Исторические сочинения

ИСТОРИЯ АББАТОВ{6}

Благочестивый служитель Христа Бископ, прозванный Бенедиктом[1168], возвел по вдохновению Вышней милости севернее устья реки Вир монастырь во славу Петра, блаженного предводителя апостолов. Почтенный и святой король того народа Эгфрит[1169] пожаловал ему земли, и в продолжение шестнадцати лет Бенедикт столь же заботливо и благочестиво управлял этим монастырем, сколь строил его, невзирая на бесчисленные тяготы странствий и недугов. Скажем словами блаженного папы Григория, коими он прославил жизнь одноименного аббата: «Был муж достопочтенной жизни, по имени и благодати Бенедикт, который от самого отрочества хранил чистоту сердца. Чистотою нравов он возвышался над летами и не подчинял души своей никакой страсти»[1170].

Благородный по принадлежности к знатному роду англов, он был не менее благороден умом, что позволило ему возвыситься до вечного сообщества с ангелами. Будучи военачальником короля Освиу и получив от него в дар земельное владение, приличествующее его положению, он в возрасте примерно двадцати пяти лет отверг наконец преходящие земные блага ради вечных. Он отвернулся от временных даров земных владык ради служения Истинному Царю и стяжания вечного царства в небесном граде; ради Христа и Евангелия он оставил дом, родных и отечество, чтобы обрести стократное воздаяние и стяжать жизнь вечную[1171]; он отказался от вступления в плотский брак, чтобы во славе целомудрия последовать за чистым Агнцем в Царство Небесное; он не произвел на свет во плоти смертное потомство, будучи призван Христом с помощью духовного учения воспитать Ему бессмертных чад для жизни вечной.

Покинув родину, он отправился в Рим, где поклонился местам земного упокоения блаженных апостолов, узреть которые всегда ревностно желал. По возвращении домой он не прекращал любить, почитать и проповедовать всем, кого встречал, увиденные им в Риме правила церковной жизни. В то время Альдфрид[1172], сын упомянутого короля Освиу, решив отправиться в Рим для поклонения апостолам, собрался взять его в попутчики. Отец вынудил Альдфрида отказаться от этого намерения и остаться в родной стране, однако сей достойный юноша <Бенедикт> без промедления отправился в упомянутое путешествие и прибыл в Рим во времена блаженной памяти папы Виталия[1173]. Напитавшись, как и прежде, сладостью спасительного учения, он через несколько месяцев уехал на остров Лерин[1174], примкнув там к монашескому сообществу, принял постриг и с должным усердием соблюдал все правила устава. Два года он обучался монашеской жизни, а затем, повинуясь любви к блаженному предводителю апостолов Петру, захотел вернуться в город, освященный его мощами.

Недолгое время спустя, с приходом торгового корабля, он исполнил свое желание. В то время Эгберт, король Кента[1175], послал из Британии в Рим человека по имени Вигхард, предназначенного для должности епископа. Он был обучен церковным установлениям в Кенте учениками святого папы Григория, но король хотел, чтобы его посвятили в Риме. Получив епископа из их народа, говорящего на их языке, он со своими подданными смог бы с большим совершенством воспринять учение и таинства веры не через переводчика, но из уст и рук своего соплеменника. Однако Вигхард, едва прибыв в Рим, вместе со своими спутниками умер от болезни, не успев принять посвящение[1176]. Тогда апостолический папа, чтобы благочестивые верующие не лишились плодов посольства из-за смерти посланных, созвал собор и выбрал среди своих людей того, кого мог отправить архиепископом в Британию. Это был Теодор — муж, сведущий как в светской, так и в церковной философии, знающий оба языка, греческий и латынь; в помощники же ему был дан столь же деятельный и разумный муж, аббат Адриан[1177]. Узрев в достопочтенном Бенедикте мудрость, усердие, благочестие и благородство, папа поручил ему новоизбранного епископа со всеми его спутниками и повелел оставить паломничество ради высшего блага и возвратиться на родину, приведя к своим соотечественникам учителя истины, которого они так усердно искали; для него он мог стать переводчиком и советчиком как в дороге, так и по прибытии. Бенедикт подчинился воле папы, они вместе прибыли в Кент и были там радушно встречены. Теодор занял кафедру архиепископа, а Бенедикт получил в управление монастырь блаженного апостола Петра, аббатом которого впоследствии стал упомянутый Адриан.

Бенедикт управлял этим монастырем два года, а затем предпринял третье путешествие из Британии в Рим[1178], завершил его столь же успешно и привез оттуда немало книг, полных Божественной премудрости, которые либо купил за подходящую цену, либо получил в дар от друзей. На обратном пути он посетил Вьенн, где забрал у помогавших ему другие книги, которые просил приобрести для него. Вернувшись в Британию, он задумал отправиться к королю западных саксов Кенвалку, чьей дружбой и благодеяниями не раз пользовался. Но Кенвалк внезапно умер[1179], и тогда Бенедикт наконец направил стопы к своему народу и родной земле. Явившись к королю Эгфриту Нортумбрийскому[1180], он без утайки поведал ему обо всем, что совершил с юных лет, когда покинул родину, не утаил того, с каким пылом он служил Богу, открыл и то, каким монашеским установлениям он обучился в Риме и окрестных землях, сколько привез с собой божественных книг и реликвий блаженных апостолов и мучеников Христовых. Этим он обрел такое дружеское расположение в глазах короля, что тот немедленно пожаловал ему семьдесят фамилий[1181] земли из своих поместий, повелев построить на этой земле монастырь во имя первого пастыря Церкви. Как было сказано вначале, этот монастырь построили рядом с устьем реки Вир, на северном ее берегу, и было это в год от воплощения Господа 674-й, во втором индикте и на четвертом году правления короля Эгфрита.

Не прошло и года от основания монастыря, как Бенедикт отправился морем в Галлию[1182], где испросил, получил и увез с собой нескольких каменотесов, чтобы они возвели ему каменную церковь по любимому им римскому образцу. Он так усердно трудился из любви к блаженному Петру, в честь которого это дело совершалось, что через год после закладки фундамента церковь подвели под крышу и уже можно было представить, как в ней будут совершаться торжественные службы. Когда работа близилась к концу, он послал в Галлию за мастерами, неведомыми в тогдашней Британии, — а именно стекольщиками — для остекления окон самой церкви, ее хоров и часовен. Приехав, они не только быстро выполнили предложенную им работу, но и научили народ англов своему ремеслу, что позволило впредь изготавливать из стекла церковные светильники и посуду для разного употребления. А то, что требовалось для алтаря и церковной службы — священные сосуды, облачения и все прочее, чего нельзя было отыскать дома, — благочестивый покупатель позаботился привезти из заморских краев.

Чтобы раздобыть в римских пределах те предметы и украшения, что невозможно было отыскать в Галлии, верный служитель Церкви для обустройства своего монастыря в четвертый раз отправился в Рим, откуда вернулся еще более нагруженным духовными дарами. Во-первых, он привез множество книг всякого рода; во-вторых, такое количество реликвий блаженных апостолов и мучеников Христовых, что они вскоре наполнили благодатью многие храмы Англии; в-третьих, он ввел в своем монастыре порядок пения и церковного богослужения, принятый в Риме. По своей просьбе и с разрешения папы Агафона[1183] он взял с собой Иоанна[1184], главного регента церкви блаженного апостола Петра и игумена монастыря святого Мартина, обучавшего в дальнейшем британские монастыри римским правилам. Иоанн не только устно обучал братию правилам церковного пения, усвоенным им в Риме, но и записал большую часть своих поучений, и его труды до сих пор хранятся в библиотеке этого монастыря[1185]. В-четвертых, Бенедикт привез с собой полученное им от досточтимого папы Агафона письмо с привилегией, навечно защищавшей построенный им монастырь от любого посягательства извне, что было сделано с согласия, а точнее, по желанию и поощрению короля Эгфрита[1186]. В-пятых, он привез с собой священные изображения для украшения воздвигнутой им церкви блаженного апостола Петра. Образами блаженной Богоматери и Приснодевы Марии и двенадцати апостолов он украсил центральную апсиду этой церкви, расположив их на ограждении, проходящем от стены к стене[1187]. Он также привез изображения из евангельской истории для украшения южной стены церкви и сцены из Откровения Иоанна Богослова для северной стены с тем, чтобы все входящие в церковь, даже не умея читать, либо видели вокруг себя вечно любимые лики Христа и Его святых, либо могли живо воскресить в памяти благодать Господнего воплощения, либо, имея перед глазами страх высшего испытания, не забывали испытывать свою совесть со всей возможной строгостью.

Король Эгфрит, восхищенный неутомимостью, трудолюбием и благочестием достопочтенного Бенедикта, позаботился приумножить земли, подаренные для возведения монастыря, и пожаловал ему дополнительные сорок фамилий. В следующем году[1188] с одобрения, а вернее, по настоятельной просьбе короля, Бенедикт отправил туда около семнадцати монахов под началом аббата, или пресвитера, Кеолфрида[1189] для постройки монастыря во имя блаженного апостола Павла[1190] с тем, чтобы между этими двумя обителями вечно царили мир и согласие, тесная дружба и благодать. И как тело нельзя отделить от головы, благодаря которой оно дышит, а голова не может обойтись без тела, благодаря которому живет, так и эти монастыри, соединенные братскими узами первых апостолов, никто не посмеет разъединить[1191].

Этот Кеолфрид, которого Бенедикт поставил аббатом, был его усердным помощником со времени основания первого монастыря. В свое время он вместе с ним ездил в Рим, чтобы учиться и поклоняться святыням[1192]. В то же время Бенедикт сделал аббатом Эостервина[1193], пресвитера монастыря блаженного Петра, поставив его управлять этим же монастырем, чтобы облегчить посредством неутомимости своего возлюбленного соратника нелегкий груз, с которым не мог справиться в одиночку. Пусть никто не сочтет странным то, что у одного монастыря были одновременно два аббата: к этому привели постоянные поездки Бенедикта на благо обители, его частое отсутствие и риск возвращения через океан[1194]. История гласит, что и блаженный апостол Петр по необходимости возвел сразу двух подчиненных ему предстоятелей в сан епископа для управления Церковью. А великий аббат Бенедикт, согласно папе Григорию[1195], мог поставить над своими учениками целых двенадцать аббатов не для умаления, но для возрастания братской любви.

Сей муж взял на себя заботу о монастыре в девятый год после его основания и управлял им до своей смерти, случившейся четыре года спустя. Он имел благородное происхождение, но использовал это не для хвастовства и презрения к другим, как поступают иные, но лишь для умножения благородства души, как подобает служителям Бога. Эостервин был двоюродным братом его аббата Бенедикта, но душевные помыслы обоих были столь высоки, что благородное происхождение в миру значило для них ничтожно мало; как один, придя в монастырь, не пытался возвыситься над другими из-за своего положения или кровного родства, так и другой даже не думал предлагать ему это. Посему этот добродетельный юноша, разделяя со своими братьями кров и пищу, всегда и во всем соблюдал установленный порядок. Хоть он и был прежде военачальником короля Эгфрита, но, оставив мирские дела, отложив оружие и посвятив себя брани духовной, он настолько усмирил себя и уподобился другим братьям, что вместе с ними охотно веял, молотил, доил овец и коров, с удовольствием трудился на мельнице, в саду, на кухне и исполнял прочие работы. Да и приняв сан аббата, он не изменил своих привычек, относясь ко всему согласно наставлениям одного мудреца, сказавшего: «Если поставили тебя старшим на пиру, не возносись, будь между другими, как один из них[1196] — кроткий, приветливый и добрый ко всем».

По необходимости ему приходилось наказывать нарушителей установленного порядка, но чаще по обычаю любви, присущему ему от рождения, он увещевал монахов, чтобы побудить их не грешить, не омрачая свет его лица тенью беспокойства. Часто, отправившись по монастырским делам и увидев занятых чем-то братьев, он присоединялся к ним в работе: или, взявшись за рукоять, направлял движение плуга, или укрощал железо при помощи молота, или тряс веялку и так далее. Ведь он был молод и полон сил, а также красноречив, бодр духом, щедр в даяниях и пригож лицом. Ел он всегда в одной трапезной с братьями и спал в той же келье, где и раньше, до того, как стал аббатом. Даже заболев и уже зная по верным признакам о приближении смерти, он еще две ночи оставался в общей спальне. Но потом, за пять дней до своей кончины, он попросил перенести себя в более уединенное помещение. Находясь там, он в один из дней призвал к себе всех братьев и по своему обыкновению одарил каждого из них поцелуем мира, пока они проливали обильные слезы, оплакивая уход своего отца и наставника. Он почил накануне мартовских нон[1197], ночью, когда братья пели псалмы на утренней службе. При поступлении в монастырь ему было двадцать четыре года; он прожил там двенадцать лет, семь из них был священником, а четыре года управлял монастырем; так, покинув бренное тело и смертные члены[1198], он устремился в Небесное Царствие[1199].

Поведав вкратце о жизни достопочтенного Эостервина, вернемся к рассказу о Бенедикте. Поставив Эостервина аббатом монастыря блаженного апостола Петра, а Кеолфрита — аббатом монастыря блаженного Павла, он некоторое время спустя в пятый раз отправился из Британии в Рим[1200]. Назад он, как всегда, вернулся нагруженный бесчисленными дарами, предназначенными для церкви, ибо привез с собой великое множество святых томов и не меньше, как и прежде, подаренных ему священных образов. На сей раз он доставил картины Божественной истории, которыми украсил всю окружность стен церкви блаженной Богородицы, возведенной в старшем монастыре[1201]. Для украшения нового монастыря и церкви блаженного апостола Павла предназначались искусно выполненные изображения, согласующие между собой Ветхий и Новый заветы. Одно из них помещало рядом Исаака, несущего дрова для своего принесения в жертву, и Господа, также несущего древо, на котором Он должен был страдать. Таким же образом вознесенный на крест Сын Человеческий сравнивался со змеем, которого Моисей вознес посреди пустыни. Помимо всего прочего, Бенедикт привез две искусно сделанных мантии из чистого шелка; в обмен на них он впоследствии получил три фамилии земли к югу от реки Вир от короля Альдфрида и его советников, ибо по возвращении узнал, что Эгфрид был убит[1202].

Среди привезенных им радостей Бенедикт встретил дома печаль — а именно то, что достопочтенный священник Эостервин, которого он, собираясь в путь, поставил аббатом, вместе с немалым числом братьев покинул мир из-за свирепствующего в округе мора. Но кроме печали, было и утешение, поскольку на его место братия и второй настоятель Кеолфрид общим согласием выбрали диакона Сигфрида. Он был мужем, в должной мере обученным мудрости Писания, одаренным добрым нравом и наделенным удивительным даром воздержания; совершенство его души не умалялось болезнями тела, а непорочность сердца — неизлечимым пороком легких.

Вскоре и сам Бенедикт был сражен напавшей на него болезнью. Для того чтобы умножить их благочестие укрепившейся добродетелью терпения, Божия милость уложила их обоих — Бенедикта и Сигфрида — на одр страдания, чтобы после смерти воскресить в вечном покое Небесного Царства. Ведь Сигфрид, как мы сказали, уже давно мучился телесным недугом и к тому времени достиг уже последних дней своей жизни. Бенедикт же в течение трех лет мало-помалу заболевал все сильнее, пока не был совершенно разбит параличом; вся нижняя половина его тела была мертва, и только верхняя, без которой человек не может жить, оставалась пристанищем терпения и боголюбия. Среди своих страданий оба не уставали возносить благодарность Создателю, славить Бога и ободрять братию. Часто навещавших его братьев Бенедикт убеждал хранить дарованный им устав. «Не думайте, — говорил он, — что я, неученый, вынес данные вам правила из собственного сердца. Нет, я в долгих странствиях по чужим странам посетил семнадцать монастырей, отобрал там все, что счел наилучшим, и вручил вам для вашей пользы». Он пожелал, чтобы привезенная им из Рима большая и богатая библиотека, необходимая для обучения духовным наукам, сохранялась в целости, не портилась небрежным обращением и не разносилась по разным местам.

Он также усердно наставлял братьев, чтобы при избрании следующего аббата они не сочли, что знатность происхождения следует предпочесть честности жизни и учености. «Истинно говорю вам, — наставлял он, — при сравнении двух зол мне легче вынести то, что это место, где я построил монастырь, по велению Божьему навеки обратится в пустыню, чем то, что мой брат, не вступивший, как всем ведомо, на путь истины, сменит меня в управлении монастырем, будучи настоятелем только по имени. Поэтому остерегайтесь, братья, смотреть на происхождение выбранного вами аббата и выбирать чуждого вам по духу; сообразно правилам великого аббата Бенедикта и положениям нашего устава держите совет и все вместе ищите того, кто будет наиболее достойным по своей добродетельной жизни и мудрости. Выбирайте его общим согласием с братской любовью, а когда выберете, призывайте епископа и просите благословить того, кто вами выбран».

«Ибо те, — сказал он, — кто во плоти порождает плотских сыновей, ищут своему плотскому и земному наследству плотских и земных наследников, но те, кто духовным семенем слова порождают духовных чад, должны быть духовными во всем, что делают. Пускай из своих братьев они почитают старшим того, кто полнее всех стяжал благодать Святого Духа; подобным образом земные родители считают главным того, кого первым произвели на свет, и отдают ему предпочтение перед другими при разделе наследства».

Не упустим случая сказать о том, что достопочтенный аббат Бенедикт, чтобы облегчить тоску долгой ночи, которую он из-за болезни часто проводил без сна, нередко звал к себе чтеца и просил читать ему, как бы в пример для себя, историю Иова или что-либо другое из Писания, что могло усмирить его боль и вознести его страждущую на земле душу к небесным высям. И поскольку он никак не мог встать на молитву или возвысить голос для обычного пения псалмов, сей мудрый муж в своем благочестии стал призывать к себе в часы дневной и ночной молитвы нескольких братьев, и когда они по двое пели необходимые псалмы, он присоединял к ним по мере сил свой голос, делая с их помощью то, что не мог совершить один.

Оба аббата, измученные длительной болезнью, видели, что не могут больше управлять монастырем; так тяжела была болезнь, поразившая их ради лучшего проявления в их душах Христовой благодати, что когда однажды они пожелали увидеться и поговорить друг с другом до того, как покинуть сей мир, то Сигфрида отнесли на носилках в келью, где покоился Бенедикт, и положили на его ложе рукой к руке и головой к голове, но у них — горестное зрелище! — не было даже сил поцеловать друг друга на прощание, и они сделали это только с помощью братьев. По этой причине Бенедикт принял по согласию с Сигфридом и прочими братьями полезнейшее решение и призвал к себе аббата Кеолфрида, управлявшего монастырем блаженного апостола Павла и связанного с ним не кровным родством, а узами христианских добродетелей. Его он назначил главой обоих монастырей, и все поддержали это и сочли наилучшим. Он счел полезным во имя сохранения мира, единения и согласия обоих мест оставить им общего отца и правителя, вспоминая пример царства Израилева, которое оставалось целым и непобедимым чужеземцами, пока управлялось единым царем из своего народа. Когда же оно по причине умножения грехов распалось на враждующие части, то в короткий срок, лишившись единства, утратило мощь и погибло. Напомнил он и евангельское изречение, согласно которому «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет»[1203].

Двумя месяцами позже достопочтенный аббат Сигфрид, избранный Богом слуга, пройдя огонь и воду преходящих страданий, удостоился вечного воздаяния в месте покоя; он ступил под сень Небесного Царства, вознося до этого хвалы Господу, пока его праведные губы могли шевелиться. А еще через четыре месяца Бенедикт, так усердно побеждавший грех и творивший дела добродетели, был побежден немощью тела и подошел к своему концу. Была зимняя ночь, холодная от стылого ветра, но для святого ее должен был сменить день вечного блаженства, радости и света. Братья собрались в церкви и провели ночь без сна в молитвах и пении, утешая молитвами свои сердца, скорбящие из-за ухода их отца. Другие оставались в келье, где больной, но сильный духом муж ждал перехода из смерти в вечную жизнь. Ради их утешения священник всю ночь читал им отрывки из Евангелия, читаемые ежедневно по вечерам. В момент ухода Бенедикту дали причаститься плоти и крови Господней, после чего его святая душа, смиренная и испытанная продолжительным испытанием болезни, покинула земное горнило плоти[1204] и вольно устремилась к славе вечного блаженства.

Его уход стал триумфом, который не смогли ни отменить, ни отсрочить злые духи, чему свидетельством читавшийся в тот миг о нем псалом. Ибо братья, собравшись в церкви в начале ночи, читали по порядку Псалтирь, пока не добрались до псалма 82, начинающегося словами: «Боже! Кто уподобится Тебе?»[1205]. Смысл этих слов в том, что враги христианства, плотские и бесплотные, всегда стремятся истребить и расточить Церковь Христову и каждую верную ей душу, но сами в конечном счете будут побеждены и погибнут навсегда, обессиленные силой Господа, ибо нет никого равного Ему, но Он один властвует над всем миром. Было знаком, посланным Божественным провидением, что именно этот стих пелся в миг смерти того, чью душу по милости Божьей не смогло одолеть никакое зло. Святой исповедник нашел покой у Господа в шестнадцатом году после постройки его монастыря, на второй день после январских ид[1206], и был погребен в церкви блаженного апостола Петра; он так любил этого святого апостола при жизни, что после смерти не только был принят с его позволения в Небесное Царство[1207], но и телом упокоился близ его мощей и алтаря. Он управлял монастырем, как уже говорилось, шестнадцать лет, из которых первые восемь один, без помогающего ему аббата, а вторые — при помощи Эостервина, Сигфрида и Кеолфрида, которые разделяли с ним обязанности аббата и помогали во всех его трудах. Первый из них был его помощником четыре года, второй — три, а третий — один.

Третий из них, Кеолфрид, был мужем великого воздержания и острого ума, усердным в делах, разумным в суждениях и ревностным в вере. Он первым, как уже упоминалось, по совету Бенедикта и при его помощи основал и обустроил монастырь святого Павла и управлял им семь лет; потом же он умело управлял 28 лет обоими монастырями, а точнее, единым монастырем святых Петра и Павла в двух разных местах, и все достойные дела, что начал его предшественник, он с не меньшим усердием взял за труд завершить. Среди обилия сделанного им за долгие годы управления монастырем он построил несколько часовен, умножил число сосудов для церкви и алтаря и сосудов всякого рода, а библиотека двух монастырей, собранная трудами аббата Бенедикта, его столь же ревностным старанием увеличилась вдвое. Он добавил три заново переведенных Пандекты[1208] к старому переводу, привезенному из Рима[1209]; одну из них, вернувшись в Рим в старости, он взял с собой как дар, а две других завещал двум своим монастырям.

Кроме того, в обмен на красивейший том Географов[1210], который Бенедикт купил в Риме, он получил от сведущего в Священном Писании короля Альдфрида восемь фамилий земли у реки Фреска[1211] для монастыря блаженного апостола Павла. Бенедикт при жизни договорился об этом с упомянутым королем Альдфридом, но умер, не успев довершить дело. Эту землю Кеолфрид в правление Осреда[1212] обменял с достойной доплатой на двадцать фамилий земли ближе к монастырю, в месте, которое местные жители зовут поместьем Самбук[1213]. Во времена блаженной памяти папы Сергия[1214] монахи этого монастыря явились в Рим и получили для защиты своей обители привилегию, подобную той, какую получил Бенедикт у папы Агафона. Привезенная в Британию, она была представлена синоду и подписана бывшими там епископами и щедрейшим королем Альдфридом, как ранее грамота, данная Бенедикту, была оглашена публично прежним королем и епископами. Радея о благополучии монастыря блаженного апостола Петра, поселившийся там в то время почтенный и благочестивый слуга Христов Витмер[1215], равно усердный в обоих видах познания, духовном и светском, даровал ему навечно десять фамилий земли в окрестностях селения Далдун[1216], полученной от короля Альдфрида.

Кеолфрид к тому времени уже много лет жил по монашеским правилам, которые утвердил для себя и своей братии мудрый аббат Бенедикт по обычаю древних. Он проявлял несравненное искусство в молитвах и пении, в чем ежедневно упражнялся, и выказывал невиданную энергию в обуздании грешников и утешении слабых; он также давал такой пример воздержанности в еде и питье и скромности в одежде, какой редко встретишь среди начальствующих. И вот он понял, что стар и наполнен днями[1217], что не может больше из-за своего возраста с прежним усердием наставлять братию в духовной жизни и учении. После долгих размышлений он сперва заповедал своим братьям неукоснительно соблюдать правила, данные святым аббатом Бенедиктом, а потом предложил им выбрать из своего числа подходящего настоятеля, чтобы сам он мог отправиться к святыням блаженных апостолов в Рим, где побывал в молодые годы с Бенедиктом. Он хотел не только освободиться перед смертью от всех земных забот и провести время в покое и раздумьях, но и позволить братьям выбрать себе более молодого аббата, с которым они могли бы надлежащим образом в точности соблюдать монашеские правила.

Сперва все воспротивились и пали перед ним на колени со слезами на глазах, но их мольбы оказались бессильны. Так велико было его желание уехать, что уже на третий день после того, как он поведал об этом братии, он отправился в путь. Он боялся умереть до своего приезда в Рим (как это и случилось), поэтому не хотел, чтобы его друзья или знатные мужи, почитавшие его, задержали его отъезд или вручили ему деньги, которые он не успеет возместить, ибо у него было твердое правило — если кто-либо дарил ему подарок, он воздавал ему с той же щедростью сразу или недолгое время спустя.

И вот в среду, накануне июньских нон[1218], рано утром в церкви Матери Божьей, Непорочной Девы Марии и в церкви апостола Петра отслужили литургию, и он пригласил тех, с кем разделил причастие святых Тела и Крови Господних, попрощаться с ним. Все они собрались в церкви блаженного Петра, и он возжег ладан, вознес молитву у алтаря и благословил всех, стоя на амвоне с кадильницей. Среди пения литаний слышался горестный плач братьев, которые направились в часовню блаженного мученика Лаврентия рядом со спальней братии. Прощаясь с ними, он наставлял их хранить любовь друг к другу и поправлять заблуждающихся согласно евангельским правилам; он простил всех, кто сотворил ему какое-либо зло, попросил молиться за него и извинить, если он обходился с ними слишком строго. Все сошли на берег, и там, среди слез и стенаний, он снова даровал им, опустившимся на колени, поцелуй мира, а потом, помолившись, взошел на борт лодки со своими спутниками. За ним последовали диаконы церкви с горящими свечами и золотым распятием. Переплыв реку, он поцеловал крест, сел на коня и удалился, оставив оба своих монастыря и шесть сотен монахов.

Когда он уехал, братья со слезами и молитвами вернулись в церковь и вручили себя в руки Господа. Спустя короткое время, закончив молитву девятого часа, они собрались на совет о том, что делать дальше. Наконец, после молитв, пения псалмов и поста, они решили как можно скорее попросить у Господа нового настоятеля. Об этом решении они сообщили братьям монастыря блаженного Павла через тех из них, кто присутствовал там, и через своих представителей. Те незамедлительно дали согласие, и оба монастыря, показав единение в Духе, усердно вознесли свои сердца и голоса к Господу. Наконец на третий день, в праздник Пятидесятницы Господней, все братья монастыря блаженного Петра и немалое число старейших монахов из монастыря блаженного Павла собрались на совет. Победило согласие, и все сошлись в одном суждении: новым аббатом был выбран Хветберт, который с детства был не только воспитан в монашеском послушании, но и стяжал немалый опыт в трудах чтения, пения, письма и преподавания. Во времена блаженной памяти папы Сергия он жил в Риме, где запоминал или записывал все, что считал полезным и достойным увезти с собой. Уже двенадцать лет он служил священником, а теперь стал аббатом и сразу же с несколькими братьями отправился к Кеолфриду, который ждал корабля, чтобы пересечь океан[1219]. Они поведали ему о том, что сделали, а он вознес хвалы к Богу в одобрение их выбора и получил от своего преемника рекомендательное письмо к апостолическому папе Григорию, из которого я сохранил часть, помещенную здесь для памяти:

«Нашему возлюбленному господину в Господе господ, блаженнейшему папе Григорию — Хветберт, ваш смиреннейший слуга и аббат монастыря во имя блаженнейшего предводителя апостолов Петра в Саксонии[1220], желает здравия в Господе навеки. Не перестаю вместе со всей святой братией этих мест, возложившей на меня приятнейшее иго Христово, возносить хвалы Вышнему определению, которое позволило нашим душам обрести покой, поставив управлять Церковью в наши дни столь славный избранный сосуд. Мы знаем о наполняющем вас свете истины и веры, посылающем лучи вашей любви на всех нижестоящих. Препоручаем вашей святой милости нашего отца и господина во Христе досточтимые седины нашего возлюбленного отца аббата Кеолфрида, защитника и покровителя духовной свободы и мира в тиши монастыря.

В первую очередь мы возносим хвалы святой и неделимой Троице за то, что Кеолфрид хоть и принес нам много горя, стенаний и слез своим уходом, но достиг радости и покоя, которых так желал, поскольку в старости он возвращается к тем апостольским вратам, которые восторженно восхвалял с тех пор, как посетил их в молодые годы и поклонился им. После сорока с лишним лет, проведенных в заботах по управлению своими монастырями, он из любви к добродетели возжелал, словно услышав зов с небес, несмотря на преклонные годы и пребывая уже на пороге смерти, снова совершить путешествие ради Христа, чтобы терния былых земных забот были сожжены духовным огнем этой святой печи. Мы также призываем вашу отеческую любовь, чтобы, невзирая на нашу недостойность, вы не оставили его без последней заботы, ибо знаем наверняка, что хотя его тело останется у вас, его преданный дух пребудет с нами, как и с вами, и будет надежным заступником и предстоятелем за нас у престола Божия в наши последние минуты». И так далее до конца письма[1221].

Когда Хветберт вернулся в монастырь, послали за епископом Аккой[1222], чтобы утвердить его избрание обычным благословением. В дальнейшем он с рвением юноши и мудростью взрослого добился многих привилегий для монастыря и среди прочего было то, что особенно сильно всех обрадовало: он извлек останки аббата Эостервина, находившиеся в притворе церкви блаженного апостола Петра, а также останки его преемника Сигфрида, погребенные к югу от алтаря, заключил их в одну раку, разделенную перегородкой, и поместил внутри церкви, рядом с останками блаженного отца Бенедикта. Это было сделано за девять дней до сентябрьских календ[1223], в день рождения Сигфрида, и в тот же день упоминавшийся нами преподобный слуга Христов Витмер ушел из жизни и был похоронен рядом с двумя упомянутыми аббатами, чьей жизни он всегда подражал.

Что до Христова слуги Кеолфрида, то он, как мы уже говорили, умер от старости и немощи по дороге к вратам святых апостолов. Около третьего часа дня он добрался до Лингона[1224], а в девятом часу того же дня скончался и на другой день был с почестями погребен в церкви во имя трех близнецов-мучеников, к скорби не только англов, бывших с ним в числе восьмидесяти или более человек, но и местных жителей, утопавших в слезах от скорби по преподобному отцу. Да и нельзя было не разрыдаться, видя, как часть его спутников продолжает свой путь без святого отца, в то время как другая часть, забыв про свое первоначальное намерение, возвращается домой, чтобы рассказать о его смерти и погребении; иные же по неумирающей любви к покойному решили поселиться у его гроба в окружении чужестранцев, говорящих на непонятном языке.

Он почил в возрасте семидесяти четырех лет; сорок семь лет из них он был священником и тридцать пять аббатом; точнее можно говорить о сорока трех годах, ибо со времени, когда Бенедикт начал возводить монастырь в честь блаженнейших апостолов, Кеолфрид уже был его главным спутником, помощником и наставником в монашеских правилах. Он никогда не ослаблял обычая строгой жизни, унаследованного от древних отцов, невзирая на старость, болезни и тяготы пути, и со дня своего отбытия до дня смерти, то есть с кануна июньских нон до шестого дня октябрьских календ[1225], на протяжении ста четырнадцати дней, он, не считая обычных часов молитвы, не забывал дважды в день по порядку читать псалмы. Даже когда он так ослабел, что не мог сесть верхом на лошадь и был вынужден передвигаться в конных носилках[1226], он каждый день приносил Господу дар спасительной жертвы, кроме одного дня в море и трех предшествовавших его смерти.

Он почил в пятницу, в шестой день до октябрьских календ, в год от воплощения Господа 716-й, между тремя и четырьмя часами в окрестностях упомянутого города и на другой день был похоронен у первого милевого столба к югу от города в местном монастыре Близнецов при стечении как его английских спутников, так и жителей города и монастыря. Тех мучеников-близнецов звали Спевсипп, Элевсипп и Мелевсипп. Они родились одновременно и так же вместе возродились в крещении вместе со своей бабкой Леониллой, оставив о себе память как о святых мучениках[1227]. Молюсь, чтобы они явили мне, недостойному, и нашему отцу Кеолфриду милость своего заступничества и защиты.