Крушение "Мэри Дир"

Глава 4

Мы приняли горячий душ, переоделись в сухое и прошли в кают-компанию, где вокруг нас засуетился стюард, разливая чай и подавая яичницу с беконом. Нормальная жизнь – невероятно нормальная жизнь!

Я словно пробуждался от какого-то кошмара: «Мэри Дир», острозубые скалы Минкис. Сейчас они казались частью другой реальности, не имеющей ничего общего с настоящим.

Вошел капитан:

– Итак, вы с «Мэри Дир»? – Он строго смотрел на нас. – Один из вас – владелец яхты «Морская ведьма».

– Да! – ответил я. – Меня зовут Джон Сэндз.

– Прекрасно. Я капитан Фрейзер. Сейчас же дам радиограмму в Питер-Порт. Полковник Лауден очень беспокоился о вас. Он и Дункан были вчера у меня на борту и слушали по радио оповещение о розыске. Вас искали с вертолетами. – Он повернулся к Патчу: – А вы, наверное, член экипажа «Мэри Дир»? – В его жестком голосе явственно слышался шотландский акцент.

Патч встал:

– Да, я капитан «Мэри Дир» Патч. – Он протянул руку. – Я очень благодарен вам за спасение.

– Благодарите лучше моего первого помощника, это он вас заметил. – Фрейзер пристально смотрел на Пат-ча маленькими голубыми глазками: – Так ваше имя, говорите, Патч?

– Да.

– И вы – капитан «Мэри Дир»?

– Так точно.

Фрейзер поднял брови, потом нахмурился:

– А я думал, что капитан «Мэри Дир» носит фамилию Таггарт!

– Да, он и был капитаном, но он умер.

– Когда? – резко спросил Фрейзер.

– Как раз после того, как мы прошли Порт-Саид, в начале этого месяца.

– Понятно. – Фрейзер окинул Патча холодным взглядом. Затем, опомнившись, смягчился: – Ну ладно, не буду вам мешать. Вы, наверное, изрядно голодны. Сидите, сидите. – Он посмотрел на часы и приказал стюарду принести еще одну чашку. – До прихода в Сен-Мало у меня еще есть время. – Фрейзер сел за стол, оперся локтями и стал с любопытством разглядывать нас своими голубыми глазками. – Так все-таки что же произошло, капитан Патч? В последние двадцать четыре часа эфир был забит сообщениями о «Мэри Дир». – Он замолчал, подумал и сообщил: – Рад уведомить вас, что шлюпку с оставшимися в живых членами экипажа вчера днем прибило к Иль-де-Брега.

Патч хранил молчание.

– Да ладно вам! Я имею право проявить некоторое любопытство! – Голос его звучал дружелюбно. – Уцелевшие рассказали, что на судне начался пожар и вы приказали экипажу покинуть судно. Это было ночью в четверг, и Лауден сообщил мне…

– Я приказал им покинуть судно? – недоуменно уставился на него Патч. – Они так сказали?

– Так говорилось во французском рапорте. Они покинули судно вскоре после 22:30. Однако в 9.30 следующего утра Лауден увидел «Мэри Дир»… – Он осекся под жестким взглядом Патча. – Черт подери, приятель! – внезапно разозлился Фрейзер. – Что произошло? «Мэри Дир» затонула или…

Сначала Патч молчал, словно обдумывая заданный вопрос. Наконец он произнес:

– Полный отчет будет дан надлежащим властям. До этого… – он жестко посмотрел на Фрейзера, – до этого, простите, я не буду ни о чем говорить!

Было видно, что Фрейзеру не хотелось отступаться, но он взглянул на часы, допил чай и встал.

– Очень мудро с вашей стороны, капитан, – официальным тоном произнес он. – Я должен идти. Мы подходим к Сен-Мало. Наш пароход полностью к вашим услугам. Если вам что-то потребуется, обратитесь к стюарду. – Выходя, он приостановился в дверях: – Думаю, я должен сообщить вам, что на борту находится юная леди – мисс Таггарт. Это дочь капитана Таггарта. Узнав о поисках «Мэри Дир», она прибыла в Питер-Порт, а услышав, что шлюпку прибило к французскому берегу, села на наш пароход. – Помолчав, он вернулся в каюту. – Она не знает о смерти отца и надеется найти его среди уцелевших. – Фрейзер немного заколебался, но все же спросил: – Полагаю, вы сообщили компании о его смерти?

– Разумеется!

– Понятно. Что ж, очень жаль, что они не удосужились известить его ближайшую родственницу. – В его голосе послышался гнев. – Я прикажу стюарду привести ее к вам. – Он мягко добавил: – Вы уж поосторожнее! Она прелестная крошка и, очевидно, обожала отца.

Фрейзер вышел, и в салоне воцарилась тишина. Патч сосредоточенно ел, забрасывая в себя еду, как уголь в топку корабля. Он не расслабился ни на йоту.

– Да, а отчего он, собственно, умер? – спросил я.

– Кто? – нахмурился он.

– Таггарт.

– А, Таггарт. От пьянства. – И он снова принялся за еду, всем своим видом он показывал, что эта тема его не интересует.

– Боже правый! Но вы же не скажете это ей?

– Конечно нет! Я скажу, что он умер от сердечной недостаточности. Во всяком случае, таково медицинское заключение.

– Но она захочет узнать подробности!

– А вот подробностей-то она и не получит!

«Какой бессердечный человек!» – подумал я и отошел к иллюминатору. Машина уже работала на малых оборотах. Мы входили в гавань, и я видел туристские отели Динара, рассыпанные от набережной до вершины холма, безлюдные и скучные в это время года.

– Он бегал по всему судну и вопил как резаный! – Патч оттолкнул пустую тарелку. – Мне пришлось поймать его и запереть в каюте, а к утру он умер.

Патч вынул пачку сигарет, распечатал ее дрожащими пальцами и с силой выщелкнул сигарету. Огонек спички осветил его мертвенно-бледное лицо.

– Белая горячка? – поинтересовался я.

– Нет, не горячка. Я только впоследствии обнаружил… – Он затянулся и пригладил волосы. – Впрочем, сейчас это не имеет значения. – Патч с трудом поднялся. – Мы почти у цели, да?

Пароход очень медленно миновал шлюзные ворота. Над нашими головами по палубе забегали люди и застучала лебедка.

– По-моему, мы причаливаем, – сказал я.

– Везет же вам! – ответил он. – С «Мэри Дир» вы покончили! – Патч беспокойно заходил по салону. – О Господи! Я уже почти жалею, что не утонул вместе с судном!

Я внимательно посмотрел на него:

– Так это правда? Вы действительно приказали экипажу покинуть корабль? Вся эта история, что вас сбили с ног…

Он повернулся ко мне:

– Разумеется, я ничего подобного не приказывал, но если им так нравится… – Он подошел к другому иллюминатору и стал смотреть туда.

– Но почему, – недоумевал я, – если это неправда…

– При чем здесь правда? – гневно спросил он. – Эти негодяи струсили, а теперь говорят, будто я приказал им бросить судно! Им ведь надо как-то оправдаться. Эта свора проклятых трусов не откажется от своих слов. Вот увидите! Когда дело дойдет до официального расследования… – Он слегка пожал плечами. – Я уже прошел через такое.

Это было сказано как бы про себя. Патч отвернулся и снова уставился в иллюминатор на ржавые железнодорожные вагоны на пирсе.

Он что-то бормотал про странное совпадение, но тут хлопнула дверь и послышалась смесь французской и английской речи. Глядя на дверь, Патч произнес:

– Вам, конечно, придется объяснить причину вашего присутствия на борту «Мэри Дир». Вы были там на положении пассажира, и любые комментарии…

Дверь отворилась, и Патч замолчал.

Это был капитан Фрейзер с двумя французскими чиновниками. Последовали улыбки, поклоны и потоки французской речи. Затем тот, что был пониже ростом, сказал по-английски:

– Мсье капитан, сожалею, но у меня для вас плохие новости. Полчаса назад по радио передали, что к берегу Лез-0 прибило несколько тел.

– Моряки с «Мэри Дир»? – поинтересовался Патч.

– Mais oui1. – Он пожал плечами. – Служащие маяка в Лез-0 не могли опознать тела, но других кораблей, потерпевших бедствие, в этом районе нет.

– Лез-0 – это остров к северу от Иль-де-Брега, примерно в сорока милях отсюда, – пояснил Фрейзер.

– Я знаю, – бросил Патч и сделал шаг к чиновнику: – А что уцелевшие? Есть ли среди них человек по имени Хиггинс?

– Не знаю, – пожал плечами чиновник. – Официальный список спасенных еще не составлен. – Он замялся: – Monsieur le Capitaine2, вы очень обяжете меня, если пройдете со мной в контору. Понимаете ли, формальности…

Хотя говорил он виновато, было ясно, что решимости ему не занимать.

– Конечно, – любезно ответил Патч, но я видел, что ему это не понравилось. Быстро взглянув на обоих чиновников, он прошел мимо них к двери.

Чиновник уже хотел последовать за ним, но вдруг повернулся ко мне.

– Monsieur Sands? – осведомился он. Я кивнул.

– Насколько я понимаю, ваша яхта ждет вас в Питер-Порте. Если вы дадите моему другу необходимые показания и ваш адрес в Англии, то, полагаю, нам незачем вас задерживать. – Он мило улыбнулся. – Bon vouage, raon ami!3

– Au revoir, monsieur1, – сказал я. – Et merci, mille foisz. 1

– Простите, что разбудил вас, сэр, но я привел мисс Таггарт. Это приказ капитана, сэр.

Маленькая, аккуратно одетая девушка стояла в дверях, а волосы ее были озарены солнцем, совсем как на той фотографии.

– Вы мистер Сэндз, не так ли? Я встал и кивнул.

– Вам нужно поговорить с капитаном Патчем, – быстро предварил я ее вопросы и начал объяснять, что он только что сошел на берег, но она перебила меня:

– Пожалуйста, скажите, что случилось с моим отцом?

Я не знал, что отвечать. Ей следовало бы обратиться к Патчу, вовсе не комне.

– Капитан Патч скоро вернется, – беспомощно произнес я.

– Когда вы оказались на борту «Мэри Дир», мой отец был там? – Она стояла передо мной по-мальчишески стройная и полная решимости.

– Нет, – ответил я.

Она медленно обдумывала мой ответ, строго глядя мне в лицо. Ее серо-зеленые глаза были широко раскрыты, и в них застыл испуг.

– И судном командовал капитан Патч? Я кивнул.

Она долго и пристально смотрела на меня, а губы ее подрагивали.

– Мой отец никогда бы не покинул свое судно! – Она произнесла это мягко, но я понял, что она уже догадывается о правде и пытается совладать с собой. Наконец она спросила: – Он умер, да? -Да.

Она не заплакала, просто стояла передо мной, маленькая, неподвижная..

– Отчего же он умер? – Она пыталась держаться официально и хладнокровно, но, когда я заколебался, внезапно подошла ко мне легкой, изящной походкой. – Пожалуйста, я должна знать, что произошло! Как он умер? Он болел?

– По-моему, у него случился сердечный приступ, – промямлил я и добавил: – Поймите, мисс Таггарт, меня же там не было! Я только передаю вам слова капитана Патча.

– Когда это произошло?

– В начале этого месяца.

– А кто это капитан Патч?

– Он был первым помощником. Девушка нахмурилась:

– Отец никогда не упоминал его имя. Он писал мне из Сингапура и Рангуна и называл имена Раиса, Адамса и некоего Хиггинса.

– Патч нанялся на судно в Адене.

– В Адене? – Она покачала головой и плотнее запахнула пальто, словно ей стало холодно. – Отец всегда писал мне из каждого порта, где останавливалась «Мэри Дир», абсолютно из каждого! Но из Адена я не получила письма. – Глаза ее налились слезами, и она повернулась, нащупывая кресло.

Я стоял как пень, и, немного помолчав, она извинилась:

– Простите! Для меня это страшный удар! – Она подняла глаза, даже не потрудившись вытереть слезы. – Папа так надолго уезжал. Я не видела его пять лет. Он был замечательным человеком, теперь я это понимаю. Видите ли, моя мама умерла… – Поколебавшись, она сказала: – Он всегда хотел вернуться в Англию, чтобы увидеться со мной, но никогда это не удавалось. А на этот раз он твердо обещал. Вот что особенно тяжело. Он возвращался насовсем. А теперь… – Девушка задержала дыхание, и я увидел, как она кусает губы, чтобы не разрыдаться.

– Хотите чаю?

Она кивнула, вынула носовой платочек и отвернулась. Я не знал, что полагается делать в таких случаях, и отправился к стюарду. Чтобы дать ей время прийти в себя, я подождал, пока тот приготовит чай, и сам отнес его в салон.

Она была уже почти спокойна и, несмотря на бледность, выглядела такой же привлекательной, как на фотографии. Она начала расспрашивать меня, и я, чтобы отвлечь ее от печальных мыслей об отце, стал рассказывать, что со мной случилось после того, как я очутился на борту «Мэри Дир».

Дверь отворилась, и в салон вошел Патч. Сначала он не заметил мисс Таггарт.

– Я должен ехать на опознание. Подобрали двенадцать трупов. Райе мертв. Он единственный, на кого я мог положиться! – Все это он выпалил резко, на одном дыхании. Было видно, что он очень напряжен.

– Это мисс Таггарт, – представил я девушку. Патч уставился на нее. В первую секунду он даже ее

не узнал, даЖе никак не отреагировал на ее имя, настолько был погружен в собственные дела.

Потом суровость исчезла с его лица, и он подошел к девушке неуверенно,, как-то нервно:

– Конечно! Ваше лицо… Как я мог? Лицо… Портрет стоял на столе, я не убирал его… – Продолжая глядеть на нее завороженным взглядом, он словно разговаривал сам с собой: – Вы были рядом все трудные минуты…

– Насколько я понимаю, мой отец умер? Прямой вопрос девушки, казалось, шокировал Патча:

глаза его расширились, как от удара. -Да.

– Мистер Сэндз сказал, что это был сердечный приступ.

– Да, да, сердечный приступ. – Он повторил эти слова машинально, всецело сосредоточившись на ее глазах, словно упиваясь ими. Он казался таким ошеломленным, словно увидел ожившее привидение.

Наступила неловкая пауза.

– Что с ним случилось? Умоляю, скажите, что произошло?

Теперь она смотрела ему в лицо, и в голосе ее ощущалось волнение. Вдруг я понял: да ведь она боится Патча. Между ними возникло какое-то напряжение.

– Я хочу знать, что произошло, – повторила она упавшим голосом.

– Ничего не произошло, – медленно ответил Патч. – Он умер. Вот и все.

– Но как, когда? Вы же можете сообщить мне хоть что-то?

Он пригладил волосы:

– Да. Да, конечно. Простите. Это случилось второго марта. Мы шли по Средиземному морю. – Патч искал нужные слова. – В то утро он не вышел на мостик. Потом меня позвал стюард. Он лежал на своей койке. Мы похоронили его в море в тот же день.

– Так он умер во сне?

– Да, во сне.

Наступило молчание. Девушке, очевидно, хотелось поверить ему, но она не могла.

– т- Вы хорошо его знали? Ходили с ним раньше?

– Нет.

– – Он чем-нибудь болел – во время путешествия или до того, как вы в Адене появились на судне? Снова легкое колебание.

– Да нет, он не болел. – Похоже, Патч взял себя в руки. – Как я вижу, компания не сообщила вам о его смерти. Мне очень жаль. Я немедленно известил их по радио, но ответа не получил. Они должны были сообщить вам. – Последнюю фразу он произнес без всякой уверенности.

– Как он выглядел перед смертью? Пожалуйста, расскажите мне о нем. Видите ли, я его давно не видела, – взмолилась она и продолжала уже тверже: – Вы можете описать мне его?

Патч нахмурился:

– Да, если угодно… Право, не знаю, что вы хотите услышать от меня, – неохотно добавил он.

– Только как он выглядел. Больше ничего.

– Хорошо, попытаюсь. Он был маленьким, сухощавым – от него почти ничего не осталось. Лицо у него было красное – загорело на солнце. Он был, знаете ли, лысым, но в фуражке, стоя на капитанском мостике, выглядел значительно моложе…

– Лысым? – удивилась девушка.

– Ну, у него осталось совсем немного седых волос, – несколько неловко пояснил Патч. – Вы же понимаете; мисс Таггарт, он был не молод и долгое время провел в тропиках.

– Раньше у него были прекрасные волосы, – произнесла она почти в отчаянии. – Густые светлые волосы. – Она цеплялась за свои воспоминания пятилетней давности. – Вы описываете старика.

– Вы просили меня рассказать, каким он был последнее время, – оправдывался Патч.

– Не могу поверить! – произнесла девушка с каким-то надрывом, пристально посмотрела на Патча и, слегка побледнев, спросила: – Вы что-то недоговариваете, правда?

– Уверяю вас, нет, – пробормотал несчастный Патч.

– Да нет, недоговариваете. Я же чувствую! – В ее голосе послышались почти истерические нотки. – Почему он не написал мне из Адена? Он всегда писал мне… из любого порта… и вдруг вот так умирает, а судно тонет… Он бы никогда в жизни не погубил судно!

Патч взглянул на нее, и лицо его вдруг стало суровым и гневным.

– Простите, мне надо идти!

Не глядя на нас, он повернулся на каблуках и быстро вышел. При звуке захлопнувшейся двери она обернулась, и глаза ее налились слезами. Опустившись в кресло, она закрыла лицо руками, и все ее хрупкое тело затряслось от рыданий.

Я стоял, не зная, чем помочь. Постепенно она успокоилась.

– Пять лет – долгий срок, – тихо сказал я. – Патч мог рассказать вам только то, что знал.

– Нет, нет! – страстно возразила она. – Все время, пока он был здесь, я чувствовала… – Девушка замолчала, вынула платочек и приложила к заплаканному лицу. – Простите, – прошептала она. – Это безумие. Я… я была школьницей, когда видела отца в последний раз. Вероятно, мои впечатления слегка романтичны.

Я положил руку на ее плечо:

– Запомните его таким, каким видели в последний раз.

Девушка молча кивнула.

– Налить вам еще чаю?

– Нет, нет, спасибо! – Она встала. – Мне пора идти.

– Могу я что-нибудь для вас сделать? – спросил я, видя ее растерянность.

– Нет, ничего. – Она улыбнулась, вернее, чисто автоматически шевельнула губами. Она была не просто ошеломлена, она была глубоко ранена. – Я должна уйти… куда-нибудь… одна… До свидания. Спасибо.

Она протянула мне руку и вышла. Ее одинокие шаги прозвучали по настилу палубы, и я остался наедине со всеми звуками судна и пристани. В иллюминаторе виднелись серые, влажные стены Сен-Мало – старые городские стены, а над ними новые кровли домов, восстановленных после немецкой оккупации.

Девушка шла быстро, не обращая внимания ни на пассажиров, ни на французов, ни на мрачную красоту старинной крепости – маленькая, ладная, свято хранящая детские воспоминания об умершем отце.

Я закурил и утомленно опустился в кресло. Грузоподъемный кран, перекинутые мостки, пассажиры в плащах, докеры в синих робах – все это казалось таким привычным, а Минкис и «Мэри Дир» превратились в смутный сон.

В салон вошел капитан Фрейзер.

– Вы знаете, что произошло на самом деле? – В его голубых глазах читалось нескрываемое любопытство. – Матросы утверждают, что Патч приказал им покинуть судно! – Он подождал, но, не дождавшись ответа, добавил: – Они все так говорят!

Я вспомнил пророческие слова Патча: «Они ни за что не откажутся от своих слов… Им же надо как-то оправдаться». Кто прав – Патч или команда?

Я вспомнил момент, когда мы сели на мель и он отпустил штурвал.

– Может быть, у вас есть какие-нибудь догадки? Только сейчас я сполна осознал, какие муки испытывает Патч. Поднявшись с кресла, я сказал:

– Нет у меня никаких догадок! Я совершенно уверен, что Патч никогда не отдавал подобного приказа.

Мое утверждение было скорее интуитивным, чем основанным на доводах рассудка, но я хотел хоть как-то защитить Патча, чувствуя, что Фрейзер настроен к нему враждебно.

Потом я сказал ему, что собираюсь сойти на берег и поселиться в отеле, но он настоял на том, чтобы я воспользовался гостеприимством парохода, позвал стюарда и приказал проводить меня в каюту.

Еще раз я увидел Патча перед отлетом на Гернси. Это было в Пемполе, в двадцати-тридцати милях от Сен-Мало, в небольшой конторе возле бухты, заполненной рыболовецкими судами.

Они стояли в два-три ряда вдоль пирса, этакие бочкообразные деревянные посудины, черные, как асфальт, прижатые друг к другу, как сардинки в банке. Вода в бухте рябила от небольших, глухо шумящих волн. Похоже, надвигался шторм.

Когда полицейская машина привезла меня из Сен-Мало, я увидел в засиженном мухами окне конторы белое, будто у призрака, лицо Патча. Он, как узник из тюремной камеры, глядел из окна на море.

– Сюда, пожалуйста, monsieur.

В приемной конторы на скамейках, стоящих вдоль стен, я увидел дюжину людей, безмолвных и апатичных. Одинокие щепки, выброшенные прибоем. Инстинктивно я понял, что это и есть остатки экипажа «Мэри Дир». Все они были в одежде явно с чужого плеча и жались друг к другу, как стадо испуганных овец.

Некоторые из них были англичанами, других можно было отнести к любой расе. Особняком от этой разношерстной толпы в стороне одиноко стоял человек. Это был могучий мужчина с огромной головой и бычьей шеей, ширококостный и жирный. Он стоял широко расставив ноги, засунув огромные мясистые руки в карманы брюк, стянутых широким кожаным ремнем, местами побелевшим от соли, с большой квадратной пряжкой, позеленевшей от воды. Этот ремень, как обод, стягивал живот, выпирающий из брюк. На нем была тесная синяя рубашка, а брюки еле доходили до щиколоток. У него были узкие бедра и тонкие ноги, которые, казалось, сгибались под тяжестью его тела.

Он сделал шаг вперед, словно желая преградить мне дорогу. Крошечные глазки, жесткие, как кремень, не мигая уставились на меня. Я. было приостановился, подумав, что он желает заговорить со мной, но ничего подобного не произошло. Жандарм открыл дверь, и я вошел в контору.

При моем появлении Патч отвернулся. Выражения его лица я не успел заметить.

Вдоль стен под выцветшими картами гавани стояли канцелярские шкафы, в углу – большой старомодный сейф, а за неопрятным столом сидел маленький человечек с блестящими глазами и редкими волосиками, смахивающий на хорька.

– Monsieur Sands? – Он протянул тонкую, бледную руку, но даже не приподнялся для приветствия. Тут же я увидел костыли, приставленные к подлокотнику его кресла. – Простите, что мы вынудили вас проделать такой путь, но это необходимо. – Жестом он пригласил меня сесть. – Alors1, monsieur. – Он уставился на лежащий перед ним стандартный лист бумаги, исписанный четким, каллиграфическим почерком. – Вы попали на борт «Мэри Дир» с вашей яхты? Да?

Oui2, monsieur, – кивнул я.

1 Итак (фр.).

2 Да (фр.).

–

– Название вашей яхты?

– «Морская ведьма».

Он тщательно водил пером по бумаге, нахмурившись и закусив от усердия губу:

– Ваше полное имя, monsieur?

– Джон Генри Сэндз, – произнес я по буквам.

– Ваш адрес?

Я сообщил ему свой адрес и адрес своего банка.

– Eh bien1.. (Хорошо (фр.).)

– Через сколько времени после того, как экипаж покинул судно, вы попали на «Мэри Дир»?

– Часов через десять-одиннадцать.

– A monsieur le Capitaine? – Он бросил взгляд на Патча. – Он еще был на борту, да?

Я кивнул.

Чиновник подался вперед:

– Alors, monsieur. Мне надо Вас спросить, как, по-вашему, приказывал ли monsieur le Capitaine экипажу покинуть судно или нет?

Я взглянул на безмолвного Патча, чей силуэт выделялся тенью на фоне окна.

– Я не могу сказать ничего определенного, monsieur. Меня ведь там не было!

– Конечно, я понимаю! Но мне интересно знать ваше мнение, monsieur. Вы же должны знать, что произошло на самом деле. Наверняка капитан Патч говорил вам об этом. Вы вместе пережили на судне самые страшные часы. Вы оба ожидали смерти. Неужели он не рассказал вам, что произошло на судне?

– Нет. Нам было не до разговоров! У нас просто не было времени. – И я стал объяснять ему, как мы трудились в поте лица, стараясь спасти себя и судно.

Пока я рассказывал, он нетерпеливо мотал головой, словно пытаясь отогнать надоедливую муху. Как только я замолчал, он произнес:

– И все же, monsieur, я хотел бы услышать ваше мнение!

К этому моменту я уже решился:

– Хорошо! Я совершенно убежден, что капитан Патч не приказывал экипажу покинуть судно.

И я снова стал объяснять, что в это совершенно невозможно поверить, только ненормальный мог отпустить команду, но при этом остаться на судне и начать в одиночку тушить пожар в четвертом трюме.

Во все время моей речи стальная ручка царапала бумагу, а когда я кончил, чиновник внимательно прочел записанное, протянул мне лист и спросил:

– Вы читаете по-французски, monsieur? Тогда прочтите и подпишите ваши официальные показания. – Он протянул мне ручку.

Прочтя и подписав бумагу, я спросил:

– Вы понимаете, что меня тогда не было на судне? Я не знаю, что там произошло.

– Разумеется! – Он обратился к Патчу: – Вы хотите что-нибудь добавить к этому заявлению?

Патч Покачал головой.

– Вы понимаете, monsieur le Capitaine, что выдвинули против экипажа очень серьезное обвинение? Monsieur Хиггинс поклялся, что вы отдали такой приказ, а рулевой Юлз подтвердил это.

Патч продолжал молчать.

– Вероятно, будет лучше, если мы пригласим сюда monsieur Хиггинса и monsieur Юлза, чтобы…

– Нет! – неожиданно громко воскликнул Патч.

– Но, monsieur, – мягко увещевал чиновник. – Я должен понять, что…

– О Боже! Нет, говорю вам! – Патч резко сорвался с места, подскочил к столу и склонился над ним: – Я не позволю ставить под сомнение мои показания, да еще перед этими двумя…

– Но должна же быть какая-то причина…

– Нет, говорю вам! – Патч стукнул кулаком по столу. – У вас есть мои показания, и этого, кажется, достаточно! Пусть расследование проводится должным образом. А до тех пор ни вы, ни кто другой, не смеет устраивать мне перекрестные допросы!

– Но, monsieur le Capitaine, вы понимаете, в чем вы обвиняете команду?

– Конечно, понимаю!

– Тогда я прошу вас…

– Нет! Слышите? Нет! – Он снова стукнул кулаком по столу и повернулся ко мне: – Ради Бога, пойдемте куда-нибудь выпить! Я просидел в этой жалкой конторе… – Он схватил меня за руку: – Идемте! Мне срочно нужно выпить!

Я взглянул на чиновника, но тот лишь пожал плечами и сокрушенно вздохнул. Патч распахнул дверь и широким шагом прошел по приемной мимо сидевших там людей, словно их вообще не существовало. Я последовал за ним, но путь мне преградил тот верзила.

– Ну так чего ты там наплел? – спросил он гортанным, хриплым голосом, идущим из самого нутра. – Ты небось сказал, что он не приказывал нам садиться в шлюпки? Так? – Я попытался его оттолкнуть, но он крепко-накрепко стиснул меня своей грязной лапой: – Ну уж нет, говори! Ты так и сказал?

– Да, – признался я.

Он отпустил меня, прорычав:

– Боже всевышний! Да что ты, черт тебя подери, знаешь об этом? Ты что, был там, когда мы сели в шлюпки?

Рассвирепев, оскалив зубы в злобной ухмылке, верзила придвинул ко мне грязное, небритое лицо. Для потерпевшего кораблекрушение он выглядел слишком уверенным. Самодовольство так и сочилось из него, точно сало из бочки, а маленькие, заплывшие жиром глазки блестели, как пара устриц.

– Ты, похоже, все видел сам! – смачно загоготал он.

– Конечно, меня там не было, но я не…

– Ну так вот, а мы там были!- Он повысил голос и сверкнул глазками в открытую за моей спиной дверь – Мы все там были и знаем, какие приказы он отдавал!

Это говорилось явно для чиновника, сидевшего в конторе. И это был правильный приказ, когда на борту находится взрывчатка, а в трюме пожар! Вот что мы чувствовали тогда, и я, и Райе, и старый шеф… все.

– Если это был правильный приказ, – возразил я, – то какая необходимость заставила капитана Патча в одиночку гасить пожар?

– А ты спроси его самого! – рыкнул верзила и вызывающе посмотрел на Патча.

Патч медленно отошел от двери.

– Что вы хотите этим сказать, Хиггинс? – спокойно спросил он немного дрожащим голосом, судорожно сцепив пальцы.

– А то, что лиха беда начало! – торжествующе ответил Хиггинс.

Я решил, что сейчас Патч ударит его. Верно, и Хиггинс ожидал того же, потому что отступил назад, прикидывая дистанцию. Но Патч только сказал:

– Вы – убийца и заслуживаете виселицы. Вы убили Раиса и всех остальных так же верно, как если бы наставили на них револьвер и хладнокровно их расстреляли!

Он произнес эти слова сквозь зубы, резко повернулся и направился к двери.

Уязвленный Хиггинс крикнул ему в спину:

– На следствии ты этим не отделаешься, с твоим-то послужным списком!

Патч с побелевшим лицом оглядел жалкое сборище, переводя взгляд с одного на другого.

– Мистер Барроуз, – обратился он к худому, высокому человеку с угрюмым растерянным лицом. – Вы же прекрасно знаете, что я никогда никому не приказывал покидать судно!

Барроуз, нервно переминаясь с ноги на ногу и не глядя на Патча, промолвил:

– Я знаю только то, что происходило внизу, в вентиляционной камере.

Они все нервничали, смущались, старались глядеть в пол.

– А вы, Юлз? – Патч перевел взгляд на низкорослого человечка с осунувшимся потным лицом и беспокойно бегающими глазами. – Вы стояли за штурвалом. Вы слышали, какие приказы я отдавал с капитанского мостика? Что я приказывал?

Юлз, заколебавшись, взглянул на Хиггинса.

– Вы приказали спустить шлюпки, а команде приготовиться покинуть судно, – прошептал он.

– Ах ты проклятый лгун! – Патч было двинулся к нему, но Хиггинс выступил вперед.

– Не понимаю, почему вы так! – В пронзительном голосе Юлза внезапно послышалась злоба.

Некоторое время Патч внимательно рассматривал его, затем повернулся и быстро вышел. Я последовал за ним. Он ждал меня на набережной. Его трясло, и выглядел он скверно.

– Вы бы поспали хоть немного! – сочувственно произнес я.

– Я хочу выпить!

Мы молча прошли в сквер и сели в небольшом бистро, где подавали фирменные блинчики.

– У вас есть деньги? – спросил он.

Когда я ответил, что Фрейзер одолжил мне несколько франков, он кивнул и сказал:

– Я моряк, потерпевший бедствие, и нахожусь под опекой консула. Так что особенно напиваться мне не следует.

В его голосе сквозила горечь.

Когда мы заказали коньяк, он вдруг сказал:

– Последнего прибило к берегу только сегодня, в два часа ночи.

У него было такое же изможденное лицо, как тогда, на «Мэри Дир», а синевато-багровый синяк на челюсти еще резче обозначился на бледном, чисто выбритом лице.

Я протянул ему сигарету, он взял ее, сунул в рот дрожащей рукой и закурил.

– Они попали в самый пик прилива при входе в Ли-зардрье. – Принесли выпивку, и он, откинувшись на спинку стула, заказал еще две порции. – Ну почему это оказалась шлюпка Раиса? – ударил он ладонью по столу. – Будь это Хиггинс… – Он вздохнул и замолчал.

Я молчал тоже, чувствуя, что ему необходима тишина. Он пил коньяк и время от времени поглядывал на меня, словно принимал какое-то решение. На маленькой площади перед нами бурлила жизнь, гудели машины, быстро и возбужденно болтали французы, спеша по тротуару по своим делам. Было замечательно сидеть здесь, пить коньяк и сознавать, что ты жив. Но из головы у меня не выходила «Мэри Дир», и, глядя на Патча, согнувшегося над бокалом, я продолжал раздумывать. Что же в самом деле произошло на этом судне до того, как я попал на него? Эта кучка оставшихся в живых, которую я видел в приемной конторы…

– Что имел в виду Хиггинс, говоря о вашем послужном списке? Он имел в виду… Он намекал на «Бель-Иль»?

Подняв глаза, он кивнул.

– Что же случилось с «Бель-Иль»?

– Она наскочила на мель, разбита вся корма. Поползли слухи. Вот и все. Тут были замешаны большие деньги. Но это не важно.

Однако я думал иначе. Почему он говорил, что такое не может дважды случиться с одним человеком?

– Какая же связь между «Бель-Иль» и «Мэри Дир»? – полюбопытствовал я.

Он быстро посмотрел на меня:

– На что вы намекаете?

Мне было нелегко высказать свои мысли, особенно когда он так подозрительно глядел на меня.

– Все это довольно странно… Экипаж говорит, что вы приказали покинуть судно, а вы утверждаете обратное… А еще смерть Таггарта… И Деллимара.

– Деллимара? – Меня поразила горячность, с которой он произнес это имя. – При чем здесь Деллимар?

– Ни при чем, но…

– Продолжайте же! Что вы там еще себе вообразили? Я задал вопрос, который давно волновал меня:

– Этот пожар?..

– Вы думаете, я сам поджег судно? Вопрос застал меня врасплох.

– Боже мой, конечно же нет!

– Так на что же вы намекаете? – гневно спросил он. Я колебался, стоит ли сейчас заводить этот разговор:

слишком уж он устал и взвинчен.

– Просто я не могу понять, почему вы, потушив пожар, не запустили машину. Я думал, что вы поддерживали огонь в котле, но это не так… – Я замолчал, заметив странное выражение его лица. – Что вы делали внизу, когда я появился на судне?

– Черт вас подери! – сверкнул он глазами. – Вам-то какое дело?

– Конечно, никакого, только…

– . Только – что? Чего вы добиваетесь?

– Меня поразила угольная пыль. Вы были покрыты ею, и мне стало любопытно… – Я увидел, как сосалась его рука, и поспешил добавить: – Согласитесь, мое любопытство вполне естественно!

Он немного расслабился:

– Конечно, конечно, я понимаю… – Посмотрев на пустой бокал, он произнес: – Простите, я немного устал. Вот и все!

– Хотите еще выпить?

Он кивнул и снова погрузился в молчание, пока не принесли коньяк.

– Буду предельно честен с вами, Сэндз. Я основательно влип. – Он покачивал бокал, в котором плескалась жидкость.

– Из-за Хиггинса?

– Отчасти. Хиггинс – лжец и мерзавец, но я ничего не могу доказать. Он мутил воду с самого начала, но и тут только мои догадки. – Патч мельком взглянул на меня. – Я должен вернуться на судно.

– На «Мэри Дир»? – Мне показалось странным, что он еще не снял с себя ответственности за корабль. – Зачем! Компания все уладит…

– Компания! – он презрительно засмеялся. – Знали бы они, что «Мэри Дир» лежит на Минкис… – Неожиданно он сменил тему и стал расспрашивать меня о моих планах на будущее: – Вы как будто говорили, что хотите стать спасателем и переоборудовать вашу яхту под спасательное судно? – Странно, что он помнил это, ведь тогда он, казалось, совсем одурел от рома и усталости. – У вас есть нужное оборудование – насосы, водолазные костюмы?

– Мы аквалангисты.

Патч нервно барабанил пальцами по мраморной столешнице:

– Эта ваша яхта… сколько времени понадобится, чтобы ее переоборудовать и зарегистрировать?

– Где-то с месяц. – Вдруг я все понял: – Уж не хотите ли вы, чтобы мы взялись за спасение «Мэри Дир»? Он придвинулся ко мне:

– Я хочу вернуться туда.

– Но, Боже правый, зачем? Компания сама займется судном…

– К черту компанию! – огрызнулся Патч. – Они еще не знают, где корабль. – Он быстро наклонился ко мне: – Говорю вам, мне нужно добраться туда!

– Но зачем? Он отвел глаза:

– Яне могу вам этого сказать. Слушайте, Сэндз! Я не спасатель, но я моряк, я знаю, что судно можно снова спустить на воду.

– Ерунда! Еще один шторм, и «Мэри Дир» затонет, разбившись о скалы.

– Не думаю. В ее трюмах полно воды, но она не затонет. Не похоже, чтобы она затонула. Во время отлива вы смогли бы насосами откачать воду из трюмов и наглухо задраить все люки. Это же мое деловое предложение вам! О том, что судно там, знаем только мы с вами!

– О, ради Бога! – Бесстыдство этого предложения потрясло меня. Он, казалось, не понимал, что существуют законы о спасении, не знал, что, если ему даже удастся спустить «Мэри Дир» на воду, об этом обязательно нужно уведомить компанию, страховое агентство и грузоотправителей.

– Обдумайте это, – быстро сказал он. – Могут пройти недели, прежде чем ее найдет какой-нибудь рыбак. – Он схватил мою руку: – Мне нужна ваша помощь, Сэндз! Я должен пробраться в этот проклятый трюм и увидеть все своими глазами!

– Что увидеть?

– Этот трюм затопило н потому, что судно утратило мореходные качества. Пс крайней мере, я так думаю. Но мне нужны доказательства. – Я промолчал; тогда он наклонился через стол и сурово, требовательно заглянул мне в глаза: – Если вы не согласитесь, мне никто не поможет! Черт побери, приятель! Я спас вам жизнь! Вы

болтались на конце каната… Помните? Я тогда вам помог! Теперь я прошу вас помочь мне!

Я затравленно взглянул на площадь, чувствуя, что попал в затруднительное положение, и все еще не понимая, чем так обеспокоен Патч. И тут полицейская машина, на которой меня доставили в Пемполь, подъехала к обочине. Из машины вылез жандарм и направился в бистро.

– Monsieur, если вы хотите успеть на ваш самолет… – Он кивнул в сторону машины.

– Да, конечно! – Я встал. – Простите. Мне пора идти.

Патч пристально посмотрел на меня.

– Дайте мне ваш адрес в Англии, – попросил он. Я назвал ему адрес верфи в Лимингтоне.

Он кивнул и, нахмурившись, уставился в свой пустой бокал.

Я пожелал ему всего хорошего и уже собрался идти, но тут он сказал:

– Минутку! У вас, полагаю, есть сейф в банке? – Получив утвердительный ответ, он вынул из кармана сверток и бросил его на стол: – Сохраните это для меня!

– Что это? – спросил я, беря сверток. Он неопределенно махнул рукой:

– Кое-какие личные бумаги. Не хотелось бы, чтобы они потерялись. – Не глядя на меня, Патч бросил: – Я заберу его при следующей встрече.

Я хотел сказать, что ему совершенно незачем приезжать ко мне, но он уже погрузился в свои мысли и как-то обмяк в своем кресле. Вид у него был утомленный, измученный и отрешенный.

Двумя часами позже я уже летел над морем. Оно было похоже на огромную рифленую стиральную доску, а за правым крылом простиралась необозримая белизна облаков. Француз, сидевший в соседнем кресле, вперился в иллюминатор.

– Regardez, regardez, monsieur, – восхищенно шептал он. – C'est le Plateau des Minquiers!1 ( Смотрите, смотрите, мсье, это отмель Минкис! (фр.))

Взглянув на меня и поняв, что я англичанин, он виновато улыбнулся и произнес: – Вы, конечно, не понимаете! Там внизу скалы, много скал. Tres formidable!' По-моему, здорово, что мы летим самолетом. Смотрите, monsieur! – Он вынул французскую газету и бросил ее мне: – Вы не читали? Это ужасно, ужасно!

С Газетного листа на меня смотрели лица Патча, Хиггинса и других оставшихся в живых членов экипажа «Мэри Дир». Там же была фотография мертвого тела, лежащего на песке, и чиновников, роющихся в груде обломков, прибитых к берегу. Жирно чернел шрифт заголовка: «Тайна погибшего британского судна».

– Интересно, не правда ли, monsieur? По-моему, это очень странная история. И все эти люди… – Он сочувственно прищелкнул языком. – Вы не знаете, как ужасен этот участок моря! Ужасен, monsieur!

Я улыбнулся, испытывая непреодолимое желание рассказать ему, каково нам пришлось на Минкис. Но я как раз читал заявление* сделанное властям капитаном Гидеоном Патчем, из которого понял, что тот не указал местонахождение «Мэри Дир». Более того, он даже не упомянул, что судно село на мель, а не затонуло. До меня дошло, что мы с ним единственные, кому это известно. Я сидел уставившись в газету и думая, что до разгадки тайны «Мэри Дир» еще далеко.

– Странное дело, не правда ли, monsieur? Я кивнул, на этот раз без улыбки:

– Да, очень странное!