«Если», 2016 № 03

Иннокентий Андреев
ГОРДОСТЬ, ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ И РОБОТЫ

© Tzratzk. илл., 2016

/аналитика

/сценарии

/роботы

/искусственный интеллект

Каждая новость об очередной победе робототехники и искусственного интеллекта разносится по новостным агентствам и социальным сетям с огромным энтузиазмом. Но так ли он обоснован?

Последним громким успехом искусственного интеллекта стала победа программы Alpha Go над сильнейшим игроком в го Ли Седолем. Не менее известны достижения компании Boston Dynamics, продемонстрировавшей вполне работоспособных четвероногих роботов BigDog, покоривших Интернет своими передвижениями по пересеченной поверхности. Австралийский изготовитель боевых роботов Marathon Robotics пошел по пути конверсии и выпустил автономных колесных роботов DRU (Domino’s Robotic Unit) по доставке пиццы, а в городе Феникс, штат Аризона, запустили первый полностью роботизированный Макдональдс. Прежде чем каждый из нас начнет представлять себя владельцем очаровательного электронного друга, подумаем над социальными последствиями таких инноваций.

Суть роботизации

Технологическое развитие в любой его форме уже много лет воспринимается как некое безусловное общее благо, выгоду от которого получает чуть ли не каждый житель Земли. Благодаря такому технооптимизму все относятся к роботам и искусственному интеллекту как к своего рода новым айфонам — «круто, модно и для каждого». А следовало бы относиться как к атомной бомбе. Это технологическое направление невероятной силы, гораздо более важно, чем любые гаджеты, но совершенно «не для всех». И именно с развитием робототехники мы подошли к той границе, когда системное воздействие технологического развития начинает работать не в пользу большинства.

Технологии роботизации не насыщают потребительский рынок товарами и не создают новые «общие блага». Развитие робототехники позволяет изменить существующие экономические отношения в обществе — и ставят под вопрос проистекающую из них политическую структуру. Создание продвинутых роботов и развитие искусственного интеллекта означает появление «функционально почти людей».

Роботы позволяют увеличить эффективность как производственного сектора, так и сектора услуг (в том числе и высококвалифицированной его составляющей) за счет сокращения расходов на оплату труда. То есть за счет сокращения рабочих мест и общего давления на уровень зарплат. Роботы, в первую очередь, не будут решать некие новые задачи — они будут решать вполне себе старые функции, выполняемые в настоящее время людьми.

Говоря чеканными марксистскими формулировками — благодаря роботам произойдет очередной цикл «замещения труда капиталом». На языке более мейнстримных экономистов — «технологическое замещение факторов производства». Технологическое замещение активно идет с начала промышленной революции, усиливаясь в определенные момент по причине внедрения очередной технологической волны. Каждое внедрение трудосберегающих технологий чаще всего приносило неплохие прибыли владельцам предприятий, увеличивая и общую эффективность экономики. А вот со «сбереженными трудовыми ресурсами» чаще всего поступали просто — выкидывали на улицу, обрекая на голод. Движение луддитов возникло совсем не от хорошей жизни.

Спецификой первых волн технологического замещения было то, что негативные его стороны (безработица и голод) были крайне локализованными на относительно узких социальных группах, а положительные стороны (большая доступность продукции) технологий были общесистемными. Новая волна технологического замещения имеет другой характер: благодаря гибкости и многофункциональности продвинутых роботов эффект от его внедрения может сказаться одновременно практически на всех секторах экономики.

XX век с его масштабными войнами, миллионными массовыми армиями и общемировыми коммунистическими движениями вынудил все развитые страны создать многочисленные механизмы социального обеспечения и защиты рабочего класса, смягчавшие воздействие как экономических рецессий, так и очередных волн внедрения трудосберегающих инноваций.

Устойчивый экономический рост и развитие с 1950-х годов экономики «белых воротничков» позволили перенаправлять трудовые ресурсы в более престижные и менее подверженные технологическому замещению сектора экономики. Благодаря этому роботизация производственного сектора с 1970-х годов происходила относительно безболезненно — карьерные устремления послевоенных поколений лежали вне промышленности. Дети рабочих предпочитали работу в офисах и аудиториях, а не в заводских цехах. Экономическое развитие долгое время позволяло им реализовать эти амбиции — «прилив поднимает все лодки», как заклинали ведущие экономисты. Благами экономического роста пользовались все.

Современная волна технологического замещения будет происходить в кардинально других социальных условиях.

Во-первых, в 1980-х годах был демонтирован послевоенный социальный баланс и система перераспределения благ (исключением стали разве что страны скандинавского социализма). Доходы населения в развитых странах в реальном выражении стагнируют уже 30 лет. Выпускники вузов 2010-х станут первым поколением в развитых странах, которое будет скромнее своих родителей. У привыкшего к постоянному росту благосостояния западного общества это вызывает изрядное удивление, смешанное с негодованием. При этом доля имущества и доходов, приходящаяся на высшие классы (наиболее богатые 10 % населения), стремится к уровню, предшествовавшему Первой мировой войне, что воскрешает казалось бы забытые социальные конфликты.

Во-вторых, в рамках все той же политики с начала 1980-х большинство отраслей были дерегулированы под лозунгом большей динамичности и открытости. Рынок труда в развитых странах чаще всего приведен к гибкому состоянию, увольнения осуществляются работодателями без каких-либо ограничений. Даже в странах с сохранившейся системой профсоюзов значительно увеличилась доля т. н. «прекариата» — работников на краткосрочных контрактах.

В-третьих, надвигающаяся волна технологического замещения благодаря роботам и искусственному интеллекту распространяется уже не на промышленный сектор (крупные предприятия внедряют робототехнические решения уже давно), а на сектор услуг. Замещается в том числе и высококвалифицированный труд — вплоть до юристов и биржевых маклеров. Вместе с глобализацией и масштабным выносом сервисных и исследовательских подразделений западных компаний в развивающиеся страны это ставит под угрозу рабочие места внуков рабочих 1930-1950-х годов и оказывает давление на уровень зарплат.

В-четвертых, на настоящий момент робототехника и ИИ постепенно делают возможным внедрение многофункциональных гибких роботов. «Гибкая роботизация» способна воздействовать одновременно практически на все сектора экономики в отличие от предыдущих волн технологического замещения.

Демографический миф

В поддержку роботизации обычно используется «демографический аргумент». Согласно популярным ныне страшилкам, «западные страны вымирают», а мигранты из бывших западных колоний и иных стран «глобального юга» чуть ли не завтра захватят в них власть. Действительно рождаемость в развитых странах сильно сократилась, прирост населения в значительной степени был обеспечен миграцией, а политики и экономисты обсуждают, как обустраивать жизнь «серебряных» (политкорректный термин для «седых») поколений.

Но мало кто обращает внимание на то, что демографическое сжатие нисколько не влияет на серьезный уровень безработицы. Это при том, что государства — за не имением других возможностей — активно поддерживают вовлечение населения в «квазибезработицу» — длительное и бесполезное образование (до 10 лет) в основном в рамках квазигуманитарых «liberal arts» (известный в узких кругах сериал «Сообщество» является лучшей иллюстрацией процесса). В определенном смысле и разрастание «третьего сектора» — не менее бесполезных НКО и прочего гуманитарного планктона — представляет собой все ту же скрытую политику поддержания занятости.

В России мало кто задавался вопросом, откуда взялись толпы бунтующей молодежи на центральных площадях европейских городов в 2011 году — вроде бы «Запад вымирает» и работодатели должны охотиться за юными талантами? Не охотятся. Эти юные таланты, получившие высшее образование (а в случае США и обремененные колоссальными долгами), не нужны на рынке труда. Не будь демографического сжатия, образованных и неустроенных просто было бы в два раза больше.

Действительный — и зачастую единственный в современной системе — выгодополучатель от внедрения робототехники и искусственного интеллекта — это сегмент крупных корпораций, способный наиболее быстро и эффективно внедрять роботов в свою деятельность и получать плюсы от эффекта масштаба.

И что с людьми?

К чему приведет активное внедрение гибких роботов и новых систем искусственного интеллекта?

Во-первых, резкому сокращению подвергнутся места низкоквалифицированных работников в сфере услуг, которые и формируют сегодняшний «новый пролетариат». Мы до сих пор не можем привыкнуть к тому факту, что сегодня западный пролетариат по большей части не стоит у станков, а жарит и подает гамбургеры в ресторанах быстрого питания и передвигает коробки в супермаркетах. Но уже достаточно давно крупнейшим работодателем в США является корпорация WallMart.

Во-вторых, продолжится сокращение рабочих мест в сфере канцелярского труда и экономики знаний. Под нож пойдут должности как откровенного офисного планктона, так и вполне обычных профессионалов в сфере коммерции, права, финансов и т. п.

Следует понимать, что в отличие от предшествующих волн технологического замещения людям, вытесненным из прежних сфер деятельности, не будет куда расти и переквалифицироваться. Система искусственного поддержания занятости в сфере образования и так уже перегружена, поддержание занятости за счет армейских структур невозможно — армия выступает в авангарде роботизации. Фантазмы о том, что после 2008 года все как один станут игроками на спекулятивных финансовых рынках, стало уже неприлично озвучивать. А утилизация людей в «креативные индустрии» сильно ограничена понятием таланта, а равным образом экспансией нейросетей в эту область.

Безусловно, многие процессы можно серьезно замедлить. Но уже пилотные проекты внедрения многофункциональных роботов и систем ИИ могут оказать сильное влияние на рынок труда, если не через прямое вытеснение работников, то через снижение уровня зарплат.

Варианты будущего

В результате возникает дисбаланс между общей мощью робототехники как технологического направления и его общесистемной полезностью. Технология, будто бы взятая из фантастических фильмов про будущее, ведет социум ровно в противоположную сторону — антиэгалитарности и невероятных классовых разрывов. Внедрение роботов преобразит экономический ландшафт, однако изменит его сугубо в сторону тех, кто может себе позволить роботов. По всей видимости «шок роботизации» станет одним из переломных моментов, которые определят развилку в развитии человечества в ближайшие 10–20 лет.

Отдельно заметим, что здесь мы говорим о роботизации как о распространении сложных технических орудий, сложных и автономных устройств-слуг, а не как о неких мыслящих существах, наделенных настоящим мышлением, рефлексией, эмоциями или какими-либо «законами робототехники». Как значительные сложности, так и возможные риски, связанные с развитием самостоятельно мыслящих технических устройств, делают внедрение таких существ крайне маловероятным. Равным образом мы не рассматриваем мир, в котором сложные искусственные интеллекты конкурируют с людьми в сфере управления или познания. Монополия людей на настоящее мышление будет сохраняться, а системы, способные на нее покуситься, будут уничтожены — системные риски слишком велики, а коммерческая необходимость в них мала.

«Естественная тенденция»

При продолжении текущего «естественного» пути развития мы уже в ближайшие двадцать лет придем к миру, социальная структура которого мутирует в сторону классических образцов XVIII–XIX веков. Мир, в котором «победитель получает все», превращается в мир, в котором победители уже все получили.

Общество сильно стратифицировано по доходам — наиболее богатые 10 % контролируют около 90 % всего имущества. Экономический рост сокращается до темпов доиндустриальной эпохи — около 1 % в год, новое богатство появляется медленно, самый очевидный способ разбогатеть — получить наследство. Верхние 10 % контролируют большую часть многофункциональных роботов, которые становятся хорошим способом сохранения богатства, подобно инвестициям в рабов в эпоху Античности или на Американском юге. По мере замедления экономического роста «роботовладельческая» элита становится все более степенной и ориентированной на статусное потребление, а не на турбокапитализм.

Сокращение роста населения несколько снижает накал проблемы «лишних людей», однако безработица достигает колоссальных высот. Роботовладельцы могут либо поддерживать массы через разного рода механизмы вроде гарантированного дохода, субсидируя население по образцу «хлеба и зрелищ», либо просто игнорируя потребности нищающего большинства (в особенности если удастся роботизировать полицию).

В целом, эффективность труда роботов позволяет элитам обеспечить себе спокойное существование по образцу аристократии прежних времен, а массам выдать паек для тела и Oculus Rift для души.

Новый передел

Другой вариант развития событий менее плавен. Элитам не удается справиться с социальными и экономическими кризисами. Сокращение мер поддержки занятости населения в условиях роботизации приводит к безработице, достигающей 50–70 %. Снижение уровня благосостояния средних классов, дефицит перспективных карьерных ниш и конфликты вокруг «дележки пирога» внутри самих элит приводят к системной нестабильности. Трения между великими державами увеличивают военные расходы и не позволяют инвестировать должные средства в социальные программы.

В результате этих условий появляются политические движения, подобно социалистам XIX века, выдвигающие требования «обобществления всех средств роботизированного производства». В зависимости от конкретных страновых особенностей они либо добиваются полного успеха, национализируют роботов и пытаются организовать машинный труд на общее благо, либо частично реализуют свою программу, внедряя многочисленные ограничения на имущественные права по отношению к роботам и сложным искусственным интеллектам. Крайне маловероятно, что такой процесс будет мирным.

Нестабильно революционный вариант приближает человечество к будущему, которое описывала советская фантастика, и создает возможности для перенаправления ресурсов на внешнюю неутилитарную деятельность вроде освоения космоса, однако не несет в себе готовых ответов на типичные проблемы командно-распределительных режимов. Никакой модели действия для такого общества пока не описано — и вряд ли появится до его возникновения. Общественное владение роботами при отсутствии внешних раздражителей также может создать вялое консервативное общество по образцу античных утопий «у каждого последнего земледельца не менее трех рабов».

Развилка

При всем активном движении в сторону нового прекрасного мира со степенными роботовладельцами в стиле помещиков из романов Джейн Остин риск второго варианта развития событий осознается элитами, и безусловно будут изобретаться различные механизмы для смягчения воздействия роботов на рынок. Однако вопрос «куда девать всех этих людей» будет подниматься в политике все активнее, равно как и вопрос «кем быть и что делать» будет волновать вступающих в трудовую жизнь или меняющих профессию.

В любом случае роботы и искусственные интеллекты как технологии невероятного увеличения эффективности деятельности изменят мир уже на нашем веку и либо радикально его «замедлят», либо позволят преодолеть экономический барьер. А вот по какому пути пойдет развитие — вопрос, который могут решить только сами люди.