Коснусь тебя

ГЛАВА 16

Ной

Я слушал ее дыхание, сидя на диване у окна и наблюдая за тем, как она спит. В это утреннее время было жарко, и ее обнаженное тело лежало на шелковых простынях. Она спала на животе, засунув руки под подушку, и я позволил своему взгляду путешествовать по дуге ее спины и изгибу ее задницы. Сиенна была совершенна. Безупречна. Неудивительно, что Окли не мог оставить ее в покое, желая трахнуть ее ногу, как гребаная собака. И пока я сидел и изучал каждый дюйм ее обнаженного тела, я думал о том, чтобы вырезать его чертовы глаза, когда я увижу его в следующий раз. Это грызло мой позвоночник, зная, что он видел ее такой — голой и чертовски сияющей.

Видите ли, это было именно то, чего я не хотел, то, что пытался предотвратить. Снова разбудить во мне собственнического мудака, позволив ему выйти и поиграть, только чтобы он отказался вернуться в свою клетку, где я держал его взаперти годами. Я был так уверен, что буду достаточно силен, чтобы никогда не поддаваться порочным желаниям, которые бушевали глубоко внутри меня. Но она сделала это чертовски трудным. Каждую секунду, проведенную рядом с ней, я чувствовал, как искушение сочится из ее пор и тянется ко мне. Это было все равно, что дразнить голодного хищника плотью его добычи, дать ему почувствовать запах крови, а потом ждать, что он не потеряет голову.

Она удивила меня прошлой ночью; как она приняла свою роль и купалась в экстазе, как будто это был кайф, которого она всегда жаждала. Как будто эта женщина была рождена для греха. По звуку ее криков и всхлипов я убедился, что она никогда раньше не испытывала истинного наслаждения. Как будто она ждала этого всю свою жизнь.

Я потер пальцами заросший щетиной подбородок. Она заснула, как только я закончил ухаживать за ней; ее тело было истощено и тщательно оттрахано. Я заставил ее перегнуться через козлы, широко расставив ноги, пока я очищал ее. Моя сперма стекала по ее бедрам, и я был бы лживым ублюдком, если бы сказал, что мне это не нравится — видеть, как моя сперма оставляет на ней следы. Прошло так чертовски много времени с тех пор, как я чувствовал эту силу, это обладание женским телом. А тела Сиенны было достаточно, чтобы свести с ума любого гребаного мужика.

Прошлой ночью, когда я вошел сюда, гадая, последует ли она за мной, часть меня надеялась, что, если она появится, я высвобожу свою самую темную сущность, и она бросится бежать, убежит от меня как можно дальше. Но как только она вошла внутрь и наши тела столкнулись, я понял, что ни за что на свете не позволю ей уйти, не завладев ее пиздой. И то, как она принимала все это: то, как она так яростно подчинялась, было огромным противоречием и безумием, но мне это нравилось, и теперь у меня была огромная чертова проблема.

Я хотел этого снова. Снова хотел ее. Но знал, куда ведет эта дорога. Я уже ходил по ней раньше, и ничем хорошим это не закончилось. Это разрушило жизни и погубило мое будущее так, как я даже представить себе не мог.

Я осторожно просунул влажное полотенце между ее ног, повернув ее спиной ко мне. Ее черные, как вороное крыло пряди рассыпались по голубой шелковой подушке. Линии кожаного ремня подчеркивали кожу ее задницы. Некоторые из них были розовыми, некоторые красными, а некоторые темно-малиновыми — почти фиолетовыми, поскольку они притягивали кровь к поверхности.

Я провел кончиком пальца по шрамам на плоти, и она вздрогнула, отпрянув от моего прикосновения.

Я ненавидел это, и хотя двадцать минут назад я находил удовольствие между ее ног, сейчас я чувствовал себя так, словно мое нутро было заполнено бетоном, а грудь сдавило угрызениями совести.

— Почему ты не сказала мне остановиться?

Она глубоко вдохнула, просунув руку между щекой и подушкой.

— Я сказала.

— Что? Нет, не сказала.

— Говорила, Ной. Несколько раз. — Не глядя на меня, она потянулась к простыне на коленях, натянула ее на бедра. Тонкий способ сказать мне, чтобы я прекратил прикасаться к ней.

Я встал, бросив полотенце на стул в углу.

— Ты не говорила мне остановиться. Если бы ты сказала, я бы остановился.

— Ты меня не слышал.

— Если это шутка, то она не смешная.

Она резко повернулась, устремив на меня свой ледяной взгляд. Тогда я понял, что она плакала, ее глаза были красными от слез.

— Это не гребаная шутка, Ной. Я просила тебя остановиться. Я, блядь, умоляла тебя остановиться.

Я мерил шагами комнату, мое сердце колотилось в горле, когда мой разум возвращался назад, анализируя каждую секунду за последние два часа, прогоняя воспоминания через мою голову. Но не было ничего. Она ничего не сказала. Если бы она сказала, я бы вспомнил.

Я повернулся к ней лицом.

— Я всегда придерживался твоих границ. Никогда не переступал и не заставлял тебя делать то, чего ты не хотела. И говорить, что я…

Она вскочила с кровати, простыня упала на пол, когда она выпрямилась, и я, черт возьми, перестал дышать, когда увидел синие синяки вокруг ее талии, ее живот, покрытый царапинами.

Моя кожа покрылась льдом. Мой позвоночник промерз до костей.

— Неужели я… Господи Иисусе, — снова забормотал я, потирая затылок, — неужели я это сделал?

Слезы текли по ее щекам, темно — карие глаза отражали ее печаль. Ее боль. Ее безнадежность.

— В тот день, когда ты сказал мне, что хочешь попробовать это, — она прикусила губу, — это гребаное извращенное дерьмо, я сказала тебе, что мне это не нравится. Но я была готова попробовать. Была готова дать тебе то, что ты хочешь, потому что я, блядь, люблю тебя.

— Я знаю.

— И ты обещал мне, что никогда не потеряешь контроль. И ты всегда будешь останавливаться, когда я скажу. Ты поклялся.

— И я сдержал свое гребаное слово. Я всегда останавливался в тот момент, когда ты мне говорила.

Ее рука переместилась к ушибленному бедру, зависнув в нескольких дюймах от изуродованной кожи.

— Не сегодня. Сегодня ты этого не сделал.

— Я не… — Я опустил руки по бокам, глядя вниз. Воспоминания пробивались сквозь дымку, и издалека я слышал ее голос… громче… громче.

«Ной, ты делаешь мне больно».

«Пожалуйста».

«Ной, остановись. Остановись, пожалуйста».

А затем звук ее рыданий ударил по моему черепу, осознание того, что я сделал, бросило меня в яму, из которой я никогда не смогу выбраться обратно.

Думал, что эта ночь навсегда останется худшей в моей жизни, ночью, когда я причинил боль тому, кто был мне дорог. Но я ошибался. Чертовски ошибался.

Я провел ладонью по лицу, отказываясь думать об этом. С некоторыми воспоминаниями я мог справиться, но с другими — было сложней.

Несколько часов я сидел там, пытаясь разобраться в своих мыслях. Наконец, поддавшись влечению к Сиенне, я, впервые, за много лет позволил себе окунуться во тьму, которая когда-то разрушила мою жизнь. Мне было хорошо. Слишком хорошо. В глубине моего черепа покалывало, предупреждая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я был мертв внутри, и так было уже много лет. В моей груди, где раньше было сердце, осталась лишь большая, черная, зияющая дыра. А Сиенна была еще молода, полна жизни и была легкой мишенью для уничтожения моей пустотой. Но как я смогу остановиться теперь, когда вкусил сладкую горечь эйфории греха?

Я откинулся на спинку, постукивая пальцем по подлокотнику. Прошлой ночью Сиенна доказала, что я ошибался. Я был уверен, что она скажет мне идти на хер и выбьет из меня всю душу, если я хотя бы заикнусь о том, чтобы связать ее. Но, черт возьми, я ошибался и теперь хотел большего, как наркоман, лишенный этого кайфа в течение многих лет, только чтобы поддаться однажды и упасть в эту темную дыру, только на этот раз она будет глубже, чем когда-либо прежде.

— Я чувствую, как ты смотришь на меня.

Мои губы скривились в полуулыбке.

— Я думал, ты спишь.

— Нет. — Она повернулась и посмотрела на меня. — Я уже давно не сплю. Но мне даже понравилось, что ты сидишь там, в углу, и смотришь на меня, как извращенец.

— Извращенец?

— Ага. — Она еще глубже вжалась щекой в подушку. — Я почти ожидала, что ты будешь сидеть там с членом в руке.

— Это приходило мне в голову раз или два.

— Раз или два? — Она приподнялась на локтях. — Тогда очевидно, что прошлой ночью я все делала неправильно.

Я выпрямился, ничего не надевая, и направился к кровати. Ее взгляд переместился вниз, и она прикусила губу, когда увидела мой член, гордо стоящий, налитый и готовый к траху. В моей голове все еще бушевала битва.

Ты только используешь ее.

Она хочет этого так же сильно, как и я.

Ты никогда не сможешь дать ей то, что она хочет.

Пока что ей нужен только мой член. Я могу дать ей его.

Ты уничтожишь ее.

По крайней мере, меня не будет здесь, чтобы увидеть последствия.

Сиенна пробежалась глазами по моему телу, ее радужки потемнели от голода.

Я возвышался над ней, когда она перевернулась на спину, подняв колени и сжала их вместе. Ее розовые соски манили, чтобы их пососали, ее идеальные сиськи просили, чтобы их сжимали. На коже над бедрами виднелись синие синяки. Но вместо того, чтобы ужаснуть, это меня чертовски возбудило, и я не смог остановить себя от того, чтобы схватить ее колени и рывком раздвинуть их.

У нее перехватило дыхание, ее ноги согнулись и широко раздвинулись для меня.

— Тебе, наверное, лучше пойти домой, — сказал я, протягивая руку между ее ног и проводя кончиком пальца по форме ее киски, наблюдая, как она становится влажной.

Она облизала губы и выгнула спину.

— Я думаю, ты не это имел в виду.

— Я не имел. Но это не значит, что это не ответственный поступок.

— Ты выгоняешь меня?

— Да. — Я ввел в нее палец, и с ее губ сорвался самый чувственный звук.

— Мог бы и обмануть меня.

Проводя пальцем по ее чувствительным складочкам, я раздвинул ее киску до самого клитора, и она выгнула шею назад, ее колени задрожали.

— Ты не должна быть такой чертовски нуждающейся во мне.

— Это не по моей воле, поверь мне. — Она хныкала, ее рыжие кудри веером рассыпались по подушке.

— Было бы намного проще, если бы ты просто держалась от меня подальше.

— И где же тут веселье? — Она выгибала бедра, ее пизда хотела быть наполненной — даже если это был всего лишь мой палец.

— Если бы ты знала, что для тебя хорошо, ты бы держалась подальше.

— Разве я похожа на девушку, которая знает, что для нее хорошо? — Ее пальцы сжались вокруг моего члена, ее ладонь дрочила мой член вперед-назад, каждый мускул в моих бедрах напрягся.

На этот раз я погрузил в нее два пальца, и ее тело извивалось под моим пристальным взглядом. Это было самое эротичное, что я когда-либо видел, как она чувственно прикусила нижнюю губу, щеки раскраснелись самым красивым розовым оттенком. Меня поражало, как она может выглядеть такой чертовски соблазнительной, такой сексуальной, и при этом излучать невинность, которую я хотел защитить и испортить одновременно, черт возьми.

Зеленые глаза встретились с моими, и ее губы приоткрылись.

— Мне можно кончить?

Иисус, блядь, Христос. Она знала свое место. Играла свою роль. Сиенна приняла роль, которая была мне нужна, как будто жаждала ее так же сильно, как и я.

Низкое гортанное рычание эхом вырвалось из моего горла, когда я вошел глубже, мой большой палец потянулся к клитору, играя с этим пучком нервов медленными, неторопливыми движениями, оказывая достаточное давление, чтобы заставить дрожать каждый мускул ее тела.

Я выдохнул, хватая и останавливая ее руку вокруг своего члена, потому что знал, что кончу ей на живот, если она будет кончать, все еще держась за мой член.

— Да, Сиенна. — Ее глаза закрылись. — Ты можешь кончить.

То, что началось как нежный стон, переросло в сладостный крик, когда ее кульминация достигла пика, ее спина оттолкнулась от матраса, а бедра сомкнулись, сжимая мою руку. Если бы не знал лучше, я бы подумал, что она обучена кончать по требованию. Это было чертовски безумно, насколько мы были в гармонии друг с другом, как ее тело отвечало мне, как будто она действительно была моей.

Ее хныканье замедлилось и постепенно стихло по мере того, как ее тело расслаблялось. Мои яйца были чертовски тугими, предэякулят уже стекал по головке моего члена, который болел как ублюдок. Я был охвачен дымкой похоти и нужды, которая стягивалась вокруг моего горла, делая невозможным дыхание. Словно почувствовав мои мучения, Сиенна села, спустила ноги и переместилась, чтобы сесть передо мной, кончик моего члена был в нескольких дюймах от ее рта.

По тому, как она смотрела на меня сквозь густые ресницы, я понял, как она изголодалась по мне.

Я протянул руку и запустил пальцы в ее рыжие кудри, погладив ее по затылку.

— Хочешь попробовать?

Ее язык провел по губам, щеки раскраснелись.

— Хочу, — пробормотала она, придвигаясь к краю кровати. Прижав ногти к коже моих ног, она провела ногтями по всей длине, оставляя за собой огненный след, прежде чем скользнуть назад и вонзить когти в мою задницу.

— Ты дерзкая девчонка. Я дам тебе это. — Мои глаза не отрывались от ее глаз, когда я взял в ладонь свой член и приблизил его к ее приоткрытым губам, скользя им по краям ее рта. — Ты — яд, Сиенна, — пробормотал я, погружая головку члена в ее рот. — Ты — катастрофа, которая вот-вот произойдет. — Внезапно я крепко сжал ее волосы и заставил ее взять мой член так глубоко, что он ударился о заднюю стенку ее горла, вызвав у нее рвотные позывы и слезы на глазах. Но это не помешало ей разжать челюсти и покрыть слюной весь мой член, пока она сосала.

Вид ее впалых щек и слезящихся глаз заставил мой член еще больше напрячься. Ее горячий рот вокруг моего члена, мой кулак в ее волосах и звук, с которым она чмокала губами, когда сосала, — все это позволяло мне воплотить грешные намерения, которые постоянно витали в моих темных уголках. Намерения и желания, с которыми я ежедневно боролся, подавляя их, потому что уже причинил боль тому, кто был мне дорог.

Я схватил ее за руку, заставляя ее обхватить мои яйца, пока я трахал ее рот, ее пышные рыжие локоны разлетались по плечам, когда я увеличивал темп.

— Блядь. Ты сосешь член как чемпион. Ты знаешь это?

Конечно, она не могла ответить. Все, что она могла делать, это стонать, звук вибрировал вокруг моего члена. Кончик ее языка скользнул по головке моего члена, и я откинул голову назад, втягивая воздух сквозь зубы. Я был так близок к тому, чтобы кончить, но я еще не закончил с ней.

Я вытащил свой член из ее рта, схватил ее за плечи и поднял на ноги. Быстрым движением я развернул ее и толкнул обратно на кровать, обхватил ее за талию, приподнял ее задницу и схватил за волосы, заставив ее уткнуться лицом в матрас, прежде чем погрузить свой член глубоко в ее блестящую пизду.

Она вскрикнула, и я отпрянул назад, а затем врезался в нее с такой силой, что ее колени приподнялись над простынями, и я вдавил ее голову еще глубже в матрас.

Я закусил губы, втягивая воздух сквозь зубы. Ее тело было согнуто, задница приподнята как можно выше, ее влагалище расцвело, способное принять меня глубже, чем прошлой ночью. Ее киска сжалась вокруг меня, покрывая мой член своим возбуждением. Я не могу вспомнить, чтобы я когда-либо чувствовал себя так хорошо, так чертовски опьяняюще. Этот кайф я не мог описать, так как он овладевал каждой косточкой в моем теле. Пот стекал по моим вискам, спина Сиенны блестела от пота, ее пальцы вцепились в простыни.

Я изгибал и крутил бедрами, входя в нее жестко и быстро. Она продолжала стонать, вскрикивая каждый раз, когда мои бедра ударялись о ее задницу, наши тела сталкивались как гром, готовясь к урагану, который должен был пронестись через нас.

С рычанием я приподнял ее голову, потянув за волосы, и наклонился вниз, желая попробовать ее гребаный рот на вкус, мой язык облизывал и причмокивал ее губы из-за ее плеча. Я хотел поглотить эту женщину, прочувствовать каждый ее дюйм. Больной ублюдок во мне хотел посадить ее в чертову клетку, запереть там, пока у меня есть ключ, и трахать ее так, как я хочу и когда хочу. От одной этой мысли моя кульминация пронеслась по позвоночнику прямо к яйцам.

— Ной, скажи мне, что я могу кончить снова. Черт.

Я потянулся к ее талии, коснулся ее клитора, ущипнул пальцами чувствительный бутон. Это принесло мне лучший гребаный стон, который я когда-либо слышал из уст женщины — это была грязная баллада о грехе, которая покрыла ее сладкие губы.

— Кончи для меня, малышка. Я хочу услышать тебя.

Я трахал Сиенну Уитлок жестко, быстро, дико и неконтролируемо, как будто это означало смерть, если я этого не сделаю. Мои ноги слабели, а оргазм нарастал, угрожая взорваться в моих венах.

— Блядь! — прорычал я, наклонившись и вонзая зубы в плоть ее бока, разрывая кожу. Ее крик рикошетом отразился от стен, вопль боли и удовольствия, переплетенных вместе, пока я ощущал привкус ее крови на своем языке. И как гребаное стекло, я разбился на миллион осколков, заливая ее своей спермой, когда она кончила с моим членом, засунутым глубоко в нее.

Пот капал с моего лба на ее блестящую спину, и мы оба боролись за ровное дыхание.

Сиенна упала, и я накрыл ее своим телом — наши тела были слипшимися от пота.

— Чтоб меня, — пробормотал я, задыхаясь, все еще чувствуя вкус крови на языке. Я взглянул на нее, на след от укуса на ее коже. Моя кровь превратилась в лед, и я катапультировался назад в прошлое, где уже однажды потерял контроль.

— Сиенна. Блядь. — Я сел, моя рука нависла над отметиной, кровь запеклась в проколах. — Мне жаль. Господи. Черт.

— Что?

Я соскочил с кровати и схватил полотенце, бросился назад и осторожно приложил его на рану.

— Мне так жаль. Я не знаю…

— О Боже. — Она посмотрела на свой бок, затем на меня. — Все в порядке.

— Нет. Мне не следовало…

— Ной. — Она схватила меня за руку, мой пульс участился. — Все в порядке.

Я замер, глядя ей в глаза, рыжие кудри прилипли к лицу.

— Я не возражаю. — Она улыбнулась, затем снова посмотрела на отметину, облизнув губы. — На самом деле, — она посмотрела на меня и положила ладонь на мою щеку, — я совсем не против.