Хризолитовый огонь

3

Навстречу им никто не выпрыгнул, но кое-кто запечатлел камерой своего мобильного телефона тот славный момент, когда они выбирались из подземелья на поверхность. После чего отправился в поселковую больницу, где дежурил доктор Шадрин, и предъявил ему неоспоримое свидетельство нарушения его подопечными запрета, наложенного полицией. Поскольку дело происходило в четыре утра, было уже светло, и снимки получились достаточно четкими для того, чтобы опознать обоих – и брюнета Вербицкого, и блондина Кольцова. Ознакомившись с фотоматериалами, доктор поблагодарил бдительного добровольца и пообещал принять меры. Но Герман, Леонид и все заинтересованные лица узнали об этом только вечером – после того, как он, вернувшись на ферму, излил свое возмущение Лере, выспался, поужинал и почувствовал себя готовым вершить суд.

В начале десятого ничего не подозревающие преступники беспечно гоняли шары в бильярдной. Внизу, в подвале Первого корпуса. Нора и Марго сидели тут же на деревянных стульях с плюшевой обивкой пурпурного цвета и, отдавая должное Жигулевскому пиву, подбадривали игроков громкими возгласами. Шуточки, хохот, аплодисменты… Краткий отчет об экспедиции к центру земли они уже выслушали и теперь просто расслаблялись, счастливые от того, что оба психа вернулись целыми и невредимыми.

Разумеется, они пойдут туда снова. Может быть, даже не раз. Ведь они нашли ее – эту вторую систему подземных каналов. Нашли. Только воды там никогда не было.

В нагрудном кармане клетчатой ковбойки Германа зазвонил смартфон.

– Твою мать, – пробормотал он, взглянув на экран. – Это док. Заткнитесь все.

Выслушал Аркадия, отключился и мрачно сообщил, глядя на замершего с кием в руках Леонида:

– Он ждет нас в своем кабинете. Меня и тебя.

– Толян раскололся?

Герман покачал головой.

– Нет. Мы виделись перед ужином, он сказал, док к нему даже не подходил.

– Кто тогда?

– Не знаю.

Убрав оба кия в жесткий футляр, они направились к двери. Нора и Марго уже стояли в ожидании посреди коридора.

Пол, выложенный темно-серой крупноразмерной плиткой, некрашеные бетонные стены, холодный свет галогеновых ламп. В этой унылой подвальной пустыне бильярдная выглядела как цветущий оазис, причем единственный. Санузлы с душевыми кабинами, прачечная и гладильная находились в другом крыле.

– Вы расскажете ему? – взволнованно спросила Марго. Длинные тонкие пальцы так крепко сжимали пивную банку, что на ней образовались вмятины. – Расскажете?

– Смотря что у него есть, – помедлив, отозвался Герман.

– Если ему не известно точное время нашего отъезда с фермы, можно сказать, что мы заглянули в гидросистему на пять минут – и сразу назад, – сверкнул белозубой улыбкой Леонид.

– Можно вообще ничего не говорить, – вставила Нора.

– Точно! Довести его до белого каления, а когда он начнет угрожать, обидеться, надуться и замолчать. Думаю, это самый лучший план.

Друг за другом они начали подниматься по лестнице.

– Самый лучший, ага. Особенно с учетом того, что угрожать он будет не тебе, а мне, – фыркнул Герман.

– Почему тебе?

– Потому что, – ответил он, обернувшись к Марго, задавшей этот вопрос, – Аркадий Петрович очень любит выкручивать мне руки. В прямом и переносном смысле. Мои реакции его тонизируют. А от Леньки какая радость? Ты посмотри на него…

Марго посмотрела и засмеялась. Нагло ухмыляясь, король шлепнул ее по заднице, обтянутой стрейчевой джинсой.

– Вот я и говорю, – закончил Герман свою мысль, – он сам кого хочешь съест и не подавится.

О дальнейших событиях Нора составила представление, совместив версии Германа и Леры, которая подслушивала возле неплотно прикрытой двери.

Рабочий кабинет Аркадия заливал яркий свет. Под потолком сияли все пять плафонов люстры лаконичного дизайна, на столе – светодиодная лампа. Сам Аркадий восседал за столом в большом черном кожаном кресле на колесиках, так называемом офисном кресле руководителя.

– Ты здесь на пяльцах, что ли, вышиваешь? – недовольно поморщился Леонид, переступая порог. – Иллюминация такая.

– Это чтобы лучше видеть тебя, моя радость, – ответил Аркадий и, откинувшись на спинку кресла, скрестил руки на груди. – Присаживайтесь.

Кивком он указал на два стула, стоящие рядом по другую сторону его массивного, из темного дуба, стола.

– Мы здесь надолго?

– Зависит от вас.

Теперь поморщился Герман.

– Фу, как тривиально.

– Согласен, – кивнул Аркадий, с легкой усмешкой разглядывая их непринужденные позы. – Ничего оригинального не вижу в демонстративном нарушении разумных запретов и наплевательстве на элементарный здравый смысл. Протестное поведение, свойственное всем строптивым юнцам, желающим самоутвердиться…

– Эй! Эй! – Герман резко вскинул руку вверх, и Аркадий запнулся. – Ты нас ни с кем не путаешь? Мы – те самые чуваки, вместе с которыми ты прикопал парочку трупов на Анзере.

– Вы – те самые чуваки, которые в конце концов сведут в могилу меня самого, – сердито проговорил доктор, глядя на него через стол.

– В конце концов мы все там будем, – добродушно заметил Леонид.

Минуту все молчали.

– Так что тебе от нас нужно? – спросил Герман, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Взглянул на пепельницу, стоящую рядом с органайзером, забитым до отказа канцелярскими принадлежностями (доктор любил писать ручкой и скреплять бумаги скрепками). – Можно?

– Да. – Подавшись вперед, Аркадий двинул к нему пепельницу по гладкой, без единой щербинки, деревянной столешнице, которая выглядела как новая, несмотря на солидный возраст стола. – Я хочу знать… нет, не какого хрена вы туда поперлись, как раз это мне известно… – Он перевел дыхание и задал главный вопрос: – Что вы там нашли?

Герман и Леонид переглянулись.

– Так я и знал! – Не дождавшись ответа, воскликнул Аркадий и даже стукнул кулаком по столу. – Ну что вы за люди такие? Почему из вас вечно все клещами приходится тянуть? Ты! – Он ткнул пальцем в Германа. – Сам только что напоминал мне о прикопанных трупах, а теперь молчишь.

– Откровенность за откровенность, док, – спокойно произнес Герман. – Кто нас сдал?

– Одного из археологов черт понес к Архангельской башне в то самое время, когда ваши задницы появились на поверхности, и он сделал несколько прекрасных фотографий, которые показал мне.

Герман присвистнул.

– Не думал, что у археологов есть мода шастать по ночам.

– Да уж. – Леонид тоже выглядел ошарашенным. – Нормальное такое совпадение.

– Догадываюсь, что у вас на уме, – кивнул Аркадий. – Похоже, кому-то очень не нравится интерес, который вы проявляете к месту гибели Андрея Калягина. Остановить вас самостоятельно он не может, вот и пытается сделать это чужими руками. Вопрос: почему и зачем он хочет вас остановить?

– Чтобы мы не добрались до того, до чего он сам не прочь добраться, – улыбнулся одной стороной рта Леонид.

– И потому что имеет все основания полагать, что мы на это способны, – добавил Герман. – Добраться до предмета его вожделений.

– Какого предмета?

– Ну, я образно.

– Образно? – приподнял брови Аркадий. – Я не понял, вы нашли что-нибудь или нет?

– Не гони, док. Мы расскажем. – Герман щелкнул зажигалкой, прикурил. Бросил зажигалку на стол и, сделав глубокую затяжку, медленно сцедил дым сквозь зубы. – Как его зовут? Этого шустрого археолога.

– Руслан Шаповалов.

На худом лице Германа с тенью проступающей щетины появилось мечтательное выражение.

– А ведь я его знаю.

– Правда?

– Однажды этот хрен отказался предоставить мне информацию об археологических исследованиях, которые проводились последние десять лет на территории монастыря и в непосредственной близости. Я работал тогда с реставраторами…

– Где именно? – перебил Аркадий.

– В Новобратском корпусе.

– И как ты поступил?

– Обратился к его начальству.

– После этого документы были выданы?

– Да.

– Как Шаповалов объяснил свой отказ?

– Не помню. Помню только, что я здорово разозлился.

– Еще бы. Тебе – и вдруг отказали.

Это Герман оставил без комментариев. Сделал очередную затяжку и сквозь клубы дыма поинтересовался:

– А как он объяснил свое появление около Архангельской башни… во сколько?..

– В четыре утра.

– Вот именно. В четыре утра.

– Сказал, что ему не спалось и он решил прогуляться. Неожиданно увидел двух мужчин, с предосторожностями выбирающихся из красной избушки. Спрятался как сумел и сделал несколько снимков. Думал сообщить Фадееву, но, хорошенько рассмотрев полученные изображения, узнал архитектора Вербицкого и высокого блондина с фермы, которого видел пару раз в поселке. После чего дошел до больницы и – вот уж повезло так повезло! – застал на дежурстве доктора Шадрина. То есть, меня. – Аркадий кисло улыбнулся. – Он же слышал о том, что на днях в гидросистеме погиб человек, значит, это был его гражданский долг – предотвратить очередной несчастный случай.

– Засранец, – пробормотал Герман.

– Вы тоже хороши. Специально дожидались моего дежурства, да? Знали, что я не позволю вам лезть в эти катакомбы?

Развалившийся на стуле Герман молча курил, щурясь от дыма и будто не слыша докторских упреков, которые ему изрядно надоели.

Аркадий встал, распахнул настежь форточку и вернулся в кресло. Он был в темно-синих джинсах без ремня и черной футболке в обтяжку, позволяющей оценить великолепную мускулатуру и ровный летний загар. Один из тех, о ком говорят «красавец мужчина». Подтянутый. Фотогеничный. Строгое лицо с волевым подбородком, плотно сжатыми губами и пристальным взглядом серо-стальных глаз. Коротко стриженные, седеющие волосы. Соль с перцем.

– Давайте не будем отвлекаться, – зевнул Леонид. – Я не хочу сидеть здесь всю ночь.

– Маргарита ждет?

– Да. – Леонид смерил его насмешливым взглядом. – Имеешь что-нибудь против?

– Пока нет. А там видно будет. – Аркадий вновь повернулся к Герману. – Сейчас, когда ты уже довольно много знаешь, у тебя есть мысли насчет того, почему Шаповалов не хотел показывать тебе документы, касающиеся раскопок?

– Четыре года назад, – вполголоса заговорил тот, задумчиво хмурясь на кончик своей сигареты, – за территорией кремля случайно был обнаружен фрагмент подземного коридора, заваленный с обеих сторон, и руководитель группы, прикинув по карте его направление, предположил, что он берет начало из подвальных помещений Новобратского корпуса.

– И куда ведет?

Герман пожал плечами.

– Ладно, говори дальше.

– В одном из этих помещений есть дверь, которая выполняет чисто декоративную функцию.

– То есть?

– Если снять замок и распахнуть ее настежь, то можно увидеть красивую кирпичную стену.

– Если не ошибаюсь, келейные корпуса неоднократно перекраивали и переделывали, но наиболее значительным перестройкам они подверглись в середине XIX века.

– Ты не ошибаешься, док, но эта кладка конца XX века.

– Интересно, почему дверь не сняли и не заложили весь проем.

– Чертовски интересно, – согласился Герман. – Ведь можно было сделать так, чтобы от нее и следа не осталось.

– Значит ли это, что неизвестные строители хотели преградить путь, но оставить след?

– Возможно, они хотели сделать все быстро и тихо, чтобы не привлекать ненужного внимания, – подал голос Леонид. – Герман, ты никого не расспрашивал об этой двери?

– Расспрашивал, конечно. Самая популярная байка – это байка о монахе, замурованном заживо между двумя корпусами, Новобратским и Прачечным, или между Новобратским корпусом и крепостной стеной, точное место никому не известно. Упомянутый монах, по рассказам очевидцев и сочувствующих, периодически проникал в виде призрака через эту дверь и пугал всех до икоты. После того, как часть коридора заложили кирпичом, его визиты прекратились.

– Проникал через дверь? – презрительно переспросил Леонид. – Что за чушь? Призраки так себя не ведут.

– За что купил, за то и продаю, – огрызнулся Герман. – Есть другая байка. О золотишке, припрятанном глубоко под землей во времена игумена Варлаама. Все попытки его отыскать ни к чему не привели, точнее, привели к гибели кладоискателей, после чего было принято решение заложить подземный ход.

– Это нам больше подходит. Мы знаем, что ради золота люди готовы на все. – Красивое лицо Леонида изменилось всего на миг, но эта перемена не ускользнула ни от Германа, ни от Аркадия. Лицо жестокого хищника. Шепотом он повторил: – На все.

– Да, – кивнул Герман. – Это нам подходит.

Аркадий побарабанил пальцами по столу.

– Стало быть, Шаповалов хотел утаить от тебя информацию, касающуюся того фрагмента подземного коридора, который был обнаружен четыре года назад за территорией кремля. Довольно глупо, ты не находишь? Ведь к ней имел доступ не только он. Ты легко получил все, что хотел, обратившись к его начальству. Не понимаю. – Смяв окурок в пепельнице, он повернулся к монитору и пощелкал мышкой. – Так… В 1571 году к Соловецким островам подошли военные корабли, оказавшиеся соединенным флотом Швеции, Гамбурга и Голландии. Обитель была известна своими богатствами, это и привлекло скандинавов. Хотя ничего особенного в тот раз не произошло, среди монастырской братии возник переполох, ведь монастырь не имел ни стен, ни оружия, ни боеприпасов, то есть, был абсолютно беззащитен перед захватчиками. И когда до игумена Варлаама дошел слух, что шведы вновь замышляют недоброе, он обратился к Ивану IV с просьбой о защите и покровительстве. Царь, оценивший стратегическое значение Соловков, направил на острова воеводу Михаила Озерова со стрельцами, пушкарями и огнестрельным оружием. В 1578 году вокруг Соловецкого монастыря уже стоял деревянный острог с башнями. Озеров расположил на нем пушки и пищали, кроме того, нанял еще около ста стрельцов, которые поступили под начальство игумена. С тех пор святая обитель обрела статус пограничной военной крепости, а настоятель сделался не только высшим духовным лицом и главой гражданской власти, но и комендантом крепости, а также командующим армейским отрядом.

– Обитель была известна своими богатствами, – повторил Леонид. – Неплохо. Только при чем тут кольцо с кельтской символикой, которое носил Калягин?

– Не смотри на меня, – сказал Герман. – Я на том же месте, что и ты.

– Нет, – мягко возразил Аркадий. – Ты всегда на шаг впереди. Может, даже не на один.

– С чего ты взял?

– С того, что ты ведьмак. Признанный официально на территории архипелага. Твоими услугами пользуются представители власти. – Он изобразил вежливое недоумение. – Что?

– Нет, ничего. Все в порядке.

– Ладно, сменим формулировку. Человек, напрямую подключенный к юнговскому коллективному бессознательному. Так годится? Человек с развитой интуицией.

– В Средние века, – вставил Леонид, – таких, как ты, дитя мое, сжигали на кострах.

С глубоким вздохом Герман помассировал пальцами виски. На лице его читалась безмерная усталость и вместе с ней смирение человека, вынужденного общаться с душевнобольными.

– Где находится этот злосчастный фрагмент коридора, предположительно выходящего из подвала Новобратского корпуса? – спросил Аркадий. – Можешь показать на карте?

– Конечно.

Он обошел вокруг стола и остановился рядом с креслом Аркадия. Наклонился к монитору. Там уже красовалась карта поселка с голубыми пятнами озер и вытянутым пятиугольником кремля.

Не прикасаясь к экрану, Герман указал пальцем.

– Здесь. – Перевел взгляд на неплотно занавешенное окно, по стеклам которого хлестали струи дождя. Почесал переносицу. – Насчет поведения Шаповалова. Да, оно может показаться глупым, если всерьез полагать, что дело только в этом фрагменте подземного коридора. Но дело, быть может, не только в нем. Или вообще не в нем. А в том, чего я просто не заметил.

– В таком случае стоит запросить их еще раз. Отчеты археологов. Как думаешь?

– Думаю, стоит запросить. Хотя бы для того, чтобы посмотреть кто задергается.

– Я позвоню Аверкиеву. Уж ему-то никто не посмеет отказать.

– Я сам позвоню, – сказал Герман.

Сделал два шага в сторону и замер – руки в карманах, лицо обращено к дождю, – пытаясь вытащить на поверхность, вывести в поле сознания, то, что подавало слабые сигналы из глубины. Аркадий и Леонид смотрели на него с таким вниманием, как будто ждали, что вот сейчас он, подобно пифии, начнет изрекать оракулы. Однако их ожидания не оправдались.

– У меня слишком мало информации об этом человеке, Андрее Калягине, чтобы ответить на вопрос, при чем тут кольцо с кельтской символикой.

– Тем более надо позвонить Аверкиеву. Вдруг у него появилось что-нибудь новенькое. Заодно расскажешь ему о ваших подвигах. – Губы Аркадия раздвинула тонкая и (как ему, вероятно, казалось) зловещая улыбка. – Он будет рад. А сейчас…

– Может, по рюмашке? – внес предложение Леонид. И развязно ухмыльнулся в ответ на испепеляющий взгляд, которым наградил его Аркадий. – Тебе это тоже не помешает, док.

– …сейчас самое время обсудить их со мной. Ваши ночные похождения.

Бросив еще один взгляд за окно, Герман вернулся на место. Упираться было бесполезно, так что вскоре он уже курил очередную сигарету и, отрешенно глядя в стоящую перед ним пузатую рюмку, где переливался золотом в свете настольной лампы французский коньяк, негромко говорил:

– Место, где нашли тело Калягина, представляет собой камеру приблизительно три на четыре метра. Высотой, ну… во мне метр восемьдесят восемь, и, подняв вытянутую руку, я достал до потолка. Из нее вглубь лабиринта…

– Лабиринта?

– Я буду называть эту систему лабиринтом, мне нравится слово.

– Просто нравится слово или система действительно заслуживает такого названия?

– Местами она выглядит дивно. Петли, крутые повороты, веера узких тоннелей, довольно ощутимые перепады высоты… Но, как ты сам понимаешь, мы осмотрели далеко не все.

– Ладно, продолжай.

– Там очень холодно, но сухо. Повсюду валунная кладка, причем состояние ее я оцениваю как удовлетворительное. Наверное, это объясняется тем, что там нет и, кажется, никогда не было воды. – Герман сделал маленький глоток из рюмки. Его низкий, с хрипотцой, голос звучал ровно, монотонно. – По длинному извилистому тоннелю мы перешли из первой камеры во вторую, гораздо большего размера, из которой веером расходятся в разные стороны целых пять тоннелей разной ширины и высоты. Сама камера в плане напоминает слегка перекошенный шестигранник. Каменный пол посередине выглядит более ровным, чем вдоль стен, как будто стесан подошвами и слегка присыпан песком. Неизвестно, ходил ли туда Калягин, никаких следов мы не обнаружили.

– Камень, – пожал плечами Леонид. – Какие следы…

– Запахи? – спросил Аркадий, подливая в его рюмку коньяк, чтобы ему было чем заняться.

– Не везде. В некоторых местах. Думаю, туда время от времени попадает мелкая живность, через воздушные каналы или другими путями, и дохнет там. – Сделав еще глоток, Герман кашлянул и продолжил: – Мы выбрали самый высокий тоннель, хотя не самый широкий, но вскоре его своды начали стремительно понижаться, хоть на карачках ползи, и мы, вернувшись в шестигранную пещеру, выбрали другой тоннель. Следующие часа три или четыре мы проходили квест под названием «не дай силам зла заморочить тебе голову». Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь… Я чувствую направление, но в этом месте очень нехорошие флюиды.

– В смысле?

– Это часть языческого святилища, Аркадий. – Герман поднял голову и посмотрел ему в глаза. – Там приносили человеческие жертвы. И в древности, и в прошлом веке.

– Что? – Доктор нахмурился, между бровями появились две вертикальные складки.

– В прошлом веке. В двадцатом. А может, и в начале двадцать первого.

– Почему ты так думаешь?

– Ну…

– Твоя знаменитая интуиция?

– Да. Но не только.

– Что еще?

Герман поморщился. Не спускающий с него глаз Леонид подался вперед и успокаивающе похлопал его по колену.

– Давай, брат, все равно придется ему сказать. И не только ему. Туда же наверняка полезут долбанутые археологи, им лучше знать с чем они могут там столкнуться.

Тот глубоко вздохнул.

– Там есть круглый колодец с очень гладкими стенками, что выглядит странновато на фоне сплошных валунов, и в нем… в этом колодце… полным полно костей.

Аркадий выпрямился в кресле.

– Человеческих?

– Да. Костей и черепов. – Рука Леонида все еще лежала на его колене, и он накрыл ее своей. – Ничего похожего на остатки одежды мы не заметили, так что, возможно, людей сбрасывали туда нагишом. Живых или мертвых, не знаю.

– Он там один? Такой колодец.

– Док, ну я же сказал, мы осмотрели не весь лабиринт. Нам попался только один.

– Может, эти кости лежат там с лагерных времен?

– Вряд ли. Мы же знаем, как обходились с покойниками в лагерные времена.

– У вас были мощные фонари? – подумав, спросил Аркадий.

– А ты как думаешь?

– Где вы их взяли?

– В гараже, конечно, где же еще.

– Действительно. – Аркадий усмехнулся. – Признайся, Толик хоть раз тебе в чем-нибудь отказал?

– Есть множество услуг, о которых его не просил, так что…

– Ох, да кончайте вы свои разборки! – раздраженно дернулся Леонид. – Уже, между прочим, двенадцатый час. Давайте о деле.

Толик. Толик, ни в чем не отказывающий Герману. Как же тут не взбеситься?

– Давайте я буду решать, что имеет отношение к делу, что нет, – осадил его доктор. – По крайней мере в этом кабинете.

Леонид сверкнул глазами, но промолчал. Пришел черед Германа успокаивать его пожатиями, поглаживаниями и прочими знаками привязанности, незаметными для глаз по другую сторону стола.

– В каком направлении развивается эта система? – немного подумав, спросил Аркадий.

– Преимущественно к югу.

– Ты можешь набросать карту?

– Карту? – изумился Герман. – Ты меня кем считаешь? Волшебником?

– Ну, схему. Рисунок.

– Попробую.

– Значит, вы побродили там без особой цели, без особого плана и вернулись туда, откуда начали?

– В общем, да, – признал Герман. – Без цели и без плана.

– Не боялись угодить в ловушку?

– Мы были осторожны.

– Или встретить кого-нибудь, не очень дружелюбно настроенного?

– Например?

– Ясно же, что есть люди, которым вся эта суета вокруг монастырских подземелий очень и очень не нравится.

– Тогда еще не было ясно.

– Неужели?

Аркадий допил свой коньяк, отодвинул рюмку, положил руки на стол. Смуглые мускулистые руки врача и спортсмена с крепко переплетенными пальцами. Взглянул Герману прямо в лицо.

– Еще что-нибудь расскажешь?

– Если вспомню, то расскажу. Сейчас мне нужно все обдумать.

– Хорошо. Тогда идите спать. А завтра с утра не забудь позвонить Аверкиеву.

Герман не забыл.

После первой же фразы Александр впал в неописуемую ярость и целую минуту изрыгал проклятия, так что Нора, лежащая в постели рядом с Германом, слышала каждое слово. Держа смартфон в пяти сантиметрах от уха, Герман смотрел в потолок и терпеливо ждал. А когда его собеседник иссяк, кротко спросил:

– Теперь я могу продолжать?

– Да, – буркнул Александр.

И Нора выслушала рассказ об их похождениях еще раз. Все версии немного различались между собой – в зависимости от того, для чьих ушей предназначались, – и это придавало ситуации комический оттенок, быть может, несколько неуместный. Ладно. Главное чтобы рассказчики сами не перепутали, что от кого утаили.

Прежде чем попрощаться, Александр задал пару вопросов, на которые получил достаточно правдоподобные ответы, а затем очень сухо сообщил, что с сегодняшнего дня около всех доступных входов в гидросистему будет круглосуточно дежурить полиция. Вплоть до того момента, когда археологи закончат свои исследования и заложат дыру кирпичом.

– Когда получишь на руки материалы, касающиеся предыдущих раскопок, дай мне знать, – попросил Герман после короткой паузы, никак не отреагировав на его обещание поставить около каждого входа вооруженную охрану. – Я посмотрю. И набросаю наш примерный маршрут.

– Если ты сделаешь попытку договориться с кем-нибудь из охраны, чтобы тебе разрешили на минутку спуститься вниз поискать носовой платок, я измордую тебя до потери сознания, понял? – донеслось из трубки.

– Фу, как грубо. – Герман зевнул. – Пока, дорогуша. Жду твоего звонка.

Нора могла поклясться, что слышала как Александр скрипнул зубами.

Глядя на знакомый до мельчайшей черточки профиль Германа, она улыбнулась. Все эти фокусы с охраной были совершенно ни к чему. Герман и Леонид нашли другой выход из подземелья. Нашли. Но не сказали об этом ни одной живой душе, кроме нее.