Если бы не нелепая ситуация, когда Севе Чикильдееву пришлось разговаривать по телефону с Костиком, страшно беспокоясь о Кате, да еще при этом находясь черт знает где, а точнее — в так сказать ритуальной комнате министерства (пусть даже кафельно-лучезарной и лишенной традиционных запахов), то он наверняка бы отметил, что голос собеседника вопреки обыкновению звучал как-то уж очень озабоченно. И действительно, озаботиться Костику было от чего.
Выбравшись к утру из кишащего бомжами дома, Костик понял, что ночная погоня за крутым сексом сильно его утомила. Дождавшись, пока откроется метро, он отважился отправиться в сторону места официальной прописки. Конечно, неплохо было бы проведать брошенные где попало «Жигули», но это было уже выше Костиковых сил. Подойдя к своей «хрущевке», он на всякий случай позвонил по телефону в собственную квартиру, но ему отозвался автоответчик. Значит, Маша поверила его страшному прогнозу и слиняла, сделал заключение Костик. Или… Впрочем, это «или» не привело его в волнение. Мысли о жене давно уже не вызывали трепет ни одной струны в его душе.
Войдя в подъезд, Костик осторожно поднялся по лестнице на свой этаж и внимательно изучил обстановку. Все было тихо-спокойно-пристойно. Но можно ли в наше время чему-нибудь верить? Припекаемый изнутри страхом, Костик подтанцевал к собственной двери, приложил к ней ухо и надолго замер. Поскольку тишина сказочного леса продолжалась, он осмелел и достал ключ. Дверь оказалась запертой только на защелку. Значит, Маша все же дома, решил Костик. Впервые в жизни ему не надо было врать, он мог позволить себе роскошь рассказать жене если не всю, то половину правды, которая с ним приключилась, и был этим очень горд.
— Маша, не бойся, это всего лишь я! — крикнул он в глубину квартиры.
В ответ раздался неясный звук, напоминающий почему-то всплеск. Озадаченный Костик сделал несколько мелких шагов вперед и увидел странную баррикаду, заполнившую пространство между стеной и дверью в ванную. Но едва в голове у него успели возникнуть примитивные мысли типа: кто же это сделал? и зачем? — как дверь изнутри затрясли, пытаясь открыть, а потом раздался мощный удар, и другой, и третий, от которых косяк захрустел, а все вокруг запрыгало.
В голове у Костика сложилась более сложная мысль: «Нет, это не Маша!».
И в самом деле это была не Маша. Упершееся в дверь ванной сооружение с хрустом развалилось, и на сцене появился не очень обрадовавший Костика персонаж в виде голого и мокрого мужчины крепкого телосложения. Увидев более привлекательное тело, чем его собственное, Костик наполнился гневом.
«Вот стерва! Я — за дверь, а к ней — этот козел!»
Он бросился в спальню, предвкушая наслаждение справедливым возмездием.
«Схватить за волосы и таскать по полу! Пусть визжит и кается! Вот тебе крутой секс, наслаждайся!»
Однако жены в спальне не оказалось, а голый мужик вместо того, чтобы тихо-благородно подхватить одежду, документы и ботинки и испариться, к удивлению Костика побежал за ним следом. Когда неласковые руки пребольно пригвоздили его к собственной мебели, Костик понял, что происходит нечто совсем удивительно неправильное.
Очень сильные пальцы сдавили Костиков подбородок и повернули его голову лицом к свету. Костик увидел перед собой пронзительные глаза, и глаза эти не дымились состраданием. Незнакомый голос сказал с веселой угрозой:
— Спасибо, что разбудил, а то я тут придремал в ванне, — а потом, рассмотрев Костика повнимательней, добавил: — Ба! Кто к нам залетел! Деда Мороза чаще видим! Похож, однако.
— Н… на что я похож? — выдавил Костик.
— На свою фотку, фофел.
— А м… может это случайное совпадение? — на всякий случай предположил Костик. — Знаете, какие бывают удивительные совпадения?
— Какие же? — заинтересовался голый.
— Мой приятель Леша Заворотов как-то сидел в Джакарте в китайском ресторане. Официант попался очень разговорчивый, в отличие от Леши, и все выспрашивал, из какой Леша страны, а Леша упорно молчал. Официант ему то по-английски, то по-немецки, то по-испански, а Леша упорно отвечает по-английски. В конце трапезы официант подходит и спрашивает по-русски: «Чай нести?». Леша говорит: «Ты зачем придуривался, гад, если все равно знал, что я русский?». Тот говорит: «Я не знал, что вы русский». «Ты же по-русски сказал». Тот: «Я по-русски ни слова не знаю». Ты же сказал: «Чай нести?» «Да, я это сказал, но это же по-английски.» Тут Леша внезапно понял, что официант действительно сказал не что иное, как: «Chinese tea», то есть: «Китайский чай».
— М-да, — сказал строгий незнакомец. — И много ты еще историй знаешь?
— П… порядочно, — сознался Костик.
— А теперь что расскажешь?
Костик увидел перед собой неприятный металлический предмет и узнал ножницы своей жены, дуры-рукодельницы.
— Можно, я ничего не скажу? — жалобно попросил он. — Как же это я попался? Всегда ведь был осторожен! Даже в школе, когда списывал чужие сочинения, всегда давал их другу-отличнику — вычеркнуть все умные мысли, чтобы учитель не догадался!
Голый мужик хмыкнул.
— Принято, — и участливо спросил: — В штаны не наделал?
Костик отрицательно помотал головой.
— Тогда загни что-нибудь о чемоданчике, — сказал голый.
— О чемоданчике? — пробормотал Костик, ежась под внимательным, даже можно сказать участливым, взглядом. — О каком чемоданчике?.. А! О том чемоданчике!
— О том самом, — подтвердил голый. — Так где же мы его найдем?
— Ей-богу, не знаю! — в отчаянии почти крикнул Костик и соврал: — Я его не касался! Даже не видел!
— Не расстраивай меня слишком, не говори, что даже не слышал.
Костик проглотил набившийся в горло войлок и признался:
— С… слышал.
В этот момент в дверь позвонили.
— Мы кого-то ждем в гости? — любезно спросил голый у Костика.
— М… может это Маша, моя жена, — предположил Костик.
— Сомневаюсь, — сказал голый.
В дверь снова позвонили.
— Какой-нибудь гребаный халат в доме есть? — спросил голый.
Впрочем, что это мы всё: голый да голый! Ведь мы прекрасно знаем, как на самом деле зовут незнакомца, оказавшегося в Костиковой ванной: Гена Штопор, он же Геннадий Патрикеев.
Через минуту Патрикеев с трудом натягивал не слишком просторный для него Костиков халат, и закончив эту операцию, подтащил хозяина халата и квартиры к еще не сломанной двери в туалет.
— Прикрой хохотальник и дыши тихо!
Как только Костик влетел в прохладный сумрак и рухнул на унитаз, вокруг наступила тьма. Он услышал, как дверь туалета блокируют по технологии, заимствованной у его жены. В это время в кармане завибрировал телефон, Костик стремительно выудил его и сдавленно прошептал:
— Алло!
Это был звонок от Севы, о котором мы уже знаем, поэтому гораздо интересней посмотреть, что творилось снаружи.
Штопор-Патрикеев заглянул в дверной глазок. Звонивший все еще топтался у квартиры. Не надо было читать много книг по психоаналитике, чтобы с первого взгляда разгадать его полную безобидность. Конечно, Штопор мог бы притвориться, что квартира оставлена на попечение домового, но ему была нужна информация, а информацией являлось все, что связано с козлом, сидящим в туалете. Поэтому Гена долго не раздумывал: распахнул дверь и стремительно втащил ушлепка внутрь. Зоологу эта сцена напомнила бы о том, как в далекой Африке крокодил выскакивает из воды, чтобы схватить зазевавшуюся антилопу-гну.
— Ну, послушаем, фофел, что ты здесь забыл. Только не говори, что ты социальный работник, а то отправишься покупать костыли, причем для себя самого.
— Я не социальный работник, — сказал антилопа-гну.
Как вы уже наверняка догадались, это был Иннокентий Самокатов.
Повертев головой, он спросил:
— А где Маша? Я звонил, но никто не ответил. Она дома?
— Увы! — сообщил Гена Штопор, как следует встряхнул Самокатова и поинтересовался: — Еще что-нибудь прыгнуло на язык?
— Здесь еще живет Костик, — сообщил Иннокентий.
— Кто этот Костик?
— Между нами говоря, порядочная сволочь.
— Не самая плохая репутация в наше время, — констатировал Патрикеев.
— А вы кто? — в свою очередь спросил Иннокентий. — Уж вы-то наверняка социальный работник, раз так боитесь конкуренции.
— Верно. Изучаю социальные портреты козлов и сволочей. Умоляю мне помочь. Так что мы имеем добавить?
— Вы насчет Костика?
— Разве я непонятно сказал? Кстати, может ли такое быть, чтобы эта сволочь рассказала тебе об одном чемоданчике?
— Не могло быть, потому что я с ним принципиально не разговариваю.
— Не накатывай дурочку! Какого полового члена ты тогда сюда приволокся?
— Мне передали, что звонила Маша, его жена.
Штопор усмехнулся.
— Взошла заря над лесом и осветила верхушки дубов. Как я догадываюсь, этот козел Костик бьет свою Матрену, а она приглашает тебя утирать слезы?
— Примерно так, — согласился Самокатов. — Только он ее не бьет, а обижает. И вообще жизнь испортил.
— Понял. У вас тут любовная драма. Это не мой формат.
— А какой ваш формат? — чистосердечно поинтересовался Иннокентий.
— Ты что, понты отбивать надумал? Здесь я спрашиваю. Ты вообще-то чем занимаешься?
— Я? — Самокатов задумался. — Рекламные щиты ношу…
— И все? — спросил Штопор, еще раз как следует встряхнув некрупное тело.
— В свободное время изучаю последовательность случайных дискретных величин, — на всякий случай сообщил Иннокентий.
— Ты мне все мозги вынес! — сказал Штопор, раздражаясь от услышанной белиберды.
На секунду он задумался: что делать с придурковатым ботаником? Один человек — одна проблема, два человека — две проблемы.
— Если ты такой умный-переумный, тебе в кайф в тишине посидеть!
Штопор ногой отшвырнул стулья, запирающие туалет, и, держа одной рукой Иннокентия, другую сунул в темноту и выудил оттуда Костика.
— А! Вот ты где! — сказал Самокатов не без сарказма. — Тебе тут самое место. Как ты сюда угодил?
Костик не стал размениваться на взаимные колкости и по привычке ответил довольно длинно:
— Когда я работал в одной конторе, то у нашей секретарши Зины Бычковой на все вопросы были два ответа: «Для секса» и «Так исторически сложилось». Ее спрашивают: «Почему документ такой мятый?», а она: «Для секса». Ей говорят: «Почему вчера ты не послала факс?», а она: «Так исторически сложилось».
Патрикеев милостиво дослушал рассказ, а в конце велел:
— Ну, хватит туалетную бумагу жевать. Ты, ботаник, мне не нужен, — сказал он, заталкивая Самокатова туда, откуда вытащил Костика, — а ты, фуфлогон…
— Тогда уж фуфломет. А еще лучше — фуфломейстер, — храбро поправил Костик, чувствуя, как от страха ноги прилипают к полу.
Штопор посмотрел на него взглядом человека, не умеющего ценить филологические изыски.
— А ты, фуфломет, колись: где драндулет? Белый. Называется «Жигули». Номер подсказать?
— Н… не надо, — пролепетал Костик. — Конечно, я помню, где мой железный конь. Но не очень точно. Потому что попал в одну ситуацию… даже можно сказать: приключение.
Гена покрепче ухватил его за отворот куртки и нежно попросил:
— Ну, тогда рассказывай.
Костик, запинаясь стал рассказывать:
— Мы с Молчаливым Джо… то есть, с Ваней Гужуевым вчера решили заняться сексом…
— Сексом? — спросил Патрикеев нехорошим голосом. — Может еще и крутым?
— Каким получится, — на всякий случай уклончиво ответил Костик. — Словили двух телок в кабаке… этом…
— Знаю, в каком, — сказал Штопор. — Пой дальше.
— Сели с ними в тачку…
— В какую? В ту самую? Белую?
— В ту самую, — признался Костик.
Обидная для его самолюбия история с черным джипом, нашпигованным крутыми ребятами, несколько изменилась и прозвучала так:
— …Подрезал какую-то шпану на иномарке, стали с ними выяснять отношения. Слово — за слово… У меня язык-то хорошо смазан — я им такой балаган развел, что все закончилось рестораном за одним столом с их главарем. Ваш покорный слуга сидел от главаря по правую руку, как великий визирь… — на Костика нахлынули воспоминания, и он задним числом решил не отказать себе в удовольствии отомстить за пережитый страх и унижения. — Ну, там, конечно, был цирк в сумасшедшем доме. Выкандыривались все, как могли. Особенно старался главный — настоящее такое местечковое крутое яйцо по имени Кирилл Петрович…
Лицо у Патрикеева дернулось, будто он прикоснулся к электричеству. Крепкие руки, держащие Костика, тоже дернулись, отчего Костик клацнул зубами.
— Кто-кто? — с непонятным придыханием спросил Штопор.
— Кирилл Петрович, — непослушными губами повторил Костик. — У него еще кличка есть…
— Потерянный, — сказал за Костика Патрикеев.
— Д… да, — пролепетал Костик, ужаснувшись догадке. — Это знакомый ваш?
— Ты мне его достанешь! — сказал Штопор голосом страстного влюбленного. — Мобилу его знаешь?
Костик тут же вспомнил о Чикильдеевском звонке и довольно бодро сказал:
— Думаю, да.
— Значит, ты мне его достанешь. Наживка есть? Надо наживку придумать…
При воспоминании о желтых глазах Потерянного Костика пробил пот.
— К… как же я его достану?
— Позвонишь и назначишь встречу.
— Я? — ужаснулся Костик. — Для чего?
— Скажешь, что хочешь отдать ему чемодан. Рубишь фишку?
— Отдать чемодан? — изумился Костик и хотел было объяснить, что чемодана у него нет, но Патрикеев встряхнул его так, что мысли в Костиковой голове на секунду разлетелись в разные стороны.
— Расконопать уши! Чемодана он не увидит. Мне нужно, чтобы он клюнул, остальное тебя не прет. Бери трубу и звони.
Костик не слишком решительно достал телефон.
— А… если он мне не поверит?
— Скажи так, чтобы его зацепить. Короче, правильно скажи.
— Понял. В детстве, когда мы играли в футбол, я никогда не говорил отцу: «Я разбил мячом стекло», а говорил так: «Папа, мы тут играли в футбол… ты помнишь то большое стекло магазина?» «Ты его разбил!»-в ужасе восклицал отец. «Нет. Другое, рядом, маленькое.» «Слава богу!»-восклицал отец, чувствуя вместо гнева облегчение.
— Вот-вот. Сделай так, чтобы этот козел поверил, — сказал Штопор. — А чтобы поверил, вели, чтобы на чемодан набросал, что скажешь. В замазке не останешься. Ему будет не до тебя. Надолго.
Слыша такой прогноз, Костик осмелел.
— А… тачку можно попросить? Новый «Жигуль»?
— Задирай дороже. Раскинь понты. Подергай его за нервную струну!
Костик облизнул пересохшие губы и отыскал присланный Севой номер.
Загудели гудки — словно обратный отсчет для отправляемого в неведомое космонавта. Наконец знакомый до ужаса голос сказал:
— Алё.
— Кирилл Петрович, это я, Костик, — проблеял Костик.
Некоторое время трубка молчала. Потом голос, придушенный какими-то сильными переживаниями, не без труда промолвил:
— Ты где, фофел?
— Я? — переспросил фофел, и чуть не признался, но тут в самую душу ему заглянули глаза Гены Штопора, и он храбро ответил:
— Неважно, где я. Зато у меня есть, что сказать.
— Не сомневаюсь, — сказал Потерянный все тем же полузадушенным голосом.
— Так вот, — набрался вдохновения Костик, — пока у меня тачка стояла без надзора, с нее все, что можно, свинтили.
— И ты хочешь, чтобы я все обратно привинтил? — спросил с веселой ненавистью Потерянный.
— Нет, я хочу новую тачку. И не какой-нибудь жестяной «Жигуль». — Костик набрал воздуху и выпалил: — Например, «хонду-аккорд» на двести сил с аэродинамическими накладками, кожаным рулем и хромированным выхлопником!
— Опа! — вырвалось у Потерянного. Чувствовалось, что такой наглости он не ожидал. — Ну, смотри, если на халдон хочешь сшибить! — предупредил он.
Костик едва слышно икнул, но перспектива богатой халявы придала ему отваги. Что делать, увы, он принадлежал к той породе, которая видит доблесть в отсутствии доблести.
— Темноту не разводи! — рявкнул Потерянный, — Где чемодан?
— Ой, у меня сейчас деньги кончатся! — с притворным испугом воскликнул Костик и разъединился. После этого он с гнилой улыбкой вообще отключил мобилу.
— Пусть помучается.
— Грамотно разрулил, — одобрил Гена. — Через пять минут включишь и позвонишь. Забей с ним стрелку в тихом месте.
— И… что там, на стрелке? — испуганно спросил Костик.
— Не вибрируй. Тебе с ним не мозолиться.
— А как же «хонда»? Он мне обещал…
Патрикеев скорчил гримасу.
— А кого это печет? Тебя? Вот и рыпайся. Проверь удачу. Недоумкам всегда везет.
— Ладно, — согласился Костик. — Почему бы не рискнуть и не сыграть с судьбой в покер? В нынешнем моем социальном статусе могу себе, что хочешь позволить. Мой знакомый японец Сусуму Куроки, проступив на хорошее место в престижную фирму, грустно сказал мне: «Ну, все, нашел работу, теперь стану обычным японцем».
— Если бы ты был индейским вождем, тебя бы звали Дурацкое Радио, — сказал Патрикеев. — Ты не против, если я все-таки буду звать тебя проще: «фуфлогон»? Давай, трави дальше про чемодан. Где он?
Повеселевший было Костик снова помертвел. С чего это все так уверены, что чемодан у него? Ну, ладно, сейчас он расскажет о ночных приключениях — и все встанет на свои места.
— Произошло следующее. Мы сидели-гуляли, и вдруг пришел неприятного вида человек…
— Не человек, а падла-Толян, — мрачно поправил Штопор, в памяти которого всплыл запах раскаленного паяльника.
— Не спорю, — согласился Костик. — И этот самый Толян почему-то вдруг сообщил номер моих «Жигулей»…
— Дальше можешь языком не дрыгать, — оборвал Патрикеев. — Я всю эту химозу просекаю.
— Густой был день, — поддакнул Костик. — С одним моим знакомым, Жорой Замашкиным, был похожий случай…
— Не пыли! — оборвал его Гена. — Трави про чемодан.
Однако травить про чемодан не пришлось: в дверь снова позвонили.
— Это что за Красная Шапочка? — удивился Гена.
— Не знаю, — признался Костик. — Может быть все-таки Маша…
Патрикеев заглянул в глазок входной двери. Снаружи оказался мужчина средних лет со светлым ежиком волос на голове. Штопор приблизил к сверкающей дырочке глазка Костиково лицо и тихо спросил:
— Что это за мурмудон? Знакомый?
— В первый раз вижу! — отрекся Костик.
— Где я на всех козлов сортиров найду? — раскинул мыслями Штопор. — Пусть гуляет!
Однако в замке что-то заскреблось, потом щелкнуло, и незнакомый ежик вошел в распахнувшуюся дверь, на ходу засовывая в карман две незамысловатые металлические палочки.
— Вы случайно не ошиблись адресом, гражданин? — спросил Гена строгим тоном ответственного квартиросъемщика.
— Думаю, что не ошибся, — отозвался светлый ежик.
— Отдел по борьбе с организованной преступностью, следователь Зашибец. Прошу показать документы.
— Сейчас, — миролюбиво отозвался Патрикеев, — из тумбочки достану.
Не договорив последнее слово, он толкнул Костика в объятья вошедшего, а сам рванулся мимо него к выходу. Едва удержавшийся на ногах Зашибец все же умудрился схватить Штопора за рукав Костикова халата, и рукав, словно буксир, потащил следователя за собой. Оставшийся в одиночестве Костик во всех подробностях видел, как Патрикеев развернулся и сильным ударом оторвал от себя балласт. Зашибец упал на четвереньки, а Патрикеев исчез за пределами квартиры. Костику очень не хотелось оставаться в компании со светлым ежиком. Конечно, странно было удирать из собственного дома, но ноги так и засеменили сами подальше от человека с удостоверением. Пусть лучше потом повестки шлет.
Некоторое время пейзаж поля битвы оживлял лишь мотающий головой Зашибец. Наконец он поднялся, держась за стену. На следовательской скуле сиял сине-бордовый кровоподтек. Попробовав, работает ли челюсть, Роман Степанович раскидал баррикаду у туалета и строго спросил:
— Кто тут?
Из темноты выглянул Иннокентий Самокатов.
— А где Костик? — спросил он. — И… тот, другой?
— Их уже нету, — коротко сказал Зашибец, не очень хорошо ухитряясь двигать челюстью, отчего слова ездили во рту взад-вперед.
— Странная история, — поделился с ним наблюдениями Иннокентий. — Что это за тип, который меня запер? И зачем он запер Костика?
— Выясним, — так же коротко ответил Зашибец.
В это время у него в кармане раздался мышиный писк телефона.
— Алло! — сказал он. — Ага, понял. Проследили, куда их отвезли после Гуманицкого? Тогда еду. Кстати, надо послать людей в одно место… Некого послать? Ладно, буду думать… Вы чем занимаетесь? — спросил он Самокатова.
Иннокентий торопливо рассказал о себе все (и даже на всякий случай — более подробно, чем Штопору). В том числе он поведал и некоторые второстепенные детали:
— На досуге изучаю последовательность дискретных случайных величин. В настоящее время проверяю цепь случайностей Маркова на примере заполненности вагонов метро в час пик.
— Понятно, — сказал Зашибец. — «Вероятность наступления события В при истинности гипотезы А». Ну, и какой результат? В какой вагон лучше садиться?
— В предпоследний вагон каждого четвертого поезда. Это верно для Сокольнической линии. Для других формула еще не выведена.
— Занятно… — сказал Зашибец, зачем-то посмотрел на часы и почти бесшумно пошевелил губами, шепча кому-то в небеса, то есть — сам себе, таинственные слова, из которых можно было разобрать только: «к русалке не пустят, да там и деньги платить надо», «… наверняка он там…» и «… как пить дать они опять полезут на рожон…», — а потом предложил:
— Давайте вместе проверим цепь Маркова.
— Каким образом? — заинтересовался Иннокентий Самокатов.
— Очень простым. Загляните в одно местечко. Часика через три.
— А что мне там делать?
— Возможно, вы там увидите двух людей. Один похож на молодого оболтуса, а другой — обычный ученый гриб, — сказал Зашибец; при этом губы его чуть покривились, очевидно, обозначив не очень уважительное отношение к обеим перечисленным категориям граждан. — Договорились? Вы ведь заглянете туда, правда? Кстати, можете надеть свой рекламный щит, там клиенты как раз для вас.
Иннокентий вдруг почувствовал, что не в силах отказать этим милым глазам, протыкающим его насквозь с настойчивой доброжелательностью.
— Ну, раз вы просите…
— Значит, обещаете?
— Слово интеллигента.
— Прогуляйтесь туда и посмотрите, что там происходит, — продолжал Зашибец. — Если вдруг увидите что-нибудь интересное — звякните мне, вот телефон.
— У меня нет мобильного, — сказал Иннокентий, не притронувшись к визитке, поскольку неприязненно относился к любым надзирающим органам.
— А у меня нет выбора, — сказал Зашибец. — Очень на вас надеюсь. Сейчас расскажу, как вам добраться до нужного места…