Ксавьер Колд

— Спасибо. Я не всегда чувствую себя так. Из-за отца мне порой казалось, что я зло во плоти.

— Пф, — фыркает Квинн. — Дяде Саймону надо бы высунуть голову в реальную жизнь. Он так помешался и издергался, что не в состоянии заметить, какой необыкновенной женщиной ты стала. И это его потеря, Анна, перестань верить всему, что он наговорил. Дядя Саймон не прав в своей требовательности и строгости к тебе. Надеюсь, однажды он очнется и извинится перед тобой, как положено.

Я горько смеюсь.

— Этого никогда не произойдет, Квинн. Мы обе знаем, что отец так не поступит.

— Никогда не знаешь, чего ждать. Он тебя еще может удивить, когда поймет, что ты больше не прогнешься.

Я открываю рот, собираясь повторить, что отец никогда не принесет извинений, но слышу, как через негромкий гул голосов в обеденной комнате доносится мое имя.

— Сладкая Анна?

— Здесь, — я поднимаю руку и затем шепчу в трубку. — Надо идти, Квинн. Позвоню позже.

— Ладно, люблю тебя, — отвечает она, и разговор заканчивается.

Я встаю со стула, иду из комнаты вслед за парнем, одетым в футболку «Напряжения», и узнаю в нем одного из сценических рабочих. Когда шоу в разгаре, он ответственен за то, чтобы вовремя вывести к людям приглашенных артистов. Мы идем обратно, останавливаемся у закрытых голубых дверей, надпись на прикрепленном к ним листке гласит: «Сценаристы», и парень стучит по стальному покрытию.

Он поворачивает дверную ручку и заглядывает внутрь.

— Сладкая Анна здесь.

— Пусть войдет, Эл, — отвечает из комнаты женский голос.

Я немедленно узнаю в нем Вики.

Эл поворачивается ко мне, на его лице выражение, которое можно описать лишь как тревожное, уголки его рта опускаются.

— Удачи.

Я приподнимаю подбородок и делаю шаг внутрь, не уверенная в том, что последует дальше.

Кабинет сценаристов один в один, как в Атланте. Сдвинутые столы, четверо сценаристов, сидящих рядом друг с другом, что-то яростно печатающих.

— Присядь, — указывает мне Вики. Она не удостаивает меня и взглядом из-за своего компьютера.

Я смотрю на голубые пластиковые стулья, выставленные перед Вики, и там, с довольной ухмылкой на лице, сидит Рекс.

Я вздыхаю, отмечая попутно, что он нарочно сел на стул посередине, не оставляя мне выбора, кроме как вынужденно занять место рядом.

Он приподнимает брови и похлопывает по стулу справа.

— Припас тебе местечко.

Закатив глаза, я приземляюсь на краешек сиденья, изо всех сил стараясь держаться подальше. Он закидывает руку мне на плечи, и по моей коже ползут мурашки.

— Фу, — я сбрасываю его руку. — Не касайся меня, пожалуйста.

Его это забавляет, он наклоняется ближе и шепчет:

— Да ладно, Анна. Надо тебе привыкнуть к моим прикосновениям, их будет много перед камерой.

Мне хочется возразить и сказать, что такому не бывать, но мистер Сильверман ясно дал понять, что для меня припасена романтическая история с Рексом на камеру.

Я отворачиваю голову от Рекса, он мрачно смеется и откидывается назад на спинку стула.

— Хорошо, Анна, — произносит Вики, поворачиваясь ко мне на стуле. — Уверена, ты знаешь, зачем мы собрались, поэтому давай сразу к сценарию, идет?

— Идет. — Я скрещиваю руки на груди, уверенная в том, что возненавижу любой вариант развития событий, озвученный ею.

— Сегодня мы отправим тебя с Рексом и еще одной специально нанятой леди. Рекс говорит, что ты знакома с Диной.

Великолепно.

Казалось, хуже уже не будет, однако, к шоу решили добавить Дину.

Вики ждет от меня ответа, но поняв, что не дождется, поправляет очки в черной оправе и продолжает:

— Вы вдвоем сопроводите Рекса на ринг и примите участие в поддержке группы «Прочь, Феноменальный Икс», изображая сочувствие к Рексу. Вы втроем будет во главе этого фиктивного протеста за то, чтобы Феноменального Икса навсегда выгнали из «Напряжения».

У меня падает челюсть.

— Самая абсурдная из всех идей, что я слышала. Фанаты ее возненавидят, а я не буду…

— Нужно ли мне напомнить вам, мисс Кортез, что вы подписали контракт? Вы обязаны следовать сценарию, который мы выдаем, или нам придется расторгнуть ваши отношения с компанией.

Угроза ясней некуда. Согласиться или вылететь. Если уволят, мистер Сильверман не позволит мне сопровождать Ксавьера, когда истечет срок отстранения.

Я прокашливаюсь.

— Так значит, я просто поднимаюсь на ринг с Рексом и Диной и стою там? Это все?

— Пока да, — отвечает с прохладцей Вики. — Можете импровизировать, если решите, что это усилит сюжетную линию соперничества между Иксом и Рексом. Нам нужно, чтобы фанаты с нетерпением ждали грандиозного противостояния между ними.

— Ясно, — отвечаю я официальным тоном. — Еще что-нибудь?

Еще мгновение она сверлит меня взглядом из-за своих очков, затем качает головой.

— Это все. Можете идти.

Без единого слова я встаю и уверенно и быстро выхожу из помещения, чувствуя небольшое облегчение, что мне не придется целовать Рекса, как он угрожал. Но меня по-прежнему не покидает чувство, что я лишь временно избежала этого.

Глава 20

Анна

Мой мобильный вибрирует, оповещая о новом смс, я быстро кликаю и перехожу в папку с сообщениями.

Перл: Твой костюм готов. Подходи на примерку.

Сердце ноет от того, что это не Ксавьер, откликнувшийся на мои предыдущие попытки связаться с ним. Понимаю, между нами произошла перебранка, но никогда раньше он не отмалчивался так долго. В последний раз я получала от него вести прошлым вечером, когда он ответил, что отправляется спать.

Все это время я пребываю в ожидании, что он позвонит прежде, чем я впервые появлюсь в одиночестве на шоу, но звонка по-прежнему нет. Я решаюсь еще на одну попытку связаться с ним.

Анна: Эй. Надеюсь, ты в порядке. Очень переживаю из-за грядущего шоу. Буду рада услышать тебя до того, как отправлюсь туда.

Я прячу телефон в заднем кармане, шагая по длинному коридору в попытке отыскать, где расположилась Перл.

— Заблудилась, Анна? — голос Брайана прорывается сквозь мои мысли, когда я прохожу мимо него, сбитая с толку.

Я морщусь.

— Не знаешь, где костюмерная?

— Идем, — Брайан машет рукой. — Перл в самом конце холла. — Он, как ни в чем не бывало, перебрасывает чемпионский пояс через плечо и идет со мной. — Как ты держишься тут без Ксавьера? Кто-нибудь доставляет проблемы?

Лица Рекса и Дины незамедлительно приходят ко мне на ум, но я решаю придержать свои личные размолвки при себе.

— Без Ксавьера туго, но в целом все неплохо. Жаловаться не на что.

— Ну и славно. — Брайан приподнимает брови.

Я вижу, что он мне не до конца верит, но мое молчание не оставляет ему иного выбора, кроме как принять сказанное.

Пока я остаюсь сильной, слова Рекса и Дины так и будут лишь словами, у них получится навредить мне, только если я сама им позволю. Если я посвящу Брайана в их попытки достать меня, он передаст это Ксавьеру, тот взбесится, и только Бог знает, что он натворит именно в тот момент, когда я буду неспособна контролировать ситуацию и держать голову ясной. Если Ксавьер, зная его характер, вмешается, все полетит к чертям, а я не могу позволить такому произойти. Он и так ходит по тонкому льду, когда речь идет о его работе в «Напряжении». Мистер Сильверман не похож на человека, который раздает налево и направо третьи шансы.

Только мы с Брайаном заворачиваем за угол, как в пределах видимости появляется Перл. Ей не нужен офис, чтобы расположиться, как большинству сотрудников. Вместо этого она поставила швейную машинку прямо на раскладной столик, а рядом устроила несколько чемоданов с тканями.

— Оставляю тебя. Удачи сегодня вечером, Анна. Постарайся сильно не дергаться. Съемки «Напряжения» по выходным никогда не транслируют по телевизору, поэтому все самое горячее в сценарии они оставляют на вторник, когда шоу показывают вживую по всему миру, — говорит мне Брайан.

Вот почему этим вечером мне не придётся целовать Рекса. Вики и Рекс припасли это для живого выступления на ТВ, и Икс непременно увидит все вместе с остальной аудиторией.

Брайан замечает выражение моего лица, которое, как я уверена, демонстрирует ужас, и затем сжимает мое плечо.

— С тобой все будет в порядке. Не паникуй.

Я делаю глубокий вдох, решая оставить тревогу при себе.

— Спасибо, Брайан. Я ценю твою поддержку.

— Обращайся в любое время, — он поворачивается, чтобы уйти, но в последний момент останавливается. — Лив попросила пригласить тебя на ужин к нам в понедельник, ведь это выходной день. Она готовит мясной рулет.

Я улыбаюсь.

— Звучит здорово. Спасибо за приглашение, но у меня уже есть планы. Я из Портленда, собираюсь встретиться с другом из дома вечером в понедельник.

Он кивает.

— Ничего. Я передам ей. Она не хотела, чтобы ты провела день в одиночестве, и будет рада услышать, что твоя семья поблизости. — Он делает шаг в направлении обратно по коридору. — Увидимся позже, Анна. Зажги сегодня.

— Спасибо, — отвечаю я ему вслед. Затем подхожу к Перл. — Ты хотела видеть меня? После нескольких подгонок образ, который Перл набросала в блокноте в комнате отеля, выглядит один в один как то, что надето на меня. Одежда подходит мне по духу, она недалеко ушла от моего привычного выбора — джинсов и футболок, разве что этот наряд очень узкий и сшит из какой-то разновидности эластана.

— Отлично смотрится, — говорит Перл, осматривая свою работу. — Мы закончили. Сообщи, если будут какие-то проблемы с костюмом, я подошью то, что понадобится.

— Хорошо. Спасибо, Перл.

Не зная, чем теперь заняться, я иду обратно по холлу в обеденную комнату. Все те же женщины сидят за столом, теперь к ним присоединилась и Дина. Я не в настроении иметь с ней дело прямо сейчас, поэтому прислоняюсь к стене в холле и проверяю телефон.

От Ксавьера по-прежнему нет сообщений. Почему он меня избегает? Неужели ссора была так значительна, что он решил закончить с нашими отношениями? Последняя мысль сильно ранит, в моем сердце поселяется тяжесть, пока я обдумываю вероятность того, что мы можем быть уже не вместе. Когда я пригрозила расставанием, я не думала, что он предпочтет покончить со мной вместо того, чтобы взять под контроль свой характер.

Нельзя ведь так легко отказаться от человека, которого любишь, разве нет? Я поднимаю глаза от экрана телефона, мой взгляд падает на Эла, проворно двигающегося в мою сторону.

— Анна, твой выход следующий. — Он заглядывает в кейтеринг. — Дина, ты следующая.

В холле раздается эхо от звука стула, царапающего кафельный пол.

— Прошу прощения, дамы. Время родиться новой звезде.

Я закатываю глаза в ответ на это самодовольное заявление. Да она издевается. Дина выпархивает из комнаты, одетая в одно из своих чрезмерно облегающих платьев, и фыркает при виде меня. Ее брови ползут вверх при виде моего наряда.

— Выглядишь как трехлетка.

Я оглядываю свою поблескивающую футболку и пожимаю плечами.

— По крайней мере, я не выгляжу, как озлобленная сучка, — слова вылетают, не успеваю я осознать, что сказала их вслух. Обычно я так не выражаюсь, но общение с Квинн, которая постоянно напоминает, что нужно стоять за себя, плюс Дина, действующая на остатки моей нервной системы, вынуждают меня отойти от привычного образа пай-девочки.

Глаза Дины расширяются, но я не даю ей возможности ответить.

Пытаясь придумать кратчайший выход из ситуации, я поворачиваюсь к Элу.

— Показывай дорогу.

Когда Эл подводит нас к черному занавесу у выхода к рингу, я замечаю Рекса. Сегодня на нем нет привычной рестлерской экипировки. Он одет в костюм с белой, расстегнутой наполовину, рубашкой, демонстрирующей его грудь.

Единственное, что портит его изысканный вид, — это желтеющие синяки под глазами, появившиеся из-за сломанного носа.

Дина немедленно пристраивается к нему сбоку, целуя в щеку. Я стою по другую сторону, скрестив руки.

Рекс усмехается.

— Ну, хоть одна из вас со своей ролью справляется мастерски. Анна, если хочешь пробиться в «Напряжении», бери пример с Дины. Она понимает правила игры.

— Нет, спасибо. Шлюшко-стиль не мое.

Дина сверлит меня взглядом.

— Меня достало это дерьмо, Анна. Назови меня шлюхой еще раз…

— Леди, леди, поберегите эмоции для ринга. Напряжение между вами двумя станет отличной частью шоу, так что не выплескивайте его раньше времени. И дайте фанатам понять, что вы обе соперничаете за меня.

— Этого никогда не произойдет, — отрезаю я.

Рекс направляет взгляд на меня.

— Обязано произойти. В сценарии прописано. Мы все тут актеры, не забыла? Лучше тебе следовать сценарию, если не хочешь, чтобы твою прелестную задницу выкинули отсюда.

Его слова возвращают меня к реальности.

Он прав. Черт побери, ненавижу, что он прав.

Если я хочу быть с рядом с Ксавьером, когда он вернется в шоу, нужно придумать, как суметь стоять на своем и одновременно ужиться с этими двумя мерзавцами. Ну, это если он все еще хочет, чтобы я была рядом.

Тяжело понять, что происходит между мной и Ксавьером, глядя на то, как он отмалчивается в ответ на мои попытки связаться с ним. Я буду очень зла, если он не напишет к моменту, когда я выступлю.

На всю арену раздается музыка, под которую выходит Рекс, предлагая мне свой локоть.

— Пожалуй, пора?

Я поднимаю подбородок и подхватываю его под руку:

— Давайте уже покончим с этим.

Рекс ведет нас с Диной сквозь черный занавес прямо к решетчатому металлическому помосту. Когда мы встречаемся лицом к лицу с публикой, толпа взрывается аплодисментами и приветственными криками.

На лице Рекса застыло самодовольное выражение, пока мы идем по платформе и поднимаемся по ступенькам на ринг. Он присаживается на канаты, оттягивая их так, чтобы мы с Диной пролезли внутрь.

Сделать шаг на квадратный ринг без Ксавьера — сюрреалистический опыт. Я не хочу оставаться в центре внимания. Было намного лучше, когда рядом стоял Ксавьер, все взгляды останавливались только на нем.

Рабочий сцены подбегает к рингу и подает Рексу микрофон, затем исчезает из виду. Рекс оглядывает толпу, пока Дина вышагивает по рингу, демонстрируя ноги и добиваясь внимания и свистов со стороны некоторых зрителей мужского пола. Я изо всех сил веду себя как невидимка.

— Так-так-так. Готов биться об заклад, что вы не ждали моего возвращения так скоро. Думали, что Феноменальный Икс меня основательно помял, не так ли? Что ж, как видите, я в порядке, — Рекс проводит рукой вверх и вниз, словно предлагая всем вглядеться в него. — По правде говоря, я настолько в порядке, что вернусь на ринг уже в следующем «Напряжении» во вторник.

От этого заявления публика просто слетает с катушек.

— Итак, в этот вторник пройдет живая трансляция «Напряжения», и все вы получите удовольствие, глядя, как я сойдусь один на один с Брайаном «Бритвой» Роллинзом. На кон поставлено чемпионство!

На этом заявлении мощность колонок выкручивается на максимум.

Мои глаза расширяются. Я не ожидала, что он такое объявит, мне ведь говорили, что у него переломаны ребра.

Рекс улыбается и дает толпе несколько секунд утихнуть, но, вместо этого, люди начинают скандировать слово «сегодня» снова и снова.

Он подносит микрофон обратно ко рту.

— Ничто бы не смогло доставить мне большего удовольствия, чем отобрать пояс у Бритвы сегодня. Но как же веселье? Я хочу, чтобы Феноменальный Икс сам увидел, как я получу то, чего он так сильно желает. И говоря об этом… — его голос затихает, он тянется ко мне и хватает меня рукой за талию, подтягивая к себе. — Вы все помните леди, что была с Иксом, Сладкую Анну? Не так ли?

То там, то здесь из толпы слышен свист, полагаю, относящийся к тому, как я выгляжу сегодня. Я никогда прежде не чувствовала себя куском мяса на тарелке.

— Помяните мое слово, господа. Вы не захотите пропустить грядущее, потому что я собираюсь сокрушить все мечты Феноменального Икса прямо на ваших глазах и отниму у него все самое важное в этом мире, — Рекс мрачно смеется в микрофон и бросает его на синее покрытие ринга.

— Пойдемте, леди, — он предлагает один локоть Дине, другой — мне, затем выводит нас с ринга и сопровождает до бэкстейджа так же, как и по пути на ринг.

В тот момент, когда мы скрываемся от глаз толпы, я отдергиваю руку от Рекса, а Дина поворачивает голову в мою сторону.

Она щурится, глядя на меня.

— На твоем месте я бы научилась работать в команде. Ты абсолютно ничего не сделала для того, чтобы убедить людей в идее, что ты теперь в команде Рекса.

— Потому что я не в его команде. Я вышла на ринг, чтобы сохранить свое место в компании. Это не означает, что я буду миловаться с ним.

Я собираюсь уйти, но в момент поворота что-то хватает меня за ноги и толкает вперед на пол. Я неловко падаю на левую сторону тела, и боль пронзает мою руку.

Я поднимаю взгляд и по злобной ухмылке на лице Дины понимаю, что это ее выходка.

Да что не так с этими стервами, не дающими мне покоя?

— Анна? — Брайан наклоняется ко мне. — Ты в порядке?

Я смотрю на мизинец на левой руке, там уже образуется кровоподтек.

Брайан морщится.

— Давай-ка отведем тебя в тренировочный зал. Кто-то должен взглянуть на это. — Он помогает мне встать. — Я покажу, куда идти. У меня есть немного времени до главного выступления вечера.

— Не волнуйся, — встревает Рекс, — тебе недолго осталось быть в центре внимания. Приходи во вторник, и я заберу этот пояс.

Губы Брайана сжимаются. Заметно, что он не прочь вцепиться в Рекса.

Но Брайан демонстрирует совершенную выдержку и отвечает:

— Единственная причина, по которой ты его получишь, это прямое указание мне от руководства. Но окажись эта драка настоящей, мы оба знаем, что ты не выстоял бы и минуты против меня.

Ноздри Рекса раздуваются, но он не спорит с Брайаном.

— Пойдем, Анна. Надо тебя осмотреть.

Брайан молча ведет меня, как только мы добираемся до зала, он подзывает врача:

— Док, тут беда с мизинцем.

Высокий рыжеволосый врач поднимается и подходит ко мне, затем пристально изучает мою руку:

— Как это, черт побери, произошло?

— Я упала за сценой, — отвечаю я, оставляя детали насчет Дины в стороне.

Доктор вздыхает.

— Хорошо. Пока я выдам несколько бланков для заполнения. Нужно будет взять мочу на запрещенные вещества и беременность. Стандартная процедура в случае происшествий. Затем отведем вас на рентген.

— Удачи, — говорит Брайан и выходит из помещения.

После того, как я заполняю бумаги и писаю в стаканчик, врач проверяет мою руку.

— Ну что, начать с хороших новостей или с плохих?

— С плохих, — отвечаю я, желая побыстрее разобраться с дурными вестями. Он вздыхает.

— У вас растяжение. — Он открывает чемоданчик и достает оттуда несколько медицинских инструментов. — Придется наложить шину, так что несколько недель вам нельзя будет спарринговать.

Я смеюсь.

— Сильно сомневаюсь, что кто-то в «Напряжении» ждет от меня этого, учитывая, что я ни разу в жизни не тренировалась.

— Хорошо, тогда, полагаю, эти новости для вас не так и ужасны.

— Нет, — отвечаю я. — А что с хорошими новостями?

Доктор занят фиксированием моего пальца с помощью бинтов.

— Вы беременны.

Мои глаза становятся больше, я едва качаю головой.

— Простите, что? Я вас, кажется, не так поняла. Беременна?

Он кивает, продолжая работать.

— Я не гинеколог, но тест показал такой результат. Очень рекомендую вам записаться на прием и подтвердить его.

У меня падает челюсть, я только и могу думать о том, чтобы скорей сообщить Ксавьеру.

Как он отреагирует?

Одно точно, о таком в сообщениях не пишут. Внезапно мне очень хочется набрать его, мне нужна помощь, чтобы переварить всю информацию.

Доктор заканчивает закреплять повязку на пальце:

— Итак, что еще. Держать лед по пятнадцать минут, чтобы снять отек. Примите «Тайленол» от боли. Через пару дней почувствуете себя намного лучше.

— Спасибо, — все, что я способна произнести. Я еще не отошла от шока после новостей о беременности.

Я выхожу из комнаты, все вокруг словно в тумане, иду по лабиринту коридоров, чтобы найти женскую раздевалку. Быстро переодеваюсь в свою одежду, забираю костюм для ринга с собой.

— Нужна машина, Анна? — спрашивает Фредди.

— Да, пожалуйста, — отвечаю я, затем прислоняюсь к стене рядом с Фредди.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да, — вру я, — просто устала.

Он кивает.

— Ночь хорошего сна после тяжелого дня творит чудеса.

Подъезжает черный внедорожник, и Фредди открывает дверь пассажирского сиденья, позволяя мне забраться внутрь.

— Увидимся завтра, — говорю я.

— Да, конечно. Пока. — Он закрывает дверь, и машина трогается.

Я достаю телефон из заднего кармана и хмурюсь, видя, что от Ксавьера не пришло ни одного сообщения. Не могу удержаться от звонка.

Его телефон дважды издает гудки и перенаправляет меня в голосовую почту.

— Ксавьер, если ты не позвонишь сегодня, я буду считать, что между нами все кончено.

Я бы столько еще могла наговорить, но решаю, что сказанное звучит емко и ясно. Если он не перезвонит после этого, можно считать, что я и так получила свой ответ.

Глава 21

Ксавьер

Отчетливый аромат имбирного печенья наполняет весь дом и заставляет меня улыбнуться. Сегодня будет отличный день. Независимо от времени года, когда бы мама ни собралась готовить ее фирменное печенье, она всегда в хорошем настроении.

Я делаю шаг на кухню, взгляд останавливается на посвежевшей после душа женщине в желтом платье с улыбкой на лице и искорками в глазах.

Мама замечает, что я смотрю на нее, и машет мне подойти ближе.

— Хочешь помочь? Я пеку имбирное печенье, твое любимое.

Она наклоняется, чтобы коснуться моей щеки, и я киваю.

— Хорошо, тогда иди, вымой руки. Чистота — залог благочестия.

Я быстро иду к раковине и, привстав на пальцах, дотягиваюсь до крана и мыла. Мама говорит, что для семи лет я высокий, и что я пошел в отца. Мне нравится, когда она упоминает такие детали о нем, потому что я про него толком ничего не знаю.

Я протягиваю руки, чтобы мама осмотрела их.

— Чистые.

Она кивает и выдает мне формочку для печенья в виде маленького человечка.

— Можешь вырезать следующую партию.

Она оставляет поцелуй на моей щеке и трется носом о то место, где только что были ее губы, заставляя меня смеяться. В такие моменты я по-настоящему счастлив.

Все чаще и чаще мама принимает свои лекарства, чтобы прогнать печаль, но сегодня она счастлива и без них.

Мы готовим третью партию печенья, когда распахивается дверь квартиры и входит разодетая бабушка в своем любимом платье с цветочным узором, что означает, она была в церкви.

Бабушка ступает в нашу маленькую кухню и снимает огромную шляпу с головы.

— Имбирное печенье в середине лета, Джина? Ты вообще понимаешь, что оно готовится в честь Рождества?

Мама отмахивается от нее.

— Кто сказал? Это любимое лакомство Ксавьера, так что мы можем готовить его, когда захотим. Мы здесь не следуем правилам.

Бабушка задирает подбородок.

— Правила поддерживают порядок. Без них наступит хаос. И раз уж зашел разговор, ты подумала о том, что я тебе сказала? Думаю, что тебе будет проще держаться в завязке, если ты переедешь обратно домой, где я смогу присматривать за тобой.

— Имеешь в виду переехать в место, где ты сможешь держать меня на поводке? — отвечает мать. — Я уже говорила тебе, мама, с жизнью по твоим правилам покончено.

— Не говори глупостей, Джина. Я не…

— Нет, ты именно это и имела в виду. Ты всегда умудрялась разогнать всех людей, которые были важны для меня, а затем пыталась контролировать каждый аспект моей жизни.

— Я лишь хочу лучшего для тебя. Неужели так плохо с моей стороны хотеть, чтобы моя единственная дочь прожила толковую жизнь и нашла мужчину, подходящего для брака?

Мама вздыхает, раскатывая последний пласт теста.

— Нет, полагаю, неплохо. Но все мужчины, которых ты для меня выбирала, зануды и скучны, и ни одного из них я не считаю хоть немного привлекательным.

Ноздри бабушки раздуваются в гневе.

— Надо полагать, что этот бродяга, от которого ты забеременела, был лучше? Напомни-ка мне еще раз, где он. Ах да. Он сбежал и бросил тебя, едва его отродье появилось на свет.

Мама тяжело ударяет ладонями по столу.

— Его имя — Ксавьер. Он твой внук, и если ты не способна любить его так, как любишь меня, можешь раз и навсегда забыть о моем переезде обратно.

Холодные голубые глаза бабушки останавливаются на мне, и я съеживаюсь под ее тяжелым взглядом, словно стараясь исчезнуть.

— Возможно, мы узнаем друг друга получше, если ты возьмешь его с собой.

Звучит по-доброму, но я знаю, что она ненавидит меня. Единственная причина, по которой она меня терпит, это любовь к моей маме. Когда мамы нет рядом, бабушка толкает меня и называет плохими словами.

Я как-то пытался рассказать маме, но она объяснила, что в ее отсутствие у бабушки есть право наказывать меня, если я хулиганю. Больше я никогда не рассказывал маме о том, что происходило, пока ее не было. Впрочем, я изо всех сил стараюсь никогда не оставаться с бабушкой наедине.

Мама вздыхает.

— Нет. Мне нравится жить отдельно.

— Не хочешь переехать и жить со мной? Прекрасно. — Бабушка с силой ставит сумку на тумбу рядом с мамой и достает прямоугольный кусочек бумаги. — Тогда запомни, Джина. Больше от меня денег ты не получишь. Я больше не заплачу ни пенни за ту квартиру. Когда ты в очередной раз соберешься уйти в загул и потеряешь эту свою новую работенку, не приходи ко мне за подачкой. Я продолжу помогать, только если ты вернешься домой, где и должна быть.

Бабушка швыряет маме чек, и он летит на пол, а бабушка, схватив сумку, исчезает во входных дверях также быстро, как и появилась.

На несколько минут кухня погружается в тишину, затем мама начинает мурлыкать «Джингл Беллз» и продолжает вырезать имбирных человечков. Она подталкивает меня бедром.

— Подпевай.

Мы оба запеваем, и она улыбается мне. Закончив песню, она нежно берет меня за подбородок.

— У тебя папины глаза, и ты будешь таким же очаровательным, каким был он. Только пообещай, что станешь лучшим человеком, чем он. Обещай, когда все станет хуже, ты не сбежишь и не оставишь меня, как поступил он.

— Я обещаю, — отвечаю я, произнося слова от всего сердца и веря в них.

Я смотрю ей в глаза, не понимая, как в ее голове появилась мысль, что я когда-то смогу бросить ее. Ведь самым большим из моих страхов был страх потерять ее, единственного в этом запутанном мире человека, который меня любит.

— Мой хороший и сильный мальчик, — шепчет мама. Она наклоняется поцеловать меня в щеку.

Из моих легких вырывается низкий хрип, пробуждающий меня от глубокого сна. Я сажусь в своей импровизированной постели, мышцы задеревенели.

Щеки горят там, где моя мать оставила поцелуи во сне. Я сдавливаю свою неприкрытую грудь, пытаясь успокоить дыхание, но без толку. Сон не был кошмаром, но все же отбросил меня назад в прошлое, обратно в место, где я только и мог, что думать о матери.

Я перекатываюсь на живот и начинаю энергично отжиматься, громко считая вслух, стремясь к боли, в которой можно забыться.

— Сто двадцать семь...

Я продолжаю, но боль не приносит мне привычного облегчения.

Кручу шеей, и взгляд останавливается на диване. Невозможно позабыть прошлое, пока я в этом доме, окруженный болезненными воспоминаниями о моей жизни.

В этом месте не происходило ничего хорошего. Вернуться было ошибкой.

Я поднимаю голову и понимаю, что пятый по счету «Джек Дэниэлс», который я прикончил до того, как отправиться спать, все еще в моих венах. Даже сквозь похмельный туман в голове я не могу заставить себя сесть на этот гребаный диван. Каждый раз, видя его, я вспоминаю лицо матери. Ее темные волосы и карие глаза отпечатались в моей памяти, и я не понимаю, почему она не могла любить меня больше, чем дозу, которую всегда искала. Жизнь была так хороша, когда она была в завязке. Мы вдвоем были против всего мира.

Это факт, маме никогда не доставалось от бабушки, как мне, значит, не из-за этого мама никогда не могла жить нынешним моментом. Бабушка обращалась с ней, как с принцессой, всегда говорила мне, что ее Джина была идеальна, пока дьявольская зараза — семя моего монстроподобного отца — не пробралось в ее дочь.

Возможно, бабушка была права. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь, и если вскоре не прекращу, то и жизнь Анны уничтожу.

Я закрываю глаза, позволяя слезам течь по щекам.

Моя Анна. Моя милая Анна. Я теряю ее.

Я недостаточно хорош для нее. Как же эгоистично думать, что у меня получится удержать кого-то столь верного и любящего.

Я облажался.

Я зло во плоти.

Как бы сильно не желал, я не заслуживаю ее доброты.

Что от меня толку, ведь я подверг ее опасности и потому не стал отвечать на ее звонки. Возможно, расстояние пойдет нам на пользу, и она поймет, что я для нее пустая трата времени и покинет меня. Единственный способ обеспечить ее безопасность — это держать ее как можно дальше от меня.

Я снова замечаю диван, мне отчаянно нужно убрать его с глаз долой, я больше не могу переживать заново все дерьмо из прошлого, по-прежнему разрушающего мою жизнь. Я подхожу с одной стороны, наклоняюсь и подхватываю его. Он легко скользит по полу, и я тащу его к дверям. Поворачиваю ручку, пинком открываю дверь и поднимаю его над головой. Делаю шаг на крыльцо и швыряю диван во двор, гулкий треск раздается эхом по пустынной улице.

Мои мысли в беспорядке, единственное, на чем я могу сосредоточиться, — это желание избавиться от него, от всего, что он олицетворяет. Я вбегаю обратно в дом и иду прямо в кухню, где бабушка на одной из полок держала зажигалку для свечей. Мои пальцы хватают первую попавшуюся, и я выбегаю обратно к дивану. Я вытаскиваю его на середину улицы. По щелчку пальца пламя начинает свой танец, я наклоняюсь и подношу огонь к краю холщовой ткани, торчащей из-под пластика. Нужно немного времени, но в итоге огонь охватывает материал, языки пламени скользят по дивану, постепенно полностью поглощая его.

Я делаю шаг назад, от мысли, что я больше никогда не увижу этот диван, облегчение растекается по моей груди. Теперь мне придется придумать, как выбросить из жизни и другие отравляющие ее вещи. Пора избавиться от этих проклятых демонов.

Вскоре единственное, что остается от места, где умерла моя мать, — это куча тлеющего пепла. Я трезвею, наблюдая за огнем. И это тоже неплохо, потому что в поле моего внимания вторгаются мигающие в темноте красные и синие огоньки полицейской машины, подъезжающей к месту, где я стою.

Господи. Как раз то, чего мне, блять, недоставало.

Мое тело напрягается. Каждый раз, когда копы встают на моем пути, грядут проблемы.

Я стою, замерев, как изваяние, и продолжаю смотреть на огонь. Отрицать, что это сделал я, не получится. Дом бабушки единственный в округе, в котором есть жильцы, так что кроме меня некому было вытащить диван наружу.

Мой взгляд перемещается к дежурной машине, дверь открывается, и мое тело быстро расслабляется, когда я вижу, что выбравшийся из машины коп — Коул.

— Дерьмо, Коул. Ты меня здорово напугал, — говорю я, когда он подходит ближе.

Он снимает фуражку и потирает макушку.

— Мужик, какого черта ты тут делаешь?

Я скрещиваю руки на груди.

— Небольшой ремонт.

— Вижу, но неужели была такая нужда развести огонь посреди улицы?

Я пожимаю плечами.

— В тот момент казалось неплохой идеей.

Он качает головой.

— Мне нужно сообщить об этом и все уладить. Тебе лучше уйти.

Я киваю.

— Спасибо, мужик.

— Ну а для чего нужны друзья? — отвечает он просто.

— Я тебе должен.

Он нахлобучивает обратно фуражку, на его лице появляется легкая улыбка.

— В таком случае, можешь вернуть долг завтра.

Я подозрительно смотрю на него.

— Смотря о чем речь. Чего ты хочешь?

— У меня тут есть один паренек, с которым я занимаюсь, думаю, он особенный, Икс. Он немного неотесан. Напоминает тебя, кстати.

— Хочешь, чтобы я приехал и взглянул на него? Показал пару приемов?

Коул кивает.

— Для него это будет многое значить. Мальчишка нелюдим и никогда не знал легкой жизни. Если он услышит от тебя, что в нем заметен талант и у него есть шанс чего-то добиться в профессиональном рестлинге, возможно, это удержит его от того, чтобы опуститься до улицы и банды Бишопа.

Я вскидываю брови.

— Если он с Бишопом, мне до него дела нет.

Коул хмурится.

— В этом и дело, Икс. Он не с ними, но они изо всех сил пытаются завлечь его. Он крепок и полон ярости — идеальное оружие для Бишопа.

Коул говорит об этом мне, практически описывая меня самого годы назад, когда я нашел в Бишопе покровителя. Если я могу сделать что-то, чтобы удержать парня от того же ада, через который прошел сам, оно того стоит.

— Договорились, — отвечаю я ему. — Пусть будет в зале к полудню.

Коул улыбается.

— Принято. Спасибо, Икс.

Я поворачиваюсь, чтобы войти в дом и взять ключи от байка. Черта с два я смогу уснуть в этом доме после всего произошедшего. Беру телефон с голосовыми сообщениями от Анны, которые еще не прослушал, кладу в карман и отправляюсь в единственное место, где чувствую себя как дома — закусочную Нетти и Карла. Надеюсь, я смогу разобраться, что за херня происходит в моей жизни.

Глава 22

Ксавьер

Грохот падающих на пол коробок выдергивает меня из глубокого сна. Я резко вдыхаю и сажусь на той же кровати, где вчера отрубился, открыв закусочную своими ключами.

— Прости, милый, — Нетти расставляет коробки на полках в кладовке, — у нас закончился кетчуп.

— Сколько сейчас времени? — я потягиваюсь, потерев глаза ладонью.

— Почти девять, — произносит Нетти, садясь на кровать рядом со мной. Ее взгляд выражает беспокойство. — Ты в порядке?

— Да, — я киваю, — мне тяжело находиться в том доме одному.

— Анна скоро вернется, — хлопает меня по плечу Нетти.

Я вздыхаю и щипаю себя за переносицу.

— Не уверен, что она вообще вернется.

Нетти хмурится.

— Что ты такое говоришь? Девочка любит тебя.

— В этом и проблема. Ей не стоит меня любить.

— Ты заслуживаешь любви, Ксавьер. Тебе придется открыть ей свою душу. Если она любит тебя, то останется рядом, несмотря ни на что.

— А что, если нет? — Эта мысль пугает меня до дрожи. Я боюсь, что она может бросить меня.

— Ты никогда не узнаешь наверняка, если не проверишь, — она хлопает меня по ноге. — Хочешь, я попрошу Карла приготовить тебе завтрак?

— Сэндвича будет достаточно. Мне надо ехать в тренажерный зал. Коул приведет мальчишку, который, по его словам, годится в профессиональные рестлеры.

Нетти поднимается с кровати.

— Отлично. И советую тебе выкинуть все это из головы.

— Ага, ладно, — отвечаю я. Но перестать думать об Анне не так просто.

— Пойду за сэндвичем, — Нетти останавливается в дверях и смотрит на меня, — и прими душ, от тебя до сих пор пахнет виски. — Она подмигивает мне и выходит.

Я расправился с едой за четыре укуса и выхожу из кафе. Доехав до Сикомора, я удивляюсь, обнаружив лишь обугленный асфальт на месте вчерашнего костра.

Припарковав байк, я делаю глубокий вдох и захожу в дом, мне нужно переодеться. Я концентрируюсь, чтобы не поддаваться влиянию дома, но, пробегая в ванную по второму этажу, я замечаю замок на двери в бабушкину комнату.

Господи, эта женщина ненавидела меня и отгораживалась всеми возможными способами.

Почистив зубы и воспользовавшись дезодорантом, я выскакиваю за дверь и направляюсь в тренажерный зал.

Ненавижу опаздывать.

Байк ревет, когда я торможу на парковке и бегом бросаюсь внутрь.

Первое, что я слышу, это стук скакалок, ударяющихся о деревянный пол. В зале толпа, но, оглядевшись, я сразу замечаю Коула. Он разговаривает с парнем примерно моего роста. У него пшеничного цвета взлохмаченные волосы, а тело от самой шеи покрывают татуировки.

Коул видит меня и машет рукой.

— Икс!

Несколько человек оборачиваются посмотреть на меня, но почти сразу возвращаются к своим занятиям.

Парень, стоящий рядом с Коулом, улыбается и протягивает мне руку.

— Как жизнь, Икс? Спасибо, что пришел.

Подойдя поближе, я убеждаюсь, что он действительно очень молод, не старше двадцати одного.

— Не вопрос. Как тебя зовут, малыш?

— Кори Трулав, — гордо отвечает он. (Truelove — дословно «истинная любовь», прим.пер.).

— Псевдоним или настоящее имя? — удивляюсь я.

— Сто процентов настоящее, брат.

— Почти также круто, как Ксавьер Колд, да? — смеётся Кори. (Cold — дословно «холод, холодный», прим. пер.).

— Почти, — киваю я, — ладно, давай разомнемся, а потом покажешь на ринге, чего ты стоишь.

Уже через пятнадцать минут мы прыгаем напротив друг друга на ринге.

Я встаю в стойку и машу Кори рукой.

— Давай, малыш, подходи.

Кори вскидывает руки и несётся на меня, но я легко уворачиваюсь и одним ударом укладываю его на мат.

Он подскакивает и стукает кулаками.

— Херня. Еще раз!

Я удивленно поднимаю брови и смотрю на Коула, который кивает мне, словно говоря «я же предупреждал».

Мне нравятся парни, которые не сдаются. Это и значит быть настоящим рестлером.

Мы боремся еще часа два, но мальчишке ни разу не удаётся сделать настоящий захват. Я вижу разочарование на его лице и хочу удостовериться, что не сломил его дух и не заставил слишком сомневаться в своих силах.

Сделав шаг назад, я протягиваю ему руку:

— Думаю, достаточно.

— Нет, подожди. Я могу лучше. Дай мне еще один шанс.

В его глазах я вижу панику, он считает, что не справился.

— Малыш, успокойся. Мы не закончили. Просто на сегодня хватит. Думаю, ты не безнадежен, и пока я тут, буду с тобой заниматься.

— Ты согласен? — Он словно светится.

Я киваю.

Кори подпрыгивает и вскидывает кулаком.

— Да, черт побери! Увидимся завтра.

Он бежит в раздевалку, а я улыбаюсь.

Коул хлопает меня по плечу:

— Ты сделал доброе дело. Для него это много значит.

— Не такое уж большое дело, — качаю я головой.

— А для него — да. В нашем городе мелочи могут значить дохера много, помнишь?

Он прав. Я был слишком счастлив, принимая подачки Бишопа, учитывая, что плата за его помощь превратила меня в бандита.

Я не хочу, чтобы Кори закончил как я.

Приняв душ, выхожу из тренажерного зала, за мной увязывается Кори, задавая миллион вопросов о том, каково это, участвовать в «Напряжении».

Я отвечаю на очередной вопрос, когда замечаю Кая, облокотившегося на тот же внедорожник, на котором он приезжал в прошлый раз.

— Блять, — бормочет Кори, — они заявляются снова и снова, хотят, чтобы я сделал для них кое-какую работу.

— Свяжешься с ними, и наши тренировки закончатся, — отвечаю я.

— Этого не случится, — заверяет меня Кори, — я наизнанку выворачиваюсь, чтобы их избегать, но эти придурки безжалостны, когда добиваются своего.

Я хочу сказать, что он не открыл мне ничего нового, но решаю, что, чем меньше людей знают о том, что Бишоп угрожает Анне и мне, тем в большей безопасности будет Анна. Не хватало только подтолкнуть кого-то к мысли присоединиться к банде, чтобы я мог доказать Бишопу свою преданность.

Хоть я и чувствую себя сволочью, не отвечая на звонки Анны, но для нее так будет лучше. Хотя меня и убивает мысль, что я могу ее потерять.

Глава 23

Анна

Уже два дня я знаю о своей беременности, но шок еще не прошел. Также это означает, что уже два дня от Ксавьера ничего не слышно.

Очевидно, моих слов о том, что нашим отношениям конец, если он не перезвонит, было мало, чтобы заставить его пошевелиться.

По щеке медленно стекает слеза, и я зло смахиваю ее, продолжая завивать волосы. Ксавьер с самого начала предупреждал меня, что он плохой парень, и мне не стоит доверять ему, но я не слушала.

Думала, что несмотря ни на что, за его внешней жесткостью скрывается золотое сердце. Похоже, интуиция меня подвела, потому что вот она я, сижу в отеле одна, на другом конце страны от места, которое могу назвать домом, а Ксавьер и пальцем не пошевелил, чтобы связаться со мной. Он единственный во всем мире, с кем я хочу поделиться своими мыслями по поводу ребенка, своими страхами, счастьем и грустью одновременно, но он не дал мне шанса.

Меня убивает его холодность. Как я могла позволить своему сердцу влюбиться в того, кто даже не думает заботиться обо мне так, как мне бы того хотелось? Видимо, он хороший актер не только на ринге, но и за его пределами.

Я говорила с Квинн, и почти уверена, что могла бы рассказать ей о ребенке, но было бы несправедливо, если она узнает раньше, чем Ксавьер.

Телефон звонит, и я поднимаю трубку.

— Алло?

— Привет, Анна. Буду через пятнадцать минут. Хочешь, я поднимусь и провожу тебя до машины? — Хорхе в своем репертуаре.

— Очень мило с твоей стороны, но я спущусь сама. В этом отеле нужно продать почку, чтобы оплатить парковку, центр города, что поделать.

— Уверена? — В его голосе слышится сомнение. — Мне не сложно подняться и убедиться, что ты в порядке.

— Все нормально. — Я еще раз проверяю макияж и выключаю щипцы для волос. — Отель полностью безопасен.

— Ладно, скоро увидимся.

Звонок заканчивается, и только в этот момент я осознаю, что собираюсь встретиться с Хорхе впервые после того, как сбежала от него. Меня охватывает дрожь, но удаётся взять себя в руки, убедив, что должна быть сильной и жить своей жизнью.

Еще раз посмотрев в зеркало, я проверяю, что скромное черное коктейльное платье не будет слишком вычурным, куда бы Хорхе меня не повел.

Подождав в лобби пару минут, я замечаю синюю «Ауди» Хорхе. Он выходит из машины, и я улыбаюсь, глядя на такое знакомое лицо.

В пару шагов он обходит машину, направляясь ко мне. Его темные волосы стали длиннее, но странным образом новая прическа не контрастирует со строгим серым костюмом, а делает образ более стильным.

Хорхе оглядывает меня с ног до головы, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— Ого, Анна, выглядишь восхитительно. Ты буквально сияешь.

Я улыбаюсь, зная, что он действительно говорит то, что думает. Хорхе не из тех, кто кривит душой.

— Спасибо. Ты тоже хорошо выглядишь. Мне нравится прическа, тебе действительно идет.

Он усмехается и, сверкнув белоснежными зубами, ерошит волосы.

— Спасибо. Такими длинными они еще не были, отец в ярости.

Я смеюсь, зная, что отец Хорхе, будучи пастором, слывет человеком строгих правил и не допускает вольностей во внешнем виде своих детей. Бунтарская прическа Хорхе, должно быть, мозолит его отцу глаза.

— Поехали? — Хорхе распахивает передо мной дверь машины.

Я киваю и забираюсь на сиденье.

Болтая ни о чем, мы катимся по загруженным улицам Сиэтла. Остановившись у модного стейкхауса, Хорхе отдает ключи парковщику и предлагает мне локоть.

Внутри все выглядит настолько шикарно, что даже занавески и скатерти словно кричат о том, что еда здесь будет достойна каждого потраченного пенни.

Администратор в белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, и черном жилете приветствует нас у входа:

— Добро пожаловать в «Альма Мария». На чье имя заказан столик?

— Элизондо, — отвечает Хорхе.

Женщина кивает и сверяется со списком:

— Элизондо, столик на двоих. Прошу за мной.

Хорхе отодвигает для меня стул, а администратор, оставив на столе две книжечки меню и пожелав нам приятного вечера, удаляется.

Хорхе садится напротив меня и расправляет на коленях белоснежную салфетку.

Мы даже не успеваем начать разговор, как рядом с нашим столиком возникает официант с белоснежным полотенцем, перекинутым через руку, и бутылкой вина.

— Добрый вечер, меня зовут Мэтью, сегодня я буду вашим официантом. Могу я предложить вам попробовать наше лучшее домашнее вино?

— Конечно, — отвечает Хорхе, подвинув свой бокал к краю стола.

— А для вас, мисс? — Парень уже успевает наклонить бутылку над моим бокалом, но я быстро закрываю его рукой.

— Мне не нужно, спасибо. Принесите лучше воды, пожалуйста.

— Да, мисс, конечно.

Официант испаряется, и только удостоверившись, что он не может нас слышать, я поднимаю глаза на Хорхе. Он удивлённо смотрит на меня.

— Не будешь вино? Я думал, выбравшись из под надзора отца, ты развлекаешься на полную.

— Я сбежала из дома не для того, чтобы напиваться и веселиться, Хорхе.

Он облизывает губы.

— Тебя так напугала наша помолвка?

— Нет… да… я хочу сказать, что дело не в тебе, меня просто пугала мысль связать свою жизнь с человеком, который не зажигает во мне огонь.

— Я понял, — вздыхает он.

Внезапно я чувствую, что не стоило быть настолько откровенной. Мои слова обидели его. Возможно, я и не любила его, но это не повод причинять ему боль.

— Я не совсем это имела в виду.

Он вопросительно изгибает бровь.

— Тогда что же значили твои слова?

Я тру лоб. Это оказалось сложнее, чем я думала. Мне не нравится расстраивать людей.

Я собиралась быть откровенной на этой встрече с Хорхе, чтобы он больше не держал на меня зла, потому что я знала, наши отцы все еще в хороших отношениях.

— Я прошу прощения, что разорвала наши отношения именно таким способом. Я не хотела причинить тебе боль, но мы оба знали, что не предназначены друг другу, мы не любили друг друга.

— Нет, любили. И я люблю тебя до сих пор, несмотря ни на что.

— Но откуда ты можешь знать, что любишь меня?

— Я просто знаю.

— Это не ответ. — Я пытаюсь быть честной с ним, надеясь, что мои слова помогут ему понять, что он любил меня по необходимости, а не из-за того, что страсть толкала нас друг к другу. — Ты скучал по мне?

Выражение его лица смягчается.

— Конечно, я скучал.

— Это убивало тебя? Мысль, что мы никогда снова не будем вместе, разрушала твою душу? — Мои слова выбивают его из колеи, понимаю я, когда он несколько минут молчит. — Если ты как следует подумаешь, ты поймешь. Если бы твое сердце было разбито, ты бы почувствовал. Это боль, которая не проходит бесследно.

— Звучит так, словно ты знаешь, о чем говоришь, — кивает Хорхе.

Мои мысли витают вокруг Ксавьера и той боли, что приносит его молчание.

— Я знаю, — шепчу я, — и проклятое разбитое сердце болит чертовски сильно.

Хорхе чуть не давится красным вином, глоток которого только что сделал.

— Никогда не слышал проклятий от тебя.

Я смеюсь.

— Я изменилась, Хорхе. Уехав из Портленда, я повзрослела и увидела мир в совершенно ином свете. Мы с тобой росли, словно цветы в оранжерее. Мир за пределами церкви не так ужасен. В нем множество разных людей.

— Так ли плоха была наша жизнь, — вздыхает он.

— Нет, — просто отвечаю я, — но если честно, счастлива я не была.

Он смотрит на меня сквозь стекло бокала.

— А сейчас ты счастлива?

Его вопрос предполагает простой ответ, но мне сложно ответить односложно. С одной стороны, с тех пор как покинула родной дом, я в восторге от свободы, с другой стороны, я потеряла Ксавьера, а впереди меня ждет жестокая реальность, в которой я останусь матерью-одиночкой. Но я не жалею, что уехала из дома и прошла через все это, и я счастлива.

— Да, я счастлива.

— И это единственное, что имеет значение. — Хорхе салютует мне бокалом.

Остаток вечера проходит намного спокойнее. Мы болтаем, он рассказывает мне, как поживают мои родители.

— Ты должна навестить их, когда будешь в Портленде на следующей неделе. Твоя мать все бы отдала, чтобы увидеть тебя. Она безумно скучает.

— Не думаю, что это хорошая идея. Мы с отцом все еще не готовы к встрече.

— Понимаю, — кивает Хорхе, — твой новый парень врезал ему?

Я поджимаю губы.

— Все было совсем не так. Но да, разговор был напряженный. Но Ксавьер был прав во всем, что сказал.

— Твой отец может быть несдержанным, но он любит тебя, Анна.

Мои глаза щиплет от мысли, что если наши отношения с родителями не придут в норму, то они никогда не увидят своего внука или внучку. Но отец никогда не примет меня, особенно теперь, когда я беременна вне брака.

— Анна, не плачь, — Хорхе протягивает мне салфетку. — Если ты так скучаешь, навести их, исправь все, пока не стало слишком поздно.

Страх столкнуться с отцом снова пронзает меня.

— Я подумаю об этом.

— Дай мне знать, когда решишься, я с радостью побуду твоим личным шофером.

— Я, правда, подумаю.

— Будь так добра. Пока «Напряжение» снимают здесь, будет несложно провести некоторое время на северо-западе, воспользуйся возможностью побыть пару недель со своей семьей.

Он рассуждает разумно. Учитывая, что от Ксавьера нет вестей, имеет ли смысл срываться в Детройт только для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке?

Мысли крутятся в моей голове. А что, если дело в Кае? Что, если Ксавьер не звонит, потому что не может?

Паника накрывает меня, я вскакиваю из-за стола, привлекая всеобщее внимание.

— Ты в порядке?

— Да. Мне нужно позвонить. Я сейчас вернусь.

— Хорошо… — непонимание на лице Хорхе сменяется озабоченностью, но у меня нет времени на объяснения.

Я спешно перелистываю номера в мобильном, в поисках телефона закусочной Нетти, и в нетерпении расхаживаю по холлу ресторана из стороны в сторону. Трубку берут только после третьего гудка.

— Нетти, привет, это Анна. Я знаю, что это звучит странно, но ты не видела Ксавьера?

В ожидании ответа мое сердце колотится. Если она его видела, значит, он в порядке и просто игнорирует меня, но если они не виделись, то самое время паниковать.

Голоса посетителей ресторана звучат фоном, пока я жду ответ.

— Конечно, видела, он ночевал здесь вчера.

Мое сердце екает, когда я слышу ответ. Стоило ли беспокоиться о том, кто вполне в состоянии позаботиться о себе сам. Теперь я точно знаю, что все кончено.

Я сжимаю телефон крепче и поднимаю подбородок.

— Не могла бы ты передать ему сообщение?

— Конечно, милая.

— Скажи ему, что я поняла намек и больше не побеспокою его.

— Клянусь, этот мальчишка… — Нетти замолкает, и я уже готова попрощаться с ней, когда она продолжает: — не отказывайся от него, Анна, даже если тебе этого хочется.

Я вздыхаю, понимая, о чем она просит, но я не могу позволить себе снова пройти через это.

— Я не могу, Нетти. Больше не могу. — Я сжимаю губы и чувствую, как по щекам катятся слезы, а я не хочу, чтобы она слышала мои рыдания. — Я должна идти.

— Нет, Анна, подожди!

Я не даю ей договорить и сбрасываю звонок. Прислонившись к стене, я пытаюсь сдержать слезы.

Ксавьер ясно выразил свое отношение. Невозможно вести себя так с кем-то, кого ты любишь. Я должна найти в себе силы, чтобы двигаться дальше.

Как минимум, мне следует закончить этот ужин, пока он не превратился в катастрофу. Хорхе понял, что я чем-то обеспокоена, но в своей типичной манере не станет вмешиваться в мои дела, чтобы не показаться грубым.

Мы молчим на протяжении всей обратной дороги в отель, и когда автомобиль заезжает на парковку, я уже готова попрощаться. Но Хорхе выбирает парковочное место и, остановившись, открывает мне дверь.

— Что ты делаешь? — удивленно спрашиваю я.

— Выглядишь так, словно тебе нужен друг, — он протягивает мне руку и помогает выйти из машины.

Как это на него похоже. Всегда готов прийти на помощь.

— Нет необходимости, я в порядке.

Он строго смотрит на меня.

— Анна, я знаю тебя. Ты страдаешь, и хотя мы уже не вместе, я все еще считаю тебя одной из своих лучших друзей. Поговори со мной, если тебе станет от этого легче.

Я кусаю губу, не желая делиться тем, что меня действительно беспокоит. Не хотелось бы, чтобы родители узнали о моей беременности от кого-то, кроме меня. Опасно делиться таким с Хорхе. Мне следует как можно дольше хранить эту тайну, как бы мне не хотелось получить совет, что же делать дальше.

— Прости, Хорхе, но я не могу тебе рассказать.

— Я потерял тебя насовсем, да? — Он сглатывает, пытаясь встретиться со мной взглядом.

Я киваю, слезы бегут по моему лицу. Любить Хорхе было так легко, и чувство так вписывалось в жизнь, которой я должна была жить, но теперь я другая и не могу довольствоваться лишь теплыми чувствами. Мне нужна или всепоглощающая страсть или ничего.

Он вытирает мои слезы.

— Все в порядке, Анна. Я знал, что когда-то это случится. Ты всегда была более жизнелюбивой, чем все, кого я знал, и я не тот парень, что мог бы искать с тобой приключений, но я всегда буду твоим другом.

Я всхлипнула, слушая его слова, и потянулась обнять его, пряча свои слезы на его груди. Именно сейчас я осознала, как сильно я изменилась. Неважно, что будет дальше, но я уже никогда не стану той девочкой из церкви, которую папа хотел из меня вырастить, не с ребенком внутри меня. Я должна встать на ноги самостоятельно.

Глава 24

Ксавьер

Мой телефон подаёт сигнал о новом сообщении, и, махнув Кори, чтобы он продолжал тренироваться, я смахиваю уведомление.

На экране высвечивается имя Дины. Эта сучка не хочет сдаваться.

Мне бы не следовало даже читать ее сообщение, потому что она наверняка меня выбесит.

Любопытство побеждает, и я открываю вложение. По мере того, как фото загружается, мое сердце перестаёт биться.

Нет никаких сомнений, что это Анна, обнимающая другого мужчину. Не просто вежливое объятие. Она прижимается к нему, спрятав лицо у него на груди. Я трясу головой, словно это может помочь прояснить зрение, и снова вглядываюсь в изображение.

Блять.

Она в платье и на каблуках, он в костюме. Это что, гребаное свидание?

Я сжимаю телефон в кулаке и с трудом держусь, чтобы не швырнуть его в стену и не разбить на миллиард мелких кусочков.

Одно дело поверить в то, что я могу отпустить ее, и совсем другое дело встретиться лицом к лицу с тем, что в ее жизни появился другой мужчина.

Мои ноздри гневно раздуваются.

Я поворачиваюсь и со всей силы врезаю по боксерской груше, проорав:

— Черт побери!

Я облажался.

Я больше не хочу ее отпускать, потому что не могу. Она моя. Я сделаю все что угодно, чтобы вернуть ее.

Следующие две недели я звоню Анне каждый день, но она не берет трубку. Думаю, это возмездие за то, что я также поступал с ней. Она больше не возвращается в Детройт, и единственное, что я знаю, она живет в доме Брайна и Лив, пока «Напряжение» гастролирует по северо-западу. Брайан и телевизор мои единственные источники информации о ней.

Как бы я не ненавидел видеть ее рядом с Рексом и саму идею продюсеров о показательном противостоянии меня и Рекса в этой компании, направленной против Феноменального Икса, я счастлив, что она все еще участвует в шоу. Потому что я могу смотреть на ее лицо не только в своих снах.

Одно ясно, если я собираюсь вернуть Анну, то я должен быть на «Напряжении» рядом с ней.

Глава 25

Анна

Брайан и Лив прекрасные люди. Они пригласили меня к себе на время перерыва в съемках, чтобы я смогла сэкономить немного денег. Пришлось признаться Лив, что с Ксавьером мы сейчас не в лучших отношениях.

Лив ставит передо мной чашку кофе и садится рядом.

— Ты уверена, что вы с Ксавьером не помиритесь? Он оборвал телефон Брайана, пытаясь добраться до тебя.

Я хмурюсь, думая о сотнях непринятых вызовов от Ксавьера на моем собственном телефоне.

— Он не отвечал, когда до него пыталась добраться я, просто отмахнулся от меня.

— Не пойми меня неправильно, Анна, и поверь, я тоже обижаюсь, если Брайан не отвечает на звонки, но можно же простить его? Он знает, что облажался.

Я вздыхаю.

— Я не знаю. Прямо сейчас я хочу быть подальше от него. Он сильно обидел меня. Не уверена, что смогу поверить, что он не сделает этого снова, и поэтому я знаю, что не смогу долго продержаться на этой работе. Не смогу работать в одной команде, но не быть с ним.

— Уйти из «Напряжения» будет не так и сложно, многие убить готовы за эту работу.

Я делаю глоток и ставлю чашку на место.

— Уверена, что так и есть. Но в мои планы не входит становиться профессиональным рестлером. Я бы ушла прямо сейчас, но хочу заработать еще немного и приобрести собственное жилье, когда вернусь в Детройт.

Я решила, что моим первым самостоятельным шагом должна стать покупка дома, места, куда я смогу принести собственного ребенка, и где у него, или у нее будет своя комната. Работа на шоу даст мне возможность накопить достаточно, чтобы купить скромную квартиру с двумя спальнями и обставить ее.

— Как ты будешь зарабатывать на жизнь? — В голосе Лив слышится беспокойство, и я спешу заверить ее, что смогу о себе позаботиться.

— Кузина сказала, что я могу вернуться на должность официантки там, в Детройте.

Лив вздыхает.

— Звучит так, будто ты все распланировала. Меня расстраивает, что у вас так все вышло с Ксавьером. Вы выглядели такими влюбленными.

— Я тоже так думала. Было слишком наивно думать, что это навсегда.

— Ты все еще любишь его?

— Конечно, я люблю его. Но не верю, что он любит меня, или, по крайней мере, любит достаточно сильно. Ты не бросаешь кого-то, если любишь.

Она грустно улыбается в ответ и берет меня за руку.

— Иногда люди совершают ошибки. Никто не идеален, и возможно, он уже осознал, что поступил неправильно. Поговори с ним, послушай, что он скажет, может это тебя успокоит, даже если ты не захочешь к нему вернуться. Нужно расставить точки над и.

Я киваю, думая о том, насколько легче мне стало, когда мы все прояснили с Хорхе. Может, Лив и права, мне стоит дать Ксавьеру шанс объясниться.

После выступления в Портленде я поеду в Детройт. Нужно выслушать его и дать ему знать, что он скоро станет отцом, независимо от того, будем мы вместе или нет.

Глава 26

Ксавьер

Сделав глубокий вдох, я набираю номер менеджера по персоналу «Напряжения», молясь, чтобы мой план сработал.

Прошло больше двух недель с момента последнего разговора с Анной. И я не виню ее за то, что она не хочет отвечать на мои звонки. На ее месте я поступил бы так же, но как бы не старался, я не могу выкинуть ее из головы. Даже если мы не вместе, я должен быть рядом с ней, чтобы знать, что она в порядке. Для этого мне нужно вернуться на шоу, потому что вдали от Анны я схожу с ума.

— Сиборн, — отвечает голос после второго гудка.

Я прочищаю горло, нервничая впервые за долгое время.

— Привет, Чип. Это Икс.

— Икс, мужик! Чем могу помочь?

Чип Сиборн второе лицо после мистера Сильвермана, от которого зависит, что происходит на «Напряжении». Если я уговорю его взять Кори, и вернуть меня в качестве его тренера то получу шанс снова быть рядом с Анной, вдали от Бишопа и неприятностей, с ним связанных.

— Хотел поговорить с тобой о своем отстранении.

Чип вздыхает.

— Босс был предельно ясен, говоря, что ты должен держаться подальше некоторое время. Кроме того, сюжет о твоем соперничестве с Рексом набирает обороты.

— Я все понимаю, и не говорю пока о возвращении на ринг.

— Ты меня заинтересовал, продолжай.

— Я сейчас в Детройте и хожу тренироваться в местный зал, и, кажется, я нашел талантливого парня. Он еще совсем зеленый, но, если его как следует потренировать, думаю, из него выйдет толк.

— И как это связано с тобой?

— Я бы хотел сам его тренировать, а для этого мне нужно, чтобы меня официально вернули, и я мог появляться на «Напряжении».

На мгновение Чип замолкаю, а потом я слышу звук, словно он бьет ладонью по воздуху.

— Ладно, убедил. Но, Икс, я отвечу за это головой, поэтому твой парень должен того стоить.

— Спасибо, Чип. Я это ценю. Увидимся на следующем шоу в Портленде, — заканчивая разговор, я улыбаюсь.

Я поворачиваюсь к Кори и Коулу, они сидят с противоположной стороны ринга и ожидают вердикта.

Кори подаётся вперед, словно каждой клеточкой ожидая ответа.

— Что? Что он сказал?

Моя кривая ухмылка не может скрыть, как я чертовски счастлив.

— Пакуй чемодан, засранец. Мы едем в Портленд.

Кори пронзает кулаком воздух и бежит ко мне, чтобы сжать в медвежьем объятии.

— Спасибо! Без тебя это было бы невозможным. Клянусь, ты будешь гордиться мной.

Я чувствую, что поступаю правильно, помогая ему. Кори так похож на молодого меня, и, если бы не люди, которые вовремя оказались рядом, я мог бы быть уже мертв.

Я хлопаю его по боку, прежде чем он отпускает меня.

— Уверен, так и будет.

Все, начиная от полета на самолете, до поездки в такси, оказалось мальчишке в новинку. Он не был нигде за пределами Детройта, и его восхищает любая фигня. Клянусь, он бы высунул голову из окна машины, как собака, если бы я ему позволил.

— Охренеть, ты посмотри, сколько тут зелени! — Кори не отрывает взгляд от окна. — В Детройте один бетон и мусор.

Благодаря «Напряжению» я поездил по миру, но прошло меньше десяти лет с того момента, как меня так же все впечатляло, поэтому я позволяю парню насладиться моментом.

Мы останавливаемся в мотеле в пятнадцати кварталах от места, где проживают остальные участники. Кори не видит ничего страшного в мотеле прямо на шоссе, он привык и не к такому, а вот мне тяжело вернуться в дешевый мотель после отличных отелей в центре города.

Мы регестрируемся и забрасываем багаж в номер, собираясь отправиться на арену, где сегодня будет проходить шоу «Напряжение».

Когда мы добираюсь до отеля, где останавливались другие участники, я замечаю черный «Эскалейд», на котором раньше возили меня. Я придерживаю Кори за руку и указываю ему на машину, показывая, что нам туда.

— Это авто «Напряжения».

Я подхожу и стучу по стеклу. Тим, здоровенный мужик с усами, опускает стекло, и мне удаётся заглянуть внутрь.

— Привет, Икс, — мурлычет Дина, — не знала, что ты снова с нами.

Я весь напрягаюсь и отшатываюсь от двери, желая быть как можно дальше от нее. Ни за что на свете я не собираюсь сидеть рядом с этой мстительной сукой.

Кори вопросительно дергает головой, и я указываю ему на заднее сиденье.

— Забирайся туда.

Кори кивает и скользит внутрь, даже не подозревая, что садится рядом с гребаным чудовищем.

Я хлопаю дверью немного сильнее, чем хочется, и автомобиль двигается, увозя нас в направлении арены.

— И кто же ты у нас? — Дина задает вопрос, и я еле сдерживаюсь, чтобы не сказать, что это не ее дело, и чтобы она держала свои когти подальше от мальчишки.

— Кори Трулав, — отвечает он с гордостью, и я могу даже не смотреть на его лицо, чтобы знать, он ухмыляется.

— Миленько, — в ее голосе звучат те же фальшивые флиртующие нотки, какими она раньше всегда пользовалась в разговоре со мной.

У Дины обалденное тело, и пока ты не понял, что внутри скрывается сам дьявол, она производит впечатление милой и доброй девушки.

Автомобиль подъезжает к задней двери, и я выскакиваю из внедорожника так быстро, как могу. Желая держаться подальше от Дины, чтобы не надрать ей задницу.

Заметив меня, Фредди улыбается.

— Как дела, Икс? Увидел твое имя в сегодняшнем списке. Знал, что ты не сможешь долго держаться в стороне. Рад тебя видеть. Рекс испытывает мое гребаное терпение, хвастаясь тем, что выиграл у Брайана пояс. Надеюсь, твое появление заткнет его поганый рот.

— Потерпи, Фредди, — смеюсь я. — Рекс может и обзавелся поясом, но поверь, только меня снова пустят на ринг, и я надеру ему задницу. Я с ним в прошлый раз не закончил.

— Это мы еще посмотрим. — Мимо нас проходит Дина, направляясь вовнутрь.

— Вот же гребаная стерва, — бормочу я, стоит ей зайти в дверь. — Почему я вообще с ней связался?

— Не говори, — отвечает Фредди, — с ее характером оно того не стоило.

Как же он чертовски прав. С тех пор, как я перестал ее трахать, от нее одни проблемы.

— Эй, ты это видел? — Кори подходит с выражением блаженства на лице. — Брат, она охренительна.

— Расслабься, малыш. Она может и хороша внешне, но гнилая внутри. Держись от нее подальше.

Кори кивает с неожиданно серьезным выражением лица. Приятно видеть, что он принимает мои слова, как истину. Раз уж мы встретились, пора представить Кори.

— Малыш, это Фредди, глаза «Напряжения». Он знает абсолютно всех и видит всех насквозь. Фредди, познакомься, это Кори Трулав.

Фредди издано смешок и пожимает Кори руку.

— Я редко ошибаюсь в людях. Однажды я недооценил парнишку из Детройта, называющего себя Феноменальным Иксом. Посчитал его не стоящим внимания придурком, а потом он доказал мне, как я ошибся.

— Редко? — смеюсь я. — Тогда засчитай Рекса как один из своих промахов, ты убеждал меня, что он неплохой парень.

— Он им и был. Пока не взлетел слишком высоко и не получил приставку чемпиона мира к своему имени.

Я качаю головой, думая, что действительно когда-то считал Рекса другом. Пока он не стал играть грязно.

— Он слишком изменился. Стоит еще разок надрать ему задницу, чтобы сбить с него спесь.

— Осторожно, Икс, — предостерегает Фредди, — не разрушь свою карьеру окончательно. Сильверман замял все в прошлый раз, но очень сомневаюсь, что он поступит так снова. Он не из тех, кто легко прощает.

Не важно, что думает пресса и остальной народ с «Напряжения» о том, что произошло тогда на ринге в Атланте между мной и Рексом. Фредди слишком хорошо знает о наших терках с Рексом. Он был тем, кто постоянно сдерживал нас.

Я хлопаю Фредди по спине.

— Я держу себя в руках. Покончил с драками. Мой характер и так слишком много у меня отнял.

— Отлично, — Фредди потирает свою лысую макушку, — я уже слишком стар, чтобы каждый раз тебя останавливать. Ты сильный сукин сын.

Фредди проверяет свой список и впускает в здание еще несколько рестлеров, которых я знаю. Стоит им пройти, он поворачивается к нам.

— Вы заходите или нет?

Я киваю на дверь и, хотя мне стоит держаться подальше, все равно спрашиваю:

— Анна уже приехала?

— Еще нет, — Фредди качает головой, — но она обычно приезжает за пару минут до начала, это вам всем еще разминаться надо.

Я улыбаюсь, зная, что хоть Анна и далека от тягания железа в спортзале, она приходила посмотреть на меня.

— Тогда, если ты не против, я постою тут с тобой. А малыш пусть пойдет, осмотрится.

Фредди кивает и выдаёт ему пропуск.

— Иди, парень, не стесняйся.

— Да, черт возьми! — Ему не нужно повторять дважды. Кори вешает пропуск на шею и устремляется внутрь.

Я стою рядом с Фредди, ожидая приезда Анны. Честно говоря, я нервничаю, не зная, чего ожидать после того, как я игнорировал ее звонки. Она, должно быть, обижена, но я молюсь, что еще не слишком поздно заслужить ее прощение и вернуться в ее жизнь хотя бы как друг. Она нужна мне, пусть я не был мужчиной, который ее заслуживает.

Фредди смотрит на часы:

— Уверен, она будет через минуту. Она всегда приезжает чуть с запасом.

Я киваю, понимая, что Фредди уловил мое настроение и хочет успокоить меня, но это ничуть не помогает.

Я прислоняюсь к стене и скрещиваю руки на груди, в этот момент к зданию подъезжает темно-синяя «Ауди». Поначалу я не обращаю на нее внимания, потому что таких машин у «Напряжения» нет, но стоит пассажирке откинуть с лица темные волосы, я сразу распрямляю спину.

Анна сидит внутри, оживленно разговаривая с водителем. Я щурюсь, чтобы лучше его рассмотреть, и осознаю, что это тот самый парень, которого я видел на фото, обнимающим Анну. Руки сами сжимаются в кулаки, и я направляюсь к машине, ревность берет верх, и все обещания сдерживаться и вести себя прилично летят к черту.

Глава 27

Анна

Нужно отдать Хорхе должное. Он был хорошим другом мне все то время, пока я болталась по этой части страны. Несколько раз он писал мне сообщения, чтобы проверить, как я, а сегодня забрал меня от Лив с Брайаном, чтобы отвезти на «Напряжение» и заодно посмотреть шоу.

Когда мы приезжаем к арене, Хорхе спрашивает:

— Сегодня вечером я увижу, как ты борешься?

Я смеюсь.

— Нет. Я та, кого они зовут лакеем. Я лишь сопровождаю борцов к рингу.

— Ты снова будешь с Феноменальным Иксом?

— Нет. Вообще-то его отстранили на несколько недель, так что меня приставили к Убийце.

— О, он хотя бы хорош?

Пожимаю плечами.

— Он действующий чемпион. Выиграл пояс в Сиэтле.

— Ого. Чемпион? Впечатляет, Анна.

— Не очень, — бубню я. — Он придурок. Не могу дождаться возвращения Ксавьера, чтобы он надрал ему задницу и отобрал пояс. Я буду болеть вот так. — Поднимаю руки вверх, как будто качаю крышу.

Хорхе хихикает:

— Не фанатка, да?

— Точно нет...

Даже не могу закончить фразу, потому что распахивается его водительская дверь, и внутрь тянутся две большие руки.

— Ксавьер, нет! — кричу я, но это, похоже, не беспокоит его, когда он впивается пальцами в когда-то идеально отглаженную футболку поло Хорхе.

Ксавьер наклоняется в машину так, чтобы быть лицом к лицу с Хорхе, пристегнутым к сидению ремнем безопасности и одновременно скованному страхом.

— Какого хера ты делаешь с моей девочкой?

Глаза Хорхе увеличиваются, когда он в защитном жесте поднимает руки и отвечает дрожащим голосом:

— Мы друзья.

Ксавьер тянет его вверх, а потом впечатывает спину парня в сидение.

— Не ври мне. Я знаю, здесь что-то большее. Ты трахаешь ее?

— Ксавьер! Прекрати! Ты сделаешь ему больно. — Моя мольба прекратить это прежде, чем все выйдет из-под контроля, кажется, пролетает впустую. Он как будто потерялся в тумане гнева, неспособный распознать что-либо вне пределов своей ярости. Мне нужно сделать что-то радикальное, чтобы вытащить его из этого состояния. — Я беременна!

Это срабатывает, потому что взгляд Ксавьера резко устремляется ко мне.

— Что ты сказала?

По моей щеке стекает слеза, когда я встречаюсь с ним взглядом.

— Я беременна.

— Нет, это не так.

Мой рот безвольно открывается, потому что его слова ощущаются как пощечина, но я отказываюсь позволять ему заставлять меня чувствовать себя плохо по этому поводу. Он может не хотеть этого ребенка, но я хочу.

— Так, — шепчу я. — И он твой. И... я оставляю его. Ты можешь быть частью его жизни или нет, зависит от тебя, но я собираюсь стать матерью.

Ксавьер отпускает футболку Хорхе, и его взгляд смягчается:

— Анна... я. Не могу. Прости.

Он отступает, и я понимаю, что он снова убегает от меня, потому что все становится сложным. Но в этот раз я не позволяю ему уйти так легко. Выскакиваю из машины и догоняю его на краю огороженного участка, где хватаю за руку.

— Ты не можешь продолжать убегать от меня, — говорю я.

— Ты не понимаешь, Анна. Это изменит все. Я пришел сюда, чтобы умолять тебя вернуться ко мне, потому что я эгоистичный ублюдок, который не может выдержать мысли о том, что теряет тебя. Но теперь знаю, что поступил правильно, отпустив тебя. Одно дело разрушить твою жизнь, потому что ты можешь уйти от меня в любое время, но ребенок... если он застрянет со мной, у него не будет выбора. Я не буду разрушать жизнь своего ребенка. Я слишком испорчен, чтобы быть отцом.

— Нет, это не так. Этот ребенок заслуживает того, чтобы ты был в его жизни.

Я отчетливо вижу борьбу во взгляде Ксавьера и, как только он делает шаг назад, знаю, что проигрываю битву в попытке заставить его увидеть, насколько он хороший человек.

— Не надо, — шепчу я. — Не оставляй меня снова. Пришло время, сейчас или никогда, Ксавьер. Я не буду продолжать играть с тобой в эту игру. Хочешь ты быть со мной или нет? Выбирай.

По его лицу бегут слезы, когда он отступает еще на шаг.

— Прости, Анна. Я не могу.

Он уходит от меня, и я падаю на колени на асфальт посреди парковки. От плача в легкие не поступает кислород, и я пытаюсь вдохнуть между всхлипами.

Он ушел. И в этот раз я чувствую, что по-настоящему потеряла его.

Не уверена, как долго простояла на коленях на парковке, но вскоре появляется Хорхе, оборачивая руки вокруг моих плеч и помогая встать.

— Давай, Анна. Вышибала сказал, что прикроет тебя. Я отвезу тебя в отель, чтобы ты могла вселиться и собраться с мыслями.

Я киваю и поднимаюсь. Ноги все еще ощущаются, как будто сделаны из желе, когда Хорхе отводит меня к своей машине.

Возле машины стоит хмурый Фредди. Жалость, которую он испытывает ко мне, очевидна, и я уверена, что выгляжу как ничтожество, потому что именно так чувствую себя.

— Я дам знать боссам, что ты заболела, и я отослал тебя домой, потому что ты тут все заблевала.

Я смотрю на мужчину, напоминающего огромного плюшевого медведя, который всегда был ко мне так добр.

— Спасибо.

— Давай, — Хорхе подталкивает меня, чтобы я забиралась в машину.

Как только оказываюсь внутри, снова начинаю рыдать и не думаю, что в ближайшее время это прекратится.

Позже в этот же вечер я все еще плачу, лежа на кровати. Неважно, как сильно пытаюсь, я не могу остановить слезы. Последние пару часов Хорхе топчется без остановки. Он никогда не проходил через что-то подобное, поэтому, уверена, он понятия не имеет, как справиться с женщиной с разбитым сердцем.

Стук в дверь провоцирует вздох. Сейчас я не готова снова видеть Ксавьера, если это он.

Хорхе шумно выдыхает, бросаясь к двери, и я слышу, как он бубнит:

— Наконец-то.

Дверь скрипит, и в комнату проникает отчетливый голос мамы:

— Где она?

— Здесь. Но... — говорит ей Хорхе, а дверь ударяется о стену, как будто мама прокладывала себе дорогу через Хорхе.

Я принимаю сидячее положение к тому времени, когда она преодолевает короткий коридор. Сердце громыхает в груди, когда она появляется здесь, глядя на меня. Выглядит так же, как и тогда, когда я в последний раз видела ее. Те же темные волосы, безупречно собранные в низкий хвостик, идеально наложенный макияж. Все это сочетается с черными брюками и красной блузкой, в которые она одета.

Я собираюсь убить Хорхе за то, что позвонил ей.

Она наклоняет голову, ее взгляд смягчается, когда она обходит кровать и садится рядом, обнимая меня.

— Моя малышка, — шепчет мама, и я тут же снова начинаю плакать.

После ее долгих объятий она отстраняется и изучает мое лицо, убирая от него выбившуюся прядь.

— Он жестоко с тобой обошелся? Хорхе говорит, что ты беременна.

Мои глаза прикованы к Хорхе, и он знает, что предал мое доверие, рассказав ей об этом.

Он поднимает руки, сдаваясь:

— Я запаниковал. Они — единственные люди, кого я знаю и которые могли бы помочь тебе.

— Они? — спрашиваю я. — В смысле — они?

— Не злись на Хорхе, дорогая. Он правильно поступил, позвонив нам. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Твой отец внизу, и он простил тебя...

— Простил меня? Я ничего ему не сделала. Это он душил меня, — говорю я ей.

Мама облизывает губы, но продолжает смотреть на меня своими красивыми зелеными глазами.

— Возможно, мы виноваты в чрезмерной опеке по отношению к тебе, но ты должна поверить, что мы поступали так исключительно ради твоих интересов. Нас поразило, как ты ушла, как будто уже не была нашим маленьким ребенком. Ты взрослая женщина, способная принимать собственные решения, и, если ты вернешься с нами домой, мы обещаем, что сделаем все от нас зависящее, чтобы облегчить тебе жизнь и дать свободу.

Я вытираю влагу под глазами.

— Я люблю тебя, мама, но я больше никогда снова не смогу жить дома. Папа никогда не перестанет видеть во мне маленькую девочку, которую он может контролировать, пока я не встану на ноги.

Она касается своей нижней губы.

— Но с ребенком, Анна, жизнь без помощи будет трудной.

— Знаю, — отвечаю я. — Но я справлюсь. Я готова взять на себя ответственность.

Мама зажимает мой подбородок между большим и указательным пальцами и вздыхает:

— Моя малышка выросла и собирается стать матерью. Не могу поверить в это.

Она улыбается, и ее улыбка заставляет улыбнуться и меня. Не понимаю, откуда, но я знаю, что мы с мамой найдем возможность преодолеть наши разногласия.

С отцом же будет другая история.

Глава 28

Ксавьер

Я сижу на краю кровати и рыдаю, как гребаный ребенок. Уход от Анны убил меня, но как я могу быть отцом? Я с этим не справлюсь. Не хочу стать причиной, по которой ребенок в будущем превратится в монстра подобного мне.

Но чего я хочу, так это счастья для Анны. Я поклялся никогда не делать того, из-за чего она будет хмуриться, и что буду для нее хорошим мужчиной, но вот он я, нарушающий обещания.

Хотелось бы мне быть другим.

Хотелось бы быть лучше.

Мне хотелось бы подарить ей «долго и счастливо», которого она заслуживает, как в романах, которые читает.

Именно тогда, со всей путаницей в голове, я делаю то, чего не делал уже очень давно — опускаюсь на колени в середине комнаты в отеле, складываю руки для молитвы и поднимаю голову к потолку.

— Боже? Знаю, я перестал разговаривать с тобой после того, как ты забрал у меня мать, и тебе, наверное, в любом случае насрать на меня, но мне нужна твоя подсказка. Нужен знак о том, что нужно сделать. Я люблю Анну. Господи, я так сильно люблю ее, что это пугает, я боюсь потерять ее. Она — мое все, но я готов отпустить ее, если этот поступок будет правильным. — На мою футболку падает слеза. — Как мне поступить?

Тихий стук в дверь побуждает меня повернуть голову в том направлении. Никто не знает, где мы остановились, поэтому нежданный визитер чертовски меня пугает.

Я подскакиваю на ноги и вытираю лицо подолом футболки. Открываю дверь и сначала никого не вижу, пока не опускаю глаза на четыре фута вниз. Там стоит маленькая темноволосая девочка в розовом платье с прижатым к груди плюшевым медведем.

— Да? Да? — все, что она говорит. Очевидно, что она все еще в возрасте, когда дети лепечут.

Я хмурюсь, когда женщина из дальней части коридора подхватывает девочку на руки. Глядя на меня, она кривится, вероятно, напуганная моей возвышающейся фигурой.

— Простите. Нет. Нет. Анна. Останься с мамочкой.

Я шокирован, и впервые в жизни, клянусь, я стал свидетелем чуда. Я просил знака, и мужик сверху однозначно послал мне его.

В этот момент для меня становится ясным, что мне нужно сделать. Мне нужно найти способ, все уладить с Анной и послать к чертям все плохое, что может случиться, ведь я буду бороться, чтобы удержать ее и моего ребенка в безопасности до самого последнего вздоха.

Стремясь скорее увидеть Анну и унижаться, чтобы заслужить ее прощение, я бегу назад в отель, где, знаю, остановились все борцы. Я врываюсь через дверь и пересекаю линию перед стойкой консьержа.

— В какой комнате остановилась Анна Кортез?

Женщина, явно сконфуженная моим поведением, смотрит на меня упертым взглядом сучки.

— Мы не можем разглашать подобную информацию. А теперь, если не возражаете, не могли бы вы отступить за линию?

— Отлично, — говорю я. — Не хотите говорить мне, тогда я просто пройду все коридоры в поисках ее. Думаю, начну с лобби. Анна! Анна?

Мой голос привлекает внимание целой комнаты, и каждая голова поворачивается в моем направлении.

— Сэр! Потише. Пожалуйста, сэр!

Женщина продолжает пытаться, но я ее игнорирую и начинаю идти к лифтам, когда мужчина, которого я узнаю по встрече в Атланте, подходит ко мне.

— Ты что, сумасшедший? Ты не можешь ходить вокруг и вот так звать мою дочь.

Я смотрю на отца Анны.

— Что вы здесь делаете? Она не хочет видеть вас.

Он щурится.

— Могу сказать то же самое о тебе. Я слышал, что ты сделал. Обрюхатил мою девочку, а потом свалил. Что случилось с теми проповедями, которые ты мне читал, а? Те же правила неприменимы к мистеру Суперзвезде?

Он прав. Я действительно дал ему первое место за неправильное обращение с ней, а позже сам вел себя не лучше.

— Вы правы. Я облажался. Но я сделаю все, чтобы вымолить у нее прощение.

Мистер Кортез вздыхает и чешет подбородок.

— Моя дочь простит тебя, потому что она хорошая девочка и знает слова из Хорошей Книги: «Прощайте, и прощены будете».

— Лука, книга шестая, стих тридцать семь.

Когда он цитирует строчку из Священного писания, я вспоминаю, как ребенком читал этот отрывок снова и снова, желая, чтобы бабушка применяла это правило к себе каждый раз, когда говорила, что ненавидит меня.

Он удивленно поднимает брови.

— Ты знаешь Его слово?

Я киваю.

— Да. И верю в то, что он свел нас намеренно. Она мой ангел и охраняла мою жизнь со дня нашей встречи.

Отец Анны зачесывает назад темные волосы, пока обдумывает то, что я говорю.

— Она в комнате четыреста тридцать два.

Мы далеко не друзья, но, кажется, теперь достигли понимания, когда дело доходит до наших с его дочерью отношений.

Мои губы складываются в тонкую линию, и я киваю.

— Спасибо.

Поворачиваюсь и направляюсь к лифтам, вскакиваю в первый открывшийся, нажимая кнопку четвертого этажа. Добираюсь до комнаты и делаю глубокий вдох, прежде чем поднимаю руку и стучу в дверь.

Когда дверь открывается, там стоит не Анна, а парень, которого я был готов убить раньше, и он не выглядит очень радостным при виде меня.

Засовываю руки глубоко в карманы, дабы он знал, я здесь не для того, чтобы создавать проблемы.

— Анна здесь?

Мужчина не делает шаг, чтобы свалить с моего пути, и я впечатлен, даже после того, что я с ним сделал, он настолько отважен, что остается на месте.

— Не думаю, что прямо сейчас она захочет тебя видеть.

Я тяжело сглатываю.

— Знаю, я облажался. Хотя бы позволь войти и извиниться перед ней.

Он качает головой.

— Ты достаточно обидел ее. Почему бы тебе...

— Хорхе, — зовет Анна из глубины комнаты, — все в порядке. Пропусти его.

Хорхе? Тот самый Хорхе, за которого она должна была выйти замуж? Оцениваю его с головы до ног и понимаю, почему ее отец выбрал для нее парня типа него. Он полная моя противоположность во всем и, может, заслуживает ее больше, чем я, но я отказываюсь позволять ему забрать ее.

Хорхе отходит, и я прохожу мимо него. Анна, подогнув под себя ноги, сидит посередине кровати, лицо красное и опухшее от слез. Господи, я кусок дерьма из-за того, что сделал с ней.

Женщина с такими же темными волосами и зелеными глазами, как у Анны, встает с кровати и приближается ко мне с вытянутой рукой.

— Мария Кортез. Мать Анны.

Я киваю, отмечая явное сходство:

— Ксавьер Колд.

— Я поняла, — отвечает она. — Моя дочь хорошая девочка. Поступи с ней правильно. — Она поворачивается к Анне. — Если я тебе понадоблюсь, позвони мне, mija. Наше предложение о возвращении домой всегда в силе.

Анна кивает.

— Ладно.

Мария целует Анну в макушку и направляется к двери.

— Идем, Хорхе.

— Вам не кажется, что мы должны остаться? — спрашивает он, когда она проходит мимо.

Она берется за ручку двери.

— Нет. Они могут все решить сами.

Хорхе вздыхает — несложно заметить, что Анна, может, и не питает к нему больше никаких чувств, но он по-прежнему любит ее, и ему чертовски больно оставлять ее со мной. Однако он послушный парень и делает, как его попросили.

— До свидания, Анна.

Когда мы остаемся одни, я прочищаю горло.

— Когда ты узнала о ребенке?

— После самого первого шоу, на «Напряжении». Я упала, и мне пришлось провериться у тренера. Они проверили меня на наркотики и дали тест на беременность, — она затихает на минутку. — Я пыталась дозвониться и сказать тебе, но ты никогда мне не отвечал.

Все начинает складываться. Она была расстроена не только из-за того, что думала, будто я бросаю ее, но и проходила через какое-то реальное дерьмо, а меня не было рядом.

— Прости меня, Анна, за все. Я поступил неправильно. Хотелось бы мне вернуть время и все исправить. — Она даже не смотрит на меня, и я знаю, что сильно ее обидел, но мне нужно увидеть ее глаза, чтобы я мог сказать, о чем она думает. — Анна...

— Прости, Ксавьер, я не могу...

Еще до того, как у нее будет возможность закончить предложение, я падаю на колени рядом с ней.

— Что бы ты ни собиралась сказать, не надо. Пожалуйста, не надо. Анна, посмотри на меня. — Она неохотно переводит на меня взгляд. — Не заканчивай это. Не заканчивай с нами. Я сделаю все, что захочешь, чтобы ты осталась со мной. Я не могу жить без тебя, Анна.

Она пожимает губы, глядя мне прямо в глаза:

— Тогда расскажи правду, Ксавьер. Расскажи все, что скрываешь от меня. Помоги понять тебя и то, почему ты продолжаешь отталкивать меня.

Я сцепляю пальцы на кровати перед собой, а потом роняю голову на руки. Если я расскажу ей все, ее мнение обо мне может измениться. Не хочу ее жалости, никогда не хотел, но, если демонстрация демонов моего прошлого — это то, что заставит ее остаться, я расскажу все.

Я поднимаю голову и делаю глубокий вдох.

— Откуда ты хочешь, чтобы я начал?

— Сначала, — шепчет она. — Поговори со мной вместо того, чтобы все время злиться.

И так это начинается. Я углубляюсь в ранние детские воспоминания о хороших временах, которые провел с мамой, а потом — как настало действительно тяжелое время, когда она узнала, что отец, кем бы он ни был, никогда не вернется. Я рассказываю ей о наркотиках, о жизни с бабушкой, побоях, которые она мне наносила, и, наконец, о моей жизни на улице, где я ради денег совершал такие поступки, которые сделали из меня монстра.

В конце рассказа я лежу рядом с ней на кровати, лицом к лицу, открывая свое сердце, рассказывая о том, чем не делился ни с кем прежде, а она слушает. Она не пытается судить меня, просто слушает, и это такое приятное ощущение — просто раскрыться.

Последнее, о чем я ей рассказываю, — это единственная вещь, которую я изо всех сил старался скрыть от нее. На этот раз не сдерживаюсь и рассказываю о том дне, когда Кай повел меня к Бишопу.

— Вот почему в тот день я был с Энжи. Бишоп угрожал причинить тебе боль, если я не сделаю так, как он сказал. Я не собираюсь возвращаться к бизнесу с ним, поэтому единственной возможностью обезопасить тебя, было держать подальше.

Анна убирает волосы с моего лица.

— Так вот почему ты пытался порвать со мной — чтобы обеспечить мою безопасность?

— Да. Я знал, что должен, потому что в ту ночь, когда ты поехала к Ларри и напилась, один из лакеев Бишопа был тем парнем, что сидел по соседству и пытался оплатить твой счет. Они показывали мне, что могут добраться до тебя в любой момент, когда пожелают. Я бы не вынес, если бы они обидели тебя. Ты — смысл моей жизни. Единственная проблема в том, что я не могу сделать этого без тебя. Когда ты сегодня сказала мне, что беременна, я растерялся, полагая, что буду тянуть ребенка вниз и превращу его в подобного себе монстра, веря в то, что вам будет лучше без меня. Обоим.

Она смотрит мне в глаза.

— Я лучше, когда с тобой, и знаю, что с ребёнком будет так же. Ты хороший, Ксавьер. Пришло время тебе поверить в себя, увидеть себя таким, каким тебя вижу я. Ты заслуживаешь счастья. Заслуживаешь семьи, и я намерена дать тебе еще один шанс на это, но ты не можешь сбежать от меня снова, независимо от того, что происходит.

— Я больше никогда тебя не оставлю. Буду контролировать свой характер, я обещаю. Это стоило мне слишком многого в моей жизни, и теперь могу потерять больше, чем когда-либо. — Моя рука полностью накрывает ее живот, когда я поддерживаю своего еще нерожденного ребенка. — Я буду любить вас обоих каждой клеточкой своей души до своего самого последнего вздоха на этой земле. Клянусь, с этого момента никаких секретов. Я расскажу тебе все, ничто не встанет между нами снова. Я люблю тебя, Анна.

Ее глаза наполняются слезами.

— И я люблю тебя. Навсегда.

Я обрушиваю на нее свои губы, пока облегчение наполняет меня, и, наконец, снова обретаю свое сердце.

Глава 29

Ксавьер

Возвращение на «Напряжение» с Анной в моих руках ощущается чертовски хорошо. Некоторое время я сомневался, случится ли это вообще, но теперь, после всего, мы сильнее, чем когда-либо.

Фредди приподнимает подбородок, когда замечает нас, понимая, что нынешняя картина сильно отличается от последнего раза, когда он видел нас вместе.

— Как дела, Икс?

Я протягиваю ему руку в знак приветствия. К нам подходит Брайан с завязанными в хвост волосами, с Кэми на бедре и прижатой к другому его боку Лив.

— Вы двое вернулись вместе?

Я киваю.

— Да. Не мог держаться подальше.

Целую Анну в макушку, и она, глядя на меня, улыбается.

— Хорошо вместе смотритесь, — присоединяется к разговору Лив. — Выглядите счастливыми.

— Так ты вернулся навсегда? — спрашивает Брайан.

— Пока нет. Отстранение аннулировано, но мне нельзя участвовать в матчах.

Брайан щурится, немного скривив рот.

— Не пойми меня неправильно с этим вопросом, потому что я чертовски счастлив твоему возвращению, но почему ты вернулся?

И, как по часам, я замечаю, как из-за угла выходит Кори и вызывающе демонстрирует Фредди подаренный им вчера пропуск за кулисы.

Я киваю за спину Брайана:

— Я нашел пацана, который, по моему мнению, хорошо подходит для программы подготовки к «Напряжению». Я познакомился с ним в своем старом зале в Детройте. Парень быстр, вспыльчив и обладает качеством, которое присуще хорошему рестлеру.

— Так Сильверман аннулировал отстранение, потому что ты притащил парня?

— Нет. Чип позаботился об этом, но он ничего не смог сделать с боями.

— Это гребаный позор. Мне было ненавистно передавать пояс Рексу. Он должен был стать твоим.

Я вздыхаю.

— Может, скоро я смогу это изменить.

— Ого, — говорит Кори с огромными глазами, становясь рядом со мной. — Вы Брайан «Бритва» Роллинз.

— Это я, — подтверждает Брайан. — А ты, полагаю, парень, о котором рассказывал Икс. Он говорит, ты хорош.

Во взгляде Анны появляется вопрос, так что я исправляюсь:

— Анна, это Кори, парень, которого я тренировал. Кори, это моя прекрасная Анна.

— Приятно познакомиться. — Кори тянется и пожимает ее руку. — Икс показывал мне кое-какие свои движения.

— Это потрясающе. — Анна прижимается ко мне. — Горжусь тобой за то, что помогаешь другим.

Я пожимаю плечами.

— Небольшое дело. Кстати, поводом вернуться на «Напряжение» стало то, что я привез сюда парня.

— Ты еще не вернулся, пока. Парню еще предстоит доказать, что он стоит моих вложений. — Между нами повисают слова мистера Сильвермана.

Появление босса заставляет всех нас немного напрячься. Я не общался с ним с того вечера, когда он вытащил меня из тюрьмы и сказал держаться от его места подальше на протяжении трех месяцев. Он, вероятно, не слишком рад, что я бросаю вызов его требованию и появляюсь гораздо раньше.

Серые глаза босса вспыхивают при взгляде на меня.

— Буду ждать демонстрации этих навыков после сегодняшнего шоу. — Улыбка Кори становится шире, но по тону босса могу сказать, есть какой-то подвох. — Если сегодня он меня не впечатлит, ты немедленно покидаешь здание, и я не хочу слышать ни единого писка на протяжении следующих двух месяцев, пока ты будешь ждать конца отстранения в Детройте.

Это жесткое наказание, но я готов пойти на этот риск, потому что знаю, на что способен Кори.

— Но, когда он поразит тебя, я хочу, чтобы меня полностью восстановили на шоу и перенесли мой бой с Рексом на следующее «Напряжение» в прямом эфире.

Он прищуривается, сужая глаза до крохотных щелочек.

— Договорились.

Я борюсь с улыбкой, грозящей расплыться на лице, чтобы не показать, насколько счастлив, потому что знаю, после сегодняшнего задница Рекса моя.

На арене стоит жуткая тишина, когда я выхожу на ринг с Кори. В огромной комнате только мы вдвоем и мистер Сильверман с Чипом Сиборном, сидящие на трибунах в ожидании возможности оценить уровень таланта Кори.

— Ладно, — произносит мистер Сильверман, — удиви меня.

— Ты слышал его, парень. Заставь меня выглядеть хорошо и помоги нам обоим. — Я встряхиваю плечами и несколько раз кручу головой, чтобы размять шею. — Теперь наступай на меня в точности так, как мы практиковали в Tough’s.

Кори кивает, и, как и в каждый наш выход на ринг, игривое настроение, которое он обычно демонстрирует, сменяется выражением чистой решимости.

Мы оба в напряжении, предвосхищая первый шаг противника. Кори бьет первым. Он врезается в меня, пытаясь повернуть и заполучить мою шею в простой захват, но я легко выкручиваюсь и отталкиваю его.

— Ты должен сделать что-то получше, чем это. Помнишь? Он хочет быть впечатленным.

Кори медленно кивает, а потом возвращается ко мне с утроенной силой. Как будто под ним зажегся костер, потому что то, как он двигается, показывает голод и необходимость проявить себя.

В этот раз я поддаюсь и позволяю ему сделать несколько захватов. Не потому, что сдаюсь, а потому, что он показывает отличное шоу и заслуживает моей помощи в том, чтобы выглядеть хорошо.

Кори хватает меня за руку и толкает на канат, от которого я отскакиваю и бегу прямо на него с целью сбить с ног. Его предплечье сталкивается с моей грудью, по арене раздается эхо треска, и, должен отметить, ощущается это, как будто мою кожу ужалил одновременно миллион пчел.

Я лежу на мате, а Кори наклоняется, чтобы схватить меня за волосы и поднять на ноги.

Он отступает, как будто хочет ударить меня, но босс командует:

— Достаточно!

Кори оставляет меня, и мы оба стоим в центре ринга с руками по бокам, пока Чип с боссом шепчутся между собой.

— Как думаешь, о чем они говорят? — тихо спрашивает Кори.

Я пожимаю плечами.

— Понятия не имею. Я давным-давно бросил попытки понять, как размышляют верха.

Наконец Чип кивает в согласии, и оба мужчины поворачиваются к нам лицом.

Владелец компании встает с кресла.

— Ты в деле, парень. В следующий понедельник утром будь в тренировочном центре в Далласе.

Сердце громыхает в груди.

— Это значит, что я возвращаюсь?

Чип смотрит на кивающего мистера Сильвермана.

— С момента твоего ухода рейтинги упали, и фанаты просто разорвали социальные сети из-за твоего отстранения. Люди назвали тебя своим настоящим чемпионом и отказываются поддерживать Рекса, так что нам нужно убрать его из поля зрения, пока он не разрушил мою компанию.

Кори вскидывает кулак и выкрикивает так громко, что его, наверное, услышали люди в соседнем штате.

— Черт, да!

— И Икс? — добавляет мистер Сильверман. — Получай свой бой против Рекса. Он состоится здесь, в Портленде, во вторник вечером.

В этот раз я тот, кто чувствует потребность закричать, но мне удается сдержаться и просто кивнуть мужчине, когда он выходит.

Надеюсь, Рекс готов, потому что я приду за ним раньше предполагаемого времени.

Сидеть в конференц-зале — это новый опыт в просмотре сценария со сценаристами. Большую часть времени мы сидим в какой-нибудь комнате, в которую запихивают сценаристов, пока мы кочуем от арены к арене.

Рекс, с сидящими по бокам от него Вики и Диной, глазеет на лежащий перед ним на столе пояс.

Тянусь рукой под столом и переплетаю пальцы с пальцами Анны. Это ощущается так чертовски приятно — то, что она прямо сейчас вместе со мной. Отличная возможность показать Рексу, что, как бы сильно он ни пытался, ему не под силу разлучить нас.

Пока мы ждем появления босса, в комнате невероятно тихо.

Мистер Сильверман заходит, и я выпрямляюсь в кресле. Он никогда не присутствует на этих встречах. Это серьезное дерьмо.

Он садится во главе стола и поправляет галстук.

— Давайте займемся делами. Вики, посвяти нас в протокол боя.

Она поправляет очки на кончике носа:

— Чтобы закрыть сюжетную линию Анны с Рексом, она должна сопровождать его к открытию шоу, пока он зовет Икса, а затем нам придется заставить Рекса обвинить ее в сговоре с Иксом и вышвырнуть с ринга.

— Мне не нравится эта идея, — перебивает Рекс. — Думаю, нахождение Анны на моей стороне удержит фанатов в моем углу.

— Согласна, — добавляет Дина. — Если это поможет, я могу быть в углу Икса.

Под столом Анна сжимает мою руку, и, уверен, она ненавидит их идеи так же, как и я.

— Нет, — перебивает босс. — Больше никаких игр. Анна принадлежит Иксу, и нам это подходит. Сегодня вечером Икс получит пояс.

— Это нечестно! Я его только получил! Вы не можете забрать его! — ревет Рекс, жалобно взвизгивая.

Босс стучит кулаком по столу.

— У тебя был шанс, и ты им воспользовался, а если тебя не устраивает то, как мы делаем дела, следи, чтобы двери не ударили тебя по заднице.

В этот раз я усмехаюсь. Настало время показать Рексу его место в этой компании. Они слишком долго позволяли ему заходить далеко за пределы дозволенного. Все наконец становится на свои места.

Глава 30

Ксавьер

Анна выходит из женской гримерки в обтягивающем сценическом костюме, в котором она появлялась в последнее время. Никогда не видел его так близко, но я благодарен тому, как он обтягивает каждый ее изгиб, и то, как изображение кекса сияет под словом «сладости», заставляет меня раздумывать, что бы я хотел проделать с ее сладким телом.

Я оборачиваю руки вокруг нее.

— Черт, красавица. Ты чертовски сексуальна. Я бы хотел попробовать твои кексики.

— Ты такой плохой, — хихикает она, когда я целую ее в губы.

— Прекратите это дерьмо, — рявкает Рекс. — Время выходить на ринг.

Я приподнимаю подбородок и заставляю себя прикусить язык. Я так близко к тому, чтобы получить все, чего хочу, и не позволю этому дерьму задеть меня.

Рекс, глядя на меня, перекидывает чемпионский пояс через плечо.

— Идем, Анна. Давай подарим шоу фанам.

Мышцы Анны напрягаются под моей хваткой, как будто она не уверена в том, что случится. Не хочу, чтобы она нервничала, так что мне стоит показать ей, что со мной все в порядке.

Я шлепаю ее по попке.

— Вперед. Пора положить конец временам, когда ты была рядом с ним.

— Хорошо, — шепчет она и дарит мне быстрый поцелуй.

Анна нас покидает, и Рекс, прежде чем последовать за ней, ухмыляется мне.

Никогда, даже за миллион гребаных лет, я не мог подумать, что застряну за кулисами, оставаясь в стороне, пока моя женщина на национальном телевидении шествует с другим долбаным мужиком. Мои ноздри раздуваются, когда Рекс провожает Анну на ринг, на другой стороне которого находится Дина. Дерзкая ухмылка на лице ублюдка подсказывает, как много удовольствия он получает от этого момента, от знания, что я сижу здесь, закипая.

Рекс устраивается на веревках, позволяя девочкам проскользнуть внутрь. Он ухмыляется, вальяжно облокачиваясь на веревки, и пялится в камеру.

— Что ж, вы все собрались здесь, в Портленде, за угощением. Феноменальный Икс вернулся, и я решил, что готов для матча-реванша сегодня вечером.

Толпа сходит с ума и начинает снова и снова выкрикивать мое имя:

— Икс! Икс! Икс! Икс!..

Эти аплодисменты напоминают, что, даже, если у меня нет пояса, я все равно чемпион для этих людей. Я должен отыскать способ подавить свой гнев и выиграть чемпионат, чтобы они могли мною гордиться.

— Заткнитесь! Все вы! Икса здесь нет. Я здесь! Я — единственный, кто имеет значение! — кричит Рекс на толпу.

Фанаты продолжают меня поддерживать, и лицо Рекса темнеет. Несложно догадаться, как его бесит факт, что фаны не на его стороне.

Без предупреждения он хватает Анну, опускает ее на спину и прижимается своими губами к ее. Я рычу и инстинктивно сжимаю кулаки, вскакивая на ноги.

— Я убью этого мудака.

Анна стучит кулаками по его груди, пока он наконец не освобождает ее. Она хмурится, заносит руку и смачно залепляет Рексу пощечину. Его голова откидывается в сторону, и он трет щеку, когда Анна выходит с ринга.

Я упиваюсь криком:

— О-о-ох, — от толпы, а потом они сразу начинают скандировать:

— Анна, — но она как будто не замечает, потому что полностью сосредоточена на закулисье.

Брайан качает головой, вставая рядом со мной:

— Какой мудак. Ему нравится доставать тебя.

— Уверен, он хочет умереть, — подхватывает Фредди.

Я стою рядом с кулисами и, когда Анна проходит через них, вижу, что ее лицо красное. Тянусь к ней, но она качает головой:

— Мне нужна минутка. Нужно найти что-то, чтобы стереть слизь с моих губ.

Я поднимаю руки, прекрасно зная, как важна потребность в моменте приватности, когда меня что-то бесит.

— Я подожду тебя здесь.

Хриплый смех Дины доносится из-за кулис как раз перед тем, как заплывают они с Рексом. Они ухмыляются, как только устанавливают со мной зрительный контакт.

Инстинкт побуждает меня напуститься на Рекса и надрать ему задницу, но я обещал Анне научиться сдерживать свой темперамент и сделаю все, чтобы не нарушить обещание.

— Вы жалкие, — говорю им, закатив глаза.

Рекс аккуратно касается нижней губы.

— Ее губы были такими мягкими. Неудивительно, что из-за ее киски ты был готов похерить свою карьеру. Бьюсь об заклад, она такая же гладкая и шелковистая.

Я бросаюсь вперед, но Фредди хватает меня сзади.

— Не надо, Икс. Он провоцирует тебя, пытаясь заставить снова облажаться.

Мышцы моей челюсти сжимаются, мысли возвращаются к тому, как в прошлый раз был разыгран этот сценарий, в котором я оказался побежденным. Я не позволю ему испортить все для меня.

Рекс ухмыляется и поправляет пояс на плече.

— Увидимся на ринге, придурок.

— Жду не дождусь, ушлепок.

Мои ноздри горят, и я делаю глубокий вдох в попытке успокоиться.

Учиться контролировать свой темперамент — это дохрена работы и намного сложнее, чем просто разбить гребаное лицо объекта своей ярости.

В итоге Рекс отворачивается и сваливает от меня, из него вырывается саркастический смех.

Как только он исчезает из поля зрения, Фредди медленно меня отпускает.

— Когда этот засранец уже перестанет тыкать палкой в медведя? Однажды меня не будет рядом, чтобы спасти его неблагодарную задницу.

— Он должен свалить от меня нахер. — Я убираю волосы от лица. — Я действительно пытаюсь все исправить и держать свое дерьмо под контролем.

— Это хорошо, потому что ты близок к тому, чтобы стать чемпионом. Законным. Не облажайся снова и не позволяй ему встать между тобой и поясом. Он твой по праву. Все, что тебе нужно делать, — это держать голову трезвой, а свою задницу вдали от неприятностей.

— Я работаю над этим, Фредди. Поверь мне.

Последнее, чего я хочу, так это просрать свой источник дохода, особенно с маячащим на горизонте малышом.

Я буду чемпионом.

Я заставлю мечты осуществиться.

Теперь я буду контролировать ситуацию.

Глава 31

Анна

Голова Ксавьера опускается, длинные волосы падают вокруг его лица, создавая завесу, когда он рассеянно смотрит на свои руки. Он сгибает и разгибает пальцы, заставляя подтянутые мышцы работать под татуированной кожей.

Этот поединок является самым значимым в его жизни, как в профессиональной карьере, так и в личной борьбе, чтобы перестроиться и начать контролировать свой характер.

Он ушел от насмешек Рекса, что для него было огромным достижением. Ксавьер никогда не был тем, кто подставляет вторую щеку, когда зол.

Самым большим вопросом в его голове был тот, будет ли он способен подавлять свой гнев и дальше и будет ли способен вытащить этот поединок.

Последнее, что ему сейчас нужно — это повторение того, что было в Атланте. Если он проиграет, это будет, вероятно, концом его карьеры рестлера в самой большой компании в мире. Для него эта работа многое значит, а теперь, с ребенком на горизонте, он чувствует еще больше давления.

Я сажусь рядом с ним, а потом прижимаюсь подбородком к его плечу, желая, чтобы он знал, что я, как и всегда, здесь ради него. Меня обволакивает запах мыла и чего-то, присущего исключительно Ксавьеру.

Он выдыхает через нос, а потом шепчет:

— Что, если я снова облажаюсь? Что с нами случится?

— Ничего, — отвечаю я, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня своими кристально-голубыми глазами. Я повторяю: — Ничего, потому что в этот раз ты будешь контролировать себя.

— А что, если нет?

Вопрос, который он задает на самом деле: «Брошу ли я его, если он не изменится?»

Мне нужно продолжать его успокаивать. Это небольшая часть роли, которую мне нужно сыграть для Ксавьера, чтобы он был в лучшем психологическом состоянии и знал, что ему не нужно набрасываться, чтобы выразить свои страхи, что беседа со мной — это всегда лучший выбор.

— Я в тебя верю. — Касаюсь его щеки кончиками пальцев. — Я люблю тебя, Ксавьер. Ничто нас не разлучит. Ты двигаешься в правильном направлении, чтобы показать миру хорошего мужчину, которого ты скрывал все эти годы, который, знаю, всегда был там.

Он заключает мое лицо в свои руки.

— Люблю тебя, красавица. Спасибо, что остаешься моим ангелом во тьме.

Он прижимается губами к моим, но, прежде чем наш поцелуй становится слишком горячим, пустоту комнаты разрезает голос Эла:

— Икс, твой выход.

Ксавьер отстраняется и смотрит мне в глаза:

— Хочу, чтобы ты была в моем углу. Ты принадлежишь этому месту.

— Тогда веди, — отвечаю я с улыбкой.

Толпа взрывается, когда начинает играть музыка Ксавьера. Фанаты с нетерпением ждали его возвращения, и теперь они близки к тому, чтобы получить желаемое. Люди, забившие зал, безумны, лица везде, куда бы я ни посмотрела, стоят сзади и смотрят, как Ксавьер приветствует их. Мой взгляд скользит по нему, когда он стоит и смотрит на толпу: его точеные руки — на большом экране, а на груди натянута ткань черной майки; на лице отсутствуют эмоции, и это пугает. Рексу лучше быть в форме, потому что все дело в Ксавьере.

Ксавьер пригибается, а затем вскакивает в идеальный момент — как раз когда со сцены выстреливают фейерверки. Он откидывает плечи и голову, когда из горла вырывается его прозвище.

Господи. Это всегда меня цепляет. Сердце трепещет от взгляда на моего мощного мужчину.

Он хватает меня за руку и спускается по трапу, как воин, вступающий в битву.

— Следующий поединок запланирован на одно падение, — объявляет ведущий на ринге. — Он направляется на ринг из Детройта, штат Мичиган, и весит двести шестьдесят пять фунтов, он... Феноменальный Икс!

— Оставайся здесь.

Ксавьер целует меня в щеку, а потом забирается на ринг и продолжает шоу для толпы, бегая от угла к углу, победно вскидывая кулак.

Ведущий представляет соперника Ксавьера:

— Он направляется на ринг из Голливуда, Калифорния, с весом в двести тридцать фунтов, ваш чемпион «Напряжения»... Рекс «Убийца» Райзен!

Рекс с Диной не спеша направляются к рингу. Дина глазеет на меня с противоположного угла, когда Рекс забирается на ринг, придерживая в воздухе канат.

Двое мужчин пялятся друг на друга, и атмосфера в толпе электризуется. На большинстве из зрителей написано сценическое имя Ксавьера. Никаких сомнений, кого сегодня поддерживают болельщики.

Над головой мерцают яркие огни, сигнализируя о начале поединка. Ксавьер с Рексом кружат вокруг друг друга, и я хватаюсь за уголок мата и выкрикиваю слова поддержки Ксавьеру. Когда они сталкиваются, у меня перехватывает дыхание. Часть меня не хочет смотреть, но другая часть хочет увидеть нападение Ксавьера на Рекса. Нервная энергия пронизывает каждый дюйм меня, ведь я не знаю, что случится.

Молюсь только о том, чтобы Рекс не совершил глупости и не сказал чего-то, что послужит поводом убить его. Ксавьер обещал поработать над своей вспыльчивостью, но на данный момент его намерение сохранять ясность рассудка может продолжаться ровно до момента, пока он не сойдет с ума.

Насмешки Рекса сегодня вечером не помогали, но я верю, что Ксавьер каким-то образом углубится в себя и найдет возможность пройти через это.

Рекс кружит вокруг и зажимает голову Ксавьера, но тот быстро его отбрасывает, потом хватает того за запястье и выворачивает его.

В этот раз Ксавьер становится тем, кто оборачивает руку вокруг шеи Рекса и хрипит, крепко сжимая. Рекс дико размахивает руками, а потом локтями бьет Ксавьера по ребрам, заставляя его отпустить.

Однако Ксавьер не сдается, хватает Рекса за руки, бросает на канаты и валит его, ударяя соперника о мат с такой силой, что ринг содрогается.

Рекс отталкивается и машет Ксавьеру:

— Это все, на что ты способен?

— Копье! Копье! Копье! — скандирует толпа снова и снова, подталкивая Ксавьера использовать одно из его финальных движений на Рексе.

Ксавьер сгибается и кладет руку на мат, принимая трехточечную позицию футболиста, а затем на полной скорости летит на Рекса. Камеры мигают в тот момент, когда Ксавьер вступает в контакт и оба мужчины летят.

Коллективное «О-ох» отдается эхом в огромном помещении, когда Ксавьер прижимает Рекса к мату, а потом один раз ударяет в лицо.

Рекс не пытается встать, но Ксавьер с ним еще не закончил. Он взбирается в углу по канатам, пока не балансирует на самом верху. Над рингом возвышается мужчина ростом шесть футов четыре дюйма, это зрелище, достойное просмотра. Впечатляюще.

Ксавьер вытягивает руки, а затем направляет тело к Рексу. По комнате эхом разносится треск, и я ахаю. В последнее время я провела достаточно времени на рестлинге, чтобы понимать, звук означает реальную боль, и я молюсь, чтобы с Ксавьером все было в порядке.

Сопротивляюсь желанию запрыгнуть на ринг и проверить его, потому что такое поведение остановит поединок, так что, затаив дыхание жду, чтобы узнать, в порядке ли Ксавьер. Я едва ли могу смотреть, что же будет дальше.

Глава 32

Ксавьер

В тот момент, когда мой локоть встречается с грудью Рекса, он рычит от боли. Конечно, нас не обучали приземляться на противника с такой силой, но этот ублюдок заслуживает всей боли, которую я могу на него обрушить.

Свет над головой практически слепит, если смотреть на него достаточно долго. Маты подо мной твердые, когда я откидываюсь, чтобы перевести дух.

Я переворачиваюсь и подскакиваю на ноги. Такая быстрая победа над Рексом может быть не таким уж хорошим делом. Фанаты ожидают шоу, и моя работа заключается в том, чтобы дать им его.

Я нависаю над Рексом и хватаю его за волосы, заставляя встать на ноги:

— Поднимайся, мудила.

— Поцелуй меня в зад. Я не буду помогать тебе отбирать пояс.

Он рычит, когда я ударяю его локтем в ребра. Как бы сильно ни жаждал высвободить свой гнев, я сдерживаюсь и обретаю полный контроль над своим порывом. Этот придурок не разрушит все снова для меня, как бы сильно ни пытался до меня добраться.

Рекс отталкивает меня, и я спотыкаюсь, чтобы предоставить вид на него толпе. Мы смотрим друг на друга, наши груди вздымаются в ожидании первого шага от противника.

— Давай! — кричит Рекс от разочарования, когда я бросаюсь на него.

Наши руки сцепляются в процессе испытания на прочность, и он пытается оттолкнуть меня. Я твердо встаю на ноги, и холодная улыбка появляется на моем лице, когда он понимает, что я не шевелюсь.

Глаза Рекса расширяются, а из груди вырывается воздух, когда я ударяю по ней предплечьем и прижимаю его к канатам.

— Это мой дом, ублюдок, и пришло тебе время уважать это.

Я еще раз бью его, и он шатается. Становится понятно, что он теряет волю к борьбе. Пришло время с этим покончить. Я бросаюсь на канаты и отскакиваю от них с импульсом, способным посоперничать с грузовым поездом. Рекс готовится к удару, когда я бросаюсь на него, сваливая на мат с достаточной силой, чтобы ринг затрясся.