Индиана Джонс и последний крестовый поход

Глава 3

– Знаешь, мы с твоим отцом дружим с незапамятных времен, – сказал Маркус Броди, вылезая из кабриолета.

Индиана привез его к небольшому домику, обшитому белым сайдингом. Это и была резиденция Генри Джонса, отца Инди.

– Да... – продолжал вспоминать Маркус, направляясь к крыльцу. – Я видел, как постепенно вы отдалялись друг от друга, и ужасно переживал... Но, как я посмотрю, тебе все же небезразлична судьба твоего отца.

Инди дернул входную дверь, она оказалась открытой.1

– Отец! – крикнул Инди, переступив порог темной прихожей.

Тишина.

– Понимаете, – сказал Инди, оглядываясь на Броди. – Он академист. Книжный червь. Он никогда не участвовал в полевых работах. – Инди раздвинул тяжелые зеленые гардины, отгораживающие прихожую от гостиной, и замер...

Комната была перевернута вверх дном. Сорванные с петель полки, опрокинутый ломберный столик, на ковре – разбросанные бумаги. Светильник над камином, большой свет и торшер горели на полную мощность, а на столе жужжал вентилятор. Все ящики стола были выпотрошены и тоже валялись на полу. За отодвинутой раздвижной стенкой виднелась кухня – там тоже горел свет, и дверь холодильника была нараспашку.

– Господи Боже мой, – тихо причитал Броди. – Вот старый дурак. В какую историю он ввязался?

– Не знаю, – сказал Инди, глядя на всю эту разруху. – Но все очень серьезно. – Ступая прямо по бумагам, Инди распахнул дверь в следующую комнату: – Пап?

Отца в доме не было. Броди взял со стола несколько конвертов с почтовыми штемпелями и нахмурился:

– А почта, между прочим, сегодняшняя. Ее кто-то вскрыл.

«Мой отец пропал, кто-то разворотил его дом и вскрыл почту», – судорожно думал Инди, словно пытаясь что-то вспомнить, и вдруг воскликнул:

– Господи! Почта! Маркус, как я мог забыть! – Инди вытащил из кармана бандероль, которую таскал еще со времени побега из колледжа. На бандероли стоял штамп «Венеция. Италия». Теперь все сходится. Инди вскрыл бандероль и вытащил оттуда толстую записную книжку в кожаном переплете.

– Что это? – удивился Броди.

– Это отцовский дневник, посвященный Чаше Грааля. – Инди пролистал дневник, заполненный подробными примечаниями и зарисовками. – Тут все ниточки, которые он попытался распутать. Здесь и его маленькие открытия – полная история исследований, посвященных этой теме. Тут вся его жизнь. Почему он решил переслать мне дневник?

– Ума не приложу, – пожал плечами Броди. – Не исключено, кто-то охотится за этой тетрадью.

Инди присел возле камина. На стене перед ним висела небольшая старинная картина: распятый Христос, а в его ногах – женщина по имени Экклезия, символ церкви, восседающая на причудливом животном, помеси крылатого человека, льва, быка и орла, которые, в свою очередь символизировали евангелистов Матвея, Марка, Луку и Иоанна. Из ран Христа сочилась кровь, и Экклезия собирала ее в чашу.

Инди повернулся к Броди:

– А вы верите?

– Во что? – переспросил тот.

Инди не ответил, заглядевшись на вторую картину перед входом на кухню: два рыцаря сорвались с отвесной скалы, причем один летел вниз, а второй шел по воздуху, протягивая руки к парящей над землей Чаше Грааля.

Инди оторвал взгляд от картины.

– Я имею в виду, верите ли вы в существование Чаши Грааля.

– Искать Чашу Христа означает прежде всего наше желание обрести Бога в душе, – сказал Броди. – Если хотите услышать от меня какие-то факты, то у меня их нет. Да и в моем возрасте я уже готов многие вещи принимать на веру.

Инди кинул взгляд на стол и натолкнулся на взгляд отца, который смотрел на пего с фотографии. Давно это было – отец еще не был седым, а был темноволос, с густой бородой и усами, которые только подчеркивали его хмурую задумчивость. Инди отодвинул бумаги, чтобы рассмотреть фото целиком. Рядом с отцом стоял он, Инди, маленький неулыба, и смотрел не в камеру, а куда-то в сторону, словно ему хотелось вырваться и убежать от собственного отца. А ведь тогда еще жива была мама. Инди еще крепче сжал в руке отцовскую тетрадь.

– Маркус, позвоните Доновану и скажите, что я согласен лететь в Венецию, – сказал он.

– Тогда мы летим вместе, – заключил Броди.

В Нью-Йоркском аэропорту их ждал двухмоторный самолет с логотипом Уолтера Донована – он же привез их сюда на своем лимузине.

– Итак, мы прилетим в Венецию. А что дальше? – спросил Броди у Донована, пытаясь перекричать шум мотора.

– Не беспокойтесь, – ответил с заднего сиденья машины Донован. – Там вас встретит доктор Шнайдер.

– Понятно.

– И еще – у меня в Венеции своя квартира. Она в вашем полном распоряжении. Доктор Джонс... – обратился Донован к Инди. – Желаю успехов. Будьте осторожны, и никому не верьте.

Инди молча кивнул и вылез из машины.

Инди никогда не верил, что Чаша Грааля существует, он просто отправлялся на поиски отца. То, что Донован финансировал эту поездку, было счастливым совпадением.

Летели они с несколькими остановками – на Ньюфаундленде, на Азорах и в Португалии. Всю дорогу Инди неотрывно изучал отцовский дневник. Генри Джонс- старший скрупулезно записывал все, что касалось Чаши Грааля: древние легенды и средневековые поэмы, рассказы о крестоносцах и битвах, которые они вели. Были тут подробные карты, на одной из которых, кстати, было место, помеченное как горная дорога. Были там и наброски различных препятствий, которые могут встретиться на пути к Чаше. Кроме этого Генри Джонс записывал свои размышления о духовной сущности этой реликвии.

На одном из разворотов Инди увидел отцовской набросок витража, изображающего рыцаря со щитом, а на щите был крест – нижняя его часть очень напоминала фрагмент креста, увиденного им на плите в апартаментах Донована. На других страницах Генри Джонс упоминал о том, что римские цифры III, VII и X напрямую связаны с витражом и с изображением рыцаря, но каким образом они связаны, Инди так и не смог понять. Чего только не было в этом дневнике! Рисунки львиных скульптур на верху какой-то лестницы, и снова – на целый разворот – фигурки львов, служивших капителями на каменных колоннах. А потом из дневника выпал оттиск. Верхняя половина была пуста, а нижняя идеально совпадала с куском плиты, хранящейся у Донована. Поскольку оттиск был сделан в натуральную величину, Инди не сомневался, что профессор сделал его собственноручно.

Стоит заметить, что почерк у отца был неразборчивый, читать его было трудно. Ничего удивительного – какой характер, такой и почерк.

...Венеция – бальзам для души. Инди очень любил и понимал Венецию. Оп бывал там неоднократно, любил древнюю архитектуру этого города, испещренного каналами с перекинутыми через них мостиками, любил венецианские гондолы, самый прекрасный вид городского транспорта. Поэтому Инди с удовольствием прокатился в компании Маркуса Броди на гондоле до причала площади Сан Марко.

– Ах, Венеция, – мечтательно вздохнул Инди, вылезая на берег.

– Ну да, – рассеянно пробурчал Броди из-под нахлобученной на глаза шляпы. Он решил подражать Инди и тоже надел широкополую шляпу, только черную, и такой же серый костюм.

Следом за друзьями гондольер нес два чемодана.

– И как мы узнаем этого доктора Шнайдера? – спросил Броди, прервав мечтательный ход мыслей друга.

– Не знаю. Может, он нас сам узнает?

Они уже вышли на тротуар, когда их окликнул женский голос:

– Доктор Джонс!

На причале стояла длинноволосая блондинка в темно-серой юбке и таком же пиджаке.

– Вообще-то я вас сразу узнала, – с улыбкой произнесла незнакомка, подойдя ближе. – Доктор Джонс, у вас глаза вашего отца.

– Да, и мамины уши, а все остальное возьмите себе, – с очаровательной развязностью ответил Инди.

– Жаль, что лучшие части вашей персоны уже разобраны, – рассмеявшись, парировала девушка.

Инди показалось, что у нее австрийский акцент, но он точно не был уверен.

– А вы – Маркус Броди? – спросила девушка и протянула ученому руку.

– Совершенно верно. Или просто Маркус, – ответствовал тот, приподняв шляпу.

– Эльза Шнайдер.

– Очень рад, очень рад.

Обычно Инди не любил сюрпризов, но этот был из числа приятных. Доктор Шнайдер оказался особой женского пола.