Когда сердце поет

8

Работа по дому лучше всего отвлекала от ненужных мыслей, и она целиком погрузилась в эти хлопоты. Начала с комнаты Кэти. Девочка была в полном восторге от того, что с ней всерьез советовались при выборе обоев, обстановки, тканей. Вместе они проводили немало счастливых часов, бродя после школы по магазинам и подбирая все лучшее, что соответствовало цветовой гамме ее комнаты.

Они с Кэти были одни в доме, занимаясь занавесями и покрывалами, когда раздался телефонный звонок.

Стоя на ступеньке раскладной лестницы, Эден сказала:

— Можешь ответить за меня, Кэти?

Через мгновение девочка вернулась с огорченным лицом.

— Это кто-то из Шеферд-Хауса. Мне велели сказать, что твоя мама хочет тебя видеть.

— А я думала, у тебя нет никаких родственников, — сказала Кэти, когда они сели в машину. Поскольку у Эллен был в этот день выходной, а Слейда еще не было, Эден не оставалось ничего другого, как взять девочку с собой.

— Моя мама болеет уже очень давно, и я не хотела беспокоить тебя, — нашлась Эден.

Это объяснение удовлетворило Кэти, но Эден понимала, что позже последуют еще вопросы. Сейчас она была рада, что девочка замолчала, потому что нужно было вести машину и обмирать от страха, что же могло случиться с матерью. В последнее ее посещение Пегги была апатичной, но достаточно спокойной.

Господи, пусть только все будет в порядке, молча молила Эден. Разволновавшись, она не додумалась перезвонить в Шеферд-Хаус и узнать, что там случилось, прежде чем отправляться в путь.

Дом призрения располагался на вершине холма и выходил к порту. Когда Эден свернула на кольцевую дорожку, ведущую к приемному покою, ее всю колотило. Она схватила Кэти за руку.

— Я так сожалею, что вы переволновались, — сказала ей сестра-хозяйка, видя побелевшее лицо Эден. — У нас как раз хорошие новости. Пегги лучше, и она настояла, чтобы позвать вас.

У Эден едва не подкосились ноги, глаза застилали слезы облегчения.

— О Господи… А я-то думала…

— Может быть, воспользуетесь моим кабинетом, приведете себя в порядок, прежде чем увидитесь с нею, — предложила сестра-хозяйка. Она отвела Эден и Кэти в скромно обставленную приемную и дала Эден стакан с водой. — Я оставлю вас на несколько минут.

Когда же женщина вышла, Эден поставила стакан и обняла Кэти, по щекам ее текли слезы.

— Я нн-не знаю, п-почему плачу, когда все в порядке, — всхлипывая, сказала она.

— Твоя мамочка собирается умирать? — мрачно спросила Кэти.

Эден взяла себя в руки.

— Боюсь, что да, дорогая. Когда ты сказала мне, откуда звонят, я подумала, что уже потеряла ее.

Пальчик Кэти прошелся вслед за слезой на щеке Эден.

— Должно быть, ты ее очень любишь, раз так сильно плачешь.

— Да, очень люблю. Как и ты любишь свою мамочку. Глаза ребенка затуманились.

— Я так скучаю без нее. Это как самая сильная боль, какая у меня была.

Эден крепче обняла ее.

— О, дорогая, я понимаю, и с этим еще долго-долго ничего не поделаешь, но в конце концов это проходит, и остаются только счастливые воспоминания.

Она обняла Кэти, и вихрь эмоций потряс ее душу, когда она ощутила в своих руках хрупкое тельце ребенка. Материнская любовь вспыхнула в ней с такой силой, что ей показалось, будто сердце ее сжато тисками.

Длинные ресницы Кэти щекотали ее щеки, и вдруг девочка спросила:

— Ты станешь моей мамочкой, Эден? Тогда мы будем друг с другом, правда?

Волна благодарного удивления охватила Эден. Кэти, наконец, решила рискнуть и снова полюбить кого-то, это был верный признак начавшегося выздоровления.

— Я буду самая счастливая, если у меня будет такая маленькая дочурка. — Ее голос взволнованно дрогнул. — Ты можешь не называть меня мамой до тех пор, пока этого сама не захочешь.

Кэти кивнула в знак согласия.

— Я хочу. У некоторых девочек в моем классе больше чем по двое родителей, так что и я могу иметь вторую маму. — Решив так, Кэти подошла к окну и взглянула на порт. — Идет дождь, — сказала она.

Сердце Эден ликовало. Судьба преподнесла ей сегодня редкостный подарок. Теперь ей не страшно никакое равнодушие со стороны Слейда. Она смахнула рукой слезы и улыбнулась ребенку, который стал для нее так важен. Сегодня она ощутила себя настоящей матерью.

Всю вторую половину дня они провели с Пегги, которая чувствовала себя на удивление хорошо. Ее речь была разумной, хотя и замедленной, но память стала острее, чем в последнее время. Она получала удовольствие от общества Кэти.

— Твоя мама очень милая, — призналась Кэти, когда они ехали домой.

— Ты ей тоже понравилась, иначе она бы не попросила тебя называть ее бабушкой. — Эден проглотила комок в горле.

На лице Кэти появилось серьезное выражение.

— Мне кажется, лучше не надо говорить Слейду о моей новой бабушке.

Эден задумалась, как урегулировать эту новую проблему. Интересно, почему она так решила?

— А почему бы тебе не сказать ему об этом?

— Если он узнает, что она больна, он может подумать, что я еще слишком маленькая, чтобы посещать ее.

Вздох облегчения слетел с губ Эден. Это было простое, логичное, невинное соображение и, очень возможно, единственно веское. Ей бы не хотелось, чтобы Кэти обманывала Слейда, но Кэти расстроится, если ей запретят навещать ее новую бабушку.

— Пусть это станет теперь нашим секретом, — предложила она.

— Спасибо, мамочка. — Застенчивая улыбка Кэти словно осветила салон автомобиля.

От этого простого слова у Эден перехватило дух, и она разделила сияющую улыбку со своей дочерью.

Когда они вернулись, Слейд был уже дома. Их отсутствие он связал с переустройством интерьера.

— А у меня для тебя сюрприз, — сказал он Кэти. — Я договорился, что завтра ты можешь пойти со мной в телевизионную студию.

— Ура! — Глаза сияли. Впервые Слейд предложил ей выйти с ним куда-то по своей инициативе. — Как хорошо! Будет что рассказать в школе после каникул.

— Ты тоже пойдешь с нами, — сказал он Эден, считая ее согласие чем-то само собой разумеющимся. — Я знаю, что раньше ты занималась записью, так что сможешь все объяснить Кэти.

Ее уязвило, что он предложил ей это не ради нее, а для сопровождения Кэти, но она не показала этого.

— Может, после осмотра мы сможем все вместе где-нибудь пообедать? — предложила она.

Он нахмурился.

— У меня расписан уже весь день, так что я не смогу освободиться. Но ты можешь сводить Кэти куда-нибудь.

Кэти не заметила никакого напряжения между ними.

— И какая будет передача?

— Это образовательная видеопрограмма для людей в отдаленных районах, которые не могут ходить в школу, — объяснил он.

Эден припомнила: значит, та серия, которую он обсуждал с Бобом Гамильтоном на конференции. В ней должна была сниматься Дана Друри. Так, может быть, вот причина того, что Слейд внезапно утратил интерес к дому?

— А животные там будут? — полюбопытствовала Кэти.

Он взъерошил волосы.

— Не очень много, золотце, но я попробую договориться об этом специально для тебя.

— Вот замечательно! Правда, мамочка? — Будничное использование последнего слова в этой фразе заставило Слейда от изумления поднять брови, в глазах зажегся огонек любопытства. Его что, раздражают их тесные отношения? Но чего он ожидал? Эден не могла бы держать ребенка на расстоянии вытянутой руки, даже если бы Слейд предпочитал такие отношения.

— Уверена, это будет замечательно, — произнесла она с тяжелым вздохом.

На следующий день Кэти влетела в комнату Эден, не в силах сдерживать своего возбуждения. Слейд уже уехал в офис, но обещал прислать за ними машину.

— Слейд хочет сделать так, чтобы я увидела себя на экране, — с энтузиазмом сообщила Кэти. Она закрутила волосы, подняла наверх и подержала так, разглядывая себя в зеркале. — Как ты думаешь, стоит мне причесать их кверху?

Эден притворилась, что раздумывает.

— Мне больше нравится, когда ты расчесываешь их вниз, но ты делай так, как тебе хочется.

Удивившись, Кэти опустила волосы.

— Да? Тогда я их распущу.

Просто поразительно, чего можно добиться обходным маневром. Маленькая победа вдохновила Эден, и она подумала, может быть, посещение телестудии не будет таким уж трудным испытанием.

В студии, где сейчас работал Слейд, Эден впервые оказалась в непривычной роли наблюдателя, стараясь удержать себя и особенно Кэти от участия в происходящем.

Зато Дана Друри была в центре событий. Со своей прической, безупречным макияжем, она выглядела ошеломляюще, представляя свою программу.

Улыбка ее в камере была нежной и теплой. Когда она закончила, Слейд подошел к ней и положил руку на плечо.

— Чудесно, Дана. Неудивительно, что ты любимица маленького экрана.

Дана улыбнулась ему.

— Дорогой, совсем не трудно быть энтузиастом, когда такой чудесный проект.

Сделав гримаску, Кэти шепнула Эден:

— Почему она называет Слейда «дорогой»? — Этот же вопрос волновал и Эден.

— Так принято у людей, работающих на телевидении. У них это ровно ничего не означает, — объяснила она Кэти вполголоса.

Сама она вовсе не была в этом уверена. Она и Слейд виделись наедине очень мало, с тех пор как вернулись в Тасманию. Он был слишком занят, возвращался поздним вечером, когда она уже уходила к себе, одинокая и обеспокоенная.

Вместо того чтобы нравиться, такая передышка, наоборот, раздражала ее. Она уже успела привыкнуть к домогательствам Слейда и теперь скучала по нему. Врушка, шептал ей предательский внутренний голос, тебе просто нравится, когда он занимается с тобой любовью. Без его внимания она чувствовала себя до боли опустошенной.

А чего собственно, она хотела? С самого начала ей было известно, что он не из категории домоседов. Предполагалось, что ей достаточно тех материальных благ, которые он предоставлял ей за то, что она станет матерью Кэти. Последнее оказалось для нее действительно благом, источником непривычного наслаждения.

Кроме того, она выиграла и в другом — теперь Эден могла как следует заботиться о матери. Слейд следовал своей части обещаний в их сделке, и она намеревалась сдержать свою, выполняя роль образцовой жены. Так почему она так терзается при виде его и Даны?

— Привет! — Кто-то неожиданно прервал ее невеселые мысли.

Она даже не заметила, как к ним присоединился Лен Хеллиджер.

— Привет. Это мистер Хеллиджер, звукооператор, — объяснила она Кэти.

— Для вас обеих просто Лен, — поправил он. — Тебе здесь нравится, Кэти?

— Да, спасибо, Лен. Я никогда раньше не бывала в телевизионной студии.

— Тогда пошли вниз, я покажу тебе мои микрофоны, — предложил он, вопросительно взглянув на Эден.

Эден поощряюще подтолкнула девочку.

— Иди-иди, тебе это доставит удовольствие. Но только делай все, что тебе будет говорить Лен. О'кей?

С долгим, страдальческим вздохом, который сказал Эден, что ее статус матери принят, Кэти кивнула и вышла с Леном.

Через какое-то время в кресло рядом с Эден опустилась Дана Друри, ее личико в форме сердечка блестело под яркими студийными лампами. Не обращая внимания на Эден, она вытерла лицо и жадно глотала минеральную воду, наблюдая за тем, что происходило в студии.

— Какое удовольствие работать с таким профессионалом, как Слейд, — неожиданно сказала она, все еще глядя на Эден.

— Вы с ним работали когда-нибудь прежде? — Лицо Даны выразило сожаление.

— По-настоящему не работали, но мы… знали… друг друга хорошо… очень давно.

У Эден чесался язык спросить, как хорошо. Нет, не следует давать Дане возможность уколоть ее этой подозрительностью, к тому же, возможно, беспочвенной. Ведь женился он на Эден, разве не так?

Отпив еще минеральной воды, Дана легко рассмеялась:

— Ведь вы умираете от желания узнать детали, верно?

— Почему я должна этого хотеть? Слейд вовсе не обязан был хранить целомудрие.

— А как насчет после?

Вопрос был задан так мягко, что Эден даже подумала, а правильно ли она его расслышала. Ощутив укол в сердце, внешне она никак не проявила этого. Сказала в ответ первое, что пришло в голову:

— Я не брала с него клятву целомудрия и на после тоже.

Дана изогнула тонко подведенные брови.

— Ну и ну, такой либеральный подход к браку. Не удивляюсь, что Слейд остановился на вас.

Теперь уж Эден вынуждена была спросить:

— Что вы хотите этим сказать — остановился на мне?

— Как на самом подходящем кандидате в жены, которая ему была нужна.

— Из-за Боба Гамильтона и денег, вы хотите сказать?

Дана покачала головой.

— Я ничего не знаю о деньгах, но я знаю, что Слейду требовалась жена, при которой он мог бы видеться со мной без того, чтобы об этом кричали газеты.

В висках у Эден застучало с такой силой, что, казалось, они вот-вот взорвутся. И все-таки ей удалось сохранить ровный тон.

— Я уверена, что для этого он мог бы найти более простой путь, чем связываться со мной на всю жизнь.

— На всю жизнь? — Полные губы Даны скривились. — Что за странная идея! Я знаю отношение Слейда к женитьбе. Думаю, очень удобно иметь под рукой бэбиситтер.

Волна тошноты подступила к Эден, но она переборола ее.

— Вот уж не думаю, что это должно касаться кого-нибудь, кроме нас.

Знаменитая улыбка Даны была холодна, все тепло, очевидно, она приберегала для камеры:

— Нас, включая меня. — Она прижала хорошо наманикюренный палец ко рту. — Ах, дорогая, я, кажется, сболтнула лишнее?

Эден не обманула эта притворная забота. Дана прекрасно понимала, что говорит, и Эден потребовалась вся сила воли, чтобы удержать себя в руках.

— Наш разговор больше похож на скверный текст из какой-то мыльной оперы, — покачала она головой.

Дана хрипло рассмеялась:

— А откуда, по вашему мнению, мыльные оперы черпают свои сюжеты? Разве не из реальной жизни?

Эден не могла поверить, что у Даны связь со Слейдом, что его женитьба не более чем дымовая завеса.

— Забавно, — сказала она, быстрым движением подобрав ноги.

— Да? А сколько раз за прошедшую неделю ваш муж приходил домой вовремя? Можете не отвечать. Ответ я читаю по вашему лицу: ни разу. А сколько его энергии остается для вас, когда он дома? — Она критически разглядывала свои ногти. — Надеюсь, я не опустошаю его полностью.

Угрюмый взгляд Эден выдал правду: Слейд приходил поздно, а в постели сразу проваливался в мертвый сон.

Она понимала, что объяснение Даны не единственно возможное, но в последнее время Слейд действительно утратил интерес к интимным отношениям.

— Сожалею, что вынужден прервать ваш девичник, но тебе пора на площадку, Дана, — подошел к ним Слейд.

Дана ответила ослепительной улыбкой.

— Дорогой, я высказала надежду, что наши долгие вечера на прошлой неделе не опустошили тебя.

— Я уверен, Эден понимает, что такое напряженная работа, — сказал он, растягивая слова, и положив руку на спинку кресла Даны.

— Да, Эден только что рассказала, какой у вас свободный брак.

Его глаза блеснули, а Эден поразило, как были переиначены ее слова.

— Да? — спросил он.

Дана издала провокационный смешок.

— Она честнее большинства, Слейд. Немногие женщины признаются, что вышли замуж только из-за денег.

Увидев, как напряглись его челюсти, Эден выдохнула:

— Я говорила о тех деньгах, которые предназначались Бобу Гамильтону.

— В самом деле? — Ее потрясло отчужденное выражение его лица. — Какие еще интимные детали были предметом вашей милой болтовни?

Он подумал, что она его предала, но ведь Дана уже знала о деньгах. В отчаянии она замолчала.

Дана взяла Слейда за руку.

— Мы тут болтали о многом, но главным образом о тебе, поскольку ты — это то, что у нас общее.

Эден ждала, что Слейд остановит ее, но опровержения так и не последовало. Вместо этого он похлопал ту, другую женщину, по руке:

— Лучше нам вернуться к работе, Дана.

Пытаясь как-то зажать кровоточащую рану в сердце, Эден вымученно улыбнулась:

— Когда ждать тебя к ужину, Слейд?

Он ответил ей холодным взглядом.

— Можешь меня не ждать. Думаю, я буду занят допоздна.

Когда они шли к ярко освещенному кругу, Дана потянулась, чтобы сказать ему что-то на ухо, но ее слова долетели до Эден, на что, без сомнения, Дана и рассчитывала:

— Вечером мы будем в «Оустралис-Отель», да?

Эден не услышала ответа Слейда. С нее было достаточно одного его кивка. Острая боль пронизала ее, она обмякла, бессильно обхватив себя руками.

Значит, это правда. Ее брак просто дымовая завеса, чтобы прикрыть связь Слейда с Даной Друри. Возможно, это было запланировано с самого начала, а история с Бобом Гамильтоном придумана позже.

Казалось бы, Эден готовила себя к такого рода неожиданности, понимая, что Слейд не принадлежит к тому разряду мужчин, которым нужна семья. Тем не менее она почувствовала, что ее предали, словно настоящую жену, чей муж завязал интрижку.

— Ты похожа на человека, который затратил доллар, а приобрел лишь десять центов, — сказал Лен Хеллиджер, подходя к Эден.

Кэти захихикала:

— И что в этом хорошего? А, понимаю, от этого нельзя выглядеть счастливой, да?

Ради Кэти Эден улыбнулась:

— Так лучше?

— Ага. Мистер Хеллиджер… Лен… он пригласил нас на ланч в ин… интен… интендантстве.

— Интендантстве, — улыбнулся Лен. — Так традиционно называют кантины[1] в телевизионных студиях.

Его добродушные шутки были тем бальзамом, в котором Эден нуждалась сейчас больше всего. Она приняла предложение Лена, а также разрешила ему отвезти их домой, поскольку он рано кончал работу. Обед помог Эден обрести самообладание. От нее за обедом требовалось немногое: все заполняла Кэти своей болтовней о том, что она видела на студии.

Возле дома Лен отклонил приглашение выпить чашку кофе и вручил Кэти видеокассету.

— Это на память о ее пробе на экране сегодня утром, — объяснил он грубовато.

Едва они вошли в дом, как зазвонил телефон. Эден сама подняла трубку:

— Это удивленная новобрачная? — Узнав голос, она улыбнулась:

— Боб Гамильтон! Откуда ты звонишь?

— Из Хоубарта, конечно. Я в городе всего лишь на один день и надеялся, что вы со Слейдом поужинаете со мной.

— Боюсь, что он будет работать допоздна, но я постараюсь разыскать его в студии и перезвоню тебе.

Она записала его номер в отеле, набрала телевизионную студию и попросила подозвать Слейда Бенедикта из студии номер четыре.

После долгого молчания оператор ответил:

— Боюсь, он уже покинул здание. Вы можете найти его в «Оустралис-Отеле».

Эден не стала записывать номер, который ей назвали. Она не собиралась звонить Слейду — если бы к телефону подошла Дана, она бы умерла.

Повесив трубку, она взглянула в настенное зеркало и едва узнала себя в бледном отражении. Что происходит? Она получила дочь, как жена Слейда она имеет все, что попросит, чего у нее никогда не было в жизни. Так какое ей дело до того, сохраняет ей Слейд верность или нет?

И тем не менее… Боже! Неужто она настолько глупа, что влюбилась в него? Только этим можно было объяснить ту бурю, что бушевала в ней. Что еще могло ее так задеть? Не все ли ей равно, с кем он проводит свои вечера?

Она уже не могла убеждать себя в том, что между ними всего лишь чистая физиология. Надо взглянуть правде в глаза. Она бы никогда не отдавалась ему столь самозабвенно, если бы между ними не начала расцветать любовь. Нет, не между ними. С ее стороны, призналась она себе с болью.

Как сделать, чтобы он не догадался об этом, чтобы ее чувство не смололо бы ее, как мельничный жернов? Чем от него отгородиться?