Королевство Джонни Кула

- А если я хочу больше, чем участие в таких делах?

- Ты этого не получишь.

- Но вы сами добились большего.

- То было в старые времена.

- Вы знаете, что я возьму свое.

- Ты сходишь с ума от молодости и от того, что ты Джулиано.

- Я уважаю вас как Великого Мастера, и я уважаю вас за то, кем вы были в молодости. Вы сказали правду. Я такой, каким вы были.

Джонни встал и направился к двери. Если Мороженый все ещё крутой мужик, он поднимет руку, Джонни получит пулю в спину и больше ничего не почувствует. Джонни знал, что делает. Он готов был спорить, что Майк Сантанджело не тот, каким был когда-то.

- Прощай, Джулиано, - сказал Мороженый.

Джонни обернулся. Старик поднял правую руку, но не до конца. Когда Джонни посмотрел ему в глаза, рука медленно опустилась.

- Джулиано мертв. Я - нет, - сказал Джонни, повернувшись и открывая дверь. Когда он закрыл её за собой, двое уже ждали, чтобы отвезти его в отель.

12

Он позвонил Дэа из автомата.

- Валяй, - сказал он и повесил трубку.

Дэа Гинес в Коннектикуте тоже положила трубку и взглянула на себя в большое зеркало на двери ванной.

Это слово означало начало её соучастия в пяти убийствах. Она должна была поехать в аэропорт Ла-Гардиа в Нью-Йорке, купить для себя билет до Лос-Анжелеса в оба конца и в один конец - для Альберто де Лисо. Она должна лететь рейсом "TWA", второй билет - на американский рейс. Джонни дал ей тысячу долларов. Она полетит без багажа и остановится в маленьком отеле в Голливуде, ни в чем себе не отказывая. Они встретятся в баре на Вайн-Стрит.

Если она сделает это, от Дэа Гинес, какой та была четыре дня назад, не останется и следа. И она это сделает.

Она спустила в туалет личные вещи, письма и фотографии, остальное оставила. От Дэа Гинес осталось только то, что было на ней, но и от этого она избавится в Голливуде.

В Ла-Гардиа Дэа сдала машину в бюро проката и купила билеты. Самолет прибывал в международный аэропорт Лос-Анжелеса в десять утра.

Когда она пролетала над тысячами милями Америки, здравый смысл почти победил: фермы, леса, холмы, горы, реки, озера, деревушки и города. Как может человек подчинить все это себе?

Крупные города слабы, это она знала. Дай им наслаждение, говорил Джонни. Дай среднему поколению скачки, наслаждение выигрышем копеечной ставки у соседского букмекера. Дай подросткам жестокость футбола, сигарету с марихуаной и шприц с героином. Дай им наслаждение, говорил Джонни, и они отдадут тебе свои жизни.

Города вдоль Озер - Лейкс, Кливленд, Толедо, Детройт, Чикаго. Все они принадлежат мафии. Больше миллиона долларов прибыли ежедневно.

В международном аэропорту Лос-Анжелеса она наняла такси до маленького отеля, который подсказал Джонни, и зарегистрировалась как Хелен Вильсон. Билет она покупала на имя Джин Вильсон. В квартале от отеля на Голливудском бульваре был бар. Там она заказала пинту водки и через час её допила. Одурманенная и отуманенная, она выключила свет и заснула поперек кровати.

Джонни Колини большую часть своего времени в Штатах потратил на необходимые приготовления к убийствам пятерых.

Подготовка к убийству Луиса Мерфи была до смешного проста. После звонка Дэа Джонни зашел в свой номер и взял пистолет.

В личном офисе Луиса Мерфи день заканчивался не так, как обычно. Джонни ничего не знал о том, что происходило на тридцать третьем этаже здания на Пятой Авеню, где располагался офис фирмы "Редстоун, Тиджей, Хадсон и Мерфи". Он знал только, что произойдет и во сколько.

Мерфи был огромным толстым весельчаком лет шестидесяти. Он был мускулист, но толст, под близко посаженными, узкими глазами сверкала широкая улыбка. Голова лысая, но с красивым загаром, носил он дорогую одежду и дорогие украшения, говорил громко, но редко, и то, что думает.

Этим поздним вечером, как и всегда, Джоан принесла запотевший графин "мартини" и бокалы.

Джоан, его секретарша уже десять лет, была стройной и рыжеволосой. Все десять лет она была его любовницей, но для обоих это ничего не значило. У Мерфи была жена, сыновья, которые учились на юристов в Гарварде, ферма с сотней акров земли около Вестпорта. Он выращивал быков породы "Черный Ангус" и содержал шесть породистых лошадей; возле острова Шелтер стояла его шестидесятифутовая шхуна, и каждый ноябрь он отправлялся на ней в плавание к Майами и Гаване.

Редстоун, Тиджей и Хадсон давно ушли. В делах Мерфи адвокаты никогда не требовались для разбора в судах, и лишь изредка - для консультации.

Джоан налила "мартини" Мерфи и себе и села в кожаное кресло, закинув ноги на подлокотник.

- Что сказал Майк? - спросила она.

- Что-то о каком-то даго, который называет себя Колини.

- Колини?

- Сантанджело сказал, он представляет старого Джонни, который сейчас в Италии.

- Тогда он важен.

- Может, для таких, как он, но не для меня.

Ирландец Мерфи с одинаковым презрением отзывался о всех расах и национальностях, но только при Джоан. Вечерком, наслаждаясь с ней "мартини", всех негров он именовал ниггерами, всех итальянцы - даго, немцев - тупицами, англичан - ублюдками, а ирландцев - грязными сукиными детьми.

Большинство людей ему нравились, и он обращался с ними одинаково независимо от цвета или национальности, никому не доверяя и всех обманывая. Его единственным стремлением было провести их всех.

С каждым, будь он Сантанджело или гостиничный парикмахер, попрошайка с Лексингтон или федеральный судья, Мерфи был одинаков. Он обнимал за плечи, широко улыбался и разговаривал мягко и любезно.

Он безудержно хохотал над шутками и сам был мастером рассказывать анекдоты. До этого первого за день "мартини" он ничего не пил, выпивал четыре или пять с Джоан, иногда драл её на широком диване красной кожи, потом садился в пассажирский поезд до Вестпорта, где на ферме "Эльдорадо" его ждала жена, и там уже пил до тех пор, пока она не раздевала его и не укладывала спать.

По выходным он играл в гольф утром и пил вечером. Пару раз в году он ездил в Олбени, где пил и обманывал законодателей. Пару раз в году он ездил в Вашингтон, где пил и обманывал сенаторов. Обычно за год после уплаты налогов он выводил тысячи четыре-пять. Его чеки часто возвращали из-за недоплаты. Его ферма была заложена трижды; "Эльдорадо" так и не выплачено до конца и накопилось семь тысяч различных долгов за яхту.

Каждый день он ставил по тысяче долларов на лошадей, если были бега. Профессионал костей, Ученый, обдирал его на двадцать тысяч в час. Счета Луиса Мерфи за ленчи достигали пяти сотен в день, ещё пять - на десятерых гостей каждую ночь. Друзья могли пользоваться его чеками в Капабланке или в других местах, и неделя в Вашингтоне могла обойтись ему в десять тысяч.

Он был банкротом и жил в долг, но был известен от Перино до Чемборда как последний из великих мотов, совершенно неплатежеспособный гурман и громогласный пьяница.

В мафии мнение Луиса Мерфи по вопросам права было последним словом. Он знал законы корпораций, законы штата и законы о федеральных налогах, и любую штучку, которую, имея деньги, можно сотворить совершенно законно.

- Майк не позвонил бы тебе, Луис, не будь он встревожен. Что он от тебя хотел насчет этого Колини?

- Чтобы я установил всю собственность и права, какие есть у старого Джонни Колини.

- Это могут сделать бухгалтеры. Или фирма в Чикаго, которая работает на Колини. У тебя есть там свои люди?

- Я четырежды пытался кого-нибудь завербовать. Это сложнее, чем в ФБР. Намного сложнее. Бухгалтеры тоже не знают.

- Но ты знаешь, Луис.

- Колини пришлось нанять меня. Он доверял мне. Вспомни, что он называл меня единственным ирландцем, которого он не поймал на лжи.

- Да, - сказала Джоан. - Ты провел этих даго довольно ловко, верно?

- Я сделал им много денег, говорил с ними так же, как они со мной. Я объедал их и обпивал.

- Ты растратил их деньги и собираешься разорить их. Но они тебя любят.

- Как и все остальные.

- Ты встречал ирландца, который бы верил тебе, Луис?

- Дьявол, нет.

- Что ты собираешься сделать для Майка?

- Оставить Колини без денег.

- Сможешь ли? У него в этой стране собственности миллионов на пятьдесят.

- Больше. Эти даго точно знают, как хранить заработанный доллар. Но я в состоянии раздавить его. Он не входит в шесть крупных компаний, и за месяц погрязнет в убытках.

- Это то, чего хочет Майк?

- Он хочет разоблачить старого Колини. Майк боится, что новый парень развяжет войну. Он боится его.

- Никогда не думала, что Майк Сантанджело кого-то боится.

Мерфи положил руку на её бедро.

- Они стареют.

- Кроме тебя, козленок.

- Прекрати болтать и давай отрабатывай свои три сотни баксов в неделю, детка.

Луис Мерфи был разорен, но его секретарша следила, чтобы сорока сотрудникам фирмы "Редстоун, Тиджей, Хадсон и Мерфи" платили вовремя. Ни один чек фирмы не был действителен без её подписи, и хотя Мерфи мог драть её на диване в свое удовольствие, он не мог взять ни доллара из денег фирмы без её согласия.

Она владела особняком в Квинз, фермой для своих мальчиков возле Трои, на её счету лежала приличная. Когда мафия проворачивала законную сделку, она знала, на чем можно сделать деньги. И делала их, неуклонно и неутомимо.

Как-то Джоан поставила доллар и проиграла его. И никогда больше не играла. Она пила, но никогда не платила сама.

Она думала, что Луис Мерфи лучший мужчина в мире.

Отдышавшись, он спросил её, как всегда, с надеждой:

- Будь у меня немного денег, я бы купил миссис Мерфи красивые камушки. Нужно около пяти тысяч.

Он всегда называл жену "миссис Мерфи", даже при сыновьях.

Джоан собралась с духом. Она любила старого козленочка, но денег он не получит. Никогда.

- Марк Кромлейн положил глаз на симпатичную коллекцию в Пеббл Бич.

- Пеббл Бич в Калифорнии?

- Да. Коллекция застрахована на сотню тысяч. Дело стоит десять тысяч. Марк позвонил - он продулся в пух и прах у него осталось всего около пяти. Сказал, что есть хорошие бриллианты, а у миссис Мерфи день рождения на следующей неделе. Не могу же я подарить ей кусок дрянного мыла.

- Они уже провернули дело? - Джоан была с Мерфи уже десять лет.

- Еще нет. Ребята хотят половину вперед и ещё половину до того, как отдадут камни Марку. Он едет на запад взглянуть на них, прежде чем расплатиться, а потом перешлет на восток. Как насчет пяти, Джоан? Ты меня любишь, детка, и я дам тебе первой выбрать камни. Я получу пятьдесят тысяч, по оценочной стоимости, если дам Кромлейну пять.

- Продавать быстро и оптом - около пятнадцати, - сказала Джоан. - Не пойдет.

- Что я подарю миссис Мерфи? Она озабочена нашим долгом бакалейщику, и я должен её взбодрить.

- На сколько счет от бакалейщика?

- Те же пять тысяч.

- Не пойдет, - сказала Джоан, наливая себе последнюю порцию "мартини".

Луис закурил сигару, подтянул галстук, надел шляпу и вышел из офиса.

Спускаясь от "Рузвельт-отеля" в Гранд Сентрал Стейшн, Джонни Колини остановился в людском муравейнике, спешащем на поезда, бок о бок с Луисом Мерфи, и выстрелил ему в сердце.

По привычке все сделали ещё шаг, прежде чем посмотреть, откуда раздалось эхо выстрела, и оглядывались по сторонам, пока Луис Мерфи заваливался вперед. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем какая-то женщина завизжала, и уже тогда толпа забурлила и поднялся крик.

Но все уверенно утверждали, что ничего не видели.

Колини, спрятав пистолет в рукав под часы, на несколько минут смешался с толпой. Единственная его маскировка - шляпа, которую он нес в руке, преследуя Луиса Мерфи, и надел перед первым криком.

Когда люди начали расходится, он двинулся с ними и прошел через вокзал на Сорок вторую стрит. Там он взял такси до Квинз.

13

Пройдя четыре квартала, Джонни взял такси до Ла-Гардиа, пообедал, выпил бутылку вина и купил "Спорт Иллюстрейтед", "Харперс" и "Тру". Джонни научился быстро читать, и ему нравилось расслабиться, откинуться в кресле и читать три-четыре часа подряд.

Беспосадочный рейс доставил его в Лос-Анжелес около половины второго ночи. Следующие четыре часа Джонни проспал. Как животное, он мог заснуть или проснуться в секунду.

Первый из пятерых мертв.

Он знал привычки человека из Беверли Хиллз и человека из Лас-Вегаса. Но когда он сел в самолетное кресло, его интересовало только чтение. Он забыл о четверых мужчинах, которые умрут. "Беретта" лежала в потайном кармане, не было резона от неё избавляться. Если полиция задержит его даже как свидетеля, игра проиграна. Тогда пистолет помог бы ему быстро умереть.

В аэропорту Лос-Анжелеса он первым сошел с трапа. Не нужно было дожидаться багажа, и он взял такси до "Никербокера".

Пока такси пробиралось по темным пустынным улицам к Голливуду, Джонни достал из кармана "беретту", разобрал её, курком слегка сдвинул затвор и приподнял на долю миллиметра боек, потом собрал пистолет и сунул обратно в карман.

В тусклом свете водитель ничего не увидел и не услышал. У "Никербокера" Джонни расплатился, оставил доллар на чай и зашагал по Айвар к Юкке, прочь от отеля.

Подходящую машину нашел он легко. Новая модель легко открылась и завелась. Она явно была оставлена на ночь и непохоже, чтобы её хватились раньше шести или семи утра.

На скорости семьдесят пять миль он погнал навстречу фарам машин, возвращавшихся из Вегаса.

В шесть утра в Стрип заканчивался рабочий день. Для всех, кроме богатых любителей гольфа, все ещё увлеченно гоняющих мячи вокруг бассейнов, наступал перерыв до четырех или пяти вечера.

Джонни подумал, что Оби, должно быть, только ложится в постель с очередной девицей из кордебалета. Конечно, девушка только неделю как в Вегасе. Оби любил таких и имел связи, чтобы их заполучать.

Он бросил машину выше по Стрип и вытер руль, кнопки, наружные и внутренние ручки, зеркало заднего вида, - все, к чему прикасался.

Отель Оби был в двухстах ярдах. Джонни отлично знал обстановку. Он подошел к внутренним телефонам и спросил мистера Хиндза. Телефон звонил пять минут, прежде чем ответил слуга-японец.

- Скажите мистеру Хиндзу, что здесь гость из Флориды, и это по делу.

Через две минуты Оби Хиндз взял трубку возле своего королевского ложа.

- Да?

- Оби, прошлой ночью в Нью-Йорке убили Мерфи.

- Что? Луис Мерфи? Кто это?

- От Сантанджело. Я только что прилетел.

- Ико сказал, ты из Флориды.

- Я сказал, из Нью-Йорка.

- Проклятый японец. Кто ты?

- Мусия.

- Не Джерри.

- Его кузен.

- Кто убил Мерфи?

- Потому Сантанджело меня и прислал. Он думает, ты знаешь.

Оби Хиндз говорил ровным ледяным голосом.

- Лучше тебе подняться. Поднимись на эскалаторе.

- Ты можешь связаться с Беном? - спросил Джонни.

- Бен Фрэнд?

- Да. У меня специальное поручение к нему.

- Дьявол, он проверяет доходы со столов и не может отойти.

- Позвони ему.

Длинная пауза.

- Ты сказал, тебя зовут Мусия?

- Чарли Мусия, - сказал Джонни.

- Вот что тебе лучше сделать. Подожди там пару минут, пока я свяжусь с Беном. Ты поднимешься минут через двадцать. Годится?

- Конечно, - сказал Джонни.

Повесив трубку, он направился в казино. Оби Хиндз немедленно позвонит охранникам, чтобы найти того, кто ему звонил.

В мире нет города, где охрана действовала бы так решительно, быстро и эффективно. И не было места хуже для темных делишек, начиная с воровства фишек и расчетов фальшивыми чеками, чем в Стрип-отеле в Лас-Вегасе.

Охранники - находчивые, жесткие люди с опытом побольше, чем у шефа полиции Гоморры до её уничтожения. Полиция города так же находчива, может, лишь помягче. Город может быть закрыт, как крысоловка, и захлопнется он так же быстро. У полиции и у охраны глаза как камеры; что они увидели, кого они увидели, они помнят. Они знают, как ведут себя выпивохи, как ведут себя туристы, как ведут себя азартные игроки. Все вариации быстро изучаются, и кроме того эти люди знают, как ведут себя мошенники, воришки, подонки и психи. Они сыты ими по горло и их ненавидят.

Не жди пощады, если тебя ненавидят эти люди.

Джонни надвинул шляпу на лоб, ослабил галстук и расстегнул воротничок. Пройдя прямо к кассе, он купил фишек на сто долларов.

Народ суетился только вокруг блэк-джека и одного стола с костями. Джонни прошел к столу с костями. Крупье взглянул на него, принял за уставшего после долгой ночи игрока и мысленно дал ему "добро".

Джонни поставил пару пятидолларовых фишек, когда подошел новый круг. Было десять очков, и игрок выкинул раз двадцать, и ни разу ни десятки, ни семерки. Потом он выкинул шесть-четыре, и Джонни заговорил с соседним игроком, пока сгребали их деньги.

В вестибюле охранник не нашел никого, кто бы видевшего звонившего мужчину. Он скользнул взглядом по игрокам возле автоматов и двум клюющим носом пьяным, оглядел публику у бара.

А за столом игрок выбросил восемь и семь на следующем броске. Сосед Джонни игрок болезненно поморщился и выложил последнюю пятидолларовую фишку. Джонни положил пять.

- Это просто разорение, - вздохнул игрок посмотрел на часы.

- Еще полчаса до этого проклятого самолета.

Он был сильно пьян, на той стадии, когда некоторые ещё двигаются, играют, разговаривают, снова пьют, но уже почти бессознательно.

- Они дают бесплатную выпивку и забирают твои деньги, бурчал он. - Но когда кончаются деньги, нет и бесплатной выпивки.

- Так все делается, - сказал Джонни.

- Большая игра, - пьяный смотрел, как другой игрок выбрасывает восемь. - Большая игра, тебя переправляют в Вегас, бесплатное шампанское, бесплатное шоу с голыми девочками, бесплатно все, пока ты платишь деньги. Большая игра. Все бесплатно, если ты платишь. Я сегодня проиграл семьдесят баксов.

Джонни раздумывал над переменой в планах. Он собирался улетать самолетом, но первый рейс компании "Бонанза" будет только в восемь десять. До этого ему придется пережить трудные часы.

- Когда вылетает твой самолет? - спросил Джонни.

- Без десяти семь. Примерно через полчаса.

Джонни знал, что если заплатит пьянице двадцать долларов за билет, тот быстро потратит двадцатку и поймет, что не сможет вернуться в Лос-Анжелес. Разоренный и упившийся, он пойдет к крупье, а это приведет - при неблагоприятных обстоятельствах - к ожидающей в аэропорту Лос-Анжелеса полиции.

Но зато обратный билет спасет его от ужасных часов ожидания восьмичасового рейса "Бонанзы" после того, как он сделает свое дело.

Кости выпали на семь. Пьяный поднял руки.

- Ну, сделано. Легче посидеть в автобусе и подождать отъезда в аэропорт.

Джонни огляделся. Две девушки, вероятно, служащие, играли на долларовые фишки в конце стола. Он улыбнулся одной из них, и она улыбнулась в ответ. Джонни взял за руку пьяного, когда тот повернулся уходить, и одарил счастливой улыбкой.

- Парочка крошек положила на нас глаз, - сказал он.

- Оставь их. Я убит.

- Я один не могу снять двух курочек, - сказал Джонни. Пошли, я плачу.

- Я должен попасть на свой самолет, - сказал пьяница, глядя в сторону девушек. - И к девяти успеть на работу.

- Наверняка сможешь, - сказал Джонни. - Но у нас есть время для нескольких порций.

Он подвел его к девушкам.

- У вас есть время на пару бокалов?

Девушки переглянулись, глянули на крупье. Тот пожал плечами.

- Только парочку, - сказала брюнетка. - Мы уже собираемся спать.

Джонни подвел их к бару. Девушки заказали водку, пьяница - двойной "скотч" со льдом. Джонни положил на стойку десятку и заказал "скотч" с водой. Пока бармен смешивал напитки, пьяница достал бумажник и заглянул в него. Там оставался только билет. Он тяжело вздохнул и сунул бумажник в задний карман.

- Я - Джордж Сильва, - представился Джонни.

- Итальянец? - спросила брюнетка.

- Португалец, - ответил Джонни.

Девушки назвались Линдой и Кэт. Пьяного звали Фредди Миллер.

Джонни решил воспользоваться шансом и достал стодолларовую купюру.

- Девушки, разменяйте на сто серебряных долларов. Мы хотим поиграть в автоматах.

Когда Миллер повернулся вслед за девушками, Джонни вытянул его бумажник, вытащил билет и заменил его двадцатидолларовой купюрой. Девушки шли к кассе.

- Может, ты бы лучше им помог. Эти серебряные доллары тяжелые, сказал Джонни, помогая Фредди встать и опуская бумажник обратно в карман. Когда Фредди отчалил вслед за девушками, Джонни повернулся к бармену и улыбнулся.

- Отличный парень, - сказал он. - Такой веселый. Вот...он положил двадцатку поверх сдачи с десятки. - Я ненадолго загляну в "Ривьеру". Налей моим друзьям, чего они закажут. Я вернусь.

Серебряные доллары удержат из возле автоматов минут на пятьдесят, а после ещё нескольких порций Фредди вырубится. Джонни надеялся, что протрезвевший Фредди не многое вспомнит, и к тому же нескоро.

Автобус будет ждать снаружи. У него примерно пятьдесят минут, чтобы убить Оби Хиндза и Бена Фрэнда.

14

Оби Хиндз был стройным, мускулистым мужчиной с короткими седыми волосами вокруг загорелой лысины. Он выглядел моложе своих лет.

В семнадцать, тридцать лет назад, он служил охранником на пивоварне. Жестокость излучалась каждой порой его мускулистого, крепкого тела, которое он всегда был готов бросить в драку с кем угодно, в любое время, по любому поводу. Как пороховая бочка с догорающим запалом, он мог в любой момент взорваться.

В двадцать у него уже была собственная пивоварня, и он носил бриллиантовые запонки. Из крупных бриллиантов. Его принадлежал старый Шелтон, территория между Сант-Луисом и Пеорией, где характер у девушек был непреклонней скал. Оби носил метку перестрелки в Коллинсвилле в 1932 году; пулевую рану в дюйм глубиной в правое бедро он получил в Пеории, когда половиной территории управлял ещё Даймонд II.

Своими руками он убил двоих, забив их до смерти. Других он застрелил, трех зарезал и ранил остальных. Северный и центральный Иллинойс никогда не забудут Оби Хиндза.

Когда Бенлд был признан самым крутым городом к югу от Херси, штат Висконсин, Оби Хиндз и его мальчики одержали над ним верх, над городом, в котором на пятьдесят тысяч жителей было пятьдесят три борделя и в котором пистолет был обычной домашней утварью. На это ушло шесть месяцев, убить пришлось семнадцать человек. Наступили времена сухого закона, но они все равно продолжали гнать самогон по тысяче галлонов в день. Оби все так же получал деньги с пятидесяти трех борделей, обслуживающих эротические потребности пятидесяти тысяч жителей, в большинстве - горнорабочих.

Восточный Сэнт-Луис был слишком крут для Оби, и Оби был слишком крут для Восточного Сэнт-Луиса. Обе стороны поняли это после того, как погибли тридцать два человека. Таким был Оби. В мир он пришел окровавленным, извивающимся и орущим. И после двух лет никогда не плакал. Он был боссом восьмиклассников, учась в пятом, и так и не потрудился перейти в шестой.

Когда он нанимал человека или делал его партнером, то всегда, не задумываясь, затевал с ним драку и слегка его колотил. Если тот был слишком массивен, Оби хватал что попало под руку. Против этого приема не было.

Шелтонцы любили его, но Оби никогда не затруднял себя приязнью. Он знал, что может победить любого в мире, но единственный способ победить его, - это убить. Пока этого не произошло, он рассчитывал всех их использовать.

Пока Оби не тратил денег на женщин, содержал игорный дом и производил собственное виски, он накопил много денег.

Во время войны, когда в Пеории строились танки, повсюду были разбросаны армейские лагеря и десантные базы, когда сотня военных заводов ревела вокруг и шахтеры побивали все рекорды, Оби чертовски преуспевал. Во время войны мафия сделала последнюю попытку вышвырнуть его из Иллинойса. Оби вышвырнул мафию. Оби воспользовался пистолетами, динамитом, а там, где были предприятия мафии, - бензином. Оби никогда не пропускал зрелищ пожаров.

Оби принял приглашение мафии стать членом совета директоров. Он был с ними в Нью-Йорке, когда вышвырнул за дверь Джонни Колини - тот был всего на пять лет его старше. С Оби было тридцать тупоголовых парней из горных городков и с бедных ферм, и Джонни Колини в интересах бизнеса спрятал стыд и унижение.

Мафия боялась Оби. Он всегда начинал драться раньше, чем его противник соображал, что он в опасности, и в шелтонских традициях всегда хватал, что под руку подвернется. Во время войны, когда мафия из Чикаго во его владениях основала базу с парочкой салонов - ставки на скачках и кости внизу, девочки наверху - и фантастическим огромным клубом для тех, что побогаче - эротическое шоу, оркестр, метрдотель, - в это время Оби начал борьбу.

В одном салоне они хорошо поиграли в "разбей все": бар, барменов, прислугу, сводников, девочек и посетителей. Они ломали руки и ноги, разбивали головы. Второй салон получил хорошую порцию динамита. Кухню и двух поваров размазало по всему клубу вместе с двумя посетителями, оказавшимися слишком близко к кухонной стене, сортир зашвырнуло на второй этаж. Взрыв, должно быть, поднял кровать с парочкой на ней и швырнул их сквозь потолок. По крайней мере, так оно выглядело - другого объяснения не было.

Богатый салон облили бензином, пока на прислугу и посетителей смотрели дула пистолетов. Для смеха парни Оби кинули метрдотеля в огонь. Здесь он оказался единственной жертвой.

Но Оби и его парни оставляли за собой трупы и в Чикаго, и в его пригородах.

Люди из мафии увидели достаточно, чтобы согласиться, что подобных Оби Хиндзу нет. Они были согласны отдать, что ему причитается, лишь бы от него отделаться. Когда после войны Оби увидел Лас-Вегас, он понял, что нашел родной дом. Он купил пентхаус, сказал владельцам дискотек, покупателям талантов и продюссерам шоу на Стрип, какие женщины ему нравятся, и обосновался с удобствами.

Он регулярно затевал драки в баре ночного казино. Иногда он выходил за рамки своей возрастной и весовой категории, но никто не превосходил его подлостью. Вместо подручных железок теперь были его мальчики, и никто никогда не побеждал Оби.

Оби Хиндз был напастью, пришедшей из-за гор, тогда как Бен Фрэнд был прекрасным парнем из Лас-Вегаса.

Бен одалживал деньги любому, кто ни попросит; он тратил много денег. Он был семейным человеком. Бен ни разу не коснулся девушки, которая на него работала, либо какой-нибудь другой, пока двадцать шесть лет назад не женился. Время от времени Бен выпивал хайбол, много курил и получал очень большой доход с игры. Он практически установил мировой рекорд, потому что был официальным владельцем и главным менеджером большого отеля на Стрип. Каждую ночь к нему приходили с деньгами и спускали их на блэк-джеке, пари на скачках, колесе фортуны, рулетке, автоматах, лото, и с каждого доллара Бен получал от пяти до десяти центов. Он сочувствовал игрокам, и при любом удобном случае советовал им не играть.

Бен Фрэнд презирал мошенников, проныр, сводников и лгунов, но стыдился своей злости. Он чувствовал, что в действительности каждый хочет быть счастливым, великодушным, добрым. Даже Оби Хиндз. Он чувствовал, что первейшая обязанность каждого - уважать ближнего и помогать ему.

Бен Фрэнд был высокопоставленным членом реорганизованного совета Лас-Вегаса, членом Красного Креста и Фонда борьбы с раком в Лас-Вегасе. Служащие любили и уважали его, потому что каждый, от посудомойки до менеджера казино, мог прийти к Бену Фрэнду за помощью и всегда найти её. Не только деньги, но и понимание.

Кроме того, он был одним из верховной десятки Мафии. Он никогда не прибегал к насилию, тем более не убивал; он ни разу не притронулся к пистолету. Но он знал игры и игроков. Когда ещё Лас-Вегас был невелик, Бен содержал крупный игорный дом в Чикаго; и не было крупного игрока, которого он бы не знал, или взятки, которой бы он не предугадал, зная исходные факты. Бен Фрэнд был профессиональным игроком, и одним из лучших в мире.

Начав клерком в маленьком табачном магазинчике своего дяди на 63-й Восточной улице в Чикаго, Бен, тогда шестнадцатилетний зеленый юнец, только четыре года, как из Кракова, изучил безумцев, которые каждый день отдавали его дяде полдоллара, а иногда и доллар. Десять дней подряд безумец мог оставлять по доллару в день в табачном магазине его дяди. В один из этих дней дядя мог вернуть пять или шесть долларов. В год безумцы тратили у дяди тысячи долларов, и дядя ездил на большом "локомобиле", тогда как у безумцев туфли просили каши. Бен сочувствовал безумцам, но уже в шестнадцать знал, что они делают, что хотят, и если его дядя не возьмет их деньги, это сделает кто-нибудь другой.

Бен делал это.

Его дядя иногда плутовал, Бен был честен. Через десять лет у него было двадцать два табачных магазина. Когда ему исполнилось тридцать, он стал букмекером, заключающим самые крупные пари на всем Среднем Западе, с чем не управлялся никто.

В свое время мафия поручила ему управлять большим отелем на Стрип. Всегда хватало обаятельных мошенников и тупых дубоголовых громил, но чертовски мало обаятельных честных парней. Бена высоко ценили в мафии. Поэтому старик из Италии желал его смерти.

Для старого Джонни Колини существовал только один способ удержать власть: быть беспощадным. Только то, что человек честен, порядочен и не вредит тебе, не причина оставлять его в живых, если благодаря его смерти ты можешь получить деньги и власть.

Быть беспощадным.

Молодой Джонни Колини, приближающийся к двери квартиры, считал старика правым.

Он снял галстук и держал его развязанным в левой руке. Дверь открылась, и он увидел, как и ожидал, японца, который ответил по телефону. Ико равнодушно взглянул на него и повернулся, чтобы проводить Джонни внутрь.

Как только он показал спину, шелковая петля галстука, скользнув вниз, впилась ему в глотку. Джонни затянул узел сзади. Ико пытался сбросить его, хватая воздух коричневыми руками. Джонни обхватил запястья Ико и держал его руки высоко поднятыми, пока тот не умер. Тогда он мягко опустил тело на пол и шагнул в апартаменты. В левом рукаве была "беретта".

Он вошел в залитую восходящим солнцем комнату.

Бен Фрэнд стоял возле бананового дерева, Оби Хиндз сидел, направив на дверь "кольт" 45 калибра. Рядом со стулом стояла прислоненная двухстволка. Оби был в одних штанах.

- Ты вшивый сукин сын, который называет себя Джонни Колини, - сказал Оби Хиндз.

- Я Чарли Мусия, - Джонни в ожидании замер в тени пальмы.

- Мне вчера звонили насчет тебя и все рассказали. Я собираюсь отстрелить твою сучью голову с твоих сучьих плеч, сказал Оби. - Сукин сын.

Бен Фрэнд подошел к Оби и положил руку ему на плечо.

- Нет нужды в убийстве. Мы не знаем, кто застрелил Луиса Мерфи. Давай разберемся, кто этот молодой человек, и в случае необходимости позовем полицию.

Оби улыбнулся:

- Эй, ты, подойди.

Джонни улыбнулся с ответ:

- Мне говорили, что ты настоящая бочка с порохом.

- Кто говорил? - Оби встал.

- Ребята в Нью-Йорке.

Оби прищурился. Нестерпимое желание вздуть этого молодца сжигала его изнутри. Застрелить его он сможет потом, а сейчас он хотел размазать его, в кровь расквасить рожу.

- Зачем ты здесь? - спросил Оби.

Бен Фрэнд перебил.

- Мы вознаградим вас за сомнения, молодой человек. Только расскажите, кто прислал вас и зачем.

Оби повернулся к Бену и сунул кольт ему в руку.

- Подержи.

Бен держал так, чтобы пистолет только не упал на пол. Оби подошел к Джонни с вытянутой правой рукой и улыбкой на лице.

- Я пошутил, - сказал он.

Джонни знал, чего ожидать, но такой взрыв жестокости удивил даже его. Оби выкинул вперед правую руку, вложив в удар всю массу и захватывая левой.

Джонни почти уклонился, и кулак правой только скользнул по его челюсти. Он перехватил левую своей правой, пытаясь выхватить пистолет, но его смял жесткий удар правой, подкрепленный массой Оби. "Беретта" упала на пол. Оби отшвырнул её, и ударил Джонни головой, одновременно поднимая колено.

Уворачиваясь от удара в пах, Джонни получил удар головой в правое плечо. Неистовость удара отбросила его на стул, и Джонни упал через него. Оби поднял стул и запустил в голову Джонни.

Бен Фрэнд держал "кольт" обеими руками, направив дуло вниз. Он был рад, что револьвер у него - теперь Оби не сможет им воспользоваться. Но ему было больно видеть дерущихся.

Девушка в спальне Оби слышала звук сокрушаемой мебели. Она слышала, что из себя представляет Оби, но знала, что не работать ей больше в ревю, если не доставить ему наслаждения. Она встала с кровати и закрыла дверь. Девушка устала и немного выпила, потому она заснула и осталась в живых.

Джонни швырнул стул в ноги Оби, перевернулся и вскочил.

Оби кинулся на него с кулаками, но Джонни ударил каблуком по стопе Оби, над пальцами, размалывая кости. Оби пошатнулся, из широко разинутого рта не вырвалось ни звука - боль не заставит Оби кричать.

Бен Фрэнд кинулся к Оби и придерживал его сзади от падения. Оби потянулся к револьверу, но Джонни выбил его из рук Бена.

- Будьте благоразумны, пожалуйста! Это ужасно! - просил Бен, в то время как Оби пытался оттолкнуть его, прыгая на одной ноге и беззвучно вопя от боли. Бен повернулся к Джонни:

- Оружия больше нет. Мы можем поговорить. Если с тобой все в порядке, проблем не будет.

- Убей сукина сына! Убей его! - прохрипел Оби, словно в легких его не осталось воздуха. Он вырвался от Бена, попытался встать на разбитую ногу, но рухнул навзничь.

Джонни поднял "беретту". Оби полз на четвереньках к ружью.

- У тебя есть причины убивать меня? - спросил Бен Фрэнд тихим голосом. - Я старался не давать поводов меня ненавидеть.

Джонни увидел спешащего к ружью Оби. Держа Бена Фрэнда на прицеле, Джонни подбежал к стулу, схватил ружье за ствол и высоко его подкинул. Несмотря не ужасную боль, Оби встал и вытянул руки, чтобы поймать ружье на лету.

Оно рухнуло, как секира. Минуя руки, приклад врезался в лоб и треснул. Оби Хиндз, мертвый, упал на спину.

Бен и Джонни посмотрели друг на друга. Она выхода из апартаментов были слишком далеко для побега.

Бен Фрэнд знал, что умрет. Он тихо взывал, но не к Джонни, а к Богу. В его жизни было многое, в чем он раскаивался, и многое, чем гордился. В этом мире, где так сложно найти правильный путь, он старался быть просто человеком, хорошим другом.

Джонни шел к нему.

Бен улыбнулся.

- Я не смогу оплатить пари, но могу оценить, через сколько тебя возьмут. Ровно три дня.

Джонни уткнул "беретту" в тело Бена и застрелил его.

15

Джонни закрыл дверь квартиры и спустился вниз. Проходя мимо бара, он увидел Фредди Миллера, облокотившегося на автомат. Линда с Кэт играли на двух других.

На стоянке он нашел автобус. Тот постепенно наполнялся, отовсюду к нему спешили люди.

Водитель на входе проверял билеты. Ни на что, кроме билетов, он внимания не обращал. Джонни сел рядом со счастливцем, пересчитывавшим пачку долларов.

- Слушай, парень, я их обыграл, - сказал он. - У тебя как дела?

- В порядке, - ответил Джонни.

Через пару минут автобус прибыл в аэропорт. Стюардесса проверяла имена по списку и собирала билеты. Джонни назвался Фредди Миллером и забрался в самолет.

За три дня он убил четверых. Японец умер только потому, что видел Джонни. Оби Хиндз, Бен Фрэнд и Луис Мерфи умерли потому, что старик приказал их убить. Джонни чувствовал себя опустошенным.

Взревели моторы, завертелись пропеллеры, и самолет побежал по взлетной дорожке. Пассажиры в большинстве были тихими, разбитыми и несчастными. Только некоторые, вроде соседа-счастливчика, радостно шумели. Половина пассажиров была пьяна, некоторые сразу уснули. Стоял запах перегара вперемешку с табаком, запах усталости и бесполезных сожалений.

Он чувствовал себя сводником. Он не торговал женщинами, он торговал жизнями ради денег.

Когда он убивал Луиса Мерфи, он этого не ощущал. Он был ослеплен риском, возбужден опасностью убийства среди тысячи спешащих по тоннелю.

Если бы только он обнаружил Джулиано внутри себя, пустоты бы не было. Джулиано убивал, и ради денег. Но то было по другому.

Джулиано скрывался от полиции, убегая через горы и неделями живя в лачугах. Но у Джулиано была гордость.

Самолет, набитый кающимися и пьяницами, летел над горами, а Джонни Колини пытался найти основания для гордости.

Он вел себя по-мужски с Кромлейном, Мусией и Мулом, с Майком Сантанджело, Мороженым. Он вел себя по-мужски с теми двумя, опозорившими женщину по его вине.

Но не было ничего мужественного в убийстве краснолицего толстяка.

Ни маленького коричневого человечка, ни человека, встретившего смерть, как истинный верующий.

Сводник смертей. Столько же отваги требуется, чтобы стащить кошелек у старушки на улицах Палермо.

Подойти к безоружному пожилому человеку, который пощадил его, который смотрел на него с сожалением и шутил, зная, что умрет, уткнуть в него пистолет и застрелить - тут нечем гордиться. Это стыдно.

Туристический рейс приземлился в аэропорту Бербанк примерно в то же время, когда девушка в спальне Оби снова проснулась. Недоумевая по поводу тишины в квартире, она решила выпить. Ико сделает ей две или три "кровавых Мери", и, если Оби ушел, она снова уснет.

Она нашла Ико в холле и подумала было, что это Оби его вырубил, но тут увидела торчащий изо рта, как пурпурная слива, язык. Завизжав, она распахнула двери и выскочила на лестнице, длинноногая девушка в короткой ночнушке, - Оби любил таких.

Первым подоспели охранники. Они обнаружили тело Бена Фрэнда и рядом гильзу. Они нашли тело Оби с проломленным лбом в луже липкой крови. Неподалеку валялось сломанное ружье.

Недели в Лас-Вегасе хватило, чтобы девушка осознала, что её ждут жестокие времена.

Бедный Ико, его дело закончилось простой констатацией убийства. Ради Оби Хиндза будут вовлечены все силы охраны Стрип, полиции Лас-Вегаса и Невады и ФБР - ФБР из-за источников доходов Оби и из-за вероятности, что убийца быстро покинет Неваду.

Ради Бена Фрэнда все жители Лас-Вегаса, даже те, кто уже ими не был, выйдут из дома, чтобы поймать убийцу.

Охрана вызвала в небоскреб полицию Лас-Вегаса за четыре минуты. Шеф прибыл тремя минутами позже. Через восемь минут Лас-Вегас был блокирован: все автострады, железные дороги и автобусные линии, аэропорт. Это была блокада категории "А", разработанная и отрепетированная на случай крупного ограбления. Через двадцать минут после вызова полиции никакой автобус не покинул бы Лас-Вегас без основательной проверки.

Полиция штата проверяла дороги. Они требовали не только водительские права и страховку. Каждого мужчину, одного или с женщиной, или в компании, обыскивали вне машины. Особенно тщательно - тех, кто был в костюме, при галстуке или без.

Полиция Лас-Вегаса начала с казино, баров, отелей, железнодорожных касс. По тайной линии - лучшей в стране - барменов, официанток, коридорных, шлюх, сутенеров передавалось: идет война внутри мафии или против мафии. Кто был рядом, был ли грохот, вспышки света прошлой ночью?

Глаза камер прощупывали Фримант-стрит и Стрип в поисках любых известных лиц, которые давно не появлялись и вдруг вернулись. Особенно парни из Нью-Йорка, Чикаго, Майами.

Специальный агент местного отделения ФБР немедленно связал дело с Луисом Мерфи. Кроме проживания в Лас-Вегасе, у Бена Фрэнда и Оби Хиндза только одно было общее. Они состояли в мафии. Луис Мерфи был юристом мафии.

Спецагенты в Лос-Анжелесе, Сан-Франциско, Чикаго, Канзас-сити, Сент-Луисе, Детройте, Кливленде, Нью-Йорке, Майами и Новом Орлеане кинулись проверять файлы на компьютерах или отправились на встречу с информаторами. Если в мафии началась война, главные полигоны будут там.

Многочисленная в Лас-Вегасе налоговая полиция начала собственную деятельность. Люди из мафии были денежными людьми, и агенты цеплялись за каждую трещинку в броне мафии, чтобы увидеть, где деньги и сколько их. Они заморозили известные депозиты Оби Хиндза, Бена Фрэнда и его семьи, так же, как и всю бухгалтерию отеля Бена. Они заморозили все известные чековые, долгосрочные и комиссионные счета этих людей. Они арестовали семь тысяч наличными в квартире и четыре тысячи в бумажнике Бена. Ничто из этого не будет возвращено, кроме счетов отеля, пока не будут доказаны источники и оплачена налоговая декларация.

Галстук, аккуратно срезанный в шеи Ико, гильзу, ружье, разбитую мебель, "кольт" забрали в лабораторию после того, как все тщательно сфотографировали.

Полиция Чикаго обратилась с запросом на Бена Фрэнда; полиция Сент-Луиса, Пеории и Спрингфилда - на Оби Хиндза. Бен был арестован четырежды, все четыре раза в молодости как букмекер. Оби был арестован за нападение, нападение с холодным оружием, нападение с покушением на убийство, непредумышленное убийство, убийство, изнасилование, соучастие в беспорядках, продажу спиртных напитков, вождение в состоянии опьянения, превышение скорости и парковку в неположенном месте. В молодости он был осужден за продажу спиртного и нападение, один раз провел четыре месяца в тюрьме графства Сангамон.

На помощь были призваны силы армии для контроля за дорогами, так как полиция Лас-Вегаса, даже мобилизовав все ресурсы, не наскребала людей для облавы, которая началась в десять.

Гарнизон дорожного патруля Калифорнии выставил собственные посты на пограничных шоссе, скооперировавшись с пограничными округами Невады. Полиция Аризоны останавливала и проверяла идущие на восток машины, автобусы и грузовики. Таможенный контроль ужесточился, все владельцы едущих в Мексику машин проверялись по "черному списку" ФБР.

В Лос-Анжелесе полиция аэропортов проверяла прибывающие самолеты авиалиний "Пасифик" и "Бонанза", восточных и чартерных рейсов. Джонни Колини прибыл тридцатью минутами раньше прибытия подкрепления полиции и десятью минутами раньше первого звонка из Лас-Вегаса в полицию Лос-анжелеса.

Для полиции Нью-Йорка веселое время началось, едва первый патрульный пробрался сквозь толпу на Гранд-Сентрал. Убийство Луиса Мерфи было самым плохим типом убийства. "Дейли Ньюс" и "Миррор" назвали его лучшим убийством после убийства красивого натурщика, у которого были компрометирующие фотографии, но все же похуже - имя Альберта Анастанзия было известно гораздо шире, чем Луиса Мерфи. Того достали в парикмахерской. Как бы то ни было, умер Луис Мерфи не менее занятно.

Для убийц-самоучек оба случая означали одно: самый безопасный способ убить - найти человека, застрелить его и скрыться.

Полиция нашла гильзу от "беретты", проследив сквозной путь пули. На следующий день стало известно, что и Бен Фрэнд был застрелен из "беретты". Микроснимки, пересланные по связи, показали, что гильзы были от разных "беретт"; различались отметины от бойка.

Один из информаторов мафии в штабе полиции сообщил это Джерри Мусии, как только сведения дошли до штаба. Убийство Луиса Мерфи было достаточно крупным, чтобы завладеть умами всей верхушки.

Наиболее важной для Джерри Мусии и для мафии стала новость, что в Нью-Йорке и в Лас-Вегасе были использованы два разных пистолета. Джонни Колини вел себя так, будто у него есть люди. Возможно - и если это правда, никто не может чувствовать себя в безопасности.

А далеко от Нью-Йорка, в Лас-Вегасе, работала сеть мафии, разыскивая Джонни Колини: около тридцати, смуглый брюнет, итальянец или сицилиец, около шести футов роста, красивая белозубая улыбка, беспощаден.

На одном из звеньев цепи полиции Лас-Вегаса сообщили, что был такой парень-мафиози по имени Джонни Колини. Полиция наложила гриф "секретно" на информацию, но другой парень рассказал это ребятам из "Лас-Вегас Сан", а те кинулись к телефонам.

Команды Ассоциации журналистов и Объединенной международной прессы в Вегасе сочинили красочные истории про Бена Фрэнда и отвели два абзаца для "таинственного убийцы с родины мафии, которого называют Джонни Колини, возможно, он родственник Джонни Колини по кличке Джонни Кул*, известного чикагского монстра времен контрабанды спиртного."

(* Кул - "холодный", англ. - прим, пер.)

Утренние выпуски лос-анжелесских "Миррор-Ньюс" и "Геральд-Экспресс" вышли с историей про Луиса Мерфи в связи со случаем на Гранд-Сентрал. В 10. 30 на первой странице "Миррор-Ньюс" бросался в глаза жирный шрифт:

ГАНГСТЕРСКИЕ ВОЙНЫ НАЧАЛИСЬ В НЬЮ-ЙОРКЕ И В ВЕГАСЕ

УБИТЫ БЕН ФРЭНД И ЕЩЕ ТРОЕ

Майк Сантанджело созвал совещание Консулов на два; он узнал о случившемся в Лас-Вегасе в 12. 45 по нью-йоркскому времени, примерно через полчаса после первого визга девушки.

Для Ордена смерти Луиса Мерфи, Оби Хиндза и Бена Фрэнда не были делом первостепенным. Ни один из них не состоял в Братстве. Но если в них повинен этот молодой гангстер, называющий себя Джонни Колини, это касалось Ордена, потому что тот знал знаки и ритуалы. Если так, он ответственен перед Братьями.

В Нью-Йорке был день, в Риме ранний вечер, когда мороженый позвонил старому Джонни Колини.

Старик изучал берберийку. Маленькая, смуглая, худенькая, с огромными глазами, она стояла, обнаженная и безмолвная, пока старик ходил вокруг, изредка ощупывая её податливые мускулы.

Камердинер позвал его к телефону, и он услышал приветствие старого друга Майка Сантанджело.

После нескольких минут разговора о Риме и о Нью-Йорке, об общих знакомых и старых друзьях, Мороженый задал вопрос о молодом человеке.

- Знаю его, - сказал Колини. - Замечательный молодой человек.

- Он хорошо известен в Сицилии? - спросил Сантанджело.

- Возможно.

- Он прибыл в Штаты не без чьей-то помощи.

- Я помогал ему немного. Но теперь нет.

- Он прибыл не на экскурсию. Трое мертвы. Трое, которых ты знаешь.

- Все мы смертны.

- Они умерли слишком быстро. Луис Мерфи, Хиндз, Бен Фрэнд.

- Я знал их.

- Их убил Мастер без санкции Ордена.

- Не все смерти касаются Братства.

- Мы вели дела со всеми тремя.

- Почему ты звонишь мне, дружище?

- Ты Великий Мастер.

- Как и ты.

- Мы встречаемся через час для обсуждения. Мы можем наказать этого молодого человека.

- Тебе решать.

- Решать Совету.

- Это не касается Сицилии или Италии. Мне все равно, сказал Колини.

- Мы выпьем за твое здоровье и удачу, - сказал Мороженый.

- Каждую ночь я думаю о моем старом друге Майке Сантанджело, - ответил Колини.

- До свидания, Джиованни, - сказал Сантанджело.

Старик смотрел мимо ожидающей девушки на мраморный бюст Цезаря. Цезарь тоже посылал убийц в Египет и в Испанию, использовал наемников, чтобы убить одного, но получить власть над десятками тысяч.

Жизнь многое дала ему, он хотел еще. Он хотел того, чем обладал Цезарь. Деньги дают все, и не нет предела деньгам, которые можно вытянуть из Америки.

Трое из них мертвы. Остались человек в Калифорнии и его добрый друг ещё с тех времен, когда они были бедняками в Чикаго и грязными детьми играли на улицах, добрый друг Майк.

Убить Майка будет нелегко, но он послал лучшего.

Джулиано.

И Джулиано будет ему сыном, будет выполнять его приказы и подчинять себе мафию, чтобы все деньги перетекали сюда.

А когда будет необходимо, если так случится, Джулиано тоже умрет.

16

Адвоката из Беверли-Хиллз звали Крэндал. Дом его стоял у глубокого каньона Кулуотер примерно в миле от Беверли-Хиллз, там, где дорога, изгибаясь, карабкается через холмы Санта-Моники к Долине Сан-Фердинандо.

Леннет Крэндал занимался многим, помимо юриспруденции. В мафии он владел приличным куском "агенства талантов", и, как директор, боролся, как голодный ягуар, чтобы звезды, группы поддержки, актеры, писатели, директора, продюссеры, певцы, оркестры продавались кому нужно, куда нужно и на сколько нужно.

Он отвечал за приглашение крупных звезд в отели мафии.

Он владел нефтяными промыслами мафии в Калифорнии, Техасе и Луизиане.

Его конторы представляли крупные имена за крупные суммы: разводы, тяжбы, криминальные случаи. Его служащие под его трезвым руководством составляли контракты для звезд.

Леннет Крэндал был небольшим, сухопарым человеком, нервным, надменным и немного хвастливым. Он орал на официантов, жаловался метрдотелю на плохое обслуживание, оскорблял и презирал людей в обратной пропорции к их состоянию. В отличие от многих, вращающихся в шоу-бизнесе, он ничуть не восхищался талантами.

Больше всего он любил бывать в "Чазенс", "Хвосте петуха" в Долине, в отеле "Беверли-Хиллз", в "Романофс", "Вайн Стрит Дерби" и в "Хилкрест Кантри Клаб". Руководство и обслуга этих заведений ненавидели Леннета Крэндала. Он оспаривал счета, а на чаевые давал меньше пяти процентов.

Он унижал младших служащих и клерков; нанимал два типа женщин: молодых и привлекательных он отбирал для постели, платил им много, но не задерживал дольше месяца; старым и работящим, которые содержали детей или престарелых родителей, платил самый минимум.

С помощью закона, доносов, денежного давления и собственного неистовства, Крэндал добивался своего так же жестоко и беспощадно, как Оби с помощью железа, пистолетов, бомб и бензина.

Немногие люди хоть в чем-то походили на Оби Хиндза. И не было человека, который не считал бы Леннета Крэндала самым большим сукиным сыном всех времен и народов. Даже его мать.

Она жила в однокомнатной квартире в Голливуде. Сын присылал ей сто долларов в месяц, вычитая их из доходов в налоговой декларации. Леннет был одним из трех детей. Брат его погиб во Второй Мировой, сестра была замужем за пилотом и жила в Лейквуд Виледж. Она отсылала матери десять долларов в неделю, и доход старушки составлял сто сорок три доллара в месяц. Она была хорошей матерью, страстно любящей своих детей. Леннета она разлюбила, когда тому было семнадцать. Далеко не блещущий умом, он обманом получил степень после того, как обманом закончил колледж. И выказывал полнейшее презрение к отцу, матери, сестре и брату.

Когда отец умер от сердечного приступа, Леннет украл бумажник мертвеца, часы, кольцо и деньги. Позже он утверждал, что отец сам ему это дал.

Леннет вырос в Эль Монте, пригороде Лос-Анжелеса. Получив степень юриста, он ушел из дома, где жил бесплатно, но продолжал занимать деньги у старшего брата, выдавая ему расписки. После смерти брата зимой 1944, Леннет доказал его вдове, что смерть отменяет обязательства. Позже он пробрался в дом и украл их.

Он убедил мать оформить фамильный дом в Эль Монте на него. Вскоре после этого он продал его, и сестра помогала матери перебраться в квартиру в Голливуде.

Состояние Леннета Крэндала составляло около трех миллионов. Он женился на вдове на двадцать лет старше себя, и утвердился с помощью её состояния. Выпивоха, он и её сделал алкоголичкой, и прикончил однажды ночью, напоив до потери сознания, наклонив над посудиной с бренди и накрыв полотенцем. Она надышалась парами спиртного до смерти.

Убрал бренди и мокрое полотенце, он вызвал семейного врача. Диагноз смерть от алкоголизма.

Полмиллиона она оставила детям, имущество - Леннету. Он сжег завещание. Леннет Крэндал отсудил свою долю по закону Калифорнии, был назначен управляющим поместья и сумел отсрочить его раздел на десять лет.

С начальным капиталом в полмиллиона остального он добился сам. Не будучи умным, он был достаточно проницательным, чтобы дурачить других. Его юридическая контора собрала странную коллекцию сильных юристов: один эпилептик, лицо другого было изуродовано родовой травмой, один пил запоями, другой дисквалифицирован в Иллинойсе за лжесвидетельство.

Сотрудничество Леннета с мафией началось с управления нефтепромыслом для главы "агентства талантов". Когда тот понял, что нашел в лице Леннета, он ввел его в другие дела мафии. Птичка вернулась в родное гнездо.

Он женился вторично, теперь на двадцатилетней блондинке-старлетке. С помощью связей Леннет выбил ей через "агентство талантов" контракт на главную женскую роль в телесериале - вестерне за пятнадцать сотен в неделю.

Из этих пятнадцати сто пятьдесят долларов шли агентству, семьсот пятьдесят забирал Леннет как её деловой менеджер, двести пятьдесят расходы на его фирму, а остальное поглощали текущие расходы. Леннет был хорошо знаком с законами, и не хотел, чтобы какая-нибудь женушка-блондиночка предъявила ему иск, как предъявлял он другим мужьям на бракоразводных процессах.

Что до нее, она была счастлива, делая карьеру. Леннет кормил и содержал её, покупал меха и драгоценности.

Да, к пятидесяти Леннет стоял не меньше десяти миллионов.

Его дом стоял почти возле дороги в каньоне Кулуотер. Когда он отнял его, отказав в праве выкупа закладной, у английского актера, который слишком подолгу был в отъезде или на съемках, рядом был прекрасный бассейн. Леннет узнал, что подогрев его стоит всего несколько долларов в месяц, и стал пловцом из-за необходимости использовать собственность.

Его худое, нервное тело приняло эту воду лучше, чем милтаунскую. Когда он бывал на грани срыва, он расслаблялся, плескаясь в бассейне. Со временем он стал неплохим пловцом.

В тот день он прибыл в свой офис в Вилшире, в Беверли-Хиллз, в девять. Урод, пьяница, эпилептик, дисквалифицированный напряженно работали, как и его старые, усталые, озабоченные женщины. Секретарша с другими красотками пили внизу кофе и устало беседовали о том, что Леннет все же самый выдающийся и отъявленный сукин сын за всю историю.

Он уже читал о смерти Луиса Мерфи в "Таймс" и "Уол Стрит Джорнел". Мерфи часто сотрудничал с офисом Крэндала по поводу собственности, контрактов и вложений высших слоев мафии.

Встречаясь, они ненавидели друг друга; Крэндал кричал на Мерфи, вопил и оскорблял, Мерфи улыбался и веселился, обнимал толстыми руками Крэндала за плечи и говорил, какой он славный малый.

Крэндал поручил уроду разузнать о Мерфи все, чтобы знать, что он может выгадать от его смерти. Обнаружилось очень много хитрых тайных сделок по нефти и по собственности в Тахо и Лас-Вегасе.

В десять Крэндалу позвонил Марк Кромлейн, который только что прилетел на юг. Кромлейн позвонил бы Крэндалу в любом случае; ему нужен был ростовщик, который ссудил бы ему на операцию пять тысяч на пару недель, с выплатой тысячи в неделю.

Было несколько вариантов; один проводил время, слоняясь на углу Голливуда и Вайн и одалживая игрокам на скачках от двадцати до тысячи долларов за двадцать процентов в неделю, другой восседал в крупном ресторане на Уилшир, ещё парочка - в гольф-клубе. У таких акул не было офисов, они встречались с клиентами под открытым небом, зато у них были сборщики долгов.

Но сначала Марк из вежливости позвонил члену мафии и Ордена и крупной шишке героинового бизнеса и рассказал новость о происшедшем в Вегасе двумя часами раньше.

Он был шокирован: новость Крэндала ошеломила.

Крэндал положил трубку и посмотрел на усталую, старую, озабоченную женщину, свою секретаршу.

- Оби Хиндз и Бен Фрэнд убиты! Боже, если они убили такого парня, как Бен Фрэнд, могут убить и меня!

Секретарша смотрела на него.

Леннет Крэндал замер с раскрытым ртом.

- Да, кто бы ни застрелил Бена Фрэнда, он может застрелить и меня!

Секретарша медленно кивнула и тихо вздохнула.

- Я еду домой. Позвони Ворхису, Круку и Галлахеру - пусть немедленно приезжают ко мне.

Юридической фирме Леннета Крэндала нередко требовались мускулы, часто и с пистолетом. Ворхис был помощником шерифа, Крук и Галлахер имели разрешение на оружие.

Дорога от стоянки до дома на середине каньона заняла пять минут. Крук ждал его. Ворхис и Галлахер прибыли в десять тридцать.

Леннет превратил дом в крепость. Галлахер сидел в машине на частной дороге тридцатью футами выше каньона Кулвотер; Крук засел в холле напротив входной двери, одновременно контролируя черный ход. У него был пистолет, у Галлахера - "кольт" калибра 38.

Ворхис не отходил от Крэндала. Он был без пиджака, и в наплечной кобуре у него тоже лежал "кольт".

За домом Крэндала на пятьдесят футов возвышалась отвесная скала. По обеим сторонам - двенадцатифутовые каменные стены.

Теперь смерть Луиса Мерфи стала беспокоить Крэндала всерьез.

Хиндз и Фрэнд были крупными фигурами в мафии, как и Мерфи. На западном побережье ближайшим по значимости к Мерфи был Леннет Крэндал. В замке закона он был ключом ко многим деньгам мафии. Как и Мерфи.

- Если они убили юриста типа Мерфи, они явно могут попытаться убить меня, - думал он.

17

От аэропорта до Голливуда Джонни добрался на такси. Они с Дэа должны были встретиться на углу Голливуда и Вайн около десяти. Он позавтракал яичницей с беконом в кафе отеля "Никербокер", просматривая утренний выпуск "Миррор Ньюс". Говорили только про Мерфи, и пока все.

Стыд сжигал его. Он подумывал вернуться в Сицилию и вновь стать Джулиано. Ту жизнь он знал, и в той жизни он был самым лучшим. Парни, из которых брызжет жизнь, в старости все ещё будут его вспоминать.

Джулиано никогда не был одинок, ему никогда не было стыдно. Джонни вспоминал имена и лица своих людей, Джиакомо-Медвежонка. Но Джиакомо умер, и та жизнь умерла.

В "Плазе" он долго стоял по душем, уложил пистолет в коробку и тщательно её завязал, убедившись, что пистолет скрыт под пачкой старых носков. Потом спустился с пакетом вниз и выписался. За номер он заплатил вперед и не собирался возвращаться.

В трех кварталах от Вайн, на Вилкокс, нашелся отдел упаковки. Его коробку завернули в плотную коричневую бумагу и тщательно перевязали. На почте, он заполнил квитанцию на посылку за границу, обозначив содержимое как "бесценное", адресовал его другу в Палермо, подписался, а обратный адрес надписал "Майк Сантос, Отель "Плаза", Голливуд".

Пистолет отправился за границу. Он будет приятным и загадочным сюрпризом для молодого человека в Палермо, который прекрасно разбирался в пистолетах и который - для своего же удобства - немедленно сотрет серийный номер.

Джонни Колини ненавидел этот пистолет.

Она ждала его в баре, с бокалом "кровавой Мери". При виде его Дэа будто вернулась к жизни. Минутой раньше она была похожа на куклу.

- Привет, Джонни, - ласково сказала она, коснувшись его руки.

Их глаза встретились, и они поняли друг друга без слов. Он понял, что без него она была, как потерявшееся в тумане привидение. Она поняла, что он сделал, что должен, а теперь злился и страдал из-за этого.

Гнев и отвращение к себе, которые она увидела в его глазах и искривленном рте, её переменили. Неизвестно, что за женщину он сделал из неё за эти несколько дней, но это была женщина в полном смысле слова.

- Давай пройдемся, Джонни, - сказала она, соскальзывая со стула, и взяла его за руку.

Коктейль она оставила недопитым. Они вышли из серо-голубой дымки Голливудского бульвара и свернули на Вайн.

- Сколько, Джонни?

- Четыре. Считаются три.

- Это было легко, Джонни?

- Слишком легко.

- Что насчет человека здесь, в Лос-Анжелесе?

- Пусть живет. Я насытился убийствами по заказу старика.

- Нет, Джонни. Ты не насытился. И ты делаешь это не для старика.

- Я думал, все будет, как во времена Джулиано. Но все совершенно не так.

- Разве ты можешь быть не первым, не самым-самым?

Они шли по Селм стрит. Вокруг них проворно сновали по двое-трое сладкоречивые рекламные агенты и люди с телестудий.

- Я мальчик-посыльный, - сказал Джонни. - Я разношу смерть.

- Я знаю, ты следовал своему плану. Один в Нью-Йорке, два в Лас-Вегасе. Ты не можешь сейчас остановиться, Джонни.

- Если бы я убил его за деньги или за женщину, если бы он оскорбил меня или бросил мне вызов, его надо было бы убить. Но причины не было. Я застрелил его потому, что старик назвал мне его и сказал, где его найти.

- Кого, Джонни?

- Еврея с дружелюбным лицом и голосом. Его даже звали Фрэнд 5* 0.

(5* 0Фрэнд - англ. - друг (прим. пер.))

- Его смерть дала тебе чуть больше власти, Джонни.

Он крепче сжал левый кулак.

- Ты права, Дэа. В Лас-Вегасе я был на волосок от смерти. Я поднялся на вершину небоскреба, и меня поджидали с пистолетом. Но твоя звезда удачи была со мной.

- Я говорила, что ты сделаешь все, что должен, Джонни, голос Дэа стал низким и хриплым. - Джонни, я хочу почувствовать твою любовь. Сколько часов прошло с убийства в Лас-Вегасе?

- Около трех. Может, чуть больше.

Она содрогнулась. Какое дикое, грубое, жестокое животное живет в ней, подумала она. Еще три дня назад животное было заперто, спрятано, она не знала о нем, пока Джонни Колини не освободил его, и теперь они были едины. Мысль, что этот стройный, крепкий, загорелый красивый мужчина так недавно убил, вызывала неудержимое желание обладать им, принадлежать ему, соединиться, сплестись, совокупиться с ним, с человеком, который забирал жизнь и раздавал смерть, с этим жестоким, сильным, улыбающимся мужчиной.

- Ты нужен мне, Джонни. Нужен прямо сейчас. Можешь взять меня здесь, на тротуаре, у всех на виду. Ты хочешь этого, Джонни?

Джонни перевел её через Вайн к входу в бар. Внутри было темно и стоял затхлый запах утра, как в любом заведении, живущем по ночам. Там были только бармен и одинокий посетитель.

- Иди в конец зала, - сказал он Дэа. - Там есть кабинки.

Девушка отошла, и Джонни взглянул на бармена:

- Там кто-нибудь есть?

Бармен понял взгляд Джонни, сверкающую белую улыбку без намека на юмор, осознал предостережение холодного ровного голоса.

- Нет, друг, там никого нет.

- Я хочу недолго побыть один.

Джонни вынул бумажник из серой кашемировой куртки и кинул на стойку десятку.

- Ты будешь совершенно один, друг.

Через полчаса Джонни с Дэа вышли из бара.

- Да, это Голливуд, - сказал посетитель.

- За десять баксов они могли пойти в хороший мотель, ответил бармен.

- Может, они спешили.

Джонни и Дэа шли под серо-голубым туманным небом летнего Голливуда к Сансет.

- Ты должен спешить, Джонни, и убить здешнего человека, сказала Дэа.

Она стыдилась, что он знал то освобожденное животное, каким стала Дэа Гинес в темноте кабинки.

- Пару месяцев назад в отеле на Кагуенга я оставил пакет. Он мне нужен. На Айвер есть прокат машин. Возьми любую марку с откидным верхом. Я тебя там найду.

Они шли к Айвер. Он покинул её и прошел квартал на восток к Кагуенга. Увидев маленький отель в старом здании ещё тех времен, когда Голливуд был тихим пригородом с перцовыми деревьями вдоль тротуаров, Джонни усмехнулся. У него было неоспоримое доказательство, что пакет был все ещё там и что никто его не трогал. Неоспоримое доказательство - отель был цел и невредим. Два месяца назад он спрятал шесть палочек динамита. Он вложил их в маленький чемоданчик, который взрывался, если его открывали любым путем, кроме как снизу.

Он узнал эту штуку от немцев. Они оставляли подобные сюрпризы американцам, когда отступали с Сицилии. Джулиано тогда был худеньким темноглазым мальчуганом, страстно познающим то, чему его учил мир.

Высохшему старику за пыльной стойкой он назвал фамилию, которую написал на пакете, дал ему доллар - не десять и не двадцать, потому что старик воспринимал только доллар, не больше - вышел с маленьким чемоданчиком и позвонил в офис Крэндала.

Дэа уже ждала в машине. Он положил чемоданчик на переднее сиденье и сел за руль.

Они поехали по Сансет, обогнули Стрип и - на запад, в Беверли-Хиллз, в сторону каньона Кулуотер. Они проезжали особняки знаменитостей, великих людей, известных богачей.

По пути он рассказал ей, что затеял.

- Я видел этого человека, когда был здесь раньше, - сказал он. - У него большой офис в здании на Уилшир. Там убить его легко, но скрыться невозможно. То же самое - по дороге домой. Я мог бы притереться сбоку и накрыть его, но транспорт может зажать меня в ловушку. Единственное подходящее место - его дом.

- Но это будет вечером.

- Думаю, нет, - ответил Джонни. - Я звонил в офис. Он ушел и не собирался возвращаться. Должно быть, он уже узнал об убийствах в Лас-Вегасе и испугался. Он поедет домой и запрется. Возможно, окруженный телохранителями.

- Почему он должен испугаться? Откуда он знает, что тоже в списке? На западном побережье есть мафиози покрупнее этого адвоката.

Джонни кивнул.

- Да, но они не аутсайдеры. А он - да.

- Аутсайдеры?

- Мерфи, Хиндз, Фрэнд. Крупные мафиози, но все же аутсайдер. Как и Крэндал.

- Не Братья?

- Не Братья.

- Но последний человек - в Нью-Йорке - Великий Мастер, как ты говорил.

- Это будет мое место. Я возьму его тем же путем, как и он.

Дэа не ответила. Она не верила, что он доберется до вершины и станет королем. Но она желала, чтобы он достиг вершины, потому что для такого человека перестать пытаться, перестать верить - хуже смерти. А когда он доберется до вершины, он умрет.

Для Джонни, молча ведущего машину, это было осознание неизбежности. Этим утром он был неправ, она ему это показала. Он был палачом, и, когда вернется в Нью-Йорк, он спокойно оборвет жизнь Майка Сантанджело.

Спустившись на четверть мили в каньон, Джонни свернул направо, поднимаясь на гребень холма. Остановившись на узком выступе, он подошел к трем перекрученным ветром деревьям и взглянул вниз на дом Крэндала. Отсюда были видны дорожка, вход, бассейн.

В бассейне плавал человек.

Он взял Дэа Гинес в Лос-Анжелес для двух целей. Первая - приманка для Леннета Крэндала. Оби Хиндз со своей значимостью в мафии и полной уверенностью в собственной неуязвимости послужил приманкой для Бена Фрэнда и выманил того из неприступного офиса. Джонни собирался использовать Дэа Гинес, чтобы выманить Леннета Крэндала навстречу смерти.

Результатом, в котором он себе не признавался, стала связь между ним и этой женщиной. Он рассказывал ей все, и настолько же безумно было бы идти нагишом по улице и орать, что он Джонни Колини-убийца. Он не может оставить её одну, пока они оба живы.

Дэа Гинес как ловушка для Крэндала не понадобится. Джонни вернулся к машине, где ждала она. Он поднял чемоданчик и открыл его снизу. Ключ лежал в бумажнике, и он осторожно и мягко отомкнул корпус. Пальцы его нащупали тело мины-ловушки, отсоединили её от запала.

Дэа была поражена.

- Почему снизу?

- Я не мог допустить, чтобы кто-нибудь его открыл. Если бы динамит нашли, полиция искала бы меня и ждала моего звонка. Поэтому я установил ловушку. Если бы чемодан открыли, я узнал бы об этом, едва придя на Кагуенга. Тот маленький отель разнесло бы взрывом вдребезги.

- Ты мог бы убить полсотни человек.

- Я видел больше полусотни расстрелянных немцами в нашей деревне, когда мне было десять. Несколько месяцев спустя четверых моих кузенов убило американской бомбой. Так я рос, Дэа.

- И все же тебе было стыдно за одного убитого человека.

- Я посмотрел в глаза этому человеку, когда убивал его. Это большая разница. Тот американский пилот не убил бы четверых малышей. Но на войне бомбы, деревни, мертвые - все нереально. Это было бы то же самое.

Джонни отогнул край чемодана возле замка, срезал часть запального шнура и укрепил его на связке динамита, оставив другой конец высовываться через отогнутый край. Потом закрыл чемодан и запер его.

- Садись за руль и разворачивай машину. Потом задом подъедешь ко мне. Держи мотор прогретым и будь готова сразу взять с места. Когда я сяду, гони обратно к каньону и в сторону Беверли-Хиллз.

- Я поняла.

Джонни пошел по дороге к участку над домом Крэндала. На этой дороге было всего два дома, второй - в четверти мили отсюда. Он держался вне видимости из дома внизу и карабкался по уступам над каньоном, пока не оказался над самым домом Крэндала.

Там он подполз к краю утеса, прижимая к себе чемоданчик. Видна была крыша дома, протянувшегося на сотню футов в длину, и бассейн за ним. Там плавал Крэндал.

Такая возможность не была запланирована. Месяц назад он планировал ночью прикрепить динамит к скале, чтобы взрыв уничтожил спальню Крэндала.

Пятьюдесятью футами ниже Джонни лениво плавал юрист. Он расслабился и оживился, и уже не паниковал от страха. После купания он закажет билет на самолет до Нью-Йорка, возьмет с собой троих телохранителей. Ему удастся заключить сделку с Сантанджело. Никто не умел заключать более практичных сделок, чем Леннет Крэндал.

Переворачиваясь в воде, он увидел, как от скалы отделился предмет и полетел в бассейн.

Леннет заорал, и Ворхис вбежал в калитку проволочного ограждения.

Чемоданчик коснулся воды. Короткий запал быстро догорел. Джонни Колини кинулся к Дэа и машине.

- Прикрой голову! - закричал он и бросился на землю.

Крэндал неистово греб к краю бассейна. Вода вздыбилась, высоко подняла его похолодевшее тело и швырнула об забор. Стены и окна, выходящие на бассейн, взвились смерчем осколков стекла, камня и дерева.

Ворхиса отшвырнуло на проволочный забор, выворотив тот из гнезд. Тело и руки впечатались в ячейки, как вафля в форму. Крука и Галлахера сбило с ног, кусок кафельной плитки пробил Круку голову.

Когда волна начала спадать в обезображенный и разрушенный бассейн, от стен каньона отразилось эхо взрыва и звука разбитых в домах стекол. Мгновение полнейшей тишины было нарушено грохотом рушащихся стен и испуганными воплями из соседних домов.

Взрыв был частично погашен тоннами воды бассейна. Но часть дома и одна стена были уничтожены. Крэндал и Крук мертвы. Галлахер вскочил, не понимая, где он. Ворхис умирал.

Дэа рванула с места, как только Джонни прыгнул в машину, и они помчались вниз к каньону. Транспорт двигался в обоих направлениях. Дэа на небольшой скорости вела машину к Беверли-Хиллз.

Первые пожарные грузовики с сиренами они встретили в миле от дома Крэндала. Пока они доехали до Беверли-Драйв, уже выли сирены полиции и скорой помощи, мчавшихся в Кулуотер.

- Высади меня возле отеля "Беверли-Хиллз", - сказал Джонни. - Ты поедешь на восток в Хайлэнд, свернешь на голливудскую автостраду. Там будут указатели. Доедешь до автопроката и вернешь машину. Потом возвращайся самолетом в Нью-Йорк.

- Я останусь с тобой, Джонни. Единственная причина моей поездки на запад - быть с тобой.

- Ты помогла мне, была вероятность, что ты понадобишься еще. Но сейчас ты вернешься в Нью-Йорк. Я найду тебя в "Рейнбоу Рум" в течении пяти дней, начиная с завтрашнего, он заметил впереди постройки отеля. - Сверни здесь и притормози.

Когда она затормозила машину, Джонни открыл дверь и выпрыгнул. Он пошел по дороге к отелю, не оглядываясь и стягивая мокрую куртку.

Воздух дрожал от визг сирен на Беверли-Хиллз и Рексфорде. Только сейчас Дэа обратила внимание на мокрый капот машины и свои мокрые волосы. Должно быть, её промочило взрывом, чего она до сих пор не замечала. Она свернула на Сансет и направилась на восток, к Голливуду.

Джонни понимал все последствия такого душа. Кашемировая куртка промокла со спины, и он нес её на руке. С черного хода в парикмахерской был туалет. Джонни зашел и высушил волосы бумажным полотенцем. Портье не было, и никто не заходил, пока он был внутри.

Когда волосы высохли, он поднялся наверх, прошел через холл к парадному входу в отель и дал швейцару полдоллара, чтобы тот остановил такси.

- Вы слышали о крупном взрыве в Кулуотер, сэр? - спросил швейцар, когда подъехало такси.

- Недавно я слышал какой-то грохот, - кивнул Джонни.

Швейцар взялся за дверцу такси.

- Это он и был. Никто пока не знает, что произошло.

- Может, чья-то оплошность, - сказал Джонни.

Шоферу он приказал отвезти его в аэропорт Бербанк. Это заняло около сорока минут. Джонни купил билет на туристский рейс до Сан-Франциско. Ждать следующего рейса на север предстояло около часа, и он купил два "мартини" и сэндвич. Сам полет длился час двадцать.

Три часа спустя после того, как при взрыве в бассейне погибли три человека, Джонни Колини поймал такси в международном аэропорту Сан-Франциско, заказав билет на рейс до Нью-Йорка. До следующего вылета было четыре часа, и он не собирался сидеть в аэропорту, хотя и считал его лучшим в Штатах.

Дэа Гинес в Лос-Анжелесе сдала машину, сиденья и корпус которой высохли за двадцать с лишком миль. Она купила хороший костюм, льняное платье, светлое шерстяное пальто, нижнее белье, подвязки, чулки, туалетные принадлежности и немного косметики. Потом привела волосы в порядок и прогулялась по Вайн-стрит. Стало возвращаться сознание реальности. Она припомнила, что в Калифорнии приговоренных к смерти не обривают и не притрагиваются холодными электродами - одно слепящее мгновение они отнюдь не холодные. В Калифорнии таких сажают в маленькую камеру, и убийцей становится отравленный окружающий воздух.

Сегодня она помогла Джонни. Она в такой же степени причастна к убийству.

Меньше, чем неделю назад она планировала поехать на пару дней в Мон Тремблен в надежде встретить нового парня. Считалось, что там лучшие молодые люди.

Она часто мечтала о замужестве, единственном на всю жизнь, и детях. Ее беспокоило собственное увлечение работой, и она боялась, что её уделом станет карьера. Она хотела сменить прическу и решила пользоваться помадой посветлее.

Меньше недели назад.

Сейчас, идя по Вайн-стрит, она думала о тюремной камере с окошечком, в которое будут наблюдать, как она, связанная, попытается не дышать.

Она представило странное ощущение голой головы, которое, должно быть, появляется после обривания, представила, как она, униженная, бьется перед зрителями в смертельных судорогах и почувствовала запах паленой кожи.

- Дэа Гинес!

Она остановилась, узнав мужчину. Бил Маккейб, телережиссер с восточного побережья, забрал у неё чемодан и улыбнулся. Год назад в Нью-Йорке он познакомился с Дэа Гинес.

С другой Дэа Гинес. С той, которая делала выбор между тонами помады, а не между газовой камерой и электрическим стулом.

- Бил Маккейб, - протянула она, с улыбкой прежней Дэа.

- Мы с вами прямо сейчас выпьем, - сказал он. - В "Рекорд Рум" у "Дерби" как раз подходящее место. У нас хорошие новости, и мы их отмечаем.

- Хорошие новости?

- Какой-то крутой парень только что взорвал вошь по имени Леннет Крэндал. Вы не знали его, но все, кто знал, пьют за это.

Он открыл дверь, и она вошла. За одним из столиков сидели люди, которых она знала по работе на телевидении, и две девушки из агенств рекламы восточного побережья.

Как будто она вернулась во времени на неделю назад.

Но пока она пожимала руки и светилась улыбкой, её жгла мысль, что послезавтра, в "Рейнбоу", она снова будет с ним.

Только несколько часов назад она - дикая и бесстыдная - была с ним в кабинке на задворках бара, всего в квартале отсюда. Ее тело вспоминало его, словно переживая все снова.

- Ты выглядишь просто изумительно, Дэа, - сказала одна из нью-йоркских девушек. - Надеюсь, ты откроешь мне секрет.

18

Взрыв, убивший адвоката, крупную фигуру в шоу-бизнесе, и двух его телохранителей, превратил Соединенные Штаты в охотничьи угодья. Непосредственно подключены были Федеральное Бюро Расследований с отделениями в Нью-Йорке, Лос-Анжелесе и Лас-Вегасе, отделения полиции этих трех городов и Беверли-Хиллз, финансовый отдел из-за возможных перевозок наркотиков, шерифы пригородов Лос-Анжелеса и Лас-Вегаса, Дорожный патруль Калифорнии и полиция штата Невады.

Кроме того, была установлена прямая связь между Федеральным отделом юстиции, под личным руководством министра юстиции США, и министрами юстиции Калифорнии и Невады.

В течении получаса вся территория вокруг дома Крэндала была оцеплена, саперы, вызванные шефом полиции Беверли-Хиллз, осматривали мокрые обломки. Эксперт по взрывам из Форта Макартур был в пути.

Подчиненные шерифа расспрашивали жителей в окрестности полумили по обе стороны каньона Кулуотер. Сектор выше взрыва был изучен особенно тщательно, и найден след машины, разворачивавшейся как раз над домом Крэндала. След шины на обочине дороги сфотографировали, и криминалисты из лаборатории прочесывали дорогу и кусты в поисках улик.

Из показаний Галлахера вывели, что бомбу или установили возле бассейна, или сбросили сверху. На уцелевшей стене нашли остатки чемоданчика.

Жители, выбежавшие на взрыв из домов, видели открытую машину с женщиной за рулем и пассажиром-мужчиной, ехавшую вниз по дороге. Машина, выглядевшая мокрой, свернула к Беверли-Хиллз.

Полиция Беверли-Хиллз передавала по радио описание красно-белого открытого "форда", возможно, мокрого, с женщиной за рулем и мужчиной пассажиром, оба белые американцы, вероятно, молодые, как раз в то время, как Дэа ехала обратно по скоростному шоссе к Лос-Анжелесу.

Ее имя, вместе с именами тридцати семи других молодых женщин, взявших напрокат открытые машины в агенствах Лос-Анжелеса, не узнают раньше вечера. При возвращении машина не была мокрой, но это был красно-белый открытый "форд". Несколько сотен похожих машин проверят на вычислительных машинах, и имя Дэа не подвергнется дальнейшей обработке раньше следующего дня.

Лейтенант и сержант полиции Беверли-Хиллз отправились прямо в офис Крэндала на Уилшир. Они были потрясены, что известие восприняли с явной радостью.

- Враги? - сказала секретарша в ответ на вопрос лейтенанта. - Только те, кто его знал.

Стали отсеивать "отъявленных хулиганов". Девяносто два человека, зарегистрированные в Лос-Анжелесе как бывшие каторжники и замешанные в связях с наркотиками, азартными играми или вымогательством, были внесены в список знакомых.

К ночи было установлено, что взрыв был вызван динамитными патронами, упакованными в чемоданчик, который сбросил сверху молодой мужчина, сбежавший на красно-белом открытом "форде" с женщиной за рулем. Замки чемоданчика нашли в сотне ярдов от бассейна Крэндала.

Слепок и фотография отпечатков шин разочаровали. Шины были абсолютно новые и стандартные для этой марки машин. Они подтвердили утверждения жителей Кулуотера, что машина была новым "фордом".

Криминалисты установили, что волокна на камнях каньона над домом нити серого кашемира. На них не было признаков химчистки, значит, можно заключить, что куртка новая. Вывод, что нити кашемира были из куртки, напрашивался сам - кашемир слишком мягок для костюмов или брюк. Можно было предположить свитер, но свидетели утверждали, что на мужчине была серая куртка.

Связь со смертями в Лас-Вегасе стала четче, когда полиция выяснила, что Крэндал был частым посетителем отеля Бена Фрэнда, вел с ним дела по поводу найма танцоров, заключал сделки по нефтяному бизнесу с Фрэндом, Оби Хиндзом и Луисом Мерфи.

Один из полицейских выдал информацию редактору "Геральд Экспресс". Заголовки гласили:

НЬЮ-ЙОРК - ВЕГАС - ЛОС-АНЖЕЛЕС

РАЗВЯЗАНА КРУПНЕЙШАЯ ГАНГСТЕРСКАЯ ВОЙНА

Радио и телеканалы полиции оповещали всех: "задержать молодого белого американца, вероятно, в серой кашемировой куртке". Менеджер магазина одежды слышал сводку и доложил, что один из его служащих продал такую куртку этим утром.

Между шефом полиции Беверли-Хиллз, шефом полиции Лос-Анжелеса и уполномоченным от полиции Нью-Йорка проводилось телефонное совещание.

- Мы рассматриваем это как акции мафии по отношению к преступному миру страны.

- Похоже на то. Ни одна из жертв не состояла в мафии, но все были связаны с организованной преступностью - на высоком уровне.

- Кроме тех ублюдков - японца и двух телохранителей.

- У них своя связь. Они работали на преступников.

- Но почему юристы?

- Это началось раньше. Пару лет назад был убит очень крупный адвокат системы. Крэндал знал тех ребят. У нас есть секретный доклад. Конечно, о нем знает только руководство, а не рядовые.

- У нас прямые указания на Джонни Колини. Молодой человек, на которого нет досье. По правде, мы ничего не нашли на него. Он зарегистрирован в очень хорошем отеле, ещё не выписался, вещи ещё в номере. Но его самого ни слуху, ни духу.

- Мы получили ваше описание по телетайпу, и приблизительно оно подходит парню, которого мы ищем.

- Парень, замеченный с женщиной в машине?

- Да. Молодой, темноволосый. Мы только что получили сообщение из местного магазина одежды - в основном из дорогого материала. Парень лет двадцати восьми, привлекательный, итальянец или еврей, купил кашемировую куртку, похожую на ту, что оставила волокна на кустах над местом взрыва.

- Подходит к тому, что мы знаем о Колини. Одежда в его комнате первого класса, пошита на заказ.

- ФБР получило приказ на розыск. Вероятно, они его найдут.

- Но один человек не устраивает гангстерской войны. Он, должно быть, один из наемных убийц - этот Колини - но я не думаю, что он убил семерых в разных концах страны за двадцать четыре часа.

- Пока оставим это. Итак, у нас есть одно имя из коллекции, Джонни Колини. У нас есть приметы, и они подходят к Джонни Колини. Он может быть из мафии, жертвы могут быть мишенью мафии в преступном синдикате. И мы знаем, что синдикат разыскивает Джонни Колини.

Трехсторонний диалог перешел на технические вопросы касательно поимки белого американца, вероятно, итальянского эмигранта, между двадцатью пятью и тридцатью, хорошо одетого, возможно, в серой кашемировой куртке, возможно, вооруженного автоматическим пистолетом "беретта", возможно, опытного подрывника, и очень опасного.

Подобное описание получили все спецагенты Федерального Бюро Расследований по всем Соединенным Штатам. Агентов вызывали из маленьких городов в те, где была сильная мафия, в помощь полиции.

А в мафии царила паника.

Любая война гангстеров вызывает повальное законопослушание. В Майами и Чикаго все остановилось. Кости и азартные игры затихли в Голливуде, в крупных заведениях Джерси, Саратоги и Вейна. Толедо затих, а известное местечко через реку от Цинцинати закрылось "до лучших времен". Их примадонна была нанята через Леннета Крэндала.

Пешки мафии, управляющие игорных точек, девочки по вызову, подрывники, шантажисты, вымогатели, накачанные мальчики, букмекеры пожимали плечами и говорили: "- Становится жарко".

Они находили норы - апартаменты голливудских отелей и район Макартур Парк в Лос-Анжелесе, старые квартиры вдоль Пост и Джиари в Сан-Франциско, север Линкольн Парк и вдоль Диабон Парквей в Чикаго, затхлые отели в Сороковых Манхэттена - и заползали пережидать, пока все уляжется.

Защита сработала, как раскрывающийся зонтик, в то время как органы капитаны полиции, члены административных советов, лидеры партий, шерифы, советники - гадали, что происходит в мафии. Это была ночь Большой Жары, когда агенты ФБР в темно-синих костюмах, серых фетровых шляпах и на черных "шеви" или "фордах" проводили облаву, и делали это тщательно.

И крупные фигуры мафии заползали в норы - двойные апартаменты на востоке Сентрал Парк, домики на берегах Тахо, загородные поместья в сорока милях от Чикаго.

Мертвые были слишком известны. Луис Мерфи, Оби Хиндз, Бен Фрэнд, Леннет Крэндал в один день - это были слишком крупные фигуры. Слишком значащие.

В голове у каждого аутсайдера крутилось "Орден". Было похоже, что Братья хотят добраться до каждого.

В маленьком городке южного Иллинойса Баг Элмер, племянник Оби Хиндза, влетел в кафе "Каза Аморе" и застрелил Доминико Коста и Джека Амадео, потому что те были известны как члены Ордена. Багу достался почти такой же нрав, как и его дядюшке. Месяцем позже Бага скрутили проволокой, облили бензином и подожгли.

Но в основном аутсайдеры мафии не высовывались.

Ухо мафии в управлении полиции Нью-Йорка доложил Мусии, что из Вегаса поступил телетайп на Джонни Колини. Мусия не догадался, что это была их собственная "утка", возвращенная по другому каналу.

Мусия неистово искал Джонни в Нью-Йорке и на востоке. В отеле его не было. Девушки в квартире - тоже, и, прознав, где она работает, Мусия выяснил, что она уехала.

Еще не время было нашептать в ухо детективу о девушке по имени Дэа Гинес. Пока на неё нечего было подкинуть.

Но, если мафия не может найти Колини, может, полиция найдет Дэа Гинес?

В крупных городах, да и во многих небольших, соглашение о поддержке между мафией и полицией было непрочным и ненадежным, не считая тех, где политики служили прочным мостом между ними, как в Чикаго, в Атлантик-Сити, Канзас-Сити, в Сент-Поле.

Быть признанным мафией - это сделки по наркотикам; грабежи сейфов и складов; деньги, меха, драгоценности, ликер и сигареты; пари на лошадях, поединках, матчах бейсбола и футбола; шантаж и вымогательство; грязные фильмы, книги, фото и записи; агенства по вызову; вытягивание просроченных долгов и перевод их на другие счета; управление ночными заведениями и алкогольным производством. Прибыль со всего этого можно было получать только с благословления мафии. Без него вами займутся крепкие парни.

На некоторые отрасли этого бизнеса копы не обращали внимания, с другими боролись достаточно свирепо, чтобы вытолкнуть дельцов в Данмор, Сан-Квентин, Стейтсвил или Джексон*. Некоторым копам мафия платила, некоторым мешала.

(* названия крупнейших тюрем - прим. пер.)

Иногда мафия давала взятку закону, и часто закон помогал мафии.

Мастера Ордена нью-йоркского клана собрались вместе.

Случилось это в банкетном зале маленького ресторана на востоке Лексингтон авеню. Больше двадцати лет он был местом встреч великих фигур Ордена.

Напротив ресторана был бар и обыкновенная забегаловка. В банкетный зал вел коридор, заканчивающийся запертой дверью, у которой стояли три молодца с пистолетами. Охрана стояла час до встречи, во время встречи и час после. За коридором была вторая дверь, стальная, и запертая на стальной засов. Два из трех независимых запасных выходов вели в прилегающее здание, один - в здание на соседней улице.

В банкетном зале не было ничего необычного. Три длинных стола со свежими белыми скатертями, недорогие стулья. Вокруг одного из столов сидели пятеро мужчин. Считая троих с пистолетами и двух на каждом запасном выходе, встречу пятерых охраняли одиннадцать. Это не было специальными мерами предосторожности, таков был обычный ритуал Ордена. Такой же караул стоял на встречах в Палермо двести лет назад, когда у охранников не было ничего, кроме ножей. Караульные посты олицетворяли престиж и честь для выбранных молодых людей, это была одна из ступенек в иерархии клана.

Пятеро за столом расселись по положению. Сначала - худой мужчина лет шестидесяти, с узким лицом и большим, крючковатым носом, с длинными, густыми седыми волосами. Уже много лет он владел похоронным бюро в Бруклине. Бюро находилось на первом этаже старого многоэтажного дома, и на нем висела все та же деревянная вывеска с золотыми буквами на черном фоне, что и сорок лет назад.

Его не интересовала ни мафия, ни возможность делать деньги, которые давало ему положение в Ордене. Для него Орден был священен.

Для него Орден был способом жизни. Как Мастеру и Великому Мастеру, ему приходилось в силу природы вещей решать вопросы жизни и смерти. Некоторых людей он приказывал убить, но для блага Братства, а не своей выгоды. Он руководил вымогательством десятков тысяч долларов у богатых сицилийских дельцов и торговцев - денег в сокровищницу Ордена. Он отдавал приказ на похищение детей, иногда у таких высокоуважаемых людей, как видные врачи. Но все это было для блага Братства, как повелось на Сицилии уже тысячи лет.

Члены Ордена составляли ничтожный процент от семей Сицилии, как на родном острове, так и в Америке. Орден начинался как защита семей, источник милостей для всех семей, и он был частью Братства, которая значила для Гробовщика больше всего. Орден показывал силу, когда подчинял себе организованную преступность.

Благодаря своей чистоте и гордости, своей безжалостности, бесконечной преданности Братству, Гробовщик был самым влиятельным лидером Ордена в Соединенных Штатах. Хотя на закате жизни он и владел меньше чем пятью тысячами долларов.

Майк Сантанджело был следующим по влиянию, хотя даже его собственные бухгалтеры не могли подсчитать его состояние.

Третий контролировал почти всю оптовую торговлю фруктами и овощами Нью-Йорка. Через Орден он финансировал бизнес мафии - героин, некоторые кражи и угоны грузовиков. Как и все крупные фигуры, он ничего не видел, ничего не слышал, и только получал деньги от этих сделок.

Четвертый владел двадцатью фабриками готового платья и был магнатом индустриальных районов Манхэтена и Джерси. Из пятерых только он и Мороженый убивали людей своими руками.

Пятый владел ночными клубами и ресторанами и делал пятьдесят миллионов в год. Как и все здесь, исключая Гробовщика, он имел власть как в Ордене, так и в мафии.

После того, как Гробовщик изложил обычные дела Братства, вложенные деньги, благотворительность, маленькие человеческие проблемы, он повернулся к Сантанджело.

- У дона Сантанджело есть важное сообщение, - сказал он.

Мороженый кивнул.

- Важное сообщение. Сюда приехал Брат из Сицилии. Он не оказал нам уважения, хотя я и связался с ним. Он убил наших деловых партнеров без указания или разрешения.

- Мерфи и Бен Фрэнд? - спросил владелец клубов.

- И человек по имени Хиндз.

- Почему? В чем причина?

- Этот человек - Джулиано.

Гробовщик удивился даже больше, чем остальные трое.

- Джулиано - из Сицилии? Полиция убила его два года назад.

- Это было подстроено Колини.

Король продуктового рынка прищурился.

- Колини стоит за этими убийствами? Чего он хочет?

- Что осталось старику? Власть, - ответил Гробовщик.

- Он забыл, что мы работаем сообща?

Сантанджело кивнул тяжелой головой.

- Молодой человек жаден до власти. Сейчас я уверен, что он сделает все, что велел Колини - на что Колини его натаскал. Но Джулиано не пес Колини. Колини подослал нам тигра.

- Старый Колини спятил, - сказал обезьяноподобный владелец одежных фабрик. - Он владеет половиной денег мира. Он живет, как Цезарь, в своем дворце. Я знаю. Я был там.

Сантанджело объяснил.

- Этот человек мой друг и мой Брат. Он сидит там, в Риме, и вспоминает людей, которых ненавидел, вспоминает удовольствие наводить страх.

- Да, - сказал обезьяноподобный. - И Колини это очень любит. Деньги для него никогда ничего не значили. Только ради власти, чтобы разорвать на куски, заставить ползать, приказать убить, потому что вы ему не нравитесь. Он был кровожадным, безумным сукиным сыном.

- Братом и Великим Мастером, - добавил Гробовщик.

Обезьяноподобный вскинул глаза с Гробовщика на Мороженого.

- Ты знаешь, в каком смысле я говорю, - извинился тот.

- Но тигр Колини не останется ручным, - продолжил Сантанджело. - Мы должны приручить его. Иначе придут его люди, по двое и по трое, прячась по трюмам или работая матросами, пока он не перетащит всю армию своих молодцев с гор в Америку.

- Парни у нас на родине дикие - как и мы когда-то, - сказал владелец клубов. - Но некоторые из них Братья.

- Они молоды. Они больше преданы Джулиано, чем Ордену.

- Дни повальных убийств прошли. Не время для большого террора молодых убийц.

- Они не знают, что те дни прошли. Джулиано хочет добраться до вершины только одним ему известным способом. И делает это.

- Пошли карателей. Сегодня же.

- А старик? Мой друг и Брат, который хочет моей смерти? спросил Сантанджело.

- Твоей? Вы выросли вместе. Вы обязаны друг другу жизнью.

- Колини нужно все, - улыбнулся Сантанджело. - Мы оба богаты и могущественны. Он думает об этом по ночам. Кроме того, он послал Джулиано убить меня. Я уверен в этом.

Он покачал головой.

- Когда нам было по девять, мы дрались в переулке за Тейлор Стрит в Чикаго. Дрались до тех пор, пока уже не могли поднять руки. Он хочет окончить эту драку. Он хочет выиграть её, прежде чем умрет.

Четверо кивнули. Они поняли.

- Но что насчет Бена Фрэнда? У Джонни Колини нет ничего против Бена Фрэнда.

- Он хочет навести ужас на наших партнеров. Орден - это власть, но деньги делаются в бизнесе. В Лас-Вегасе это мог быть Бен Фрэнд или Джейк Барбер. Колини указал на Бена. Хиндз был личным делом. Я это знаю.

- Джулиано убил всех троих?

- Я так думаю. Молодой человек утверждает себя.

- Он хочет попытаться убить тебя, Майк?

- Он попытается. Вы знаете, сколько пыталось до него. Он этого не сумеет.

- Я считаю, старик Колини слишком стар. Таким людям пора умирать, обезьяноподобный посмотрел на остальных.

- Он забыл клятву Братству, - сказал Гробовщик. - И он все ещё член клана. У нас есть право.

- Я согласен, что мой друг и Брат должен умереть. Но пусть он умрет достойно, - сказал Сантанджело.

- А Джулиано?

- Я хочу, чтобы Джулиано был жив. Я хочу наблюдать за молодым человеком, который хочет убить меня. Я получу больше удовольствия, если он останется в живых.

- Но старик умрет. Итак, в конце концов ты выиграл ту драку, да, Майк?

Мороженый взглянул на обезьяноподобного, и это был тот самый взгляд, за который он получил свое прозвище ещё худощавым, горячим убийцей пятнадцати лет.

19

С утра ему было стыдно быть посыльным смерти. Но в тумане Сан-Франциско и освежающем холодном воздухе Атлантики Джонни Колини почувствовал, что тянется к миру. Он снова был Джулиано - переиграл храбрость другого. Человек прятался за вооруженных телохранителей, и все же мертв. Человек хотел убить Джонни Колини - и умер.

Заголовки всех газет были про смерти. Они поверили в армию призраков. После того, как умрет Майка Сантанджело, он может созвать глав мафии и объявить себя королем. Королем, потому что они поверят, что никто не может избежать убийц, подчиняющихся Джонни Колини.

Король, потому что он может сказать этому:

- Ты финансируешь марихуану в Мехико, героин на Кубе. Твои дилеры...

И назовет имена. Он может сказать другому:

- Ты заключаешь пари на скачках и владеешь бейсбольными площадками на восьми автомобильных фабриках. Твои связи в Вест Сайд...

И на каждого из крупных шишек он мог указать пальцем и рассказать им их секреты, потому что старик в Риме заставлял его учить эти секреты больше полутора лет.

Но больше всего они будут бояться его, потому что нигде невозможно спрятаться от Джонни Колини. Он доказал это за один оборот часовой стрелки.

Старик на вилле поймет, что сделал правильный выбор.

Он вышел из такси напротив Сант-Франсис. По пути вниз по Джиари он решил выкинуть кашемировую куртку, которую все ещё нес на руке. Было слишком холодно, чтобы ходить без пальто, а серый кашемир потускнел и помялся после холодного душа.

Он бросил его в помойку и купил темно-синее фланелевое пальто в мужском магазине на Сант-Франсис.

Благодаря этому, благодаря окатившему его столбу воды, Джонни Колини не арестовала полиция Сан-Франциско. У них было описание Джонни в общих чертах, но в Сан-Франциско было слишком много молодых людей, которые подходили под это описание. В серой кашемировой куртке его бы остановили для проверки, его, человека без установленной личности и с несколькими сотнями в кармане наличными. История Джонни Колини продолжилась бы арестом и допросами. Его передали бы ФБР, так как выяснилось бы, что он собирался бежать в Неваду. А ФБР даже без применения силы, только сочетая профессионализм с коллективной работой, вытягивало правду практически из любого.

А правда обогатила бы для Джонни альтернативу между электрическим стулом Нью-Йорка и газовой камерой Калифорнии. В Неваде осужденного могли расстрелять.

ФБР высчитало привычки Джонни, но очень слабо. Единственная привычка, определенно ему присущая, была его предполагаемая любовь к дорогим отелям и хорошей одежде. Больше о нем ничего не было известно. Спецагенты в главных городах и курортах проверяли отели-люкс в поисках подходящих примет, а портных, чьи этикетки нашли на его одежде, попросили известить о любом контакте с ним.

Аэропорты, поезда, автобусные остановки и агентства проката находились под контролем полиции, а иногда и агентов ФБР, но никто не следил за вылетающими из Сан-Франциско самолетами.

Огромная часть сведений, которое Джонни получил на вилле, касалась методов американской полиции. Он знал, какими будут поиски.

Он знал, что его не найдут. Он знал, что доберется до Нью-Йорка и убьет Мороженого.

Чувствуя тоску по землякам, он шел через буйство звуков и красок Чайна-тауна к Норт-Бич, наткнулся на бар с сицилийским названием, зашел и сел на высокий стул.

Бармен был низеньким, грузным и старым, с тяжелой челюстью, как старый добрый крестьянин. Джонни попросил сухого красного вина. Бармен долго смотрел на него изучающим взглядом.

Джонни заговорил с ним на сицилийском диалекте, и бармен ответил на нем же.

- Вам нравится американские сорта? Некоторые из них очень хороши - из Напской долины.

- В Напской долине вина очень хороши, - сказал Джонни все ещё на древнем языке. - Но делают для людей без языков или без желудков.

Снова долгий изучающий взгляд, затем бармен кивнул и тяжело двинулся к дальнему краю бара. Забегаловка была пуста, не считая двух стариков, режущихся в карты. Бармен наполнил стакан из-под прилавка и протянул Джонни.

- Попробуй.

Это вино было сделано женщиной для мужчины, как и должно быть. Богатое, с кислинкой и легкое, оставляющее приятное тепло.

- Вот это вино! - сказал Джонни.

Бармен улыбнулся.

- Пей на здоровье.

- Только если ты выпьешь со мной.

Они пили вместе. Один, два, потом восемь стаканов. Лицо старика покраснело, он громко смеялся и, смеясь, бил по стойке ладонью. Он рассказывал деревенские анекдоты, от которых несло козлиным навозом, или непристойности про деревенского простака и городскую шлюху, или про старика и молодую жену, или про двух пьяниц, которые свалились в пруд. Шутки древнее, чем сам Орден.

А Джонни будто вернулся домой в деревню. После восьмого стакана бармен Луиджи стал напоминать ему отца. Он сказал Луиджи, что он бизнесмен из Чикаго, приехавший в Сан-Франциско туристом. Но он сделал одну ошибку.

Он сказал Луиджи, что не был в Сицилии с раннего детства. А выпивая и шутя, говорил на диалекте послевоенного времени, когда там уже были американцы. Слова и обороты возникли в те годы, и только человек, бывший на Сицилии после войны, мог так свободно их использовать.

Луиджи, выросший на окраине Палермо, два года назад шесть месяцев гостил дома. Этот молодой человек использовал новый сленг, новую речь. Так зачем же он лгал?

После восьмого стакана Джонни понял, что надо уходить. Еще чуть - и он будет пьян, а волк не может быть под хмельком, когда вышли фермеры с ружьями и ловушками.

Луиджи вышел с ним, обнимая его за плечи. На тротуаре Джонни повернулся и сделал Луиджи один из знаков Ордена, незначительный - только показать, что он Брат. Трезвый, час назад, он бы этого не сделал. На ответный знак он не отреагировал.

Луиджи вернулся в бар и заговорил с одним из играющих в карты стариков.

- Вон тот - когда надрался, сделал знак пастухов. Он мне лгал.

- Я знаю, что ты платишь Ордену все, что должен, - ответил старик. Знаю, потому что платишь ты мне. Ты не должен беспокоиться о странном незнакомце, сделавшем знак пастухов.

- Но зачем приходить сюда? Чтобы поговорить со мной? Я показал знак гостеприимства, который известен каждому Брату, а он не обратил внимания.

Луиджи долго будет думать о молодом человеке. Он станет больше жертвовать на воскресных мессах и отдавать Ордену дополнительные деньги. В конце концов через месяц он услышит всю историю и узнает, кем был молодой человек. Его вложения вернутся в норму.

Джонни поймал такси до аэропорта, пообедал и сел на самолет до Нью-Йорка.

20

Марк Кромлейн разговаривал с ростовщиком напротив аптеки на углу Голливуда и Вайн, когда грузовик "Геральд-Экспресс" сгрузил первые экземпляры последнего выпуска.

- У меня отличные связи в этом городе. Ты можешь позвонить им - тебе скажут, что мне можно поверить на пять тысяч. Дьявол, мне можно поверить на пятьдесят тысяч, - говорил Кромлейн акуле бизнеса.

Тот смотрел на Марка ядовитым взглядом.

- Почему бы тебе не раздобыть деньги через свои связи?

- Деньги мне нужны срочно.

- Что за дело? Заплатить другому парню, пока он не прислал накачанных ребят?

- Драгоценности. Ты знаешь правила игры. Я плачу пять перед делом и пять, когда они приносят товар. Сбыт на востоке уже организован. Вынуть камни, распилить парочку крупных и продать оптом за пятьдесят процентов для быстрого оборота.

- Оборот, - усмехнулся ростовщик. - Пару лет назад все называли это трофеями; перед этим - добычей. Знаешь, как называю я? Деньги. Не трофеи, не добыча и не оборот, просто деньги.

- Так я получу пять тысяч?

- Какая гарантия?

- Ты знаешь Манни?

- Манни, владелец заведения в Вестерн? Конечно, я знаю Манни.

- Позвони ему. Он даст гарантии.

- Манни не фигура. Почему он?

- Я заключаю сделку. Он выберет камни, после того как их вынут и разрежут. Почти все - бриллианты. В розницу - больше сотни тысяч. Из Пеббл Бич.

- Бриллианты? А кому нужны бриллианты? - спросила ростовщик и сплюнул.

- Жене Манни, она хочет бриллианты. Я получу пять кусков?

Четырехлетний мальчуган-газетчик кричал на углу:

- Большая гангстерская война! Взорван дом в Беверли-Хиллз!

Акула займов подождал, пока Марк расплатится за газету, вырвал её из его рук и прочитал историю под заголовком.

- Никаких сделок, - сказал он Марку. - Я еду домой.

И он зашагал прочь, вернув газету. Марк прочитал её по дороге к Вайн Стрит Дерби.

Кромлейну были нужны деньги. У него было с собой больше шести тысяч, но он был должен в Нью-Йорке более пятидесяти тысяч по различным чекам. Это была его жизнь - дорогие номера, хорошая одежда, девочки из шоу, зимнее Майами - жизнь широкая, но с битвой за каждый доллар. Мафия не была рогом изобилия, мафия была только возможностью заработать деньги.

Ограбление на Пеббл Бич было шансом сорвать десять или двадцать тысяч, и он знал, что сейчас это полетело к дьяволу.

Ленни Крэндал взорван - может, только через час после того, как они разговаривали. И Бен Фрэнд убит. Стало жарко.

Все образуется за неделю или за две. Но ещё раньше головорезы примутся разыскивать Марка Кромлейна.

В душе он знал, кто он: мот. Крепче остальных, остроумный, но все же мот. Квартира в башне, Эльдорадо, костюмы по три сотни. И он закладывал свои часы по крайней мере дважды в год.

Сейчас у мота были проблемы. Он задолжал больше, чем мог заплатить. Когда он был ребенком, только вышедшим из Брунсвиля, он пробился в мафию, выбивая долги для букмекера с Третьей авеню. Находишь сопляка, задолжавшего деньги, и велишь ему побыстрее их найти. Но сейчас он не мог ни заключить пари, ни получить пять тысяч.

Так думал Марк Кромлейн, шагая по Браун Дерби. Он зашел в кафе. Там она его и увидела.

Кромлейн ниоткуда не мог знать Дэа Гинес. Она знала его визуально, потому что он зарекомендовал себя, появляясь в "Копа" или в "Риал Тониз". Он любил, чтобы его считали шишкой из мафии, и, пока он тратил достаточно и приходил с деньгами, с ним так и обращались.

Последний раз она видела его в "Риал Тониз". Должно быть, он был в Голливуде, чтобы найти Джонни Колини.

Она была среди своих. Маккейб, девушки из рекламы, толпа с телевидения...

- Ты пробудешь в городе достаточно долго, чтобы поехать в Коронадо на выходные?

Она повернулась от кабинки Кромлейна к девушке.

- Будет большая вечеринка. Здесь яхта клиента, и клиент за все платит. Вся команда субботнего ночного шоу там будет. Оставайся и пошли с нами, Дэа.

Маккейб опять завел рассказ о готовящемся новом дневном сериале.

- Ты знаешь половину людей в шоу. Ты можешь быть режиссером, сценаристом. Возможностей много, Дэа.

Нереальные люди, подумала она. Они живут в стеклянном мире среди стеклянных людей.

И вдруг будто сменилось освещение на сцене, и они обрели реальность. Это они были реальными людьми, а Джонни Колини - чем-то из криминального романа. Не настоящим, нереальным.

- Думаю, я смогу остаться, - сказала она, улыбаясь девушке из рекламного агенства. - Я никогда не была в Коронадо.

- Замечательно, мы можем поехать вдвоем. Я не говорила, что у меня "корвет"?

Дэа повернулась к Маккейбу.

- Это правда? Насчет дневного сериала?

- Я завтра возьму тебя на ленч у исполнительного продюссера. У меня с ним назначена встреча. Давай я расскажу тебе сюжет шоу...

Она принадлежала к этим людям. Сумасшедшим, образованным, удачливым и живым. Живым. Электрический стул был только подпоркой сцены, и больше ничего. Они иногда называли глухую будку в интеллектуальных шоу "газовой камерой". Живые.

Это был просто шок. Шок после тех двоих. А потом - водоворот, тайфун. Теперь она снова в своем уме.

Впервые она поняла, что не разговаривала с нормальным человеком с тех пор, как вышла из кабинки в "Риал Тониз", чтобы поговорить со свирепым, интересным молодым человеком.

- Я работала над оригинальной историей для телевидения, сказала Дэа Маккейбу. - Криминальная история - но с новой точки зрения.

- Новое на телевидении? Это никогда не пройдет, - засмеялся Маккейб, подавая знак официанту.

- Девушки, которые связываются с преступниками, - почему они это делают?

- Обычно секс. Глупые девчонки с сильным сексуальным влечением находят любовника, который добывает деньги, грабя магазины. Обычно это довольно заурядная история.

Маккейб предложил Дэа сигарету.

Дэа залилась румянцем. Горячая кровь прилила к её лицу, она была близка к истерике, потому что Маккейб сказал, что секс служил узами между глупыми девчонками и преступниками.

Дженис, которая работала на независимого продюссера крупных шоу, покачала головой.

- Дэа задала хороший вопрос. Секса можно получить вдоволь и не беспокоясь, что мотель окружат фэбээровцы, как только запахнет жареным. Так зачем такой риск?

Дэа смотрела в сторону Кромлейна. Он и не притронулся к хайболу. Он выглядел усталым, больным и встревоженным.

- Легко понять девушек, которые остаются с крупными воротилами Синдиката. Их ребята могут устроить их в шоу, купить бриллианты, взять на выходные в Тахо и Вегас. Для них это только коммерческая сделка, и их не волнует, получает папочка деньги с нефтяных вышек или из Синдиката.

- Они называют это не Синдикатом, - сказала Дэа, все ещё глядя на Кромлейна. - Это мафия.

- Ты проводила исследования? - спросил Маккейб. - Какую девушку ты хочешь взять для истории?

- О, девушки типа Дженис, например.

- Ну, спасибо! - сказала Дженис. - Дженис Кули - девушка преступника. Или я делаю все это ради любви? Беру свой пулемет и кошу толпу ради любви?

- Я думала о девушке с хорошей работой, красивой девушке из хорошей семьи. Почему такая девушка пойдет с убийцей?

Маккейб попросил счет за выпивку и пожал плечами.

- Должно быть, это все-таки секс.

- Особый род секса, - сказала Дженис. - Девушку возбуждает то, что её парень должен смывать кровь с рук, прежде чем забраться с ней в постель. Тип девушки, которой нравится особое возбуждение.

- Ее удовольствия, - сказала Дэа. - Моя история об этом. По настоящему она никогда раньше не испытывала наслаждения.

- Наслаждение? Ты действительно взялась за это, да, Дэа?

Дэа смотрела прямо перед собой и проговорила тихо:

- Девушка из моей истории похожа на Дженис, или на меня, или на любую из нас.

- Как раз на полпути между фригидной и нимфоманкой - но ниже пояса она нимфа, хотя пока и не знает об этом, - заметила Мэри Стюарт, одна из подошедших девушек из телеагенства.

На мгновение Дэа закрыла глаза.

- Это будет частью моей истории, наряду с её очень особым наслаждением - возбуждением от обладания мужчиной, похожим на восхитительное дикое животное.

- На тигра, - сказала, смеясь, Дженис.

- На тигра, - повторила Дэа. - Лоснящегося и сильного, пробирающегося сквозь джунгли на убийство.

- Кто написал тебе такую чушь? - рассмеялся Маккейб. - Какой финал у твоей истории? Только три варианта: она динамит парня, когда неожиданно понимает, что на самом деле он гадкий мальчишка; она бок о бок с ним отстреливается от копов, которые лезут в окно; или она попадает в тюрьму.

- Очень удручающий финал, - сказала Мэри Стюарт. - Позволь ей влюбиться в детектива, который объяснит ей её ошибки.

- Будет свежий подход, - сказала Дэа, допивая бокал. - Девушки из моей истории решит обуздать свою натуру. Решит стать тем, кем была раньше - и никаких больше диких удовольствий.

- Невозможно, - покачала головой Дженис. - Если бы я когда-нибудь стала дикой и моим любовником был бы такой тигр, я бы осталась дикой. Никто не поверит в такой финал.

- Почему нет? Давай предположим, что все продолжалось только неделю. Может, даже меньше. Она не слишком изменилась. Она снова может стать приличной и респектабельной.

- Ты забыла кодекс и договоренности телевизионного сообщества. Эти недалекие чудаки настаивают, чтобы плохие герои были наказаны.

Маккейб украдкой взглянул на Дэа. Это была не совсем та девушка, которую он знал в Нью-Йорке.

- О, мужчина кончит плохо, ему не поздоровится - сказала Дэа.

- Хотелось, чтобы так, - кивнула Мэри. - Быть хорошей девочкой, как мы все. Потом взять недельный отпуск, испытать все мыслимые и немыслимые наслаждения. Грабить банки, убивать людей, ощущать все убожество этого мира и упиваться любовью мужчины-тигра. Потом неделя кончается, и ты возвращаешься на работу, став ещё красивее и соблазнительнее.

- Ты ведь не героиня этой истории, правда, Дэа? - спросила Дженис.

- Почти. Это действительно случилось с моей знакомой.

Маккейб нагнулся к Дэа.

- Давай сбежим отсюда и поговорим о сериале. Я знаю местечко, где подают такие сэндвичи с мясом...

Она посмотрела на него, улыбнулась и кивнула. Он поднялся.

- Дэа вам не сказала, - обратился Маккейб к компании, когда Дэа ускользнула, - но это я - тот тигр, о котором она говорила. Мы уходим, взорвем бензоколонку, и будем наслаждаться удовольствиями, пока не прибудет ФБР. Так что пока, честные обыватели.

Когда Маккейб и Дэа пошли к выходу, она на мгновение остановилась.

- Я хочу поговорить с тем человеком.

Дэа подошла к Марку Кромлейну, и тот с изумлением поднял на неё глаза.

- Вы помните драку в "Риал Тониз"? - Она смотрела в лицо Кромлейна, все ещё со следами кровоподтеков.

Он изучал её лицо, силясь припомнить. Он с ней не спал. Она не девушка парней из мафии, которых он знал. Высший класс, роскошные волосы.

- Кто вы?

- Если хотите снова встретиться с тем человеком...

Кромлейн встал.

- Я хочу знать, кто ты.

- Послезавтра в пять он будет в "Рейнбоу Рум" в Рокфеллер центре.

Кромлейн схватил её за руку, приблизил свое лицо. Ее холодные глаза смотрели в упор. Похожие ледяные голубые глаза он видел и раньше - ему было девятнадцать, и через мгновение он того человека убил.

- Убери руку.

Он отпустил.

- Почему ты мне сказала?

- Потому что ты хочешь его увидеть. Он будет в "Рейнбоу Рум" послезавтра в пять.

Она подошла к Маккейбу, и они покинули "Дерби". Кромлейн смотрел им вслед, потом поспешно подошел к кабинке, где сидели остальные.

- Простите, кто была это молодая леди?

- Вы её не узнали? Это Маленькая Сиротка Энни.

- Не дурачь джентльмена. Эта леди была не леди, это был Джерри Льюис в светлом парике.

- Не обращайте внимания на их шуточки, сэр. Это была Королева Дня.

Кромлейн смотрел на уверенные насмешливые лица. Люди из телевидения или из рекламы, подумал он. Они ничего ему не скажут и высмеют. А если применит силу, просто вышвырнут.

- Большое спасибо, - сказал он.

В одном он был уверен. Она сказала правду. Она была в "Риал Тониз", когда он сцепился с Колини.