Квест а,б,в,г…

Глава 2

Глава-параграф №2. О рапирах и таинственных незнакомках (двух или даже трех)

Мостовая… булыжная… как на Красной площади. Сапоги… начищенные, но уже заляпанные… и с этими… как из… садо-мазо… шпоры, точно шпоры! Люди обходят, ну еще бы…

Заболел. Переутомился и готово. Проклятое ЕГЭ. Ничего, сейчас почти все психические болезни вполне лечатся. Но мама теперь-то всерьез огорчится.

Люди действительно обходили, но не столько из-за экзотичных сапог и шпор, а поскольку торчал обалдевший Бро прямо посреди улицы. Мешал занятым людям, отягощенным мешками, плетеными корзинами, деревянными ведрами. Но не толкали. Наверное, потому что на боку сумасшедшего висела довольно длинная и увесистая шпага. Или рапира. Но может и палаш. В холодном оружии Бро в принципе разбирался, но когда оно именно на тебе висит, определить трудно.

Заклацали копыта, хрипло заорали:

— Посторонись, православные!

Бро поспешно шагнул ближе к стене — псих, попавший под лошадь — это уж совсем зашквар будет.

Мимо прошел бородатый мужик, вполне внятно выругался вслед телеге. На спине матерщинник нес лубяной короб, из которого капало и ядрено несло свежей (ну, уже не совсем) рыбой.

Пронзительный запах неожиданно прочистил мозг ошалевшему Бро. Спокойно! Просто ты попал. Так бывает, есть игры и иные четко подтвержденные документальные свидетельства этого редкого явления. Хотя не исключено, что все-таки бред переутомления. В любом случае нужно собраться, совладать с нервами и оценить обстановку. По стандартному сюжету сейчас должны выскочить разбойники и начать грабить.

Бро сжал рукоять шпаго-рапиры…

Разбойников не было. Прошла тетка, вся в темном, что-то бормочущая себе под нос. Потом тощий мужик с корявой ручной пилой-ножовкой подмышкой. Да, с этим у них сложно, никаких тебе бензопил и циркулярок. Проскользнула девица в нелепой шляпке с лентами, оглянулась, хихикнула. Бро снял руку с рукояти оружия. Согласен, поза глуповатая. Хотя дева тоже не особо: губы намазаны нелепо, да еще и явно несовершеннолетняя. Не туда попал.

А собственно, куда? Неширокая, с горбатой мостовой улица заворачивала, стены домов и заборы закрывали обзор. Понятно, что тут ремонта давно не было, явно не собянинская эпоха. Впрочем, это и так очевидно.

Загрохотали копыта, на улицу вкатилась карета, запряженная четверкой великолепных вороных коней. Скорости упряжка снижать и не думала, народ резво отскакивал и жался к стенам. Штрафовать за такую езду нужно.

Кучер — нагловатый бритый орел в высокой шляпе с начищенной пряжкой — натянул вожжи. Распахнулась дверца кареты:

— Садитесь же, ваше сиятельство!

Обращались явно к Бро. Но адресата намертво парализовало и переклинило. Вовсе не оттого, что обращались как к высокопоставленному генералу или еще кому-то откровенно олигархическому.

ОНА была фантастической брюнеткой…

— Скорей же, князь, нас могут увидеть!

Звучало нежно и требовательно, но смысла слов Бро не улавливал. Черт, какие у нее пухлые и чувственные губы, и это наверняка без всякой пластики. Накинутый свободный капюшон плаща не скрывал, а лишь четче подчеркивал-выделял прекрасное лицо: благородно бледное, с огромными темно-карими очами, отливающими волшебным живым золотом. И низкое декольте…

Богиня еще что-то сказала — Бро вообще оглох. Вот от вида движений гранатовых пухлых губ и оглох.

Красавица гибко свесилась из экипажа, ухватила идиота за рукав — ладонь ее оказалась узкой, обтянутой шелком, но весьма цепкой. В следующую секунду Бро оказался втянут в карету. Глупейше зацепился шпаго-рапирой, незнакомка ловко поправила оружие, и пленник оказался в складках плаща и объятиях. Духами от всего этого счастья разило совершенно добивающе.

— Слава богу, я не опоздала! — прошептала красавица, неистово сверкая каре-златыми очами.

— Вас я готов был ждать вечно, о несравненная, — ответил Бро, услышал себя и ужаснулся.

Происходило нечто необъяснимое: на подушках кареты покачивался несомненно, он — Бронислав Сергеевич Волков — но выдать такой спич тот современный человек попросту не мог. Кто-то другой издевательски флудит. Это самое… раздвоение сознания и шизофрения. Дождался. Впрочем, да и плевать.

Брюнетка в этом интригующем шпионском плаще, с блестящими под капюшоном локонами, необыкновенными глазами была такой секси, что… Нет слов. Секси-богиня. В смысле, богиня секса. И говорила удивительно правильные вещи.

— Князь, я страстно жаждала с вами поговорить. Я знаю, вы спешите, но несколько слов, только несколько слов. Я умоляю!

— Я не так уж и спешу, сударыня, — признался Бро.

Откуда на языке взялось столь уместное «сударыня» было непонятно, но выразился уместно и предельно точно. Вот вообще не ощущал желания куда-то спешить.Шизофрения и ЕГЭ могут ждать вечность.

— Прекрасно! — голос богини был бархатен и чуть хрипловат, этакий очень ночной, как его… будуарный. — Ольга фон Штайн, счастлива нашему знакомству, князь.

— Рад. Бронислав Волков, к вашим услугам, — слегка скованно отрекомендовался Бро, колеблясь — сразу ли отрекаться от княжеского титула или слегка повременить?

— Я знаю о вас всё! — жарко заверила дивная Ольга. — Признаться, когда Яков Виллимович рассказал о вас, я не поверила…

— Позвольте, кто рассказал? — уточнил Бро.

— Брюс Яков Виллимович, генерал. Знаете, мы с ним были коротко знакомы благодаря определенным обстоятельствам…

— Ах, Яков Виллимыч. Тогда понятно, понятно, — пробормотал Бро, которому абсолютно ничего не было понятно, кроме того, что разочаровывать прекрасную брюнетку попросту невозможно.

Вообще фамилии Брюс и Штайн казались смутно знакомы. Но «Брюс» ассоциировался с мордобоем (что было отчасти понятно) и с какой-то технической архитектурой (что было малообъяснимо и странно). А вот «Штайн» с явной ошибочностью уводило к полярникам — в Ольге ничего холодного не было, тут всё строго наоборот.

Частью разума Бро начал догадываться, что проклятые загадки и непонятности школьного курса истории приобрели иной, реальный и осязаемый характер. Всё совершенно как наяву, никаких АБВГД. Ой, долго лечить будут. Но что ж, что ж…

Фон Штайн шептала что-то о роковых совпадениях и судьбах — смысл опять не улавливался, поскольку молодая дама сжимала руку Бро. Удивительное это ощущение — красивая и загадочная ладонь в черной перчатке на твоей руке, интимно греющая и даже страстно потискивающая. Да люди вообще ничего не понимают: «латекс, латекс», чушь этот ваш фетишистский латекс… вот шелк, о да!

…— всего несколько вопросов. Я прошу, нет, я умоляю — ответьте же! — шептала Ольга в самое ухо. — Хотите, я паду вам в ноги? Всё что хотите, князь!

— Ну что вы, всё не надо, — пробормотал Бро, чувствуя, что нужно как раз всё-всё и немедленно. Черт с ним, с водителем, в смысле, с кучером. Не дожили тут до наглых водительских диктатур, шалишь брат, не те времена. Рули там за стенкой, не отвлекайся.

Бедро дивной фон Ольги прижималось всё теснее, даже опять же этак потискивало, не хуже чем шелковая ладонь. Бро дурел всем телом, но больше в центре.

Проклятая карета замедлила ход, свернула…

— Мы дома, — промурлыкала Ольга. — Прошу вас, князь. Не обессудьте, здешние мои апартаменты весьма скромны — держу исключительно для деловых встреч.

Двери открыла горничная — невысокая миловидная девица, только не особо воспитанная — зыркнула довольно нагло. Хозяйка дома не глядя сбросила плащ на руки прислуги, увлекая гостя, устремилась по широкой лестнице наверх. Бро, стиснув зубы и превозмогая боль величайшего физического напряжения, неуклюже бежал следом. Насчет «скромных апартаментов» Ольга явно поскромничала: ковры на лестнице, увешанные оружием и картинами стены, чучела огромных медведей, почему-то все как один с подносами в лапах… один зверь, другой, третий… Но наблюдения зоологическо-таксидермического толка сейчас Бро ничуть не занимали — он и сам чувствовал, что звереет.

Никогда не думал, что длинное платье может заставить женщину выглядеть столь сексапильно. Естественно, наряд декольтирован на спине и груди, но дело не в только в этом. Эти складки, тяжело и грациозно обивающие ноги, эта туго затянутая тонкая талия, эти роскошные ткани…. Как далек этот волшебный образ от губастых и вульгарных фильтрованных недоразумений на страничках Инстаграм.

Нужно держать себя в руках. Бро чувствовал, что сейчас зарычит, шерсть на загривке встанет дыбом, как у набивного жуткого медведя, и он прыгнет. В смысле, не медведь, а граф-самозванец. И какой садист эти жмущие рейтузы или как их… лосины, придумал⁈ Поймаю, на кол посажу!

Бро осознавал, что говорит и мыслит совершенно несвойственным для себя способом. Нет, бесспорно, в середине этого существа — он — Бронислав Волков — но и еще кто-то присутствует. Впрочем, не важно. Вот сейчас это совершенно не важно.

Ольга, не выпуская рукав гостя, толчком распахнула высокие двустворчатые двери. Бро увидел постель — в смысле диван или кушетку, черт их мебельные разновидности разберет — и окончательно отключился от реальности. Руки оказались обнимающими тонкий и твердый стан хозяйки дома.

— Ваше сиятельство! — ахнула божественная фон Штайн.

Бро молчал.

Видимо, Ольга увидела в его глазах нечто конкретное, потому что прошептала:

— Боже, какой вы страстный. Но вы ведь человек слова? Мне не придется жалеть о своей слабости?

— Несомненно! — твердо прорычал Бро.

Вышло чуть двусмысленно, но смысл прекрасная брюнетка несомненно поняла. Всё что угодно — но потом — клялся самозваный князь Волков и тот, кто присутствовал в его голове.

Помощь в голове была вовремя, поскольку Бро совершенно обеспамятел: держать в руках ТАКУЮ женщину, задыхаться ее духами, теплом и изяществом, чувствовать, что до победительного успеха буквально один шаг — вон он стоит, на гнутых золоченых ножках, обитый зеленым бархатом… Туда, к победе! Иначе и до преждевременного салюта недалеко.

Бро потянул чудесную добычу к бархатной мебельной пухлости.

— Подождите же, ваше сиятельство! — с очаровательным гневом запротестовала мучительница. — Поклянитесь, что скажите мне…

— Да! Все что угодно. Потом. Сейчас я не в силах вымолвить ни слова, — честно заявил Бро. — Я… о…

— Ах, князь, я вижу…

Глаза у Ольги были немигающие, огромные. Бывают ли глаза цвета старинных коллекционных золотых червонцев? У фон Штайн были. Гость смутно представлял себе настоящие червонцы, но был уверен в правильности определения. Она вся драгоценна — от ног до очей!

— Я слаба и уступаю, — прошептала красавица и грациозно поднесла руку к голове.

Кажется, она вынула длинную заколку, но Бро не был уверен — показалось, что богиня лишь встряхнула головой и локоны — эти блестящие, выхоленные и откормленные, иссиня-черные змеи — сами собой рассыпались по плечам. В следующий момент устыдившаяся и смущенная хозяйка сделала шаг назад, наткнулась на так кстати подвернувшуюся кушетку и оказалась полулежащей. Руку гостя она так и не выпустила — Бро навис над узким ложем и целью. Какое счастье!

Освободиться от дурацкой шпаго-рапиры удалось, а вот процесс расстегивания одной рукой лосин (или как их там) оказался истинным несчастьем. Крючки где-то сбоку и вообще…

— Князь, князь! — укоризненно призвала богиня. — Но не так же…

Она помогла, и это был блаженный миг. Во всех отношениях. Чудное прикосновение, восхитительное ощущение освобождения от пыточной узости оков одежды, близость волшебно-красивого лица…

— О, каковы вы, князь! — восторженно вздохнула Ольга, без труда справляясь со сложной задачей.

Бро полагал, что хозяйка льстит — ничего там особенного, средненько, сам измерял и в интернете со стандартами сверялся. Но иной раз небольшая лесть очень к месту. К тому же жаждущее состояние гостя было просто обязано восхитить любую не фригидную даму.

Прекрасная фон Штайн определенно не выглядела фригидной. Вскинула восхищенные глаза — они светились плавленым златом в обрамлении длинных, трепещущих ресниц:

— Ах, князь, не стойте же таким столбом.

Бро вдавил стройное тело в кушетку, не очень представляя, как справиться со столь сложным платьем богини, но все происходило само собой: губы нашли губы, юбки уступили напору страсти. Как же изумительно она держала ноги⁈ Вовсе не вульгарной циркульной растопыркой как некоторые самонадеянные современницы гостя, а удобно и в то же время безупречно изящно. Она — идеал! Но Бро потряс поцелуй… этот вкус гранатовой малины, предельно сочной, сладчайше-спелой, готовой упруго лопнуть, но не лопающейся…

О, момент счастья единения без преград!

Бро застонал, фон Штайн поддержала ответным, не менее страстным звуком.

О, да!…

О, нет!

На лестнице закричали, застучали каблуками, кто-то взбегал вверх…

— Дверь! — взвизгнула Ольга, с неожиданной упругостью и ловкостью вывертываясь из-под гостя.

От разочарования и ужаса Бро задохнулся, тщетно пытался хватануть воздуха — легким стало больно, а остальному организму одиноко и страшно.

Полиция⁈ Муж⁈ Любовник⁈ Наверняка у Ольги полно любовников… такая женщина, она… Но нужно же двери запирать! Сейчас ворвутся, хорошо, если просто морду набьют.

Но эти ужасные предчувствия все же шли вторым планом, ибо страдая всем существом и особенно безутешными отдельными частями, Бро не мог не любоваться несущейся к двери Ольгой… эти развевающиеся локоны, не спешащие опасть юбки… а какой безупречной формы точеные икры в бледно-зеленых стильных чулках⁈

Ольга не успела — в дверях она столкнулась с непрошеными визитерами.

Собственно, визитер был в одиночестве, и вообще это была визитерша.

Необыкновенно прелестная девушка. Хрупкая, с трудом придерживающая полы мехового плаща, капюшон соскользнул, открывая копну светлых густых кудрей. Преогромнейшие голубые глаза, румянец волнения, трепетные движения…

Ах, мимолетное виденье, Ах, гений чистой красоты — мелькнуло в голове Бро непонятно откуда взявшиеся, но недурные стихотворные строки, и он осознал, что нужно прикрыться…

— Это он⁈ — хрустально взвизгнула ангельская богиня, оценивая сидящего и не успевшего принять меры приличия князя. — Ах ты шлёндра, блудня темная, salope…

Последнее, видимо, относилось к хозяйке, хотя Бро не совсем понял отдельные слова, тем более визжала посетительница с очевидным иностранным акцентом.

— Пошла вон, шалава привозная, — процедила фон Штайн и попыталась влепить гостье пощечину.

Блондиночка оказалась довольно подготовленной девушкой: уклонилась, одновременно в ее руке сверкнуло нечто острое и стальное:

— Он был обещан мне! О, merde! Брюс отдал его мне! Мне первой, слышишь, курва чертовска⁈ Я его купила!

— Купила? Ты, Жюли д’Обиньи, что-то покупаешь? Да ты и за завтрак ртом расплачиваешься! — дерзко, но волнующе расхохоталась Ольга, отточенным движением вскидывая свои юбки.

Бро был уверен, что в тех запретных местах фон Штайн он успел изучить практически все, поэтому появление стилета — вполне приличных размеров, длиннее э-э… ладони гостьи, оказалось сюрпризом. Как такой кинжал-кладенец можно незаметно хранить за подвязкой чулка, и зачем он вообще на кушетке нужен⁈

Белокурая Жюли отреагировала на появление оружия удивительно хладнокровно. Собственно, это она первой и обнажила убийственную сталь — в ее руке блистал клинок поменьше, вполне пропорциональный телосложению красавицы, но выглядящий не менее убийственно. Сексуально и убийственно — до этого момента Бро был уверен, что такое сочетание невозможно, но…

…Надо все-таки прикрыться. Под рукой абсолютно ничего не оказалось, подушки-подлокотники от тахты отдираться не пожелали, пришлось прикрыться эфесом и перевязью шпаго-рапиры. Черт, какое-то откровенно неприспособленное для защиты целомудрия оружие…

Бро ужаснулся тому, что думает о пустяках. Они же сейчас искалечат друг друга, а то и вообще до смерти заколют. Такие прекрасные, божественные существа и вдруг совершенно бессмысленно…

Красавицы уже шли по кругу, этакие подобравшиеся, хищные кошечки с отведенными для удара узкими стальными клыками. Совершенно неизвестная, (но уже небезразличная князю-самозванцу) миниатюрная д’Обиньи выглядела куда увереннее — она успела скинуть с плеч и частично намотать толстый плащ на левую руку, создав импровизированный щит. Ольга Штайн заметно побледнела, но не собиралась отступать.

— Что он тебе успел сказать? — процедила д’Обиньи. — Ах ты, драная cul. Лучше признайся и исчезни. Ты меня знаешь: хватит двух мгновений, чтобы отправить тебя в преисподнюю. Он мой!

— Едва ли, — гордо улыбнулась Ольга, грациозным взмахом головы отбрасывая с лица тяжелые локоны. — Он сказал мне много и скажет еще больше. Проваливай, тощая французская лягва!

— От безродной иудейки слышу! — зашипела голубоглазая ангелица. — Crfsse, лоханка. Да тебя собственные горничные обирают и подслушивают.

— Дамы, дамы! Прошу вас, прекратите! — призвал не очень опомнившийся, но осознающий, что нужно немедля что-то предпринять, Бро. — Кто-то может пострадать.

— Подумай о том, чтобы самому не пострадать, малыш, — немедля посоветовала дерзкая француженка.

— Действительно, ты бы, князь, помолчал, — промурчала Ольга. — Потерпи, мальчик, чуть позже договорим.

«И здесь хамят. Но это они в воинственном запале, можно понять» — с грустью подумал Бро и продолжил выполнять миротворческую миссию:

— Сударыни, давайте сядем и спокойно поговорим. Всегда можно найти консенсус, вполне взаимоприятный.

Красавицы покосились на князя, на его вооружение, ничуть не заслоняющее одно другое, и одинаково оскорбительно хихикнули:

— Помолчи, крошка.

— Не вмешивайся, зайчик.

Вот здесь было обидно. Бро открыл рот, но с подбором нужных слова обстояло не очень, впрочем, все равно опоздал…

Ольга Штайн коварно и ловко цапнула со столика вазу с цветами, метнула в очаровательную голову соперницы, и тут же попыталась ткнуть стилетом в живот. Резвая д’Обиньи неуловимым движением мехового «щита» успела отразить фарфоровый снаряд, мотнула головой, отбивая шлепающиеся в лицо цветы и воду — ваза была полна тюльпанов — и тут же сделала разящий контрвыпад…

Бро и не подозревал, что коротким клиночком можно фехтовать как шпагой — выпад француженки оказался длинным — прелестная девушка двигалась с грацией и быстротой юной кобры. Ольгу спасла лишь бдительность — она явно была знакома с боевыми навыками гостьи, успела отскочить и заслониться покачнувшимся столиком.

Француженка яростно фыркнула, выплюнув великолепный насыщенно-оранжевый бутон тюльпана, (один из лепестков повис на нежной щеке, что необыкновенно шло голубоглазой девушке), утерла залитый водой розовый ротик и поведала:

— Вчерашние цветы? Мне⁈ Не прощу, vieux стерва!

— Дамы! Сударыни! Успокойтесь! — сознавая тщету своих усилий, воззвал Бро.

— Заткнись, князь! — в один голос яростно отозвались красавицы.

Может, это они на «сударыни» так взвились? Да нет, не в словах дело. Завелись девчонки, тут нужно немедля помощь звать — дворню и этих… городовых, драчуний водой в брандспойтных количествах разливать или в смирительные рубашки вязать. Если конечно, эти рубашки уже изобрели.

Ольга толкнула ногой стол навстречу сопернице и попыталась обрушить на голову француженки портьеру с окна. Но карниз держался крепко…

«Умели делать» — подумал Бро, устремляясь к двери. Лосины и шпаго-рапиру приходилось поддерживать двумя руками, скорость бега снижали звякающие шпоры. Но до дверей было не так уж далеко.

— Куда, урод⁈ — завопили красавицы, согласованно прекращая сражение.

— Людей позову. Я мигом! Не волнуйтесь! — отозвался самоотверженный князь.

— Стой, сопляк! Rat!

Бро осознал, что его сейчас догонят, ибо приспущенные штаны и неуклюжая шпага даже на спринтерских дистанциях ускорению бега ничуть не помогают. Но стоило выскочить за двери, как створки начали сами собой закрываться. Магия!

— Помогай, чучело! — взвизгнула горничная, наваливаясь на массивную резную створку. Из гостиной нарастал топот. Вот ангельские же красотки, а топочут как пара рысаков.

Бро стремительно подпер вторую створку, удержал первый удар в дверь, тут горничная заблокировала ручки дверей заранее подготовленной метлой. Вышколенная, молодец. За дверью звонко сквернословили, били-пинали, и кажется, кололи стилетами преграду.

Женская ярость — жуткая вещь. Дверь жалко, истинно штучной резьбы. Была.

Всё — стихли. И предсмертных криков не слышно, только перешептывания.

Бро кивнул горничной и тоже перешел на шепот:

— Порядок, не вырвутся.

Горничная смотрела осуждающе, углы маленького рта скорбно опущены, и вообще вся насквозь минорная.

— Что не так? — с тревогой уточнил Бро.

— Жду, когда богатства упрячешь.

— Пардон-пардон-пардон! — князь-самозванец отвернулся и принялся спешно приводить в порядок свой туалет (так у тогдашних аристократов было принято — не «штаны», не «одежда», а непременно высокомерное — «туалет», читал же где-то). — Виноват, эти лосины… узки и бесчувственны. Мадемуазель, приношу свои глубочайшие извинения.

— Это не лосины, а я не мадемуазель, — поведала мрачная дева.

— А что же это на мне? — обиделся Бро, нацепив перевязь с фамильным оружием.

— Ну, панталоны, видимо. Или рейтузы. Лосины — они из кожи, дико тугие, ты их сам не натянешь. Хотя в данном-то случае… может и легко пойдут, там помех-то…

— Знаешь, ты не умничай, а беги-ка за… как это по-местному?.. за жандармами и полицейскими. И еще кого-то из прислуги нужно позвать. Дамы притихли, но это не наверняка. Я их знаю.

— Знает он… — фыркнула наглая прислуга. — Тебе надо, ты и беги за легавыми.

— В смысле⁈ — поразился Бро. — Тут кто прислуга-то?

— Не я, — отрезала девчонка.

— Ладно. Но кого-то позвать можно? Лакей там, вот, кучер был! С виду вполне крепкий.

— Он-то? Ну да, ничего себе. Но позвать не получится.

— Почему?

— Вот ты заладил «что это? почему это?». Телевикторина тебе, что ли? — вспылила горничная. — Кучер не может подойти, потому что он не кучер и ходить сейчас не может.

Бро подумал, что злость — когда очевидная и яркая — девчонке к лицу. Понятно, она не бог весть что, с великолепными фон Штайн и д’Обиньи никакого сравнения, но стройненькая и к тому же невооруженная. Метлу можно не считать, та уже задействована.

— Давай без нервов, — попросил Бро. — Что тут происходит? Я совершенно не собирался конкретно задевать и троллить, но с виду ты горничная. Вот же платье и эта штучка… ну, на голове. Ты кто, а? Как обращаться?

— Видимо, я — «ваше сиятельство», — мгновение поразмыслив, объявила девчонка и нервно поправила узел косы под наколкой. — Графиня. Да, как-то так. Но здесь инкогнито, потому ряженая. Тебя, князь, искала.

Бро окончательно убедился, что она вполне ничего. Скромненькая такая, чуть нервная, но чувствуется характер. И цель у нее благородная, этого не отнять.

— Понятно, — он поправил шпагу.

— Да что тебе понятно⁈ Князь Бронислав Волков, бесштанный и беспаспортный, а? Я сама тут ничего не понимаю, а он только прискакал, даже трахнуться не успел, и уже «понятно».

— Не вопи. Я про инкогнито понял. Так-то да, остальное сплошь непонятно. Что происходит?

— А ты что пересдаешь: историю или литературу? — в лоб спросила тайная графиня.

Бро осознал, что разговор будет непростым, вдумчивым, нет смысла шептаться под дверями. Кивнул — отойдем?

Горничная-графиня протестовать не стала. На цыпочках прокрались в соседнюю комнату.