Карелия – жемчужина Русского Севера. История, традиции и природные достопримечательности республики

Мистическая Карелия

Сейды и каменные лабиринты – самые таинственные и малоизученные объекты Карелии. Они связаны с проведением магических ритуалов, но неизвестно, кто их создал, когда, с какой целью и почему.

На севере России лабиринты встречаются на Соловках, побережьях Белого и Баренцева морей. В Карелии они неплохо сохранились в северной части Чупинского залива на кончике Красного мыса и на острове Олешин в архипелаге Кузова. Возможно, каменные лабиринты, сложенные на земле из невысоких валунов, были связаны с культом мертвых и их строили, чтобы души умерших не могли вернуться из загробного мира в мир живых. Вход в лабиринт только один, и, если пройти по его спиралевидным дорожкам, в итоге упираешься в неожиданный тупик в центре. Смысл лабиринтов истолковывают по-разному. Некоторые связывают их с представлениями древних людей о мироздании. Другие предполагают, что они служили оберегами или календарем.

В отличие от рукотворных лабиринтов, создателем сейдов, по общепринятой версии, был все-таки ледник. Сейд в переводе с саамского – «священный». Сейдами называют скалы, напоминающие своими очертаниями людей, крупные валуны и камни необычной формы. Но встречаются и рукотворные сейды – отдельно стоящие мегалиты, сложенные из камней пирамидки, камни, лежащие под углом друг к другу.

Культ сейдов был распространен на всех территориях, заселенных древними саамами. У каждого саамского рода или поселения существовали свои сейды, где жили духи, обладающие сверхъестественной силой. Их необходимо было «кормить» – приносить в жертву птиц или рыбу. У сейдов просили о выздоровлении, об удаче на охоте, но при этом их нельзя было тревожить по пустякам. Карелы и финны всегда считали своих соседей саамов колдунами и всегда побаивались их магических ритуалов. Недаром в «Калевале» страна саамов описывается как царство тьмы Похъёла, где живет злая ведьма по имени Лоухи.

Сейды встречаются во многих местах Карелии. Больше всего их на горе Воттоваара в Муезерском районе, на архипелаге Кузова на Белом море и на горе Кивакка в национальном парке Паанаярви. На гору Кивакка, высотой без малого 500 метров, можно подняться примерно за четыре часа по хорошо маркированному маршруту длиной 5 километров. Миллионы лет назад мощный тектонический процесс выгнул ее в виде дуги, а огромный ледник отполировал вершину. Один из сейдов на Кивакке напоминает старую женщину с пучком волос на голове. Отсюда и название горы – в переводе «каменная баба».

На горе Воттоваара находится крупнейший на территории Карелии комплекс сейдов исключительно природного происхождения. Она расположена в глухом месте в окружении болот, и подниматься туда лучше с проводником, которого можно найти в близлежащем поселке Гимолы. Едут сюда и обычные туристы, и искатели паранормальных явлений, экстрасенсы, уфологи и прочие любители мистики. Самые предприимчивые из них проводят здесь эзотерические семинары и шаманские ритуалы, а заодно пополняют гору собственными артефактами.

Воттоваара действительно похожа на параллельный мир и местами выглядит зловеще. Кажется, что какая-то неведомая сила скрутила растущие здесь деревья, повернула вокруг оси и, завязав в узлы, придала им пугающие формы. Расположение камней на горе очень необычно, и кажется порой невероятным, что такое сотворила сама природа. Один из самых известных сейдов – «Лестница в небо» с одиннадцатью ступенями, ведущими в никуда. Иногда встречаются огромные валуны, стоящие, как на ножках, на небольших каменных подпорках. Некоторые из них балансируют на грани возможного, а между тем стоят так не одно столетие.

На беломорском архипелаге Кузова, помимо двух каменных лабиринтов, существует более 800 сейдов как природного, так и рукотворного происхождения. При этом следов жилищ на островах не найдено, и, видимо, древние саамы добирались к своим священным камням на лодках, а зимой по толстому льду. Легенд в духе фэнтези и домыслов, связанных с сакральными местами архипелага, не счесть – о гиперборейцах, о «Каменной книге», которую якобы видел Николай Гумилев, путешествуя по Русскому Северу, о найденной здесь гробнице королевы Моб, чей золотой гребень был подарен Матильде Кшесинской. Беломорский архипелаг действительно будоражит воображение и рождает фантазии. И, глядя на гигантский сейд в виде трона или стула на острове Русский Кузов, совсем не сложно представить, что когда-то на нем сидел сам бог Один и вглядывался в морскую даль.

Карельские калитки

Калитки – открытые пирожки из ржаного пресного теста, которые умеет готовить каждая карельская хозяйка и пробует каждый приезжающий сюда турист. Пекут калитки не только в Карелии, но и в соседней Финляндии, и на Русском Севере. Эта простая крестьянская выпечка идеальна для холодных северных зим – сытно и сразу много.

Калитки – любимые пирожки карелов

Теперь уже трудно сказать, кто первым – вепсы, карелы или финны – придумал рецепт калиток. Есть предположение, что карельское «калитоа» (kalittoa) произошло от забытого русского слова «калита», означающего мешок, денежную сумку, кошель.

Карелы пекут свои пресные пирожки без малого тысячу лет. И даже когда новгородцы в XII веке научили их печь пышные дрожжевые пироги, они сохранили верность своим калиткам. Рецепт калиток чрезвычайно прост. В Карелии говорят «kalittoa – kyzyy kaheksoa» («калитки требуют восьмерки»). Другими словами, для их приготовления нужно 8 ингредиентов: ржаная мука, простокваша, вода, соль, молоко, масло, сметана и начинка. Тесто замешивают, делают из него колбаску и режут ее на небольшие кусочки – сканцы. Затем сканцы раскатывают, кладут на них готовую начинку, защипывают по краям и ставят в печь или духовку. Через 10–15 минут калитки готовы, их смазывают сливочным маслом и накрывают полотенцем.

Издавна традиционно начинку для калиток делали из перловой или ячневой крупы, а теперь выпекают с картофелем, грибами, рисом, морковью, творогом, копченой форелью и даже с икрой. Популярен и сладкий вариант калиток с малиной, морошкой, брусникой, черникой.

Но калитки мало правильно приготовить. Их еще надо правильно съесть. Карелы едят их руками, горячими, вымачивая в горячем молоке с маслом. Финны тоже вымачивают в молоке и едят с ножом и ложкой. Ну а туристы, как правило, холодными, на ходу, без молока и прочих излишеств.

В 2003 году традиционный северный пирожок отворил себе калитку в Список традиционных продуктов питания Европейского союза, защищенных по наименованию места происхождения (TSG).

Олония – гусиная столица

Олонец – гусиная столица Карелии. Так, по крайней мере, решили сами его жители. В конце апреля на полях в окрестностях Олонца останавливаются на отдых тысячи и тысячи гусей, летящих из Западной Европы в арктическую тундру к местам гнездования. Летят они огромными стаями, клином и даже шеренгами, поднимаясь иногда на высоту до семи тысяч метров. Во время миграции гуси делают короткие остановки в местах, где есть достаточно пищи и воды, и обширные олонецкие поля и Ладога прекрасно подходят для их отдыха и кормежки.

Чтобы чувствовать себя в безопасности, на остановках гуси сбиваются в большие шумные стаи. Чем больше стая, тем охотнее и увереннее к ней подсаживаются другие птицы. Гуси очень умны и осторожны, и пока вся большая стая отдыхает и кормится на полях, некоторые ее члены постоянно начеку. Это охранники – самые сильные и опытные птицы. В случае опасности они подают сигнал, и вся стая с гоготом поднимается на крыло. Живущие в окрестных лесах волки, лисы и енотовидные собаки бывают не прочь поохотиться на пернатых гостей, и с наступлением темноты гуси улетают на Ладогу, чтобы утром снова вернуться на поля.

Олонецкая гусиная стоянка, крупнейшая в Северной Европе, популярна у орнитологов и любителей фотоохоты. Всего в окрестностях Олонца во время миграции останавливаются до полутора миллионов пернатых – серый гусь, белолобый гусь, гусь-пискулька, краснозобая казарка, белощекая казарка, гусь-гуменник, редкий индийский гусь. А вместе с ними утки, кулики, серые журавли.

Прилет гусей в Олонце ежегодно отмечают фестивалем «Олония – гусиная столица». Гвоздь программы – бега домашних гусей. Заставить бежать гусей не так уж и просто. Некоторые норовят удрать с гоночной трассы или вообще отдохнуть прямо на беговой дорожке. Подгонять участников забега можно только криками и хлопаньем в ладоши. Поэтому мероприятие это шумное и в высшей степени азартное.

Водная часть праздника «Гонки на Олонке» проводится на местной речке Олонке. Пятикилометровую дистанцию от городского стадиона участники гонки преодолевают на байдарках, каноэ, надувных лодках и на совсем уж экзотических плавсредствах вроде связанных между собой «ватрушек», водных велосипедов, надувных матрасов и стальных бочек.

«Калевала» – великая поэма Севера

Карелия – земля «Калевалы», карело-финского поэтического эпоса, откуда из пантеона северных легенд в наш мир пришли герои и великаны.

В основу «Калевалы» легли руны – эпические песни родственных друг другу народов финнов и карелов. Их тексты никогда не записывались. Руны передавались из уст в уста, из поколения в поколение на протяжении сотен лет. Часто их пели в сопровождении кантале – старинного щипкового инструмента. По древнему обычаю сказители садились друг напротив друга, брались за руки и, покачиваясь в такт, начинали повествование:

Некоторые певцы рун, обычные финские и карельские крестьяне, знали до нескольких тысяч стихов. В Карелии существовали целые рунопевческие деревни, известные своими сказителями. Были руны обрядовые, магические руны, руны-заговоры. Эпические руны исполняли певцы-мужчины. Лирические, как правило, женщины. Дети перенимали песенные руны у родителей, и традиция продолжалась. «Мать меня им научила, за своей прялкой сидя», – пелось в одной из рун.

Но, возможно, со временем многие руны забылись бы, и мы никогда не узнали бы о «Калевале», если бы не замечательный финский врач по образованию и ученый-лингвист по призванию Элиас Лённрот. Элиас родился в 1802 году в Южной Финляндии в семье деревенского портного. Родители жили в крайней нужде, и мальчику пришлось рано начать работать. Но деревенским портным, как отец, Элиас не стал. Обладая феноменальной памятью, трудолюбием и упорством, он смог после окончания школы самостоятельно подготовиться к экзаменам и поступить на медицинский факультет Гельсингфорского университета, который окончил со степенью доктора медицины.

После окончания учебы Элиас Лённрот 20 лет проработал врачом в маленьком городке Каяани, настоящем медвежьем углу Восточной Финляндии. Будучи единственным доктором на всю большую округу, он лечил, боролся с эпидемией холеры, сам ею переболел и занимался большой просветительской работой среди местного населения.

В Финляндии, как и во всей Европе, XIX век был эпохой романтизма и поиска новых идей в вековой народной мудрости и фольклоре. И Элиас Лённрот не был исключением. Страстно увлеченный народными сказаниями, он, собирая фольклорный материал, совершил 11 путешествий по Финляндии, Карелии и Ингерманландии, где познакомился с десятками рунопевцев. Через глухие леса и болота Лённрот пешком доходил до Северного Ледовитого океана, ночевал в крестьянских домах, случалось, голодал. Карелия оказалась особенно богатой на древние сказания. Лённрот посетил карельские рунопевческие деревни Ругозеро, Бабью Губу, Войницу, Вокнаволок, Судноозеро, Ювалакшу. Трижды, в 1834, 1835 и 1836 годах, побывал в Ухте (теперь поселок Калевала), где по-прежнему стоит сосна, правда, уже засохшая, в тени которой Элиас Лённрот записывал руны, обрядовые песни и былины, которые пели ему сказители.

Одной из самых удачных была его поездка в Вуоккиниеми Кемской волости, где он познакомился с патриархом рунопевцем Архипом Перттуненом. Два с лишним часа Лённрот записывал руны, которые пел ему знаменитый сказитель, – 4100 стихотворных строк, больше чем кто-либо.

Собранный материал Элиас Лённрот опубликовал не сразу. Ему еще предстояло связать его в единый сюжет, решить, в какой последовательности расположить события, о которых рассказывают руны, и из нескольких вариантов историй выбрать один.

Героические песни составили только часть будущей поэмы. Лённрот дополнил их обрядовыми песнями, заклинаниями, а недостающие звенья сочинил сам, стилизовав их под народный фольклор.

Первое издание книги, в которую вошли 32 руны, Элиас Лённрот назвал «Калевала, или Старинные руны Карелии о древних временах финского народа». 28 февраля 1835 года он подписал к ней предисловие, и с тех пор эта дата отмечается в Карелии и Финляндии как день рождения «Калевалы» с театрализованными представлениями и карнавальными шествиями в костюмах героев народного эпоса.

Через 14 лет, в 1849 году, вышел новый полный вариант «Калевалы». В нем было уже 50 рун из 22 795 поэтических строк. Именно в этом издании народный эпос известен во всем мире.

Содержание «Калевалы» космогонично. В первых рунах говорится о сотворении мира дочерью воздуха Ильматар и рождении у нее сына Вяйнямёйнена. Вяйнямёйнен родился уже взрослым мужчиной и еще 8 лет плавал в море, прежде чем вышел на сушу в стране под названием Калевала. Герой засеял ячменем и рожью безлесную калевальскую землю и засадил ее деревьями. Помогали ему в этом мальчик-малютка Сампса Пеллервойнен и бог ветра Укко. А когда Калевале понадобился небесный свод, его выковал брат Вяйнямёйнена – кузнец Ильмаринен.

Однажды молодой и заносчивый лапландский колдун Йоукахайнен, узнав, что Вяйнямёйнен хорошо поет, вызвал его на песенное состязание. Но когда Вяйнямёйнен запел, конь Йоукахайнена превратился в скалу, шапка стала тучей, лук радугой, а сам он по пояс увяз в болоте. И наверняка погиб бы, если бы не пообещал Вяйнямёйнену в жены свою сестру красавицу Айно. Но, увидев старика Вяйнямёйнена, Айно предпочла броситься в море, чем выйти за него замуж.

Пришлось герою искать новую невесту в далекой холодной стране Похьёле. Хозяйка Похьёлы, злобная ведьма Лоухи, пообещала Вяйнямёйнену отдать в жены свою самую красивую дочь, но взамен потребовала выковать магическую мельницу Сампо – источник счастья и изобилия. Но выковать волшебную Сампо мог только кузнец Ильмаринен, и пришлось старому Вяйнямёйнену вернуться в Калевалу ни с чем.

В то же самое время сильный ветер подхватил Ильмаринена и перенес его из Калевалы в Похьёлу, прямо к дому старухи Лоухи. Несколько дней ковал Ильмаринен чудо-мельницу и на седьмой выковал ее из зерен ячменя, кончика лебединого пера, молока бесплодной коровы и шерсти овцы.

Увидев Сампо, Лоухи схватила ее и спрятала в горе в глубокой пещере за семью замками. Ильмаринен, выполнив работу, потребовал у Лоухи в жены ее дочь. Но не отдала хитрая Лоухи свою дочь за кузнеца, а посадила его в лодку, подняла сильный ветер и отправила лодку в Калевалу.

Через некоторое время Вяйнямёйнен и Ильмаринен вернулись в Похьёлу, чтобы забрать мельницу Сампо. Своим пением и игрой на кантале Вяйнямёйнен усыпил всех жителей Похьёлы, и друзья выкрали чудо-мельницу из пещеры. Когда же Лоухи проснулась и обнаружила пропажу, ярости ее не было предела. Обратившись в гигантскую птицу, колдунья бросилась в погоню. И уж совсем было вцепилась она когтями в Сампо, но не удержала. Мельница упала и разбилась, в когтях у Лоухи осталась только крышка. С ней она и вернулась в обедневшую Похьёлу.

Осколки Сампо упали в море, и лишь немногая их часть досталась Вяйнямёйнену. Но и их хватило мудрому герою, чтобы засеять пашни Калевалы и восстановить на небе космический порядок.

Преданья старины глубокой

Карелы, хотя и стали христианами, долго помнили свои языческие обычаи – вместе с крестиком носили обереги, а храмом для них всегда оставался лес.

В лесу нельзя было громко говорить, спорить и без надобности рубить деревья. А если все-таки приходилось, у дерева просили прощения. С особой предосторожностью подходили к рубке деревьев, предназначенных для строительства дома. Делать это следовало в новолуние в первые дни недели. Больше других почитались старые большие деревья, росшие рядом с домом. В их корнях жили духи предков.

Хозяином карельского леса был леший Лиеккиё. Прежде чем зайти в чащу, с ним надо было поздороваться и заверить в своих добрых намерениях. До смерти Лиеккиё не уморит, но напугать может сильно. Другое дело, – злой лесной дух Аджатара – заманит в чащу, да так, что никто и не найдет. Доброй хозяйкой леса была Миеликки – красавица с золотыми локонами, золотыми серьгами и золотыми браслетами на руках. Она украшала лес цветами, одевала в золото деревья, а верхушки елей и сосен в серебро.

Ближайшим соседом лесных духов был водяной Ветехинен с длинными волосами, зубами, как у собаки, и плавниками на ногах. Бывало, заманит на глубину посреди озера, запутает своими волосами и утянет на дно. Из всех водных духов наиглавнейшим был Ахти – старик в мантии из пены и с бородой из тростника. Ахти управлял волнами и загонял рыбу в сети рыбаков. Взамен его следовало задабривать и угощать первым весенним уловом – сварить рыбу и оставить ее в котелке на берегу.

Не только леса, озера и реки Карелии имели своих духов, но и обычные дома. В избе за печкой жил домовой. Он селился там, когда в доме впервые разводили огонь. С домовым старались поддерживать хорошие отношения, оставляли ему утром что-нибудь съестное. За это домовой охранял дом от пожаров.

В карельской бане хозяйничал банник. Баню обычно строили у воды. И чтобы банник и водные духи не ссорились, от духов надо было откупиться мелкой монетой. Банника чтили и побаивались. Никогда не ругались в бане. И не стирали там белье – для этого предназначался предбанник или настил перед баней. Чтобы не встретиться с банником в пустой холодной бане, перед входом следовало стучаться. И никто никогда не мылся в бане по ночам. Это было время самого банника и прочей нечистой силы.

Соловецкие святые Герман, Савватий и Зосима

Ежегодно 9 августа Русская православная церковь отмечает праздник в честь всех святых Соловецкого монастыря. В этом длинном списке около ста преподобных, святителей, блаженных и новомучеников. Но самыми первыми и самыми главными из них были основатели древней обители Герман, Савватий и Зосима.

У каждого из трех была своя особая миссия на островах. Преподобный Герман был первопроходцем. Неутомимый труженик, он родился в Тотьме в бедной семье, всю жизнь оставался безграмотным и, скорее всего, был этническим карелом. Он первым вместе с рыбаками в 1428 году побывал на безлюдном острове посреди Белого моря в двух днях плавания на баркасе. Но остаться там в полном одиночестве Герман не решился и вернулся на материк.

Где родился Савватий, его «Житие» умалчивает. Известно только, что в 1398 году он принял постриг в Кирилло-Белозерском монастыре и всегда стремился к аскетической отшельнической жизни. В поисках полного уединения он ушел в отличавшийся более строгим уставом Валаамский монастырь на Ладожском озере. Но даже здесь не смог достичь желаемого – Савватия смущало избыточное почтение к себе со стороны настоятеля и других монахов. Узнав, что где-то посреди студеного моря существует большой совершенно пустынный остров, он, недолго думая, тайно ночью отправился на север.

Дойдя до Белого моря, Савватий поселился возле часовни в селе Сорока, стоящем в устье реки Выг. Здесь его ждала встреча с Германом, за год до этого побывавшим на Соловках. Теперь, вдвоем с Савватием, он был готов снова отправиться на острова и остаться там жить.

Надо сказать, что к этому времени Савватий был уже человеком далеко не молодым. Видя его голову, покрытую «сединами многолетними», местные рыбаки-поморы отговаривали Савватия от задуманного, считая, что суровый климат острова быстро убьет отшельника. Но решение Савватия было твердо. Погрузив в лодку припасы и нехитрый скарб, необходимый для жизни на необитаемом острове, оба подвижника в 1429 году вышли в море. Благополучно добравшись до Соловков, Савватий и Герман поставили крест и срубили келью на берегу озера в 12 километрах от места, где сегодня расположен Соловецкий монастырь.

Шесть лет они безвыездно прожили на Соловках. Но однажды, когда Герман надолго отлучился с острова за продовольствием, Савватий почувствовал приближение смерти и в 1435 году вернулся на материк, чтобы исповедаться и причаститься перед кончиной. Он был похоронен у маленькой часовни в селе Сорока и только тридцать лет спустя, в 1465 году, мощи преподобного Савватия перенесли в Соловецкий монастырь и захоронили за алтарем Успенского собора, где они находились до 1566 года.

Когда вернувшийся Герман узнал о кончине Савватия, он не отправился на Соловки, а поселился в устье реки Сумы и стал ждать нового подвижника. Здесь судьба свела его с преподобным Зосимой. Зосима был образованным человеком. Он родился на берегах Онежского озера в селе Толвуя в состоятельной семье и после смерти родителей, раздав все свое имущество, принял постриг и стал отшельником. Как когда-то Савватия, Герман отвез Зосиму на Соловки. Через некоторое время, после вещего сна Зосимы, они срубили новую келью на месте нынешнего монастыря и обнесли ее оградой.

Поздней осенью 1436 года Герман уплыл на материк за едой и снастями для рыбной ловли, но из-за непогоды вернуться назад не смог, и Зосиме пришлось зимовать в полном одиночестве. Чудом избежав голодной смерти, он все-таки дождался возвратившегося весной Германа, привезшего самое необходимое для жизни на Соловках.

Вместе с Германом на остров приехал молодой ученик Марк, и через какое-то время к двум старцам стали присоединяться другие иноки. Они строили кельи, возделывали землю, ловили рыбу и добывали соль. Когда была готова первая деревянная церковь Преображения, один из иноков по поручению Зосимы отправился в Новгород к архиепископу Ионе с просьбой дать благословение на основание монастыря.

Первые два игумена новой обители, присланные Ионой, не выдержали тягот островной жизни. Поэтому в 1442 году было решено назначить настоятеля из числа живших на острове монахов. Им, по выбору братии, стал преподобный Зосима, который занялся обустройством монастыря и ввел строгий устав монашеской жизни. Помимо прочего, он запретил разводить вблизи монастыря скот, поэтому скотный двор был устроен на острове Муксалма.

Жизнь на Соловках трудно было назвать спокойной. Новгородцы постоянно отбирали у монахов рыбу, угрожая выгнать их с островов. И тогда Зосима отправился в Новгород к боярам и правительнице города Марфе Посаднице с жалобой на их людей. Дом за домом он обходил новгородских бояр, прося не разорять священную обитель, но бедно одетого монаха просто гнали со двора.

Но в конце концов Марфа Посадница, желая загладить нанесенную Зосиме обиду, выдала Соловецкому монастырю грамоту на вылов рыбы и даже пригласила его на обед. За столом в хоромах Марфы Зосима вдруг увидел, что его бояре-обидчики сидят напротив него без голов. Преподобный воспринял это видение как пророчество их скорой смерти и разорения дома самой Марфы. Так и случилось. После взятия Новгорода московским великим князем Иваном III в 1478 году бояре, которых старец видел без голов, были обезглавлены, а Марфа сослана в монастырь.

Сам Зосима скончался в 1478 году. Его похоронили в собственноручно сделанном им гробу за алтарем Преображенской церкви. Герман пережил Зосиму. Более 40 лет он трудился в основанной им обители – молился, строил церкви, терпел капризы северной природы, занимался хозяйственными делами, много раз совершал морские переходы на материк и обратно и надиктовывал своим ученикам рассказы о преподобных Зосиме и Савватии, легшие в основу их «Жития».

Каждый раз, пересекая на утлом суденышке холодное Белое море, он рисковал. В 1479 году с очередным поручением Герман отправился из монастыря в Великий Новгород. Но вернуться назад ему не позволила смертельная болезнь. Из-за распутицы сразу перевезти на Соловки тело Германа не удалось, и он был похоронен на берегу реки Свирь. Только через пять лет останки преподобного Германа перевезли в Соловецкий монастырь и поместили рядом с Савватием. В 1547 году церковный собор канонизировал основателей Соловецкого монастыря Зосиму и Савватия, а в 1692 году к лику святых был причислен и преподобный Герман.

Лазарь Муромский

О жизни основателя Муромского Успенского монастыря на Онежском озере преподобного Лазаря Муромского мы знаем с его собственных слов. Написанное им предсмертное «Завещание» было первым автобиографическим повествованием в Древней Руси. В нем преподобный Лазарь называет себя «римским уроженцем». Грек по национальности, он был пострижен в монахи в Высокогорском монастыре Константинополя и долгие годы прожил в Кесарии у строгого ревнителя монашеской жизни кесарийского епископа Василия. Как писал преподобный Лазарь, епископ Василий, наслышанный о прекрасном каменном храме Святой Софии в Великом Новгороде и желая «иметь подобие новгородской иконы Софии Премудрости Божией», отправил его в 1342 году в Новгород с подарками к новгородскому епископу Василию. Лазарь, знакомый с иконописью, должен был сделать список со знаменитой иконы для кесарийской епархии и составить подробное описание новгородских церквей и монастырей.

Написав икону и отправив ее в Константинополь, Лазарь остался в Новгороде, подружившись с новгородским епископом Василием. После смерти епископа он засобирался было на родину, но увидел вещий сон, в котором Василий поручил ему идти к Онежскому озеру и основать на острове Мурму монастырь. Это как нельзя лучше совпадало со стремлением самих новгородцев к освоению северных земель, богатых рыбой, пушным зверем и дававших выход к Белому морю.

В «Завещании» преподобный Лазарь подробно рассказал, как строил монастырь, как к нему стекались другие иноки, в том числе из Киева, Константинополя, Святого Афона. С жившими на Онеге языческими племенами саамов и карелов отношения у Лазаря на первых порах не складывались. Он неоднократно был ими бит, а хижину его не раз сжигали. Помог случай – старейшина одного из саамских племен обратился к Лазарю с просьбой излечить его новорожденного сына от слепоты. Врачевание с помощью молитвы и святой воды оказалось успешным – мальчик прозрел. Вскоре старейшина и вся его семья приняли крещение. А вместе с ними и другие их соплеменники. Те же, кто не пожелал последовать их примеру, откочевали дальше на север.

До глубокой старости Лазарь укреплял основанный им Муромский Успенский монастырь. Умер он в 1391 году в возрасте 105 лет и был похоронен рядом с крохотной деревянной церковью Воскрешения Лазаря, которую сам и срубил.

После смерти Лазаря обитель возглавил инок Феодосий – отец того самого вылеченного от слепоты мальчика. А затем пришедший с Афона игумен Афанасий, также причисленный к лику святых. В Смутное время Муромский Успенский монастырь был разорен литовцами, пришел в упадок и был упразднен в 1787 году. Его возрождение пришлось на вторую половину XIX века, когда городской голова расположенного в 60 километрах Пудожа, купец первой гильдии Иван Малокрошечный, пожертвовал на восстановление монастыря 10 тысяч рублей. Этого хватило на возведение храма Всех Святых, новой монастырской ограды и на постройку защитного деревянного футляра над обветшавшей церковью Воскрешения Лазаря.

При советской власти в монастыре размещалась сельхозкоммуна, а после 1945 года – дом инвалидов. В 1959 году чудом сохранившуюся на монастырском кладбище церковь Воскрешения Лазаря разобрали и перенесли на новое место в музей-заповедник «Кижи». Есть все основания считать, что эта церковь – самый старый деревянный храм на территории России.

В 1991 году лежащий в руинах монастырь передали Русской православной церкви, и к настоящему времени все его храмы, колокольня, трапезная, кельи и ограда приведены в образцовый порядок. Монахи ведут уединенный образ жизни, и случайных туристов в монастыре мало, в том числе из-за его труднодоступности. К обители от трассы А-119 идет разбитая грунтовая дорога.

Герман Аляскинский

Преподобный Герман, в миру Егор Иванович Попов, родился в 1751 году в крестьянской семье в Шацком уезде Воронежской губернии. В двенадцать лет Егор совершил паломничество в Свято-Успенский Саровский монастырь, где несколько месяцев прожил в келье старца Валаама, и, видимо, тогда принял решение посвятить себя служению Богу. Но в 1768 году ему выпал жребий идти в рекруты. Как знающего грамоту, Егора определили на должность писца в канцелярии Кадомского воеводства. И только десять лет спустя, после упразднения воеводства, ему удалось исполнить свою мечту – стать послушником Саровского монастыря, практически одновременно с Прохором Мошниным – будущим святым Серафимом Саровским.

Наставником молодого послушника стал иеромонах Назарий. В 1782 году митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил предложил Назарию должность настоятеля Валаамского монастыря. Задача перед ним стояла грандиозная – предстояло заново отстроить пребывавший в запустении монастырь и утвердить в нем правила монашеской жизни по образцу Саровской пустыни. Отправляясь на новое место, Назарий взял с собой послушника Егора и по прибытии на Валаам, 22 октября 1782 года, постриг его в монахи, дав новое имя Герман. На Валааме Герман жил уединенно в лесу в двух километрах от монастыря, молился, изучал Священное Писание и труды святых отцов, ловил рыбу, которой кормили богомольцев.

В 1793 году Святейший Синод принял решение послать миссионерскую миссию на остров Кадьяк у южного побережья Аляски, чтобы приобщить к христианству живших там алеутов. Дело это было опасным и ответственным, поэтому для участия в нем отбирали добровольцев из числа валаамских монахов, готовых отдать жизнь ради веры.

Команда миссионеров, в число которых входил и Герман, провела в дороге восемь месяцев и добралась до места назначения в сентябре 1794 года. Как следует из отчета руководителя миссии архимандрита Иоасафа, к маю 1795 года им удалось обратить в православную веру более 700 местных жителей. Но не обошлось и без потерь. Иеромонах Ювеналий, перешедший с острова Кадьяк на Североамериканский материк и увещевавший эскимосов отказаться от язычества и полигамных браков, был растерзан толпой, подстрекаемой местными шаманами. В 1799 году Иоасаф, получивший к тому времени сан епископа, и два других участника миссии погибли при кораблекрушении. Непросто сложилась судьба и у оставшихся четверых монахов во главе с Германом. У миссионеров случился конфликт с правителем русских поселений в Северной Америке Александром Андреевичем Барановым. Монахи упрекали его в жестоком обращении с аборигенами и даже нажаловались на него в Синод. Затаивший обиду Баранов в отместку изгнал монахов с Кадьяка и запретил местным жителям общаться с ними. В 1807 году, оставшись в полном одиночестве, Герман перебрался на соседний необитаемый Еловый остров (теперь остров Спрус) и открыл там миссию, которую назвал «Новый Валаам». Он построил на острове хижину, часовню и основал приют для детей-сирот. Алеуты, к которым Герман относился с искренней любовью, часто приплывали к нему на остров послушать рассказы об Иисусе Христе и жизни святых.

В 1818 году Баранова сменил Семен Иванович Яновский, который сблизился с Германом. Во время долгих бесед с Германом Яновский, по его собственным словам, стал «настоящим христианином». Путешественники, видевшие Германа в 1819 году, говорили о нем как о мужчине среднего роста с бледным лицом и голубыми глазами, в заплатанной монашеской рясе поверх одежды из оленьих шкур, в сандалиях из грубой кожи и в тяжелых веригах. Ел Герман умеренно, спал мало, молился долго, работал усердно и продолжал жить в уединении на своем острове, готовый в любую минуту прийти на помощь нуждающимся. Молитвой останавливал наводнения и лесные пожары, предсказывал будущее, заступался за обиженных, мирил врагов, учил детей грамоте, приобщал туземцев к православной вере, а когда на Кадьяке случилась вспышка эпидемии, унесшей многие жизни, он ходил из дома в дом, ухаживал за больными и молился за спасение душ умерших.

Герман Аляскинский скончался в 1836 году в возрасте 85 лет и был похоронен на Аляске. Над его могилой сначала поставили простой деревянный крест, а затем построили скромную церковь во имя Сергия и Германа Валаамских. В 1868 году монахи Валаамского монастыря составили и напечатали труд «Жизнь Валаамского монаха Германа, американского миссионера», а в 1969 году Русская православная церковь в Америке причислила Германа к лику святых.

Дни памяти преподобного Германа Аляскинского отмечаются 23 июня и 9 августа, а 26 декабря – в день смерти святого – в Валаамском монастыре проходит посвященная ему торжественная служба.

Фаддей Петрозаводский

Никто не знает, где родился и откуда в 1706 году пришел в олонецкие земли блаженный старец Фаддей Петрозаводский. Судя по его жизнеописанию, он был человеком среднего роста с изрезанным морщинами лицом, носил грубую власяницу, а в руках всегда держал железный посох. Блаженный Фаддей слыл провидцем. Простой люд Петровских заводов, слушая предсказания, охотно подавал ему милостыню, которую Фаддей тайно раздавал беднякам.

Царь Петр I, часто посещавший основанные им заводы, не раз беседовал со старцем и даже приказал выделить для него содержание. В 1724 году, во время последней встречи с Петром I, Фаддей предсказал царю скорую смерть. Когда Петр уехал, заводское начальство заключило старца в острог, дабы тот не болтал лишнего о кончине царя. Но Петр, узнав об этом, приказал Фаддея отпустить. Пророчество действительно сбылось в 1725 году, а еще через год умер и сам старец.

Похоронили Фаддея Петрозаводского у стен Святодуховского собора, на могиле поставили сначала деревянную часовню, а затем каменную с мраморным иконостасом. После революции собор и часовню снесли, и могила затерялась. Сохранилась только надгробная плита, которую передали в музей, а сегодня установили под стенами Александро-Невского собора в Петрозаводске. В 2006 году блаженного Фаддея Петрозаводского канонизировали. Город получил нового святого покровителя, но место захоронения блаженного Фаддея, несмотря на произведенные раскопки, так и не нашли.

Аникита Сергеевич Ярцов

Родиной Ярцова был Урал. Он родился в Екатеринбурге в 1737 году в дворянской семье и после окончания Московского университета десять лет проработал на металлургических заводах в Вятской губернии, где при его участии было построено три новых горно-металлургических завода – Холуницкий, Шермяитский и Климковский.

В 1772 году Ярцов, ставший к тому времени одним из ведущих горных инженеров и получивший звание бергмейстера, что соответствовало армейскому чину майора, был назначен начальником Петровских и Кончезерских заводов в Олонецкой губернии. Его деятельность во вверенном ему крае началась с улучшения горнозаводского дела и прежде всего с поиска новых рудных месторождений. Работа созданных Ярцовым горных партий оказалась необычайно успешной, ими были открыты месторождения железных руд, «из коих большая часть употреблялась с пользою продолжительное время».

Назначение Ярцова совпало с решением о возрождении металлургии на олонецких заводах – императрица Екатерина II готовилась к войне с турками, и русской армии требовались новые пушки. Место для нового Александровского пушечно-литейного завода Ярцов выбрал в Петровской слободе на реке Лососинке. Он сам спроектировал завод и сам руководил его строительством. Проверял все подряды, следил за качеством поставляемых материалов. По словам самого Ярцова, сооружение велось по его «планам, сметам и моделям… одними лишь заводскими мастеровыми и крестьянами и из них избранными плотниками и других ремесел художниками».

На строительство доменных печей, плотины, литейного, кузнечного, сверлильного и других цехов понадобилось менее года, и в октябре 1774 года на заводе была отлита первая пушка. Надо сказать, пушки Александровского завода славились отменной крепостью и выдерживали самые экстремальные испытания. Чтобы проверить одну из них на прочность, Ярцов приказал заложить в ствол особо мощный заряд пороха, затем пушку зарядили сразу 10 ядрами и, наконец, рассверлили ствол, чтобы стрелять более тяжелыми ядрами. Пушка с честью выдержала все испытания, подтвердив выдающееся качество александровского чугуна. По распоряжению Ярцова ее установили на заводском дворе как памятник «крепости здешней артиллерии».

Одновременно со строительством Александровского завода Ярцов строил и будущую столицу Олонецкого края – теперешний Петрозаводск. Согласно созданному им регулярному плану, новые городские улицы образовывали правильные прямоугольные кварталы. На Заводской и Нагорной линиях были построены деревянные дома для горных офицеров, а центром города стала Круглая площадь, от которой лучами расходились пять улиц. Двухэтажные каменные здания, двумя полукружьями обнимающие площадь, тоже были построены при Ярцове. В них располагались Управление Александровского завода, канцелярия, архив, школа, аптека и квартира самого Аникиты Сергеевича, где он жил вместе с детьми и женой Надеждой Александровной – родной сестрой известного архитектора Николая Александровича Львова. В 1782 году Ярцов получил новое заслуженное повышение – он перешел на должность горного советника Казенной палаты в Санкт-Петербурге и одновременно стал директором Горного училища, сегодняшнего Санкт-Петербургского горного университета. Спустя три года он был назначен вице-губернатором Владимирской губернии и оставался на этом посту более десяти лет.

В январе 1797 года взошедший на престол император Павел I назначил Ярцова начальником Канцелярии Главного завода правления и, по сути, он возглавил всю горнозаводскую промышленность Урала. И Ярцов, после почти 40-летнего отсутствия, вернулся в родной Екатеринбург теперь уже в чине действительного статского советника. Выйдя в отставку с государственной службы в 1806 году, Аникита Сергеевич взялся за написание монументальной восьмитомной монографии «Российская горная история», над которой работал вплоть до самой смерти в 1819 году.