Хризолитовый огонь

9

Утро началось с нервотрепки. Герман и Леонид вдрызг разругались посреди холла первого этажа, собрав толпу восторженных зрителей, и точно подрались бы, не появись очень вовремя Лера. Растолкав зевак, она бесстрашно влезла между бледным от ярости королем и рычащим на него друидом, правой рукой уперлась в грудь одному, левой – другому, и произнесла краткую речь. Краткую, но выразительную. Завершив ее вопросом: «Всем все ясно?»

Не отвечая, Герман сердито сверкнул глазами, резко повернулся и широким шагом направился к двери.

– Что это на них нашло? – шепотом спросила Марго, тронув Нору за локоть. – Ты не знаешь?

Нора знала.

Час назад Герману позвонил Александр и назначил свидание в кабинете участкового уполномоченного Фадеева. Ему одному. Без женщин и без Леонида. Не задавая вопросов, Герман пробормотал «да, хорошо» и только успел сообщить об этом Норе, как его смартфон закурлыкал опять. Герман взглянул на экран. Профессор Ледогоров! Ничего себе…

Расстроенный профессор поведал о том, что накануне сын возил его на машине к ортопеду, они отсутствовали с десяти утра до шести вечера, и за это время некто, разбив окно и пробравшись в дом, похитил кожаный лоскут с древними письменами, поднятый из колодца в Пещере Костей, и еще кое-что по мелочи. Собаки? Да, соседи слышали лай собак, но не придали этому особого значения. Мало ли на кого могут лаять собаки, может, на кошку, может, на лису. Сын профессора, обойдя двор, нашел грязный клок джинсовой ткани, похоже, выдранный собачьими зубами из чьих-то штанов.

«Значит, осталось найти драные штаны, и вор у нас в руках», – мрачно пошутил Герман.

«Да, – ответил профессор очень серьезно. – Вам лучше найти его, Герман. Этот человек… точнее, эти люди знали за чем идут. Не думаю, что действовал одиночка. Одиночка не прошел бы мимо собак».

Новость разозлила Германа, и когда Леонид заявил, что поедет в поселок с ним вместе, не выдержал и взорвался. Да что за безумное лето такое, когда всю дорогу приходится отбиваться от нянек и телохранителей! Леонид отпустил едкий комментарий – и понеслось. Нора же первым делом подумала: если Варданян и компания заполучили кожаный лоскут с изображением идола и сопроводительным письмом, то они, скорее всего, догадаются, что сам идол в руках у Германа и Леонида. И что тогда сделают? Неприятные мысли.

Вкратце она изложила Марго суть дела. Предварительно вытолкав ее из холла на улицу. Они прошли немного вдоль перил террасы и остановились, поглядывая на входную дверь. Германа уже и след простыл (где, интересно, он решил укрыться от назойливости внешнего мира), но не попробует ли Лера выяснить что произошло?

– Значит, нужно побыстрее отнести фигурку туда, где до нее никто не доберется, – проговорила Марго, в задумчивости наматывая на палец прядь длинных рыжих волос.

Красивая. До чего же красивая! С ума сойти.

Нора заставила себя отвести взгляд. На память ей пришел тот первый разговор в мастерской Германа, когда Марго призналась, что ей нужна подруга и что она хочет, чтобы этой подругой стала Нора.

– Герман собирается отнести ее назад, в Пещеру Костей. То есть, не совсем в пещеру. Он утверждает, что там есть еще один тоннель, вход в который практически незаметен. И хочет пойти посмотреть куда он ведет. Ему подсказал, гм… зеленый. Герман не сказал этого прямо, но мысль вернуться в Пещеру Костей посетила его во время сеанса… не знаю как назвать… контакта с этим нечеловеческим разумом.

Несмотря на все, что она знала и что видела собственными глазами, подсознательно Нора ждала (и опасалась) многозначительного покашливания или такой особенной улыбки. Но Марго только кивнула. Как будто контакт с нечеловеческим разумом был самым обычным делом, все равно что поговорить по телефону с приятелем.

– Тебе этот план не нравится?

– Нет, – решительно ответила Нора. – Потому что он сказал, что пойдет туда один, а я считаю, что это дурь несусветная.

– Хочешь, я пойду с ним? – подумав, спросила Марго.

И вновь Нора посмотрела ей в лицо. Утро выдалось ясное, солнечное, и казалось, что голову рыжеволосой ведьмы окружает золотистый ореол. Крошечные точки веснушек тоже выглядели золотыми.

– Если ты ревнуешь, то напрасно, – добавила Марго с прежним спокойствием. – Я отдаю должное привлекательности Германа, но я не смогла бы находиться в близких отношениях с таким человеком, как он.

– С Леонидом смогла ведь.

– По-твоему, они похожи? К Леньке можно подойти близко, очень близко. А к Герману – нет. Он не подпускает. Жестко держит дистанцию.

Ох, да. Что верно, то верно.

– Он не очень охотно рассказывает о себе, да?

– Вообще не рассказывает. И сердится, когда я задаю вопросы.

– Как же ты полюбила его, совсем не зная? Вот так, всерьез.

Нора пожала плечами.

– Полюбила и все. Разве мы понимаем, как это случается с нами? Просто случается.

– Но когда ты осталась на ферме вместо того, чтобы вернуться домой, в Москву, ты же понимала что делаешь.

– Понимала что делаю, понимала почему и понимала зачем. Только это не объясняет механизм возникновения любви.

Они помолчали, глядя в разные стороны.

– Я видела его под пулями, – медленно заговорила Нора, – там, на Анзере. Видела, как он держался во время переговоров с Кольцовым-старшим, за спиной которого стояли вооруженные наемники. Видела раненым, усталым, разъяренным, исполненным решимости, сгорающим от страсти… И знаешь, после всего, что я видела, мне почему-то не кажется важным отсутствие информации о его прошлом. О том, где он родился, где вырос, как учился в школе и все такое. Мне достаточно настоящего.

– Я задавала Леньке кучу вопросов про его детство и юность, и он рассказывал ужасные вещи. Так что, может быть, ты права и лучше не знать. – Губы Марго искривила горькая усмешка. – А ведь он из хорошей семьи.

– Ты хотела сказать, из богатой?

– Это не одно и то же, я поняла. – Глядя на острые верхушки елей, растущих по ту сторону забора, Марго покачала головой, словно дивилась мыслям, внезапно пришедшим ей в голову. Впрочем, мысли эти она незамедлительно озвучила. – Вначале мне здесь ужасно не понравилось. Я сто раз пожалела, что приехала, но бежать не было сил. Такая трудная дорога… А я уже отвратно себя чувствовала, просто отвратно. Аркадий сразу же взял нас в оборот, меня и Анютку, мы капризничали, жаловались друг другу, злились на весь белый свет. Кошмар. Позже, когда нас перевели из флигеля в основное здание и объяснили что и как, стало еще хуже. Меня бесило буквально все! Особенно Аркадий с его правилами и порядками. Никаких мобильников, никакого интернета, за ворота только с разрешения начальства… вот график дежурств… смена белья раз в неделю… Макаренко недоделанный! Лера тоже хороша. Всепонимающая, всепрощающая… Святая, блин! Так меня колбасило первые дни. – Марго виновато улыбнулась. – А потом я увидела Леньку. И спросила о нем Дашу и Владу.

– Нашла кого спросить! – вырвалось у Норы.

– Ну, я же не знала… в общем, я много чего не знала тогда, девчонки просто подвернулись в удобную минуту.

– Представляю что они тебе наговорили.

– Сказали, что он адски крут, что местные парни обходят его стороной, что оказаться в его постели мечтает каждая девушка… ну, которая не мечтает оказаться в постели Германа. Но Герман отколол номер, закрутил роман с родной сестрой Леры, с женщиной намного старше. Конечно, есть мужчины, которым нужна не жена, а мамочка, все мы слышали о таких, только Нора не очень похожа на мамочку, а Герман не очень похож на мужчину, нуждающегося в мамочке. – Марго продолжала тараторить, а Нора тихонько фыркала, воображая ее беседу с непутевыми подружками. – Короче, все свелось к обсуждению личной жизни Германа. Но меня-то интересовал Леонид!

– Да просто обе козы влюблены в него без памяти… в Германа, не в Леонида… вот и обрадовались случаю потрындеть.

– Обе? Ну и ну.

– С одной у него, кажется, даже была веселая ночка. Давно, еще до меня.

– С которой?

– С Владой. Так говорят.

– Кто говорит? Добрые люди?

– Ну да.

– А он сам? Герман. Его ты спрашивала?

– Нет, – призналась Нора.

– Почему?

– Не хотела казаться ревнивой.

– А ты ревнива?

– С ним стала ревнивой, да. – Она слегка вздохнула. – И позже это все равно выяснилось.

– В общем, – вернулась к своему повествованию Марго, – ничего полезного я не узнала. Ничего, что смогло бы подсказать мне что делать дальше, как привлечь Ленькино внимание. Он выглядел таким неприступным…

Неприступным. Высокомерным. Холодным.

– Но в итоге ты все сделала правильно, – заметила Нора.

Марго всплеснула руками.

– Да я вообще ничего не делала! Сидела и пялилась на него, как дура. Это все Герман. Если бы не он…

– Ты ждала, пока тебя заметят и позовут. Это было правильно. В данном конкретном случае.

– Тебе тоже пришлось ждать, пока заметят и позовут?

– Нет, у нас… было немного иначе.

С приятным волнением она воскресила в памяти ночь среди развалин Преображенской гостиницы. Ночь, когда они впервые занимались любовью. На спальном мешке, который Герман прихватил с фермы, при свете звезд, беспрепятственно проникавшем в помещение ввиду отсутствия крыши. Это была идея Германа – переночевать в полуразрушенном здании, знаменитом своими призраками. Он предложил, Нора согласилась. Нельзя сказать, что случившееся оказалось для нее полной неожиданностью. Мужчина и женщина, имеющие в своем распоряжении спальное место, вокруг никого…

Да нет же, хватит врать! В глубине души ты надеялась именно на такое развитие событий. Более того, была готова сама наброситься на мальчишку, в случае если он не проявит должной сознательности. Он, конечно, подразнил тебя немного, не смог отказать себе в удовольствии, зато потом не просто оправдал твои ожидания, но умудрился многократно их превзойти. Как бесился Аркадий, узнав про ваш роман!..

Впрочем, это уже другая тема.

– А чем тебя привлек Леонид? – спросила Нора и сама удивилась, почему раньше не задала Марго этот вопрос. – Я согласна, он красив. Но ведь дело не только в этом?

– Не только. Я почувствовала в нем силу. Возможно, ту самую, о которой говорил Герман.

– Ты была одинока. И тебе требовалась поддержка.

– Да. Но это не все. Я увидела мир, который они создают вокруг себя, Ленька и Герман. И захотела стать частью этого мира.

Внезапно Нору охватило желание обнять эту прелестную молодую женщину, в которой парадоксальным образом сочетались застенчивость и отвага, честность и такая очень женская бессознательная способность – которой, к слову, Нора не обладала, – всеми порами источать соблазн. Она раскрыла объятия, и Марго мгновенно очутилась в них, как будто только этого и ждала.

Нора вдохнула запах шампуня, запах чистой девичьей кожи и услышала шепот:

– Позволь мне пойти с ним, Нора… позволь помочь и тебе, и ему… вам обоим. Я хочу помочь и могу помочь. Я хочу быть полезной. И я не подведу.

Ну что тут можно было ответить?

– Я знаю, дорогая. Знаю, что не подведешь. Ступай вместе с ним. Если он согласится, конечно… Но мы с Леонидом будем ждать вас наверху. Поблизости. На всякий случай.

Процедив сквозь зубы смачное ругательство, Герман пнул ногой валявшуюся на берегу сухую ветку, отчего та, пролетев метра три, шлепнулась в озеро, сел на валун и уставился в пространство. Леонид, Нора и Марго молча подошли и остановились за его спиной.

В течение последних сорока минут они убедились, что приехали в поселок, только чтобы полюбоваться на бдительных стражей, расставленных Александром около всех известных Герману входов в подземелье. Около всех. Включая тот, которым он воспользовался, когда конкуренты затеяли с ним и его командой игру «покажите-на-что-вы-способны». По всей видимости, Александр проявил служебное рвение и, проконсультировавшись у техника-смотрителя, осознал свой промах, в результате чего поблизости от сухого дока тоже появился внушительного вида охранник.

– Что делать будем? – решив, что пауза затянулась, осведомился Леонид.

Герман дернул плечом.

– Есть предложения?

– Пойти в «Кают-компанию» выпить по чашечке кофе, – жалобно проговорила Марго, ежась на холодном ветру.

Нора тоже чувствовала, что начинает дрожать, несмотря на поднятый воротник куртки, под которой был шерстяной свитер. К тому же накрапывал дождик. Воды Святого озера были неспокойны и казались особенно темными – темными как нефть.

– Может, спрятать его в другом месте? – спросила Нора, чтобы вызвать Германа на диалог. Когда он молчал вот так, глядя в одну точку, у нее возникали нехорошие предчувствия.

Не отвечая, Герман покосился на рюкзак, лежащий на земле между его ног.

– Например, закопать в лесу, – не сдавалась Нора. – Насколько я понимаю, главное ведь, чтобы он остался на острове. Ну и…

– Закопать? – шепотом повторил Герман.

Глаза его остекленели. Он шел по цепочке ассоциаций, пытаясь поймать нужную мысль. Понимая это, все притихли.

– Закопать… – повторил он минуту спустя уже громче. Лицо его просветлело. – Раскопки! Тот шурф, где четыре года назад был обнаружен фрагмент подземного коридора.

– Коридора, ведущего в лабиринт из подвалов Новобратского корпуса? – догадался Леонид. – Но ты же говорил, он завален. Завален с обеих сторон.

– Да. – Дыхание Германа участилось, светлые глаза в обрамлении черных ресниц заблестели от возбуждения. – Завален. Но можно взять пару ломиков и попробовать пробиться через завал в направлении, противоположном Новобратскому корпусу. Если коридор действительно ведет в лабиринт…

– Ого! Вот это план! И в какое же время суток ты предлагаешь спуститься в шурф и начать орудовать ломиками? – Леонид тоже возбудился. – О господи, археологов хватит удар… Но вообще план хорош.

– Если удастся раздобыть ломики здесь, в поселке, то можно сразу и начать.

– А где находится этот шурф? Помнится, ты говорил, за территорией кремля и даже показывал Аркадию, но я сидел с другой стороны и не видел экран монитора.

– За монастырской гидроэлектростанцией. Там, помнишь, два дома стоят под прямым углом друг к другу, и вот между этими домами и больницей.

– По-моему, там три дома. Два под прямым углом друг к другу, а третий под прямым углом ко второму.

– Три, да. Но третий уже дальше от шурфа. Ближе к монастырскому кладбищу.

Пятерней Леонид взъерошил свою белокурую шевелюру.

– Где будем брать инструмент?

– В Ботаническом саду, – подумав, ответил Герман. – Я знаком с одним из садовников, надеюсь, он не откажет.

– А если он начнет задавать вопросы?

– Что-нибудь придумаю.

Хоть здесь им повезло. Знакомый садовник оказался на месте, инструмент выдал без вопросов, еще и напоил в своей подсобке всех четверых горячим чаем с пряниками, отчего настроение у них резко улучшилось. И моросящий дождь не превратился в ливень, как это часто случалось на этой неделе, а наоборот, закончился.

Что ж, пора…

И вот они на месте.

– Этот завал может уходить вглубь на три метра, на пять… я не знаю, – пробормотал Леонид, когда они с Германом уже стояли на дне шурфа, и при них были два лома, кирка и лопата. – С чего ты взял, что нам удастся его пробить?

– Насколько мне известно, никто до сих пор не пробовал. Так почему бы не попробовать?

Шурф представляет собой яму глубиной чуть больше двух метров, квадратную в плане. Квадрат приблизительно четыре на четыре метра. Чтобы спуститься туда, им пришлось воспользоваться деревянной лестницей, к счастью, забытой или оставленной умышленно теми, кто осматривал шурф последний раз.

– Ладно. – С глубоким вздохом Леонид отступает на пару шагов, окидывает взглядом стену из разнокалиберных камней, всю в потеках мокрой грязи, и поудобнее перехватывает лом. – Попробуем. – Замирает с ломом в руках. – Шел бы ты отсюда, брат мой, пока я не раскроил тебе ненароком череп.

– Ты прав. Вдвоем тут тесновато. Будем работать по-очереди.

Выбравшись из ямы, Герман встает между Норой и Марго и некоторое время молча наблюдает за разрушительной деятельностью своего друга. Леонид приостанавливается, чтобы скинуть куртку, и остается в синей трикотажной футболке с коротким рукавом. На спине его между лопаток темнеет влажное пятно. Игра прекрасно развитых мышц завораживает, зрители ни в силах отвести взгляд… Трудно поверить, что этого золотоволосого атлета Герман приволок на ферму в состоянии тряпки.

Чуть погодя они меняются. Леонид поднимается наверх и садится, скрестив ноги, на пожелтевшую осеннюю траву. Джинсы у него все равно уже грязные, как и ботинки. Он с шумом переводит дыхание, по лбу и вискам ручьями струится пот. Марго протягивает ему носовой платок, но он отмахивается. Какой смысл прихорашиваться, если скоро лезть обратно.

Герман спускается вниз. Торс его, обтянутый черной футболкой, выглядит не столь ошеломляюще, но тоже неплохо. И под ударами лома, которым он орудует вполне уверенно, каменная кладка содрогается и роняет ему под ноги осколки и песок.

Пока он сражается с камнями, в кармане его темно-серой непромокаемой куртки оживает смартфон. Наверняка Александр. Герман не явился в участок в назначенный час – не идти же туда с рюкзаком! – и нагло проигнорировал два звонка подряд, так что представитель власти имеет полное право требовать объяснений.

– Герман! – окликает Нора. – У тебя телефон.

– Сашка, что ли? – кашляя от пыли, спрашивает тот.

– Не знаю.

– Ну так посмотри!

– Но это же твой карман.

– Да-да, – нетерпеливо говорит Герман, тыльной стороной ладони смахивая пот со лба. – Мой карман, моя женщина. Я не против, если моя женщина влезет в мой карман.

Моя женщина.

Довольная, точно кошка, которой почесали подбородок, Нора лезет в его карман.

– Да, это Сашка.

Ну кто бы сомневался.

– Блин, как же он достал…

– Ответить?

– Нет. Когда мы закончим наши дела, я с ним поговорю.

Комизм ситуации заключается в том, что от шурфа, через который Герман надеялся проникнуть во Второй Лабиринт, до кабинета участкового уполномоченного Фадеева, где его уже два часа дожидался Александр, буквально рукой подать. Если бы Александр вышел на улицу и обошел вокруг серого двухэтажного здания больницы, то, может быть, даже увидел бы Нору и Марго, стоящих около ямы.

Вообще с местоположением этого шурфа им сказочно повезло: от проторенных дорог его с трех сторон загораживали здания, с четвертой – кусты. Двое аборигенов, проследовавших со стороны гидроэлектростанции в аптеку, не обратили на возню вокруг шурфа ни малейшего внимания. Привыкли, что поблизости от монастыря вечно трутся археологи, реставраторы, туристы…

Ее размышления прерывает ликующий вопль Леонида, увидевшего, что их труды увенчались успехом. Сначала Герман ломом выбил большой серый камень из середины стены, а затем при помощи кирки выломал один за другим еще три камня, за которыми обнаружилась пустота.

Спрыгнув на дно ямы, Леонид присоединяется к нему, и вскоре в образовавшийся пролом уже можно запускать взрослого человека. Что Герман и показывает на своем примере: проникает в тоннель, осматривает его при свете фонаря, который передала ему Марго, и возвращается назад. На его чумазом лице написано удовлетворение.

– Порядок. Можно идти.

– Дальше завалов не видно?

– Нет. Хотя, конечно, ничего нельзя…

Теперь вопль издает Марго, прерывая его на полуслове. Повернувшись туда, куда она указывает рукой, Нора видит идущих прямиком к шурфу четверых мужчин. Идущих быстрым шагом, в шеренгу, точно солдаты. В одном из них она мигом узнает Александра. Другие – Фадеев, Варданян и Зимин.

И тут все дрогнуло, сдвинулось, ускорилось.

– Что там? – подняв голову, спросил снизу Герман.

– Сашка, – охрипшим от волнения голосом ответила Нора. – С ним участковый и двое кладоискателей. Идут сюда.

– Так. – Герман сдвинул брови. – Марго, ко мне. Быстро!

Леонид уже стоял у края шурфа, готовый принять у нее рюкзак с драгоценным грузом. Ни слова не говоря, Марго передала ему рюкзак и быстро спустилась по лестнице. Встала рядом с Германом.

– Я готова. Мы идем вдвоем? Или вчетвером?

– Вдвоем. – Герман посмотрел на Нору. – Ждите здесь. Никуда не уходите.

Закинул на плечи рюкзак и нырнул в черноту пролома. Марго – за ним.

– Да пребудет с вами Сила, – пробормотал Леонид, глядя им вслед.

Потом со вздохом повернулся к Норе.

– Он прав.

Спорить не имело смысла. Вдвоем легче уйти от погони. Спрятаться, затаиться, переждать. Конечно, прав. Но от беспокойства понимание этой правоты не избавляло.

Между тем делегация приближалась. Впереди теперь шагал Александр, с заметным отрывом от остальных, за ним торопился участковый уполномоченный, и последними – чем ближе к цели, тем медленнее, – шли Глеб Зимин и Самвел Варданян. Интересно, кто из них первым заметил Германа и его команду. Кто, где и когда? Хотя какая по большому счету разница…

– Стойте! – крикнул запыхавшийся Александр, когда до шурфа оставалось уже не больше десяти шагов.

– Да мы никуда не идем, – пожала плечами Нора.

– Не идем, – подтвердил из ямы Леонид. – Я бы даже сказал, наоборот.

Он стоял спиной к пролому, широко расставив ноги в грязных ботинках, скрестив руки на груди, и безмятежно улыбался обступившим яму людям.

– Вы только посмотрите, что они натворили! – воскликнул шокированный Самвел. – Они разрушили кладку!

Как будто это было не очевидно.

– Ты так возмущаешься, как будто мы, разбив окно, проникли в чужой дом в отсутствие хозяев и совершили кражу, – обаятельно улыбнулся ему Леонид.

Самвел прикусил язык. Стоящий с ним рядом Глеб кашлянул и уставился на свои ковбойские сапоги.

Александр, кипящий от злости, ничего этого не заметил.

– Где Вербицкий? – отрывисто спросил он, глядя сверху вниз на Леонида.

Тот молча указал пальцем себе за плечо.

– Какого черта ему там понадобилось?

– Он с утра хватился – нет бумажника. И подумал, что, наверное, обронил его там.

– С каким удовольствием я расквасил бы твою смазливую рожу, – сказал проникновенно Александр.

– Не ты первый, не ты последний, – откликнулся Леонид, сама невозмутимость. И добавил, кивнув на лестницу: – Если совсем невтерпеж, иди сюда и попробуй.

– Иду. Но не для того, чтобы драться с тобой, а для того, чтобы вернуть твоего психованного приятеля… Виктор Степанович, вы со мной?

На добродушной физиономии участкового появилось такое выражение, что дальше можно было не продолжать. Сжав губы, Александр полез в шурф.

– Ох, да не валяй же дурака! – не выдержала Нора. – Саша! Я к тебе обращаюсь.

Бесполезно. Он уже стоял на дне ямы, усыпанном осколками камней и целыми, крупными и мелкими, валунами, только что выломанными из стены.

Поскольку вход в подземелье загораживал своим телом Леонид, теперь надо было либо договариваться с ним, либо все-таки драться.

– Прочь с дороги! – скомандовал Александр.

С прежним безразличным видом Леонид сделал шаг в сторону.

– Как скажешь, начальник. Мне уже самому интересно, как далеко ты уйдешь.

Такого поворота событий Александр не ожидал, поэтому заколебался. О чем он думал, вглядываясь в черноту пролома? О судьбе Андрея Калягина? О способностях Германа Вербицкого, позволяющих ему смело разгуливать по катакомбам?

Видя его замешательство, Нора сделала еще одну попытку.

– Саша, это глупо. Ты заблудишься и все. И Герману придется искать тебя, как искал он того преподавателя из Москвы. Почему бы тебе не дождаться спокойно его возвращения и уж тогда обсудить все, что у тебя накопилось?

– Леди говорит дело, – тонко улыбнулся Глеб Зимин.

Нора почувствовала нарастающее раздражение. Еще не хватало, чтобы всякие жулики оценивали ее рассуждения… Но даже не взглянула в его сторону. Много чести.

– Почему он не явился в участок? – хмуро спросил Александр, поворачиваясь к спокойно стоящему в стороне Леониду. – И не ответил ни на один телефонный звонок.

– Он был занят. Нора хотела ответить вместо него, но он сказал, что поговорит с тобой после того, как закончит свои дела.

– После того, как найдет бумажник? – усмехнулся Александр.

– Вот-вот.

– Если ему было нужно позарез еще раз побывать в лабиринте, он мог сказать мне об этом, и я бы велел своим людям его пропустить.

Губы Леонида чуть дернулись.

– Очевидно, имеющийся опыт сотрудничества с тобой заставил его сомневаться в таком исходе дела, – заметил он с прохладцей.

Прекратив бессмысленную перепалку, Александр заглянул в темнеющий перед ним пролом. Должно быть, оттуда веяло холодом и жутью, потому что он слегка поежился.

– Иди сюда, – миролюбиво позвала Нора. – Поднимайся. Давай выкурим по сигаретке. У тебя есть? А то угощу.

Нехотя Александр выбрался из шурфа.

– Александр Васильевич, – подал голос молчавший до сих пор участковый уполномоченный. – Я вам нужен здесь? А то ведь у меня того… дела. – Он виновато развел руками. – Может, я пойду?

– Да-да, конечно, – торопливо закивал тот. – Я задержал вас, Виктор Степанович, извините. Увидимся позже.

Нора надеялась, что вслед за Фадеевым он отошлет прочь Зимина с Варданяном, но Александр только хмуро покосился на них и ничего не сказал. Ну да, это же в некотором смысле место их работы. И ведут они себя примерно, не придерешься.

Герман и Марго отсутствовали около часа. Когда же появились, вид у обоих был такой довольный, что и у Норы, и у Леонида, стоящего в карауле возле пролома, вырвался вздох облегчения. Они буквально сияли. На плече Марго висел пустой рюкзак, Герман держал в руках фонарь и целлофановый пакет, в котором что-то белело.

Увидев собравшуюся наверху компанию, Герман сделал приветственный жест рукой, и стало видно, что в пакете у него кость.

– Здорово, ребята! Давно ждете? А погодка-то разгулялась…

Зимин и Варданян таращились на него в бессильной злобе. Все – кроме, наверное, Александра – догадывались ЧТО их интересует, тем смешнее выглядели попытки это скрыть.

– Нашел? – сухо спросил Александр.

– Ээ…

Герман вопросительно взглянул на Леонида.

– Бумажник, – подсказал тот.

– А, ты об этом. – С застенчивой улыбкой Герман извлек из внутреннего кармана куртки и продемонстрировал публике черный кожаный бумажник. – Нашел. Я примерно представлял, где мог его обронить. Хотя, конечно, не сразу. И место новое, и участок запутанный. Чертовски запутанный, братья! Все, что мы видели до сих пор, не идет ни в какое сравнение с…

– Черт бы вас побрал! – рявкнул Александр. – Вы вообще соображаете? Нет? Вы отдаете себе отчет в том, что натворили?

– Отдаем, – спокойно ответил Герман. – Мы обнаружили место, где коридор, берущий начало в подвалах Новобратского корпуса, стыкуется с подземным лабиринтом, который окружает древнее языческое святилище.

Он чихнул, вытер нос рукавом куртки и полез по лестнице вверх.

– Пойдем, дорогая, – сказал Леонид, перевешивая рюкзак с плеча Марго на свое плечо и обнимая ее за талию. – Я замерз как не знаю кто и мечтаю о тарелке горячего супа.

– И ты отпустил ее с ним? – обвиняюще спросил Александр, когда они выбрались из шурфа и вновь обнялись, не обращая внимания на присутствие посторонних.

– Ни с кем другим я бы ее не отпустил, – ответил Леонид. И широко улыбнулся, показав крепкие белые зубы. – Даже с тобой.

Александр сдернул с его плеча рюкзак. Расстегнул и, присев на корточки, приступил к исследованию содержимого.

– После этого, – сладким голосом произнес Леонид, – не жди, что мы станем тебе помогать.

– Можно подумать, до этого вы много помогали, – фыркнул Александр, не поднимая головы.

– Можно подумать, нет.

В рюкзаке не было ничего такого, что указывало бы на цель, которую преследовали заговорщики, с маниакальным упорством прорываясь в святилище, поэтому ни один из них даже не шелохнулся, чтобы ему помешать.

Герман снова чихнул.

– Простыл, что ли? – ворчливо спросила Нора.

И полезла в карман за носовым платком.

– Думаю, у меня аллергия, – краем глаза поглядывая на затаивших дыхание археологов, промолвил тот. Оба глаз не спускали с рук Александра. – Самвел, ты случайно не знаешь, почему этот завал до нас никто не пробовал разобрать?

– Случайно знаю, – разжал зубы Варданян. – Игумен запретил.

– Ого!

– Ага, – злорадно подтвердил Александр, откладывая в сторону рюкзак, который Леонид тут же подхватил и повесил себе на плечо. – Так что ты попал, дружище.

– Ну что ж, – хмыкнул Герман. – Если у него появятся вопросы ко мне, я на них отвечу.

– А на наши вопросы ответишь? – сдержанно обратился к нему Глеб Зимин.

– В обмен на сам знаешь что.

– На что?

Герман внимательно посмотрел на него.

– Мозги включи, тогда поговорим.

– Какая самонадеянность, – проронил чуть слышно Зимин.

И устремил взор на своего напарника, словно предлагая ему присоединиться к озвученному мнению. Варданян скорбно улыбнулся. Улыбкой праведника, сознающего, что все вокруг погрязли во грехе.

Пожав плечами, Герман сунул в руки удивленному Александру пакет с костью, взял у Норы носовой платок и оглушительно высморкался. Затолкал смятый платок в карман куртки.

Александр держал пакет двумя пальцами, точно жабу.

– Что это такое?

– Кость, – подсказал Леонид. – Полагаю, человеческая.

– Откуда она взялась? – спросил Александр, требовательно глядя на Германа.

– Помнится, святые отцы сокрушались, что люди у них пропадают. Лезут в подземелье за мифическим золотишком и пропадают. По этой причине и был заложен коридор. Так вот. Я нашел одного пропавшего. – Герман кивнул на пакет с костью. – И захватил для тебя сувенир.

– Похоже на лучевую кость, но… – Александр присмотрелся. – Как будто обрубленную с одной стороны.

– Ты прав.

– Где ты ее подобрал?

– Эти язычники были ребята не промах и для любителей запустить руки в чужие карманы организовали специальный аттракцион. Смотрел фильм «Индиана Джонс и Последний крестовый поход»? Вот что-то вроде.

– Что за аттракцион? И где он находится? Ты запомнил место?

В глазах Германа промелькнуло нечто похожее на сочувствие.

– Тебе лучше не знать.

Александр повернулся к рыжей ведьме.

– Маргарита!

– Герман не пустил меня туда. Вообще не пустил в этот сектор. Я ждала его там, где он велел. – Марго с улыбкой развела руками. – Он не хотел, чтобы я видела… ну, некоторые вещи. Потому что чего не знаешь, того не разболтаешь.

– Брат мой, – с чувством произнес Леонид, глядя на Германа, – я тебя люблю.

Зимин закатил глаза.

– Ладно, – сказал Александр, которому, по всей видимости, надоел этот цирк. – За сувенир спасибо. Я подошью его к материалам дела. А теперь идем со мной. У меня к тебе большая личная просьба.

Герман протестующе взвыл, но Александр был непреклонен. В административном здании есть туалет, чайник и все необходимое для того, чтобы отдохнуть от трудов праведных. Беседа займет не больше получаса. Остальные могут подождать его в «Кают-компании». Да, именно так.

Единственное, что порадовало Нору во всей этой ситуации – физиономии Зимина и Варданяна, оставшихся ни с чем. Вряд ли они рассчитывали получить исчерпывающую информацию, но наверняка надеялись, что следователь Аверкиев заставит Германа ответить хотя бы на некоторые вопросы тут же, с места не сходя. А следователь взял да и заграбастал его в единоличное пользование.

Сидя в отапливаемом помещении, уплетая пирог с черникой и прихлебывая горячий чай, Марго согрелась, успокоилась и поделилась впечатлениями об их с Германом путешествии к святилищу.

– Мы дошли до Пещеры Костей, осмотрели все вокруг и наконец увидели место, где нужно было просто шагнуть вперед, как будто сквозь стену, и попасть в новый тоннель. Понимаете, там цвет и фактура камней подобраны таким образом, что когда смотришь с расстояния в два-три шага, кажется, что видишь сплошную стену. Сделано это, судя по всему, специально, чтобы люди, которым неизвестен этот секрет, не смогли отыскать вход в сектор, где расположены алтарь и сокровищница.

– Сокровищница? – шепотом переспросил Леонид, не сводя глаз с ее лица.

– Да. Но, возможно, не для тех сокровищ, которые привык считать сокровищами обычный современный человек.

– Ты видела ее?

– Герман видел. Потом сказал мне. Там ловушка… может, не одна. – Марго немного помолчала. – Мы немного прошли по тоннелю и оказались в круглом зале, из которого не то пять, не то шесть тоннелей вели в разные стороны. Герман вытащил из рюкзака запасной фонарь, зеленого бога, сказал мне «стой здесь», а сам пошел вперед, держа бога и фонарь перед собой. Через пару минут вернулся и велел мне ждать его в Пещере Костей. Сказал «ничего не бойся, я быстро». Таким голосом, что… Нора, ну ты знаешь. Я посмотрела, в какой тоннель он вошел, и поплелась назад, чувствуя себя ужасно. Да, еще он спросил, найду ли я дорогу наверх, если с ним что-нибудь случится. Я ответила «да, дорогой», но на самом деле сильно сомневалась. То есть, конечно, если бы я настроилась и постаралась, то в конце концов сообразила бы куда идти, чтобы выбраться из лабиринта, но вряд ли стала бы это делать. Скорее всего, я пошла бы искать Германа. И угодила бы в ту же самую ловушку. Сейчас мне и самой все это кажется лютой дичью, но когда я стояла там, около замаскированного портала, боясь отвернуться и его потерять, вся моя жизнь прошла передо мной, как бывает перед смертью. Я вспоминала родителей, их дом, розы на подоконнике в бабушкиной комнате, кресло-качалку на веранде, в которой любил дремать дед, черного кота Маркиза. Всех своих ухажеров. Все города, где пробовала жить. Все работы, с которых меня выгоняли. Потом думала о тебе. – Она взглянула на Леонида. – О том, что у нас получилось и что еще могло бы получиться. Думала долго. Страх ушел и осталась глубокая печаль. Я реально прощалась с жизнью.

Представив хрупкую девичью фигурку во мраке подземного каменного зала – во мраке, рассекаемом лишь светом одинокого фонаря, – Нора невольно содрогнулась. И еще эта зловещая дыра посередине, из которой тянет холодом, как будто там, внизу, притаилось нечто смертоносное, и холод – не что иное как его дыхание…

– Хорошо, что вы взяли два фонаря, – пробормотал Леонид, накрывая ее руку своей и легонько сжимая.

– Да, хорошо.

Марго слабо улыбнулась.

– Я нашел бы тебя, – сказал Леонид. – Вас обоих.

– Живых или мертвых, да?

– Да.

– Но как?

– Моя любовь привела бы меня.

Они смотрели друг другу в глаза.

Нора отвернулась, украдкой смахнув слезинку, и увидела входящего в кафе-бар Германа. Выглядел он уже лучше, чем сразу после возвращения из лабиринта, но не сказать, что блестяще. Подошел, сел за столик, заказал себе рюмку водки, пирог с мясом, черный кофе без сахара и только после этого проворчал, оглядывая лица друзей:

– Он почти уверен, что наши герои, Глеб, Самвел и Руслан, не имеют никаких покровителей. Ну, вроде того, какой есть у Аркадия. – Он скорчил гримасу, вероятно, вспомнив о своем знакомстве с упомянутым господином. – Никто не прикрывает их, никто не оплачивает поиски золота или артефактов… или что они там пытаются найти. Не исключено, что какие-то люди пристально следят за их деятельностью, ибо где большие деньги, там и большие люди, но умело скрывают свой интерес. Инициатива исходит от Глеба. Его дед был тем самым напарником Левона Вагановича Варданяна, о котором говорил профессор Ледогоров. Который утонул, купаясь в одном из местных озер. Тоже темная история, кстати… Глеб носит фамилию матери, поэтому мы не видели ее в списке членов исследовательской группы. Отца его звали Виктор Валентинович Пидоненко, а деда – Валентин Михайлович Пидоненко.

– Не удивительно, что он взял фамилию матери, – хмыкнул Леонид. – А с какой целью Сашка рассказал об этом тебе?

– Он подозревает, что эта троица помогла Калягину отправиться на тот свет.

– Серьезно?

– Да. – Одним глотком опустошив принесенную официанткой рюмку, Герман передохнул, откусил от пирога и продолжил, жуя: – Но как вывести их на чистую воду?

– Он хочет, чтобы ты сделал за него всю работу?

– Этого он не говорил. Сказал, что хочет выслушать мои соображения. Вдруг они у меня есть. Но их у меня нет.

– Чудненько. И что теперь?

– А теперь, брат мой, все что угодно. Я сделал главное. Я спокоен.

– Расскажи как все было, – потребовал Леонид.

– Расскажу. Но не здесь и не сейчас. – Герман потянулся с блаженной улыбкой. – Сейчас я хочу домой.