Князья Хаоса Кровавый Восход Сатанинского Андэграунда

Катрин Фанген - социолог, специализирующаяся, в основном, на изучении

праворадикальных партий Норвегии. Её авторству принадлежит работа

Skinheads i rodt, hvitt og blatt ("Скинхеды в красном, белом и синем" -

намёк на цвета национального флага Норвегии), посвященная молодым

представителям этого движения. Кроме того, в этой статье она затрагивает и

связи скинхедов с блэк-металлистами.

Катрин Фанген

Какой, на Ваш взгляд, тип молодых людей можно отнести к приверженцам

блэк-метал?

Как мне кажется, большинство из них происходит из среднего класса

общества, из семей буржуа, они гораздо лучше образованы, нежели те, из

которых рекрутируют новобранцев неонацисты. Поэтому мотивы, движущие ими,

отличны от тех, что не дают покоя не наигравшимся школьникам. Их скорее

можно отнести к тому типу подростков, которых привлекает тёмная сторона

человеческой природы. Мне доводилось читать интервью с ними, где они

рассказывают как их возбуждают прогулки по ночному лесу. Они -

исследователи всего таинственного, непознанного, что есть в этой жизни.

Так что это скорее духовный поиск, нежели просто выплеск агрессии и

разочарования жизнью.

Что же, по-вашему, на уме у этих парней?

Я бы назвала этих ребят "искателями". Когда они попадают в среду,

подобную блэк-метал, то начинается некая неконтролируемая цепная реакция:

они втягиваются в эту атмосферу, и всё может зайти достаточно далеко. Они

могут совершать самые настоящие ритуалы, они будут пытаться переплюнуть

друг дружку в стремлении быть как можно больше экстремальнее. Для

некоторых эта дорога может оказаться дорогой в один конец, когда

возможности повернуть назад уже не будет.

То есть может оказаться так, что они будут соревноваться, в некотором

роде, кто из них сможет подняться по этой лестнице выше, последовательно

взбираясь на всё более и более крутые ступени?

Да. Им будет нужно доказывать свою "преданность делу": участвовать в

ритуалах или ещё бог весть в чем - идти туда, куда пойдут все, делать то,

что будут делать все, наплевав при этом на какие бы то ни было

нравственные ограничения.

На Ваш взгляд, в том, что большое число молодых людей заинтересовалось

блэк-метал как идеологией, следует винить скандальные газетные статьи?

А затем они начинают "тусоваться" в тех местах, где часто бывают

музыканты. В Осло, например, есть несколько кабачков, где постоянно

собираются блэк- металлисты. Как правило, там же собираются

"представители" и других субкультур, например, праворадикалы. Ясно, что в

результате возникает некоторое сращивание группировок.

Существует ли в этих группировках какая-либо иерархия?

Конечно. На вершине "блэковой" находятся некоторые музыканты и

ключевые фигуры жанра. Эта иерархическая структура может быть весьма

серьёзным делом. Скажем, если кто-то полагает, что блэк-метал - это

всерьёз и надолго, то с его стороны логично было бы стремиться завоевать

признание и положение в своих кругах. Борьба за лидерство может стать

очень принципиальным моментом, она может привести даже к крайностям, как

это произошло в случае когда "Граф" убил Евронимуса. На мой взгляд, это

была борьба за статус внутри группировки.

Какие невидимые механизмы движут ординарными в обычной жизни молодыми

людьми, когда они поджигают церкви я убивают друг друга? Их толкает

желание выделиться среди подобных себе?

Отчасти да, но желание выделиться среди сверстников - это, можно

сказать, фикция, потому что они совершают эти поступки не с единственной

целью завоевать уважение окружающих. Они верят, что эти самые окружающие

ожидают от них, что они поступят именно так и никак иначе. А так как их

круг очень замкнут и закрыт для внешнего мира, то в нём вырабатываются

свои собственные нормы поведения.

Что же нужно делать, чтобы завоевать уважение своих товарищей?

Существует несколько вариантов. В таких средах, как блэк-метал,

всегда будут возникать разногласия, всегда будут споры о том, что

принципиально, а что нет. Для одних важно принимать участие в, скажем так,

"обрядах", быть постоянно вместе со своими единомышленниками, другие будут

считать это пустой тратой времени и сочтут, что заниматься собственно

музыкой, совершенствоваться как музыкант гораздо важнее. Это, наверное,

был ключевой момент в противостоянии Аарсет - Викернес. У меня сложилось

такое впечатление, что для Аарсета на первом месте стояла всё же музыка,

нежели что-то другое. Напротив, "Граф" считал, что активная деятельность

гораздо актуальней. Оба обладали харизмой, необходимой для того, чтобы

стать законодателями моды в своём кругу.

Значит, здесь не причём, скажем, "верность идеям"?..

Нет. Лично у меня лично сложилось представление, что в блэк-метал

превалирует желание казаться "злыми", тяга к сверхъестественному. Смелость

быть антиподами.

На Ваш взгляд, символика, характерная для блэк-метал, ритуалы, совершаемые

ими, как-то сказываются на их психике, умонастроениях?

Безусловно, если человек участвует в ритуалах, где присутствует кровь

и т.д., это не пройдет для него бесследно. Такие действа обладают

сильнейшим символическим эффектом, и их воздействие на подсознание может

иметь абсолютно непредсказуемые последствия. Попав на этот зыбучий песок,

некоторые могут потерять точку опоры.

Какого рода связь существует между правыми и блэк-металлистамя?

Как такового формального контакта нет. Об этой связи скорее не

говорится вслух: националисты на каждом углу кричат, что они борются за

правое дело, что большая часть населения их поддерживает, но предпочитает

открыто не говорить об этом. Поэтому официальное "братание" с Сатанистами,

борющимися уже за "злое дело", может их только скомпрометировать. Так что

"протокола о намерениях" стороны не подписывали. Тем не менее некоторая

диффузия "чёрных" частиц блэк- метала в националистическую среду явно

налицо. Многие уже пресытились Сатанизмом и смотрят на него как на детскую

забаву. Теперь они хотят попробовать чего-нибудь серьёзного, "настоящего",

с политическим привкусом. За последние года два в этом направлении

откочевала весьма внушительная группа блэкушников.

Это превращение, кажется, проходит для них довольно безболезненно. Почему?

Я думаю, это связано с тем, что отправной точкой для блэк-метал

служат всё-таки не идеологические мотивы, а элементарная жажда

развлечения. Увлечение нордической мифологией повсеместно в блэк-метал

кругах. Следующим шагом многие захотят определиться со своими

идеологическими пристрастиями. Хотя, наверное, кто-то скажет, что те, кто

идут такой дорогой, не рассматриваются своими коллегами как "серьёзные

активисты". Они находят в этом своеобразное развлечение - цепляют на себя

различную провокационную символику, много пьют и орут "Зиг хайль!"

А есть ли у блэк-метал и национализма точки соприкосновения?

И те, и другие оперируют тёмными сторонами человеческой натуры.

Праворадикалы соглашаются с тем, что у них есть уйма предрассудков; больше

того - они ими гордятся. Другие, быть может, пытались бы подавить их в

себе, забыть о них как-то, не думать о них. Нацисты же, напротив, кричат о

своих предрассудках во весь голос. Романтизируя насилие, они становятся

открыты для иррационального и явлений, не приветствуемых общественной

моралью. Их мораль позволяет ненавидеть.

Да, в этом что-то есть, тем более что одно из главнейших табу в обществе -

это ненависть к людям иной национальности. А блэк-метал всегда очень

трепетно относился к нарушениям табу. Сейчас, когда они, кажется, меняют

дьяволопоклонничество на нордическую мифологию, а праворадикалы давно

исторгают словоизлияния в тот же адрес, то не исключено, что пройдя через

эту призму, лучи их световых потоков сойдутся.

Говоря обо всем нордическом в возвышенных тонах, они лишь развивают

свой интерес к скандинавскому фольклору и истории. Для многих это лишь

следующий шаг в прежнем направлении, по той же оси координат.

То, что некоторые революционно настроенные праворадикалы и кое-кто в

блэк-метал кругах достигли некоторого, пусть неопределённого, но

очевидного уровня взаимного влияния, безусловно. Главной точкой

пересечения является, конечно, Викернес - благодаря своим откровенно

националистическим высказываниям. Трудно сказать, какое влияние он сейчас

оказывает на блэк-метал среду, но если судить по шкале продаж его

пластинок, то этот барометр показывает довольно приличное давление. В

среде же националистов Einsatzgruppe открыто поддерживала Викернеса, а

несколько радикальных скинхедовских журналов в последнее время были

замечены в публикации ряда статей о нём. Неясно, правда, каково отношение

к его взглядам и спорному общественному имиджу со стороны более

устоявшихся и "солидных" праворадикальных сил. Но невзирая ни на что,

Викернес продолжает посредством масс-медиа и "приватных каналов" сеять

смуту в умах сородичей. Благодаря его известности он никогда не бывает

обделён вниманием пишущей братии, более того, теперь благодаря телевидению

перед ним открываются новые горизонты "голубых экранов" соотечественников.

Тем не менее, пресса подвергает непременной цензуре все его спичи, вырезая

из оных места, которые негоже слышать респектабельным норвежским буржуа и,

тем паче, их чадам, чем вызывает в Викернесе поток нескончаемых жалоб о

том, что его неправильно подают на ТВ. Вскоре после того, как весной 97-го

года провалилась попытка Einsatzgruppe освободить Гришнака из лай

норвежской пенитенциарной системы, им всё же была достигнута одна

серьёзная победа на пропагандистском фронте - наконец-то была издана его

книга, Vargsmal.

Кто издал этот труд на 156 страницах, так и осталось загадкой, но по

неподтверждённым сведениям, книга была отпечатана в Италии. На её обложке

запечатлен норвежский флаг, посредством добавления круга над перекрестием

превращенный в солнцеворот - националистический символ. Сам автор снабдил

первое издание Vargsmal вступительным словом, в котором призывает

читателей писать в нацистскую организацию Zorn 88, чтобы получить другую

"хорошую норвежскую литературу". Кроме того, Варг не преминул обмолвиться

о своём вновь обретённом имени: "Я посвящаю Vargsmal памяти Видкуна

Абрахама Лауритца Ионсона Квислинга, за его старания, за его борьбу за

свой народ, за родину своих предков в тяжелейшее из времён. Да займёт он

место в Валхалле рядом с Одином!"

Сумерки богов

Если крайне правым и блэк-металлистам пришлось бы совместными

усилиями выбирать эмблему с нетерпением ожидаемого ими грядущего

апокалипсиса, то, конечно же, для этой цели они выбрали бы

древнескандинавский миф о Рагнароке. Эта драматическая легенда наполнена

таким количеством крови, огня и смертоубийства, какое только может

представить себе человек в тот день, когда сегодняшний мир встретит свой

конец. В поэмах скальдов, вошедших в Старшую Эдду, описано, как наступят!

сумерки богов и погибнет мир. Циничный же наблюдатель может с уверенностью

заявить, что час Рагнарока уже настал:

На брата брат пойдет войной

Свою мать сын предаст родной

Щит топору заплатит виру

Горе и блуд - кончина мира

Доносит ветер волчий клич, тогда

Земли отмерен будет век

Когда, пронзив копьем врага,

Умрёт последний человек.

Как гласит пророчество, эти знамения предвещают ещё более ужасный

катаклизм - последнюю битву, после которой наступят Сумерки Богов. Один и

остальные Асы будут сражаться с силами тьмы несмотря на то, что их

собственная судьба предрешена. Нечестивый Локи, коварный лжец и плут,

освободится от своих уз и примкнёт к схватке. Его сын, ужасный волк Фенрир

(Фенриз) победит Одина, проглотит Солнце, и Земля погрузится во мрак.

Сурт, великан, охраняющий вход в царство злобных духов Муспелльхайм, своим

огненным мечом подожжет Землю, и весь мир охватит очистительный огонь.

После того, как погибнут небеса и земля, начнется воскрешение мира и его

новая молодость. Поля вновь зазеленеют и зацветут, бог Солнца Бальдр

вернётся и на горе Гимли построит залу великих и справедливых правителей.

Идеальную параллель с легендой о Рагнароке можно найти в египетской

мифологии, где сказочная птица Феникс сгорает в пламени с тем лишь, чтобы!

воскреснуть вновь и в ослепительном опереньи восстать из пепла.

Был момент, когда "отцы-основатели" блэк-метал просто-таки бредили

Рагнароком, всерьёз мечтая ускорить его приближение. Они пытались поджечь

фитиль пороховой бочки, лежащего за фасадом цивилизации двадцатого

столетия затаённого чувства злобы на ближнего - так же, как и их нечаянные

попутчики - праворадикалы. Ни первым, ни вторым этого сделать не удалось.

Это отнюдь не означает, что в бочонке закончился порох, просто пока ещё

никто не нашёл конец бикфордова шнура.

Наше путешествие в мир, где непостижимым образом сплелись музыка,

преступление и инфернальная философия, мы начали отрывком из стихотворения

одного из самых одарённых норвежских писателей и поэтов уходящего столетия

Тарьея Весааса. В нём он пишет об "огненной птице", незабываемом

мифологическом Фениксе. Поразительно, но в своем несложном стихотворении

"Пепел" Варг Викернес выражает почти те же настроения. Сочиняя свои стихи,

оба автора, безусловно, вкладывали в них разный смысл, вдобавок стиль и

язык Викернеса безмерно примитивны в сравнении с таким мастером слова, как

Весаас, но в то же время оба стихотворения звучат сверхъестественно в

одной тональности. Помимо того, что оба они навевают одно и то же

настроение, главное кроется всё же в том, что в стихах как Викернеса, так

и Весааса, заключена глубоко символичная правда.

Их вдохновенные слова могут сказать о движущих миром силах, обо всех

великих потрясениях, куда больше, нежели любая, даже самая мощная теория,

любые исследования, ибо они передают невыразимое. Помимо этого в них есть

и упоминание о циклической сути человеческого бытия: бесконечной

органической смене рождения, жизни, смерти. В них заключен свой особенный

символизм, а именно в царстве символов можно найти ключ (не забудьте о

всепоглощающем человеческом стремлении идентифицировать себя с помощью

символов!) к разгадке такого необъяснимого, казалось бы, феномена, как

блэк-метал.

В этом свете тот факт, что скандинавские повстанцы использовали в

качестве своего оружия исключительно огонь, не вызывает ни малейшего

удивления. Огонь олицетворяет собой все силы, которые заключены внутри

подобных вспышек. Как сказал древнегреческий философ Гераклит, "всё

превращается в огонь, и из огня всё рождается". Гастон Бахелард в своей

книге "Психоанализ огня" (Psychoanalysis of Fire) так рассуждает на эту

тему:

Если всё бренное жизнью познаваемо постепенно, то огнём оно познается

мгновенно. Огонь - это сверхживой элемент. Он последняя и вселенская

инстанция. Огонь живёт в наших сердцах. Он живёт в небесах. Он возникает в

самых сокровенных недрах материи и согревает нас теплом любви. Иначе он

может вернуться туда, откуда пришел - вернуться в свое латентное состояние

в материи, в темнице которой он будет тлеть ненавистью и местью.

В нашем исследовании мы воочию убедились как действуют силы,

описанные в мифах Европы, напрямую связанные с огнём. Титан Прометей украл

огонь у богов и дал его людям; он являет собой образец дерзкого, пытливого

бунтаря, который не видит инертность и косность. Он идеал провидца,

искателя и художника. Более того, Прометей представляет собой главнейший

прототип Сатаниста: он иконоборец, противник существующего, своими делами

подстегивающий наступление перемен. Ещё один сказочный великан предстает

перед нами в форме Сурта, стража Муспелльхайма, огненного царства,

которому подвластны разрушительные аспекты огня. Он выкорчевывает старое,

дряхлое, изжившее себя, не дающее взойти молодой поросли. Сурт - ещё один

вдохновитель бунтарства, но венцом его усилий должно быть воскрешение,

рождение заново. Без этого его бунт суть не более, чем материализованный

нигилизм.

Огонь разжигает в человеке дух творчества; это искра, от которой

Загорается воля к созиданию. Как точно заметил Бахелард, он олицетворяет

полярность чувств: с одной стороны - пылкие высшие идеалы, с другой -

горячий всепоглощающий, не прислушивающийся к голосу разума, нрав.

Революционеры обладают пламенным характером, и их самая высокая мечта -

увидеть как огонь революции уничтожает прогнивший старый мир. Религиозному

фанатику, будь он христианин или Сатанист, видятся гротескные картины

огненной адской геенны.

Нынешнее "цивилизованное" общество не очень-то жалует огонь, как в

буквальном, так и в переносном смысле. Большинство людей потеряло связь с

настоящим огнём; некогда мистическое, вселенское действо разведения костра

во тьме ушло из их жизни. Тех, кто пытается разжечь пламя раздора и

разногласия, мир, ставший рабом комфорта и сферы всевозможных услуг, с

распростёртыми объятиями не встречает. Голос тех, кого природа одарила

неукротимым духом, заглушают или заставляют петь под общие аккорды. Их

порывы должны быть погашены раз и навсегда. Проявлений чувств, выходящих

за общепринятые рамки, следует остерегаться - ослушникам же уготована

участь изгоев. Выходящее из берегов море приторных развлечений - в награду

за прилежное поведение предоставляет нам официозная "культура". Искусство

и музыка, доступные массам, имеют консистенцию мягкой, рыхлой пульпы -

среды, которую трудно назвать огнеопасной.

Но несмотря на это, пламя ещё не умерло. Оно теплится в угольях,

покрытых толстым слоем пепла, и погасить его нельзя. Силы прагматизма и

материализма страждут раскидать эти головешки и затоптать ногами. Но чем

под большим покровом пытаются они скрыть огонь, тем интенсивнее становится

в его недрах жар сопротивления. Вместо того, чтобы погаснуть и навсегда

остыть, угольки неповиновения только разгораются пуще прежнего. В них

начинается движение, они со всё большим ожесточением пытаются найти

источники кислорода. Горящие искры ума, духа и чувств ищут друг друга. Их

самая светлая надежда заключена в том, что они вновь смогут слиться в

единое пламя, высвободив всю свою внутреннюю энергию. Если у них будет

необходимое горючее, они смогут рассеять тьму и испепелить все дряхлое,

увядающее, стоящее без движения.

В своих стихах Тарьей Весаас часто говорит об огне, этой неукрощённой

обществом людей энергии. Он рассказывает нам о "стране тысячи огней",

аллегорической земле, которую может посетить всякий, но только никому не

удастся найти её на географической карте. Варг Викернес хорошо знает её

координаты - она лежит в нас самих.

Стихами Весааса мы открыли нашу книгу, ими же мы её и закончим:

Пепел и лавы мёртвой след

Да лишь воспоминаний дым

О мире юном - днях седых

Счастливой некогда земли, которой уж в помине нет

Страна несчитанных огней во мгле веков погребена

Но под плитою гробовой геенны пекло ждёт - до дня

Когда поднимется со дна

Огонь, рождённый от огня

Тарьей Весаас, "Страна тысячи огней"

*****

ПРИЛОЖЕНИЕ I.

МЫ ЗАЖГЛИ ОГОНЬ

Печатается с разрешения Финна Бьорна Тондера.

(статья в Bergens Tidende, 20 января 1993)

Дьяволопоклонник берёт на себя ответственность за восемь сожжённых

церквей!

<За всеми сожженными церквями стоим мы. Первой была церковь в Фантофте, и

мы не собираемся останавливаться.>

Пожелавший остаться неизвестным молодой человек лет двадцати.

Наша цель - сеять злобу и страх, страх перед тёмными силами, поэтому

я и говорю сейчас с вами. Первой была церковь в Фантофте, и мы не

собираемся останавливаться на уже сожжённых восьми.>

Говорящий эти слова - молодой человек, на вид лет двадцати,

пожелавший остаться неизвестным. Bergens Tidende вышла на него через двух

общих знакомых, устроившим нам полночное рандеву в его квартире на юге

города.

<Называйте нас как хотите. Мы поклоняемся Дьяволу, но предпочитаем не

употреблять слово <Сатана>, потому что оно стараниями некоторых слабоумных

позёров, идиотов, считающих себя крутыми мужиками, приобрело смехотворный

оттенок.>

То, что рассказывает нам этот парень, чудовищно, и поначалу

невозможно поверить, что ты не ослышался или это не какая-нибудь

галлюцинация. Но тем не менее, он в подробностях описывает детали

нескольких поджогов. Среди них есть и такие, которые не были преданы

публичной огласке, но которые Bergens Tidende вчера подтвердили полиция и

институт Гейдса (институт судебной медицины при госпитале Хоклэнде). А

следовательно, наш недавний собеседник говорил правду. На основании этого

можно сделать вывод, что в Норвегии существуют группировки, к которым

общество должно отнестись со всей серьёзностью.

*****

Он ненавидит свет

В кромешной тьме мы поднимаемся на верхний этаж дома, где находится

его квартира - на часах уже за полночь. Кроме того, мы были предупреждены,

что наш собеседник вооружён - на случай, если мы приведем с собой полицию.

Его квартира абсолютно непохожа на жилище обычного человека. Это

скорее детская не повзрослевшего ребёнка, который находит удовольствие в

нацистской атрибутике, оружии и Сатанинской символике. Или же

корреспонденты Bergens Tidende попали в <мир>, который не всякому дано

понять.

Окна завешены коврами. <Я ненавижу солнечный свет>, - поясняет худое

длинноволосое существо, представившееся каким-то немыслимым именем.* Уже с

первых минут нам стало ясно, что парень, тем не менее, не прочь

покуражиться, поэтому для нас было совсем не просто понять, когда он

говорит правду, а когда - нет.

Вскоре мы узнали некоторые подробности о пожарах в церквях. Один из

следователей, занятых этим делом, сказал нам, что описания этого парня

вполне похожи на правду. В то же время адъюнкт-профессор института Гейдса

Инге Морильд подтвердил информацию о сгоревшем кролике, найденном подле

церкви Фантофт.

__________

* Это имя, без сомнения <Граф Гришнак>, тогдашний псевдоним Христиана

Викернеса. (прим. автора)

Фантофт

<Кролика мы поймали у горы Фана. Это было куда трудней, чем сжечь эту

деревянную церковь. Возле церкви мы обезглавили уже мёртвое животное, а

тело положили на ступени церкви. Голову бросили тут же, в траву. Так, на

наш взгляд, картина выглядела ещё более удручающе и горестней. Мы так

надеялись, что этого ни в чём неповинного кролика найдут, и это будет как

символ добродетельности, который пожрал огонь.>

В разговоре с нами Морильд вчера также заметил, что труп кролика был

найден без головы. По его словам, эту информацию до этого не предавали

гласности: <Я даже не уверен, знают ли об этом полицейские>, - говорит он.

Но оторвали ли кролику голову, или же его шея сгорела во время пожара,

неизвестно: <Наша экспертиза не может этого определить>.

Один человек

Как говорит Сатанист, поджёг церковь в Фантофте один единственный

человек: <Он хотел сделать это самостоятельно, он не хотел ни с кем

делиться своей жертвой. Церковь, которая считалась священной больше восьми

столетий, была достойной целью для нас. Сам день поджога был нами выбран

очень тщательно. Это был 6-ой день 6-го месяца года, на который, вдобавок

пришелся канун троицына дня в этом году. Зажгли же мы эту церковь ровно в

шесть утра. Первоначально в наши планы входило, что наши единомышленники

по всей Норвегии сделают то же самое с другими церквями в тот же час, но

все они обделались, и их пустая болтовня так и осталась болтовнёй.

Благодаря их трусости мы теперь обладаем над ними еще большей властью, ими

теперь проще управлять.>

Мертвый студент

Его описание процесса поджога церкви изобилует детальнейшими

подробностями и полностью соответствует версии полиции.

<Мы сожгли её не сразу - до того как поджигатель вошёл в открытую

церковную залу через восточный предел, мы находились там довольно много

времени. Мы хотели напасть на первого прохожего, которому случилось бы

идти в столь ранний час по лесу. Этой дорогой часто пользуются студенты,*

но, как на зло, не один так и не появился на горизонте. Гораздо

грандиозней было бы принести в жертву студента, нежели кролика.>

Он не смеётся, не выглядит расстроенным. Он с поразительным

хладнокровием продолжает чеканить свои зверские сантименты.

__________

* Неподалеку от места преступления расположен Университет Бергена, (прим.

автора)

Церковь в Асане

Дьяволопоклонник неизменно использует слово <мы>. Он утверждает, что

в поджогах восьми норвежских церквей участвовало шесть человек. Несмотря

на то, что он не подтверждает свои слова, у БТ возникло ощущение, что он

сам также присутствовал при сожжении дотла церкви в Асане, произошедшем в

сочельник.

<То, что церковь в Асане была подожжена в вечер перед рождеством,.

было простой случайностью. Более того, этот пожар не был запланированным.

Искрой, зажегшей церковь в Асане было слово, сказанное кем-то по

телевидению. Это было слово <безмятежность>. И нас просто взбесила эта

общественная праведность. Но на этот раз мы использовали одного ничтожного

недальновидного неудачника. С ним пошел один из <нас>. Сперва они

попытались пролезть в церковь через одно из окон, но им не удалось их

открыть, даже когда в ход был пущен топор. Дверь же, напротив, поддалась

довольно быстро.>

Как сообщают источники Bergens Tulende, яти двое облили бензином

алтарь и статую Христа: <Если церковь не сгорела бы дотла, то Иисус сгорел

бы точно.> По утверждению юноши, они разорвали в клочья требники и сложили

их подле стен церкви, пол в колокольне облили бензином с особой

тщательностью. Церковь сгорела от буквально нескольких спичек.

<Через несколько секунд в церкви сработала противопожарная

сигнализация; пожарные машины были на месте уже через две-три минуты. Мы

были рядом. Наши описания, появившиеся в прессе, абсолютно точны. Но тот

сосунок, которого вызывали в полицию, с нами ничего общего не имеет>, -

ухмыляется наш рассказчик. Но улыбка быстро пропадает с его губ: <Нам не

пристало улыбаться. Нам не над чем смеяться в этом смехотворном обществе.>

ПРИЛОЖЕНИЕ II.

Нижеследующий очерк - любопытное исследование о сходстве некоторых

элементов современного Блэк-метал и древних обычаев германских народов.

Написан он австрийским ученым и музыкантом Кадмоном для издаваемого им

журнала <Аорта>, посвященного вопросам эзотерики, культорологии и т.п.

(Впервые опубликована в журнале <Аорта> P.O.Box 778 А-1011 Вена, Австрия)

ОСКОРЕЙ

I

В детстве, что прошло в горной части Австрии, в прекрасном месте меж

горных озёр, мне довелось увидеть Перхтов, которые тёмными зимними ночами

бродили по городам и весям. Перхты были добрые, прекрасные, в ярких

разноцветных одеждах, с блестящими украшениями, Шьяхперхты - ужасные

приведения с того света, с грубыми формами, с деревянными или берестяными

масками, облепленные мехом, мохом или лишайником, одним словом, демоны, в

которых рядились на празднество местные жители. Так вот Шьяхперхты

почему-то привлекали меня больше всего. Их окружала своеобразная аура

паники. Еще несколько веков, а в некоторых отдаленных уголках, и

десятилетий тому назад, эти костюмированные персонажи, которые сегодня

выполняют лишь роль примитивного шоу, китча для развлечения приезжих, были

совершенно искренней обрядовой практикой, сохранившейся с дохристианских

времен. Зрелище было настолько жутким, что при виде этих демонических

существ с звериными масками ужас Испытывали не только дети, но и взрослые.

В карнавале Перхт языческая древность, так называемые <тёмные века>,

языческая культура вервольфа может в первозданном виде сохраниться и до

наших дней. Взрослые, как правило, всегда распознавали ряженных, но даже

после того как они узнавали в чудище соседского мальчишку, в их сознание

вкрадывалось странное ощущение того, что под облачением призрака находится

совсем другой человек.

<Всякий облачающийся в эти опасные одеяния рискует сам попасть под

влияние тёмных, неведомых сил. Нечистые бесовские силы пробуждаются в нём;

он сам превращается в беса... Ряженые в эту ночь становятся <одержимы>,

они являются сосредоточием бесовства и чертовщины.>

Отто Хефлер, <Тайные обрядовые сообщества германцев>

Во всех шаманских культурах присутствуют танцы, символизирующие

животных. Шаман облачается в меха, одевает украшения из зубов, клыков,

перьев или же раскрашивает тело и лицо для того, чтобы пробудить в себе

качества того или иного животного. Каждый ритуал зачастую может иметь свою

определённую динамику, а простое копирование поведения животного в

какой-то момент совершает метаморфозу в самом танцующем.

В этой психологической драме мифология переплетается с глубинной

психологией. В сознании шамана и в сознании внешнего мира его дух сливался

с духом изображаемого им существа. Оживлённое воображение перерастало в

мистическое родство. Маска не только меняла внешность, она влияла на

восприятие. Она <замыкала накоротко> повседневное сознание на часы, дни и

даже недели, перед глазами открывалась пустыня... <Псимволическая> магия

оказывала действие на человека, стирая грань между актёром и изображаемым

им существом.

Подобная метаморфоза играла также значительную роль среди берсеркеров

и вервольфов - происходила она иногда сознательно, иногда нет. Эти воины

носили волчьи шкуры, ремни их были спялены из волчьего волоса, они пили

особые напитки, в которые, вероятно, подмешивались наркотические вещества.

В 1691 году в теперешней Латвии произошел такой случай: старый

крестьянин по имени Тьез вдруг начал постоянно рассказывать о том, что он

является членом стаи вервольфов, о том, как одевая волчьи шкуры они

превращаются в волков, приобретая при этом невиданную силу, о том, как они

охотятся на настоящих или воображаемых врагов, как рвут на части животных

или спасаются от собак.

Этот старик в свои восемьдесят все ещё был вервольфом и хотел перед

смертью передать свою силу молодому преемнику. Он сам был посвящен в

вервольфы таким же старым крестьянином, передавшим ему свою волчью шкуру.

Отныне в определённое время года - в частности, в зимнее и летнее

солнцестояния - он должен был обращаться, будь то по своей воле, или нет,

в волка. Выбора у него не было, и хотел ли он использовать свою силу или

нет, не имело значения, даже если бы он решил бороться с ней.

<В старину жили на свете молодцы, которые в особый день надев

колдовскую шкуру, превращались в вервольфов. В обычной жизни же были они

такими же, как и все, а может и лучше: были они добры и дружелюбны и

никогда не причиняли никому вреда. Но когда принимали они волчью личину,

нужно было опасаться их. Многие из этих несчастных хотели избавиться от

проклятых шкур, но...>

Г.Гойе, Р.Фольтер <Фламандские былины>

II

Упоминания о <Дикой Охоте>, стае мрачных силуэтов призраков-воинов,

мы находим во многих легендах. На своих конях они мчатся ночью по лесам,

ведомые Одином, одноглазым покровителем мёртвых, или же женщиной-всадницей

- в христианские времена трансформировавшиеся в архангела Михаила и его

воинство. Чёрными всадниками, несущимися по грозовым облакам, были души

падших воинов, возвращающимсия в родной край в определённое время - чаще

всего во время зимнего солнцестояния, когда в течение двенадцати дней на

землю приходят призраки, а также во время карнавала, называемого Фашинг

(Fasching).

Австрийскому фольклористу Отто Хефлеру в своих книгах <Тайные

обрядовые сообщества германцев> и <Культы перевоплощения> удалось

доказать, что <Дикая Охота> была не мифологической интерпретацией бурь,

гроз или птичьих стай, как полагали многие исследователи, но являлась

союзом мифологии и фольклора, мифа и реальности, а также важнейшим

элементом нордических мистерийных культов.

В этих легендах он усматривал упоминания о первобытных, подчас диких

обычаях, в которых принимали участие молодые, как правило, неженатые люди

на празднества и гуляния. Они образовывали некие союзы, и то, чему в них

учили, должно были оставаться тайной за семью печатями - разительное

сходство с тайными средиземноморскими культами.

Хефлер также отмечал некоторое сходство этих культов перевоплощения в

животных и демонов, с культом Митры, в котором посвящённые различного

уровня носили маски львов и воронов. Таким образом юноши олицетворяли души

своих далёких предков. Хефлер подчеркивал, что в германском

Weltanschauung, как и во многих других дохристианских культурах не

существовало чётких границ между этим и загробным миром - эти границы были

весьма размыты. Обычаи этих культов были весьма жестокими. Употребляя или

же нет наркотические вещества, их члены достигали тевтонской ярости,

которую Хефлер называл <сознательным экстазом ужаса>, который мог доходить

до различных крайностей:

<Этот тип религиозного <расширения реальности> вовсе не являл собой

лишь удовольствие, получаемое от оргии, но был скорее своеобразным долгом

перед умершими. ...В экстазе рушились границы индивидуального сознания, но

не границы порядка: человек должен был достичь надиндивидуальной общности

с умершими>

<В германских племенах берсеркеры олицетворяли необузданную страсть,

воображение, вдохновение, что для полноценного существования общественного

организма не менее важно, чем консервативная функция, которую исполняли

более взрослые родичи или же старцы.>

Георгий Думезил

Любопытные детали, касающиеся <Дикой Охоты> были найдены мною в

диссертационной работе Кристины Иоханнессен, посвящённой нордическому

молодёжному костюму. В Норвегии <Дикую Охоту> называли <Оскорей>,

<Оскорейди>, <Оскорейен>. Это слово, более не употребляющееся в

современном норвежском, означало <ужасающая скачка>, <громоподобная

скачка> или же <скачка Асгарда>, все эти коннотации взаимно дополняли одно

и то же понятие.

Кроме того, выясняется, что в Норвегии вплоть до конца прошлого

столетия (!) среди молодых людей существовал обычай на праздники носить

шкуры, меха и маски.

<Неистовая скачка, как правило, заканчивавшаяся погромами и

разрушениями, была естественной вещью для этих людей. Но в то же время, в

ней всегда соблюдались определённый порядок, определённый закон, и конечно

же, традиция; и объяснять с психологической точки зрения это явление одним

лишь буйством молодых людей, неверно>

Кристина Иоханнессен

Обычно в таком облачении они появлялись ночами в дни зимнего

солнцестояния. Они носили маски на лицах, рядились в диковинные одежды и

придумывали себе вымышленные имена, чтобы остаться нераспознанными. Иногда

они ходили пешком, но чаще ездили верхом. Их задачей было наказать того,

кто нарушал карнавальные традиции. Мстили, а точнее, вредили, они как

могли: заколачивали двери, забивали трубы, похищали или крушили домашнюю

утварь или вешали в кухне козла. Самой же вожделенной их целью было

хозяйское пиво - бочонки или бесследно исчезали, или же на утро вместо

ячменного напитка в них оказывалась вода или лошадиная моча, либо моча

самих <неуловимых мстителей>. Кони, как правило, тоже были краденые: на

ночь они становились собственностью Оскорея. Наутро крестьяне находили

своих лошадей в стойлах загнанными до полусмерти, или, того хуже, им

приходилось ещё долго искать их, потому что <всадники апокалипсиса> {|

могли бросить их где вздумается. В Nordisk Jul (<Нордические святки>)

шведский собиратель фольклора Хильдинг Силандер описывает празднование дня

Святого Штефана (26 декабря) в шведской деревне Блекинге. Всмотритесь, не

проглядывают ли под ликом этого святого уже знакомые нам черты Одина и

Оскорея:

<...Мы мчались по полям и лугам как безумные, не разбирая дороги и ни

о чём не задумываясь. Некоторые из нас на скаку становились на колени на

круп своего скакуна, крича при этом во всю глотку как умалишённые, самые

же лихие становились на коня в полный рост - и никто из них не упал.

...Так мы мчались, и это была рискованная езда - как для животных, так и

для людей. ...Мы распевали песни, но ни одна из них не была посвящена

Штефану, хотя вся затея и называлась <гонкой Штефана>. ...Крестьяне

выходили из дворов, поднося нам хмель и воспевая наше шествие. За всё

время скачки мы не разу не вылезли из седла. ...Если позволяли размеры

избы, один из всадников въезжал прямо на коне в светлицу и пил

приготовленный хозяевами мёд. ...Мы пили, не слезая с коней и мчались на

следующий хутор, где сценарий повторялся в точности. В конце концов, мы

конечно же, напились мертвецки. Когда же мы вернулись, наши кони были все

в пене. Лошадям наша скачка явно не пошла на пользу.>

Но кроме наказания тех, кто не хотел пускать Оскорей на порог, дикие

обычаи <Дикой Охоты> имели и другое значение. Если демоны получали в доме

еду и питье, то они приносили гостеприимным хозяевам довольствие и

достаток. Иногда крестьяне даже оставляли лошадей в стойлах с оголовьями,

уздечками и седлами - считалось, что украденные ночью лошади сохранят

плодородие земли. В надежде снять богатый урожай, крестьянин мог

рассматривать потери, сопряжённые с Оскореем, как часть своеобразной

сделки с силами природы. Похожее отношение существовало и у альпийских

крестьян, когда они награждали едой и виной шествующих от дома к дому

ряженых Перхтов, или же позволяли им хозяйничать в кладовках. Латвийский

вервольф Тьез говорил о мистическом значении украденной ими еды или

задранных животных как о жертве, которую необходимо, вольно или невольно,

принести; их священная кража была залогом грядущего урожая.

Но с годами все больше и больше селян отказывалось принимать дикие

нравы Оскорея. Ритуальный характер краж и проказ стал забываться, вместо

этого к ним стали относиться как к предрассудку. Симпатии населения

исчезли - теперь ряженые юноши воспринимались не как воплощение душ

усопших или духов плодородия и изобилия, а скорее как смутьяны и злодеи.

<Это полчище (Оскорей) обычно мчится по воздуху; во главе его -

всадница, иногда даже полу-женщина полу-лошадь. ...Они врываются в дома,

забираются в подпол, воруют оттуда пиво; крадут из стойл лошадей и

загоняют их почти до смерти, они могут похитить и людей, которых позже

находят за много километров или же они полумёртвые сами возвращаются

домой. Появление Оскорея куда как неистовей, куда как ужасающей и

страшней, чем появление святочных козлов и других бесовских тварей. Когда

он приходит на двор, то это никак нельзя назвать дружеским визитом,

правильней это называется кражей, разбоем, чреватым разрушениями и

увечьями для людей и скота.>

Кристина Иоханнессен

В своих работах и Хефлер, и Иоханнессен приводят примеры, когда в

наказание нерадивым селянам даже поджигались их дома. Хефлер пишет о

тайном братстве Oja-bursar в Содерманланде, которое от своих членов

требовало неукоснительного соблюдения правил строжайшей конспирации:

<Очень характерной и странной одновременно особенностью этого культа было

то, что ряженые во время своей дикой исступленной оргии могли даже сжечь

дом или совершить другие акты вандализма. По какому принципу избирались

цели поджогов этой группой навсегда осталось загадкой.>

Кристина Иоханнессен смогла найди следы пепелищ, оставленные Оскореем

и в соседней Норвегии:

<Если вы не подготовитесь должным образом к встрече Оскорея, вы

рискуете навлечь на себя большие неприятности. Ряженые могут разрушить

всё, что только можно разрушить, или как в Шоссе (Хордаланде) покалечить

домашний скот или даже сжечь ферму.>

III

Как и во многих других языческих празднествах, шум играл весьма

существенную роль в <Дикой Охоте>. Мистический шум - этакая арахаичная

технология доведения присутствующих до состояния исступления, был весьма

характерен для большинства нехристианских ритуальных торжеств. Бонифаций,

убитый язычниками за то, что срубил <дуб Тора> и за этот же акт вандализма

впоследствии канонизированный церковью, проклинал шумные зимние процессии

германцев. В немецком же языке есть термин Heidenlarm, что означает

<языческий шум>.

Напротив, гробовая тишина, нарушаемая лишь приглушенным шёпотом,

является отличительной чертой христианской литургии. Чем громче были звуки

барабанов, колокольцев, трещоток, дудочек, рожков и людских криков, тем

сильнее было магическое воздействие шума. Чем дальше на север, чем дольше

зимние ночи, тем свирепей и мрачней становились демонические обряды -

чтобы отогнать злых духов и разбудить природу, спящую в замерзшей земле:

<Использование инструментов, создающих шум, - один из самых

эффективных способов привести человеческий организм в экстатическое

состояние. Грохочущие железные тарелки и другие ударные инструменты

использовались в различных процессиях, мистериях с незапамятных времен. Не

менее важными средствами пробуждения ярости и агрессии во время шумных

маскарадных шествий нашей родины - Перхт и Штембарта, были колокола и

колокольца всех мастей и размеров. ...Во многих сказаниях говорится, что

<Дикая Охота> приближается под звуки чарующей музыки, которая зачастую

сменяется шумом и дикими криками. ...Непременным атрибутом воинства

(<Дикой Охоты>) является адский шум и грохот.>

Хефлер

IV

<Для того, чтобы достичь контакта с потусторонним миром, чтобы

достичь религиозного экстаза ими используются всеразличные ухищрения:

маски, переодевания, шум (колокольцы, барабаны и т.д.), алкогольные

напитки (особенно пиво и мёд), танцы, музыка, пение (а также призывные

кличи, исполняемые фальцетом, похожие на колдовские заклинания) и т.д.

Своим поведением и красочными одеяниями ряженные стремились показать, что

они представляют сверхъестественных существ, а никак не человеческих

особей. Одеваются они как можно более сюрреально, говорят фальцетом,

музыкой, танцами и пением доводя себя до исступления... Их одежды должны

выглядеть так, как не привидится в самом страшном сне, поэтому

использовалось всё попавшееся под руку, чтобы как можно более обезобразить

свой наряд. Вокруг глаз они наводили углем чёрные крути, чтобы выглядеть

ещё более устрашающе...>

Йохансен

В начале 90-х мы стали свидетелями того, как все эти элементы вновь

были вызваны к жизни в Скандинавии и, прежде всего, в Норвегии.

Большинство музыкантов, играющих блэк-метал, раскрашивают свои лица

чёрно-белым гримом, в результате чего на них появляются ужасающие

демонические гримасы, одеваются в стилизованные под древненордические

костюмы, которые украшают различной оккультной символикой... что в конце

концов наводит на мысль об уже состоявшемся своеобразном китче. Когда

слышишь загробные голоса певцов, представляющие из себя едкую смесь

хриплых криков и таинственного шёпота, на ум сразу приходят фальцеты

Оскорея. Ряженые Оскорея изменяли свои голоса и придумывали себе

вымышленные имена, так как они представляли собой демонов, а посему должны

были остаться неузнанными. Музыкантов блэк-метал, использующих свои

настоящие имена, можно пересчитать по пальцам одной руки - подавляющее

большинство же взяло себе псевдонимы из скандинавской истории и мифологии

- на сегодняшний день в блэк- метал сцене вы найдете имена почти что всех

божеств Эдд. Схож даже возраст участников - ряженым Оскорея было от 15 до

25 лет.

Но к языческому шуму блэк-метал добавил одно из достижений

современной цивилизации: электрогитару. Музыка получилась сумасшедшей и

дикой, сильной и мрачной; демоническое музыкальное искусство, сродни

работам норвежского экспрессиониста Эдварда Мюнха, чья известная картина

<Крик> вполне могла бы идеально подойти для обложки блэк-металлической

пластинки. Бесконечное повторение определенных лейтмотивов, ореол тьмы и

безысходности на фоне мрачного, нечестивого ландшафта многих песен, подчас

длящихся свыше десяти минут, производит почти психоделическое воздействие

на слушателя. Из-за мрачности и тяжести многих композиций различить их

подсознательную мелодию можно только после нескольких прослушиваний.

Блэк-метал - это культура вервольфов, романтизм волка, и, это роднит его с

Оскореем. Есть ли блэк-метал - следование традиции, воскрешение древнего и

средневекового нордического фольклора? Может быть, блэк-метал с его

жёстким, суровым звучанием - это Оскорей Железного Века? Некоторое

сходство, безусловно, есть, но есть и одно существенное отличие: блэк-

метал музыканты - не живут в сельской местности, не являются членами

деревенской общины. Блэк-метал, по сути своей, андеграундная культура

норвежских городов. Но сознательно ли, или помимо воли музыкантов, духом

нордической космологии пропитана вся блэк-метал музыка последней декады

двадцатого столетия - интересный феномен, хотя многие фольклористы и

германофилы будут оспаривать эту преемственность.

Есть ещё одна странная связь между Оскореем и поджогами церквей в

Норвегии в 1992 году. В Сторетвейте, Фантофте, Холменколлене, Ставангере,

Ормойе, Скьольде, Хокето и Сарпсберге в одну прекрасную ночь в небо

взвились искры пожарищ христианских храмов. Во время тушения пожара в

Сарпсберге погиб один из пожарников. Среди них была одна из немногих

сохранившихся до наших дней деревянных церквей - Фантофт. Некоторые

блэк-металлисты рассматривали разрушение церквей как акты возмездия

злонамеренным христианским козням, когда сотни лет назад используя

точь-в-точь такие же методы, христианство оскверняло или уничтожало

священные леса, камни, источники язычников, распиная святыни северян.

<Если бы это сделал я, то не стал бы сожалеть о содеянном. Эти

деревянные церкви были построены в период перехода от гордого язычества к

смехотворному христианству. Разрушая их, мы начинаем новый отсчёт. Сам я

никогда не поджигал церквей, но я приветствую тех, кто делает или делал

это. Тот, кто строит христианский храм на нашей языческой земле оскверняет

страну Одина.>

Варг Викернес

Блэк-метал - это романтика Оскорея. Во многих песнях затрагивается

языческая тематика, нордическая мифология; блэк-метал - это борьба с

христианством, и, в некотором смысле, борьба с американизмом,

захлестнувшим сегодня все сферы европейской жизни. Безусловно, многие

блэк-металл музыканты, воспевающие в своих песнях образы давно минувших

дней Скандинавии, украшающие свои пластинки Ирминсулом (древо мира у

германцев) и Мьолльниром (молот Тора), не имеют в своем багаже достаточных

знаний о духовном значении этих символов. Для них это лишь макияж,

декорация. Но есть и другие, серьёзно воспринимающие нордическую

космологию, в своих работах связующих арийскую философию с идеологией

сопротивления и принципами самоуважения, образуя из этих компонентов

современное нордическое ницшеанство. С этого момента блэк-метал становится

авангардом язычества, объединяя в себе повседневность и миф.

<Твёрдое сердце вложил Вотан в мою грудь.>

Ницше, <По ту сторону добра и зла>

V

Один из таких музыкантов, всерьёз относящихся к верованиям и обычаям

своих предков, - 22-летний Варг Викернес. В 91-ом году, взяв себе

псевдоним <Граф Гришнак>, он начал свой собственный музыкальный проект,

который назвал Burzum. Название своей группы, означающее <тьма>, равно как

и псевдоним, он нашёл во <Властелине колец> Толкиена, книге, имевшей на

него колоссальное влияние в юности.

Впервые я заинтересовался личностью Викернеса, когда увидел в одном

журнале его фото в кольчуге, с древнескандинавским мечом в руке; позже мне

довелось прочитать несколько интервью с ним, изобилующих мрачной,

воинственной риторикой. На сегодняшний день Burzum выпустил уже несколько

пластинок. Две первые - одноименный LP и <сорокопятка> Aske вышли в 92-ом

году на фирме Deathlike Silence, принадлежавшей Ойстейну Аарсету, кроме

этого являвшегося ещё и владельцем музыкального магазина Хельвет в Осло. В

93-ом на Cymophane увидел свет LP Del som engang var (

когда-то>), а годом позже - Hvis lyset tar oss (<Если свет возьмёт нас>),

выпущенный английской компанией Misanthropy, которые после переиздали все

ранние альбомы на CD. На первых двух альбомах Варг пел по-английски, после

чего решил полностью <переключиться> на родной язык. Первой услышанной

мною песней Burzum была Del som engang var, которая для меня по сей день

остается самой сильной и красивой вещью Burzum; эта симфония дикости ни на

йоту не утратила своей привлекательности и сегодня, после многократных

прослушиваний, хотя написана она была в конце 92-го года. Эта

четырнадцатиминутная композиция имеет свою, ослепительно мрачную красоту -

тёмную и фатальную. Уникальный пронзительный вокал Варга Викернеса, от

которого дыбом встают волосы, делает эту песню своеобразной

экспрессионистской оперой крика, слова которой, наверное, трудно будет

понять даже самим норвежцам. Другой мой фаворит - это Tomhet (<Пустота>) с

того же альбома. Не уступающая по продолжительности Det som engang var,

Tomhet, на мой взгляд, вполне можно было бы назвать саундтреком к

норвежскому пейзажу - в моём представлении Норвегия - страна, где

царствуют тишина и шторм, одиночество и дикая природа.

В песнях Варга Викернеса поётся о снах, видениях, о прошлом, о свете

и тьме, войне и зиме... Прямых указаний или же заимствований из

нордической мифологии вы в них не найдете (за исключением разве что

вышедших недавно последних двух альбомов), но стоит лишь послушать музыку,

и она, непременно, создаст у вас определённое настроение. Кроме того,

почти в каждом интервью с Викернесом можно обнаружить отступления на тему

верований и мировоззрения викингов - прежних хозяев Скандинавии. В одном

из них, к слову, он довольно подобно обсуждает тему Оскорея. Помимо этого

он успевает снабдить каждое интервью парой - тройкой провокационных

заявлений, от чего и заработал себе образ социал-националиста и (или)

Сатаниста:

<Я не расист, потому что я не ненавижу другие расы. Я также и не

нацист, но я с уверенностью могу назвать себя фашистом. Я люблю мою расу,

мою культуру и себя самого. Я последователь Одина, бога войны и смерти.

Кроме того, он - бог мудрости, колдовства и поэзии. К этим же вещам я

стремлюсь в жизни. Burzum живет только во имя Одина, циклопического врага

христианского бога. Свои идеи я вовсе не считаю ни черносотенными, ни

экстремистскими. То, что глупцы называют <злом>, для меня лишь причина

стремиться жить. Конфликт - это эволюция, мир - деградация. Только слепцы

могут отрицать это.>

После того, как в 92-ом году одна за другой христианские церкви

превратились в груду обгоревших развалин, полиция заподозрила в поджогах

музыкантов блэк-метал. Варгу Викернесу предъявили обвинение в поджоге двух

церквей. Три месяца: с января по март 93-го, он просидел в тюрьме, после

чего за недостаточностью улик был освобождён. Как бы то ни было, его

симпатии к церковным поджогам очевидны - разрушение христианских храмов

органично вписывается в его концепцию нордического ницшеанства. 10 августа

1993 года произошла ссора между Варгом Викернесом и Ойстейном Аарсетом,

выпустившим первые две пластинки Burzum. Её причиной, по видимому,

послужили права на работы Burzum и солидная сумма гонораров за проданные

винилы. Ссора переросла в драку; в ход пошли ножи, Викернес оказался более

удачливым - Ойстейн Аарсет был найден мёртвым со множеством ножевых

ранений. Варга арестовали несколько дней спустя. Весной 94-го он был

приговорен к 21 году тюрьмы - высшей мере наказания в Норвегии. Суд вызвал

бурю интереса: газеты так и пестрели заголовками об убийстве и

блэк-металлической <оккультуре>. Некоторые дистрибьюторы и музыкальные

магазины отказались распространять продукцию Burzum и нескольких других

норвежских команд; реакция на рынке не заставила себя долго ждать -

<бутлеги> Burzum стали появляться как грибы после дождя. Лично я

скептически относился к тем слухам, что публиковали на своих страницах

газеты и журналы, и решил связаться с Варгом Викернесом напрямую.

VI

<Посмотрим друг другу в лицо. Мы гипербореи, мы довольно хорошо

знаем, насколько в стороне мы живем. <Ни сухим путем, ни водою н найдешь

ты дороги к гипербореям.> Это знал о нас ещё Пиндар. По ту сторону севера,

льда, смерти - наша жизнь, наше счастье... Мы открыли счастье, мы знаем

путь, мы нашли выход из целых тысячелетий лабиринта.>

Ницше, <Антихрист>

(Далее в оригинальном тексте следовало интервью с Варгом Викернесом)

Источники:

Aske, Metz, 1994

Daniel Bernard, Wolfund Mensch, Saarbracken, 1983.

Hilding Colander, Nordiisk Jul, Stockholm. 1928.

Hans Peter Duerr, Traumzeit, Frankfurt, 1978.

Mircea Eliade, Shamanismus und archaische Ekstasetechnik, Frankfurt,

1991.

Filosofem, Metz, 1994 (Journal).

G. Goyert / R. Wolther, Vlamischen Sagen, Legenden und Volkmarachen.

Jena, 1917.

Otto Hofler, Kultische Geheimbunde der Cermanen. Frankfurt, 1934.

Otto Hofler, Verwandungskulte: Volkssagen und Mythen. Wien, 1974.

Michael Jacoby, Wargus, Vargr - Verbrecber, Wojf: Erne Sprach- und

Rechtsgeschichtlige Untersuchung. Uppsala, 1974.

Christine Johannessen, Norwegiscbes Burschenbraucktum. Kult und Saga.

Wien, 1967 (dissertation).

Paul Kaufmann, Brauchtum in Osterreich. Wien, 1982.

Friedrich Nietzsche, Cotzenddmmerung/Der Antichrist/Ecce

Homo/Gedichte. Stuttgart, 1978.

Friedrich Nietzsche, Jenseits van Gut und Hose. Stuttgart, 1988.

Martha Paul, Wolf, Hund und Fuchs bei den Cermanen. Wien, 1976

(dissertation).

Will-Erich Peuckert, Ceheimkulte. Hildesheim, 1984.

Rudolf Simek, Lexikon der Germanischen Mythologie. Stuttgart, 1984.

Tumult 18. Georges Dumezil, Historiker, Seher. Wien, 1993 (Journal).

Lily Weiser, Alt Germanische funglingsweihen und Mannerbunde. Buhl,

1927.

ПРИЛОЖЕНИЕ III.

САТАНИЗМ В НОРВЕГИИ

Симен Мидгьорд.

Статья опубликована в Morgenbladel в 1995 году

Если кто-то сейчас, на стыке столетий, возьмётся опубликовать работу

под названием <Деревянные церкви Норвегии>, к описанию некоторых из них

ему потребуется добавлять заранее заготовленное клише, вроде <сожжена

Сатанистами в 199_ году>. Словом <Сатанисты> нынче никого не удивишь,

разве что некоторые не смогут понять его во всей его полноте. До начала

90-х о Сатанизме знали немногие, знали мало; знали о том, что Сатанизм -

это официально зарегистрированная и освобождённая от налогов Церковь

Сатаны в Штатах, плюс ещё несколько организаций, разбросанных по всему

христианскому миру, в основе своей исповедующих гедонизм и

жизнеутверждающую философию, но никак не длинноволосые, одетые во все

чёрное, устрашающие воображение обывателя норвежские поджигатели

церквей. Их мрачный фатум свидетельствует о том, что они знакомы с

концепцией Юнга о <Тени>, подавленном в человеке архетипе.

Тип Сатанистов, которым прославилась Норвегия, абсолютно уникален -

вы не найдете его больше ни в одной точке земного шара. Они играют музыку,

называют себя Сатанистами и, возможно, даже верят в Сатану. Одной

прекрасной ночью им может взбрести в голову пойти потешиться со свечами на

кладбище, повыворачивать надгробия, или вовсе спалить дотла какую-нибудь

церковь, особенно накануне праздников. На их счастье большинство церквей в

Норвегии сделаны из дерева, поэтому облить стены бензином, поджечь церковь

и быстро удалиться восвояси - дело совсем нехитрое. Что они испытывают,

когда отойдя на безопасное расстояние, смотрят, как чернеет силуэт

церковного шпиля, объятый столпом огня? Наверное, искренний восторг от

того, что они на глазах у всех совершили свою месть. Они презирают людей

как таковых и взирают на них, как на стадо овец. <Бог> есть просто идол

погрязшего в лицемерии общества и государства, дезинфицирующего мозги

своих граждан идеологическим хлором.

Сатана стоит во главе сопротивления устоявшемуся порядку. Он -

личность, которая не отступит со своих позиций, не прельщённая и не

соблазнившаяся сладкой ложью, по недоразумению отождествляемой с термином

<дух> и постыдно называемой <религией>. Он - метафизическая

противоположность всего хилого и херового, выражаясь языком современной

молодежи. В этой связи вспоминается итальянский поэт начала века,

Кардуччи, написавший <Гимн Сатане>, в котором восхвалял последнего как

источник чистой, рациональной мысли.

Наградой этим новоявленным дьяволопоклонникам, вдруг осознавшим успех

своей атаки на церковь, был юношеский восторг от ниспровержения

патетически хрупкой безопасности прирученного и страшащегося правды

людского стада. Исходя из этого, давайте задумаемся о том, что может ждать

их впереди. Выживет ли эта субкультура, если будет и дальше продолжать в

том же ключе? Если да, то где-то в течение ближайших лет десяти или

больше, они будут развлекать себя приблизительно десятью поджогами в год.

За десять лет церквушек наберется с сотню, и лично я считаю, что такой

вариант развития событий не выглядит совсем невероятным. И если это

произойдет, то история церкви превратится в историю войны. Но к тому

времени это будет уже устоявшееся движение со сложившейся репутацией:

репутацией людей, вписавших слово <Сатанизм> в анналы церкви. А

параллельно они станут образцами для подражания такого же рода героям.

Это революция против общественных устоев, которую они совершили с

омерзительной усмешкой на губах и гримасой презрения на лице, против

Метафизической сущности так называемого <всемогущего>, а на самом деле,

беспомощного и недееспособного бога, такого бесполезного, чтобы верить в

него, нужно быть круглым идиотом или же истеричным трусом, боящимся

одиночества и темноты - то есть того, что эти откормленные шалопаи

почитают за реальность и чему они поклоняются, играя вакханальную музыку,

ритуально убивая хомячков, служа мессы над черепами и совершая ещё бог

знает какие поступки, достойные садистов, которые навряд ли удается скрыть

от глаз жителей провинциальных городишек, откуда родом большинство

Сатанистов.

Да будет известно: у этих общественных антител тоже есть свое

предназначение. Если христианскому богу отводится свой метафизический

статус, значит должен существовать и его антипод, тело, противоположно

заряженное. Из этого я делаю вывод, что у этих <мальчишеских проказ>

впереди есть будущее, ибо их цель прозрачна, легко усвояема и, как

показывает практика, уже была понята широкими массами подрастающей

общественности. Они заложили фундамент нового культа. Не имея ни

сформулированной философии, ни веских аргументов <за>, а лишь эстетику,

стойкую, как сорняк в огороде, что является непременным атрибутом любого

китча. У поклонников Элвиса, правда, тоже нет никакой идеологии. Но если

низвести учение Сатанистов до уровня примитивного китча, то

последовательному в своих умозаключениях придется признать, что церковь,

из которой <растут ноги> этой секты, тоже весьма уязвима для подобной

критики.

С формальной точки зрения Сатанисты, если о них вообще можно говорить

как об организованном движении, образуют христианскую секту. Сатана - это

единственное альтернативное верховное божество в главенствующей в Норвегии

религии. Если вспомнить Ветхий Завет, то он <христианин> настолько же,

насколько и Иисус. Не исключено также, что и сами поджигатели церквей

состоят или состояли в государственной церкви, по крайней мере, наверняка

уж прошли через крещение и конфирмацию не в одном, так в другом

лютеранском приходе. Поэтому если взглянуть на проблему с высоты птичьего

полета, развеются последние сомнения: молодёжный Сатанизм есть ничто иное,

как крайняя форма христианства, в которой основные его критерии:

честность, правда, искренность изменили богам в пользу чертей. В учении

этой секты нет места любой догме, а это и есть отличительный признак

секты. Как ни банально это звучит, но, как выясняется, это очевидно далеко

не всем.

Наше общество ещё не знает, с чем оно имеет дело. Дожив до

тысячелетнего юбилея принятия христианства, оно не уловило, что

потребность в логическом объяснении и рационализме может быть свойственна

и религиозным людям, которые верят не в ложь вечной жизни, а предаются

упоительным размышлениям о том, что есть правда, а правда - это смерть,

потому что нет на свете ничего более реального и правдивого, нежели

смерть. И когда эта правда откроется твоему взгляду, то окружающий мир

станет ближе и дороже. И чтобы успеть как можно больше вобрать его в себя,

разглядеть его во всех формах и оттенках, человек поклоняется иконам

действительности: один - книгам, другой - музыке, третий - живописи,

превращая это поклонение в свою собственную религию.

<Чернорубашечники> усвоили основной постулат философии Аристотеля:

правда есть добро, а добро прекрасно. Поэтому если эта мысль сидит в

сознании этих <татей ночных>, наивно полагать, что их умами владеет

страсть слабее той, что заставляет любого энтузиаста искать правду

наперекор мнению всего общества.

Мой вывод таков: пройдёт немало времени, прежде чем это общество

выработает ясную позицию в отношении доселе неведомого движения, с которым

ему пришлось столкнуться, а покамест этого не произошло любые самые хорошо

продуманные действия против него будут иметь эффект тушения огня

керосином.