Из уст в уста

Глава 1

Тот день не заладился с самого утра. Стоял чудесный сентябрь, была среда, я ехала на службу, в агентство "Квадратные футы Джарвиса Андорфера".

Конечно, могло быть хуже. Например, если бы на рабочем месте меня подкарауливал вездесущий репортер из телепередачи "Сенсации дня с микрофоном наголо и съемочной бригадой наготове. Вот когда бы я, наверное, задергалась! А так, вместо нахального репортера, у дверей агентства меня поджидал всего лишь Джарвис Андорфер — человек, которого кое-кто называет моим боссом.

Входная дверь в нашу риэлторскую фирму всегда распахнута настежь — дабы привлекать своей открытостью случайных прохожих. Поэтому я заметила начальство, притаившееся за внутренней прозрачной створкой, как только свернула с Тейлорсвиль-роуд на стоянку перед агентством.

Джарвису давно перевалило за пятьдесят. Толстое брюхо, не умещающееся в штанах, мясистые губы и нос словно шишковатая картофелина, — короче, не самое приятное зрелище с утра пораньше.

Порою я удивляюсь, как его жена терпит это чудище изо дня в день!

Строго говоря, мистер Андорфер мне не босс, кто бы что себе ни воображал. Он всего лишь совладелец — на пару с женой — фирмы, в которой я числюсь агентом по продаже недвижимости. Я считаюсь независимым агентом, работаю сама на себя, не за страх, а за совесть, и в начальниках не нуждаюсь.

Сие, по моему глубокому убеждению, означает, что я сама принимаю решения и отвечаю за свои действия. Верно, Джарвис получает проценты с моих комиссионных, но никакой власти указывать и приказывать он не имеет. О чем пришлось себе напомнить, когда я перешагнула порог и оказалась лицом к лицу с Джарвисом, явно не собиравшимся уступать мне дорогу. Вены на его висках едва не лопались.

Что ж, пришлось напомнить себе еще кое о чем: я — взрослая женщина сорока двух лет, а не первоклашка, которая трепещет от одного взгляда строгого учителя.

Если вы заглянете в наше агентство, то сразу попадете в просторную комнату с четырьмя металлическими столами по углам. Бывает, конечно, что офис пустует, когда все служащие на выезде. Но мне, как всегда, повезло: мои коллеги — Барби Ландерган и Шарлотта Аккерсен — торчали на своих местах.

Ни одна из этих дам даже не взглянула в мою сторону. Более того, они усиленно делали вид, будто страшно заинтригованы редкостными вещицами, неизвестно как оказавшимися на их столах. Барби, например, словно загипнотизированная, не сводила глаз с пачки канцелярских скрепок.

— Доброе утро! — бодро приветствовала я Джарвиса, прекрасно понимая, что это утро наотрез отказывается быть добрым. Но почему бы не попытаться его уговорить?

— Скайлер, — воскликнул мой так называемый босс, — слава богу! Наконец-то! Я пытался дозвониться тебе домой!

Очевидно, здороваться он счел излишним.

— Случилось нечто ужасное! — торопливо продолжил начальник. — НЕЧТО УЖАСНОЕ!

В последнее время, когда Джарвис волнуется, он начинает повторяться. И второй раз произносит фразу громче, чем в первый. Такое впечатление, будто прослушиваешь одну и ту же запись на магнитофоне, постоянно прибавляя звук.

Не знаю, откуда у Джарвиса взялась такая привычка. Правда, год назад он вдруг страстно увлекся спортивными телепередачами. Видимо, долгие бдения перед ящиком повлияли на психику, и он возомнил, что каждый волнующий момент в его жизни должен быть повторен как минимум дважды.

Не сомневаюсь, его отношения с женщинами отныне стали просто сказочными.

— Кошмар, Скайлер! Просто КОШМАР!

Наращивая звук, Джарвис принялся размахивать перед моим носом газетой. И хотя страницы изрядно помялись, я точно знала, что это за газета, — вчерашний «Курьер». Я даже знала, что босс сжимает в руке не всю газету, а лишь ту ее половину, которая называется "Городские новости".

Только не подумайте, будто я экстрасенс.

— Ты читала это? ТЫ ЧИТАЛА ЭТО?!

Широко раскрытыми глазами я уставилась на измятые страницы, помолчала минуту, а потом тряхнула головой.

— Ты имеешь в виду вчерашнюю газету? Нет, Джарвис, боюсь, всю газету мне прочесть не удалось.

Одно из преимуществ женского пола, на мой взгляд, заключается в том, что при необходимости можно притвориться идиоткой, и всегда найдется мужчина, который поверит, что ты и впрямь дура набитая.

Жилка на правом виске босса теперь сильно напоминала гору Везувий накануне того памятного инцидента в Помпеях.

— Нет, НЕ ВСЮ газету! — завопил Джарвис. — Ты прочла статью о нашей фирме?

Собственно, это была крошечная заметка, а не статья, и вовсе не о "Кв. футах Андорфера", но поправлять начальника я не стала. В конце концов, дело не в словах.

— А… это. — Я пожала плечами с таким видом, будто речь шла о сущих пустяках.

— Это! ЭТО!!! — Право, Джарвису следовало бы что-нибудь сделать с венами на висках. Откачать из них лишнюю кровь, например. Или удалить хирургическим путем. — Вчера вечером я вернулся домой поздно, десять раз переписывал договор с клиентом. Поэтому газету взял в руки только сегодня утром. За завтраком. Господи, я чуть не подавился. ЧУТЬ НЕ ПОДАВИЛСЯ!!!

Меня подмывало вставить: "Да неужели? НЕУЖЕЛИ?!" Но я сдержалась.

Мало было пульсирующих жилок на висках, так теперь и глаза Джарвиса полезли из орбит.

— Твой ляп стал достоянием всего МИРА!

Я и бровью не повела. Похоже, босс полагал, что где-нибудь в Косово людям больше заняться нечем, как только изучать луисвильский «Курьер» от корки до корки. Лично я в этом почему-то сомневалась. Но Джарвис негодовал так, словно история о моем «ляпе» была напечатана аршинными буквами на первой полосе.

Надо сказать, это далеко не соответствовало действительности. Заметку, о которой шла речь, поместили на пятой странице, почти в самом низу, и размером она была с сигаретную пачку.

Она даже не заслужила снимка. Под заголовком "Адвокат против риэлтора" в весьма кратких выражениях сообщалось следующее: на местного агента по продаже недвижимости по имени Скайлер Риджвей — то есть меня — подал в суд местный адвокат Эдвард Бартлет — то есть хорек вонючий, — которому агент Риджвей несколько месяцев назад продала дом. В заметке также упоминалось 6 том, что, согласно голословным утверждениям Бартлета, вышеупомянутая Скайлер Риджвей из "Кв. футов Андорфера" знала о некоторых дефектах дома, однако намеренно и сознательно не сообщила о них адвокату.

Вот и все содержание статейки. Разве что ближе к концу неведомый автор усовестился и добавил: материал написан исключительно со слов истца.

Когда прошлым вечером я наткнулась на эту пакость, то даже слегка обиделась на газетчиков — могли бы позвонить и узнать мое мнение.

Впрочем, возможно, оно и к лучшему, что не позвонили. В ответ я могла бы разораться и обозвать Бартлета "лживым вонючим хорьком". Что стало бы крупной тактической ошибкой. И вовсе не потому, что мои слова не соответствовали действительности. Бартлет был самым настоящим вонючим хорьком. Уж поверьте мне.

Однако, несмотря на истинность моих слов, через несколько дней в газете появилась бы другая заметка о том, что местный адвокат Эдвард Бартлет опять подает в суд на риэлтора Скайлер Риджвей. На сей раз за клевету.

Думаю, из «Курьера» не позвонили именно по этой причине — не захотели увязнуть в мелочной теме. Даже газетчики понимали, сколь скучное это чтение. Рядом было набрано сообщение о другой городской новости под заголовком "Перенос телеграфного столба". Так вот, телеграфный столб удостоился куда более крупного шрифта, чем иск Бартлета.

Я откашлялась:

— Послушай, Джарвис, ну кого интересует…

Босс не дал мне договорить. Он вообще не любит слушать других. Ростом не более 165 см — и то если на нем ботинки с толстыми подошвами, — бедняга Джарвис всю жизнь мучается СК — синдромом коротышки. У этого недуга много симптомов. Один из них выражается в том, что страдалец постоянно норовит заткнуть рот собеседнику, пребывая в печальном заблуждении, будто знает все лучше всех. И стремится обнаружить свою мудрость при каждом удобном и неудобном случае.

Сейчас у коротышки явно был период обострения.

— Ведь это может влететь в копеечку! В КОПЕЕЧКУ!

И на эту провокацию я не поддалась. Босс орал так, словно опасался за свой карман. Между тем ему было отлично известно, что все агенты в "Кв. футах" имеют страховку. Она называется "страховка ОиН", где О обозначает «ошибки», а Н — «недочеты», и предназначена на покрытие расходов, если какому-нибудь клиенту вдруг взбредет в голову — как Бартлету сейчас — потащить нас в суд за ошибку или недочет, случившиеся, по его мнению, при продаже недвижимости.

Страховка ОиН отнюдь не дешева, в этом смысле она очень походит на страховку от ошибок во врачебной практике.

— Джарвис, — терпеливо напомнила я, — наша страховка…

Он снова перебил меня. Я к этому уже привыкла.

— Даже если никто из нас не потратит и пенса, эта статейка — худшая разновидность рекламы!

Босс не только не вышел ростом, но и с головой у него не все в порядке. Я имею в виду волосяной покров, от которого у Джарвиса остался лишь каштановый пушок за ушами и на затылке. Однако следует отдать должное нашему коротышке: он по крайней мере не подражает иным лысым парням и не отращивает три волосины с одной стороны, чтобы зачесать их на другую. У Джарвиса свой пунктик — постоянно проводить рукой по голове, словно отбрасывая назад пышную шевелюру. Вот и теперь он убрал со лба несуществующие космы и выкрикнул что было мочи:

— ЭТО ХУДШАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ РЕКЛАМЫ!!!

— Да ладно, некоторые считают, что любая реклама хороша, лишь бы твою фамилию не переврали… — попробовала я утешить босса, но, похоже, избрала не совсем верную тактику. Глаза и вены Джарвиса вдруг затеяли соревнование — кто первым лопнет.

— Что ж, Скайлер, твоя правда, мою фамилию не переврали! — И Джарвис опять замахал "Курьером".

Коротышка намекал на самое последнее предложение, в котором было упомянуто название нашей фирмы. Но поскольку заметка навевала зевоту, оставалась надежда, что мало кому удастся дочитать ее до конца. Впрочем, я понимала, отчего бесится Джарвис. Осилившие статейку целиком (пусть даже таких наберется не много) догадаются, что на суде будет два ответчика — миссис Риджвей и мистер Андорфер.

Я же об этом не догадывалась, а знала наверняка и честно намеревалась сообщить боссу. Еще вчера утром, когда посыльный от шерифа принес в агентство повестку в суд.

Если бы Джарвис присутствовал на рабочем месте, ему бы тоже вручили повестку. Но так уж случилось, что в ту пору я оказалась в конторе в полном одиночестве.

Я действительно собиралась преподнести этот сюрприз Джарвису, но выжидала подходящий момент. Например, такой, когда буду в настроении схватиться с диким зверем. Конечно, если бы я знала, что «Курьер» напишет об иске Бартлета, то озверела бы много раньше.

Голос Джарвиса достиг максимальной громкости:

— О ДА, СКАЙЛЕР, МОЮ ФАМИЛИЮ НАПЕЧАТАЛИ ПРАВИЛЬНО, ОГРОМНОЕ СПАСИБО!..

Я вздохнула:

— Послушай, мне очень жаль, правда…

Но коротышка вновь пригладил мифическую шевелюру и вновь перебил меня. Привычка — вторая натура.

— Ах, тебе жаль?! Знала бы ты, как мне жаль, что ты не последовала моему совету! — И Джарвис опять замахал газетой. — НАДО БЫЛО РАЗОБРАТЬСЯ С НИМ ДО СУДА!

Не хотелось признавать, но кое в чем коротышка был прав. Вчера вечером, читая эту жуткую заметочку в моей уютной гостиной, я подумала, что, возможно, полюбовная договоренность была бы не самым плохим выходом из ситуации.

Собственно, я бы так и поступила, если бы не одно обстоятельство.

— Джарвис, сколько раз повторять: полюбовная договоренность — именно то, чего от нас добивается Бартлет! Это ему на руку!

Пригрозив судом, Эдвард Бартлет долго оттягивал подачу иска. Месяцами этот побитый молью хорек названивал мне, напоминая, что у него есть свидетельница, готовая заявить в суде, будто слыхала от меня про сырой подвал в его новом доме, про неисправную сантехнику в ванной и дымящий камин в гостиной. Бартлет утверждал, что я откровенничала со свидетельницей еще до того, как был подписан контракт.

Хорек долго не хотел называть имя моей предполагаемой собеседницы. Наконец сознался: Глория Турман, его сожительница.

Я едва не расхохоталась в ответ.

Ну конечно, подружка Бартлета ни в коем случае не станет врать в суде в пользу своего дружка. Да ни за что на свете!

Выяснив, кто у хорька в свидетелях, я сообразила, что суд вряд ли уважит претензии истца. Зачем, спрашивается, мне понадобилось признаваться сожительнице адвоката в затеянном мною же надувательстве? Мы что, делились друг с другом своими женскими победами?

Не говоря уж о том, что было бы затруднительно поделиться чем-либо с Глорией Турман, потому что я никогда в глаза ее не видела.

— Джарвис, — гнула я свое, — Бартлет хочет поживиться за наш счет, и лично я не собираюсь идти у него на поводу.

На самом деле адвокатишка вызвал у меня недоверие с первого взгляда, стоило ему переступить порог "Кв. футов". Я сразу отметила дешевый полиэстеровый костюмчик, два огромных вычурных перстня и то обстоятельство, что маленькие карие глазки посетителя упорно избегали встречаться с моими. Скользкий тип, подумала я. Честное слово, это было первое, что пришло мне в голову.

К сожалению, моей второй мыслью было: ну и что? Скользким типам не запрещено время от времени продавать и покупать дома.

Следовало быть умнее. Следовало помнить, что всякого рода скользких тварей рекомендуется обходить стороной.

Пока я работала с Бартлетом, он все время ворчал по поводу семи процентов комиссионных, которые должен был заплатить за продажу своего бывшего дома. И постоянно ныл: "Такие дикие бабки только за то, чтобы показать человеку его новое жилье". Наверное, он полагал, что за мои семь процентов я должна была оказать ему куда больше услуг.

И теперь я почти не сомневалась, что этот хорек поволок меня в суд в надежде возместить комиссионные, которые уплатил. А заодно и отремонтировать дом задарма, — если, конечно, ремонт вообще необходим, а в этом у меня, напротив, были большие сомнения.

— Джарвис, если бы я договорилась с ним полюбовно, то тем самым признала бы, что с продажей дома дело было нечисто, — продолжала я. — Но это не так! Я не допустила никаких ляпов, и мне не в чем каяться!

Глаза и вены Джарвиса ввязались в очередной раунд борьбы не на жизнь, а на смерть.

— Поэтому, — угрожающе произнес мой босс, — ты позволила этому типу вывалять нашу фирму в грязи! Теперь всем известно: мы банда мошенников!

— Чепуха. Мошенник Бартлет, а не мы! Хорек вонючий, жаль, что его не переехал грузовик.

— Да пусть он хоть скунсом будет, я потерплю! — взорвался Джарвис. Приглушенные звуки напомнили, что в комнате мы не одни. Я глянула на коллег. Барби Ландерган фыркала в ладошку. Шарлотта Аккерсен быстро отвернулась, но я успела заметить, как ее губы расползаются в улыбке. Но коротышку не волновала реакция слушателей. — Тебе придется с ним разобраться! — неистовствовал он. — И НЕМЕДЛЯ!

По мне, договариваться с Бартлетом — все равно что прыгнуть с вышки без парашюта, о чем я и намеревалась заявить боссу. Но вдруг подумала, что это не так. Будь у меня выбор, я бы скорее сиганула с вышки, вопя от ужаса и чувствуя, как желудок подкатывает к горлу, а потом болтаясь на веревке, привязанной к щиколотке, словно мешок с костями, — так вот, я бы скорее прыгнула, чем уступила Бартлету. Но выбора-то не было.

— Уж лучше… — начала я.

Меня опять перебили, но на этот раз не Джарвис, как ни странно. В агентство, открыв внутреннюю прозрачную дверцу, вошла молодая пара, обоим слегка за двадцать. Я невольно уставилась на них, в памяти вдруг всплыло далекое детство.

Когда я была маленькой, то с упоением читала книжки о близнецах Бобси, Фредди и Флосси, "румяных, круглолицых, с голубыми глазами и пушистыми золотистыми волосами". Молодые люди, появившиеся в агентстве, выглядели словно повзрослевшие Фредди и Флосси. По крайней мере, такими я представляла себе близнецов, когда они вырастут. У наших посетителей были румяные круглые лица, и голубые глаза, и волнистые светлые волосы, которым вполне подходили определения «пушистые» и "золотистые".

А еще малышей Бобси в тех книжках всегда называли «пухленькими». Правда, никто из молодых людей не соответствовал этой характеристике: у девушки была очень ладная фигурка, на которую я бросила быстрый завистливый взгляд.

Позволяя Джейн Фонде (разумеется, с помощью волшебного ящика — видеомагнитофона) измываться надо мной три раза в неделю, я довела-таки свой вес до 65 кг и при росте 167 см могла больше не опасаться, что меня спутают с распухшим зомби-ветераном из "Пятницы, 13". Однако у девушки, стоявшей напротив, похоже, и в мыслях не было сравнивать себя с какими-то зомби. Более того, она наверняка понятия не имела, что означает популярное нынче словечко "целлюлит".

Молодой человек, по-видимому, тоже. Казалось, эти ребята большую часть жизни провели в спортзале.

Что не удивительно, если вдуматься. Насколько я помню, в тех детских книжках малыши Бобси только и делали, что играли. Стоит ли менять привычки, повзрослев?

Посетители были даже одеты как близнецы: белая рубашка с короткими рукавами и юбка цвета хаки, едва доходившая до коленей, на девушке, а на юноше точно такая же белая рубашка и шорты цвета хаки. Оба надели сандалии на босу ногу и были одинаково загорелыми.

Если бы я не знала, кто эти двое, я бы приняла их если не за близнецов, то по крайней мере за брата и сестру. Но я знала.

Вчера вечером мне позвонила девушка по имени Эми Холландер и начала с того, что наткнулась на мое имя в "Желтых страницах". Думаю, она была первой. До сих пор я полагала, что плачу за объявление в справочнике исключительно потому, что так делают все риэлторы Луисвиля, а мне не хочется слыть среди них белой вороной.

Эми попросила показать ей и ее жениху, Джеку Локвуду, несколько домов поблизости, и мы договорились встретиться в агентстве около девяти. Сейчас было как раз около девяти. Фредди и Флосси на самом деле прозывались Эми и Джеком.

Порою мне кажется, что Джарвис носом чует свежего клиента. Его толстые ноздри даже слегка задрожали, когда молодые люди вошли в агентство, и сам он мгновенно подобрался. Даже вены на висках наконец утихомирились.

— О, добрый день, — произнес он, делая шаг вперед и протягивая руку молодому человеку. Голос босса был чистое масло: смешивай с уксусом и поливай салат. — Чем могу служить?

Юноша пожал протянутую руку, но смотрел он на меня.

— Мы пришли к Скайлер Риджвей.

Джарвис скис.

Я просияла.