Глава 7 Рафаэль

– Добрый день, подскажите, вы видели эту девушку? – Показываю фотографию Флор в третьем по счёту отеле и вновь получаю в ответ те же слова, что и раньше.

– Добрый день. Простите, но мы не можем ничем вам помочь, – вновь отработанная годами улыбка и подтекст: «Пошёл на хрен отсюда, наркоман недоделанный».

А мой вид на самом деле оставляет желать лучшего. Ломка и действие наркотика с новой силой дали о себе знать несколько часов назад, рождая в голове шёпот, побуждающий достать новую дозу адреналина. Мотаю головой и делаю глубокий вдох, стирая со лба пот. Я найду силы ходить, соображать и, вообще, жить.

Вряд ли хоть кто-то мне с радостью покажет и расскажет, в каком именно отеле была Флор, а мне нужно это знать. На ноутбуке Миры я нашёл очень неприятное подтверждение причин её недоверия к сестре, а точнее, видеозапись с одной из видеокамер у главных ворот, на которой Флор выходит и садится в машину с чехлом для платья. То есть она не забирала наряд, а поехала уже с ним. Зачем, если она не предполагала встретить кого-то из знакомых в Женеве? Да, конечно, она может найти уйму объяснений, начиная с неправильного кроя и заканчивая пустым чехлом, чтобы не помять платье. Но я точно могу сказать, что фирменные вещи приобретаются уже с чехлом, и с кучей бонусов по чистке, так что ни одному её слову я больше не верю. Выходит, она приехала сюда для чего-то очень важного и взяла с собой платье, чтобы иметь алиби.

Утром мне удалось найти одну из её подружек, которая сообщила мне о том, что она возвращается сегодня, и также о том, что Флор в тот день встретилась с ними несколько позже, чем говорила мне. Она не была с ними в то время, когда подошла к нашему столику и наблюдала за нашим поцелуем. Но как она, вообще, могла знать, что мы именно там? Это не даёт мне покоя. Оливер тоже что-то не договаривает, я уверен в этом. Если он подослал людей следить за Мирой, то кто-то мог доложить об этом и Флор. Чёрт, Мира причастна к моему жестокому поступку, и если я добуду факты, то стану, действительно, полноценным преступником. Я превращусь в убийцу, потому что никогда такого не прощу ни ей, ни кому бы то ни было.

Я уже не знаю, куда мне дальше идти. Вокруг того заведения, где мы были с Мирой, слишком много отелей разного уровня, и искать там бесполезно, пора бы уже это признать. Большей информации с ноутбука Миры я не получил, но она где-то есть. И я добуду её.

Звонок мобильного телефона застаёт меня у входа в очередной отель. Скрытый номер. Сглатываю, леденея от страха, необходимо ответить, бегать от Эрнеста очень глупо.

– Да, сэр, – прочищая горло, произношу я.

– Рафаэль, прошло уже несколько дней, а от тебя ни одной хорошей и приятной для меня новости, – сухой и холодный голос мужчины ещё больше приводит в панику. Он, скорее всего, в курсе того, что я был инициатором бунта студентов и всего этого дерьма. И, возможно, знает, какой ужас я сотворил с его дочерью. И я не вспоминаю в этот момент о своей семье, а лишь ищу варианты извинений и просьб об одной встрече с ней.

– Я…

– Я устал тебе повторять, что твоя работа заключается в защите Эмиры. А в данный момент её безобразные фотографии распространяются с чудовищной скоростью, и уже оказались на моём столе, как и у моих партнёров. Помимо этого, я не вижу, чтобы ты предоставил мне имена тех, кого мне следует топить, защищая свою дочь, – не позволяя мне вставить и слова, отчитывает меня, и я, как послушный и провинившийся мальчишка, киваю ему.

– Да, я…

– Но зато ты нашёл время, чтобы отправиться в Женеву и прогуляться по городу. Итак, это моё последнее предупреждение, Рафаэль. Если ты не сделаешь так, чтобы эти фотографии исчезли, а имя моей дочери было восстановлено, то пеняй на себя. Сейчас же поезжай к тому злосчастному фотографу и любым способом выкупи все снимки, оформи бумаги и перешли их мне, как и его официальное подтверждение, что эти кадры не что иное, как монтаж. Тебе всё ясно? – Уже рычит в трубку.

– Да, сэр.

– Хорошо. Адрес я переслал шофёру. И ещё одно, Рафаэль, твоя мама очень переживает о том, в какого отвратительного юношу ты превратился, – быстрые гудки в трубке, и я жмурюсь от напоминания обо всех моих проступках. Он и матери донёс, ублюдок. Ладно, ладно… я должен, у меня есть задание, разберусь с ним, а потом вернусь сюда.

Достаю из рюкзака бутылку с водой и, допивая её, выбрасываю в урну. Направляюсь к ожидающей меня, машине и молча сажусь в неё. Меня вырвет сейчас, то ли от повышенного сгустка нервозности, то ли от долбящей ломки и жажды принять необходимый наркотик. Тошнота подкатывает к горлу, и мне приходится сдавленно попросить остановить машину. И как только шофёр жмёт на тормоза, лишь успеваю открывать дверь, и меня тошнит. Водой. Желчью. Подохнуть хочется сейчас, прямо в этой рвоте, и ничего больше не чувствовать. Не переживать за то, как дерёт горло, как с особенно жестокой силой ломит тело, и не бояться, что ни черта не успею до возвращения Миры.

– С тобой всё хорошо? – Спрашивает меня шофёр, когда вытираю рот и слабо киваю.

– Да, отравился, – хриплю и падаю на спинку сиденья, прикрывая глаза.

Конечно, он доложит об этом Эрнесту, но так плевать на то, как это выглядит в их глазах. Никто из них даже не представляет, что со мной происходит, и что на самом деле творится здесь. Они лишь о верхушке айсберга знают, а я под ним. Тону и захлёбываюсь от ледяного холода внутри.

Мы останавливаемся у модного, по моему мнению, района, где стоят высотки.

– Мне приказано сопровождать тебя вот с этим, – шофёр открывает бардачок и достаёт пистолет. Это так необходимо? Всё равно, пусть делают всё, что хотят, а я должен выполнить «просьбу» моего нанимателя и вернуться в центр, чтобы продолжить расспрашивать о Флор и найти отель, в котором она с кем-то встречалась. И о том кто это был, я тоже должен узнать сегодня.

На первом этаже располагается фотостудия с надписью на двери: «Временно не работает». Видимо, фотографа уже пытались запугать, или он просто струсил и спрятался.

– По данным мистера Райза, он здесь со вчерашнего вечера, – подаёт голос шофёр, я не запомнил, если честно, его имя, даже внешность сейчас тоже кажется незнакомой.

– Заперто, – взглядом указываю на дверь и облизываю сухие губы.

– Мистер Райз уверен, что у тебя получится попасть в любое закрытое помещение, – с явно неприятным подтекстом бросает он мне. Закатывая глаза, опускаюсь к замочной скважине и, раскрывая рюкзак, пытаюсь найти в нём что-то тонкое и искривлённое.

Я бы хотел забыть о том, кем был в прошлом и все свои навыки тоже. Но вот руки что-то делают, а голова работает, словно на автомате. Мне неприятно оттого, что я никогда не избавлюсь от клейма преступника и не смогу жить нормально, как честный человек. Видимо, честность в их мире – это ненужное качество, которое я желал бы сохранить в себе. Но могу ли я назвать себя сейчас честным? Нет, больше нет. Я увяз в этом дерьме по собственной глупости и слабости. Мне не жаль того, что я поддался своим чувствам и влюбился в девушку. Мне лишь жаль, что я её не услышал и не понял так, как должен был это сделать её защитник и настоящая опора, которую она во мне и не увидела. Мира не ждала от меня поддержки и помощи, она научилась быть самостоятельной и выживать одна в мире, в котором вокруг неё столько людей и возможностей. А я тоже умею выживать, но в другой параллельной вселенной. И здесь мне ничего не помогло, чтобы сохранить хрупкое и нежное чувство, а только смог разрушить его окончательно.

Замок щёлкает, и дверь открывается. Поднимаюсь на ноги и, бросая самодельную отмычку в рюкзак, пропускаю вперёд мужчину. В нос ударяет неприятная вонь – смесь алкоголя и мочи. Ну, хоть где-то я могу чувствовать себя как дома. Мы входим в большой и пустой холл, где раньше принимались заявки на съёмки. Далее, вижу несколько закрытых дверей, ведущих в помещения, где должны проходить фотосессии, и только одна, в самом конце, немного приоткрыта, откуда виден тусклый свет. Мужчина, идущий впереди меня, поднимает руку с пистолетом и боком толкает дверь, резко наставляя его на, выскочившего из затемнённого пространства слева, человека с револьвером.

– Что вам надо? Убирайтесь отсюда! – Хриплым голосом на английском требует он. Ох, хреновый у него вид, должен я сказать: волосы засаленные, заросшее щетиной серое лицо с тёмными кругами под карими глазами, запах пота и одежда явно не первой свежести.

– Опусти оружие, иначе я выстрелю, – грозится шофёр, пришедший со мной.

– Нет… нет… не стреляй, а то я вызову полицию и…

– Раз…

Рука фотографа, как я понимаю, дрожит, и он бегает взглядом то по мне, то по угрожающему.

– Уходите, и я ничего никому не скажу.

– Два…

– Что вы хотите от меня? Что вам нужно? Я лишь фотографирую людей, и всё…

– Я предупреждаю в последний раз: убери оружие, – зло шипит шофёр.

– Хватит, прекрати, – выхожу вперёд, закрывая собой фотографа.

– Рафаэль, у тебя приказ и у меня тоже. Лучше не мешай, а делай своё дело. Пока я держу его на мушке, ищи снимки.

– Запугиванием ничего не добиться. Дай мне пять минут наедине с ним. Диалог намного эффективнее, чем угрозы, – примирительно произношу я.

Вот сейчас я абсолютно не готов наблюдать за ещё одной невинной потенциальной жертвой заговора против Миры. Я не в силах… это уже край моего терпения и выносливости. Мне жалко и себя, и Миру, и этого мужчину, и Белча, и Сиен. Всех жалко, и мне плохо как физически, так и морально. Я не могу позволить свершить суд без доказательств. Это уже было, и вновь участвовать в подобном я не собираюсь.

– У меня есть приказ…

– Да, у меня тоже, поэтому дай мне его выполнить и подожди меня за дверью. Вряд ли он захочет, чтобы Его имя было связано с криминалом, – выделяя интонацией местоимение, перебиваю мужчину. Прищуривается на секунду, а затем недовольно выходит из комнаты.

– Пять минут, а потом мой способ, – фыркая, закрывает за собой дверь.

Тяжело вздыхая, поворачиваюсь к мужчине.

– Вы знаете, зачем мы пришли? – Тихо спрашиваю его.

– Нет. У меня семья… трое маленьких детей, а за последние двое суток я получил уйму угроз, – так же отвечая мне, опускает руку с револьвером.

– Вы однажды проводили фотосъёмку девушки по имени Эмира Райз в стиле «ню». Она дочь очень богатого и влиятельного человека. Эти снимки были опубликованы на нескольких сайтах, и их увидели люди, которые могут создать вам серьёзные проблемы, если вы не поможете мне решить это, – вкрадчиво произношу я и, сбрасывая рюкзак, опускаюсь на стул. Сил нет стоять.

– Эмира Райз? Это из-за неё такой переполох и угрозы? – Недоумённо переспрашивает меня.

– Да. Вы помните её?

– Конечно, она приехала и заплатила за работу сумму в три раза превышающую стоимость съёмки, также я составил с ней договор, по которому без её согласия я не имею права использовать снимки, – кивает мне и кладёт на стол оружие.

– Так вот, мы пришли за этими снимками. За оригиналами и документом, в котором вы отказываетесь от прав владельца и удаляете всё, что у вас хранится.

– Но это невозможно.

– Поверьте, вам лучше добровольно передать все права и уничтожить кадры, как и очистить все данные о её пребывании здесь. Упростите себе жизнь, и мне тоже.

– Рафаэль, да?

– Да, – протягиваю руку, и он пожимает её, натянуто улыбаясь.

– Жорж.

– Так мы можем помочь друг другу? Её отец очень богатый человек, и он уничтожит вас, если вы не послушаете меня. Позаботьтесь о своей семье и о бизнесе, иначе не отмоетесь от всего этого дерьма, – делаю ещё одну вежливую попытку добиться своего.

– Я понимаю, Рафаэль, но дело в том, что это невозможно по простой причине – у меня нет исходников.

– Как нет? Но вы же снимали Миру, а все фотографы, насколько мне известно, сохраняют кадры, – удивляюсь я.

– Да, это верно, но… я попал в одну неприятную ситуацию. У меня их украли отсюда. Из сейфа. Примерно чуть больше недели назад. И я знаю, что виноват сам, потому что хотел заработать, и мне обещали приличную сумму за исходники и документальное подтверждение передачи и отказа прав, как и о согласии использовать их в личных целях модели, – сдавленно говорит он и опускается на стул напротив меня.

– А кто обещал вам деньги? – Сглатывая горечь, спрашиваю его.

– Девушка позвонила, представившись доверенным лицом Эмиры Райз, и попросила о личной встрече в отеле «Ибис». Она объяснила, что дело очень конфиденциально и требует подобной конспирации. У меня множество клиентов с разными просьбами и требованиями, меня это не особо удивило. Она сказала, что за снимки мисс Райз готова отдать десять тысяч евро, и…у нас тройня родилась, а это требует огромных затрат на медицинскую страховку и другие вещи. Я не мог отказаться и поехал на встречу. В номере меня ожидала девушка, она показала бумагу, заверенную нотариально, что, действительно, выступает от лица Эмиры Райз. Девушка попросила меня сначала заполнить бумагу об отказе от претензий, затем о том, что я добровольно передаю все исходники клиенту, а затем… я выпил… она предложила вина и обед заказала. Я был голоден, целый день работал, и всё… проснулся голым, со снимками в окружении обнажённых женщин и с подписью молчать о том, что здесь случилось, и угрозами отправки этих кадров жене. Я испугался, конечно, ведь никогда не думал об изменах, а здесь такое, – он замолкает, делая глубокий вдох.

– А девушка, её имя вы запомнили? В документе что-то было? Данные какие-нибудь? Как она выглядела?

– Блондинка, эффектная девушка, ей около двадцати, может быть, немного больше. Дорого одетая и явно богатая, как и сама мисс Райз. Она знала и о дне, когда проходила съёмка и описание самих фотографий. А имя… вроде Линда или Луиза.

Перебираю в памяти всех с подобными именами, но не вспоминаю ни одной.

– Насколько вы уверены в том, что её имя было реальным, а не вымышленным? Мира никому бы не дала подобную бумагу, и эти снимки сейчас работают против неё, – поворачиваюсь к мужчине.

– Я, вообще, не уверен в том, что всё это правда. Сейчас я могу точно заявить, что меня обманули и опоили, чтобы пробраться в мою студию.

– Вы сказали блондинка? Если я вам покажу фотографию, сможете опознать её? – Копаюсь в карманах и достаю телефон. Вхожу на студенческий сайт и открываю вкладку с данными по сестринству. Поворачиваю экран к мужчине, и он, прищуриваясь, от яркого света, просматривает снимки.

– Вот, только цвет волос более тёмный, ближе к естественному, – он указывает на одну из девушек, и я округляю глаза, когда понимаю, как сильны могут быть ненависть и желание власти.

– Саммер? – Шепчу я.

– Она была очень вежлива со мной, всё так быстро говорила и очень торопилась, что я даже не подумал о том, как это отразится на мне в будущем. А затем я обнаружил, что ключи от фотостудии пропали, моя помощница сообщила мне, что кто-то входил туда ночью, и сейф был открыт. Снимки украдены. Там же у меня хранятся разные бумаги с моей подписью, как и уже готовые формуляры, ожидающие внесения в них имён клиентов, – пока он тараторит, делясь случившимся, по моей спине скатывается холодный пот.

Отель «Ибис» как раз расположен недалеко от ресторанчика, в котором мы были с Мирой.

– Вы уверены, что видели именно её? – Уточняю я.

– Да, это была та самая девушка с фотографии.

– А гипс или повязка на руке была?

– Нет, на ней было очень открытое платье, демонстрирующее все изгибы фигуры.

– И вы сказали, что она опоила вас, подделала компрометирующие снимки и шантажировала, затем пробралась сюда и украла фотографии, как и, вероятно, один из документов, чтобы иметь возможность владеть исходниками съёмки Эмиры Райз?

– Скорее всего, так и есть, потому что после случившегося я начал получать угрожающие сообщения на почтовый ящик. Вроде: «пора собрать вещи и исчезнуть», «ты ещё в городе? Тебе будет очень плохо». А потом мне начали звонить и спрашивать о том, была ли у меня интимная связь с Эмирой Райз. Как и поступали ещё более устрашающие сообщения о том, если я не удалю снимки, то вся моя семья пострадает. Я понял, что та встреча была не просто передачей прав, а чем-то очень грязным. Мне пришлось наспех закрыть фотостудию и отправить жену с детьми к своим родителям, пока ждал чего-то… вроде вашего появления. Я готов понести наказание за свою глупость, но только не трогайте мою семью. Она ведь ни при чём… она…

– Успокойтесь, никто не хочет причинить вреда вашим детям и жене. Вам придётся передать мне написанный от руки документ с вашей подписью и печатью, подтверждающий, что вы передаёте все права на фотографии Эмиры Эрнесту Райзу, а снимки… я что-нибудь придумаю. Времени мало, поэтому прошу вас, напишите это, я должен выйти отсюда хотя бы с чем-то, – прошу я.

– Хорошо. И меня оставят в покое?

– Надеюсь на это, – слабо киваю ему.

Значит, Саммер находится здесь, в Женеве. Она не уезжала домой, а наблюдала за всем, и даже её перелом или что там у неё было, тоже является фальшью, чтобы подставить Миру. Флор в то время ходила в отель. Какая вероятность того, что они действуют вместе? Что та малышка Флор, зашуганная и боящаяся собственной тени, связалась с отъявленной и неадекватной сукой? Сейчас я готов поверить во всё это и больше не видеть во Флор милую и прекрасную девушку. Чёрт, как же была права Мира. Но за что Флор так ненавидит сестру? Что она ей сделала? У Миры есть все причины, чтобы относиться к Флор так, как это было, но у Флор-то какие? И зачем ей это всё? Какой в этом смысл?

Фотограф передаёт мне бумагу, и я, разворачиваясь, выхожу из комнаты.

– Всё, поехали. Все документы у меня, – сухо произношу я, направляясь вперёд по коридору.

Мне нужны факты, но вряд ли в отеле «Ибис» мне расскажут об их влиятельных постояльцах, да и терять время я не собираюсь. Все ответы я могу получить только у одного человека – Флор.

– В университет, но перед этим останови у аптеки, – говорю я, садясь в машину.

Пока шофёр исполняет мой приказ, я пишу Эрнесту о том, что узнал и прикрепляю фотографию документа. Не утаиваю ничего, даже тот факт, что снимки были украдены, и за всем этим стоит Саммер. Пишу ему всё подряд, обещая разобраться с этой ситуацией. А он, скорее всего, начнёт судиться с теми, кто использует кадры, обнажённой фотосессии, в своих целях. Вряд ли это дело пойдёт дальше, и разбирательство с самой Саммер, скорее всего, не начнётся. Она могла уже улететь, чтобы никто не смог доказать её причастности. Но я уверен, что Флор встречалась с ней. Вероятно, она могла выставить снимки, полученные от Саммер, на сайт, и это легко проверить. И, не дай бог, я найду факты предательства Флор по отношению к Мире, то я убью её. Убью так, как знаю и умею. Я буду уничтожать всех одного за другим, пока не найду зачинщика. И мне плевать на то, что Флор обманула, подставила меня и использовала. Мне насрать на себя, а вот за то, что пережила Мира из-за их дерьмовой сущности, я истреблю их тем же способом. Я забуду о том, что мечтал стать нормальным. Я ребёнок улиц, и мне известно достаточно способов заставить человека жить, будучи мёртвым внутри, осквернённым, сотворившим с ним это.

Приняв душ и, приведя себя в более или менее достойный вид, направляюсь в столовую, не обращая внимания на тех, кто со мной здоровается. Покупаю сытный и презентабельный обед, чай, и направляюсь к главному корпусу общежития. Поднимаюсь на нужный этаж, и удерживая поднос на одной руке, стучусь в дверь. Спустя пару минут, слышу шаги.

– Флор, это я, – вкрадчиво произношу.

– Раф? Мне запрещено с кем-то говорить до внутреннего суда и…

– Детка, это же я. Обед тебе принёс, и хотел извиниться за то, что устроил в больнице. Мне так гадко оттого, что я напился и напугал тебя. Мне паршиво, Флор, ведь если бы не я, то ничего бы с тобой не случилось. Я скучаю по тебе. Ты мне нужна, пожалуйста, – скулю, ожидая вердикта. Конечно, он будет положительным, ведь я прекрасно умею убеждать девушек делать то, что хочу. Замок поворачивается, и на пороге появляется Флор. Её синяки не так красочны, как я запомнил. Ложь. Всё это ложь. Не будет жертва насилия стоять напротив меня одетая в шёлковый комплект, открывающий ещё больше обнажённое тело. Они боятся, что на них вновь нападут, и скрывают каждый кусочек кожи, а Флор – нет. Её волосы распущены, и весь вид кричит о том, что она совершенно не расстроена обстоятельствами, скорее, удручена тем, как к ней теперь относятся. Блевать тянет, но я радостно улыбаюсь ей и вхожу в комнату.

– Как ты себя чувствуешь? – Интересуюсь я и, ставя на стол поднос, поворачиваюсь к ней.

– Я не хотела возвращаться, а мама требует этого. Она зациклена на том, чтобы Миру наказали, но я… не желаю этого. А она твердит об одном: «Место главы сестринства свободно, и ты можешь его занять». Она не слышит меня, даже не хочет понять, что они все показывают на меня пальцем, а парни… мне страшно встречаться с ними, – причитает девушка, обнимая себя руками.

Какой же я был дурак, если раньше вёлся на эти огромные глаза, полные слёз, невинный взгляд, на ужимки и стеснительность! Идиот, мудак до кончиков волос, не замечающий, как явно она умеет ввести в заблуждение любого, но при этом демонстрирует то, что может быть его.

– Мне так жаль. Правда, жаль, что мать у тебя сука. Иди ко мне, – раскрываю для неё объятия, и она с радостью падает в них, захлёбываясь слезами. Поглаживаю по голове, а внутри меня такая боль. Жуткая боль, оттого что эта стерва заставила меня совершить жестокое и бесчеловечное преступление против той, кого так люблю. До сих пор люблю… так люблю. И в эту минуту мне кричать хочется, ведь я только сейчас полностью осознаю, в какое дерьмо вляпался. А Мира? Мне требуется увидеть её, обнять вот так и молить о прощении… молить, пока язык не отсохнет.

– Всё, успокойся. Всё позади, они прекратят судачить. А виновных не нашли? Насильников? – Интересуюсь я, мягко отстраняя девушку от себя.

– Нет… мама говорит, что они и не нужны, хватит того, что Мира подтвердила свою причастность к этому. Она так ненавидит её. Господи, Раф, как можно так сильно не любить своего ребёнка? Как? Не понимаю, мне хочется ударить маму за то, что она говорит. Она обезумела, отцу не позволяет звонить, забрала у меня мобильник. Она здесь и постоянно приходит проверять меня. Я не хочу быть в этом месте, Раф, не хочу, – плачет Флор, опускаясь на кровать.

– Это надо пережить, Флор. Ты должна. Ты сильная, и мы вместе справимся со всем. Я с тобой. Пусть они делают что хотят, я найду выход. Я спасу тебя, – шепчу, присаживаясь на корточки.

– Да? Ты это сделаешь ради меня? А как же Мира, Раф? Ты что, тоже ненавидишь её? Вы же вместе были? – Всхлипывает.

– После того, что она сделала с тобой, мне противно даже от мыслей о нашей мимолётной связи. Мне хочется оттирать губы, пока они корочкой не покроются. Я не ожидал, что она может быть такой жестокой к тебе, своей сестре. И я счастлив, что тогда заставил тебя подписать заявление, Флор. Ты всё правильно сделала, – нежно убеждаю её.

– Но ты же не помнил…

– Да, из-за алкоголя. Когда всё это случилось с тобой, я понял, что все мои эмоции и злость идут от крепких чувств к тебе, Флор. Я переживал ту ночь ужасно, представляя, что мог быть на их месте. И мне удалось бы показать тебе, чего ты достойна. Не боли. Не побоев и не насилия, а нежности, чувственности и медленных поцелуев, – продвигаюсь рукой по её бедру, касаясь кожи, и она не вздрагивает, а задерживает дыхание, ожидая более красноречивого подтверждения моей лжи. И разве так ведёт себя жертва насилия? Нет, миллион раз, нет! Она будет дрожать от страха, отбиваться и быть… Мирой. Её я бы принял за жертву насилия, а вот девушку, приоткрывшую губы для поцелуя, нет.

– То есть ты… ты любишь меня? – Шепчет Флор.

– Конечно, детка, конечно. И я знаю, что моё положение…

– Да плевала я на это, Раф. Я думала, что тебе будет противно прикасаться ко мне, и ты… господи, Раф, я так счастлива. Только ты у меня есть, – Флор сама обхватывает моё лицо и прижимается к моим губам своими.

Так, главное, чтобы не стошнило. Держись, Раф, покажи ей, как сильно её «любишь». Притупи её сомнения, а затем… затем будет очень больно.

Флор отрывается от моих губ и смотрит на меня триумфальным взглядом. Как будто добилась того, чего всегда хотела.

– И я волнуюсь о тебе. Ты должна поесть, хорошо? А я буду здесь, если придёт твоя мать, то спрячусь и подожду, пока она не уйдёт. Я тебя не оставлю одну, и все они у меня в кулаке. Скажу: «принять тебя, как свою королеву», они это сделают, а Эмира Райз поплатится за всё, что причинила тебе, – выпутываюсь из рук Флор и, поднимаясь, указываю на поднос.

– Я не хочу быть королевой, Раф. Мне это не нужно, я просто быть любимой тобой хочу, и всё. Уехать отсюда куда угодно и забыть о том, насколько это место гадкое и жестокое, – тихо отвечая, она подходит ко мне и садится на стул. Пододвигаю к ней поднос, улыбаясь, и наблюдаю, как ложка за ложкой она съедает снотворное.

Не отрицаю, что поступаю неверно по отношению к Флор, но она лжёт. Она соучастница преступления против моей любимой. И я не пощажу никого, но мне нужны доказательства, чтобы начать мстить. Они мне требуются сегодня, и тогда все будут бояться моего гнева.

Флор съедает половину того, что я принёс, и допивает чай. И этого хватит, чтобы через десять минут она почувствовала сонливость, и я, как придурок, с улыбкой предложу ей полежать. Я обниму её и буду рассказывать о том, что нас с ней ждёт, пока девушка полноценно не подарит мне шанс влезть в её аккаунт.

Убедившись, что Флор спит, поднимаюсь с кровати и подхожу к её компьютеру. Я помню пароль, который запомнил в тот день, когда она возмущалась после моего обвинения из-за слитых фотографий нашего поцелуя. А на сайте уже вбиты её данные, поэтому остались считаные минуты до правды. Навожу курсор на вкладку с сообщениями и щёлкаю на неё. Передо мной открывается несколько диалоговых окон, но фотографии Саммер нет, поэтому я начинаю с самой первой. Обычные вопросы о её самочувствии от разных студентов. И я кручу колёсико мышки вниз, пока не нахожу странный аккаунт с набором цифр и подписью – сайт. Выходит, есть ещё один аккаунт, на котором и содержится вся информация. Я рад, что они не так умны, как им хочется.

Достаю свой мобильный и фотографирую сообщение. Выключаю компьютер и пишу записку Флор о том, что меня вызвали к директору. Выхожу из её комнаты, забирая с собой поднос с остатками еды, который выбрасываю в ближайшую урну.

Если один из наборов цифр это пароль, то второй должен быть логином. Пока иду к сестринству, пытаюсь войти под этими данными на сайт, но не выходит. Хорошо, цифры могут означать буквы по их очерёдности в алфавите. Поехали. Пробую разные комбинации, затем проделываю то же на компьютере, и это занимает больше времени, чем я ожидал. Но всё же, нет ничего, чего я бы не смог угадать. Это моя стезя. И вот передо мной открывается страница, с которой и были выложены фотографии, обнажённой Миры, наши с ней снимки из кафе и много статей едкого содержания. Вот оно. Бывший профиль Беаты. И всё, что я вижу и читаю, вбивает в моё сердце острые гвозди, прорывающие его и окропляющие кровью мою боль. Я даю ей унести меня в тёмный и безграничный мир осознания потери из-за своей глупости и желания увидеть новую жизнь. Господи, как же невозможно сильно я раскаиваюсь во всём. Но теперь, получив доказательства, я отвечу. Отвечу так, чтобы никто больше даже не подумал о том, чтобы притронуться к Мире, подойти к ней или же посмотреть на неё. Я начинаю уничтожать… а потом самого себя, потому что прощения я не заслужил.

Загрузка...