Исторические сочинения

Предисловие

Святому и блаженнейшему отцу, епископу Эдфриду[1228], и всей монашеской братии, служащей Богу на острове Линдисфарн, — Беда, вернейший ваш слуга, посылает привет.

Предваряя написанную по вашей просьбе книгу о жизни нашего отца, блаженной памяти Кутберта, пишу, как обычно, нечто вроде предисловия, из которого читатель может узнать о вашем желании и моей готовности выполнить его. В этом предисловии я хочу напомнить тем из вас, кто знает это, и поведать незнающим, что все, написанное мною, основано на тщательном изучении письменных сведений о делах этого великого мужа и не менее тщательном опрашивании всех достойных доверия свидетелей с записью всех их слов. Когда я узнавал что-либо у тех, кто знал начало, середину или конец его славной жизни и деяний, я неизменно записывал их имена, чтобы подтвердить достоверность моего рассказа, и только потом подносил перо к бумаге[1229] и начинал писать. Когда же моя работа была сведена воедино, но еще не закончена вполне, я часто показывал ее для подтверждения и исправления нашему почтеннейшему брату, священнику Херефриду, и другим, кто в течение долгого времени знал этого божьего человека и мог рассказать о его жизни.

Исправив по их советам все возможные ошибки и убрав несообразности, я решился записать все, что счел правдивым, и предъявить результат на суд вашего авторитета, чтобы вы либо отвергли его как ложь, либо утвердили как истину. Когда я с Божьей помощью сделал это, мою книгу в течение двух дней читали старейшины и наставники вашей конгрегации, внимательно изучив все ее части, и не нашли в ней ничего, требующего исправления, но общим согласием признали все написанное мною достойным прочтения и пригодным для переписывания теми, кто в благочестивом рвении возьмется за это. Вы также дополнили написанное мною многими фактами о жизни и делах этого блаженного мужа, не менее существенными, чем те, что я записал, которыми я счел необходимым дополнить свое сочинение, чтобы сделать его более совершенным.

Теперь, когда я без лишнего промедления сделал то, что обещал вашему благочестивому сообществу, и с послушанием выполнил все ваши просьбы, прошу и вас не медлить с исполнением моего желания: когда вы будете читать эту книгу и, памятуя о делах нашего блаженного отца, еще горячее устремляться сердцем к Царству Небесному, не забудьте призывать Божью милость к моей малости, чтобы я был сочтен достойным ныне и впредь лицезреть благость Господа на земле живых[1230]. Когда же я скончаюсь, молитесь за упокоение моей души, ибо я ваш друг и преданный слуга; совершайте обо мне мессы и поминайте мое имя среди ваших. В особенности вы, святейший епископ, помните, что обещали мне это и в подтверждение будущего поминания приказали вашему смиренному брату Гутфриду, чтобы он уже сейчас внес мое имя в поминальную книгу вашей святой конгрегации. Быть может, ваша святость знает, что я прежде уже описал в героических стихах, как теперь в прозаическом сочинении, которое подношу вам, жизнь того же нашего отца, возлюбленного Богом; это творение, хоть и более краткое, следует тому же порядку, в каком мне изложили это наши братья; если вы хотите иметь эти стихи при себе, вы можете получить от меня их список. В предисловии к той работе я обещал, что в надлежащее время напишу более полно о его жизни и чудесах, и в этой своей книге попытался в меру своих сил сдержать это обещание.

Молюсь, чтобы Господь Всемогущий сохранил ваше блаженство, дорогие братья и господа, в мире и безопасности. Аминь!

ГЛАВА I О том, как дитя Божье Кутберт был предупрежден ребенком о будущем епископстве

Начало нашей истории о жизни святого Кутберта знаменуется словами пророка Иеремии, который в отшельническом озарении говорил: «Благо человеку, когда он несет иго в юности своей; сидит уединенно и молчит, ибо Он наложил его на него»[1231]. Зная сладость этого блага, Кутберт, человек Божий, еще в ранней юности решил возложить на свою шею ярмо монашеского послушания, а когда представился случай, предался отшельнической жизни и долгое время воздерживался от разговоров с людьми ради сладости общения с Господом. Он сделал это уже во взрослом возрасте, но милость Божья постепенно приводила его на этот путь начиная с детских лет, ибо уже на восьмом году жизни, первом году отрочества после детства[1232], когда он еще предавался играм и развлечениям вместе с прочими детьми, к нему можно было отнести слова, сказанные о пророке Самуиле: «Еще не знал тогда голоса Господа, и еще не открывалось ему слово Господне»[1233]. Такими словами воспоем мы его отрочество, которое в более зрелом возрасте привело его к совершенному познанию Господа и открыло его духовный слух к восприятию Божьего слова.

Как мы уже сказали, он любил игры и забавы и, что вполне обычно для его возраста, находил удовольствие в обществе других детей и играх с ними. Поскольку он был ловок и быстр умом, он часто побеждал в этих мальчишеских состязаниях; когда другие уставали, он один оставался бодрым и победно осматривался вокруг, ища тех, кто готов побороться с ним за победу. Нередко он хвастался тем, что может одолеть не только своих одногодков, но и тех, кто старше, в прыжках, беге, борьбе и других развлечениях. Ибо, будучи ребенком, он вел себя и думал, как ребенок, но став взрослым, в один миг оставил все ребячьи забавы.

Отроческий ум Кутберта был направлен Божьим промыслом от ребячеств к возвышенному одним случаем. Блаженной памяти епископ Трумвин[1234] передал мне то, что говорил ему сам Кутберт: в один из дней множество мальчишек, включая Кутберта, собрались для обычных игр в поле, и в детском веселье некоторые из них принялись прыгать и кривляться самым неестественным образом. Внезапно один из них, трех лет от роду, подбежал к Кутберту и начал серьезнейшим тоном убеждать его отречься от глупых игр и забав и вместо этого развивать силу своего ума, чтобы он стал столь же гибким, как тело. Когда Кутберт посмеялся над этими словами, малыш упал наземь и залился горькими слезами. Другие бросились утешать его, но он продолжал рыдать, и тогда они спросили, почему он плачет так безутешно. Наконец он согласился ответить и повернулся к Кутберту, который тоже старался успокоить его. «Почему ты, — вопросил он, — о святой Кутберт, священник и прелат, предаешься этим играм, столь противным твоей натуре и положению? Подобает ли тебе играть с детьми, когда сам Господь предназначил тебе учить добродетели даже тех, кто старше тебя?» Кутберт, будучи добрым мальчиком, внимательно выслушал эти слова, с заботой и лаской утешил плачущего и отправился домой. Сразу после этого он оставил суетные игры и начал духовно упражнять ум и характер, как будто Святой Дух, прежде говоривший с ним устами младенца, теперь нашел прямой путь к его сердцу.

Нет ничего удивительного в том, что Господь обличил глупость одного ребенка устами другого, если Он даже бессловесную скотину заставил говорить, обличая малоумие пророка. Истинно сказано в его честь: «Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу»[1235].

ГЛАВА II Как он охромел из-за нарыва на колене и был исцелен ангелом

Истинно сказано, что всякому имеющему дастся и приумножится[1236] и имеющему любовь и стремление к добродетели Божьим провидением все это дается в изобилии. Так Кутберт, дитя Божье, бережно хранил в душе наставление, полученное от человека, и потому был сочтен достойным встречи и разговора с ангелом.

Его колено внезапно заболело, и на нем вздулся большой нарыв; нервы на его бедре стали дергаться, и ему пришлось ходить, хромая и волоча за собой больную ногу, но потом боль возросла, и он уже совсем не мог передвигаться. В один из дней родные вынесли его из дома подышать и оставили на улице, и скоро он увидел приближающегося всадника, одетого в белые одежды и благородного видом; лошадь же, на которой он сидел, была несравненной красоты. Он подъехал ближе, любезно приветствовал мальчика и как бы в шутку спросил его, не будет ли он так любезен встретить гостя. «Я с радостью поднялся бы и оказал бы вам самый любезный прием, что в моих силах, — ответил ему Кутберт, — но за мои грехи я наказан слабостью в ногах; давно уже я страдаю от болезненного нарыва на колене, и ни один лекарь, сколь бы он ни был сведущ, не сумел меня исцелить». Человек тот, сойдя с лошади, внимательно осмотрел больное колено, а потом сказал: «Согрей немного пшеничной муки с молоком, приложи эту смесь к нарыву, и все будет хорошо». Сказав это, он снова сел на лошадь и удалился. Кутберт сделал как ему сказали, и через несколько дней все прошло. Тогда он понял, что это был ангел, посланный Тем, кто некогда послал архангела Рафаила вернуть зрение Товиту. Если же кто считает невероятным, что ангелы могут ездить верхом на лошадях, то дайте ему прочитать историю Маккавеев, в которой ангелы являются конными, чтобы помочь Иуде Маккавею и защитить Храм Господень.

ГЛАВА III Как он молитвой изменил направление ветра и вернул рассеянные бурей корабли невредимыми к земле

С того времени отрок посвятил себя Господу и, как он впоследствии признавался друзьям, всегда молился Богу, когда ему угрожала опасность, и часто с ангельской помощью избегал ее. За других, находившихся в опасности, его милостивая душа также возносила молитвы Богу и часто была услышана Тем, кто внемлет плачу страждующих, и эти люди получали избавление от всех бед. Был, например, монастырь, стоявший к югу от устья реки Тин[1237], где тогда жили монахи, но поскольку все на свете меняется, сегодня его населяет благородная община дев, служащих Христу. Однажды эти благочестивые слуги Божьи везли издалека на плотах по названной реке бревна, в которых нуждался монастырь. Они уже подплыли к месту, у которого собирались пристать к берегу, как вдруг с запада подул сильнейший ветер, который подхватил плоты и понес их прочь от устья реки. Братья в монастыре, увидев это, спустили на воду лодки и попытались помочь находившимся на плотах, но сила прибоя и свирепость ветра превозмогли их усилия. Отчаявшись в человеческих силах, они прибегли к помощи Бога — выйдя из монастыря, собрались на скале, под которой плоты уносились в море, пали на колени и стали молить Господа о тех, кому угрожала неминуемая гибель.

Но помощь Божья пришла не в ответ на эти просьбы, хоть и искренние; она, без сомнения, должна была показать, какую силу имеют молитвы Кутберта. На другом берегу реки собралось множество людей, среди которых был и он. И пока монахи скорбными взглядами провожали пять плотов, уносимых в море и похожих на пять морских птиц среди волн, толпа стала порицать их, заявляя, что они сами заслужили эту утрату, отвергнув прежний образ жизни и выдумав для себя особые правила[1238]. Кутберт осудил оскорбления этих ругателей, сказав им: «Что вы делаете, братья, оскорбляя тех, кого видите на краю гибели? Неужели не было бы лучшим и более человечным помолиться о них Господу, чем злорадствовать по поводу их несчастий?». Но селяне, обратившись к нему со злобой в душе и на языке, закричали: «Нечего молиться о них, и пускай Бог никого из них не спасет! Ведь они отняли у нас старинные обряды и обычаи, заменив их новыми, которых никто не понимает». Услышав это, Кутберт пал на колени и стал молиться, склонив голову к земле. И тут направление ветра изменилось и скоро плоты, к великой радости плывших на них, были прибиты к берегу возле монастыря, в намеченном месте. Увидев это, селяне устыдились своей неверности, воздали должное Кутберту за его веру и никогда с тех пор не прекращали почитать его. Один из самых уважаемых братьев нашего монастыря, от которого я это услышал, рассказал, что часто вместе с другими слышал об этом случае от одного из тех, кто там присутствовал — человека простого и совершенно не способного на какую-либо выдумку.

ГЛАВА IV О том, как он, находясь с пастухами, увидел душу святого епископа Айдана, возносимую ангелами на небеса

Благодать Господа, что управляет жизнью каждого верного, позволила этому рабу Божьему взять на себя духовное послушание, сделавшее его впоследствии достойным высшего воздаяния[1239]. В то время Кутберт вместе с другими пас стадо овец в дальних холмах. В одну из ночей, когда прочие пастухи спали, а он, как обычно, предавался молитве, он узрел вдруг сошедший с небес столп света и заключенных в нем ангелов, которые спустились на землю, чтобы забрать чистую дашу праведника и вознести ее в небесную обитель. Возлюбленный Господом юноша был крайне удивлен увиденным и утвердился отныне в своем решении стяжать богатства духа и заслужить блаженство вечной жизни вместе с праведниками. Тотчас же он вознес хвалы Господу, а потом призвал и своих товарищей восславить Его. Он сказал им: «Как печально, что мы постоянно охвачены сном и ленью и не видим славы тех, кто непрестанно трудится во имя Христа! Стоило мне лишь малое время уделить ночной молитве, как я сподобился увидеть великое Господне чудо: отворились врата райских обителей и ангелы вознесли туда душу некоего святого мужа, который сейчас созерцает в вечном блаженстве славу Небесного Царства и его царя Христа, пока мы здесь пресмыкаемся во мраке. Наверное, это был святой епископ или иной возлюбленный служитель Господа, которого сонм ангелов вознес к сияющим небесным высям».

После этих слов Кутберта сердца пастухов наполнились благоговением, и они восславили Господа. Утром же он узнал, что представился епископ Айдан с острова Линдисфарн[1240], муж великих достоинств, и душа его была вознесена в Царство Небесное в тот же час, когда он узрел ночное видение. Тогда он вернул хозяевам их овец, ибо решил без промедления отправиться в монастырь.

ГЛАВА V О том, как на пути в монастырь Господь послал ему пищу

Когда Кутберт со всей решимостью собрался вступить на стезю праведной монашеской жизни, Божья благодать просветила и укрепила его в этом намерении. Ему было дано узнать на своем примере, что ищущему прежде всего Царство Божие и его правду милостивый Господь дает все необходимое для поддержания жизни. Он ехал один по дороге и в четвертом часу[1241] повернул к селению, увиденному вдали. Подъехав к дому одной благочестивой женщины, он попросил позволения отдохнуть под ее кровом, а также накормить его лошадь — о ней он беспокоился больше, чем о себе, поскольку уже начиналась зима. Радушная хозяйка согласилась и предложила ему также подкрепиться, но человек Божий отказался, сказав, что не может в этот день вкушать пищи. Ибо был шестой день недели, в который многие верные в память о страстях Господних имеют обычай до девятого часа воздерживаться от приема пищи[1242]. Хозяйка, однако, настаивала на своем, говоря ему: «Дальше на вашем пути не будет ни селения, ни дома, а путь будет долгим, и вряд ли вы к ночи доберетесь до своей цели. Поэтому поешьте хоть немного, иначе вам придется поститься не только целый день, но и всю ночь до утра». Но хотя она была упорна в своих уговорах, он еще упорнее отстаивал свою любовь к посту. Вскоре он покинул ее дом, так и не съев ни крошки, и постился весь день до вечера.

Когда на землю спустились сумерки, Кутберт понял, что не успеет добраться до нужного ему места и не найдет поблизости дома, где можно переночевать. В этот миг он увидел вблизи несколько пастушьих хижин, построенных еще летом, а теперь почти развалившихся. Он вошел в одну из них, привязал лощадь к стене, положил перед ней горсть соломы, сорванной ветром с крыши, и принялся молиться. Когда он пел псалом, он увидел, как лошадь, подняв голову, ухватила свисающий с крыши пучок соломы, и оттуда вдруг выпало что-то, завернутое в льняную ткань. Закончив молиться, Кутберт поднял сверток, чтобы узнать, что в нем, и нашел внутри половину еще теплой ковриги хлеба и немного мяса, чего вполне хватало для насыщения одного человека. «Да будет благословенно имя Твое, Господи! — вскричал Кутберт. — Я постился весь день из любви к Тебе, и Ты по милости Твоей соблаговолил послать пропитание мне и моей лошади». И он разломил хлеб, отдав лошади половину от него.

С того дня он стал молиться еще усерднее, поскольку убедился, что еда была специально послана ему в пустынном месте как дар Того, кто кормил долгое время пророка Илию, которому пищу носили вороны[1243]. Это был Господь, всегда видящий тех, кто имеет страх Божий и полагается на милость Его, кто верит, что Он может спасти их душу и подкрепить тело, ослабевшее от голода. Я узнал об этом от праведного мужа из нашего монастыря — священника по имени Ингвальд, которому рассказал эту историю сам Кутберт. Этот муж уже достиг весьма почтенных лет, и в сердце его, всецело обращенном к небесам, не осталось никакой привязанности к земному.

ГЛАВА VI О том, как после прихода в монастырь Бойсил, святой муж, узнал его и изрек о нем пророчество

Так преподобный слуга Божий Кутберт, оставив мирские дела, спешил подчиниться монастырскому правилу; узрев небесное видение, он жаждал радостей вечного блаженства, вкусив пищи, посланной Господом, готов был терпеть голод и жажду в земном своем служении. Он знал, что среди монахов Линдисфарна было немало святых мужей, чьи наставления и пример жизни могли помочь ему возрасти духовно. Слышал он и о Бойсиле[1244], монахе и священнике исключительной святости, который жил в монастыре Мелроз. По воле Божьей случилось так, что когда Кутберт подъехал к этой обители, Бойсил стоял у ворот и первым увидел его. Кутберт спешился, вручил привратнику лошадь и копье, ибо не расстался еще с мирскими обычаями и привычками, и направился в церковь помолиться. Узрев духовным зрением, каким прославленным мужем станет этот незнакомец, Бойсил сказал монахам, бывшим рядом с ним: «Се раб Господень», — в подражание Тому, Кто сказал подошедшему Нафанаилу: «Вот подлинно израильтянин, в котором нет лукавства»[1245]. Я узнал об этом от праведного Сигфрида, пожилого священника монастыря Гирвум, который стоял рядом с Бойсилом, когда тот произнес эти пророческие слова. Сигфрид тогда был юношей, делавшим в той обители первые шаги в монашеском послушании, а теперь он совершенен в служении Господу, живет в нашем монастыре и на пороге иного мира ждет будущего блаженства.

Ничего более не сказав, Бойсил радушно приветствовал подошедшего к нему Кутберта и, услышав о приведшем его в Мелроз желании удалиться от мира, с радостью оставил его у себя, поскольку исполнял тогда обязанности настоятеля. Когда через несколько дней вернулся Эта[1246], священник и настоятель монастыря, Бойсил рассказал ему о Кутберте и его стремлении к духовной жизни и получил разрешение на постриг юноши и принятие его в состав монашеской братии. Став монахом, Кутберт столь же ревностно, как другие братья, подчинил себя монастырским правилам и даже стремился к еще большей, чем у других, строгости жизни. В чтении, трудах, молитвах и трезвости он превосходил всех, ибо воздерживался, подобно могучему Самсону из Ветхого Завета, от всех опьяняющих напитков, но был пока не в состоянии столь же строго ограничивать себя в еде, ибо тогда его тело стало бы менее пригодным к работе, которую он, будучи крепким и сильным, всегда выполнял с охотой.

ГЛАВА VII О том, как он оказал гостеприимство ангелу и, угощая его земным хлебом, был удостоен получения хлеба небесного

Несколько лет спустя король Эльфрид[1247] ради спасения своей души пожаловал аббату Эте земли в местности под названием Инрип[1248] для строительства там монастыря. Когда там были возведены все необходимые строения, аббат отправил туда часть братьев, включая Кутберта, предписав им соблюдать те же правила, что в Мелрозе. В один из дней, когда послушанием Кутберта была встреча гостей, он сподобился принять ангела Божьего, посланного для проверки его усердия. Однажды утром, войдя в гостевую келью, он увидел сидящего там молодого человека и любезно, как всегда, приветствовал того, кого счел обычным странником. Он принес юноше воды, чтобы вымыть руки, сам омыл ему ноги, вытер их и согрел у себя под мышками. А потом предложил гостю остаться до третьего часа и разделить трапезу, сказав, что если он отправится в путь голодным, ему труднее будет выносить холод, ибо тогда стояла зима. Он думал, что юноша всю ночь провел в дороге, под ветром и снегом, и только утром прибыл в монастырь. Гость ответил, что не может ждать, поскольку ему предстоит еще долгий путь, но Кутберт не отставал и продолжал просить его остаться ради Господа.

Когда молитвы третьего часа закончились, настало время утренней трапезы, и Кутберт поставил перед гостем стол с едой со словами: «Прошу тебя, брат, ешь и набирайся сил, а я сейчас принесу тебе горячего хлеба, который, наверное, уже испекли». Но когда он вернулся, оставленного им в келье юноши уже не было, и на лежащем снаружи снегу не было никаких следов, указывающих, в какую сторону он ушел. Праведный Кутберт был удивлен этим и все время, пока относил стол назад в кладовую, обдумывал подробности этого происшествия. Вдруг он ощутил удивительно сладкое благоухание, огляделся вокруг себя и увидел три больших хлеба, испеченных с необычайным искусством из белейшей муки[1249]. Тогда он сказал себе: «Понятно теперь, что юноша, которого я принимал, был ангел Господень, пришедший насытить нас, а не самому насытиться. Именно он принес эти хлебы, какие никогда не могут появиться на нашей земле — белизной они превосходят лилии, ароматом розы и вкусом мед. Значит, они не сделаны на земле, а посланы из рая, и неудивительно, что он отказался от предложенной ему земной пищи, раз он наслаждается этим небесным хлебом».

Вдохновившись этим чудом, человек Божий стал еще усерднее вершить дела добродетели, а по мере роста его подвигов возрастала и благодать Господа на нем. Теперь к нему часто являлись ангелы, и он беседовал с ними, а когда был голоден, Господь всегда посылал ему пищу. Кутберт был неизменно приветлив и приятен в общении; побуждая братьев к благочестивой жизни, он рассказывал им о деяниях отцов Церкви и о том, какими духовными дарами наделила его самого Божественная любовь. Притом он говорил об этом так, будто эти события происходили не с ним, а с другим человеком, но слушатели понимали, что он говорит о себе по примеру блаженного апостола Павла, который иногда прямо говорил о себе, а иногда как будто о другом человеке: «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет восхищен был до третьего неба»[1250].

ГЛАВА VIII О том, как Кутберт был исцелен от недуга, а Бойсил на смертном одре предсказал ему будущую славу

Какое-то время спустя, поскольку все в этом мире скоротечно и изменчиво, как море во время бури, упомянутый аббат Эта вместе с Кутбертом и другими братьями были вынуждены оставить монастырь, который отдали другим[1251]. Но наш достойный воин Христа не ослабил из-за переезда той духовной брани, которую вел. Как и прежде, он внимательно прислушивался к наставлениям и поучениям блаженного Бойсила. В то время, как рассказывает его друг священник Херефрид[1252], бывший до него аббатом монастыря Линдисфарн, он был поражен тяжким недугом, от которого страдали тогда многие жители Британии[1253]. Братия монастыря провела целую ночь в молитвах о его жизни и здоровье, ибо они считали важным, чтобы такой благочестивый муж оставался с ними во плоти. Они делали это, не оповестив его; когда же утром он узнал об их молитвах, то воскликнул: «Что же я тут лежу?! Не может быть, чтобы Господь пренебрег вашими молитвами, так что дайте мне мой посох и башмаки». Он встал с постели и попытался ходить, опираясь на посох; постепенно к нему вернулись силы, и он совершенно исцелился. Опухоль на его бедре рассосалась, но ушла внутрь, и он до конца своих дней чувствовал боль в ноге, так что, по словам апостола Павла, его «сила совершалась в немощи»[1254].

Когда слуга Божий Бойсил увидел, что Кутберт поправился, он сказал ему: «Видишь, брат мой, ты исцелился от своего недуга, и уверяю тебя, что теперь болезни не станут тебя беспокоить, и ты еще долго избежишь смерти. Послушай мой совет: моя смерть уже близка, поэтому постарайся научиться у меня всему, чем можно, пока я могу еще наставлять тебя; ибо всего семь дней мне осталось наслаждаться телесным здоровьем и ясной речью». Поверив всему услышанному, Кутберт спросил, какое чтение ему лучше начать, чтобы закончить за семь дней. «Иоанна Евангелиста, — ответил Бойсил. — У меня есть копия его Евангелия на семи листах[1255]. Мы можем с Божьей помощью читать по одному листу в день и по мере сил обсуждать прочитанное». Делая так, они быстро выполнили задачу, поскольку искали только веру, движимую любовью[1256], не отвлекаясь на праздные вопросы. Ровно через семь дней Бойсил умер от упомянутого недуга и сразу после смерти вошел в радость вечной жизни. Говорят, что за эти семь дней он предсказал Кутберту все, что с тем случится в будущем, ибо, как я уже говорил, он был пророком и мужем удивительной добродетели. Более того, еще за три года до смерти он открыл настоятелю Эте, что случится мор, от которого умрет и он, но сам настоятель скончается от другой болезни, которую врачи зовут дизентерией. В этом он тоже оказался пророком, поскольку так все и случилось. Среди прочего Бойсил сказал Кутберту, что тот будет рукоположен в епископы.

Когда Кутберт стал отшельником, то никогда не говорил никому об этом предсказании, но с глубокой скорбью говорил братьям, приходившим навестить его, что если бы у него была скромная келья на острове, огражденном волнами океана от суеты и тревог этого мира, он и тогда не был бы огражден от мирских искушений, ибо всегда следует бояться опасности стать жертвой любви к стяжательству[1257].

ГЛАВА IX О том, как усерден был Кутберт в служении Слову

После смерти Бойсила Кутберт взял на себя его обязанности помощника аббата и много лет выполнял их с благочестивейшим рвением, подобно святым. Он не только был наставником и примером для братьев в монастыре, но и старался обратить души окрестных жителей к радостям небесной жизни. Многие из них, однако, порочили святую веру, которую исповедовали, нечестивыми делами. Некоторые в преддверии смерти отвергали священные таинства, прибегая к колдовским средствам, как будто заговорами, амулетами или другими демоническими чарами могли избежать смерти, уготованной им Господом. Чтобы исправить эти заблуждения, он часто покидал монастырь верхом и пешком и возвещал истину жителям соседних селений, как делал прежде его предшественник Бойсил. В то время у народа англов был обучай собираться вместе по прибытии священника или епископа и слушать его поучения, чтобы научиться чему-то полезному и спасти свои души. И Кутберт был так искусен в проповедях и горел таким рвением, что никто не решался скрывать от него свои грехи, но все полностью открывались ему. Зная, что от его внимания невозможно скрыть даже малость, они надеялись заслужить прощение искренней исповедью. Особенно Кутберт любил посещать селения, которые находились в горах, вдалеке от дорог, и не посещались другими из-за бедности и дикости их жителей. Даже там его проповеди находили благодатную почву, и часто он оставался там неделю, две или три, а однажды не возвращался домой целый месяц, проводя это время в горах, где наставлял бедняков как словами проповеди, так и собственным благим примером.

ГЛАВА X О том, как Кутберт всю ночь молился, стоя в море, а когда он вышел, два морских животных преклонились перед ним; и как увидевший это брат убоялся, но был успокоен Кутбертом

Когда этот святой муж становился все более известен своими добродетелями и чудесами, Эбба[1258], праведная женщина и верная раба Христова, была аббатисой монастыря в месте, известном как город Колуд[1259]; она славилась как благочестием, так и благородством происхождения, ибо была сводной сестрой короля Освиу[1260]. Она отправила к человеку Божьему посланцев с просьбой посетить ее монастырь. Не в силах пренебречь этим любящим приглашением верной рабы Господа, он прибыл в монастырь и провел там несколько дней, подтвердив словом и примером тот путь Истины, которому учил. Как и везде, он отправлялся молиться, когда остальные шли спать, проводил ночь в бдении и возвращался к себе только в час утренней службы. Однажды ночью некий брат того монастыря, увидев, что Кутберт куда-то уходит, решил тайно проследить за ним и посмотреть, что он будет делать. Кутберт же, покинув монастырь, спустился к морю, которое шумело внизу, вошел в него, пока вода не дошла ему до шеи, и так всю ночь молился Господу. Когда показалась заря, он вышел из моря, пал на колени и снова начал молиться. Пока он делал это, из моря вышли два четвероногих животных, называемых выдрами, улеглись рядом с ним на песок, своим дыханием согрели его ноги и мехом обтерли их. После этого, получив его благословение, они вернулись в родную стихию, а Кутберт вернулся домой, чтобы петь гимны вместе с другими братьями.

Брат, что наблюдал за ним сверху, был так напуган увиденным, что едва смог вернуться в монастырь. Увидев Кутберта рано утром, он пал к его ногам и попросил прощения, ибо не сомневался, что тот знал, где он был этой ночью. Кутберт же спросил его: «В чем дело, брат мой? Что ты сделал? Неужели ты следил за тем, что я делаю? Что ж, я прощаю тебя с одним условием: никому не рассказывай об этом до самой моей кончины». В этом он следовал примеру Господа нашего, который, показавшись во славе ученикам на горе, приказал им: «Никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых»[1261]. Когда тот брат дал ему обещание, он благословил его и отпустил вину. Брат скрывал это чудо, пока святой Кутберт был жив, однако после его смерти позаботился о том, чтобы рассказать о нем всем, кому только мог.

ГЛАВА XI О том, как моряки не смогли выйти в море из-за погоды, и он предсказал, что на другой день она будет хорошой, а также о том, как по его молитве они получили пищу

Тем временем человек Божий все больше овладевал даром пророчества, предсказывая будущие события и видя то, что происходило в других местах. Однажды он покинул монастырь по какой-то надобности и отправился морем к острову пиктов, который называется Нидуари[1262]. Его сопровождали двое братьев, один из которых, ставший впоследствии священником, поведал некоторым людям о чуде, которое человек Божий сотворил на этом острове. Они прибыли туда на следующий день после Рождества Христова и не взяли с собой никакой еды, надеясь вскоре вернуться, ибо погода была ясной, а море спокойным. Но они обманулись в своих ожиданиях: едва они причалили к берегу, как поднялась буря, помешавшая им вернуться. Они провели там несколько дней, страдая от холода и голода, и с приближением праздника святого Богоявления человек Божий, проведя ночь в молитве и бдении, а не в лености и унынии, обратился к ним с успокаивающей и ободряющей речью, как делал всегда. «Почему мы сидим здесь без дела? — вопросил он. — Давайте сделаем все возможное, чтобы спастись. Земля здесь покрыта снегом, а небо облаками, на нас несутся потоки ветра и воды, мы страдаем от голода, и вокруг нет никого, кто мог бы нам помочь. Так обратим наши мольбы к Господу, ибо как он открыл своему народу путь через Красное море и чудесно напитал его в пустыне, так он сжалится и над нами в этой беде. Если наша вера незыблема, то я не думаю, что Он позволит нам остаться голодными в этот день — день, который Он некогда сделал сияющим Своей небесной славой. Давайте же пойдем и посмотрим, какую трапезу Господь приготовил нам, чтобы и мы возрадовались в Его радости». Сказав это, он повел их к тому месту на берегу, где имел обыкновение молиться ночью. Там они нашли три куска дельфиньего мяса, выглядевших так, будто кто-то вырезал их и оставил для приготовления.

Они пали на колени и вознесли хвалы Господу. «Видите, мои возлюбленные братья, — сказал Кутберт, — как велика милость Божья к тем, кто уповает на Господа и доверяется ему! Он приготовил пищу для своих слуг, и эти три куска указывают на число дней, которые нам предстоит здесь оставаться. Возьмите же дары, что Христос послал нам; пойдем и подкрепимся, а затем будем бестрепетно ждать, ибо через три дня и море, и небеса наверняка успокоятся». Все случилось так, как он сказал: три дня бушевал шторм, а на четвертый наступило обещанное спокойствие, и они с попутным ветром вернулись домой.

ГЛАВА XII Как в дороге он предсказал, что орел принесет им пищу, и как все случилось согласно его предсказанию

В один из дней он отправился по своему обычаю проповедовать, взяв с собой мальчика-послушника. Задолго до места назначения они ощутили усталость, и Кутберт сказал мальчику, желая испытать его: «Скажи, сын мой, что ты собираешься есть сегодня? Не собирался ли ты в пути навестить своих друзей?».

«Я и сам думал об этом, — признался мальчик. — Мы не взяли с собой ничего из еды, и здесь нет никого, кто мог бы накормить нас. Но мы не сможем проделать остаток пути голодными, не нанеся вреда своему здоровью».

«Учись верить и постоянно уповать на Бога, — ответил ему Кутберт. — Тот, кто служит Господу, никогда не умрет от голода». Взглянув наверх, он увидел парящего над ними орла и сказал: «Видишь этого орла наверху? Будь уверен, что с ним Господь пошлет нам пропитание».

Они шли берегом реки, продолжая разговор, когда орел вдруг сел на берег.

«Вот и наш помощник, — сказал святой, — о котором я говорил. Беги и посмотри что Господь послал нам, и неси это сюда».

Мальчик побежал и принес большую рыбу, которую птица только что поймала.

«Что ж, — сказал святой, — давай дадим нашему помощнику его долю. Разрежь поскорее эту рыбу пополам и отдай половину птице».

Мальчик так и сделал. Они добрались до ближайшего селения и сварили оставшуюся часть рыбы, которой хватило для насыщения не только им, но и семье, которая ее приготовила. Кутберт прочитал им проповедь и восхвалил Господа за Его щедрость, ибо благословен человек, который надеется на Господа[1263] и не поддается суете и праздным мечтаниям. После этого они продолжили свой путь туда, куда направлялись проповедовать.

ГЛАВА XIII О том, как он во время проповеди имел видение огня, посланное дьяволом, и как он усмирил этот огонь

Примерно в то же время, проповедуя Слово жизни жителям одного селения, он внезапно увидел духовным зрением древнего врага, пытавшегося помешать делу спасения, и решил предупредить людей о готовящихся уловках и западнях, которые он предвидел. «Дражайшие братья! — сказал он. — Каждый раз, слушая мои речи о тайнах Небесного Царства, внимайте им сердцем и будьте настороже, чтобы дьявол, знающий тысячи способов навредить вам, не увлек вас с пути спасения ненужными заботами». Сказав это, он вернулся к теме своей проповеди, как вдруг злобный враг зажег соседний дом сверхъестественным огнем, и казалось, что языки пламени взмывают в воздух, а буря и гром сотрясают небо. Немедленно все бросились тушить огонь (лишь нескольких он смог удержать возле себя), но вода никак не могла потушить мнимое пламя. Только молитва Кутберта смогла обратить в бегство творца этого видения и погасить его обманный пожар. Увидев это, люди со слезами и стыдом пали на колени перед ним, прося прощения за непостоянство ума и признавая, что дьявол ни на один час не оставляет козни против людского спасения. Кутберт же, ободрив их в немощи, вернулся к проповеди слов Вечной жизни.

ГЛАВА XIV О том, как дом был объят настоящим пламенем, и он погасил его при помощи молитвы

Однако его сила была явлена не только в отношении мнимого огня; он сумел погасить настоящий огонь пылкостью своих слез, в то время как другие не могли погасить его никаким обилием воды. Когда он объезжал округу с проповедью спасения, как некогда апостолы, он однажды заехал к некоей благочестивой женщине, которую часто навещал; прежде она была его кормилицей, поэтому он почитал ее за мать[1264]. Дом ее находился на западном краю селения, и как только Кутберт явился туда проповедовать Слово Божье, на другом краю загорелся дом и начался сильный пожар. Ветер дул с той стороны, поэтому искры от горящей на крыше соломы разлетались по всему селению. Бывшие там попытались залить пламя водой, но были отогнаны сильным жаром. Упомянутая раба Божия побежала к своему дому, где находился Кутберт, и стала просить помощи, пока ее дом и все остальные дома в селении не сгорели. «Не бойся, мать, — сказал он, — и воспрянь духом, ибо это жадное пламя не повредит ни тебе, ни другим». Он вышел из дома и простерся ниц перед дверью. Пока он молился, ветер изменил направление и начал дуть с запада, устранив всю угрозу тому дому, где находился человек Божий.

Этими двумя чудесами он уподобился достоинством двум другим святым. Устранив предвиденный им ложный огонь, как мы рассказали выше, он совершил то же чудо, что преподобнейший и блаженнейший отец Бенедикт[1265], который своими молитвами отогнал видение охваченной огнем пекарни, которое древний враг наслал на учеников святого. Остановив же молитвой настоящий пожар, он уподобился святому епископу Марцеллину из Анконы[1266], который, когда его город был охвачен огнем, встал перед пламенем и унял его своей горячей молитвой, пока сограждане тщетно пытались погасить огонь водой.

Не вызывает удивления, что такие совершенные и верные служители Бога получают власть над силой огня, ведь своим ежедневным упорным благочестием они обучаются побеждать не только желания плоти, но и огненные стрелы лукавого. К ним можно применить слова пророка: «Пойдешь ли через огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя»[1267]. Я же и те, кто, подобно мне, сознает свою слабость и беспомощность, знаем, что ничего не можем сделать против земного огня, как и не уверены, что сможем уйти невредимыми от неугасимого огня будущего наказания. Но любовь нашего Спасителя сильна и изобильна, она ниспошлет нам милость заступничества, хотя мы недостойны и неспособны побороть огонь страстей в этой жизни, как и избежать наказания в той, что грядет.

ГЛАВА XV О том, как он еще до своего прибытия изгнал демона из жены префекта

Мы уже рассказали, как этот достопочтенный муж одолел коварные ухищрения дьявола, теперь же поведаем о том, как он проявил свою силу в открытой и явной схватке с ним. Был при короле Эгфриде[1268] некий префект именем Хильдемер, который, как и вся его семья, был предан добрым делам, за что святой Кутберт особенно любил его и часто навещал, когда бывал в тех краях. Жена того человека, творившая много милостыни и прочих богоугодных дел, внезапно оказалась одержима дьяволом, который заставлял ее скрежетать зубами, издавать жалобные крики и дергать руками и ногами так, что все видевшие и слышавшие это приходили в великий ужас. Пока она лежала в таком состоянии и ждала смерти, ее муж сел на коня и приехал к Божьему человеку, умоляя его о помощи и говоря: «Жена моя больна и вот-вот умрет. Молю вас послать к ней священника, пока она жива, и приобщить ее тела и крови Христовых, а когда она умрет, пусть упокоится в этом святом месте». Он стыдился признаться, что она одержима, потому что человек Божий всегда видел ее в здравом уме. Пока святой искал священника, чтобы послать к ней, ему открылось, что это не обычная немощь, а посещение демона. Вернувшись к мужу, приехавшему просить помощи для своей жены, он сказал ему: «Я никого не пошлю к ней, а поеду сам».

В дороге тот человек заплакал, и слезы потекли по его щекам, ибо он боялся, что Кутберт, увидев его жену одержимой дьяволом, решит, что она неистинная раба Божья и вера ее ненастоящая. Человек Божий стал утешать его: «Не плачь из-за того, что я увижу жену твою не такой, какой видел прежде. Знаю, что она одержима дьяволом, хотя ты боишься сказать об этом; но знаю и то, что еще до нашего приезда она станет свободна и выйдет встретить нас, и сама примет у нас поводья, будучи в том же здравии, что и прежде, и пригласит нас в дом и будет принимать, как всегда. Помни, что Господь иногда позволяет не только злым, но и невинным страдать телом и даже душой попадать в плен к дьяволу».

Пока он утешал того человека, они подъехали к дому, и злой дух бежал, не в силах вынести приближения святого мужа. Женщина, освобожденная от мук, немедленно очнулась, как будто от сна, радостно вышла встречать человека Божьего и приняла поводья его лошади. Полностью восстановив здоровье тела и души, она попросила его спешиться и благословить ее дом и, преданно прислуживая ему, призналась, что при первом же прикосновении к поводьям почувствовала освобождение от мучивших ее страданий.

ГЛАВА XVI Как он жил и учил в монастыре Линдисфарн

Достопочтенный слуга Господа много лет провел в Мелрозской обители, умножая свои духовные подвиги, пока преподобный аббат Эта не перевел его в монастырь на острове Линдисфарн, чтобы там он в том же качестве помощника настоятеля продолжал учить братьев правилам монашеской жизни, подкрепляя уроки примером своего совершенства. Упомянутый преподобный аббат управлял тогда обоими монастырями, и пусть никто не удивляется, что на острове Линдисфарн, хоть и маленьком, имеются и епископ, и аббат с монахами. Так и есть, ибо этот остров населен слугами Господа, и все живущие там — монахи. Монахом был и Айдан, первый епископ этого места, который со своими учениками жил там по монашеским правилам. От него и до настоящего времени все здешние предстоятели наследуют титул епископа, однако монастырем управляет аббат, избираемый братией по общему согласию, и все священники, дьяконы, певчие, чтецы и прочие церковнослужители всякого звания соблюдают монашеские правила, равно как и сам епископ. Блаженный папа Григорий показал, что одобряет такой образ жизни, в своем ответе Августину, своему первому миссионеру в Британии, который спрашивал его, как епископы должны жить со своим клиром: «Поскольку ты, брат, согласно монашескому правилу живешь вместе со своим клиром в Церкви англов, обращенных промыслом Господа к вере, тебе лучше следовать правилам отцов наших, принятым в древней Церкви: никто из них ничем не владел отдельно, но все вещи у них были общими»[1269].

Придя в церковь (или монастырь) Линдисфарн, человек Божий начал учить братию монашеским правилам как учением, так и своим примером. Часто он по своему обычаю объезжал окрестные области, убеждая их жителей искать прежде всего небесного воздаяния. Слава о его чудесах росла все больше, а сила его молитвы вернула здоровье многим из тех, кто страдал от разных недугов; одержимые нечистым духом исцелялись, когда он касался их, молился над ними или просто велел демонам выйти из них. Даже в свое отсутствие он исцелял их своей молитвой или предсказанием об их исцелении; в их числе была и упомянутая уже жена префекта.

Среди братьев монастыря были те, кто предпочитал старые обычаи новому правилу[1270]. Но он привел лучших из них к принятию нового порядка своим терпением, постоянством и постоянным примером добродетели. Когда в своих спорах с братьями он уставал от горьких упреков тех, кто противостоял ему, то вставал и уходил, перенося беседу на следующий день, а потом, ничем не показывая обиды, спокойно повторял те же аргументы, что и прежде, пока не внушил им, как уже говорилось, свои убеждения. Его терпение было исключительным, а твердость тела и души, с какой он встречал противодействие, изумляла; на упрямство монахов он всегда отвечал безмятежностью, и было очевидно, что волнения, приходящие извне, усмиряются в его душе благодатью Святого Духа.

Он был столь ревностен в бдении и молитве, что иногда молился три или четыре ночи подряд, и все это время не ложился в постель и не слушал братьев, призывающих его отдохнуть. Это время он проводил в уединении, молясь в потайном месте, распевая псалмы или делая какую-либо ручную работу, чтобы победить сон; иногда же он обходил кругом весь остров, внимательно рассматривая каждую вещь на нем, чтобы ободрить себя после молитв и псалмопения. Он также обличал слабоволие тех монахов, кто раздражался, если какой-то брат вдруг прерывал их сон или послеобеденный отдых. «Никто, — говорил он, — не рассердит меня, прервав мой сон; напротив, он порадует меня тем, что, вырвав меня из бесчувствия, позволит сделать или обдумать что-либо полезное».

Так велика была его тяга к горнему, что, совершая таинство мессы, он никогда не мог завершить его, не пролив обильных слез. Когда он творил таинство Страстей Господних, он в душе представлял все, о чем говорил; с трепетом сердца он приносил себя в жертву Господу, и, призывая паству возвысить сердца и возблагодарить Господа, он возвышал собственное сердце еще выше, чем голос, и пел хвалы Всевышнему душой, а не языком. В жажде праведности он стремился исправлять грешников и, будучи кротким, спешил прощать кающихся. Часто он проливал слезы, когда кто-то признавался ему в грехах, прощал их слабости и своим праведным примером указывал им путь исправления. Одежда его всегда была очень простой, не выделяющейся ни чрезмерной опрятностью, ни неряшливостью. Даже сейчас в этом монастыре не принято носить дорогую и разноцветную одежду, довольствуясь той, что сделана из шерсти местных овец.

Этими и подобными им духовными упражнениями почтенный муж побуждал праведных следовать его примеру, а порочных и непокорных побуждал вернуться с ложного пути к достойной жизни.

ГЛАВА XVII О том, как он устроил себе жилище на острове Фарне, изгнав оттуда демонов

Прожив несколько лет в монастыре, он испытал радость, получив от аббата и братьев позволение вести уединенную жизнь отшельника, о которой долго мечтал. Он был счастлив после долгого общения с миром удостоиться отдыха и Божественного созерцания и жить подобно тем, о ком псалмопевец говорит: «Пойдут от силы в силу: явится Бог богов в Сионе»[1271].

Начиная уединенную жизнь, он сперва выбрал себе скрытое место недалеко от монастыря. После того как он некоторое время побеждал невидимого врага молитвой и постом, он начал стремиться к большему и избрал для себя поле брани, более удаленное от глаз людей. Это был остров среди моря, называемый Фарне — не такой, как Линдисфарн, который то отрезается от суши волнами прилива, которые греки называют «ревма»[1272], то снова соединяется с ней узким перешейком, но лежащий в нескольких милях к востоку и окруженный со всех сторон глубоким и бескрайним океаном. Никто, кроме Божьего слуги Кутберта, не осмеливался высаживаться на этом острове в одиночку, но с приходом сюда воина Христова, вооруженного шлемом спасения, щитом веры и мечом духа, что есть Слово Божие[1273], все злые чары были рассеяны и злобный враг со всеми своими приспешниками обратился в бегство.

Изгнав этих тиранов, воин Христов стал, таким образом, законным монархом этой земли, выстроив на ней достойный своего царства город и подходящие для этого города дома. Главное здание было почти круглым, с расстоянием от стены до стены четыре или пять шестов[1274]; стена снаружи была выше человеческого роста, внутри же он сделал ее еще выше, убрав камни у основания, чтобы глаза и мысли не отвлекались бы, не мешая душе всецело устремляться к горнему, и чтобы благочестивый житель не видел бы из своего обиталища ничего, кроме неба над ним. Стену он строил не из тесаного камня, кирпича и раствора, а из дикого камня и торфа, добытых им из земли. Некоторые камни были настолько большими, что даже четверо людей не смогли бы их поднять, но с помощью ангелов Кутберт смог сложить из них стену. В его доме было две комнаты: одна — для часовни, другая — для житейских нужд. Закончив постройку стен, он срезал внутри и снаружи дома дерн и сделал крышу из грубо обтесанных палок и соломы. Вслед за этим он построил на острове еще один дом большего размера, чтобы братья, приехавшие навестить его, могли там отдохнуть; недалеко оттуда был источник с водой для их нужд.

ГЛАВА XVIII О том, как он молитвой извел воду из сухой земли, и о его жизни в отшельничестве

Однако его собственное жилище, построенное на твердой каменистой почве, было лишено воды. Тогда человек Божий послал за братьями, ибо он тогда еще не отказался от общения с людьми, и сказал им: «Вы видите, что в моем жилище нет воды; так помолимся же Тому, кто превратил скалу в озеро воды и камень в источник вод[1275], чтобы Он не ради нас, но ради славы имени своего открыл нам источник воды даже в этих скалах. Давайте выроем яму в середине этой хижины, и я верю, что Он в своей благости даст нам воду». Они вырыли яму и на следующее утро нашли ее полной воды, что била снизу. Без сомнения, молитва человека Божьего извлекла ее из земли, что прежде была сухой и каменистой. С тех пор эта вода, что достойно удивления, никогда не переливалась через край, заливая пол хижины, но и не иссякла, сколь много бы ее ни брали, так что она никогда не превышала каждодневной потребности того, кто пользовался ею, но и не была меньше ее.

Когда Кутберт с помощью братии обустроил свое жилище внутри и снаружи, он стал жить там самым уединенным образом. Поначалу, когда братья навещали его, он выходил из своей кельи и прислуживал им. Часто он преданно омывал им ноги теплой водой, а иногда позволял им снять с него обувь, чтобы омыть ноги и ему. Он был настолько оторван душой от забот о земном и устремлен к горнему, что мог месяцами носить одни и те же кожаные башмаки. Иногда он носил эти башмаки от одной Пасхи до другой, снимая их только для того, чтобы омыть ноги, что он делал в день Тайной вечери[1276]. Из-за частых молитв и коленопреклонений, которые он творил в этой обуви, ноги и колени его покрылись мозолями. По мере того как его благочестие возрастало, он совершенно затворился в келье от людей, проводя время в посте, созерцании и молитве. Очень редко он говорил с кем-то через окно, которое вначале оставалось открытым, чтобы он мог видеть и быть видимым, но через некоторое время он закрыл и его и открывал только чтобы дать кому-либо благословение или по другому неотложному поводу.

ГЛАВА XIX О том, как он засеял поле ячменем и словами убедил птиц не трогать посеянное

Первое время он получал от посетителей небольшое количество хлеба, а воду брал из источника, но затем счел более правильным кормиться плодами собственных рук, как делали древние отцы. Он попросил привезти ему орудия для обработки земли и пшеницу для посева, однако посеянные им весной зерна не взошли. В следующий приезд братьев он сказал им: «По природе почвы или же по воле Божьей пшеница в этом месте не растет; прошу, привезите мне немного ячменя — может быть, с ним повезет больше. Если же не взойдет и он, то я лучше вернусь в монастырь, чем буду кормиться трудом чужих рук».

Ячмень был привезен и посеян, хотя было уже довольно поздно, и в скором времени дал обильные всходы. Но когда он уже вызревал, прилетели птицы и самым печальным образом опустошили посев. Как рассказывал сам блаженный слуга Христов (а он был человеком дружелюбным и словоохотливым, стремясь подкрепить веру своих слушателей рассказами о Божьей милости, проявленной к нему), он подошел к птицам и сказал им: «Почему вы берете то, что не сеяли? Разве вы нуждаетесь в этом больше, чем я? Если Бог позволил вам делать это, то делайте; если же нет, то летите прочь и не трогайте того, что вам не принадлежит». Не успел он закончить свою речь, как вся стая птиц улетела и никогда больше не причиняла вреда этому полю.

Эти два чуда, совершенные преподобным слугой Господа, подражают чудесам двух других святых отцов: добывая воду из скалы, он следовал блаженному Бенедикту, который делал почти то же и таким же образом, хоть и более обильно, посколько там было больше тех, кто нуждался в воде. Что до изгнания птиц, то в этом он подражал святому преподобному отцу нашему Антонию Великому, чье слово прогнало диких ослов прочь из сада, который он возделывал.

ГЛАВА XX О том, как вороны попросили у божьего человека прощения за содеянное ему зло и в возмещение преподнесли ему подарок

Здесь пора рассказать еще об одном чуде, совершенном им в подражание упомянутому блаженному Бенедикту, когда послушание и смирение птиц стало укором людскому непокорству и гордыне. На том острове долгое время гнездились вороны, и однажды человек Божий увидел, как двое из них, строя себе гнездо, таскают солому с крыши дома, построенного им для отдыха братии. Он тут же простер руку и приказал им не делать вреда его братьям, но они не послушались. Тогда он сказал: «Во имя Иисуса Христа, улетайте отсюда как можно скорее и не смейте оставаться в этом месте, где вы творите вред». Не успел он договорить, как все они в печали улетели прочь. По истечении трех дней один из них вернулся, полетел на огород, где работал человек Божий, жалобно распростер крылья и преклонил голову к его ногам, всем своим видом выражая раскаяние и смиренно прося о милости. Получив от преподобного отца позволение вернуться, он улетел за товарищем, а потом они прилетели обратно, принеся с собой большой кусок свиного сала. Позже человек Божий показывал это сало навещавшим его братьям и смазывал им их башмаки, давая этим понять, как они должны стремиться к смирению, если даже неразумные птицы спешат мольбами, жалобами и дарами заслужить прощение за нанесенную человеку обиду. Позже, как пример послушания для рода человеческого, эти птицы продолжали жить на острове и строили там свои гнезда, не причиняя никому никакого вреда. И пусть никто не считает неразумным учиться добродетели у птиц, ибо Соломон сказал: «Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его и будь мудрым»[1277].

ГЛАВА XXI О том, как само море исполняло его желания

Не только животные морские и воздушные, но и само море, следуя уже описанным выше примерам воздуха и огня, слушалось этого почтенного мужа. Неудивительно, что всякая тварь исполняла желания того, кто так верно, всем своим сердцем служил Создателю всех тварей. Мы же в большинстве своем утратили власть над творением, что принадлежала нам по праву, поскольку отказались повиноваться Господу и Творцу всего сущего.

Как я уже сказал, само море спешило помочь Христову слуге, когда ему требовалась помощь. Однажды он решил устроить у себя в обители небольшое помещение для своих нужд, используя для него проделанное волнами углубление в скалах длиной двенадцать футов[1278]. Чтобы защитить это помещение от волн, он попросил братьев в следующий их приезд привезти с собой древесное бревно двенадцати футов в длину; они охотно согласились, получили от него благословение и отбыли. По возвращении домой, однако, они начисто забыли о просьбе и в следующий приезд не привезли того, о чем он просил. Он принял их радушно, благословил и спросил, где же обещанное бревно; только тогда они вспомнили его просьбу и повинились в своей забывчивости. Кутберт, как мог, успокоил их и предложил остаться до утра и лечь спать, добавив при этом: «Не думаю, что Бог забудет о моей службе или моих надобностях». Они так и сделали, а утром обнаружили, что за ночь волны прибили к берегу бревно требуемого размера и поместили его именно туда, где предполагалось построить помещение. Увидев это, они подивились святости преподобного мужа, которому служили даже стихии, и устыдились своей лени и забывчивости — ведь море показало им, какое послушание следует проявлять в отношении святых.

ГЛАВА XXII О том, как он научил многих приходивших к нему путям спасения и разрушил бессильные чары древнего врага

К человеку Божьему приходило все больше людей не только из Линдисфарнской округи, но и из более отдаленных местностей Британии. Слава его добродетели побуждала их каяться ему в грехах, жаловаться на дьявольские искушения, которым они поддавались, или на обычные для смертных житейские трудности, и все жаждали получить утешение от столь святого мужа. Их надежды не были обмануты, ибо никто не уходил от него неутешенным, никто не возвращался с той же ношей, с которой пришел. Души, скованные печалью, он согревал словами благочестия, а погрязших в земных заботах возвращал к мыслям о радости небесной, показывая им всю временность добра и зла в этом мире. Он учил распознавать многочисленные козни древнего врага, которым легко поддаются те, кто лишен любви Божьей либо человеческой, в то время как душа, подкрепленная истинной верой, рвет их с Божьей помощью так же легко, как паучью сеть.

«Как часто, — восклицал он, — они посылали на мое жилище камнепады с той скалы; как часто сбрасывали глыбы в попытке убить меня; одним лживым искушением за другим они пытались прогнать меня с этого поля брани, но не смогли ни повредить моему телу или душе, ни испугать меня!»

Особенно часто он говорил это братьям, которые дивились его словам и вдохновлялись его примером уединенной жизни. Он также говорил: «Не менее достойна и жизнь монахов, которые всецело подчиняются велениям аббата и следуют им в бдениях, молитвах, посте и работе. Многие из них намного превосходят мою малость как чистотой души, так и пророческим даром — например, Бойсил, слуга Христов, который уже пожилым встретил меня в Мелрозском монастыре, наставлял меня и благодаря своему удивительному дару предсказал в точности все, что случится со мной. Из всего, что он предсказывал мне, осталась неисполненной только одна вещь, и я надеюсь, что она никогда не исполнится». Кутберт говорил о том пророчестве Бойсила, что предрекало ему сан епископа, чего он страшился, будучи всецело привязанным к отшельнической жизни.

ГЛАВА XXIII О том, как аббатиса Эльфледа и одна из ее монахинь исцелились от недуга благодаря его поясу

Даже полностью удалившись от людей, наш человек Божий продолжал творить чудеса исцеления в отношении тех, кто был болен. Среди них была и почтенная служительница Божия Эльфледа[1279], которая в радости своего девства окружила материнской заботой общество Христовых служанок и добавила к благородству своего происхождения еще большее благородство своей святой жизни. Как она рассказала преподобному Херефриду, священнику Линдисфарнской церкви, передавшему это мне, в то время она тяжко занемогла и после долгих мук была уже на пороге смерти. Врачи ничем не могли ей помочь, но внезапно Божья милость помогла ей спастись от гибели, хоть и не исцелиться полностью. Боль внутри ее исчезла, члены вновь обрели силу, но ноги еще не подчинялись ей, поэтому она была не в силах встать на ноги, а передвигаться могла только на четвереньках. Ее печаль из-за этого была велика, и она уже не чаяла оправиться когда-нибудь от своей немощи, утратив всякую надежду на помощь врачей. Однажды, когда она предавалась этим печальным мыслям, ее душа обратилась к блаженной и мирной жизни преподобного отца Кутберта, что внушило ей желание получить какую-либо вещь, принадлежащую ему. «Ибо я уверена, — сказала она, — что это принесет мне исцеление». В скором времени некий человек привез ей льняной пояс от святого Кутберта; она возрадовалась подарку и возблагодарила Небеса, открывшие святому ее желание. Она повязала пояс и на следующее утро смогла встать с кровати, а три дня спустя исцелилась полностью.

Несколько дней спустя одна из монахинь того же монастыря слегла с сильной головной болью; недуг становился все сильнее, и когда ей уже казалось, что она умирает, к ней явилась достопочтенная аббатиса. Увидев ее печальное состояние, она принесла пояс человека Божьего и повязала ей вокруг головы. В тот же день головная боль оставила монахиню, и она спрятала пояс в шкатулку. Через какое-то время аббатиса захотела вернуть его, но его не было ни в шкатулке, ни в других местах. Все это совершилось по Божьему промыслу, чтобы этими двумя чудесами была доказана святость человека Божьего, а повод сомневаться в ней был удален от недоверчивых глаз. Ведь если бы пояс остался в обители, к нему стали бы приходить больные, и если бы кто-либо из них оказался недостоин исцеления, целительная сила пояса была бы поставлена под сомнение, хотя виновны в этом были бы их собственные грехи. Вместо этого, как я уже сказал, Небеса в своей благости сделали так, что, когда вера праведных укрепилась, причина этого укрепления была удалена прочь от злобы неправедных.

ГЛАВА XXIV О его пророчестве указанной Эльфледе, в котором он предсказал смерть короля Эгфрида и свое епископство

В другой раз упомянутая Эльфледа, святейшая дева и мать дев Христовых, послала за человеком Божьим, смиренно прося во имя Господа посетить ее для обсуждения некоего важного дела. Тогда он сел с братьями в лодку и направился к острову, расположенному в устье реки Кокет и названному ее именем[1280]. Остров этот знаменит множеством монахов. Аббатиса, пригласившая его на этот остров, насладилась беседой с ним, и человек Божий ответил на множество ее вопросов; внезапно посреди беседы она пала на колени и стала заклинать его святым и страшным именем Царя Небесного и его ангелов открыть ей, как долго ее брат Эгфрид будет жить и править народом англов. «Знаю, — сказала она, — что ты наполнен духом пророчества и сможешь, если только захочешь, поведать мне это». Он же, потрясенный ее мольбой, не хотел все же дать прямой ответ на ее вопрос, сказав: «Удивительно, что ты, женщина мудрая и сведущая в Святом Писании, спрашиваешь об этом, хотя псалмопевец говорит, что “лета наши как бы паутина считаются”[1281], а Соломон советует тому, кто проживет много лет и будет процветать в течение их, помнить и о днях темных, которых будет много, ибо все суета[1282]. Тем более краткой покажется жизнь того, кому осталось жить всего год, ведь через недолгое время смерть будет стоять у его двери».

Услышав эти слова, она оплакала ужасное пророчество многими слезами, но потом, отерев лицо, стала с женской смелостью умолять его открыть ей во имя славы Божьей, кто станет наследником королевства, ибо у Эгфрида нет ни сыновей, ни братьев. Немного помолчав, он сказал: «Не говори, что у него нет наследника, поскольку явится человек, которого ты обнимешь с сестринской любовью, как самого Эгфрида». «Умоляю тебя, — сказала она тогда, — поведать мне, где его найти». Он ответил: «Взгляни на это великое бескрайнее море, изобилующее островами. Богу будет легко отыскать на одном из них человека, чтобы править англами». Тогда она поняла, что он говорит об Альдфриде, который считался сыном ее отца и был из-за любви к учению изгнан на один из островов скоттов[1283]. Она знала также, что Эгфрид предполагал сделать Кутберта епископом, и хотела знать, состоится ли это назначение. Разговор об этом она начала так: «О, какими разными намерениями полнялся сердца людей! Одни радуются своему богатству, другие жаждут богатства, но не имеют его. Ты же отверг славу этого мира, хоть ее и предлагали тебе, и отказываешься от епископства, выше которого нет ничего на земле, предпочитая этому положению свою пустыню». Он ответил ей: «Знаю, что не достоин столь высокого звания, но не могу противиться воле Вышнего Владыки, который может возложить на меня столь великую ношу, но потом, я верю, через каких-нибудь два года вернет меня к прежнему уединению и тишине. Но я прошу тебя во имя Господа и Спасителя до моей смерти не открывать никому того, что я тебе поведал». После этого он рассказал ей о множестве вещей, о которых она спрашивала, дал множество советов по ее нуждам и вернулся на свой уединенный остров-монастырь, продолжив вести тот образ жизни, к которому привык.

Вскоре собрался большой собор, который возглавил блаженной памяти архиепископ Теодор в присутствии избранного слуги Божьего, святого короля Эгфрида. На этом соборе Кутберт был единогласно избран епископом Линдисфарна, но, хотя к нему много раз посылали вестников и письма, его никак не удавалось извлечь из его уединения, пока сам упомянутый король не прибыл на остров в сопровождении епископа Трумвина и многих других благочестивых и влиятельных лиц. Все они пали перед ним на колени и со слезами именем Господа стали молить его отправиться с ними на собор, и он был вынужден подчиниться их желанию и принять бремя епископского служения, хотя посвящение его не совершилось немедленно, а было отложено до конца зимы, которая тогда только началась. И поскольку его пророчества исполнялись во всем, в следующем году король Эгфрид был убит в сражении с пиктами, и трон занял его сводный брат Альдфрид, который за несколько лет до этого отправился в добровольное изгнание в Ирландию, чтобы посвятить себя литературе и утолить жажду познания.

ГЛАВА XXV О том, как после избрания епископом он исцелил святой водой слугу одного из королевских приближенных

Когда человек Божий Кутберт был избран епископом, он вернулся на свой остров и некоторое время тайно служил там Богу с неубывающим рвением. Потом блаженный епископ Эта призвал его в Мелроз для беседы, и после их встречи к нему явился один из комитов короля и попросил посетить его дом и благословить его. Когда он прибыл туда и милостиво благословил всех, тот человек указал ему на одного из слуг, который был болен, и сказал: «Благодарю Бога, святой отец, что ты счел возможным навестить наш дом, ибо мы верим, что твой приезд принесет великое благо не только душам нашим, но и телам. Вот один из наших слуг, мучимый тяжкой болезнью, и сегодня страдания его таковы, что он напоминает скорее умирающего, чем больного. Все его члены уже отмерли, и он едва может дышать носом и ртом».

Кутберт тотчас благословил воду и дал ее другому слуге по имени Балдхельм — он еще жив и служит священником в Линдисфарнском епископстве, где прославлен своей добродетелью. Он также имеет привычку восхищенно описывать достоинства человека Божьего всем, кто желает слушать, и от него я узнал о том чуде, о котором пишу. Вручив ему эту святую воду, человек Божий сказал: «Иди и дай это выпить тому человеку». Послушавшись его, он дал святую воду больному, и когда он в третий раз поднес чашу к его губам, больной против своего обыкновения уснул. Был вечер, и он мирно проспал всю ночь, а утром, когда хозяин навестил его, оказался совершенно здоров.

ГЛАВА XXVI О том, как он вел себя будучи епископом

В сане епископа достопочтенный человек Божий Кутберт еще более умножил свои добродетели, следуя опыту и примеру апостолов. Постоянными молитвами он охранял народ, порученный его заботе, разумными речами обращал их к горнему и, как добрый наставник, делал сам то, чему учил других. Он защищал слабого от обид сильного, а бедных — от гнета богатых. Он утешал страждущих и опечаленных, но также возвращал к благочестивой печали тех, кто радовался во зле[1284]. Он соблюдал свою всегдашнюю умеренность и сохранял строгость монашеской жизни среди роскоши, которой был окружен. Он давал пищу голодным и одежду озябшим, делая и все прочее, что подобает достойному предстоятелю. Чудеса, совершенные им в то время, свидетельствуют о добродетелях его души, и некоторые из них я приведу здесь для лучшего запоминания.

ГЛАВА XXVII О том, как находясь вдали, он узрел в видении смерть короля Эгфрида, и о предсказании им печального конца войны

Когда король Эгфрид необдуманно повел войско против пиктов и разорил их земли с крайней жестокостью, человек Божий Кутберт понял, что сбывается предсказание, которое он год назад сделал его сестре — что король проживет не более года. Тогда он отправился в Лугубалию, которую англы ошибочно именуют Луэл[1285], чтобы встретиться с королевой, ожидавшей исхода войны в монастыре его сестры[1286]. На другой день, когда жители повели его в город, чтоб показать городские стены и превосходный источник, сделанный римлянами, он вдруг почувствовал смятение духа. Опершись на посох, он горестно склонил голову, потом выпрямился, возвел глаза к небу, глубоко вздохнул и сказал шепотом: «Вот это и случилось». Стоявший рядом священник догадался, о чем он говорит, и спросил: «Как вы это узнали?». Но он, не желая говорить подробно об открывшемся ему, сказал: «Видишь, как удивительно изменилась природа? Кому под силу понять замысел Всевышнего?». Он тотчас же поспешил в покои королевы, где она проводила субботний день, чтобы поговорить с ней наедине. «Садись, — сказал он ей, — в свою повозку на второй день недели, ибо не подобает путешествовать в день Господень[1287], и поезжай в королевскую столицу, ведь король, возможно, уже убит. Я завтра поеду в соседний монастырь, чтобы освятить церковь, а на следующий день присоединюсь к тебе».

Когда пришел Господень день, он проповедовал Слово Божье братии того монастыря, а по завершении проповеди снова обратился к ним со словами: «Бодрствуйте, возлюбленные братья, как учил нас апостол, и будьте тверды в вере, чтобы никакое искушение не застало вас врасплох, и помните слова Господа: “Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение”[1288]». Некоторые подумали, что он говорит о возможном возвращении мора, поразившего этот край незадолго до того и унесшего многие жизни. Он же продолжал: «Когда я уединенно жил на моем острове, братья пришли ко мне в канун Святого Рождества и стали уговаривать выйти из моей хижины и встретить с ними этот благой и радостный праздник. Уступив их искренним просьбам, я пошел с ними и мы сели праздновать. Но среди трапезы я обратился к ним со словами: “Прошу вас, братья, не забывать об осторожности и бдительности, ибо беззаботность и забвение опасности могут ввергнуть нас в искушение”. Они же сказали: “Давайте проведем этот день весело, ведь сегодня Рождество Господа нашего Иисуса Христа!”. Мне пришлось согласиться, но некоторое время спустя, когда мы наслаждались едой, весельем и беседой, я снова начал убеждать их бодрствовать и молиться, чтобы быть готовыми к искушениям. Они же ответили: “Ты говоришь верно, но дней поста, бдения и молитв много, а сегодня возрадуемся во имя Господа”. “Хорошо, — сказал я, — так и сделаем”. Но когда я в третий раз повторил слова предостережения, они поняли, что я так упорно настаиваю на этом не без причины, и в страхе сказали: “Мы сделаем, как ты говоришь, ибо нам надлежит постоянно бодрствовать в духе, вооружась против козней и искущений дьявола”. Когда я говорил им все это, я не больше их знал о том, ждет ли нас в тот миг искушение, но чувствовал, что душа наша всегда должна быть защищена от искушений. Когда же они вернулись от меня в свой дом на острове Линдисфарн, то обнаружили, что один из их братьев умер от чумы. Мор этот стал крепнуть, свирепствовал месяц за месяцем почти целый год и отправил большую часть благородного сонма отцов и братьев в Духе перед лицо Господа. Потому я и напомнил вам, братья — бодрствуйте и молитесь, чтобы любое бедствие застало вас готовыми».

Когда достопочтенный человек Божий Кутберт сказал это, братья подумали, как я уже говорил, что он предупреждает их о возвращении мора. Но на другой день спасшийся с поля битвы воин принес им печальную весть, показавшую истинный смысл пророчества человека Божьего. Оказалось, что войско было повержено и король пал от вражьего меча в тот самый день и час, когда это открылось человеку Божьему, стоявшему у источника.

ГЛАВА XXVIII О том, как он предсказал собственную смерть отшельнику Хереберту, и о молитвах, вознесенных им по этому случаю[1289]

В скором времени слугу Божьего Кутберта пригласили в тот же город Лугубалию рукоположить священников и благословить своим святым благословением саму королеву. Там был достопочтенный священник по имени Хереберт[1290], долгое время связанный с человеком Божьим Кутбертом узами духовной дружбы. Он жил отшельником на острове посреди большого озера, из которого вытекает река Дервент[1291]; каждый год он приезжал к Кутберту и слушал его рассуждения относительно вечного спасения. Узнав, что Кутберт отправился в Лугубалию, он поехал туда, надеясь благодаря его советам еще более вдохновиться стремлением к небесам. Когда они освежили друг друга струями небесной мудрости, Кутберт сказал: «Брат Хереберт, спрашивай меня обо всем, что тебе нужно знать, и обсуди все вопросы, ибо после расставания мы никогда больше не увидим друг друга в этом мире плотским зрением. Я уверен, что близится время, когда я должен буду оставить земную юдоль». Услышав это, Хереберт упал на колени и со вздохами и слезами сказал: «Молю тебя ради Господа не оставлять меня, но помнить твоего вернейшего спутника и просить милостивого Бога, чтобы мы, вместе служившие Ему на земле, вместе отправились бы на небеса и предстали там перед Ним. Ведь ты знаешь, что я всегда жил согласно твоим указаниям, а если по слабости или неведению ошибался, то старался сейчас же исправиться в соответствии с твоей волей». Епископ предался молитве и потом, узнав в духе то, что спрашивал у Господа, сказал: «Восстань, брат, и не плачь, но возвеселись, поскольку высшей милостью нам даровано то, о чем мы просили».

Течение событий подтвердило правоту предсказания, ибо после расставания они больше не виделись во плоти, но их души оставили тела в один и тот же день, а именно в десятый день до апрельских календ[1292]; вместе они предстали блаженному оку и вместе были доставлены ангелами в Небесное Царство. Но прежде Хереберт был изнурен длительной болезнью — как мы думаем, по небесной милости, чтобы его заслуги, меньшие, чем у блаженного Кутберта, возросли благодаря страданиям и боли долгого недуга. Уравнявшись в славе со своим заступником, он был сочтен достойным оставить тело в один и тот же час с ним и быть вознесенным ангелами в то же Небесное Царство.

ГЛАВА XXIX О том, как он исцелил жену комита, послав к ней священника со святой водой

Однажды, когда он объезжал свое епископство, неся духовное утешение жителям селений, ферм и усадеб и возлагая руку на всех недавно крещеных, чтобы приобщить их Святого Духа, он прибыл в дом одного комита, чья жена была больна и уже приблизилась к смерти. Сам комит вышел встретить его, на коленях возблагодарил Господа за его визит и принял его со всем возможным радушием. Когда епископу омыли руки и ноги согласно обычаю гостеприимства, он сел беседовать с хозяином, который рассказал о недуге его жены и попросил окропить ее святой водой. «Я уверен, — сказал он, — что после этого она или милостью Божьей вернется во здравие, или отойдет к жизни вечной, избавившись тем самым от долгих мук».

Человек Божий с молитвой благословил принесенную ему воду и отдал ее священнику, чтобы окропить больную. Войдя в спальню, где она лежала, словно мертвая, тот окропил ее саму и ее постель, а несколько капель влил ей в рот. О удивительное и нежданное чудо! Едва святая вода коснулась женщины, которой прежде ничего не помогало, как она немедленно вернулась к полному здравию тела и души. Она возблагодарила Господа за свое исцеление и за то, что Он счел ее достойной посещения и исцеления со стороны столь почтенных гостей. Без промедления встав с постели, она стала заботиться о тех, кто позаботился о ней, и было удивительно видеть, как она, только что избегнув горькой чаши смерти благодаря молитве епископа, первой из всех домочадцев поднесла ему угощение, подобно теще апостола Петра, которая, исцеленная Христом от горячки, встала и служила Ему и Его ученикам[1293].

ГЛАВА XXX О том, как он исцелил деву от боли в голове и спине, помазав ее маслом

Достопочтенный епископ Кутберт совершил и другое чудо, похожее на это, чему есть много свидетелей, включая весьма верующего епископа Этельвальда, в то время помощника человека Божьего, а ныне аббата монастыря Мелроз. Когда он по своему обычаю объезжал округу с проповедью, он посетил одну деревню, где жили несколько монахинь, бежавших из своей обители в страхе перед нашествием варваров[1294] и получивших от человека Божьего позволение поселиться у него. Одна из них, сестра упомянутого священника Этельвальда, поведала ему о своей печальнейшей болезни, ибо она целый год страдала сильными болями в голове и в боку, и врачи уже отчаялись ей помочь. Когда человеку Божьему рассказали о ее болезни и привели к ней, он милосердно помазал больную священным маслом. С того дня она пошла на поправку и через несколько дней была совершенно здорова.

ГЛАВА XXXI Как он исцелил больного благословленным им хлебом

Нельзя обойти вниманием и другое чудо, совершенное его святейшеством, хотя сам он при этом отсутствовал. Мы уже упоминали префекта по имени Хильдемер, чью жену человек Божий избавил от нечистого духа[1295]. Позже этот префект серьезно занемог, его недуг усиливался, и в итоге он оказался на краю смерти. Его друзья сошлись к его ложу, чтобы утешить больного, и один из них внезапно вспомнил, что у него в кармане лежит кусок освященного хлеба, врученный ему Кутбертом. «Я подумал, — рассказывал он потом, — что если мы с верою дадим ему этот хлеб, он без сомнения будет исцелен». Все присутствующие там были мирянами, но весьма благочестивыми, и они, посовещавшись друг с другом, пришли к общему согласию, что его можно исцелить этим освященным хлебом. И они наполнили водой чашу, положили туда маленький кусочек этого хлеба и дали ему выпить; едва вода, освященная хлебом, попала в его желудок, как боль покинула его внутренности и онемение его членов исчезло. Когда боль ушла, здоровье и сила вернулись к нему, заставив его и всех, кто видел это удивительное чудо или слышал о нем, возносить хвалы святости слуги Христа и восхищаться силой его истинной веры.

ГЛАВА XXXII Как он исцелил молитвой юношу, которого обнаружил на грани смерти во время поездки

Однажды этот святой пастырь его стада, объезжая свои владения, оказался в гористом и диком месте, куда собралось множество людей со всех окрестных селений, чтобы получить его благословение. В тех горах не было ни церкви, ни другого строения, чтобы достойно принять епископа и его помощников. Поэтому для него устроили шатер прямо на дороге, а для себя сделали шалаши из веток, срезанных в окрестном лесу. Два дня человек Божий проповедовал собравшимся толпам и наложением рук дарил благодать Святого Духа тем, кто возродился во Христе. В это время к ним приблизились женщины, несущие на носилках юношу, который был поражен тяжким недугом, положили его на опушке леса и послали к епископу, прося позволения поднести к нему больного для благословения. Когда его принесли, епископ сразу увидел, как велики его страдания, и велел всем отойти подальше. Вооружась своим обычным оружием, молитвой, он благословил больного, и его болезнь отступила, хотя прежде с ней не могли совладать ни забота, ни снадобья врачей. В тот же час юноша встал, подкрепился пищей, вознес хвалы Господу и вернулся к женщинам, что принесли его. Совсем недавно они в печали доставили его сюда больным, теперь же он живой и здоровый вернулся домой вместе с ними, обрадовав этим и себя, и их.

ГЛАВА XXXIII О том, как он во время чумы вернул умирающего мальчика здоровым его матери

В то же время в этой местности свирепствовала чума, так что в селениях и местностях, прежде обильно населенных, почти не осталось людей, а некоторые города и вовсе опустели. Святейший отец Кутберт, однако, продолжал объезжать свои приходы, продолжая с еще большим усердием нести слово Божье и утешая тех немногих, кто там оставался. Приехав в некую деревню и благословив всех, кого смог найти, он сказал сопровождавшему его священнику: «Как ты думаешь, есть здесь еще кто-либо, нуждающийся в нашей помощи, или мы повидали всех и можем ехать дальше?». Священник огляделся и увидел вдалеке женщину, у которой только что умер ребенок, а другого, тоже умирающего, она держала на руках. Текущие по ее лицу слезы говорили о пережитых прежде и теперь страданиях. Он указал на нее человеку Божьему, который тут же подошел к ней, благословил ребенка, поцеловал его и сказал матери: «Не бойся и не печалься, ибо твой ребенок исцелится и будет жить и никто в твоем доме больше не умрет от этой заразы». И мать, и ребенок жили после этого еще долго и могли подтвердить правоту этого пророчества.

ГЛАВА XXXIV О том, как он увидел возносящуюся на небеса душу человека, который сорвался с дерева

Предвидя приближение своего конца, человек Божий пожелал оставить пастырское служение и вернуться к прежней уединенной жизни, чтобы отрешиться от земных забот и всецело предаться псалмопению и молитве, чтобы приготовиться к дню смерти, а точнее, к переходу в вечную жизнь. Сперва он пожелал объехать свои приходы и посетить дома верных, живших по соседству, а потом, укрепив всех нуждающихся духовными наставлениями, вернуться к отшельничеству, к которому так стремился.

В то время благородная и святая аббатиса Эльфледа, о которой я уже говорил, попросила его посетить усадьбу, принадлежавшую ее монастырю, чтобы побеседовать с ней, а также освятить церковь, ибо там проживало немалое число монахов. Когда они уже сели трапезничать, Кутберт внезапно забыл про земную пищу, погрузившись в созерцание горнего. Его руки бесцельно опустились, лицо побледнело, взгляд стал блуждающим, а нож выпал из руки на стол. Священник, стоявший рядом, чтобы прислуживать ему, повернулся к аббатисе и сказал: «Спросите у епископа, что он сейчас видит, ибо я знаю, по какой причине его рука так дрожала, что выронила нож, и почему его выражение лица так изменилось; конечно же, он видит нечто, невидимое для нас». Она тотчас повернулась к нему и сказала: «Молю тебя, дражайший епископ, скажи мне, что ты сейчас видишь, ибо только что у тебя из рук без всякой причины выпал нож». Епископ не хотел открывать, что видит нечто сверхъестественное, и ответил шуткой: «Я ведь не могу есть целый день, мне надо иногда останавливаться». Но она продолжала настаивать, чтобы он открыл ей свое видение, и тогда он сказал: «Я видел, как воинство ангелов уносит на небеса душу святого». «Откуда же он взят?» — спросила она, и он ответил: «Из твоей обители». Она пожелала узнать его имя, но он сказал: «Ты сама назовешь его мне завтра, когда я буду служить мессу».

Услышав это, она немедленно отправила человека в главный монастырь узнать, чья душа только что рассталась с телом. Посланец нашел всех живыми и здоровыми, но утром, собираясь вернуться к своей госпоже, встретил нескольких монахов, везущих в телеге тело брата, чтобы похоронить его. Расспросив их, он узнал, что это один из пастухов, достойный муж, который залез по какой-то надобности на дерево, сорвался с него и разбился насмерть в тот же миг, когда у человека Божьего было видение. Он немедленно пошел и рассказал об этом своей госпоже, которая отправилась к епископу, служившему в церкви, и удивленно, будто сообщала что-то новое и неведомое ему[1296], сказала: «Прошу тебя, господин епископ, помянуть слугу моего Хадвальда (так его звали), что умер вчера, упав с дерева». Тут всем стало ясно, что святой муж обильно наделен даром пророчества, ибо он не только увидел в тот же миг, как душа этого человека возносится на небеса, но и знал заранее, когда ему расскажут об этом другие.

ГЛАВА XXXV О том, как он придал воде вкус вина, всего лишь попробовав ее

Когда он объезжал горные области своего епископства, он прибыл в уже упоминавшийся женский монастырь недалеко от устья Тина. Там его радушно приняла Христова служительница аббатиса Верка[1297], благородная как по мирскому, так и по духовному положению. Когда они завершали послеобеденный отдых, он сказал, что испытывает жажду, и попросил пить. Они спросили, чего он хочет, предлагая принести ему вина или пива. «Дайте мне воды» — сказал он, и ему принесли чашу воды из источника. Он же, благословив и попробовав ее, отдал воду сопровождающему его священнику, который вернул ее служителю. Взяв чашу, тот человек спросил, может ли он попить из той же чаши, что епископ. «Конечно», — ответили ему. Тогда служитель — а это был священник того же монастыря — отпил воды, и она показалась ему похожей на вино. После этого он передал чашу стоящему поблизости брату, чтобы он стал свидетелем столь великого чуда, и тот также ощутил несомненный вкус вина. Они глядели друг на друга в изумлении, а когда смогли говорить, поклялись, что никогда не пробовали вина лучше. Я передаю это со слов одного из них, кто некоторое время жил в нашем монастыре в устье Вира, а теперь похоронен там.

ГЛАВА XXXVI О том, как некие братья, ослушавшиеся его, были удержаны от возвращения морской бурей

Когда Кутберт, проведя два года в должности епископа, узнал, что конец его близок, он решил сложить с себя епископские обязанности и вернуться к любимому им отшельничеству, чтобы сжечь тернии мирских забот в пламени раскаяния. В то время он нередко покидал свою келью и общался с братьями, приходившими навестить его. Расскажу об одном из совершенных им тогда чудес, которым он хотел показать, что святым необходимо повиноваться, даже если их желания кажутся малозначащими или неразумными. Однажды он покинул келью, чтобы дать наставления гостям; закончив, он сказал им: «Я ухожу к себе, а вы уходите, но перед этим поешьте; когда вы приготовите и съедите того гуся, что висит на стене[1298], садитесь в лодку и с Божьей помощью возвращайтесь домой». Затем он прочитал молитву, благословил их и вышел. Они же съели кое-что из предложенной им еды, но гуся не тронули, поскольку у них было с собой достаточно провизии.

Поев, они сели в лодку и попытались отплыть, но внезапно налетевшая буря помешала им сделать это. Так они провели на острове семь дней, удерживаемые буйством волн, и не могли взять в толк, какое прегрешение совершили. Они решили спросить об этом святого отца, жалуясь ему на свой нежданный плен. Он посоветовал им проявить терпение, а на седьмой день отправился к ним, чтобы утешить их в печали и дать духовное наставление. Когда, однако, он вошел в дом для гостей и увидел, что они не съели гуся, он мягко и терпеливо обличил их непослушание: «Почему же вы оставили этого гуся висеть на месте? Что ж тогда удивляться, что море помешало вам вернуться? Бросьте его немедленно в котел, сварите и съешьте, тогда море успокоится и вы сможете возвратиться домой».

Они тут же подчинились, и в тот самый момент, когда вода в кастрюле начала закипать, ветер стих и волны утратили свою ярость. Закончив трапезу и увидев, что море совсем успокоилось, они сели в лодку и к своей радости (хоть к ней и примешивался стыд за их проступок) скоро вернулись домой с попутным ветром. Причиной стыда были их неподчинение и леность, которые при всем их желании уже нельзя было изменить или исправить. Однако они радовались тому, что Господь отличает Его верного слугу, по воле которого стихии наказали тех, кто не уважил его желание; радовались и тому, что ради исправления их ошибки было совершено чудо.

Эту историю я узнал не от случайного рассказчика, но от одного из этих братьев — почтенного монаха и священника Кинемунда. Он еще жив и славится в округе своим долголетием и чистотой жизни.

ГЛАВА XXXVII Об искушениях, с которыми он боролся во время болезни, и о распоряженниях, данных им перед смертью

По миновании радостного дня Рождества Господня человек Божий Кутберт решил вернуться в свое жилище на острове. Множество монахов провожало его на корабль, и один пожилой брат, сильный в вере, но слабый телом вследствие дизентерии, спросил его: «Скажи, господин епископ, когда мы можем надеяться на твое возвращение?». На этот прямой вопрос прямым был и ответ: «Когда приедете забирать мое тело». Когда он провел два месяца в радости покоя, подчинив тело и дух прежней строгой дисциплине, он был внезапно поражен болезнью и начал готовиться к радости вечного блаженства после кратковременной боли и немощи.

О его смерти я расскажу словами того, кто поведал мне об этом, а именно преданного ему священника Херефрида, в то время управлявшего монастырем Линдисфарн в звании аббата. Он сказал:

«Ослабленный тремя неделями непрестанных страданий, он приблизился к краю смерти. Заболел он на четвертый день недели, и в тот же четвертый день боль его прекратилась и он отошел к Господу. В первое же утро после начала его недуга я приехал к нему (а за три дня до этого я с другими братьями побывал у него на острове), чтобы получить благословение и советы, как обычно. Когда я дал сигнал о моем прибытии, он подошел к окну и ответил на мое приветствие вздохом. «Что с тобой, господин епископ? — спросил я его. — Уж не напала ли на тебя хворь этой ночью?» «Да, — сказал он, — на меня напала хворь». Я же подумал, что он говорит о своем старом недуге, мучившем его почти каждый день, а не о новой болезни, и, не спрашивая более ни о чем, сказал: «Благослови меня, поскольку мне пора выйти в море и вернуться домой». «Сделай так, — сказал он, — садись в лодку и возвращайся. А когда Господь заберет мою душу, похорони меня в этом доме, рядом с часовней, на южной стороне, к востоку от святого креста, который я сам поставил. К северу от той же часовни ты найдешь под дерном гроб, подарок достопочтенного аббата Кудды[1299], и положишь туда мое тело, завернув его в ткань, лежащую там. Я не хотел носить ее, пока был жив, но из любви к подарившей ее достойнейшей женщине, аббатисе Верке, сохранил ее для посмертного одеяния». Услышав эти слова, я воскликнул: «Прошу тебя, отец, раз ты так слаб и говоришь об угрозе смерти, позволь кому-либо из братьев остаться и ухаживать за тобой!». «Отправляйся домой, — повторил он, — но будь готов вернуться в положенный час». Я так и не смог убедить его, несмотря на всю горячность просьб, и наконец спросил, когда нам следует вернуться за ним. «Когда Господу будет угодно, — ответил он, — и тогда Он даст тебе знать». Мы сделали, как он сказал, а по возвращении я немедленно собрал братию в церкви и попросил непрестанно молиться. «Ибо, — сказал я, — по его словам мне показалось, что близится день, когда он отправится к Господу».

Я очень хотел вернуться к нему по причине его болезни, но в течение пяти дней буря не позволяла мне сделать это. Дальнейшие события показали, что это был промысел Божий, ибо Всемогущий Господь, желая очистить своего слугу от всех следов человеческой слабости и показать его врагам их бессилие перед силой его веры, захотел отрезать его от людей и подвергнуть испытанию муками плоти и еще более — свирепой бранью с древним врагом. Когда буря стихла, мы приплыли на остров и нашли его за пределами кельи, в доме на берегу, где останавливались гости. Братья, бывшие со мной, уплыли по делам на соседний берег, а я остался со святым отцом, чтобы позаботиться о нем. Я нагрел воду и омыл его ноги, которые требовали особого внимания, поскольку из-за длительного отекания покрылись кровоточащими язвами. Я также согрел привезенного с собой вина и упросил Кутберта выпить его, ибо видел по его лицу, как он ослаблен болью и голодом. Когда я закончил ухаживать за ним, он спокойно сел на ложе, а я устроился рядом с ним.

Увидев, что он молчит, я сказал: «Вижу, господин епископ, что ты совсем изнемог от болезни после того, как мы оставили тебя, и удивляюсь, почему ты не позволил нам во время отъезда оставить кого-то из нас, чтобы ухаживать за тобой». Он ответил: «Провидением и волей Божьей было суждено, чтобы я остался без всякого общества и помощи людей и мучился в одиночестве. После вашего отъезда боль усилилась, и я вышел из кельи и пришел сюда, чтобы те, кто явится за мной, не утруждались идти дальше. Здесь, со времени прихода до сих пор, я провел пять дней и пять ночей». «Но как ты выжил, господин епископ? — спросил я. — Как ты обходился без еды столь долгое время?» Приподняв край постели, на которой сидел, он показал мне пять луковиц: «Вот что служило мне пищей все пять дней. Когда мой рот немел и иссыхал от жажды, я освежался этим», — я увидел, что одна из луковиц объедена, но не более чем наполовину. Он продолжал: «За все мое пребывание на этом острове враги никогда еще не ополчались на меня так жестоко, как за эти пять дней». Я не осмелился спросить, какие искушения он испытывал, и спросил только, позволит ли он кому-то из нас остаться с ним. В этот раз он согласился и оставил у себя нескольких братьев; среди них был священник Беда Старший[1300], который часто прислуживал ему. Этот человек лучше всех знал про полученные им дары, и Кутберт хотел держать его при себе, чтобы до своей смерти не забыть никого отблагодарить за его дар и каждому воздать должное. Он оставил с собой и другого брата, который долгое время страдал тяжким поносом, и врачи не могли его исцелить, но за свою религиозность, рассудительность и серьезность он был сочтен достойным услышать последние слова человека Божьего и стать свидетелем его отбытия к Господу.

Вернувшись домой, я сказал братьям, что святой отец завещал похоронить его на его собственном острове, но добавил, что надо бы просить его позволения перенести его тело в монастырь Линдисфарн и похоронить там с должными почестями. Мои слова убедили их, мы пошли к епископу и сказали: «Мы не решаемся, господин епископ, противиться твоему намерению быть похороненным здесь, но все же просим позволения перенести твое тело в монастырь, чтобы ты покоился среди нас». На это он ответил: «Моим желанием было покоиться здесь, где я вел духовную брань ради Господа, где я желаю завершить свой путь и быть вознесенным праведным Судией, чтобы получить венец праведности. Да и вам будет спокойнее, если тело мое останется здесь, поскольку беглецы и преступники будут стремиться к моему телу в поисках убежища, поскольку, каков бы я ни был, обо мне разнеслась слава как о слуге Христа, и если эти люди станут искать убежища у вас, вам придется заступаться за них перед земными правителями»[1301]. После того как мы долго уговаривали его, убеждая, что нам будет легка и приятна такая обязанность, человек Божий после некоторых колебаний сказал: «Если вы так хотите побороть мои сомнения и упокоить мое тело у себя, то мне кажется наилучшим похоронить его внутри церкви, где вам будет легче посещать мою могилу и надзирать за теми другими, кто захочет посетить ее». Мы коленопреклоненно поблагодарили его за согласие и совет и вернулись домой, а после еще не раз посещали его».

ГЛАВА XXXVIII Как во время своей болезни он исцелил служителя от поноса

«Постепенно ему становилось хуже, и мы думали, что час его расставания с телом близок. Он велел своим помощникам отнести его в келью с часовней — это было в третьем часу дня. Мы перенесли его туда, ибо он был слишком слаб, чтобы идти самому. Когда мы дошли до двери, он попросил одного из нас войти вместе с ним, а до этого туда не входил ни один человек, кроме него. Оглядев всех нас, он устремил взгляд на больного, о котором я говорил прежде, и сказал: «Пусть Валстод пойдет со мной», — а этого человека звали Валстод. Он вошел с ним и оставался внутри до девятого часа, а потом вышел и сказал мне: «Епископ желает, чтобы ты вошел к нему, но я еще скажу тебе удивительную вещь: как только я коснулся епископа, когда помогал ему в часовне, я совершенно исцелился от своего давнего недуга». Без сомнения, небесная благодать, позволившая ему в здоровом состоянии исцелить многих, совершила и это исцеление, хотя он находился уже на грани смерти. Это подтверждало, как силен духом был святой муж, хоть тело его и впало в крайнюю слабость. В своей заботе он следовал примеру святого преподобного отца и епископа Аврелия Августина, который был прикован к постели болезнью, от которой позже умер. В это время к нему привели больного и попросили возложить на него руку ради исцеления. Августин тогда ответил: «Если бы я имел силу исцелять, я бы первом делом применил ее к себе». На это больной сказал ему: «Я получил повеление прийти к тебе от кого-то, увиденного во сне и сказавшего: “Иди к епископу Августину, попроси его возложить на тебя руку и ты излечишься”». Услышав это, Августин возложил на него руку, благословил и отпустил восвояси совершенно исцеленным».

ГЛАВА XXXIX О его последних наставлениях братии и о том, как он после последнего причастия с молитвой отошел к Господу

«Я зашел к Кутберту в девятом часу и увидел, что он лежит в часовне возле алтаря. Я сел рядом с ним, но он почти не мог говорить, поскольку ему мешала сильная боль. Однако, когда я спросил, какие последние наставления и прощальные благословения он передаст братии, он сказал весьма важные слова о мире и смирении, заклиная меня избегать тех, кто отвергает эти добродетели и не следует им. «Храните мир, — сказал он, — и Божью любовь друг к другу. Когда вы будете собираться для обсуждения общих дел, старайтесь, чтобы решения ваши были единодушными. Живите в согласии с другими слугами Христа и не отвергайте тех верных, кто ищет у вас гостеприимства, принимайте их радушно и дружелюбно и только потом провожайте в путь. Не превозноситесь над теми, кто разделяет вашу веру и образ жизни, но не имейте общения с теми, кто отпал от единства католической веры как празднованием Пасхи в недолжное время, так и нечестивой жизнью. Знайте и помните, что если вам придется выбирать из двух зол, я советую вам лучше взять мои кости и уехать из этих мест, куда Бог пошлет, чем принять нечестие раскольников и стать их рабами. Тщательно изучайте и соблюдайте в точности наставления святых отцов и ревностно следуйте тем правилам монашеской жизни, которым я старался научить вас. Ибо я знаю, что хотя при жизни некоторые отвергали меня, после моей смерти вы увидите, каким человеком я был, и поймете, что мое учение заслуживает того, чтобы ему следовать».

Такими словами наставлял нас человек Божий, прерываясь порой из-за тяжести недуга, который, как мы знали, отобрал у него все силы и не позволял даже говорить. Остаток дня до вечера он провел в предвкушении вечного счастья, а вечер — в бдении и молитве. Когда настал час вечерней службы, я причастил его тела и крови Христовых, и тогда он обратил взор к небесам, воздел руки и его душа, вознося хвалы Господу, устремилась к радостям Небесного Царства».

ГЛАВА XL О том, как по пророчеству псалма, певшегося в миг его смерти, монахи Линдисфарна пережили бедствие, но были защищены помощью Божьей

«Я тут же вышел и сообщил о случившемся братьям, которые провели весь вечер в бдении и молитвах, а в тот момент пели 59-й псалом, начинающийся словами: «Боже! Ты отринул нас, Ты сокрушил нас, Ты прогневался: обратись к нам»[1302]. Один из них тотчас зажег две свечи, взял по одной в каждую руку и поднялся на возвышенное место, чтобы братия монастыря Линдисфарн узнала, что святой муж скончался; мы заранее договорились с ними о таком сигнале. Брат, который в тот час дежурил на возвышении на острове Линдисфарн, поспешил в монастырь, где братья собрались на ночную службу и как раз пели упомянутый псалом. Как потом оказалось, то был промысел Божий, ибо вскоре после похорон человека Божьего на церковь обрушилась такая буря испытаний, что некоторые собирались покинуть то место, чтобы не подвергнуться искушению[1303].

В конце года епископом был поставлен Эдберт[1304]. Он был мужем великой добродетели, сведущим в Святом Писании и особенно славным делами милосердия. Если я могу использовать слова Писания, то Господь созидает Иерусалим и собирает изгнанников Израиля[1305]. Он исцелил тех, кто пал духом, и залечил их раны, так что стал ясен смысл гимна, читавшегося в ночь, когда стало известно о смерти святого отца — а именно то, что после его смерти над его братьями нависнет угроза изгнания и расточения, но после этих грозных событий к ним будет вновь явлена Божья милость. Всякий, кто прочтет упомянутый псалом, может убедиться, что он относится именно к этим событиям.

Тело святого отца перенесли в лодку и отвезли на остров Линдисфарн, где его встречала большая толпа монахов, поющих псалмы. Его поместили в церкви блаженного апостола Петра в каменном саргофаге справа от алтаря».

ГЛАВА XLI Как мальчик, одержимый демонами, исцелился грязью, взятой из места, куда вылили воду, омывшую тело Кутберта

Даже когда слуга Христа умер и был погребен, чудеса, сопровождавшие его жизнь, не прекратились. Один мальчик в Линдисфарнской округе был так жестоко одержим злым духом, что совершенно потерял разум; он кричал, плакал, пытался рвать зубами собственное тело и делал другие подобные вещи. К страдальцу прислали священника из монастыря, но хотя он был искусен в экзорцизме и изгнании злых духов, в этом случае он не добился успеха. Тогда он посоветовал отцу мальчика посадить его в телегу, отвезти в монастырь и помолиться о нем Богу перед святыми реликвиями, помещенными там. Отец так и сделал, но святые, чтобы показать, какое высокое место занимает среди них Кутберт, отказались предоставить ему желаемую помощь. Мальчик между тем вопил, стонал и скалил зубы, вселяя ужас во всех, кто видел и слышал это. Никто не мог ему помочь, пока один священник, наученный свыше, что ему может помочь святой отец Кутберт, тайно отправился в место, куда, как он знал, вылили воду, которой омыли мертвое тело святого. Там он зачерпнул немного грязи, смешавшейся с той водой, отнес ее к страдальцу и вылил ему в рот, откуда раздавались дикие и жалобные звуки. Мальчик внезапно замолчал, закрыл рот, а также глаза, которые до этого налились кровью и страшно таращились, и погрузился в глубокий сон. Так он провел ночь, а утром проснулся свободным от прежнего безумия, как и от злого духа, изгнанного молитвой и заслугами блаженного Кутберта.

Всем добрым людям было радостно видеть, как исцеленный сын вместе с его отцом обходит святые места и благодарит святых за помощь, хотя еще вчера, на пределе своего безумия, он не знал, кто он и где находится. Вместе со всей братией, поздравлявшей его, он пал на колени перед реликвиями святых мучеников, восхваляя Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, а потом вернулся домой, избавленный от вражьих мучений и укрепленный в вере, которую исповедовал прежде. Яме, из которой взяли ту воду, в тот же день придали квадратную форму, окружили ее деревянной оградой и наполнили мелкими камнями. Она находится рядом с церковью, где похоронен Кутберт, на южной ее стороне, и с тех пор взятыми оттуда камнями и грязью с помощью Божьей совершено немало чудес.

ГЛАВА XLII О том, как его тело через девять лет было найдено нетленным[1306]

Божественное Провидение, желая умножить славу святого мужа, прославленного еще при жизни, внушило братьям перенести в другое место его кости, которые они думали найти, как это бывает с мертвыми, совершенно высохшими, в то время как остальное тело должно было разложиться и обратиться в прах. Решено было положить их в новый гроб на том же самом месте, но над полом, для большего почета. Когда об этом решении сообщили предстоятелю Эдберту, он одобрил его и велел перенести кости 20 апреля, в годовщину погребения святого. Открыв гробницу, они нашли тело нетронутым, как будто живым; члены покойного были гибкими, и он походил более на спящего, а не на мертвого. Более того, все пелены, в которые тело было обернуто, не только не истлели, но казались совершенно новыми и дивно сверкали. Увидевшие это братья были объяты великим страхом и поспешили рассказать о своей находке предстоятелю. Он в то время находился в удаленном от церкви месте, окруженном со всех сторон морем во время прилива. Там он обычно проводил все время Великого поста и сорок дней перед Рождеством Господа в воздержании, слезах и молитвах. В том же месте некогда сражался во имя Господа его достопочтенный предшественник Кутберт до того, как поселился на острове Фарне.

Они принесли ему кусок пелены, которой было обернуто святое тело. Он с радостью принял этот дар, выслушал историю чуда, с большим чувством расцеловал ткань, словно она еще облегала тело отца, и сказал: «Оберните тело новыми пеленами вместо этих и положите его в приготовленный гроб. Я твердо знаю, что место, освященное столь великим чудом божественной милости, недолго останется пустым. Поистине благословен тот, кому Господь, Творец и Податель всех милостей, дарует право покоиться там». К этим словам он добавил те, что я после переложил в стихи:

Когда предстоятель произнес это все дрожащим голосом, со слезами и великим волнением, братья сделали, как он сказал: обернули тело в новые пелены, положили его в новый гроб[1308] и поставили на пол в святилище.

ГЛАВА XLIII О том, как тело Эдберта положили в могилу Божьего человека, а гроб последнего поместили сверху

Очень скоро предстоятель Эдберт, возлюбленный Богом, был сражен тяжким недугом, натиск которого возрастал день ото дня, и в день перед нонами мая[1309] он также отошел к Господу. Его тело было помещено в гробницу преподобного отца Кутберта, и над ним воздвигли гроб с нетленным телом отца. Известно, что на этом месте в свидетельство заслуг их обоих часто случались чудеса исцеления, и даже ткань, покрывавшая его блаженное тело при жизни и после смерти, обладает целительной силой.

ГЛАВА XLIV О том, как больной получил исцеление, помолившись на его могиле

Однажды в монастырь прибыл из дальних краев некий священник Климент преподобного и святого Виллиброрда, епископа фризов[1310]. Внезапно он был поражен болезнью, которая длилась так долго, что выздоровление уже казалось невозможным. Изнемогая от боли, он не знал, лучше ли ему жить или умереть, когда его посетила счастливая мысль и он сказал тому, кто ухаживал за ним: «Прошу тебя, отведи меня после мессы (а это было воскресенье) в церковь, чтобы я мог помолиться у тела святого человека Божьего; верю, что это избавит меня от мучений и я смогу или вернуться к этой жизни, или умереть и перейти в жизнь вечную». Служитель сделал, как он просил, и с большим трудом привел его, опиравшегося на посох, в церковь. Там он пал на колени у могилы святого отца и с преклоненной головой стал молиться о своем исцелении. Внезапно он ощутил, что все его члены наполнились такой силой, исходящей от нетленных мощей святого, что он легко поднялся от молитвы и вернулся в покои для гостей без помощи того, кто прежде привел его, или посоха, на который он опирался. Еще через несколько дней он в добром здравии продолжил свой путь.

ГЛАВА XLV О том, как его туфли исцелили паралитика

В соседнем монастыре был юноша, обездвиженный болезнью, которую греки зовут «паралич». Его аббат знал, что в Линдисфарнской обители есть крайне искусные врачи, и отправил его туда с просьбой сделать все возможное для его исцеления. Послушавшись аббата и своего собственного епископа, они приложили все свои знания и опыт, но не добились успеха. Болезнь усиливалась, и в конце концов он стал настолько беспомощным, что мог только открывать рот. Те, кто его лечил, видя тщетность своих усилий, лишились всякой надежды, и он, бессильно лежа, мог надеяться только на Божественного лекаря, который, как сказано в Писании, взял на Себя наши немощи и понес наши болезни[1311]. Он попросил прислужника принести ему часть нетленного облачения от мощей святого, веря, что Бог силой этой реликвии исцелит его. По совету аббата принесли туфли, которые были на человеке Божьем в гробу, и поставили их на недвижную ногу больного, которую паралич поразил первой. Это случилось на закате, когда пора было отдыхать, и больной тут же заснул мирным сном. Внезапно в ночной тишине сперва одна, потом вторая его ноги начали шевелиться. И служители, следившие за ним, увидели, как мощи святого творят свое благое дело, оживляя тело больного от макушки до пят. Колокол к ночной службе разбудил его, он сел и сразу понял, что исцелен — его мышцы и все сочленения наполнились силой, а боль совершенно ушла. Он встал и все утро возносил хвалы Богу, а утром отправился в церковь и со всей братией, горячо поздравлявшей его, помолился святыням и вознес жертву во славу Спасителя. К общей радости, случилось так, что он был привезен в телеге полностью парализованным, а вернулся здоровым и полностью владеющим своими конечностями.

Не забывайте же, что все это сотворила неубывающая мощь Божьей десницы и что чудеса Его, памятные издавна, не прекращают совершаться в нашем мире.

ГЛАВА XLVI О том, как отшельник Фелгельд был исцелен от опухоли на лице покрывалом со стены дома божьего человека

Думаю, что нельзя не поведать о небесном чуде, совершенном по милости Божьей в той святой часовне, где достопочтенный отец вел в уединении духовную битву во имя Господа. Только Он, судия всех сердец, знает, случилось ли это по заслугам святого блаженного отца Кутберта или же его преемника Этельвальда, столь же преданного Господу[1312]. Нет причин не думать, что они совершили это чудо ради веры святейшего отца Фелгельда, ради которого, как я сказал, оно было явлено. Он третьим подвизался в том месте для духовной брани, а ныне ему за семьдесят, и он ожидает конца этой жизни и начала жизни вечной.

Когда Божий слуга Кутберт был вознесен в Небесное Царство, на том же острове поселился Этельвальд, который после многих лет в монастыре достиг совершенства отшельнической жизни. Стены упомянутой часовни, кое-как сложенные из досок, со временем обветшали, и между ними появились большие щели, куда проникали холод и ветер. Достопочтенный Кутберт, заботившийся более о небесных вещах, чем о земных, затыкал эти щели тем, что попалось под руку, будь то солома, глина или что-то еще, чтобы свирепость ветров и бурь не мешала его непрестанным молитвам. Этельвальд, увидев состояние часовни, попросил навещавших его братьев привезти ему телячью шкуру, которую он прибил гвоздями в углу, где он, как и его предшественник, часто преклонял колени, чтобы непогода не мешала ему.

Двенадцать лет спустя он также способился радости Небесного Царства, и третьим обитателем этого места стал Фелгельд. В то время преподобный Эдфрид[1313], епископ Линдисфарна, решил починить вконец обветшавшую часовню. Когда работа была закончена, многие благочестивые люди просили святого слугу Христа Фелгельда дать им какую-либо реликвию слуги Божьего Кутберта или его преемника Этельвальда. Он решил разрезать упомянутую телячью шкуру на куски и дать по кусочку каждому, но сперва решил проверить ее действие на себе. Уже давно, с тех пор, когда он жил среди монахов, у него на лице образовалась опухоль в виде красного пятна, а когда он стал жить один и меньше заботиться о себе, подолгу обходясь без солнца и свежего воздуха, болезнь усилилась и все его лицо стало большой красной опухолью. Боясь, что этот недуг заставит его покинуть затвор и возвратиться в монастырь, он в своей вере предпочел прибегнуть к помощи тех святых мужей, в чьем доме жил и чьей жизни старался подражать. И вот он омочил кусок упомянутой шкуры в воде и обтер им лицо, после чего опухоль немедленно спала и краснота исчезла. Об этом я сперва услышал от одного богобоязненного священника монастыря Гирвум, который видел лицо Фелгельда в том искаженном и болезненном виде, о котором я писал, а потом увидел и даже ощупал его после исцеления. Позже и сам Фелгельд рассказал мне об этом, подтвердив слова священника, добавив, что опухоль не возвращалась к нему все годы, проведенные в том месте.

Такова благодать Всемогущего Господа, который и в этом мире исцеляет многих, и в грядущем исцелит все недуги наших душ и тел, избавляя от могилы жизнь нашу, венчая нас милостью и щедротами[1314].