Идущие на смерть…

Глава шестая

Опираясь на свидетельства Марциала, Светония и других римских писателей, давайте представим себе один день в Колизее во времена императора Домициана.

Распространение билетов начиналось за несколько дней до игр. Билеты распространяли специальные уполномоченные, спекулянты их перепродавали, эдитор бросал билеты в толпу. Те, кому не удалось достать билет, выстраивались в очередь перед входами в цирк, надеясь захватить хотя бы стоячее место. Все приносили с собой еду. Акробаты, музыканты и танцовщики развлекали их, надеясь, что кто-нибудь из толпы бросит несколько монет. Билетеры, которых называли локариями, то есть людьми, указывающими места, помогали имеющим билеты найти свое место. Когда все зрители с билетами рассаживались, солдаты, охранявшие входы, отходили в сторону, и безбилетники бросались через проходы на верхний ярус, чтобы захватить стоячие места. Каждый думал только о себе. Женщин сбивали с ног, топтали детей, в проходах и на пандусах возникали драки. В одной такой давке погибло 40 человек. В конце концов огромный амфитеатр заполнялся. На верхнем ярусе вокруг мачт, поддерживавших веларий, толпилось столько людей, что матросам императорского флота отвечающим за веларий, было очень трудно работать.

Свет, проходя сквозь красную ткань велария, приобретал красноватый оттенок, поэтому все пространство амфитеатра было залито ровным алым сиянием. Под защитой велария проведение игр уже не зависело от погоды. В рекламе игр исчезли фразы вроде: «Если позволит погода» или «Состоятся независимо от того, будет солнце или дождь».

Фонтаны, которые служили в основном для того, чтобы создавать в цирке прохладу, разбрызгивали ароматизированную и подкрашенную воду. Мраморные боги и богини держали в руках урны, дельфинов, откуда били водяные струи. По-видимому, статуи могли «потеть» духами с помощью специальных приспособлений. Но через аромат благовоний уже пробивались тяжелые запахи пота, кожи, чеснока и вонь от зверей с выгульных площадок под ареной. Потом запахи станут еще резче и будут бить прямо в нос.

Ров был заполнен водой, которая все время циркулировала и охлаждалась специально привезенным с гор снегом, что было совершенно необходимо, поскольку к полудню амфитеатр превращался в раскаленную печь.

Летом в Риме жарко. Без велария, защищавшего зрителей от горячих лучей солнца, сидеть в амфитеатре было бы просто мучением. Как-то раз Калигула, желая наказать чернь за критику одного из устроенных им зрелищ, приказал убрать веларий и держал людей в амфитеатре под прямыми лучами солнца несколько часов. Многие умерли от солнечного удара. В цирк зрители приходили в легчайших тогах или туниках без рукавов, приносили веера.

Уличные торговцы, продававшие программки и прохладительные напитки, с трудом пробивались через забитые людьми проходы. В клетках под ареной рычали львы, выли волки, трубили слоны. Зрители были заняты заключением пари друг с другом и с букмекерами, которые перелезали из одного ряда в другой, выкрикивая соотношения шансов собиравшихся вступить в бой гладиаторов. Шум толпы был похож на шум «прибоя в шторм», как писал один римский поэт.

Веларий хлопал на ветру, и цвет проходящего через него света постоянно менялся. Веларий был сделан из шерстяной ткани, так как холст оказался слишком тяжелым для такого огромного пространства, которое надо было накрыть. Большая часть велария была красного цвета, но, по-видимому, некоторые его части были и других цветов, поскольку римские поэты описывали, как волны света, идущие сквозь постоянно колеблющийся веларий, окрашивали белый мрамор статуй то в красный, то в желтый, то в лазурный цвета.

Амфитеатр был настолько высок, что при взгляде вниз с верхних рядов кружилась голова. Деревянный настил арены был покрыт свеженасыпанным песком, который специально для этих целей привозили из Египта. Песок сверкал в приглушенном свете, заливающим арену, потому что по песку были разбросаны полудрагоценные камни. А Нерон однажды засыпал арену золотым песком. Песок сам по себе был прекрасным материалом для покрытия арены, поскольку он хорошо впитывал кровь. Само слово «арена» означает на латыни песок. Перед мраморным алтарем, установленным в середине арены, жрецы совершали жертвоприношения. В далекие времена приносились и человеческие жертвы. Алтарь был посвящен Юпитеру Лависте. Жрецы были одеты в широкие белые одежды с красными перевязками. Они вывели белого быка и двух баранов в золотых головных уборах. На алтаре уже горел огонь. Другие жрецы разбрызгивали над алтарем вино и благовония. С большими церемониями животных принесли в жертву. Жрецы исследовали внутренности жертвенных животных, чтобы понять, хотят ли боги начала игр. Цирк был набит до отказа, и богам лучше было хотеть этого. Гадание на внутренностях жертвенных животных показало, что боги действительно хотят, чтобы игры начались. Жрецы размахивали курильницами с благовониями и пели гимны, а в это время рабы уже убирали алтарь и туши убитых животных.

На подиуме уже собрались избранные. Первые 36 рядов предназначались тем, кто принадлежал к высшему классу римского общества. Император еще не приехал, но прибывшие в Рим иноплеменные властители со свитами уже заняли свои места. Белокурые бородатые галлы дивились на окружавшие их чудеса. Здесь были сигамбрийцы с длинными косами, завязанными в узлы, эфиопы с волосами, похожими на шерсть, персы в красных и голубых халатах, шитых золотом, жители Британии в рубахах и свободных штанах, скифы из русских степей и греки в белых широких одеждах. Все эти народы были подвластны Риму, и толпа знала это. Римляне отпускали грубые замечания о варварах и еще более грубые замечания о своей собственной знати, сидевшей в первых рядах. Многие патриции были известны своей скандальной жизнью. Из толпы им кричали: «Эй, Италик, ты все еще любовник своей матери?», «Антония! Если гладиаторы переживут этот бой, их ждет более тяжелое испытание, когда они будут пытаться удовлетворить тебя!», «Приветствуем тебя, Гай! Тебе уже удалось сделать своего любовника трибуном преторианцев?». Патриции не обращали внимания на крики толпы, хотя были уязвлены ее насмешками. Отвечать на насмешки они считали ниже своего достоинства.

Но вот до зрителей донеслись звуки музыки и шум приветствий. Это подходила к амфитеатру процессия, впереди которой шли рабы в золотых доспехах, звуками труб возвещая о ее приближении. Вскоре процессия через Ворота Жизни начала выходить на арену. Эдитор, дававший игры, ехал на колеснице, запряженной зебрами (римляне называли их «тигровыми лошадьми»). Эдитором был болезненный молодой человек с безвольным выражением лица. Он был сыном влиятельной старой патрицианки, полной решимости добиться избрания этого глупого юнца на высокую выборную должность. Молодой человек уже выглядел крайне утомленным, потому что долгая езда в колеснице по улицам, когда приходилось все время стоять прямо, явно была ему не по силам. Он буквально сгибался под тяжестью золотого венка, усыпанного драгоценными камнями. Раб, ехавший с ним в колеснице, должен был все время следить за тем, чтобы венок не свалился у него с головы. На эдиторе была пурпурная тога, отделанная золотой тесьмой. Ему приходилось одновременно и управлять зебрами, и держать в руках скипетр из слоновой кости с золотым орлом. К счастью, ему фактически не приходилось править, так как опытные конюхи вели зебр под уздцы. Толпа иронически приветствовала молодого патриция. Если игры оправдают ожидания зрителей, то после игр они поприветствуют его по-настоящему и изберут на должность…

Перед колесницей маршировала группа музыкантов, играющих с большим старанием на рогах, флейтах и дудках. За колесницей шли клиенты в белых одеждах и рабы с платками, на которых было написано, на какую должность претендует эдитор. Далее следовала длинная процессия платформ на колесах, запряженных лошадьми, мулами и слонами. На каждой платформе стояла статуя бога или богини, а также жрецы, которые курили фимиам на алтарях, стоящих перед статуями. На другой платформе группы юношей и девушек представляли живые картины на мифологические сюжеты. Процессия обошла арену под возгласы приветствий, свист и крики: «Сойди с колесницы и уступи место матери. Пусть она едет на колеснице!», «А ты хорошенький, сахарная слива. Давай встретимся под трибунами, и ты получишь мой голос». На эти долгие официальные парады толпа смотрела, как на пустую трату времени. Существовала даже пословица: «Утомительный, как цирковая процессия». Но эти процессии, как телереклама в наши дни, были необходимы: эдитор, дававший игры, хотел, чтобы все хорошо запомнили, за кого надо голосовать.

Утомленный молодой человек сошел с колесницы, спотыкаясь от усталости. С помощью рабов он добрался до своего места на подиуме, где уже сидела его мать. С вздохом он упал в кресло. Рабы сняли с его головы золотой венок. Молодой человек попытался вытереть пот с лица рукавом, но его мать гневным жестом остановили его.

Звук трубы возвестил о прибытии императора Домициана. Он вошел в ложу через задний вход. Императорская ложа была на помосте, возвышающимся над подиумом. Четыре колонны, увенчанные статуями свободы, поддерживали балдахин. Домициан любил только жесткие игры (на досуге он развлекался тем, что накалывал мух на булавки). Император был толстым человеком с выпуклыми водянистыми глазами и совершенно лысый. Его частная жизнь была такова, что его за глаза называли «старым козлом». Во время игр он всегда держал при себе маленького мальчика с очень маленькой головкой и советовался с ним обо всем, видимо, полагая, что этот ребенок обладает сверхъестественной способностью угадывать, кто будет победителем. Домициан имел собственную школу гладиаторов и был, в конце концов, убит одним из своих гладиаторов, подкупленным группой честолюбивых политиков.

Домициан был скуп. Он не делал игр, поэтому его не любили и считали скрягой. Весталки в белых одеждах вошли в свою ложу, которая находилась рядом с ложей императора. Прозвучала другая труба, и начался парад участников. Возничие ехали в колесницах. Гладиаторы маршировали в военном строю. Слоны несли башенки, в которых сидели вооруженные люди. Ехали верхом конные нубийцы. Шла кавалерия императорской гвардии. Бестиарии вели дрессированных слонов. Страусы тащили легкие колесницы. Шли заклинатели змей с обвившимися вокруг них питонами. А вот появилась группа бойцов с быками, мужчин и женщин, на которых были только набедренные повязки. За ними наездники в роскошных костюмах ехали верхом на жирафах, оленях, антилопах и даже на прирученном носороге. Люди тянули клетку с редкими животными, недавно привезенными в Рим. Шла группа пигмеев из леса Итури в Центральной Африке.

В процессии были парфянские лучники, сирийские пращники, рыжие ирландцы с дубинами, ассирийцы с цепями, египтяне с топорами, возвращавшимися после броска подобно бумерангу, африканские метатели камней, эсседарии, бросающие арканы с колесниц, германцы с дротиками, индийские сикхи, бросавшие кольца с заточенными краями, лапландцы с копьями и приспособлениями для их метания, обитатели Андаманских островов с гарпунами. Маленькие мальчики, изображавшие купидонов, с игрушечными луками и стрелами бегали по арене и метали в толпу легкие стрелы. К каждой стреле был привязан лотерейный билет. Группы хорошеньких девушек, единственной одеждой которых была гирлянда цветов вокруг талии, бросали лепестки роз под ноги процессии. Карлики, одетые в шутовские костюмы, многие с огромными, ярко окрашенными фаллосами, бегали вокруг, кувыркались, делали стойки на голове и выполняли простые акробатические трюки. В конце процессии шел, блистая золотыми доспехами, отряд преторианский гвардии.

Пройдя под бурные аплодисменты круг по арене, участники процессии выстроились перед императорской ложей, отсалютовали Домициану, затем молодому эдитору. Он был застигнут врасплох, и его матери пришлось толкнуть его, чтобы он не забыл подняться и ответить, как положено. Большинство участников игр покинуло арену, но некоторые гладиаторы задержались. Они расхаживали перед толпой и кричали хорошеньким девушкам: «У тебя есть шанс, малышка, обнять меня перед тем, как меня обнимет смерть». Некоторые гладиаторы, гордившиеся своей фигурой, были полностью обнажены, если не считать венков на голове. Их тела блестели от оливкового масла. Вместо оружия они несли пальмовые ветви. Они напрягали мускулы, сцепив пальцы рук, играли бицепсами, поднимая руки в стороны и отводя при этом плечи назад. Толпа громко выражала свой восторг. Большинство женщин смущенно опускали глаза вниз, но при этом бросали украдкой взгляды на великолепные фигуры гладиаторов, стоявших прямо перед ними. Крики «Я поставил на тебя, Прим!», «Угости их холодной сталью, Памфил!» продолжались. В последнюю минуту зрители спешили сверить имена, шансы и оружие указанных в программе гладиаторов.

Когда все ушли с арены, наступило минутное затишье. Затем раздался звук трубы, и сразу же сотни диких зверей начали заполнять арену. По традиции игры начинались с венации, то есть охоты на диких зверей.

Число и разнообразие животных в таких охотах были поразительными. Марциал писал, что однажды в шестидневных играх было убито девять тысяч животных. Здесь были олени, дикие кабаны, медведи, быки, антилопы, козероги, шакалы, страусы, журавли, дикие лошади, гиены, леопарды и стадо домашнего скота «для массы». Казалось, что вся арена была покрыта лоскутным одеялом из разноцветных шкур.

Драки вспыхивали то здесь, то там, но поскольку арена была переполнена, а животные совсем потеряли голову от страха, то драки затихали сами собой, так как давка разъединяла дерущихся. Многие животные, обезумев от ужаса, пытались хоть куда-нибудь убежать и спрятаться.

Восхищенные зрители кричали и с азартом подсчитывали на пальцах число животных на арене, поскольку каждое последующее представление должно было быть грандиознее предыдущего. При этом никто из зрителей ни на минуту не задумался над тем, какой огромный и слаженный труд потребовался, чтобы одновременно доставить на арену такое количество столь разных животных. Когда интерес к зрелищу сбившихся в хаотическую массу и дерущихся животных начал ослабевать, на арену выпустили лисиц с привязанными к хвостам горящими головнями. Лисицы метались среди животных, наводя на них ужас. Толпа ревела от восторга. Вялый по натуре Домициан возбудился от вида беспомощных животных, борющихся за свою жизнь. Он потребовал, чтобы ему дали лук. Жирный император был великолепным стрелком. В этом искусстве он упражнялся в своем поместье на пойманных животных. Домициану подали мощный персидский лук с тетивой из сухожилий, такой упругий, что когда он не был натянут, то выгибался в противоположную сторону. Приземистый император приплясывал от нетерпения, пока раб натягивал тетиву. Другой раб подал ему колчан, наполненный стрелами с павлиньими перьями. Домициан начал стрелять в беззащитных животных под одобрительные крики толпы. Часто ему удавалось не только пронзить животное стрелой насквозь, но и поразить этой же стрелой другое, стоящее рядом. Демонстрируя свою ловкость, он вонзил две стрелы в голову одного и того же животного, как бы украсив его рогами. Расстреляв более сотни животных, Домициан приказал рабу прыгнуть на арену, выбежать на середину и вытянуть в сторону руку с растопыренными пальцами. Домициан послал стрелы между пальцами раба. Толпа вопила от восторженного удивления. Патриции вежливо аплодировали. Поскольку арена все еще была полна обезумевших животных, рабу приходилось делать невероятные усилия, чтобы увернуться от их нападений. У него было отчаянное положение: ему одновременно приходилось следить и за животными, и за Домицианом. Толпа находила метания раба забавными и смеялась до слез. Неожиданно на раба сзади напал бык, поднял его на рога, а потом бросил на землю. Раб упал между двумя медведями, которые начали рвать его на части. Крики раба заглушили на мгновение мычание скота и ржание пронзенных стрелами лошадей.

Домициан с широкой улыбкой на лице ждал смерти раба. Затем он двумя меткими выстрелами убил обоих медведей и сел, вытирая свое потное лицо, под гром аплодисментов.

Настала очередь профессиональных венаторов, в том числе и Карпофора. Они вышли на арену через те же входы, откуда выпускали животных. Толпа мгновенно определяла каждую группу венаторов. Некоторые из них несли только покрывало и кинжал против медведей. Кто-то был в полном вооружении гладиатора, готовясь отразить атаки быков. Другие несли копья с круглыми металлическими дисками посреди древка. Они должны были сражаться с дикими вепрями. Диск препятствовал вепрю, насаженному на копье, рвануться вперед и убить охотника. Верхом ехали охотники на оленей. Они были вооружены копьями. Карпофор был одет только в свободную тунику, оставлявшую обнаженными его мощные руки. На шее у него висело несколько амулетов, приносящих удачу.

По сигналу молодого эдитора прозвучала труба. Под громкие звуки оркестра венаторы через проходы выбежали на арену. И тотчас арена заполнилась криками, истошными воплями, воем, мычанием, ревом, проклятиями и шумом схваток. Чернь любила зрелище охоты. Места для черни находились высоко, и оттуда, из-за мачт, поддерживающих веларий, арена просматривалась плохо, поэтому было трудно наблюдать за индивидуальными боями, чем могла наслаждаться знать из первых рядов. А в охоте было столько действий и участников, что, где бы ни сидел, ты мог всегда увидеть что-нибудь интересное. Зрители вскочили с мест и криками одобряли венаторов, хотя в цирке был такой шум, что никто не слышал даже собственного голоса.

Карпофор работал быстро. Перебегая от одной антилопы к другой, он хватал несчастное животное за рога, резко повернув голову, сворачивал ему шею и бросал умирающее животное на землю. Затем он тут же хватал следующее животное. Он убил подряд пять антилоп… пятнадцать… двадцать. Как свидетельствует Марциал, он убил еще по крайней мере одного леопарда. После падения каждого животного на трибунах вспыхивали аплодисменты, и не только в верхних рядах, поскольку патриции тоже наблюдали за Карпофором. Крики возрастали в регулярном ритме прибоя, по мере того, как Карпофор убивал одно животное за другим. Такую демонстрацию силы редко можно было увидеть на арене. По свидетельству Марциала Карпофор был суперзвездой.

Стадо животных сильно поредело. Карпофору стало все труднее ловить очередные жертвы. Тогда он перешел к другому приему. Заложив руки за спину, он направлялся к выбившимся из сил лисицам и испуганным до оцепенения шакалам и хватая их зубами за загривок, прокусывал его и таким образом убивал животное на месте. Иногда жертвы сопротивлялись, бросались на человека и вонзали зубы в подбородок или щеку венатора.

Карпофор не прибегал к помощи рук, чтобы оторвать их от себя. Он либо стряхивал животное, либо заставлял его разжать челюсти, катаясь по арене. Зрители были в истерике от восторга. Домициан сидел с открытым ртом, выпученными от восхищения глазами, и даже молодой эдитор, изнемогавший в своей тяжелой тоге, заинтересовался происходящим на арене.

Первая партия животных была почти истреблена. Рабы с лопатами, корзинами и граблями быстро очистили арену. Решетки перед входами заскрипели и поднялись. Карпофор прокричал предупреждение своим товарищам венаторам и стал спиной к внутреннему барьеру, то есть к высокой деревянной стене, отстоящей от стены подиума на 2–3 метра. На арене появились новые животные. В воздухе запахло горящей смолой и паленой шерстью. Это рабы с помощью пучков горящей соломы и раскаленных железных прутьев выгоняли животных на арену. Новые жертвы не были оленями, лисицами или антилопами. Это были львы, несколько тигров, много леопардов, диких собак и волков. Не отрывая глаз от арены, Карпофор поднял руки к верху внутреннего барьера. Тотчас же его рабы подали ему сверху щит и короткий меч. Рабы других венаторов тоже подали своим хозяевам новое оружие: плащи, подобные тем, которыми пользуются современные матадоры, пики, дротики и кинжалы.

Никто не ждал, что хищники нападут на бестиариев по собственной воле. Недавно пойманные, ошеломленные, истощенные жизнью в неволе, они думали только о бегстве. Но бежать было некуда. Если они искали защиты около внутреннего барьера, рабы раскаленными железными прутьями отгоняли их от стены. Карпофор выбрал ближайшего к нему молодого льва и, прикрывшись щитом, двинулся к нему.

Лев не обращал внимания на приближавшегося человека. Он выяснял отношения с другим львом. Карпофор подошел к нему сбоку и ударил мечом. Но меч лишь проткнул льву шкуру, так как за секунду до удара лев отскочил в сторону, уклоняясь от своего противника, с которым он дрался. Раненное животное рванулось вперед и ударило Карпофора передними лапами — левой, потом правой, как боксер. Карпофор отразил удары щитом, и лев отступил, озираясь по сторонам в поисках пути к бегству.

Животное стояло у стены внутреннего барьера. Карпофор двинулся вперед, крикнув рабам не трогать хищника. Если льва тронуть раскаленным прутом, он помчится через арену, и тогда его будет невозможно остановить. Лев пристально следил за венатором. Карпофор кричал и размахивал мечом, пытаясь спровоцировать нападение льва, но тот не двигался. Карпофор прошел раз-другой перед животным, но лев не собирался нападать. А венатор не решался вступить в схватку со львом у стены, так как в этом случае у него не было бы пространства, чтобы увертываться от хищника. Наконец, потеряв терпение, он крикнул рабам: «Хорошо, дайте ему огоньку!».

Через щель в барьере высунулся раскаленный прут. Лев заревел от боли и прыгнул вперед. Карпофор приготовился отражать нападение, но обезумевший лев прыгнул прямо через голову венатора и исчез в массе животных.

Карпофор выругался и начал искать другую жертву. Рядом он увидел леопарда, который следил за ним немигающими глазами. Венатор понял, что большая кошка напряглась перед прыжком. Карпофор ненавидел леопардов: они действовали молниеносно. Со львами было куда легче иметь дело, но этот леопард был к Карпофору ближе, чем другие звери, а Карпофор не хотел, чтобы толпа считала, что он избегает схватки с леопардом. Из-за края щита он внимательно наблюдал за зверем, ожидая стремительной атаки.

Но все произошло так, как происходит всегда, когда имеешь дело с леопардом. Как ни был Карпофор внимателен, нападение все-таки оказалось неожиданным. Не успел Карпофор опомниться, а зверь уже был на нем, пытаясь ухватиться за гладкую бронзу щита задними лапами. К счастью, животное не понимало разницы между человеком и его щитом и продолжало терзать щит. Это и спасло Карпофора. Он три раза подряд вонзил меч в леопарда, пока смертельно раненая кошка не упала на песок, дергая в агонии лапами.

Карпофор развернулся в поисках следующей жертвы. Рядом один из венаторов набросил на льва накидку, лишив его таким образом возможности видеть, а затем одним ударом убил его. Другой венатор пригвоздил волка к земле пикой и давил на нее, уклоняясь от зубов агонизирующего животного. Двое венаторов в доспехах медленно приближались к тигру с двух сторон. Тигр вертелся, пытаясь следить за обоими одновременно.

Находившийся в сильном возбуждении молодой венатор метнул в тигра дротиком и попал в животное. В данных обстоятельствах этого нельзя было делать. Когда дротик был еще в воздухе, Карпофор уже знал, что сейчас произойдет. Он бросился на помощь, но тигр уже прыгнул на одного из тяжеловооруженных венаторов. Большая кошка весила более 500 фунтов, и человек упал, как подрубленный секирой. Мгновенно тигр сжал его голову челюстями и раскусил череп. Шлем венатора треснул, как глиняный горшок, под длинными клыками зверя.

«Копейщики! Копейщики!» — кричал Карпофор во всю силу своих легких, стремясь в то же время отвлечь внимание тигра. Вооруженный копьем венатор, подбежав, попытался ударить животное, но кошка отпрыгнула, ударив по наконечнику копья лапой. Затем тигр закружился на месте, пытаясь зубами вытащить застрявший в теле дротик.

Карпофор крикнул вооруженному мечом венатору: «Подойди к нему с другой стороны, а я подойду с этой». Венатор кивнул и стал обходить тигра. Карпофор грубо сказал копейщику: «Мы будем отвлекать внимание тигра, пока у тебя не появится возможность действовать копьем. Но не волынь». Подняв щит, он пошел на тигра.

Тигр перестал кусать дротик и повернулся к Карпофору, затем поджал задние лапы, готовясь к прыжку. Тигр следил за Карпофором, но не двигался.

Затем неожиданно, как это делает леопард, тигр прыгнул. Карпофор упал на одно колено, чтобы лучше принять удар, и прикрылся большим щитом. Тигр ударился в щит подобно тарану, выбив его из рук человека. Затем он схватил Карпофора за плечо и потащил через арену.

Карпофор снизу всадил меч в брюхо тигра. И в это же время он увидел, как копье вонзилось глубоко в грудь хищника. Вооруженный мечом венатор подскочил к тигру и одним страшным ударом разрубил ему череп. Мертвое животное рухнуло на распростертого на земле Карпофора.

Венаторы вытащили его из-под полосатой туши. Карпофор истекал кровью, но мог еще стоять. Вокруг него бушевали другие схватки. Один венатор держал леопарда за горло, стараясь задушить его, хотя задние лапы леопарда вырвали ему внутренности. Четыре огромные желтые дикие собаки из гор Греции повалили другого венатора и растянули его на песке. Две собаки тащили его за голову и плечи, а две другие — за ноги. Пятая собака терзала гениталии беспомощного человека. Еще один венатор пытался вытащить пику из тела убитого им волка, а в это время сзади на него набросилась целая стая волков. Молодой венатор схватил львицу за хвост и держал, пока двое его товарищей разили ее своими пиками.

«Тебе лучше покинуть арену, — сказал один из венаторов. — Толпа разрешает тебе уйти». Зрители следили за подвигами Карпофора и беспокоились за него.

Карпофор не расслышал слов венатора. Ярость ослепила его. Внезапно его охватила дикая ненависть к хищным тварям. Он нагнулся и попытался поднять меч, но ему помешала страшная боль от раны, которую ему нанес тигр. Бок у него онемел. Карпофор выругался. Копейщик подал ему меч. Огромным усилием воли Карпофор заставил свои потерявшие чувствительность пальцы обхватить рукоятку меча.

Он направился к месту, где продолжались схватки между людьми и зверями, хотя кровь лилась у него из раненого бока и заполняла следы его правой ноги, когда он с усилием продвинулся вперед. Вооруженный мечом венатор и копейщик обменялись взглядами, покачали головой и пошли за ним. Толпа на трибунах кричала: «Не надо, Карпофор, не надо!» и махала платками, но Карпофор не обращал на зрителей внимания. Он твердо решил убить еще хотя бы одного тигра или погибнуть.

Домициан повернулся и отдал приказ человеку из своей свиты, а тот прокричал его трубачу. Трубач подал сигнал. И сразу же из Ворот Жизни вышел отряд тяжеловооруженных солдат с копьями. Они построились в шеренгу поперек дальнего конца арены и сомкнули щиты. Каждый щит входил в кронштейн соседнего щита. Таким образом арену перегородила сплошная стена из щитов. Большой прямоугольный щит закрывал воина от переносицы до колен. Перед щитами был сплошной ряд опущенных копий. Солдаты держали копья с такой точностью, что при взгляде сбоку казалось, что это одно копье. По команде центуриона шеренга двинулась вперед размеренным шагом. Шаг легионеров был настолько точным, что им можно было измерять расстояния. Тысяча (milia) таких шагов составляла 5280 футов, или то, что стало известно как миля.

За солдатами шли бестиарии с цепями со свинчаткой на случай, если какой-нибудь зверь вдруг прорвется через шеренгу. А вслед за ними на арену вышли гладиаторы, называемые андабатами. На андабатах были сплошные шлемы без прорезей для глаз, то есть они должны были сражаться вслепую. Оказавшись на арене, андабаты стали размахивать мечами, надеясь поразить кого-нибудь из своих противников-андабатов. Андабаты должны были развлекать зрителей во время паузы между охотой и следующим зрелищем. На арене все время должно было что-нибудь происходить.

Как только Начальник игр, должность которого была аналогична должности инспектора манежа в современном цирке, услышал сигнал об окончании охоты, он приказал открыть ворота, ведущие на пандусы. Приказ был немедленно выполнен. Рабы вынесли в проходы чаши с водой, чтобы приманить к ним измученных жаждой животных. Оставшиеся в живых хищники отступали перед равномерно двигавшейся на них линией копий. Большинство из них в конце концов нашло открытые ворота и выбежало через них. Здесь они жадно набросились на воду в чашах. Но двум львам и одному леопарду удалось преодолеть сомкнутый строй: львы перепрыгнули через солдат, а леопард прорвался через шеренгу. Бестиарии с цепями быстро выгнали животных с арены через Ворота Жизни.

Карпофор был в полузабытьи и не сразу понял, что охота закончилась. Он продолжал двигаться к оставшимся на арене животным, высматривая себе тигра. Копейщик потянул его за рукав. Он мягко сказал: «Охота кончилась, Карпофор. Солдаты освобождают арену для следующего зрелища. Давай уйдем отсюда». Карпофор отмахнулся от него. Бегущий от солдат волк пронесся мимо него, и Карпофор раздраженно поддал ему ногой. Тигров на арене больше не было.

Зрители, уже забывшие об охоте, наблюдали за андабатами, отмечая взрывами хохота их неловкие движения. За андабатами стояли рабы и подталкивали их друг к другу длинными вилами. Вдруг Карпофор увидел льва и тут же бросился к нему. Марциал пишет, что лев предпочел броситься на копья и погибнуть, чем встретиться с Карпофором.

Линия солдат приблизилась к Карпофору почти вплотную! Центурион заорал: «Уберите отсюда этого ненормального сукина сына!»

Венатор с накидкой незаметно подошел к Карпофору сзади и накинул ее ему на голову. Тотчас тяжеловооруженный венатор и копейщик схватили разъяренного бестиария. Хотя он сопротивлялся как сумасшедший, они быстро скрутили его и вынесли с арены. Под трибуной уже ждали цирковые врачи.

Один из врачей распорядился: «Ребята, хорошенько прижгите ему рану». Карпофора втащили в комнату, где уже оказывали помощь нескольким бестиариям. Врач крикнул, и ему на помощь поспешили четыре огромных негра. Мгновенно оценив ситуацию, они схватили разъяренного венатора и потащили его к деревянной кровати, в ногах и в изголовье которой были кандалы. С помощью кандалов раненого удерживали на кровати. Карпофор сопротивлялся бешено, но негры были специалистами своего дела. Им было не привыкать иметь дело с гладиаторами и венаторами, обезумевшими от ран или жажды крови. Негры бросили Карпофора на кровать и надели ему на руки и ноги кандалы.

«Мой мальчик, тебе будет лучше через несколько минут, — успокоил его врач, готовя лекарство, содержащее опиум. — Ты хорошо дрался сегодня. Эти тигры — настоящие дьяволы. Некоторые думают, что львы опаснее, потому что они громко рычат и имеют грозный вид, но с ними справится любой хороший венатор. Выпей это». Он схватил бредящего венатора за щеку, стараясь, чтобы он не укусил его, и, умело оттянув ее, вылил снадобье в горло. «Я никогда не забуду игры, которые дал старый Вителий, чтобы люди забыли о восстании в Паннонии. Пятьдесят тигров на арене одновременно. Что это был за день! Все были в крови. Этот человек должен выступать сегодня?» — прокричал он Начальнику игр, торопливо проходящему мимо.

«Нет, он будет выступать завтра днем», — ответил Начальник игр.

«К этому времени ты будешь в полном порядке, — заверил врач тяжело дышавшего Карпофора. — Я скажу рабам, чтобы они выжали немного крови из этих мертвых кошек, и ты выпьешь ее. Ты потерял много крови. Это питье восстановит твою кровь так же, как и твой дух. А теперь давай-ка зашьем твою рану».