пиппа в любом случае возьмет вину на себя. Остальным ничего не грозит. Они были в кино, они ничего не знали.

Пиппа молча пыталась приободрить его взглядом.

— Позвоните мне, когда уедете из «Грин Син», — попросила она. — Подождите пять минут, а потом, как отъедете подальше, позвоните и скажите, что телефон Макса на месте.

— Да, конечно, — кивнул Коннор, размахивая одноразовым телефоном, который она им выдала.

— Ладно, думаю, все готово. — Пиппа отошла от машины.

— Мы подбросим Нэт к брату, а затем поедем туда, — сказал Джейми, заводя машину.

Рев двигателя прорезал тихую ночь.

— Удачи, — прошептала Нэт, задержав взгляд на Пиппе.

Вспыхнули фары, и Пиппа прикрыла глаза от яркого света, невольно отступив на шаг. Она глядела им вслед недолго — буквально две секунды. Времени нет: нельзя ни медлить, ни задаваться вопросами, не тащит ли она всех, кто ей дорог, на дно.

Пиппа поспешила обратно к дому Хастингсов и только с третьей попытки подобрала нужный ключ. Тихо толкнула входную дверь. Макс, конечно, спит, но не стоит испытывать лишний раз удачу.

Ключи от машины Пиппа оставила на полу в коридоре, рядом с рюкзаком, чтобы не забыть на обратном пути. В голове стоял туман: ее сбили с толку тревоги Нэт, добрые слова Джейми и страхи Коннора. Надо снова сосредоточиться на деле. Пока все идет по плану. В голове возник список — перечень предметов, которые необходимо забрать из дома Макса.

Всего три вещи.

Пиппа поднялась по лестнице, завернула за угол и прошла в спальню Макса. Она уже бывала здесь прежде, еще до того, как узнала, что Энди Белл торгует наркотиками. Там ничегошеньки не изменилось: то же темно-бордовое покрывало на кровати, те же груды скомканной одежды.

Еще она знала, что за плакатом «Бешеных псов», приколотым к пробковой доске с заметками, висит фотография Энди Белл с голой грудью — та самая, которую девушка оставила в кабинете Эллиота Уорда, а Макс нашел и все это время хранил.

От одной мысли о снимке Пиппу затошнило. Ужасно хотелось сорвать фотографию и забрать Энди домой, чтобы упокоить наконец вместе с ее призраком. Энди и без того настрадалась. Увы, нельзя. Макс не должен знать, что здесь кто-то побывал.

Белая корзина для белья была набита одеждой так, что крышка не закрывалась, ненадежно балансируя сверху. Пиппа принялась рыться в грязных вещах, радуясь, что на руках перчатки. На самом дне нашла подходящую толстовку: темно-серую и с капюшоном, хоть и изрядно мятую. Она вытащила ее и бросила на кровать, остальные вещи скомкала и вновь запихнула в корзину.

Затем она направилась к встроенному шкафу. Нужна обувь. Кроссовки. Желательно с необычным рисунком подошвы. Пиппа открыла двери и заглянула внутрь, опустив взгляд в самый низ, где вперемешку валялись ботинки. Потом полезла в дальнюю часть шкафа. Если обувь лежит сзади, значит, Макс ее практически не надевает. Пару темных беговых кед она брать не стала: подошва с годами истерлась до гладкости. Рядом с ней валялась белая кроссовка. Судя по извилистым линиям подошвы, следы останутся четкие, и это не та обувь, в которой он бегает каждый день. Она порылась в куче разномастной обуви и нашла пару.

Пиппа выпрямилась, собираясь закрыть дверцы шкафа, когда заметила кое-что еще. На краю полки лежала темно-зеленая бейсболка с белой галочкой. Тоже пригодится.

Взяв в охапку серую толстовку, белые кроссовки и бейсболку, она спустилась на первый этаж, периодически замирая и прислушиваясь к глубоким вздохам Макса, погруженного в сон. Стопку одежды она положила рядом с рюкзаком.

Оставалось последнее, и можно уходить. Последнее, но самое опасное и мерзкое.

Пиппа сунула руку в рюкзак и вытащила еще один пакет для сэндвичей.

Затаила дыхание, хоть в этом и не было необходимости. Если Макс способен что-то чувствовать сквозь сон, то непременно услышит, как ее сердце грохочет о ребра. Долго ли оно выдержит подобный ритм?

Пиппа бесшумно, прислушиваясь к всхрапам, подкралась к Максу сзади, с другой стороны дивана, где лежала голова. Придвинувшись ближе, села на корточки, ругнувшись на лодыжку — сустав громко щелкнул. Открыла пакет для сэндвичей и поднесла к голове Макса, другую руку в перчатке медленно запустила в его волосы. Можно не осторожничать — все равно придется выдирать их с корнем. Срезать нельзя, нужна луковица и клетки кожи, где содержится ДНК.

Пиппа взялась за небольшой пучок темно-русых волос.

Резко дернула.

Макс всхрапнул, выдохнул, в груди у него булькнуло. Но не пошевелился.

Пиппа, даже зубами чувствуя, как колотится у нее сердце, осмотрела волоски, застрявшие между пальцами. Длинные, волнистые, с парочкой луковиц и пленками кожицы у корня. Немного, но должно хватить. Не стоит рисковать лишний раз и дергать снова.

Она сунула пальцы в пакет и потерла их друг о друга; светлые волоски, почти невидимые, упали в полиэтилен. Несколько штук зацепились за латексные перчатки. Пиппа вытерла их о диван, запечатала пакет и отошла.

Вернувшись в холл, она упаковала толстовку Макса в большой пластиковый пакет для морозилки, кроссовки и бейсболку — в другой и запихнула в рюкзак. Теперь тот был полон, молния с трудом застегивалась. Пакет с волосами Макса Пиппа засунула в передний кармашек и взвалила рюкзак на плечи.

Перед уходом она выключила в гостиной свет, сама не зная зачем. Желтые лампы, как бы резко ни светили, не могли вывести Макса из бессознательного состояния. Впрочем, рисковать не стоит; когда она вернется через несколько часов, Макс должен спать. Таблетки, конечно, надежная штука: Макса они не подводили ни разу, но Пиппа ничему не доверяла. Даже самой себе.

Она подобрала с пола ключи и вышла, закрыв за собой входную дверь. Нажала кнопку на брелоке, и в черной машине Макса замигали задние фары, сигнализируя о том, что дверцы не заперты. Она открыла дверь со стороны водителя, бросила ключи на сиденье, затем снова закрыла ее и пешком пошла по улице.

Наконец-то можно было стянуть с рук латексные перчатки. Они намертво прилипли к коже, мокрой то ли от пота, то ли от крови Стэнли: было слишком темно, чтобы судить наверняка. Пришлось снимать их зубами. Вечерний воздух показался чересчур холодным и тяжелым для голой кожи. Использованные перчатки Пиппа сунула в карман.

Машина стояла неподалеку. Ждала, когда Пиппа перейдет к следующему этапу плана.

Настала пора организовать себе алиби.

Глава тридцать восьмая

— Привет, вот так сюрприз! Что ты здесь делаешь, мучача?

В следующий миг улыбка сползла с лица Кары: она полностью открыла дверь, и свет из коридора попал Пиппе в глаза.

Кара сразу поняла: случилось неладное. Пиппа знала, что так и будет. Кара не просто подруга, она скорее сестра. В глазах Пиппы наверняка отразились события этого долгого ужасного дня, и Кара, разумеется, это заметила.

И все же она никогда не узнает, в чем дело. Никогда. И другие — тоже. Ради их собственного блага.

— Что случилось? — спросила Кара, на октаву понизив голос. — Что не так?

У Пиппы задрожала нижняя губа.

— Я-а, м-м-м… — начала она.

Ужасно хотелось рассказать обо всем Каре — но нельзя: ради ее собственной безопасности. Надо уберечь ее: в первую очередь от самой Пиппы, которая разрывалась на части между прежней, нормальной жизнью и тем, что от нее осталось.

— Мне нужна твоя помощь. Ты не обязана соглашаться, можешь просто сказать, чтобы я уходила, но…

— Конечно же, ты можешь на меня рассчитывать! — перебила Кара, взяла ее за плечи и потянула за собой в квартиру. — Входи.

Они остановились в коридоре. Взгляд у Кары стал серьезным как никогда.

— Что случилось? — спросила она. — С Рави какая-то беда?

Пиппа покачала головой и шмыгнула носом.

— Нет, Рави совершенно ни при чем.

— Тогда с родными?

— Нет, нет… у них тоже все хорошо, — сказала Пиппа. — Просто… мне нужно попросить тебя об одной услуге. Причем ты не должна интересоваться причиной. Никогда: ни сейчас, ни после. Я не отвечу. Не могу.

Шум телевизора затих, и из комнаты донеслись шаги. Вот черт… Неужели в гостях Стеф? Только ее не хватало. Посторонних вовлекать нельзя — лишь тех, кто искал бы Пиппу, если бы она пропала.

В коридор, махнув рукой, вышла Наоми.

Пиппа не думала, что она здесь будет, и не включала ее в свои планы. Впрочем, так, наверное, даже лучше. Наоми — одна из них, она тоже втянута в давний порочный круг. Кара — все равно что сестра, и Наоми, получается, тоже. Тем более выхода нет: придется вписать в план нового персонажа.

Кара не заметила появления сестры.

— Что за ерунду ты несешь? — резко спросила она.

— Я же говорю: не могу сказать. Не имею права.

Их прервала не Наоми, а визгливый восьмибитный рингтон, донесшийся из кармана Пиппы.

Кара изумленно вытаращила глаза.

— Прости, надо ответить, — сказала Пиппа, доставая мобильник.

Она повернулась к Каре спиной и поднесла аппарат к уху.

— Да.

— Привет, это я, — раздался голос Коннора.

— Все хорошо?

Пиппа слышала, как позади нее Наоми спрашивает у Кары, что, черт возьми, происходит.

— Да. Все хорошо, — сказал Коннор, слегка запыхавшись. — Джейми везет нас в Уиком. Телефон на месте, за самым первым камнем. За ворота мы не заходили, даже не заглядывали. Никаких проблем.

— Спасибо, — выдохнула Пиппа, и узел в груди немного ослаб. — Спасибо, Ко… — Она чуть не назвала его по имени. Глянула на Кару и Наоми. Они не должны знать, кто еще замешан в деле: так будет проще все отрицать. — Мы последний раз поднимаем эту тему. Ничего не было, понимаешь? Никогда не упоминай об этом: ни по телефону, ни в переписке, ни в разговорах. Никогда!

— Я понял, но…

Пиппа перебила:

— Сейчас я повешу трубку. Телефон ты должен уничтожить. Сломай пополам, и сим-карту тоже. Затем выброси в городскую урну.

— Да, хорошо, мы так и сделаем, — сказал Коннор, потом обратился к брату: — Джейми, она велит разбить телефон и выбросить в урну.

Издалека донесся голос Джейми, терявшийся в шуме колес:

— Считай, сделали.

— Мне пора, — сказала Пиппа. — Пока.

Пока. Слишком обыденное слово для такого ненормального разговора.

Пиппа сбросила вызов и медленно повернулась, чтобы посмотреть на Кару и Наоми. Те стояли с одинаковым выражением в глазах, полных замешательства и страха.

— Какого черта? — выпалила Кара. — Что происходит? С кем ты разговаривала? Что за телефон?

Пиппа вздохнула. Было время, когда она рассказывала Каре обо всем на свете, о каждом самом незначительном событии дня, а теперь вынуждена молчать. Она не имеет права произнести ни одного лишнего слова: только описать отведенную им роль. Молчание вбивало между ними ощутимый прочный клин.

— Я не могу сказать, — ответила Пиппа.

— Пиппа, у тебя все хорошо? — шагнула вперед Наоми. — Ты нас пугаешь.

— Простите, я… — Голос у Пиппы опять сорвался. Ужасно хотелось им все рассказать, но нельзя.

Тем более надо сделать еще один звонок. Прямо сейчас.

— Я объясню через минуту, сперва мне нужно позвонить. Можно с вашего телефона?

Кара недоуменно моргнула, а Наоми нахмурилась.

— Ничего не понимаю, — промолвила Кара.

— Две минуты, потом объясню. Можно позвонить?

Они растерянно кивнули.

Пиппа торопливо прошла на кухню, услышав, как Кара и Наоми шагают вслед за ней. Бросила рюкзак на ближайший стул и, расстегнув молнию на переднем кармашке, достала визитную карточку Кристофера Эппса. Схватила трубку городского телефона и набрала нужный номер.

Кара и Наоми не спускали с нее глаз. Пиппа поднесла трубку к уху, в котором заметно звенело.

На линии раздался треск, там будто откашлялись.

— Слушаю, — произнес Эппс с сомнением; он не узнал номер, с которого звонят поздним вечером.

— Здравствуйте. Кристофер Эппс? — уточнила Пиппа, стараясь скрыть хрипотцу в голосе. — Это Пиппа Фитц-Амоби.

— О. — На сей раз в трубке прозвучало удивление. — Ясно.

— Простите. Я знаю, что сегодня суббота, и вечер к тому же. Но когда вы давали визитку, то сказали, что можно звонить в любое время.

— Верно, — согласился Эппс. — Итак, чем могу помочь вам, мисс Фитц-Амоби?

— Ну… — Пиппа кашлянула. — Я сделала так, как вы предлагали после встречи. Успокоилась, выждала время, все обдумала и избавилась от лишних эмоций.

— И? Пришли к каким-то выводам?

— Да. — Пиппа ненавидела себя за то, что придется сказать, поскольку в глазах стояла торжествующая гримаса, которая появится на высокомерном лице Эппса. Впрочем, он понятия не имеет, какова истинная причина ее звонка. — В общем, я долго думала и решила, что вы правы. Для всех будет лучше, если мы избежим судебного разбирательства. Поэтому я соглашусь на сделку, которую вы предложили. Выплачу пять тысяч фунтов стерлингов.

— Приятно слышать, мисс Фитц-Амоби. Но дело было не только в деньгах, помните? — Эппс растягивал слова, будто разговаривал с маленьким ребенком. — Самая важная часть сделки — извинения и публикация поста, опровергающего клевету и доказывающего, что аудиозапись, которую вы опубликовали, была сфабрикована. Без этого мой клиент не согласится на сделку ни при каких условиях.

— Да, — сказала Пиппа, стиснув зубы. — Я помню, спасибо. Это я тоже сделаю. Деньги, публичные извинения, отказ от своих слов. Я согласна. Хочу, чтобы все поскорее закончилось.

Из трубки донеслось удовлетворенное сопение.

— Что ж, на мой взгляд, вы принимаете верное решение. Так будет лучше для всех участников. Спасибо, что поступаете по-взрослому.

Пиппа крепко стиснула телефон, хотя трубка и без того резала руки. Перед глазами вспыхивали красные пятна, которые никак не удавалось сморгнуть.

— Нет, это вам спасибо за то, что вразумили меня, — произнесла она, вздрогнув от звуков собственного голоса. — В общем, думаю, вы можете сказать Максу, что я принимаю его условия.

— Конечно, я так и сделаю, — согласился Эппс. — Он тоже будет рад новостям. В понедельник я позвоню вашему адвокату и все организую. Договорились?

— Договорились, — подтвердила Пиппа.

Еще одно бессмысленное слово: красивое, но пустое.

— Что ж, приятного вечера, мисс Фитц-Амоби.

— Вам тоже.

Закончив разговор, Пиппа представила, как Эппс сейчас за много километров отсюда листает список контактов в поисках нужного номера. Он не просто адвокат, он друг семьи, поэтому поступит именно так, как требуется Пиппе.

— Ты совсем сбрендила?! — Кара изумленно вытаращила глаза. Они сейчас были такими же, как у той шестилетней девочки, которую Пиппа впервые увидела много лет назад. — Какого хрена ты согласилась на сделку? Что, черт возьми, происходит?

— Тихо, тихо! — Пиппа вскинула руки в знак капитуляции. — Знаю, все это выглядит очень странно. Случилось кое-что нехорошее, у меня проблемы, я их решаю. Достаточно. От вас кое-что требуется. Остальное рассказать не могу — ради вашей же безопасности.

— Что случилось? — с отчаянием спросила Кара.

— Она же говорит, что сказать не может, — ответила Наоми, поворачиваясь к сестре. — Чтобы в случае чего мы сделали вид, будто ничего не знаем.

Кара снова повернулась к Пиппе.

— Большие проблемы?

Пиппа кивнула.

— Справлюсь. Просто нужно, чтобы вы немного помогли. Согласны?

Кара шумно сглотнула.

— Естественно, — тихо сказала она. — Ты же знаешь, я за тебя убить готова. Но…

— Ничего криминального не требуется, — перебила Пиппа, глянув на одноразовый телефон. — Сейчас 21:43, видите? — сказала она, показывая экран. — Не смотри на меня, Кара, смотри на часы. Видите? Вам не придется лгать. Будете рассказывать все как есть: что я пришла несколько минут назад, позвонила адвокату Макса с вашего телефона, потому что свой потеряла…

— Ты потеряла телефон? — перебила Кара.

— Это не самое плохое, — отозвалась Пиппа.

— Да уж, представляю… — нервно хохотнула Кара.

— Что от нас требуется? — спросила Наоми, решительно поджав губы. — Если это как-то связано с Хастингсом, ты знаешь — я в деле.

Пиппа не ответила: не хотелось, чтобы они знали больше положенного. Однако хорошо, что Наоми здесь. Почему-то это казалось правильным. Круг замкнулся.

— Вам нужно поехать со мной. Пробыть вместе пару часов, чтобы меня заметили в вашей компании.

Они догадались, в чем дело. Это было видно по лицам.

— Надо обеспечить тебе алиби, — произнесла вслух Кара.

Пиппа чуть заметно опустила голову.

— Врать не придется, — сказала она. — Ни капельки. Если потребуется о чем-то рассказывать — то только правду. Не надо делать ничего предосудительного или противозаконного. Просто прогуляться вечером, вот и все. Сейчас 21:44, вам нужно поехать вместе со мной.

Кара кивнула, и в ее глазах мелькнуло новое выражение. Она все еще боялась, но уже не за себя, а за подругу. Подругу, которую знала практически всю жизнь. Подругу, готовую умереть за нее и убить, если придется.

— Куда поедем? — спросила Наоми.

Пиппа натянуто улыбнулась, застегнула молнию на рюкзаке и набросила его на плечи.

— Давайте в «Макдоналдс», — предложила она.

Глава тридцать девятая

По дороге они почти не разговаривали, не зная, о чем говорить можно, а о чем — нельзя. Даже старались лишний раз не двигаться. Кара сидела на пассажирском кресле, зажав руки между коленями, ссутулившись и напрягшись, чтобы занимать как можно меньше места. Наоми сидела слишком прямо, спиной не касаясь обивки кресла. Пиппа взглянула в зеркало и увидела, как свет встречных фар и уличных фонарей пробегает по ее лицу, придавая глазам немного жизни.

Сама Пиппа сосредоточилась на дороге, поэтому тишина ее не угнетала. Она держалась центральных проспектов, стараясь попасть на камеры. На сей раз она хотела, чтобы ее увидели; в этом и заключался главный смысл. Иначе ничего не получится. Надо, чтобы полиция могла проследить ее маршрут, зафиксировать каждый шаг, доказать, что она была именно здесь, а не в другом месте, где убивали человека.

— Как дела у Стеф? — спросила Пиппа, когда тишина в салоне стала совсем невыносимой.

Она пыталась включать радио, но почти сразу выключила: музыка звучала чересчур резко и слишком нормально для этой совершенно неестественной поездки.

— Ну… — Кара негромко кашлянула, глядя в окно. — У нее все хорошо.

Снова повисла тишина. А чего, собственно, ждала Пиппа, втягивая подруг в свои дела? Она и без того требовала слишком многого.

Впереди появилась вывеска «Макдоналдс»; большая буква «М» сияла золотом в свете автомобильных фар. Ресторан располагался на станции техобслуживания неподалеку от Биконсфилда. Поэтому они с Рави его и выбрали. Здесь повсюду камеры.

Съехав с кольцевой развязки, Пиппа попала на огромную стоянку, невзирая на поздний час, забитую людьми и машинами. Она проехала вперед, высматривая свободное место у входа. Остановилась, заглушила машину.

Когда двигатель замолк, тишина стала еще громче. Ситуацию спасла компания мужчин, явно пьяных, которые с шумными возгласами, спотыкаясь, прошли мимо к дверям ярко освещенного здания из стекла и бетона.

— Что-то рано они начали… — сказала Кара, рискнув нарушить молчание, и кивнула на гуляк.

Пиппа ухватилась за предоставленную возможность.

— Видимо, такие же жаворонки, как мы, — фыркнула она. — Спешат повеселиться и поскорей лечь в постель.

— Я тоже хочу, — подхватила Кара, слегка улыбнувшись. — Только перед сном поем картошки.

Пиппа глухо рассмеялась. Она была рада, что девочки с ней, хоть и ненавидела себя за то, что втягивает их в свои игры.

— Простите, — сказала она, глядя на снующих по парковке людей.

Здесь были и семьи с маленькими сонными детьми, и веселые гуляки, собиравшиеся кутить всю ночь напролет, и те, кто спешил домой, решив по дороге заскочить за ужином… Нормальные люди, живущие обычной жизнью. И среди этой толпы — они трое, сидящие в машине.

— Не надо, — заговорила Наоми, тронув ее за плечо. — Ради нас ты и не такое бы сделала.

Наоми права. Пиппа намеренно утаила правду про тот вечер, когда Наоми с друзьями сбила человека. Она нашла другой способ очистить имя Сэла, чтобы Кара не потеряла и отца, и сестру разом. Но от этого не становилось легче — потому что получалось, будто она требует от них ответной услуги.

Все вернулось к истоку: проделало полный круг и началось с начала.

— Вот именно. — Кара погладила плохо замазанную ссадину на щеке у Пиппы, словно таким образом пытаясь понять, что с ней произошло. — Мы просто хотим, чтобы у тебя все было хорошо. Говори, что делать. Или показывай.

— Делать ничего не надо, — ответила Пиппа. — Ведите себя как обычно. Веселитесь.

— Наш отец убил старшего брата твоего парня и пять лет держал у нас на чердаке пленницу, — отозвалась Кара, мельком переглянувшись с Наоми. — Поэтому притворяться мы умеем. Профи.

— Натренировались, — добавила Наоми.

— Спасибо вам, — прошептала Пиппа, в глубине души понимая, насколько дико звучат эти слова.

Она открыла дверцу и вышла, взяв рюкзак, который протянула ей Кара. Взвалила его на плечо и огляделась. Позади стоял высокий уличный фонарь, заливавший автостоянку неестественно желтым светом. На середине столба виднелись две темные камеры, одна из которых была направлена в их сторону. Пиппа не забыла поднять глаза и глянуть в небо, чтобы камера сумела запечатлеть ее лицо. В зияющей черноте над головой мерцали миллионы огней.

— Идем, — сказала Наоми, закрывая дверцу и запахивая на себе кардиган.

Пиппа заперла машину, и они втроем прошли через автоматические двери в здание автосервиса.

Там, как всегда, ощущался обычный для подобных мест гул, бурлила энергия. Мелькали тяжелые и напряженные взгляды тех, кто только начал кутить, и тех, кто уже заканчивал. Пиппа не знала, к какой категории отнести себя. Конец у этой ночи предвиделся нескоро, но план перевалил за середину: она мысленно отмечала каждый шаг галочкой. Надо просто двигаться дальше. Продержаться еще два часа до встречи с Рави.

— Сюда, — сказала она, ведя Кару и Наоми к «Макдоналдсу», расположенному в задней части похожего на пещеру здания.

Пьяные мужчины уже были там за столиком в центре зала. По-прежнему орали, только теперь набив рот картошкой.

Пиппа выбрала место неподалеку от них, но не слишком близко. Бросила рюкзак на стул. Открыла его, чтобы вытащить бумажник, и сразу застегнула молнию, пока Наоми и Кара не заметили лишнего.

— Садитесь, — сказала им Пиппа, улыбаясь в камеры: она их не видела, но знала, что они на нее смотрят. Кара и Наоми заняли места возле обшитой пластиком стены, скрипнув по ней одеждой. — Я сделаю заказ. Что будете?

Сестры переглянулись.

— Ну, дома мы поужинали… — неуверенно начала Кара.

Пиппа понимающе кивнула.

— Значит, тебе, Наоми, вегетарианский бургер. Кару можно не спрашивать: ей, конечно, наггетсы. Колу будете?

Обе согласились.

— Отлично. Я сейчас.

Пиппа прошла мимо столика с пьяными мужчинами, захватив с собой рюкзак. Перед кассой стояло три человека. Пиппа заметила камеры слежения, висящие на потолке, и подвинулась в сторону, чтобы было видно, как она стоит в очереди.

В голову пришла непрошеная мысль: в последнее время ей стало привычно врать и притворяться.

Когда настал ее черед делать заказ, Пиппа замялась и улыбнулась кассиру, чтобы скрыть неловкость. Есть совершенно не хотелось. Но сейчас неважно, чего ей хочется. Все это — лишь шоу, перформанс перед камерами, правдоподобный спектакль с целью оставить побольше следов.

— Здравствуйте. — Она кое-как взяла себя в руки. — Пожалуйста, вегетарианский бургер и… э-э, две порции куриных наггетсов. И три колы.

— Да, — сказал кассир, нажимая на экране перед собой кнопки. — Соус добавить?

— Э-э… кетчуп, пожалуйста.

— Хорошо. — Кассир почесал макушку под кепкой. — Все? — уточнил он.

Пиппа кивнула, стараясь не пялиться в камеру за головой кассира, когда тот повторял заказ, иначе уставилась бы прямо в глаза детективу, который в ближайшее время станет просматривать записи. По всей вероятности, это будет Хокинс. Джейсон жил в Литтл-Килтоне, значит, убийство будет расследовать местная полиция.

Начнется новая партия с новыми игроками: Пиппа против инспектора Хокинса, на кону — судьба Макса Хастингса.

— Эй! — Кассир уставился на нее, прищурив глаза. — С вас четырнадцать фунтов восемь пенсов.

— Простите.

Пиппа расстегнула на кошельке молнию.

— Оплата картой? — уточнил кассир.

— Да, — слишком быстро ответила она, на мгновение выйдя из образа.

Разумеется, надо расплатиться карточкой, чтобы оставить неоспоримые следы своего пребывания здесь. Пиппа вытащила кредитку и приложила к считывателю. Тот пискнул, и кассир протянул чек.

Его тоже надо сохранить. Пиппа свернула бумажный квадратик и аккуратно засунула в кошелек.

— Ваш заказ будет готов через минуту, — сообщил кассир и жестом предложил ей отойти в сторону, чтобы он мог принять заказ у мужчины, который стоял позади.

Пиппа встала слева от касс, прислонившись к меню с подсветкой и держась в поле зрения камер. Она повернулась к Хокинсу лицом, приняв расслабленный вид и думая о том, как он будет присматриваться к движениям ее ног, изгибу плеч и выражению глаз. Держаться надо спокойно, чтобы не сложилось впечатление, будто она нервничает. Нервничать ей совершенно незачем, она приехала сюда лишь затем, чтобы с друзьями поесть бургеров.

Взглянув в ту сторону, где сидели Кара и Наоми, она помахала им рукой.

Видишь, Хокинс? Я просто заехала перекусить с друзьями, обычное дело.

Пиппе передали заказ, и она поблагодарила кассира, снова улыбнувшись в камеру. Взяв одной рукой три бумажных пакета, а другой подхватив картонный поднос с напитками, она вернулась к столику.

— Вот и я.

Пиппа передала поднос с напитками Каре и выложила пакеты с едой на стол.

— Наоми, это тебе, — сказала она, протягивая один девушке.

— Спасибо, — ответила та, однако открывать его не стала. — Итак… — Она замолчала, уставившись Пиппе в глаза в поисках подсказки. — Мы просто едим и разговариваем?

— Вот именно. — Пиппа ухмыльнулась, будто Наоми сказала нечто смешное. — Просто едим и разговариваем.

Она раскрыла свой бумажный пакет и полезла внутрь, чтобы вытащить коробку с наггетсами и картошкой. Несколько палочек вывалились из упаковки и размокли. — Кстати, у меня есть кетчуп, — сказала она, протягивая Каре и Наоми маленькие упаковки.

Кара взяла у нее пакетик, мельком глянув на протянутую руку. Рукав у Пиппы задрался к локтю.

— Что у тебя с руками? — тихо и неуверенно спросила она, уставившись на красные отметины от клейкой ленты. — И с лицом?

Пиппа натянула рукав.

— Давайте о другом, — сказала она, пряча глаза. — Говорим обо всем, кроме этого.

— Если тебя обидели, мы… — начала Кара.

Наоми ее перебила.

— Кара, принеси, пожалуйста, соломинки, — попросила она строгим голосом старшей сестры.

Взгляд Кары заметался между сестрой и подругой. Пиппа кивнула.

— Хорошо. — Кара вышла из-за столика и направилась к стойке неподалеку, где лежали столовые приборы и салфетки. Захватив несколько соломинок, она вернулась.

— Спасибо, — произнесла Пиппа, протыкая соломинкой крышку стакана и делая глоток. Кока-кола обожгла горло, сорванное немыми криками.

Хотя есть совершенно не хотелось, она засунула наггетс в рот и принялась жевать. Курица была резиновой. Пиппа с трудом проглотила мясо, заметив, что Кара, вместо того чтобы есть, глядит на нее во все глаза.

— Просто, — начала Кара чуть слышным шепотом, — если кто-то обидел тебя, я готова его уб…

Пиппа поперхнулась и кое-как проглотила кусок.

— Так, — сказала она, беря себя в руки. — Вы со Стеф уже решили, куда поедете в отпуск? Ты, по-моему, хотела побывать в Таиланде?

Прежде чем ответить, Кара покосилась на Наоми.

— Ну да, — кивнула она, потом наконец открыла свою коробку с наггетсами и обмакнула один в кетчуп. — Да. Думаю, слетаем в Таиланд. Поныряем с аквалангами. Еще Стеф хочет поехать в Австралию. Может, устроим целый тур.

— Здорово, — отозвалась Пиппа, берясь за картошку. — Не забудь взять с собой крем для загара.

Кара фыркнула.

— Вечно у тебя дурацкие шуточки.

— Ну, — улыбнулась Пиппа. — Это же я.

— Ты ведь не собираешься прыгать с парашютом или на веревке с моста? — уточнила Наоми, неловко откусывая краешек вегетарианского бургера. — Папа, если узнает, с ума сойдет.

Кара покачала головой, уставившись на руки.

— Извините. Это так странно, что я…

— У тебя прекрасно получается, — заверила Пиппа, делая глоток кока-колы, чтобы протолкнуть в горло еще один кусок резиновой курицы.

— Я очень хочу тебе помочь.

— Ты уже помогаешь.

Пиппа заглянула Каре в глаза, пытаясь без слов выразить свои мысли. Девочки в буквальном смысле спасали ей жизнь. Сидели рядом в «Макдоналдсе», жевали картошку, вели неестественный и неловкий разговор, но на самом деле спасали ей жизнь.

Позади раздался грохот. Пиппа резко повернула голову и увидела, что один из пьяных мужчин споткнулся и повалил на пол стул. Однако Пиппа услышала вовсе не это и даже не треск раскалывающегося черепа Джейсона Белла. В ушах по-прежнему звучали выстрелы, от которых в груди Стэнли Форбса расцветали незакрывающиеся дыры, окрашивая пот на ее руках в насыщенный алый цвет.

— Пиппа? — окликнула ее Кара. — Все хорошо?

— Да, — кивнула та, вытирая руки салфеткой. — Прекрасно. Просто супер. Знаете что? — Она наклонилась вперед, указывая на телефон Кары, лежащий на столе экраном вниз. — Мы должны сделать фото. И видео тоже.

— Какие еще фото?

— Селфи, — объяснила Пиппа. — Как сидим здесь. В метаданных хранится информация о времени и месте съемки. Давайте.

Пиппа подошла к диванчику, бочком уселась рядом с Карой, взяла ее телефон и включила камеру.

— Улыбайтесь, — велела она, поднимая гаджет, чтобы сделать снимок. Наоми пафосным жестом вскинула стаканчик с логотипом «Макдоналдса».

— Да, молодец, Наоми, — сказала Пиппа, рассматривая фотографию. Она видела, что улыбки у всех троих неискренние. Не беда, Хокинс этого не поймет.

У нее возникла другая идея, и волоски на руках поднялись дыбом, когда Пиппа поняла, откуда такие мысли. Да, она двигалась вперед согласно плану, но судьба неизбежно возвращала ее к самому началу.

— Наоми, давай сделаем снимок, как ты смотришь на телефон, повернув его таким образом, чтобы на фото был виден экран. Сколько сейчас времени?

Девушки уставились на нее во все глаза, догадавшись, к чему она клонит. Возможно, они тоже чувствовали, что судьба водит их кругами. Именно так Пиппа выяснила, что друзья Сэла Сингха его оговорили. Тот сделал фотографию, на которую попала Наоми; она смотрела на экран телефона, где было видно часы. Это доказывало, что Сэл пробыл в их компании гораздо дольше, чем изначально сказали его друзья.

И значит, он никак не мог убить Энди Белл. Ему просто не хватило бы времени.

— Д-да, — дрожащим голосом сказала Наоми. — Хорошая мысль.

Глядя на подруг через фронтальную камеру телефона, Пиппа дождалась, когда Наоми сядет правильно. Потом, нацепив улыбку и нужное выражение глаз, снова нажала кнопку.

— Отлично, — одобрила она, рассматривая фотографию. На снимке отчетливо виднелись маленькие белые цифры, согласно которым снимок сделали в 22:51. Такие же цифры однажды помогли ей раскрыть дело, теперь они помогут ей оправдаться. Конкретные улики. Попробуй, Хокинс, не поверь.

Они сделали еще несколько фотографий. И видео. Наоми сняла, как Кара пытается определить, сколько палочек картошки помещается в рот, а пьяные мужчины рядом их подбадривали. Потом Кара крупным планом сняла, как Пиппа пьет кока-колу. Она увеличивала зум, пока на снимке не осталась одна ноздря. Сама Пиппа тем временем спрашивала:

— Ты что, меня снимаешь?

Эту реплику они подготовили заранее.

Спектакль. Шоу для детектива-инспектора Хокинса, которое он посмотрит через несколько дней.

Пиппа проглотила еще один наггетс. Желудок запротестовал, вскипая на медленном огне. На задней части языка вдруг ощутился металлический привкус.

— Простите. — Пиппа резко встала. Подруги недоуменно на нее уставились. — Я в туалет.

Она ринулась по коридору, чуть не поскользнувшись на только что вымытом кафеле и толкнув локтем женщину, вытиравшую руки.

— Извините, — буркнула Пиппа.

Желчь уже булькала в горле.

Она метнулась в кабинку, захлопнула дверь, но запереть не успела. Только упала на колени и склонилась над унитазом.

Ее вырвало, чуть не вывернув желудок наизнанку. Тело забилось в конвульсиях, пытаясь избавиться от лишней гадости. Разве оно не знает, что эта грязь у нее в голове?.. Ее опять вырвало непереваренными кусочками пищи, потом еще раз, снова и снова, пока не пошла обесцвеченная водичка. И все же волны тошноты не унимались — потому что дрянь изнутри никуда не делась.

Пиппа откинулась на стенку рядом с унитазом, вытирая рот тыльной стороной ладони. Спустила воду и некоторое время просто сидела, тяжело дыша и прижавшись головой к прохладному кафелю. По вискам и внутренней стороне рук стекал пот.

Кто-то попытался войти в ее кабинку, но Пиппа захлопнула дверь ногой.

Ей не следует оставаться здесь слишком долго. Надо взять себя в руки. Если она сорвется, весь план полетит к чертям. Еще несколько часов, еще несколько галочек в голове, тогда все будет в порядке. Все закончится. «Вставай», — велела она себе. Невидимый Рави повторил то же самое.

Пришлось подчиниться.

Пошатываясь, Пиппа встала и открыла дверь. Две женщины, ровесницы матери, смерили ее подозрительными взглядами. Пиппа подошла к раковине вымыть руки. Лицо умыла тоже, но не слишком старательно, чтобы не стереть тональный крем, скрывавший следы от скотча. Затем прополоскала рот и сплюнула. На пробу глотнула воды.

Женщины поджимали губы, всем своим видом выказывая неодобрение.

— Перепила энергетика, — сообщила им Пиппа, пожимая плечами, и добавила одной из женщин, прежде чем выйти из туалета: — У вас на зубах помада.

Когда она вернулась за столик, Наоми встревоженно спросила:

— Все хорошо?

— Да. — Пиппа кивнула, хотя глаза по-прежнему слезились. — Мне, пожалуй, хватит.

Она отодвинула еду и потянулась за телефоном Кары, чтобы проверить время. 23:21. Через десять минут можно ехать.

— Мороженого на десерт? — предложила она: пусть с карты будет еще одно списание, очередная хлебная крошка для Хокинса.

— В меня больше не лезет. — Кара покачала головой. — Уже тошнит.

— Тогда два «макфлури». — Пиппа взяла кошелек и добавила вполголоса: — Соглашайся. В крайнем случае выбросишь по дороге, когда повезу вас домой.

Она снова встала в очередь, пройдясь перед камерой. Заказала мороженое на вкус кассира. Приложила к аппарату карточку, чтобы расплатиться, и тихий писк бальзамом лег на душу. Электронные системы на ее стороне, они сообщат миру, что она была здесь до половины двенадцатого. Механизмы не врут; врут только люди.

— Вот, — сказала Пиппа, передавая подругам холодные стаканчики. — Поехали.

На обратном пути они тоже почти не разговаривали, двигаясь тем же маршрутом, только в другую сторону. Пиппа мыслями была не здесь, она переместилась вперед во времени, на территорию «Грин Син». Мысленно проговорила все, что им с Рави предстоит сделать. Отложила в памяти шаги, чтобы ненароком не забыть. Ни в коем случае нельзя допускать ошибок.

— Пока, — сказала она, чуть не рассмеявшись от того, как нелепо прозвучало это слово, когда Кара и Наоми вышли из машины, держа в руках нетронутое мороженое. — Спасибо. Я… я никогда не смогу отблагодарить вас как полагается… Но мы ни за что не станем поднимать эту тему. Даже мельком. И помните: врать не надо. Я приехала к вам, позвонила с городского телефона, потом мы поехали в «Макдоналдс» и вернулись… — Пиппа проверила часы на приборной панели, — в 23:51. Вот и все, что вы знаете. Так и скажете, если вдруг вас спросят.

Подруги кивнули, наконец-то поняв, что от них требуется.

— У тебя все будет хорошо? — робко спросила Кара, держась за пассажирскую дверцу.

— Думаю, да. Надеюсь.

Впереди предстояло немало дел, и многое могло пойти не так, тогда все будет напрасно.

Кара медлила, ожидая более уверенного ответа, но Пиппе нечем было ее подбодрить. Наверное, та все поняла, потому что залезла обратно в машину и крепко обняла Пиппу.

Потом сестры, глядя ей вслед, махали на прощание.

«Отлично, — кивнула себе Пиппа, сворачивая с холма. — Алиби готово».

Двигаясь вслед за луной, она ехала обратно к дому, где будет ждать ее Рави.

Глава сороковая

Когда Пиппа вернулась, родители уже легли в постель, но еще не спали.

— Я же сказала, не опаздывай, — прошипела мать, щурясь от тусклого света ночника. — Мы встаем в восемь, едем в «Леголенд».

— Время всего первый час, — пожала плечами Пиппа, стоя в дверях. — В универе буду ложиться еще позднее. Я тренируюсь.

Отчим хмыкнул в полудреме, прижимая к груди раскрытую книгу.

— Кстати, чтобы вы знали: я потеряла телефон.

— Что? Когда? — переполошилась мать, безуспешно пытаясь говорить вполголоса.

Отчим опять пробормотал что-то сквозь сон.

— На пробежке, наверное, — ответила Пиппа. — Скорее всего, выпал из кармана, а я не заметила. В понедельник куплю новый, не переживай.

— Надо быть бережнее с вещами, — вздохнула мать.

Ха! Сегодня Пиппе предстояло много чего сломать и испортить.

— Конечно, — ответила она. — Постараюсь. В общем, я спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, милая, — отозвалась мать.

Отчим тоже что-то буркнул.

Пиппа тихонько вышла. Проходя по коридору, она услышала, как мать просит отчима отложить наконец книгу, если он уже спит.

Пиппа вошла в свою комнату и закрыла дверь. Нарочно хлопнула: не слишком громко, чтобы не разбудить и без того сварливого Джоша, но при этом достаточно, чтобы мать услышала, как она ложится спать.

В комнате пахло отбеливателем. Пиппа заглянула в гардеробную и посмотрела в ведро. В нем плавали комки одежды и клейкой ленты. Она запихнула кроссовки поглубже в жидкость. Синий рисунок уже выцветал, пятна крови — тоже.

Отлично. Все идет по плану. Если не считать одной маленькой детали: Пиппа опаздывала на встречу с Рави. Только бы он не поднял панику — что не исключено, он такой. Надо выждать еще несколько минут, чтобы мать покрепче заснула.

Пиппа снова проверила содержимое рюкзака, сложив вещи в том порядке, в котором они понадобятся. Надела вторую резинку на волосы, завязав их в тугой пучок, натянула на голову шапочку и заправила под нее выбившиеся пряди. Подтянула лямки у рюкзака и принялась ждать у двери спальни. Медленно, в несколько этапов, чтобы ненароком не скрипнуть петлями, приоткрыла ее. Высунула голову и осмотрела лестничную площадку. Пригляделась к желтому свету в щели под дверью родительской спальни. Было слышно, как храпит отчим. Его вдохи и выдохи отмеряли ускользающее время.

Свет погас, коридор погрузился во тьму, и Пиппа выждала еще несколько минут. Затем закрыла дверь спальни и тихонько пошла к лестнице. Спускаясь, вовремя вспомнила, что надо перешагнуть скрипящую ступеньку.

Пиппа снова вышла на крыльцо и медленно притворила за собой дверь. Чуть слышно щелкнул язычок замка, вставшего в выемку. Впрочем, мать уже спит, и наверняка крепко: она привыкла к шумному храпу под боком.

Пиппа прошла мимо своей машины, вышла на Мартинсенд-вэй, свернула направо. Хотя время было позднее, страха она не испытывала. Разве что легкое волнение, совершенно обыденное и ничем не примечательное по сравнению с тем ужасом, который она пережила несколько часов назад и до сих пор носила в себе его отголоски.

Черная «ауди» ждала на перекрестке.

Рави, в свою очередь, увидел Пиппу, потому что фары замигали, прорезая тьму двумя белыми лучами.

Полночь давно миновала. Пиппа знала, что Рави ужасно нервничает из-за ее опоздания.

Натянув на пальцы рукав, она открыла дверцу и села.

— Уже восемнадцать минут первого! — Рави повернулся к ней, нервно округлив глаза. — Я тебя заждался. Думал, опять что-то случилось.

— Прости, — сказала Пиппа, так же через рукав закрывая дверцу. — Ничего не случилось. Просто немного опоздала.

— Немного — это минут шесть. — Рави по-прежнему буравил ее взглядом. — Вот на столько я опоздал, потому что пробраться через лес к дому Макса заняло больше времени, чем я думал. А восемнадцать минут — это уже слишком!

— Как у тебя все прошло? — спросила Пиппа, наклоняясь вперед, чтобы прижаться к нему лбом, как он частенько делал, пытаясь взять на себя часть ее головной боли или переживаний. Теперь настал ее черед забирать у него страхи, потому что эти чувства были понятны и легко гасились.

Рави заметно расслабился.

— Нормально, — вздохнул он. — Без приключений. Заехал к банкомату и на заправку. Расплатился карточкой. Рахул заметил, что я какой-то рассеянный, но решил, что мы с тобой поссорились. Все в порядке. Родители думают, я сплю. А что у тебя?

— Каким-то чудом обошлось без лишних проблем. Взяла у Макса все, что требуется. Машину забрал без происшествий?

— Ага, — отозвался Рави, окидывая взглядом темный автомобиль. — Какая у него все-таки крутая тачка! В доме по-прежнему тихо. Свет не горит. Он быстро уснул?

— Минут через пятнадцать или двадцать, — ответила Пиппа. — Нэт подбила ему глаз, чтобы выиграть мне лишнее время, но, по-моему, так даже лучше, больше вписывается в нашу легенду.

Рави на секунду задумался.

— Да, может, Макс утром решит, что именно поэтому у него так ужасно трещит голова. А телефон?

— Коннор с Джейми подкинули его в 21:40. Сразу после этого я позвонила Эппсу.

— Твое алиби? — уточнил Рави.

— Готово. С 21:41 до полуночи я была под прицелом камер. Мама уверена, что я сплю.

Рави задумчиво кивнул, глядя сквозь стекло на воздух, плывущий в ярком свете фар.

— Тогда будем надеяться, что нам удалось отложить время смерти хотя бы на три часа.

— Кстати, — сказала Пиппа, залезая в рюкзак, — нужно ехать и поскорее его перевернуть. Он уже довольно долго лежит на спине.

Она вытащила пригоршню латексных перчаток и одну пару передала Рави вместе с другой своей шапкой.

— Спасибо, — сказал тот, натягивая ее на затылок. Пиппа помогла ему заправить выбившиеся волоски. Затем Рави снял фиолетовые варежки, которые на нем были, и показал пальцы в хрустящих полиэтиленовых перчатках. — Вот все, что я нашел дома у матери.

Он протянул варежки Пиппе, и та засунула их в рюкзак.

— Кажется, я знаю, что подарю ей на день рождения.

Он завел машину; двигатель тихо загудел, вибрируя под ногами.

— Окружными дорогами? — уточнил Рави.

— Разумеется, — ответила Пиппа.

Глава сорок первая

Ворота «Грин Син лимитед» встретили их распахнутыми створками, но без особой приветливости, слепя глаза отблесками фар.

Рави притормозил и выключил двигатель. Когда стало тихо, они услышали звук мотора, работающего всю ночь на холостом ходу. Машина Джейсона Белла, стоявшая за воротами, старательно охлаждала тело.

Пиппа вышла и закрыла за собой дверцу. Та громко лязгнула на всю округу. Можно было не таиться: раз никто не услышал бы криков, то и этот шум никого не потревожит.

— Погоди, — сказала она, когда Рави вылез из машины и направился к открытым воротам. — Телефон, — напомнила ему Пиппа, шагая вдоль валунов, которые окаймляли дорогу.

У ближайшего большого камня в запечатанном пакете для сэндвичей лежал телефон Макса.

Мысленно вознеся очередную благодарность в адрес Джейми и Коннора, Пиппа наклонилась и взяла гаджет. Сквозь перчатки и пластиковый пакет нажала боковую кнопку и включила экран блокировки. Тот вспыхнул так ярко, что вокруг телефона проступил призрачный серебристый ореол. Наверное, неспроста: здесь много призраков: и самого Джейсона, и тех пятерых женщин, которых он убил, и Пиппы, гулявшей по окрестностям через «Гугл-панорамы».

Пиппа прищурилась и взглянула на яркий экран.

— Да! — воскликнула она и повернулась, показывая Рави большой палец в перчатке.

— Что такое? — спросил друг, торопливо подходя.

— Один пропущенный от Кристофера Эппса в 21:46. Еще два — от «Мамули» в 21:57 и в 22:09. И наконец, от «Отца» в 22:48.

— Отлично!

Рави растянул губы в улыбке, сверкнув в ночи зубами.

— Отлично, — согласилась Пиппа, пряча упакованный телефон в рюкзак.

Родители с Эппсом считали, что звонят Максу сообщить хорошие вести: Пиппа одумалась, приняла сделку и готова принести извинения. На деле же они угодили в расставленную ловушку. Звонки Максу попали на местную вышку мобильной связи. Тем самым он вместе со своим телефоном побывал на складе «Грин Син» в тот момент, когда здесь умирал человек.

Выходит, именно Макс Хастингс убил Джейсона Белла, а вовсе не Пиппа. Родители и адвокат только что помогли доказать его вину.

Пиппа встала, и Рави взял ее за руку, переплетая пальцы. Перчатки слиплись.

— Почти готово, сержант, — сказал он, прижимаясь губами к ее брови, саднившей в том месте, где скотч порвал кожу. — Последний рывок.

Пиппа посмотрела на него, проверяя, чтобы ни один темный волосок не торчал из-под шапки.

Они прошли через ворота и направились к темно-красным огням, тускло светящимся в ночи: задним фарам машины Джейсона, тихо гудящей двигателем.

Пиппа вновь уставилась на свое отражение в пассажирском окне — на лице отпечаталась долгая ночь — и открыла дверцу.

Внутри было холодно, очень холодно, пальцы закололо даже сквозь перчатки. Пиппа засунула голову в салон и увидела, как дыхание вырывается изо рта белым облачком.

Рави открыл дверцу напротив.

— Блин, холодно, — сказал он, хватая Джейсона за лодыжки через черный брезент, и поднял глаза, проверяя, взялась ли Пиппа за плечи покойника. — Готова? Раз, два, три. Взяли!

Они приподняли его, и Пиппа поставила ногу на сиденье, чтобы поддержать труп.

— Давай!

Руки слабели от тяжести, зато подстегивало стремление выжить. Осторожно, придерживая сверток коленом, они перевернули тело и положили обратно на сиденье. Теперь лицом вниз.

— Как он, кстати? — спросил Рави, когда Пиппа развернула край брезента, стараясь не глядеть на кровавую мешанину вместо затылка. Ею завладело чувство, будто все это сделала не она, а совершенно другой человек, потому что с той поры прошла целая сотня жизней.

Пиппа потрогала шею покойника, проверяя, как движутся мышцы под окровавленным воротником.

— Начинается окоченение. Челюсть и шея онемели, дальше пока не идет.

Рави вопросительно глянул на нее.

— Это хороший знак, — ответила Пиппа. — Процесс удалось затянуть, хоть и ненадолго. Даже до предплечий не дошло. Трупное окоченение обычно наступает в течение шести — двенадцати часов. Джейсон умер больше шести часов назад, а мышцы уплотнились только в верхней части тела. Хороший знак, — повторила она больше для себя, нежели для Рави.

— Вот и славно, — кивнул он. Слова слетели с его губ белым облачком. — А тот, другой признак?

— Трупные пятна?

Стиснув зубы, Пиппа распахнула брезент шире, наклонилась и осторожно приподняла рубашку, вглядываясь в кожу. Та выглядела зернисто-багряной, на ней темнели пятна от скопившейся внутри крови.

— Да, есть. — Пиппа поставила ногу на пол в машине, чтобы наклониться ближе. Затем протянула руку и приложила большой палец в перчатке к коже спины. От него остался след — маленькое белое пятнышко, островок, окруженный обесцвеченной кожей. — Ага, исчезают. Кровь еще движется.

— То есть…

— Теперь, когда мы его перевернули, кровь потечет вниз и уплотнится с другой стороны. Словно он и не лежал вверх тормашками почти пять часов. Мы выиграли время.

— Спасибо гравитации, — задумчиво кивнул Рави.

— Так, ладно… — Пиппа, наклонив голову, вылезла машины. — Теперь два этих процесса ускорятся, потому что пора…

— Подогреть покойничка.

— Может, хватит уже шутить?

— Просто разряжаю обстановку! — Рави вскинул руки в перчатках. — Такая у меня роль в нашей команде.

— Ты себя недооцениваешь, — буркнула Пиппа, затем ткнула пальцем в пакеты со льдом, разбросанные в салоне автомобиля. — Можешь их убрать?

Рави послушно сгреб пакеты в кучу.

— По-прежнему ледяные. Там и впрямь ужасно холодно.

— Да, мы молодцы, — согласилась Пиппа, открывая водительскую дверцу.

— Пойду отнесу их обратно. — Рави указал на пакеты со льдом.

— Только сполосни, вдруг они пахнут… сам знаешь чем, — напомнила Пиппа. — И еще. Посмотри, нет ли там чистящих средств. Антибактериального спрея, например, и тряпок. Хорошо бы найти веник, чтобы подмести волоски.

— Гляну, — сказал Рави и побежал к офисному зданию.

Пиппа села на водительское сиденье, покосившись через плечо на Джейсона Белла и стараясь не выпускать его из поля зрения. Снова они были одни, вдвоем в маленьком замкнутом пространстве. Пусть он мертв, Пиппе все равно было страшно: вдруг он схватит ее, едва она повернется спиной?

Какие глупости! Он мертв, умер шесть часов назад, хотя по виду совсем недавно. Мертв и беспомощен.

— Не думай, что я стану из-за тебя переживать, — тихо сообщила ему Пиппа, изучая кнопки и переключатели на передней панели машины. — Из-за такой-то твари…

Она нашла тумблер от кондиционера — в данный момент тот был настроен на самый холодный режим — и повернула его до упора в другую сторону, чтобы выемка уткнулась в ярко-красный треугольник. Вентиляторы и без того работали на полную мощность, воздух громко шипел, проходя сквозь отверстия. Пиппа подставила под ближайшее руку в перчатке и держала ее, пока воздух из прохладного не сменился теплым, а затем горячим. Они действовали наугад; Пиппа не знала, долго ли надо отогревать тело Джейсона. Воздух показался ей достаточно горячим, а времени у них было в обрез: предстояло разобраться с прочими декорациями. Но и затягивать не стоило, потому что от жары трупное окоченение и пятна появятся быстрее. Надо правильно поймать момент.

— Грейся, — сказала Пиппа и вышла из машины, захлопнув за собой дверцу.

Остальные двери она закрыла тоже, вновь заперев Джейсона в теплом салоне, в его временной могиле.

Сзади раздались шаги.

Пиппа обернулась, поперхнувшись судорожным вдохом. За спиной стоял Рави.

Она сердито уставилась на него.

— Извини, — произнес друг. — Смотри, что я нашел.

В одной руке он держал пакет, битком набитый аэрозолями, бутылками и тряпками для пыли. Поверх кучи лежал свернутый удлинитель, блестевший черным кабелем. Локтем другой руки Рави прижимал к себе красный пылесос, шланг от которого повесил на шею. На корпусе были нарисованы глазки, задорно глядящие в ночное небо.

— Глянь, что я нашел, — повторил Рави, слегка встряхнув пылесос, чтобы тот громыхнул мотором.

— Да, вижу, — ответила Пиппа.

— Заодно взял удлинитель; пропылесосим все, где ты ходила, на случай если остались волоски. И багажник заодно. — Он кивнул на машину Джейсона.

— Ага, — сказала Пиппа, нервно посматривая на невинную рожицу пылесоса, будто бы радовавшегося тому, что ему выпала возможность отмыть место преступления. — Боюсь, он оставит тебя без дела.

— Что, будет разряжать обстановку вместо меня? — спросил Рави. — Вот и здорово, он для этого больше подходит, а я возьму на себя руководящую роль. Соучредитель и генеральный директор «Рави энд Пиппа лимитед»…

— Рави!

— Ладно, извини. Нервы. Не привык так близко видеть покойников. Давай, за дело.

Они начали со склада, осторожно переступая через лужу крови. Убирать ее не требовалось, ее оставят как есть: в конце концов, Макс должен был где-то убить Джейсона. Вдобавок кровь нужна как сигнал, чтобы сообщить тем, кто первым прибудет на склад, что здесь случилось преступление и надо срочно вызывать полицию. Джейсона должны обнаружить еще не до конца окоченевшим.

Рави подключил удлинитель к розетке на складе и принялся пылесосить. Пиппа указывала ему, где именно, вспоминая, куда ее тащили и куда она бегала в слепой панике. Пятачок, где умер Джейсон, они старались не трогать.

Пиппа тем временем отмывала полки, держа в одной руке пульверизатор, а в другой — тряпку. Она ходила взад-вперед вдоль опрокинутого стеллажа, опрыскивала металлические стойки и вытирала все, к чему прикасалась. Нашла винт и гайку, которые сняла с полки, протерла их тоже. Ее отпечатки пальцев есть в полицейской базе; нельзя оставлять даже частичные.

Она снова, как по лестнице, взобралась по стеллажу и вытерла все, что могла трогать наверху: края металлических полок, пластиковые емкости с гербицидами и удобрениями, стену возле разбитого окна, даже протерла осколки зазубренного стекла, торчащие в раме, на тот случай, если ненароком их задела.

Осторожно спустившись, чтобы не мешать Рави, который пылесосил под стеллажами, Пиппа направилась к ящику с инструментами на верстаке в дальнем углу склада. Высыпала из него все содержимое: она могла тронуть что угодно, пока копалась внутри. Один за другим протерла каждый инструмент, даже сверла и болты, валявшиеся россыпью. Пузырек с моющим средством закончился, пришлось идти за новым. Пиппа вспомнила, как трогала записку от «синей» команды, поэтому оторвала бумажку, скомкала ее и сунула в карман рюкзака, чтобы забрать домой.

Когда дошла очередь до молотка, оказалось, что кровь на нем почти высохла, а с металла свисают пучки волос. Пиппа не стала их трогать, только старательно протерла рукоять, удаляя отпечатки. Потом положила молоток рядом с кровавой лужей, инсценируя место преступления.

Дверные ручки, замки, стальное кольцо с ключами от здешних дверей, выключатели, шкаф в офисном здании, который трогал Рави… Все вымыли несколько раз. Затем Пиппа снова протерла стеллаж. Наконец она подняла глаза, мысленно поставив очередную галочку, и глянула на экран одноразового телефона. Время перевалило за половину третьего; они занимались уборкой почти два часа, и Пиппа вся взмокла под толстовкой.

— Думаю, хватит, — сказал Рави, выходя из ангара с пустой канистрой в руках.

— Ага, — кивнула Пиппа, слегка запыхавшись. — Осталось разобраться с машиной. В первую очередь с багажником. Прошло почти два часа. — Она бросила взгляд через открытую дверь в темную ночь. — Думаю, пора.

— Можно доставать? — уточнил Рави.

Он собирался отпустить очередную кулинарную шуточку вроде «выкладывать на блюдо», однако в последний момент передумал.

— Да. Надо снова его перевернуть, но я не хочу, чтобы окоченение зашло слишком далеко. По моим ощущениям, сейчас там, в машине, больше сорока градусов. Надеюсь, тело согрели градусов до тридцати. Оно начнет остывать, как только окажется на улице, примерно на один градус каждый час, пока не достигнет температуры окружающей среды.

— Объясни, как это позволит избежать наказания за убийство? — спросил Рави, теребя крышку канистры.

— Если его найдут вовремя и судмедэксперт осмотрит тело на месте происшествия — допустим, в шесть утра, то есть уже скоро, — то, измерив температуру и отсчитав положенное время, сделает вывод, что Джейсон умер часов в девять или десять вечера. Степень окоченения и трупные пятна это подтвердят.

— Ясно. Тогда давай вытаскивать.

Рави вышел вслед за Пиппой на улицу и заглянул в окно машины.

— Погоди. — Пиппа встала на колени рядом с открытым рюкзаком. — Мне нужны вещи, которые я взяла у Макса.

Она взяла пакет с серой толстовкой, а также белые кроссовки и кепку. Рави потянулся за обувью.

— Что ты делаешь? — спросила Пиппа резче, чем хотелось бы.

Рави вздрогнул и отдернул руку.

— Хочу надеть его ботинки… — неуверенно произнес он. — Я думал, мы должны оставить следы там, где бросим тело. Ну, чтобы отпечаталась подошва.

— Разумеется, — сказала Пиппа, доставая из сумки кое-что еще. — Поэтому вот что у меня есть. — Неведомый предмет оказался пятью парами скомканных носков. — Я сама надену кроссовки. И сама его оттащу.

Она расстегнула кеды и один за другим принялась натягивать носки.

— Я тебе помогу.

— Нельзя. — Пиппа сунула увеличенную в размере ногу в кроссовку Макса и туго затянула шнурки. — Должна остаться только одна пара следов. Макса. Тебе нельзя нести тело. Это должна сделать я. Я его убила, я втянула нас в эту историю.

Она встала, проверяя, как сидят кроссовки.

— Не ты нас втянула, а он. — Рави показал большим пальцем на тело Джейсона. — Ты уверена, что справишься?

— Если Макс способен затащить труп в кусты, то и я смогу.

Пиппа извлекла из пакета толстовку Макса и натянула ее поверх своей. Рави помогал, стараясь не задеть шапку, прикрывавшую голову.

— Хорошо. — Он отошел на шаг и окинул ее взглядом. — Давай хотя бы вместе вытащим его из машины.

Да, здесь помощь не помешает. Пиппа кивнула, подходя к задней дверце. Рави обошел машину с другой стороны.

Двери они открыли одновременно.

— Ого. — Рави аж попятился. — А здесь жарко.

— Хватит! — рявкнула Пиппа.

— Чего? — Он посмотрел на нее поверх брезента. — Не собирался я шутить про духовку. Я знаю, когда уже слишком!

— Ну да, конечно.

— Я просто хотел сказать, что здесь жарко. Как по мне, больше сорока градусов. Все равно что открыть духовку — в лицо пышет жаром.

— Ладно, давай, подтолкни его ко мне.

Пиппе удалось вытащить тело из машины. Завернутые в брезент ноги Джейсона с гулким стуком упали на гравий.

Она осторожно уложила труп на землю, вернулась к своему рюкзаку, открыла передний кармашек и вытащила надежно запечатанный пакет с маленьким пучком светлых волос.

— Пригодятся, — объяснила она Рави, засовывая пакет в карман толстовки Макса.

— Оставишь его в брезенте?

Рави глядел, как она ворочает тело, пытаясь поднять Джейсона за плечи.

— Да, пусть так и остается, — сказала Пиппа, кряхтя от усилий. Она с трудом потащила Джейсона, радуясь, что он замотан в брезент и мертвое лицо не маячит у нее перед глазами. Пятки покойника цеплялись за камешки. — Макс вполне мог его завернуть.

Пиппа волокла за собой мертвеца, стараясь не думать, чем, собственно, занимается. Она воздвигла в сознании барьер, преграду, за которую не пускала лишние мысли. Это лишь очередная галочка в списке дел. Вот и все. Простая задача, которую нужно выполнить. Строчка в плане. Ничего особенного.

«За одним маленьким исключением», — напомнил ей мрачный голос, тот самый, который прятался на задворках сознания и старательно подтачивал ее барьер.

Есть маленький нюанс: на дворе глубокая ночь, тот самый момент, когда она перетекает в утро, а Пиппа Фитц-Амоби прячет покойника.

Глава сорок вторая

Тело Джейсона оказалось неожиданно тяжелым. Пиппа волокла его с большим трудом, стараясь не думать о том, что именно держит в руках.

Когда камни сменились травой, тащить стало легче, хотя каждые два шага приходилось оглядываться, чтобы не споткнуться о корни.

Рави неловко топтался возле машины.

— Я пока займусь багажником, — предложил он.

— В первую очередь протри пластиковые борта, — крикнула Пиппа, еле переводя дыхание. — Я их трогала.

Рави поднял большой палец и отвернулся.

Пиппа на секунду прислонила Джейсона к ноге, чтобы дать рукам передышку. Мышцы плеч ужасно ныли. Но надо идти дальше. Такова ее работа, ее бремя.

Она потащила Джейсона к деревьям. Под кроссовками Макса хрустели опавшие листья. Пиппа опустила труп на землю, вытянула ноющие руки, поводила головой из стороны в сторону, повертела шеей. Посмотрела на луну, молча спросила ее, какого хрена она, собственно, творит. Затем опять взялась за покойника.

Джейсон ногами сгребал листья, волоча их за собой, словно собирал матрас для последнего пристанища.

Далеко Пиппа заходить не стала. Нет необходимости. Она углубилась в лес примерно на сорок шагов, туда, где погуще росли деревья, и уложила Джейсона на землю. Брезент зашуршал, листья зашелестели.

Пиппа толкнула сверток в бок, переворачивая жесткое тело. Теперь покойник лежал лицом вверх, и кровь внутри снова потекла на спину.

Вдалеке гудел пылесос.

Когда она перевернула тело, брезент сдвинулся, и Пиппа напоследок увидела мертвое лицо. Этот образ отпечатался на внутренней стороне век: очередной кошмар, который будет поджидать ее в темноте всякий раз, когда она моргнет. Джейсон Белл. Душитель из Слау. Убийца КЛ. Монстр, замучивший многих.

Джейсона кошмары не мучили. Ему нравилось видеть жертву замотанной скотчем, всю в синяках, негнущуюся и неподатливую, будто тело слеплено из бетона, а не из живой плоти. Завернутую куклу, трофей. Он запомнил бы лишь те чувства, которые испытал в момент ее смерти.

Азарт. Возбуждение.

Власть.

Так что Пиппа с радостью запечатлеет в памяти его мертвое лицо. Ей больше не надо испытывать страх, она победила — а он умер, и вид его мертвого тела станет для нее наградой, трофеем, хочет она того или нет.

Она развернула брезент, обнажив верхнюю половину тела, и вытащила пакетик из кармана. Вскрыла упаковку, засунула туда пальцы в перчатке. Присела на корточки, посыпала волосками рубашку Джейсона, пару штук сунула ему за воротник. Мертвая рука не гнулась, но Пиппа запихнула несколько волосков в щель между большим и указательным пальцами. Еще один волос Пиппа в слабом лунном свете заправила под ноготь большого пальца на правой руке.

Выпрямилась, закрыла пакетик, убрала в карман. Придирчиво осмотрела Джейсона, мысленно представляя разыгравшуюся здесь сцену. Мужчины поссорились, затеяли драку. Опрокинули стеллаж на складе. Джейсон ударил Макса по лицу, оставив синяк под глазом и, возможно, вырвав у него прядь волос. Смотрите, вот они, застряли под ногтями и в складках кожи. Макс ушел очень злой, потом вернулся с молотком и подкрался к Джейсону сзади. Сгоряча пробил ему затылок. Успокоился и понял, что натворил. Завернул тело в брезент, утащил в лес. Постарался отмыть место преступления, но не догадался прикрыть голову. Стер отпечатки с орудия убийства и прочих поверхностей, а про волосы, бедолага, совсем забыл. Не подумал, растерялся. Запаниковал.

Пиппа ногой накинула брезент на Джейсона. Ногой в кроссовке Макса. И несколько раз обошла вокруг тела.

Эх, Макс, тебе не следовало надевать кроссовки со столь необычным рисунком на подошве! И уж конечно, не стоило оставлять телефон включенным, пока ты убивал человека.

Пиппа развернулась и зашагала обратно. Мертвый Джейсон ничего не сказал ей вслед.

Она зашла на склад и отряхнула с кроссовок грязь.

— Эй, я только что пропылесосил! — нарочито возмутился Рави.

Он хотел успокоить ее, сделать вид, будто не происходит ничего необычного. Пиппа понимала это, но ей было не до того: она погрузилась в свои мысли, старательно перебирая оставшиеся пункты плана.

— Это Макс принес грязь, когда вернулся, — тихо сказала она и шагнула вперед к луже крови. Поставила ногу на пятку и вдавила носок прямо в красную подсохшую жижу.

— Зачем? — удивился Рави.

— Макс на обратной дороге случайно наступил в кровь, — ответила она, присаживаясь на корточки и окуная в лужу краешек рукава. На серой ткани осталось красное пятнышко. — Пара капель попала на одежду. Дома он попытается застирать пятно, но ничего не выйдет.

Она снова вытащила из кармана пакетик и оставшиеся волоски вытряхнула в лужицу липкой крови.

Потом подошла к Рави, оставляя левой кроссовкой красные следы, к третьему шагу почти исчезнувшие.

— Ясно, — сказал Рави. — Можно вернуть Пиппу обратно? Не хочу видеть перед собой Хастингса.

Пиппа встряхнулась, подняла на него отсутствующий взгляд, и глаза у нее потеплели.

— Да, конечно.

— Вот и хорошо. Багажник я вымыл. Пропылесосил четыре раза. И верх, и крышку. Протер с мылом все пластиковые детали. Двигатель выключил, ключи тоже помыл. Пылесос и моющие средства вернул на место. Грязные тряпки сложил тебе в рюкзак. Надо убрать все твои следы. И мои заодно.

Пиппа кивнула.

— Остальное за нас сделает огонь.

— Кстати… — Рави встряхнул канистру, которую держал в руке, и внутри заплескалась жидкость. — Мне удалось выкачать бензин из газонокосилки. Нашел на полке шланг; надо вставить его в бак, дунуть, и бензин потечет сам.

— От шланга тоже придется избавиться. — Пиппа мысленно добавила очередной пунктик в список улик.

— Да, конечно, вместе с твоей одеждой. Как думаешь, этого хватит? — спросил Рави, снова встряхнув канистру.

— Наверное, надо еще.

— Мне тоже так кажется. Ладно, пойдем.

Рави подошел к ближайшей газонокосилке, Пиппа помогла ему заправить в бак конец шланга, рукой в перчатке зажала отверстие и дунула в трубку.

Сильно запахло бензином, и желто-коричневая жидкость потекла по трубке. Наполнив канистру до краев, они взяли другую и перешли к следующей косилке.

У Пиппы начала кружиться голова — то ли от паров бензина, то ли от недосыпа, то ли от путешествия к смерти и обратно. Она помнила, что воспламеняются именно пары, а не жидкость. Еще чуть-чуть, и она неминуемо вспыхнет…

— Почти на месте, — сказал Рави, обращаясь то ли к ней, то ли к канистре в руках. — Надо чем-то разжечь…

Пиппа оглядела помещение, присматриваясь к содержимому на полках.

— Вот, — сказала она, подходя к коробке, набитой пластиковыми горшками для рассады. Оторвала несколько кусков картона и сунула их в карман.

— Отлично, — кивнул Рави, беря две полные канистры.

Третья досталась ей. Она оказалась неожиданно тяжелой: мышцы до сих пор ныли от груза мертвого тела.

— Нужно развести огонь и здесь, — сказала Пиппа, обливая бензином ряд газонокосилок и оставляя за собой шлейф, ведущий на склад химикатов. — Пусть пожар разгорится посильнее. Заодно выбьет окна, чтобы мое не бросалось в глаза.

— Ага, не хватало еще лишних подозрений, — согласился Рави, локтем выключив свет.

Пиппа облила верстак, Рави шагнул к перевернутому стеллажу и, высоко подняв канистру, плеснул бензином на полки, щедро разбрызгивая жидкость по пластиковым чанам.

Они облили все помещение: и стены, и пол, — проложили ручеек рядом со средством от сорняков, стекавшим в желоб. Канистра Пиппы почти опустела; последние капли она выплеснула на землю, когда огибала лужу крови: нельзя, чтобы та тоже сгорела. Огонь должен привести сюда полицейских, а кровь — направить их по следу Джейсона. Тогда эта ночь наконец закончится: огнем и страшной находкой в лесу.

Рави вылил остатки содержимого канистры и бросил ее на пол.

Пиппа вышла на улицу и подставила лицо ночному ветру, вдыхая его до тех пор, пока в голове не прояснилось. Рави встал рядом и взял ее за руку, простым и обыденным жестом вернув в реальность. В другой руке он держал последнюю канистру.

Пиппа кивнула.

Рави повернулся к внедорожнику Джейсона. Начал с багажника: смочил ковровое покрытие пола и пластиковые стенки. Плеснул на мягкий потолок. Облил кресла. Канистру оставил на заднем сиденье, где прежде лежал Джейсон; на донышке плескалось немного бензина.

«Бум!» — изобразил он руками.

Пиппа натянула бейсболку Макса поверх своей шапочки — аккуратно, чтобы та не касалась кожи с волосами и на ней не осталось следов. В рюкзаке лежал еще один, самый нужный им предмет. Пиппа достала зажигалку, которой мать каждый вечер поджигала в доме свечку с пряностями.

Зажав ее между пальцами, она вытащила из кармана клочок картона.

Щелкнула зажигалкой, и на конце расцвело маленькое голубое пламя. Пиппа прижала его к уголку картона. Тот занялся. Пока огонь набирал силу, она что-то тихо шептала ему, приветствуя в этом мире.

А потом бросила картонку в багажник.

С громким ревом вырвался вихрь ярко-желтого пламени. Невыносимо жаркого, горячего настолько, что пересыхало в глазах и во рту.

— Ничто не очищает лучше огня, — сказала Пиппа и протянула зажигалку со вторым куском картона Рави.

Тот зашагал к складу.

Колесико щелкнуло, и новорожденное пламя медленно, словно нехотя ухватилось за картон. Рави бросил его в реку жидкости, и крохотный огонек взметнулся стеной выше человеческого роста. Взвыли призраки: пламя расплавило пластик и принялось скручивать металл.

— Всегда втайне мечтал спалить какой-нибудь дом, — признался Рави, возвращаясь к Пиппе и снова беря ее за руку.

Пальцы сплелись. Гравий хрустнул под их ногами, пламя за спиной вспыхнуло сильнее.

— Что ж, — хрипло сказала Пиппа: горло все-таки обожгло. — Поджог — еще одно преступление, которое можно вычеркивать из списка задуманных дел.

— Хороший комплектик мы собрали сегодня, — кивнул Рави.

Они зашагали к машине Макса, стоявшей возле распахнутых ворот.

Металлические столбы с шипами больше походили на разинутые челюсти, бессильно выплевывающие добычу, пока туша монстра корчилась и горела.

Проходя сквозь ворота, Пиппа моргнула, представляя, как эти самые ворота будут выглядеть через несколько часов, обмотанные желтой полицейской лентой. Вокруг в дымных сумерках будут гудеть голоса и трещать рации, а еще скрипеть колесами каталка с продолговатым черным свертком.

Полиции надо просто идти на свет и следовать подсказкам. Больше от них ничего не требуется.

Отныне все, что будет дальше, от Пиппы не зависит.

Она села за руль, а Рави лег на заднее сиденье. Ему показываться нельзя. Они поедут в Литтл-Килтон по трассе, стараясь засветиться на каждой камере, что есть по пути. Только за рулем будет не Пиппа, а Макс Хастингс, который едет домой после того, как проломил человеку голову и спалил место происшествия. Вот он — сидит в толстовке с накинутым капюшоном и в бейсболке, камеры видят в окнах его силуэт. Он вдавливает кроссовки в педали, оставляя на них кровавые следы.

Машина тронулась с места в тот самый момент, когда захлопали взрывы — взлетали на воздух косилки, словно выстрелы в ночи.

В груди Стэнли расцветали шесть дыр.

Желтые вспышки, озарявшие небо, бледнели в зеркале заднего вида.

«Их обязательно услышат», — сказала себе Пиппа, пока Макс вел машину.

Низкую луну заволокло густым дымом.

Глава сорок третья

После убийства Джейсона Белла Макс вернулся домой в 3:27.

Пиппа заехала во двор и припарковала машину на прежнем месте. Заглушила двигатель. Фары погасли, и наступила темнота.

Рави поднялся с заднего сиденья и размял шею.

— Круто, что у нас чуть не кончился бензин. Только этого не хватало, нам же нынче было мало адреналина.

— Да уж! — выдохнула Пиппа. — Это был неожиданный поворот сюжета.

Естественно, заправиться по дороге они не могли; предполагалось, что за рулем сидит Макс, а на заправках повсюду камеры. Они все-таки дотянули до дома, хоть Пиппа и косилась каждые пять секунд на сигнальную лампочку.

— Я пойду одна, — сказала она, хватая рюкзак и вытаскивая ключи от машины. — Надо действовать быстро и тихо. Не знаю, крепко ли он спит и скоро ли очнется. А ты ступай домой.

— Я подожду, — отозвался Рави, выбираясь из салона и осторожно закрывая за собой дверцу. — Хочу убедиться, что он крепко спит.

Пиппа глянула на Рави в темноте и заметила красные прожилки у него в глазах, когда щелкнула брелоком, запирая машину Макса.

— Он без сознания, — напомнила она.

— И все равно опасен. Я подожду. Иди, действуй.

— Хорошо.

Пиппа бесшумно подошла к входной двери, вставила ключ в замок и скользнула в темный дом.

Было слышно, как на диване хрипло дышит Макс. Пиппа старалась шагать в такт его выдохам, пряча за ними свои шаги. Подошла, вытерла ключи от машины о толстовку Макса — голыми руками их не трогали, но лишняя предосторожность не помешает.

Сперва она поднялась на второй этаж, потоптавшись немного, чтобы грязь с места преступления попала на ковер. Включила в спальне Макса свет и бросила рюкзак на пол, сняла кепку и стянула через голову его толстовку, стараясь не сдвинуть свою шапочку. Проверила ткань: не зацепились ли за нее темные волоски. Чисто.

Осмотрела рукава, нашла тот, который был испачкан кровью. Бесшумно пересекла лестничную площадку и зашла в ванную. Включила свет. Окунула рукав в воду и потерла его пальцами в перчатках, размазывая кровь в белесое едва заметное коричневое пятно. Отнесла толстовку обратно в спальню. Разгребла одежду, лежавшую в корзине для белья, и серую толстовку затолкала на самое дно.

Потом расшнуровала кроссовки; ступни в пяти лишних носках казались непривычно большими и нелепыми. На зигзагообразном рисунке подошвы до сих пор виднелись бурые пятна засохшей грязи, от которой отваливались комочки. Пиппа убрала их в самый дальний угол шкафа, поставив впереди другую пару обуви. Спрятала подальше от глаз, чтобы Макс не нашел их раньше времени. Пусть это сделают криминалисты, которые будут обыскивать дом.

Бейсболку она тоже положила на место и закрыла шкаф. Вернулась к своему рюкзаку, надела собственные кроссовки и достала пакет с телефоном Макса. Крадучись, спустилась в гостиную. На цыпочках приблизилась к дивану, гадая о том, где бы спрятаться, если вдруг на скуластом лице распахнутся глаза.

Еще один шаг, и Пиппа увидела Макса. Тот лежал в прежней позе: прижимаясь щекой к подлокотнику дивана. На пакет растаявшего горошка стекала ниточка слюны. Вокруг глаза темнел синяк. Дышал Макс так глубоко, что содрогался всем телом.

Он по-прежнему без сознания. Пиппа на всякий случай толкнула локтем диван, готовая пригнуться, если Макс вдруг шевельнется. Но он даже не вздрогнул.

Она шагнула вперед, вытащила телефон из пакета для сэндвичей и положила на кофейный столик. Взяла синюю бутылку, отнесла на кухню, хорошенько промыла несколько раз и наполнила чистой водой, чтобы на дне не осталось следов наркотика.

Затем поставила ее обратно на кофейный столик, открыв носик. Уставилась в лицо Макса. Тот тяжко, почти с надрывом втянул в себя воздух.

— Вот так, — прошептала Пиппа, глядя на него сверху вниз.

Макс Хастингс. Ее злейший враг. Кривое зеркало, с которым она постоянно себя сравнивала.

— Хреново, когда тебе подсыпают отраву и ломают жизнь, правда?

Она вышла из дома, пряча глаза от слишком ярких звезд.

— Все хорошо? — спросил Рави.

Из груди Пиппы вырвался прерывистый выдох. Вопрос задел ее глубже ожидаемого, отозвался эхом в животе и засел внутри. Нет, нет ничего хорошего. После сегодняшней ночи она никогда не станет прежней.

— Устала… — Пиппа встряхнулась, беря себя в руки. Сдаваться рано. Еще не все закончилось, хотя конец уже близок. — Все замечательно. Осталось только снять скотч с камер.

Тем же способом, что и прежде, она подкралась к фасаду, сняла скотч, потом обошла дом сзади и освободила вторую камеру. Не она, конечно же, а Макс Хастингс. Пиппа в последний раз влезла в его шкуру. То, что она увидела в его голове, ей не понравилось.

Ему, впрочем, в ее голове тоже были не рады.

Рави ждал на залитой лунным светом улице. Луна по-прежнему указывала путь.

Наконец можно было снять перчатки.

Рави проводил ее до дома. Они не разговаривали, просто держались за руки, будто отдали все до последнего и слов больше не осталось, не считая одной фразы, которая единственная имела смысл.

На прощание Рави обнял Пиппу чересчур крепко, словно боялся, что она исчезнет. Сегодня с ней это уже случилось: она исчезла и успела с ним попрощаться.

Пиппа уткнулась носом ему в плечо.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— Я люблю тебя, — эхом отозвался он.

Пиппа впитала эту фразу, заставляя Рави в своей голове повторять ее снова и снова, пока бесшумно отпирала дверь и заходила в дом.

Она поднялась по скрипучей лестнице в свою комнату, где до сих пор пахло отбеливателем.

И заплакала.

Упала на кровать и накрыла лицо подушкой, спрятавшись под ней точно так же, как этого хотел Убийца КЛ. Принялась тихо и мучительно выть, раздирая горло и распутывая тугие узлы в груди.

Пиппа оплакивала девушку, которой никогда не станет.

Однако вскоре заставила себя успокоиться и встать, потому что дела еще не закончились. От невиданной прежде усталости заплетались ноги, и она спотыкалась о ковер, как ходячая покойница.

Пиппа осторожно вынесла ведро с отбеливателем из комнаты, шагая по коридору в такт храпу отчима. Зашла в ванную, там снова приняла душ, потом медленно вылила содержимое ведра в канализацию. С одежды сочилась вода, отбеливатель местами выел цвет.

Ведро вместе с вещами Пиппа отнесла обратно в комнату и плотно прикрыла дверь, однако запирать не стала: в ближайший час ей предстояло несколько раз ходить туда и обратно. Из рюкзака она достала большой пластиковый пакет для морозилки — теперь пустой, — накрыла им ковер и высыпала на него мокрые вещи. Добавила к ним содержимое из рюкзака: все, что требовалось уничтожить. Нельзя, чтобы эти вещи вывели на след истинного убийцы. Пиппа знала, как утилизировать их правильно.

Из верхнего ящика она взяла большие ножницы с красной пластиковой ручкой. Встала над грудой вещей и окинула их взглядом, мысленно сортируя по разным категориям. Работу она разделила на маленькие, но вполне выполнимые задачи.

Она начала с самого первого предмета: подобрала уродливый, покрытый белыми пятнами топ, который надела этим утром. Ржавые брызги крови вроде бы исчезли, но следы все равно остались в ткани; их ничем оттуда не вытравить.

— Гадство, это был мой любимый топик, — пробормотала Пиппа под нос, берясь за ножницы и разрезая эластичный материал на тонкие полоски, а затем квадратики.

То же самое она проделала с легинсами, толстовкой и прочей одеждой, которая соприкасалась с Джейсоном Беллом. Тряпки ждала та же участь. Пиппа резала их и кромсала, представляя события, которые разворачиваются в пятнадцати километрах отсюда: пожарная бригада, наверное, уже мчится тушить пожар на складе по звонку обеспокоенного соседа, услышавшего в ночи взрывы и понявшего, что это не фейерверки.

Перед Пиппой скопилась мокрая груда из разномастных клочков ткани.

Затем последовали перчатки: Пиппа покромсала латекс на сантиметровые куски. Перчатки из «Грин Син» были намного толще и плохо поддавались ножницам, но Пиппа упрямо изрезала и их, особо постаравшись уничтожить логотип. Фиолетовые варежки вроде не указывали на место преступления, но Рави в них забирал машину Макса, в салоне могли остаться волокна; их тоже следовало уничтожить. Ошибок допускать нельзя, даже микроскопических, — они могут сорвать весь план и стать причиной ее гибели.

Пиппа изрезала в клочки и полосы скотча, обнаружив, откуда взялась проплешина в левой брови: тонкие волоски застряли в ленте, которой было обмотано лицо. Наконец, она искромсала на мелкие кусочки резиновый шланг, к которому они с Рави прикасались губами. Кроссовки и два одноразовых телефона отложила в сторону; от них надо избавиться другим способом, а вот остальное отправится в положенное место, то есть в унитаз.

Слава богу, существует центральная канализация. Если трубы в доме не забьются — а Пиппа нарочно порезала ткань как можно мельче, — то компрометирующие улики скоро окажутся в очистных сооружениях, и их путь отследить уже не смогут. Не говоря уж о том, что их в принципе нельзя будет найти: какой только хлам люди не спускают в унитаз. Все это фильтруется и в конечном итоге оказывается где-нибудь на свалке или сжигается в печи.

Никаких следов. Гарантированно. Сто процентов.

В первую очередь Пиппа схватила прозрачный пакетик с оставшимися таблетками рогипнола; ей не хотелось их видеть, она себе не доверяла. Еще она взяла пригоршню изрезанных клочков, тихонько прошла в ванную, закрыла дверь, выбросила все это в унитаз и нажала кнопку слива.

С пылающими щеками она смотрела, как улики исчезают в трубе. Таблетки унесло последними. Родители с братом проснуться не должны, они всегда спят как убитые. Шум от слива незначительный, особенно при закрытой двери.

Бачок наполнился снова. Вот и хорошо. Не стоит торопиться, надо брать небольшую горстку и выжидать несколько минут между смывами, чтобы не возник засор.

Пиппа быстро прикинула в уме. Один туалет здесь, второй — внизу, рядом с входной дверью. Два туалета, маленькие порции, большая куча улик. Времени уйдет немало. Надо успеть до утра.

С другой стороны, нельзя спешить и бросать слишком много, иначе трубы забьются.

Пиппа вернулась за второй горстью, сгребла ее двумя руками, крадучись спустилась по лестнице — перепрыгнув через третью ступеньку — и бросила в унитаз.

Она по очереди ходила то в ванную, то в туалет на первом этаже, чтобы бачок успевал заполниться. И вздрагивала всякий раз, когда спускала воду, испытывая приступ паники, потому что казалось, что система не наполняется, трубы забились и все кончено, она проиграла… А потом вода принималась литься снова.

Интересно, вызвали уже полицию? Пожарные наверняка увидели сгоревшую машину и почувствовали запах бензина. Поджог очевиден. Или они сперва должны потушить огонь и обнаружить следы крови на бетонном полу?

Очередная горсть. Очередной приступ паники. Пиппа словно отключилась, позволяя рукам делать всю работу за нее.

Спуститься, подняться, взять горсть, смыть.

В шесть утра она словно встрепенулась, возвращаясь к жизни, и опять задумалась, прибыла ли полиция на место происшествия, ведь пожарные наверняка заподозрили неладное. Очевидно, что на складе дрались и, возможно, кого-то ранили или даже убили. Там валяется молоток — явное орудие преступления. Наверное, уже начали поиски пострадавшего. Вряд ли они займут много времени: мертвеца, завернутого в брезент, должны обнаружить довольно скоро.

Наверное, на место преступления уже вызвали следователей. Может быть, самого инспектора Хокинса, и тот, встревоженный ранним звонком в выходной день, сейчас натягивает темно-зеленую куртку, звонит криминалистам и просит их немедленно выехать.

Спуститься. Смыть. Подняться. Взять.

«Оцепите место преступления! — рявкает Хокинс, и ранний утренний холодок кусает ему щеки. — Где же криминалисты? Не смейте приближаться к телу, пока не сделаем фотографии и слепки с отпечатков обуви!»

Смыть.

Время замерло между шестью и семью часами. Судебно-медицинский эксперт в белом пластиковом костюме уже наверняка приехал на место преступления. Что он сделает в первую очередь? Измерит температуру тела? Пощупает мышцы на предмет окоченения? Надавит большим пальцем на кожу спины, чтобы увидеть, меняет ли та цвет? Теплый, жесткий, бледный; Пиппа повторяла это как мантру.

Теплый. Жесткий. Бледный.

Наверное, сейчас тело осматривают. Делают снимки. Хокинс наблюдает со стороны. Все это происходит совсем рядом, в пятнадцати километрах отсюда, с человеком, который изначально затеял эту порочную игру и взялся решать, останется Пиппа в живых или нет.

Спуститься. Смыть.

Интересно, убитого уже опознали? Инспектор Хокинс был с ним знаком: они приятельствовали и, возможно, даже дружили. Он хорошо знает его в лицо. Когда он сообщит жене Джейсона? Когда позвонит Бекке?

Пальцы Пиппы заскребли по прозрачному пластиковому пакету, лежащему на ковре. Почти все, осталось четыре кусочка. Один, кажется, от бывших легинсов, два — от латексных перчаток и еще один — от толстовки.

Пиппа выпрямилась, вздохнула и нажала кнопку смыва, наблюдая за тем, как самый последний водоворот уносит прочь остатки улик.

Все исчезло.

Будто никогда и не было.

Пиппа разделась и приняла душ. На коже не осталось следов, но она все равно казалась грязной и замаранной. Черную толстовку и легинсы Пиппа бросила в корзину для стирки; на них не должно быть ничего компрометирующего, но все равно лучше постирать при высокой температуре.

Натянула на себя пижаму и завернулась в одеяло, заметно подрагивая.

Глаза закрывать нельзя. Веки неудержимо тянуло вниз, но все равно нельзя, потому что в любую минуту…

Из спальни родителей донеслась трель будильника. Нежное птичье пение показалось до ужаса противным: мать, как всегда, поставила звук на полную громкость. Наверное, так и должен звучать конец света, когда стая безголовых голубей бросается в окно.

7:45, несусветная рань для воскресенья. Однако родители Пиппы пообещали отвезти Джоша в «Леголенд».

Пиппа в «Леголенд» не поедет.

Не может, потому что ее всю ночь рвало и она сидела на унитазе. То так, то эдак желудок сводило судорогой. Поэтому она и спускала сто раз воду. Поэтому и поставила в спальню ведро. Поэтому оно пахнет отбеливателем — она пыталась убрать запах рвоты.

Из коридора донеслись голоса: мать разбудила Джоша, и тот взволнованно заверещал, вспомнив причину. Слышались и другие звуки: вот отчим встал с кровати и шумно вздохнул, потягиваясь.

Вот поскреблись пальцами в дверь Пиппы.

— Открыто, — скрипуче пробурчала Пиппа.

Ей даже не пришлось притворяться. Может, она и впрямь больна? Причем болеет уже давно, задолго до того, как все началось?

Мать заглянула и тут же сморщила нос.

— Как сильно пахнет хлоркой… — в замешательстве сказала она и уставилась на ведро, стоявшее возле кровати. — О нет, дорогая, тебе нездоровится? Джош говорит, всю ночь слышал, как в туалете спускают воду.

— Меня тошнило, — простонала Пиппа. — И не только. Простите, не хотела никого будить. Даже ведро взяла, но от него пахло рвотой, пришлось помыть средством для унитаза.

— Ох, милая моя…

Мать подошла, села на край матраса и прижала тыльную сторону ладони к ее лбу.

Пиппа чуть не расплакалась: до того нормальной показалась ей эта сцена. Мать не знала, что еще чуть-чуть, и она лишилась бы дочери. А может, и лишится вскоре, если план подведет и цифры, которые судмедэксперт сообщит Хокинсу, окажутся не такими, как следует. Пиппа могла упустить что-то из виду, или вскрытие обнаружит новые улики…

— Ты и впрямь горячая. Неужели подхватила ротавирус? — спросила мать.

Голос у нее был таким же мягким, как и руки. Пиппа ужасно радовалась, что жива и может быть рядом с ней.

— Не знаю… Думаю, просто что-то съела.

— А что ты ела?

— Мы ездили в «Макдоналдс», — призналась Пиппа с бледной улыбкой.

Мать в притворном возмущении округлила глаза.

— Скажу Джошу, что мы никуда не едем, — решительно заявила она, оглянувшись на дверь.

— Не надо, — отмахнулась Пиппа. — Езжайте.

— Но ты болеешь! — сказала мать. — Нельзя же тебя бросать.

Пиппа покачала головой.

— Если честно, мне уже лучше. Наверное, все прошло. Просто хочу спать. Правда. Езжайте… Представь, как Джош будет капризничать.

Мать улыбнулась и погладила Пиппу по щеке. Только бы не почувствовала, что ее трясет.

— Да, верно. А с тобой точно все будет хорошо? Может, попросить Рави — пусть тебя проведает?

— Мама, честное слово, все нормально. Просто хочу поспать. Отоспаться за ночь.

— Ладно. Давай хотя бы налью тебе воды.

Разумеется, отчим, услышав, что Пиппа больна и никуда не едет, тоже заглянул к ней.

— Моя маленькая Пиппетка!.. — сказал он, присаживаясь рядом, отчего матрас заметно просел. Пиппа безвольно перекатилась к нему: у нее совершенно не было сил. — Выглядишь паршиво. Солдатик ранен?..

— Солдатик ранен… — отозвалась она.

— Обязательно пей воду, и побольше. И ешь что попроще. Хлеб, вареный рис…

— Да, знаю, папа.

— Ладно. Мама сказала, ты потеряла телефон и даже говорила об этом вчера, хоть я и не помню. Позвоню на домашний через пару часов, проверю, жива ли ты.

Он шагнул к дверям.

— Постой! — Пиппа села, вцепившись в одеяло. Отчим замер у самого порога. — Люблю тебя, — тихо сказала она, потому что не могла вспомнить, когда говорила это в последний раз.

Отчим широко ухмыльнулся.

— И что от меня требуется? Бумажник я оставил в комнате.

— Ничего, — сказала Пиппа. — Я просто так.

— Ну что ж… Люблю тебя, Пиппетка.

Пиппа дождалась, когда они уедут: она прислушивалась к звукам мотора и смотрела сквозь раздвинутые занавески, как машина исчезает вдали. Затем, собрав остатки сил, встала и, спотыкаясь, побрела через комнату, волоча за собой ноги. Взяла мокрые кроссовки, которые спрятала обратно в рюкзак, и два одноразовых телефона.

В списке оставалось еще три галочки; надо их поставить — и план будет исполнен. Невидимый Рави подбодрил: она обязательно справится. Пиппа сняла заднюю крышку со своего одноразового телефона, вытащила аккумулятор и сим-карту. Зажала маленький пластиковый прямоугольник между пальцами и переломила посередине, потом то же самое проделала с сим-картой Джейсона. Отнесла все это вниз, в гараж. Заменила использованный рулон клейкой ленты другим, буркнув под нос: «Видеть не могу этот скотч». Взяла дрель и нажала кнопку, полюбовавшись тем, как вращается сверло, закручивая частицы пыли. Вогнала его в экран «нокии», разбивая его вдребезги. Черный пластик осыпался крошкой. Затем она повторила процедуру с телефоном Джейсона.

Кроссовки Пиппа положила в пакет для мусора и плотно его завязала. В другой пакет отправились сим-карты и аккумуляторы. В третий — остатки телефонов.

Потом она схватила с вешалки у двери длинное пальто и надела мамины туфли, хотя они были ей велики.

Пиппа, спотыкаясь, побрела по пустой в столь ранний час улице, таща за собой мусорные пакеты, другой рукой плотнее запахивая пальто. Вдали навстречу шла миссис Ярдли, она выгуливала собаку. Пиппа свернула.

Луна зашла, поэтому приходилось идти на ощупь: зрение подводило, и мир вокруг странно мельтешил, будто неверно загрузился.

До чего она устала… Еще чуть-чуть — и конечности перестанут двигаться. Ноги уже практически не слушались.

На Уэст-вэй Пиппа выбрала наугад дом номер тринадцать. Если подумать, то, наверное, не так уж и случайно. Она подошла к мусорным бакам на колесиках возле калитки, выбрала черный: для обычного мусора. Открыла его и убедилась, что внутри лежат чужие мешки. Достала самый верхний, заметно пахнущий гнилью, и положила под него пакет с кроссовками.

В тупике Роумер, где жил Хоуи Бауэрс, Пиппа подошла к его дому, хотя тот давно перешел к новым хозяевам, открыла мусорный бак и запихнула туда черный пакет с сим-картами и аккумуляторами.

Последний, с «нокией» и еще какой-то неопознанной моделью, пробитыми насквозь сверлом, Пиппа выбросила в мусорный бак возле дома на Уайвил-роуд: того самого, где росло красное дерево, которое ей нравилось.

Улыбнувшись дереву, она поставила в голове последнюю галочку. Длинная ночь подошла к концу.

Мусор вывозят во вторник. Пиппа знала точно, потому что каждый понедельник вечером мать кричала на весь дом: «Виктор, ты забыл вынести мусор!»

Через два дня телефоны с кроссовками окажутся на свалке и исчезнут со всеми прочими уликами.

Пиппа будет свободна.

Она вернулась домой, запнувшись о порог, потому что ноги подкашивались. Ее трясло; возможно, это естественная реакция организма на бессонную ночь, полную адреналина, который поддерживал ее в нужный момент, пока это требовалось. Теперь надобность отпала.

Пиппа упала поперек кровати, слишком слабая, чтобы дотянуться головой до подушки. И без того хорошо: удобно, безопасно и тепло…

План исполнен. Остается ждать.

Больше сделать ничего нельзя. Более того, она не имеет права вмешиваться. Надо вести себя естественно. Вчера она ездила гулять с подружками, потом легла спать. Чуть позже она позвонит Рави с городского телефона и расскажет, что потеряла сотовый: надо же оставить следы, подтверждающие, что в тот вечер они не виделись. В понедельник купит новый.

Нужно просто ждать. И жить.

Не вбивать в поиск имя Джейсона Белла. Не проезжать мимо его дома. Не листать новостные сайты.

Так делают убийцы, а Пиппа не преступница.

Новости найдут ее сами. О смерти Джейсона Белла скоро сообщат по телевизору.

Веки сомкнулись, дыхание в опустевшей груди стало глубже, со всех сторон подкрадывалась тьма…

Пиппа наконец уснула.

Глава сорок четвертая

Ссадины на лице и запястьях успели зажить, а новостей по-прежнему не было.

В понедельник было тихо. Пиппа целый вечер просидела возле телевизора. Мать, перекрикивая диктора, напомнила отчиму, что пора вынести мусор.

Во вторник — то же. Новостной канал фоном работал весь день. Ничего. Никаких трупов.

Пиппа не находила себе места.

Хуже всего стало вечером, когда пришел Рави. Они затравленно переглядывались и украдкой сжимали друг другу руки; говорить вслух было нельзя.

Нашли Джейсона или нет? Наверное, нашли… При тушении пожара должны были заметить следы крови… Среди сотрудников «Грин Син» наверняка ходят слухи: их должны были отправить по домам и объяснить, почему не пускают на работу. Можно заглянуть к ним в социальные сети и…

Нет, нельзя. Нельзя оставлять следов. Никаких зацепок.

Надо просто ждать, переборов в себе желание. Иначе попадешь в число подозреваемых.

Засыпала Пиппа с трудом. Впрочем, это было ожидаемо. Таблеток у нее больше не осталось, хотя сейчас, возможно, они были нужны как никогда прежде. Всякий раз, когда Пиппа закрывала глаза, она боялась, что уже не откроет их, поскольку они будут залеплены скотчем. На губах ощущалась клейкая лента, воздуха не хватало. Выстрелы в сердце грохотали громче прежнего. Засыпала она лишь под утро, от бесконечной усталости.

— Привет, соня, — сказала мать в среду, когда Пиппа нетвердой походкой спустилась по лестнице, по привычке переступив третью ступеньку снизу. — У меня отменились два показа, поэтому я приготовила завтрак. Будешь блинчики?

Пиппа села за стол и сделала большой глоток кофе — слишком горячий для пересохшего горла.

— Знаешь, кажется, я стану скучать, когда ты уедешь в университет, — сказала мать, присаживаясь рядом.

— Я буду приезжать на выходные, — напомнила Пиппа с набитым ртом.

Еда не лезла в горло, но не хотелось расстраивать маму.

— Это другое… Ты так быстро выросла! Куда только летит время…

Мать щелкнула пальцами и взглянула на лежавший рядом телефон: тот неожиданно звякнул.

— Странно. — Она взяла аппарат в руки. — Пишет Шивон с работы, говорит, чтобы я включила новости…

У Пиппы так сильно сдавило грудь, что она услышала, как трещат ломающиеся ребра. Шея покрылась ледяным потом, лицо, напротив, вспыхнуло.

Стараясь не выказывать чувств, она заковыряла вилкой блинчик, чтобы хоть чем-то занять руки.

— Зачем? — спросила Пиппа словно бы невзначай.

— Просто говорит включить. Не знаю. Может, в школе что-то случилось?

Мать встала и поспешила в гостиную.

Пиппа выждала пару секунд, пытаясь унять панику. Вот он, тот момент. Надо разыграть спектакль, причем с максимальным старанием, поскольку на кону ее собственная жизнь.

Пиппа отложила вилку и пошла вслед за матерью.

Мать подняла пульт, и на экране появился диктор, разрезанный пополам бегущей строкой: «Срочные новости».

— …в Бакингемшире. В том самом городе, на долю которого выпало немало трагедий. Шесть лет назад два подростка — Энди Белл и Сэл Сингх — пали жертвами преступления, которое обсуждается до сих пор. В этом году, немногим ранее, там же был застрелен мужчина, впоследствии опознанный как Ребенок Брансуика, проживавший в Литтл-Килтоне под именем Стэнли Форбса. Подозреваемый, Чарли Грин, был арестован и помещен под стражу несколько дней назад. И вот снова этот маленький городок становится местом трагедии. Сегодня полиция подтвердила, что одного из местных жителей, Джейсона Белла, отца упомянутой Энди Белл, обнаружили мертвым.

Мать шумно выдохнула и разинула рот. Пиппа изобразила ту же шокированную гримасу.

— Полицейские подозревают преступный умысел. Некоторое время назад представитель полиции выступил с заявлением.

Кадр сменился: камера показала серое небо и облупившееся здание, прекрасно знакомое Пиппе. То самое, ужасное место…

Посреди парковки была установлена трибуна, сверху торчал микрофон. За трибуной стоял человек в чистой рубашке и отутюженном пиджаке, его зеленая куртка была совершенно неуместна на пресс-конференции.

Инспектор Хокинс откашлялся.

— С прискорбием подтверждаем, что сорокавосьмилетний Джейсон Белл, житель Литтл-Килтона, рано утром в воскресенье был найден мертвым. Тело обнаружили на территории его компании, расположенной в Нотти-Грине. Есть основания полагать, что это убийство; комментировать детали дела я не вправе, поскольку расследование не завершено. Мы обращаемся ко всем возможным свидетелям, которые находились в Нотти-Грине поздно вечером в субботу, особенно в окрестностях Уизеридж-лейн, и которые, возможно, видели нечто подозрительное.

«Не будет никаких свидетелей», — мысленно обратилась Пиппа к Хокинсу через стеклянный экран. Никого вокруг, кто мог бы услышать ее крики.

В речи инспектора мелькнула важная деталь: «поздно вечером в субботу» — он ведь так выразился, правда? Интересно, какое время имеется в виду? «Вечер» — понятие растяжимое: и девятнадцать часов, и даже раньше, смотря кого спросить. Сказано слишком размыто, слишком расплывчато… Пиппа не поняла, удалось ли им обхитрить полицию.

— Есть вопросы?

Хокинс выдержал паузу, глядя мимо камеры.

— Да.

Он указал на кого-то рукой.

Раздался голос из-за кадра:

— Как именно его убили?

Хокинс совсем помрачнел.

— Вы же знаете, я не имею права вам сказать, поскольку расследование еще ведется.

«Ударили молотком по голове», — мысленно ответила Пиппа.

По меньшей мере девять раз. Чересчур, пожалуй. Нехорошая, грязная смерть.

— Какой ужас. — Мать закрыла лицо руками.

Пиппа согласно кивнула.

За камерой раздался другой голос:

— Это как-то связано с гибелью его дочери Энди?

Хокинс выдержал небольшую паузу.

— Энди Белл трагически погибла шесть лет назад, ее дело давно закрыто. Когда она пропала, я лично руководил следствием. Все это время я поддерживал контакты с семьей Беллов. Обещаю выяснить, что именно случилось с Джейсоном, и найти его убийцу. Благодарю за внимание.

Инспектор отошел от трибуны, коротко махнул рукой, и картинка переместилась обратно в студию.

— Какой ужас, какой ужас… — повторяла мать, качая головой. — Поверить не могу. Какая трагедия. Джейсон Белл погиб… Причем его убили!

Она повернулась и строго посмотрела на Пиппу, поднимая палец.

— Нет. Не смей!

Пиппа стушевалась. Ей что, не удалось удержать нужную гримасу? Джейсона она ни капли не жалела, но не могла же мать прочитать ее мысли?

— Что?!

— Я по глазам вижу, о чем ты думаешь. Не смей лезть в это дело. Слышишь?!

Пиппа посмотрела в сторону телевизора и пожала плечами.

Именно этим она и планировала заняться.

Так бы она и поступила, если бы услышала про гибель Джейсона из новостей. Разумеется, начала бы расследование. Ее тянет к погибшим, к людям, пропавшим по неизвестной причине; хочется узнать, что с ними произошло. Для нее это вполне естественно. Надо вести себя как обычно.

Пора приступать к завершающей стадии плана, которую они вчера весь вечер хриплым шепотом обсуждали с Рави за закрытой дверью ее комнаты. Надо вмешаться в ход следствия — только не слишком навязчиво. Надо подтолкнуть полицию в нужную сторону.

Полицейские должны поймать убийцу. Должны знать, где его искать.

Нужно указать им направление — пусть найдут человека, на которого указывают улики, оставшиеся на складе. И у Пиппы есть самый удобный для этого инструмент.

Ее подкаст.

«Хороших девочек НЕ убивают, сезон третий: Кто убил Джейсона Белла?»

Она знала, у кого надо взять первое интервью.

Глава сорок пятая

Лицо Пиппы, озаряемое призрачным отблеском ноутбука, тонуло в темноте. Вокруг глаз залегли похожие на синяки тени. В ушах по очереди звучали два голоса: ее собственный и голос Джеки из кафе. На заднем плане бормотала Кара. Вчерашнее интервью прошло идеально: Пиппа немного надавила и заставила Джеки произнести нужные слова: фразы, как в танце, выстроились по порядку, а паузы наполнились новыми смыслами.

От того, как Джеки цедила сквозь зубы имя Макса, даже у Пиппы вставали дыбом волосы.

Она гоняла запись по кругу, слушая ее снова и снова через старые белые наушники, подключенные к ноутбуку. Черные, видимо, опять утащил Джош. Ну и пускай, ему можно. Несколько дней назад Пиппа думала, что уже никогда не увидит брата. Пускай берет все, что хочет, — Пиппа не станет на него сердиться.

Она разглядывала тонкие синие линии в аудиоредакторе, которые двигались в такт ее голосу: когда надо — твердо, когда надо — тихо. Линии то вздымались вверх, то опадали. Выделив нужный фрагмент, она скопировала его в отдельный файл.

Интересно, что сделает Хокинс, когда услышит эти слова? Наверное, вскочит со стула, будто Пиппа дернула его за невидимую ниточку. Та самая Пиппа, которая ухмыльнется ему на записях с камер наблюдения в «Макдоналдсе», если их вдруг решат посмотреть… Пиппа не может указать Хокинсу на нужного человека, ему придется искать преступника самостоятельно, но она подскажет, в каком направлении повернуть голову. Она направит полицию по следу, по пути наименьшего сопротивления: Хокинсу надо лишь собрать доказательства, как это было в случае с Сэлом. Пиппа облегчит ему задачу. От инспектора требуется одно — идти вслед за ней в ту реальность, которую она создала специально для него.

Глава сорок шестая

Звонок не заставил себя ждать.

— Здравствуй, Пиппа, это инспектор Хокинс. У тебя, случайно, не найдется время заглянуть в участок? Есть разговор.

— Посмотрим, — ответила Пиппа. — А в чем дело?

— Это насчет трейлера подкаста, который ты выпустила на днях, про убийство Джейсона Белла. У меня есть несколько вопросов. Было бы здорово, если бы ты пришла.

Она сделала вид, будто задумалась:

— Хорошо. Давайте приеду через час.

Час прошел. Пиппа стояла на парковке возле серого здания, где располагался полицейский участок Амершема — это ужасное место. В сердце грохотал пистолет, а руки были скользкими от пота и крови. Она заперла машину и вытерла ладони о джинсы.

Перед поездкой Пиппа позвонила Рави и сообщила, куда собирается. Тот ничего не сказал, только твердил «твою мать», пока Пиппа не велела успокоиться. Этого следовало ожидать; она тоже замешана в деле, причем дважды: потому что взяла интервью у Джеки и потому что разговаривала с адвокатом Макса в тот вечер. Речь наверняка пойдет на одну из этих тем. Пиппа уже знала, как отыграть свою роль. Да, она косвенно причастна к убийству и, возможно, где-то повлияла на ход событий, но не более того.

Хокинс всего лишь хочет получить информацию.

Она тоже кое-что получит взамен. Возможно, удастся выяснить ответ на вопрос, который не дает ей покоя и зудит на задворках сознания. Очень хотелось узнать, удалось ли им провернуть свой план и отложить время смерти. Если так, она свободна. Ей ничего не грозит. Ее не было на складе, она не убивала Джейсона Белла.

Если же уловка не сработала… Что ж, не стоит думать о плохом. Она отправила навязчивую мысль в самый дальний уголок сознания и прошла сквозь автоматические раздвижные двери.

— Привет, Пиппа. — Из-за стойки дежурного натянуто улыбнулась Элиза. — Боюсь, все заняты, — сказала она, перебирая бумаги.

— Мне звонил инспектор Хокинс, просил зайти, — ответила Пиппа, засовывая руки в задние карманы джинсов, чтобы Элиза не видела, как они дрожат.

Надо успокоиться. Как бы ни было страшно, показывать эмоций нельзя.

— А, точно. — Элиза шагнула назад. — Пойду сообщу, что ты пришла.

Пиппа принялась ждать.

Мимо нее торопливо пробежала знакомая полицейская, Сорайя. Она немного сбавила шаг, чтобы бросить на ходу приветствие. Пиппа ответила. На сей раз их встреча прошла не столь драматично, как прежде: Пиппа не была испачкана кровью, по крайней мере, заметной взгляду.

Сорайя исчезла за дверью. Оттуда почти сразу же вышел инспектор Хокинс собственной персоной. Растрепанные волосы были зачесаны назад, лицо казалось бледнее обычного, словно он просидел в здании слишком много времени и его цвет намертво въелся в кожу.

Должно быть, инспектор не спал с той поры, как обнаружили тело Джейсона.

— Здравствуй, Пиппа.

Хокинс поманил ее за собой, и она послушно пошла за ним по знакомому коридору, будто ступая по собственным призрачным следам. В отличие от той напуганной девчонки, которая впервые увидела смерть, сейчас она прекрасно контролировала ситуацию. И, скорее, не она шагала за Хокинсом в комнату для допросов номер три, а он следовал за ней.

— Садись, пожалуйста. — Хокинс указал на стул, сам занял место напротив.

На полу рядом с ним стояла открытая коробка, внутри лежала стопка папок, на металлическом столе ждал магнитофон.

Пиппа присела на краешек сиденья и кивнула, ожидая первого вопроса.

Хокинс не торопился, внимательно следя за тем, как она осматривает помещение.

— Итак, — начала Пиппа, — что вы хотели узнать?

Хокинс наклонился вперед, громко хрустнув шеей, и протянул руку к магнитофону.

— Ты понимаешь, что хотя пришла сюда добровольно и мы просто хотим, чтобы ты помогла с расследованием, мне все равно нужно составить протокол и записать наш разговор на пленку?

Все это время он пристально глядел ей в глаза.

Да, Пиппа прекрасно понимала. Если бы в полиции всерьез считали, что она имеет хоть какое-то отношение к убийству, ее давно арестовали бы.

Это была стандартная процедура, однако в глазах Хокинса застыло странное выражение, словно он хотел, чтобы она испугалась.

Страшно не было, Пиппа контролировала ситуацию.

Она кивнула.

Хокинс нажал кнопку.

— Детектив-инспектор Хокинс допрашивает Пиппу Фитц-Амоби. Время 11:31, вторник, двадцать пятое сентября. Допрашиваемая явилась добровольно в связи с расследованием смерти Джейсона Белла. Имеет право прекратить разговор в любое время. Это ясно?

— Да, — сказала Пиппа, наклоняясь к микрофону.

— Ты не обязана отвечать на вопросы, но молчание может быть использовано против тебя в том случае, если ты не скажешь сейчас на допросе о чем-то, что впоследствии обнаружится на суде. Каждое твое слово может быть использовано в качестве доказательства.

Хокинс откинулся на спинку; стул заскрипел.

— Я слышал трейлер твоего нового подкаста. И все твои подписчики тоже.

Пиппа пожала плечами.

— Думаю, вам не помешает помощь в расследовании, учитывая, что два последних дела вы раскрыли только благодаря моему участию. Вы за этим меня вызвали, да? Опять нужна моя помощь? Хотите дать мне эксклюзивное интервью?

— Нет, Пиппа. — Хокинс со свистом выдохнул сквозь зубы. — Мне не нужна твоя помощь. Ведется расследование, речь об убийстве. Ты ведь знаешь, что не имеешь права вмешиваться в ход дела и публиковать в интернете важную информацию. Есть законы, в конце концов. Принципы журналистской этики распространяются и на тебя. Твое поведение можно счесть оскорбительным.

— Никакой «важной информации» я не публиковала, только трейлер, — пожала плечами Пиппа. — Я не знаю подробностей следствия, кроме тех, что вы сообщили на пресс-конференции.

— Ты опубликовала интервью с… — Хокинс заглянул в свои записи, — Джеки Миллер, которая сделала предположение о том, кто мог убить Джейсона Белла. — Глаза у него вспыхнули, будто он выиграл очко.

— Не целиком, — уточнила Пиппа, — только фрагменты. И я удалила с записи имя человека, которого мы обсуждали. Я знаю, что это может навредить следствию. Я прекрасно понимаю, что делаю.

— Позволь заметить, что по контексту совершенно очевидно, о ком речь. — Хокинс сунул руку в коробку с документами, стоявшую рядом, и вытащил оттуда небольшую стопку бумаг. — После того как я услышал трейлер, я сам пригласил Джеки и поговорил с ней.

Он потряс в воздухе листами, и Пиппа узнала в них стенограмму допроса. Хокинс положил расшифровку на металлический стол и открыл первую страницу.

— «Мне кажется, что Макс Хастингс и Джейсон Белл недолюбливали друг друга, — прочитал он. — Слухи об этом ходили по всему городу, и, разумеется, в моем кафе тоже… Джейсон, должно быть, ненавидел Макса за то, что тот сделал с Беккой и спровоцировал гибель Энди… Самому Максу Джейсон тоже не нравился… Они сцепились не на шутку. У меня в кафе таких скандалов еще не бывало. И, как сказала Пиппа, разве вас не смущает, что они поссорились всего за две недели до убийства Джейсона?»

Хокинс закончил читать, закрыл стенограмму и уставился на Пиппу.

— По-моему, это вполне логичное начало для любого расследования, — произнесла Пиппа, не отводя взгляда: пусть инспектор не выдержит первым. — Надо выяснить, не происходило ли чего-то необычного, установить всех, кто питал к погибшему неприязнь и теоретически был заинтересован в его смерти. В общем, собрать сплетни о любых конфликтах и опросить свидетелей. Извините, если влезла вперед вас.

— Макс Хастингс… — протянул Хокинс, с нажимом произнося согласные в его имени.

— Похоже, этого парня в городе не любят, — пожала плечами Пиппа. — У него много врагов. Видимо, Джейсон был из их числа.

— Много врагов, — повторил Хокинс и опять изменился в лице. — А себя ты считаешь его врагом?

— Я считаю, что он серийный насильник, который откупился в суде, и не раз об этом говорила. — Пиппа поджала губы. — Он причинил боль дорогим мне людям. Да, я ненавижу его. Но не знаю, имею ли честь быть его злейшим врагом.

— Он подает на тебя в суд, верно? — Хокинс взял ручку и постучал ею по зубам. — За клевету, публикацию ложных сведений и поддельную аудиозапись, которую ты разместила в социальных сетях в день оглашения его приговора по делу о сексуальном насилии.

— Да, — кивнула Пиппа. — Хотя, если честно, мы договорились решить вопрос миром.

— Интересно…

— Разве?

— Ну… — Инспектор защелкал ручкой, и у Пиппы отчетливо застучало в ушах: КЛ, КЛ, КЛ. — Зная твой характер, я весьма удивлен решением отступиться и заплатить. Ты производишь впечатление человека, который будет драться до последнего.

— Обычно да, — кивнула Пиппа. — Но, видите ли, мне кажется, я утратила всякое доверие к системе правосудия. Я устала. Хочу оставить все в прошлом и начать жизнь с чистого листа.

— И давно ты пришла к такому решению?

— Совсем недавно. В прошлые выходные.

Хокинс кивнул сам себе, вытаскивая из папки еще один листок.

— Я разговаривал с Кристофером Эппсом, адвокатом, который представляет интересы Макса Хастингса, и тот сказал, что ты звонила ему в 21:41 в субботу, пятнадцатого сентября. Он утверждает, что именно тогда ты заявила о своем решении принять условия, которые он озвучил за несколько недель до этого.

Пиппа кивнула.

— Странное время для звонка, тебе не кажется? Поздно вечером в субботу…

— Вовсе нет, — пожала плечами Пиппа. — Он сам говорил, что можно звонить ему в любое время. Я весь день думала, размышляла и наконец приняла решение, поэтому не видела причин откладывать. Насколько мне известно, в понедельник утром он собирался подавать иск.

Хокинс кивнул в знак согласия и сделал на листе какую-то пометку, которую Пиппа не могла прочитать вверх ногами.

— А почему вы спрашиваете про мой разговор с адвокатом Хастингса? — спросила она, смущенно прищуриваясь. — Значит, вы в чем-то подозреваете Макса?

Хокинс ничего не ответил, но Пиппе это и не требовалось. Очевидно, что Хокинс никак не мог узнать про ее разговор с Эппсом, если бы не принялся выяснять, зачем тот весь вечер названивал Хастингсу. Для этого сперва надо было заглянуть в телефонную книжку Макса. Скорее всего, Хокинсу даже не потребовался ордер; Макс мог сам добровольно дать телефон на проверку, считая, что ему нечего скрывать.

Хокинс, наверное, уже выяснил, что когда Максу звонили, тот находился на месте преступления; и это, разумеется, должно было стать веской причиной для получения ордера на обыск его дома и машины. А еще на взятие образцов ДНК, чтобы сравнить с теми, что обнаружены на месте преступления. Если, конечно, Макс находился там в нужный момент… а официальное время гибели, увы, пока неизвестно.

Стараясь не выдавать сомнений, Пиппа глядела на инспектора. Пусть видит, что ей любопытно, не более того.

— Ты хорошо знала Джейсона Белла? — спросил Хокинс, скрещивая на груди руки.

— Меньше, чем вы, пожалуй, — ответила она. — Я, конечно, была с ним знакома, но скорее заочно, если понимаете, о чем я. Мы никогда не говорили по-настоящему, всерьез, лицом к лицу. Конечно, расследуя гибель Энди, я собирала о нем информацию. Хотя мы периодически встречались, знакомыми нас можно назвать с большой натяжкой.

— И все же ты намерена выяснить, кто его убил?

— Такая у меня работа, — пожала плечами Пиппа. — Мы с Джейсоном не были друзьями, но его убийцу надо поймать. Похоже, в Литтл-Килтоне не умеют расследовать преступления без моего участия.

Хокинс рассмеялся и провел рукой по щетине.

— Знаешь, Джейсон жаловался после первого сезона твоего подкаста, что журналисты не дают ему покоя. Тебе не кажется, что он, пожалуй, тебя недолюбливал?

— Понятия не имею. Впрочем, какая разница? Пусть он даже меня не любил, убийцу-то все равно надо поймать. Я помогу.

— Итак, когда ты в последний раз общалась с Джейсоном Беллом? — спросил Хокинс.

— В последний?..

Пиппа подняла глаза к потолку, словно вспоминая. Если по правде, то совсем недавно: десять дней назад она прятала его тело в кустах, а незадолго до этого приходила к дому и спрашивала про «Грин Син» и Убийцу КЛ. Но Хокинсу это знать совершенно не нужно. Пиппа и без того косвенно связана с делом. Рассказывать про недавний разговор с Джейсоном слишком рискованно, нельзя давать полиции повод на изъятие образцов ДНК.

Тем более Хокинс и без того смотрит на нее чересчур внимательно и строго.

— Я не разговаривала с ним и даже не виделась уже, наверное, несколько месяцев, — ответила Пиппа. — Думаю, в последний раз мы встречались на панихиде в память о гибели Энди и Сэла, помните? Вы тоже там были. В ту самую ночь, когда пропал Джейми Рейнольдс.

— Значит, именно тогда ты встречалась с Джейсоном в последний раз? — уточнил Хокинс. — В конце апреля?

— Верно.

Инспектор сделал еще одну пометку на линованной бумаге. От шелеста ручки у Пиппы по затылку побежали мурашки. О чем он пишет?

Она не могла избавиться от жуткого чувства, будто перед ней сидит вовсе не Хокинс, а она сама из прошлого. Та семнадцатилетняя девчонка, которая считала, что правда — самое главное орудие в жизни, и не имела ни малейшего представления про удушливую серую зону, оправдывающую любые дурные поступки. Новая Пиппа обязана ее победить.

— Номер телефона, с которого ты звонила Кристоферу Эппсу… — начал Хокинс, водя пальцем по отпечатанным строкам на листе бумаги, — зарегистрирован не на тебя.

— Да, — кивнула Пиппа. — Я звонила с домашнего телефона из дома подруги.

— Зачем?

— Так вышло, — пожала она плечами. — В тот день я потеряла телефон.

Хокинс подался вперед, сжав губы в тонкую линию.

— Ты потеряла телефон в тот самый день? В субботу, пятнадцатого?

Пиппа кивнула и, повинуясь взгляду Хокинса, произнесла вслух «Да» для диктофона.

— Днем я ходила на пробежку и, видимо, выронила. Найти так и не смогла. Купила новый.

Еще одна пометка, и очередная волна мурашек по спине у Пиппы. Что он пишет? Надо лучше держать себя в руках.

Хокинс выдержал паузу, пристально глядя ей в лицо.

— Не могла бы ты сказать, где находилась между девятью тридцатью вечера и полуночью в субботу, пятнадцатого сентября?

Вот оно! Последняя неизвестная деталь!

Узел в груди ослаб, дышать стало легче, бешено колотящееся сердце замедлило ход. Плечи расслабились, стиснутые челюсти разжались. Кровь на руках обернулась простым потом.

Они справились!

Все кончено.

Лицо сохранило невозмутимое выражение, только в уголках рта проступили чуть заметные морщинки, пряча невидимую улыбку; с губ слетел тихий выдох.

Хокинс спрашивает, где она находилась между девятью тридцатью вечера и полуночью, потому что это предполагаемое время смерти. По бумагам Джейсон умер тремя часами позднее. Пиппа спасена. Все будет хорошо — и с ней, и с Рави, и со всеми, кто ей помогал.

Она не могла убить Джейсона Белла, поскольку находилась в совершенно другом месте.

Торопиться с рассказом нельзя, не стоит создавать впечатление, будто речь отрепетирована.

— Это тот вечер, когда убили Джейсона Белла?

— Да, он самый.

— Э… Ну… Заходила к подруге.

— К кому именно?

— К Каре Уорд, — ответила Пиппа, глядя, как инспектор делает пометку. — Она со своей сестрой Наоми живет в Хогг-Хилл. Оттуда я и позвонила Кристоферу Эппсу… Во сколько, вы сказали?

— В 21:41, — услужливо сообщил Хокинс.

— Точно, примерно без двадцати десять я к ним и приехала. Еще минут десять ушло на дорогу.

— Хорошо, — кивнул Хокинс. — Долго ты была у них в гостях?

— Нет, — ответила Пиппа.

— Нет?

Он внимательно на нее уставился.

— Нет, мы посидели немного и решили, что голодные. Поэтому поехали ужинать.

Хокинс опять что-то записал.

— Ужинать? И куда же?

— В «Макдоналдс». — Пиппа стыдливо опустила глаза. — Тот, который на станции техобслуживания в Биконсфилде.

— В Биконсфилде? — Хокинс закусил колпачок ручки. — А больше купить еду было негде?

— Там ближайший «Макдоналдс», а нам хотелось наггетсов.

— Во сколько вы приехали в «Макдоналдс»?

— Ну… — Пиппа задумалась. — Вообще за временем я не следила, потому что у меня не было телефона, но выехали мы вскоре после звонка Эппсу, так что, наверное, добрались в начале одиннадцатого…

— Кто сидел за рулем — ты? Ехали на твоей машине? — уточнил Хокинс.

— Ага.

— Что у тебя за машина?

— «Фольксваген-жук», — смущенно улыбнулась Пиппа. — Серый.

— Номерной знак?

Пиппа продиктовала цифры, следя за тем, как Хокинс записывает их и подчеркивает двойной линией.

— Итак, вы приехали в «Макдоналдс» около десяти, — подытожил инспектор. — Не поздновато ли для ужина?

Пиппа пожала плечами.

— Для нас — не очень.

— Спиртное пили?

— Нет, — твердо заявила она. — По закону нельзя.

— Верно, — пробормотал Хокинс, пробегая взглядом свои пометки. — И долго вы пробыли в «Макдоналдсе»?

— Довольно долго, — кивнула Пиппа. — Пока нам принесли заказ, пока мы поели… Наверное, часа полтора. Потом я купила мороженого на обратную дорогу. Могу глянуть в приложении, во сколько платила за еду.

Хокинс чуть заметно качнул головой. Нет необходимости, у него есть свои способы проверить алиби. Он увидит Пиппу на записи — четкой, как божий день, — стоящей в очереди и старавшейся не смотреть в камеру. Увидит время платежей с карты.

— Значит, по твоим подсчетам, вы ушли из «Макдоналдса» около половины двенадцатого?

— Да, наверное, так.

— Куда поехали после?

— Обратно в Литтл-Килтон, — пожала плечами Пиппа, словно ответ был очевиден. — Я подбросила девочек домой, потом поехала к себе.

— Во сколько ты вернулась?

— Опять-таки, я не следила за временем, потому что у меня не было телефона, — напомнила Пиппа. — Но когда я приехала, мать еще не спала. Кажется, было за полночь, потому что она ругалась, мол, почему так поздно. Мы утром собирались рано вставать.

— Что потом?

Инспектор поднял глаза.

— Потом я пошла спать.

Стопроцентное алиби: от первой до последней минуты. Пиппа видела, как на лбу Хокинса залегают новые морщины. Разумеется, она могла врать. Но Пиппа не врала, и доказательства это подтвердят — надо лишь проверить.

Хокинса явно что-то смущало. Пиппа видела по глазам.

— Допрос прерван в 11:43. — Он нажал на магнитофоне кнопку «Стоп». — Хочу выпить кофе, — пояснил инспектор, вставая со стула и собирая папки. — Ты будешь?

Пиппу и без того тошнило от выплеска адреналина. Теперь она знала, что выжила, что спаслась, что победила, что Джейсона убил Макс, а у нее такой возможности не было. Но легче не становилось: в глазах Хокинса мелькало странное выражение, которое она никак не могла разгадать.

— Да, пожалуй, — сказала она. — С молоком и без сахара.

Невиновный человек обязательно взял бы кофе, потому что нервничать ему незачем.

— Одну минуту.

Хокинс улыбнулся и вышел за дверь. Было слышно, как он торопливо шагает по коридору. Может, он и впрямь собирался выпить кофе, а попутно решил проверить ее алиби — сейчас передаст информацию коллегам и велит изъять записи.

Пиппа выдохнула и откинулась на спинку стула. Можно не притворяться, на нее никто не смотрит. Ужасно хотелось закрыть лицо руками и расплакаться. Заорать. Рассмеяться. Она свободна! Можно забыть обо всем и никогда не вспоминать. Избавиться от ощущения близкой смерти. Наладить наконец свою жизнь. Вернуться к нормальному существованию.

В кармане завибрировал телефон. Она вытащила его и посмотрела на экран.

Пришло сообщение от Рави.

«Как дела?»

В переписке им приходилось осторожничать, чтобы не оставить следов. Сообщения были зашифрованы, зачастую там просто указывалось время и место встречи. «Как дела?» значило «Что происходит? У нас получилось?». Не для посторонних глаз, а на тайном языке, который они разработали наряду с миллионом способов сказать «Я люблю тебя».

Пиппа переключила клавиатуру на вкладку с эмодзи. Пролистала картинки, пока не нашла значок с большим пальцем, отправила его Рави. «У меня все отлично, спасибо», — вот как можно было прочитать сообщение. На деле оно значило другое: «Мы справились». Рави поймет. Моргнет, глядя на экран, глубоко вздохнет и растечется в кресле, чувствуя невероятное облегчение. Они в безопасности, им ничего не грозит.

Пиппа убрала телефон: дверь в допросную опять распахнулась. Вошел Хокинс, неся в руках две кружки.

— Вот. — Он поставил одну перед Пиппой — большую, с логотипом «Челси».

— Спасибо.

Она заставила себя сделать крохотный глоток. Кофе был чересчур горький и горячий, но она все равно выдавила улыбку.

Сам Хокинс пить не стал. Он поставил кружку на стол и отодвинул ее подальше. Потянулся к диктофону и нажал кнопку записи.

— Допрос продолжен… — Он закатал рукав, чтобы взглянуть на часы. — В 11:48.

Инспектор молча уставился на Пиппу, она — на него. О чем еще он хочет спросить? Она уже объяснила свой звонок Эппсу и рассказала про алиби. Разве к ней остались вопросы? Пиппа терялась в догадках. Неужели она что-то упустила? Нет, все прошло по плану. Не нужно паниковать, надо просто пить кофе, слушать и отвечать.

Она тайком вытерла руки, потому что на них опять выступила кровь Стэнли.

— Итак, — внезапно начал Хокинс, хлопнув ладонью по столу. — Этот подкаст, твое расследование… Ты намерена продолжать?

— Я считаю это своим долгом, — ответила Пиппа. — Вы сами сказали: если я взялась за дело, то обязана довести его до конца. Я упрямая.

— Ты ведь знаешь, что не имеешь права публично озвучивать факты, которые могли бы помешать расследованию? — напомнил Хокинс.

— Да, я в курсе. Пока озвучивать и нечего. Так, одни домыслы да предыстория… Мне недавно объяснили, что такое клевета, поэтому публиковать ничего без ссылки на источник или пометки «предположительно» я не буду. Если вдруг найду что-то конкретное, обязательно сообщу вам.

— О! — удивился Хокинс. — Надо же, весьма признателен… А как ты вообще записываешь интервью для подкаста?

С какой стати он интересуется? К чему праздные разговоры? Тянет время? Ради чего? Ждет, пока проверят ее алиби? Времени на это потребуется немало — не один час.

— С помощью аудиоредактора, — ответила Пиппа. — А если звоню по телефону, есть специальное приложение.

— А если ты записываешь человека при личной встрече, то используешь микрофон?

— Да. — Пиппа кивнула. — Подключаю его к ноутбуку.

— Как удобно! — восхитился Хокинс.

— Да, современная аппаратура занимает гораздо меньше места. — Она указала на громоздкий допотопный магнитофон.

— Ага, — засмеялся Хокинс. — Согласен. А еще ты надеваешь наушники, верно? И слушаешь собеседника через них?

— Ну… — начала Пиппа. — Да, я сперва надеваю наушники, чтобы проверить звук: не слишком ли близко стоит микрофон, или вдруг есть посторонние шумы… Но потом снимаю, постоянно в них сидеть неудобно.

— Понятно, — кивнул Хокинс. — А нужны какие-то специальные наушники или можно обычные? Видишь ли, мой племянник тоже хочет завести подкаст, а у него скоро день рождения.

— Ясно, — улыбнулась Пиппа. — Нет, не обязательно специальные. У меня самые обычные шумоподавляющие наушники.

— Ими можно пользоваться просто так? — уточнил инспектор. — Слушать музыку, радио?..

— Конечно, — сказала Пиппа, пытаясь понять, что за выражение мелькает у Хокинса в глазах. К чему расспросы? — Мои подключаются по блютусу к телефону, и можно слушать музыку при ходьбе или на пробежке.

— Многофункциональный гаджет, да?

— Ага, — кивнула Пиппа.

— Ты их каждый день используешь? Не хочу дарить вещь, которая будет валяться без дела, тем более что стоят они немало.

— Да, каждый день.

— Отлично, — улыбнулся Хокинс. — А какие у тебя наушники? Я смотрел на «Амазоне», некоторые модели стоят очень дорого,

— У меня «Сони», — ответила Пиппа.

Хокинс кивнул, и в глазах у него мелькнул нехороший огонек.

— Черные? — уточнил он.

— Д-да… — запнулась Пиппа.

Голос застрял в глотке. Мысли бешено крутились, она пыталась понять, что происходит. Откуда это неприятное чувство в животе? Что такого заметил Хокинс, чего не видит она?

— «Хороших девочек не убивают», — произнес Хокинс, нервно поправляя рукав. — Так называется твой подкаст?

— Да.

— Оригинальное название, — хмыкнул он.

— Спасибо.

— У меня остался последний вопрос… — Откинувшись на спинку стула, Хокинс потянулся к карману на куртке. — Ты сказала, что давно не общалась с Джейсоном Беллом. Ни разу со дня панихиды в апреле. Верно?

Пиппа замешкалась.

— Верно.

У Хокинса дернулась щека; он опустил взгляд и сунул руку в карман, где лежало нечто увесистое — Пиппа только сейчас заметила.

— Тогда объясни, почему твои наушники были обнаружены в доме убитого человека, с которым ты не общалась несколько месяцев?

Он вытащил прозрачный пакет с красной полоской сверху: в таких обычно хранят улики. Внутри лежали наушники. Те самые — с логотипом подкаста.

Наушники Пиппы.

Их обнаружили в доме Джейсона Белла.

И Хокинс только что записал ее признание на пленку.

Глава сорок седьмая

Первоначальный шок сменился паникой. Ужас скрутил живот узлом и вскарабкался по позвоночнику, пробежавшись лапками жука или пальцами покойника.

Пиппа смотрела на свои наушники в пакете для улик, ничего не понимая. Как такое может быть? Она же видела их на прошлой неделе, когда записывала интервью с Джеки… Хотя нет, она не смогла их найти и решила, что наушники снова взял Джош.

В последний раз она их видела… в тот самый, роковой день: когда сняла наушники и положила в рюкзак, собираясь постучать в дверь Нэт. Но тут Джейсон схватил ее, и…

— Твои? — спросил Хокинс.

Его взгляд буквально физически ощупывал ей лицо. Нельзя показывать ни малейших эмоций.

— Похожи… — медленно и без особой уверенности произнесла Пиппа, невзирая на панику и бьющееся в истерике сердце. — Можно взглянуть поближе?

Хокинс положил пакет на стол и подвинул к ней. Пиппа уставилась на наушники, делая вид, будто разглядывает их, а сама тянула время, пытаясь придумать убедительную отговорку.

Рюкзак лежал у Джейсона в машине. Перед тем как уехать с Рави со склада, она проверяла его содержимое. Показалось, что все на месте. Так и было… За исключением наушников.

Она даже не вспомнила про них: ни тогда, ни после, когда они с Рави вернулись на место преступления. Куда те могли подеваться…

О нет… Ясно!

Видимо, их забрал Джейсон. Оставил ее, замотанную скотчем, и поехал домой. Заглянул в рюкзак. Нашел наушники и забрал их. Они стали его трофеем. Потом он брал бы их в руки и переживал острые ощущения.

Больной урод!

Как ей теперь себя вести? Как притворяться? Есть ли вообще смысл? Инспектор поймал ее на лжи, обнаружил прямую связь с убитым.

Черт! Охренеть!

Твою мать!

— Да, — тихо сказала она. — Вроде мои. Наклейка.

Хокинс кивнул. Теперь Пиппа поняла, почему он так странно смотрел на нее с первой же минуты, и окончательно его возненавидела. Инспектор заманивал ее в ловушку. Плел паутину, которую она не замечала, пока та не захлестнулась вокруг шеи, перекрывая доступ кислорода.

Пиппа не спаслась, не выжила, не уцелела…

— Почему команда криминалистов обнаружила твои наушники в доме Джейсона Белла?

— Я… я… — заикаясь, промямлила Пиппа. — Если честно, не могу сказать. Не знаю. Где они лежали?

— В его спальне, — ответил Хокинс. — В верхнем ящике тумбочки возле кровати.

— Понятия не имею, — сказала Пиппа — и соврала, потому что знала, почему они там лежали и как туда попали.

Однако она не могла найти других слов. Голова была забита бесполезными мыслями. План рассыпался на миллион осколков, мельтешащих перед глазами.

— Ты сказала, что пользуешься ими каждый день. Постоянно, — процитировал ее слова Хокинс. — При этом не общалась с Джейсоном Беллом с апреля. Так каким образом к нему попали твои наушники?

— Я не знаю, — повторила Пиппа, ерзая на стуле. Нет, ерзать нельзя, это выставляет ее виноватой, надо сидеть спокойно и смотреть в глаза. — Я пользуюсь ими постоянно, да, но в последнее время их не видела…

— В последнее время — это сколько?

— Может, неделю или чуть больше, — ответила она. — Наверное, я потеряла их… Правда не знаю.

— Правда? — иронично переспросил Хокинс.

— Правда. — Пиппа пристально посмотрела на него, но ее взгляд заметно утратил силу. Кровь на руках, пистолет в груди, желчь в горле и клетка, сжимавшаяся вокруг сердца, давили со всех сторон. Кожу жгло, словно от клейкой ленты. — Я в таком же недоумении, как и вы.

— Никаких предположений? — уточнил Хокинс.

— Ни единого, — кивнула Пиппа. — Я даже не знала, что они потерялись.

— Значит, они пропали совсем недавно? Дней девять или десять назад?.. Например, в тот день, когда ты потеряла телефон?

Теперь окончательно все стало ясно. Хокинс ей не верил. Он не пошел по тому пути, который Пиппа для него проложила. Она больше не была второстепенным свидетелем; между ней и Джейсоном возникла прямая связь. Инспектора обмануть не удалось. Он победил.

— Я правда не знаю, — сказала Пиппа, и ужас накатил снова, подталкивая ее к краю обрыва. Дыхание участилось, горло сжалось. — Думаю, надо спросить у родителей, может, они вспомнят, когда в последний раз видели у меня наушники. Но я не могу понять, как они попали к Джейсону.

— Ясно, — произнес Хокинс.

Ей нужно уйти отсюда, поскорее выбраться, пока она еще держит себя в руках. Она должна уйти — и имеет полное право, потому что на допрос явилась добровольно. У полиции нет оснований ее задерживать. Пока нет. Наушники — косвенная улика, им нужно найти другие, более весомые доказательства.

— Знаете, мне пора идти. Мы с матерью договорились встретиться у магазина. В выходные я уезжаю в Кембридж, а еще совершенно не готова. Как всегда, затянула до последней минуты. Я спрошу у родителей, вдруг они вспомнят, когда видели у меня наушники, и обязательно вам сообщу.

Пиппа встала.

— Допрос окончен в 11:57.

Хокинс нажал на магнитофоне кнопку и тоже поднялся, захватив пакет для улик.

— Я провожу тебя, — сказал он.

— Не надо, — ответила Пиппа, стоявшая возле дверей. — Не волнуйтесь. Я столько раз здесь бывала, что уже запомнила дорогу.

Обратно в тот же коридор, в плохое, невыносимо жуткое место. Руки испачканы в крови, лицо тоже.

Оставляя красные капли, Пиппа, спотыкаясь, брела наружу.

Она перевернула ноутбук. Руки тряслись так сильно, что тот чуть было не упал.

Взять отвертку из отцовского набора инструментов. Извлечь жесткий диск — она умеет это делать, — положить его в микроволновку и врубить на полную мощь. Если полиция получит ордер и заберет компьютер, криминалисты ничего не найдут: не увидят, что она заходила на сайт «Грин Син» перед смертью Джейсона, не обнаружат тайную почту Энди и прочие улики, подтверждающие связь с Джейсоном Беллом и Убийцей КЛ.

Тот умер поздно вечером: с половины десятого до полуночи. У Пиппы есть алиби, причем надежное, наушники — лишь косвенная улика, которая ничего не доказывает.

Она успела выкрутить первый винт, прежде чем осознала правду — та накрыла ее свинцовой плитой. Пиппа гнала эти мысли прочь, но голос в глубине сознания не унимался, снова и снова тихонько повторяя на все лады.

Все кончено.

Пиппа бросила отвертку и зарыдала, уткнувшись лицом в руки. У нее есть алиби; план сработал! Но так нельзя! Нельзя тянуть до последнего и стоять на своем до конца. Ладно бы в деле была замешана только она, однако риску подвергаются и другие: Рави, Кара, Наоми, Джейми, Коннор, Нэт… Они помогали ей, потому что она попросила о помощи, потому что любят ее, а она любит их.

Именно поэтому Пиппа должна действовать. Потому что любит их. Любит и не может утянуть за собою на дно.

Она дала им слово.

Раз все кончено, Пиппа знала только один способ уберечь их от наказания. Надо сделать так, чтобы они не могли быть причастны к делу. Надо придумать нечто иное: новую версию, новый план.

Тот, о котором больно даже думать, больно осознавать, как он перевернет всю ее будущую жизнь.

Надо признаться.

Глава сорок восьмая

— Никуда ты не пойдешь! — звенящим голосом крикнул Рави.

Он дышал часто, словно пытался унять панику.

Пиппа плотно прижала трубку к уху. Они разговаривали по одноразовому телефону, обычным она не доверяла. Нельзя оставлять новые следы, очередные ниточки к Рави.

— Придется, — сказала она, представляя выражение его глаз, слепо глядящих вдаль, потому что мир вокруг разваливался на части.

— Я же тебя спрашивал! — произнес Рави с неожиданной злостью. — Я спрашивал, все ли ты взяла. Я спрашивал, Пиппа! Я же говорил, чтобы ты проверила!

— Я знаю, прости. Мне казалось, что все на месте.

Она моргнула. Слезы скопились в уголках глаз, живот неприятно скрутило. Рави еще никогда так с ней не разговаривал.

— Я совсем про них забыла. Да, виновата. Только я одна, поэтому я должна пойти и признаться, чтобы…

— У тебя есть алиби! — выпалил Рави, явно сдерживая слезы. — Патологоанатом решил, что Джейсон умер между половиной десятого и двенадцатью, все это время ты была на виду. Еще ничего не известно, Пиппа. Наушники — косвенная улика. Мы что-нибудь придумаем.

— Это прямая связь между мной и Джейсоном, — напомнила она.

— Мы что-нибудь придумаем, — повторил Рави. — Составим новый план. Я помогу.

— Рави, Хокинс поймал меня на вранье. Уличил во лжи. У него есть основания меня подозревать. Скорее всего, полицейские могут получить ордер на изъятие моего ДНК. Если вдруг на месте преступления остался хоть один волос, все будет кончено. Наш план сработал бы лишь в одном случае: если бы не было прямых улик. Только косвенные: звонок Эппсу и подкаст. А теперь все кончено.

— Нет! — крикнул Рави. Пиппа слышала, как он напуган, и сама заражалась его страхом, который заползал под кожу и сворачивался там клубком. — Ты просто сдаешься!

— Знаю, — сказала она, закрывая глаза. — Да, я сдаюсь. Потому что не могу допустить, чтобы ты утонул вместе со мной. Ни ты, ни Рейнольдсы, ни Уорды, ни Нэт… Таков был уговор. Если что-то сорвется, всю вину я беру на себя. Увы. Прости, Рави.

— Ничего не сорвалось. — Она слышала в трубке шорох: он молотил кулаками по подушке. — Все получилось. У нас получилось, черт возьми, у тебя есть алиби. Как ты можешь признаться, если в момент убийства находилась в другом месте?

— Я расскажу про кондиционер в машине, только сделаю вид, что этот трюк сработал не очень успешно. У тебя алиби с восьми пятнадцати, так что я, скорее всего, заявлю, что убила его около восьми вечера, тогда ты будешь ни при чем. Я засунула труп в машину и поехала организовывать себе алиби вместе с Карой и Наоми. Они ничего не знали. Они не виноваты. — Пиппа вытерла глаза. — Если я признаюсь, полиция прекратит расследование. Признание — самое весомое доказательство. Вспомни Билли Карраса. Продолжать следствие будет незачем. Я расскажу Хокинсу, кем был Джейсон и что он собирался со мной сделать. Вряд ли мне поверят, ведь Джейсон не оставил никаких улик, но вдруг что-то найдется. Те же трофеи, например. Самооборона исключается, особенно учитывая, как старательно я заметала следы. Если повезет, хороший адвокат сумеет переквалифицировать обвинение на непредумышленное убийство, и тогда я…

— Нет! — в отчаянии рявкнул Рави — Ты отправишься в тюрьму на долгие годы, если не до конца дней. Я не позволю. Джейсона убил Макс. На него указывает огромное количество улик, гораздо больше, чем на тебя. Мы справимся, Пиппа. Все будет хорошо.

В груди невыносимо ныло. Каково же будет прощаться с ним лицом к лицу?.. Ребра сдавило с такой силой, что сердце перестало биться от одной мысли, что они больше не смогут видеться каждый день: только дважды в месяц, разделенные перегородкой и под надзором охранников, бдительно следящих за тем, чтобы они не смели обняться. Не такой судьбы Пиппа хотела, совсем не такой: ни себе, ни Рави.

Теперь она не знала, что сказать и как все исправить.

— Я не хочу, — чуть слышно произнес Рави. — Не хочу, чтобы ты признавалась.

— Если выбирать из нас двоих, я выбираю тебя, — прошептала Пиппа.

— А я — тебя, — возразил Рави.

— Я зайду попрощаться перед тем, как… — Она шмыгнула носом. — А пока спущусь к родителям и в последний раз поужинаю нормально. Попрощаюсь с ними, хоть они этого не поймут. Потом зайду к тебе. И отправлюсь в участок…

Тишина.

— Хорошо, — наконец сказал Рави.

Голос прозвучал резче обычного, в нем слышались незнакомые нотки.

— Я люблю тебя, — произнесла Пиппа.

Связь оборвалась, и в ухе зазвучали гудки.

Глава сорок девятая

— Джошуа, ешь горошек, — с нарочитой строгостью сказал ему отец.

Пиппа улыбнулась.

— Он невкусный, — пожаловался Джош, гоняя горошинки по тарелке и тайком пиная Пиппу под столом коленкой. В обычных обстоятельствах она бы возмутилась. Только не сегодня. Сегодня их последний вечер, и Пиппа постарается запомнить все самые незначительные детали. Она запечатлеет их в мозгу и будет хранить долгие годы. Без этого просто не выживет.

— Потому что готовила я, — произнесла мать. — И в отличие от некоторых не стала добавлять килограмм сливочного масла.

Она выразительно покосилась на мужа.

— Ты в курсе, — сказала Пиппа брату, забыв про собственную тарелку, — что горошек помогает лучше играть в футбол?

— Ничего подобного, — возразил Джош обычным для себя тоном: мол, «мне уже десять, и я не идиот».

— Ну-у… — задумчиво протянул папа. — Помни, что твоя сестра знает все на свете.

— Хм. — Джош сосредоточенно посмотрел на потолок, потом перевел взгляд на Пиппу. — Она много чего знает, надо отдать ей должное.

Да, начиная с бесполезных фактов и заканчивая тем, как избежать наказания за убийство. И все же Пиппа допустила промах, и одна маленькая ошибка привела к трагедии.

Интересно, как ее семья будет говорить о ней много лет спустя? Будет ли отчим по-прежнему хвастать ею и рассказывать, что его Пиппетка знает абсолютно все на свете? Или о ней предпочтут молчать, не говорить за пределами четырех стен? Она станет постыдным секретом, запертым, как призрак, внутри дома? Будет ли Джош придумывать всякие отговорки накануне очередного визита в тюрьму, чтобы не пришлось рассказывать о ней друзьям? Или вовсе притворится, будто у него никогда не было сестры? Даже если так, Пиппа не станет обижаться.

— Но это вовсе не значит, что горошек вкусный, — продолжал Джош.

Мать нервно улыбнулась, бросив на Пиппу взгляд, в котором читалось: «Ох уж эти мальчики…»

Пиппа подмигнула в ответ: «Не то слово».

— Ты же будешь скучать по моей стряпне, правда? — спросила мать. — Когда уедешь в Кембридж.

— Ага, — кивнула Пиппа, с трудом глотая комок в горле. — Я много по чему буду скучать.

— Но больше всего ты будешь скучать по своему чудесному папочке, верно? — уточнил отчим, подмигивая.

Пиппа улыбнулась, чувствуя, как глаза обжигает слезами.

— Обязательно. — Она взялась за вилку и опустила голову, чтобы спрятать лицо.

Ужин казался обычным только на первый взгляд. Никто не знал, что на самом деле это прощание. Все-таки Пиппа была очень счастливым человеком, только почему-то этого не понимала. Не ценила того, что имеет. Теперь ей приходилось от всего отказываться. Насильно, ломая себя… Пиппа не хотела сдаваться. Все-таки по натуре она была бойцом.

Так будет правильно. Пиппа не знала, что хорошо, а что плохо, что справедливо, а что нет, эти слова стали бессмысленными и пустыми, но она знала, что нужно сделать. Макс Хастингс останется на свободе, и все, кто ей дорог, — тоже. Придется пойти на компромисс, на сделку.

Мать тем временем перечисляла вещи, которые надо упаковать или купить до выходных.

— Ты так и не выбрала новое одеяло!

— Я могу взять старое, — сказала Пиппа.

Ей не нравился этот разговор, не хотелось обсуждать планы на будущее, которым не суждено сбыться.

— Я просто удивляюсь, что ты до сих пор не начала собирать вещи, — сказала мать. — Обычно ты более организованная.

— У меня были другие дела, — буркнула Пиппа, гоняя горошек по тарелке.

— Твой подкаст? — уточнил отчим. — Жаль Джейсона, правда?..

— Ага, — тихо ответила Пиппа.

— А что с ним случилось? — тут же навострил уши Джош.

— Ничего, — многозначительно сказала мать, и на этом разговор закончился.

Мать собрала тарелки и отнесла в раковину. С тихим шипением открылась дверца посудомоечной машины.

Пиппа встала, не зная, что ей делать. Хотелось обнять родителей и заплакать, однако тогда пришлось бы объяснять, что происходит, и рассказать о своем кошмарном поступке.

Но как уйти, не обнявшись на прощание?..

Впрочем, Джоша обнять можно.

Пиппа схватила его в охапку, когда он слезал со стула, и, притворившись, будто борется с ним, протащила через всю комнату и швырнула на диван.

— Отстань от меня, — хихикал брат, пиная ее в бок.

Пиппа заставила себя отойти — еще чуть-чуть, и решимость пропадет. Она направилась к входной двери. Неужели она последний раз идет по коридору? Сколько ей будет, когда она в следующий раз окажется в этом доме: лет сорок? Или пятьдесят? На лице проступят морщины, оставшиеся на душе после той ночи…

Или она уже никогда не вернется домой?

— Пока! — крикнула Пиппа.

Голос застрял в глотке, а в груди образовалась черная дыра.

— Куда ты собралась? — спросила мать, высунув из кухни голову. — Опять записывать подкаст?

— Ага.

Засовывая ноги в кроссовки, Пиппа дернула плечами. Оглядываться не стала: было слишком больно.

Только не оглядываться. Только не оглядываться.

Открыла дверь.

— Я люблю вас! — крикнула Пиппа громче, чем хотелось бы, потому что лишь так могла скрыть дрожь в голосе.

Она закрыла за собой дверь, отгородившись от родителей. Вовремя, потому что из глаз полились слезы, а от всхлипов стало невозможно дышать.

Она отперла машину и села внутрь. В салоне громко разрыдалась, закрыв лицо руками.

На счет «три». Надо досчитать до трех, потом ехать. Сперва к Рави.

Она уже сейчас разбита вдребезги, встреча с ним и вовсе ее убьет.

Пиппа завела машину и выехала со двора, думая про всех, с кем не сумеет попрощаться. Кара, Нэт, Рейнольдсы, Наоми… Ничего, они ее поймут.

Она проехала Хай-стрит, потом свернула на Грэвелли-вэй. Приближался разговор, который вынет из нее душу. Пиппа притормозила у дома Сингхов, вспомнив наивную девушку, которая вечность назад постучалась в эти двери и сказала Рави, что не считает его брата убийцей. Она сильно изменилась с тех пор, и все же у них было кое-что общее: любовь к Рави.

Подъехав к дому, Пиппа заподозрила неладное. Перед крыльцом не было ни одной машины: ни Рави, ни его родителей. Она все равно постучала. Приложила ухо к двери и прислушалась. Тишина. Пиппа постучала снова, затем замолотила кулаками по дереву, разбивая руки, и невидимая кровь закапала с пальцев.

Потом открыла дверцу для писем и позвала Рави по имени. Потянулась к нему сквозь каждую щель и трещинку. Но его здесь не было.

Пиппа же сказала, что приедет… Почему его нет дома?!

Неужели все закончилось тем разговором по телефону? Они не попрощаются лицом к лицу, с глазу на глаз? Она больше не прижмется лбом к его шее? Не вцепится в него, отказываясь разжимать руки?..

Без него нельзя. Ей нужно обнять его напоследок, чтобы потом пойти и сдаться. Но Рави, видимо, так не считал. Он на нее обиделся.

Неужели последнее, что она услышала от него на свободе, — это странное «хорошо» и гудки в трубке?

Рави все для себя решил, ей тоже пора решаться… Надо ехать к Хокинсу прямо сейчас, пока полиция не начала копать и не вышла на людей, которые помогали Пиппе в тот вечер. Надо признаться и спасти их от наказания. Спасти Рави, пусть даже он ее возненавидит…

— Прощай, — сказала Пиппа пустому дому.

В груди ужасно ныло.

Она села в машину и тронулась в путь. Свернула на шоссе. Литтл-Килтон остался за спиной, в зеркале заднего вида. Отчасти Пиппе хотелось вернуться туда и остаться там навсегда рядом с близкими ей людьми. Отчасти хотелось спалить город дотла и увидеть, как он умирает в огне.

В сердце расползалась черная дыра, которая поглощала ее боль. Пиппа сидела за рулем, не думая о том, что будет дальше, она стала частью машины, разрезавшей ночь желтыми лучами фар.

Проехала тоннель и завернула за угол; темные деревья пологом сомкнулись вокруг. Впереди возникли фары: встречная машина с тихим шелестом проехала мимо. Потом появилась еще одна, но она вела себя странно. Свет фар отчего-то мерцал, расплываясь в глазах. Встречный автомобиль подъехал ближе. Раздался резкий гудок: длинный, короткий, опять длинный.

Рави.

Это была машина Рави. Пиппа поняла, когда проехала мимо и в зеркале заднего вида разглядела три последние буквы номерного знака.

Рави затормозил и опасно, вопреки правилам, развернулся.

Что он делает? Что он тут забыл?!

Пиппа съехала с дороги и встала у ворот старой заброшенной заправочной станции. Фары высветили граффити на растрескавшемся белом бетоне.

Она толкнула дверцу и вышла из машины.

Рави мчался в ее сторону. Пиппа прижала к глазам руку, защищаясь от яркого света и заодно вытирая рукавом мокрые щеки.

Не успев толком остановиться, он выскочил из машины.

Здесь были только они, и больше никого, кроме автомобилей, проезжающих мимо слишком быстро, чтобы обращать на них внимание. Только они, поле, деревья и ветхое здание за спиной.

Лицом к лицу, глаза в глаза.

— Что ты здесь делаешь? — крикнула Пиппа сквозь шум темного ветра.

— Что ты здесь делаешь? — крикнул Рави в ответ.

— Я еду в полицейский участок, — ошеломленно произнесла Пиппа.

Рави покачал головой и шагнул к ней.

— Не надо, — сказал он, и ветер подхватил его голос.

У Пиппы на руках встали дыбом волосы.

— Надо, — ответила она с искренней мольбой. Пожалуйста… Ей и без того невыносимо.

Что ж, хотя бы увидела его напоследок.

— Не надо, — еще громче повторил Рави и опять покачал головой. — Я только что там был.

Пиппа застыла, пытаясь понять, о чем он говорит.

— Что значит «я только что там был»?

— Я был в участке, разговаривал с Хокинсом, — сказал Рави, перекрикивая шум промчавшейся мимо машины.

— Что?! — Пиппа уставилась на него, и черная дыра в груди исторгла все обратно: и панику, и ужас, и оторопь, и боль. По спине побежала дрожь. — О чем ты говоришь?

— Все будет хорошо, — крикнул Рави. — Тебе не надо ни в чем признаваться. Ты не убивала Джейсона. — Он сглотнул. — Я все уладил.

— ЧТО?!

В груди шесть раз пальнул пистолет.

— Я все уладил, — сказал Рави. — Объяснил Хокинсу, что это был я. Я оставил наушники.

— Нет, нет, нет, нет! — Пиппа попятилась. — Нет, Рави! Что ты наделал?!

— Все в порядке, все хорошо. — Рави подошел к ней и потянулся обнять.

Пиппа оттолкнула его.

— Что ты наделал? — Горло сжималось, глотая слова. — Что именно ты сказал?

— Я сказал, что частенько беру у тебя наушники и не всегда спрашиваю разрешения. Что они, видимо, были у меня в тот день, когда я ходил в гости к Беллам поговорить с Джейсоном. Двенадцатого числа вечером. И скорее всего, случайно их там оставил.

— Какого хрена тебе понадобилось ходить к Джейсону? — крикнула Пиппа, и мир закачался перед глазами.

Нет, нет, нет, что он натворил?!

— Потому что я обсуждал с Джейсоном свою идею учредить нечто вроде стипендии в память Энди и Сэла. Хотел провести благотворительную акцию. Я ходил к Джейсону, показал ему свои наработки и, наверное, выронил из сумки твои наушники. Мы были у него в гостиной, сидели на диване.

— Нет, нет, нет, нет, — шептала Пиппа.

— Джейсону идея понравилась, но он сказал, что у него нет времени сейчас этим заниматься, поэтому мы решили отложить. Я, должно быть, забыл там наушники, а Джейсон нашел их, но не понял, что это мои. Так я и сказал Хокинсу.

Пиппа зажала руками уши, чтобы не слышать его слов — словно тем самым могла их стереть.

— Нет, — повторила она, и слово задрожало на губах.

Рави наконец дотянулся до нее. Он отвел ее руки с лица и взялся за ладони. Крепко сжал их, будто привязывая к себе.

— План по-прежнему в силе. Ты не убивала Джейсона. Это сделал Макс. Прямой ниточки к тебе больше нет. Ты не общалась с Джейсоном с апреля, Хокинс не может уличить тебя во лжи. Наушники оставил там я. Ты ничего не знала. Ты рассказала мне про сегодняшний допрос, я сразу вспомнил, что общался с Джейсоном и, значит, оставил у него наушники. Поэтому поехал в участок, чтобы все рассказать. Хокинс мне поверил, у него нет оснований сомневаться. Он спросил, где я был вечером пятнадцатого, и я рассказал, что ездил в Амершем со своим двоюродным братом, перечислил все места, где мы бывали. Стопроцентное алиби, как и планировалось. Никакой ниточки к тебе. Все будет хорошо.

— Ты не должен был так делать, Рави! — крикнула Пиппа. — Ты не должен был с ним разговаривать! По плану тебе вообще не надо было рассказывать о своем алиби!

— Опасности никакой, — сказал он, сверкнув в темноте глазами. — Тебе не надо сдаваться.

— Что ты натворил! Ты напрямую впутал себя. До сегодняшнего дня ты никак не был связан с Джейсоном, а теперь… А если Дон Белл в тот вечер была дома? А если она заявит полиции, что ты врешь?

— Я не могу тебя потерять, — произнес Рави. — Я не позволю тебе сдаться. После твоего звонка я сел на кровать и сделал то, что делаю всегда, когда нервничаю или в чем-то сомневаюсь. Я спросил себя: как поступила бы Пиппа? Что она сделала бы на моем месте? И вот у меня появился план. Безрассудный? Возможно. Ты ведь храбрая на грани безумства. Я все обдумал и постарался не переигрывать. Действовал так же, как и ты. На моем месте ты, Пиппа, поступила бы точно так же. — Он выдохнул, подняв и опустив плечи. — Именно так ты поступила бы ради меня и прекрасно это знаешь. Мы команда, помнишь? Ты и я. Никто не смеет тебя отнимать, даже ты сама.

— Твою мать! — крикнула Пиппа навстречу ветру, потому что Рави был прав и неправ одновременно, а она — счастлива до крайности и при этом опустошена до предела.

— Все будет хорошо. — Рави прижал ее к себе, заворачивая в свою куртку. Он был ужасно теплым. — Таков мой выбор, я выбираю тебя. Ты никуда не поедешь, — добавил он, обжигая дыханием волосы.

Пиппа ухватилась за Рави, видя поверх его плеча темную дорогу. Медленно моргнула. Черная дыра в груди понемногу зарастала.

Ей не обязательно ехать в участок. Ей не обязательно сидеть в тюрьме до пятидесяти лет, чтобы потом долгие годы спустя увидеть старый дом и подумать, отчего он стал меньше, чем запомнилось. Ей не нужно наблюдать со стороны, как все, кто ей дорог, живут без нее, изредка приезжая, чтобы повидаться сквозь решетку, но их визиты становятся все реже и реже по мере того, как они живут дальше, а сама Пиппа тускнеет, пока вконец не исчезнет.

Она будет жить нормально, по-настоящему. Рави спас ее, хотя, возможно, тем самым обрек себя на гибель.

Теперь у них нет выбора, нет обратной дороги.

Пиппа должна стиснуть зубы и довести дело до конца.

Без сомнений.

Без жалости.

С кровью на руках и пистолетом в сердце.

Четыре угла. В одном — она с Рави. В другом — Убийца КЛ. Напротив — Макс Хастингс, в четвертом — инспектор Хокинс.

Они сойдутся все вместе в последнем бою, и Пиппа должна победить. Обязана. На кону судьба Рави.

Пиппа прижалась к нему, ближе, плотнее, вдавила ухо в грудь, чтобы слышать, как бьется сердце, потому что она еще здесь, потому что может это сделать.

Она закрыла глаза и молча дала Рави очередное обещание: им обязательно все сойдет с рук.

Глава пятидесятая

Город кипел от страстей и гудел от слухов. Они звучали тихо, но вполне отчетливо, особенно если прислушаться.

«Какой кошмар!» — Гейл Ярдли на прогулке с собакой.

«Наш город словно проклят. Жду не дождусь, когда отсюда уеду», — Адам Кларк на автобусной остановке.

«Уже арестовали кого-нибудь? Вроде у твоей сестры есть знакомые в полиции?» — миссис Морган возле библиотеки.

«Дон Белл заходила к нам в магазин на прошлой неделе. Что-то у нее не слишком расстроенный вид… Тебе не кажется, что она может быть замешана в деле?» — Лесли из магазина.

Пиппа и сама дважды обсуждала случившееся. Не на улице, разумеется, а за закрытыми дверями и на всякий случай вполголоса.

Первый разговор состоялся с Нэт, в среду. Они сидели в спальне у Пиппы.

— Мне звонили из полиции в связи с расследованием смерти Джейсона Белла. Инспектор Хокинс спрашивал, не приходила ли я в гости к Максу Хастингсу вечером пятнадцатого. Не била ли, случайно, его по лицу.

— И что? — спросила Пип.

— Я сказала, что понятия не имею, о чем речь, и с какой стати мне добровольно приходить в дом человека, который меня изнасиловал? Чтобы все повторилось?

— Молодец. Хорошо.

— Я сказала, что в тот вечер была у брата, приехала к нему около восьми. Дэн уже наклюкался к тому времени и практически спал, так что мои слова охотно подтвердит.

— Хорошо.

Просто отлично. Это значит, что Хокинс, скорее всего, допрашивал Макса: видимо, получил данные от сотового оператора и еще раз попросил объяснить, где парень находился в момент смерти Джейсона. Макс заявил, что всю ночь был дома, один, и в тот вечер к нему приходила Нэт да Сильва. Однако Хокинс получил данные геолокации и понял, что Макса не было дома; он видел звонки, которые поступали на вышку сотовой связи, и поймал Хастингса на лжи.

В спальне витал еще один невысказанный вопрос. Как умер Джейсон Белл? Нэт не могла спросить прямо, а Пиппа не могла ответить, но Натали, должно быть, обо всем догадалась, судя по выражению лица. И все же она не отводила взгляда, смотрела Пиппе в глаза. Они обе молчали, все было понятно без слов. Джейсона убил Макс, Пиппа ни в чем не виновата.

Еще одна тайная ниточка, связавшая их вместе.

Второй разговор состоялся с Карой на следующий день, когда они сидели за столом на кухне Уордов после того, как Пиппе прислали сообщение: «Ты можешь приехать?»

— Детектив спрашивал меня и Наоми, где мы были вечером пятнадцатого и ездила ли ты вместе с нами. Мы ответили, что да. Рассказали, когда уехали и когда вернулись, где были. Мол, ничего особенного не происходило, погуляли, и все. Показали ему фотографии и видео с моего телефона. Он попросил прислать их на почту.

— Спасибо, — ответила Пиппа.

Эта реплика прозвучала крайне неуместно. В глазах у Кары застыло такое же выражение, как и у Нэт. Значит, она тоже обо всем догадалась, когда пошли слухи. Да и как иначе? Они с Наоми, должно быть, посмотрели друг на друга и все поняли.

Тем не менее в глазах Кары виднелось и другое — твердая вера в Пиппу. Может, пошатнувшаяся самую малость, но крепкая. Кара была скорее сестрой, нежели подругой — верной спутницей и опорой. Когда Пиппа увидела на ее лице знакомое выражение, стало чуточку легче. Она не знала, что будет делать, если Кара вдруг изменит к ней отношение.

Была еще одна хорошая новость. Хокинс проверял ее алиби. Он опрашивал свидетелей, искал записи дорожных камер, пытался выяснить, каким маршрутом они ехали в ту ночь. Возможно, он уже просмотрел записи из «Макдоналдса» и видел выписки с ее карты. Убедился, что Пиппа была именно там, где рассказывала: за много километров от места преступления.

Еще один разговор — точнее, спор — произошел с родителями.

— Что значит «в воскресенье ты никуда не едешь»?! — Мать от удивления разинула рот.

— То и значит. Я вполне могу пропустить первую неделю учебы, лекции начнутся не сразу. Мне нельзя уезжать, я должна довести дело до конца. Я нащупала важную ниточку.

Отчим, который редко повышал голос, вспылил и орал несколько часов. По его мнению, это была худшая выходка Пиппы за всю ее жизнь.

— Я уверена, что без меня убийцу не поймают. Думаете, вместо этого лучше пьянствовать целую неделю?

В ответ — свирепый взгляд.

— Если пропущу задания, потом отработаю. Пожалуйста, поверьте мне.

Она не могла уехать из города, не узнав, что происходит. Надо выдержать последний бой. Пиппа дала полиции все необходимые улики: с помощью вышки сотовой связи отправила Макса на место преступления, оставила там его волосы, отпечатки обуви, организовала записи с дорожных камер, на которых черная «ауди» едет со стороны горящего склада, измазала кровью рукава толстовки, висящей в шкафу, испачкала кроссовки… Возможно, полицейские не нашли всех доказательств, но скоро она выпустит для них новую подсказку — первый эпизод подкаста. Там свяжет воедино все детали и найдет мотив. Расскажет предысторию событий: напомнит про Энди и Бекку. Покажет, что между мужчинами была явная неприязнь, и они ссорились при свидетелях. Намекнет на уязвленную гордость — мол, очередная драка могла зайти слишком далеко. Напомнит про камеры видеонаблюдения в доме подозреваемого, которые наверняка подтвердят его алиби, если ему нечего скрывать.

Интервью с Джеки уже заложило нужную почву, однако необходимо сделать еще один шаг. Посадить семя.

Пиппа не имеет права называть главного виновника по имени, но этого и не придется. Хокинс поймет, о ком речь: эпизод будет адресован ему одному. Он единственный слушатель, который ей нужен, чтобы выстроить обвинение против Макса и самой избежать наказания.

Глава пятьдесят первая

Сердце опять мчалось наперегонки с ногами. Стараясь не думать ни о чем другом, Пиппа сосредоточенно слушала, как кроссовки стучат по асфальту. Если измотать себя до предела, то, возможно, ночью удастся уснуть. Сегодня она должна была спать в новой постели, в студенческом общежитии Кембриджа, но Литтл-Килтон ее не отпустил.

Пиппа смотрела под ноги, не оглядывалась по сторонам, бежала знакомым маршрутом. Улицы сменяли друг друга, и Пиппа по привычке сворачивала в нужную сторону. Она подняла голову, только когда услышала непривычный гомон.

И поняла, что бежит по Тюдор-лейн, недалеко от дома Хастингсов.

Тот стоял на прежнем месте, но выглядел непривычно, словно оброс незнакомыми деталями. Пиппа присмотрелась. Возле крыльца были припаркованы три полицейские машины и два фургона с яркими желто-синими полосами по бокам. Сновавшие туда-сюда люди были одеты в белые пластиковые костюмы, которые закрывали все тело от ступней до макушки. На лицах — маски, на руках — синие латексные перчатки. Один вынес из дома большой коричневый пакет и направился в сторону поджидавшего фургона, за ним вышел второй с такой же ношей.

Бригада криминалистов.

Обыскивают дом Макса.

Пиппа замедлила шаг и остановилась. Сердце бешено застучало, ударяясь о ребра. Впрочем, не только она завороженно наблюдала за полицейскими. Широко раскрыв глаза, соседи перешептывались и хватали друг друга за руки. У белого фургона, стоявшего напротив дома, толпилось еще больше людей; некоторые фотографировали место происшествия, другие снимали происходящее на камеру.

Вот и все. Пиппе нельзя было ни улыбаться, ни плакать — она не могла позволить себе никаких эмоций, кроме разве что легкого любопытства. И все-таки — свершилось! Конец близок!

Она смотрела на дом Хастингсов, а в груди опять расползалась черная дыра.

Рядом с патрульной машиной полицейский в униформе и желтом жилете разговаривал с мужчиной и женщиной. Мужчина сыпал в адрес полицейского отрывистыми ругательствами, его голос разносился ветром. Из Италии вернулись родители Макса, спеша похвастать дорогим загаром. Пиппа поискала взглядом самого Макса, но его нигде не было. Инспектора Хокинса — тоже.

— Глупости! — рявкнул отец Макса, вытаскивая телефон.

— Мистер Хастингс, вам уже показали ордер на обыск. Мы заканчиваем. Успокойтесь.

Тот развернулся на каблуках, прижимая телефон к уху.

— Эппс! — заорал он в трубку.

Пиппу могли узнать. Ей надо держаться на расстоянии.

Она развернулась и побежала обратно. Началась очередная гонка, и на сей раз Пиппа побеждала.

Скоро и впрямь все закончится. У полиции есть ордер на обыск. Они прочешут дом и найдут в комнате Макса окровавленную толстовку и кроссовки с зигзагообразной подошвой; в частности, их и выносили, возможно, в больших коричневых пакетах. Если есть ордер на обыск, то, вполне вероятно, получено разрешение и на взятие образцов ДНК у Макса, чтобы проверить, нет ли совпадений с теми волосками, которые были обнаружены в руке Джейсона и в луже его крови. Может, поэтому Макса и нет — его увезли в лабораторию.

Пиппа завернула за угол, глядя не под ноги, а в серое клубящееся небо. Результаты анализа ДНК придут через несколько дней; они подтвердят совпадение крови на одежде Макса и волосков, обнаруженных на теле Джейсона. И тогда у Хокинса не останется выбора. Улики станут неопровержимы. Фигуры на доске переместятся, и игроки посмотрят друг на друга с новых позиций.

Пиппа ускорила шаг, чувствуя, как ее подгоняет близкий финал.

Глава пятьдесят вторая

Пиппа провела пальцем по экрану, задержавшись на последней строке электронного письма.

«Спасибо за то, что поверила в меня и Билли».

Она поверила Каррасам, поскольку предположила, что станет шестой жертвой Убийцы КЛ. Опасения подтвердились. Когда Джейсон ее схватил, стало ясно, что в тюрьму посадили не того человека. Однако судьба Билли отошла на второй план. Пиппой двигало стремление выжить. Выжить, отомстить, а заодно защитить Рави и всех своих близких.

Билли нуждался в поддержке не меньше Пиппы, а она его бросила, избавилась, как от лишнего хлама, хотя запросто могла ему помочь… Да, изначальный план подразумевал, что она ничего не знает про Убийцу КЛ и не имеет к нему никакого отношения. Но можно же было что-то придумать…

Пиппа была уверена, что не осталось никаких существенных доказательств того, что Джейсон и есть Убийца КЛ. Тогда, во-первых, получается, что она планировала навсегда забыть про Билли Карраса; главное — спасти себя, а бедный парень пусть гниет в тюрьме. А во-вторых, Джейсона можно было не убивать. Пиппа могла уйти, пока Джейсон искал ее на складе. Она вышла бы на дорогу, нашла жилой дом, попросила бы телефон… Может, Хокинс не поверил бы сразу, но потом разобрался бы. Возможно, нашел бы те самые улики, что и сейчас, остановил бы Джейсона, прежде чем тот снова взялся за дело. Отправил бы его за решетку, а Билли оправдал — и все благодаря показаниям Пиппы.

Увы, вышло совершенно иначе. Пиппа свернула в другую сторону.

Она сделала свой выбор, стоя в темноте под деревьями. Это не случайность, не инстинкт, не борьба, не бегство. Она видела оба пути и осознанно выбрала свой. Она вернулась и убила человека.

Возможно, та, другая девочка из прошлой жизни сделала бы иной выбор. Ей никто не верил, но она добилась бы справедливости своим путем. Спасла бы себя и исцелилась, жила бы дальше нормальной жизнью. Однако Убийцу КЛ можно было гарантированно остановить только одним путем. А заодно — покончить с Максом Хастингсом. Убить двух зайцев одним выстрелом. Нейтрализовать монстров и разорвать хоровод мертвых девушек с пустыми глазами. Один умер, второй отправится за решетку до конца дней. Они уйдут. Исчезнут. Никто не станет их искать.

Кто знает, вдруг этот исход и впрямь самый лучший?

Так или иначе, Пиппа могла исправить свою ошибку и принять участие в судьбе Билли Карраса. Его мать, скорее всего, права: судмедэксперты изучили останки Джейсона, ввели отпечатки в базу данных и обнаружили совпадение с неопознанным отпечатком по делу Убийцы КЛ. Может, нашли и другие следы ДНК на местах преступления, которые прежде оставались неучтенными. Кроме того, нельзя забывать про трофеи. Пиппа нашла еще два, не считая расчески, когда разглядывала старые фотографии из дома Беллов. Золотая цепочка с подвеской в виде монеты, принадлежавшая Филиппе Брокфилд, обнаружилась на шее Дон Белл, а два ярких блика в ушах Бекки оказались серьгами из розового золота с бледно-зелеными камнями, которые принадлежали Джулии Хантер. Бекка и сейчас их носила. Пиппе хотелось рассказать ей обо всем, потому что пока та носит серьги, Убийца КЛ по-прежнему имеет над ней власть. Всякий раз при виде жены и дочерей Джейсон заново переживал момент убийства.

Полицейские обыскали дом Джейсона. Если они нашли и забрали наушники Пиппы, то, возможно, обнаружили вещи и других жертв. Фиолетовую расческу в косметичке Энди, цепочку в шкатулке Дон, часы Бетани Ингем, брелок от ключей Тары Йейтс.

Если же трофеи не нашли, Пиппа может указать на них Хокинсу: достаточно продемонстрировать ему фотографии.

Кроме того, есть секретная почта Энди с неотправленным черновиком. Это письмо — фактически прощальная записка — станет последним гвоздем в крышку гроба Джейсона. Пиппа выведет полицию на переписку Энди и ДХ. Только надо сменить пароль на что-то менее приметное.

Пиппа решила не затягивать и сделать это прямо сейчас. Она впечатала в нужное поле «Энди&Бекка». Энди понравилось бы…

Допустим, у полиции есть отпечаток пальца; Пиппа даст им и другие улики, чтобы Джейсона Белла гарантированно признали виновным. Тогда приговор Билли отменят и не станут пересматривать дело в связи с появлением новых улик, а просто снимут обвинения с бедного парня и наконец отпустят его домой.

А еще все узнают, каким Джейсон Белл был на самом деле, и Пиппе не придется выслушивать очередные скорбные замечания: мол, какая жалость, что его убили…

Пиппа потренировалась перед зеркалом. Голос за день молчания изрядно охрип.

— Здравствуйте, инспектор Хокинс, прошу прощения, вы, должно быть, ужасно заняты. Я… ну, собирала для подкаста сведения про Джейсона Белла. Где он жил, с кем общался. В общем, не знаю, как сказать, но… — Она со скорбной миной выдержала паузу, стиснув зубы. — Я обнаружила кое-какие странные связи с другими старыми преступлениями. Не хотела лишний раз вас отвлекать, и все же, по-моему, вам стоит их увидеть.

Скотч и веревка, взятые со склада и указывающие на несомненную связь с компанией. Запись старого разговора с Джесс Уокер про сработавшую сигнализацию в ту ночь, когда погибли Тара Йейтс и Энди. Логин и новый пароль от тайного аккаунта Энди. Фотография ее школьного ежедневника, рядом с которым лежала фиолетовая расческа. Семейный снимок, где видны цепочка и серьги.

— Бекка до сих пор их носит. Я видела, когда навещала ее в тюрьме. Возможно, мне только кажется, но разве они не похожи на те серьги, которые Убийца КЛ забрал у Джулии Хантер в качестве трофея?

Голос в голове, похожий на Рави, велел этого не делать. Нынешняя Пиппа, наверное, согласилась бы, что ей не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. Однако придется — ради Билли, ради его матери и ради того, чтобы та, другая Пиппа из прошлой жизни — сделавшая иной выбор — оказалась неправа.

Пиппа собрала все необходимое для оправдания Билли Карраса и снова проделала знакомый путь до полицейского участка в Амершеме. В груди больше не было черной дыры, только решимость, только ярость, страх и уверенность. Последний шанс все исправить. Освободить Билли, сразиться с Хокинсом, спасти Рави, спасти себя и жить дальше нормальной жизнью. Круг замкнется, и все закончится.

Пиппа заехала на свободное место на парковке, посмотрела в зеркало заднего вида. Закинула на плечо рюкзак со всем содержимым и вышла из машины. Хлопок дверцы эхом разнесся по тихой послеполуденной парковке.

Впрочем, вскоре стало шумно: сзади подъехало несколько автомобилей.

Пиппа остановилась у входа в участок и оглянулась через плечо.

Первым ехал желто-синий патрульный автомобиль, за ним внедорожник без опознавательных знаков и, наконец, еще одна патрульная машина сзади.

Сперва вылезли двое незнакомых полицейских в форме, один из которых говорил что-то в рацию на плече. Из последней машины вышли Дэниел да Сильва и Сорайя Бузиди. Дэниел, поймав на себе взгляд Пиппы, недовольно поджал губы.

Потом распахнулась дверца черного автомобиля, и оттуда появился инспектор Хокинс в зеленой куртке, застегнутой до самой шеи. Не заметив Пиппы, стоящей в пяти метрах, он подошел к задней дверце машины, открыл ее и заглянул в салон.

Сперва Пиппа увидела ноги: человек, сидевший внутри, поставил ступни на бетон. Затем показались руки, скованные наручниками. Хокинс вытащил арестанта из автомобиля.

Это был Макс Хастингс.

Макса арестовали.

— Повторяю, вы совершаете огромную ошибку, — твердил он Хокинсу. Голос дрожал; Пиппа не знала, от ярости или страха. Если от страха, то хорошо. — Я не имею к этому никакого отношения, я вообще не понимаю…

Макс наткнулся взглядом на Пиппу, оторопело стоящую возле дверей, и замолчал. Он изменился в лице, вытаращил глаза и шумно втянул в себя воздух.

Хокинс, ничего не замечая, жестом подозвал Сорайю и второго полицейского.

Никто не мог предвидеть того, что будет дальше. Даже Пиппа.

Быстрым внезапным движением Макс вырвался из рук Хокинса, повалив инспектора на землю. Не успела Пиппа опомниться, как он в два прыжка пересек разделявшие их метры и подлетел к ней.

А потом вцепился скованными руками ей в шею и толкнул в стену. Затылок с заметным стуком ударился о бетон.

Со всех сторон раздались крики, шум, но Пиппа видела лишь горящие бешенством глаза Макса. Он стискивал ей шею, обжигая кожу кончиками пальцев.

Макс оскалил зубы. Пиппа осклабилась в ответ.

— Это все ты! — рявкнул он, брызжа в лицо слюной. — Ты подстроила!

Он сдавил руки, снова ударив Пиппу затылком о стену.

Она не сопротивлялась, даже не пыталась его оттолкнуть. Только сверкнула глазами и тихо шепнула так, чтобы услышал один Макс:

— Скажи спасибо, что я и тебя не закопала под землю.

Макс взревел, будто загнанный зверь, лицо пошло багряными пятнами, возле глаз налились кровью уродливые вены.

— Гребаная сука!.. — заорал он и ударил Пиппу в тот самый момент, когда Хокинс и Дэниел его оттащили.

Завязалась потасовка, Макс упал на землю, отбиваясь ногами от навалившихся полицейских, подбежавших со всех сторон.

— Это она! — кричал он. — Это не я. Я ничего не делал. Я не виноват!

Пиппа пощупала затылок — крови не было. На руках — тоже.

— Я ничего не делал!

Его подняли на ноги. Макс повернулся в сторону Пиппы и на мгновение показал свой истинный облик: с прищуренными глазами, полными ненависти; разинутой пастью, отвратительно широкой; перекошенным багровым лицом. Чудовище, сорвавшее с себя маску и позабывшее о притворстве.

— Это она подстроила! — орал он. — Она! Долбаная психопатка!

— Тащите его внутрь!

Инспектор Хокинс, перекрикивая Макса, махнул рукой Сорайе и другим полицейским, чтобы те волоком занесли извивающегося Макса в участок. Прежде чем проследовать за ними, Хокинс подошел к Пиппе.

— Цела? — спросил он, запыхавшись.

— Все нормально, — кивнула она.

— Хорошо.

Он тоже кивнул и поспешно зашел в здание, откуда неслись дикие вопли.

Кто-то кашлянул за спиной, и Пиппа резко обернулась. Там стоял Дэниел да Сильва, поправлявший форму, стараниями Макса перекошенную и измятую.

— Прости, — тяжело дыша, произнес он. — Не пострадала? Он сильно тебя ударил?

— Ничего страшного, — отмахнулась она. — Только шишка на затылке будет, но пройдет. Папа говорит, у меня слишком много мозгов; потеряю немного — не беда.

— Точно, — фыркнул Дэн с легкой улыбкой.

— Значит, Макс Хастингс, — тихо произнесла Пиппа с вопросительной интонацией.

— Ага, — отозвался Дэн.

— Ему предъявят обвинение? — спросила она, и они посмотрели на двери, из-за которых неслись приглушенные крики. — В убийстве?

Дэниел кивнул.

Сердце бешено застучало о ребра, но не от ужаса, а чего-то другого, необычайно близкого к надежде.

Все кончено. Она победила. Партия на четверых игроков разыграна, Пиппа последняя осталась на доске.

— Мразь, — прошипел Дэн, возвращая Пиппу в реальность. — Никому не говори, что я так сказал, но… Джейсон Белл был мне как отец, а он…

Дэниел замолчал, уставившись на стеклянные двери, которые поглотили Макса.

— Он…

Дэниел вытер глаза и кашлянул в кулак.

— Мне жаль, — сказала Пиппа, ни капельки не соврав.

Ей не было жаль, что Джейсон умер, она не сожалела о том, что пришлось его убить, — и все же ей было жаль Дэниела. Пиппа уже трижды включала его в число подозреваемых, решив, что именно он и есть Убийца КЛ. Дэниел не был убийцей; он оказался очередной заблудшей душой, угодившей в удушливую серую зону. Запоздало пришла еще одна мысль, холодная и злая: Джейсон Белл использовал Дэниела. Именно он предложил парню пойти на службу в полицию и всячески поддерживал во время учебы. Бекка рассказала об этом в прошлом году, и теперь Пиппа увидела события в истинном свете. Дело не в том, что Джейсон считал Дэниела сыном. Нет, просто он хотел найти способ легально получать информацию о расследовании. Наладить связь с полицейскими и криминалистами. Интерес, который да Сильва проявлял к делу Убийцы КЛ, был спровоцирован Джейсоном. Вот что имелось в виду, когда Энди писала, что ее отец «фактически свой». Джейсон Белл использовал Дэниела. Он не был ему отцом, точно так же как не был отцом Энди и Бекке.

Пиппа могла бы предупредить Дэниела. Сообщить, что вскоре всплывет информация о том, что Джейсон причастен к давним убийствам. Но она посмотрела на грустную улыбку, на покрасневшие глаза и промолчала.

Не хотелось лишать парня последних иллюзий.

— Ага, — рассеянно сказал Дэниел, наблюдая за входом в участок.

Двери участка открылись и выпустили инспектора Хокинса.

— Дэниел, ты не мог бы…

Он указал пальцем назад.

— Да, сэр, — отозвался Дэниел, качнул головой и, чеканя шаг, исчез внутри здания.

Хокинс подошел к Пиппе.

— Живая? Может, скорую вызвать? Голова не болит?

Он прищурился.

— Все нормально, — отмахнулась Пиппа.

— Прости. Виноват. Поначалу он не сопротивлялся. Я не ожидал… Следовало предусмотреть.

— Все нормально. — Пиппа напряженно улыбнулась, не размыкая губ. — Не волнуйтесь.

Повисла тишина, густая и гнетущая.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Хокинс.

— Пришла с вами поговорить.

— Правда?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Понимаю, вы сейчас заняты. — Она взглянула на двери участка. — Но мне кажется, нам следует поговорить. Нужно кое-что показать вам, в ходе расследования я обнаружила некоторые странные обстоятельства. По-моему, очень важные.

Хокинс не спускал с нее взгляда. Пиппа уставилась в ответ — она ни за что не отвернется первой.

— Да, конечно, хорошо, — кивнул инспектор, мельком посмотрев на участок. — Десять минут подождешь?

— Разумеется. Я буду здесь.

Хокинс склонил голову набок и отвернулся.

— Значит, это он, да? — спросила Пиппа. — Это Макс убил Джейсона Белла?

Инспектор остановился, скрипнув подошвами начищенных ботинок по бетону. Повернул голову и чуть заметно дернул ею в легком намеке на кивок.

— Есть неопровержимые доказательства, — сказал он.

И снова окинул Пиппу взглядом, будто высматривая реакцию на эти слова.

Пиппа ничего не ответила, ее лицо осталось прежним. Чего он ждет, улыбки? Напоминания о том, что она была права с самого начала?

— Хорошо, что есть улики. Значит, никаких сомнений.

— Сегодня вечером состоится пресс-конференция, — добавил Хокинс. — Мне нужно идти…

Он шагнул к автоматическим дверям, и датчики с шипением сработали.

— Конечно, я подожду вас здесь, — сказала Пиппа.

Хокинс сделал еще один шаг, затем остановился и с едва заметной усмешкой покачал головой.

— Полагаю, если бы ты была замешана в подобном преступлении, — произнес он, все еще улыбаясь, — то знала бы, как избежать наказания.

В животе у Пиппы что-то оборвалось, волосы на затылке встали дыбом.

К губам приклеилась улыбка, точно такая же, как у него.

— Ну, — сказала Пиппа, пожимая плечами, — я прослушала немало криминальных подкастов.

— Конечно, — коротко рассмеялся Хокинс, снова опустив взгляд на ботинки. — Конечно. Я найду тебя, жди.

Он вернулся в участок, а Пиппа уставилась ему вслед, не зная, откуда исходит странный гул — от закрывающихся дверей или из ее собственной головы?

Глава пятьдесят третья

Вторую ночь подряд Пиппа слышала голос Хокинса, пока разглядывала темные тени под потолком, высматривая в них разные фигуры. Глаза она держала открытыми, чтобы их нельзя было заклеить скотчем. В сердце стрелял пистолет.

«Полагаю, если бы ты была замешана в подобном преступлении, то знала бы, как избежать наказания».

Хокинс больше не поднимал эту тему, когда они с Пиппой сидели в допросной номер один и она рассказывала, что удалось найти: передавала фотографии и диктовала логин с паролем от тайной почты Энди. Инспектор мимоходом обмолвился, что они уже обнаружили связь c Убийцей КЛ и расследуют дело заново, но ее информация будет крайне полезна. Перед тем как проводить Пиппу к выходу, Хокинс пожал ей руку.

Не слишком ли долго он сжимал ей пальцы? Словно пытался что-то нащупать?

Пиппа мысленно повторяла его загадочную реплику, вертя ее со всех сторон и высматривая подтекст в каждой паузе.

На первый взгляд инспектор просто пошутил. Однако говорил он странно: слегка запнулся и намеренно фыркнул в конце, чтобы смягчить эффект.

Он знает.

Нет, глупости. У них уже есть убийца. А у Пиппы железное алиби.

Ладно, допустим, он не знает наверняка, но в глубине души, сам того не осознавая, подозревает неладное. Это смешно, даже нелепо: все улики указывают на Макса. Но не слишком ли быстро завершилось расследование? Подозреваемого словно подали на блюдечке. Хокинс мог заподозрить неладное. Поэтому он всматривался ей в лицо — искал доказательства.

Макса арестовали, ему предъявили обвинение, дело Убийцы КЛ начали расследовать заново. Билли Карраса скоро выпустят из тюрьмы. Пиппа свободна, ей ничего не грозит, как и всем, кто ей дорог. Рави, узнав новости, долго смеялся, плакал и крепко ее обнимал.

Но… но если это и есть победа, почему Пиппа не испытывает радости? Почему ее по-прежнему мучает чувство, будто она тонет?

«Я найду тебя, жди», — повторил в голове Хокинс. Пиппа знала, что он обещал вернуться, когда оформит задержание Макса, но в ее сознании эти слова обрели совершенно иной смысл. То была угроза. «Я найду тебя, жди».

Знает он или нет, подозревает ли, думает, гадает, вертит ли эту мысль… Неважно, как и почему, откуда и каким образом, эта идея однозначно засела у инспектора в голове, какой бы маленькой, нелепой и бессмысленной ни казалась.

Пиппа с Хокинсом остались на доске вдвоем и теперь глядели друг на друга из противоположных углов. Раньше инспектор не верил тому, что случилось с Сэлом Сингхом и Энди Белл или с Джейми Рейнольдсом. Однако Пиппа выросла и повзрослела; возможно, Хокинс тоже. Он мог позволить себе крохотное сомнение, которое пустит в его голове корни и обязательно погубит Пиппу.

Пиппа расплакалась. Она рыдала, пока слезы не кончились. Ей не будет покоя, не будет нормальной жизни, не будет счастливого будущего. Не будет того, ради чего все затевалось. Придется заплатить страшную цену.

Она долго думала, что можно сделать; изобретала разные сценарии, задавала вопросы… И все же видела только одну дорогу к спасению, только один способ уберечь всех, кто ей дорог.

Она знала, что нужно делать.

Но если выбрать этот путь, она умрет.

Глава пятьдесят четвертая

Глаза Рави отражали лучи заходящего солнца, отчего казались светлее обычного. «А может, наоборот, — думала Пиппа, — может, это глаза горят ярче солнца».

Рави криво усмехнулся.

— Эй, сержант! — сказал он, топча опавшие листья. Те звонко, по-домашнему хрустели. Круг наконец замкнулся.

— Прости. — Пиппа догнала его, стараясь идти в такт. — О чем ты спросил?

— Я спроси-и-ил, — он растянул последнее слово, ткнув ее локтем под ребра, — во сколько вы завтра уезжаете? — Рави сделал паузу и напомнил: — В Кембридж. Алло? Меня кто-нибудь слышит?

— А, э-э… Утром вроде бы. — Пиппа тряхнула головой, приходя в себя. — В десять.

Она не знала, как ему сказать: с чего начать и что вообще говорить. Таких слов не существовало в природе. Пиппу трясло. Кости трещали, руки мокли от крови, боль с каждой минутой становилась все невыносимее.

— Круто, — сказал Рави. — Тогда зайду с утра, помогу твоему отцу погрузить вещи.

Он ничего не замечал; они шли сквозь лес, сойдя с тропинки.

— Когда тебя лучше навестить? — спросил Рави, нырнул под ветку и, не оглядываясь, придержал ее для Пиппы. — В конце недели? Давай сходим куда-нибудь поужинаем или…

Пиппа не может ему сказать. Просто не может!

И идти вслед за ним она тоже не может.

В груди стянулся невыносимо тугой узел.

— Рави… — тихо произнесла Пиппа.

Он что-то понял по голосу. Резко обернулся и распахнул глаза.

— Эй! Что такое? Что случилось? — Он взял ее за руки, притянул к себе, заключая в объятия, обхватил ладонью затылок и прижал к груди.

— Нет! — Пиппа вырвалась и отошла на шаг. Тело словно отделилось от нее и потянулось обратно к Рави. — Не надо приходить утром и помогать с вещами. Не надо навещать меня в Кембридже. Нельзя… мы не можем…

Голос надломился, разрываемый пополам дрожью.

— Пиппа, что за…

— Сегодня последний раз, — отрезала она. — Последний раз, когда мы видимся.

Ветер качнул кроны деревьев, разметав волосы по ее лицу.

Свет в глазах Рави померк, они потемнели от страха.

— Что за бред? Ничего не понимаю.

— По-другому нельзя, — прошептала Пиппа. — Только так я могу тебя спасти.

— Не надо меня спасать! — возмутился он. — Все кончено. Мы свободны. Максу предъявили обвинение. Мы молодцы.

— Ничего подобного! — воскликнула Пиппа. — Хокинс все знает или по крайней мере подозревает. Он сам так сказал возле участка. Он чувствует, что его обманули.

— И что? Плевать. Максу предъявили обвинение, на него указывают все улики. Против тебя ничего нет. Хокинс пусть думает что угодно.

— Это не так.

— Почему? — крикнул в отчаянии Рави. — Почему не так?

— Потому что. Потому что это еще не конец. Мы не все продумали. Скоро начнется суд. Присяжные должны признать Макса виновным. Если они это сделают, тогда все закончится по-настоящему, всерьез, и мы будем свободны. Отменить обвинительный приговор практически невозможно, посмотри на статистику, взять того же Билли Карраса. Только тогда мы будем по-настоящему свободны.

— Макса обязательно признают виновным, — заверил Рави.

— Однажды он уже вышел сухим из воды. — Пиппа шмыгнула носом и вытерла лицо рукавом. — А если присяжные опять его оправдают? Что тогда? Дело вернут в полицию, и начнется повторное расследование. Станут искать преступника. Как думаешь, кто будет самым первым подозреваемым? Я! Хокинс придет за мной и всеми, кто мне помогал. Потому что я убийца, Рави, а его работа — сажать таких, как я.

— Нет!

— Да. — Дыхание у Пиппы сбилось. — Если судебный процесс пойдет не так, как надо, я проиграю. Нельзя, чтобы ты утонул вместе со мной. И остальные — тоже.

— Не тебе решать, — отрывисто бросил Рави. Глаза у него остекленели.

— Нет, именно мне. Ты сказал Хокинсу про наушники, значит, тоже замешан в деле. Но я знаю, как тебя вытащить.

— Пиппа, хватит, я не слушаю!

Рави резко отвернулся.

— Если Макса признают невиновным, если тебя вызовут на допрос, ты скажешь, что это я тебя заставила.

— Нет!

— Да. Угрожала тебе. Шантажировала. Заставила сказать про наушники, чтобы отвести от себя подозрения. Ты догадывался, что это я убила Джейсона, поэтому испугался за свою жизнь.

— Пиппа! Хватит!

— Тебя заставили, Рави! Вот что ты должен говорить. Ты боялся, что я убью тебя, если ты не сделаешь, как велено.

— Нет! Мне все равно не поверят!

— Значит, будешь говорить убедительно! — рявкнула она. — Заставишь поверить!

— Нет. — В глазах у Рави заблестели слезы. — Я не хочу. Не буду.

— Ты скажешь, что с тех пор, как я уехала в Кембридж, мы больше не общались. И это будет правдой. Ты сбежал от меня. Мы не разговаривали, не виделись, не пересекались. Ты боялся рассказать полиции правду, потому что боялся моей мести.

— Заткнись, Пиппа! — заорал Рави, закрывая руками уши.

— Мы не можем видеться. Вообще вступать в контакт, иначе версия с угрозами развалится: полиция будет проверять телефонные звонки. Должно выглядеть так, словно ты меня боишься. Поэтому мы не можем быть вместе, — сказала Пиппа, и камень, засевший в груди, треснул, оставляя сотни ран.

— Нет, — всхлипнул Рави, уткнувшись лицом в ладони. — Нет, так нельзя. Должен быть другой выход. Мы могли бы… — Он уронил руки, и в глазах блеснула надежда. — Мы могли бы пожениться!

— Что?

— Мы могли бы пожениться, — сказал он, судорожно шмыгнув носом и шагнув к ней ближе. — Тогда у нас будет право не давать друг против друга показания. Заставить нас не смогут. Давай поженимся!

— Нет.

— Да! — воодушевленно воскликнул он. — Это самый лучший вариант.

— Нет.

— Почему нет?! — простонал Рави, теряя последнюю надежду.

— Потому что ты, Рави, никого не убивал. Это сделала я! — Пиппа взяла его за руку и привычным жестом переплела с ним пальцы. — Женитьба не спасет тебя от ответственности, только привяжет ко мне. Если дело дойдет до суда, то, возможно, наши показания вовсе не понадобятся, чтобы посадить обоих. Разве Сэл хотел бы тебе такой судьбы? Разве он хотел бы, чтобы все вокруг считали тебя убийцей, как его самого?

— Хватит… — взмолился Рави, слишком сильно сжимая ей пальцы. — Хватит давить на меня…

— Это касается не только тебя, — проговорила Пиппа, прижимаясь к нему в ответ. — Кара, Нэт, Коннор — я должна порвать со всеми, кто мне дорог. Даже с моей семьей: нельзя допустить, чтобы полиция решила, будто они помогали мне или содействовали. Нельзя. Мне придется уехать и жить одной. Ни с кем не общаться до самого суда. И даже потом, если вдруг присяжные…

— Нет, — повторил Рави, но уже не так громко, как прежде. Слезы потекли быстрее.

— Я бомба замедленного действия. Нельзя допустить, чтобы люди, которые мне дороги, были рядом, когда я рвану.

— Если рванешь, — напомнил Рави.

— Если… — согласилась она, протягивая руку, чтобы поймать одну из его слезинок. — Потерпи до суда. Вот когда он пройдет как надо, когда Макса признают виновным, тогда все станет как прежде. Я верну свою жизнь. Верну свою семью. Тебя. Мы снова найдем друг друга, обещаю. Если, конечно, ты к тому времени не передумаешь…

Рави прижался щекой к ее руке.

— Процесс может затянуться. На несколько месяцев, а то и лет. Речь об убийстве.

— Значит, подождем, — произнесла Пиппа. — Если вдруг Макса признают невиновным, ты скажешь Хокинсу, что я заставила тебя помогать. На месте преступления тебя не было, ты не знал про убийство. Я лишь заставила тебя придумать отговорку про наушники. Заставила. Скажи, Рави!

— Заставила, — тихо повторил он, и его лицо исказилось в агонии. — Я не хочу. — Он всхлипнул, и ладонь в ее руке задрожала. — Не хочу тебя терять. Мне все равно; мне без разницы, что будет, я не хочу с тобой расставаться. Я не хочу ждать суда. Я люблю тебя. Я не могу… не могу. Ты моя Пиппа, а я твой Рави. Мы — команда. Не хочу!

Пиппа прижалась к нему, уткнувшись лицом в любимое местечко у основания шеи.

Рави уронил голову ей на плечо.

— Я тоже не хочу, — сказала она, и стало так больно, что в груди кончился воздух.

Эта боль никогда не пройдет. Ее не вылечит ни время, ни расстояние.

— Я очень тебя люблю, — прошептала Пиппа. — Поэтому должна уйти. Ты сам поступил бы так же ради меня. Не сомневаюсь.

Прозвучало эхо тех слов, которые он произнес, когда спас ее, точно так же, как он спас ее тогда, на складе, сам того не подозревая. Теперь Пиппа должна спасти его. Наверное, других вариантов не было вовсе, поэтому все решения, которые она принимала прежде, оказывались неверными или плохими.

— Мне пора, — сказала она наконец.

— Нет! Нет! — Рави вцепился в нее, не отпуская и зарываясь лицом ей в пальто. — Нет, не уходи, — взмолился он. — Пожалуйста, не бросай меня. Пожалуйста, не уходи!

Кому-то из них придется уйти первым. Первым бросить прощальный взгляд. Первым сказать, что любит, в последний раз.

И это будет она.

Пиппа высвободилась из его рук. Приподнялась на цыпочки, прижалась к Рави лбом. Хотелось забрать у него хотя бы частицу боли. Забрать часть плохих мыслей, освободив место для хороших.

— Я люблю тебя, — сказала она, отступая на шаг.

— Я люблю тебя.

Она посмотрела в глаза Рави. Тот посмотрел в ответ.

Пиппа повернулся и пошла прочь.

Рави рванул вслед за ней, что-то крича вдогонку; ветер доносил его рыдания. Пиппа продолжала идти. Десять шагов. Одиннадцать. На двенадцатом она споткнулась. Не получается. Никак…

Пиппа оглянулась. Рави упал на колени в листья и рыдал, уткнувшись лицом в ладони. Видеть его таким было невыносимо. Пиппу тянуло назад, обратно. Обнять его, забрать у него боль, выпустить взамен свою… Прижаться к груди, стать единым целым. Сказать, что любит его, всеми способами, какие только существуют в природе, услышать в ответ очередное дурацкое прозвище в исполнении мягкого, как сливочное масло, голоса…

Однако так нечестно. Сейчас Рави нельзя находиться с ней рядом. Пиппа не имеет на него прав. Она должна быть сильной, найти в себе храбрость и уйти.

Пиппа посмотрела на него в последний раз, затем отвернулась. Дальнейший путь расплывался в глазах, потому что из них потоком текли слезы. Может, они встретятся в будущем. А может, и нет. Так или иначе, надо заканчивать, иначе не хватит сил.

Ветер доносил до нее тихий вой; Рави это был или деревья, Пиппа не знала.

Она ушла и больше не оглядывалась.

Глава пятьдесят пятая

День семьдесят второй.

Пиппа старательно их считала, мысленно делая засечки.

Стояла середина декабря, и солнце клонилось к закату, окрашивая небо в розовый цвет смытой крови. Пиппа поплотнее запахнула пальто и зашагала дальше по узким извилистым улочкам Кембриджа.

Дату суда еще не назначили, до Пиппы вообще последнее время не доходили новости. Только вчера Мария Каррас прислала по почте фотографию Билли в ярко-красном джемпере с оленями: он с ухмылкой наряжал рождественскую елку. Пиппа тоже улыбнулась, глядя на экран. Билли Карраса освободили на тридцать первый день, все обвинения с него сняли.

На тридцать третий день появились новости: Убийца КЛ — Джейсон Белл.

— Эй, это же тип из твоего города? — спросил ее кто-то в общежитии, где на фоне работал телевизор с новостями.

С Пиппой мало кто разговаривал; она держалась особняком, стараясь ни с кем не общаться.

— Ага, — кивнула Пиппа, прибавляя звук.

Джейсон Белл оказался не только Убийцей КЛ, но и Юго-восточным Маньяком, насильником, который орудовал на окраине Лондона в начале девяностых, что подтверждали результаты ДНК. В 1994 году родилась Энди Белл; после рождения дочери Джейсон утихомирился и переехал в Литтл-Килтон. Убивать он начал, когда Энди исполнилось пятнадцать и она начала превращаться в женщину. Может, поэтому он и сорвался. После смерти старшей дочери Джейсон опять затих. Правда, ненадолго, но про шестую, неудавшуюся жертву никто не узнал.

Всю жизнь Энди провела в одном доме с чудовищем. Ей не удалось от него сбежать.

Пиппа завернула за угол; мимо с шумом пронесся автомобиль, и она поправила на плечах тяжелый от книг рюкзак. В кармане зазвонил телефон. Пиппа вытащила его и уставилась на экран.

Папа.

Живот завязало узлом, а в сердце пробило дыру. Пиппа нажала боковую кнопку, отключая звук, и убрала телефон в карман. Она напишет завтра и извинится, что пропустила звонок. Скажет, что была занята: например, сидела в библиотеке. Будет с каждым днем все больше откладывать разговоры: звонить раз в неделю, потом раз в месяц… Перестанет читать сообщения и писать в ответ. Семестр заканчивался, и Пиппа заплатила за то, чтобы оставить за собой комнату на время каникул, сказав родителям, что у нее много домашней работы. На Рождество тоже придется выдумать отговорку, почему она не может вернуться в город. Пиппа знала, что тем самым мучает родных, и это разбивало ей сердце, но по-другому было нельзя. Она опасна, надо держаться от них на расстоянии, чтобы дорогих ей людей не зацепило отдачей.

День семьдесят второй. Прошло всего два с половиной месяца с момента ее изгнания, когда она попала в чистилище. Все свободное время Пиппа бродила по мощеным улочкам и давала себе обещания. Вот и все, что ей оставалось.

Она обещала, что изменится, что станет лучше, что заслужит право вернуть свою жизнь и всех, кто ей дорог.

Она больше никогда не будет возмущаться тем, что нужно идти на футбольный матч Джоша и весь день сидеть на стадионе. Будет отвечать на вопросы, какими бы они ни были странными и глупыми. Станет идеальной старшей сестрой, наставницей и человеком, на которого Джош может равняться.

Она будет добрее к матери, потому что та всегда хотела для нее самого лучшего. Пиппа воспринимала мать как нечто само собой разумеющееся: что она постоянно дома, вечно закатывает глаза и находит повод испечь блинчики. Больше никакого равнодушия. Они были единым целым — не разлучались с самого рождения Пиппы. Если она сумеет вернуть свою жизнь, то не отойдет от матери до последнего ее вздоха. Обязательно будет держать ее за морщинистую руку.

Папа… Пиппа отдала бы что угодно, лишь бы снова услышать, как он весело смеется и называет ее Пиппеткой. Она будет благодарить его каждый день за то, что он выбрал ее и ее маму, за все, чему он научил ее. Будет рассказывать ему обо всем, чем она похожа на него, и радоваться тому, что это он вылепил из нее того человека, которым она стала. Просто нужно вернуть себе прежнюю жизнь. Если получится, когда-нибудь папа возьмет ее за руку, поведет к алтарю, на полпути остановится и скажет, как ею гордится.

Друзья… Пиппа всегда первой интересовалась их делами. Они понимали друг друга без слов. Ужасно не хватало долгих разговоров с Карой по телефону, неловких перешучиваний с Коннором, смущенных обнимашек с Джейми, поддержки Натали и сестринских нравоучений Наоми.

Бекка… Пиппа мысленно обещала себе, что обязательно ей все расскажет, когда они обе будут свободны. С ней тоже пришлось прервать общение: не ездить в тюрьму и не брать трубку. Для Бекки не тюрьма была клеткой, клеткой был для нее отец. Теперь его не стало, и Бекка заслуживает правды: она должна знать, кем Джейсон был на самом деле и как умер, а самое главное — от чьей руки. Но в первую очередь она заслуживает правду про Энди, свою старшую сестру, которая знала, что за чудовище прячется в их доме. Бекка должна прочитать письмо и узнать, как сильно та ее любила, узнать, что гадости, которые сестра наговорила ей в последние минуты жизни, на самом деле были вызваны стремлением ее спасти. Энди ужасно боялась, что отец убьет их обеих. Пиппа все расскажет Бекке. Та заслужила право знать, что в другой жизни они с Энди обязательно сбежали бы вместе.

Одно обещание за другим…

Пиппа все их выполнит — только дайте шанс.

На самом деле она ждала суда не над Максом, а над собой. Ей вынесут окончательный вердикт. Присяжные решат судьбу не только Хастингса, но и Пиппы, а еще всех, кто ей дорог.

Особенно Рави.

Она по-прежнему разговаривала с ним каждый день. Не с настоящим, а с тем, который жил у нее в голове. Она обращалась к ему, когда была напугана или не уверена в своих силах, спрашивала, что он сделал бы на ее месте. Рави сидел рядом, когда ей было одиноко и она рассматривала фотографии в телефоне — а одиноко ей было всегда. Рави желал спокойной ночи и составлял компанию в темноте, когда она заново училась спать. Пиппа сомневалась, правильно ли помнит тембр его голоса и манеру строить фразы. Как именно он произносит «сержант»?

Надо помнить, держаться за него и беречь…

Она думала про Рави каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Чем он занимается, что сказал бы про бутерброд, который она съела на завтрак (разумеется, похвалил бы), все ли с ним в порядке, скучает ли он по ней так же сильно, как она по нему?..

Не перерастает ли его тоска в обиду?..

Хотелось бы, чтобы Рави, чем бы он сейчас ни занимался, вновь научился быть счастливым. Неважно, что это значит: будет ли он ждать ее или нет, Пиппа поймет. Пусть сердце разрывалось при одной мысли, что Рави улыбнется другой девушке, придумает ей прозвище и изобретет новый способ сказать «Я люблю тебя», — не важно, таков его выбор. Пиппе хотелось одного — чтобы он был счастлив, чтобы в его удачно сложившейся жизни была радость. Если придется пожертвовать ради этого собственной свободой — пускай, она согласна.

А если он и впрямь ее дождется и если вердикт вынесут в ее пользу, Пиппа будет прикладывать все силы, чтобы стать достойной такого человека, как Рави Сингх.

«Ах ты размазня», — сказал он ей на ухо, и Пиппа улыбнулась, тихонько фыркнув.

В шуме дыхания почудился еще один звук: слабый вой, высокий и раскатистый, который становился все ближе и ближе.

Сирены.

Пиппа резко обернулась. Из-за поворота выскочили три полицейские машины, которые, обгоняя транспорт, рванули ей навстречу.

Все громче.

И громче.

Замелькали синие огни, закручиваясь спиралями и разгоняя сумрак, они слепили глаза и освещали улицу.

Пиппа отвернулась и зажмурилась.

Вот и все. Ее нашли. Хокинс догадался.

Ее сейчас арестуют.

Она замерла, затаив дыхание.

Все громче.

И ближе.

Три.

Два.

Один.

Порыв ветра взметнул волосы, и машины пронеслись мимо одна за другой.

Пиппа неуверенно открыла глаза.

Они уехали. Сирены стихали, сменяясь чуть слышным гулом, затем тишиной.

Не за ней.

Не сегодня.

Может, когда-нибудь приедут и за ней, но не сегодня, не на семьдесят второй день.

Пиппа кивнула и сделала шаг.

— Надо просто идти дальше, — сказала она Рави и всем остальным, кто жил у нее голове. — Просто идти.

Судный день еще настанет, но сегодня Пиппа шла вперед и мысленно давала себе обещания. Переставляла перед собой ноги, даже если они слушались с трудом, а дыра в сердце казалась слишком большой, чтобы ее не замечать. Она шла вперед, давала себе обещания, и рядом был Рави: держал ее за руку и привычно переплетал пальцы, чтобы подушечки уютно лежали в углублениях костяшек. Так обязательно будет в реальности — только потом, после. Сейчас главное — переставлять ноги. Пиппа не знала, что ждет ее впереди, она не могла заглянуть в завтрашний день, а свет угасал, поскольку приближалась ночь. Но, возможно, только возможно, ночь принесет что-нибудь хорошее.