Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа

Глава 1

Инди неторопливо прохаживался перед классной доской, на которой мелом были начертаны древние кельтские письмена. На столе были разложены груды археологических экспонатов из Северной Европы, позаимствованные из университетского музея и из его, Инди, личной коллекции: каменные таблички с рунами, каменные топоры, ножи, испещренные кельтскими символами, щит викинга, серебряные украшения, а также множество глиняных черепков.

По другую сторону преподавательского стола расположились студенты-первокурсники. Они внимательно наблюдали за передвижениями Инди вдоль стола, словно следили за поединком на теннисном корте. Шаг направо, два шага налево. На Инди были твидовый пиджак с заплатами на локтях, а также темные спортивные очки.

Вернуться к своим корням, раствориться в окружающей среде – как любил повторять его старый приятель Маркус Броди, декан колледжа Маршалла, достигший всех наград и почестей в своей области, ныне покойный.

Однако некоторые вещи не так-то просто спрятать.

Инди проковылял в другой конец аудитории. Он вернулся в университет всего три недели назад. Синяки и ссадины на лице почти зажили, но до полного выздоровления еще было далеко. Он поднял указку и, поглядывая через плечо на студентов, принялся рассказывать о развешанных на доске фотоснимках развалин Скара Брейе времен эпохи неолита, затерянных среди зеленых холмов Оркни.

– ...что стало возможным с возникновением дорог и примитивных способов осушения болот, признаки коих мы можем наблюдать также и в Скара Брейе, на западном побережье Шотландии. Скара Брейе датируется третьим тысячелетием до нашей эры. Поселение просуществовало шестьсот лет, а в две тысячи пятисотом году до нашей эры было покинуто. По какой причине? Этого мы не знаем. Как не знаем этого и относительно многих других исчезнувших цивилизаций...

Инди обернулся и увидел, что дверь отворилась и в аудиторию вошел декан Чарлз Стенфорт. Это был пожилой человек, седой, с большими залысинами, державшийся прямо и с достоинством. Костюм, который он носил, вот уже лет двадцать как вышел из моды.

Увидев его, Инди запнулся. Что-то не так. Декан покидал свой кабинет – «башню из черного дерева» – только в исключительных случаях.

Стенфорт приветствовал Инди кивком головы. Они были друзьями. Стенфорт молча оглядел студентов и так же молча сделал Инди знак, чтобы тот вышел с ним в коридор.

Инди положил указку на подставку у классной доски.

– Я на минутку... А пока прочтите четвертую главу из Михельсона. Чуть позже мы поговорим на тему миграций...

Стенфорт направился в холл. Студенты зашептались. Инди последовал за деканом. Они вышли в пустой коридор с холодными каменными стенами. Стрельчатые окна в конце коридора выходили на симпатичный студенческий городок: ухоженные газоны, фронтоны коттеджей увиты плющом, между ними большой плакат с объявлением о предстоящем товарищеском матче.

Стенфорт хмуро пожал Инди руку.

– Привет, Генри.

Прошла секунда-другая, прежде чем до Инди дошло, что обращаются к нему. Стенфорт никогда не знал его как Индиану. И всегда обращался к нему исключительно официально. Как и значилось на табличке его кабинета: «Профессор Генри Джонс-младший».

– У меня неприятные новости, – продолжал декан. – Утром у нас были агенты ФБР. Устроили обыск в твоем кабинете, перерыли все бумаги...

– Погоди! – всплеснув руками, возмущенно воскликнул Инди. – Как так?

– У них был ордер на обыск и все бумаги.

– И ты им позволил? – воскликнул Инди. – Ты же декан! Ты мог поднять грандиозный скандал. Они не имели никакого права...

– Боюсь, что имели, – вздохнул Стенфорт. – Ты знаешь, какая сейчас в стране политическая обстановка. Университет не может позволить себе ссориться с властями.

– Чертовы бюрократы, – проворчал Инди.

Прежний декан Маркус Броди никогда бы не сидел сложа руки, наблюдая, как вламываются в кабинет его сотрудника.

– Есть новости и похуже, – сказал Стенфорт.

– Похуже?

Декан неуверенно покашлял.

– Попечительский совет постановил, чтобы ты на время ушел в отпуск.

– Что? – Инди понял, к чему идет дело. – Меня что, увольняют?

– Да нет же, – пробормотал декан. Он снял очки и озабоченно потер пальцем переносицу. – Говорю тебе, отпуск...

– Говори прямо, ты хочешь меня уволить!

Стенфорт нетерпеливо поднял руку.

– Отпуск с сохранением содержания. Ты даже не потеряешь в зарплате.

Инди повернулся и погрозил кулаком в неопределенном направлении.

– Не нужны мне их поганые деньги! – Он снова посмотрел на декана. Его голос звенел от возмущения. – Можешь им передать, пусть засунут их сами знают куда!..

– Пожалуйста, не глупи, Генри. Ты ведь не знаешь, через что мне пришлось пройти.

– Да? И через что же? – язвительно усмехнулся Инди.

Стенфорт пристально посмотрел на разозленного друга.

– Мне пришлось подать в отставку.

Потрепанный, видавший виды кожаный чемодан лежал на кровати. Единственное утешение. Инди щелкнул замками и откинул крышку. Проще говоря, он еще не успел распаковать чемодан после последней поездки.

Инди подошел к высокому комоду и принялся бросать в чемодан рубашки и носки. Как попало. Порядок наведет потом, когда прибудет на место.

– Ну и куда же ты отправишься? – поинтересовался Стенфорт, усаживаясь в кресло за письменным столом Инди.

С охапкой сорочек и мятым костюмом в руках Инди выпрямился и взглянул на друга. Молча пожал плечами. Потом швырнул вещи в чемодан. Он еще не решил. Всякие есть варианты.

Стенфорт рассеянно перебирал предметы, грудой сваленные на письменном столе. Чего тут только не было: маски маори, пластинки с письменами из моржовой кости, египетский жук-скарабей. На стопке старых журналов стояла полупустая бутылка красного вина. А ведь была только середина дня...

– Должны же у тебя быть какие-то планы, Генри?

Конечно, кое-какие задумки имелись. Правда, в самом зачаточном состоянии.

– На поезде до Нью-Йорка, – немного поразмыслив, сказал Инди. – Потом в Лондон. А там посмотрим... Может быть, осяду в Лейпциге, буду опять преподавать. Генрих обещал меня пристроить...

– Тебя здесь ничто не держит... – согласился Стенфорт, задумчиво поболтав вино в бокале. – Я и сам с трудом узнаю нашу страну. Повсюду им мерещатся коммунисты. Теперь, когда истерия перекинулась на университет, моей карьере в любом случае пришел бы конец.

Прислонившись к шкафу, Инди задумчиво посмотрел на друга, только что подавшего в отставку декана. Нет, видно недаром кое-кто называл его, Инди, эгоистом. К сожалению, он сам слишком поздно обнаружил за собой этот грех...

– А как Дейдра приняла новость о твоей отставке? – поинтересовался он.

Стенфорт пожал плечами.

– А как, по-твоему, жены реагируют на подобные новости? Со смешанным чувством гордости и ужаса.

Те же чувства были написаны и на лице самого бывшего декана. Плюс сожаление.

– Я чувствую себя скотиной, – сказал Инди. – Я с самого начала не имел права сомневаться в тебе.

– Чего уж там... В наше время начнешь сомневаться в ком угодно. Даже в друзьях.

Инди вздохнул и уселся на кровать.

– Последняя пара лет была для меня сплошным несчастьем, Чарли. Сначала отец, потом Маркус...

– Оба – великие люди, – кивнул Стенфорт, поднимая бокал. – Нам их будет не хватать...

– А тут еще Мак. Он для меня тоже все равно что умер.

Стенфорт сдержанно покивал.

– Кажется, мы вступили в ту пору жизни, когда человек теряет больше, чем приобретает...

Последовала долгая пауза. Инди потер больное колено, а Стенфорт продолжал играть вином в бокале, словно рассчитывая найти в нем ответ на все вопросы. В какой-то момент оба одновременно встряхнулись, сбрасывая с себя меланхолию.

Инди снова принялся за сборы, а Стенфорт взялся за бутылку.

– Пожалуй, еще полстаканчика... – пробормотал последний.

Инди перерывал ящики письменного стола. Выудив паспорт и еще несколько документов, сунул их в открытый чемодан.

Стенфорт наполнил бокал до краев.

– Надеюсь, что и ты встретишь какую-нибудь женщину, вроде моей Дейдры, – продолжал рассуждать Стенфорт. – Тогда тебе будет легче. Не исключено, что она уже где-то совсем рядом, только ты еще этого не знаешь.

Инди нахмурился.

– Не наступай на больную мозоль, дружище!

Стенфорт миролюбиво помахал рукой, а потом, спохватившись, взглянул на часы.

– Боже правый, я должен бежать домой! Дон и Мэгги приезжают из города на обед. Срочный семейный совет.

– Хорошие у тебя ребята, Чарли, – улыбнулся Инди.

Стенфорт улыбнулся.

– Здоровые и работящие. О чем еще можно мечтать. – Он неуклюже поднялся на ноги, едва не расплескав бокал. – Мне действительно пора домой. К тому же неплохо прогуляться вечерком по воздуху. Погода-то какая!

Инди положил ему руку на плечо.

– Спасибо тебе за все, Чарли, дружище!

Стенфорт неопределенно кивнул и пожал плечами.

– По-твоему, у меня такой жалкий вид? – хмыкнул друг. – А знаешь, эти господа из попечительского совета чуть сквозь землю от стыда не провалились. Так я и буду рассказывать внукам.

Он двинулся к двери, но на пороге остановился, чтобы высказать еще одну осенившую его мысль.

– Полжизни человек тратит на поиски самого себя. А когда находит, другие полжизни ему приходится потратить на то, чтобы мир его заметил...

Инди как раз распахнул дверцу шкафа, и его взгляд упал на висящую на крючке потрепанную рыжую «Федору». На полке рядом лежал свернутый кольцами кнут. Как будто ждали своей очереди отправиться в путь.

«Это и есть мое «я», – подумалось Инди.

Между тем Стенфорт продолжал:

– С недавних пор я стал задаваться вопросом: когда меня не будет, что обо мне скажут люди...

Так и не закончив фразу, он вышел из комнаты, словно оставив Инди наедине с этим вопросом.

Инди разглядывал шляпу и кнут.

А правда, что обо мне потом скажут люди?

Был и другой вопрос. Не менее болезненный.

А будет ли кому вообще вспомнить обо мне?..

Инди представил себе опустевший после его ухода дом. Откуда-то с улицы донесся женский крик: мать звала ребенка ужинать. В комнате монотонно тикали старинные баварские часы, еще дедовы. Когда-то это был его дом. Теперь помещение превратилось в музей, к тому же закрытый. Музей, из которого ушли даже смотрители.

На что он потратил жизнь?

Инди медленно отвернулся от шкафа. Так и не притронувшись ни к шляпе, ни к кнуту. Может быть, сейчас наступил тот самый момент, когда нужно выбрать новую дорогу.

И он решительно захлопнул дверцу, щелкнул замок, словно захлопнул дверь в прошлую жизнь.