Король решает всё

Глава 3

Она проснулась с ощущением, что проспала работу. Холодная волна шока сменилась досадой, было светло и ярко, как будто уже часов десять.

«Коля мне весь мозг высверлит… Надо ему позвонить.»

Вероника попыталась спустить руку с кровати, чтобы нащупать на полу телефон, но поняла, что не может пошевелиться. Удушающая слабость накатила волной, в глазах потемнело. Она чуть повернула голову и увидела встрёпанную макушку Миланки, она спала, сидя на полу у кровати и положив голову на сложенные на краю руки.

— Мил… — слабым голосом позвала Вера. Подружка пошевелилась и подняла глаза, зевнула, потёрла мятое лицо:

— Чего?

— Ложись, чего ты на полу спишь? — слабо улыбнулась Вероника и вяло похлопала по кровати рядом с собой.

— Нет, — подружка зевнула и сонно замотала головой, — я не могу.

— На работу надо? — сочувственно улыбнулась Вера. Она наконец поняла, что происходит — она заболела, а Милка с ней сидит. Подружка кивнула:

— Да. Ты как себя чувствуешь?

— Как какашка, — глупо хихикнула Вера, — пока лежу, вроде все нормально, но лучше не поднимать.

Миланка хрипловато рассмеялась и потёрла лицо, зевнула и встала, осторожно опираясь на кровать:

— Ты есть хочешь?

— Да, — решительно кивнула Вера, улыбнулась и добавила: — Только давай лучше я приготовлю, ладно? А то знаю я твои шедевры.

— Неправда, — возмутилась Милка, опять раззевалась и махнула рукой, — а впрочем, чего это я? Готовь, мне же лучше.

— Вот это по-нашему, — хихикнула Вера, осторожно пытаясь подняться. На удивление, всё получилось. Встала, поняла что совершенно голая, надула губы: — Милка! Это ты меня раздела?

— Ага, — подружка достала из шкафа халат и протянула, — на.

— Это твой? — Вера пощупала ткань и прижала к щеке, — мягенький… Всё, можешь обратно его неделю не ждать.

— Да забирай, мне не жалко.

— А с чего это ты такая щедрая? — Вера набросила халат и стала завязывать, с прищуром глянула на вертящуюся перед зеркалом подружку. — Признавайся, скомунидзила у меня какую-то шмотку?

— Ага, — рассмеялась Милка, — трусы с котятами!

— Нэ займай моих котят! — прогундосила с акцентом Вера, подняла указательный палец, — они тебе не нравились, так и нечего теперь.

— Да ладно, шучу, вон они лежат, — Миланка кивнула куда-то в угол, Вера махнула рукой и вышла из комнаты:

— Чур, я первая в туалет! — повернула влево и внезапно на что-то наткнулась, как будто в коридоре стоял шкаф. Милка тут же подхватила её за пояс и хихикнула:

— Первая, первая, не спеши только. Пойдём.

В туалете Вера чуть не уснула, потом чуть не наелась зубной пасты, потом так увлеклась умыванием, что Миланке пришлось самой закрывать воду и вытирать ей лицо. Они пошли на кухню, Вера открыла холодильник и залипла, пытаясь понять, почему там ничего нет.

— А где еда? — вздохнула она. — У нас что, мальчики были?

— Типа того, — рассмеялась Мила. — Что будешь готовить, что тебе достать?

— Супчик, наверное, — вздохнула Вероника, закрывая холодильник, — твой любимый. После болезни самое то. А достать… доставай, что есть, я выберу.

Миланка выложила перед ней на стол кучу продуктов, включая целую курицу, почему-то совершенно не холодную, как будто её только что ощипали.

— Ты на рынок ходила, что ли? — нахмурилась Вера, щупая мясо.

— Ага.

— Что ещё купила? — Вероника убрала со стола лишнее и поставила воду, включила маленький огонь, достала нож.

Милка что-то говорила, потом замолчала. Вера задумчиво резала мясо, солила, мешала, чистила овощи… в какой-то момент поняла, что тихонько поёт, улыбнулась и обернулась через плечо:

— Мил, не филонь!

— Чего? — выпрямилась подружка, — помочь что-то?

— Да ну тебя, с тебя помощи, — фыркнула Вера, — подпевай! — Зажмурилась и завопила в потолок: — Секс и рок-н-ролл, старый «Ибанез», мой друг вчера умер, а сегодня воскрес! Ну чего ты, подпевай!

— Я не знаю эту песню, — захихикала Миланка, Вера надулась:

— Врёшь ты всё, её все знают.

— Спой другую, — предложила Милка, Вера вздохнула и задумалась:

— А вот эту знаешь? Счастье подобно волнам, что ласкают скалы. А мы его искали в городских кварталах… Знаешь?

— Нет, не знаю, — вздохнула Милка, подпирая щеку ладонью. — Пой дальше, мне нравится.

Вера запела дальше, часы цокали, суп варился, они поели и Веру опять стало клонить в сон. Миланка пообещала сама помыть посуду и отпустила Веронику спать, у неё так кружилась голова, что она опять заблудилась в коридоре и едва нащупав кровать, завернулась в одеяло и уснула.

В следующий раз она проснулась среди ночи, в голове был полный бардак, в темноте комнаты было практически ничего не видно. Она осторожно встала с кровати, поморщилась от вспыхнувшего света и чуть не наступила на спящую на полу Эйнис, на цыпочках обошла её и тихонько прикрыла за собой дверь. Осмотрелась и поняла, что вышла из той самой дальней комнаты, в которую пока не заходила, это спальня.

«А сидела со мной вчера Эйнис, а не Милка. Жесть, вот это меня глючило.»

Вера сходила в туалет, умылась, внимательно рассмотрела себя в зеркале — бледная и с кругами под глазами, волосы грязные. Осторожно забралась в ванну, искупалась, опять надела халат. Поняла, что успела проголодаться, и пошла на кухню.

Там уже горел свет и сидела сонная Эйнис, она слабо улыбнулась Вере и потянулась:

— Очнулась, певица?

— А хрен его знает, — пожала плечами Вера, — мне и в прошлый раз казалось, что я очнулась.

— Глюки, — сочувственно наморщила носик Эйнис, — обычное дело при белой лихорадке. Но если оно закончилось, то уже не повторится, можешь расслабиться. Теперь будет только упадок сил и обезвоживание.

— И то хорошо. — Вера взлохматила мокрые волосы и кивнула на холодильник: — Я есть хочу, ты будешь?

— Да, — оживилась Эйнис, — садись, я сама.

Когда она достала кастрюлю, суп в ней ещё дымился, его можно было сразу есть. Вера оценила этот маленький плюс, а ещё оценила, какую огромную тарелку взяла себе Эйнис.

— Ты всегда так много ешь? — озадаченно смерила взглядом блондинку Вера, Эйнис скорчила рожицу:

— Чего бы и не съесть, если вкусно? — Вернула суп в холодильник и подала Вере ложку. — В первый раз вижу человека, который в бреду мало того, что готовит, так ещё и готовит хорошо.

— Обращайтесь, — улыбнулась Вера, — я люблю готовить.

— Не нарывайся, я же могу и обратиться, — с шутливой угрозой подняла бровь Эйнис, запуская ложку в суп. Вера тоже принялась за еду и опять её потянуло в сон, не успела она даже доесть.

Эйнис отвела её в спальню, а сама стала устраиваться на полу, Вера вздохнула:

— Чего ты как собака, на коврике? Ложись ко мне, кровать большая, я не пинаюсь во сне, честно.

— Это неприлично, — скривилась Эйнис, Вера фыркнула и закатила глаза:

— Да не скажем мы твоему архиприличному свежемороженому министру, ложись!

Эйнис прыснула, закрыла себе рот ладонью и тихо сказала:

— Шен хороший, зря ты так.

— Он офигенный, — иронично протянула Вера, — но это не отменяет того, что я сказала. Ложись, мне совесть не позволит спать, зная, что ты на полу свернулась.

Блондинка вздохнула, развела руками и обошла кровать, стала укладываться на одеяло с той стороны. Вера лежала, глядя в потолок, пока Эйнис не перестала шуршать где-то на другом краю огромной кровати, потом стало тихо. Вера тоже устроилась поудобней и стала засыпать, когда услышала шёпот Эйнис:

— Кто такая Мил?

— Милка, — шёпотом хихикнула Вера, — она терпеть не может, когда я её так называю. Её полное имя — Милана, а я сокращаю до Милки. Это моя подружка, мы когда-то жили вместе.

— Жили вместе с подружкой? — Эйнис перевернулась на бок, чтобы лучше её видеть, Вера тоже чуть повернулась.

— Да. Это у вас тоже неприлично?

— Ну… У нас девушка живёт с родителями, пока не выйдет замуж или не станет служить в каком-то доме, тогда ей выделяют комнату для прислуги, но в ней она живёт сама. — Вера криво улыбнулась, но промолчала, Эйнис повозилась, потом спросила: — А ты правда не из аристократии?

— Правда. В моём мире уже лет сто нет аристократии, по крайней мере, в моей стране.

— Ты ведёшь себя как благородная… иногда, — Эйнис хихикнула, — а иногда нет. — Вера опять промолчала. — Расскажи про свой мир. Как там живут?

— Да как… по-разному. Есть богатые, есть бедные.

— А ты?

— Я посередине, — усмехнулась Вера. — Хотя, если сравнивать только с людьми моего возраста, то я ещё очень неплохо устроилась. У меня есть образование, сносная работа, съёмная квартира, которую я занимаю сама, без всяких соседей и подружек.

— Ты же говорила, что жила с подружкой? — нахмурилась Эйнис.

— Да, поначалу. Когда мы только приехали в большой город, то жили вдвоём, так дешевле снимать жильё и вообще удобнее, плюс не скучно. А потом, когда устроились и нашли хорошую работу, то разъехались.

«Потому что поссорились из-за Виталика, в который раз. Но в который раз помирились, к счастью.»

— А кем она работала?

— Проектировщиком систем вентиляции, — Вера усмехнулась, махнула рукой, — инженер, короче.

— У вас женщины могут работать на таких должностях? — с благоговейным трепетом прошептала Эйнис, Вера горьковато рассмеялась, потёрла лицо:

— Бог мой, куда я попала… Вот это мир у вас. Чего мне дома не сиделось?

— Мир как мир, — пробурчала Эйнис, отворачиваясь.

— Ты просто не была в других, — вздохнула Вера, — спокойной ночи.

Она тоже отвернулась, а спустя полминуты уснула, так и не дождавшись ответа.

Вера проснулась одна. За окном серели сумерки с оранжевым отливом — закат. Свет включился автоматически, как только она села на кровати, так что выключатель искать не пришлось. Опять хотелось есть и пить, она встала и заправила кровать, потянулась, с удовольствием ощущая, как напрягаются разленившиеся мышцы.

«Вероятно, со спортзалами тут туго.»

Умылась, расчесалась, сменила халат, позвала Эйнис. Эйнис не было, Вера пожала плечами и пошла инспектировать холодильник. Суп надоел, так что она решила приготовить что-нибудь новое, из наличных продуктов получался салат и жареная картошка с грибами, за них Вера и принялась.

Часов на кухне не было, Вероника отметила про себя, что в тот раз они ей приглючились. Солнце село, за окном стало окончательно темно, в перерывах между готовкой она пыталась рассмотреть что-нибудь на улице, но ничего не было видно. Она поняла только, что находится не на первом этаже, второй или третий, но не выше.

За дверью раздались шаги, из-за шипения картошки на плите Вера не сразу расслышала, а из-за того, что как раз мешала, не сразу обернулась.

— Эйнис, надеюсь, ты голодная, потому что я приготовила на целую роту! Доставай тарелки, уже почти готово.

— Роту не обещаю, но человек пять организовать могу.

Вера вздрогнула от прохладного ироничного голоса министра Шена и обернулась:

— Здравствуйте, — смущённо поджала губы и опустила глаза, — я думала, это Эйнис.

И тут до неё дошло, что у министра в руках букет цветов, она опять повернулась к нему и ошарашенно уставилась на букет. Цветы ей были незнакомы, но выглядели просто шикарно, крупные красные бутоны в окружении синевато-зелёных листьев, к тому же, терпкий сочный запах пробился даже сквозь кухонную атмосферу. Она боялась поднять взгляд и посмотреть ему в глаза, но улыбаться начала раньше, чем соображать, кому это и по какому поводу.

«Неужели это благодарность за то, что я рассмотрела яд под ногтями того мужика в клетке? Вот это да, не ожидала такого от министра заполярья.»

— Это вам, — самым сухим тоном в мире пробурчал министр, — от бедного блаженного Эрика. Он так впечатлился вашей работой в лагере Тонга и… хм, другими вашими качествами, что полчаса умолял меня передать вам цветы. — Вера наконец подняла взгляд от букета к его лицу, на лице министра было недоумение и скорбь по загубленному мужскому мозгу. И лёгкое злорадство. — А когда я у него на глазах разобрал букет и вытащил оттуда маяк для телепортации, приказав объяснить, он резко проглотил язык.

— И, — напряжённо сглотнула Вера, — что теперь будет?

— Теперь будет расследование, — с досадой поморщился министр, — которое установит, вражеский ли он агент или просто наивный дурак. — Он вздохнул, повертел в руке букет. — Дело в том, что в спецгруппы дураков не берут, к тому же, Эрик уже не раз доказал, что голова у него работает как надо, что наводит на неутешительные мысли. Но, кто знает, — он саркастично приподнял брови, — иногда женские чары творят с мужским мозгом мистические вещи. Возьмите, не выбрасывать же его теперь, бедняге Эрику он слишком дорого обошелся.

Вера выключила плиту, есть расхотелось. Вытерла руки полотенцем и взяла у министра несчастные цветы. Букет похрустывал в руках, головки цветков качались, перекатывая по лепесткам капли воды. Она почувствовала, как опять начинает кружиться голова.

«Грёбаный сумасшедший мир.»

Перед глазами всё поплыло, она шмыгнула носом и тихо сказала:

— Красивые. Как называются?

— Дайрские розы, — печально выдохнул министр. — В наших широтах их очень трудно достать.

Вера оторвалась от цветов и столкнулась взглядом с Эйнис, стоящей в дверях между гостиной и библиотекой. Министр не закрыл дверь на кухню и Эйнис было отлично видно их обоих, и судя по её злому до дрожи взгляду, ей очень не нравилось то, что она видит. Министр что-то понял по выражению лица Вероники и обернулся, блондинка обожгла его полным ненависти и разочарования взглядом, развернулась и молча ушла.

— Эйнис! — министр бросился за ней, но судя по звуку шагов до самой стены, не успел.

Вероника села на табуретку, уткнулась лицом в цветы и глубоко вдохнула, чувствуя, как на лепестках прибавляется капель.

«Офигеть. Бедному Эрику достанется за маяк в цветах, бедному министру влетит за работу курьера, бедная Эйнис меня возненавидит, даже если он ей всё объяснит. Офигеть.»

Она встала и попыталась найти вазу.

Пристроив букет раздора на каминной полке, Вероника села в кресло и откинулась на спинку, отстранённо изучая узор каминной решётки. Изящная ковка изображала побеги винограда, обвивающие луки и стрелы.

В библиотеке раздались шаги и она повернула голову, даже не пытаясь угадать, кто войдет — Эйнис была крупной девочкой и шагала так же твёрдо, как и министр, да и обувь носила почти как у него. Вошёл министр.

— Простите, — он чуть склонил голову, подошёл и сел во второе кресло. Вера смерила его взглядом, синяков и царапин не нашла, но лёгкий румянец всё же присутствовал.

— Эйнис в порядке? — Он молча кивнул. — Она придёт?

— Нет, она уехала на неделю, у неё спецзадание в другом регионе, — сухо пробурчал министр, тоже принимаясь рассматривать камин.

— Допрашивать припадочных сук востока? — невозмутимым тоном спросила Вера.

— Именно, — с лёгким вызовом ответил министр.

— И когда она вернётся, мне лучше бы не поворачиваться к ней спиной? — полушутливо усмехнулась Вера, министр поморщился:

— К ней всегда можно поворачиваться спиной, она надёжный человек. Просто она… легко вспыхивает. Но быстро прогорает. Это пройдёт.

Вера молча усмехнулась и опять уставилась в камин.

«Это ревность, господин министр заполярья. И она не пройдёт, нет. Даже не надейтесь. Судя по её взгляду, она считает вас своей собственностью и будет за вас драться до последней капли крови.

Теперь понятно, почему она меня так невзлюбила фактически ни за что. На самом деле, есть за что — я старше и красивее, а Эйнис, судя по всему, неуверенная в себе и страшно неопытная в амурных делах, поэтому её и бесит моя уверенность, поэтому она нормально ко мне относится наедине и убить готова в присутствии своего обожаемого министра.

Это не пройдёт, мне надо научиться с этим жить.

Но излишняя проницательность может выйти мне боком, а в этом конкретном случае мы никак не заодно, так что я лучше промолчу о своих наблюдениях, целее буду.»

— Как ваш политзаключённый? — скучающим тоном осведомилась Вера, рассматривая букет. Министр тоже посмотрел на цветы и бесстрастно ответил:

— Казнён в порядке очереди, позавчера.

— Сколько я провалялась? — нахмурилась она, министр бросил на неё сочувственный взгляд:

— Двое суток. Вот ваша серьга, кстати, — он достал из внутреннего кармана серёжку и протянул ей, Вера взяла.

— Спасибо. И доктору спасибо передадите от меня, он мне снился, лечил меня. — Она попыталась вставить серьгу в ухо, не получилось, она слишком давно не практиковалась.

— Помочь? — сочувственно предложил министр, Вера попробовала ещё раз и сдалась:

— Да, пожалуйста. — Она встала, министр тоже поднялся и подошёл к ней, продел и застегнул серьгу, Вера пощупала её и чуть улыбнулась: — Спасибо. Я их не снимаю уже много лет и разучилась. Это подарок.

— От кого? — глаза министра как будто бы потеплели, Вера даже невольно улыбнулась.

— От сестры. Мы редко видимся, но стабильно шлём друг другу подарки. — Она пощупала серьгу и задумчиво опустила глаза, — у неё хороший вкус, её подарки не хочется снимать.

Она опять начала рассматривать бронзовые завитки каминной решётки, мысли понеслись куда-то далеко, но голос министра вырвал её из задумчивости:

— У вас большая семья?

— По меркам моего мира, большая, — кивнула Вера. — Мама, папа, я, сестра младше меня на два года и брат совсем маленький. — Она чуть улыбнулась и шутливо продолжила: — А ещё собака, два кота, попугай и рыбки.

Министр коротко улыбнулся и Вера подумала, что это второй раз, когда она видит его улыбку. В голове как будто блеснула молния, на миг осветившая сознание какой-то важной догадкой, но всё тут же померкло и она не успела поймать мысль. Нервное разочарование саднило внутри, как сорвавшаяся в последний момент крупная рыба, которую удалось увидеть, но не удалось поймать.

«Надо подумать об этом позже.»

Она потёрла лицо и попыталась заполнить нависающую паузу:

— А у вас большая семья?

— У меня нет семьи, — быстро ответил министр. Вера поёжилась от его опять обледеневшего голоса, он заметил и сказал чуть мягче: — Я женат на работе, и за последние десять лет работа подарила мне пятерых великовозрастных детей, так что скучать не приходится.

— Если все пятеро хотя бы наполовину как Эйнис, то вам надо требовать молоко за вредность, — шутливо округлила глаза Вероника, он непонимающе нахмурился:

— Молоко за вредность?

— Это так в моём мире раньше было. На всяких вредных производствах, где условия труда портят здоровье, выдавали молоко, чтобы работники пили и вроде как оздоравливались.

— Не проще поднять зарплату? — приподнял брови министр, Вероника развела руками:

— Не факт, что они на эту зарплату что-нибудь полезное себе купят. А если молоко выдать, то выпьют, никуда не денутся.

— Ну, может быть, — протянул министр, бросил взгляд в сторону кухни: — Вы собирались ужинать? Я могу зайти попозже.

— Да, — вздохнула Вера, — собиралась. Я думала, Эйнис со мной поест, а она… — Она поджала губы и пожала плечами, отводя взгляд, коротко невесело улыбнулась: — Я правда на роту приготовила, Эйнис очень много ест, я в шоке, как в неё столько влезает. Она, конечно, большая девочка, но не настолько, у меня даже, — она развела руками, — даже папа столько не съест!

Министр недоверчиво нахмурился:

— Не замечал за ней, если честно.

— Ну не знаю, может, в вашем мире все столько едят, — подняла ладони Вера. — А вы уже ужинали?

Он немного удивлённо замер, потом пожал плечами:

— Вообще да, но могу перекусить за компанию, если вы не привыкли есть в одиночестве.

— Вот и отлично, — улыбнулась Вера. — Пойдёмте, всё уже готово.

На кухне она быстро расставила тарелки и положила по чуть-чуть себе и министру, взяла вилку и решила тихонько понаблюдать за гостем. Как она успела заметить, манеры Эйнис за столом не отличались особой изысканностью, ей хотелось посмотреть на министра и сравнить — вдруг она тоже нихрена не понимает в местной культуре приёма пищи.

По крайней мере вилку он держал так же, как и Вера, так что она расслабилась и тоже взялась за еду, но через секунду замерла и уставилась на министра, застывшего с вилкой во рту. Он заметил, что она на него смотрит, опустил глаза, прожевал и тихо сказал с лёгким смущением:

— Я понял, почему Эйнис много ест. Я тоже съем много.

Вероника польщенно расплылась и уткнулась в тарелку, чтобы он не видел, как она покраснела.

— А как вы с ней познакомились?

— Не очень приятно. — Министр помолчал, поднял взгляд на Веру и криво усмехнулся: — Вы умеете хранить секреты?

— Да, — серьёзно кивнула Вера, — услышала и забыла, железно.

— Просто, если Эйнис узнает, что я вам рассказал… к тому же, это государственная тайна, — серьёзно понизил голос он.

— Никому, — решительно мотнула головой Вера и с пафосом добавила: — Что рассказано на кухне, останется на кухне.

Он фыркнул и после паузы сказал:

— Эйнис обворовала королевскую сокровищницу. — Вера подняла брови на середину лба, не имея возможности заговорить из-за набитого рта, министр кивнул: — Да. Она первый вор в истории Карна, сумевший украсть королевскую корону и не попасться. Ей было пятнадцать лет и она всё провернула сама. — Он уважительно приподнял брови: — Лучшие следователи себе месяц лбы расшибали, пытаясь найти уже даже не вора, а хотя бы корону, потому что приближался официальный праздник, на котором король должен был предстать во всех регалиях, а главная регалия пропала.

— Нашли? — заинтересованно заёрзала Вера, министр усмехнулся с лёгким самодовольством:

— Я её вычислил. Факт пропажи короны держали в строгой тайне, но один знакомый следователь мне рассказал. Я тогда занимался организацией нового отдела в разведуправлении, искал талантливых людей и мне очень хотелось заполучить этого наглеца себе. Я поставил условие, что верну корону, если мне отдадут вора. — Он на время замолчал, подчищая тарелку, протянул пустую: — Ещё.

Вера улыбнулась и встала за добавкой.

— И как вы её нашли?

— Опросил прислугу и стражу во дворце, сопоставил результаты. Сокровищница — не проходной двор, чтобы туда попасть, нужно входить в определённый узкий круг.

Вера поставила перед ним тарелку:

— Прошу. Но неужели следователи этого не сделали?

— Спасибо. Конечно, сделали, — он опять взял вилку и с гордостью приподнял брови, — но мы с ними фокусировались на разных вещах. Они пытались найти опытного хитрого вора, а я искал гения. Дерзкого и скорее всего, молодого, со свежим взглядом на очевидные вещи.

Он опять замолчал, Вера доела свою порцию и попыталась подсчитать, сколько лет назад это было. Расчёты упирались в то, что она не знала, сколько Эйнис сейчас, она выглядела где-то на двадцать, плюс-минус года три.

«Если ей тогда было пятнадцать, то сколько вы уже вместе?»

— Чем больше я изучал дело, тем больше поражался её таланту, — продолжал восхищаться министр. — Она пошла не по пути взлома и поиска лазеек, а по пути истинного шпиона — постучись и тебе откроют. — Он бросил на Веру хитрый взгляд, — люди высокого происхождения не замечают прислугу, считая её мебелью, легко заменяемой и безвольной. Эйнис воспользовалась своей безобидной внешностью и умудрилась три дня прожить во дворце, придумав на ходу легенду о том, что она подменяет больную тётю. Она всем говорила, что выполняет поручения, и ходила практически везде, познакомилась со всеми стражниками и втёрлась в доверие к кухаркам и слугам, а потом в один прекрасный день украла ключ от сокровищницы у казначея, прикинувшись новой уборщицей. Потом переоделась в кухарку и украла с кухни еды, потом изобразила помощницу алхимика и буквально из-под носа у него увела сильное снотворное. Ещё раз переоделась и пошла на кухню, подсыпала снотворного в воду женщине, разносящей еду стражникам, той стало плохо, она провела её в комнату. Всем вокруг сказала, что эта женщина заболела, но её кто-то заменит. И всем объявила, что ей нужно помочь в прачечной и если что, искать её там. А сама пошла к стражникам и накормила их ужином со снотворным, а когда они уснули, просто открыла сокровищницу и взяла корону. — Он поражённо приподнял плечи: — Там магическая сигнализация, она считается лучшей и взломать её невозможно. И знаете что? Она не стала. Она просто сунула корону в корзинку и пошла обратно на кухню. Когда придворный маг и стража бежали к сокровищнице, она прошла мимо них, даже не прикрыв лицо, с её невзрачной внешностью это не понадобилось, её и так никто не заметил. Она сходила в прачечную отметиться и пошла спать, а на следующий день напросилась с поваром на рынок и проехала через ворота, увозя корону в корзине для еды. А на рынке сказала повару, что встретила тётю и её можно не ждать. И всё, Эйнис пропала, искать её никто и не думал, все решили, что её больная родственница вышла на работу и больше замена ей не нужна.

— А как вы догадались? — Вера слушала, зачарованно подперев щеки ладонями, министр с показной небрежностью отмахнулся:

— Простой анализ, это классика работы. Следователи прокололись на том, что хотели видеть в воре кого-то внушительного, чтобы им было не стыдно предоставить его королю. Они как будто специально закрывали глаза на мелькающую тут и там «девочку», эта «девочка» никому даже имени своего не назвала за три дня, она так гениально дурила людям головы, что они даже не замечали, как ими манипулируют.

Вера попыталась представить вспыльчивую, ревнивую Эйнис в роли манипулятора, образ не клеился, она оставила попытки.

— А что она сделала с короной? Это же ценная вещь, её не так просто продать, верно?

— О, да, — кивнул министр. — Но дело в том, что она не собиралась требовать за корону полную цену, она быстро сбыла её с рук за весьма скромную сумму, собрала семью и уехала из города буквально за день.

Он замолчал и как-то помрачнел, Вера не стала его торопить, собрала тарелки, поставила на стол новые, подала салат. Министр повертел в руках вилку и тихо спросил:

— Знаете, почему она это сделала?

— У неё не было выбора? — предположила Вера, министр кивнул:

— Как вы догадались? — Она пожала плечами и он не стал настаивать. — Да, у неё не было выбора. Когда я её поймал, то долго пытался убедить, что её никто не казнит и даже судить не будет, что теперь всё будет хорошо, у неё будет высокооплачиваемая работа и она сможет содержать семью.

Он помолчал и усмехнулся:

— У неё была такая взрослая логика, я поражался. В её семье восемь детей, было десять, но двое умерли от белой лихорадки. — У Веры непроизвольно передёрнулись плечи, министр поджал губы. — Тогда её ещё не умели лечить, болезнь длилась неделями и если организм был сильный, то побеждал её и приобретал иммунитет, а если нет — смерть была очень неприятная. Семья Эйнис осталась без отца задолго до того, а во время эпидемии слегла мать и старшие братья. Денег не было даже на нормальное жильё и еду, а если человек голодает, то болезнь ему, понятное дело, не победить. Эйнис оценила ситуацию и сама себя назначила главой семьи, логически рассудила, что легально она нужную сумму не заработает, и решила достать её нелегально. — Он усмехнулся и бросил на Веру короткий взгляд, — она не умела считать. Не знала, сколько денег им нужно, поэтому решила украсть самое дорогое, по её мнению, что есть в королевстве — корону. И у неё получилось. — Он довольно прищурился: — Следователи волосы на себе рвали, когда я её привёл.

Вера улыбнулась и опустила глаза.

«Да, можно понять, почему она вас так обожает.»

— И вы взяли её на работу в пятнадцать лет? У вас закон это позволяет?

— Нет, — он качнул головой, — агенты моего отдела нигде не регистрируются. Даже в спецгруппах двойной учёт, официально они работают смотрителями тюрем, уборщиками тренировочных залов, разным вспомогательным персоналом. Это помогает им поддерживать легенду и одновременно у них как бы есть расписание дежурств и командиры всегда знают, где они находятся. А Эйнис я просто поселил в столице и начал учить, у неё был полный ноль с образованием. Она оказалась способной, — он довольно усмехнулся, потом посерьёзнел и опустил глаза: — Я её разбаловал, поэтому она такой стала. Поначалу это забавляло, мне нравилось давать ей всё, что попросит, после той нищеты, в которой она жила, мне хотелось ей весь мир подарить. Я ей всё позволял, сам учил капризничать, всё прощал, подчёркивал её особое положение… — Он приподнял плечи и поражённо опустил, — я слишком поздно понял свою ошибку, когда Эйнис уже взбесилась от вседозволенности и стала невыносимой. Правильно отец говорил, кто не наказывает детей, для того дети становятся наказанием.

Вероника опустила глаза, чувствуя себя так, как будто случайно подсмотрела интимный момент, для чужих глаз не предназначенный. Министр молчал над пустой тарелкой, задумчиво вертя в пальцах вилку, потом бросил на Веру чуть насмешливый взгляд и сказал:

— Вы как-то странно воздействуете на людей, вызывая повышенную болтливость. Я пришёл задавать вопросы, а только то и делаю, что отвечаю на ваши.

Вера опустила глаза, пряча улыбку.

«Просто вы тщеславны, господин министр, и любите хвастаться.»

— Это магия кухни, — шепнула она, подняла бровь и гангстерским тоном мурлыкнула: — Кто угощает, тот и задаёт вопросы.

Министр на миг сжал губы, как будто почти улыбнулся, Вера опять почти поймала ту ускользающую мысль.

— Спасибо за угощение, — он выпрямился, подал ей тарелку. — Мы с Эйнис обычно едим в столовой, а там…

— Я в курсе, — улыбнулась она, — я была в столовых.

— Да, — иронично фыркнул он, — столовая — вещь, объединяющая миры. — Он поднялся. — Я буду ждать вас в библиотеке.

— Хорошо, я скоро.

Он ушёл, она быстро вымыла посуду, перебирая в памяти его рассказ и пытаясь представить Эйнис пятнадцатилетней. Не получалось, она казалась слишком прямолинейной и наглой для такого дела. Минуту спустя Вера поймала себя на том, что завидует блондинистой шпионке.

«Кто б меня так опекал… Как он сказал? Всё позволял, сам учил капризничать, подчёркивал её особое положение. М-да, нам так не жить.»

Она вытерла руки и пошла в библиотеку, захватив две чашки воды. Министр сидел за столом, перебирая бумаги, которых успело скопиться довольно много, Вера поставила на угол стола одну чашку, вторую оставила себе и села на стул, молча наблюдая за хмурым министром. Бумаги на столе были исписаны буквами и иероглифами поровну, она предположила, что министр читает и то, и другое, завистливо вздохнула.

«А я могу читать в этом грёбаном мире только «Максим»… Буду растягивать его, как ириску.»

Министр заметил её вздох и поднял на Веронику вопросительный взгляд, она смущённо отмахнулась:

— Смотрю и завидую. — Он непонимающе нахмурился и она пояснила, тронув кулон на шее: — Эта штука не помогает читать. Принесёте мне как-нибудь местный букварь?

Он сочувственно поморщился:

— Не поможет. Мыслеслов работает на основе смысловой составляющей речи, вне зависимости от языка, он переводит даже жесты глухонемых. Если вы выучите буквы и будете писать слова своего языка местными буквами, для местных они будут выглядеть тарабарщиной, как и местные слова для вас.

— А иероглифы? — вздохнула Вера. — Они же означают целое слово, да?

Он озадачено приподнял брови, медленно кивнул:

— Да, чаще всего… Но они почти не используются в Карне, к тому же, их несколько десятков тысяч, у них строгие правила начертания и сложные законы смыслового взаимодействия внутри предложения. Даже цыньянцы учатся писать несколько лет, это сложно.

— Я не тупая, — поморщилась Вера. — В моём мире мне приходилось заниматься гораздо более сложными вещами, чем запоминание картинок и правил речи.

Он оторвался от бумаг, выпрямился и смерил её снисходительно-насмешливым взглядом с лёгким вызовом:

— Вы хотите учиться цыньянской грамоте?

— Да, — сложила руки на груди она. Он приподнял брови, ещё раз смерил её взглядом и указал глазами на одну из полок:

— Букварь вон там.

Она поднялась и пошла к полке, запрокинула голову:

— Где?

— Слева, большая красная книга.

Вера поднялась на цыпочки и потянула на себя толстенный фолиант с окованными медью уголками, когда он перевалился через край полки, она чуть на уронила его на грудь, пришлось схватить двумя руками и прижать к себе. Короткий смешок министра за спиной дал понять, насколько забавно это выглядело, Вера с досадой сжала зубы и пошла к столу. Постаралась не бухнуть книгу на стол со всего маху, а положить аккуратно, что под насмешливым взглядом министра Шена было довольно сложно. Выпрямилась и сложила руки на груди, как будто принимая вызов, он усмехнулся и отодвинул свои бумаги, развернул книгу и открыл на первой странице:

— Это цифры, от нуля до девяти.

— Я сейчас, — она убежала в зал, порылась в сумке и вернулась с блокнотом и ручкой, — первый слева столбик?

— Да, — он с интересом смотрел, как она делает пометки в блокноте, предложил: — Пишите прямо в книге, так будет проще.

— Нельзя писать в книгах, — наставительно произнесла Вера, не отрываясь от блокнота. — Дальше?

— Символ после цифры обозначает порядок — количество единиц, десятков, сотен и так далее до миллиона, больше — это «тьма», не путать с иероглифом «темнота». Хотя, вряд ли вы его хоть где-нибудь увидите. — Он водил пальцем по столбикам, потом взял карандаш и чистый лист, стал писать, по очереди указывая на символы в книге. — Например, три сотни, два десятка, пять единиц — триста двадцать пять. — Вера строчила в блокноте, потом глянула на его лист и нахмурилась:

— Я думала, вы левша.

— С чего вы взяли? — поднял брови он, она показала на студенческую мозоль на своём среднем пальце:

— У вас такая на левой.

— Я пишу обеими руками, — суховато ответил министр, Вера спрятала улыбку.

«А наши психологи считают, что это приводит к психическим расстройствам…»

— Столбики читаются слева направо, сверху вниз? — деловым тоном спросила она, он кивнул:

— Да. Всё, если выучите цифры, покажу ещё что-нибудь.

— «Если», — ироничным шёпотом перекривила Вера, и нормальным тоном добавила: — И на том спасибо. У вас были вопросы?

— Да, — он заинтересованно посмотрел на её блокнот: — Можно?

— Пожалуйста, — она отдала блокнот, щелкнула ручкой и пошла относить на место букварь.

— Это язык вашего мира?

— Это пропись, — она вернулась за стол, — печатный шрифт немного другой.

— Похоже на вязь восточных регионов Ридии, — задумчиво протянул он, возвращая блокнот. — Выглядит довольно сложно.

Вера усмехнулась и призналась:

— У меня мудрёный вычурный почерк творческого человека, это можно записать намного проще. — Взяла блокнот и написала два слова печатными буквами, развернула министру. — Сверху и снизу одно и то же.

Он с интересом изучил и хмыкнул:

— М-да. А ваше перо..?

— Ручка, — улыбнулась Вера, протягивая её министру, — королю тоже понравилось.

Министр взял, быстро осмотрел, разобрал до последней пружинки, собрал и вернул.

— Вы сможете выручить за неё кучу денег.

— Как только научусь писать кисточкой, — иронично улыбнулась Вера.

— Удачи, — фыркнул министр. Придвинул пачку листов, посмотрел на часы и потёр висок, с сарказмом выдохнув: — Давайте всё же попробуем поработать, если вы позволите.

Она молча кивнула и положила ладони перед собой на стол, изображая внимательного суриката. Министр бросил на неё короткий взгляд и фыркнул, покачал головой, взял карандаш:

— Итак, госпожа Вероника. Во-первых, позвольте выразить вам благодарность от лица моего отдела. Благодаря вашей наблюдательности мы получили некоторую информацию, касающуюся контрабанды опасных веществ.

— Пожалуйста, — невинно улыбнулась Вера. — А что такое «кий-лай»?

Он бросил на неё недовольный взгляд, но ответил:

— Сильный яд, вызывающий медленную и крайне некрасивую смерть, производится в провинции Сун Цыньянской Империи, запрещён ко ввозу во всех цивилизованных государствах. — Помолчал и добавил, — потому что от него не существует противоядия.

«Значит, я спасла вам жизнь, дорогой мой мороженый министр. Хоть бы спасибо сказали.»

— Он бы не дотянулся, — сухо бросил министр. — Я знаю длину цепи.

— Он себе кожу ободрал, — поморщилась Вера.

— И всё равно не дотянулся, — жестко отрезал он, она подняла руки:

— Да как хотите. Я просто увидела его глаза и испугалась.

— И что же вы увидели в его глазах? — как бы между прочим спросил министр, она поёжилась и тихо ответила:

— Смерть. А ещё ненависть, отчаянье и безумие. — Вероника подняла глаза, уже собираясь спросить: «кто он вам?», но поймала хмурый взгляд министра и промолчала. Взяла воду, отпила и кивнула на листы в его руках: — Продолжим?

— И вы больше ничего не спросите? — с сарказмом фыркнул он. — На вас не похоже.

— Я не считаю себя вправе лезть в семейные дела, — с достоинством ответила Вера, — и не хочу вынуждать вас врать и выкручиваться, развлекая меня историями про слоников.

Он дёрнул бровями, неприятно удивлённый, иронично произнёс:

— И на том спасибо, — она изобразила сидячий поклон:

— Обращайтесь.

— Обязательно, — ехидно ответил он, взял бумаги и попытался изобразить сосредоточенность, но Вера почти читала в его глазах: «я профессионал, я могу взять себя в руки… я могу… я профессионал». Она поджала губы, сдерживая глупое хихиканье, но он заметил и укоризненно вздохнул:

— С вами очень сложно работать.

Вера сложила руки на столе и с тяжким вздохом кивнула:

— Ладно, всё, я собралась и стала серьёзной, как кот на горшке. Спрашивайте.

Он опять поджал губы, сдерживая улыбку, отложил бумаги и прямо посмотрел на Веру:

— Проблема в том, что известных вопросов недостаточно. Понимаете, — он устало потёр переносицу и кивнул на пачку листов, — это всё не относится к самому важному на данный момент делу. — Вера молчала, он откинулся на спинку стула и просто сказал: — Цыньянская Империя готовится к войне. В докладах агентов со всех провинций странное оживление, император-солнце ведёт себя подозрительно. — Он смерил взглядом напрягшуюся Веру и неохотно признался: — Похоже, я ошибался, утверждая, что войны не будет. Если исходить из того, что ваш Призыв заказал сам император-солнце, то там готовится что-то масштабное, что всколыхнёт не только Империю, но и её соседей, в частности, королевство Карн. Но это не похоже на обычные приготовления к войне. И для того, чтобы понять, что они замышляют, нам нужно, кроме прочего, понять одну важную вещь — чего хотел добиться правитель Тонг вашим Призывом?

— И как это узнать? — настороженно спросила Вера.

— Видите ли, госпожа Вероника, — он покопался в листах и вытащил один, — у Ритуала Призыва есть несколько условий. Самое главное — ритуал должны проводить двое, сильная шаманка и человек. Личность шаманки значения не имеет, а вот человека нужно выбирать очень тщательно. Потому что человек — якорь, от которого зависит, кого именно призовут Древние Боги. Этот человек должен очень сильно чего-то захотеть, сосредоточиться на своём главном желании и попросить богов дать ему Призванного, который это желание воплотит в жизнь. Так как император поручил именно Тонгу участвовать, то желания Тонга — это желания императора. До императора добраться практически невозможно, Тонга мы, благодаря вам, уже не допросим, но есть возможность получить неизвестные переменные уравнения через известные величины — через вас. — Он посмотрел на неё внимательным, препарирующим взглядом, Вера почувствовала неприятные мурашки между лопатками. Министр опёрся о стол, глядя в её глаза: — Вы — ответ на его вопрос, решение его задачи, если мы разберёмся в том, что вы собой представляете, то поймём, чего планировал достичь император через призму желаний Тонга.

— А они всегда получают то, что хотят? — нахмурилась Вера. — Просто, судя по его реакции, он был мной страшно недоволен.

— Как правильно выразился его величество, Тонг никем не бывал доволен, — поморщился министр. — И да, Призванный всегда полностью соответствует запросу. Но, — он кривовато ухмыльнулся, смеривая Веру взглядом, — ритуал учитывает все желания призывающего, абсолютно все, даже тайные и не относящиеся к делу. Ваш пол и внешность можно объяснить очень просто — Тонг очень любил женщин, у него больше десятка наложниц. А вы… — он ещё раз с видимым раздражением смерил её взглядом, напомнив ей тот день, когда они впервые встретились, — вы, простите, представляете собой воплощение его эротических фантазий. Чёрные волосы, светлая кожа, большие глаза — это идеал красоты у цыньянцев, а детали фигуры — личная прихоть Тонга, достаточно посмотреть на его гарем, чтобы это понять, там все такие как вы.

Вера под его взглядом сутулилась всё сильнее и всё сильнее не понимала его раздражения.

«Моя красота частенько доставляла проблемы, но почему она так раздражает лично вас? Красивые девочки обижали вас в детстве?»

Он замолчал и потёр лицо, как будто сам понял, что говорит слишком грубо. Нервным жестом взял бумажку, тут же положил и куда спокойнее сказал:

— Но всё вышесказанное не отменяет основной идеи. Пятьдесят лет назад был один случай, — он чуть расслабился и Вера тоже выдохнула, — один великий учёный, маг-изобретатель, тоже провёл Ритуал Призыва, тогда он не был запрещён. Его звали Висар-аль-Зафир, он жил и работал в Ридии, ему было почти пятьдесят и на тот момент он уже был великим. Он открыл явление остановки времени, изобрёл нагреватели и охладители, лампы освещения, — он указал глазами на потолок и Вера тоже запрокинула голову. — У него было больше трёх тысяч патентов на самые разные приборы, заклинания и вещества, но однажды у него… случилось что-то, вроде кризиса. Он перестал изобретать. Ему хватало денег и уважения, но он, как истинный учёный, видел смысл жизни в работе и, лишившись прогресса, впал в отчаяние. И решил призвать себе в помощники учёного из другого мира, чтобы подстегнуть прогресс. Нашёл сильную шаманку, провёл ритуал, — министр иронично развёл руками, — и получил молодую женщину, которая выглядела практически точной копией его давно умершей жены.

Вера округлила глаза:

— То есть, ритуал распознал его тайные желания?

— Да, — кивнул министр. — Господин Висар очень любил жену, а когда она погибла, он чуть не умер от тоски, но его спасла работа. И когда Призванная оказалась так похожа на покойную жену, изобретатель забросил научные труды и изо всех сил попытался обаять эту женщину. — Он приподнял бровь со смесью уважения и скепсиса, — у него получилось. Он женился на Призванной, но пообщавшись с ней какое-то время, с восторгом узнал, что она интересуется его работой и что в своём мире она занималась похожими научными изысканиями. Они стали работать вместе и подарили миру ещё десяток удивительных изобретений.

— То есть, несмотря на внешность из тайных желаний, она всё-таки соответствовала его запросу, — прищурилась Вера. — И что, она одна из «удачных» призванных?

— К сожалению, нет, — отвёл глаза министр. — Она прожила в этом мире всего полгода, а потом они с мужем провели какой-то научный эксперимент, в результате которого их дом и лаборатория взорвались, оставив после себя огромную воронку.

Вера поёжилась и обхватила себя за плечи, министр отмахнулся:

— Ладно, это не относится к делу. Главное, я хочу, чтобы вы поняли — то, что Тонг был вами якобы недоволен, ничего не значит. Он попытался вас похитить, как только появилась возможность, вы были ему нужны, и не только из-за внешности. А из-за чего — это, я надеюсь, расскажете мне вы.

— Он хотел править миром, — тихо сказала Вероника, министр поморщился:

— У меня есть практически дословный текст вашего с ним разговора, в двух экземплярах, — он взял несколько листов и небрежно отбросил. — Из этого разговора ясно, что эту мысль ему подбросили вы сами.

— В смысле «дословный»? — недоверчиво нахмурилась Вера, — часовые что, стенографировали?

— Конечно, нет, — с сарказмом глянул на неё министр. — Есть способы заставить человека вспомнить абсолютно всё, что он слышал, даже если в тот момент он не прислушивался. Не отвлекайтесь, мы говорили о том, чего хотел от вас сам Тонг, а не что вы ему предлагали.

— Я говорю вам, — уже начиная нервничать, выдохнула Вера, — он хотел править миром. Он пил со мной «за наши будущие победы», а потом, когда я заметила его интерес к моему телу и попыталась прощупать почву по другим направлениям, он среагировал на фразу «правитель мира» как… — она глубоко вдохнула, развела руками, — это его идея-фикс, сверхзадача. У него были такие глаза, вы бы видели! Он как будто обезумел. Схватил меня и смотрел, как… как на ядерную боеголовку! Сказал, что меня послали ему боги, чтобы дать ему силу, способную бросить мир к его ногам.

Министр нахмурился и быстро перебрал листочки, взял два, стал читать своим самым ядовитым саркастичным тоном:

— Ну да. Знание об искусстве войны… перевернуть мир… изменить мир… мёртвые змеи, всякие щенки… забавность… опять вопрос по поводу «править миром», — он криво усмехнулся, — на который вы ответили так, что его покинули остатки разума, точно как бедного блаженного Эрика.

— Эрик придумал себе таинственную незнакомку и поверил в неё, — нервно отмахнулась Вероника. — А Тонгу я ответила то, что он очень хотел услышать. Ему не нужны союзники или советники, ему нужна абсолютная власть и беспрекословное подчинение.

— И чтобы вы от него ничего не скрывали, — неохотно продолжил министр, переворачивая страницу, — и периодически… хм, удивляли. «Демоница». — Он бросил листок и поднял на Веру недоумевающий взгляд, полушёпотом выдохнул: — Как?! Он такой хитрый, прожжённый и битый жизнью сотни раз, как он на это повёлся, я ума не приложу!

Вера криво улыбнулась и протянула руку:

— Показать?

Он поморщился:

— Спасибо, я воздержусь. — Угрюмо нахмурился и взял следующий листок. — Значит, он хотел весь мир.

— Именно.

— И вы должны помочь ему получить его. — Он поднял взгляд, изучающе смерил её от макушки до пояса и спросил с насмешливой иронией: — Ну и, госпожа Вероника, как вы планируете захватить мир? С помощью эротического массажа и личного обаяния?

Она бросила на него раздражённый взгляд и сложила на груди руки:

— Я не военный, я ювелир. Моё первое образование — электроснабжение горнодобывающих предприятий, второе — компьютерный дизайн. Я увлекаюсь пешим туризмом, музыкой и кулинарией, люблю играть в компьютерные игрушки и дарить подарки. — Она глубоко вдохнула и сжала пальцами виски, — и я понятия не имею, что из этого должно было помочь покойному Тонгу завоевать мир.

Министр тоже глубоко вдохнул и отодвинул все бумаги горой на край стола, взял чистый лист и быстро написал пару строк, постучал карандашом по столу и спросил:

— Что такое компьютер?

— Вычислительная машина, — Вероника крепко зажмурилась, чувствуя как начинает болеть голова, морально готовясь объяснять. — Такой электрический прибор, многофункциональный и сверхточный. Вроде как… искусственный разум, который всё помнит и никогда не ошибается, люди создали его для того, чтобы переложить на него часть монотонной и кропотливой работы по расчёту и проектированию, управлению механизмами, — она потёрла висок и пожала плечами, — ну и для развлечения.

Министр что-то быстро писал, потом поднял на Веру внимательный взгляд, в котором читалось: «дальше». Она умоляющим жестом подняла ладони:

— Не смотрите на меня так, это невероятно сложный прибор, я не смогу его построить при своём образовании, да и никто не сможет. Для его создания нужна толпа специалистов очень узкого профиля и производственные мощности, которых не найти в мире, где ездят на лошадях. Можете забыть, это бесперспективная идея._

Он дописал ещё пару слов и скептически поджал губы:

— И на чём же ездят в вашем мире?

— На машинах. Сейчас покажу, — она встала и пошла в зал.

«В журнале обязательно должна быть реклама какой-нибудь очередной ультра-модной мужской бибики.»

Реклама была на первом же развороте. Вера вернулась в библиотеку и положила на стол журнал, повернув его заинтересованному министру:

— На вот таких машинах у нас ездят. Вот сюда в кресла садятся, здесь двигатель внутреннего сгорания, работающий на топливе из нефти, он приводит в движение колёса и она едет с охренительной скоростью. — Вероника бросила понимающий, чуть насмешливый взгляд на очарованного министра, рассматривающего машину с истинно мужским благоговением. Чуть улыбнулась и добавила, — это вариант личной машины, на семью, есть ещё побольше, грузовые и пассажирские, в них можно впихнуть человек пятьдесят.

Министр оторвал задумчиво-мечтательный взгляд от страницы.

— А эту машину вы построить сможете?

— Ну, теоретически… — потёрла шею Вера, — при наличии команды опытных технарей, литейного цеха, токарных станков, сварочного аппарата с расходниками и источника его питания, определённых синтетических материалов… и хорошего запаса времени на пробы и ошибки — может быть. Но то, что получится в результате, всё равно не будет впечатлять. Понадобятся ещё долгие годы, чтобы отточить технологию и поставить на поток, к тому же…

Её перебил звук, привычный, но казавшийся невероятным здесь и сейчас — вибро-вызов лежащего в сумке телефона.

— Что это? — насторожился министр, Вера выпрямилась и забрала журнал:

— Это у меня, всё в порядке.

Вернула журнал в пакет, открыла сумку, достала телефон и криво усмехнулась — на экране светилась напоминалка с фоткой брата и надписью «распродажа в Ерёмке».

— Что это?

За спиной Веры материализовался заинтригованный министр, уже заглядывающий через плечо и не забывший прихватить пачку листов и карандаш. Она нажала отмену и обернулась, невесело вздохнула, кивнула на диван:

— Садитесь, покажу. Всё равно он скоро сдохнет и никто уже ничего не увидит.

Министр сел, Вера отодвинула сумку и села рядом, нажала кнопку запуска — судя по всему, телефон отключился, но напоминалка заставила его на минутку восстать из мёртвых. Когда загрузка закончилась, её догадка подтвердилась — два процента батареи.

— Телефон, — печально вздохнула Вера, открывая контакты, — разновидность компьютера, кстати. Через него можно разговаривать с другими людьми, у которых тоже такой есть. — Она движением пальца пролистала список, клацнула на фотку брата. — Это мой брат, если нажать сюда, он услышит звонок и возьмёт свой телефон, с ним можно будет поговорить, — она иронично подняла брови, — если тут внезапно возникнут вышки связи и собственно, брат. Ещё можно фотографировать, — она включила камеру и щелкнула камин, открыла фотку, министр приподнял брови:

— Впечатляет.

— Угу, — ещё печальнее вздохнула Вера, телефон пикнул и отключился, она бросила его на колени. — Всё, кина не будет, электричество кончилось и вряд ли я где-нибудь здесь его найду.

— У нас есть электричество, — с лёгкой насмешкой сказал министр и настала очередь Веры впечатляться:

— Да?

— Да, — он положил пачку листов на колени и быстро написал несколько строчек, выпрямился и посмотрел на Веру. — Последний Призванный дал Карну эту технологию, но её признали бесперспективной и отказались от неё.

— Электричество признали бесперспективным? — поражённо округлила глаза Вера. — В мире, где ездят на лошадях? Ну вы даёте! Почему?

— Низкая экономическая эффективность, — пожал плечами министр. — Большие первоначальные расходы на строительство, большие затраты топлива, которого, кстати, в Карне довольно мало. Магия выгоднее, к тому же, на тот момент магическая наука активно развивалась, во многом благодаря усилиям господина Висара, обеих его жён и десятка учеников, которые пророчили ещё более радужные перспективы. Электричество не стали развивать, но есть несколько групп при разных академиях наук, которые продолжают его изучать в надежде как-то применить в связке с магией. Дайте мне необходимые параметры и я распоряжусь, чтобы вам собрали источник питания.

— Круто, — немного повеселела Вера, сняла крышку телефона и вытащила батарею, продиктовала параметры и начертила расположение контактов, потом вспомнила: — Ой, у меня же ещё один есть! — Опять полезла в сумку, стала вытряхивать вещи в поисках второго телефона.

— Зачем вам два? — министр заинтересованно наблюдал за растущей горой вещей, Вероника задумалась над ответом, не прекращая копаться:

— Долго объяснять. Из-за прогресса и конкуренции производителей. О, вот. — Она достала старый мобильник и разблокировала, — этот ещё не сел.

Посмотрела на министра, министр озадаченно смотрел на венчающую гору вещей мягкую игрушку размером с ладонь:

— Что это?

— Игрушка, — со смесью смущения и иронии усмехнулась Вера, — возьмите, поиграйтесь. Нажмите на пузико, она вам споёт.

Он взял игрушку, Вера стала закидывать вещи обратно в сумку, краем глаза наблюдая за министром.

— Как называется это животное? — озадаченно вертя игрушку в руках, поинтересовался министр, Вера хихикнула:

— Стич. Нет такого животного, его придумали художники и нарисовали про него мультик, а потом выпустили игрушки.

— Что такое мультик?

— Движущиеся картинки, для развлечения. Зарядится телефон — покажу, там есть.

— Хорошо, — он всё-таки решился нажать на круглое пузо Стича, внимательно послушал механический голос, произносящий: «Я люблю тебя, дай обниму!» и бросил на Веру недоумевающий взгляд: — Что он сказал?

Вера прикусила губу, чтобы не заржать, и повторила. Он с ещё большим недоумением смерил взглядом Веру, Стича и сумку.

— Зачем вы его с собой носите?

— Так получилось, — смутилась Вероника. — В тот день, когда меня сюда переместили, я пошла на рынок и встретила там подружку. Мы погуляли по рядам и я увидела этого чудика, — она кивнула на игрушку. — Ну, пощупала и на место положила, он дорогой, а я уже не маленькая, чтобы покупать себе игрушки. А Милка, моя подружка, через время отошла типа по делам и купила его. — Вера чуть улыбнулась, пожала плечами, — и подарила мне. Она иногда делает забавные глупости.

— Милка, — повторил министр, — это за неё вы приняли Эйнис в бреду?

— Да.

— А почему именно она? Они похожи?

— Разве что цветом волос, — мотнула головой Вера. — Нет, скорее из-за того, что я уже так просыпалась — мне плохо, я в постели, а на полу сидит Милка. — Министр заинтересованно молчал и Вера продолжила: — Мы тогда жили вдвоём с ней, я заболела, а она со мной сидела. Ей надо было на работу, но она бегала каждый час с работы домой меня проверять, — Вера смущенно улыбнулась, — она боялась, что я умру, у меня температура была высокая.

— Хорошая подруга, — уважительно приподнял брови министр, Вера кивнула и взяла из его рук игрушку.

— Лучшая. Я её помню, сколько себя помню, мы всегда были вместе. Разъехались три года назад, когда… она стала жить с парнем.

— Вышла замуж? — переспросил министр, Вера качнула головой и улыбнулась:

— У нас не выходят замуж, если хотят с кем-то повстречаться или пожить вместе. Свадьба — это если уже всё серьёзно и в планах дети.

— Странный мир, — потёр бровь министр, посмотрел на часы и вздохнул: — И опять мы почти ничего не выяснили по делу. Ладно, уже поздно, ложитесь спать, увидимся завтра ближе к вечеру.

— Хорошо. — Она встала его проводить, но на пороге библиотеки он остановился и она чуть не врезалась в его спину. Вытянув шею, Вероника заглянула в комнату через его плечо — на диванчике сидел король с книжкой и обворожительно улыбался:

— Добрый вечер, господин мой любимый министр, госпожа Вероника, как поживаете, как ваше здоровье?

Она набрала воздуха чтобы ответить, но министр успел раньше:

— Что вы здесь делаете? — Его голос был таким обвиняющим, как будто король нарушил закон.

— Пришёл проведать доброго друга, конечно, — ещё шире улыбнулся король. — Вы ведь уже уходите, не так ли?

— Именно так, — холодно бросил министр, всё-таки вошёл и стал собирать бумаги со стола. — Но это не значит, что вы можете сюда приходить.

— Ну почему же нет? — вздохнул король, встал и любезно протянул руку Вере: — Госпожа Вероника, как вы?

— Уже в порядке, — улыбнулась она, мягко пожимая его руку и быстро забирая, чтобы он не вздумал её поцеловать. — Спасибо, обо мне позаботились.

— Приятно слышать. А я принёс вам подарок, — он кивнул на стоящую на диванчике корзину, накрытую полотенцем. — Слышал, вы любите чай?

— Люблю, — обрадовалась Вера, интригующе улыбнулась, — но сегодня угощаю я. Слышала, вы ценитель?

— О, да! — рассмеялся он, бросил немного жалостливый взгляд на всё больше напрягающегося министра: — Господин министр, не присоединитесь?

— У меня много работы, — сухо бросил он, выпрямляясь и глядя на часы, — не хочу мешать вашему дружескому общению. Не утомляйте госпожу Веронику, она только поправилась.

— Уж сильнее вас точно не утомлю, — съехидничал король, — спокойной ночи.

— Счастливо, — пробурчал министр, обходя стол, потом всё-таки взял себя в руки и убрал с лица раздражение, слегка поклонился Веронике и максимально спокойно сказал: — Не переутомляйтесь. До завтра.

— До завтра, — слабо улыбнулась она и проводила его спину смущённым взглядом до стены. Чуть виновато посмотрела на короля и шёпотом спросила: — Чего он? Вы с ним что-то не поделили?

— Твоё драгоценное внимание, — шутливо понизил голос король, она улыбнулась, он выпрямился и упёр руки в бока: — По столице гуляют слухи, что здешняя кухня чудо как хороша.

— Можешь их проверить, — сделала приглашающий жест Вера, — прошу. Могу подать в гостиную, э… — она наморщила лоб и развела руками, — если найду столик на колёсиках.

— А, обойдусь, — отмахнулся король, — я не привередливый.

— Странно для короля, — подняла брови Вера, он развёл руками:

— А я странный король. Изволю сегодня ужинать на кухне.

— Это ты правильно изволишь, — шутливо нахмурилась Вера, — прямо мудро.

— Я сегодня ужас какой мудрый! — протянул король, потом вздохнул и потёр лоб, — единственное, моей мудрости не хватило, чтобы прийти после того, как мой любимый министр уйдёт. Было бы меньше проблем.

— А серьёзно, чего он так против, чтобы ты сюда ходил?

— Он за меня боится, — вздохнул король, — у меня нет наследников, если я изволю скопытиться, Карн ждут смутные времена. Его бы воля, он бы меня запер в подвале и круглосуточно охранял.

— А что здесь опасного? — развела руками Вера, король улыбнулся:

— Ты, друг мой. Только ты.

— Я?! — она округлила глаза, король кивнул, невесело поджал губы:

— Он тебе не рассказал, конечно же, да? — Она озадаченно замотала головой, король вздохнул: — Ладно, я расскажу. Давай корми меня, а потом посидим с чайком у камина, сто лет не сидел у камина.

— А я никогда не сидела, — развела руками Вера, включила плиту. — Жареная картошка и салат?

— Отличный план, наше вам монаршее одобрение, — кивнул король, ставя свою корзинку на стол. — А это тебе, булочки из дворцовой пекарни и чаёк. Вот этот из Восточных Провинций, этот из Ридии, эти два из Маялу, мои любимые, и этот травяной от северных соседей, на любителя, если честно, но я взял для полноты географии, попробуешь, вдруг понравится.

— Спасибо громадное, — серьёзно кивнула Вера. — Мой чаёк из Китая, это такая тёплая страна, в которой живут люди с глазами как у ваших цыньянцев, только не такие смуглые и скулы пошире.

— В твоём мире много рас? — заинтересованно сложил руки под подбородком король, она поставила перед ним тарелку и кивнула:

— Дофига. Основные — европеоиды, как я; негры, чернокожие и кудрявые; азиаты, вроде цыньянцев. И ещё пара десятков тех, кто чуть отличается — народы крайнего севера, всяких островов, есть люди с красноватой кожей, есть с цыньянскими скулами и большими глазами, очень красивые… Ой, много всяких. А у вас?

— Карнцы как я, — подхватил король, — цыньянцев ты видела. На севере громадные и очень волосатые, брови у них, — он зажал вилку зубами и показал удивлённого Брежнева, — бороды такие, как веник. Но зато женщины у них очень даже, такие, — король хитро улыбнулся и обвёл в воздухе крутобёдрый силуэт. — На севере Карна много смешанных браков, туда северцы ездят как к себе домой, там зона беспошлинной торговли. — Он сделал паузу на пожевать и продолжил: — Там каждый год как ни праздники, так ярмарка невест. Кто ещё… В Ридии люди с коричневой кожей, ещё темнее цыньянцев, у них большие выпуклые глаза и такая специфическая форма носа, узкая переносица и широкие ноздри, с непривычки странно, но когда вокруг все такие, можно привыкнуть. На юго-востоке ридийская провинция Маялу, там смешались цыньянцы и ридийцы, получилось что-то такое смуглое и с большими миндалевидными глазами, в остальном как повезёт, но чаще всего симпатично. Худые они только очень, — он поёжился, — прям очень-очень. Ну и всё. В легендах есть упоминания о расе белокожих и беловолосых людей, но они затонули вместе со своим континентом.

— Ясно, — Вера подпёрла подбородок ладонью и улыбнулась, наблюдая, как он выскребает тарелку. — Расскажи ещё про Карн. Чем живёте, что любите?

— Живём земледелием в основном. — Он отдал ей тарелку: — Фух, не соврали, вкуснятина, спасибо. Ставь чаёк и пойдём к камину.

— Пожалуйста, обращайтесь. — Вера забрала тарелку и поставила чайник, король продолжил:

— Чем ещё живём… Камень продаём, у нас горы гранитные, есть хороший красивый мрамор, известняк, песчаник, всякие сланцы для местных нужд. Есть поделочные и полудрагоценные в горах, но мы их почти не разрабатываем, нам Ридия торговлю портит — у них больше, лучше и дешевле. Есть немножко угля, хватает и себе, и на продажу, по чуть-чуть железа, меди, глины, песка — но это всё для себя, для кухонно-огородных нужд. Хорошее железо надо покупать у северцев, у них все покупают. Зато у нас много архита, — король улыбнулся с такой гордостью, что Вера посчитала нужным переспросить:

— Это что?

— Вода кипит, — король указал глазами на плиту, Вера встала заварить чай, он продолжил: — Архит — минерал, накапливающий магическую энергию. Синенький такой, в горах залегает, иногда на больших глубинах, шахты роем ради него. Он есть во всех приборах, в которых есть магия, — он поднял глаза к потолку: — Светильники, холодильники, печка, отпугиватель насекомых, что угодно. На нём практически держится наша экономика, у него себестоимость как у мраморной крошки, а экспортные цены мы ломим какие хотим. Правда, в Ридии его тоже добывают, но гораздо меньше, им самим иногда не хватает. — Король хитро улыбнулся: — Но там умный падишах, понимающий слово «прибыль», мы столковались и фиксируем общую цену на континенте каждый сезон, сами не в проигрыше, плюс узкоглазых стрижем, как овец. — Он доверительно понизил голос и приложил ладонь ко рту: — А северным братьям я подписываю периодически «помощь в связи со стихийным бедствием» целыми караванами и за гроши. У них там что ни зима, так стихийное бедствие. Ридия пока глотает это, — он пожал плечами, — возмутится — придумаем что-нибудь другое, не в первый раз.

Вера уважительно покивала и вздохнула:

— Да, вам попроще. У нас сверхдержавы грызутся за каждую копейку, а мелкие государства вынуждены прогибаться и ждать милостей и ресурсов.

— Сложная территориальная политика? — нахмурился король, Вера безнадёжно махнула рукой:

— Ой, сплошная ложь и провокация, не хочу даже говорить о ней. Чай готов, идём к камину? Только я его разжигать не умею.

— Я умею, — король поднялся и поддёрнул рукава, — пойду сделаю, а ты неси чай и корзинку.

Она кивнула и стала собирать поднос, он ушёл, зашелестел в гостиной, через время там весело затрещало пламя и погасли лампы на потолке, когда Вера вошла с подносом в руках и корзинкой на локте, король включал тусклые бра на стене напротив камина и между окнами, получился приятный полумрак, она улыбнулась:

— Уютненько.

— Ещё бы, — фыркнул король, придвигая кресло ближе к столику и усаживаясь, — эта квартира была частью элитного коттеджа для важных и секретных гостей моего величества. А потом мой любимый министр создал свой отдел и загрёб себе все пять «гостевых» квартир, аргументировав это тем, что они по современным стандартам уже не элитные, и вообще, ему нужнее, а я себе куплю новые.

— Я смотрю, он со всеми просто милашка, — иронично фыркнула Вера, король рассмеялся:

— Он умеет быть убедительным, этого у него не отнимешь.

— Интересный аромат. Похож на цыньянский высокогорный, с примесью… хм, цветов. — Он бросил взгляд на каминную полку и чуть улыбнулся: — Милый мой друг, скажи мне одну вещь — кто в этом мире умудрился проникнуться к тебе столь дорогостоящими тёплыми чувствами за такой короткий срок?

Она поморщилась и отвернулась, нервно выдохнула:

— Один парень. Случайно увидел меня в обтягивающем комбинезончике и вообразил себе роковую страсть. Я даже не помню как он выглядел, если честно.

— Женщины, — иронично покачал головой король, отпил чая, посмаковал и улыбнулся: — И что ты ответила бедняге?

— Ему за меня твой любимый министр заполярья ответил, — буркнула Вера. — И почему-то мне кажется, что после его ответа у парня выработалась стойкая аллергия и на цветы, и на женщин.

Король тихо рассмеялся, качнул головой:

— Шен в своём стиле. — Отпил чая и замолчал с задумчивой улыбкой, Вера поинтересовалась:

— А почему ты зовёшь его «любимым министром»?

— Потому что он министр, — хохотнул король, повёл бровями и развёл руками, — и потому что я его жуть как люблю! — Вероника широко улыбнулась, король кивнул и уже серьёзно ответил: — Мы дружили в детстве. А потом меня короновали и понеслась такая карусель, что я просто захлёбывался в новых обязанностях и шагу не мог ступить без отряда охраны. А Шен уехал за границу учиться. — Георг приподнял плечи и на секунду поджал губы, виновато понизив голос: — Я думал, что он на меня в обиде за то, что я перестал уделять ему время, было стыдно. Прошло время, я немножко разгрёбся с государственными делами, попытался его найти, но Шен к тому времени уже столько раз переехал, что письма терялись. А потом он вернулся, — король отпил чая, поёжился, поднял глаза и Вера увидела в них грусть. — Он сильно изменился. Стал холодным, грубым и безжалостным, научился врать и использовать людей, как вещи. Я пытался с ним общаться, звал на государственную службу, но он отказывался. — Король ухмыльнулся и с недоумением приподнял плечи, — а потом я узнал, что он поступил на госслужбу сам, через старого знакомого в министерстве внутренних дел, обычным рядовым следователем. Я с ним встретился и попытался поговорить, выяснить чего он хочет, предложить помощь, — он опять развёл руками, виновато улыбнулся, — я хотел его купить. Позор мне. — Невесело усмехнулся и отпил чая, посмотрел в камин, — его дружба не продаётся, мне давно следовало это понять.

— Но ведь как-то он стал министром? — тихо спросила Вера, король кивнул:

— Он создал свой отдел при управлении разведки, настолько засекреченный, что у него даже названия нет, сначала называли «новый отдел», потом стали звать отделом Шена. — Король изобразил священный трепет: — Очень эффективный отдел. Очень. Шен гений, в этом очень скоро убедились все, кто знал о его работе, — Георг косо улыбнулся, — на самом деле, это довольно мало людей. Особенность его спецгрупп — незаметность, в некоторых случаях это просто бесценно. Правда, немного пугающе, — король в шутку передёрнул плечами, — методы его отдела вызывают шок и трепет. — Он помолчал и довольно прищурился: — По большей части, у врагов. Но и у друзей тоже.

— Что за методы? — осторожно поинтересовалась Вера, забираясь в кресло с ногами, король гордо выпрямился, как ветеран, собирающийся рассказывать свою любимую фронтовую историю.

— Его отдел занимается шпионажем, — он закатил глаза и перекривил, — «контролем», как он это называет. Агенты внедряются во всякие организации, требующие надзора, или туда, где нужно достать информацию для расследования по подозрениям в махинациях, уклонении от налогов, торговле запрещёнными товарами, плюс всякий другой криминал, — он поднял руки, как будто сдаваясь, — подробностей даже я не знаю. Добытую информацию обрабатывают аналитики разведуправления, там проводятся расследования и иногда даже суды, — король немного опасно ухмыльнулся, — без оповещения подсудимых, разумеется — в Карне с преступниками не церемонятся. Приговор вручается Шену, он принимает решение о том, как лучше привести его в исполнение, и отправляет одну из своих спецгрупп.

Вера поёжилась от холодных мурашек при воспоминании о том, как деловито министр Шен шнуровал комбинезон и как бесстрастно потом вытирал кровь и мозги с метательных ножей.

«Мы их всех убили, они преступники.»

Король заметил выражение её лица и плотоядно улыбнулся:

— Да, мой любимый министр — тот ещё призрак. Его спецгруппы бесшумно приходят, делают работу и исчезают, а в утренних газетах печатается статья, где подробно расписывается, кто и за что этой ночью был казнён. Представляешь, вчера ты ушла с работы и всё там было в порядке, а утром приходишь — контора закрыта и на двери газета с сообщением, что твой проворовавшийся начальник этой ночью казнён в своей постели, его бухгалтер — прямо за рабочим столом, их партнёры тоже выловлены по одному и всем уже крышка. Счета арестованы, собственность фирмы переходит в казну, сотрудникам явиться завтра для получения расчёта.

Вера всё больше округляла глаза:

— И у вас это законно?

— Абсолютно, — кивнул король. — Просто раньше этими делами занимались спецотделы полиции, а они ребята заметные и медленные, к тому же, поднимался шум, иногда виновные успевали всё узнать заранее и сбежать. А от отдела Шена никто не убегает. — Король помолчал и опять довольно ухмыльнулся, — очень эффективный отдел. Раз случай был, — он по-мальчишески улыбнулся, отпил чая и пожал плечами, — не знаю даже, почему Шен за него взялся, личное что-то, наверно… или друзья попросили, не знаю, короче. Один сильно хитрожопый господин решил строить таверну в элитном районе столицы, сделал всё как положено, купил проект, утвердил в управлении архитектуры, заплатил налоги и стал строить. А потом через время оказалось, что проект был на два этажа, а построил он три. — Король улыбнулся как фокусник, запускающий руку в шляпу, Вера замерла в ожидании кролика:

— И?

Король шкодно улыбнулся, затягивая развязку, пожал плечами:

— Ну, вообще-то, это не особенно серьёзное правонарушение, его бы обязали заплатить штраф и убрать лишний этаж, и всё. Но, видимо, кто-то в управлении архитектуры имел на него зуб, или может соседи этого умника были на него крепко злы, но они через кого-то добрались до Шена, попросили и он взялся. И в одно прекрасное утро, придя в свою почти достроенную таверну, хозяин обнаружил, что весь третий этаж аккуратно сложен у входа в виде груд битого кирпича и строительного мусора, а ко входной двери топором пришпилена штрафная квитанция.

Вера поражённо подняла брови:

— Сурово.

— Зато как действенно! — запрокинул голову король. — Такие акции создают эффект всеведения власти, люди живут с постоянным ощущением, что «они» следят за каждым шагом. Когда народ знает, что возмездие может свалиться из ниоткуда, то грешит гораздо меньше. После появления в столице Шена уровень подобных правонарушений ощутимо упал. Со временем на него переложили охрану важных персон, операции по освобождению заложников, сопровождение важных грузов, карательные акции по контрабанде, скупке краденого, рэкету, всякой организованной преступности. — Король вздохнул и чуть печальнее сказал: — Он и за границей что-то делает, даже я не знаю, что. Это, знаешь, как говорят — правая рука не в курсе, что делает левая? Вот он и есть моя левая рука, о деятельности которой вообще никто ничего не знает.

Вера отвела глаза, посмотрела в камин, где потрескивали прогорающие поленья.

«Не слишком ли много власти и свободы для «друга детства»?

Да и какой он, к чертям, друг — он вдвое старше тебя! Ваше детство разнесено во времени лет на десять-пятнадцать, вы не могли дружить так давно.»

— Я давал ему всё, что он просил, и даже больше, — печально вздохнул король, посмотрел на Веру и развёл руками, — но это ни к чему не привело. Его дружба не продаётся, он служит Карну и плюёт на меня.

«А по-моему, он просто тебя за что-то не любит, так же, как и меня.»

— Он низкого происхождения, — король смущённо улыбнулся и пожал плечами, — не вхож во дворец. А мне очень хотелось видеть его во дворце, поэтому я сделал его министром. — Он допил чай и поставил чашку на столик, вздохнул: — Я вознёс его так высоко, как только мог, но он всё равно не стал ко мне ближе. — Король посмотрел на Веру и печально дёрнул уголками губ, обозначая фальшивую улыбку. — Тронный зал — самое одинокое место в королевстве.

Она смущенно опустила глаза, не зная, что ему ответить. Он взял себя в руки и улыбнулся веселее:

— Эй, ладно, давай не будем грустить, а? Наливай ещё чаёк и сменим тему, а то я смотрю, ты совсем расстроилась.

«Я скорее задумалась, ваше любящее недоговаривать величество.»

Она молча встала за чаем, принесла и опять забралась в кресло с ногами, сбросив босоножки, подала королю чашку.

— Расскажи мне о войне с Цыньянской Империей, — попросила она. — Господин министр немного просветил меня по истории континента, но дошёл до войны сорокалетней давности и съехал с темы. Мне показалось, ему неприятно об этом говорить.

— Ещё бы, — криво улыбнулся король, утыкаясь носом в чай, — Шен — яркий представитель последствий этой войны. Он наполовину цыньянец, но вырос в Карне, а их тут не особенно любят.

— С чего началась война? — Вера поспешила увести тему подальше от его любимого министра, а то король опять расчувствуется. Он вздохнул:

— Цыньянцы не поделили власть, как обычно. Император Ву был очень мирным и мягким правителем, к тому же, он был уже стар, а его наследники пока были слишком молоды и неопытны в подковёрных интригах, чтобы вовремя распознать начинающийся переворот и подстроиться под настроения большинства. — Он помолчал, отпил чая. — Империя тогда состояла из восемнадцати провинций и двух крупных островов, в каждой провинции был свой правитель, собирающий налоги и содержащий армию и флот, следящий за соблюдением законов и прочими государственными делами. Ну, это официально, — король двусмысленно поиграл бровями, — на самом деле в Империи тогда, да и во все времена, правитель провинции — местный бог. Он мог творить что угодно, издавать любые указы, Империя большая, даже если кто-то пожалуется на правителя императору, то пока письмо дойдёт до императора, пока пройдёт все инстанции в столице, пока придёт ответ… Короче, у правителя уже пройдёт очередная блажь и начнётся новая.

Вера поёжилась, король вздохнул и криво улыбнулся:

— А ещё у цыньянцев разрешено рабство, там процентов десять-пятнадцать населения — рабы. Их жизнь полностью зависит от хозяина и ни копейки не стоит. Впрочем, жизнь крестьянина или солдата тоже не дорога, там аристократы ценят и уважают только других аристократов, простые люди — грязь под ногами, правитель может убивать их сотнями ради забавы. Короче, жизнь Империи полностью зависит от правителей провинций. И император должен поддерживать с правителями очень тёплые отношения, потому что они не только его глаза, уши и руки на местах, но ещё и те, на ком держится его власть и спокойствие Империи. И если они недовольны, они собираются вместе и устраивают очередную войну, организовывая старому императору «самоубийство» или «отречение», а на его трон садится кто-то из правителей.

Вероника отпила чая и отвернулась к огню.

«Странно, вроде одно и то же вы с министром рассказываете, а насколько по-разному. Ты ни слова не сказал об экономике и голоде, он умолчал о рабстве и беспределе правителей.»

— Так из-за чего началась война? — подсказала Вера, король приподнял плечи:

— Правитель приморской провинции Тан решил, что он на троне будет смотреться лучше, чем стареющий Ву. Провинции на побережье богаты, правитель Тан содержал огромный флот боевых кораблей, оснащённых абордажными орудиями из северской стали, равных которым не было ни у кого. — Он отпил чая и мечтательно улыбнулся: — Море — это такие возможности… жаль, у нас его нет. Правитель Тан всегда ездил в гости к правителям соседних провинций на своём флагмане, я его видел на картинках — это такая махина! Договариваться о сотрудничестве, когда из окон дворца виден этот корабль, — король усмехнулся и покачал головой, — политика становится куда проще. Короче, Тан склонил к сотрудничеству пять из шести правителей побережья.

— А у шестого совесть оказалась покрепче? — тихо спросила Вера.

— Нет, — поморщился король, — шестой был женат на дочери императора Ву, у императора было шесть дочерей и он выдал их всех за правителей или их наследников, чтобы укрепить свою власть. И дочь императора на тот момент уже родила этому шестому правителю двух маленьких сыновей и дочь, внуков императора. А у цыньянцев есть печальная традиция при переворотах вырезать всех наследников старого императора до третьего колена, чтобы потом не было претензий. Так что этот шестой правитель просто не мог согласиться, он сразу собрал семью и сбежал в столицу, как только узнал.

— Он предупредил императора? — спросила Вера, король кивнул:

— Конечно, но я думаю, император и так уже знал, такие серьёзные перемещения войск трудно скрыть, к тому же, Империя пронизана густой шпионской сетью, там никто никому уже тысячу лет не доверяет. Император Ву стал оповещать верных правителей, собирать войска… — Король поморщился и покачал в ладони чашку, — это его не спасло. Центральная провинция, в которой находится столица, очень близко к Восточному морю, она граничит с провинцией Тан и другими приморскими районами, императору пришлось стягивать войска со всей Империи, а мятежники уже стояли собранные на пороге.

Король замолчал, задумчиво глядя в огонь, Вера смотрела на него и пыталась поверить, что это не просто история какой-нибудь отсталой страны трёхтысячелетней давности, а недавние события того мира, где она сейчас живёт. Не верилось. Ей продолжало казаться, что это сон, что это всё не по-настоящему, что она вот-вот проснётся, выпьет растворимый кофе и пойдёт на работу по улицам, полным машин и людей в джинсах.

Она встряхнула головой, отгоняя видение, посмотрела на короля:

— Мятежники победили?

— Они взяли столицу практически без боя. Заняли дворец, назначили своих руководителей полиции, наводнили город патрулями, — он махнул рукой, — имитация порядка. Император с семьёй, министрами, советниками, челядью и рабами бежал на запад, захватив почти все войска. Объявил центральный город верной провинции столицей, начал собирать армию, но на востоке мятежники делали то же самое. Силы разделились неравномерно — восемь провинций за императора и десять плюс два острова за мятежников. — Он помолчал, посмотрел в камин, потом прямо на Веру, — тогда правил мой дед, Георг Четырнадцатый, он был уже староват для военных подвигов, поэтому решил не вмешиваться в конфликт, но охрану границы приказал усилить. Объявил частичную мобилизацию, построил временное жильё для солдат, их обучали, готовили, закупали оружие и провизию. Но вмешиваться запретил, как и принимать беженцев — тогда Карн только-только начал торговать с Империей, но десятки набегов ещё не были забыты, цыньянцев тут не любили.

— И что, весь мир просто смотрел как Империя кипит, и не вмешивался? — нахмурилась Вера, король кивнул и пожал плечами:

— А что тут такого? Цыньянцы всю свою историю только тем и занимались, что вырезали друг друга, мы уже привыкли. — Он помолчал, глядя в огонь, и продолжил: — Война шла с переменным успехом три года, старый император стянул оставшиеся силы к западной границе Империи, там оставалось пять провинций, которые сохраняли ему верность и продолжали воевать, а на востоке правитель Тан уже объявил себя императором и во всю правил, потихоньку дожимая остатки врагов. Из-за войны страдало сельское хозяйство, с обеих сторон начался голод, но у востока были деньги и морское сообщение с Ридией, а запад выскребал остатки казны, которую удалось увезти из столицы, к тому же, Карн не горел желанием продавать им еду. — Король развёл руками, — беженцы просачивались сквозь все заставы и накаляли обстановку в приграничных районах, воровали и бродяжничали, жили как животные, вызывая отвращение у карнцев.

— Почему им не помогли? — Вера напряжённо переплетала пальцы, глядя на задумчивого короля. — В моём мире беженцев всегда принимают и обеспечивают.

— Слишком разная культура, — он поморщился, изобразил пальцами загадочный жест и косо улыбнулся, — менталитет рабского народа глубоко противен свободному Карну, к тому же цыньянцы ни в грош не ставят человеческую жизнь, они с огромной лёгкостью убивали и своих, и чужих. Когда в приграничных провинциях Империи вспыхивали восстания, реки, текущие оттуда в Карн, несли в своих водах кровь по несколько дней, губернаторам приходилось возить питьевую воду из других источников, чтобы обеспечить города, население приходило в ужас. — Он поставил пустую чашку на столик и сложил руки на груди, — мой дед стремился как можно надёжнее защитить Карн от цыньянской заразы, ему было плевать, кто победит, лишь бы они не сунулись через границу. — Он погрустнел и тихо сказал: — Но дед был стар и болен, он умер, когда Георгу Пятнадцатому, моему отцу, было двадцать два. А отец был совершенно другим человеком.

Вера замерла, наблюдая как блестят искры от огня в его светлых глазах, наполнившихся воспоминаниями.

— И что предпринял твой отец?

— Он был очень деятельным человеком, — чуть улыбнулся король, — не мог усидеть на месте и удержаться от авантюр. Он до самой старости плевал на законы и порядки, если ему вдруг чего-то захотелось — он просто брал и делал это, не заботясь о последствиях. — Георг с лёгким неодобрением качнул головой и посмотрел на Веру, — и в тот раз ему захотелось немножечко моря.

Вероника поражённо открыла рот:

— Он напал на Империю, воспользовавшись гражданской войной?

— Нет, не всё так просто, — улыбнулся король, интригующе приподнял брови, — он был не просто авантюрист, он был умный авантюрист. Он умел считать и прикидывать прибыль к затратам, хорошо подумал и решил, что с имеющимися войсками атаковать потрёпанную, но всё ещё сильную Империю слишком дорого выйдет. И тогда он решил заиметь себе небольшой козырь, который изменит баланс сил в его сторону. — Король выдержал паузу, хитро глядя в глаза Вере и прошептал: — Он провёл Ритуал Призыва.

— И кого ему послали боги? — замерла она, король откинулся на спинку, утопая в кресле, и улыбнулся в пространство:

— Весёлые боги послали ему ещё более сумасшедшего энтузиаста, чем он сам. Это был мужчина по имени Тэд Мэд, он просил всех звать его Бешеный Тэдди. Я застал его в живых, — король тихо рассмеялся и покачал головой, — но он был уже стар и всё чаще называл себя Толстый Тэдди, перестал радовать мир изобретениями и стал радовать пьянчуг выпивкой за свой счёт. К старости он внезапно осознал, что смертен, и испугался что умрёт раньше, чем пропьёт все свои деньги, а это стало у него уже смыслом жизни.

— Он один из «удачных» Призванных?

— Да, он прожил здесь остаток жизни и умер, упившись до такого состояния, что его кровь, наверное, горела бы, если бы кто-то додумался её поджечь. Это была смерть его мечты, — Георг развёл руками с коротким смешком, — он был забавный дядька.

— И что он дал вашему миру?

— Огнестрельное оружие, — медленно произнёс король. — Это была просто бомба, мир здорово изменился. Это не афишируется, но в своём мире Бешеный Тэдди был бандитом, специализирующемся на рэкете и ограблениях, он ездил на лошади как бог, мог стрелять с двух рук, свисая из седла вниз головой, — король усмехнулся. — Они с отцом сразу подружились, Тэдди был именно тем, что доктор прописал. Георг Пятнадцатый нахватался от него идей и проектов на многие годы вперёд, а ещё научился пить и плевать на законы.

— Так что там с войной? — попыталась вернуть короля к истории Вера.

— Отцу досталась от деда подготовленная армия прямо на границе, а призвав Бешеного Тэдди, он нашёл способ сделать эту армию потрясающе эффективной — вооружив её ружьями и пистолетами. Он прятал Тэдди от всего мира почти год, а в это время на секретных заводах севера штамповали оружие и патроны. Когда он решил, что армия готова к победоносному шествию по истощённой Империи, старый император Ву прибыл к отцу с официальным визитом. — Король поморщился и неохотно буркнул: — У узкоглазых хорошая разведка. Они всё узнали и решили подмазаться, чтобы спасти хотя бы то, что осталось, император Ву предложил Карну три остававшиеся на тот момент под его контролем провинции, остатки своей казны и другие ценности, вывезенные из столицы, взамен на военную помощь в конфликте. Отец согласился с некоторыми поправками и уже через месяц перешёл границу, занимая союзные провинции и укрепляясь. Новому императору Тану это, понятное дело, не понравилось, он мобилизовал кого только мог и продолжил воевать уже с Карном, сгоряча пригрозив дойти до столицы и заграбастать себе всё. Отец показал ему кое-что, чего нахватался от Тэдди, Тан озверел и новый виток войны стал ещё жестче и кровопролитней.

Он опять замолчал, Вера смотрела в огонь, почти прогоревшие угольки переливались, в их блеске чудились корабли и объятые пламенем города.

— И кто победил?

— Шпионы, — невесело хмыкнул король. — Цыньянцы украли чертежи и формулы, похитили нескольких ценных специалистов, быстро въехали в дело и тоже стали штамповать оружие. К тому моменту как они перевооружили всю свою конницу и часть пехоты, Карн контролировал пять крупных провинций и уже подустал воевать. Отец планировал молниеносную войну практически без потерь, эффективную и не бьющую по родной экономике, а получилось, что они почти год проторчали на одном месте, так и не увидев моря. Когда Империя получила огнестрельное оружие, война вышла на новый виток, но через время стало ясно, что радикально это ситуацию всё равно не переломит. Цыньянцы несли большие потери, их экономика была в полной заднице, а Карнцы с лёгкостью топтали чужие поля, зная, что по расписанию получат продукты со своих. Время шло, близилась зима, император Тан чуть поостыл и предложил договориться, они встретились с отцом, императором Ву и генералами, поговорили и сошлись на том, что нынешняя линия фронта станет новой границей между Карном и Цыньянской Империей, старый император будет править отколовшимися пятью провинциями, которые войдут в состав Карна и примут его законы наравне с собственными, оставив некоторые свои традиции, не противоречащие законам Карна.

Король усмехнулся и с некоторым злорадством продолжил:

— А потом случилось самое интересное. Старый император Ву попросил об ещё одном уточнении — позволить семьям правителей, остающихся в Карне, вывезти из своих дворцов, оставшихся в Империи, свои вещи и родственников, а взамен Империи перейдёт одна из пяти провинций, самая маленькая, горная, там не было ничего ценного, но сам факт сохранения части территории Тана прельстил. Он согласился.

— И что они такого вывезли? — заинтригованно улыбнулась Вера, король фыркнул:

— Всё, что могли! У каждого умного правителя есть свои загашники, их дворцы уже были на тот момент заняты и разграблены, но хорошие тайники удалось скрыть. Тан зубами скрипел так, что весь континент слышал, когда по его дорогам шли за границу караваны золота, шелков и артефактов, они бы ему очень пригодились — война превратила страну в руины, на восстановление нужны были деньги, а они утекали сквозь пальцы в ненавистный Карн, которому достались Четыре Провинции, которые почти не пострадали от войны. А потом, буквально через пару месяцев после подписания мира, во время строительства нового дворца для императора Ву, на территории провинции, которая только что перешла Карну, нашли залежи угля. — Король прижал сложенные щепотью пальцы к губам: — Богатейшие, превосходного качества, залегающие на малой глубине — подарок просто!

Вера улыбнулась и покачала головой:

— Твой папик, короче, знатно отоварился.

— Не то слово! — рассмеялся король. — Император Тан озверел от злости и зависти, разорвал договор о торговле — хотя мог бы покупать уголёк у бывших провинций, ему бы не помешало, — и приказал отгрохать каменную стену между Империей и провинциями, продавшимися Карну. Правителям-перебежчикам запретил приезжать в Империю, но благоразумно оставил своим правителям возможность навещать родственников в Карне, и юридические связи не оборвал. Через время получился забавный казус — некоторые поместья в Карне унаследовали цыньянцы из Империи, они могли приезжать и жить там, но были обязаны соблюдать законы Карна. И наоборот — были поместья в Империи, которые унаследовали карнские цыньянцы, но они не могли туда приехать, хотя переместиться телепортом им никто не запретит — по законам Империи, территория дворца правителя — его собственность, в которой он — царь и бог, даже император не может войти туда без приглашения. Путаница, короче, получилась ужасная, хотя в результате Карн и выиграл по деньгам и территориям, но взамен получил кучу проблем.

— А почему ты говоришь, что цыньянцев тут не любят?

— Ну сама подумай — в государстве внезапно появляется новая, чужая аристократия, которая ведёт себя как у себя дома, а вокруг их роскошных дворцов живут голодные оборванцы с сильно упрощёнными понятиями о законе и приличиях. Конечно, за сорок лет ситуация немного сгладилась, — он поправил волосы кокетливым жестом, Вера не сдержала улыбку, — крестьянам и освобождённым рабам нашлось жильё и земля, наращивание производства подняло уровень жизни, рабочие места появились, еды всем хватает. — Георг вздохнул и приложил палец к виску, скосил глаза на Веру и прошептал: — Но плодиться они продолжают как кролики, это просто финиш! Такими темпами их скоро станет больше, чем коренных карнцев, к тому же, количество смешанных браков постоянно растёт.

— Ну и пускай, — тихо рассмеялась Вера, — от смешанных браков получаются симпатичные дети, — шкодно улыбнулась и понизила голос, — как твой любимый министр.

Король фыркнул и посмотрел на неё с шутливым подозрением:

— Идёшь по стопам Эйнис?

— Что ты, — отмахнулась она, — я не лезу в чужие отношения, это неспортивно и некультурно, к тому же…

«…к тому же, у меня есть парень. Я настолько привыкла к этой мысли, что почти забыла, что я от него сбежала в одном платье, бросив всё, лишь бы избавиться от его влияния на мою жизнь.

Интересно, когда я перестала его любить? Год назад, два?»

— К тому же — что? — прищурился король, она опустила глаза:

— Да ничего, забудь.

— Э, нет, давай колись, — шутливо погрозил пальцем он, — что тебя не устраивает в моём любимом министре?

— Это его во мне что-то не устраивает, — закатила глаза Вероника, шутливо посмотрела на короля, — мне кажется, я его раздражаю. Причём не по какой-то причине, а сама по себе, как будто я похожа на его ненавистную старшую сестру, которая обижала его в детстве. И ещё, его бесит моя внешность и то, что я нравлюсь мужчинам. — Она округлила глаза и в недоумении развела руками, — это вообще странно, обычно это женщин бесит. В чём причина, может, хоть ты мне скажешь?

— Всё очень просто, — фыркнул король, смеривая её взглядом, — он почему-то жутко не любит брюнеток. — Вера вытаращилась на короля, он развёл руками: — Я не в курсе, почему. Я просто знаю, что он нанимает прислугу только светловолосую и проституток заказывает всегда только светленьких.

Вероника подняла брови и озадаченно накрутила на палец длинный локон, поблёскивающий в свете огня, как мокрый.

— Значит, причина всё-таки не в моём поведении, — вздохнула она, — ну, хоть так, уже легче. — Помолчала и спросила: — Слушай, ты обещал рассказать, почему он не хочет, чтобы ты сюда ходил.

— А, точно. — Король кивнул и чуть виновато улыбнулся Вере: — Кроме «удачных» Призванных есть ещё и «неудачные». Они не приживаются в этом мире, сходят с ума или начинают верить в странные вещи, как религиозные фанатики. Некоторым из них кажется, что они пришли с какой-то миссией и должны что-то сделать, чтобы вернуться домой, другим — что их похитили и они обязаны сбежать, третьим ещё что-нибудь. Но самое главное, — он неуютно поджал губы и замялся, — они не воспринимают всерьёз этот мир и своё место в нём, им кажется, что они тут временно и поэтому можно делать что угодно. Эти с лёгкостью воруют, убивают и как результат, гибнут сами.

«Мне всё это снится, да. Обо мне песенка.»

— Ясно, — невесело ухмыльнулась Вера. — И поэтому господин министр не хочет, чтобы ты оставался со мной наедине. Боится, что у меня в голове перемкнёт и я на тебя наброшусь. — Она пожала плечами и сардонически усмехнулась: — Может, он и прав. А ты не боишься? — она бросила на короля малость безумный взгляд, приподняла брови: — Сейчас как прыгну на тебя и съем?

— Не боюсь, — рассмеялся король, — и если что, я думаю, что смогу с тобой справиться, ты слабенькая. — Он посмотрел на свернувшуюся в кресле девушку и улыбнулся ещё теплее, покачал головой, — Шен просто перестраховщик. И бесится он зря, он всё равно не может мне ничего запретить — я король, я сам решаю, куда и с кем ходить и что делать. Это не его проблема.

— А мне кажется, как раз его, — хмыкнула Вера. — Ты же сам говорил, что если ты изволишь скопытиться, у него прибавится проблем. И знаешь, я не верю, что он вот так просто тебя тут оставил, он умный мужик, он бы так не подставился. Здесь должно быть где-нибудь… — она осмотрелась, изучая потолок и углы, — какое-нибудь, не знаю, устройство. Камеры наблюдения…

— Что это? — хохотнул король.

— Или, допустим, снайпер на крыше, — она прищурилась, глядя в окно, — вон там, напротив.

— Ты впадаешь в паранойю, — скорчил рожицу король.

— Спорим, я права? — выпрямилась Вера. — Можно проверить. Если я сейчас пойду возьму нож и замахнусь на тебя, в окна через секунду ввалится толпа ниндзя в комбинезончиках. — Она посмотрела в окно и усмехнулась, — я прямо чувствую, как они напряглись. — Запрокинула голову и крикнула в потолок: — Ребята, расслабьтесь, я шучу!

— Ты сумасшедшая, — рассмеялся король, она пожала плечами:

— Ну ведь так и должно быть, нет?

— Иди спать, ночь уже, — с улыбкой вздохнул король, вставая и потягиваясь. — Я рад, что ты хорошо себя чувствуешь, но время и правда позднее. Я ещё зайду как-нибудь на ужин, — он улыбнулся и взлохматил волосы, кивнул: — Пойду, спокойной ночи.

— Спокойной, — она проводила его до портала в библиотеке и тоже с удовольствием потянулась. Умылась, пошла в спальню и посмотрела на огромную кровать, тоскливо поёжилась и вышла. Нашла на угловом столике сложенную скатерть, завернулась в неё и легла на диван, утыкаясь в мягкую спинку и обнимая Стича.

Стич выдал: "Я люблю тебя! Дай обниму."

Она тихо рассмеялась и закрыла глаза.

«Какой бы ни был Виталик и как бы мне не хотелось от него сбежать, а спать одной ужасно. Неудобно, холодно, ногу некуда закинуть…

Блин, может, это и правда сон?»

Вероника задумалась, хотелось бы ей завтра проснуться в своей постели рядом с Виталиком или нет, но уснула, так ничего и не решив.