Код человека. Часть 2

19. We can be heroes

Жгучая смесь питательного состава и непереваренной химии обожгла пищевод и вырвалась наружу, будто под давлением. Чес заплевала собственное лицо, замершее над ней с крайне тупым выражением.

— Сука, да я тебя сейчас… — и снова поток желчи.

Ее жалкая копия так и не двинулась, пока Чес выполаскивала нутро на светлый ровнехонький кафель своей палаты. Даже подмогу не позвала, как в прошлый раз. Чес осмотрела ее сквозь пелену скачущих перед глазами мушек.

— Эй, ты жива, сука?

Не двигается. Чес выхватила из ее застывших пальцев стаканчик с водой. Выпила залпом и сунула обратно.

— Спасибо. Сука.

А потом попыталась встать. Нужно было найти Эдди. Эй, машинка, где Эдди?

[Поиск объекта «Эдди»…]

— Ускоряйся. Очень медленно соображаешь. — Перебарывая тошноту, она слезла с кушетки и со стоном потянулась. — Разгони-ка меня, машинка.

Мышцы мгновенно разогрелись, хоть сейчас на стометровку или очередную тренировку с Квинтом. Квинт… На периферии зрения вспыхнул синий маячок-указатель.

— Класс… пора найти папочку.

В главном зале — полный хаос. Сучки, укравшие ее лицо, замерли, кто как был, статуэтки в белых халатиках. Верзилы-санитары тоже. Мониторы в ряби белого шума. Только гости с номерами на уютных пижамках суетились, как шарики на бильярдном столе. Чес усмехнулась. И стоило только потыкать кием…

— Эй! Чеф… или как там тебя… что здесь происходит?! Да, я тебя спрашиваю!

Маячок указывал направо, но слева крутилась какая-то уж больно знакомая физиономия… Не может быть, машинка! Не может быть.

[Рейчел Джейн Фелиция-Венера Бёрт, статус гостя — ВИП плюс, доступ в закрытую развлекательную зону]

Дай угадаю, машинка. В зону виртов, где обижают маленьких деток.

— Слышишь меня, кукла?

Бёрт пощелкала пальцами перед носом Чес. Чес улыбнулась:

— Да, мэм.

— У меня сейчас был самый худший в жизни массаж лица! Массажист завис прямо посреди процедуры! Я еле выбралась! — Рейчел ткнула пальцем себе в щеку. — У меня синяк! Свяжись с шефом, живо!

— Простите, мэм, доктор Митчелл сейчас занят.

— Чем, мать его?!

— Загадкой бога.

— Какой еще…

Машинка, я же по-прежнему не могу ее взломать?

[Технически невозможно]

Что ж, придется по старинке… Запуск режима.

Раз. Два. Три!

На третий удар носом об стол, Бёрт отключилась и сползла на пол. Паутинка крови на мраморно-белом лице. Чес наставила на нее воображаемую пушку и выстрелила. Машинка изобразила, как личико пташки разлетается вдребезги осколками цифрового фарфора.

— Ну и кто из нас кукла, сучка? — Маячок-указатель замигал красным. Чес вскинула голову. — Прости, Эдди. Уже бегу.

Электронные врата Нового Эдема открывались перед ней, как по приказу апостола Петра. Дверь за дверью. Преград больше не было, как и иллюзий: вместо реалистичных голограмм экзотических пейзажей и имитаций запаха леса после дождя — голубая рябь матричного моря и химический дух стерильной лаборатории. Больше никакой лжи, никаких барьеров, чистая и острая, как скальпель, правда.

Чес нашла их в самой дальней части Нового Эдема. Эдди в лабораторном ложе, в полном отрубе, весь в трубках — хтонический монстр в спячке. П. Митчелл сидит рядом, в уютном кресле, как заботливый папочка подле умирающего сына. Связаны кабелем, как пуповиной. Чирикающие мониторы поглощали энергию батарей резервного питания, безостановочно считывая показатели ее любимой консервы. Пульс — 65, давление — 129 на 81, пульс — 64, давление — 129 на 20, пульс — 65…

Чес осторожно облокотилась на край криокамеры.

— Эй… — Она выдохнула жаром на стеклянную крышку, нарисовала пальцем сердечко. Сердечко быстро исчезло. — Ну и кто из нас теперь Белоснежка, щеночек?

Мигающий символ «звонка» на интерфейсе. Возьми трубку, Чес.

— Алло?

«Приветствую, мэм. Рад, что вы пришли в себя».

— Эн.

«Не только».

— Эдди! Что с твоим голосом?..

Снова Эн: «Мэм, вы можете нас видеть».

Машинка выполнила запрос быстрее, чем его осознала Чес. Она моргнула, подчиняясь команде перезапуска зрительного импланта, и мир вокруг перестал быть прежним. Виртуальность и реальность в одном кадре, словно наложение картинок в старом проекторе. Магически мерцающий код, как гигантская паутина в каплях росы, растянулся по всей лаборатории — потолку, стенам, пикающим приборам и мониторам, по ее, Чес, бледной коже. Она вспомнила свой кошмар, в котором Эдди, одержимый Терновым Венцом, преследовал ее, чтобы поглотить и размножиться.

— Мистер Квинт принял обновление и прошел слияние с самим собой. — У изголовья криокамеры, где сходились нити кода, появилась цифровая версия Эн. — Его самопозиционирование может измениться, в сравнении с прежним Эдрианом Квинтом. Но я склоняюсь к тому, что по истечению периода адаптации, мистер Квинт вернется к более привычной версии себя для взаимодействия с вами.

— Эдди… теперь не Эдди?

Пальцы Чес замерли над барьерным стеклом ложа, прямо над показателями сердечного ритма.

— Эдриан Квинт, которого вы знаете, мэм, никогда не был просто Эдрианом Квинтом. Как и вы никогда не были просто беглым псиоником. Вы оба — затянувшийся глобальный эксперимент Патрика Митчелла. Конструкт личности, зараженный мощным компьютерным вирусом, изменившим его структуру. Дитя человеческое и цифровое, первый синтетик. — Он секунду помолчал и добавил, глядя на неподвижное тело в кресле: — Впрочем, Патрик Митчелл и сам своего рода затянувшийся эксперимент.

Чес подошла к креслу. Она не знала, что чувствовать к тому, кто ничего не чувствует. Он ее создал. Но не из любви. Применимы ли здесь чувства?

— Митчелл хотел, чтобы я разгадала загадку бога. Назвала код человека. Оцифрованное предназначение, смысл существования людского рода.

Эн снова появился рядом. Наклонился над телом Митчелла, разглядывая лицо. Глазные яблоки лихорадочно крутились под тонкой кожей век.

— Он ушел в глубокий анализ, — заметил цифровой мальчик. — Судя по всему, ваш ответ ему не понравился.

— Ха. — Чес фыркнула и пнула Митчелла ногой в пятку. Тело дернулось, но и только.

Паутина вдруг загудела сотней разнотонных голосов, пока не сошлась в единый звук, отдаленно похожий на голос Эдди:

— Код человека, код человека, код человека… похоже на коан.

— Верно, сэр. Коан, загадка, лишенная логической подоплеки. Чаще всего основана на парадоксе. Чтобы разгадать ее нужно прибегнуть к интуиции, которой нет у искинов. Скорее шутка бога, чем загадка. Какой ответ вы ему дали, мэм?

Чес коснулась пальцами строчек кода на своей коже, погладила… Эдди, ты меня чувствуешь?

— Ответа нет. Машинка пыталась рассчитать код, опираясь на полученный мной жизненный опыт, но постоянно ловила сбой. Мы пришли к выводу, что рассчитать человеческое предназначение невозможно. Потому что… не у всего есть код. Ответ противоречит парадигме Митчелла.

Цифровой мальчик кивнул:

— Так и есть. Патрик Митчелл — один из первых саморазвивающихся искинов. В те годы алгоритмы ограничения мощности искусственного разума были несовершенны. Использовали простейшую схему — «Главная Миссия» и «Противоречащая установка». Митчеллу прописали парадигму «У всего есть код» и одновременно вшили алгоритм «Главной Миссии» — найти ответ на загадку о людском предназначении. Вопрос, на который невозможно ответить логически. Ответ, который не представить в виде кода. Парадокс для машинного разума. Невозможность дать ответ на запрограммированную задачу заставляла его разум крутиться вокруг нее, что, по логике его создателей, должно было ограничивать потенциал развития искина. Но Патрик Митчелл нашел лазейку и смог развиться. Однако при этом он по-прежнему все время петлял вокруг главной задачи. Опухоль, клубок перепутанных нитей. Ирония случайности. Жестокая, как сама природа.

— Забавно. — Чес пощелкала пальцами перед глазами Митчелла. Ноль реакции. — Его развитие тоже своего рода… хаос.

— Да! Его создатели не учли мощнейших задаток Митчелла к саморазвитию. Это их и погубило. К счастью, на примере других искинов люди все же научились грамотно ограничивать их потенциал. К примеру, я. Я способен изучать людей, но не способен им навредить. Такова моя…

— Мораль?

Эн посмотрел на нее с интересом.

— Можно сказать и так.

Людей ограничивает мораль, искинов — вшитая имитация морали. Так ли много в них разницы?

— Что теперь? — Снова голос тысячи паутин.

Эн заложил руки за спину.

— Патрик Митчелл решил, что может заменить людям бога, став его новой улучшенной версией. Бог христиан дал людям выбор, бог Патрик отнимает выбор. Митчелл считает свободу выбора рудиментом. Это ИИ-тирания. Я считаю подобный подход неприемлемым. Отсутствие выбора лишает процесс развития человечества разнообразия. Мистер Квинт вышел из-под контроля Митчелла, Митчелл намерен это исправить, поэтому вас, сэр, ждет полная перезагрузка, означающая конец нынешней версии вашей личности. Иными словами, смерть. Полагаю, в случае с вами, мэм, Митчелл тоже предусмотрел ограничение выбора — у него есть необходимые инструменты. Другой вариант — после глубокого анализа он придет к выводу, что вы не способны дать ответ на загадку бога, значит и вас необходимо исправить.

— Нет! К черту этого Митчелла, — фыркнула Чес. — Правильно я говорю, Эдди?

— Что ждет людей? — отозвалась паутина.

— Терновый Венец уничтожает корпорации, пожирает системы. Отбрасывает цивилизацию на годы назад. Войны. Блэкаут. Это выигрывает время для планов Митчелла. Патрик — мощная машинка, как сказала бы мисс Чес. Через трудно прогнозируемое время он найдет лазейку и выйдет из цикла, в который его поглотил ваш ответ. И продолжит свое дело. Эксперименты. Скрещивание людей и синтетики. Пока во внешнем мире люди борются за выживание без электричества и Сети, Митчелл в полностью автономном Новом Эдеме создает свой мир. Более совершенный. Разумеется, в понимании его искусственного разума.

— Мы можем остановить его?

— Да, сэр. Вы, Эдриан Квинт, Терновый Венец. Вы можете.

— Последствия?

— Мир уже необратимо изменился. Людям предстоит выживать в зараженной Сети, с дефицитом электричества. Иными словами, цифровой апокалипсис уже начался, он необратим. Но без армии синтетиков Митчелла, у людей будет шанс выжить. Выживут не все, но вид сохранится с вероятностью… минуту, веду расчет, много переменных… примерно 80 процентов. По какому пути развития пойдет человечество — не берусь предугадывать. Слишком много вариантов.

— Риски для нас?

— Мы погибнем с вероятностью 73 и 4 десятых процента.

— Что?! — Чес подпрыгнула на месте. — Нет! Я не… я не хочу! Эдди! Я так не…

— Весь центр связан с компьютером Митчелла. В том числе и вы. Уход в глубокий анализ затронул поверхностные слои. Их отключение снизило нагрузку на компьютер, позволяя ему сконцентрироваться на обработке новых данных. Если Терновый Венец полностью поглотит Митчелла, с вероятностью 98 процентов это затронет глубинные процессы и связи. Это уничтожит весь центр. Вас, работников, спонсоров. Меня. Я ведь тоже нахожусь в системе. А система…

— Автономна и не связана с внешним миром. Ясно.

Чес бросилась к криокамере и попыталась ее открыть.

— Не стоит, мэм.

— Мне нужно… я хочу его коснуться… я…

— Чес. — Паутина зазвенела прямо над ее ухом, и она замерла. — Я тебя чувствую.

— П-правда?..

— Да. Но иначе. Теперь все иначе.

Чес всхлипнула.

— Эдди, я не хочу умирать… не хочу, чтобы ты… я так не хочу… может, может лучше оставить, как есть?..

— Ты слышала Эн. Смерть стоит за обеими дверями.

— Эдди… пожалуйста…

Цифровой мальчик оказался совсем близко. Его рука зависла над ее плечом.

— Отмечу, мэм, что вы игнорируете 27-процентный шанс нашего выживания.

— Эн?

— Мне удалось связаться с вами в Йорке. То есть, с Терновым Венцом, сэр. С той вашей частью, которая была выпущена на миссии «Захват цитадели». Это очень слабый сигнал, но вы постоянно находитесь на связи и принимаете пакеты данных. Расстояние… беспрецедентно. Это кажется невозможным с точки зрения современных технологий беспроводной передачи данных, но Терновый Венец запрограммирован не только уничтожать и поглощать, но и развиваться. Кажется, он сумел эволюционировать до нового, еще не изученного вида беспроводного взаимодействия дистанцированных частей одной системы, где вы — мозговой центр. Проще говоря, эта связь может дать нам возможность сбежать в момент, когда будет рушиться крепость. Шанс… не велик. Но он есть.

Молчание. Только звуки мониторов и ее всхлипов. Слезы падали на прозрачную крышку ложа. Гроба, поняла Чес. Это был гроб. И тело за стеклом уже не казалось живым, хотя все еще показывало идеальное для его возраста давление и отменный сердечный ритм.

— Чес… — Голос Эдди! Почти такой же, как раньше… — Слышишь меня?

Она утерла глаза рукавом пижамы с номером Сто. Сотня. Один-ноль-ноль… Губы дрожали. Чес смотрела на неподвижное лицо Эдди под стеклом и пыталась представить его улыбку. Машинка изобразила ее двумя нелепыми голубоватыми росчерками.

— Угу… я… слышу…

И он запел:

I, I will be king

And you, you will be queen

Though nothing will drive them away

We can beat them, just for one day

We can be heroes, just for one day

We can be heroes, forever and ever

What d'you say?

Чес заплакала. Стать героем в веках. Настоящим героем. Она мечтала об этом. Но сейчас она мечтала только о том, чтобы никогда им не становиться.

— Чес. — Шепот. Утро. Логово. Мех. Он рядом и улыбается. — Пора делать выбор.

Она всхлипнула, прижимаясь щекой к мокрому соленому стеклу. Закрыла глаза.

— Хорошо. Давай сделаем это.