Идеальный агент

Глава 39 Ирак, Басра

– Алекс, я не знаю, что мне делать. Я запуталась. Ты убедил меня относительно планов моего дяди, я сняла показания счетчика Гейгера вблизи грузовика, это ужасно. Но я не могу поверить в то, что он сознательно меня подставляет, хотя все говорит за это. Тебе я довериться тоже не могу, я же чувствую, что ты что-то не договариваешь. Либо скрываешь что-то, либо не доверяешь мне, а меня это выбивает из колеи, лишает уверенности в себе, у меня и без того ее немного. В чем дело? Объясни мне, пожалуйста.

Они сидели в запущенном, обшарпанном, бедно обставленном номере местной гостиницы. Обстановка и настроение Элеонор разительно отличались от прошлой их встречи.

Она была какой-то всклокоченной, растерянной, взгляд блуждал, в руках она держала стакан с виски, вертела его, ставила на столик, потом опять брала, так и не отпив ни глотка. От той уверенной, страстной женщины, которая так понравилась Алексу, не осталось и следа.

Он смотрел на нее с сочувствием, отлично понимая ее чувства страха и растерянности. Предательство дяди для нее было серьезным ударом, ведь она была, в сущности, той же девчонкой с семейной фотографии, которой вместо выпускного бала пришлось довольствоваться «Мустангом». Она, наверное, плакала тогда в подушку, о том, что не сможет пойти на этот бал с каким-нибудь Биллом или Дойлом, для нее это была тогда огромная трагедия, чуть ли не крах всей жизни. Сейчас она чувствует что-то подобное, только на новом, более взрослом уровне, но и проблемы в данный момент более серьезные.

– Ладно, Эл, успокойся. Выпей. – Он поднес стакан к ее губам.

Элеонор машинально выпила виски, выпила, как пьют воду, чтобы успокоиться, не почувствовав даже обжигающего вкуса.

– Ты выбрала жестокую профессию, в которой не бывает полной откровенности между кем бы то ни было, даже между родственниками, даже между мужем и женой, – начал свой успокоительный, как ему казалось, монолог Алекс.

– Мои родители оба работают в управлении, и тем не менее они любят друг друга и живут, как мне кажется, счастливо, – проговорила Элеонор более спокойным голосом, алкоголь постепенно начинал действовать.

– Да ради бога, Эл, но при чем тут откровенность? Не бывает полной откровенности, да и нужна ли она? Но не быть откровенным – не значит обманывать. Понимаешь, о чем я? – Алекс сел рядом с ней на диван.

– Пока не очень, – сказала Элеонор, ставя стакан и подтягивая ноги под себя, – Алекс, дай мне сигарету.

Алекс достал сигарету, прикурил, затянулся и отдал ей.

– Спасибо, – она прислонилась к его плечу и с наслаждением затянулась.

Когда она выпускала дым, он выходил неровно, толчками, как после плача. И эти непроизвольные движения ее тела, то, как она прислонилась к нему, говорило Алексу о многом. Она доверяет ему. Ни одна женщина не прислонится вот так к мужчине, если не доверяет ему, если не считает его своим другом или больше. Она может опереться на руку, повеситься на шею, переспать, в конце концов, но прислониться вот так – ни за что. Он в данный момент – ее единственная опора и защита. И, видит бог, он не предаст ее. Он сделает все, чтобы спасти и защитить ее. И пускай катятся ко всем чертям все разведки мира! Они не стоят одного этого прикосновения.

«Стоп! Стоп! Стоп! – остановил Алекс самого себя. – Ты сопли-то не распускай. Расчувствовался! И с чего бы?» Алекс испугался, он почувствовал, что вязнет в этой женщине. Это было не просто обычное человеческое сочувствие и участие, это было что-то большее. И этого большего Алекс испугался. Он мягко отстранился от нее.

– Пожалуй, я тоже выпью. Тебе налить еще, Эл?

– Налей… пожалуй.

Алекс налил в два стакана виски, один протянул ей. Выпили, молча курили, Алекс собирался с мыслями, Элеонор просто смотрела на него, она уже почти успокоилась. Алекс заметил перемену ее настроения, но ставил это в заслугу не себе, а виски.

– На чем мы остановились? Да… ты считаешь, что я что-то тебе недоговариваю, так, Эл?

– Нет, Алекс, уже не так. Это уже неважно. Я сейчас посмотрела на тебя и поняла, что ни при каких обстоятельствах не смогла бы тебя убить, как приказал мне Джордж, даже если счетчик ничего не показал бы возле грузовика, – медленно проговорила Элеонор чуть охрипшим голосом, возможно, из-за виски.

– Так все-таки Хемптон приказал тебе убить меня?!

– Да, Алекс. Еще раньше, чем ты позвонил мне сегодня и сообщил об этом.

– Тогда дело совсем плохо. Он поручил это не только тебе. Значит, тебе он полностью не доверяет, в чем-то ты прокололась.

– А кому еще? Я считала, что здесь, кроме нас, из управления никого нет, – сказала Элеонор.

– А они и не были из нашей конторы, – ответил Алекс.

– А кто они?

– Не успел познакомиться, слишком они были напористые. Ладно, хватит об этом. Это дело прошлое, а нам надо думать о будущем, – сказал Алекс, вновь садясь на диван. – Раз не собираешься меня убивать, тогда скажи, что ты должна делать завтра.

– Наблюдать за прибытием грузовика, быть на связи с Хемптоном. Установить видеоаппаратуру на минарете и сделать запись взрыва.

– Ага, на минарете. Той мечети, что рядом с портом?

– Да.

– Я так и думал. Лучшее место для наблюдения трудно себе представить, причем взрыв наверняка ее не заденет. Хорошо, а дальше?

– Дальше – сидеть на минарете и ждать команды.

Алекс ненадолго задумался, встал, прошелся по убогой комнате, снова сел.

– Знаешь, я думаю, дальше для тебя просто не будет, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

– Не поняла. Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что с минарета ты спуститься не должна, это не входит в планы Хемптона. Убрать тебя удобней всего здесь. Ты опасный свидетель, ты сделала свою часть работы, ты больше не нужна. Зачем тебе спускаться с минарета, так ближе к небесам, ведь именно этот путь уготовил тебе твой дядюшка. Значит, кто-то, скорее всего из людей Бенсона, должен подняться на минарет, забрать кассеты с видеозаписью и перерезать тебе горло, но произойти это должно только после взрыва, – рассуждал как бы сам с собой Алекс.

Элеонор смотрела на него расширенными от ужаса глазами, он так просто об этом говорил – перерезать горло, ее горло.

– От порта до мечети примерно минут двенадцать-пятнадцать ходьбы, бегом немного быстрее… не успеваю. Придется купить какой-нибудь велосипед… или мотороллер, – продолжал рассуждать Алекс.

Элеонор молча слушала, не совсем понимая, о чем он говорит.

– Так, слушай меня, Элеонор, внимательно слушай. Завтра делай все, что должна делать, до взрыва тебе ничего не грозит. За несколько минут до взрыва, после прибытия «Урала», настрой аппаратуру, включи, а сама встань или сядь так, чтобы тебя не было видно с входа. Будешь стрелять в любого, кто будет подниматься по лестнице, в любого, кроме меня, разумеется. Я рассчитываю появиться именно в это время, так что не ошибись, будь добра.

– А где будешь ты? – спросила Элеонор.

– Я попытаюсь перехватить грузовик. Кстати, не знаешь, по какой дороге он должен прибыть в порт?

– Не знаю, по-моему, этот вопрос не обговаривался, во всяком случае, мне ничего не известно, – ответила Элеонор.

– Ладно, разберемся. Знаешь, никак в толк не возьму. Ну, с тобой понятно, Хемптону нужен был исполнитель, который верит ему безоговорочно, он привлек тебя. Но при таком-то раскладе почему в Ираке оказался я?

– А это не он решал, вернее, не совсем он, не единолично. Джордж предлагал кандидатуру Миллера, но начальство не одобрило. Предложили тебя, наверху тебя очень ценят, Хемптон был против, сопротивлялся, как мог, но утвердили тебя.

– Понятно, Миллера я знаю, он предан Хемптону, как собака. Но тебе откуда все это известно?

– Я случайно слышала, как они разговаривали с отцом, кричали, ругались, потом Джордж уехал, хлопнув дверью. Он что-то предлагал отцу, но тот не согласился, возник скандал, трудно было пропустить все это мимо ушей, – рассказала Элеонор.

– А что именно он предлагал твоему отцу? – спросил заинтересованный Алекс.

– Не знаю, начала разговора я не слышала, а отец мне ничего не рассказал. Он не знал тогда, что я тоже задействована в этой операции. Знай он, может быть, получилось бы все иначе.

– Возможно, но только для тебя. Дядю ты потеряла бы в любом случае. Так что не жалей о сделанном. Потерпи еще немного, скоро все кончится, так или иначе.

– Как иначе? – испуганно спросила Элеонор.

– Да не бойся ты. Все будет хорошо. Верь мне, – сказал Алекс и обнял ее за плечи. Она с готовностью прижалась к нему, обняла за шею, положив голову на его плечо.

– Я верю тебе, Алекс. Наконец-то верю, – тихо сказала Элеонор. Ей вдруг стало спокойно и уютно рядом с ним, казалось, ничего плохого не может случиться, пока он вот так обнимает ее за плечи. Пока ее голова лежит на его сильном плече.

Они долго сидели молча, боясь шевельнуться, боясь спугнуть это мимолетное, несвоевременное, такое зыбкое чувство счастья.