ГЛАВА 21

Сиенна

Меня пронзила боль, когда я потянулась, каждая мышца в моем теле ныла. Но это была боль, которую я мгновенно полюбила. То, к чему я так легко могу пристраститься. Воспоминания о прошлой ночи просачивались в мое сознание, когда я медленно просыпалась, чувствуя, как шелковые простыни ласкают мою обнаженную кожу.

Я открыла глаза, в комнате витал запах сладких блинов с сиропом. Я схватила простыню и обернула ее вокруг себя, на цыпочках прокравшись по коридору в сторону кухни. Завернув за угол, я обнаружила, что Ной стоит ко мне спиной и переворачивает блинчик, а затем выкладывает его на тарелку.

Прислонившись к стене, я, молча, наблюдала за ним, впитывая его. Широкие плечи. Сильные руки. Задница, на которой прекрасно сидели шорты. Может, Ной и не носил костюм или дизайнерские лейблы, но ему это точно было не нужно. Он был альфа-самцом и излучал силу и мощь, не подчеркивая их костюмом за пять тысяч долларов.

— Я чувствую, как ты смотришь на меня.

Я улыбнулась.

— Как ты узнал?

— У меня есть глаза на затылке.

— Ха-ха. — Я подошла к кухонной стойке.

— Возьми тарелку, пока блинчики еще горячие.

Я подошла к стойке, сладкий аромат корицы заполнил мои ноздри и заставил мой желудок заурчать.

— Откуда бывший морской пехотинец и холостяк знает, как готовить блины?

Краем глаза я заметила, как он на секунду застыл, словно застигнутый врасплох, прежде чем налить еще теста на сковороду.

— Пока живешь один, можно многому научиться.

Я прищурила глаза.

— Хм, я чувствую, что в этом ответе есть гораздо больше.

— Может быть. Но если ты не начнешь, есть свои блинчики, я набью тебе рот чем-нибудь другим.

— Что-то большое? — Я использовала большой и указательный пальцы и ухмыльнулась.

Ной уронил лопаточку и повернулся ко мне лицом с другой стороны стойки, положив руки на край и наклонившись вперед. Одно действие и простое движение с его стороны мгновенно превратило легкомысленное подшучивание в сексуально насыщенный разговор.

— Ты хочешь повторить это снова?

Я тяжело сглотнула, возбуждение мгновенно скользнуло по бедрам.

— Если ты сейчас пытаешься запугать меня, то у тебя ничего не получается, потому что все, что ты делаешь, это возбуждаешь меня.

— Приятно слышать. — Он резко протянул руку и схватил мое лицо, его пальцы сжали мои щеки, когда он заставил меня наклониться ближе, приблизив наши губы друг к другу. — Держи свою киску мокрой для меня, малышка. Трахать тебя, пока не станет больно, входит в мой список дел на сегодня. — Его губы коснулись уголка моего рта. — Потому что я хочу, чтобы эта глубокая боль между ног напоминала тебе о том, на что способен мой член.

Я даже не осознавала, что задержала дыхание, пока он не отпустил мое лицо, и я глубоко вдохнула.

— Теперь ешь.

Мое тело содрогнулось, его требовательное поведение было одновременно волнующим и эротичным, черт возьми. После того, как я была с Ноем, трудно было представить, что я когда-либо считала свою сексуальную жизнь полноценной. Один только поцелуй Ноя удовлетворял меня в десять раз больше, чем секс с Окли. Я не была уверена, было ли это из-за того, что Ной был более опытным, или из-за ощутимого притяжения между нами. Эта связь, казалось, тянула нас все ближе и ближе друг к другу, как бы мы ни старались ее игнорировать.

Я поставила на последнее.

Желая подчиниться — даже если бы это было просто съесть, чертов блинчик — я положила кусочек в рот. Это был воздушный и масляный рай, кленовый сироп и сахарный вкус взорвали мои вкусовые рецепторы.

— Вау, Ной. Это восхитительно. — Я откусила еще кусочек, смакуя вкусную легкость на языке. — Последний раз я ела такие вкусные блины… — Ностальгия подкралась ко мне, и мои слова застряли в горле.

Ной присел рядом со мной.

— Это нормально — скучать по ней.

— Я знаю. — Было трудно сдержать слезы. Я усмехнулась. — Знаешь, что самое ужасное? То, что я больше не могу думать о своей умершей матери, не думая об Эленор. — Я проткнула блинчик вилкой. — Эта шлюха-золотоискательница запятнала память моей матери и сделала потерю мамы еще хуже.

— Тогда почему бы тебе не уехать? Почему бы не сделать то, что сделал Спенсер? Удалить себя из токсичной среды.

— Я бы уехала завтра, если бы могла. — Я откинула свои кудри назад ладонью. — К сожалению, это не так просто.

— По мне, так все очень просто.

— Ну, это не так, — огрызнулась я, и Ной просто прищурился, глядя на меня. — Прости. Я не хотела… — Я глубоко вдохнула, позволяя воздуху наполнить мои легкие вместе со сладким запахом сиропа. — Я обещала маме всегда оставаться рядом и заботиться об отце. И вот я выполняю это обещание. — Я отрезала еще один кусочек блина и отправила его в рот.

Я наполовину ожидала, что Ной скажет мне речь, подобную той, что произнес Спенсер — о том, что это моя жизнь и что моя мама, вероятно, не хотела бы, чтобы я сдержала свое обещание, если это означает, что я буду несчастной до конца своих дней.

Но он этого не сделал. Вместо этого он нежно положил руку на мое обнаженное плечо, сжимая.

— Я понимаю. Я знаю, каково это — держать обещание… даже если оно мешает тебе жить.

По тому, как потускнело выражение его лица, а взгляд стал расфокусированным, я поняла, что то, о чем он говорил, сковало его в прошлом. Мне хотелось залезть и проталкиваться, счищать слои, задавая вопросы, чтобы найти центр. Его центр. Но крошечный голосок призывал меня не ковыряться в ранах, которые легко могут снова начать кровоточить.

Я прочистила горло и сосредоточилась на полусъеденном блине передо мной.

— Неважно. Даже если бы я не дала этого обещания, я бы все равно осталась здесь. Чтобы быть ходячим напоминанием для Эленор, что мой отец когда-то любил другую женщину. — Я пожала плечами. — Просто чтобы убедиться, что она не забудет, кто настоящая королева Уитлок.

Ной хмыкнул и слегка покачал головой.

— Напомни мне не нарываться на тебя. — Он наклонился ближе, положив руку на спинку моего стула. — Эй, я знаю, что тебе и твоим братьям не нравится Эленор, и это нормально. Но, хотя я не так хорошо знаю твоего отца, я думаю, что то, что он полюбил другую женщину, не означает, что он меньше любит твою мать или память о ней.

— Мне трудно даже представить себе это. Думать, что мой отец может по-прежнему любить мою маму и при этом делить постель с другой женщиной. Особенно с той, которая вдвое моложе его.

Ной прочистил горло и выпрямился на своем месте.

— Да ладно. — Я закатила глаза. — Между нами пятнадцать лет разницы в возрасте. А не двадцать пять. Я искренне не понимаю, почему тебя это беспокоит.

Он проглотил кусочек и сделал глоток своего кофе.

— Может быть, меня беспокоит не столько разница в возрасте.

— А что тогда?

Он не смотрел на меня, рассеянно проводя вилкой по блину.

— Как ты сказала, у каждого свой крест, который он должен нести. Может быть, я слишком забочусь о тебе, чтобы сознательно взваливать на тебя свой. — Он посмотрел на меня. — Ты молода. Ты прекрасна. И ты заслуживаешь человека с чистым листом.

— А что, если я не хочу кого-то с чистым листом?

Он бросил на меня косой взгляд.

— Тогда это та часть, где я разыгрываю карту возраста, говоря тебе, что ты слишком молода, чтобы знать, чего ты хочешь.

— Это несправедливо.

— Жизнь несправедлива, малышка. Ты знаешь это. — Он откусил еще кусочек, несмотря в мою сторону.

Я положила вилку на тарелку и повернулась на своем месте, чтобы посмотреть на него прямо.

— Как ты это делаешь?

— Что делаю?

— Делаешь вид, что тебе не все равно, а через минуту притворяешься, что тебе наплевать.

— Это не так.

— Тогда как же это на самом деле?

Что-то темное мелькнуло в его глазах, он наморщил лоб и нахмурил брови.

— Я слишком хреновый для тебя, Сиенна.

— Может, ты позволишь мне решить это самостоятельно?

— Это не то решение, которое ты можешь принять, когда у тебя нет всех фактов.

— Тогда расскажи мне.

— Господи Иисусе. — Он бросил вилку и рывком поднялся со своего места. — Что тебе от меня нужно?

Я встала, плотнее прижимая простыню к груди.

— Я не хочу от тебя ничего, кроме того, чтобы ты был верен своим чувствам.

— Поверь мне, это все, что я делал последние шесть гребаных лет. Вел себя в соответствии с тем, что я чувствую.

— Я не говорила о твоей бывшей жене. Я имела в виду… себя. — Мои щеки горели, смущение закралось в душу, когда я подставила себя под унижение, сомневаясь, что он испытывает ко мне такие же чувства, как я к нему.

Ной просто стоял там, проведя рукой по волосам и потирая затылок — замкнутый и раздраженный темой нашего разговора. Я могла видеть, какой дискомфорт он испытывает, говоря о том, что происходит между нами.

Я глубоко вдохнула, сжимая простыню между пальцами, чтобы было легче идти, обернув ее вокруг себя.

— Знаешь что, все в порядке. Ты прав. Ты с самого начала был против того, чтобы между нами что-то было. А я продолжала настаивать, вместо того чтобы понять намек. — Я уже собиралась повернуться и направиться в спальню, когда мне пришло в голову. — Это она, не так ли?

— Что?

— Твоя бывшая жена. Ты все еще любишь ее.

Он зажал нижнюю губу между зубами и покачал головой.

— Ты слишком далека от истины.

— Это единственное, что имеет смысл. Я знаю, что эта наша связь — не просто улица с односторонним движением. Ты тоже это чувствуешь. Но что-то удерживает тебя…

— Ты знаешь…

Я подняла руку.

— Клянусь Богом, если ты скажешь мне, что это из-за разницы в возрасте, я, блядь, закричу. Всего пятнадцать лет, Ной. Пятнадцать. Прекрати вести себя так, будто ты достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом. — Простыня продолжала выскальзывать из моей хватки, и мне пришлось снова натянуть ее покрепче. — Ты закрыт и против того, чтобы между нами что-то произошло из-за нее.

— Но что-то произошло, Сиенна. Многое произошло между нами. Иди, посмотри на синяки на своих бедрах, если ты забыла. — Он наклонил голову в сторону, его пронзительные глаза сверкнули в мою сторону. — Та боль, которую ты чувствуешь между ног, это грубое ощущение того, что тебя трахнули — это из-за меня. Это я сделал. Я трахал тебя. Не Окли. Не кто-то другой. Я.

Тепло разлилось по моей груди и шее.

Медленно, расчетливо, шаг за шагом Ной приближался ко мне, сокращая расстояние между нами — пространство, в котором я нуждалась, чтобы дышать.

— Между нами многое произошло, Сиенна. И, клянусь Богом, если бы я мог сделать это снова, я бы ничего не изменил. Так что не думай ни секунды, что я колеблюсь из-за бывшей жены, о которой я не слышал годами. Женщина, с которой у меня нет никаких контактов. — Он остановился передо мной, аромат красного перца и пачули наполнил воздух, почти мгновенно опьянив меня и заставив тяжело сглотнуть. Моя кожа покрылась мурашками, когда он провел тыльной стороной ладони по моей обнаженной руке, оставляя след горящей плоти. — Я не могу обещать тебе ничего, кроме сегодняшнего дня. Я не могу обещать тебе завтра. — Без предупреждения Ной схватил меня за локоть, а другой рукой впился в бедро, заставив меня повернуться, прижимая меня к стене, прижимая свое твердое тело к моему. — Но есть одна вещь, которую я могу тебе пообещать.

— Да? И что же?

— Дать тебе то, в чем нуждается твое горячее маленькое тело. — Он перебросил мои волосы через плечо. — Чтобы тебя трахнули… жестко. Это то, чего ты хочешь, не так ли? Чтобы мой член растягивал эту пизду и свел тебя с ума.

Я застонала, когда почувствовала, как его твердый член прижался к моей заднице, желая, чтобы ничто не мешало нам быть кожа к коже. Я хотела, чтобы простыня и его штаны исчезли. Боже, я была жадной до наказания. Я знала, что Ной не мог дать мне то, чего я хотела эмоционально, но физически я была зависима от него — не могла насытиться. Даже сейчас, когда я была в нескольких мгновениях от того, чтобы уйти, я не хотела ничего, кроме того, чтобы он сделал мое тело своей игровой площадкой.

Ной Александр был кокаином. Он был героином. Он был в моей крови, и чем больше у меня его было, тем больше я его хотела. Он был кайфом, с которого я ни за что не хотела спускаться. Даже если он уничтожит меня.

Он потянул за простыню, и она упала на пол, образовав лужицу у наших ног. Затем, на долю секунды, он исчез, и мне захотелось громко застонать, только чтобы он вернулся, прижался ко мне, его обнаженное тело прижалось к моему.

Я покачивала бедрами, наслаждаясь ощущением его твердой длины касающейся моей спины.

— Что ты хочешь от меня, Сиенна?

— Все, — вздохнула я, прижав ладони к холодной стене. — Я хочу все, что ты готов мне дать.

Он провел ладонью по моей попке и укусил меня за шею, рыча мне в ухо.

— Прямо сейчас я просто хочу дать тебе свой член, жестко и быстро. Без всякого дерьма.

Обезумевший и неистовый, Ной схватил меня за бедра, согнув колени, опустив руки ниже моей задницы и раздвинув мои бедра.

— Ты мокрая?

— Боже, да.

Он погрузился в меня, его член растягивал мой вход. Мои ноги дрожали, ногти царапали краску на стене, моя киска была невероятно заполненной.

Ной схватил меня руками и обхватил пальцами мое горло и сжал, пока его толчки продолжали неумолимый ритм. В том, как он трахал меня, не было ничего нежного. В том, как он двигался во мне, не было ничего романтического. Это было первобытно. Грубо. Влажно. И неконтролируемо. Именно так, как я хотела.

Речь шла не об исследовании друг друга. Не в том, чтобы наслаждаться телами друг друга. Речь шла о том, чтобы кончить. Дойти до края и упасть как можно быстрее.

Мои мышцы напряглись. Моя киска сжалась. И я почувствовала, как волна прокатилась от задней части моей шеи, нарастая, поднимаясь, в нескольких секундах от вершины.

— Ной.

— Кончай, малышка. Потому что я сейчас наполню твою пизду спермой.

Он откинул мою голову назад, крепче сжимая мое горло, ограничивая доступ воздуха. Все, что я могла сделать, это прижать ладони к стене, отталкиваясь назад, чтобы мое тело могло принять его как можно глубже. Обвив рукой мою талию, он нащупал мой набухший клитор и зажал его между пальцами — боль и жгучее удовольствие вспыхнули между моих ног.

Я кончила, каждая косточка в моем теле напряглась, когда мои крики ударились о потолок. Но он не прекратил массировать мой клитор, высасывая из моего тела все до последней капли удовольствия, крепко сжал руку и поднял мои ноги с земли. Ной зарычал, притягивая меня к себе, и стал толкаться в меня — его ритмичные толчки превратились в неистовую долбежку.

Я была измотана. Полностью оттраханная и обессиленная, я чувствовала, как его член дергается внутри меня. Мы рухнули на пол, и его член выскользнул из меня, его сперма потекла по моим бедрам.

За все время, что мы были вместе, поглощенные друг другом, это никогда не было так. Мы оба были сумасшедшие, купались и пропитывались безумием.

И, может быть, даже… одержимы отчаянием.

Загрузка...